Брокгауз и Эфрон. Энциклопедия

ОГЛАВЛЕНИЕ

Москва

Первопрестольная столица России.

Первое летописное слово о М. относится к 1147 г., когда суздальский князь Юрий Долгорукий в этой своей вотчинной усадьбе давал сильный обед-пир своему союзнику и другу северскому князю Святославу Ольговичу ("Приди ко мне брате в М."). Однако, начало поселения на этом месте относится к более далеким временам и засвидетельствовано находками курганных вещей в самом Кремле и арабских монет половины IX в. вблизи Кремля, на месте храма Спасителя. Древнейшее поселение должно было возникнуть здесь еще в те времена, когда впервые начались торговые и промысловые сношения между севером и югом русской равнины. Моск. место лежало на перепутье от балтийской Двины и Немана, а также от верхнего Днепра к болгарской Волге и к Дону. Прямая дорога от Балтийского запада к Волге направлялась долинами рек М. и Клязьмы - и вот здесь, на перевале из М.-реки в Клязьму, по рекам Восходне и Яузе, и основалось поселение первоначальной М. По-видимому, в первое время М. хотела основаться у р. Восходни, где рассеяны многочисленные памятники древнего жительства - курганы. Когда в суздальской области Андрей Боголюбский основал княжество Владимирское, то моск. княжеская усадьба тотчас же построилась городом (в 1156 г.), т.е. была обнесена крепкими деревянными стенами и населена отрядом княжеской дружины, несомненно с целями защиты Владимирского княжества от западных соседей. М., таким образом, явилась передовым пригородом Владимира, этой новой столицы Суздальской земли. Видимо, что небольшой городок М. и в то время уже богател и приобретал значение в междукняжеских отношениях, так что с небольшим через 50 лет после его постройки явилась со стороны князей попытка основаться в нем особым княжеством. В 1213 г. в нем засел было на княжение брат вел. кн. Юрия Всеволодовича, Владимир, но был вскоре выпровожен на княжение в южный Переяславль. В татарское Батыево нашествие 1238 г. М. разграблена и сожжена, причем упомянуты "церкви, монастыри, села". В городе в то время находился малолетний сын вел. кн. Юрия Всеволодовича, Владимир, с воеводою - а это служит указанием, что в М. тогда существовал особый княжеский стол.

По смерти вел. кн. Ярослава Всеволодовича (1246 г.), по его разделу городов Суздальского княжества между сыновьями, М. досталась его сыну Михаилу, прозванием Храброму. В 1249 г. он был убит в битве с Литвою на р. Поротве, т.е. на границе своего Моск. княжества. Кому после него досталась М. - неизвестно. По всему вероятию, она оставалась во владении вел. князя и с великим княжением в 1252 г. перешла к Александру Невскому. Последний перед своей кончиною посадил княжить в М. своего младшего сына, двухлетнего Даниила Александровича, который в начале состоял под опекою тверского князя Ярослава Ярославича. По смерти Ярослава в 1271 г., десятилетний моск. князь Даниил стал княжить самостоятельно и независимо ни от какой опеки. Отсюда и началось вотчинное княжение Московское. Даниил мирно прокняжил в М. 33 года. Он умер в 1303 г., оставив после себя пятерых сыновей, из которых старшим был знаменитый Юрий, а четвертым - еще более знаменитый Иван Калита. Моск. вотчина в последний год жизни Даниила значительно увеличилась присоединением к ней Переяславля, по духовному завещанию переяславского князя-вотчинника, племянника Даниила, Ивана Дмитриевича. Из-за этой вотчины и прежде были большие споры между князьями, а теперь остался очень недовольным тверской князь Михаил, старавшийся захватить Переяславль к своему княжеству. Отсюда и начинается раздор между Тверью и М.; не по вине М., но по насилию Твери. Переяславцы тянули к М.; когда умер Даниил, они схватились за его сына Юрия и не выпустили его даже на похороны отца. Новгородцы, недовольные Тверью, также выставили против ее надежного борца, моск. Юрия Данииловича, самого энергичного и деятельного из всех тогдашних низовых князей. Михаил тверской был позван в Орду на суд и там выдан головою моск. Юрию и казнен. Юрий получил ярлык на великое княжение и тем самым возвеличил свой небольшой город до значения великокняжеской столицы, проложив путь на великое княжение своему брату Ивану Калите. По смерти Юрия, великое княжение было отдано сыну тверского князя, Александру Михайловичу. Избиение в Твери татар, с их воеводою Щелканом, сделало Тверь, в глазах Орды, дерзким бунтовщиком, которого следовало наказать потатарски. На всю Русь надвигалась страшная гроза; хан высылал 50 тысяч войска. Опасаясь за себя, как и за всю землю, московский Иван поспешил в Орду и наклонил неизбежный удар исключительно только на Тверское княжество. Великокняжеский стол был отдан московскому Ивану. За благочестие этого князя полюбил его и митрополит Петр и поселился, под его охраною, в М. Это было важнейшее приобретение для небольшого города М. С этого времени Москва стала престольным городом духовной власти, средоточием церковных религиозных нужд для всего народа. Она привлекла к себе боярские дружины, а потом гостей сурожан (сурожский и кадинский итальянский торг) и суконников (зап.-европейский торг), поселение которых в городе было столько же важно для его развития, как и поселение боярских дружин. С того времени (с половины XIV стол.) М. становится средоточием всенародного торга.

Еще с конца XIII ст., когда южным приморским торгом овладели генуэзцы и основали большой торг в устье Дона (в Тане), направление торговых путей в русской равнине совсем изменилось. Древний Корсун совсем упал, а за ним и Киев. Движение торга переместилось с Днепра на Дон, куда от торгового новгородского севера путь шел через М. Вот почему в М. на жительстве появились и итальянцы, в лице, напр., колокольного мастера, родом римлянина, а затем и гостей сурожан, основавших в городе свой сурожский торговый ряд. Спустя 50 лет от утверждения за М. великого княжения, М., при помощи всего потянувшего к ней земства, на Куликовом поле дает могущественный отпор татарскому владычеству и тем приобретает еще больше значения и силы в народных умах. Проходит еще 50 лет - и имя М. разносится с большим почетом и на западе Европы, в особенности у вост. христиан, увидевших в ней непоколебимую защитницу православия и после падения второго Рима заговоривших о ней как о могущественном третьем Риме, способном крепко охранять вост. христианство. Проходят новые 50 лет - и Москва является уже величавым, блистательным государством, причем очень грозные некогда татарские цепи спадают сами собою; падают независимые области - Тверь, Вятка; падает и Великий Новгород. Именем М. стала прозываться и вся русская земля, пришедшая с этим именем и на европейское политическое торжище. Вот почему и в народном сознании М. приобрела значение родной матери: М. всем городам мать, говорит поговорка.

Местоположение г. Москвы разнообразно и живописно; иноземцы еще в XVI и XVII ст. приходили от нее в восторг и сравнивали М. с Иерусалимом, т.е. с идеальным образцом красивого города. Московские холмы и горы подавали повод рассуждать о семи холмах, на которых, будто бы, расположен город и сближать топографию М. с далеким Царьградом и далеким Римом. Однако, в сущности, город расположен на ровной местности, изрытой только потоками рек и речек, сопровождаемых или высокими гористыми, или низменными луговыми берегами и более или менее широкими долинами. Средоточие Москвы - Кремль - представляется горою только в отношении к дуговой низине Замоскворечья и т.п. Ровная местность города бежит к Кремлю с С от Дмитровской и Троицкой дорог (от Бутырской и Троицкой застав). Оттуда же с С, от боровой лесистой местности, в Москву-реку текут и ее притоки: посредине скрытая теперь под сводами Неглинная, на В от ее Яуза - и на З - Пресня. Эти потоки и распределяют в городе упомянутые взгорья и низины-долины. Главная, так сказать, становая ровная площадь направляется от Крестовской Троицкой заставы, сначала по течению рч. Напрудной (Самотека), а потом по Неглинной, проходит Мещанскими улицами сквозь Сухареву башню, идет по Сретенке и Лубянке (древним Кучковым полем) и вступает между Никольскими (Владимирскими) и Ильинскими воротами в Китай-город, а между Спасскими и Никольскими воротами - в Кремль, в котором, поворачивая немного к ЮЗ, образует, при впадении в Москву-р. Неглинной, Боровицкий мыс, крутой, некогда острый рог, серединную точку М. и древнейшее ее городище. Таким образом северный отдел города представляет самую возвышенную его часть, высшая точка которой (751/2 саж. над уровнем Балтийского моря и 24 саж. над уровнем реки Москвы) в черте городского вала, лежит у Бутырской заставы. Постепенно понижаясь эта высота в сев. части Кремля падает до 16 саж., а в южной его части, на краю срытой горы равняется 13 саж.

Древняя топография города имела иной вид и представляла больше живописности, чем теперь, когда под булыжною мостовою везде исчезли сохраняемые только в именах церковных урочищ поля, полянки и всполья, пески, грязи и глинища, мхи, ольхи, даже дебри или дерби, кулижки, т.е. болотные места и самые болота, кочки, лужники, вражки-овраги, ендовы-рвы, горки, могилицы и т.п., а также боры и великое множество садов и прудов. Все это придавало древней М. тип чисто сельский, деревенский; на самом деле во всем своем составе она представляла совокупность сел и деревень, раскинутых не только по окраинам, но и в пределах городских валов и стен. Разнообразие местоположения и особая красота многих частей города зависит главн. образом от М.-р. Она подходит к городу с зап. стороны и в самом городе делает два извива, переменяя в трех местах нагорную сторону на широкие низины. Вступая в город при урочище Трех Гор, она быстро поворачивает от Дорогомилова (ныне Бородинского) моста прямо на Ю, образуя высокий гористый берег по левой стороне своего течения, который при устье реки Сетуна, у Девичьего монастыря, упадает в дуговую местность Девичьего поля. Отсюда, с поворотом течения на Восток, высокий нагорный берег переходит на правую сторону, образуя знаменитые Воробьевы горы. Далее, с поворотом течения к С, нагорный берег правой стороны, постепенно понижаясь, оканчивается близ Крымского брода (ныне моста) и переходит опять на левую сторону, оставляя на правой стороне широкую дуговую низину Замоскворечья. Левою стороною нагорный берег постепенно возвышается до Кремлевской горы, откуда, с поворотом течения на Ю, устроив не малую луговину при устье Яузы (воспитательный дом), продолжает гористые возвышения, крутицы, по Заяузью до выхода реки из города, с поворотом к З, у Данилова м-ря, после чего течение реки направляется уже на Ю и В. Вся местность, на которой расположен обширный город, представляла с древнего времени столько выгодных для поселения условий, что постоянно привлекала со всех сторон новых поселенцев, крепко державшихся за свои гнезда, несмотря на великие бедствия и опустошения от татар и от пожаров. После каждого из таких бедствий население быстро скучивалось и вновь обстроивалось. Один из иностранных путешественников, Павел Иовий, еще в первой четверти XVI стол., отмечая выгодное положение города, писал следующее: "М., по выгодному положению своему преимущественно перед всеми другими городами, заслуживает быть столицею ибо мудрым основателем своим построена в самой населенной стране в средине государства, ограждена реками, креплена замком и, по мнению многих, никогда не потеряет первенства свого".

Первоначально город иди вернее, городок Москва занимал в своих стенах не очень широкое пространство, по всему вероятию только одну треть теперешнего Кремля. Он был расположен на высоком крутом берегу Москвы-реки, при впадении в нее речки Неглинной, у теперешних Боровицких ворот Кремля, название которых свидетельствует, что здесь существовал сплошной бор. Это подтверждает также и древний храм Спаса, что на Бору, построенный возле княжеского двора. По-видимому, город стал застраиваться и распространяться со времени поселения в нем митрополита Петра, жившего вначале близко Боровицких ворот, у церкви Рождества Иоанна Предтечи, а потом перешедшего на новое место, где, на городской площади, заложил в 1326 г. первую соборную каменную церковь во имя Успения Богородицы (ныне Успенский собор). С вероятностью можно полагать, что это место было серединою тогдашнего города. Усердным строителем и устроителем города явился вел. кн. Иван Данилович Калита. Кроме собора, он построил еще несколько каменных же церквей: в 1329 г. црк. во имя Иоанна Лествичника (ныне Иван Великий); в 1330 г. црк. монастырскую Спаса на Бору; в 1332 г. црк. Михаила Архангела (ныне Архангельский соб.). В 1339 г. он укрепил город дубовыми стенами, окружность которых с западной и южной стороны проходила по высоким берегам Неглинной и М.-реки, а ж В простиралась не дальше стен теперешнего Вознесенского монастыря, у которых находился (как оказалось при раскопках) глубокий ров, уходивший к М.-реке, возле воздвигаемого ныне памятника имп. Александру II. Сын Калиты, Симеон Гордый, продолжал дело отца. Все построенные упомянутые церкви он украсил (1344-1346) стенным иконописанием; которое исполняли художники-греки, вызванные в М. новым митрополитом, греком Феогностом, а также их ученики, русские мастера. Иконописная школа в М. впоследствии так прославилась, что работы ее учеников (Андрея Рублева и др.) и в половине XVI ст. ставились в образец художественного иконного письма. Вместе с тем было положено начало и колокольному литью, мастером которого был некто Бориско, происхождением, по преданию, римлянин, в 1346 г. сливший три колокола больших и два малых. Если это был на самом деле римлянин, то его пребывание в М. может служит свидетельством, что в то время уже существовала в городе хотя бы и небольшая колония итальянцев, вместе с Феогностовыми греками полагавших начало развитию в городе необходимых для церкви художеств. Это объясняет также, почему в конце XV ст. М. переполнилась итальянскими художниками.

Кроме Кремля или Кремника, как он обозначается уже в 1331 г., в состав города входили Посад и Заречье. Под именем посада в собственном смысле разумелось первичное поселение Китай-города, которое вначале гнездилось у торгового пристанища на низменном берегу М.-реки, под горою самого Кремля и ниже по течению реки, где теперешний Москворецкий мост и Зарядье. Здесь доселе стоит црк. Никола Мокрый, что обозначает не мокрую болотистую местность, а посвящение храма во имя св. Николая, покровителя плавающих (во многих старых городах, в Ярославле, во Владимире и др. существуют также храмы Николы Мокрого, стоящие на берегу реки, у пристанища плавающих). Вдоль пристанища по течению реки, мимо Николы Мокрого, проходила Великая улица, от которой, по направлению с низины в гору, параллельно стенам Кремля, расположились рядами или улицами торговые места и давки, впоследствии образовавшие обширное моск. торжище или Торг (позже Китайгород). "Трудно вообразить", говорит очевидец (Маскевич) начала XVII ст., "какое множество там лавок, коих считается до 40 тыс.; какой везде порядок, ибо для каждого рода товаров, для каждого ремесла, самого ничтожного, существует особый ряд лавок". С того же времени мало-помалу заселялся против Пристанища и другой берег реки, Замоскворечье. Остальное пространство теперешнего города было занято слободами и селами княжескими, боярскими, монастырскими. Вокруг Кремля-города, на возвышенностях Занеглименья, с первых времен М. стояли упоминаемые еще в Батыево нашествие, монастыри, расположенные у больших дорог, превратившихся потом в большие улицы. Монастыри, частью упраздненные - Воздвиженский, Никитский, Воскресенский, Георгиевский, в Китае Старый Никольский, Ильинский - окружали Кремль как бы венцом, находясь почти в равном расстоянии от него. Такое расположение древних обителей показывало, что по всем дорогам к Кремлю происходило значительное передвижение населения, от благочестия которого монастыри и получали свое пропитание. Первоначальные, может быть сосновые стены города были неприступны еще и до постройки Калитою дубовых стен. В первые годы XIV ст. тверской князь два раза подходил к этим стенам и не мог их взять. Дубовые стены, построенные после 10-летней земной тишины и покоя, обозначили, что М. достаточно окрепла в своей великокняжеской силе. Когда Дмитрий Донской начинает приводить других князей под свою волю, и эта политика угрожает опасностью со стороны Твери и Орды, город, вместе прежних дубовых, строит стены белокаменные; начинается история Каменной М. Иван III как бы оканчивает дело своего родоначальника Ивана Калиты и употребляет все средства и необычайную горячность, чтобы устроить и перестроить город на славу. Целые 25 лет и больше происходили беспрерывные строительные работы, начатые с постройки, как было и при Калите, Успенского собора, но в более обширных размерах (1471-78). Затем следовала постройка стен, башен, ворот, государева дворца, а также других соборов и церквей, сооружение которых продолжалось и при Василии Ивановиче. Государев-город или Город-государь всей земли в это время становился еще более сильным средоточием народной жизни, привлекавшим к себе население со всех концов Руси, в особенности для торговли, промышленности и всякого рода службы государю и государству, Первичный посад города в это время становится уже Великим посадом, так именуясь в отличие от распространившихся в других частях местности малых посадов. Исполненный торга и промысла, а следовательно и большого богатства обитателей, он требует также каменной защиты и в 1535-38 гг. обносится кирпичною стеною отчего прозывается Красною стеною и вместе с тем Китай-городом. В свою очередь и малые посады, и слободы быстро накопляют население и широко застраиваются хотя и деревянными, но многочисленными домами, потребовавшими также городской ограды. Сначала она насыпается земляным валом, почему город и зовется Земляным, а потом, в 1586-93 гг., также выстраивается из белого камня: отсюда прозвание Белого города и Белого царева-города - царева, быть может, потому, что здесь поселялось по преимуществу служилое дворянское сословие. В то же время (1591-92) и все подгородные посады, слободы и села обносятся деревянными стенами, с башнями и воротами, очень красивыми по отзыву очевидцев. Этот Деревянный город (ныне Земляной вал) прозывался иначе Скородомом или Скородумом, или от скорой постройки домов, простых изб, или от скоро задуманной постройки самых стен, что вероятнее, так как их постройка была исполнена с поспешностью для защиты окраин города, в виду ожидавшегося нашествия крымского хана Эти стены вполне закончили городское очертание древней М. Деревянные стены в московскую разруху, во время смуты, сгорели. Царь Михаил в 1637-40 гг. по их черте насыпал земляной вал, прозванный Земляным городом и укрепленный острогом, т.е. бревенчатою стеною вроде тына.

Иноземцы в XVI и XVII ст. о пространстве города судили различно. Англичанам М. казалась величиною с Лондон (1553), а Флетчер (1558) говорит, что она даже больше Лондона. Иные (1517) сказывали, что она вдвое больше Флоренции и Богемской Праги; другие (Маржерет) предполагали, что деревянные стены М. длиннее парижских. Более точные показания определяли окружность города в 15 в., что почти совпадало с действительною мерою, которую теперь считают в 141/2 в. Во второй половине XVII ст. Мейерберг, вероятно по словам самих москвичей, насчитывал в окружности М. 38 в., несомненно включая сюда и все лежавшие за чертою Земляного города слободы и села, что опять приближалось к действительной мере: в теперешней черте так наз. КамерКоллежского вала считается около 35 в. По измерениям, произведенным в 1701 году, когда все стены и валы были еще целы, окружность Кремля составляла слишком 1055 саж., окружность стен Китая - 1205 саж., окружность Белого города 4463 саж. слишком, окружность Земляного вала - 7026 сажен; общая длина всех ограждений составляла 13781 сажен. Нынешнее измерение, по линиям бывших и существующих стен, не совпадает с приведенными показаниями. Вокруг Кремля теперь считают 21/4 вер., вокруг бывшего Белого города, по черте бульваров - только 63/4 в. Эта убыль происходит от того, что стены Белого города направлялись не по одной черте теперешних бульваров, но простирались, напр., и по берегу М.-р., от Пречистенских ворот до Кремля. В черте Земляного города, ныне Садовой, городское пространство имеет совсем круглую форму. В черте Камер-Коллежского вала оно представляет несколько ромбическую фигуру, самое большое протяжение которой направляется от ЮЗ к СВ, от Девичьего монастыря до церкви Петра и Павла в Преображенском, на 111/2 в. и 131/2 в., если счет вести от застав. Поперечное протяжение ромба направляется от СЗ к ЮВ, от Бутырской заставы до Симонова монастыря, и составляет около 91/2 в. В самом узком месте, между Дорогомиловскою и Покровскою заставами, длина М. составляет более 61/2 в. От средины Кремля (Иван Великий) до самой дальней заставы, Преображенской - 71/2 вер., до самой близкой, Тверской - 31/2 вер. В городе числится 197 улиц, 600 переулков, в том числе 39 тупиков, и 230 разных мелких проездов, что все вместе составляет протяжение слишком в 379 вер. Улицы идут главным образом от центра к окружности города, а переулки, соединяя улицы, направляются по окружности; план города представляет своего рода паутину, в которой отыскивание дома значительно облегчается только приходскими церквами; без указания прихода иногда очень затруднительно находит обывателя. Река-М., в пределах городского вала, протекает 161/2 в., а вместе с местностями, находящимися за валом (у Воробьевых гор) - около 20 в., с падением в черте города около 2 саж.

О первоначальной населенности гор. можно судить по известиям о пожарах, которые опустошали М. чуть не каждый 5-10 лет. Очень частые пожары происходили именно в те годы, когда в М. замечалось особо деятельная политическая жизнь. При Иване Калите в течение 15 лет случилось четыре больших пожара, чему удивлялся летописец. Часты и сильны были пожары и при Иване III, во время перестройки Кремля. Видимо, что обиженные и озлобленные люди выжигали ненавистную им М. Летописцы в этих случаях упоминают большею частью только сгоревших церквах. Во второй пожар при Калите, в 1337 г., в М. сгорело 18 церквей; в 1343 г., на третий год по смерти Калиты, сгорело 28 церквей. В 1354 г. в одном Кремле сгорело 13 црк. По числу церквей можно приблизительно судить и о числе дворов, и о числе жителей. В нашествие Тохтамыша (1382 г.), после пожара и разгрома, было похоронено 24 тыс. трупов. Через восемь лет после этого бедствия "на Посаде неколико тысяч дворов" сгорело, а затем еще через пять лет на том же Посаде опять сгорело несколько тысяч дворов". Иностранные писатели XVI и XVII ст. упоминают о сорока тысячах дворов, конечно основываясь на показаниях самих москвичей; но цифра 40 вообще имела как бы поговорочный смысл и потому не может быть принята за вероятную. Именем двора обозначались, притом, предметы весьма различные по объему. Двор посадский, состоявший из крестьянской избы со службами и помещавшийся на 25 кв. саж., и двор боярский со многими различными строениями, раскинутыми на 500-1000 и более кв. саж. - входили по имени в один разряд. Первые вполне точные цифры о количестве московских дворов относятся к 1701 г.; в Москве оказалось тогда всего 16358 (обывательских) дворов: в Кремле - 43 двора (кроме дворцовых), в Китае 272, в целом городе - 2532, в Земляном городе - 7394, за Земляным 6117. В круглых цифрах, духовенству принадлежало 1375 дворов, дворянству разных наименований 4500, дворцовым служащим 500, дьячеству 1400, богатым купцам-гостям 324, посадским слишком 6200, разных наименований ремесленникам и мастерам 460, военн. сословию 570, иноземцам 130, крепостным 670, городовым служителям 160, нищим 2. Довольно точные сведения не только о числе дворов, но и о числе квартир относятся к 1754-1765 гг., причем это число более или менее значительно изменялось даже помесячно. Так, в 1764 г., в январе состояло дворов 13184 и в них покоев (комнат или квартир?) 31231; в июле того же года числилось дворов 13181, покоев 31317; в августе дворов 12431, покоев 31379, в декабре дворов 12477, покоев 32255. Такое быстрое изменение цифр происходило больше всего по случаю пожаров, а частью и от разбора обветшавших строений и постройки новых.

Основной характер старой московской жизни заключался в том, чтобы каждому двору жить независимым особняком, иметь все свое - и сад, и огород, и пруд, а следов., и баню. Уже после всяких реформ, в половине XVIII ст., в М. существовали еще 1491 баня на частных дворах, в том числе в самом Кремле - восемь, в Китае - 31. В 1770 г. перед моровою язвою обывательских дворов состояло 12538; в 1780 г. их числилось только 8884, а покоев - 35364. В 1784 г. число домов уменьшилось до 8426, а число покоев увеличилось до 50424. Это показывает, что со второй половины XVIII ст. М. стала перестраиваться в новом направлении: вместо малых домов, в роде крестьянских изб, теперь началась постройка больших зданий и домов поместительных, именно для зажиточных дворянских семейств, так как в это время М. все более и более становилась столицею российского дворянства. Перед нашествием неприятеля в 1812 г. обывательских домов числилось 8771, казенных и общественных зданий 387. В Московский пожар (1812) сгорело первых 6341, вторых 191. Всех домов до нашествия было каменных 2567, деревянных 6591.

Каменные жилые здания впервые начал строить в М. митрополит Иона, заложивший на своем дворе полату в 1450 г. В 1473 г. митрополит Геронтий поставил у того же двора ворота кирпичные, в 1474 г. - другую полату, тоже кирпичную, на белокаменных подклетах. Из светских лиц раньше всего начали строить себе каменные жилища гости-купцы; первым выстроил себе, в 1470 г., кирпичные палаты некто Таракан, у Спасских ворот, у городовой стены. Потом такие же полаты стали строить и бояре. В 1485 г. выстроил себе кирпичную полату и ворота на своем дворе Дм. Вл. Ховрин, в 1486 г. построил себе кирпичные полаты его старший брат Иван Голова-Ховрин, а также и Вас. Фед. Образец-Хабаров. Наконец, и сам государь порешил выстроить себе дворец, тоже кирпичный, на белокаменном основании; постройка его началась с 1492 г., но большие приемные полаты дворца сооружались еще прежде, в 1489-1491 гг. Казалось бы, что с этого времени каменные, или, как их стали называть, полатные постройки должны были распространиться по городу в значительной степени; но это дело подвигалось очень туго и деревянное коснение охватывало весь город по прежнему. По-видимому, каменные здания представлялись москвичам чем то в роде тюрем. Доморощенные строители, недалекие в познаниях и опытности по этой части, сооружали толстые стены, тяжелые своды, иногда с железными связями, и такое помещение походило больше на тюрьму или на погреб, чем на жилье. Поэтому москвичи если и строили подобные полаты, то с одною только целью - чтобы на каменном основании выстроить более высокие деревянные хоромы, употребляя это основание, как подклетный этаж, для разных служебных помещений своего хозяйства. Так поступали и в государевом дворце. Не только в XVI, но даже и в XVII ст. подобных каменных подать едва ли можно было насчитать в М. сотнюдругую. Мостовые, да и то только по большим улицам, были бревенчатые или из байдашных досок, весьма способствовавшие распространению пожаров. Только к концу ХVII ст. стала распространяться мысль, что городу необходимо строиться из кирпича. В октябре 1681 г. последовал государев указ, повелевавший безопаснее устраивать на полатном строении кровли, а по большим улицам и у городовых стен Китая и Белого города вместо погоревших хоромы строить неотменно каменные, причем разрешено кирпич отпускать из казны по полтора рубля за 1000, с рассрочкою уплаты на 10 лет. Кому не в мочь было строить каменное, тем повелено по улицам строить стенки каменные, род брантмауров. В сентябре 1685 г. этот указ был повторен, со строгим приказанием на полатном каменном строении "деревянного хоромного строения отнюдь никому не делать, а кто сделает какие хоромы или чердаки (терема) высокие, и у тех то строение велеть сломать". Тот же указ присовокуплял любопытную заметку: "у которых дворы ныне погорели и они б на дворах своих делали каменное строение безо всякого переводу (остановки), не опасаясь за то ничьих переговоров и попреку". Стало быть общее мнение почему-то осуждало такие постройки. Однако, указы, по московскому обыкновению, не исполнялись, главным образом по той причине, что не существовало никакой правильной административной организации по этому предмету. Решительные и крутые меры со стороны Петра также не привели к желанной цели, потому что в то же время начал сооружаться новый столичный город С.-Петербург. Для того, чтобы Петербург не встречал недостатка в мастерах каменного дела и простых каменщиках, в 1714 г. последовало строгое запрещение строить каменные дома и всякое каменное строение не только в Москве, но и во всем государстве, что продолжалось до 1728 г. Деревянная, деревенская М. по прежнему осталась в своем характере. По прежнему хоромы ее богатых людей удалялись от улиц в глубину широких дворов, выступая на улицу и даже на средину улицы только своими служебными постройками, в роде конюшен, сараев, погребов и т.п. Петр строго повелевал строиться линейно по направлению улицы, как строились в других европейских государствах; но переделать одряхлевший город на новый европейский лад не было никакой возможности. Еще в 1763 г., спустя слишком полстолетия после Петровских забот и хлопот, правительство отзывалось о М., что "по древности строения своего она и по ныне в надлежащий порядок не пришла и от того беспорядочного и тесного деревянного строения, от частых пожаров в большее разорение живущих вводит". Только "пожар 12 года способствовал ей много к украшенью" и к более основательному порядку.

Архитектурная самобытность старой М. мало-помалу стала исчезать со времени Петровских преобразований: начались бесконечные, иногда не совсем разумные заимствования строительных образцов у Западной Европы, сначала у голландцев, потом у французов и итальянцев. Многому научил русских строителей известный архитектор Растрелли. Время имп. Александра I отличалось раболепным употреблением колонн в фасаде даже у малых деревянных зданий. При имп. Александре II, среди замечательного разнообразия архитектурных мотивов и стилей, явилась наклонность и к воспроизведению форм древнерусского зодчества, что с заметным успехом происходит и в настоящее время, и есть уже памятники (напр. верхние торговые ряды), заслуживающие особого внимания по талантливому сочетанию старинных форм. В каменных постройках прежняя М. не любила высоких зданий и выше третьего этажа не строилась; но в последние десятилетия появившийся на сцену капитал двинул эту высоту на 5 и даже на 6 этажей и постройкою громадных и нескладных Кокоревских корпусов обезобразил прекрасный вид из Кремля на Замоскворечье. Сохраняя в своем строительном устройстве черты глубокой русской древности, старая М. и в личном составе своего населения являлась таким же памятником далекой старины. Известно, что древний русский город строился главным образом для дружины и самою дружиною, как скоро она собиралась на удобном или безопасном месте для защиты своего княжества и своих волостей. Очень вероятно, что первыми боярами-дружинниками в М. были известные убийством Андрея Боголюбского Кучковичи; в то время М. прозывалась также и Кучковым. Один из Кучковичей назван прямо местным именем Кучковитин, следовательно обозначен жителем Кучкова - М., как и московитин. Можно сказать, что первые московские князья в течение целого столетия (1328-1428) держались на руках дружины, что московское крепкое единение создавалось и устраивалось по преимуществу заботами и трудами московской дружины. Когда исчезла политическая роль дружины, не могла исчезнуть ее бытовая роль, а потому город М. чуть не до наших дней в своем населении сохранял тип города дворянского. Не даром Карамзин почитал М. столицею российского дворянства. Из своих близких и далеких поместий оно обыкновенно съезжалось сюда на зиму в великом множестве, кто за делом, а больше всего для развлечений. Население города доходило зимою, как говорили современники, до 500 или 600 тыс., вместо летнего числа около 300 тыс. Каждый помещик имел свой двор, числом иногда более тысячи человек. Один из первых дружинников М., Родион Несторович, родоначальник Квашниных, переселяясь в М. к Ивану Калите, привел с собою 1700 чел. Обычай держать около себя многочисленную дворню сохранялся чуть не до половины настоящего столетия. В эпоху цветущего дворянского житья (1790-ые и 1800-ые гг.) крепостного люда в М. бывало столько, что каждый третий человек из обывателей был дворовый, а с крестьянами из троих обывателей двое оказывались крепостными. До 1812 г. из общего числа жителей 251131 чел. дворян и благородных числилось 14247, а дворовых людей 84880. - В 1830 г. из 35631 жит. числилось дворян 22394 и дворовых 70920, да помещичьих крестьян 43585. Статистика 1820-х годов заявляла, что "можно не затрудняясь указать в Москве много домов, в которых живут по целой сотне дворовых". С наступлением XIX столетия дворянский состав городского населения Москвы мало-помалу стал уступать свое преобладающее место сословию торговому и промышленному, купцам и мещанам, хотя в первые два десятилетия это и не было особенно заметно. С 1830-х годов Москва уже явно стала терять свой старинный дворянский характер и превращаться в город фабрик, заводов и разных других промысловых заведений, чему очень способствовали запретительные тарифы, начало которых восходит к 1811 г. Немаловажною силою в городской жизни и в развитии самого города купечество являлось еще с XIV в. В свой поход на Мамая Дмитрий Донской взял с собою 10 чел. гостей сурожан, которые, судя по именам, все были русские. Они торговали итальянским товаром, шелковыми и золотыми тканями и оставили по себе память особым торговым рядом под именем сурожского (теперь наз. Суровским). Суконники торговали сукнами, получаемыми из немецких земель. Как богатые люди, эти два отряда купцов принимали и в политических делах М. немалое участие. В 1469 г. сурожан посылали при полках на Казань, несомненно с торговыми целями. Развитие приказного управления, с непомерным взяточничеством, ослабило значение торговых людей и превратило их, ко времени преобразований Петра, в "неустроенную храмину". О способах и приемах старой моск. торговли иностранные писатели XVI и XVII ст. отзываются очень неодобрительно. Москвичи, по словам Герберштейна (1526 г.), почитались хитрее и лживее всех русских. Их торговые нравы развратили торговый народ в Новгороде и Пскове, когда эти области были покорены, тамошние коренные торговцы выселены в М. и в другие города, и на месте их засели именно москвичи.

Вообще европейцы предупреждали своих соотечественников, что с москвичами надо держать ухо востро. Торговый обман употреблялся со всех сторон, чужеземцы оскорблялись только тем, что обмануть русского было очень трудно. Приемы обманной торговли, описанные чужеземцами XVI и XVII ст., вместе со многими остатками старины, сохраняются по иным, мелким и небогатым углам московской торговли и до сих пор. Старое московское торговое сословие несло очень тяжелую и очень ответственную службу государству по финансовому ведомству, по статье всякого рода торговых сборов и денежных доходов. Представляя только разбогатевшую вершину тяглого посадского, собственно мужицкого населения, оно не пользовалось в дворянской среде, особенно в XVIII стол., почетом и уважением; лучшие его люди при первой возможности старались приобрести себе достоинство дворянина, оставляя торг и поступая в известный чиновный класс по табели о рангах. Здесь и скрывается причина, почему именитое купечество, не уважая свое купеческое достоинство и переходя в дворянство, без следа теряло свою родовую купеческую фирму, не только во внуках, но даже и сыновьях. Купеческие старинные заслуженные роды с радостью превращались в роды новозаписанных дворян. Оттого так редки в М. даже и столетние только купеческие фирмы.

В истории города очень видное место занимал и московский посад, под именем Черни, которая в опасных случаях, когда ослабевала или совсем отсутствовала предержащая власть, не раз становилась могучею силою, защищая от напасти свой излюбленный город, иногда не без своеволия и не без свирепых насилий. Так было при нашествии Тохтамыша в 1382 г.; так было в 1445 г., когда вел. кн. Василий Темный на суздальском побоище был взят татарами в плен; так было в 1480 г. при нашествии царя Ахмата, когда вел. кн. Иоанн III медлил доходом, а затем из похода возвратился в М. Посад так вознегодовал на это, что вел. князь побоялся даже остановиться в Кремле и проживал некоторое время на краю города, в Красном Селе. Точно также действовал посад и в Смутное время; бунтовала московская чернь в при царе Алексее Михайловиче и в последующие времена. Простые горожане М., не тяглецы, относились к политическим интересам своего города с большою горячностью и с напряженным вниманием следили за деяниями предержащих властей. Посад М. состоял из слобод - отдельных поселений, живших во внутреннем своем устройстве самобытно и независимо. Слободами разрастался и весь город; слобода была его растительною клетчаткой. Завися по общей городовой управе от Земского дворца или Земского приказа, каждая слобода во внутренних своих делах управлялась сама собою, выбирая себе старосту, десятских, целовальников и других лиц. Все слободские дела решались сходками на братском дворе, который ставился на общий слободский счет и по преимуществу вблизи слободской церкви, занимавшей всегда видное место в каждой слободе; около церкви помещалось слободское кладбище, на котором слобожане хоронили своих отцов и дедов и всех родных. Так, из слобод образовались почти все приходы М. Купцы жили и управлялись также отдельно в своих сотнях, из которых главнейшими были гостиная и суконная, основные моск. сотни; затем следовали сотни переселенцев - новгородск., ростовск., устюжская, дмитровская, ржевская и др. Несмотря на то, что слободы и сотни исчезли и, так сказать, разложились в улицы и переулки, имена их сохраняются и доселе. Все мещанское, древнее посадское сословие и теперь распределено по старым слободам, каковы Алексеевская, Барашская, Басманная, Бронная, Голутвина, Гончарная, Гостиная, Дмитровская, Екатерининская, Кадашевская, Кожевническая, Казенная, Конюшенная, Кошельная, Красносельская, Кузнецкая, Лужников Девичьих, Больших и Крымских, Мясницкая, Мещанская, Напрудная, Новгородская, Огородная, Панкратьевская, Садовая Большая, Садовая Набережная, Семеновская, Сретенская, Сыромятная, Таганная, Устюжская, Хамовная. Имена других слобод совсем утратились.

Весьма примечательную черту городской, собственно посадской или мещанской простонародной жизни в М. представляли питейные дома, как с 1779 г. повелено было именовать стародавние кабаки. Число их особенно увеличилось со времени Петра, когда винная торговля отдана была откупщикам. Народ давал этим заведениям свои, иногда меткие прозвания, смотря по характеру местности, по характеру веселья, по имени содержателей и владельцев домов и по другим разным поводам. Такие прозвания впоследствии распространялись на целый округ городской местности, становились городским урочищем, передававшим свое урочищное имя даже и приходским церквам (упраздненная церковь Никола Сапожок). Многие питейные дома исчезли, коих имена и до сих пор сохраняются в прозвании местностей, напр. Зацепа, Щипок, Полянка в Замоскворечье, Волхонка, Малороссейка, Плющиха, Козиха, Тишина, Разгуляй, Балчуга, Палиха, Ладуга и пр. Имена в женском роде установились по той причине, что в течение XVIII ст. питейные дома официально назывались фартинами, а при Петре - аптеками: известны были Лобная аптека у Лобного места, Рыбная у Рыбного ряда, Санапальная у Ружейного ряда и т.п. Многими именами народ обозначал особые приметы таких заведений, напр. Веселуха в Садовниках, Скачек у Охотного ряда на Моховой, Тычек у Красного Пруда, Пролетка у Страстного мря, Стремянка, Стрелка, Заверняйка и т.п. Существовал в самом Кремле, у Тайницких ворот, под горою, возле многих приказов, стоявших на горе, кабак, прозванием Каток, дававший дохода в месяц больше тысячи рублей и в 1731 г., по Высочайшему повелению, переведенный из Кремля в другое место. Особенно широкая продажа вина и других напитков происходила в том округе города, где преобладало дворянское помещичье население, со множеством крепостной прислуги - в сев.-зап. краю города, по улицам Пречистенке, Арбатской, Никитской, Тверской, Дмитровке и отчасти Сретенке. В юго-вост. краю города, в Замоскворечье и по Яузе, где жило купечество, мещанство и множество фабричного и заводского народа, вина расходовалось сравнительно меньше.

Указанный состав населения древней старой М., заключая в себе три основных силы городского развития - дружину, гостей-куппов и обитателей посада, все-таки представлял среду служебную, зависимую от своего хозяина. С первых своих дней и до перенесения столицы в СПб. М. остается обширною вотчиною, сначала великокняжескою, потом царскою, и тянет многими своими слободами и селами вотчинную службу лично на царя, как на своего помещика. Здесь прямой и непосредственный источник ее развития исторического и топографического, а также торгового, промышленного и ремесленного. Все посадское население, с своими слободами, образовавшими потом целые улицы садовников, кожевников, овчинников, сыромятников, плотников, котельников, кузнецов, гончаров и т. п. - вызывалось к жизни и работе прежде всего потребностями и нуждами вотчинникова двора. Целые слободы и улицы существовали как обычные домовые службы вотчинникова двора. Из таких слобод и улиц состояла почти вся западная сторона города, от М.-реки до Никитской, которую поэтому царь Иоанн Васильевич Грозный и отделил для своей опричнины, для своего особного хозяйства. Здесь возле реки находилось Остожье, с обширными лугами под Новодевичьим мрем, где на свободе паслись великие табуны государевых лошадей и на Остоженном дворе заготовлялось в стогах сено на зиму, отчего и вся местность прозывалась Остожьем (улица Стоженка). Здесь же в Земляном городе находились запасная конюшни и слобода Конюшенная, с населением конюшенных служителей (улица Староконюшенная, в поворот с Пречистенки), а в Белом городе, по направлению той же Пречистенки - аргамачьи конюшни и колымажный двор (против Каменного моста). У Дорогомилова (ныне Бородинского) моста находился государев дровяной двор (црк. Никола на Щепах). Под Новинским была расположена слобода кречетников, сокольников и других государевых охотников (црк. Иоанна Предтечи в Кречетниках). Преснинские пруды издавна служили садками для государевой рыбы. За ними стоял потешный псаренный двор, с слободою государевых псарей. Возле Арбата улица Поварская, с переулками Столовым, Хлебным, Скатертным и т.п., была населена приспешниками и служителями государева столового обихода. Очень богатая слобода Кадашево на той стороне Москвы-реки, против Кремля (церковь Воскресения в Кадашах), потому и богатела, что занималась только, с большими льготами, хамовным делом - изготовлением про государев обиход так называемой белой казны, т.е. полотен, скатертей, убрусов и т.п. Тем же занималась и слобода хамовников (цкр. Никола в Хамовниках), находившаяся на этой стороне реки, за Остожьем, у Крымского моста. Немало было государевых дворцовых слобод и в других частях города, каковы напр. Бараши на Покровке, Басманники в Басманных и т.д.

Иностранцы, бывавшие в Москве в XVI и XVII ст., изумлялись великому множеству московских церквей и часовень и насчитывали их до двух тысяч; даже и после осторожной проверки москвичи толковали о сорока сороках (1600). Эти цифры могут быть вероятны относительно всех престолов, включая сюда и часовни. Каждый большой боярский двор почитал необходимым ставить у себя особый, иногда обетный храм; посадские дворы, соединясь, ставили свой храм, или свою часовню для своих особых молитв по случаю какого-либо местного события пли спасения от какой-либо напасти. И в настоящее время, когда в черте города упразднено не мало и монастырей, и церквей, все-таки одних приходских храмов насчитывается 258, соборных 9, монастырских 80, домовых 122, а всех, с десятком и более часовень, можно считать около 450 и в них престолов более 1060. Престолы освящены больше всего во имя Чудотворца Николая, храмов которого существует 26, пределов 126. Затем следует во имя Св. Троицы храмов 40, пределов 3; преп. Сергия храмов 6, пределов 34; Покрова Богородицы храмов 20, пределов 10; Петра и Павла храмов 14, пределов 14. Многие церкви служат историческими памятниками, вместо обелисков, колонн или статуй. Так, первая древнерусская архитектурная красота М. - собор, именуемый Василий Блаженный, построен в память решительных побед над татарскими царствами. Собор Казанский на другом конце Красной площади, построенный князем Пожарским, есть памятник изгнания из М. поляков в Смутное время. Сретенский и Донской монастыри - также памятники избавления города от татарских нашествий. К таким памятникам должно отнести и крестные ходы; из них в настоящее время самый большой и торжественный - вокруг Кремля, в память освобождения города от нашествия Наполеона. Иные обычаи и предания богомольной и благочестивой М. переносят нас ко временам Андрея Боголюбского и его брата Всеволода, ко второй половине XII в., когда при упомянутых князьях, в стольном их городе Владимире, славилась и прославлялась чудотворениями Владимирская икона Богоматери, написанная, по преданию, Евангелистом Лукою. М., во время всенародной напасти от нашествия Тамерлана, в 1395 г. перенесла святыню в свой Успенский собор. Впоследствии народное верование в заступление Богоматери с тою же силою и приверженностью было перенесено на икону Иверскую, перед которою и ныне беспрестанно совершается моление не только в ее часовне, но и по всему городу в домах, куда икона привозится по очереди многочисленных требований.

По наиболее достоверным исчислениям, в М. жителей было в 1784 г. - 216953; в 1812 г. - 251131; в 1830 г. - 305631; в 1864 г. 364148. В настоящее время, вероятно, население возросло до 800 тысяч. Коренная народность М. высказывается и в общем характере ее населения. И теперь она на половину (49%) город крестьянский, как прежде, до освобождения крестьян, она была городом крепостных; но ныне она уже город по преимуществу промышленный и затем торговый, но не дворянский.

Ив. Забелин.

Москиты

Общее название для различных насекомых из отряда двукрылых (Diptera), из группы длиннoуcыx Nematocera), которые мучают людей и животных своими уколами, особенно в теплых и жарких странах: различные виды комаров (семейство Culicidae и в частности род Culex - комар), мошек (Simulia) и др. В частности словом М. означают мошек, мошкару (Simulia), составляющих особое семейство Simuliidae.

Н. Кн.

Последние хотя и принадлежат к группе Nematocera, но благодаря своим сравнительно коротким ножкам и усикам и широким крыльям являются переходной формой к группе Brachycera. Голова свободная, с выдающимся роговым хоботком; усики 10-члениковые, короткие, два основные их членика резко отделены от прочих, почти спаянных; глаза круглые, красные. Спинка выпуклая; крылья прозрачные, у самцов сильно ирризируют, с очень узкими основной и краевой ячейками; ножки короткие, у самцов более волосистые и толстые. Брюшко короткое, цилиндрическое, довольно толстое. Самцы окрашены иначе, чем самки. Описано около 30 европейских видов, живущих как на далеком Севере, так и в жарких южн. странах. Наиболее известен и точнее изучен колумбацкий М. - Simulia columbatczensis Schnb., являющийся истинным бичом скотоводства в южн. Венгрии и соседней с ней Сербии, т. е. в долине нижнего Дуная и его притоков. Длиной в 3 - 4 мм, спинка сероватобурая, усики, ножки и брюшко желтые, последнее с четырьмя темными поясками; жилки крыльев очень бледные. Летают в конце апреля и в начале мая и тогда самки кладут свои микроскопические яички кучками, в виде студенистой желтоватой массы, всего до 10 000 штук каждая, на камни, стебли травы и другие предметы, выступающие из горных ручьев; через 2 - 3 недели вылупляются личинки, остающиеся всю жизнь в воде, прикрепившись задним концом ко дну или ко всяким подводным предметам; когда пересыхают ручьи, миллионы личинок гибнут. В августе или сентябре они окукливаются в местах, защищенных от напора воды на поверхности камней или на нижней стороне стеблей и трав и здесь зимуют. Вылетающие весной рои собираются над водой в целые тучи, подхватываются ветром и уносятся в долину Дуная и расположенные по берегам его пастбища; в это время чаще дуют сев.-вост. ветры и потому Сербия от них страдает больше, чем Венгрия. В ненастную погоду и ночью скрываются в дуплах деревьев, в углублениях между скалами и т. д. После солнечного восхода вылетают и на людей и на скот всяких пород, даже на птиц и пр. Выбирают для нападения преимущественно непокрытые волосами места, набиваются в уши, ноздри, под складки кожи и т. д. В нападениях этих участвуют исключительно самки, а самцы остаются на местах рождения и питаются соками растений. Самка прокалывает роговым хоботком кожу и сосет кровь, для разжижения которой впускает в ранку свою раздражающую слюну. В укушенных местах ощущается мучительный зуд и быстро образуются опухоли и воспаления. Скот погибает иногда сотнями голов в несколько часов. На людей укусы М. действуют по-разному: у иных развиваются опухоли и воспаления с нестерпимой болью, но другие к укусам этим менее чувствительны; смертельный исход редок, но все-таки встречается, особенно у грудных детей, которые иногда остаются во время полевых работ без надзора.

Еще более опасными, по словам путешественников, являются М. в тропических странах, где иные местности делаются по временам, благодаря им, совершенно необитаемыми; так, напр., в Ассаме Simulia indica или, по местному - Peepsa, по справедливости пользуется страшной репутацией. В Суринаме пользуются М. для мучительной казни осужденных негров, которые выставляются связанные, без всякой одежды, и умирают от их нападений в 3 - 4 часа. По наблюдениям Банкрофта и Монсона, М. в некоторых тропических странах являются промежуточным хозяином в развитии круглой глисты - Filaria sanguinis hominis. Микроскопические зародыши последней живут в крови человека, оставаясь в течение дня в центральных частях его кровеносной системы, а ночью, во время сна, скопляются в периферической ее части; тогда они и попадают вместе с кровью в кишечник сосущей самки М., которая сосет около 2 минут и затем улетает и садится где-нибудь около воды, для переваривания принятой пищи на 4 - 5 дней, после чего она кладет яйца в воду, а сама падает мертвая на поверхность воды; к тому времени зародыши Filaria превращаются в личинок и выползают из трупа в воду, где живут свободно, пока не попадут с водой опять в человека или других млекопитающих; взрослая форма этой глисты живет в подкожной соединительной ткани и лимфатических железах человека. У нас на С, напр. в СПб. губ., распространен Simulia reptans L., 2, 5 - 3 мм дл., чернобурый, с серебристо-серыми краями спинки и брюшка и с желтоватым основанием брюшка; голени белые; у нас он является только тягостным насекомым (напр., в Лисине, в июле), но в Лапландии и в Швеции составляет истинное бедствие; во Франции и в др. местах средней Европы также распространены: Simulia cinerea, S. maculata и др. В южной Европе, а у нас в Крыму и по берегам Каспийского моря, место Simulia занимает Phloebotomus, тоже почти микроскопическая мушка из семейства Psycliodidse - усики длинные, 16-члениковые, глаза овальные, ножки длинные и тонкие; как тело, так и крылья покрыты шелковистыми волосками; описаны два вида: Papatasii Scop. и minutus Rond.; первый 2, 5 - 3 мм дл., ржаво-желтый, с тремя неявственными полосками на спине, брюшко светло-желтое, крылья сероватые, с бледными жилками; превращение не исследовано.

Меры борьбы:

1) Когда замечают появление первых М., стараются пасти скот только по ночам, после захода солнца, а днем его держать в стойлах и сараях, у ворот которых еще раскладывают сильно дымящие костры, чтобы не дать проникнуть М. в эти помещения;

2) через каждые три дня смазывают животным брюхо и другие доступные М. части мазью такого состава: 1 кг табачных листьев кипятят в 10 кг воды до тех пор, пока останется 5 кг жидкости, тогда прибавляют туда 0, 5 кг свиного сала и 8 гр петролеума;

3) для лечения искусанных животных приглашают ветеринарного врача, но всего важнее

4) осушка тех мест, где выводятся рои М. Ср. Schoenbauer, "Geschichte der schadlichen Kolumbatczer Mukken" (Вена, 1795); Fries, "Monographia Simuliarum" ("Observatlones Entomologicae" (1, Стокгольм, 1824); Tomosvary, "Die Kolumbaczer Mukke" (1895); Bauer und Becker, "On the Peepsa, a small dipterous Insect in Assam Proceed, of the asiatic." ("Soc. of Bengal", 1884, стр. 161); Manson, "The Metamorphosis of Filaria sanguinis bominis in the Mosquito" ("Trans. of Linn. Soc. of Lond.", 1884, II стр. 10 и 367); Bancroft, "Scleroderma in relation to Filaria" ("The Lancet", 1885, I, стр. 380); Mackenzie, "The Filaria sanguinis hominis" (Ib. 1887, 1, стр. 100 и 732); Schiner, "Fauna austriaca" (Вена, 1864).

Ив. Ш.

Мотет

Motetto - итал., Motet - франц.) хоровое полифоническое сочинение на изречение из Библии, в имитативном стиле. Происхождение М. весьма старинное; многие считают родоначальником его Франкона К?льнского; настоящее развитие он получает в XV и XVI ст. У Палестрины M. состоит из двух частей. М. достиг высшего художественного развития у И.-С. Баха.

Мотыль

Рыболовное название личинки комара-толкунчика или долгоножки, употребляемой как насадка на крючки при ловле мелкой рыбы: плотвы, ельца, подуста, ерша и др. М. добывается в реках и прудах из ила, который зачерпывается решетами или продырявленными ведрами, насажанными на длинные палки, и затем промывается; сохраняется в прохладном месте в тряпках или в банках с мхом, а также спитым чаем. Поставщики М. продают его "узлами" (вместимостью около стакана), по 15 20 коп. за узел, при мелкой же продаже торговцы выручают за эту меру до 11/2 р. Всего М. продается в Москве более чем на 10000 р. в год.

Моцарт

Johaun-Chrisostomus-Wolfgang-Amadeus Mozart - знаменитый немецкий композитор, род. в Зальцбурге 27 янв. 1756 г., ум. 5 дек. 1791 г. в Вене. Уже в раннем детстве М. поражал феноменальным музыкальным развитием; трех лет от роду он играл на клавесине, с замечательной быстротой запоминая сыгранные ему произведения, а четырех лет импровизировал. В Лондоне малолетний М. был предметом научных исследований, а в Голландии, где во время постов строго изгонялась музыка, для М. было сделано исключение, так как в его необычайном даровании духовенство усматривало перст Божий. В 1762 г. отец М., бывший единственным его учителем, предпринял с сыном и дочерью Анной, также замечательной исполнительницей на клавесине, артистическое путешествие в Мюнхен и Вену, а затем и во многие др. города Германии, в Париж, Лондон, в Голландию, Швейцарию. Всюду М. возбуждал удивление и восторг, выходя

победителем из труднейших задач, которые ему предлагались специалистами. В 1763 г. изданы в Париже первые сонаты М. С 1766 по 1769 г., живя в Зальцбурге и Вене, М. изучал Баха, Генделя, Страделлу, Кариссими, Дуранте и других великих мастеров. По желанию императора Иосифа II М. написал за несколько недель оперу "La Finta semplice", но члены итальянской труппы, в руки которых попало это произведение 12-летнего композитора, не пожелали исполнять музыку мальчика, и их интрига оказалась настолько сильной, что отец М. не решился настаивать на исполнении оперы. 1770 - 74 гг. М. провел в Италии. В Милане, несмотря на разные интриги, опера М. "Mitridate, Re di Ponto", поставленная в 1771 г., была принята публикой с энтузиазмом. С таким же успехом была дана и вторая опера М., "Lucio Sulla" (1772). Для Зальцбурга М. написал "Il sogno di Scipione" (по поводу избрания нового архиепископа, 1772), для Мюнхена - оперу "La bella finta Giardiniera", 2 мессы, офферторий (1774). Когда ему минуло 17 лет, среди его произведений насчитывались уже четыре оперы, несколько духовных стихотворений, 13 симфоний, 24 сонаты, не говоря о массе более мелких композиций. В 1775 - 1780 гг., несмотря на заботы о материальном обеспечении, бесплодную поездку в Мюнхен, Мангейм и Париж, потерю матери, М. написал, между прочим, 6 сонат, пьесу для арфы, большую симфонию в re, прозванную парижской, несколько духовных хоров, 12 балетных номеров. В 1779 г. М. получил место придворного органиста в Зальцбурге. 26 января 1781 г. была представлена в Мюнхене с огромным успехом опера М. "Идоменей", которую сам автор ценил чрезвычайно высоко, ставя в уровень с "Дон Жуаном". С "Идоменея" начинается реформа лирико-драматического искусства. В этой опере видны еще следы староитальянской opera seria (большое число колоратурных арий, партия Идоманты, написанная для кастрата), но в речитативах и в особенности в хорах ощущается новое веяние. Большой шаг вперед замечается и в инструментовке. Во время пребывания в Мюнхене М. написал для мюнхенской капеллы офферторий "Misericordias Domini" - один из лучших образцов церковной музыки конца XVIII ст. С каждой новой оперой творческая сила и новизна приемов М. выступали все ярче и ярче. Опера "Похищение из Сераля" ("Die Entfiihrung aus dem Serail"), написанная по поручению имп. Иосифа II в 1782 г., была принята с энтузиазмом и вскоре получила большое распространение в Германии, где ее, по духу музыки, стали считать первой нем. оперой. Она была написана во время романической любви М., похитившего свою невесту, Констанцию Вебер, и тайно обвенчавшегося с ней.

Несмотря на успех М., его материальное положение было не блестящее. Оставив место органиста в Зальцбурге и пользуясь скудными щедротами венского двора, М. для обеспечения своей семьи должен был давать уроки, сочинять контрдансы, вальсы и даже пьесы для стенных часов с музыкой, играть на вечерах венской аристократии (отсюда его многочисленные концерты для фортепиано). Оперы "L\'oca del Cairo" (1783) и "Lo sposo deluso" (1784) остались неоконченными. В 1783 - 85 гг. созданы М. шесть струнных квартетов, которые он, в посвящении Гайдну, называет плодами долгого и тяжкого труда. К этому же времени относится его оратория "Davide penitente". С 1786 г. начинается необычайно плодовитая и неустанная деятельность М., которая была главной причиной расстройства его здоровья. Примером невероятной быстроты сочинения может служить опера "Свадьба Фигаро", написанная М. в 1786 г. за шесть недель и тем не менее поражающая мастерством формы, совершенством музыкальной характеристики, неиссякаемым вдохновением. В Вене успех "Свадьбы Фигаро" был сомнительный, но в Праге она вызвала восторг. Не успел да-Понте закончить либретто "Свадьбы Фигаро", как ему пришлось, по требованию М., спешить с либретто "Дон Жуана", которого М. писал для Праги. Это великое произведение, имеющее глубокое значение в музыкальном искусстве, появилось впервые в 1787 г. и имело в Праге еще больший успех, чем "Свадьба Фигаро". Гораздо меньший успех выпал на долю этой оперы в Вене, вообще относившейся к М. холоднее, чем другие музыкальные центры. Звание придворного композитора, с содержанием в 800 флоринов (1787), было весьма скромной наградой за все труды М. Все-таки он был привязан к Вене, и когда в 1789 г., посетив Берлин, получил приглашение стать во главе придворной капеллы ФридрихаВильгельма II с содержанием в 3 тыс. талеров, то не решился променять Вену на Берлин. После "Дон Жуана" М. сочиняет три наиболее замечательные симфонии: mi bemol шаjeur, sol mineur и do majeur, написанные в течение полутора месяцев в 1788 г.; из них в особенности знаменита последняя, называемая "Юпитером". В 1789 г. М. посвятил прусскому королю струнный квартет с партией концертирующей виолончели (гe majeur). После смерти Иосифа II (1790) материальное положение М. оказалось настолько безвыходным, что он должен был уехать из Вены от преследований кредиторов и артистическим путешествием хоть немного поправить свои дела. Последними операми М. были "Cosi fan tutte" (1790), прекрасной музыке которой вредит слабое либретто, "Милосердие Тита" (1791), заключающая в себе чудные страницы, несмотря на то, что была написана за 18 дней для коронация императора Леопольда II, и, наконец, "Волшебная флейта" (1791), имевшая успех колоссальный, чрезвычайно быстро распространившийся. Эта опера, в старых изданиях скромно названная опереттой, вместе с "Похищением из Сераля" послужила основанием самостоятельного развития национальной немецкой оперы.

В обширной и разнообразной деятельности М. опера занимает самое видное место. Мистик по натуре, он много работал для церкви, но великих образцов в этой области он оставил немного: кроме "Misericordias Domini" - "Ave verum corpus" (1791) и величественно-горестный реквием, над которым М. в последние дни жизни работал неустанно, с особенной любовью. Помощником М. в сочинении реквиема был ученик его Зюссмейер, и ранее принимавший некоторое участие в сочинении оперы "Милосердие Тита". Нельзя сказать, чтобы М.-симфонист стоял также высоко, как творец бессмертных опер. В его фортепианной литературе замечается смесь гениальных идей с общими местами, глубочайших чувств - с дешевою шутливостью, искусства - с небрежной работой. Много драгоценного можно найти в его квартетах и квинтетах, а среди его 49 симфонии выше всего стоят лирическая симфония в mibemol majeur, патетическая в sol-mineur и этическая в do-majeur, написанные в 1788 г. М. проявлял свое творчество во всех родах музыки; с его именем соединяется представление о всеобъемлющем музык. гении. Выдающаяся черта всех его творений задушевность. У М., как человека с незначительным научным образованием, круг идей был не столь обширен как у Бетховена, но по выразительности музыку М. верно назвали в Германии "музыкой души": в ней отразилась вся прекрасная, любящая, искренняя натура М. От чувства изящного М. никогда не отступал, оставаясь верным следующему взгляду, высказанному им в письме к отцу: "Страсти не должны быть выражаемы так сильно, чтобы возбуждать отвращение; музыка, даже при самых ужасных ситуациях, никогда не должна оскорблять слуха, но обязана ему доставлять наслаждение". В смысле изучения лучших образцов музыкальной литературы, главными учителями М. были в области духовной музыки - Бах и Гендель, в области оперы - Глюк, в инструментальной музыке - Гайдн. О М., как об исполнителе на клавесине, современники его говорили в следующих выражениях: "Легкость невероятная, в особенности левой руки, тончайшая нежность, выразительность самая изящная, чувство, трогавшее сердце до глубины - таковы были качества исполнения М. Вместе с богатством идей и великолепием его сочинений они приводили в восторг слушателей и делали его первым клавесинистом своего века". Тематический каталог соч. М. с примечаниями, составленный К?хелем ("Chronologisch-thematisches Verzeicbniss sammtlicber Tonwerke W. A. Mozart\'s", Лейпциг, 1862), представляет том в 550 стр. По исчислению К?хеля, М. написал 68 духовных произведений (мессы, оффертории, гимны и пр.), 23 произведения для театра, 22 сонаты для клавесина, 45 сонат и вариаций для скрипки и клавесина, 32 струнных квартета, 49 симфоний, 55 концертов и пр., в общей сложности 626 произведений. Первая биография М. составлена Нимчеком ("Mozart\'s Leben", Прага, 1798); затем было издано около 25 биографий М., которые потеряли значение после появления следующих трех обширных трудов: Nissen (второй муж вдовы М.), "Biographie W.-A. Mozart\'s" (Лейпциг, 1828); Otto Jahn, "W.-A. Mozart" (Лейпциг, 1856; позднейшая переработка Дейтерса, Лейпциг, 1889 - 91); Улыбышев, "Nouvelle biographie de Mozart" (М., 1843; русский перевод, с примечаниями Г. А. Лароша, М., 1890 - 92). Труд Ниссена послужил материалом для "The Life of Mozart", Holmes (Л., 1815) и "Histoire de W.-A. Mozart", Albert Sowinski (Пар., 1869). Писали о М. еще Nohl, "Leben Mozart\'s" (Штутгарт, 1863); его же "W.-A. Mozart. Ein Beitrag zur Aesthetik der Tonkunst" (Гейдельберг, 1860); Рейссман, в "Neuer Plutarch" (Лейпциг, 1880). Письма М. издал Ноль (Лейпциг., 1877); выдержки из них напечатаны в "Отечественных Записках" (1865, ј 3). Письма и воспоминания сестры М. изданы в "Mozartiana" (Лейпциг, 1880). На рус. языке см. характеристику М. во втором томе "Музыкально-характеристических этюдов" Ла-Мара в переводе А. Желябужской. В критических статьях А. Н. Серова, изданных в 1892 - 95, помещены статьи о М.: в I т., стр. 132 - 241, II т. - стр. 891, IV т. стр. 2105. См. также "Зальцбург" В. Чечота ("Артист", 1891, ј 18). Первое полное собрание произведений М. издано в Лейпциге фирмой Брейткопфа и Гертеля в 1876 г. Для увековечения памяти М. возникли общества (Mozartstiftungen) в Зальцбурге, Франкфурте-на-Майне, Дюссельдорфе и др. городах. Памятники М. поставлены в Веймаре, Зальцбурге, Вене и многих др. городах. В Зальцбурге, в доме где жил М., устроен Моцартовский архив.

Н. Соловьев.

Мочалов Павел Степанович

Знаменитый трагик. Родился в Москве 3 ноября 1800 года; отец его был известным в свое время актером-трагиком. М. не получил систематического образования. 17-ти лет он дебютировал с успехом в московском театре в роли Полиника в трагедии Озерова "Эдип в Афинах". Через Кокошкина он сблизился с С. Т. Аксаковым, который ввел его в литературные кружки (сам М. впоследствии писал стихотворения элегического содержания). М. вступил на артистическое поприще в эпоху, когда кончалось обаяние трагедий Озерова и наступала пора переводной и русской мелодрамы, а затем и романтического репертуара вперемежку с пьесами Шекспира и Шиллера. В этом репертуаре М. бессменно 30 лет занимал амплуа "героя" и "первого драматического любовника" и переиграл огромное число ролей. Из переводных мелодрам в репертуаре М. главное место занимали пьесы Коцебу, из русских - Шаховского, Полевого, Ободовского и Кукольника; иногда он играл и в комедиях (Альмавиву, Чацкого). Из шекспировского репертуара М. играл Гамлета, Отелло, Лира, Кориолана, Ромео, Ричарда III; из шиллеровского - Франца и Карл Мооров в "Разбойниках", Дон-Карлоса, Фердинанда и Миллера ("Коварство и любовь"), Мортимера ("Маpия Стюарт"). "Коронною" ролью М. был Гамлет, в переводе Полевого поставленный на московской сцене в 1837 г. Умер М., отчасти жертвой своей страсти к вину, 16 марта 1848 г. и был торжественно похоронен на Ваганьковском кладбище; лет через 10 его могила была украшена памятником, с эпитафией, в которой М. назван "безумным другом Шекспира".

М. был артистом порыва, лишенным той выдержки, без которой немыслимо создание цельных типов: вот почему он не оставил после себя традиций, не создал школы и тайну своего обаяния унес в могилу. Фигура М. не была особенно сценична: он был среднего роста и немного сутуловат, но в минуту вдохновения выпрямлялся и делался стройным; голова с крупными, пластическими чертами лица была поставлена на могучие плечи, черные глаза замечательно выразительны; все черты лица отличались гибкостью. Удивителен был голос М. - тенор, мягкий и звучный; шепот М. был слышен в верхних галереях театра, а голосовые удары заставляли невольно вздрагивать. При вечном расчете М. на "наитие", его игра была игрою счастливых импровизаций; этим, между прочим, объясняется, почему он не имел успеха на своих гастролях в Петербурге, где Каратыгин, стремившийся к сознательному и цельному воспроизведению изображаемых ролей, приучил публику к совершенно иным сценическим требованиям. В лице обоих трагиков русский театр имеет образцы двух исконных течений в сфере искусства: рефлективного, "классического", и непосредственного, "романтического". Знаменитая статья Белинского о М. "Гамлет, драма Шекспира и М. в роли Гамлета" художественно иллюстрирует все особенности игры М., сконцентрированные в роли Гамлета. Из этой рецензии ясно, что и Гамлет в передачи М. был сочетанием гениальных частностей, т. е. был лишен цельности общего замысла, плана; тем не менее, романтик по натуре и Гамлет по своему душевному складу, М. в создании именно этого типа был близок к совершенству. В М. нельзя видеть предтечу реального направления в сценической школе: эта роль в истории русской сцены принадлежит М. С. Щепкину. См. А. Ярцев, "М. С. Щепкин" (1893 г., в "Павленковской библиотеке", приложение); А. Н. Сиротинин, "Очерк развития сценического искусства" ("Артист", 1893 г., ј 26).

Bс. Чешихин.

Мочутковский Осип Осипович

Род. в 1845 г. Сын педагога, среднее образование он получил во 2-й киевской гимназии и высшее - в университете св. Владимира в Киеве; звания врача удостоен в 1869 г. В 1877 г. - защитил диссертацию на степень доктора медицины; до 1877 г. заведовал заразным отделением городской больницы, а с 1877 г. М. был назначен заведующим отделением нервных больных. В 1893 г. приглашен в СПб. первоначально консультантом по нервным болезням, а затем профессором по той же кафедре клинического инст. вел. кн. Елены Павловны. В Одессе М. основано бальнеологическое общество и одесское отделение общества взаимопомощи врачей. Был основателем газеты общества одесских врачей "ЮжноРусская Медицинская Газета". Из многочисленных трудов М. назовем: "Острый восходящий паралич" ("Труды Врачей Од. Бальнеологич. Общества", 1875, I), "Паралич движения правой верхней конечности, атрофия ее мышц с замедлением роста костей" (там же), "Опыт прививаемости тифа и других инфекционных болезней" ("Моск. Врачебный Вестник", 1876), "Материалы к изучению врачебной стороны одесск. лиманов" ("Труды Врачей Од. Бальнеологич. Общества", 1876, II, "Медиц. Вестник", 1876), тоже часть физиологическая (Одесса, 1883), "Об эпилепсии" ("Медиц. Вестник", 1876), "Материалы для патологии и терапии возвратного тифа" (диссертация, Одесса, 1877; по нем. "Deutsch. Archiv f. klin. Med.", 1879, XXIV), "Практические наблюдения над действием салицилово-кислого натра и салициловой кислоты" ("Труды Врачей Од. Бальнеологич. Общества", 1877, 144), "О различных типах температурных кривых возвратного тифа" ("Труды VI Съезда", 165), "Наблюдения над возвратным тифом" ("Deut. Archiv f. klinische Med.", XIV, 165; тоже "Врач", 1880, 19, 40 и 1881), "О причинах эпидемического появления брюшного тифа" ("Протоколы Общества Од. Врачей", 1882 - 83), "О возбуждаемости двигательных центров корки мозга при гипнотическом состоянии", "Применение подвешивания больных к лечению некоторых расстройств спинного мозга" ("Протоколы Секции Психологии", 1881; переведено на англ. яз. в "Brain", т. XII), "Об истерических формах гипноза" (Одесса, 1888, лекции), "О влиянии холодной воды на выделение белка мочой" ("Отчеты Од. Бальнеологич. Общества", 1881), "О качестве лечебных сортов винограда, произрастающего в окрестностях Одессы" (там же, т. III).

Мошка

Слово М. не имеет вполне определенного значения. Так называют двукрылых из рода Simulia, ручейников или фриганид (Phryganidae), а также и друпие насекомые.

Мощи

Тела святых христианской церкви, оставшиеся после их смерти нетленными. Почитание М. как святыни ведет свое начало от самых первых времен христианства. В века гонений христиане употребляли все средства для того, чтобы получить в свое обладание тела мучеников, и места погребения их становились святилищами, где отправлялось христианское богослужение. М. св. Игнатия Богоносца, пострадавшего при Траяне, считались "неоцененным сокровищем", ради "благодати, обитавшей в мученике". Язычники боялись, что мученики сделаются богами христиан, и потому стали тела их сожигать или бросать в море. Когда тело св. Поликарпа, епископа смирнского, было сожжено мучителями, христиане с большими затруднениями собрали его кости как "сокровище более ценное, чем все драгоценные камни и золото". Луитпранд, король лангобардский, заплатил большую сумму, чтобы получить М. блаж. Августина. Руфин свидетельствует, что подобным образом поступили христианские общины, чтобы получить М. св. Иоанна Предтечи. Григорий Неокесарийский (III в.) установил праздники в память мучеников и их М. в своей епархии, разместил по разным местам, куда христиане собирались для богослужения в дни их памяти. На Западе папа Феликс (269 г.) постановил, чтобы, "согласно древнему обычаю", литургия совершалась не иначе, как на М. мучеников. Пятый карфагенский собор (прав. 10) постановил, чтобы ни один храм не строился иначе, как на М. мученика, которые полагались под алтарем. На Востоке первые базилики были построены на могилах мучеников, над их М. Этот обычай вошел в общее правило. На Западе, после IV в., М. обыкновенно полагались либо при входе в храм, чтобы каждый входящий мог воздать им чествование, либо по ту или другую сторону алтаря. М. находились даже в домашних церквах, помещались частицами в крестах, запрестольных и напрестольных, также в энколпиях. Случалось, что города спорили между собою о праве владеть М. святого (напр., Тур и Пуатье - о М. св. Мартина). В настоящее время каждый православный храм имеет М. того или другого святого. Смысл этого всеобщего и непрерывного, почти от начала церкви, чествования М. выяснен целым рядом знаменитейших отцов церкви восточной и западной (Ефрем Сирин, Кирилл Иерусалимский, Григорий Богослов, Златоуст, Амвросий, Иероним и особенно Августин, Кирилл Александрийский, Исидор Пелусиот, Геннадий Массилийский, Иоанн Дамаскин). Оно основывается на учении Св. Писания о высоком предназначении христианских тел как храмов Духа Св., к участию вместе с душами в бессмертии; на общей уверенности в святости во время жизни тех, чьи М. чтутся; более же всего - на чудесах, совершавшихся на глазах у всех, при посредстве мощей. Чтутся М. "благочестиво, но не боголепно" в том же смысле, в каком чтутся иконы. Учение о почитании М. утверждено VII вселенским собором (прав. VII), определившим, что епископ, который освятит храм без М., подлежит извержению. В западной церкви в средние века развилась обширная литература в защиту почитания М., вызванная ересями альбигойцев, павликиан, богомилов, вальденсов, виклефитов и др. Восточная церковь формулировала свой взгляд на этот предмет в "ответе восточных патриархов лютеранам" (рус. перевод, М., 1846 г.), в котором предаются анафеме как те, которые воздают М. честь приличную одному Богу, так и те, которые не чтут М., как учит церковь.

Мудров Матвей Яковлевич

(1772 - 1831) - ордин. профессор патологии и терапии московского университета. В 1794 г. М. окончил курс гимназии и народного училища и в 1795 г. поступил в университет и стал изучать врачебные науки. Командированный за границу, М. слушал лекции в берлинском университете у проф. Гуфеланда, в Гамбурге - у проф. Решлауба, в Геттингене - у Рихтера, в Вене М. изучал глазные болезни под руководством проф. Беера; в Париже М. прожил четыре года, слушая лекции проф. Порталя, Пинеля, Бойе и др. За границей М. написал сочинение "De spontanea plaucentae solutione", за которое в 1804 г. получил степень доктора медицины. В 1807 г. М. в Вильне заведовал отделением главного военного госпиталя, отличился удачным лечением кровавого поноса, которым страдала русская армия. С 1808 г. М. начал читать лекции в московском университете; первый курс, читанный им, имел предметом науку о гигиене и о болезнях, обыкновенных в действующих войсках. В 1812 г. М. выехал в Нижний Новгород вместе с ректором и другими профессорами; после освобождения Москвы от неприятеля М. приложил много стараний при возобновлении анатомической аудитории и 13 октября 1813 г. открыл медицинский факультет. В 1813 г. был назначен ординарным профессором патологии, терапии и клиники в московском отделении медико-хирургической академии, где открыл клинический институт. По проекту М. были устроены при московском университете в 1820 г. медицинский и клинический институты, директором которых был назначен М. Пять раз М. был избираем деканом медицинского факультета. В 1830 г. М. назначен членом центральной комиссии по борьбе с холерой и был командирован в Саратов, умер от холеры в Петербурге. М. принадлежат следующие работы: "Principes de la pathologie militaire concernant la guerison des plaies d\'armes a feu et l\'amputation des membres sur le champ de la bataille ou a la suite du traitement developpes aupres des lits der blesses" (Вильна, 1808), "Рассуждение о средствах, везде находящихся, которыми... должно помогать больному солдату", читанное в медико-физическом обществе в 1812 г., "Краткое наставление о холере и способе, как предохранять себя от оной...", первое изд. во Владимире в 1830 г., второе - в Москве в 1831 г. Оригинальный труд М. заключается в собрании историй болезней всех больных, которых он пользовал в течение 22-х лет. Это собрание состояло из 40 томов небольшого формата, куда М. заносил по особой системе все научные сведения о больном, о лекарствах, прописанных ему, и пр. Вообще М. был доктор-практик, придавал большое значение наблюдению и натуре больных, следуя сочинению проф. виленского университета Иосифа Франка "Ргаxeos medicae universae praecepta", и только в 20-х годах стал склоняться к системе доктора Бруссе. М. был известен своей набожностью ("Студенческие воспоминания" Ляликова в "Рус. Арх.", 1875, ј 11). Подробная биография М. помещена в "Биограф. словаре проф. москов. унив." (М., 1855); воспоминания о М. в "Москов. Ведомостях" за 1854 г., ј 100.

Музы

Mousai - мифические женские существа у древних греков. Гомер (в Илиаде) и древнейшая поэзия чаще называют лишь одну М., знающую все, что человек жаждет знать о богах, тайнах мироздания и судьбах героев; она обо всем этом подает весть воспевающим героев рапсодам. Гомеровские М. живут на Олимпе и увеселяют пением пирующих богов. Они любят и поддерживают певца, который признает, что он всем им обязан, и наказывают дерзновенных, думающих превзойти их в пении: так, они ослепили за это фракийского певца Фамирида и лишили его дара пения. Во многих местностях древней Греции встречается представление о трех М., соединяемых с Аполлоном и часто смешиваемых с харитами или нимфами источников; предполагают, впрочем, что М. первоначально вообще были богинями источников. Позже главными местами почитания М. были беотийские города Аскра и Феспии, на склонах Геликона, где находились и древние школы прорицателей и певцов; такое же соединение школы с центром культа, вероятно, существовало и в Пиерии, у сев. подножия Олимпа, на родине почитания М., называвшихся отсюда Пиеридами. Уже в "Одиссее" М. насчитывается девять. Имена их со времен Гесиода ("Теогония", 77) установились следующие: Каллиопа (по Гесиоду "знатнейшая" из всех М.), Клио, Евтерпа, Талия, Мельпомена, Терпсихора, Эрато, Полигимния, Урания. Их родителями слыли в мифологии Зевс и Мнемосина. Значение их долго ограничивалось поэзией, пением и хороводной пляской, которым, по представлению поэтов, они покровительствовали как бы сообща. Более точное различение между областями отдельных М. ведет свое начало лишь со времен ученой александрийской эпохи. Созданные в это время изваяния М. невозможно обозначить отдельными названиями за недостатком подписей и вследствие колебаний и противоречий в кратких описаниях и в подписях к мозаикам римского времени. В эпоху римской империи легче провести границу между призваниями большинства М., а также и изображениями их. На развитие художественных типов М. повлиял дельфийский храм Аполлона, на фронтоне которого изображены были Аполлон и М.; важную роль сыграли и группы у Геликона, созданные, большей частью, Кефисодотом, отцом Праксителя. В Мантинее найдены недавно рельефы подножий, из которых один изображает состязание Аполлона с Марсием, а на каждом из двух других изображены по три М., очень сходные с Гермесом Праксителя: по меньшей мере концепция фигур М. принадлежит здесь Праксителю, или же они скопированы с его так наз. Феспиад. Как богини пения М. находятся в тесной связи с Аполлоном, любителем музыки и пения: его называли предводителем М. Ср. Deiters, "Ueber die Verehrung der Musen bei den Griechen" (Бонн, 1868); Trendelenburg, "Der Musenchor" (Б., 1876); O. Bie, "Die Musen in der antiken Kunst" (Б., 1887); таблицы (1 - 3) в "Bull. de corresp. hellen." (Афины, 1888); ст. Overbeck\'a (в "Berichte d. Sachsischen Ges.", 1888) и W. Mayer\'a (в "Mitteil. d. Kais. Deutsch. archaol. Instit.", афинск. отд., т. XVII, Афины, 1892). У римлян соответствовавшими М. богинями-покровительницами поэзии были Камены.

Мул

Помесь кобылы и осла. По внешним признакам М. представляет нечто среднее между лошадью и ослом; по величине почти равен лошади и похож на нее сложением, но отличается формой головы, бедер и копыт, длиной ушей и короткими волосами у корня хвоста; по цвету шерсти похож на мать; голос осла. Лошак, помесь жеребца и ослицы, меньше ростом, с длинными ушами; по форме бедер, строению хвоста и голосу приближается к лошади. Разводятся почти исключительно М. Достоинства их заключаются в большой выносливости, невзыскательности, силе, верном шаге, что делает М. драгоценными вьючными, а также и верховыми животными горных стран. Хороший вьючный М. может нести до 150 кг, проходя в сутки по 20 - 28 км. Местами М. используются и в упряжку. Особенно большое значение имеют М. в Южн. Америке. Вследствие отвращения, которое обнаруживают друг к друг лошади и ослы (и особенно первые), скрещивание требует особенных уловок. Во время беременности кобылы и ослицы требуют при этом тщательного ухода, так как нередко бывают выкидыши. Беременность длится несколько дольше, чем нормально. Рост М. совершается медленнее и в работу пускают лишь М., достигших 4-летного возраста, зато они долго сохраняют силу (до 20 - 30, даже 40 лет). По большей части М. неспособны к размножению, но известны случаи, когда М. рождали, и даже по нескольку раз, жеребят от жеребцов. М. от матери-кобылы наследует большую часть силы, роста и быстроты, а отца выносливость и к жаре и солнцепеку, некоторые особенности экстерьера и долговечность. Рост М. изменяется в пределах 22 - 34 верш., соответствуя в последнем случае величине средней рабочей лошади. Вес от 550 до 1000 фн. Средняя быстрота равна 0,75 м в секунду шагом и 3 м - рысью, сила влечения 45 - 55 кг (у лошади соответственно 1 м, 4 м и 65 кг). В отношении неприхотливости к корму М. превосходит лошадь; во время работы М. питается одним грубостебельным сеном и травой, а в летние месяцы довольствуется только подножным кормом на скудных, выжженных солнцем пастбищах. Очевидно, что большая энергия пищеварения у него тожественна с таковой у осла. По особенностям экстерьера он также ближе стоит к последнему. Сводообразная спина, свислый крестец, крепкие конечности с узкими прочными копытами составляют отличительные его черты. В связи с твердой поступью они указывают на сильно развитую вьючную способность.

Аллюры М. чрезвычайно своеобразны. Шаг его очень просторный (задняя нога часто переступает следы передней), темп медленный. Этим аллюром М. проходит свободно под вьюками даже при больших подъемах до 5 1/2 км, а по ровной местности и до 6 км. Одинакового роста лошадь проходит не более 5 км, утомляясь сильнее М. Благодаря прямому плечу и коротким, прямо поставленным бабкам, мулиная рысь не имеет эластичности и для всадников весьма неудобна еще потому, что М. при таком аллюре семенит ногами и сильно подпрыгивает вверх. Но самый плохой аллюр М. - это галоп. При нем ухо не различает тех трех, характеризующих производительный галоп лошади, ударов. Слышно только два, при чем поочередно падают на землю разом две передние и почти разом обе задние, а все туловище испытывает колебания подобно коромыслу весов.

В горных районах Южной Европы он, главным образом, и служит для вьюка. Считают, что М. с нагрузкой, равной половине живого веса его, может проработать до 8 часов в день, что дает в среднем до 4000000 килограммометров работы, которую в этих условиях можно получить только от самой крупной лошади. С большим успехом применяется также для возки грузов в двухколесных повозках, где, благодаря особенностям запряжки, большая часть груза ложится все-таки на спину животного. В Испании на них перевозится горная артиллерия, в Риме и Мадриде они возят трамваи и дилижансы и нередко запрягаются в плуг. Наиболее распространены М. в Испании (ок. 7000000), во Франции и Италии (свыше 300000); в остальных государствах Западной Европы насчитываются только десятками тысяч. За последние 20 лет М. распространяются особенно сильно в Америке. Первое место по рослости и силе принадлежит М., разводимым во Франции в дпт. Пуату. Ослы-производители приобретаются в окрестностях гор. Melle и в округе Cirvay, отличаются величиной и компактностью сложения. При выборе кобылымулопроизводительницы нужно иметь в виду, что она своими экстерьерными особенностями должна исправлять недостатки телосложения осла. Этому требованию вполне удовлетворяют во Франции кобылы першеронской, булонской и фламандской пород. Получающиеся М. пользуются большой известностью за свой рост (34 врш.) и силу, пригодны для перевозки тяжестей. Испанские М. отличаются средним ростом, легче французских, обладают высоким ходом, заимствованным ими от матерей, могут служить представителями экипажных упряжных М. Наконец М., разводимые в гористых районах Франции, Южной Италии, а также Греции, Турции разводятся от мелких ослов и простых кобыл; отличаются легким сложением и могут служить лишь для вьюка.

Мулла

Перс.-тур. переделка арабс. слова "мевла" (господин). Титул этот приложим ко всякому духовному главе (между прочим, так называются начальники монашеских орденов и почетные законоведы), но обыкновенно "М." значит то же, что арабск. "имам", т.е. священнослужитель низшей степени. В светском управлении такой М. не имеет права участия; знания его - грамотность и умение толковать коран. У нас на Кавказе народ М. называет муэззинов, "буднишних" имамов и другие низшие степени духовенства, тогда как имам "пятничный", кадый и шейх-уль-ислам - это уже М.-ахунд (у шиитов) или М.-эффенди (у суннитов): для них требуется известное образование, они - "улемы". Несколько ахундов или эффендиев могут избрать из своей среды М.-вайза (проповедника); впрочем, вайзом может быть и не духовный. Буднишний имам избирается общиной верных.

Муравьёв Никита Михайлович

(1796 - 1843) - декабрист, брат Александра Михайловича М., женат был на графине Чернышевой, последовавшей за ним в Сибирь; был капитаном гвардейского генерального штаба; следственной комиссией отнесен к первому разряду участников 14 декабря и верховным уголовным судом присужден был к смертной казни, замененной ссылкой на каторжные работы. Уже с 1816 г. Никита М. принимал участие в масонских ложах Соедин. Друзей и Трех добродетелей; затем он основал тайное политическое общество Союз спасения или Союз истинных и верных сынов отечества, в который вошли масоны упомянутых и других лож, и для которого Пестель написал в 1817 г. устав. В 1818 г. Союз спасения превратился в Союз благоденствия и перестал существовать в 1821 г., когда явились общества Северное и Южное; во главе первого стал Никита М. Около этого времени он выступил с критикой предисловия к "Истории" Карамзина, которое он упрекал в квиетизме. Ему же принадлежали особый политический катихизис и проект конституции. "Донесение следственной комиссии" гласит, что проект его "предполагал монархию, но оставлял императору власть ограниченную, подобную той, которая дана президенту С.-А. С. Шт., и делил Россию на независимые, соединенные общим союзом области".

Муравьёв-Апостол Сергей Иванович

(1796 - 1826) - декабрист, подполковник, брат Ипполита Ивановича и Матвея Ивановича М.-А. Воспитывался в Париже вместе с братом Матвеем, затем окончил курс в СПб. институте инженеров путей сообщения, участвовал в кампаниях 1813 - 14 гг.; в 1816 г. был переведен в Семеновский полк, по расформировании которого, вследствие известной "истории", попал во второй батальон черниговского полка. С этого времени Сергей М.-А. становится одним из директоров Южного общества и приобретает необыкновенную популярность среди солдат, которую, между прочим, объясняется бунт черниговского полка, приведший Сергея М.-А. 13 июля 1826 г. на виселицу. Его биограф Балас пишет в "Русской Старине" 1873 г.: "Необыкновенная кротость Сергея Ивановича, соединенная с любезностью, живостью и остроумием, была в нем, по выражению современников, блистательна и приманчива. Возвышенный и светлый ум, глубокая религиозность, прекрасные душевные качества приобретали ему чувства любви и преданности. Приветливость и остроумие делали его душой общества".

Мурена

Рыба из семейства угрей (Мuraenidae), отряда отверстопузырных костистых рыб (Physostomi). По внешнему виду М. походит на угря. Обыкновенная М. Средиземного моря (Muraena belena L.), водящаяся также и в Атлантическом и Индийском океанах, достигает до 11/2 м длины. Кожа голая, без чешуи. Хорошо развитые острые, расположенные в один ряд зубы. Жаберные щели и наружные жаберные отверстия узкие; грудных плавников нет; хвостовой и заднепроходный хорошо развиты; передние и задние носовые отверстия, лежащие на верхней стороне рыла, имеют форму трубочек; бурого цвета с большими беловатыми и желтоватыми пятнами, в свою очередь покрытыми мелкими бурыми пятнышками. М. живут на дне, прячась между щелями камней; питаются рыбами, раками и головоногими; пойманные пускают в ход зубы и могут сильно поранить. Мясо употребляется в пищу, и особенно ценилось древними римлянами, которые устраивали особые садки для мурен; известен рассказ про Ведия Поллиона, который провинившихся рабов бросал на съедение М. Кровь М., вспрыснутая в кровь млекопитающего, обнаруживает сильное ядовитое действие.

Мурильо Бартоломе Эстебан

Murillo - знаменитый испанский живописец, глава севильской школы, род. в конце декабря 1617 г. в Севилье, учился у Хуана де Кастильо и вначале работал в его сухой, жесткой манере до той поры, пока приезд в названный город П. де Мойи, перенесшего туда стиль ван Дейка, не убедил его в ее неудовлетворительности. Желание отделаться от нее и вообще усовершенствоваться привело его в Мадрид, где его земляк Веласкес доставил ему возможность изучать и копировать в королевских дворцах произведения Тициана, Рубенса, ван Дейка и Риберы и сам, своей свободной мастерской техникой, оказал сильное влияние на его развитие. В 1645 г. М. возвратился в Севилью совсем другим художником и вскоре заслужил известность среди своих сограждан 11 картинами на сюжеты из деяний прославленных францисканцев, исполненными для местного монастыря их ордена. Из этих картин, рассеянных в настоящее время по разным музеям, главные: "Св. Диего насыщает нищих" (в Мадридской академии художеств), "Чудо св. Диего" или так наз. "Кухня ангелов" (в Луврском музее в Париже), "Кончина св. Клары" (в Дрезденской галерее), "Чума" (у герц. Поццо-диБорго, в Париже) и "Св. Диего, превращающий хлеб в розы" (у Ч. Куртиса, в НьюЙорке). Уже в этих произведениях, несмотря на тяжеловатость и резкость их тонов, ярко выказываются колористическая наклонность и национальный, специально севильский характер М., берущего натурщиков и натурщиц для своих фигур из народа. Значительно плавнее и гармоничнее по краскам написанные им для севильского собора "Св. Леандр" и "Св. Исидор" (оба в ризнице этого собора), и два главных в ряду произведений средней поры его деятельности полотна: "Рождество Богородицы" (1655, в Луврском музее) и "Видение св. Антония Падуанского" (1656, в севильском соборе). В 1665 г. М. был занят работами для севильской церкви С.-Mapия-ла-Бланка, из которых важнейшими могут считаться четыре полукруглые картины: "Торжествующая Церковь" (принадлежала лет 30 тому назад Пурталесу, в Париже), "Непорочное зачатие" (в Луврском музее), "Основание базилики С.-Mapия-Маджоре, в Риме" (в Мадридской академии художеств) и "Сон римского сенатора" (там же). В 1668 г. из-под кисти М. вышла великолепная "Пресвятая Дева на облаках с восемью, взирающими на нее, святыми" (в зале капитула севильского собора), а в 1670 г. - одно из лучших его созданий в колоритном отношении "Св. Семейство с св. Елизаветою и Иоанном Крестителем" (в Луврском музее). Со второго из только что указанных годов вообще начинается самый блестящий период творчества М. В 1674 г. он окончил восемь больших картин, заказанных ему для церкви госпиталя "де-ла-Каридад" и изображающих подвиги христианского милосердия произведения, бесподобные столько же по рисунку, перспективе и колориту, сколько и по композиции и выразительности фигур и лиц. Три из них, так наз. "Жажда" ("La Sed"; Моисей источает воду из скалы), "Умножение хлебов и рыбы" и "Св. Хуан де Диос, переносящий больных", остались на своем первоначальном месте, прочие же рассеялись по разным коллекциям ("Св. Елизавета Венгерская, моющая прокаженных" - в мадридской галерее, "Ангел изводит ап. Петра из темницы" - в Императорском Эрмитаже, в С.-Петербурге, "Посещение Авраама тремя ангелами" - в Стаффорт-Гоузе, в Лондоне. "Христос в Силоамской купели" - у г. Томлина, в Суффольке, в Англии). В 1675 - 76 гг. М. написал больше 20 картин для капуцинского монастыря Севильи; из них 17, в том числе особенно замечательные: "Пречистая Дева во славе", "Св. Антоний с МладенцемСпасителем" и "Св. Франциск в экстазе", красуются теперь в музее этого города. Приблизительно к тому же времени относится "Непорочное Зачатие", принадлежащее тому же музею и представляющее едва ли не самое мастерское изображение сюжета, многократно тpaктованного художником. В 1678 г. он исполнил несколько картин для севильской больницы "de los Venerables Sacerdotes", между прочим "Богоматерь во славе", составляющую одну из главных драгоценностей Луврского музея. В 1682 г. М., со времени поездки своей в Мадрид не покидавший Севильи, приехал в Кадикс, чтобы исполнить для местного капуцинского монастыря большую алтарную картину "Обручение св. Екатерины". Трудясь над ней, он по неосторожности свалился с подмосток и так расшибся, что должен был немедленно отправиться назад в Севилью, где и умер вследствие этого падения 3 апреля того же года; кадиксская картина была дописана его учеником, Ocopиo.

Всех произведений М. насчитывается свыше (по Куртису - 481; по Лефору - 478). Содержание их по большей части религиозное. Значительную группу среди них составляют изображения особого, созданного им типа, посвященные прославлению Богоматери и известные под названием "L\'Immaculata Concepcion", "L\'Asuncion" и "La Purisima". В произведениях этого рода (о некоторых из их числа было упомянуто выше) Мадонна является в виде отроковицы или юной девы, стоящей или парящей в воздухе, среди облаков, и окруженной сонмом ликующих малюток, ангелов, нередко с лунным серпом или земным шаром под ногами, с неподражаемо преданным в позе и лице выражением девственной чистоты, кротости, молитвенного умиления и неземного блаженства. Как в этих картинах, так и в других своих религиозных произведениях М. поражает свободой, смелостью и силой, с какими его пламенное одушевление идеальными темами выливается в реалистические, национально-испанские формы. Пылкость фантазии иногда мешает ему быть стильным в композиции, но зато он всегда полон жизни и превосходен в колорите и светотени. В начале среднего периода его творчества колорит его достигает до редкого богатства теплых, пропитанных светом локальных красок, которые потом, в эпоху полного развития его мастерства, приводятся к одному легкому, воздушно-прозрачному общему тону, как нельзя более подходящему к его спиритуалистическим, сверхъестественным сюжетам. М. писал также и сильно реалистические жанры из севильской простонародной жизни, известные под названием "Уличных ребятишек" - мальчиков и девочек, занятых едой, игрой в кости, счетом мелких монет, продажей фруктов и т.п. Такие картины можно видеть в Луврском музее, мюнхенской пинакотеке, в Имп. Эрмитаже, в будапештской и многих других галереях. Из произведений М., не упомянутых в предыдущих строках, особенно замечательны "Ревекка и Елеазар" и "Воспитание Богородицы", в мадридск. музее; Мадонны Дрезденской галереи, палаццо Питти, во Флоренции, палаццо Корсини, в Риме, севильск. и мадрид. музеев; "Младенец Иоанн-Креститель с ягненком", в Лонд. национ. галерее; "Видение св. Антония", в берл. музее; "Отдых св. Семейства на пути в Египет", "Непорочное Зачатие", "Смерть Петра Арбуэза" и "Видение св. Антония", в Имп. Эрмитаже, в котором вообще имеется 20 картин этого знаменитого испанского художника. М. занимался также пейзажною и ландшафтною живописью. При учреждении в Севилье в 1660 г. Академии художеств, в которой впервые официально введено изучение нагого человеческого тела, он был сделан ее директором, вследстие чего, а еще более благодаря своему высокому таланту и славе, оказал сильное влияние на многих живописцев местной школы. Из его непосредственных учеников наиболее выдающиеся - М. Ocopиo, С. Гомез и Вильявисенсио, а из подражателей - А.-М. де Тобар, X. де Вальдес-Леаль и Льоренте. Ср. Fr.-M. Tubuno, "М., su eроса, su vida, sus cuadros" (Севилья, 1864; в нем. переработке Т. Штромера и М. Иордана, Б., 1879); W. Scott, "М. and the spanish school of painting" (Л., 1872); H. Lucke, "Bartolome Esteban М." (в R. Dohrne, "Kunst u. Kunstler des Mittelalters und der Neuzeit", I т.); Ch.-B. Curtis, "Velazquez and М." (Л., 1883); P. Lefort, "М. et ses eleves" (П., 1892) и С. Justi, "Murillo" (Лпц., 1892).

Муром

Уездн. гор. Владимирской губ., на высоком левом берегу реки Оки, при Муромской жел. дороге. К 1 янв. 1896 г. жит. было 15 679 (8292 мжч. и 7387 жнщ.). Дворян 232, духовного сословия 279, почетных граждан и купцов 2134, мещан 9376, крестьян 3235, проч. сословий 423. Православных 15 572, раскольников 35, католиков 38, протестантов 9, проч. исповеданий 25. Монастырей 3: 2 - мужских (Благовещенский и Спасский) и женский - Троицкий. Церквей 18; в Рождественском соборе почивают мощи кн. Петра и супруги его кн. Февронии. Казанская церковь построена при Иоанне Грозном, церковь Козмы и Дамиана - в половине XIV в. Реальное учил., женская гимн., духовное учил., городское 3-классное учил., начальное учил. имени Леонида Гладкова, 2 мужских и 2 женских приходских учил., земское начальное учил., церковно-приходская школа, частное начальное учил. Детский приют (для подкидышей) имени Ермакова, городская богадельня, общество вспомоществования учащимся реального и духовного учил. Отделение государственного банка, городской общественный банк. Земская больница на 37 кроватей; при ней 2 врача, акушерка-фельдшерица, 2 фельдшера и 2 ученика. Содержание больницы обходится земству около 14 тыс. руб. Больница на 7 кроватей при мануфактуре льняных изделий. 2 аптеки, 2 типографии, 2 фотографии, 1 общественная городская библиотека, 1 книжная лавка. Всех городских доходов поступило в 1895 г. 59 475 р.; израсходовано 58 530 р., в т. ч. на город. управление 4925 р., на учебные завед. 9915 р., на благотворительные учреждения 5369 р., на врачебную часть 872 р. Садоводство и огородничество издавна развиты.

В садах больше всего разводятся яблони, в огородах сеют главным образом капусту. Под садами и огородами более 100 дес. Фабр. и заводов (1895): 2 мыловаренных (прозвод. на 12 600 р.), 4 кожевенных (42 400 р.), 2 зав. сальных свечей (2400 руб.), 2 щетинных (1900 р.), 3 полотняных (211 350 р.), 1 пиво-медоваренный (3580 р.), 1 сенопрессовальный (8000 р.), 2 мукомольни (289 600 р.), 1 меднолатунный (3230 р.), 1 чугунолитейный зав. (25 450 р.), 2 гончарных (1300 р.), 2 спичечных (4370 руб.), 3 кирпичных (8645 р.); кроме того несколько небольших мастерских. Конный завод (жеребца 2, маток 13). В 1892 г. привезено по железной дороги товару 1271 тыс. пд., отправлено 70 тыс. пд. Главный предмет привоза - хлеб, 1158 тыс. пд. Прибыло по р. Оке товару 2486 тыс. пд., из них хлеба - 198 тыс. пд., пшена - 84 тыс. пд., нефти - 143 тыс. пд., семени льняного 123 тыс. пд., чугуна - 244 тыс. пд. и т.п. Отправлено 517000 пд., из них l71000 пд. лесных материалов. В М. бывает ярмарка, с 23 июня в течение 10 дней. В 1894 г. на нее привезено разного товара на 218000 р., продано на 127000 р. От М. по р. Оке вверх и вниз ходят пароходы. В М. находятся конторы транспортные, комиссионные, хлебные и т. д.

История. Имя города М. встречается на первых страницах нашей летописи. М., существовавший еще до Рюрика, долго был центром отдельного княжества, но, не принимая решающего участия в общих делах русской земли, большею частью был в зависимости от разных уделов, пока не вошел в состав вел. кн. Московского. М. не раз подвергался разорению. В 1088 г. на него напали и даже владели несколько лет камские болгары, пограбившие окрестности города и в 1189 г.; в 1096 г. под городом была жестокая битва Олега Святославича с Изяславом; в 1239 г. Батый сжег и истребил М.; только небольшая часть жителей успела спастись в лесах. Во время борьбы Андрея Городецкого с братом Дмитрием М., едва отстроившийся, опять был опустошен (1281). В 1288 г. татары снова выжгли его. Позже войны московских князей с казанскими татарами много содействовали упадку прежнего благосостояния города. После 1552 г. М., выславший к Иоанну IV "много войска" для борьбы с Казанью, обращен был в воеводство. Собственно город М. в древности составляла крепость (кремль или детинец), которая, как видно из описи Бартенева (1637), была дубовая и имела вид неправильного четырехугольника, с проезжими и глухими башнями, заключая 559 саж. в окружности. Крепость и башни в половине XVIII в. за ветхостью разобраны. Второй частью города был посад, делившийся на концы и улицы; затем шли слободы ремесленников, из которых в XVII в. славилась большая слобода государевых мережников, разоренная Лисовским. Древний М. имел по Оке прямое сообщение с промышленной заволжской Болгарией, а через нее - с Востоком, благодаря чему был в Х и XI веке богатым торговым пунктом. Кроме болгар в М. съезжались торговые гости из Киева, Чернигова, Смоленска, Рязани, Крыма. В 1681 г. в М. считалось 344 посадских двора, с которых собиралось 447 р. 16 алт. 4 денги на жалованье московским стрельцам. С XII по XIV в. М. был епархиальным городом, а в начале XIV в. еп. Василий св. перенес enapxию в Рязань. В 1708 г. М. приписан к Московской губ., а через 11 лет - к Владимирской провинции той же губернии; в 1778 г. М. - уездный город Владимирского наместничества, в 1796 г. - Владимирской губ.

Комментарии (1)
Обратно в раздел Наука