Дмитриев А.В. Социология юмора

ОГЛАВЛЕНИЕ

ОЧЕРК ОДИННАДЦАТЫЙ

ЭКОНОМИКА И ЭКОНОМИСТЫ

Экономика — довольно мрачная наука, что в какой–то степени объясняет низкую популярность ее известных представителей. Однако известно, что преподаватели этой дисциплины, наряду с преподавателями военных кафедр, пользуются повышенным вниманием студентов. Кроме того, все печатные средства массовой информации не обходятся ни дня без карикатур, посвященных либо конкретной экономике, либо ее теоретику. Зачастую насмешки над экономистами преобладают над всеми другими, включая политиков, военных, преступников, проституток, хулиганов и т.д. Обычно это случается в период кризисов или стагнации экономики. Именно тогда они становятся персонажами, известными всему населению.

Экономика глазами населения

Послереволюционная и последующая жизнь советского народа была трудна и иронична. Официальная литература воспринимала экономические проблемы как временные, а неофициальная — фольклорная — с откровенной насмешкой. В ней отражалась подлинная печаль и одновременно радость со всеми ее проявлениями, радость, смешанная с народным озорством.

“Экономическая” частушка, к примеру, оказалась не менее живучей, чем “эротическая”. Она не только показывала “успехи” колхозного хозяйства, но и нещадно его обличала. При желании по содержанию этих частушек можно легко проследить историю сельскохозяйственного производства в стране.

Продразверстка (20–е годы)

Едет Троцкий на телеге,

А телега — на боку.

— Ты куда, очкаста рожа?

— Реквизировать муку!

Колхозы (30–е годы)

Слева — молот, справа — серп,

Это — наш советский герб.

Хочешь жни, а хочешь — куй,

Все равно получишь ...!

Война (40–е годы)

Как мне выпала на долю

Горе–испытания:

Увезла меня в неволю

Чертова Германия!

Надоела мне баланда,

Ежедневная еда.

А ещё мне надоело

По–немецки: “Ком–сюда”.

Послевоенная Россия (40–50–е годы)

Вот и кончилась война,

И осталась я одна:

Я — и лошадь, я — и бык,

Я — и баба, и — мужик!..

Хрущевская Россия (60–70–е годы)

Мы Америку догнали

По надою молока.

А по мясу мы отстали —

... сломался у быка.

Я бычка сдала колхозу

И буреночку свою.

И теперь на каждой зорьке

Нашу курицу дою.

Брежневская Россия (70–е годы)

Стала жить — не тужить —

Я богаче прежнего.

Разлюбила я Хрущёва,

Полюбила Брежнева.

Горбачевская Перестройка (80–е годы)

Соль и сахар по талонам,

Очереди длинные.

А у наших депутатов —

Речи соловьиные.

------------

Перестройка, перестройка

Взбаламучена страна.

Ты за водкою постойка–ка,

Окосеешь без вина.

Гайдаровские реформы (90–е годы)

Раньше мясо клали в щи,

Были мы — товарищи.

А как кончилась еда,

Все мы стали — господа!

Мой миленок–демократ

Покупал мне виноград.

Сотни были дадены

За две виноградины[119].

Несколько по–иному, более конкретно воспринимают ситуацию представители специфических профессий. При взаимодействии преподавателей экономики со студентами юмор становится важной формой коммуникации как в обыденной жизни, так и в специальном аспекте. Представляются важными несколько особенностей подобного взаимодействия. Во–первых, юмористическое общение требует немедленного ответа как от преподавателя, так и от студента.

“Профессор на экзамене просит студента привести пример закольцованного мышления. Студент отвечает: “Мы, например, продаем за рубеж нефть, газ и лес. А покупаем трубы, буровые станки и топоры. Чтобы продать как можно больше нефти, газа, леса... Чтобы купить трубы, буровые станки и топоры!”

Во–вторых, при юмористическом общении сокращается имеющаяся ролевая дистанция, что немаловажно для усвоения полученных знаний. На выпускном экзамене профессор спрашивает студента о реальном курсе фунта, рубля и доллара. Студент отвечает, что фунт рублей стоит один доллар. И, наконец, в–третьих, возникающие двойственные образы позволяют участвующим в занятиях лицам изобретать различные варианты ответов, в том числе и в виде парадокса.

В экономической школе идут занятия. Игровая установка: продавец добавляет в пиво воду. Вопрос: каковы будут финансово–экономические последствия? После долгого раздумья один студент поднимается и говорит:

— Если в пиво добавлять воду, то выручка возрастет прямо пропорционально объему воды, вытеснившей пиво.

При взаимодействии по горизонтали (“экономист” — “экономист”) сохраняется корпоративная сдержанность при обычной недоброжелательности друг к другу.

Один из директоров Института Отделения экономики РАН вызывает секретаршу.

— Что Вы написали этому бездельнику — академику N? “Дорогой товарищ!” — и это консерватору, разбойнику и мошеннику! Перепечатайте это письмо.

— Хорошо. А какое же обращение следует употребить?

— Напишите “Дорогой коллега!”

Что касается других интеллигентных групп, к примеру журналистов средств массовой информации, то у них наблюдается некоторое понимание и снисходительность. Говорят, что в Аргентине несколько лет назад диктор, обращаясь к национальной аудитории, сказал следующее:

— Уважаемые телезрители, сядьте поудобней, отодвиньте, пожалуйста, от себя все тяжелые предметы, которые вам захотелось бы бросать в телевизор. Сейчас перед вами выступит премьер–министр и объявит, что у нас начался подъем экономики.

Англичане более лояльны, чем латиноамериканцы, и их юмор скорее снисходителен, чем агрессивен.

— Что такое экономист, Смит?

— Экономист — это человек, который знает о деньгах больше, чем те, кто их имеет (англ.)[120].

В научной литературе объектами сдержанных шуток, как правило, является экономическая теория, исследовательские методы и сама профессия экономиста. Излюбленной же темой стало взаимоотношение между экономическим эффектом и нравственностью общества. Еще в начале XVIII века Бернард Мандевиль в своей “Басне о пчелах” заявил:

Чтоб стать народ великим мог,

В нем должен свить гнездо порок;

Достаток — всё тому свидетель —

Не даст ему лишь добродетель[121].

Адам Смит, как известно, сделал выбор в пользу экономики, считая, что корысть и эгоизм товаропроизводителей в конечном итоге в пользу всей нации, включая всех нуждающихся. Многочисленные последователи известного английского экономиста, включая и наших Гайдара и Чубайса, в рынке с некоторыми модификациями видят высшую нравственность.

Книга Д.Джилдера “Богатство и бедность”, посвященная моральному одобрению преуспевающих дельцов, сразу же после выхода (нач. 80–х годов) вызвала град насмешек. “Экономист” в своей рецензии на книгу писал: “По–видимому, блаженны деятели денег, ибо назовут их отцами капитализма, блаженны лоснящиеся от жира, ибо обретут они мир”[122].

Односторонность мысли, упрощенчество, отрыв от реальности постоянно возбуждают критиков различных экономических теорий. Особенно преуспели в ней Лоуренс Питер, Б.С.Норткот Паркинсон, авторы знаменитых “принципа Питера” и “закона Паркинсона”. В частности принцип Питера для деловых людей гласит:

“Если вы действуете в нарушение правил, вас штрафуют; если вы действуете по правилам, вас облагают налогом”.

В российских условиях он неприменим, во всяком случае, его первая посылка. Перефразировка может быть такой:

“Если вы действуете в нарушение правил и не делитесь доходами, вас отстреливают, если вы действуете по правилам, вас сочтут обычным идиотом”.

И все же наши “новые русские”, даже если они откровенные мошенники, считают себя “солью земли”, а остальных абсолютно “неприспособленными людьми”, “совками”. Жаль только, что некоторым из них удается внедрить в обыденное сознание вполне серьезное и уважительное представление о себе.

Если хочешь жить

нормально,

Поживи ты аморально,

Поживешь ты аморально,

Вот и будешь жить

нормально[123].

Но при возврате к тексту принципа Питера обнаруживаем следующее изречение: “Чтобы избежать ошибок, надо набраться опыта; чтобы набраться опыта, надо делать ошибки”[124]. В случае пребывания экономиста–журналиста Т.Гайдара на посту премьера случилась типичная ситуация, когда уровень некомпетентности совпал с уровнем незаменимости, т.е. мы имели дело со странной аномалией — незаменимым некомпетентным работником. Если его устранять — будет большая беда. Если сохранять — не избежать большой беды. Так, в общем, и случилось при замене прославленного экономиста управленцем–практиком из Газпрома.

Оценка экономистов со стороны массового и некомпетентного читателя была бы явно односторонней и недостаточной. Нам остается выяснить, что думают о себе сами представители этой специальности. К сожалению, типичные юмористические работы экономистов трудно найти, хотя бывают и удачи.

Экономисты смотрятся в карманное зеркало

Сенека однажды заметил, что как только он пожелает увидеть глупца, то всегда глядит в зеркало. Примерно такую “отражательную” функцию и предназначена выполнить небольшая книга, изданная к 30–летию образования ЦЭМИ РАН — Центрального экономико–математического института (см.: Под листом Мебиуса (тридцать лет спустя). М., 1993). Ее многочисленные грустно веселящиеся авторы и составители, не зная упомянутый выше афоризм незадачливого воспитателя Нерона, оказались смелыми людьми. Настолько смелыми и одновременно мудрыми, что решились опубликовать свой “цэмистский” фольклор аж в 2–х частях и множестве глав, где первая из них — самая социологическая, вторая — самая историческая, а третья — самая–самая экономико–математическая. Тем самым цэмиты (по терминологии коллег из окружающих институтов), или цэмисты (собственное обозначение), утерли нос не только социологам, филологам, юристам, востоковедам и прочим “философам”, но и многим естествоиспытателям с их давно устаревшими профессиональными байками (сборники “Физики шутят”, “Физики продолжают шутить”, “Физики уже не шутят”).

Разумеется, что нас — ближних соседей ЦЭМИ из ИСРАНа — “исранистов” (по новой терминологии коллег из окружающих институтов) или “исрановцев” (по терминологии, существовавшей до переименования АН СССР в РАН), естественно, привлекли научно–литературные достоинства первой части этой замечательной книги. Замечательной, хотя бы по той причине, что само по себе интригующее название, несомненно, привлечет более широкий круг читателей, чем предполагали сами составители. Среди читателей наверняка окажутся все математики и экономисты (как–никак — “Под листом Мебиуса”). Эта эмблема листа над стеклянным зданием института, однако, давно привлекает не только представителей означенных выше специальностей, но и многих медиков, в частности, психиатров, отоларингологов, гинекологов... Так что книга сразу стала бестселлером и выклянчить ее у составителей удается лишь с нескольких попыток.

Часть первая содержит анкету экс–Цэмиста, которая заполнялась респондентами в зависимости от наличия известного чувства в серьезной и полусерьезной форме. Были предложены следующие вопросы, которые сотрудники ИСРАНа могут оценить со своих высоконаучных позиций:

I. После ЦЭМИ стали ли Вы лучше:

1. Мыслить?

2. Чувствовать?

3. Действовать?

4. Относиться: а) к людям? б) к себе?

5. Чувствовать себя: а) физически б) психологически?

6. Зарабатывать?

7. Отдыхать в сфере: а) литературы, искусства; б) физкультуры, спорта?

8. Питаться?

9. Спать?

10. Вообще жить?

II. После ЦЭМИ что было для Вас наиболее интересным (занятие, местонахождение, ...)?

III. Что в ЦЭМИ было, по Вашему мнению,

1. Наилучшим?

2. Наихудшим?

Данные обследования, сведенные в неподдающуюся комментарию таблицу, наверняка кого–нибудь заинтересуют. Более того, что ответы “да” и “нет”, “хуже” и “лучше”, “меньше” и “больше” после математической обработки могут быть использованы в годовом отчете института Президиуму РАН. Что касается исранистов, то их, по–видимому, привлекут развернутые ответы (“разминки”) на вопросы, связанные с самочувствием респондентов, их воспоминаниями о прежней счастливой жизни в институте. Наиболее типичными в этой связи представляются ответы экс–министра экономики Российского правительства, кандидата экономических наук А.А.Нечаева. Приведем полностью ответы этого господина на первый и второй блоки вопросов.

“1... 1. Мыслить? Мыслить стал свободнее и шире. Не исключено, что это иллюзия, связанная с уменьшением числа непосредственных начальников–проверяющих при резком возрастании слушателей–исполнителей. 2. Чувствовать? Чувства, увы, стали больше подчиняться разуму и лимиту времени. 3. Действовать? Решительнее и ответственнее. Не исключена иллюзия, описанная в п. 1.4. а, б...? Относиться к людям — добрее, к себе — строже. 5. а, б...? При 85–часовой рабочей неделе физическое состояние предопределено, хотя неизбежно уходит из числа первоочередных забот, отчасти компенсируясь психологической уверенностью и отчаянным спокойствием по отношению к вещам, ранее вызывающим раздражение. 6. Зарабатывать? Доходы увеличились многократно, но отстают от темпов инфляции. 7. а, б...? Отдых исчез из числа актуальных понятий, см. п. 5. 8. Питаться? Регулярно. 9. Спать? Реже и короче, но с большим удовольствием. 10. Жить? Разнообразно, см. п. 1–9.

II. Интересным? “Самое интересное в последнее время — участие в разработке и реализации программы реформ для России. Мы взялись за нее ради пробы пера и упражнения профессионального ума, но так увлеклись, что “перевернули” не только правительство, но и всю страну. “Взятие Госплана” — куда я был отправлен с мандатом, но без маузера и отряда матросов”.

В самом деле, ведь это чрезвычайно интересно — “ради пробы пера и упражнения профессионального ума” перевернуть и правительство, и всю страну. А мы–то, социологи, даже и не мечтали о чем–либо подобном... Жаль, конечно, что и при таких необыкновенно привлекательных поступках (взятие Госплана без маузера) доходы столь важного лица все же отстают от темпов инфляции. Мало все–таки платят нашим героям. Уходить им надо в частные коммерческие структуры. Не работать же за нищенскую зарплату министра, как Сашка Шохин, которому и отвечать–то на анкету некогда. Жену подослал, вице–премьер несчастный!

Читатель будет несколько удивлен и иными откровенными ответами известных ему респондентов: Б.А.Грушина, Б.В.Ракитского, Н.М.Римашевской, Б.Г.Салтыкова, А.Г.Фонотова, Е.Г.Ясина,.. искренность и истинность которых несомненна. Объясняется подобный феномен не только высокими личностными качествами опрашиваемых, но и некоторым влиянием юбилейного климата — можно расслабиться. Расслабиться и вспомнить отдельные знаменитые высказывания:

Академик Н.П.Федоренко — “За цэмизацию народного хозяйства!” “Что увидели у нас плохого — скажите нам, что увидели хорошего — расскажите людям”. Д–р. экон. наук В.А.Маш — “Какой эффект ты нанес народному хозяйству!”. Д–р. экон. наук В.И.Данилов–Данильян — “Жизнь линейна или невыносима”. Название праздничной стенгазеты лаборатории д–ра экон. наук Б.П.Суворова — “К зияющему оптимуму!”

Заметим — юмор цэмистов не агрессивен, что не мешает ему, однако, использовать военные марши, сочиненные сотрудниками института, марш ветеранов института, а также марш тимуровцев:

Гайдар шагает впереди

Слушай, товарищ, продукты кончаются,

В очередях потребители маются,

Пусто в желудках — надежда в груди:

Гайдар шагает впереди!

В соревновании с США и Европою

Мы оказались с голою шляпою[125].

Но лишь вперед ты, товарищ, гляди —

Гайдар шагает впереди!

Страной управляет Бурбулис с Пияшевой.

Что с нами будет? — Лучше не спрашивай.

Пропасть раскрылась у нас на пути.

Гайдар шагает впереди!

Заметим, что цэмисты при каждом удобном случае выражают нам, социологам, свои симпатии. Особенно привлекают личности, мимолетно овладевшие их вниманием. До сих пор ходят, например, легенды о нынешнем гражданине США В.Шляпентохе. Последний, работая какое–то время в Новосибирске, дал согласие уговорить А.Г.Аганбегяна быть оппонентом у Арона Иосифовича Каценелинбойгена. Придя на новосибирский почтамт, В.Шляпентох попытался дать телеграмму следующего содержания: “Москва. ЦЭМИ. Каценелинбойгену. Аганбегян согласен”. (Тут же телеграфистка на него подозрительно посмотрела.) Но когда она увидела подпись “Шляпентох”, то бросила обратно телеграмму и сказала: “Шифровок не принимаю! Тут всего одно нормальное слово — “согласен””. В.Шляпентох оказался персонажем и другого академического скандала, выдумав по ходу социологической конференции в Тбилиси (середина 60–х годов) так называемую теорию “курбативности”. Выступающие, впервые услышав этот термин, сразу же отметили достоинства и недостатки теории. И лишь в конце бурной дискуссии экономист–социолог Шляпентох и физик Захаров застенчиво признались, что смысл этого слова они сами не понимают, так как придумали его всего несколько минут назад. В.Шляпентох тогда много занимался организацией службы знакомств (“Электронная сваха” и в отместку получил в “Правде” реплику, смысл которой был примерно таков: «Пусть Шляпентохи любят электронным способом, а мы, советские люди, будем любить по–прежнему: “как Ромео и Джульетта”». Такой вот неожиданный курбативный выпад.

Осталось в памяти сотрудников института и кипучая деятельность Т.В.Рябушкина, столь много сделавшего для демографии и социологии:

Солдатом был, деканом, лектором–

Студентов бывших распроси.

Четыре года был директором

Не где–нибудь — в самом ИСИ!

В науку шел широким трактом он,

И щедр, и весел был с людьми.

Незаменимым стал редактором

И возглавлял отдел в ЦЭМИ.

Вообще замечательными чертами сборника стали личностно направленный юмор, а также мягкость и доброжелательность его авторов. Достаточно прочесть “Балладу об ученом”, посвященную Нобелевскому лауреату Л.В.Канторовичу, или посвящения докторам С.А.Айвазяну, К.А.Багриновскому, В.А.Волконскому, К.Р.Гофману и др., чтобы убедиться в истинности этого вывода. Не усомнится в нем и академик С.С.Шаталин, получивший напутствие от коллектива в таком виде:

Труд заводской и труд колхозных пашен

Относим мы к понятию затрат,

Но не важны затраты людям нашим,

А важен им конечный результат.

И мы идем от угля и от стали

К пансионатам, баням и кино,

Где Станислав Сергеевич Шаталин

Обосновался прочно и давно.

Летя на крыльях Комплексной программы,

В двухтыща сотый пробивает путь,

Соизмеряя койку с килограммом,

И про рубли, Шаталин, не забудь.

Не дай нам бог, чтоб не раскрылись дали

Прогнозов смелых долгожданный взлет.

Тогда вконец расстроится Шаталин

И весь отдел по матери пошлет (с. 32).

Другой вывод заключается в том, что уникальный сборник работ, несомненно, четко очертил границы столь специфичной группы, как коллектив академических экономистов. Если эта группа доказала, что имеет солидные традиции, то члены этой группы, естественно, наслаждаются общением и с удовольствием используют все символы, указывающие на принадлежность к ней. Идентичность легко достигается ими при помощи профессионального жаргона, шуток, афоризмов — символов, часто несравнимых и шокирующих окружающую публику. Легко понимаемые шутки служат не только взаимодействию внутри группы, но и, разумеется, отделяют последнюю от других. По–видимому, вне собственной культурной матрицы многие опубликованные шутки, анекдоты, нелепицы и проч. юмористические элементы в значительной мере потеряли бы свой смысл. Но все же сам факт объединения столь значимого для науки коллектива не только на базе профессиональных интересов, но и общностью чувств, представляет собой предмет острой зависти со стороны социологов, работающих всего в нескольких сотнях метров от стекляшки с наклеенным сверху листом Мебиуса.
Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология