Маргинальность в современной России

ОГЛАВЛЕНИЕ

3. Маргинальная ситуация: исследовательские подходы

3.3. Маргинальная ситуация и совладающее поведение

Маргинальная ситуация как состояние перехода, смены социальной позиции и обстоятельств жизнедеятельности порождает феномен жизненной трудности, т.е. препятствий, преодоление которых требует значительных трат личных ресурсов и напряжения. Использование в этом контексте понятий стресса, фрустрации, депривации и т.п. является совершенно оправданным. Не случайно сейчас можно прочитать о социальном и культурном шоке, социальной изоляции, материальной депривации, психотравмирующих переживаниях и других подобных явлениях, характеризующих жизнь наших сограждан. Естественным является вопрос: каким образом люди ведут себя в ситуации неопределенности и противоречивости социального статуса, как они реагируют на стрессы и фрустрации?

Безусловно, в число этих реакций следует отнести обширную группу защитных механизмов , перечень которых варьирует у разных авторов. Первоначально понятие защитного механизма использовалось в контексте клинической психологии, как аспект невротизации личности . В настоящее время практика его применения значительно шире и, как нередко бывает, расширительное толкование приводит к размыванию логических границ термина, потере его специфики. Учитывая генезис понятия, в качестве критерия защитного поведения можно было бы взять компенсаторный (иллюзорный) характер решения жизненной проблемы: уход в фантазии вместо реальных действий, отрицание или вытеснение вместо поиска и исправления ошибок, обесценивание интересов вместо их отстаивания и т.д. Хотя действие защитных механизмов способно избавить человека от болезненных мыслей и чувств в конкретной ситуации или ситуациях, их систематическое использование в реальных социальных отношениях приводит к дезадаптивным эффектам . По-видимому, феномены застойной безработицы и застойной бедности в ряде случаев следует объяснять действием таких механизмов.

Другим объяснением, за которым стоит еще одна форма реагирования на маргинальную ситуацию, является выученная беспомощность . Согласно М.Зелигману (фамилию данного автора обычно переводят как Селигман) она связана с реакцией отказа, выхода из игры, если человек убеждается в бесполезности своих усилий, которые ни к чему не приводят и ничего не изменяют. В действии рассматриваемого механизма большую роль играет так называемый стиль объяснения, который выступает в качестве модулятора по отношению к выученной беспомощности. То, как человек объясняет себе рядовые неприятности или серьезные поражения, определяет, сколь беспомощным или энергичным он будет . Оптимистическое объяснение останавливает беспомощность, а пессимистическое усугубляет. Человек может объяснять неудачи как конкретные или универсальные, временные или постоянные, зависящие от обстоятельств или от него лично. Исследования показывают, что стиль объяснения влияет на психическое здоровье, уровень успехов в профессиональной деятельности, при этом он не является раз и навсегда заданным.

В воззрениях М. Зелигмана есть ряд принципиально важных моментов для интерпретации поведения в маргинальной ситуации, которое может зависеть, во-первых, от характера обратных связей, получаемых индивидом, во-вторых, от внутренней проработки этих сигналов самим индивидом, в-третьих, от его предрасположенности к той или иной проработке, сформировавшейся, например, в прошлом опыте (эффект «иммунизации»).

Пессимистический стиль объяснения, провоцирующий беспомощность, находится в одном ряду с такими факторами дезадаптивного поведения, как иррациональные убеждения и мысли, искажающие реальность. Сюда относятся склонность мыслить крайностями (все или плохо, или прекрасно), выборочное абстрагирование (интерпретация ситуации без учета контекста) .

Выученной беспомощности могут быть противопоставлены несколько феноменов, дополняющих оппозицию «пессимизм — оптимизм» как во внутреннем, так и поведенческом плане. Это, в частности, самоэффективность , в концепции которой важным является различение между убежденностью в результативности некоторых действий и верой в свою способность совершить эти действия. Согласно А.Бандуре ожидание собственной эффективности влияет на характер поведения в конкретной стрессовой ситуации: будет ли человек преодолевать ее или избегать, как долго будет преодолевать и т.д. .

Понятие самоэффективности демонстрирует роль самосознания в реагировании на маргинальную ситуацию. По мнению многих авторов, преодоление ненормативных кризисов, обусловленных динамикой общественной жизни, определяется особым сплавом индивидуального опыта, мотивации, отношения к себе и другим.

Помимо веры в себя важной предпосылкой, регулятором и следствием поведения человека в трудной ситуации является надежда, т.е. позитивное отношение к жизни и будущему, которое не исчерпывается простым оптимизмом, насыщено драматическими переживаниями о возможном и достижимом. Надежда приближает будущее, возвращает человеку чувство контроля над обстоятельствами, смягчает тяжесть испытаний, позволяет воспринимать критические ситуации как вызов, а не как угрозу, расширяет границы возможного .

Другим противопоставлением выученной беспомощности и защитному поведению является поисковая активность. Это — действия, направленные на изменение ситуации, когда отсутствует определенный прогноз ее исхода и субъект не может быть уверенным в результатах своего поведения; тем не менее он ищет выход из тупика . Авторы концепции поисковой активности связывают ее с основами творческой деятельности, "конструктивной агрессивностью", потребностью в самостимуляции. Рассматриваемое понятие хорошо вписывается в модели миграционного поведения. Например, ориентацию на поиск новых сведений о возможностях существования, готовность к перемене социальных групп, занятий, пространственной локализации называют психосоциальной мобильностью, обретение которой становилось необходимым средством адаптации при переселении сельских мигрантов в крупные индустриальные центры США . Существуют исследования, демонстрирующие роль установки на поисковую активность при адаптации эмигрантов к новой социокультурной среде и поддержании у них психологической устойчивости .

Перечень форм реагирования на маргинальную ситуацию является открытым, но для нас важно указать на существование двух возможных полюсов: к одному тяготеют формы, не приводящие к позитивным социальным и личностным эффектам, к другому тяготеют формы противоположной направленности. Последние представляют особый интерес, в связи с чем имеет смысл обратиться к проблематике совладающего поведения ( сoping behaviour) , включающей широкий спектр вопросов по преодолению трудностей и кризисов, в том числе затронутых в предыдущих абзацах.

Данная предметная область сравнительно недавно стала перемещаться из периферийных в центральные области социальных и поведенческих наук. Сейчас совладание стало популярным термином и его применяют при описании процессов преодоления трудностей в области здоровья и семейной жизни, в учебной и профессиональной деятельности, борьбе с зависимостями, консультационном взаимодействии и т.д.

В изучении совладания можно отметить несколько важных моментов.

Оформившись в рамках адаптационного подхода, coping сначала соотносилось с экстремальными ситуациями, когда обычного приспособления оказывалось недостаточно и требовались дополнительные энергетические траты со стороны субъекта. Затем coping распространилось на описание поведения в поворотные жизненные моменты, т.е. в связи со значимыми жизненными событиями. Наконец, данное понятие стало использоваться при описании поведения в повседневной действительности (например, в условиях хронических неприятностей) . С позиций сегодняшнего дня такая эволюция может трактоваться как открытие особого среза жизнедеятельности любого человека, и этот срез становится полноценным объектом научного интереса. Одновременно совладание перемещается в плоскость предметов, интересующих психологию и социологию повседневности. Неприятные и приятные события, случающиеся в жизни конкретного человека, по-видимому, выстраиваются в определенной логике, обусловленной его действиями. Они не только аккумулируют психологические, но и подготавливают социальные эффекты. Интересно обратить внимание на растущую популярность в России разнообразных психологических техник, являющихся частью эзотерических учений. Люди надеются с помощью специфических приемов внутренней концентрации, расслабления, осмысления событий повысить свою способность противостоять трудностям. Издается соответствующая литература, создаются общества и учебные центры, готовятся тренеры, выстраиваются научные приоритеты. Происходит то, что можно было бы назвать артикуляцией, реконфигурацией и переносом в другие сферы определенных практик , или способов поведения в кризисных условиях жизни.

Бросается в глаза мозаичность общей панорамы исследований совладания. Авторы, вводящие данное понятие в концептуальный строй отечественной науки, отмечают, что существует множество эмпирических исследований разных аспектов совладания, но при этом чувствуется дефицит обобщающих и непротиворечивых теоретических построений . С одной стороны, это может объясняться выраженной "прикладной" природой рассматриваемого феномена. С другой стороны, имеет смысл поставить вопрос об особом логическом статусе стоящего за ним понятия, которое способно обнаружить себя в разных теоретических подходах и традициях, являясь, тем самым, своеобразным теоретическим медиатором. В этом смысле отсутствие какой-то общепринятой концепции совладания является не столько недостатком, сколько отражением реальной сложности поведения человека в трудных жизненных ситуациях.

Подтверждением данной мысли является постепенный переход к контекстуальным моделям, в которых большое значение придается текущим конфигурациям обстоятельств во взаимосвязи с человеком и их влиянию на совладающее поведение. Выделяются два возможных направления в анализе контекстуальных аспектов совладания : 1) через генерируемые многими стрессовыми событиями общие «задачи»: определение значения ситуации лично для себя; противостояние требованиям ситуации; поддержание отношений с членами семьи, друзьями, а также другими лицами, которые могут быть полезными в преодолении кризиса; сохранение эмоционального равновесия, управление расстроенными чувствами; сохранение и поддержание чувства компетентности и мастерства); 2) через личные цели, мотивы, обязательства, которые формируют когнитивную оценку событий, выбор конкретных форм совладания и через которые ситуативное совладающее поведение включается в более широкие фрагменты жизненного цикла. Вполне возможно, что анализ целевых структур совладания расширит наши представления о механизмах конструирования индивидуальных жизненных траекторий.

Даже если авторы не ставят перед собой специальную задачу выделить данные аспекты, они присутствуют в представляемых ими материалах. Одни способы преодоления трудной ситуации в большей степени связаны с типичностью обстоятельств, как бы диктуются ими, другие способы в большей степени имеют индивидуально-личностную окраску, задаются отношением человека к ситуации. Например, выделяемые М.Раттером механизмы стрессоустойчивости можно было бы разделить на две группы: с одной стороны, это уменьшение поведенческой вовлеченности человека в стрессовые ситуации, разрыв негативных цепных реакций во взаимодействии со средой (агрессия порождает негативное отношение, которое, в свою очередь, порождает агрессию), поддержание самооценки и личной эффективности; с другой стороны, это открытие позитивных перспектив (профессиональных, образовательных, семейных) и соответствующее планирование, позитивное осмысление негативного опыта, фокусирование на позитивных моментах отрицательных событий .

Понимание того, что индивидуальное поведение является так называемой «погруженной системой» (в терминологии Ильи Пригожина), придает контекстуальному подходу статус устойчивой и долгосрочной исследовательской перспективы.

Определения совладания нередко грешат чрезмерной размытостью, не позволяющей отделить содержание рассматриваемого понятия от уже известных. Преодоление этого недостатка идет по нескольким направлениям. К совладанию, например, относят механизмы «эмоциональной и рациональной регуляции человеком своего поведения с целью оптимального взаимодействия с жизненными обстоятельствами или их преобразования в соответствии со своими намерениями» . Авторы только что приведенного определения специально подчеркивают конструктивный характер совладания, т.е. направленность на реальное, а не компенсаторное разрешение проблемы.

Важно обратить внимание на ситуативность совладания, поскольку оно — лишь один из модусов поведения в трудной жизненной ситуации (наряду с защитным поведением, хаотическим поиском, амотивированностью и др.). Ситуативность проявляется в том, что совладание может приходить на смену другим модусам или сменяться ими. У одних людей это происходит в достаточно короткий промежуток времени, у других процесс растянут на годы. В одном из исследований мы встретились с женщиной, которая после добровольно-вынужденного увольнения 9 лет нигде не работала. Сначала она "ушла" в семью, затем время от времени предпринимала робкие и вялые попытки трудоустроиться, в успех которых сама не верила и делала скорее «для очистки совести», пока, наконец, не сделала решительный шаг, соединив в одно целое собственное желание, поддержку мужа, помощь приятельницы.

Гипотетически движение в обратном направлении (например, от совладания к защите) может быть обусловлено истощением энергетических ресурсов человека, неадекватностью выбранной формы поведения и накоплением ошибок.

Еще один аспект ситуативности связан с ролью контекста, который позволяет переопределять поведение из одного модуса в другой в зависимости от его эффекта и значения для человека. Например, уход в фантазии и мечты в трудной ситуации может трактоваться как форма психологической защиты. Но, с другой стороны, есть ситуации, в которых именно фантазия является наиболее конструктивным способом реагирования на трудность, она дарит надежду и силу. В знаменитых "Корнях неба" Ромена Гари описывается ситуация, когда узники концлагеря ввели в свою жизнь фантом — даму, которая «поселилась» в их бараке и заставила своим воображаемым присутствием сохранять человеческое достоинство. Она была недоступна эсэсовцам, поскольку существовала в сознании узников, зависела от их воли и больше ни от кого . Воображение победило физическое насилие.

По-видимому, конструктивность и компенсаторность являются не взаимоисключающими, а пересекающимися понятиями. Их отношения опосредованы контекстом и возможностями субъекта. Конструктивно то, что позволяет реально решить проблему в данной ситуации и подготовить благополучный исход в следующей.

Другой, не менее важной характеристикой является индивидуальное своеобразие совладания. «Сoping есть индивидуальный способ взаимодействия человека с ситуацией в соответствии с ее логикой, значимостью в жизни человека и его психологическими возможностями» . Отталкиваясь от этого определения, резонно поставить вопрос о существовании индивидуальных стилей поведения в маргинальной ситуации, будь то безработица, миграция или бедность.

С одной стороны, совладание варьирует от человека к человеку, поскольку соотносит ситуацию с наличными ресурсами и предрасположенностями субъекта. С другой стороны, мы можем говорить об индивидуальных стилях только в условиях относительной социальной неопределенности, когда есть возможность выбора целей, образцов, сфер и способов приложения своих ресурсов. Социальные факторы индивидуального стиля поведения в маргинальной ситуации выстраиваются в такой иерархической последовательности: 1) уровень неопределенности социальных дифференциаций и связанных с ними доступов к деятельностям, 2) уровень неопределенности социальных оценок тех или иных групп, 3) вариативность целей и 4) условий поведения представителей этих групп .

Чем жестче и определеннее конструируются перечисленные факторы, тем меньше возможностей для стилевого разнообразия в совладающем поведении маргиналов, тем уязвимее они становятся как группа, "застывая" в своем окраинном или промежуточном положении. Видимо, этим следует объяснять сложности с адаптацией «некоренных» этнических групп в некоторых странах СНГ или безработных в маленьких городах с монопроизводством, которые попадают в чрезмерную зависимость от внешних условий и не могут полноценно реализовать свои индивидуальные ресурсы. Хотя совладание с этой точки зрения предстает перед нами как ограниченный набор заданных социальной структурой матриц поведения в сложной ситуации, тем не менее задача наполнения его конкретными поступками, неудачами и преодолениями не снимается.

Индивидуальное своеобразие, наличие контекстуальных (как синхронных, так и диахронных) зависимостей, включенность в мотивационно-смысловые системы личности — эти особенности совладания ставят перед исследователями задачу активного использования качественных методов.

Наконец, следует сказать о важной роли когнитивных, эмоционально-волевых процессов, личностных свойств и особенностей самосознания при объяснении совладающего поведения. Внимание к ним во многом определяется теоретическим выделением промежуточных переменных во взаимодействии субъекта с трудной ситуацией. Этот методологический ход является достаточно универсальным, ведь еще Г.Селье, описывая стресс, заложил важное различение между первичной реакцией на внешнее воздействие и той внутренней работой, которая обеспечивает устойчивость организма в неблагоприятной ситуации, связав ее со стадией повышенной резистентности .

На практике в роли промежуточных переменных, позволяющих «держать удар» и преодолевать трудности, могут выступать адекватная оценка своего взаимодействия со средой или его переоценка, построение плана, предвидение препятствий, концентрация на сути проблемы, эмоциональная устойчивость, направленность на взаимодействие с другими, уверенность в себе, самоуважение, внутренний локус контроля и т.д. . Многообразие этих процессов и факторов позволяет поставить вопрос о существовании некоторых интегральных внутренних структур, опосредствующих совладание. Возможно, в случае с преодолением маргинальной ситуации следует говорить об особой адаптационной компетентности человека.

Казалось бы, знание о внутренних переменных представляет узкий психологический интерес. Однако имеются данные, свидетельствующие, что они влияют на эффективность социальной поддержки некоторых групп населения. Оказание такой поддержки лицам с внешним локусом контроля или отсутствием чувства личной компетентности не только не предупреждает стрессы, но даже повышает уязвимость к ним .

В данном контексте изучение внутренних переменных конструктивного поведения приобретает особое значение. Их вполне можно отнести к «канальным факторам», т.е. таким аспектам во взаимодействии индивида и ситуации, которые способны оказать наибольшее влияние на поведение субъекта . В одних случаях сюда попадет план действий, в других — социальный образец, в третьих — групповая норма. Например, активное конструирование позитивной перспективы повышает стрессоустойчивость, наблюдение эффективного поведения (так называемое научение по образцу) помогает справиться с проблемой, осознание групповой принадлежности влияет на принятие решений и т.д. Канальные факторы позволяют объяснять неудачи некоторых решений в социальной и прочих сферах и определять перспективные направления их разработки.

Хотя совладание — традиционно психологическое понятие, его социологизация может быть осуществлена в рамках маргиналистики. Для этого имеются определенные предпосылки. Авторы, занимающиеся проблемами маргинальности, давно обратили внимание на необходимость дифференцировать позицию в социальной структуре и набор субъективных характеристик, которые могут развиваться в индивидууме, занимающем такое положение. За дифференциацией рано или поздно должно последовать теоретическое объединение двух сторон. Действительно, какую функцию выполняют субъективные характеристики в преодолении маргинального статуса? Какое место они занимают в динамике маргинальных ситуаций и — шире — общей социальной динамике?

При поиске ответов на эти и другие вопросы важную роль может сыграть такая область знания, как адаптация к социальным изменениям, которая содержательно пересекается и с совладанием, и с маргинальностью, «терпима» к обоим объектам. В зависимости от "субстрата", в рамках которого разворачиваются механизмы адаптации, можно выделить общебиологический, социоструктурный подходы, а также подход, «оперирующий психологическими сущностями» . Последний весьма популярен. В конкретных эмпирических исследованиях он раскрывается через различные когнитивно-мотивационные образования (достижительская активность при удовлетворении частного интереса, принятие "новых" ценностей, в том числе ценности "свободы выбора", а также умение делать сами выборы, допущение человеком изменчивости своего жизненного пути и др.), которые могут быть проинтерпретированы как факторы совладания и от наличия которых зависит успешность адаптации индивидуума к меняющимся и неопределенным социальным обстоятельствам.

Адаптация отдельного человека связана с адаптацией групп, общностей, социума в целом, поскольку представления людей о самих себе, их планы, действия и возможности определенным образом включаются в представления, регулирующие деятельность социальных систем. Например, можно обратить внимание на то, что увеличение эффективно или неэффективно адаптированных индивидов оказывает влияние на экспектации среды, на межличностное и межгрупповое взаимодействие, отчего в свою очередь меняется напряженность адаптационного процесса .

Важно заметить, что речь идет не просто о связи, а о взаимной детерминированности процессов адаптации, протекающих на разных уровнях. Индивидуальное поведение организуется в форме совладания не само по себе, а с учетом имеющихся социальных ресурсов. В то же время социальные ресурсы обнаруживают себя через действия конкретных людей. Группа адаптируется не сама по себе, а в контексте межгрупповых связей. Последние, в свою очередь, конструируются, развиваются конкретными группами. И так далее. Возможно, что здесь наиболее продуктивной окажется многомерная модель объяснения, позволяющая описывать социальное действие как интенциональное, объективно детерминированное и инструментальное одновременно, к чему склоняется ряд ведущих социологов (Дж.Александер, Э.Гидденс, Дж.Ритцер, П.Штомпка) .

Перспектива многомерного междисциплинарного анализа весьма заманчива для научной интерпретации совладания. Пока же следует учитывать следующее.

1. Методологический статус понятия "совладание" определяется тем, что оно:

•  фиксирует особый срез жизнедеятельности любого человека, решающего проблемы адаптации;

•  вероятно, способно быть теоретическим медиатором в диалоге различных моделей жизненных трудностей и индивидуальных адаптаций;

•  показывает значение контекстуального подхода к исследованию процесса адаптации.

2. Важными содержательными атрибутами совладания являются:

•  конструктивность, т.е. направленность на доступное в данной ситуации реальное разрешение проблемы и подготовку благополучных исходов в будущих ситуациях;

•  ситуативность, т.е. динамическое взаимодействие с другими модусами поведения и зависимость от контекста;

•  индивидуально-стилевая специфика, в связи с чем общая картина приемов совладания может быть не только пестрой, но и варьировать от группы к группе;

•  наличие промежуточных переменных в виде когнитивных, эмоционально-волевых процессов, свойств характера и самосознания.

Перечисленные атрибуты взаимообусловливают друг друга (например, конструктивность зависит от контекста и индивидуальных ресурсов). По отдельности они вряд ли смогут характеризовать совладание.

3.4. Маргинальный статус

Маргинальный статус базовый уровень исследования маргинальности, важное звено в его логической цепи. По сути, это основной конструкт, позволяющий исследовать это явление на эмпирическом уровне. Ведь трудно не согласиться с точкой зрения по поводу того, что «маргинальны не люди, а их связи и отношения». Поэтому следует признать правомерным утверждение Т. Шибутани о том, что это понятие ключевое в понимании маргинальности .

Маргинальный статус рассматривается в непосредственной связи с другими составляющими маргинальной ситуацией, маргинальной личностью и маргинальной группой, а также ситуацией преодоления маргинального кризиса (совладания с маргинальной ситуацией). Особое значение имеет исследование маргинальной ситуации как комплекса факторов, инициировавших формирование маргинального статуса.

В самом общем виде маргинальный статус можно понимать как позицию промежуточности, неопределенности, в которую индивид или группа попадают под воздействием маргинальной ситуации.

Проблематику исследования маргинального статуса определяют две группы задач:

1. Исследование механизмов формирования новой социальной структуры, становления новых типов отношений. Это предполагает обращение к наиболее глубинному уровню формирования статусных позиций, и, прежде всего, переходных, промежуточных, маргинальных, где наиболее интенсивны «накопления» новых социальных качеств, наиболее ярки и выразительны показатели характера социальных процессов, направления и смысла их развития, наиболее отчетливы новые типы социальных практик.

2. Особенности процессов адаптации, происходящих на групповом и индивидуальном уровне в результате трансформации положения.

Соответственно все разнообразие подходов к решению этих задач фокусируется в направлениях, в рамках которых маргинальный статус рассматривается:

•  как элемент формирования новой социальной структуры. Это магистральное направление фокуса внимания социологов, исследующих процессы социальных изменений;

•  как состояние личности, адаптирующейся к трудноразрешимым дилеммам. Данная традиция характерна для американской традиции исследований маргинальности. Это область исследований, смежная с социальной психологией.

В понимании маргинального статуса можно выделить в соответствии с указанными направлениями следующие основные подходы.

Прежде всего, в соответствии с "историей" исследований маргинальности, обратимся к подходу, рассматривающему маргинальный статус как позицию, фиксирующую двойственность положения индивида или группы в ситуации выбора идентификации. Эту двойственность определяет принадлежность к двум или более группам, занимающим неравное положение в иерархии престижа (господствующая и подчиненная культуры, мейнстримная культура и субкультура, стигматизированная и референтная группы и т.п.). Примеры таких ситуаций в ракурсе этнокультурного конфликта достаточно детально анализировались американскими исследователями. Так, при исследовании положения молодых индейцев в резервации под маргинальным статусом понималась "позиция, в которой индивид был подвержен влиянию сил, побуждающих его идентифицировать себя как с доминирующей, так и с подчиненной группами" . При этом исследовалась ситуация, когда индивид в равной степени относит себя к обеим группам, степень маргинальности понималась в зависимости от обоснованности притязаний и имеющихся ресурсов для такого отнесения, от позиций относительно последнего самих групп, а также от личностных качеств. Разные исследователи по-разному оценивали характерный тип маргинальности либо как длительное «равновесие», «балансирование» между группами, либо как протест при невозможности разрешить культурный конфликт. Различные типы такого конфликта рассматривались Парком, Стоунквистом, Голдбергом, Антоновски, Дики-Кларком, Манчини и др.

Следует подчеркнуть проблему, которая каждый раз решалась в исследованиях такого направления. Она состоит в различении между набором психологических черт, определяющим "комплекс маргинального человека", и объективной позицией в социальной структуре.

Другой подход основан на исследовании структурных источников формирования маргинального статуса. Социальный статус как позиция в социальной структуре, обеспечивающая социальные связи между субъектами общественных отношений , определяется в разных системах показателей, опираясь на разные подходы. Особый интерес представляет понимание динамики социального статуса. В целом акцент на динамической составляющей статуса, особенно во времена быстрых социальных изменений, вполне правомерен и обоснован .

Для понимания маргинального статуса представляется важным нормативно-ролевой аспект социального статуса. Это подтверждает определение маргинального статуса, данное в учебнике «Социология труда». Его авторы рассматривают маргинальный статус личности как "позицию, фиксирующую объективно заданные противоречия в способах поведения, которые определяются, с одной стороны, многообразием статусно-ролевых и функциональных характеристик личности, с другой стороны, промежуточными состояниями перехода из одного статуса в другой" . При этом широк спектр случаев маргинального статуса: "при переходе индивида из одной социальной среды в другую; при смене одного темпорального статуса на другой; при кардинальном изменении образа жизни, вида профессиональной деятельности, системы социальной коммуникации; при смене социального, профессионального, экономического, политического или религиозного статуса" .

Известно, что каждая позиция в социальной структуре общества фиксирует определенные социальные роли, определяемые, в свою очередь, социальными нормами. В периоды социальной аномии, сопровождающей интенсивные социальные изменения, происходит разрушение норм при отсутствии новых, формирование новых оснований для конструирования социальных ролей и, соответственно, статусных позиций. Маргинальный статус и определяет такое состояние в целом, в частных же случаях он формируется в результате утраты или смены основного социального статуса или существенных его составляющих.

Таким образом, маргинальный статус характеризует поведенческую, динамическую сторону социальной структуры, акцентирование которой характерно для аномийного или трансформационного состояния социальной структуры. Типы поведения, формирующиеся в этой ситуации и согласующиеся со стратегиями эволюции маргинального статуса, описал Р. Мертон .

Некоторые теоретические аспекты исследования маргинального статуса, связанные с рассмотрением статусных ресурсов и степени маргинальности статуса, покажем на примере исследования безработных (содержательные аспекты анализа изложены в разделе 4.2) .

Статусные ресурсы в данном исследовании показывают реальные возможности социального восхождения/нисхождения, способы и варианты изменения социального положения. Исследовались следующие группы характеристик статуса, определяющих его ресурсы:

«внутренние» : образовательные; профессиональные; демографические (возраст, пол, семья); материальные; социальные (принадлежность к той или иной социальной, политической, религиозной общности);

«внешние» : особенности региональной, локальной ситуации и политики в сфере занятости.

Определение степени маргинальности базировалось на предположении о том, что в разных ситуациях будут фиксироваться разные по интенсивности и другим характеристикам маргинальные позиции. Для их определения могут использоваться две системы показателей: объективные (комплекс внешних условий, определяющих типы маргинальной ситуации) и субъективные (связанные со степенью самооценки изменений параметров статуса).

Исследование специфики маргинального статуса работников на практике связано с наиболее болезненными социальными проблемами, характерными для современной России, на особом месте среди которых «скрытая безработица». Это сложное, малоизученное явление, в основе которого с одной стороны, разрыв между падением производства и сокращением занятости, а с другой изменение структуры и принципов функционирования рынка труда, специфично для современной России. Его исследование имеет ряд аспектов. Один из них актуализирует проблему «теневой занятости», ее экстенсивности (существования нескольких дополнительных видов занятости и даже нескольких основных мест работы). В итоге человек вынужден приобретать несколько, зачастую не дополняющих, а противоречащих друг другу, профессионально- должностных статусов, находясь в драматичной ситуации выбора определяющего. Данная проблема стала предметом исследования маргинального статуса специалистов, поддержанного Фондом Дж. и К. Макартуров (грант № 00-62782, автор И.П. Попова). Его первые результаты (в Краснодарском крае и Ивановской области) приводят к выводу о том, что примерно в 1998-1999 гг. под влиянием положительных процессов в экономике (или отдельных отраслей) снижается острота «скрытой безработицы». Типы маргинальных позиций разнообразны. Так, на градообразующем текстильном предприятии в малом городе Ивановской области «приспособительный» тип занятости, распространенный в наиболее трудные времена начала и середины 90-х, привел к появлению неопределенной установки в отношении занятости: нужно и «зарабатывать» и «что-то держит» на предприятии». На предприятии перерабатывающей промышленности фиксируется выстраивание «видимой» карьеры наряду с созданием собственного дела «в тени», и т. д. Таким образом, на первый план выходит проблема формирования новых социальных качеств субъектов в результате практики занятия позиций на рынке труда в изменившихся условиях.

3.5. Континуум маргинальных ситуаций

В такой постановке темы заслуживает внимания прежде всего само понятие «маргинальная ситуация». Будучи словом, употребляемым в обыденной речи, понятие «ситуация» в разных контекстах часто встречается в социологической литературе, в том числе и в источниках по маргинальности. В частности, в специально посвященной проблемам маргинальности работе И.П. Поповой оно встречается более 70 раз.

В данной работе поставлены следующие задачи: прояснить традицию исследования ситуации, определить границы маргинальной ситуации, подчеркнуть междисциплинарный характер изучения последней.

Мы будем делать акцент на совладании в исследовании маргинальной ситуации, и объясняется это тем, что изучение указанного феномена возможно только в связи и по поводу ситуации. В том числе маргинальной, которая диктует необходимость «выхода» из проблемы, ее конструктивного решения.

Специальный анализ позволит расширить эвристические возможности понятия «маргинальная ситуация» и более эффективно использовать его потенциал для характеристики процесса маргинальности.

В обыденном значении ситуация (от франц. situation) — положение, сложившееся в силу стечения обстоятельств, обстановка, совокупность обстоятельств. Этимологический анализ слова особенно не прибавляет информации — в русском языке слово известно с начала XVIII в., а во французском — восходит к средневековому латинскому «situare» — располагать, ставить, размещать, положение.

В гуманитарных науках термин повсеместно присутствует, обозначая также совокупность обстоятельств, характеризующих этап жизни человека, особенности социального окружения и пр.

Однако можно выделить как особое направление традицию анализа ситуации в философии экзистенциализма.

Экзистенциальная философия «выросла» из философии жизни (Ницше, Дильтей, конец XIX — начало XX вв.). Поставленная философией жизни задача — понять человеческую жизнь, исключая все внешние установки, непосредственно из нее самой, в свою очередь, является выражением определенного поворота в гуманитарной традиции — от объективного к субъективному, или — от мышления, не связанного субъективным началом, к мышлению, связанному с таковым. Критика философии жизни, касающаяся прежде всего релятивистских устремлений, послужила основой для формирования нового философского направления — экзистенциальной философии, основой которой является соотнесение всех объективных порядков с их происхождением в человеке. Время расцвета экзистенциальной философии — это 1920-30-е гг. Вышедшие в это время литературные произведения (например, роман Ф. Кафки «Замок») могут служить иллюстрацией к данному смысловому полю.

Экзистенциалистское направление в философии, яркими представителями которого являются А. Камю, Ж-П. Сартр, М. Хайдеггер, К. Ясперс, в свою очередь, можно соотнести с феноменологической традицией в социологии. Известную цепочку — Бергсон — Гуссерль — Шюц, можно рассматривать как параллельную ветвь взаимовлияния, взаимопересечения философии и социологии.

С точки зрения экзистенциализма, в частности, Ясперса, человек всегда находится в ситуации и не может выйти из ситуации, не попав в другую. Ситуации — суть нечто, что человек должен претерпевать. Он отдан в их распоряжение. Различие философии экзистенциализма с философией жизни заключается в том числе и в том, что последняя не склонна ощущать положение в качестве причиняющего страдание изъяна, в качестве преграды. Скорее философы жизни видят в положении подоснову, несущую человека и обуславливающую все его отдельные способы поведения. Понятие ситуации , используемое экзистенциалистами, напротив, делает акцент именно на моменте сопротивляемости, тем самым подчеркивая сущность человеческой конечности. Здесь мы обнаруживаем явную близость к пониманию ситуации в социологии, а также это открывает возможности для анализа совладания с маргинальной ситуацией.

Ограниченность человека ситуацией проявляется уже в самом факте постоянного навязывания, пребывания в ситуации. Однако при этом возникают другие радикальные моменты ограниченности нашего бытия, противостоящие ему в качестве принципиально непреодолимых преград. Это — те ситуации, которые не столько определяются в частностях, сколько выступают в качестве общего положения дел, ситуации, которые хотя и изменяются сообразно обстоятельствам в их конкретных явленных формах, однако при этом как таковые принадлежат самому личному бытию. Экзистенциалисты относят сюда тот факт, что человек должен умереть, что в действии и бездействии он неминуемо должен принять на себя вину, что он предоставлен случайности, где он постоянно побуждает себя никогда не избегать страданий и болей и может поддерживать свою внешнюю и внутреннюю жизнь лишь в борьбе с противником (пограничные ситуации смерти, угрозы, борьбы, случайности, вины и пр.). Опыт пограничной ситуации «не учит». Ясперс, характеризуя пограничные ситуации, пишет: «Они не изменяются (разве лишь внешне); относясь к нашему бытию, они являются окончательными. Они необозримы; в нашем существовании мы не видим за ними ничего прочего. Они представляют собой стену, на которую мы наталкиваемся, о которую мы разбиваемся. Нам нужно не изменять их, а лишь добиваться их ясности, ибо мы не в силах объяснить их, вывести из чего-то другого. Они существуют наряду с самим нашим бытием» . Пограничные ситуации противопоставлены любой успокоенности в гармоничном и замкнутом образе мира, они поддерживают в человеке в бодрствующем состоянии то беспокойство, которое гонит его вперед. Пограничные ситуации как бы ведут человека от личного бытия (условно говоря, реального бытия) к экзистенциальному существованию (другими словами — воплощению, идеалу бытия).

Отсюда — разница в понимании ситуации в экзистенциальной философии и социологии : для экзистенциалистов ситуация имеет значение «бытийного пункта» — ситуация — нечто навязанное, довлеющее над человеком. А пограничные ситуации, с их критическим, кризисным содержанием являются основанием для смысложизненной рефлексии. Таким образом, в экзистенциальной философии ситуация — «переживаемое». Социолога же, очевидно, интересуют «последствия» ситуации, если понимать ее в вышеуказанном значении. Ситуация как основа для действий — вот социологический аспект проблемы. Из рефлексии над ситуацией => действие по поводу ситуации. Как отмечает О.Ф. Больнов, «мир представляет собой для личного бытия не просто всеобщий фон, но одновременно всегда уже совершенно определенное стечение обстоятельств, совершенно определенный мир, в котором это бытие себя обнаруживает и которое совершенно определенным образом требует от него ответа » (курсив мой — Л.П.) . Продолжая эту идею, можно сказать, что социологи концентрируют свои усилия на анализе этого ответа, признавая, что требование ответа с непременностью этот ответ предполагает. Итак, в описываемом контексте ответ на ситуацию — предмет социологического изучения. И это относится по преимуществу к маргинальности, рассматриваемой на частном уровне — как «следствию нахождения в маргинальном статусе» . Такой аспект рассмотрения проблемы маргинальности — анализ поведения субъекта в ситуации маргинальности — позволяет обратиться и к механизмам выхода, адаптации, совладания с маргинальной ситуацией.

Как раз в анализе маргинальной ситуации просматривается почти буквальный экзистенциальный смысл — может быть, для маргиналов ситуация как раз и является такой, как в экзистенциализме — они ничего не могут сделать с ней, а только иметь в виду, обдумывать, принимать. Маргинальные ситуации существуют рядом с человеком, как правило, они «навязаны» ему макросоциальными процессами. Можно сказать, что не во всех случаях маргинальная ситуация предоставляет человеку возможность для «выхода», конструктивного совладания с ней. И если это так, то маргинальная ситуация становится фоном человеческого существования, с ней можно только смириться (иметь ее в виду — по выражению экзистенциалистов), отсюда — ограниченность стратегий совладания с ней.

Другое важное отличие философско-экзистенциального подхода к анализу ситуации от социологического заключается в разноуровности, политеоретичности последнего. Экзистенциалисты, равно как и феноменологи, могут быть отнесены к идиографической традиции — рассмотрение уникальности, единичности объекта. Если в этом контексте оценивать понятие «маргинальная ситуация», то оказывается, что это соответствует традициям микросоциологического подхода. И это — две почти противоположных куска рассмотрения маргинальной ситуации — макроподход — маргинальная ситуация как стечение объективных обстоятельств, как следствие перемещения, движения социальных макроструктур; и микроподход — маргинальная ситуация в представлении человека, в единичном случае, как следствие микрособытий человеческой жизни, и здесь важна для нас самооценка, рефлексия, активность субъекта (будь то человек или группа). Возможно, понятие «маргинальная ситуация» следует анализировать именно исходя их этих двух посылок — микроситуация и макроситуация. Ситуация как стечение, совокупность обстоятельств — это может быть и совокупность индивидуальных, частных обстоятельств, и совокупность макрообстоятельств, макропричин. Однако, одинаково ли все реагируют на эту «макромаргинальную» ситуацию? Возможно: человек со своим взглядом на мир, со своим мышлением оказывается в определенной ситуации и это вызывает маргинальность? То есть маргинал — не любой, а тот, который определенно реагирует на жизненную ситуацию, определенно ведет себя в жизненных обстоятельствах. «Экзистенциальный мыслитель» оказывается в своем мышлении посредством собственного бытия в совершенно определенном положении с присущими этому положению объективными обстоятельствами» (курсив мой — Л.П.). Получается, что если дело в том, как отдельный человек реагирует/ведет себя в определенных обстоятельствах, то тогда нет маргинальной ситуации? Однако с точки зрения макроподхода к анализу маргинальной ситуации безусловным является внешний, объективный анализ обстоятельств, совокупность которых определяется как маргинальная ситуация.

Более «социологичным», и в этом смысле более подходящим для анализа совладания с маргинальной ситуацией, является характеристика последней у К. Ясперса.

Ясперс выделяет ситуации бессознательные : тогда они «оказывают воздействие без того, чтобы тот, кого это касается, знал, как это происходит, [и осознанные — ] наличные для сознающей самое себя воли, которая может их принять, использовать и изменить. Ситуация, ставшая осознанной, взывает к определенному поведению. Благодаря ей не происходит автоматически неизбежного, она указывает возможности и границы возможностей: то, что в ней происходит, зависит также от того, кто в ней находится, и от того, как он ее познает. Само постижение ситуации уже изменяет ситуацию, поскольку оно апеллирует к возможному действованию и поведению ». Увидеть ситуацию означает начать господствовать над ней, а обратить на нее пристальный взор — уже — в терминах экзистенциальной философии — борьбу воли за бытие, то есть борьбу человека за самоценность, его самоутверждение и пр.

По Ясперсу, «обстоятельства, в которых находит себя отдельный человек», сводятся к трем основным группам:

Экономические, социальные и политические ситуации (звучит тавтологично, но у Ясперса так и есть — ситуации зависят от ситуаций). Конечно, это можно рассматривать как макрофакторы, влияющие на складывание маргинальной ситуации — определенное состояние общества.

Исторически приобретенное, наличное теперь знание.

Социальное окружение и ценностный контекст — «то, чем он [человек] станет, ситуационно обусловлено людьми, с которыми он встретится, и возможностями веры, к нему взывающими» .

Добавим к рассматриваемым Ясперсом особенностям ситуации социологический контекст.

Таблица 1. Сравнительная характеристика особенностей ситуации в экзистенциализме и социологии

Особенности ситуации по Ясперсу

Параллельно — социологический подход

Бытие человека находится в качестве существования в экономических, социальных, политических ситуациях, от реальности которых (Ясперс последнее выделяет курсивом) зависит все остальное, хотя не они только делают ее действительной.

Общим сегодня является не человеческое бытие, как всепроникающий дух, а расхожие мысли и лозунги, средства сообщения и развлечения. Они образуют воду, в которой плавают, а не субстанцию, быть частью которой означает бытие. Общая социальная ситуация не есть решающее, она — скорее то, что ведет к ничтожеству. Решающим является возможность самобытия, еще не становящегося сегодня объективным в своем особом мире, который включает мир, общий для всех, вместо того чтобы подвергаться его вторжению.

Особенности имеющегося в социологической литературе рассмотрения маргинальной ситуации — выдвижение в качестве основной причины объективного состояния общественных структур. Это и массовая маргинализация, которая происходит в периоды экономических кризисов, войн, резкого увеличения численности населения и пр., предъявляющих к экономике требования, невыполнимые при существующем социальном порядке и вызывающие сокращение занятости. И возникновение новых групп, означающее появление новых маргинальных ситуаций. Также характеристика возможности мобильности, присутствие в обществе обыденного социального движения.

Другой аспект сравнения — включение в интерпретационное поле понятия «социализация». Включить мир в себя, вместо того чтобы быть им поглощенным — здесь можно сделать отсылку к искаженным формам социализации, о которых в свое время писал Э.Фромм (мазохизм, садизм, деструкция и др.).

Исторически приобретенное, наличное теперь знание, в своем содержании и в характере того, как происходит познание и как знание методически расчленяется и расширяется, является ситуацией, по возможности ясной для человека.

Растущая доступность знания — его формы, метода и часто содержания — все большему числу людей.

«Исторический опыт маргинальности» — связь со стратегиями совладания с маргинальной ситуацией, с оценкой степени ее критичности, связь с уровнем культуры, образования субъекта маргинальной ситуации, степенью его ограничителей, возможностей и пр. Сюда относится проблема «научения» совладанию с маргинальной ситуацией.

Вовсе не обязательно, что человек, попавший в маргинальную ситуацию, оказывается «подавлен, разрушен» ею, как это отмечают экзистенциалисты. Маргинальность статуса может быть катализатором реализации потенций человека, активизации его ресурсов. Другой вопрос — от чего зависит «реакция» человека на «вхождение» в маргинальную ситуацию — одни ведут себя активно, демонстрируя успешные стратегии совладания, другие — ломаются, перетекают еще дальше на «край» общества. Ср. с характеристикой «культурной маргинальности» у Стоунквиста : для маргинального человека характерно «избыточное самосознание» — в частности, ему присущ более широкий кругозор и более независимое и рациональное мышление, а также ряд компенсаторных реакций — чрезмерный эгоцентризм, рациональность, агрессивность, сильное стремление вперед несмотря на трудности.

То, чем он сам станет, ситуационно обусловлено людьми, с которыми он встретится, и возможностями веры, к нему взывающими.

Акцент на групповом/индивидуальном характере маргинальной ситуации, а также внимании к ценностным аспектам, идентичности. Например, достижительство может влиять на выход из маргинальной ситуации. Связь с маргинальным статусом — переходом в более высокую группу. Очевидно, сюда же можно отнести выделяемую в отдельную категорию референтную маргинальность.

Использование в качестве основания для маргинальности неучастия в правах и самообеспечении (бродяги, наркоманы, бездомные и пр.) позволяет выделить в качестве основных факторов маргинальной ситуации ценностные характеристики субъекта. Сначала не соответствуют, вступают в конфликт ценности субъекта, а как следствие — окраинное его положение.

Таким образом, предложенные К. Ясперсом характеристики маргинальной ситуации (макросоциальные факторы, когнитивные и ценностно-референтные) оказываются эвристически нагруженными и в социологическом анализе последней. Предстоит более подробный их анализ и обоснование данной типологии.

Вообще, типологизировать маргинальные ситуации можно по нескольким основаниям:

Выше было упомянуто разделение на макро- и микроуровни. Основанием в данном случае является уровень рассмотрения, анализа ситуации.

Для разделения на индивидуальные и групповые маргинальные ситуации основание — это число субъектов, объективно связанных с факторами, приводящими к маргинализации.

Имеет значение степень осознанности маргинальной ситуации — можно выделить, как у Ясперса, осознанные и бессознательные маргинальные ситуации. Очевидна связь с уровнем рефлексии субъекта маргинальной ситуации.

Другой критерий — отношение к маргинальной ситуации — маргинальная ситуация как источник активности, стимул, или маргинальная ситуация как якорь, отсюда — интенсивная нисходящая мобильность.

Причины маргинальности, основания маргинальной ситуации также можно выделить в самостоятельный критерий типологизации последней. Так, Попова И.П. выделяет комплексы факторов, порождающих «разломы, глубокие изменения в различных сферах социальной жизни», — экономический, социальный и духовно-идеологический .

Сюда же можно добавить (в качестве основания для типологизации и изучения маргинальных ситуаций) «моду» на новое, современное. Это также может быть источником маргинальности. Страх оказаться несовременным. Маргинал — это еще и «выдающийся» из времени.

Очевидно, что предложенная структура типологии маргинальных ситуаций не является полной.

В теме заявлены подходы к изучению стратегий совладания с маргинальной ситуацией. Сама идея обращения к совладанию с маргинальной ситуацией имеет в качестве основания дилемму — «мириться» или нет с маргинальным статусом, маргинальным положением, маргинальной ситуацией в конечном счете. Анализ стратегий совладания с маргинальной ситуацией целесообразен, если принять, что маргинальная ситуация — всегда проблема для человека. Осознание, преодоление, изменение — такие процессы с уверенностью можно отнести к «переживанию» маргинальной ситуации. Изучение «работы» по интериоризации, освоению маргинальной ситуации возможно с использованием категории «совладание», несмотря на «юный возраст» последней в отечественной социологии . Исследование совладания с маргинальной ситуацией также важно рассматривать в русле общегуманистической традиции — так называемого «поворота к человеку», о чем было упомянуто вначале.

Итак, маргинальная ситуация — объемное и вполне нагруженное понятие, уже имеющее определенную аналитическую традицию, представленную, в частности, в философии экзистенциализма, и с очевидностью требующее дальнейшей интерпретации в социологическом контексте.

См.: Фрейд А. Психология Я и защитные механизмы. М.: Педагогика, 1993.

По мнению некоторых авторов, одни защитные механизмы в большей степени редуцируют тревогу, другие — в меньшей, кроме того, они могут быть целесообразными, но в относительно стабильной (выделено мной — А.Д.) среде. См.: Березин Ф.Б. Психическая и психофизиологическая адаптация человека. Л.: Наука, 1988.

Зелигман М. Э.П. Как научиться оптимизму. М.: Вече, 1997.

См.: Психотерапевтическая энциклопедия / Под ред. Б.Д. Карвасарского. СПб.: Изд-во «Питер», 2000.

Bandura A. Self-efficacy: toward a unifying theory of behavioral change// Psychological Review. 1977. V. 84.

Муздыбаев К . Феноменология надежды (статья первая)// Психол. журн. 1999. Т.20. №3.

Ротенберг В.С., Аршавский В.В. Поисковая активность и адаптация. М.: Наука, 1984.

США глазами американских социологов. Социальные аспекты американского образа жизни. Кн.1. М.: Наука, 1982.

Десятникова Ю.М. Психологическое состояние старшеклассников при изменении социального окружения// Вопр. психол. 1995. N5.

См .: Lazarus R.S. Psychological Stress and the Coping Process. N.Y.: McGraw-Hill, 1966; Moos R.H. (Ed.) Coping with life crises: An integrated approach. N . Y .: Plenum , 1986; Нартова-Бочавер С.К. «Сoping behaviour» в системе понятий психологии личности// Психол. журн. 1997. Т.18. №5.

См.: Волков В.В. О концепциях практик в социальных науках// Социологические чтения. М., 1997. Вып.2.

Либина А., Либин А. Стили реагирования на стресс: психологическая защита или совладание со сложными обстоятельствами?// Стиль человека: психологический анализ. М.: Смысл, 1998; Муздыбаев К. Стратегия совладания с жизненными трудностями. Теоретический анализ//Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Т.1. №2.; Нартова-Бочавер С.К. Указ. соч.

См .: Moos R.H., Schaeffer J.A. Life transitions and crises: A conceptual overview// Moos R.H. (Ed.) Coping with life crises. N.Y.: Plenum, 1986; Lazarus R.S., Folkman S. Stress, appraisal, and coping. N.Y.: Springer, 1984.

Rutter M. Psychosocial adversity: risk, resilience and recovery// Conflict and development in adolescence/ L.Verhofstadt-Deneve et al., eds. Leiden University, DSWO Press, 1996.

Либина А ., Либин А . Указ . соч . С. 191.

Ромен Гари . Избранное. Рига: Полярис, 1994.

Нартова-Бочавер С.К. Указ. соч. С.21.

См.: Мерлин В.С. Очерк интегрального исследования индивидуальности. М.:Педагогика, 1986; Толочек В.А. Стили деятельности: Модель стилей с изменчивыми условиями деятельности. М., 1992; Стиль человека: психологический анализ. М.: Смысл, 1998.

Селье Г. Очерки об адаптационном синдроме. М .: Медицина , 1960.

Lazarus R.S., Folkman S. Stress, appraisal, and coping. N.Y.: Springer, 1984; Moos R.H., Schaeffer J.A. Life transitions and crises: A conceptual overview// Moos R.H. (Ed.) Coping with life crises. N.Y.: Plenum, 1986; Джидарьян И.А. Психологические причины поведения счастливых и несчастливых людей в трудных жизненных ситуациях// Вестник РГНФ. 1998. N1; Либина А ., Либин А . Указ . соч . и др .

Цит . по : Gore S., Eckenrode J. Context and process in research on risk and resilience// Haggerty et al. (Eds). Stress, risk, and resilience in children and adolescents: processes, mechanisms, and interventions. Cambridge : Cambridge university press, 1994. P.43-44.

Росс Л ., Нисбетт Р . Человек и ситуация . Перспективы социальной психологии. М.: Аспект-Пресс, 1999.

См.: Демин А. Адаптация молодежи к социальным изменениям//Социальные изменения в России и молодежь. М.: МОНФ, 1997.

Березин Ф.Б. Указ. соч. С.156.

Девятко И.Ф. Модели объяснения и логика социологического исследования. М ., 1996.

См .: Шибутани Т . Социальная психология . М ., 1999.

Kerckhoff A.C., McCormick T.C. Marginal status and marginal personality // Social Forces. 1955. № 34 (October). P. 50.

Энциклопедический социологический словарь / Под общ. ред. Г.В. Осипова. М., 1995. С. 771.

См., например: Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация. М., 1996. С. 115.

Социология труда: Учебник / Под ред. Н.И. Дряхлова, А.И. Кравченко, В.В. Щербины. М., 1993. С. 178.

Там же. С. 179.

Эти типы обозначены как конформность, инновация, ритуализм и ретритизм и мятеж. На наш взгляд, среди типов, соответствующих эволюции статуса маргинальной личности, следует выделить два последних. См.: Мертон Р. Социальная структура и аномия // Социол. исслед. 1992. № № 2, 3; 1993. № 4.

Безработные специалисты, длительное время находившиеся в данном статусе, классифицировались как маргинальная группа См.: Попова И.П. Особенности маргинального статуса безработных специалистов // Российское общество на рубеже веков: штрихи к портрету. М.: МОНФ, 2000.

Попова И.П. Маргинальность: Социологический анализ. Учебное пособие. М., 1996.

См. подробно гл. 3.3.

Цит. по: Больнов О.Ф. Философия экзистенциализма. СПб.: Лань, 1999. С. 85.

Больнов О.Ф. Философия экзистенциализма. СПб.: Лань, 1999. С. 80.

Попова И.П. Маргинальность: Социологический анализ. Учебное пособие. М., 1996.

Больнов О.Ф. Философия экзистенциализма. СПб.: Лань, 1999. С. 80.

Ясперс К. Духовная ситуация времени // Философские науки. 1988. № 12. С. 102.

Ясперс К. Указ. соч. С. 103.

См.: Феофанов К.А. Социальная маргинальность: характеристика основных концепций и подходов в современной социологии // РЖ. Общественные науки за рубежом. Социология. 1992. № 2. С. 71.

Попова И.П. Маргинальность: Социологический анализ. Учебное пособие. М., 1996.

См.: Петрова Л.Е. Методологические подходы к изучению проблемы совладания с жизненными трудностями // Психологическая адаптация личности к условиям рыночной экономики / Под. ред. Т.Ю. Синченко, В.Г. Ромека. Ростов-на-Дону, 1999. С. 23 – 37.