Адорно Т. Исследование авторитарной личности

ОГЛАВЛЕНИЕ

Типы и синдромы

2. Конвенциональный синдром

Этот синдром олицетворяет стереотип, который хотя и несет отпечаток внешнего мира, но интегрирован в структуру характера как существенная составная часть общего конформизма. Женщины подчеркивают ценность чистоты и женственности, мужчинам прежде всего важно быть "настоящим" мужчиной. Согласие с господствующими воззрениями здесь важнее, чем собственное недовольство. Мышление движется в застывших категориях групп "своих" и "чужих". Предрассудок не выполняет решающей функции в психологическом бюджете отдельного индивида; он лишь облегчает идентификацию с группой, к которой он относится или к которой он хотел бы принадлежать. Конвенциональные типы более полны предрассудками в собственном смысле слова; они перенимают привычные предрассудки других, не перепроверив их. Их предрассудок является "само собой разумеющимся", вероятно, они предвосхищают его, даже не осознавая этого. Только в определенных условиях он будет четко сформулирован. Между предрассудком и опытом имеется некое противоречие;
их предрассудок не рационален, поскольку он имеет мало общего с собственными заботами. Кроме того, по крайней мере внешне, он выражается не особенно открыто, так как вследствие безоговорочного признания ценностей цивилизации и "приличия сильные импульсы отсутствуют".
Хотя этот синдром включает в себя "хорошо воспитанного" антисемита, он ни в коем случае не ограничивается высшими слоями общества.
Для того чтобы подтвердить это утверждение и в качестве примера синдрома в целом, цитируем высказывания опрашиваемого лица под номером 5057, тридцатилетнего сварщика "с чрезвычайно приятными манерами", случай которого интерпретирующий обобщает следующим образом:
Он воплощает поведение, которое довольно часто встречается среди квалифицированных рабочих. Он не злоблив, и не желает использовать других. Он в манере, свойственной конвенциональному антисемиту, лишь отражает предрассудки своей группы.
Он вроде бы и принимает свою собственную ситуацию, однако на самом деле он занят решением вопроса собственного статуса, что следует из описания его отношения к своей профессии:
Опрошенному нравится его работа. Он не высказывает никаких возражений против своей работы в настоящее время. С самого начала
278

становится ясно, что он рассматривает себя как квалифицированного рабочего и видит в сварке возможность для творческой и конструктивной деятельности. Он сделал лишь одно ограничение, а именно, что сварка, конечно, не относится к профессиям служащих; это грязная работа и не совсем безопасная. Его удовлетворение данной работой далее подтверждается заявлением в анкете, что он даже при свободном выборе профессии предпочел бы эту работу, но только, может быть, на более высокой ступени - в качестве инженера-сварщика.
Свои профессиональные прогнозы он оценивает оптимистично и в то же время реалистично, и не обнаруживает никакой неуверенности. Его конвенционализм направлен против "крайностей" вообще. Так,
он выбрал христианскую религию, так как она "является более умеренной, чем большинство других. Религия должна удерживать людей от всех излишеств, таких как пьянство, азартные игры или другие распутства". Он никогда не отрекался от того, чему учил его дед, и никогда ему на ум не приходили сомнения в религии.
Типичными для общего мировоззрения данного опрашиваемого являются следующие данные из его анкеты:
На проективный вопрос, "Какие настроения или чувства являются для вас самыми неприятными и мешают вам больше всего?" он упоминает:
"Беспорядок дома или в моем ближайшем окружении" и "разрушение собственности". Ему трудно подавить желание сказать "людям, где у них непорядок". В качестве ответа на вопрос: "Что может свести человека с ума?", он говорит: "Заботы - человек должен уметь владеть духом и телом".
Будучи в общем умеренным, по-видимому, "великодушным" и широко мыслящим, он занимает место в верхней части на Д-шкале. Его враждебность по отношению к меньшинствам выражается в разделении людей на свою и чужую группы: "соприкосновений" с чужой группой он не имеет или не хочет иметь, но проецирует на них собственную схему поведения и подчеркивает ее "связь". Эта враждебность подавляется его общим конформизмом и выражением уважения к "нашей государственной форме". В его убежденности, что свойства чужой группы неизменны, проявляется некоторая ригидность его конвенционализма. Если он встречает людей, которые отклоняются от схемы, он испытывает неудобства и, по-видимому, попадает в конфликтные ситуации, которые скорее повышают его враждебность, чем снижают. По отношению к неграм его предубеждение увеличивается до горячности; вероятно, здесь особенно ясна разделительная линия между своей и чужой группами. Ниже приводим его замечания по отношению к другим меньшинствам:
279

Самой большой проблемой меньшинств, по мнению опрошенного, являются сейчас американцы японского происхождения, "так как они возвращаются". Он считает, что их нужно во всем ограничивать, а их родителей - депортировать. Что же касается их качеств, то он говорит:
"У меня не было никаких личных контактов, кроме как в школе, где они старались быть хорошими учениками. Лично у меня нет к ним никакой неприязни".
Когда его спросили о "еврейской проблеме", он заявил: "Конечно, они держатся вместе. Они взаимно поддерживают друг друга в большей степени, чем протестанты". Он, однако, не хочет, чтобы их преследовали, только потому, что они евреи. Еврей имеет такое же право на свободу в США, как и любой другой. После этого следует высказывание: "Меня раздражает, что они приезжают сюда в таком большом количестве. Я за то, чтобы больше не принимать еврейских переселенцев".
Его неприязнь к евреям основана прежде всего на их отличии, их своеобразии - они не совпадают с его обычным идеалом собственной группы. Но он дифференцирует евреев по степени их ассимиляции:
Опрашиваемый может определить евреев по их вьющимся волосам, ярко выраженным чертам лица, большому носу, иногда по толстым губам. О "еврейских признаках" он говорит, что есть различные типы евреев, так же как есть различные признаки не евреев. Он говорил о евреях", как о евреях из Океанского парка, и о "лучших" евреях из Беверли Хиллз.
По поводу отношения между стереотипом и опытом:
"С ними у меня всегда были очень хорошие личные отношения. Когда я руководил бензоколонкой в Беверли Хиллз, то достаточно часто имел с ними дело, но не могу вспомнить никаких неприятных случаев с ними. Весь мой опыт действительно был скорее приятным." Далее опрошенный рассказывает свой случай с евреем-владельцем гастронома в Океанском парке. Ему тогда было 8-10 лет, и он продавал в этом районе газеты. Как-то он зашел в этот магазин, чтобы продать владельцу журнал. Ожидая, пока владелец обратит на него внимание, он увидел великолепный кофейный пирог, который он охотно бы съел. Мужчина купил журнал и заметил жаждущий взгляд мальчика. Вероятно он подумал, что у мальчика нет достаточно денег, чтобы купить пирог, и он вынул его из витрины, положил в пакет и отдал мальчику. Из рассказа ясно, что этот жест одновременно и унизил и обрадовал мальчика. Он вспоминает о том, как смутился, так как мужчина, вероятно подумал, что он "беден и голоден".
Он считает, что есть "хорошие" и "плохие" евреи, в такой же мере как есть "хорошие" и "плохие" не евреи. Однако евреи как целое никогда не изменятся, так как они "тесно держатся друг друга и придерживаются своих религиозных идеалов. Но они могли бы по крайней мере улучшить мнение людей о себе, если бы они небыли такими жадными".,, Он позволил бы тем, кто уже в стране, остаться здесь, но при этом он добавляет, что
280

"конечно, евреям нужно позволить возвратиться в Палестину". Далее он говорит: "Я бы не опечалился, если бы они ушли", систему квот в школе он одобряет, но предлагает также и альтернативу: "создать отдельные школы для евреев".

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология