Платонов Ю. Народы мира в зеркале геополитики

ОГЛАВЛЕНИЕ

РАЗДЕЛ 9. Этнические конфликты

9.1. Этнические конфликты в контексте геополитики

Анализируя историю последних столетий, можно определить их как вехи развития цивилизации. Так, если XIX век - это век территориальной экспансии, создания колониальных империй, XX - век идеологической экспансии, противостояния антагонистических идеологий, то XXI век, вероятно, будет веком этнодемографической экспансии. При этом этнодемографическую экспансию можно понимать как стремление к власти этносов с высокой демографической продуктивностью (наглядная иллюстрация - захват исконной сербской территории Косово албанцами).
И территориальная, и идеологическая, и этнодемо-графическая экспансия сопровождается столкновениями, борьбой за ресурсы, неизбежно перерастая в конфликт. Конечно, в основе такого рода конфликтов лежали и лежат экономические интересы противоборствующих народов и государств, но вид конфликта, его камуфляж
334

часто оказывает серьезное влияние на характер и динамику поведения народов.
Традиционно под экспансией в геополитике, да и не только в ней, понимались прежде всего территориальные приобретения и установление военно-политических сфер влияния. Нельзя сказать, что такая экспансия исчерпала себя, поскольку территория по-прежнему является выгодным долгосрочным приобретением - как "жизненное пространство", носитель сырьевых, энергетических и людских ресурсов, военно-стратегический и экономический (например, война между Великобританией и Аргентиной за Фолклендские острова с их 200-мильной рыболовной зоной и близостью к богатой полезными ископаемыми Антарктиде) плацдарм, пространство для размещения промышленных мощностей или технических отходов, сельскохозяйственные угодья. Сегодня в мире немало реальных и потенциальных конфликтов, квалифицируемых как пограничные и территориальные споры, и проблем с определением статуса территорий (одностороннее изменение Турцией толкования соглашений 1936 г, о статусе Черноморских проливов; возникающее напряжение вокруг богатств Антарктиды, откуда, несмотря на действующие соглашения, исподволь вытесняется Россия). В будущем, по мере развития ресурсного кризиса (истощения сырьевых ресурсов планеты, сокращения плодородия почв, роста населения, усиления экологических претензий государств друг к другу и т. д.), т. е. значительного повышения стоимости выживания государства и его титульного этноса, вероятно возвращение в мировую политику жесткого варианта территориальной экспансии [6,27,29].
Но сегодня экспансия имеет другие "измерения":
информационное, культурно-историческое, религиозное,
335

этническое, политическое (сюда следует отнести и целенаправленное политическое давление, вплоть до международных санкций, изоляции) и особенно экономическое (во всех его видах - финансовом, товарном, технологическом и т.д.), которое и является стержнем современной экспансии. Понимаемая широко, она имеет немалые отличия от своей "узкотерриториальной" разновидности. Во-первых, если территориальная экспансия носила, как правило, ступенчатый (пространственное расширение США в XIX в.) и нередко однонаправленный характер (знаменитое правило Бисмарка для Германии: не воевать на два фронта), то сегодня экспансия - это непрерывный многолинейный процесс, нацеленный на множество объектов и порождающий в результате столкновения интересов целый комплекс разноплановых конфликтов. Во-вторых, сегодня "мирная" экспансия осуществляется многими государствами и их группировками по отношению друг к другу одновременно, поэтому можно говорить о их "взаимопроникновении", или, иными словами, образовании комплекса взаимозависимостей и противоречий. В-третьих, ранее экспансию вовне осуществляла одна держава или недолговечный союз государств. Ныне сосуществуют постоянная внешняя экспансия устоявшихся и новых экономических и экономико-политических группировок; экспансия как вовне так и внутри самих этих группировок наиболее мощных их участников. В-четвертых, внутрикоалиционная экспансия периодически сопровождается "добровольными" взаимными уступками сторон, хотя общий ее баланс, конечно, благоприятен для сильнейших из них.
Нынешняя политика мирового сообщества весьма сложна: конфликты и противоречия сосуществуют с координацией действий и сотрудничеством. Одна группа
336

противоречий (например, экономических) между странами или группами стран "уравновешивается" настоятельной необходимостью кооперации в другой сфере (безопасности). Одновременно имеются как противоречия, так и кооперация и внутри отдельных групп государств. Совпадение позиций и интересов государств ведет к образованию и укреплению экономических и экономико-политических группировок и зон интеграции - Европейский Союз, НАТО, Содружество Независимых Государств.
Взаимодействие разных по направленности и силе (в зависимости от внутренней мощи стран и их группировок) потоков экспансий, с одной стороны, и результаты разноуровневого и разнопланового сотрудничества - с другой, в совокупности определяют состояние такого геополитического феномена, как баланс сил участников мировой политики. Важно подчеркнуть, что баланс есть не равновесие, а лишь соотношение сил, причем соотношение динамическое, зависящее от изменения всех определяющих его элементов. Динамичность баланса означает, что любые перемены во взаимодействии его слагаемых (вызванные, например, геополитической переориентацией от "западноцентризма" на Восток даже ослабленной ныне России) способны существенно повлиять на расстановку сил и очертания геополитической карты планеты, и в этой ситуации приоритетное значение приобретает возможность воздействовать на политику и даже целостность государсгва через этнические элиты, особенно национальных меньшинств. Тем самым придается дополнительный импульс как росту этнонациона-лизма среди нацменьшинств, его дальнейшему перерождению в сепаратизм (в случае компактного проживания маргинальных этносов), так и нарастанию национализма
337

извне (в случае, если нацменьшинства имеют государственное образование по другую сторону границы). Ответом же на это может быть всплеск национальных чувств ведущей нации, тем более что нередко "альтернативные" интересы руководителей маргинальных этносов сводятся к элементарным территориальным требованиям.
Питирим Сорокин подсчитал, что за 24 века истории человечества на четыре мирных года приходится один год, сопровождающийся насильственными конфликтами - войнами, революциями, бунтами, которые считаются социальными конфликтами. Социальные конфликты обычно разделяют на:
- политические - борьба за власть, доминирование, влияние,авторитет;
- конфессиональные - за право исповедовать ту или иную религию;
- социально-экономические - "между трудом и капиталом", например между профсоюзами и работодателями;
- этнические - за права и интересы этнических общностей.
Принципиальный вопрос понимания специфики межэтнических конфликтов - это вопрос о их связи с самим феноменом этничности: является ли связь между ними сущностной, заложенной в этническом многообразии человечества, или она сугубо функциональна? Если считать истинным первый подход, то тогда сербов и албанцев, ингушей и осетин, арабов и евреев, армян и азербайджанцев следует признать "несовместимыми". Если исходить из второго, то надо сделать вывод: не этнич-ность составляет суть таких конфликтов, она- форма их проявления. Так, молдаване говорят, что у них нет конфликта с русскими или украинцами, это просовет-
338

ский режим сопротивляется в Приднестровье. Чеченские события многие считают не межэтническим конфликтом, а криминальным переделом собственности. Просто в конфликтных ситуациях обнажаются противоречия, которые существуют между общностями людей, консолидированными на этнической основе. Далеко не в каждый конфликт бывает вовлечен весь этнос, это может быть его часть, группа, которая ощущает или даже осознает противоречия, ведущие к конфликту.
В реальности мы встречаемся со взаимопроникающими конфликтами, каждый из которых составляет питательную среду для другого. Не случайно даже специалисты-конфликтологи часто не могут прийти к единому мнению, с каким конфликтом имеют дело - с этническим в политическом камуфляже или наоборот.
Межэтнические конфликты множественны по своей природе. Исследователи предлагают самые разные их классификации. По целям, которые ставят перед собой вовлеченные в конфликт стороны, этнические конфликты можно подразделить на:
- социально-экономические, при которых выдвигаются требования гражданского равноправия (от прав граждан до равного экономического положения);
- культурно-языковые и конфессиональные, при которых выдвигаемые требования затрагивают проблемы сохранения или возрождения функций языка, культуры, религии, этнической общности;
- политические, если участвующие в них этнические меньшинства добиваются политических прав (от автономии местных органов власти до полномасштабного кон-федератизма);
- территориальные - на основе требований изменения границ, присоединения к другому ("родственному" с
339

культурно-исторической точки зрения) государству или создания нового независимого государства.
Кроме целевого подхода природу межэтнических конфликтов можно рассматривать с точки зрения структурных изменений в обществе как основы противоречий, приводящих к конфликтам. Этносоциологи считают, что в основе межэтнической напряженности лежат процессы, связанные с модернизацией и интеллектуализацией народов. Эти процессы привели к тому, что в престижных видах деятельности нарастала конкуренция между титульными и другими этносами. Иллюстрацией может служить позиция русских в союзных республиках, у титульных этносов которых к концу 70-х годов не только сформировалась полиструктурная интеллигенция (т. е. помимо административной и занятой в сфере просвещения, как было в основном в 30-60-х годах, появилась еще и научная, художественно-творческая, а у некоторых национальностей и производственная), но и сложились новые ценностные представления, в том числе о самодостаточности и важности большей самостоятельности. Такие представления и ценности не совпадали с теми, которые были у русских в этих республиках. Большинство из них приехали туда с установкой помогать местному населению (у многих помогали их родители), а следовательно они и ощущали себя по статусу выше титульных этносов.
Этот подход акцентирует внимание на том, что на определенном историческом отрезке времени происходят изменения в потенциале этнических групп, претендующих на привилегированные, престижные места, в том числе во власти; изменяются и ценностные представления групп. Подобная ситуация сложилась ранее (к 70-м годам) в Европе, когда менялась диспозиция в положении валлонов и фламандцев в Бельгии; в Канаде, когда
340

франкоканадцы стали догонять по социальному и экономическому потенциалу англоканадцев. Такая ситуация может сохраняться достаточно долго после заявления претензий на изменение, до тех пор, пока центральная власть сильна. Если же она теряет легитимность, как это было в СССР в конце 80-х- начале 90-х годов, то появляется шанс не только высказать претензии, но и реализовать их. Дальнейшее развитие событий- эскалация или свертывание конфликта- во многом зависит от состояния центральной власти.
Как результат политического насилия следует рассматривать социальное и экономическое неравенство, конкуренцию на рынке труда, земли и жилья, которые зачастую перерастают в межэтнические конфликты. Такова природа ферганских (1988 г.), душанбинских (1990 г.), ошских (1991 г.) и других подобных событий. При этом чаще всего этническая общность, "подвергшаяся нападению", выступала в роли "козла отпущения"
[2].
В СССР переход к демократизации, сопровождавшийся борьбой старых и новых политических элит, привел к тому, что эта борьба в полиэтническом обществе "приобрела этнополитическую окраску". Обострение этнополитических конфликтов вызывали неумелые, непоследовательные шаги по преобразованию государства в реальную федерацию, попытка силой остановить дезинтеграционные тенденции в республиках (тбилисские события 1989 г., бакинские 1990 г., вильнюсские 1991 г.). Некоторые конфликты рассматриваются уже как следствие распада Союза ССР, когда в отделившихся республиках в борьбу "за свою долю политического и территориального наследства" вступили бывшие автономии или желавшие получить автономию (Абхазия и Южная Осе-
341

тия в Грузии, Приднестровье и Гагаузия в Молдове, Карабах в Азербайджане).
При этом нередки случаи ложного этнического конфликта, когда реальный конфликт интересов между группами отсутствует, но они имеют самые тяжкие последствия. Так, например, ученые не смогли объяснить, почему летом 1988 г. погромам подверглись именно турки-месхетинцы, а не иные этнические меньшинства, населявшие Ферганскую долину. Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология