Качанов Ю.Л. Начало социологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

глава 4. УСЛОВИЯ ВОЗМОЖНОСТИ И УСЛОВИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ

Выход за пределы сущего совершается в самой основе нашего бытия.
М. Хайдеггер. Что такое метафизика?

Необходимыми условиями любого действительного социологического опыта
выступают социальные отношения. Это так, поскольку условиями действительного
социологического опыта и описания являются реально существовавшие в прошлом
предметы и опредмеченные практики. Однако экспликация этих исторически
относительных причинных условий не производит автоматически аподиктических
знаний, чья истинность не нуждается в объяснениях. Научное объяснение не
обязательно предстает как дедуктивно-номологическое, но всенепременно - как
причинное. Оно в себе самом имеет структуру наброска, устанавливающего
причинно-следственные связи между социальными явлениями. При этом допустимо
трактовать причинные отношения как контингентные или статистические,
вырастающие из взаимодействия порождающих механизмов, которые производят
события с той или иной вероятностью.
Объяснению обычно предшествует интенциональное понимание: прежде чем
приступить к объяснению, социология описывает свой предмет; любой акт
получения описания, дающего представление о предмете, есть понимание, а
социологическое понимание ("на что похож объект объяснения") представляет
собой предварительную характеристику причинного объяснения; обыденное же
понимание ("что он подразумевает") является предварительной характеристикой
телеологического объяснения [49].
Социология объясняет практики социальных агентов через их необходимые
условия и предпосылки, которые, в свою очередь, являются результатами
предыдущих практик. Поэтому социологические объяснения могут изменять
практические схемы и, соответственно, практики агентов. Значит, влияние
социологических представлений необходимо ввести в социологическое объяснение
в качестве предпосылки изменения практик. Решающей для социологии проблемой
являются отношения, складывающиеся, во-первых, между научной интерпретацией
социологического знания и его не-научной (например, политической)
интерпретацией, а во-вторых, - между социологическим объяснением и обыденным
пониманием. Социальные практики непосредственно регулируются практическими
схемами, выполняющими, между прочим, функции описания социального мира и
самоописания агентов. Социологическое объяснение противостоит обыденному
пониманию, социология соперничает с самописаниями своего предмета.
Существует традиция, заменяющая причины основаниями, а объяснение -
пониманием (см., например, [50, 51]). Однако - если отвлечься от
схоластических споров о различиях "причина/основание" и
"объяснение/понимание - причинное объяснение" в терминах порождающих
механизмов представляется наиболее общей формой раскрытия сущности
изучаемого предмета, и не существует ничего принципиально не объяснимого в
этих терминах [52]72. Всякое объяснение социологического опыта в терминах
условий возможности, не являющихся причинными и историческими,
недействительно: ab posse ad esse non valet conclusio. Любое социальное
явление не возникает из ничего, из лона "самое себя полагающей идеи" и не
существует вечно, от "сотворения мира", но "имеет определенную историческую
дату своего возникновения и движется в направлении к (тоже исторической)
дате своей гибели" [53, с. 437].
Как согласовать возможность социологии с устанавливаемыми ею границами
социологического исследования? Иначе говоря, как возможно знать то, что
называется "социальным фактом"? Всякая ли социальная событийность может быть
преобразована в знание? Любая мысль о независимом от воли и сознания
социолога факте осуществляется в социально обусловленных и исторически
относительных рамках, заданных, как минимум, доксой и социологическим
производством. Это означает, что социология не является исключением из
установленного ею принципа объяснения социального через него самого.
Социологическое познание как ансамбль социальных практик может быть лишь
причинно объяснено действительностью исторически относительных социальных
отношений, в то время как непричинное объяснение на языке условий
возможности, а не условий действительности, является ненаучным.
Например, у Г. Зиммеля на вопрос: Как возможно общество? - отвечают "a
priori положенные в самих элементах [элементах общества - индивидах - Ю. К.]
условия, посредством которых они реально синтезируются в "общество"", причем
процессы, совершающиеся в индивидах и обусловливающие их бытие-обществом,
понимаются "...не как причины, по времени предшествующие результату, а как
частные процессы синтеза, которые мы совокупно называем обществом" [54, с.
512]. Эти социологические априорности, с одной стороны, так или иначе,
определяют "...действительное протекание обобществлений, как функции или
энергии душевного процесса...", а с другой - "...они суть идеальные
логические предпосылки совершенного, хотя в этом своем совершенстве никогда,
быть может, не реализованного общества..." [54, с. 513].
Г. Зиммель постулирует существование особого класса сущностей ("a priori
положенные в самих индивидах условия"), которые обеспечивают возможность
познания эмпирических сущностей так, что последние могут быть познаны в
опыте и описаны только в результате соотнесения с первыми. Другими словами,
основа сущих-в-опыте находится вне их, они не могут служить объяснением и
контекстом самих себя, тогда как "условия возможности" выступают объяснением
и контекстом для сущих-в-опыте, но сами не могут быть объяснены и помещены в
контекст, поскольку это ведет к бесконечному регрессу объяснения. "Условия
возможности" опыта социологического познания и описания сами не могут быть
познаны и описаны, поскольку внутренне не зависят от отношений с чем-либо.
Но почему "условие возможности" может быть ens a se, а сущее-в-опыте -
нет? Почему условием фактичности сущего является его опосредствование некоей
основой существования, познания в опыте и описания, в то время как "условие
возможности" невыразимо и существует непосредственно, вне отношений?73 Такое
необусловленное "условие возможности" не нужно для причинного объяснения
действительного, а именно причинное объяснение есть объяснение научное.
Истина, не нуждающаяся в объяснении, возможна, если ratio cognoscendi
нередуцируемо к ratio agendi и ratio essendi, но на самом деле все эти
rationes взаимосвязаны74. О, если бы человек - как это мнилось М. Шелеру -
обладал "сущностью a priori" [55]! Но, увы и ах... Поскольку сущие
социального мира с необходимостью суть сущие-в-социальных-отношениях (т. е.
являются условиями действительности друг для друга), постольку все они могут
быть объяснены и описаны друг через друга, не прибегая к объяснению и
описанию через трансцендентальные означаемые. Социология как производство
социологических практик не имеет априорных границ и, следовательно, для нее
в социальном мире не существует ничего принципиально невыразимого, и
ансамбль социологических практик может беспредельно развиваться. Условием
действительности социологического познания выступает следующее: во-первых,
все сущие опосредствованы75, существуют в социальных отношениях, и не
существует непосредственных атомарных сущих, которые суть то, чт( они есть
вне каких-либо социальных отношений; во-вторых, нельзя объяснить наличные
опосредствованные сущности через не-наличные и непосредственные, как нельзя
трансцендировать социальные практики (не некие конкретные познавательные или
политические, а практики как таковые), перейти через них как через нечто
эмпирическое, случайное и впредь обходиться уже без них.
Присутствие - это горизонт, в котором сущее дано как присутствующее.
Способом самораскрытия присутствия сущего является присутствие социолога. На
вопрос "что есть присутствие?" социолог отвечает собственным присутствием,
которое выступает обнаружением присутствия. Присутствие социолога неявно
отождествляется с присутствием как таковым. Присутствие социолога -
специфический жест социологического мышления, а не модус трансцендентального
субъекта. Оно не есть (обладающий неизменной сущностью) пребывающий предмет,
но - способ бытийствовать (по аналогии с Weise zu sein М. Хайдеггера).
Присутствие социолога - то, чт? он собственно есть. Ближайшим образом,
практики социолога есть именно то, чем является его присутствие. Идет ли
речь о присутствии социолога и присутствии другого сущего социального мира,
мы имеем дело с одной и той же форма бытийствования: между ними нет никакого
"трансцезуса"76. Присутствие социолога всегда и в первую очередь есть
со-присутствие с сущими социального мира. Оно, с одной стороны, не имеет
предпосланной ему "сущности", равно как и других субстанциальных
определений, а с другой - не сводится к ощущениям и переживаниям или
постижению трансцендентальных идей. Это, однако, не означает произвольного
характера присутствия социолога.
Реальность социальной реальности не нуждается в научном доказательстве
или наивной вере в нее, но дается присутствием самого социолога. Это
присутствие не трансцендентно сущему социального мира: оно существует в
действительном социальном мире, у которого нет ничего трансцендентного.
Вместе с тем, сущее социального мира не имманентно присутствию социолога,
поэтому у него нет ничего "внутри". Социологическое познание как
самообонаружение (Begegnen М. Хайдеггера77) сущего социального мира, его
выхождение навстречу исследователю осуществляется в (обусловленных
социальными отношениями) практиках.
Социология превращает присутствие агента научного производства (не
субъекта и не сознание, а социальное существование социолога, его самого,
как он есть) в способ представления или перспективную точку зрения,
вынесенную за пределы присутствия присутствующего. При этом присутствие
присутствующего в объективистской социологии описывается как независимое от
социолога наличное бытийствование, а в субъективистской - как его
представление. Определяя присутствие социолога (и наравне с ним все
остальные присутствия) через отношения с другими сущими социального мира, мы
тем самым снимаем как объективистскую, так и субъективистскую интерпретации.
Но бытийствование-в-отношениях есть пространственно-временная форма.
Пространство-время как форма конституирования присутствия представляет собой
взаимодействие, взаимосвязь, взаимообусловленность и сосуществование сущих
социального мира. В таком качестве пространство-время выступает условием
действительности любого присутствия: не существует изолированных сущих
социального мира, вне взаимодействий с другими, а, следовательно, - вне
пространства-времени как места встречи различного, места социальных
отношений. Социальную реальность нельзя непосредственно, без
опосредствования пространством-временем, сделать предметом социологического
мышления. Социальная реальность обычно идентифицируется с "налично-сущим
социального мира вообще" или же с единством "всех налично-сущих социального
мира вообще", т. е. смешивается с социальным миром. Но строго говоря,
социальная реальность всегда дана в измерении социальных отношений, как
раскрывающееся в них пространство-время.
Правильно понятая социальная реальность выступает предпосылкой объяснения
всякого сущего социального мира, в то время как "естественная
социологическая установка" предпосылает ей присутствие, опредмечивает ее,
определяет как сущее - через пред-ставление. Социальная реальность
открывается социологу, прежде всего как множественность сущих социального
мира, но она - не определенное и определимое сущее, а нечто такое, что
нетематически присутствует в каждом социологическом исследовании. Сущее -
понятие не вещное (Substazbegriff), а основанное на отношении
(Funktionbegriff)78, что отличает нашу трактовку от социологического
субстантивизма, который онтологизирует эмпирическое сущее социального мира.
Действительное уразумение социальной реальности возможно лишь в горизонте
отношений, полагаемом как горизонт пространства-времени. Социальная
реальность шире, чем все сущее, социолог всегда находится внутри нее и не в
силах выйти за ее пределы. Она является горизонтом всех частичных горизонтов
социологического познания, в котором только и дано исследователю любое сущее
социального мира. Невозможно выстроить социологическую теорию так, чтобы она
выпала из социальной реальности, стала индифферентной к ней, поскольку любое
исследование является поиском социальной реальности, социологическим
решением относительно нее.
Чтобы постичь генезис социологической предметности, открыть ее
онтологический базис, следует "вынести за скобки" сущие социального мира и
выйти к социальной реальности, как таковой. Социологическое мышление
объясняет одно сущее социального мира через другое, но социальную реальность
так объяснить нельзя, ибо она обусловливает само социологическое мышление.
Если интерпретировать доксу как "предварительные знания" о любом предмете
социологического исследования, то социальная реальность - "предварительные
знания" о социальной предметности как таковой, претворенные в "аксиомы"
социологии, которые в силу этого не могут быть научно обоснованы, но
обосновывают все социологическое знание. Представляя сущее социального мира
как сущее социального мира, социологическое мышление определенным образом
относится к социальной реальности, но никогда не полагает ее как таковую,
поскольку она глубже и первичнее сознания. Социальная реальность есть
непредметная сущность, являющаяся условием действительности (социальной)
предметности как таковой. Отделение социальной реальности от сущих
социального мира предполагает процедуру, сходную с "феноменологической
редукцией" эмпирического социального мира79. На языке феноменологии
социальная реальность означает конституирование изначальной
пространственности-временности.
Укорененность социолога в социальной реальности позволяет
интерпретировать научные практики как ее "открытость" (Offenheit) -
возможность обнаружения, явления, актуальности, данности в различии
"объективированное/необъективированное". Элементарная форма открытости -
расположенность (Befindlichkeit) в социальных отношениях в качестве агента,
интегрированность в них. В этом заключается радикальное отличие агента от
трансцендентального субъекта: он изначально расположен в
пространстве-времени социальных отношений. Онтологически вовлеченность в
социальные отношения означает, что агент есть не равная себе самой данность,
"наличное", как синоним чего-то абсолютно объективированного, а
контингентная "заданность", способная не только сама становиться другой, но
и изменять, структурировать социальный мир, переходить границы
утвердившегося универсума предметности, приближаясь к его
социально-историческим альтернативам, т. е. выходить за пределы сущего
социального мира в целом, вступать в отношение с ним. Активно-преобразующий
характер, субъективное структурирование являются предпосылками открытости
как различия "объективированное/необъективированное". Изначальный способ
познать социальную реальность - практически изменить социальный мир.
"Онтологическое объяснение" осуществляется через изменения, события практик.
Социальная реальность не есть нечто сначала определенное, а затем
открываемое: открытость означает возможность единства социальной реальности
до разделения на противоположенность субъекта и предмета, возможность
соотнесенного с практиками "онтологического объяснения" в социологии80.
Доступ к социальной реальности открыт агенту не в ощущении ее как
чувственной вещи, а в событиях практик. Практики суть онтико/онтологическое
определение агента, опосредствующая инстанция в отношении между сущим
социального мира и социальной реальностью. В "модусе бытийствования"81
социологические практики выходят в социальную реальность: как способ
бытийствования, как допредикативный вненаучный опыт агента научного
производства они не являются интенциональными актами, не тематизируют
готовые предметности социологии и их понятийные отражения. Несомненно,
практики как иное социальной реальности не более, чем один из модусов ее
данности, но не она сама.
Социальная реальность - всегда событие, свершение (Geschehen) открытости.
Однако социологическое объяснение не есть непосредственная интуиция или
некие "фоновые практики", несовместимые с опосредствованным общезначимым
познанием. Будучи фиктивными образами социальной реальности, социологические
конструкты служат, тем не менее, орудиями практик, открывающих доступ к
социальной реальности.
Социальное отношение недоступно непосредственному усмотрению, не являет
само себя социологическому опыту, но познается опосредствовано, при помощи
интеллектуального конструирования. Постулируемое наукой социальное отношение
- вещь в узком смысле, т. е. бытие, трансцендентное сознанию ученого, а не
просто теоретический конструкт, организующий социологический опыт.
Социальное отношение является условием действительности всякого присутствия;
это "место", открытое для социальных явлений и вмещающее их; это чистая
открытость - разрывы и сближения - предшествующая каким-либо предметным
определениям. Социальное отношение не идентифицируется с отдельным
множеством сущих социального мира, оно не есть, но имеет место.
Социальное отношение представляет собой пространственно-временн?е
становление как производство/воспроизводство социальных различий: практик,
их результатов, условий и предпосылок: вещей, представлений, диспозиций... -
вообще всего того, что может выступать в обществе в качестве различия.
Однако социальное отношение не существует до социальных различий, в виде
некоей элементарной пространственно-временн?й формы вне процесса социальных
различений - неподверженной эмпирическим случайностям формы, у которой нет
истории. Иными словами, социальное отношение - производство/воспроизводство
социальных различий, которое ни самодостаточно, ни элементарно-просто: оно
есть исторически обусловленное и различающее производство/воспроизводство
социальных различий.
Присутствие и отсутствие не являются модусами социальной реальности.
Социальное отношение есть присутствие отсутствия82, т. е. ни присутствие ни
отсутствие, ни заполненность ни пустота - это
опространствливание-овременение, т. е. ни пространство ни время, это
событие, т. е. ни полагание ни отрицание. (Термин
"опространствливание-овременение" употребляется Ж. Дерридой в несколько ином
значении и восходит к Raum geben и Zeit geben М. Хайдеггера.) Социальное
отношение не поддается снятию, не может быть "растворено" в сущих
социального мира и не управляется, не направляется каким-либо
трансцендентальным означаемым вроде кантовского a priori. Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология