Маргинальность в современной России

ОГЛАВЛЕНИЕ

5. Маргинальные группы как объект социальной политики

5.2. Экспертные оценки о выходе из ситуации маргинальности

В целом мнения экспертов, давших интервью и принявших участие в дискуссиях на "круглых столах" , отразили сегодняшнее состояние общественного сознания (наиболее высокого уровня) по вопросам, связанным с исследуемой проблемой. Они позволили создать представление о действительном положении сложного социального объекта — "новых" маргинальных групп — в общем контексте трансформационных процессов, в системе внешних и внутренних социальных связей, факторов, определяющих его развитие. Интегрирование индивидуальных концепций и точек зрения дало в сумме коллективную концепцию путей этого развития. Анализ интервью и выступлений проявил общепринятые позиции, подтверждаемые большинством экспертов, и индивидуальные точки зрения, идеи, наблюдения, зачастую представлявшие особый интерес и ценность ввиду их оригинальности, нетривиальности.

Следует отметить, что экспертами были очерчены достаточно общие, зачастую весьма распространенные, хотя иногда полярные представления об обсуждаемых проблемах. Поиск особых, нетривиальных рецептов их решения не был основной задачей исследования. Главную ценность представляла возможность сведения мнений разных специалистов в общее аналитическое поле. Это позволило собрать в единый комплекс самые разные сферы социальной жизни, объединенные концепцией исследования, смоделировать коллективное знание по его проблематике.

Один из самых общих выводов — решение проблем "новых" маргинальных групп населения (их "демаргинализации") — в целом может быть связано только с началом устойчивого экономического роста. Прогнозы этого процесса невозможны, главным образом потому, что ситуация в значительной степени определяется политической игрой.

Анализ мнений экспертов проявил целые "узлы парадоксов", лежащих в основе противоречий развития общества и, соответственно, определяющих остроту ситуации "новых" маргинальных групп. Их можно сформулировать следующим образом:

•  Устойчивый экономический рост, способный решить проблему занятости, возможен только при условии оптимального решения проблемы занятости.

•  Разрушение структуры занятости сопровождается выталкиванием социально-профессиональных групп, которые в то же время могли бы стать ресурсом ее качественной и рациональной перестройки.

•  Реформирование и сокращение бюджетных отраслей (приводящие к целому комплексу "интеллектуальной безработицы") из-за отсутствия ресурсов их финансирования потребуют разорительных на сегодняшний момент затрат.

•  Безвыходная ситуация в наиболее сложных "зонах маргинальности" (район Крайнего Севера, наукограды и небольшие города с нефункционирующими градообразующими предприятиями) вынуждает к пассивным мерам социальной политики по отношению в том числе к наиболее активным группам трудоспособного населения.

•  Формирование среднего класса как фактора устойчивого развития структуры общества, обычно представляемого высокопрофессиональными, обеспеченными слоями, фактически блокируется отсутствием государственной поддержки его основы.

•  Перспектива трудонедостаточности не смягчает запретительную политику в отношении русскоязычных мигрантов из стран СНГ, которые могут решить эту проблему.

В развязывании этих "узлов" эксперты выделяют два уровня: государственная политика и самоорганизация населения. Ни один из этих уровней не игнорируется, однако акцент делается в большинстве случаев на усилении роли и начала государства. Чаще всего, анализируя ту или иную ситуацию, специалисты приходят к выводу, что государство должно поддерживать самоорганизацию населения, облегчая развитие социально приемлемых и наиболее оптимальных его форм для различных его групп.

5.2.1. Постспециалисты

Это одна из наиболее обширных, разнообразных по составу и различных по социальному положению "новых" маргинальных групп. Их появление вызвано общими причинами: структурными изменениями в экономике и кризисом отдельных отраслей; региональными диспропорциями экономического развития; изменениями в профессионально-квалификационной структуре экономически активного и занятого населения. Социальные следствия этих процессов — обострение проблем занятости и усложнение структуры безработицы; развитие неформального сектора занятости; депрофессионализация и деквалификация.

Главные маргинализирующие факторы, размывающие социально-профессиональный статус, — безработица и вынужденная неполная занятость. Парадоксальность в состоянии, структуре безработицы, поведении самих безработных, отмечаемая в исследованиях, отражается в экспертных оценках проблемы.

Прежде всего, неопределенны масштабы безработицы, ее границы, критерии. Это происходит потому, что, по мнению руководителя департамента занятости населения Министерства труда и социального развития РФ: "Безработица... это просто очень сложный социально-экономический феномен, его нельзя охарактеризовать одной цифрой, нельзя просто сказать однофразно... каждая из цифр имеет свое обоснование...". Обсуждая эту проблему, эксперты говорили прежде всего о трех уровнях, трех срезах в структуре российской безработицы, и соответственно, о трех различных количественных показателях: данных об официально зарегистрированных в службах занятости безработных, данных о числе безработных, рассчитанных по методике МОТ, и данных различных источников по разным методикам расчета о скрытой безработице. Относительно первого показателя безработицы — участники дискуссии были согласны в том, что он не отражает реальную картину безработицы. По мнению экспертов, эти цифры "лукавят", "хитрят", показывают "несколько розовую картину", не превышая 3,5 — 4 процентов в общем числе экономически активного населения. С этой точки зрения снижение числа безработных этой категории, отмеченное в данных статистики ("с прошлого года идет абсолютное помесячное снижение"), не отражает реальную тенденцию — "это мнимое улучшение". Причины этого: бюрократические — изменение правил учета безработных службами занятости, ужесточение оформления права числиться официальным безработным; финансовые — снизились возможности выплачивать пособия ("это методика — с точки зрения выплаты пособий") ; социальные — крайне низкий рейтинг служб занятости у населения среди источников реального трудоустройства; происходит также отток категории "профессиональных безработных". В целом снижение показателя зарегистрированной безработицы "это результат и показатель, что идет постепенная адаптация населения именно к нашим условиям и возможностям трудоустройства с помощью служб занятости, и это реакция на то, что служба занятости не может удовлетворить запросов и ожиданий населения по отношению к желаемому месту работу" (экономист, ведущий научный сотрудник). Гораздо большее доверие экспертов вызывают показатели безработицы, рассчитанные по методике МОТ. Правда, отмечались и "нюансы — это считается вроде бы по методике МОТ, но так, чтобы цифра не переваливала за 10 %, — иначе страна попадает в другую категорию..." (социолог, зав. сектором НИИ).

Наиболее дискуссионным пунктом стали теоретические и методологические вопросы, связанные со скрытой безработицей, или вынужденной неполной занятостью, ее количественной оценкой. В целом эксперты признают размытость критериев и оснований, по которым можно определить это явление — можно ли его отнести к занятости или безработице. Точки зрения представлены в широком спектре. Одна из наиболее распространенных — что это специфически российское явление в сфере занятости, обусловленное особенностями экономики и политики "переходного периода". "Россия нашла свой путь — люди числятся работающими, а зарплату не получают, вот вам и выход из создавшейся ситуации" (экономист, главный научный сотрудник НИИ). В зависимости от понимания и критериев границы его весьма эластичны — от 2 — 3 до 15 — 20 миллионов человек. Соответственно точке зрения на проблему раздвигаются или сужаются параметры безработицы — от официальных, рассчитанных по методологии МОТ, до 13, 20 и даже 30 %. Социологический ракурс этой проблемы — размытость, неопределенность социального статуса по одному из главных показателей — занятости, причем не только безработных, но и занятых. Это серьезная методологическая и социальная проблема, которую подчеркивали многие эксперты. "У нас практически статус занятого и статус безработного оказались совершенно размытыми. Те кто работают у нас, по существу, не имеют работы. Или имеют ее очень немного, и не имеют дохода. А те, кто фиксируются в качестве безработных, как ищущие работу — то ли на уровне службы занятости, то ли по методологии МОТ, — как правило, имеют неформальную занятость, которая нигде не фиксируется, и там люди преспокойно получают свои доходы, иначе как бы Россия вообще выживала" (экономист, ведущий научный сотрудник НИИ).

Итак, следующая проблема — способы выживания людей в этих пограничных формах занятости. Довольно часто мнения экспертов по этому поводу сводились просто к констатации того, что безработные и не полностью занятые россияне, не получающие пособия и зарплат, как-то выживают. Вырисовываются контуры четырех секторов: формальной занятости и формальной безработицы, и неформальной занятости и неформальной безработицы, между которыми и происходят "переливы" трудоспособного населения, его "флуктуации" в поисках своих ниш. И проблема в том, как отметил один из экспертов во время дискуссии, чтобы " нормально жить..., потому что выживать это как-то, когда уже совсем, — а здесь у человека есть руки, он молодой, но он не знает как. Ведь у нас более 2/3 людей сформировались как работники, а я отношу к этой категории людей, которые закончили образование и ведь все-то начали трудовую деятельность до 85 года, они же сформированы были в тех условиях. А знаете, предприятие можно объявить — сегодня оно государственное, завтра частное, послезавтра акционерное..." (экономист, главный научный сотрудник). Следует отметить, что эта цитата удачно характеризует и уточняет центральную проблему исследования — выживание как стратегия трансформации маргинализированных групп населения, цель которого — жить нормально. Итак, на сегодня способы выживания у различных групп — малоисследованная проблема, знания по ней чаще всего ограничиваются у экспертов предположениями о неформальной занятости, занятости в "теневой" экономике, самозанятости, работе в подсобном хозяйстве.

Попытки выделить в конгломерате групп, попавших в столь обширную и неопределенную "зону маргинальности", группы безработного и не полностью занятого населения с наиболее сложным, практически безвыходным положением (иными словами, идентификация "новых" маргинальных групп по критерию длительности состояния "перехода", отсутствия перспектив) привели к уточнению основных факторов, усиливающих маргинальность во всех группах экономически активного населения. Внешние: тип поселения — малый или средний город с монопромышленностью (2 — 3 градообразующими предприятиями, прекратившими производство); тип региона с точки зрения остроты положения на рынке труда; отрасль и специальность. Внутренние: психологическая неготовность к смене занятий, переобучению, открытию своего дела, подработкам, смене места жительства и другим видам мобильности. Как отметил руководитель департамента Министерства труда и социального развития, "классификация может быть различной. Если по образованию — наиболее сложная проблема людей, у которых нет профессий. Если по территориям — то самое сложное в промышленности военно-промышленного комплекса. По возрасту — это люди предпенсионного возраста. По районам проживания — Крайний Север. Какой мы срез ни возьмем и в нем обязательно будет группа, которой наиболее сложно реализовать себя, найти работу. Если бы меня спросили о самой сложной группе из всех разнообразных классификаций, я бы, пожалуй, сказал, что самая тяжелая ситуация в маленьких городках и поселках — потому, что так называемый инвестиционный бум их не скоро коснется. А если в этом городе единственное предприятие, градообразующее, но оно не попало в рыночную нишу, то, конечно, здесь сплетаются все группы, независимо от того, какое ты имеешь образование, каков у тебя возраст, какая у тебя профессия — плохо потому, что ты там живешь — ты попал в эту тяжелую ситуацию. Это не зависит вообще от человека. То есть макроэкономические факторы сложились".

Другие группы, на положении которых более подробно останавливались эксперты, это специалисты с высоким образовательным статусом — научные работники, работники образования, составляющие основу "интеллектуальной безработицы", потенциал которой определен реформированием научной сферы и сферы образования; население, занятое в наукоградах; увольняемые офицеры. Эксперты часто подчеркивали особенно сложную и опасную ситуацию с молодежной безработицей. Прозвучала новая постановка проблем таких традиционно маргинальных групп, как инвалиды и бывшие осужденные.

Потенциал и ресурсы изменения положения, которыми располагают люди, попавшие в ситуацию новой маргинальности, экспертами чаще всего связываются с наличием образования, профессией, опытом работы. "Наш опыт работы показал, что чем выше у человека профессионально-квалификационный статус, тем выше его шансы — они возрастают в разы" (руководитель департамента Министерства труда и социального развития). Другие факторы, значимые в изменении положения, способность к перемене работы, подработкам, занятию малым бизнесом, самозанятости; способность переучиваться; возраст; семья, наличие работников; знакомства, связи.

Хотя эксперты чаще всего отказывались от прогнозов экономической ситуации, мотивируя принципиальную невозможность прогнозов зависимостью экономики в целом от политической конъюнктуры, тем не менее уровень и состояние безработицы и вынужденной неполной занятости, по мнению большинства, в ближайшие несколько лет останутся в нынешних пределах. Главные пути решения проблем занятости безработного и не полностью занятого населения видятся по-разному. Одна из точек зрения — путь оптимального развития малого предпринимательства, способного дать занятость большей части экономически активного населения и соответственно создания условий его развития и психологической переориентации людей на занятость в этой сфере. Это одно из наиболее популярных у экспертов представлений о возможном выходе из сложной ситуации. Другая точка зрения — усиление роли государства, государственного регулирования экономики. "Только там, в этой сфере возможен рост экономический, возможна нормальная занятость с ее социальными защитными функциями... в малом предпринимательстве не могут вертеться громадные профессиональные силы" (руководитель ассоциации занятости).

Другие пути — гибкое изменение законодательной базы; учет и использование имеющихся ресурсов производства и рабочих мест; предпочтительность активных мер социальной политики в сфере занятости; реальные возможности переквалификации и переобучения; соответствие профессионального обучения требованиям рынка; общественные работы; применение опыта "китайского пути" в политике всеобщей занятости и другие идеи и концепции, изложение и анализ которых могли бы стать предметом целого исследования.

Таким образом, при всей разнородности и сложности группы "постспециалистов" можно определить наиболее общие типы:

Регионально-поселенческие — работники маленьких и средних городов со свертываемой монопромышленностью, трудоизбыточных и депрессивных регионов.

Профессионально-отраслевые — работники отраслей (машиностроения, легкой, пищевой и т.д.) и профессий, специальностей (инженерно-технические работники), невостребованных современными экономическими условиями.

Бюджетные — работники реформируемых бюджетных отраслей науки, образования, армии.

Их составляют работники, потерявшие работу или не полностью занятые, имеющие высокий уровень образования, опыт работы, высокий социально-профессиональный (в т.ч. и должностной) статус, большие притязания в отношении работы.

Основные ресурсы, имеющие решающее значение в благоприятном изменении их положения, — образование, опыт работы, а также предприимчивость и возраст.

Наибольшая степень маргинальности определяется длительностью потери работы, отсутствием экономических и психологических предпосылок ее найти. Наименьшая степень маргинальности — у стремящихся найти выход в организации инновационного бизнеса, самозанятости, активно осваивающих новые профессии. Их, по оценкам экспертов, немного (от 1 до 5-6 процентов экономически активного населения).

Стратегия поведения основной части этих групп направлена на выживание. В наиболее сложных, безвыходных условиях это неизбежно приведет к профессиональной деградации. Определенная стабилизация положения другой части возможна в более благоприятных условиях и при поддержке государства. Оптимально благоприятная стратегия возможна, по-видимому, только для небольшой части с невысокой степенью маргинальности и связана с организацией инновационного бизнеса, приобретением новой профессии, изменением рода занятий и места жительства.

5.2.2. "Новые агенты"

"Новые агенты" — или предприниматели малого бизнеса — более однородная группа, обладающая всеми признаками нового социального слоя в структре российского общества. Критерии его маргинальности здесь приобретают другое значение. Это связано именно с тем, что это действительно новый по отношению к прежней системе социальных отношений слой, идентифицируемый практически всеми экспертами с рыночной экономикой, которую, как это декларируется, у нас строят. Здесь наиболее четко просматриваются два уровня российской маргинальности: гипотетически малое предпринимательство рассматривается как новый, формирующийся, находящийся в переходной ситуации элемент по отношению к прежней социальной структуре, а новые предприниматели — как новые агенты формирующихся отношений общества с неопределенной пока в перспективе стабилизации структурой. Таким образом, основные критерии маргинальности на этом уровне — несформированность, переходное состояние всего социального слоя в процессе его становления; отсутствие благоприятной внешней среды как условия его устойчивого, социально-признанного функционирования; существование на границе между "светом" и "тенью", легальным и теневым сектором в системе экономических отношений с множеством переходных "теневых" и криминальных форм существования. Другой уровень — группы предпринимателей внутри этого слоя. Критерии их маргинальности носят другой смысл. Это состояние неустойчивости, вынужденности, статусной несовместимости, переживаемой попавшими в этот слой людьми в силу разных причин.

В качестве небольшого отступления следует заметить, что дискуссионность отнесения всего слоя малого предпринимательства к маргинальным образованиям не осталась незамеченной экспертами. Само упоминание о его предполагаемой маргинальности сразу настораживало собеседников (особенно это касалось администраторов, исследователи довольно снисходительно принимали это допущение). Для некоторых из них это положение становилось импульсом к целой дискуссии на эту тему (руководитель ГКРП), либо небольших отступлений (экономист; директор института; экономист, профессор). Тезис о маргинальности малого бизнеса кажется кощунственно неприемлемым по отношению к этому динамичному, энергичному, типу людей, способных противостоять ударам судьбы и выживать в самых трудных условиях слома всего привычного хода жизни. Эти и другие замечания заставили пересмотреть некоторые позиции в определении слоя малого предпринимательства как маргинального, оценить степень его условности. Однако мнения самих экспертов создают картину крайне сложных внешних и внутренних условий развития малого предпринимательства в целом и положения малых предпринимателей в обществе, что, на наш взгляд, подтверждает принятую в исследовании концепцию.

Одно из общих представлений о нынешней ситуации в малом предпринимательстве, складывающееся из оценок экспертов, — представления о его определенном кризисе. Это связано и с падением числа предприятий малого бизнеса, и с абсолютным сокращением занятых в нем, и с отсутствием видимых благоприятных тенденций в развитии его инфраструктуры. Даже принимая во внимание неоднократные изменения методики учета малых предприятий, эксперты считают, что неблагоприятные тенденции весьма сильны. Вот некоторые высказывания: "идет откровенное подавление малого бизнеса" (политик); " сейчас для малого предпринимательства, может быть, даже наиболее неблагоприятные условия по сравнению с теми, которые были на протяжении шести лет". Как отметил руководитель НИИ, складывается "консолидированная точка зрения, что где-то с середины 90-х годов наступает зримый перелом в развитии малого предпринимательства, и количество документов, выпускаемых в поддержку малого бизнеса, обратно пропорционально динамике ситуации в самом секторе малого предпринимательства. Он действительно находится, во всяком случае в легальной своей части, в состоянии стагнации, и что касается структуры, даже некоторого вырождения...". При этом серьезная проблема — истинные масштабы малого предпринимательства и тех процессов, которые в нем происходят. По мнению многих экспертов, количество людей, занятых в малом предпринимательстве, гораздо больше официальной цифры — "если субъект малого предпринимательства определять не как зарегистрированный субъект в органах власти, а как людей, которые на самом деле вкладывают свой интеллект, умения, средства на свой страх и риск, чтобы получить какую-то прибыль" (директор института). Одна из оценок: "исходя из предположения, что примерно 40 % бизнеса делается в тени, можно сказать, что вклад малого предпринимательства в валовой продукт на самом деле не 10 %, а где-то 15-16. Также можно сказать, что те от 5 до 10 млн. лиц, которые заняты в сфере т.н. индивидуального бизнеса без образования юридического лица и которые в значительной мере вовлекают в эту деятельность членов семей, — это в значительной степени неучитываемый малый бизнес, который увеличивает число зарегистрированных малых предприятий где-то в 5-7 раз, а численность занятых, если она по официальным оценкам колеблется на уровне 8 млн., то я бы сказал в 2-2,5 раза" (экономист, руководитель НИИ).

Анализируя мнения экспертов о причинах такого положения, можно выделить как основную — отсутствие стабильных условий существования, благоприятной внешней среды. Наиболее резко характеризует это следующее высказывание: "внешняя среда этой системы, которая представлена законодательством, государственными органами, крупным бизнесом, финансовыми учреждениями, общественным мнением, налоговой системой и так далее, — настолько неблагоприятна, что она приводит к неминуемым деформациям внутри вот этой системы" (экономист, декан экономического факультета).

Итак, эксперты выделяют три основных уровня давления на малое предпринимательство как слой: это отсутствие государственной поддержки и фискальная политика, неприятие в общественном мнении, давление криминального мира. Воздействие этих трех составляющих не позволяет данному социальному слою развиваться нормально.

Что касается государственной поддержки, то ее фактическое отсутствие, так же как и насущная необходимость, чаще всего обсуждаются экспертами. Одно из не раз звучавших предположений отсутствия целостной государственной политики поддержки малого предпринимательства при наличии множества государственных и общественных структур, а также программ, созданных в этих целях, — что государству "не до этого". Кроме того, есть определенные стереотипы представлений о том, какой должна быть экономика, и приоритеты в ней отдаются прежде всего крупным предприятиям. В целом состояние дел, пожалуй, лучше всего резюмируют слова руководителя подразделения ГКРП РФ, экономиста: "... существует ли система государственной поддержки малого бизнеса? Я могу сказать — да, она существует, весь вопрос, какая она. То есть существует поддержка малого предпринимательства, существует определенное регулирование малого бизнеса, малых предпринимателей, но, естественно, в той среде экономики, которая есть вообще в России. То есть, не может регулироваться сфера малого предпринимательства, по существу, самая рыночная сфера экономики больше, чем другие сферы экономики".

Довольно часто в высказываниях экспертов рефреном звучит утверждение о том, что малый бизнес развивался и развивается "не благодаря, а вопреки стараниям власти". Фундаментальной проблемой представляется существующая система налогообложения, которая "в принципе не позволяет работать" (политик). Другая проблема — всевластие местных чиновников. Яркий пример беседы с главой района, работавшим раньше председателем в райисполкоме, привел представитель ГКРП РФ: " не снилась ни одному первому секретарю та власть, которая сейчас у меня есть. Любого, кого захочешь, задушу и голову оторву".

Что касается общественного мнения в отношении малого предпринимательства в целом и малых предпринимателей, — то здесь точки зрения разнятся. Одна из них — что в сознании людей на всех уровнях мелкие предприниматели остаются "лавочниками", "мешочниками" и т.д., и это мнение озвучивают даже руководители страны, либеральные рыночники (Ясин, Черномырдин), что "неприятие чужого успеха" велико на всех уровнях общества; с другой стороны, население, по мнению некоторых экспертов, относится к мелким предпринимателям значительно терпимее, и отношение к ним меняется в лучшую сторону.

Один из серьезных вопросов — взимосвязь мелких предпринимателей с криминальным миром. Многим экспертам это представляется закономерным следствием сложившейся ситуации, выталкивающей мелких предпринимателей в теневую экономику, в криминальные структуры. Этот криминальный и полукриминальный облик малого предпринимательства стал основой дискуссии о его имидже, праве становиться основой среднего класса и т.д.

В целом положение малого предпринимательства представляется экспертам "неукорененным" в обществе, само оно — неконсолидированным.

Рассматривая другой уровень маргинальности слоя мелких предпринимателей, следует признать, что вопрос их типологии оказался одним из самых непростых, дающих разноплановые ответы. Нарисовать портреты различных типов мелких предпринимателей, а тем более определить их перспективы оказалось не просто. Предлагаются различные критерии их классификации. Сравнение разных точек зрения на такой популярный прежде критерий, как "социальные корни", приводит к выводу, что он уже потерял свое эвристическое и практическое значение. "8 — 6 лет они уже работают, и корни перемешались" (экономист, профессор).

Если выделять нечто самое общее, что может стать критерием определения маргинальных групп внутри самого слоя мелких предпринимателей, то это, скорее всего, особый психологический тип личности, или ориентация на занятие таким специфическим видом деятельности, как предпринимательство (хотя согласившийся с этим эксперт отметил здесь присутствие "социального дарвинизма"). Тем не менее это так или иначе просматривается во всех классификациях и типологиях мелких предпринимателей, предложенных экспертами (критериями в них выступали такие признаки, как инновативность, или соответствие классическому определению предпринимательства; анализ жизненных и бизнес-стратегий; отраслевой; "эффективности", или успешности и т.д.). И здесь представляются возможными два основных типа — предприниматель "по своей природе" и предприниматель, вынужденный к этому обстоятельствами, между которыми существуют, в зависимости от принятых концепций, другие, переходные типы.

На первый взгляд, типом маргинальной группы в предпринимательском слое является второй. В интервью экспертов ему соответствуют такие упомянутые типы, как "случайный предприниматель" ( "вот у меня предприятие развалилось, я работал в атомной промышленности или где-то там в организации крупной военной и приносил огромную пользу, но она, как говорится, умерла, а мне деваться некуда, я становлюсь на этот рынок, что-то там создаю, получается не получается, весь из себя выхожу, но что-то там стараюсь" — экономист, профессор); предприниматели "поневоле" ("это люди, которые никогда не стали бы предпринимателями, которых как раз устраивает режим работы на крупном предприятии, которые вполне довольны были бы функцией белых или синих воротничков, но в силу положения крупной промышленности... вынуждены идти в предпринимательскую деятельность, строго говоря, не имея к этому ни внутренних побуждений, ни предпосылок, ни достаточных умений. И вот здесь происходят очень многие человеческие трагедии, когда помучившись, люди вынуждены свой бизнес закрыть и оказываться в итоге еще в худшей ситуации, чем та, которая была у них исходной. Эта страта в российском малом бизнесе достаточно сильна..." — экономист, руководитель НИИ).

Однако все не так просто. Довольно часто в интервью и высказываниях экспертов звучала констатация тяжелого положения страты предпринимателей, связанной с инновационным бизнесом. "По нашей выборке предприятия инновационные испытывают наибольшие трудности практически по всем проблемам, которые выделяют малые предприниматели в своей текущей деятельности" (экономист, руководитель НИИ). Тяжелое положение инновационного бизнеса отмечают другие эксперты. Невозможность реализовать свои идеи, свои стратегии, уход в другую отрасль или эмиграция — приводит к депрофессионализации, определенному типу статусного рассогласования.

Эта ситуация требует дополнительных серьезных исследований. Представляется все же, что тип маргинальной группы в слое мелких предпринимателей — "вынужденный предприниматель". Его социальные характеристики требуют дальнейшего уточнения. Но портрет его определяют не социально-демографические и не региональные, а скорее всего, личностные характеристики. Один из признаков — умение видеть и выстраивать перспективу своего предприятия. В основе стратегии трансформации данного типа лежит в основном все та же стратегия выживания, деформирующая складывающиеся черты малого предпринимательства.

Итак, основные условия преодоления маргинальности данной группы связаны с созданием благоприятной внешней среды при помощи государства. Эксперты предложили целый набор идей и концепций укрепления положения малого предпринимательства и мелких предпринимателей в обществе — от формирования целостной законодательной базы и изменения налоговой системы до формирования благоприятного имиджа мелкого предпринимателя в глазах населения. Общей точкой зрения можно считать то, что с развитием малого предпринимательства эксперты связывают решение многих социальных проблем, и это перекликается с мнениями экспертов по проблеме безработных. Один из часто повторяемых прогнозов — в ближайшее время (2—3—5 лет) должен произойти серьезный поворот государственной политики в этом направлении.

5.2.3. "Вынужденные мигранты"

Особенности положения этой группы связаны с тем, что она объективно попадает в ситуацию множественной маргинальности, обусловленной необходимостью адаптации к новой среде после вынужденной смены места жительства.

Состав вынужденных мигрантов разнороден. Имеющих официальный статус согласно соответствующему законодательству РФ 1.200 тыс. Но эксперты называют реальную численность вынужденных переселенцев в 3 раза большую.

Объективно вынужденные мигранты испытывают те же сложности, что и другие маргинальные группы. Но на самом деле ситуация, в которую они попадают, настолько сложна, что формирует совершенно особый маргинальный статус. Главное, что его определяет, было сформулировано руководителем переселенческой организации: "здесь накладка всех проблем — миграция — реформация, переорганизация государства социалистического в непонятно какое, мы еще даже не поняли, во что мы трансформируемся — в мутанта какого, как в этой ситуации мигранту быть? Да кто вы такие — куда вы лезете — здесь мы сами не поймем, как живем, еще с вами заниматься".

Положение вынужденного мигранта усложняется целым рядом факторов. Среди внешних факторов, осложняющих положение вынужденных мигрантов, — неприятие своей родиной и невозможность жить на бывшей родине — это двойная потеря родины. Как отметил один их экспертов, имеющий статус вынужденного переселенца, "патриотизма — жить в России — уже нет. Есть ощущение, что нет Родины — ни в Казахстане (уже нет), ни в России. Все успехи, лучшие годы — там. А Россия не стала родиной, теоретически да, а реального ощущения нет. Я стал здесь не русским, а русскоязычным, — кроме языка ничего нет... У беженца нет национальности, нет корней, участка земли, своей комнаты и т.д.... Ты переселенец, ты вживаешься в это. Из этого состояния трудно выйти."

Вынужденные переселенцы попадают в сложную чиновничье-бюрократическую игру, которая усугубляет их маргинальную ситуацию. Это проблемы с получением статуса, ссуды, жилья и т.д., в результате чего переселенец может оказаться полностью разоренным. Государственная миграционная политика оказалась не в состоянии выполнить те задачи, которые были поставлены изначально. "Мы немного зашли в тупик с миграционной политикой, и в этом виновато, конечно, не ФМС и не только правительство на более высоком уровне, в широком его составе, виноваты все мы — и научные работники. Политику патронажа, помощи вынужденным мигрантам — мы все ее отстаивали... эта помощь чисто символическая — в значительной мере, можно сказать, — это надувательство " (ученый). "Сегодня... делается все, чтобы сюда наши соотечественники не приезжали, а оставались там, где жили" (руководитель неправительственной организации).

Пожалуй, одна из самых страшных проблем положения вынужденных переселенцев — использование их тяжелого положения в корыстных целях. Эксперты отмечали, говоря о чиновниках, призванных решать их судьбы: "Проблема есть, она дает доход" (руководитель переселенческой организации); о ситуации вокруг помощи, организуемой переселенцам: "много создается подставных всевозможных организаций из желания получить международную гуманитарную помощь" (руководитель неправительственной общественной организации). Эксперты отмечали использование проблемы вынужденной миграции в политических целях: "вместо адаптации — к политике — на горе людском — к светлому будущему".

Другой уровень — отношение местного населения. Эксперты отмечали разные случаи того неприятия, психологического дискомфорта, которое неизбежно возникает со стороны старожилов по отношению к мигрантам. Оно проявляется и в агрессивных действиях по отношению к мигрантам, их детям, их имуществу, и в психологических барьерах, которые мигранты ощущают и в более благоприятных условиях. "Сначала жалость — потом дистанция (в результате конфликтов) — и психологическая дистанция и несовместимость".

И, наконец, внутренние факторы связаны с душевным дискомфортом человека, степень которого определяется его личностными особенностями и усиливается феноменом осознания того, что ты "другой русский" — с несколько другим менталитетом.

Степень маргинальности различных групп вынужденных мигрантов зависит от многих обстоятельств. В наиболее сложном положении находятся — беженцы из горячих точек, те, кто оказался в чрезвычайных обстоятельствах. Эксперты выделяют социально незащищенные группы — неполные семьи, инвалидов, пенсионеров и т.д. Об основной массе мигрантов представления не столь богаты. "Когда мы говорим о мигрантах, мы больше знаем о тех, кто оказался в бедственном положении, потому что они пишут об этом, привлекают к себе внимание. А о тех мигрантах — и их значительное большинство — мы ничего не знаем... Те мигранты, которые сами поселились в больших городах, сами добровольно приехали и нашли сами себе работу, — мы о них ничего не знаем. Судить обо всем миграционном потоке только по тем, которые находятся в бедственном состоянии, по беженцам и вынужденным переселенцам тоже нельзя" (исследователь). Очевидно, это в основном активное трудоспособное население, пытающееся встроиться в новую для себя систему отношений. Эти три основные группы и составляют типы данной маргинальной группы с разной стратегией трансформации, зависящей от их возможностей.

Главные ресурсы, которыми обладают вынужденные мигранты, — образование и профессия. Они испытывают "более жесткий удар, потому что падает статус... но они долго, терпеливо ищут работу — они имеют случайные заработки — и упорно ищут работу, которая будет соответствовать их образованию и квалификации — они все-таки инициативны, лучше умеют искать и лучше в результате адаптируются" (исследователь). Другие значимые ресурсы — состав семьи (наличие взрослых детей), возраст, родственные связи (хотя они играют не столь значительную роль).

Мнения экспертов о внешних, поддерживающих факторах преодоления маргинальности разнообразны. В центре этих концепций — понимание необходимости переосмысления государственной миграционной политики. Прежде всего, с точки зрения признания того, что это соотечественники, сограждане, попавшие в сложную ситуацию. Как отметил один из экспертов (демограф), — "это не просто беженцы в международном понимании — надо признавать их гражданами РФ — так будет больше пользы". Нужны новые формы помощи этим людям. Одна из точек зрения — "ориентировать на помощь самому бедственному, ограниченному кругу людей, но значимую помощь" (исследователь).

Одним их главных факторов представляется адаптация в коллективе таких же мигрантов — или в переселенческой организации (по мнению экспертов, их в пределах от 700 до 1,5 тыс. в России). "Надо создавать региональные опорные базы переселенцев, с медицинской помощью и там должны быть учебные школы, комбинаты. Их надо сначала всех вместе. Ни в коем случае их нельзя по одной-две семьи в деревню пускать — они деградируют моментально — они не выдерживают такого натиска психологически" (руководитель переселенческой организации). При этом эксперты были согласны в том, что нельзя создавать искусственно поселение вынужденных мигрантов. Оно должно быть встроено в уже существующую поселенческую инфраструктуру.

Руководитель поселенческой организации поднял очень важный вопрос — о значимости работы по профессии для демаргинализации мигранта. "Очень важно, когда эти люди работают по специальности. Мы стараемся, чтобы люди не теряли специальности — это важнейший психологический момент. Если он врач и работает врачом, он как личность сохраняется, а если он был врачом, а стал штукатуром-маляром — все. Он ломается".

Один из общих выводов — необходимость пересмотра миграционной политики, ее запретительного характера. И обоснование этого — не только гуманное отношение к людям — соотечественникам, попавшим в беду, но и заинтересованность России в привлечении активных высокопрофессиональных сограждан.

Анализ мнений экспертов только обозначил сложные контуры проблем различных социальных групп, объединенных здесь пониманием их маргинальности в трансформирующемся обществе. Эти проблемы взаимосвязаны и при более общем рассмотрении имеют общий набор рецептов их решения — государственное регулирование оптимальных социальных условий; профессиональная реабилитация групп экономически активного населения и меры социальной адаптации по отношению к группам с наиболее сложным положением. При этом тесно переплетаются государственный, региональный и самоорганизационный уровни их решения.

Кто же такие маргиналы в нашем обществе? Их идентификация на уровне конкретных типов личностей сложна и не входила в задачу исследования. На наш взгляд, особенности ситуации в нашем обществе таковы, что маргинальными в социологическом смысле могут быть определены, скорее всего, "переходные" социальные группы — вследствие масштабов и глубины тектонических процессов, изменяющих его структуру.

Стратегия трансформации новых маргинальных групп имеет ряд особенностей в зависимости от их основных типов. Но в целом на данный момент это — стратегия выживания. Основа для какой-то конструктивно выстроенной стратегии существует у незначительной части в этих группах. Главные ее ресурсы — профессионально-квалификационный уровень и личностные особенности. В этом смысле потенциал благоприятного изменения положения достаточно велик. Условия его реализации требуют дальнейшего специального изучения.

5.3. Тематика проблем маргинальности в практике преподавания в вузах: по дисциплинам социально-гуманитарного профиля

Образование как объект внимания исследователя общества предстает в двух основных значениях образование как совокупность знаний, теорий, как вид деятельности человека (гносеологический аспект) и образование как институт (система учреждений, групп, правил и пр.). Гносеологический и институциональный аспекты рассмотрения образования связаны между собой, как связаны отражающие их явления. В образовании как институте находят свое воплощение закономерности развития образования как совокупности знаний, и наоборот на образование как вид человеческой деятельности (здесь мы имеем в виду и объем знаний, и социальные практики) оказывают влияние институциональные закономерности. В частности, это выражается в том, как меняется набор специальностей в учебных заведениях, а также набор дисциплин, необходимых для включения в учебную программу, и содержание учебных курсов.

Связь между потребностями общества и их отражением в системе образования очевидна. Другое дело, что воплощается она не всегда конструктивно. Первое, в чем выражается эта связь, это отражение потребностей рынка в наличии учебных мест по соответствующим специальностям. Неверно оцененные потребности в подготовке специалистов той или иной специальности ведут к созданию неадекватного количества учебных мест. Например, явно завышенная оценка количества готовящихся специалистов по экономическим и юридическим специальностям в середине 1990-х гг. привела к перепроизводству бухгалтеров и юристов. Специальности, вполне востребованные на рынке труда, не спасали их обладателей от безработицы и низкого дохода. Другой вариант это подготовка специалистов по перспективным, открытым в расчете на развитие общественных тенденций, специальностям. К ним относится, в частности, «социальная работа». Социальный работник фигура, крайне востребованная в современном российском обществе, в связи с чем было открыто большое количество учебных мест. Однако найти профильную работу выпускникам нелегко рабочие места по этой специальности либо отсутствуют вовсе, либо являются низколиквидными (зарплата, условия труда, перспективы профессионального роста все ниже востребованного молодежью уровня).

Потребности общества, социальное настроение, интеллектуальная мода также находят выражение в содержании учебных дисциплин. И в этом еще один аспект взаимосвязи между социальными потребностями макроуровня и системой образования.

Таким образом, на содержание учебных программ влияют несколько факторов: актуальные общественные потребности, перспективные общественные потребности, степень научной и методической разработанности темы и пр.

Подобные проблемы обсуждаются отечественными и зарубежными исследователями. Так, В.В. Букреев анализирует объем, конфигурацию и содержание системы научных знаний, входящих в состав той или иной учебной дисциплины . Предметом дискуссии для американских преподавателей являются образовательные программы, построенные с учетом культурного плюрализма . Специально обсуждаются проблемы определения принципов оценки учебных программ в вузах Австралии . Отслеживается изменение учебных программ университетов США в 1910-1990 гг. , а также влияние социальных изменений на программы подготовки студентов .

Рассмотрим, как отдельная научная теория может стать самостоятельной учебной дисциплиной или войти как часть в программу курса. Здесь возможны два основных пути. Во-первых, возможно, что научная теория возникает и разрабатывается в связи с осознанием общественной потребности в ее разработке. Такая потребность, как правило, бывает вызвана причинами либо объективного порядка (предыдущий этап развития науки привел к выводу о необходимости обращения к данному предмету), либо причинами идеологического порядка (вспомним разработку концепции человеческого фактора ). Во-вторых, использование научной теории в учебных дисциплинах может быть обосновано потребностями практики научение решению социальной проблемы с использованием эвристических возможностей научной теории. Такая ситуация связана также с фактором «открытия границ» в 1990-е гг. Имеются в виду информационные границы оказалось, что мы много не знали о некоторых социальных процессах и явлениях, или находились в положении открывателей велосипеда. И, наконец, еще одна возможность научная теория может войти в учебные курсы для новой специальности, ранее отсутствующей в практике преподавания.

Все указанные обстоятельства (особенно два последних) в полной мере относятся к использованию в практике преподавания теоретической концепции маргинальности. Место и роль проблем маргинальности в теоретических и прикладных курсах социально-гуманитарных дисциплин, а также опыт преподавания были предметом обсуждения на «круглом столе» в рамках межрегионального научного семинара «Маргинальность в современной России: общие тенденции, региональная специфика», проходившем в г. Тарусе Калужской области в июне 1999 г . В дискуссии приняли участие Е.С. Балабанова, М.Г. Бурлуцкая, Н.Ю. Данилова, А.Н. Демин, А.Н. Качкин, И.А. Климов, И.П. Попова, Е.В. Садков и автор данной главы. Межрегиональный научный семинар был поддержан Московским общественным научным фондом в рамках программы «Новая перспектива».

Большинство участников семинара являются преподавателями высших учебных заведений, чтение курсов социально-гуманитарного цикла дало возможность обсуждать предмет дискуссии с учетом собственного опыта и опыта коллег.

В ходе обсуждения выяснилось, что проблематика маргинальности присутствует в курсах целого ряда дисциплин, изучаемых и студентами социальных специальностей, и в общем блоке социально-гуманитарных предметов. Так, участники дискуссии отмечали, что практически во всех вузах студенты изучают проблемы маргинальности в курсе истории социологии. Прежде всего речь идет о понятии «маргинальность», причинах обращения к указанной категории. Курс по социальной теории, как правило, содержит специальное занятие, посвященное рассмотрению проблем маргинальности.

Спецкурсы по отраслевым социологическим теориям содержат как теоретико-методологический, так и эмпирический, часто иллюстративный, материал по маргинальной тематике. Участники «круглого стола» обсудили опыт использования материала по маргинальности в нескольких спецкурсах. О своем опыте использования концепции маргинальности на занятиях со студентами Ульяновского госуниверситета рассказал А.В. Качкин. Например, в спецкурсе «Социология культуры» акцент делался на культуре, которая создана маргиналами, и культуре, выходящей за пределы нормы, например, новационные направления в искусстве. Спецкурс «Социология религии» предполагал рассмотрение такого социального явления, как религиозные секты через призму маргинальности, прежде всего понимая сектантов как маргиналов. Проблемы отчуждения, изучаемые в специальном курсе, также связаны с тематикой маргинальности. Последняя рассматривается и в спецкурсе по молодежной субкультуре, атрибутом которой можно считать маргинальность.

М.Г. Бурлуцкая отметила, что проблематика спецкурса по социальной стратификации и мобильности с непременностью предполагает обсуждение категории маргинальности. Такой курс М.Г. Бурлуцкая читает для студентов Уральского госпедуниверситета.

Участники «круглого стола» обменялись опытом чтения специализированных курсов по проблемам маргинальности — «Социокультурные аспекты маргинальности» (А.В. Качкин) и «Проблема маргинальности в социологии» (И.П. Попова). Объем — 16-18 час. Отмечалось, что у студентов указанные спецкурсы вызвали большой интерес. Было даже замечено, что проблематика маргинальности обладает неким магнетизмом, притягивает внимание студентов. Так, после посещения занятий многие выбирают курсовые и дипломные работы по данным проблемам.

Также можно назвать курсы, в которых тематика маргинальности рассматривается косвенно, но тем не менее присутствует. А.Н. Демин указал на курс по психологии труда, когда речь идет о безработице как социальном феномене и безработных как группе. Курс «Феминология», по мнению Е.С. Балабановой, акцентирует внимание студентов на маргинальном статусе женщины, например, на рынке труда, что связано с анализом прерывности трудовой биографии женщин. В «Криминологии» как курсе, посвященном рассмотрению данной отрасли права, специально проблемы маргинальности не поднимаются. Однако, по мнению Е.В. Садкова, при характеристике причины преступлений, личности преступника, предупреждения правонарушений маргинальность рассматривается как одна из причин совершения преступлений. Курс «Экология города», отметила Н.Ю. Данилова, в качестве теоретико-методологической отсылки обращается к классикам исследования проблем маргинальности исследователям Чикагской школы.

Участники обсуждения пришли к выводу, что специальный курс, посвященный проблемам маргинальности, не является обязательным для студентов. Однако использование теоретического и методологического аппарата, связанного с категорией «маргинальность», целесообразно. Другим важным аспектом обращения к проблематике маргинальности является включение такого рода материала в курсы, посвященные «типичным маргинальным группам», например, мигранты, безработные, пауперы и пр. Это тем более важно в современном российском обществе, где подобные группы множатся, а знание о них является крайне востребованным.

Автор включала в курс по теоретической социологии фрагмент, посвященный концепции маргинальности и маргинальным группам в современной России. После лекционных занятий студенты получили письменное задание перечислить новые маргинальные группы (помимо классических, указанных еще в работах Парка и Стоунквиста) в современной России. Некоторые ответы были весьма любопытны, как и их обоснование:

•  Приверженцы идей двух политических партий ни к одной из них они не примыкают из-за неполного согласия с программой.

•  Беременные женщины они осваивают новый образ жизни.

•  Больной «он не жив, не мертв».

•  Уволенные в запас из вооруженных сил не по возрасту, а также демобилизованные со срочной службы.

•  Освободившиеся из мест лишения свободы.

•  Выпускники вузов, не имеющие представления, где работать.

•  Дети из семей, где родители принадлежат к разным религиозным группам.

•  Дети-бродяги.

•  Одаренные дети.

•  Дети, вышедшие из приемников-распределителей.

•  Люди, занимающиеся куплей-продажей без специального образования.

Как видно, указаны оригинальные, если не сказать экзотические, группы. Но в целом можно заметить, что студенты успешно применили концепцию маргинальности к своей основной специальности «социальная педагогика». Думается, это может служить подтвержением того факта, что концепция маргинальности обладает мощным эвристическим потенциалом в социально-гуманитарных дисциплинах для студентов вузов.

Однако в опубликованных авторских программах курсов проблематика маргинальности не представлена вовсе. Проанализированные нами программы кандидатских экзаменов , программы общих и специализированных социологических курсов не содержали в качестве отдельной темы или содержательного фрагмента концепцию маргинальности.

Должны ли все студенты знать о том, что такое маргинальность? Есть ли специальности, особенным образом обращающиеся к этой проблематике? Ответ на эти и другие вопросы можно получить, обратившись к государственному образовательному стандарту .

Государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования, утвержденный правительством РФ 12 августа 1994 г ., предусматривает, что основные профессиональные образовательные программы высшего профессионального образования должны предусматривать изучение студентом следующих обязательных дисциплин:

•  общие гуманитарные и социально-экономические дисциплины,

•  математические и общие естественно-научные дисциплины,

•  общепрофессиональные дисциплины,

•  специальные дисциплины.

Говоря о дисциплинах социально-гуманитарного профиля, необходимо учитывать классификацию направлений и специальностей высшего профессионального образования, которая является официальным документом (приложение 1 к приказу Госкомвуза России № 337 от 25 апреля 1994 г .). Выделим среди гуманитарных специальностей те, в которых, по нашему мнению, проблематика маргинальности потенциально присутствует. Подчеркнем, что мы в данном случае учитываем потенциал задействованности проблематики маргинальности в преподавании, что имеет специфику по сравнению с рассмотрением междисциплинарности маргинальности.

Среди гуманитарных специальностей нами выделены следующие: философия, политология, социология, психология, культурология, история, юриспруденция, регионоведение, журналистика, социальная антропология, связи с общественностью, религиоведение и социальная работа.

Среди общеэкономических специальностей экономика и социология труда, среди инженерно-экономических государственное и муниципальное управление, менеджмент в социальной сфере.

Наименование цикла специальностей

Объем специальностей,

потенциально нагруженных

тематикой маргинальности

гуманитарные специальности

46%

культура и искусство

-

общеэкономические специальности

8%

инженерно-экономические специальности

40%

Таким образом, наибольшим потенциалом для использования тематики маргинальности обладают дисциплины гуманитарного цикла и инженерно-экономические специальности. Первое объясняется обращенностью гуманитарных дисциплин к социальной проблематике, безусловной частью которой является маргинальность. Потенциальная представленность маргинальности в инженерно-экономических специальностях объясняется необходимостью учета в управлении специфики маргинальных групп, необходимостью разработки специального рода политики по отношению к ним. Таким образом, гипотетически можно предположить, что в программах обучения по указанным специальностям мы обнаружим «следы» маргинальной проблематики.

Обратимся к государственным требованиям к минимуму содержания, уровню подготовки бакалавров по социально-гуманитарным направлениям высшего профессионального образования, чтобы подтвердить или опровергнуть эту гипотезу. Выделим проблематику маргинальности или пограничную в содержании учебных программ, предложенных госстандартом.

К сожалению, специальный раздел, посвященный рассмотрению концепции маргинальности, полностью отсутствует. Однако обнаруживается обращение к маргинальным группам и процессам. Так, в подготовке культурологов в «Обязательном минимуме содержания профессиональной образовательной программы по направлению» в разделе «Экономика» предложены для изучения макроэкономические проблемы инфляции и безработицы, в разделе «Социология» культура как система ценностей, смыслов, образцов действий индивидов, влияние культуры на социальные и экономические отношения, обратное влияние экономики и социально-политической жизни на культуру. В цикле общепрофессиональных дисциплин в разделе «Социология культуры» культура малых групп.

Для подготовки теологов в «Обязательном минимуме…» в курсе «История свободомыслия» — свободомыслие как явление, фигуры вольнодумцев. Представляется, анализ указанных явлений можно производить как анализ маргинальных групп и личностей.

Специальность «Политология» включает курс «Политические отношения и политический процесс в современной России» рассматривается роль наций, этнических и конфессиональных групп в политическом процессе России. Совокупность любых социальных групп это всегда континуум от самой крупной (влиятельной, авторитетной, статусно-высокой) до группы, стоящей на низкой ступени социальной иерархии. К этому прибавляются вновь образованные или оформившиеся конфессиональные и этнические группы (они маргинальны по определению), артикулирующие свои интересы в политическом процессе.

В подготовке социологов курс «Общая социология» содержит фрагмент о социальных общностях как формах социальной организации индивидов и источнике социальных изменений, социальные связи, взаимодействия между индивидами, группами и общностями. Однако маргинальность как концепция не предлагается в качестве методологического аппарата рассмотрения указанных тем.

Специальность «Религиоведение» включает как обязательный курс «Современные нетрадиционные культы и эзотерические учения». Безусловно, что использование аппарата концепции маргинальности придало бы дополнительный эвристический потенциал рассмотрению групп, относящихся к нетрадиционным культам и учениям, однако о маргинальности в стандарте не упоминается.

Пожалуй, самое удивительное это отсутствие рассмотрения маргинальности в программах по специальности «Социальная работа». Представляется, что социальным работникам в современной России чуть ли не в первую очередь придется иметь дело с маргинальными группами. И госстандарт предполагает обращение к ним. Так, в курсе «Социальное право» мы обнаруживаем рассмотрение правовой защиты интересов человека и семьи, охрана прав несовершеннолетних, инвалидов, одиноких людей. Эти же группы встречаются и в других курсах, но без упоминания об их маргинальном статусе, без использования эвристического потенциала концепции маргинальности. Если иметь в виду, что в современном российском обществе помимо традиционно маргинальных групп появляются и группы новой маргинальности, отсутствие этой концепции просто смущает.

Из специальностей, выделенных нами как потенциально нагруженные проблематикой маргинальности, мы не обнаружили в учебных курсах сколь-нибудь значительного обращения к интересующей нас проблематике в программах для подготовки специалистов по философии, регионоведению и юриспруденции.

Итак, наша гипотеза о представленности проблематики маргинальности в гуманитарных специальностях частично подтвердилась. Проблематика маргинальности и маргинальных групп присутствует, но практически полностью отсутствует использование соответствующего категориального аппарата.

Нам показалось интересным сравнить такое положение вещей в отечественной традиции с зарубежным опытом. Для этого мы осуществили в интернете поиск упоминания маргинальности в контексте преподавания . Поиск осуществлен с помощью системы Alta-Vista и на запрос о поиске сочетания «маргинальность + социальные науки + учебные занятия» найдено 485 веб-страниц соответствующего содержания. Конечно, как это обычно бывает, результат поиска оказался скромнее (многие ссылки повторялись). Тем не менее удалось обнаружить интересные и содержательные материалы. Их анализ показывает, что употребление самого термина «маргинальность» весьма широко. Мы встретили его в контексте следующих учебных дисциплин: математика, философия науки, психология, богословие, история, биология, политология, антропология, экономика, социология, культурология, история искусств, лингвистика, религиоведение, гендерология, статистика. Вообще же тематика маргинальности обнаружилась и на сайтах общественных организаций, и в электронных журналах, и в расписании курсов университетов, школ и пр., на сайтах музеев, оргкомитетов конференций и пр.

Обращает на себя внимание частое упоминание о маргинальности в связи с организацией конкурса грантов, в основном исследовательских. Можно сделать вывод, что маргинальные группы востребованный объект изучения.

Часто «рядом» с маргинальностью упоминаются женщины. Использование этой концепции для изучения гендерных проблем большая и перспективная тема, пока не нашедшая сторонников в отечественной традиции.

Нашла отражение так называемая новая городская маргинальность: нелегальные эмигранты, безработные, бедные и пр. Мы нашли также специальный курс, посвященный проблеме «Иммиграция и маргинальность».

В основном «следы» концепции маргинальности мы обнаружили в различных курсах социально-гуманитарного цикла для высшего профессионального образования. При этом курсы не всегда сугубо образовательные, иногда это различные тренинги и программы реабилитации.

Таким образом, в зарубежной традиции обращение к концепции маргинальности представлено несравненно шире, чем в отечественной. Конечно, причин такого положения вещей много. К их числу можно отнести известную закрытость этой концепции для российского обществознания. Также влияет негативно отсутствие достаточного количества источников по проблемам маргинальности. Еще один фактор это состояние подготовки специалистов по социально-гуманитарным специальностям. Этот процесс, обретя новое содержание в начале-середине 1990-х гг., до сих пор не завершен меняются специальности и госстандарты, меняется также отношение к гуманитарным предметам в вузе вообще. Представляется, что активное использование концепции маргинальности для подготовки специалистов гуманитарных специальностей является перспективным направлением изменения учебных программ, повышения качества подготовки работников социальной сферы, исследователей общества, практиков и теоретиков.

Проведены в рамках индивидуального исследовательского проекта «Новые маргинальные группы в структуре российского общества: стратегия трансформации» (И.П. Попова, грант социология/98 МОНФ). Эксперты – специалисты, профессионально занимающиеся проблематикой данных социальных групп в административных и научно-исследовательскизх организациях («управленцы» и «исследователи»). Собраны мнения 40 экспертов.

Букреев В.В. Образ науки и методы обучения // Вестник Харьковского университета. 1989. № 332.

Fouts J.T. Multicultural education and the idols of the mind : Why multicultural education is under attack // Social education . Wash. , 1993 . Vol. 57, № 7.

Owen J.M., Lambert F.C., Stringer W.N. Acquiring knowledge of implementation and change : Essential for program evaluators? // Knowledge . Beverly Hills ; L., 1994 . Vol. 15, № 3.

Frank D.J., Schofer E., Torres J.Ch. Rethinking history: change in the university curriculum, 1910-90 // Sociology of education . Wash. , 1994 . Vol. 67, № 4.

Mahony D., Over R. Teacher education in Australian universities in a period of change: predictions and preferences for the year 2000 // Higher education . Dordrecht etc., 1993 . Vol. 26, № 2.

Кстати, в последнем случае идеологическая ангажированность термина сослужила ему плохую службу, а содержательно обращение к субъективности, к частности и пр. было вполне востребовано в обществознании.

1998/1999 уч. год, 4 курс социально-педагогического факультета Уральского госпедуниверситета.

См.: Программа кандидатского экзамена по специальности 22.00.06. " Социология культуры, образования, науки" для аспирантов и соискателей по социологическим специальностям // Социально-политические науки. 1991. № 11; Программа кандидатского экзамена по специальности 22.00.04 "Социальная структура, социальные институты и образ жизни" для аспирантов и соискателей по социологическим специальностям // Там же;Программа кандидатского экзамена по специальности 22.00.05. "Социально-политические процессы, организация и управление" для аспирантов и соискателей по социологическим специальностям // Там же.

См.: Воронцов А.В., Громов И.А. Проект программы курса «Социология» для педагогических вузов // Социс. 1992. № 9; Анурин В.Ф., Тихонина С.А., Чернова И.И. Проект программы курса «Социология» для управленческих специальностей // Социс. 1993. № 3; Клейберг Ю.А. Программа курса "Социология культуры и досуга" : (Для студентов вузов культуры и искусства) // Социс. 1993 . № 7; Гуревич П.С. Философия культуры : (Программа курса) // Философские науки . 1993 . № 1-3; Буева Л.П. Философская антропология : (Программа учебного курса для студентов гуманитарных факультетов) // Социальная философия и философская антропология . — М., 1995 ; Зинченко Г.П. Социология государственной и муниципальной службы: программа- концепция // Социс . 1996 . № 6 и др.

См.: Государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования. М.: Госкомитет РФ по высшему образованию, 1995.

Автор выражает благодарность В.В. Харитонову за помощь и консультации в подготовке этого материала.