Борисов В. Демография

ОГЛАВЛЕНИЕ

Тема 5 Рождаемость и репродуктивное поведение

Рождаемость в демографии — центральная проблема. В современных условиях относительно низкой смертности воспроизводство населения в целом определяется исключительно уровнем и динамикой рождаемости. Острота проблемы рождаемости обусловлена также тем обстоятельством, что если по отношению к смертности (к смерти) существует негативное единодушие всех людей, какое бы место в обществе они ни занимали, то по отношению к рождаемости ныне существует большое различие мнений, доходящее иногда до острой полемики.
Но — сначала о понятиях и показателях. Рождаемость в демографии — это частота рождений в определенной социальной среде. Теперь мы уже должны знать, что рождаемость и число рождений — вовсе не одно и то же, что число рождений — вовсе не то же, что рождаемость (рождаемость — понятие, выражающее интенсивность, число рождений — понятие экстенсивное). Чтобы иметь правильное суждение о высоте уровня рождаемости и его изменениях, очень важен выбор подходящих к каждому конкретному случаю статистических показателей.
Простейшим из них является общий коэффициент рождаемости, о достоинствах и недостатках которого уже говорилось в предыдущей главе. По возможности лучше не пользоваться им вовсе, а если необходимость заставит — проявлять большую осторожность в выводах, сделанных на основе этого показателя.
5.1. Показатели уровня рождаемости. Не намного лучшими качествами, чем общий коэффициент, обладает другой старинный показатель, так называемый специальный коэффициент рождаемости. Он представляет собой отношение числа родившихся живыми (обычно за календарный год) к средней (среднегодовой) численности женщин в возрасте от 15 до 50 лет .

Формула расчета специального коэффициента рождаемости выглядит так:

                                    (5.1.1)
где F15-49 — специальный коэффициент рождаемости; N — число родившихся;   — среднегодовая численность женщин в возрасте 15—49 лет.
Примечание: показатель Т — длина периода времени в полных годах — опускается в данной формуле и в последующих (для упрощения), но незримо он присутствует.
Между специальным и общим коэффициентами существует взаимосвязь, которую можно выразить в виде формулы (5.1.2):
     (5.1.2)                    
Все условные обозначения в этой формуле известны из ранее приведенных, кроме , которое обозначает процентную долю женщин репродуктивного возраста 15—49 лет в общей численности населения. Введя в числитель и знаменатель одно и то же число женщин в возрасте 15—49 лет, мы, естественно, не меняем общей величины дроби, но вместо одной получаем две дроби, первая из которых есть специальный коэффициент рождаемости F15-49,а  вторая есть доля женщин в возрасте 15—49 лет в общей численности населения . Специальный коэффициент рождаемости имеет по сравнению с общим коэффициентом некоторые достоинства и, конечно же, недостатки. Достоинства состоят в том, что этот коэффициент, естественно, не зависит от половой структуры населения и в меньшей степени, чем общий коэффициент, зависит от возрастной структуры. Доля женщин в возрасте 15—49 лет в общей численности населения колеблется в разных странах и территориях от 20 до 30%. Таким образом, при том же самом, что и при расчете общего коэффициента, числе родившихся — в числителе дроби — численность населения в знаменателе дроби уменьшается примерно в четыре раза, повышая в той же степени и точность показателя в целом.
Недостаток специального коэффициента, однако, тот же: зависимость величины от особенностей возрастной структуры. Правда, уже от особенностей возрастной структуры внутри женского репродуктивного контингента (в возрастном интервале от 15 до 50 лет), а не всего населения. Хотя эта зависимость и меньше в четыре раза по сравнению с общим коэффициентом, ее искажающего влияния хватает для того, чтобы сделать специальный коэффициент рождаемости тоже мало полезным в демографическом анализе. Специалисты этим показателем пользуются очень редко.

5.2. Возрастные коэффициенты рождаемости
Следующим шагом вперед на пути продвижения к лучшим показателям рождаемости является расчет возрастных коэффициентов рождаемости. Они рассчитываются следующим образом:
                                   (5.1.3)
где Fх — возрастной коэффициент рождаемости; Nx — число родившихся у женщин в возрасте «х»; — численность женщин в возрасте «х».
Возрастной коэффициент представляет собой отношение годового числа родившихся у матерей возраста «х» к численности всех женщин этого возраста. Если игнорировать многоплодные роды (которые составляют небольшой процент в общем числе родов), то можно рассматривать коэффициент рождаемости как долю женщин, родивших в данном году ребенка, в общей численности женщин соответствующего возраста.
Возрастные коэффициенты рассчитываются по однолетним и пятилетним возрастным группам. Самые, подробные — однолетние возрастные коэффициенты дают наилучшие возможности для анализа состояния и динамики рождаемости. Однако они подвержены влиянию деформации данных о возрастной структуре женского репродуктивного контингента под влиянием возрастной аккумуляции, о которой говорилось в предыдущей главе. Поэтому, когда не требуется очень высокая точность, исследователи обходятся пятилетними возрастными коэффициентами, которые, хотя и подвержены небольшому влиянию колебаний возрастной структуры внутри пятилетних возрастных групп, все-таки дают вполне хорошие возможности для анализа рождаемости.

5.3. Рождаемость и плодовитость
До недавних пор в нашей демографии поддерживалась традиция, доставшаяся нам от российской статистики XIX в., по которой лишь один из коэффициентов рождаемости так и назывался — «коэффициент рождаемости», а все остальные коэффициенты рождаемости назывались коэффициентами плодовитости. Справедливости ради надо сказать, что в российской статистике прошлого века вообще использовались только два показателя рождаемости, один из которых назывался коэффициентом общей рождаемости, или плодовитости населения, и который сохранился под именем общего коэффициента рождаемости, а второй назывался показателем специфической рождаемости или плодовитости женщин. Впоследствии вся совокупность показателей рождаемости, рассчитывавшихся по отношению к той или иной численности женщин, стала называться коэффициентами плодовитости, а то и просто плодовитостью. Никакой теоретической подоплеки под таким наименованием показателей рождаемости никогда не было. И тем не менее традиционное смешение рождаемости и плодовитости в наименованиях показателей рождаемости сохранялось очень долго, до самых последних лет. Оно и сейчас еще иногда встречается в некоторых публикациях. Однако такое смешение теперь считается специалистами ошибочным. Рождаемость и плодовитость — не показатели, а категории, разные категории, хотя, конечно же, связанные между собой очень тесно.
Необходимость различия рождаемости и плодовитости стала назревать в конце 1960-х гг., в связи с развитием социологического подхода к изучению факторов рождаемости. Исследователи начали уделять все большее внимание волевым аспектам регулирования рождаемости, и в связи с этим потребовалось более четко отделить «субъективные» факторы, т.е. зависящие от воли людей по поводу числа и сроков рождения детей, от факторов «объективных», т.е. от воли людей не зависящих. К числу последних относится и физиологическая способность людей к зачатию и рождению определенного числа детей, которая в биологических науках издавна называлась плодовитостью, и лишь по нелепой случайности это имя получило в демографии другое приложение (к другому объекту).
Тем не менее традиция оказалась очень живучей. Лишь в последние годы специалисты от нее почти полностью отказались .
Плодовитость — это биологическая способность женщины, мужчины, брачной пары к зачатию и рождению определенного числа детей.
Измеряется числом потенциально возможных живорождений у женщины, которое зависит от генетических качеств и состояния здоровья обоих супругов, а также от сочетания их физиологических свойств в браке (иногда у здоровых супругов беременность не наступает вследствие их биологической несовместимости).
В отдельных случаях число возможных рождений в одноплодных родах может варьироваться в очень широких пределах, от 0 до 35. Однако плодовитость редко реализуется полностью. Средняя видовая плодовитость, т.е. плодовитость человека как биологического вида, составляет 10—12 живорождений за всю жизнь, или 12—15 беременностей (с учетом мертворождений и самопроизвольных абортов). Фактически же показатели итоговой брачной рождаемости в больших массах населения никогда не достигали такой величины и редко превышали 8 живорождений за всю жизнь в браке с 15 до 50 лет.
В прошлом весьма распространенными были представления, будто плодовитость различается в зависимости от климата, расы, культурного уровня людей и т.п. Считалось, что в жарком климате половое созревание наступает раньше и плодовитость выше, чем в умеренном климате, что у «диких» народов плодовитость выше, чем у «цивилизованных». Даже в ХIX в. выдающиеся ученые (Т. Садлер, П.Ж. Прудон, Г. Спенсер, А. Дюмон и др.) считали, что плодовитость снижается от умственного напряжения, или трудностей восхождения по общественной лестнице, или от излишней полноты человека. Подобные представления были основаны чаще на впечатлениях и предрассудках, чем на результатах специальных исследований. Современные исследования не подтверждают каких-либо географических, этнических или социальных различий в плодовитости. Поэтому высокие показатели рождаемости, наблюдавшиеся когда-либо в прошлом или наблюдаемые ныне у отдельных народов или в отдельных этнических или религиозных группах населения, не ограничивающих искусственно свою рождаемость, могут использоваться в качестве базы сравнения хотя бы для грубой оценки плодовитости населения экономически развитых стран с низкой, искусственно ограничиваемой рождаемостью. Правда, следует иметь в виду, что подобные оценки плодовитости, основанные на каких бы то ни было показателях рождаемости, занижают ее действительные размеры. Во-первых, у большинства народов с высокой рождаемостью всегда существовали и существуют различные обычаи и другие социальные нормы, косвенно ограничивающие рождаемость (в частности, нормы, регулирующие условия вступления в брак и его расторжения; запреты на половые сношения в браке в определенные периоды в связи с обычаями хозяйственной деятельности; нормы, регулирующие продолжительность кормления ребенка грудью и т.п.). Во-вторых, рождаемость у многих народов занижается плохим питанием и различными болезнями, снижающими плодовитость (туберкулез, малярия, венерические болезни и т.д.). Наконец, в-третьих, у всех народов, хоть и в разной степени, практикуются противозачаточные меры и искусственные аборты.
В социолого-демографических исследованиях плодовитость изучается как один из факторов рождаемости и репродуктивного поведения (о репродуктивном поведении речь пойдет позднее в этой главе). В современных условиях низкой смертности высокая видовая плодовитость, благодаря которой человечество смогло выжить на заре своей юности, стала избыточной. Ее реализация в рождаемости хотя бы даже в половинном размере обеспечивает быстрый рост населения, иногда превышающий потребности общества в воспроизводстве населения и потребности большинства семей в родительстве. Поэтому проблема ограничения избыточной плодовитости приобретает в современных экономически развитых странах самостоятельное значение, не только в демографическом, но и в социально-гигиеническом и социально-психологическом аспектах.
Плодовитость возникает очень рано (у женщин в 12—13 лет, у мужчин в 14—15 лет), в то время как возраст достижения экономической зрелости, необходимой для создания собственной семьи, отодвигается по мере увеличения сроков школьного и профессионального образования. Такой разрыв в сроках полового и социального созревания создает множество проблем (добрачные половые контакты подростков, проблемы преждевременных беременностей, родов и контрацепции и т.п.) не только медицинского, но и морального, социально-психологического и культурного характера.
Напротив, возраст угасания плодовитости отодвигается по мере улучшения условий жизни и здоровья населения (у женщин за 50—55 лет, у мужчин в среднем еще к более старшему возрасту). Между тем все чаще женщины в экономически развитых странах прекращают деторождение уже в возрасте до 35 лет. После рождения желаемых 1—2 детей, на что затрачивается в среднем 5—10 лет, супружеская пара в течение 15 и более лет вынуждена прилагать немалые усилия для предотвращения нежеланных беременностей с помощью противозачаточных средств и методов, а при их неэффективности — прибегать к абортам с угрозой для здоровья и даже жизни женщины. Это создает известную напряженность в семейных отношениях. Решение этой проблемы также требует участия не только медиков, но и социологов и психологов.
Интерес к изучению плодовитости растет в последние два десятилетия по мере развития социолого-демографических исследований репродуктивных установок, мотивов, планов и их реализации. Для оценки реальности репродуктивных намерений, для изучения практики внутрисемейного регулирования рождаемости исследователи все более ощущают необходимость иметь хоть некоторое представление о состоянии плодовитости респондентов.
Информацию о состоянии плодовитости (точнее, о бесплодии) собирают при анкетировании супругов. Правда, при этом фиксируются только те нарушения плодовитости, о которых известно самим опрашиваемым и о которых они пожелают сообщить. Таким образом, данные о полном или частичном бесплодии, получаемые при опросах населения, дают неточную картину уровня плодовитости населения (хотя и значительно более полную, чем по данным медицинского учета). Однако, несмотря на определенную неполноту информации об уровне плодовитости, получаемую путем опроса населения, результаты исследований, проведенных во многих странах, свидетельствуют о больших масштабах бесплодия и пониженной плодовитости — до 25—30% браков, в которых жена не старше 50 лет. В возрасте максимума женской плодовитости — 20—24 года — 3—6% стерильны (неспособны к зачатию), но уже к 35—39 годам — около 20% (а с учетом частичного бесплодия — до 50%). Таким образом, различия в плодовитости вносят существенные коррективы в репродуктивные планы семей, и их надо учитывать в исследованиях.
Рождаемость — фактическая реализация плодовитости в зависимости от множества условий (из которых наличие плодовитости — первое) экономического, культурного, психологического и другого свойства.

5.4. Графическое изображение возрастных
коэффициентов рождаемости
Кривая возрастных коэффициентов рождаемости изображается в обычной системе координат. По оси абсцисс откладываются границы возрастных групп — от 15 до 50 лет, по оси ординат — шкала возрастных коэффициентов рождаемости (см. рис. 5.1). В середине возрастных интервалов на шкале абсцисс восстанавливаются перпендикуляры, высота которых пропорциональна величине соответствующих возрастных коэффициентов рождаемости, и концы этих перпендикуляров соединяются между собой. Полученная линия (плавная в случае использования однолетних возрастных коэффициентов, ломаная — в случае пятилетних коэффициентов) и будет отражать форму кривой (условно будем называть «кривой» и ломаную линию) возрастных коэффициентов рождаемости.
В интервале от 15 до примерно 22—23 лет кривая резко взмывает вверх по мере взросления женщин и вступления их в брак, достигает в указанном возрасте максимума и начинает снижаться. Рассматривая две кривых возрастной рождаемости, одна из которых принадлежит населению с высокой рождаемостью и малой степенью внутрисемейного регулирования ее, а другая кривая — напротив, населению с низким уровнем рождаемости и высокой степенью внутрисемейного контроля ее (на рис. 5.1 изображены три кривые возрастных коэффициентов рождаемости в одной стране — СССР — за длительный период времени, что ничего не меняет в наших рассуждениях), можно видеть, что нижняя кривая значительно более вогнута, чем верхняя. До достижения точки максимума все кривые мало отличаются друг от друга. Это объясняется тем, что до рождения первого ребенка не принято использовать средства против зачатия в браке (во всяком случае, в нашей стране до недавнего времени так было. Сейчас это уже, очевидно, не так). Лишь после рождения первого ребенка, нередко единственного, супруги начинают прилагать усилия, чтобы не допустить рождения следующего ребенка, или отсрочить наступление беременности «до лучших» времен.
 

Возрастные коэффициенты рождаемости
(СССР (1926—1927, 1958—1959 гг.), России (1995 г.)

Степень вогнутости кривой возрастных коэффициентов рождаемости наглядно отображает степень активности внутрисемейного контроля рождаемости.

5.5. Брачная и внебрачная рождаемость
Следующим продвижением к наилучшим показателям рождаемости является учет в коэффициентах брачного состояния женщин. Дети в основном рождаются в браке. Брачное состояние является важнейшим фактором уровня рождаемости. Следовательно, специальный и возрастные коэффициенты брачной и внебрачной рождаемости дают лучшее представление о состоянии и динамике рождаемости, чем обычные коэффициенты, не дифференцированные по брачному состоянию женщин. Формулы расчета коэффициентов брачной и внебрачной рождаемости выглядят следующим образом:
Специальный коэффициент брачной рождаемости:
                            (5.5.1)
где mFx — специальный коэффициент брачной рождаемости; mNx— число родившихся у замужних женщин в возрасте «х»; — общее число замужних женщин в возрасте «х».
Возрастной коэффициент брачной рождаемости:
                               (5.5.2)
где mFx— возрастной коэффициент брачной рождаемости; mNx — число родившихся у замужних женщин в возрасте «х»;  — численность замужних женщин в возрасте «х».
Коэффициенты брачной рождаемости рассчитываются в нашей стране в основном лишь по данным выборочных обследований. Официальная статистика их не рассчитывает и не публикует. Это связано с двумя проблемами. Первая — показатели брачной рождаемости должны обязательно дифференцироваться по возрасту вступления в брак и длительности брака. Однако необходимых для подобных расчетов данных нет в регистрах текущего учета рождений.
Вторая проблема—несоответствие числителя и знаменателя дроби при расчете показателей брачной рождаемости. В числителе приводится число родившихся в зарегистрированном браке, в то время как в знаменателе — число замужних женщин по данным переписи населения, т.е. в фактическом браке. Правда, Всероссийская микроперепись населения 1994 г. показала, что в нашей стране, в отличие от многих других стран, большинство браков регистрируется, более 90%. Некоторые исследователи брачной рождаемости попросту игнорируют эту пресловутую проблему несоответствия числителя и знаменателя, иначе говоря, считают всех новорожденных родившимися в браке. Насколько они правы, трудно сказать.
Показатели внебрачной рождаемости рассчитываются совершенно аналогично показателям брачной рождаемости. Нужно только в вышеприведенных формулах специального и возрастного коэффициентов брачной рождаемости заменить левый верхний индекс «т» (от англ. «marriage») на «п» («nonmarriage»). Пожалуй, не стоит останавливаться на формулах коэффициентов внебрачной рождаемости более подробно, тем более, что они редко используются. Более важным вопросом является следующий: что же такое внебрачная рождаемость? Это не такой простой вопрос, как может показаться.
Во многих странах законным признается лишь брак, зарегистрированный в государственных органах регистрации актов гражданского состояния. В нашей стране отношение государства к браку двойственное. С одной стороны, согласно действующему Семейному кодексу Российской Федерации, правомочным признается лишь брак, зарегистрированный в органах записи актов гражданского состояния. Только в этом случае возникают права и ответственность супругов перед законом по отношению друг к другу имущественного и любого иного свойства. В то же время права детей по отношению к отцу различаются в зависимости от следующих обстоятельств: 1) если ребенок родился от лиц, состоящих между собой в юридическом браке, или в течение трехсот дней с момента расторжения брака, признания его недействительным или с момента смерти супруга матери ребенка, ребенок признается законом как родившийся в браке, а его отцом — супруг (бывший супруг) матери; для признания супруга отцом ребенка достаточно свидетельства о браке (если не доказано иное происхождение ребенка); 2) если отцовство лица, не состоящего в юридическом браке с матерью ребенка, устанавливается путем подачи в органы записи актов гражданского состояния совместного заявления отцом и матерью ребенка о признании отцовства. В этом случае ребенок не считается рожденным в браке, но тем не менее права и обязанности отца и ребенка по отношению друг к другу устанавливаются такими же, как и для родившихся в браке. На основании того же совместного заявления родителей ребенка производится и его регистрация в органах записи актов гражданского состояния с указанием имен обоих родителей; наконец, 3) если ребенок регистрируется лишь по заявлению одной только матери, фамилия отца ребенка записывается по фамилии матери, а имя и отчество отца ребенка — по указанию матери. При желании мать может и вовсе не указывать сведения об имени отца ребенка. В третьем варианте ситуации ни ребенок, ни его отец не имеют никаких прав и обязанностей по отношению друг к другу, так же и родители ребенка между собой.
В то время как в нашей текущей статистике фактические браки браками не считаются (и соответственно, дети, рожденные в таких союзах, не считаются рожденными в браке), при переписях, напротив, не делается различий между фактическим браком и юридическим . В результате подобной непоследовательности становится нечетким различие между брачными и внебрачными рождениями, неясным становится само понятие внебрачного рождения. В итоге мы толком не знаем, каков у нас уровень брачной и внебрачной рождаемости (между тем это знание необходимо не только в демографическом, но, пожалуй, даже больше в моральном и социально-психологическом аспектах).
К примеру, в 1997 г. доля детей, родившихся у женщин, не состоящих в зарегистрированном браке (так совершенно правильно называет эту категорию новорожденных наша государственная статистика) составила в целом по России 25,3% общего числа родившихся, при этом в городских поселениях — 25,0%, в сельских — 26,1% . Что это означает? Как интерпретировать? Хотя разница этой доли между городским и сельским населением очень мала (и одно это уже вызывает удивление. Если это внебрачные рождения, то, казалось бы, в городах их должно быть существенно больше, чем в деревне), все же эта доля несколько выше среди сельского населения, чем среди городского. В какой степени эта доля родившихся вне юридически оформленного брака состоит из родившихся в фактическом браке (куда относятся и браки, заключенные по церковному обряду, для верующих это вполне законные браки), а в какой — результат случайных половых контактов
Пожалуй, лишь однажды, в 1990 г., бывшее ЦСУ СССР опубликовало не только общее число родившихся у женщин, не состоящих в зарегистрированном браке, но и выделило среди них число новорожденных, зарегистрированных по заявлению матери. Оказалось возможным, таким образом, определить удельный вес новорожденных, зарегистрированных по обоюдному заявлению родителей (путем вычитания числа детей, зарегистрированных по заявлению только матери, из общего числа родившихся вне юридического брака). Он составил в России 42,4% (к общему числу детей, родившихся у женщин, не состоящих в зарегистрированном браке) . Можно предполагать (только предполагать), что значительная часть этих родителей — супруги, состоящие в незарегистрированном браке. К сожалению, Госкомстат России не последовал хорошему почину своего бывшего «старшего брата». Поэтому мы не знаем, какова динамика и соотношение детей в общем числе родившихся по своему брачному статусу. В 1960 г. доля детей, родившихся вне зарегистрированного брака, равнялась 13,7% и к 1975 г. она сократилась до 10,7%, а затем начала расти и в конце 1980-х гг. этот рост сильно ускорился. В 1997 г. доля родившихся вне юридического брака (как уже отмечалось) поднялась до 25,3%, что означает повышение по сравнению с 1975 г. более чем в два раза . Что означает этот стремительный рост? Упадок нравов, сопровождаемый неумением предупреждать нежеланные рождения? Рост числа и удельного веса нерегистрируемых брачных отношений, т.е. рост неуважения к традиционному институту брака? Отражение экономической независимости женщин? Без специальных серьезных эмпирических и теоретических исследований ответить на эти вопросы невозможно. А пока мы должны лишь помнить, что дети, рожденные вне брака («внебрачные дети»), и дети, рожденные вне зарегистрированного брака, — это вовсе не одно и то же, и не нужно смешивать эти разные понятия.

5.6. Суммарный коэффициент рождаемости
Теперь вернемся снова к возрастным коэффициентам рождаемости. Если иметь в виду упомянутые трудности с использованием коэффициентов брачной рождаемости, то обычные, не дифференцированные по брачному состоянию возрастные коэффициенты остаются наилучшими показателями уровня рождаемости, дающими хорошие возможности для анализа его состояния и динамики. Как уже отмечалось, их достоинством является независимость от влияния возрастной структуры внутри женского репродуктивного возрастного контингента. Но и у них есть недостаток, который состоит в том, что их много. При использовании однолетних коэффициентов их будет целых 35 (от 15 до 49 лет включительно).
В случае использования пятилетних коэффициентов их число уже значительно меньше — 7, но все же их остается еще много для обозрения. Причем динамика коэффициентов может быть различной, иногда до противоположности. В самом деле, тенденция динамики коэффициентов в большинстве экономически развитых стран в нынешнем веке была такой, что в младших возрастных группах коэффициенты рождаемости росли, в то время как в старших — снижались. Иногда, глядя на картину динамики возрастных коэффициентов рождаемости, трудно решить, что же все-таки происходит — снижается рождаемость или растет. И некоторые научные спекулянты небескорыстно пользуются этим обстоятельством, утверждая, будто рождаемость в нашей стране не снижается. Нужен один обобщающий показатель, который соединял бы в себе достоинства целой системы показателей. И такой показатель есть. Его зовут — суммарный коэффициент рождаемости.
Суммарный коэффициент рождаемости вычисляется путем суммирования возрастных коэффициентов рождаемости с умножением их на длину каждого возрастного интервала в целых годах (при однолетних коэффициентах множитель равен 1, при пятилетних — 5, и т. д.). Сумма в итоге делится на 1000, т.е. показатель выражается в расчете на одну женщину в среднем. Формула расчета такова:
                    (5.6.1)
где СКР — суммарный коэффициент рождаемости; Fx— возрастные коэффициенты; n — длина возрастного интервала (при одинаковой длине интервала, его можно вынести за знак суммы, т.е. сначала сложить коэффициенты, а затем один раз умножить сумму коэффициентов на длину возрастного интервала. Если же интервалы разные по длине (редко, но бывает), то придется каждый коэффициент умножать отдельно на соответствующую ему длину возрастного интервала).
Суммарный коэффициент рождаемости является одним из сводных, итоговых показателей, которые строятся как по методу реального, так и условного поколения. Приведенная выше формула расчета суммарного коэффициента относится к условному поколению, т.е., мы рассматриваем все возрастные коэффициенты рождаемости, относящиеся к разным реальным поколениям женщин, условно как относящиеся к одному поколению, будто бы прожившему в данном одном календарном году, в году наблюдения, всю свою репродуктивную жизнь, с 15 до 50 лет.
Суммарный коэффициент рождаемости показывает, сколько детей рожает в среднем одна женщина за всю свою жизнь с 15 до 50 лет при условии, что на всем протяжении репродуктивного периода жизни данного поколения возрастные коэффициенты рождаемости в каждой возрастной группе остаются неизменными на уровне расчетного периода .
Рассмотрим пример расчета суммарного коэффициента рождаемости (см. таблицу 5.1).

Таблица 5.1

Возрастные и суммарный коэффициенты рождаемости

в России в 1995 г.

Собственно говоря, в таблице 5.1 представлены исходные данные для расчета (возрастные коэффициенты рождаемости) и результат расчета (суммарный коэффициент). Сам расчет состоит в арифметическом действии суммирования коэффициентов, умножения суммы коэффициентов на 5 (длину возрастного интервала) и деления ее же на 1000. Очевидно, эти простейшие действия в демонстрации не нуждаются .
Полученный в таблице 5.1 суммарный коэффициент рождаемости, равный 1,345 (или, по данным государственной статистики, 1,344) интерпретируется следующим образом. При сохранении возрастных коэффициентов рождаемости 1995 г., в течение неопределенно долгого времени одна женщина в среднем из условного поколения женщин, проживших весь репродуктивный период своей жизни в 1995 г. родила (иногда говорят родила бы, но в этом совсем нет нужды, если мы понимаем, о какой женщине идет речь) 1,345 ребенка.
Суммарный коэффициент является наилучшим показателем рождаемости. Он обладает следующими достоинствами:
1. Его величина не зависит (или почти не зависит) от особенностей возрастной структуры населения и женского репродуктивного контингента;
2. Этот показатель одним числом позволяет оценить состояние уровня рождаемости с позиций обеспечения ею воспроизводства населения. Для такой оценки достаточно лишь помнить критическое, пороговое значение суммарного коэффициента рождаемости, соответствующее уровню простого воспроизводства населения.
В условиях самой низкой смертности (скажем, японской) простое воспроизводство населения обеспечивается уровнем рождаемости с суммарным коэффициентом рождаемости, равным 2,08 ребенка (можно округлить до 2,1, но не до целого числа). У нас в России не самая низкая смертность, но и у нас критическое значение суммарного коэффициента рождаемости равно 2,12 (т.е. мало отличается от японского уровня).
Тогда, например, разделив фактический суммарный коэффициент рождаемости, в частности 1,23 (для России в 1997 г.), на его критическое значение 2,12, без каких-либо иных, иногда довольно сложных и трудоемких вычислений, узнаем, что современный уровень рождаемости в нашей стране обеспечивает воспроизводство населения (или иначе — замещение поколения) лишь на 58,0%, т.е. немногим более чем наполовину. И когда возрастная структура нашего населения придет в полное соответствие с современными уровнями рождаемости и смертности, каждое следующее поколение будет почти наполовину численно меньше предыдущего.
Конечно, и этот наилучший показатель рождаемости, каким является суммарный коэффициент, не может обойтись без недостатков. К ним относятся:
1. Зависимость величины коэффициента от уровня и изменений брачности. При повышении или сокращении уровня брачности суммарный коэффициент соответственно повышается или сокращается, в то время как число детей в каждой отдельной семье будет оставаться неизменным или меняться в противоположную сторону, нежели брачность.
2. Величина коэффициента зависит также от изменения сроков рождения детей, от распределения интервалов между последовательными рождениями на протяжении репродуктивного периода жизни женщины. Такое распределение называется таймингом рождений (от англ. — timing of births — распределение рождений в репродуктивном периоде ) или иногда  «календарем рождений». Первый вариант более предпочтителен, поскольку не связан ни с какими ассоциациями.
Попробуем пояснить понятие тайминга следующим примером. В современных экономически развитых странах с низкой рождаемостью, когда большинство супругов эффективно контролирует число и сроки рождения своих детей, двух детей можно родить с интервалом в один год или в десять лет. Оказываясь в неблагоприятных экономических, психологических или иных условиях, супруги могут отложить желанное рождение на несколько лет и реализовать его позднее, когда ситуация улучшится. Если таких семей оказывается много, то изменение тайминга скажется на колебаниях всех показателей рождаемости. В одном периоде они увеличатся, в другом упадут (если, конечно, не изменится итоговое число детей, которое хотели бы иметь или планируют иметь супруги). Показатели условного поколения реагируют на тайминг, в то время как показатели реального поколения отразят лишь окончательный итог рождения детей данным поколением (когортой) женщин.
Поэтому временное, тайминговое, повышение уровня рождаемости, к примеру, после единовременного постановления правительства, сулящего какие-либо блага семьям за рождение дополнительного числа детей, нельзя трактовать просто как «повышение» рождаемости. Его надо оценивать так, как оно того заслуживает, т.е. как всплеск волны, за которой, скорее всего, последует ее падение.
Некоторые статистики долго не хотели понимать природы колебаний уровня рождаемости. При очередном подъеме коэффициентов они считали, что рождаемость наконец-то начала повышаться (и справедливости ради надо сказать, находилось немало ученых, вполне солидных, придерживавшихся того же мнения). Когда же очередная волна подъема заканчивалась еще более глубоким провалом, чем до него, подобные статистики скромно помалкивали. Таким образом, создавалось впечатление, что рождаемость в стране непрерывно растет.

5.7. Критическое значение итогового числа рожденных детей,
соответствующее границе простого воспроизводства населения,
в расчете на одну брачную пару (в среднем)
Критическое значение суммарного коэффициента рождаемости, соответствующее границе простого замещения поколений, 2,08 (а для современной России — 2,12), определяется в расчете на одну женщину в среднем без различия ее брачного состояния. То есть как бы предполагается, что рожают детей все женщины репродуктивного возраста без исключения. Однако очевидно, что это не так. В основном детей рожают женщины, состоящие в браке, живущие совместно с мужем и обладающие плодовитостью. Поэтому в социологических исследованиях факторов рождаемости для ее оценки используется критическое число рожденных детей в расчете на брачную пару. Расчет такого критического значения впервые осуществил в1974 г. выдающийся советский и российский демограф Борис Цезаревич Урланис (1906—1981) , а в 1983 г. с коррекцией на изменение некоторых параметров расчета — другой известный российский демограф Александр Борисович Синельников . Алгоритм расчета с учетом поправок, внесенных А.Б. Синельниковым, приводится ниже.
1. При прочих равных условиях, как часто говорится, число рожденных детей определяется прежде всего численностью женщин. Поскольку на 100 девочек среди новорожденных в среднем приходится 105 мальчиков, то для рождения 100 девочек каждые 100 женщин должны родить 205 детей.
2. В условиях современной смертности из 100 новорожденных девочек доживают до среднего возраста матерей при рождении дочерей (27 лет) 96,8%. Следовательно, для простого воспроизводства необходимо, чтобы каждые 100 женщин родили 205 : 0,968 = 211,78, или округленно, 212 детей (это то самое критическое значение суммарного коэффициента рождаемости, которое приводилось чуть ранее. Вот так оно определено).
3. Далее, нужно учесть влияние окончательного первичного безбрачия женщин (т. е. доли женщин, ни разу не вступивших в брак до 50 лет). По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г., в России доля таких женщин составила 3,5%. Некоторые специалисты полагают, что переписи населения занижают этот процент, поскольку некоторые женщины при переписи указывают себя состоящими или состоявшими в браке безосновательно. Но с другой стороны, часть женщин рожают детей вне брака. В какой-то степени один фактор перекрывает действие другого фактора, в какой — неизвестно. В итоге критическое число рождений в расчете на 100 замужних и когда-либо бывших замужем женщин составит: 211,78 : (1 - 0,035 = 0,965) = 219,46 детей.
4. Нужно также учесть влияние распадения браков в результате разводов и овдовения на рождаемость, поскольку из-за этого фактора сокращается продолжительность брака. По данным ряда специальных исследований, разводы и овдовения, с учетом повторного вступления в брак, снижают уровень рождаемости на 7,5%. С учетом этого фактора критическое значение должно составлять: 219,46 : (1 - 0,075 = 0,925) = 237,25.
5) Наконец, надо учесть и влияние бесплодия. Примерно 5% женщин не могут по этой причине родить ни одного ребенка, такой же процент из числа родивших одного ребенка не могут родить 2-го ребенка, столько же — третьего, и т.д. Если принять среднюю оценку уровня бесплодия 8,0%, то окончательно для простого замещения 100 женщин они должны родить 237,25 : (1 - 0,080 = 0,920) = 257,88, или 258 детей. Следовательно, только для простого воспроизводства населения необходимо, чтобы на один эффективный брак (т.е. длящийся весь репродуктивный период жизни и обладающий в течение всего этого периода плодовитостью) приходилось в среднем 2,58 или, если округлить, — 2,6 ребенка. Желательно, чтобы студенты постарались запомнить очень важные критические значения двух показателей уровня рождаемости, которые позволяют без дополнительных усилий дать оценку состояния и динамики рождаемости в стране и регионе и не смешивать их. В расчете на одну женщину без различия брачного состояния это число равно 2,1 ребенка, в расчете же на один эффективный, или просто брак (поскольку о его эффективности, как правило, ничего не известно) — 2,6 ребенка.
Но это еще не все. Критическое значение 2,6 ребенка в расчете на один эффективный брак — это средняя величина, которая является обобщением некоторого распределения семей по числу рожденных (за всю жизнь) детей. Если бы все семьи в обществе делились лишь на две группы: имеющих либо два, либо три ребенка, то в таком случае средняя величина 2,6 ребенка получалась бы при пропорции, когда 40% семей имеют двух детей, а 60% — трех. В действительности же всегда какая-то часть браков остается в течение всей жизни бездетными, а какая-то — ограничивается рождением лишь одного ребенка. Бездетность (бесплодие) в приведенной выше модели учтена, а для компенсации однодетности (которая уже получила большое распространение среди российских семей, особенно в крупных городах) требуется значительная доля браков с тремя и более детьми. В 1987 г. мною было предложено следующее распределение семей в обществе по числу рожденных детей, соответствующее критическому значению показателя рождаемости в расчете на один эффективный брак, равному 2,6 ребенка. Это распределение таково: 4% семей — бездетные (точнее, не родившие ни одного ребенка), 10% — родившие только одного ребенка, 35% — двух детей, трех детей — также 35%, 14% — четырех, и 2% — пять и более . Отсюда можно видеть, что только для поддержания простого воспроизводства населения необходимо, чтобы семьи с тремя и более детьми составляли более половины общего числа семей. Если же обществом будет признана желательность роста населения России в течение обозримой перспективы, то доля семей с тремя и более детьми должна быть еще больше. Отсюда приходим к выводу, что целевым ориентиром для нашей семейно-демографической политики (когда она будет) должна быть семья с 3—4 детьми. Именно такая семья должна получить наибольшую экономическую и моральную поддержку со стороны государства и общества . Между тем, по данным Всероссийской микропереписи населения 1994 г., только 12,5% опрошенных женщин в возрасте от 18 до 30 лет назвали трех или более детей в качестве желаемого числа. Среднее желаемое число детей по данным той же микропереписи составило по ответам тех же женщин всего 1,783 в расчете на одну женщину, намного ниже необходимых для простого воспроизводства 2,6.

5.8. Демографическая типология семей по
числу рожденных детей
Исходя из вышесказанного о числе рожденных детей, необходимом для хотя бы простого воспроизводства населения, предлагается следующая типология семей по числу рожденных детей: малодетная семья — 1—2 ребенка (такая семья недостаточна даже хотя бы для простого воспроизводства населения); среднедетная семья — 3—4 ребенка (такая семья обеспечивает лишь простое воспроизводство населения); многодетная семья — 5и более детей.

5.9. Учет уровня смертности при оценке величины
суммарного коэффициента рождаемости
Выше указывалось критическое значение суммарного коэффициента рождаемости, соответствующего границе простого воспроизводства населения — 2,1 ребенка в расчете на одну женщину без различия ее брачного состояния. При этом добавлялось условие — при самой низкой смертности. Ну, например, такой, как в современной Японии (самая высокая в мире продолжительность жизни мужчин в 1997 г. — 76,8 лет, женщин — 83,2 года). Между тем при более высокой смертности (или, что то же самое, — более низкой продолжительности жизни) критическое значение суммарного коэффициента рождаемости, соответствующее границе простого воспроизводства населения, соответственно возрастает. К примеру, для России это критическое значение (2,12) немного выше, чем для Японии (2,08). Но в мире есть немало стран, где смертность еще очень высокая, а средняя продолжительность жизни населения — низкая. Там рождаемость, которая неискушенному европейцу кажется очень высокой, на самом деле может едва покрывать потери населения от смертности. Так что, оценивая уровень рождаемости в какой-либо стране, нужно непременно заглянуть в справочник — узнать, какая в этой стране смертность. Рассмотрим, как это выглядит на примере отдельных развивающихся стран (см. таблицу 5.2).

Таблица 5.2

Суммарные коэффициенты рождаемости в отдельных странах

мира с учетом вероятности дожития новорожденных до 15 лет (1990—1994 гг.)

В Уганде и Кот-д'Ивуаре одинаковая величина суммарного коэффициента. Но с учеюм выживания рожденных детей, т.е. эффективная рождаемость в Кот-д'Ивуаре выше, чем в Уганде почти на целого ребенка.
В нашей стране долгое время снижение детской смертности компенсировало снижение рождаемости. Поэтому снижение рождаемости долгое время не ощущалось. В конце XIX в. суммарный коэффициент рождаемости в 50 губерниях европейской части России (по другим регионам страны данные статистического учета рождений и смертей были недостаточно точны) составлял 7,06 (таблица 5.3). Но до 15 лет из числа рожденных детей доживало лишь чуть больше половины . Причем в отдельных губерниях России детская смертность была еще выше, и, соответственно, детей выживало меньше. Поэтому, если родители желали иметь 3—4 взрослых детей, которые помогали бы им в жизни и содержали в старости, они должны были рожать их вдвое больше. Представление, еще довольно распространенное, будто в прошлом вРоссии большинство крестьянских семей были многодетными, не совсем верно. Действительно, рожали детей нередко много. Но многодетных семей, тех, кому удавалось вырастить всех или большинство рожденных детей, было немного. Типичной же была семья с 3—4 детьми.

Таблица 5.3

Динамика суммарного коэффициента рождаемости в СССР

Россия с учетом изменения уровня детской смертности

К концу 1926 г. суммарный коэффициент рождаемости сократился по сравнению с концом прошлого века с 7,06 до 6,40 ребенка, или на 9,3%. Однако число детей, достигающих взрослых возрастов, даже возросло в среднем до 4,35, или на 17,6%.
К 1939 г. рождаемость (суммарный коэффициент рождаемости) в России сократилась до 4,84, или еще на 24,4%, а число выживающих детей — на 22,2%. Но все же типичной семьей оставалась семья с тремя детьми. Возможно, в какой-то степени и по этой причине (помимо других) наша наука долгое время не замечала снижения рождаемости. Теперь же лишь около 3% детей из числа родившихся не доживают до 15 лет. Это означает, помимо всего прочего, что теперь люди имеют возможность рожать детей столько, сколько желают иметь. Это огромное социальное завоевание, к которому наши граждане так успели привыкнуть, что перестали ценить и даже замечать. Между тем в мире еще есть много стран и народов, где эти два понятия «родить» и «вырастить» далеко не совпадают.

5.10. Динамика уровня рождаемости в мире
За период, равный 36 годам, уровень рождаемости в мире в целом сократился, судя по общим коэффициентам рождаемости, на 37% (таблица 5.4). Судя по этим же показателям, снижение рождаемости в экономически более развитых регионах мира шло даже быстрее, чем в менее развивающихся. Но нужно помнить о влиянии возрастной структуры на величину общих коэффициентов рождаемости. Нетрудно догадаться, что возрастная структура населения в менее развитой части мира в среднем моложе, чем в более развитой. И она несколько завышает показатели рождаемости в развивающихся странах.
Конечно же, более правильную картину динамики уровня рождаемости в мире дают суммарные коэффициенты рождаемости в правой части таблицы 5.4. Общий коэффициент сократился за указанный срок на 37%, а суммарный коэффициент — на 45%. Разница очень заметная. Еще более значительна   разница   в   динамике   показателей   рождаемости   по   двум

Таблица 5.4

Общий и суммарный коэффициенты рождаемости

в мире и отдельных странах, 1960—1964 и 1998 гг.

Источник показателей за 1998 г.: World Population Prospects: The 1998 Rev., forthcoming, получено по сети Интернет.
названным частям мира, условно подразделяемым на «более развитые» и «менее развитые» или «развивающиеся» регионы (давно устаревшая градация, но другой пока не придумано). На самом деле снижение рождаемости было более значительным и именно в развивающихся странах, где в целом по совокупности этих стран суммарный коэффициент сократился на 48%, в то время как в «более развитых» — на 44%.
По уровню рождаемости мир очень резко разделен на две части: в менее развитой (в промышленном отношении) части рождаемость высокая, рассматриваемая правительствами многих стран как нежелательно высокая. А во всем экономически развитом секторе мира рождаемость не обеспечивает даже простого воспроизводства населения. И намного не обеспечивает. По грубой оценке, (1,5 : 2,1 = 0,714) — на 26%.
Таким образом, при сохранении современной рождаемости достаточно долгое время, каждое следующее поколение будет убывать на 26% примерно через каждые 27—29 лет.
Обращают на себя внимание пять католических стран, помещенных в конце таблицы: Италия, Нидерланды, Польша, Испания и Португалия. Еще относительно недавно, в 1960-е гг., в этих странах рождаемость была сравнительно высокой (пожалуй, кроме Италии), общий коэффициент превышал 20%, а суммарный коэффициент был близок к 3 детям. За какие-то 30 лет в этих странах с католической культурой рождаемость просто-таки рухнула, свидетельствуя о серьезных переменах во всем образе жизни, культуре и религиозности населения. В Италии и Испании сейчас самый низкий уровень рождаемости в мире, такой же, как и в России. Между тем достичь такого низкого уровня невозможно без массового применения современных эффективных противозачаточных средств, методов и искусственных абортов, т.е. всех тех способов ограничения рождаемости, которые запрещены католикам церковью. Однако, очевидно, нежелание иметь детей оказывается сильнее церковных запретов. Религия отступает перед контрацептивом.

5.11. Динамика уровня рождаемости в России,
СССР и снова в России
Снижение рождаемости в нашей стране началось давно (вопреки спекуляциям на этой проблеме некоторых нынешних политиков и ученых, утверждающих, будто рождаемость в России упала лишь несколько лет назад в результате экономических реформ), более 100 лет назад. Долгое время на эту тенденцию никто не обращал внимания. Как уже говорилось ранее, параллельно со снижением рождаемости быстро снижалась детская смертность и число детей в семьях в среднем долгое время оставалось прежним или близким к тому. Одним из первых на эту тенденцию обратил внимание в 1914 г. классик нашей демографии, академик медицины Сергей Александрович Новосельский (1872—1953). В статье, посвященной этому вопросу он отметил «прогрессирующее распространение среди населения неомальтузианской практики» (так в то время именовали практику абортов и контрацепции), причем не только среди городского, но среди сельского населения. В той же статье С.А. Новосельский предсказывал также, что «если понижение рождаемости в своем темпе станет быстро обгонять понижение смертности, то и у нас политическим деятелям придется считаться со злободневным для Западной Европы вопросом о возможности противодействия прогрессирующему падению рождаемости» .
К сожалению, это предостережение не получило никакого резонанса в нашей науке, ни во время публикации статьи, ни впоследствии. Не имела эта мысль продолжения и в последующем творчестве самого С.А. Новосельского, хотя статья переиздавалась дважды в сборниках его избранных произведений в 1958 и 1978 гг. (правда, в урезанном издателями виде).
С конца 1960-х гг., казалось, наметилась переломная тенденция: общие коэффициенты рождаемости начали повышаться. За период с 1968—1969 гг. и по 1979—1980 гг. они поднялись с 14,2 до 15,9 ‰, или на 12,0%. Причем, на всем протяжении почти 12-летнего периода подъем происходил почти без колебаний (см. таблицу 5.5). Многие ученые писали тогда о якобы наметившемся переломе в тенденциях рождаемости, о том, что рождаемость и далее будет расти, свидетельствуя об успехах руководства страны в создании благосостояния для народа (в то время уровень рождаемости служил одним из показателей благосостояния. Поэтому показатели рождаемости были не только демографическими, но и политическими индикаторами). Однако, если использовать суммарные коэффициенты рождаемости (которые в те времена еще не вошли в практику), то динамика уровня рождаемости оказывается иной. После небольшого и незначительного подъема суммарного коэффициента в 1968—1972 гг., он неуклонно снижался, с 2,053 в 1971—1972 гг. до 1,888 в 1979—1980 гг., или на 8,0%.
Рассмотрим динамику общего коэффициента рождаемости за последние 35 лет с помощью индексного метода, который позволит нам выявить роль каждого из факторов, обусловивших изменение уровня рождаемости. Для расчетов нам понадобится формула общего коэффициента рождаемости в таком виде, который отражает его соотношение с возрастными коэффициентами рождаемости и возрастной структурой населения. Это соотношение можно представить в виде следующей формулы:
          (5.1.2)
где, напомню, условные обозначения следующие: п — общий коэффициент рождаемости; N — число родившихся;  — среднегодовая численность населения;  — численность женщин в возрасте от 15 до 50 лет; F — специальный коэффициент рождаемости; и — доля женщин в возрасте 15—49 лет в общей численности населения (в долях единицы). Добавим к этому выражение специального коэффициента рождаемости в виде средней из возрастных коэффициентов рождаемости, взвешенных по долям женщин каждой соответствующей возрастной группы женщин в составе женского возрастного репродуктивного контингента (15 — 49 лет). В виде формулы это будет выглядеть так:
                    (5.11.1)
где Fx— возрастные коэффициенты рождаемости; wx= доля женщин возрастной группы «х» в численности женщин 15—49 лет.
Теперь, чтобы измерить изменения коэффициента п за период времени, обозначим коэффициент в начале периода нижним индексом 0, в конце периода — 1. Изменение коэффициента за период времени от 0 до 1 будет следующим:
                                        (5.11.2)
Введем в числитель и знаменатель правой крайней дроби одно и то же число — (отчего, естественно, величина всего выражения не изменится) и произведем простую перестановку элементов, отчего все выражение примет окончательный вид системы индексов:
      (5.11.3)
где левая часть равенства выражает относительное изменение величины общего коэффициента рождаемости, а правая — три фактора (индекса) этого изменения. Первая дробь (частное — индекс) в правой части уравнения (соотношение dW15-49) показывает изменение общего коэффициента за счет изменения доли женщин 15—49 лет в населении; второй индекс (индекс постоянного состава) характеризует изменение того же общего коэффициента рождаемости за счёт изменения возрастных коэффициентов рождаемости, т.е. собственно рождаемости (числитель и знаменатель этого индекса различаются коэффициентами рождаемости, в то время как возрастная структура женского репродуктивного контингента постоянна); наконец, третий индекс, напротив, выражает изменение общего коэффициента рождаемости за счет изменения только возрастной структуры женщин (индекс переменного состава). Приведенная выше формула расчетов может кого-то и отпугнуть своей внешней громоздкостью. Однако хочу обратить внимание читателя на то, что считать надо всего лишь один элемент (одну колонку) этой формулы —  Остальные элементы выписываются из демографического ежегодника. Ниже приводится пример расчета индексов изменения общего коэффициента рождаемости в России за период 1990—1995 гг. (таблица 5.5).
Из демографического ежегодника выписываем необходимые для расчета данные: общие коэффициенты рождаемости за 1990 и 1995 гг. равны соответственно 13,4 и 9,3‰; специальные коэффициенты — 55,3 и 36,0‰; долю женщин 15—49 лет в общей численности населения получаем расчетом из соотношения общего и специального коэффициентов, которые нам известны. В результате получим соответственно 24,2 и 25,8%.
Теперь осталось только подставить все необходимые данные в формулу, и получим:

Таблица 5.5

Расчет индексов динамики общего коэффициента

рождаемости в России в 1990—1995 гг. (в процентах к величине коэффициента в 1990 г.).

В заключение расчета нужно из каждого индекса вычесть 1. Результаты покажут, насколько изменился общий коэффициент за счет данного фактора:
0,694  = 1,066 x 0,708 x 0,919 -30,6 = + 6,6 - 29,2 - 8,1
Теперь рассмотрим представленные в таблице 5.6 результаты аналогичных расчетов структуры динамики общего коэффициента рождаемости в России в динамике за 36 лет, с 1958 по 1995 гг. Величина самого общего коэффициента в таблице не показана, поскольку в нем нет необходимости.

Таблица 5.6

Компоненты изменений общего коэффициента рождаемости в

России в отдельные периоды 1958—1995 гг. (в процентах к
величине коэффициента в начале каждого периода)

Все население

Городское население

Сельское население

В период 1958—1970 гг. общий коэффициент рождаемости сократился почти на 40% (вторая колонка таблицы), при этом у сельского населения это сокращение было большим, чем у городского, соответственно на 47 и 31%.
Из общего снижения 39,8% более половины (20,9%) было результатом именно снижения рождаемости, в то время как чуть меньше половины снижения коэффициента было обусловлено изменением возрастной структуры населения (уменьшением доли женщин 15—49 лет в Населении и старением женского репродуктивного контингента). В 1969—1979 гг. общий коэффициент рождаемости повысился на 10,1% (у городского населения — на 9,4%, у сельского — на 11,1%). Однако разложение этого повышения по структурным факторам показывает, что повышение общего коэффициента в 1970-е гг. было исключительно результатом улучшения возрастной структуры внутри женского репродуктивного контингента, в то время как рождаемость на самом деле понизилась (индекс изменения общего коэффициента рождаемости за счет изменения возрастных коэффициентов рождаемости в последней, четвертой, колонке таблицы 5.6 показывает снижение на 3,5%).
В 1978—1987 гг. общий коэффициент рождаемости увеличился еще на 8,5%, в том числе у городского — на 5,1, у сельского — на 16,2%. С помощью индексного метода можно видеть, что на самом деле увеличение рождаемости было почти вдвое большим, чем показывает общий коэффициент (увеличение было на 14,1%), но оно было преуменьшено ухудшением возрастной структуры населения.
Природа увеличения уровня рождаемости в 1978—1987 гг. (точнее, в 1982—1986 гг.) достаточно хорошо известна демографам. Это был результат постановления правительства, принятого в январе 1981 г., об усилении государственной помощи семьям с детьми. Всплеск рождаемости был небольшим и коротким, проблемы не решил, оставил небольшой выступ на половозрастной пирамиде и внес свой «вклад» в падение коэффициентов рождаемости на протяжении последующего периода в виде тайминговой синусоиды (дети, которые планировались супругами к рождению несколько позднее, благодаря принятым государственным мерам родились раньше первоначально задуманного их родителями срока). Но общее число детей, рожденных реальным поколением женщин, осталось неизменным, изменились только сроки их рождения. Поэтому за подъемом волны рождений неизбежно следует антиволна падения коэффициентов. Как и произошло в 1987—1995 гг. Кстати, можно заметить, что подъем рождаемости в 1982—1986 гг. был выше у сельского населения, чем у городского. Повышение общей величины коэффициента рождаемости именно за счет рождаемости у городского населения составило 12,2%, а у сельского — 21,7% (таблица 5.6). Это говорит о том, что сельское население было в то время более «отзывчивым» на меры государственной помощи семьям.

5.12. Анализ динамики суммарных коэффициентов
рождаемости, дифференцированных по очередности
рождения детей у матери
Дополнительную и очень важную информацию о динамике рождаемости можно получить путем дифференцирования суммарных коэффициентов рождаемости по очередности детей у матери. Дети разной очередности рождаются и в разном возрасте своих матерей, и в разных экономических условиях жизни семьи. Различается и мотивация рождения детей разной очередности. Первенцев рожают обычно в молодые годы, вскоре после вступления в брак, от рождения хотя бы единственного ребенка редко отказываются добровольно (во всяком случае, в нашей стране до недавнего времени было так). Его рождение, как правило, не откладывается, применение противозачаточных мер начинается лишь после рождения первенца. Поэтому динамика суммарного коэффициента рождаемости первенцев почти целиком определяется (определялась) в основном лишь изменениями возрастной структуры женского населения и уровнем заключения первых браков.
Рождаемость вторых детей также в большой степени зависит от структурных факторов, поскольку второго ребенка желает иметь большинство супругов . Однако потребность во втором ребенке уже не столь всеобща, как потребность в первенце, она ослабляется целым рядом конкурирующих материальных и духовных потребностей, в результате победы которых над потребностью иметь двух детей реализация последней может быть произвольно отложена или вовсе подавлена. Рождение же детей более высоких очередностей все чаще уступает давлению конкурентных социальных ценностей, причем в степени, прямо пропорциональной очередности рождения. Иными словами, чем ниже порядковый номер рождения, тем больше влияние структурных факторов, меньше — мотивационных. И наоборот. Прослеживая динамику суммарных коэффициентов рождаемости, дифференцированно по каждой очередности, можно лучше понять соотношение структурных и волевых факторов, определяющих эту динамику. Кроме того, структура суммарного коэффициента рождаемости по очередности рождения дает не только сугубо демографическую информацию о динамике уровня рождаемости, но и социологическую — о конкуренции мотивов вообще и о силе мотивов рождения детей в частности — в ситуации выбора жизненного пути
Расчет суммарных коэффициентов рождаемости, дифференцированных по очередности рождения детей у матери, несложен, хотя громоздок . В качестве исходных данных для расчета необходимо иметь распределение родившихся по возрасту матери и очередности рождения, а также возрастные коэффициенты рождаемости. Эти данные в последние годы регулярно публикуются в российских демографических ежегодниках.
Весь расчет можно представить в виде своего рода матрицы:

Где Fx — возрастные коэффициенты рождаемости Fx — частные возрастные коэффициенты рождаемости, дифференцированные по очередности рождения — n (1, 2, 3, ...).
Каждый из отдельных возрастных коэффициентов определенной очередности рождения определяется простым умножением общей величины возрастного коэффициента рождаемости на долю родившихся каждой очередности рождения в общем числе родившихся (в долях единицы). Например, для возрастной группы 15—19 лет строка расчета выглядит следующим образом:
т.д.
Важно следить затем, чтобы сумма частных коэффициентов рождаемости по очередности рождения равнялась в итоге точно 1,000. Иначе весь расчет не получится. Посчитав по каждой строке матрицы частные коэффициенты, остается только сосчитать суммарные коэффициенты рождаемости по очередности рождения обычным порядком. Т.е. по вертикали (по колонкам матрицы) суммируются частные возрастные коэффициенты рождаемости одной и той же очередности рождения, сумма коэффициентов умножается на длину возрастного интервала (обычно равного 5) и делится на 1000 (т.е. приводится к расчету на 1 женщину). Опять же необходимо следить, чтобы сумма частных суммарных коэффициентов рождаемости (по очередности рождения) точно совпадала в итоге с общей величиной суммарного коэффициента.

Таблица 5.7

Расчет суммарных коэффициентов рождаемости,
дифференцированных по очередности рождения детей у матери,
Россия, все население, 1995 г.

В качестве примера в таблице 5.7 приводится расчет суммарных коэффициентов рождаемости, дифференцированных по очередности рождения, в России за 1995 г.
Как демографический метод оценки состояния и динамики рождаемости, структурирование суммарного коэффициента рождаемости по очередности рождения имеет еще одно очень важное и даже уникальное достоинство. Оно связано с информацией, которую дают суммарные коэффициенты рождаемости первых детей.
В реальных поколениях коэффициент рождаемости первенцев не может, естественно, превышать 1,0 (невозможно родить более одного первенца в одноплодных родах). Более того, этот показатель не может достигнуть даже и 1,0, потому что часть браков остаются бесплодными. Практически в реальных поколениях величина суммарного коэффициента рождаемости первенцев колеблется, в зависимости от уровня бесплодия, в пределах между 0,90 и 0,95.
В условных же поколениях величина суммарного коэффициента рождаемости первенцев может отклоняться от 0,90 — 0,95 в любую сторону, и именно эти отклонения несут в себе важную информацию о причинах изменения рождаемости. Так, превышение величины коэффициента над 0,95 свидетельствует о структурных сдвигах в календаре рождений первенцев, об аккумуляции рождений первенцев у нескольких смежных реальных поколений женщин в одном календарном периоде (или году) за счет повышения брачности, снижения среднего возраста вступления женщин в брак, сокращения интервалов между вступлением в брак — или началом брачных отношений — и рождением первенца.
Если же, напротив, величина суммарного коэффициента рождаемости первенцев отклоняется от 0,90 в меньшую сторону, то это свидетельствует о противоположных сдвигах в тайминге (календаре) рождений, его «растяжении» вследствие снижения уровня брачности, роста среднего возраста вступления женщин в брак, откладывания рождений первенцев и т.п.
Рассмотрим для примера динамику суммарных коэффициентов рождаемости, дифференцированных по очередности рождения детей у матери в России за десятилетие с 1985 по 1996 г. (таблица 5.8). Возможно, для учебника период в 10 лет длинноват, но я просто пользуюсь случаем опубликовать эти данные, поскольку, к сожалению, кроме меня этим методом в России никто больше пока не пользуется, неизвестно почему. За рубежом этот метод более популярен, чем у нас. В Демографических ежегодниках ООН периодически публикуются возрастные коэффициенты рождаемости по очередности рождения, по которым легко рассчитать суммарные коэффициенты рождаемости по очередности рождения — правда, итоговые суммарные коэффициенты рождаемости, дифференцированные по очередности рождения, также не публикуются. Вероятно, поэтому они мало кому известны.

Таблица 5.8

Динамика суммарного коэффициента рождаемости в России,
дифференцированного по очередности рождения детей у матери, 1985— 1995 гг.

Все население

Городское население

Сельское население

В то время как общая величина суммарного коэффициента рождаемости после 1987 г. начала снижаться, коэффициент рождаемости первенцев продолжал расти до 1989 г. (с 1985 по 1989 г. он увеличился с 0,897 до 0,991, что говорит о его завышенной величине, т.е. об аккумуляции рождений в реальных поколениях женщин). Обращает на себя внимание тот факт, что у сельского населения коэффициент рождаемости первенцев вплоть до 1992 г. превышал 1,0. Еще удивительнее, что и коэффициент рождаемости вторых детей у сельского населения до 1988 г. включительно также превышал 1,0. Это свидетельство очень мощных пертурбаций в динамике брачности и рождаемости сельского населения России (как, впрочем, и в других бывших союзных республиках СССР, особенно в Средней Азии). Затем начался длительный период падения и общей величины суммарного коэффициента рождаемости и аналогичного коэффициента рождаемости первенцев, который сократился к 1996 г. до величины 0,764. Такая величина коэффициента свидетельствует, что началось массовое откладывание рождения первенцев, чего раньше никогда не было. Причем можно отметить, что этот процесс начался в городах на год раньше, нежели в сельских поселениях, и к 1996 г. суммарный коэффициент рождаемости первенцев в городских поселениях сократился до 0,758, в то время как в сельских — до 0,777 (таблица 5.8). Это говорит о значительном откладывании рождений первенцев и у сельского населения и вообще о широком распространении внутрисемейного регулирования рождаемости у всего населения страны.
В то же время коэффициенты старших очередностей рождения скитались в течение всего рассматриваемого десятилетия фактически без каких-либо колебаний. Именно они демонстрируют истинную динамику рождаемости, будучи мало подверженными влиянию структурных факторов,

5.13. Индекс гипотетического минимума естественной рождаемости (ГМЕР)
При изучении причин, определяющих состояние и динамику уровня рождаемости, демографы издавна стремились разграничить факторы структуры и факторы поведения людей и семей в их совокупном влиянии на уровень рождаемости. В мировой демографии известны несколько методов такого разграничения. Все они так или иначе базируются на использовании концепции естественной рождаемости, предложенной в 1961 г. французским демографом Луи Анри. Естественная рождаемость — такая рождаемость, уровень которой обусловлен лишь физиологическими и структурными факторами, т.е. состоянием плодовитости и структурой населения по полу, возрасту и брачному состоянию, при полном отсутствии намеренного ограничения рождаемости с помощью противозачаточных средств и абортов . Естественная рождаемость существует вполне реально в любом населении (независимо от распространенности мер внутрисемейного ограничения плодовитости) в виде некоторого социально-биологического потенциала, который реализуется лишь частично в зависимости от социально-экономических, культурных, психологических и других факторов, оказывающих влияние на формирование и удовлетворение потребности людей в числе детей. Конечно, в современных населениях с широким распространением практики внутрисемейного ограничения числа детей в семье уровень естественной рождаемости может быть определен только гипотетически. Тем не менее измерение такого гипотетического уровня социально-биологического потенциала представляется важным и даже необходимым именно для того, чтобы, сравнивая фактический уровень рождаемости с его социально-биологическим потенциалом, конкретным для каждого реального населения, иметь представление о масштабах распространенности среди населения методов намеренного (волевого) внутрисемейного ограничения плодовитости, о роли поведенческого фактора рождаемости.
В отличие от зарубежных работ, в которых делаются попытки определить максимум естественной рождаемости, в методе, разработанном мною в 1971 г. и предлагаемом ниже, определяется гипотетический минимум естественной рождаемости (далее сокращенно ГМЕР), т.е. такой уровень рождаемости, ниже которого она не может опуститься без влияния каких-либо обстоятельств негативного свойства (пониженная плодовитость значительной части населения страны, высокая доля супругов, живущих раздельно долгое время, и т. п.). На основе специально разработанной математической модели и данных о параметрах человеческой плодовитости автором были определены минимальные коэффициенты брачной естественной рождаемости, которые затем использовались при расчетах конкретных показателей ГМЕР для любого реального населения и конкретного времени. Эти коэффициенты очерчивают границу, ниже которой уровень брачной рождаемости может опуститься под влиянием только четырех факторов: 1) недоучета числа родившихся, 2) высокой доли бесплодных браков, 3) высокой доли раздельно живущих супругов, 4) намеренного ограничения рождаемости в браке. Уже одно это, т.е. сведение огромного количества факторов, воздействующих на рождаемость, всего к четырем, делает метод полезным.

Таблица 5.9

Минимальные коэффициенты брачной естественной

рождаемости, принятые в модели ГМЕР за стандарт

Возрастная группа 15—19 лет в таблице 5.9 отсутствует. Это не случайность. Дело в том, что в этой возрастной группе однолетние возрастные коэффициенты рождаемости увеличиваются очень резко по мере взросления женщин и вступления их в брак (в пределах данного возрастного интервала). Поэтому средняя величина показателя для пятилетнего возрастного интервала оказывается слишком неустойчивой, слишком зависимой от внутригрупповой структуры, величиной, непригодной для включения в модель. То же самое относится и к возрастам старше 50 лет, в которых также случаются рождения (и у некоторых народов коэффициенты рождаемости в возрастных группах женщин 50—54 и 55—59 лет еще довольно значительны), тем более в условиях естественной рождаемости. Поэтому (а также из-за слабой изученности рождаемости в подростковых и в самых старших возрастах женщин) было решено объединить всю рождаемость в крайних возрастных группах женщин в одном поправочном коэффициенте, который вводится к рассчитанному гипотетическому числу родившихся в условиях естественной рождаемости. Обобщив удельный вес детей, родившихся у женщин в возрастах моложе 15 лет и старше 50-ти в 35 странах мира, публикующих необходимую для данного расчета статистику, автор вывел усредненный поправочный индекс 1,06.
Для расчета общего коэффициента ГМЕР достаточно располагать лишь данными о распределении замужних женщин по пятилетним возрастным группам. Такие данные имеются в итогах переписи населения любой страны. Более точный расчет можно сделать, если располагать возрастными коэффициентами брачной рождаемости, но такие показатели рассчитываются и публикуются пока в очень немногих странах. Для нашей страны приходится пользоваться данными переписей населения, и соответственно расчет приурочивается к критическому моменту переписи. Для расчета общего коэффициента ГМЕР достаточно перемножить численности замужних женщин по пятилетним возрастным группам на соответствующие минимальные возрастные коэффициенты естественной брачной рождаемости из таблицы 5.9 и к полученной гипотетической сумме родившихся у женщин в возрасте 20—49 лет добавить число родившихся у женщин моложе 15 и старше 50 лет. Для нашей страны и большинства других стран это делается путем умножения гипотетического числа родившихся на поправочный индекс 1,06. В итоге общее гипотетическое число родившихся (для условий естественной рождаемости) остается лишь разделить на соответствующую ему среднюю численность населения и получить общий коэффициент ГМЕР. Способ расчета можно представить в виде формулы, где все условные обозначения ясны из предыдущего текста.

Пример расчета индекса ГМЕР для России за 1988—1989 гг. представлен в таблице 5.10.

Таблица 5.10

Расчет общего коэффициента ГМЕР в России за 1988—1989 гг.

Общая численность населения России по переписи 1989 г. равнялась 147400,5 тыс. человек. Отсюда nгмер = 7160 729 : 147 400,5 = 48,6 ‰ (умножать на 1000 в этом случае не надо, потому что разрядность числителя и знаменателя уже содержит это умножение).
Коэффициент (или индекс) ГМЕР одним числом характеризует брачно-возрастную структуру населения с точки зрения социально-биологического потенциала рождаемости. С этой точки зрения увеличение или уменьшение величины коэффициента ГМЕР свидетельствует, соответственно, об улучшении или ухудшении брачно-возрастной структуры. Отношение же фактического общего коэффициента рождаемости к коэффициенту ГМЕР (для того же населения) позволяет получить приближенное, но вполне реальное представление о степени реализации потенциала рождаемости. В нашем примере величину коэффициента ГМЕР, равную 48,6 ‰, следует трактовать следующим образом. В условиях естественной рождаемости (если бы таковая была в России), при фактической возрастной и брачной структурах населения, какими они были на момент переписи населения 1989 г., общий коэффициент рождаемости составил бы как минимум 48,6 . В тех случаях, когда учет рождений достаточно полный, а величина бесплодия и длительных разлук супругов незначительна, показатель степени реализации потенциала рождаемости характеризует минимум (но достоверный) внутрисемейного ограничения рождаемости. В нашем примере степень реализации ГМЕР в России в 1988—1989 гг. составляла: 15,3 (фактический общий коэффициент рождаемости) : 48,6 (коэффициент ГМЕР) х 100 (чтобы выразить частное в процентах) = 31,5%. Говоря словами, в условиях фактической возрастной и брачной структуры нашего населения в начале 1989 г. (на момент переписи населения) степень реализации минимума естественной рождаемости в нашей стране составляла всего 31,5% от биологически возможного уровня.
Здесь я должен особо подчеркнуть, что ГМЕР нельзя рассматривать буквально, как такой потенциал рождаемости, который будто бы можно реализовать полностью. Нет, это и невозможно, да и не нужно, в этом нет необходимости. Потенциал очень высок, слишком высок, он превышает любые современные общественные потребности в воспроизводстве населения. Его значение лишь в том, что он показывает реальное состояние брачно-возрастной структуры и ее роль как фактора уровня рождаемости и, соответственно, соотношение структурных и поведенческих факторов в их совокупном влиянии на показатели рождаемости. Он также показывает возможности повышения рождаемости за счет активизации демографической политики и стимулирования населения к повышению рождаемости (если таковая признается слишком низкой).
Рассмотрим динамику общих коэффициентов рождаемости (ОКР), коэффициентов ГМЕР и степени реализации ГМЕР за длительный период времени нашей истории. За отсутствием данных по России я счел возможным использовать для некоторых периодов данные по Российской Империи и СССР (таблица 5.11).
Динамика показателей демонстрирует эволюцию рождаемости в России на протяжении всего XX в. Разница между СССР и нынешней территорией России не должна нас сильно смущать, она не может быть принципиально большой (хотя, наверное, есть, и мы должны с этим считаться). Можно отчетливо видеть, как снижался общий коэффициент рождаемости и в какой степени, за счет каких факторов шло это снижение. Динамика коэффициента ГМЕР отражает изменение рождаемости за счет изменения только брачно-возрастной структуры населения, а индекс степени реализации ГМЕР — изменение рождаемости за счет ее внутрисемейного контроля.
В конце XIX в. величина общего коэффициента рождаемости превышала величину индекса ГМЕР (соответственно 49,9 и 47,7 ‰), степень реализации ГМЕР была больше 100%, равнялась 104,7%. Это означает, что степень внутрисемейного контроля рождаемости в России в то время была близкой к нулевой. Но это не значит, что его не было вовсе. Вспомним наблюдение С. А. Новосельского, зафиксировавшего начало быстрого распространения в России «неомальтузианства», причем не только в городах, но и в деревне. Однако ГМЕР — довольно грубый инструмент, который фиксирует только достаточно ощутимые масштабы внутрисемейного контроля рождаемости. А что происходит выше минимума — его не беспокоит.
Как это ни покажется странным, брачно-возрастная структура населения России мало менялась на всем протяжении века, за исключением, конечно, отдельных трагических потрясений, отразившихся на всей народной жизни, в том числе и семейной.
Заметно резкое уменьшение коэффициента ГМЕР в первый послевоенный период. В 1948—1949 гг., по расчетам А. Б. Синельникова, он был равен 43,3 ‰, вероятно, в годы войны он был еще ниже (длительные разлуки супругов). И заметно также резкое падение коэффициента ГМЕР в первой половине 1990-х гг. из-за падения брачности.

Таблица 5.11

Общие коэффициенты рождаемости (ОКР), гипотетический

минимум естественной рождаемости (ГМЕР) и степень
реализации ГМЕР в России

Все население

Городское население

Сельское население

Но, пожалуй, самое главное — неуклонное уменьшение степени реализации ГМЕР на всем протяжении XX в., которая к настоящему времени, точнее, к моменту микропереписи населения 1994 г. достигла фантастически низкого уровня — 20,9%. А у городского населения даже 18,8%. Когда-то я думал, что 25% — это нижний предел снижения степени реализации ГМЕР и ниже она снижаться не может. Оказалось — может. Да и 25,7% у сельского населения — тоже не менее впечатляющи. Эти цифры говорят о массовом, интенсивном, охватывающем подавляющее большинство населения России внутрисемейном (точнее — индивидуальном) контроле рождаемости, независимо от уровня образования, этнической принадлежности и каких-либо других культурных атрибутов.
Сравнение коэффициентов ГМЕР городского и сельского населения показывает, что в конце XIX в. (и, вероятно, вплоть до середины 1920-х гг., до начала сталинской индустриализации и коллективизации) брачно-возрастная структура сельского населения была лучше, чем городского. Коэффициент ГМЕР был соответственно равен 48,6 ‰ у сельского населения и 41,2 ‰ — у городского. Но уже в 1926—1927 гг. картина меняется на противоположную. Коэффициент ГМЕР повышается у городского населения до 50,6‰ и сокращается, правда, не намного, до 46,7‰, — у сельского. И с этого времени коэффициент ГМЕР неизменно ниже у сельского населения, чем у городского. Причины не составляют тайны: коллективизация, раскулачивание, разорение крестьянства, бегство крестьянской молодежи в города, насильственная депортация крестьян на «великие стройки» ГУЛАГа (на бескрайних просторах которого поднимались новые города, требующие дешевой рабочей силы). Годы войны, несомненно, также в большей степени отразились на структуре сельского населения, чем городского, но для расчета соответствующих показателей пока нет необходимых исходных материалов.
С помощью индекса ГМЕР можно показать, что главная роль в снижении рождаемости принадлежит поведенческим факторам, а не структурным.
Но можно еще углубить анализ динамики уровня рождаемости с помощью коэффициента ГМЕР, используя индексный метод.
В 1978 г. демограф Владимир Николаевич Архангельский предложил простую систему индексов, позволяющую разложить изменение обычного общего коэффициента рождаемости на ряд структурных компонентов и вычленить влияние каждого из них на изменение общей величины уровня рождаемости . Эти компоненты таковы: 1) возрастная структура женского репродуктивного контингента; 2) уровень брачного состояния женщин; 3) степень реализации ГМЕР (т. е. минимум внутрисемейного контроля рождаемости). Система индексов выглядит следующим образом:

где n1 и n2 — фактические общие коэффициенты рождаемости в начале (1) и конце (2) каждого периода;  — минимальные возрастные коэффициенты естественной рождаемости; и — доля женщин каждой возрастной группы «х» в составе женского репродуктивного контингента 15 — 49 лет (в долях единицы); и   — доля замужних женщин в каждой возрастной группе; и   — отношение ОКР и ГМЕР, или иначе — степень реализации ГМЕР, или по-другому — минимум внутрисемейного контроля рождаемости.
Анализ динамики уровня рождаемости в России за последние 35 лет с помощью показателя ГМЕР и представленной выше системы индексов показан в таблице 5.12.

Таблица 5.12

Факторная структура изменений общего коэффициента

рождаемости в России в периоды между переписями населения
1959, 1970, 1979, 1989 и 1994 гг. (в процентах к величине коэффициента на начало каждого периода)

Все население

Городское население

Сельское население

В таблице хорошо видно, что главную роль в динамике рождаемости играла на всем протяжении рассматриваемого периода степень внутрисемейного контроля рождаемости. При этом нужно отметить, что падение рождаемости именно по причине усиления внутрисемейного ее ограничения в период 1958 — 1970 гг. было почти таким же резким, как и в первой половине 1990-х гг. (правда, в 1958 — 1970 гг. длина периода вдвое больше, чем в первой половине 1990-х гг., но все равно резкий сдвиг был). Однако тогда, в 1970-е или более поздние годы, резкое падение рождаемости в стране не вызвало никакого беспокойства или хотя бы какого-нибудь интереса ни у специалистов, ни тем более у политиков, в то время как теперь падение рождаемости вызывает у некоторых левых активистов бурные реакции, в основном спекулятивно-политического толка.

Таблица 5.13

Общие коэффициенты рождаемости (ОКР), гипотетический

минимум естественной рождаемости (ГМЕР) и степень
реализации ГМЕР в отдельных странах мира

В Канаде на протяжении почти 30 лет снижались все коэффициенты рождаемости: и фактический общий коэффициент, и ГМЕР, и степень реализации ГМЕР. Это означает, что снижение уровня рождаемости было обусловлено совокупным действием как структурных, так и поведенческих факторов.
В Китае в пятилетие 1982—1987 гг. фактический общий коэффициент почти не изменился (21,1 и 21,2‰). Однако рост коэффициента ГМЕР с 48,5 до 55,2‰ свидетельствует о значительном улучшении брачно-возрастной структуры населения, в то время как столь же значительное снижение степени реализации ГМЕР с 43,5 до 38,4% неопровержимо говорит о том, что в рассматриваемый период уровень рождаемости в Китае не был стабильным, тем более — не рос. Он снизился, и значительно.
Подобное наблюдалось в Польше в 1974 — 1985 гг. Общий коэффициент рождаемости почти не изменился, даже чуть возрос, с 18,4 до 18,6‰. Но на самом деле уровень рождаемости снижался, о чем свидетельствует понижение степени реализации ГМЕР с 40,9 до 37,4%.
Поскольку коэффициент ГМЕР рассчитывается по одной и той же модели естественной рождаемости, он пригоден для сравнения уровней рождаемости и в статике, и в динамике.
Таким образом, использование показателя ГМЕР дает хорошие возможности для простого и наглядного сравнительного анализа уровней рождаемости. Он позволяет установить, что реально происходит с рождаемостью, изменяется ли она (именно рождаемость, а не только ее коэффициент, что не одно и то же), и если да, то в каком направлении. Причем делается это на основе довольно грубых исходных материалов и простых вычислений. Конечно, коэффициент ГМЕР — грубый показатель. Он предназначен только для самого первого подхода к ответу на вопрос о степени внутрисемейного контроля рождаемости. Но это совсем не мало, если учесть, что пока еще по вопросу о соотношении «стихийной» и «регулируемой» рождаемости даже среди специалистов бытует немало заблуждений, основанных на субъективных предрассудках и эмоциях, Иметь в таком случае какой-либо количественный ориентир представляется весьма полезным.

5.14. Краткая история исследований
факторов рождаемости
Возможно, мы уже никогда не узнаем, откуда пошло убеждение, ставшее массовым предрассудком, что для того, чтобы иметь много детей, надо располагать хорошими материальными условиями. Наблюдения ученых давно, задолго до возникновения статистики и демографии, давали повод для противоположных мнений. Известно, в частности, высказывание великого английского экономиста Адама Смита, сделанное им в знаменитой книге «Исследование о природе и причинах богатства народов», опубликованной в Лондоне в 1776 г., спустя 14 лет после труда Д. Граунта: «Бедность... как кажется, даже благоприятствует размножению. Истощенная голодом женщина в горной Шотландии часто имеет более двадцати детей, тогда как изнеженная пресыщенная дама часто неспособна произвести на свет и одного ребенка и обыкновенно оказывается совершенно истощенной после рождения двух или трех детей. Бесплодие, столь частое среди светских женщин, весьма редко встречается у женщин из низших слоев народа. Роскошь, может быть, порождает в прекрасном поле страсть к наслаждениям, но, по-видимому, всегда ослабляет и часто совершенно уничтожает способность к деторождению» . Таким образом, великий экономист отметил обратную связь между числом рожденных детей и социальным положением матерей, но трактовал эту связь как различие в плодовитости, а не как различие в желании иметь детей. И это не случайно. В его времена число детей считалось проявлением воли свыше, и вмешательство людей в дела божественные рассматривалось почти как богохульство. Даже говорить об абортах или противозачаточных мерах считалось неприличным, хотя примитивные методы контрацепции (против зачатия) существовали, а абортов было столько, что в некоторых просвещенных государствах Европы за них строго наказывали по суду, вплоть до смертной казни. Поэтому многие ученые зачастую делали вид, будто ничего не знают об этой стороне общественной жизни.
Франция была первой страной, в которой рождаемость начала сокращаться в конце XVШ в., причем именно за счет ее внутрисемейного ограничения. Эта же страна стала первой, где общественные деятели и ученые проявили беспокойство по поводу угрозы депопуляции и попытались понять причины падения рождаемости. Однако научные исследования факторов рождаемости развернулись лишь на рубеже XIX—XX вв., когда развитие переписей населения, текущей статистики естественного движения населения и системы показателей рождаемости и брачности подготовило информационную базу для исследований. Одними из первых таких исследований были работы французского статистика Жака Бертильона. В них ученый рассматривал дифференциальную рождаемость, т. е. систематические различия в уровнях рождаемости между социальными группами. В 1890 г. он опубликовал результаты статистического исследования различий в уровнях рождаемости жителей четырех европейских столиц (таблица 5.14).
В таблице четко проявляется обратная корреляционная зависимость между материальным уровнем жизни и рождаемостью. С переходом от районов с бедным населением к районам с богатым населением показатели брачной рождаемости снижаются. Возможно, именно с этого времени, с экспериментов Ж. Бертильона, началась в науке острая дискуссия по поводу так называемого «парадокса обратной связи между уровнем рождаемости и благосостоянием», которая продолжалась в нашей стране до середины 1970-х гг. А в обыденном сознании представление о том, что для повышения рождаемости необходимо и достаточно лишь улучшить условия жизни, непоколебимо и до сих пор вопреки любым научным доказательствам обратного.

Таблица 5.14

Специальные коэффициенты брачной рождаемости в ряде

европейских столиц в конце XIX в. (в расчете на
1000 замужних женщин в возрасте 15—49 лет)

В нашей стране после окончания первой мировой и гражданской войн рождаемость к середине 1920-х гг. поднялась выше довоенного уровня (общий коэффициент рождаемости по СССР в 1924 г. достиг 49,0 ‰ . Этот рост носил компенсационный характер, но некоторым политикам казалось, что его причины — в успехах строительства нового общества и что таков он навсегда. Но уже в следующем году уровень рождаемости начал снижаться.
Всесоюзная перепись населения 1926 г. явилась стимулом для появления ряда статистических работ, посвященных изучению дифференциальной рождаемости. Одним из первых был, по-видимому, экономист Б.С. Яголим, который повторил метод Ж. Бертильона в новых условиях. В 1928 г. он проанализировал различия общих коэффициентов рождаемости в Москве за 1925 и 1927 гг. по сравнительно мелким участкам города (отделениям милиции) . Он обнаружил, что самые низкие коэффициенты были в участках, расположенных ближе к центру города, а самые высокие — в окраинных участках. Так как ко времени написания его статьи имелись данные переписи населения 1926 г. о социальном составе только по районам города, Б.С. Яголим использовал аналогичные итоги городской переписи населения 1923 г., в которых была проведена разработка итогов по отделениям милиции.
Считая, что за 4 года социальный состав не мог существенно измениться, он сопоставил данные о социальном составе по итогам переписи населения 1923 г. с коэффициентами рождаемости по соответствующим административным единицам Москвы за 1927 г. Оказалось, что в центральных участках Москвы около половины жителей (50,7%) составляли служащие и лица свободных профессий, рабочие — только 15%. Общий коэффициент рождаемости в этих участках составлял в среднем 18,2 ‰. Среди жителей окраинных участков служащие и лица свободных профессий составляли 24,4%, рабочие — 45,4%. Общий коэффициент рождаемости в этих районах составлял в среднем 33,7 ‰.
На основании этих результатов Б.С. Яголим справедливо объяснил различия в коэффициентах рождаемости по жилым районам Москвы социальными различиями в уровнях рождаемости.
В 1929 г. опубликовал результаты своих исследований дифференциальной рождаемости по материалам Ленинграда уже упоминавшийся в связи со своей пророческой статьей о понижении рождаемости и смертности в России С.А. Новосельский. Как и Б.С. Яголим, С.А. Новосельский использовал метод Ж. Бертильона для измерения социальной дифференциации рождаемости. Он сопоставил показатели рождаемости в Петербурге по 48 административным участкам города за 4 года, примыкавшие к городской переписи населения 1910 г. Специальный коэффициент рождаемости (число родившихся за год в расчете на 1000 женщин в возрасте 15—49 лет) в районах с наименее обеспеченным населением составил 139,8‰ с плавным понижением до 45,6‰  в районах с наиболее обеспеченным населением. Использовав также материалы переписи 1926 г., С.А. Новосельский сравнил показатели брачной рождаемости по 4 социальным группам рабочих, служащих, лиц свободных профессий и хозяев. Различия в показателях рождаемости между выделенными группами оказались очень большими. Брачная рождаемость рабочих была в 2 раза выше, чем у служащих и лиц свободных профессий (у этих двух групп рождаемость была примерно одинаковой) и в 3 раза выше, чем у хозяев .
Как уже отмечалось, начиная с 1925 г. рождаемость в стране стала снижаться, сначала медленно (за период между 1924 и 1929 гг. общий коэффициент рождаемости сократился с 49,0 до 44,1%о), но после 1929 г. — более заметно. Ответом правительства на такую динамику рождаемости было прекращение публикации статистических показателей. Лишь недавно опубликованы оценки динамики показателей естественного движения населения, в том числе и рождаемости, за 1930-е гг., выполненные специалистами-демографами . Но, очевидно, правительство 1930-х гг. было обеспокоено снижением рождаемости и дало команду статорганам изучить эту проблему.
Первое крупное исследование дифференциальной рождаемости в СССР было проведено органами государственной бюджетной статистики в 1934 г.
Оно охватило 9 507 матерей и 20-летний период их брачной жизни, т.е. 1914—1933 гг. Из общего числа опрошенных женщин 4 937 (51,9%) — «работающих», т. е. занятых наемным трудом, и 4 570 — «не работающих», т.е. занятых трудом в своем домашнем хозяйстве. По социально-профессиональному статусу опрашиваемые женщины делились на три группы: рабочие — 7311 чел. (76,9%), служащие — 1 768 чел. (18,6%) и инженерно-технический персонал (техническая интеллигенция или специалисты) — 428 чел. (4,5%). Программа исследования была не очень широкой. Но все же изучалась зависимость рождаемости от уровня среднедушевых доходов семьи, социально-профессионального статуса женщин, занятости их наемным трудом или в своем домашнем хозяйстве, длительности проживания в городе. Результаты исследования показали обратную корреляционную зависимость между уровнем благосостояния и рождаемостью. И, следовательно, указывали на возможность дальнейшего снижения рождаемости по мере роста благосостояния. Вероятно, эти результаты были встречены руководителями госстатистики с большим сомнением в их достоверности, потому что они противоречили господствовавшим в то время взглядам, будто при социализме (поскольку социализм создает условия для быстрого роста благосостояния всего народа) рождаемость должна расти и, уж во всяком случае, не снижаться. Поэтому результаты исследования 1934 г. не были опубликованы. Лишь выдержки из них вошли в статью влиятельного в те времена в научно-политических верхах выдающегося экономиста академика Станислава Густавовича Струмилина (1877—1974) . Написанная в 1936 г. статья ученого была опубликована лишь в 1957 г.
С.Г. Струмилин был не только первым из советских ученых, обратившим внимание на загадочный обратный характер корреляционной связи между условиями жизни и рождаемостью, но и первым, кто попытался этот характер как-то объяснить. Из выявленного в обследовании 1934 г. факта, что в менее обеспеченных семьях рождаемость в среднем выше, чем в более обеспеченных, он сделал вывод, что «падающая в СССР за весь истекший период бурной его индустриализации рождаемость является совершенно законным и вполне последовательным результатом непрерывного роста в нашей стране уровня оплаты труда и благосостояния трудящихся СССР» . Теперь такой вывод не выглядит необычным, но в то время он прозвучал почти как откровение, был чем-то новым в теоретическом смысле. Однако в таком выводе вовсе не содержалось ответа на вопрос, почему же рост благосостояния может вести к снижению рождаемости, в то время как, казалось бы, должно быть наоборот.
Как уже отмечалось, Всесоюзная перепись населения 1959 г. явилась мощным стимулом к развитию всех гуманитарных наук, опирающихся на эмпирические методы, в том числе социологии и демографии. Уже в 1960 г. органы госстатистики провели крупное обследование, теперь уже 37 тыс. семей рабочих и служащих, ведущих регулярные бюджетные записи, с целью изучения факторов рождаемости. В этих семьях были опрошены 54,5 тыс. женщин в возрасте 17 лет и старше. Опросный бланк содержал сведения о занятии и месте работы женщины или другом источнике средств существования, о стаже работы и — впервые — о жилищных условиях. Больше о программе этого обследования фактически ничего не известно, так как никакого научного отчета о нем снова не было опубликовано. (У нас и до сих пор не принято публиковать результаты научных исследований, проводимых в социальной сфере, в форме научного отчета или стандартного доклада. Все эти исследования по стародавней традиции окружаются завесой тайны.) Опять лишь небольшие выдержки из результатов этого обследования были опубликованы в докладе начальника Отдела статистики населения и здравоохранения ЦСУ СССР Антонины Михайловны Востриковой (1904—1991), который был представлен на Всемирной конференции ООН по вопросам народонаселения 1965 г.
Обследование вновь показало обратную связь между условиями жизни и рождаемостью. В семьях с более высоким доходом показатели рождаемости во всех возрастных группах женщин были ниже, чем в семьях с меньшим доходом. Такая связь была истолкована автором доклада в духе привычных житейских представлений — как якобы следствие более высоких культурных и экономических запросов у женщин с высокими доходами, их большей занятостью, в результате чего у них просто не остается времени для детей. Такой взгляд, кстати, довольно распространен еще и сегодня. Однако люди, знакомые с основами социальной психологии, знают, что это всего лишь один из видов психологической защиты, оправдательной мотивировки, известный под именем рационализации . Ведь в данном случае остается нераскрытым, почему именно для детей (нескольких) у женщин не хватает времени, в то время как для других дел — находится?
Выводы акад. С.Г. Струмилина, объяснявшего снижение рождаемости ростом заработной платы, вызвали возражения у ряда научных руководителей, посчитавших подобные результаты обследований следствием методологической ошибки. Дело в том, что в обследованиях 1934 и 1960 гг. среднедушевой доход рассчитывался путем деления общего дохода семьи на число ее членов, включая новорожденного. Тем самым, как полагали некоторые научные авторитеты, занижался среднедушевой доход многодетных семей.
Поэтому важное методологическое значение приобрело небольшое обследование в г. Жуковском, проведенное в том же 1960 г. Ниной Александровной Таубер. В этом обследовании при определении среднедушевого дохода семьи принималось в расчет число членов семьи за вычетом новорожденного. Однако это методологическое уточнение не изменило характера корреляционной связи между размерами дохода и рождаемостью: связь снова оказалась обратной.
В последующие годы в различных регионах СССР, в основном в крупных городах, были проведены несколько десятков обследований, направленных на выяснение связи рождаемости с различными факторами, в основном с материальными условиями жизни. Наибольшее значение среди них получили обследования, проводившиеся Отделом демографии Научно-исследовательского института ЦСУ СССР под руководством Андрея Гавриловича Волкова почти каждые 3 года в 1965—1966, 1967—1969, 1972, 1975, 1978, 1981, 1984 гг.
Исследование, проведенное в 1965—1966 г. на 4 московских предприятиях и охватившее 1462 замужних работниц в возрасте до 45 лет, открыло собой принципиально новый подход к изучению факторов рождаемости — изучение мнений о наилучшем и планируемом числе детей в семье. Основными результатными показателями в этом обследовании были три индикатора: ретроспективное желаемое число детей (по ответам на вопрос: «Когда Вы вступали в брак, сколько детей Вы хотели иметь?») идеальное число детей (по ответам на вопрос: «Сколько детей, по вашему мнению, лучше всего иметь в семье?») и так называемое ожидаемое, или планируемое, число детей (по ответам на вопрос: «Сколько всего детей вы предполагаете иметь?») .

5.15. Изучение репродуктивного поведения
Исследования, основанные на методах опроса мнений, подошли вплотную к тому, чтобы начать изучение психологических аспектов, связанных с рождаемостью. Но следующий шаг за пределы своей профессии исследователи, видимо, не решились сделать. А без этого невозможно было продвинуться в направлении понимания причин малодетности. Дело в том, что специфика статистического изучения основана главным образом на применении метода корреляционного анализа. Однако корреляционный анализ показывает лишь само наличие и тесноту связи между социальными явлениями, но не раскрывает причинно-следственный характер этой связи, т.е. не отвечает на вопрос, что является подлинной причиной данной корреляционной зависимости. Причиной может быть третья величина, оказывающаяся за пределами наблюдения. Поясню таким примером. Исследования показывают, что более образованные женщины рожают в среднем меньше детей, чем менее образованные. Однако вполне очевидно, что не само по себе образование является причиной ограничения рождаемости, хотя и были попытки объяснить низкую рождаемость у образованных женщин тем, что они лучше необразованных умеют обращаться со средствами контрацепции, что у них меньше свободного времени, чем у менее образованных, что у них другой круг интересов. Последнее ближе всего к истине. Но все равно не хватает объяснения — почему? Почему с повышением уровня образования женщин у них ослабевает интерес к рождению детей? И если признать, что причина подобного ослабления потребности иметь несколько детей кроется именно в образовании, то так скоро можно дойти до мысли об ограничении права женщин на образование в интересах спасения нации от вымирания. Мало того, что подобное решение было бы реакционным, оно не могло быть эффективным, не привело бы к повышению рождаемости потому, что причины ослабления потребности женщины (вернее, семьи) в числе детей связаны с образованием женщин не прямо, не непосредственно, а косвенно, опосредованно, через систему социальных ценностей и норм, необходимость следования которым и вызывает негативные изменения в структуре потребностей семьи и женщины.
Специальные исследования показали также, что для эффективного контроля рождаемости уровень образования вовсе не является необходимым условием. Тем более, что методы, которыми еще недавно пользовалось большинство и до сих пор пользуются многие, в основном очень примитивны. Скажем, один из основных — так называемый метод прерывания полового сношения до начала семяизвержения, метод, который не требует никакого образования, но зависит почти исключительно от силы мотивации к предотвращению беременности. И мы снова приходим к вопросу: какие силы порождают мотивацию к ограничению рождаемости?
Исследования факторов рождаемости, проводившиеся преимущественно специалистами в области статистики и статистическими методами, фактически были ориентированы в основном на поиск объективных причин, вынуждающих женщин (семью) ограничивать число своих детей. При этом исследователи исходили из подсознательного допущения о «естественном» характере репродуктивной мотивации женщин, о «естественном» желании любой женщины иметь много детей, которое ограничивается лишь нехваткой внешних условий, необходимых для удовлетворения такого желания. Позднее такая исследовательская ориентация получила наименование концепции (или парадигмы) помех. Согласно такой концепции, для повышения рождаемости нужно было только выяснить, какие конкретные условия жизни мешают людям (женщинам) удовлетворить свои естественные потребности в большом числе детей, и с помощью мер социальной политики устранить эти препятствия. И тогда, казалось, рождаемость автоматически повысится до неопределенно высокого (до желательного, «оптимального») уровня. К середине 1970-х гг. становится ясно, в немалой степени именно в результате исследований, основанных на изучении мнений о наилучшем и планируемом семьями числе детей, что это не совсем так, что большинство семей имеет довольно четкое представление о числе детей, которое они хотели бы иметь, и это число вполне конечное и различается в разных социальных группах. Многие исследования, особенно наиболее крупные, проведенные демографами НИИ ЦСУ СССР, показали, что не только фактическое число детей в семьях обратно пропорционально уровню благосостояния, но и желаемое, и ожидаемое (планируемое) в среднем оказывается в обратной пропорции к материальным условиям жизни семей. Эти результаты показали недостаточность корреляционного измерения связи между условиями жизни и числом детей в семье, минуя фактически самого человека, рождающего этих детей, всю совокупность психофизической деятельности человека, связанной с деторождением. Такая деятельность получила наименование репродуктивного поведения.
Репродуктивное поведение — система действий, отношений и психических состояний личности, связанных с рождением или отказом от рождения детей любой очередности, в браке или вне брака . Термин «репродуктивное поведение» эмоционально нейтрален, не содержит оценочной окраски, относится ко всем индивидам и брачным парам, не только к тем, кто сознательно планирует размер своей семьи, но и к тем, кто не желает такого планирования (неосознанно или вполне сознательно).
Репродуктивное поведение является частью общего поведения личности или группы людей (одним из видов которой является семья), относящейся предметно к определенной области жизни, а именно — к рождению (или нерождению) детей. Это довольно широкая область человеческой жизни, требующая от каждого человека много внимания и усилий (независимо от размеров своих репродуктивных желаний).
Как и всякое другое поведение, репродуктивное поведение представляет собой целостную по своим физическим и психическим компонентам реакцию на внешние и внутренние стимулы, состоящую не только из внешне проявляемых действий, но и внутренних, активных, но внешне не проявляемых психических актов и состояний (импульсов, установок, мотивов, настроений и т.п.). Внешними стимулами поведения являются социальные ценности и нормы , внутренними — потребности . Внешними стимулами репродуктивного поведения являются ценность детей и родительства для личности, семьи и общества, а также и другие социальные ценности, так или иначе связанные с репродуктивными ценностями, соответствующие этим ценностям социальные нормы детности внутренними стимулами являются потребности личности и семьи в числе детей.
Репродуктивное поведение обладает структурой, которую можно представить в виде последовательности психических компонентов: репродуктивные потребности, установки , мотивы, интересы, планы, решения, действия, результаты действий. В качестве результатов репродуктивных действий оказываются не обязательно рождение детей, но и противозачаточные меры, и аборты. Если мы хотим повлиять на результаты репродуктивного поведения, то должны двигаться по указанной цепочке от ее конца к началу с тем, чтобы повлиять на формирование репродуктивных потребностей в сторону гармонизации личных и общественных потребностей. Если, конечно, мы знаем, каковы эти общественные репродуктивные потребности.
Если поведение (любое, в том числе и репродуктивное) развивается в последовательности от формирования потребностей и установок к действиям и результатам, то исследование поведения происходит, естественно, в обратной последовательности — от результатов поведения и действий к потребностям через установки и мотивы. Основными внешними индикаторами репродуктивных установок служат три основных показателя: среднее идеальное, желаемое и ожидаемое (планируемое) число детей.
Среднее идеальное число детей характеризует представление респондента о наилучшем числе детей в семье вообще (в средней семье по стране, в городской семье, сельской, русской и т.п.), но не обязательно в своей семье. По мнению большинства специалистов, среднее идеальное число детей отражает представления людей о социальных нормах детности, о наилучшем числе детей при определенных обстоятельствах, жизненных условиях . Вопрос об идеальном числе детей заимствован нашей демографией из американских исследований, где он используется часто в анкетах в такой редакции: «Какое, по вашему мнению, идеальное число детей для средней американской семьи?», причем слово «средней» в анкете подчеркивается. В одном из первых крупнейших отечественных обследований (1969 г.), использовавших метод опроса мнений женщин, вопрос об идеальном числе детей задавался респондентам в следующей редакции: «Как Вы думаете, сколько детей лучше всего вообще иметь в семье?» Впоследствии исследователи дружно отказались от этого вопроса без особых дискуссий на тему о его целесообразности. Очевидно, сочли его слишком абстрактным, малопонятным для массового респондента, а потому и малоинформативным. В западных странах этот вопрос продолжает пользоваться популярностью в исследованиях репродуктивного поведения. Там он рассматривается почти как синоним другого показателя, среднего желаемого числа детей.
Среднее желаемое число детей рассматривается как показатель, наиболее близко характеризующий индивидуальную потребность вдетях (в числе детей). Вопрос о желаемом числе детей предполагает выявить личные предпочтения респондентов в отношении числа детей, которое респондент хотел бы иметь в своей семье, если бы ничто не мешало ему(ей) осуществить свое желание. Этот вопрос исследователи стараются формулировать таким образом, чтобы в нем не содержалось намека на долженствование или зависимость от окружающих условий. Например, в американских исследованиях этот вопрос обычно задается в такой редакции: «Если бы вы могли иметь детей ровно столько, сколько хотите, какое это число могло бы быть?» В некоторых отечественных исследованиях этот вопрос звучал так: «Сколько бы вам хотелось иметь детей в семье, если бы для этого были все условия?» Некоторые исследователи критикуют такую редакцию вопроса о желаемом числе детей. Они считают, что в нашей стране имеется много людей, не способных ни в какой абстракции представить себе наличие всех условий сразу, якобы поэтому невольно занижающих в своих ответах желаемое число детей, ориентируясь на наилучшие из реально возможных условия жизни.
И, наконец, среднее ожидаемое (или планируемое) число детей, которое характеризует реальные намерения, репродуктивные планы людей и семей, с учетом конкретных обстоятельств их жизни, с учетом конкуренции репродуктивных планов с другими жизненными планами и т.п. Вопрос об ожидаемом числе детей формулируется обычно таким образом: «Сколько всего детей вы собираетесь иметь?», «Сколько еще детей вы собираетесь иметь?», «Сколько предполагаете иметь еще детей?» Показатель ожидаемого числа детей рассматривается статистиками-демографами как имеющий наибольшее, по сравнению с двумя предыдущими показателями, практическое значение для прогнозирования тенденций рождаемости. Вероятно, поэтому он и получил наибольшее предпочтение в исследованиях факторов рождаемости, проводимых ими.
Другому индикатору — желаемому числу детей — повезло меньше. До сих пор он не заинтересовал статистиков, в том числе и ученых-демографов, статистиков по образованию. Они ему, кажется, не доверяют. Между тем желаемое число детей как показатель потребности личности и семьи в числе детей имеет, по крайней мере, не меньшую ценность в анализе тенденций рождаемости, репродуктивной мотивации и в качестве инструмента прогнозирования рождаемости, чем ожидаемое число детей. В частности, по результатам многих исследований уже известно, что репродуктивные установки формируются в раннем возрасте и затем мало изменяются на протяжении жизни одного поколения. Поэтому показатели среднего желаемого числа детей в еще меньшей степени, чем соответствующие показатели ожидаемого числа детей (более чувствительные к изменениям социальной конъюнктуры), подвержены деформирующему влиянию возрастной структуры респондентов и, следовательно, более адекватно характеризуют репродуктивное поведение семей, чем, скажем, показатели фактической рождаемости. По тем же причинам (т.е. в силу малой изменчивости репродуктивных потребностей на протяжении жизни одного поколения) уменьшение среднего желаемого числа детей с переходом от старших поколений женщин к младшим имеет прогностическое значение, указывает на вероятное снижение потребности в числе детей в недалеком будущем (через 10—15 лет), когда младшие ныне поколения женщин проживут репродуктивный период своей жизни и реализуют свои установки на число детей (обычно не полностью).
Наконец, среднее желаемое число детей указывает тот предел, до которого можно поднять уровень рождаемости с помощью привычных экономических способов социальной поддержки семей: пособий, льгот и т.п. Попросту говоря, люди никогда не станут заводить детей, больше того числа, которое они хотят.
В то время как демостатистики, сделав первые важнейшие шаги в сторону изучения репродуктивного поведения, остановились на его границе, продвижение продолжили экономисты и социологи Центра по изучению народонаселения экономического факультета Московского университета им. М.В. Ломоносова. В 1976 г. под руководством сотрудника этого центра проф. Анатолия Ивановича Антонова были проведены два исследования репродуктивного поведения семьи, в Москве и в Вильнюсе (в Вильнюсе исследование проводил непосредственно литовский социолог Витаутас Баршис, бывший в то время аспирантом А.И. Антонова). Оба исследования отличались широкой программой, с использованием психологических методов измерения установок. Вильнюсское исследование отличалось еще и тем, что в нем впервые в нашей демографии изучались одновременно репродуктивные установки обоих супругов. Опрашивалось 212 брачных пар. Результаты оказались во многом неожиданными. До этого уже проводились опросы мужчин, но одновременный опрос мужей и жен в одних и тех же браках был проведен впервые (в нашей стране и один из первых в мире). При опросах женщин и мужчин средние показатели предпочтений в отношении числа детей мало различаются по полу (числа детей по ответам мужчин в среднем обычно превышают аналогичные числа по ответам женщин, но не намного). В исследовании, получившем название «Вильнюс—76», обнаружилось, что многие репродуктивные предпочтения и установки мужей и жен не совпадают. Так, по идеальному числу детей совпали мнения лишь в 48% семей, по желаемому числу — в 41% семей. В целом же средние желаемые числа детей были еще довольно высокими — 3,07 по ответам мужей и 2,97 — по ответам жен .
Во втором из названных обследований, «Москва-76», было опрошено 259 замужних женщин с разным числом детей по анкете, содержавшей около 150 вопросов. Особенностью обоих обследований было то, что наряду с обычными прямыми вопросами, направленными на выявление репродуктивных установок, использовались и специальные тестовые методики для измерения силы и устойчивости репродуктивной установки на определенное число детей, разработанные А.И. Антоновым на основе общих принципов так называемого метода семантического дифференциала, предложенного в 1952 г. американским психологом Чарльзом Осгудом. Эти методики позволяют освободить ответы респондента от самоконтроля и, таким образом, лучше выявить подлинные психологические установки. С их помощью исследователям удалось показать, что наиболее сильная установка — на двух детей, в то время как на третьего и более ребенка установки очень слабые. Большинство опрошенных женщин удовлетворило свои потребности в детях и больше детей рожать не намеревалось. Среди однодетных женщин испытывали потребность еще в одном ребенке 18% женщин, среди двухдетных — 5% и среди трехдетных — также 5% .
В 1978 г. тот же коллектив провел в Москве обследование 1319 замужних женщин с двумя детьми. Исследование, в котором использовались психологические методики, вновь показало слабую потребность москвичек в трех и более детях. Лишь 7% опрошенных женщин высказали желание иметь третьего ребенка . Но все же среднее желаемое число детей было еще выше границы простого воспроизводства населения — 2,80, хотя среднее ожидаемое — только 2,08 .
Заслуживает упоминания и ряд исследований репродуктивного поведения, проведенных Отделом демографии Института социологии РАН. Первое из них было проведено в 1983—1984 гг. в одном из районов Москвы по программе, разработанной под руководством автора этих строк, в 1984 г. по той же программе были проведены исследования в Саратове и Уфе. Опрашивались супружеские пары, имеющие одного или двух детей, в которых возраст жены не превышал 35 лет. Вновь опрашивались одновременно мужья и жены по отдельным анкетам. В женской анкете насчитывалось 355 вопросов, в мужской — 304.
Всего было опрошено 212 супружеских пар в Москве, 304 — в Саратове и 373 — в Уфе (таблица 5.15). Во всех трех городах среднее желаемое число детей оказалось выше, чем идеальное число. Надо сказать, что такая разница в этих показателях обнаруживается и по данным других социолого-демографических исследований. Удовлетворительных объяснений этому феномену никто из исследователей пока не попытался сделать. Возможно, приемлемым может быть предположение, сделанное выше, что респонденты понимают слово «идеальное» не как абстрактно наилучшее, а как наилучшее из возможного в реальных сегодняшних условиях. Это нормальная научная проблема, которую еще предстоит решать, разгадывать.

Таблица 5.15

Среднее идеальное, желаемое и ожидаемое число детей

(по материалам обследований, проведенных Отделом
демографии Института социологии РАН в 1984 г. )

5.16. Показатели репродуктивного поведения
в переписях населения
В нашей стране проведено немало исследований репродуктивного поведения. Однако все они — небольшие, локальные, не претендующие на охват всей территории страны или какой-либо социальной группы. Поэтому очень важным достижением можно считать изучение дифференциальной рождаемости и особенно репродуктивного поведения в переписях населения. В этом отношении наши переписи населения опередили большинство других стран. Первым экспериментом в этом отношении можно считать включение вопроса об ожидаемом числе детей в программу Всесоюзной микропереписи населения 1985 г. В разделе В «Сведения о рождениях» Бланка обследования (так назывался переписной лист) содержался один вопрос (обращенный к замужним женщинам в возрасте до 45 лет) в такой редакции: «Сколько всего детей собираетесь иметь?» К сожалению, большая часть итогов микропереписи 1985 г. фактически осталась неопубликованной. Лишь несколько статей и таблиц мало пригодных для научной работы, появились в журнале «Вестник статистики». В числе прочих были опубликованы три таблицы, содержащие распределение опрошенных женщин по ответам об ожидаемом ими числе детей, национальности и уровню образования . Никаких распределений в сочетании с возрастом опубликовано не было (возрастная структура все еще относилась к числу военных секретов). В целом среднее ожидаемое число детей по ответам замужних русских женщин составило 1,95 ребенка (в расчете на одну женщину) и было самым низким среди других национальностей СССР, одноименных с названиями союзных республик (так называемые титульные национальности) . Но главное все-таки не в том, что уровень рождаемости у русских — самый низкий в бывшем СССР (ниже, пожалуй, только у евреев), а в том, что он значительно ниже границы простого воспроизводства населения (напомню, для этого необходимо 2,6 ребенка в среднем на одну брачную пару). У городских русских замужних женщин среднее ожидаемое число детей равнялось 1,86, у сельских — 2,27. Таким образом и у сельских женщин (даже у сельских!) репродуктивные планы уже в 1985 г. были значительно ниже границы простого воспроизводства населения. С переходом от старших возрастных групп к младшим ожидаемые числа детей снижаются. Так, у сельских русских женщин в возрасте 40—44 года среднее ожидаемое число детей — 2,44, а в возрастной группе 18—19 лет — 2,08, т.е. на 0,36 ребенка меньше. Это означает, что в ближайшие четверть века можно ожидать снижения суммарного коэффициента рождаемости еще на 0,4 (по сравнению с уровнем 1985 г.).
Нашли свое отражение вопросы о предпочитаемом числе детей и во Всероссийской микропереписи населения 1994 г. Причем впервые в таком солидном статистическом обследовании, репрезентативном (представительном) для всей территории страны использовались одновременно ожидаемое и желаемое числа детей. Ожидаемому и желаемому числам детей были посвящены соответственно вопросы 26 и 27 раздела 6 переписного листа в следующей редакции: вопрос 26 (об ожидаемом числе детей): «Сколько всего детей собираетесь иметь (включая уже имеющихся)?» Вопрос 27 (о желаемом числе детей): «Сколько всего детей хотели бы иметь?»
Последовательность расположения вопросов 26 и 27 в переписном листе представляется правильной (т.е. сначала следует вопрос об ожидаемом числе детей, а затем — о желаемом). Тем самым, думается, ослабляется возможное давление конкретной жизненной ситуации на мнение респондента, ему (ей) легче понять, что речь идет об идеальной ситуации.
Среднее желаемое число детей в целом по России составило 1,91 (в расчете на одну женщину в среднем без различия брачного состояния), среднее ожидаемое — 1,77 (таблица 5.16). Эти цифры показывают масштабы демографической катастрофы России. Во-первых, даже если представить невозможное — мгновенное создание самых благоприятных материальных условий для миллионов российских семей, — то и тогда рождаемость могла бы повыситься всего лишь на 0, 1 5 ребенка (в расчете на 1 женщину в среднем без различия брачного состояния) и далеко не достигла бы спасительной отметки 2,12. Во-вторых, разность между желаемым и ожидаемым числом детей — 0,15 ребенка — показывает довольно небольшое влияние внешних условий на реализацию репродуктивных потребностей населения (т.е. большинство семей и сегодня имеют детей столько, сколько хотят, другое дело, что хотят мало). В-третьих, та же маленькая разница между желаемым и ожидаемым числами детей показывает очень небольшие возможности традиционной социальной политики поднять уровень рождаемости — всего на 0,15 ребенка.

Таблица 5.16

Желаемое и ожидаемое число детей у женщин России
 (по данным Всероссийской микропереписи населения 1994 г.)

Все население

Городское население

г. Москва

Сельское население

С целью прогноза дальнейших вероятных изменений репродуктивных установок полезно рассмотреть различия среднего желаемого и ожидаемого чисел детей по возрастным группам женщин. Для этого в таблице 5.16 выделены две возрастные группы: 20 — 24 года и 35 — 39 лет (возрасты рождения первого и последнего ребенка у большинства современных россиянок) и показана разница в показателях между ними. Уменьшение величины репродуктивных установок с переходом от старших поколений к младшим указывает на вероятное дальнейшее снижение рождаемости в ближайшие 10—15 лет по мере того, как женщины младших репродуктивных возрастов будут реализовывать свои репродуктивные планы (в основном в возрастах от 20 до 35 лет).
Аналогичная закономерность уменьшения от старших к младшим поколениям женщин может быть отмечена и в отношении средних ожидаемых чисел детей. Обращает на себя внимание тот факт, что межпоколенные разности ожидаемых чисел значительно больше, чем желаемых. Это говорит о том, что снижение рождаемости будет происходит за счет откладывания (или отказа) желанных рождений, хотя и потребность в числе детей тоже будет сокращаться.
Сравнение показателей городского и сельского населения показывает значительно более существенные изменения рождаемости в ближайшие годы у сельского населения, чем у городского. У городского населения желаемое число детей понизится примерно на 0,21 ребенка (в Москве — на 0,09), а у сельского — на 0,49 ребенка. Разница ожидаемых чисел еще больше: у городского населения — 0,40, в Москве — 0,21, у сельского населения — 0,70 ребенка, естественно, если установки и планы россиянок не изменятся (а измениться они могут в любую сторону, в зависимости от изменения условий жизни в стране и активности демографической политики) .

5.17. Теория демографического перехода и
интерпретация дифференциальной рождаемости
Теория (или концепция) демографического перехода используется в демографии для описания эволюции демографических процессов, исторической последовательности смены типов воспроизводства населения в результате эволюции общества. Согласно этой концепции, все страны и народы проходят в своей демографической истории через одни и те же этапы, каждому из которых соответствует определенный тип (режим) воспроизводства населения.
До начала демографического перехода воспроизводство населения характеризуется высокими уровнями смертности и рождаемости (рис. 5.2.). Рождаемость едва превышает смертность, естественный прирост очень низкий или отсутствует, в отдельные исторические периоды мог быть отрицательным. Такой тип воспроизводства населения, называемый примитивным (ввиду очень слабого влияния со стороны общества на уровень смертности), или экстенсивным, существовал большую часть истории человечества (в Европе до середины XVIII — конца XVIII в., во многих развивающихся странах Азии, Африки и Латинской Америки — до недавнего времени). Высокая смертность была следствием условий жизни большинства населения, слабого развития медицины и здравоохранения, низкой санитарной культуры населения. Чтобы выжить, общества вырабатывали в течение тысячелетий социальные нормы, поощрявшие максимально высокую рождаемость. Эти нормы действовали прямо и косвенно в форме законов, религиозных предписаний, народных обычаев и традиций. Такова первая фаза перехода.
С развитием индустрии и медицины, с улучшением условий жизни большинства населения начинается снижение уровня смертности. Уровень рождаемости, однако, какое-то время остается таким же, как до начала перехода, или даже возрастает вследствие сокращения уровня овдовения, повышения уровня брачности и удлинения сроков жизни в браке. Обычаи и традиции обладают большой инерционностью, изменяются медленно, в том числе и те из них, которые регулируют семейную жизнь и рождаемость. Поэтому вторая фаза демографического перехода характеризуется снижением смертности и традиционно высокой (как в фазе до начала перехода) или возрастающей рождаемостью. Естественный прирост при этом иногда до размеров, получивших в некоторой части литературы наименование «демографического взрыва» (ненаучное словообразование, любимое некоторыми журналистами и прочими любителями сенсаций).
Рис. 5.5. Схема демографического перехода

Третья фаза перехода характеризуется снижением уровня рождаемости, в то время как снижение уровня смертности замедляется по мере приближения к нулевой отметке (которой она никогда не сможет достичь). Соответственно сокращается и естественный прирост, приближаясь к нулевой отметке (которую, в отличие от смертности, он может достичь и даже пересечь).
Наконец, четвертая фаза (постпереходная) характеризуется стабилизацией рождаемости и смертности на низком уровне, близком или равном друг другу, отсюда—прекращением роста населения (мечта многих западных ученых — нулевой прирост населения, панацея от всех экологических и политических неприятностей). По мнению же других ученых (к которым принадлежит и автор), «завершающий» этап демографического перехода характеризуется продолжением сокращения рождаемости, ростом коэффициента смертности вследствие старения возрастной структуры, отрицательным естественным приростом, т.е. депопуляцией.
Некоторые ученые предпочитают вместо демографического перехода использовать термин «демографическая революция», подчеркивая этим нарушение плавности демографического развития, качественный скачок при переходе от одного типа воспроизводства населения к другому.
Концепция демографического перехода была впервые разработана не демографом, а швейцарским криминологом, уроженцем Польши, доцентом права Женевского университета Леоном Рабиновичем в книге «Проблема населения во Франции: Очерк социологии населения» (Париж, 1929). Именно он первым использовал понятие демографического перехода (кстати, и «демографической революции» также) и предложил оригинальную концепцию анализа демографической эволюции. Исходя из тезиса К. Маркса о том, что каждому способу производства присущи свои особенные законы населения, Л. Рабинович на большом историческом материале анализировал последовательность смены типов воспроизводства населения следом за сменой способов производства. За промышленной революцией, как ее следствие, происходит и демографическая революция, которая проявляется в снижении смертности, росте урбанизации, изменении репродуктивных установок населения в сторону снижения рождаемости. Этот процесс, по мнению Л. Рабиновича, является универсальным для всего индустриального мира, а не только для Франции. Если он продолжится, то в конце концов рост населения индустриальных стран прекратится совсем, наступит стадия демографического регресса, депопуляция. Любопытно, что в год публикации книги Л. Рабиновичу было всего 23 года (но он уже был доцентом, автором второй монографии и целого ряда статей в научных журналах) .
В разработку теории демографического перехода (демографической революции) внесли вклад многие ученые после Л. Рабиновича: американцы Уоррен Томпсон (1930), Кингсли Дэвис (1949), француз Адольф Ландри (1934, 1945), англичанин Коррадо Блэккер (1947), голландец Дирк ван де Каа (1987) и др. Каждый из ученых вносил свое понимание. Поэтому она представляет собой, скорее, конгломерат различных концепций, нежели одну единую концепцию. В нашей стране оригинальную версию теории демографической революции (перехода) развил А. Г. Вишневский (1976).
Концепция демографического перехода заставляет изменить интерпретацию социальной дифференциации рождаемости. При традиционном статистическом подходе корреляционная зависимость уровня рождаемости от условий жизни понимается как постоянная и неизменная. Концепция демографического перехода трактует эту зависимость как динамическую, меняющуюся в зависимости от фазы перехода. В первой фазе до начала перехода не только уровень рождаемости и смертности близки друг другу по величине, но и дифференциация семей по числу детей минимальна и носит скорее случайный, чем систематический, характер. В древние и средние века в структуре заболеваемости и смертности главную роль играли эпидемии, поражавшие всех без разбора — бедных и богатых, знатных и безродных. Поэтому дифференциация по числу детей не могла быть большой.
Сокращение уровня смертности начинается с высших и образованных классов общества. Как уже говорилось, в результате увеличивается естественный прирост населения. Но он же означает и большее выживание детей, и тогда возрастает и дифференциация семей по числу детей.

5.18. Исторические причины развития массовой
малодетности семей
На основе проведенных к настоящему времени многочисленных исследований репродуктивного поведения в нашей стране и во многих других странах сложились определенные концепции, объясняющие причины развития массовой малодетности. Эти причины обусловлены историческими изменениями функций семьи в обществе и изменением роли детей в семье.
В прошлых аграрных обществах семья была производственной ячейкой, отношения между членами семьи во многом определялись производственными факторами. Дети имели значение для родителей как работники, помощники в хозяйстве, его наследники, воины-защитники хозяйства. Большое число детей способствовало благосостоянию семьи (рода, племени), росту авторитета родителей в общине. Семья выполняла, кроме того, важную посредническую роль между ее членами и обществом.
После промышленной революции XVIII в., по мере развития индустриальной цивилизации, все вышеназванные роли постепенно переходят от семьи к другим социальным институтам. Происходит поляризация семейных и внесемейных интересов и способов жизнеобеспечения. Постепенно полезность детей для родителей снижается до 1—2.Это тот оптимум, который позволяет родителям сочетать удовлетворение потребности в родительстве с удовлетворением других потребностей (в труде с целью заработка, в социальном продвижении, в отдыхе и т.п., все в основном — вне семьи). Дети постепенно теряют свою экономическую полезность и начинают удовлетворять в основном лишь эмоциональные потребности родителей, для чего в большинстве случаев, очевидно, достаточно именно 1—2 детей.
В результате возникает противоречие между репродуктивными интересами семьи и общества. Общество не может длительно существовать (физически) без довольно большой доли семей с тремя и более детьми, в то время как большинство семей уже не имеет потребности в таком их числе. Для преодоления этого противоречия недостаточно лишь мер «социальной поддержки» семей, экономической помощи отдельным семьям: пособий, льгот и т.п. Эти меры способны повысить рождаемость, но лишь до уровня желаемого числа детей в семье. Однако, если это желаемое число детей сократилось до величины, не достигающей даже уровня простого воспроизводства населения (как это и произошло уже в России), то одних экономических мер поддержки становится недостаточно. Необходимо так изменить всю культуру, весь образ жизни, чтобы полезность детей для родителей в количественном аспекте повысилась до общественно необходимого уровня. Только в этом случае совпадут репродуктивные интересы семьи и общества.
В свете теории демографического перехода по-иному выглядит пресловутый «парадокс» обратной связи между условиями жизни и рождаемостью. Конечно, никакого парадокса тут нет. Хорошие условия жизни сами по себе не могут подавлять потребность в числе детей. Здесь «здравый народный инстинкт» нас не подводит. Однако в новой системе ценностей индустриальной цивилизации, которая является неизбежным результатом развития промышленности и универсальной индустриализации всех сторон образа жизни, при которой все больше социальных ценностей носит внесемейный характер, функционирует вне семьи и помимо нее, когда рост доходов, уровня образования, социальное возвышение и престиж, в общем, — улучшение всех сторон жизни — является результатом все большего участия во внесемейной деятельности, и удовлетворение бытовых потребностей также все больше осуществляется во внесемейной сфере.

5.19. Демографические и социальные
последствия длительного сохранения массовой
малодетности российского общества
Собственно говоря, если демографические последствия малодетности достаточно прозрачны, то другие ее социальные последствия никто в нашем обществоведении никогда не просчитывал и даже не обсуждал. Такая перспектива долгое время считалась совершенно невозможной. Поэтому начало депопуляции было подобно снежной буре посреди безоблачного лета.
Попробуем представить возможные последствия малодетности российского общества.
1. Даже если рождаемость далее не будет снижаться, что вряд ли можно всерьез предполагать при нынешнем состоянии демографического образования в стране и отсутствии общественного движения за спасение российской нации от вымирания, депопуляция будет продолжаться неопределенно долго (сколько — можно посчитать), может быть, до полного исчезновения России с политической карты мира. Однако гибель страны может произойти и раньше, когда численность населения сократится настолько, что она ослабеет и кто-либо из крупных соседей присоединит ее к себе.
К этому надо добавить сильное постарение возрастной структуры населения, которое неизбежно сопутствует депопуляции и взаимодействует с ней. Конечно, на определенном этапе роста средней продолжительности жизни постарение все равно происходит, но речь может идти о разных масштабах и темпах постарения населения в зависимости от соотношения смертности и рождаемости.
2. Соответственно будет происходить постарение совокупной рабочей силы в стране. Уже обсуждается законопроект об увеличении возраста выхода на пенсию на 5 лет и для мужчин, и для женщин. При всех оговорках и успокаивающих заверениях авторов законопроекта можно не сомневаться, что в нашем обществе, при многовековом отсутствии традиций и обычаев уважения человеческой личности, при относительно низкой продолжительности жизни, плохом здоровье людей, возможно, большинства населения, ужасающе низкой заработной плате, не дающей возможности большинству граждан вкладывать достаточно средств в свое здоровье и т.д., последствия такого нововведения могут только осложнить демографическую катастрофу.
3. Низкая рождаемость и относительно высокая смертность, суженное замещение поколений и их качественное ухудшение могут привести к обострению проблемы воспроизводства трудовых ресурсов и военно-призывного контингента. Это проблема уже сегодняшнего дня, хотя не многие понимают демографическое происхождение этой проблемы. Это проблема не только нашей страны, но и других стран с низкой рождаемостью, причем стран со значительно более высокой производительностью труда, чем у нас. В свое время в дискуссиях по вопросам нашего демографического будущего некоторые политэкономисты доказывали, будто малодетность можно компенсировать ростом производительности труда и сокращением потребности народного хозяйства в рабочей силе. Так вот, и Великобритания, и Германия, и Франция, и страны Скандинавии, не говоря уж о США, вынуждены привлекать иностранную рабочую силу, так называемых «гастарбайтеров» для компенсации нехватки аборигенных работников. В результате в этих странах обостряются межэтнические отношения, доходящие до серьезных конфликтов с разрушительными последствиями.
Во многих странах (и в нашей тоже) становится «модным» привлекать женщин к службе в армии, причем не только в частях обслуживания, но и в строевых, пехотных и прочих. Случайно ли, что женские боевые войска формируются именно в странах с низкой рождаемостью? Трудности же нашего военного ведомства по выполнению плана ежегодного набора призывников хорошо известны из средств массовой информации.
Перечень этот, конечно, можно было бы продолжать, но, повторюсь, в основном он опирается пока лишь на предположения. Во всяком случае, эти предположения должны стать предметом обсуждения и исследований, возможно, с помощью моделирования.

5.20. Социальная и демографическая политики:
взаимосвязь и различия целей
Государство во многих областях общественной жизни проводит свою политику или, можно сказать, множество различных политик, каждая из которых преследует определенную ограниченную цель и в соответствии с этой целью имеет наименование (политика в области занятости, заработной платы, доходов, образования, жилищная политика, национальная, культурная, оборонная, социальная и т.д.). Наименование политики указывает (прокламирует) ее цели. Таким образом, это вовсе не пустая формальность, не схоластика. Провозглашение целей данной политики налагает определенную ответственность на органы управления за достижение этих целей и за результаты (включая побочные). Таким образом определяется эффективность политики — путем сопоставления результатов именно с целями.
Пожалуй, невозможно назвать мероприятия государства или общественный процессы, которые бы совершенно не отражались на демографической ситуации. Но это вовсе не дает оснований числить любое мероприятие государства по разряду демографической политики. Между тем существует уже давняя традиция, в частности, в отношении рождаемости. После каждого постановления правительства, содержащего какие-либо меры по материальной поддержке семей с детьми, эти меры причисляются даже некоторыми авторитетными учеными-демографами к мерам демографической политики. От них ожидают повышения рождаемости. Хорошо известна, однако, кратковременность действия и демографическая безрезультативность подобных мер — как по опыту бывших восточноевропейских стран, так и по опыту нашего отечества. И эта безрезультативность закономерна, поскольку и не предполагалась в качестве цели.
В связи с этим необходимо различать социальную и демографическую политики. В частности, социальная политика имеет своей целью регулирование условий жизни, организацию помощи нуждающимся и т.п. .
Демографическая политика, в соответствии с предметом демографии, имеет своей целью управление демографическими процессами их регулирование .
Конечно, меры социальной политики, направленные на улучшение материальных условий жизни семей и отдельных людей, могут сближаться с задачами демографической политики, создавая благоприятные условия для реализации имеющихся демографических, в частности репродуктивных, потребностей. Но возможности только мер социальной политики воздействовать на изменение потребностей невелики.
По данным всех исследований репродуктивных установок, проведенных в нашей стране и за рубежом, показатель среднего желаемого числа детей в семье выше показателя среднего ожидаемого (реально планируемого) числа детей, что свидетельствует о неполной удовлетворенности потребности в числе детей, которую испытывает множество семей (можно даже сказать, какая это часть семей. Но, по разным исследованиям, часть эта оценивается различно. Анализ результатов исследований увел бы нас в сторону от основной темы. Поэтому я позволю себе не рассматривать этот аспект).
Положительная разность между желаемым и ожидаемым числами детей указывает на возможность некоторого повышения рождаемости, которого можно достичь с помощью традиционных мер социальной политики: пособий, льгот и т.п. Одновременно малая величина этой разности, всего 0,15 ребенка, показывает соответственно незначительность влияния материальных помех на реализацию существующей потребности в детях. Все-таки и в нынешних переходных социальных условиях большинство семей имеют число детей в соответствии (или почти в соответствии) с потребностями в них. Отсюда можно сделать вывод о малых возможностях традиционной демографической (вернее, социальной) политики поднять  рождаемость с помощью привычных способов: пособий и льгот. Довести рождаемость удалось бы лишь до среднего желаемого числа детей, которое поданным микропереписи 1994 г., как известно, составляет 1,91 ребенка и не достигает необходимой хотя бы для простого воспроизводства населения величины 2,12 (апоскольку мы уже в процессе депопуляции, то для выхода из него показатель рождаемости должен значительно превышать значение 2,12).
Для того чтобы выйти из зоны демографической катастрофы, необходимо поднять уровень рождаемости значительно выше величины 2,12 врасчете на одну женщину без различия брачного состояния или выше 2,6 в расчете на один эффективный брак. А для этого нужно повлиять на репродуктивные потребности миллионов российских семей, поднять среднее желаемое число детей примерно до величины 2,8—3,0 ребенка, для чего следует популяризировать семью с 3—4-мя детьми, не забывая при этом выказывать все знаки внимания и уважения к семье многодетной (с 5-ю и более детьми).
Исходя из вышесказанного, политика, призванная повлиять на репродуктивное поведение населения в сторону повышения уровня рождаемости, складывается из двух направлений: 1) регулирование условий жизни с целью содействия семьям в удовлетворении существующих у них потребностей в числе детей, и 2) регулирование условий жизни таким образом, чтобы повысить потребность в числе детей до уровня, позволяющего нашему обществу избежать демографической катастрофы.
Первое направление полностью сливается с задачами традиционной социальной политики. Они вовсе не должны ограничиваться системами пособий и льгот. Напротив, необходима такая социальная политика, при которой бы неуклонно снижался удельный вес семей, нуждающихся в государственной благотворительности. Иными словами, необходимо увеличивать в обществе удельный вес семей, способных жить на собственные доходы, от наемного труда и коммерческой деятельности.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология