Леви-Стросc К. Структурная антропология

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение
История и этнология[1].

Прошло более полувека с тех пор, как А. Озер и Ф. Симиан казали на принципиально новую разницу методологических установок истории и социологии. Различие сводилось к тому, что метод социологии является сравнительным, а метод истории – монографическим и функциональным [2]. Озера и Симиана отличала лишь приписываемая обоим методам ценность.
Что изменилось за истекший период? История, придерживаясь скромной и ясной программы, продвигалась вперед. Принципиальные методологические проблемы истории, видимо, решены окончательно. Другое дело - социология. Нельзя утверждать, что она с тех пор не развивалась. Например, этнография и этнология, составляющие предмет исследования в этой статье, за последние тридцать лет пережили невиданный расцвет в плане теоретических и полевых исследований. Но он был достигнут ценой конфликтов и смешений, в которых
[1] Histoire et ethnologie. Статья была впервые опубликована в журнале Revue de Metaphysique et de Morale, 54 annee, N 3-4, 1949, pp. 363-391.
[2] H.Hauser. L'Enseignement des sciences socialles, Pais, 1930. F/ Simiand/ Method historique et science sociale, Revue de Synthese, 1903.
13

нельзя не узнать традиционный спор (принявший, впрочем, куда более сложную форму) о противоположности истории и этнологии, перенесенный а лоно самой этиологии. Причем тезис историков - как это ни парадоксально - текстуально воспроизводят как раз этнологи, провозглашающие себя противниками исторического метода. Создавшуюся ситуацию нельзя принять, не проследив вкратце ее истоков и не определив предварительно понятий.
Оставим в стороне термин «социология», которому с начала века так и не удалось стать синонимом всей совокупности общественных наук, как того хотели Дюркгейм и Симиан. Взятая в смысле, придаваемом этому термину в Европе, и в частности во Франции, т.е. в качестве рефлексии над принципами общественной жизни и относящимися к ней идеями людей, социология сводится к социальной философии и остается чуждой нашим исследованиям. Если же, как в англосаксонских странах, видеть в социологии совокупность позитивных исследований, относящихся к структуре и функционированию обществ сложного типа, то она становится частью этнографии. Но в силу сложности своего объекта социология пока не может достичь столь плодотворных и строгих результатов, как этнография, рассмотрение которой имеет наибольшую методологическую ценность.
Остается дать определение самой этнографии и этнологии. Для начала достаточно сказать, что этнография – это наблюдение и анализ отдельных групп людей, часто по теоретическим или практическим причинам взятых наиболее отличными от нашего общества (этот выбор не относится, однако, к природе этнографического исследования), с целью наиболее достоверного воспроизведения их жизни. Этнология же сравнивает – в дальнейшем мы рассмотрим, с какой целью – собранные этнографом данные. Термину «этнография» придается во всех странах одинаковый смысл, а термину «этнология» соответствует примерно то, что в англо-саксонских странах, где этот термин вышел из употребления, понимают под социальной и культурной антропологией (первая уделяет большее внимание изучению институтов, взятых как системы представлений, вторая же изучает технические навыки – реже инс-
14

титуты - на службе общественной жизни). Если когда-нибудь удастся свести воедино результаты позитивного изучения сложных и так называемых примитивных обществ, и они приведут к общезначимым с диахронной и синхронной точек зрения выводам, то, став позитивной наукой, социология автоматически потеряет первый смысл и станет тем, к чему она всегда стремилась, а именно завершением всего комплекса социальных исследований. Но пока это дело будущего.''
Проблему соотношения наук этиологического комплекса и истории - она одновременно является их внутренней драмой - с учетом всего сказанного можно, сформулировать так: либо первые стремятся достичь исторического измерения или временнОгo порядка явлений, но неспособны превратить его в историю, либо же, напротив, они пытаются следовать методу историка, но временное измерение от них ускользает. Трагедия этнологии заключается в том, что она стремиться воссоздать прошлое, история которого недостижима, а трагедия этнографии заключается в стремлении писать историю настоящего без прошлого. Во всяком случае такова дилемма, к которой так часто приходили эти науки за последние пятьдесят лет своего развития.

МОСКВА, институт этнографии имени Миклухо-Маклая, 1982г., 6 Mb

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология