Лясников Н., Лясникова Ю.Социально-экономические условия формирования духовной культуры студенческой молодежи

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 2. Социокультурные проблемы  студенческой молодежи

2.1.4.     Политическая культура студенчества. Духовные компоненты политического выбора. Формы политизации как направления поисков социокультурных общностей и отражение социальной идентичности

Становление   духовного мира  российской молодежи имеет решающее значение для жизни не только молодого поколения, но и всего общества в целом. Роль духовного фактора резко возрастает в кризисных, экстремальных ситуациях. Стойкие жизненные ориентации – это необходимое условие адаптации молодежи в сложном современном мире. В социетальном контексте духовная культура определяет возможности осознания происходящего, диалогового общения социальных групп, снижение вероятности манипулирования.

В политических отношениях ведущая роль принадлежит идеологии, представляющей собой духовный феномен общественной жизни. Идеология – понятие, в основу которого заложена изменчивость и вариативность: подчеркивается и сходство идеологии с наукой и в то же время идеология проявляется в общественной и групповой психологии и может выступать как «ложное сознание». В реальной жизни любая социальная группа, и анализируемое в данной работе студенчество, в связи с теми или иными событиями всегда что-то испытывает, переживает, оценивает, т.е. ее сознание принимает определенное состояние. Идеологическое оценочное отношение, воплощаясь в общественном мнении, в морально-психологической атмосфере и других социально-психологических явлениях, обретает свою действенность. 

Вес и значимость молодежи как субъекта политических перемен (что далеко не всегда связано с реальным участием в этих переменах) осознается представителями различных политических сил – от правящих кругов до оппозиции. И этот интерес побуждает к изучению проблемы «молодежь и политика».  В мире выделение изучения молодежи в отдельное направление  было вызвано политическими причинами и начало этого процесса 60-е гг. В конце 60-х годов  по многим странам прокатилась волна «бунтов молодых», острой конфронтации студентов с властью, акций протеста, и стихийных, и в какой-то степени организованных.

Россия не прожила  этого опыта, но  в конце 60-х годов ощущался социальный подъем молодежи, смена роли молодого поколения, и в  изучении общественных массовых явлений   начала формироваться  традиция лонгитюдных  исследований молодежи в рамках советской эмпирической социологии. Хотя во многом исследовательская практика повторяла  идеологические штампы  своего времени, отрабатывались методики опросов, сбора  данных в различных социокультурных областях. Советскому строю  был не чужд  и учет, и борьба с настроениями молодежи, и в определенной мере игра. Но главное  отличие состоит в том, что   молодежные движения и акции на Западе во многом изменили мир,  во многом переродились сами. Россия сейчас  сталкивается с совершенно разноуровневыми проблемами молодежной  субкультуры, в том числе и политической, с проблемами молодежной агрессии. Определенные явления  молодежной  политической культуры  перешли в стадию  загнивания, не пройдя в полной мере  стадии развития,  оставляя после себя разочарования и  индифферентность. Как в индивидуальном развитии только тот  опыт научает, который удалось интегрировать в сознание, так и в коллективных процессах продуктивно осознанное, вошедшее в культуру, проявляющиеся не только на уровне вербальных реакций и рефлексии, но и в образе жизни.

Социокультурные аспекты модерна на уровне профессиональной и общекультурной реализации молодежи характеризуются преодолением отчуждения, в политической жизни общества, в формировании политической культуры молодежи, в частности, нарастают обратные процессы – растет отчуждение.

Глобализация, будучи объективным процессом формирования  единого финансово-информационного пространства, усиливает деструктивный характер социокультурных изменений во всем мире и в России в частности. Небезызвестен факт, подтверждаемый историей мировой науки, что ученые и мыслители, находящиеся у порога той или иной решительной эпохи, часто видят ее смысл и результат более ясно, чем последующие поколения уже втянутые в ее водоворот. Находясь на пороге глобального  отчуждения  Э. Фромм, увидел одну из основных опасностей в наступающей политической культуре – развитие технологий формирования массового сознания. Несамостоятельность современного человека по отношению к обществу, принимает такой характер, что он уже почти перестает жить собственной духовной жизнью; сверхорганизованность   общественной жизни закономерно переходит в организацию безумия.  Э. Фромм говорит о необходимости превращения «пассивной демократии – демократии наблюдателей – в активную – демократию участия».

Э. Фроммом дана оценка молодежных движений 60-х гг. и молодежной субкультуры, не потерявшая своей актуальности и поныне. По его мнению, многим бунтарям так и «не удалось подняться со ступени свободы от на ступень свободы для». У молодых людей развилось почти болезненное отвращение ко всем без разбора традициям, в том числе и к идеям величайших умов человечества. Будучи вначале идеалистами и мечтателями; однако, не имея за плечами ни традиций, ни опыта, ни политической мудрости, они становятся отчаявшимися, склонными к переоценке собственных способностей и возможностей, и пытаются достичь невозможного с помощью силы или наркотиков. В своем отчаянии видят выход в деструктивных действиях.[1]

Современные западные политические движения антиглобалистов, борющиеся против негативных последствий глобализации, включают и молодежные организации. Они существенно отличаются  от других антиглобалистких структур своей неформальностью и радикальными акциями. Показательный пример – анархисты. Именно они бьют витрины и переворачивают машины. Большинство организаций осуждают их тактику и пытаются от них отмежеваться, чтобы избежать дискредитации движения.

Современные организации без внутренних регламентирующих документов и четкой структуры, включающие молодых людей с высоким образовательным  уровнем, пришли в Россию. Они не просто печатают экологические бюллетени, а действуют. Но эти ли организации определяют будущее молодежного политического движения? Думается, нет. Они  малочисленны, подвергаются серьезным гонениям, обвиняются противостоящей стороной, имеющей власть и ресурсы, во всех смертных грехах.  Но даже ни  это  главная причина, в российском обществе  другой радикализм имеет больший потенциал и социальную базу, определяемую политическим  мышлением или его отсутствием. 

Отчужденность  современной российской молодежи от процессов активного преобразования общества на основе имеющихся форм  демократического участия обусловлена не только общими для всех социальных слоев причинами, но и  возрастными особенностями группы. С одной стороны, формы восприятия  для всех групп населения становятся частными (сокращаются сферы, где собственную жизнь определяют коллективные действия) и одновременно на оси времени – внеисторическими. Временные горизонты жизневосприятия  сужаются.

С другой стороны, учащиеся  старших классов школы и студенты  проходят стадию изменения временной перспективы, что  тесно  связано с  переориентацией юношеского сознания  с внешнего контроля на самоконтроль и ростом потребности в достижении конкретных результатов.

Расширение  временной перспективы означает также сближение личного и исторического времени.  Ребенок историческое время воспринимает как нечто безличное, объективное,  зная хронологическую последовательность событий и длительность эпох, воспринимать их одинаково далекими. То, что было 30 лет  назад для него   такая же древность как события, что происходили в начале нашей эры. Чтобы подросток или юноша действительно осознал историческое прошлое  и свою связь с ним, оно должно стать фактом его личного опыта.  Интерес и вхождение в политическую жизнь  проходят постепенно. Для сегодняшней России индикатором  первоначального  вхождения в  сферу  политических воззрений  является отношение к  коренным изменениям  в  историческом развитии России, к преобразованиям в социально-политической  сфере, формирование лично обоснованной оценки  положения  дел в стране.

Молодежь менее критично, чем остальные возрастные группы оценивает положение дел в стране. Однако  как правила 60-65%  участников социологических опросов молодежи согласны с суждением, что реформы в России идут в неправильном направлении. Минимум негативных оценок (примерно 50%)   приходится на жителей крупных городов, которые имеют больше возможностей приспособления к   новым условиям общественной жизни.  Положение  молодежи в российской глубинке сложнее, поэтому доля лиц недовольных современным  состоянием увеличивается на 15-20 %. Большая часть студенчества рекрутируется сегодня из материально благополучных семей. Естественно, что студенты более других групп молодежи склонны одобрять происходящие в стране  преобразования.[2]

В тоже время следует отметить, что  молодежи  свойственна такая характерная черта, как  переоценка своего собственного благополучия, а для студенчества своих  профессиональных  перспектив. Так число молодых людей отвечающих при различных социологических опросах, что живут в достатке, не согласуется с данными статистики и расчетами специалистов по уровню жизни.  Студенты же, хотя и выражают  беспокойство по поводу своего будущего трудоустройства по окончании вуза, надеяться большей частью на самый радужный вариант профессиональной карьеры. Современное высшее образование  воспроизводит диспропорции на  рынке труда, который является сегментированным и слабо поддается регулированию.

По мнению ряда исследователей в области социологии молодежи, социокультурная особенность  студенчества отсутствие собственного в полном смысле слова статуса и характеризующегося либо социальным положением семьи, либо своим будущим  статусом, связанным с профессиональной подготовкой. Положительное отношение к  преобразованиям в стране будет отмечать  меньшее число респондентов, как только  поколение нынешнего студенчества  столкнется с проблемами, решение которых отложено на годы учебы.

На формирование духовной  культуры студенчества влияет демографический фактор. Студенты – это в основном горожане и единственные дети в семье или имеют одного  брата или сестру. Современная городская малодетная семья  с одним-двумя желанными детьми воспитывает высокие притязания молодых людей, нетерпимость к критике, привычку решать сложные проблемы упрощенными волевыми  приемами. Это тоже откладывает свой отпечаток на политические взгляды молодежи и видение политического поля.

Существует мнение, что для студентов и молодежи в целом, политика не является  приоритетной сферой интересов, хотя они и испытывают определенное влияние  политических событий в стране на свою жизнь. Политическая заинтересованность молодых людей имеет «избирательный» характер и проявляется от случая к случаю.

Об отсутствии содержательного  интереса к политике свидетельствуют заявления  молодых людей, что их интерес к политике сводится к тому, чтобы иногда послушать  по радио или посмотреть по ТВ политическую информацию. Как показывают социологические опросы около 90% молодежи  ежедневно смотрят телевизионные передачи, которые нагружены политической информацией не меньше, чем рекламой. Чаще всего люди воспринимают эту информацию не потому, что хотят, а потому, что вынуждены. На этом принципе эффективно работает реклама, которую лишь немногие люди смотрят специально. Пассивный интерес к политике  зависит, в первую очередь, от доступности тех или иных каналов, от телевизионных пристрастий молодежи.

Пассивные потребители информации имеют  общие представления о политической жизни страны, об основных участниках политического процесса. Если какие-то  обстоятельства заставят их повернуться  лицом к политике, им не придется начинать с нуля.

Процессы политической социализации  во многом проходят  скрытно. Причин несколько, самая главная - сущностная, что эти процессы включаются в  формирование мировоззрения поколения. Вторая, но не менее значимая, ряд политических организаций, занимающихся агитацией и  вовлечением в свои ряды молодежи, действуют на «горизонтальном уровне», центральные СМИ замечают их лишь изредка. Проследить   отдельные аспекты  политической социализации студентов можно по электоральному поведению или  намерениям. Процессы формирования политической культуры нового поколения можно выявить, анализируя электоральное поведение  и реальные политические акции немногочисленных молодежных движений. Как правило, идеологические принципы студенчества размыты и эклектичны, стереотипы поведения ярче проявляют скрытые структуры группового сознания  и социокультурных общностей.

Проводя опросы после выборов, социологи постоянно встречаются с проявлениями фактора социальной желательности, когда число респондентов, заявивших, что они принимали участие в голосовании, заметно превышает данные электоральной статистики.

В 1996 г., когда молодежь оказалась под мощным пропагандистским давлением  кампании «Голосуй, а то проиграешь!», ее потенциальная электоральная активность необычайно возросла, на уровне ответов интервьюерам. Опросы проводились Центром социологических исследований МГУ, общенациональные выборки в 2 и 4 тысячи респондентов[3]. В январе о своем намерении принять участие в выборах заявляло 66%, а в апреле – 70%, а в июне -  83% молодых избирателей. Через неделю после первого тура почти  79% респондентов уверяли социологов, что 16 июня они были на избирательных участках.  По прошествии года об участии в первом туре выборов заявляло 65% молодежи, имеющей право голоса. По экспертным же оценкам, в голосовании приняло участие менее половины молодых людей. 

Социологи считают, что по многим политическим проблемам только меньшинство (около трети) имеют стабильное мнение, что обусловливает некоторые феномены общественного сознания, молодежного в том числе. Большинство же меняет мнения в практически случайном порядке. У людей часто нет готового мнения по многим вопросам, и они импровизируют. Молодежь  склонна  воспроизводить  мнение, приписываемое большинству, но эти установки не связаны с другими жизненными установками и слабо влияют на поведение.

В исследовании Российской академии предпринимательства, в блоке вопросов о политике,  основное внимание было уделено  взгляду молодежи на политическую жизнь в России, мотивам предпочтений,  соизмерении коллективных уровней смысловых конструкций с  общественными условиями. Электоральное поведение является  видимой частью айсберга молодежной политической культуры, т. к.  другие проявления политической  жизни молодежи в основном являются латентными.

Структура молодежного электората в основных своих элементах совпадает со структурой электората в целом: здесь есть свое «болото», группа «против всех», и собственно электорат.  «Болото» составляют люди, которые совершенно не интересуются политикой. Они не могут (не хотят сформулировать отношения к известным политическим фигурам). Среди опрошенных студентов таких 16 %. Они информированы, но часто не хотят иметь дело с политикой. Представители группы «против всех» не доверяют ни одному из известных им политиков. Примерно 20% студентов отвечают, что скорее всего не будут участвовать в выборах. Как показывает практика примерно от 40 до 60% молодежи принимают участие в выборах различного уровня.[4]

Около 60 % студентов имеют свои  политические пристрастия. Сегодняшний лидер доверия опрошенных студентов Президент России  (32% опрошенных, из них доверяют только В.В. Путину – 26%). Каждый седьмой из опрошенных  отметил, что  в качестве Президента России  его устраивает любой политик только не коммунист.   Именно это часть  электората  более всего  реагирует на усилия  по созданию «образа врага», и склонна выбирать кандидата как меньшее из зол.  Среди жителей Москвы  всегда был высок рейтинг Г.А. Явлинского, поэтому не удивительно, что  среди опрошенных студентов он вызывает доверие у 21%. Традиционно ниже среди молодежи влияние коммунистов, но характерно также, что и среди студентов коммунисты имеют  электоральное ядро, которое не распадается между выборами.

 Интересно, что среди всех электоральных групп молодежи, и  имеющих довольно стойкие политические пристрастия, и не интересующиеся политикой,  доминирует мнение, что политика – грязное дело, вид высокодоходного  бизнеса.  Политики и руководители соблюдают только свои интересы.  Большинство представителей студенческой молодежи считает политику – сферой, где  действуют  жестокие криминальные правила. И когда они узнают что-либо неприглядное или даже откровенно преступное о разных политических персонажах, это не  вызывает у них удивления. Собственно ничего другого от власти или политиков они не ожидали.

Наряду с однозначностью трактовки политической жизни, общественное  молодежное сознание включает  две противоположные моральные  оценки  такого положения  вещей.  Осуждают  политических деятелей и  хотят изменения характера политических отношений   47%.  Каждый третий же считает  существующую политическую кухню если не единственно возможной, то хотя бы естественной. Значительная часть респондентов в ходе неформализованного интервью отметила, что на  месте политиков, скорее всего, поступала бы также, таковы правила игры.

Особенно это относится к сторонникам В.В. Жириновского. Среди опрошенных их было 5,7% (на последних выборах 2000 г. В.В. Жириновский набрал 1,6% голосов, результаты же нашего опроса количественно  интерпретировать не корректно в связи со значительной величиной вероятности статистической ошибки, хотя популярность Жириновского традиционно выше в молодежной среде). В.В. Жириновким  восхищены как человеком «сделавшим себя», умело торгующим партийными голосами, постоянно увеличивающим реальное  влияние своей партии, несмотря на снижение результативности избирательных кампаний. Почему же поддерживая ЛДПР или лично ее лидера, эти респонденты не питают иллюзий того, что  партия будет отстаивать их  интересы. 

Данное несоответствие объясняется особенностями психологического восприятия, дистанцированием молодежи от политики, каким-то внутренним согласием с тем, что политическая система   бессильна, когда она хочет позитивно повлиять на повседневную, обыденную жизнь людей и результативна в разрушающих своих проявлениях. К сожалению, политический выбор  молодежи зачастую основан не на осознании своих интересов, интересов  страны, а на  внешней комплиментарности, психологическом сходстве или  персонификации  достиженческого комплекса,  в большей мере свойственного молодым людям. 

Исход избирательного процесса неизменно связывается с предвыборной программой кандидатов. И, как правило, участники выборов хотя бы обозначают приоритеты. Но большинство голосующих не могут их воспроизвести. Что же  служит основой для политического выбора студенческой молодежи?    Часть исследователей склонна полагать, что только личность  избираемого, или  олицетворяющего собой партию, избирательный блок, движение, оказывает  решающее влияние на выбор.

В ходе проведения исследования Российской академией предпринимательства, интервьюеры отмечали, что респонденты зачастую не могут  мотивировать свой выбор. На вопросы «Почему Вы доверяете  этому политику?» или «Почему  Вы  не доверяете?» большинство отвечает,  вспоминая  штампы массовых средств информации. М.Ю. Лужков  – хозяйственник, человек дела; у В.В. Путина  – «железная хватка», он за возрождение России; сторонники Г.А. Зюганова  тоже выбирают его за стремление   возродить Россию, но вкладывают  в это другой  смысл; противникам Г.А. Зюганова  достаточно того, что он коммунист. Менее расплывчаты  мотивы  студентов  доверяющих Г.А. Явлинскому, среди них не только противники  действий вооруженных сил в Чечне и недовольные  этим не затухающим конфликтом, но и люди, имеющие четкие взгляды по многим политическим вопросам. Демонстрирующие стойкую антипатию к «Яблоку» и его лидеру повторяют  клише «Они продались Америке, Явлинский ничего не делает». Поддерживающие В.В. Жириновского  высказывают  очень разноплановые мотивы  своего предпочтения, но почти всегда сюжетообразующие; есть даже мнение, что В.В. Жириновский – «русский Гамлет, скрывающий истинные намерения за эпатажным поведением». Он же собрал  набольшее число  полностью не доверяющих ему респондентов (55% опрошенных), что тоже может  быть превращено в товар. Это единственный политик, по  поводу которого опрашиваемые  позволяли  эмоциональные выпады.

Характерно, что указание на выполнение или не выполнение  предвыборных обещаний вообще не появляется в ответах студентов. В социокультурном аспекте явление игнорирования избирательных программ говорит, об  отсутствии  реальных основ общественного договора, обмена правами между человеком и обществом. То, что человек отдает свой голос, не является в коллективном правосознании актом эквивалентного обмена ответственностью. Проголосовав за кого-то, избиратель чаще всего психологически вручает себя, не требуя правовых гарантий. Такой психологический тип отношений отличается односторонностью: одна сторона отдает, другая не может быть принуждена  к  определенным действиям и поступает по своему усмотрению. Договорное, конвенциальное сознание не может проявляться в  политических выборах, так как выборы для среднестатистического гражданина – почти единственная возможность оказать хотя бы формальное влияние на политику. Конвенциальные, договорные отношения (включая возможность нарушения договора и различных его толкований) не могут существовать вверху политической системы, не пронизывая всю систему.

Студенческая молодежь выражают  мнение,  что  сведение участия в политической жизни  только к выборам заставляет от них отказываться. Хотя молодежный радикализм  в меньшей мере будет прирастать столичными высшими учебными заведениями, чем молодыми жителями  малых городов с умирающей промышленностью, московские студенты все же существенно пополняют  партию «против всех».

Протестное голосование является в какой-то мере отражением не только протестных настроений, но индикатором  наличия социальной базы протестных  движений. Как не парадоксально,  кризис социальных взаимосвязей может найти  свое разрешение в формировании новых социокультурных общностей, не в последнюю очередь  образующихся в протестных формах и проявлениях. Административное и индустриальное вмешательство  в частную сферу, в «личную жизнь» могут провоцировать демонстрацию молодежной агрессивности. В этом плане новые социальные движения (включая  различные гражданские инициативы, движение зеленых,  маргинальные партии и организации) являются, с одной стороны, выражением новых опасных ситуаций в обществе и обострившихся противоречий. С другой стороны, формы политизации и проблемы стабилизации вытекают из процессов складывания социальной идентичности, в освободившемся от традиций жизненном пространстве. Столкновение этих процессов  с общественными и политическими ограничениями и противодействиями порождают  новые направления поисков. 

Различные формы альтернативной молодежной субкультуры – это своего рода эксперимент, позволяющий выработать новые формы обращения с социальными условиями и пути формирования социокультурных общностей. Возможные тенденции будущего развития этих общностей можно выявить на примере полулегальных, официально не зарегистрированных радикальных экологических организациях, пытающиеся помешать строительству вредных производств. Для них характерно отсутствие регламентирующих документов и четкой структуры. Связующим звеном может являться  сайт в сети Internet. Как правило, в акциях радикальных экологов принимают участие представители разных социальных страт: студенты, профессиональные экологи, бизнесмены неудачники. Образовательный уровень – выше среднего. В организациях такого типа происходит естественная для размытой структуры постоянная смена участников (длительность участия тоже может быть разной), кроме тех, кто является организационным ядром. Их действия направлены не только на оппонентов, но и то, чтобы  привлечь к  проблеме местное население. Несмотря на проявляющуюся в большинстве случаев тщетность усилий, немногочисленность  и утопичность многих акций  этих движений с помощью новых информационных технологий могут формироваться социокультурные общности, отличительной чертой которых является их лабильность, сетевая структура и  в тоже время направленность на решение конкретных проблем. Доминирующая логика социокультурных общностей с сетевой структурой приводит к развитию «самобытности сопротивления»[5] как культурному феномену.

Притязания на участие в политике в формах новой политической культуры (гражданские инициативы, общественные движения) приводят к размыванию границ политики, но пока в российских условиях в незначительной степени. В политической культуре молодежи России исследователи находят параллели с изменениями направлений политической активности молодежи в мире. Так социологами отмечается, что в качестве примера снижения роли традиционных ценностей в обществе часто приводится аполитичность молодежи, ее пассивность и отчужденность от социально-политических процессов. Однако более глубокий анализ показывает, что так называемая аполитичность молодежи связана с отсутствием на политической арене сил, способных выразить ее интересы, которые выходят за рамки предлагаемого политиками ассортимента идеологических доктрин.

Оказавшись, как и свойственно молодежи, на шаг впереди старших возрастных групп и вступив в эпоху постмодернизма, она исповедует постматериалистические гуманистические ценности, среди которых доминируют эгалитарные и «зеленые» ориентации. То есть современная молодежь во многих странах мира имеет вполне отчетливые ценностные представления, но при этом не выдвинула из своей среды некоего социального лидера, способного конвертировать эти убеждения в политическую программу.

Наконец, в условиях массового манипулирования сознанием людей само политическое участие изменило для молодежи свое значение. Классические формы социально-политической активности утратили для нее интерес. Так, например, на сегодняшний день более привлекательными для молодых европейцев являются глобальные наднациональные проекты вроде охраны окружающей среды, борьбы за права человека, помощи развивающимся странам.[6]

Фундаментальное значение в переменах  роли и значении политического имеет возникновение корпоративно организованных властных и влиятельных групп. В России поверхностные проявления этого процесса связаны с институтом олигархов, но, в сущности, эти процессы проявляются гораздо шире. По мнению современного социолога и политолога М. Кастельса, трагедия и фарс заключаются в том, что в тот момент, когда большинство стран мира, и Россия в том числе,  наконец, завоевали доступ к институтам  либеральной демократии, эти институты оказались  столь далеки от структур и процессов, играющих сегодня  реальную роль, что большинству они представляются издевательской усмешкой на новом лице истории.[7]

Решения, изменяющие общество, по существу принимаются не в рамках политической системы (Дума, Правительство, политические партии). В российском обществе произошла явная утрата влияния законодательной власти как центра рационального формирования воли. Характерный сдвиг парламентских полномочий на фракции и партии и на государственных чиновников явно это демонстрирует. Выработка политических решений с официальных парламентских слушаний переместилась в непрозрачную зону корпоративизма. Затем другие люди отстаивают эти решения как свои.

Мировая тенденция общественного развития заключается в том, что политические институты становятся администраторами развития, которое они не могут ни планировать, ни формировать, но за которое должны нести ответственность. В то же время, «анонимные» решения в экономике  нагружаются действительно политическим содержанием, и последствия эти для общества носят латентный характер.

Различные трактовки этих изменений отражаются и в сознании студенческой молодежи и в политической культуре. Если проанализировать ответы по политической проблематике (исследование РАП), то следует констатировать  большую поляризацию мнений о том, как соотносятся политическое управление и изменения в обществе, какие политические и экономические институты оказывают решающее влияние, как участие граждан в институтах  представительной демократии может обеспечить принятие решений в интересах общества (таблица 5). Влияние деятельности политических партий и законодательной власти на жизнь в стране признаны студентами как мало значимые (26,7% и  22,2% соответственно). Реальная власть в сознании студентов – это Президент и финансово-экономическая элита. Часть респондентов согласна с утверждением, что технико-экономическая сфера доминирует  во влиянии на общество, и это противоречит простейшим  нормам демократии -– знанию целей, обсуждению, голосованию, согласию.

Корпоративный характер выработки и зачастую принятия политических решений подвергается нападкам как подрыв государства со стороны частных объединений псевдообщественного характера, или приветствуется как процессы сглаживания предшествующего жесткого обособления и реальное повышение управляемости. Среди студентов 35,3% считают нормальным положение вещей, когда  финансово-экономическая элита принимает решения, связанные со всем обществом, а общество  не может это контролировать, экономическая власть и политическая совпадают. Почти равное количество студентов (36,6%) отметило эти явления как негативные.

Таблица 5

Консолидированные ответы на вопросы по политической проблематике (в % к общему числу опрошенных студентов)

Содержание ответа

Ответ «да»

Дополнения к ответам на основной вопрос (ответы на дополнительные и проверочные вопросы)

Чьи действия и решения  оказывают наибольшее влияние на жизнь в  России:                            Президента

62,0

Положительное отношение к укреплению президентской власти – 42,5

Думы

22,2

Отрицательное отношение к снижению авторитета законодательной власти – 33,2

Не верят в возможность в России жить по закону – 45,2

Ведущих политических партий

26,7

Политические партии «работают на себя», не защищают интересы избирателей  - 49,1

Финансово-экономической элиты

54,8

Считают, что олигархи (экономическая элита) своими действиями наносит вред общественному развитию – 36,6

Считают нормальным, что политическая власть совпадает с экономической – 35,3

Рядовых граждан

8,6

Считают невозможным в современной России рядовому гражданину отстоять свои права – 49,1

Видят ли студенты смысл в участии в выборах

51,3

Считают, что выборы – это манипулирование гражданами – 57,7

Свобода слова – демократическое завоевание современной России 

85,8

Считают, что разоблачения властей, и критика со стороны СМИ не имеют никакой силы (или в очень редких случаях)  -  55,2

Считают, что почти все  СМИ ангажированы – 33,2

При сопоставлении  ответов на вопросы  о таких институтах демократии, как выборы и свобода слова, проявляется противоречивость восприятия политической реальности. С одной стороны, более половины опрошенных видит смысл в участии в выборах.  С другой, многие из них, а не только те, кто отрицательно или индифферентно относятся к выборам (всего по совокупности 57,7%)  считают сами выборы манипуляцией. При  всей негативной оценке средств массовой информации, свобода слова как демократическое завоевание отмечена абсолютным большинством опрошенных – 85,8%.

Духовная культура  - это в первую очередь пространственно-временные структуры.  Философы, осмысляющие российскую культуру,  видят дезорганизацию пространства и времени, которые лишены всякой фундаментальной темы или концепции, способной сплотить людей. Беспорядочность событий только усиливает  надежды на некоторое решение, которое остановит  разложение  существующих структур, удовлетворит потребность в сообществе.

Сейчас потребность в упорядочивании времени  в какой-то мере удовлетворяют демократические процедуры. Будущее разбивается на последовательные события схемой выборов. Демократия в таком организационном понимании делает возможным прогнозирование будущего.

Однако такая предсказуемость предполагает  содержательное понимание и видение своего  будущего. Расписание выборов само по себе не дает перспективы развития или проекта будущей социальной интеграции  и самоопределения общества. Наоборот, без  перспективы каждые выборы становятся  всеобщим судилищем, ставка которого как показали выборы «все или ничего». В таких условиях  от людей нельзя требовать последовательной и рациональной стратегии поведения ни в  политике, ни  в экономике. Срабатывает только рефлекс сиюминутного приспособления, который нас уводит еще дальше от интеграции в обществе. [8]

Молодежь отличается не только потенциальной активностью и возможностью агрессивных действий. В России существует явная дифференциация  в политике по гендерным и возрастным признакам. В более благополучных странах стабильные и благоприятные социальные условия нивелируют различия интересов и политических установок различных социально-демографических групп. В России разрыв во взглядах и поведении  молодежи и людей старших возрастов значителен. Сегодня молодые поколения осваивают новые социально-экономические реалии общества как естественную социальную среду. Если старшим поколениям реформирование российского общества представляется переломом, а для части и катастрофой, то для молодого человека существующее положение вещей – единственное, которое он знает. В апреле и мае нынешнего года в г. Воронеже противники коммунальной реформы, пенсионеры и малоимущие граждане, заявили о намерении защитить свои интересы. Именно молодежь, организованная  местной властью, на втором митинге  сделала попытку  внести раскол в  выступление населения. Представляется невозможной обратная ситуация, когда люди старшего возраста предали бы интересы неимущих.

Считается, что молодежь аполитична и по сравнению со старшими поколениями и по сравнению с молодежью советского периода нашей истории.  Массовое, хотя и довольно формальное, членство по месту работы или учебы в единственной политической организации  - ВЛКСМ, сменилось единичным в молодежных организациях (отделениях)  парламентских политических партий. Сегодня, когда выполнение общественных поручений, членство в политической организации перестало быть индикатором  социальной активности, многие формы участия свелись к минимуму. Причем, как обычно бывает, налицо маятниковое движение – от формального, вынужденного участия («занимаюсь», «выполняю», «состою») – к неучастию. Надежды на то, что участие  станет пусть и гораздо менее массовым, но осознанным и добровольным, не оправдались. Если же учесть,  что в деятельности вузовских комсомольских организаций были не только негативные моменты  (идеологизированность, заорганизованность, формализм), но и позитивные (организация учебы, труда быта и досуга студентов, формирование качеств лидера и руководителя), то становится понятным: нынешние  ориентации подавляющего большинства студентов будут серьезным препятствием для преодоления институционального кризиса в молодежном движении.

«Идущие вместе», олицетворяющие сейчас молодежь в политике, повторяют многие ошибки позднего комсомола, хотя и применяют продвинутые методы сетевого маркетинга. У ВЛКСМ была мертвая идеология, у организованных сверху «Идущих вместе» идеологические пробелы  становятся все более явными.   В целом искусственное объединение молодежи  как это не парадоксально  не является чем-то отрицательным. Самоорганизация молодежи и студентов   вряд ли возможна. Общее место всех исследований студенческой молодежи:   высшее образование перестало  быть социальным лифтом, обеспечивающим успех и возможность социальной мобильности. Политическая деятельность в движениях, где карьерные интриги не распространены как в партиях, могла бы  содействовать политической социализации молодежи, помочь получить идейные стимулы. Политическая работа  может повысить гражданскую активность молодежи и  найти  новые каналы социального роста.  Выбор молодежи, не имеющей достаточного опыта, определяется часто внешними вещами и, как показывает  практика, привлекают  молодежь далеко не лучшие организации.

«Технологичность» современного политического процесса приводит к тому, что разыгрываются наиболее эффективные карты, они же наиболее опасные. Национально-патриотические лозунги используют  продавцы пива и сигарет, политтехнологи различных уровней, власть и оппозиция, консерваторы и экстремисты. Действия на массовое сознание непродуманной кампании по популяризации насквозь пропитанного бизнесом большого спорта и, в частности, футбола дали всем известные результаты. Формула “футбол превыше - всего” стала оружием.  По поражениям и победам  в спорте судили о слабости и силе системы в советские времена. Нужна ли современной России  такая идеология? Э. Фромм  связывал  агрессивность стадиона с воинственностью национализма: «Какой безумный национализм объединяет людей, следящих за ходом  современных Олимпийский игр, которые якобы служат делу мира. Стоит вспомнить тот дикий, безумный энтузиазм, с которым люди принимали участие в различных войнах  ХХ века – эту готовность к самоуничтожению, чтобы сохранить репутацию «сильнейшей державы», честь или прибыли».[9]

Маргинализация молодежи, манипулирование, игра на агрессивных настроениях – тупиковый путь. Молодежи нужна школа политической жизни, реальное участие  и реальное влияние. Студенты московских вузов (72% опрошенных) хотели бы  более активно участвовать  в общественной жизни,  будущее молодежных организаций может быть лучшим, чем это кажется сейчас. Во всяком случае, молодежные движения хотя бы и  организованные  сверху лучше квот  для молодежи.  Молодежные организации  стимулируют  реальное участие в избирательном процессе, в политическом соревновании, а  квоты изменяют «правила судейства» этого соревнования. Ощущение служения обществу, пережитое в молодые годы, может помочь современным  юношам и девушкам  сохранить нравственные, духовные основы существования и возрождения России.

[1] Фромм Э. Быть или иметь? М.: Прогресс. 1990. С. 80-82, 110-112.

[2] Левада Ю. Общественное мнение на переломе эпох: ожидания, опасения, рамки. К социологии политического перехода // Мониторинг общественного мнения, 2000. № 3, с. 10-12.

[3] Культурные миры молодых россиян: три жизненные ситуации. М.: МГУ, 2000, с. 126

[4] О.Л. Ягодина, А.С. Золотарев. Электоральная статистика – дешифровка избирательного процесса //  Журнал о выборах, 2002, № 1, с. 57

[5] Кастельс М. Могущество самобытности// Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М.: Academia 1999.С. 300

[6] Чупров В.И., Зубок  Ю.А., Уильямс К..  Молодежь в обществе риска. М.: Наука, 2001, с. 94-98.

[7] Кастельс М. Могущество самобытности// Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М.: Academia 1999.С. 297

[8] Сильвестров С. Самоопределение российского общества в условиях глобальной модернизации. // Социально-экономические проблемы переходного общества: Опыт стран СНГ. М.: Наука. 2000. С. 74 -76

[9] Фромм Э. Иметь или быть? М.: Прогресс, 1990. С. 148