Брокгауз и Эфрон. Энциклопедия

ОГЛАВЛЕНИЕ

Эминеску Михаил

(Eminescu, 1849 - 1889) - румынский писатель. Примкнув к труппе провинциальных актеров, он вместе с нею некоторое время странствовал по румынским землям, терпя страшную нужду; позже довершил свое образование, изучив классические языки и философию. Беспокойная жизнь, полная материальных лишений и нравственных потрясений, способствовала развитию наследственного, по-видимому, недуга, и уже в 1883 г. у Э. появились первые признаки душевной болезни. Помещенный в лечебницу сначала в Бухаресте, потом в Вене, он продолжал работать, но его произведения этого времени, печатавшиеся преимущественно в журнале "Fintina Blanduziei", отличались меланхолическим характером и обнаруживали возрастающее ослабевание умственных сил. Он умер в больнице для душевнобольных в Бухаресте. Ему принадлежат стихотворения, несколько новелл и ряд политических статей. Последние статьи, написанные им в качестве редактора журнала "Timpul", проникнуты консервативными идеями. Из его новелл на первом плане стоят "Fat frгmos din lacrima" и "Sarmanul nul Dionisie", представляющие соединение метафизических мечтаний с реалистическими описаниями; некоторые страницы достигают большой красоты и являются как бы исповедью автора. Своей известностью Э. обязан, главным образом, стихотворениям. В первых из них по времени Э. - большой патриот и свободен от пессимистических идей. Содержание стихотворений венского периода, когда Э. был уже болен, очень разнообразно: тут есть и песни любви, и элегии, и пьесы в народном духе. Особенно хороши его сатиры и сонеты, которые иными критиками признаются за самое лучшее из всего написанного на румынском языке. Издавали его произведения: Т. Maiorescu, "Poesii Iui М. Eminescu" (Бухарест, 1884; 4 изд., ib., 1892); Mortune, "Proza si versur Iui M. Emenescu" (Яссы, 1890); "Culegere de articole d\'ale Iui Eminescu" (Бухарeст, 1891). О нем писали: Т. Maiorescu, "Critice" (1874); J. Gherea, "Studii critice" (1890, 1 т.); N. Patrascu, "Mihail Eminescu viata si operila Iui" (Бухарест, 1892); Ar. Densu†ianu, "Mihail Eminescu" ("Revista critica literara").

Ир. П.

Эмир

(арабск. - "вождь") - так первоначально у арабов назывались полководцы. После Магомета так стали называться мусульманские правители, претендовавшие одновременно на власть духовную и светскую. Халиф Омар первый принял титул Э. аль-муменин (или муминин), т. е. "вождь верующих". Позже первый министр халифата принял титул "вождя вождей", Э. аль-омра (или аль-омара), последний получил значение полновластного майордома. Помимо Омаядов и Аббассидов титул Э.- альмуменин носился еще Фатимидами, Омаядами Испании и Альмогадами. Альморавиды и Мериниды приняли другой титул - Э.-аль-муслемин (или аль-мослимин). В настоящее время вождь большого каравана паломников, ежегодно отправляющегося в Мекку, называется Э. аль-хаджи, т. е. предводитель паломников. С падением арабских халифатов титул Э. уступил место другим титулам (напр. султан, хан), но и теперь эмирами величают себя бухарский и афганский государи; в обоих последних случаях титул этот приравнивается титулу "князь" или "светлейший князь". Персы сократили "Э." в "мир" и образовали слово "мирза" - сын князя или принц.

Эмпедокл из Агригента

- яркий представитель сицилийской культуры V в., необычайно живой, пестрой, отзывчивой ко всем духовным движениям, ко всем литературным и философским течениям греческого мира. Величайшие поэты Греции - Симонид, Бакхилид, Эсхил, Пиндар - были дорогими, почетными гостями при дворе сицилийских тиранов. Лучшие художники Греции работали на них; ни в одной греческой стране не воздвигалось такого множества великолепных храмов, как наприм. в Агригенте или Селинунте. Нигде не знали большей роскоши, как в этих богатых, быстро расцветших городах, где, по выражению Э., граждане торопились насладиться, как будто им предстояло завтра умереть, и строили себе такие дома, как будто им предстояло жить вечно. С роскошью и утонченностью соединялась значительная литературная образованность и деятельная умственная жизнь, захватывавшая все более и более обширные круги и отражавшая различные влияния, шедшие с противоположных концов греческого мира. Литературное образование делается потребностью в высших кругах; к воспитанию предъявляются новые требования. С систематическим изучением словесности соединяется изучение искусства слова - риторики, которая зарождается впервые именно в Сицилии, и притом в двоякой форме - прикладного искусства судебного красноречия (впервые разработанного Тисием и Кораксом) и самостоятельного искусства изящного слова. Самые различные философские учения - ионийцев, пифагорейцев, элейцев - считались общеизвестными, как это показывает комедия Эпихарма, другого выдающегося представителя сицилийской культуры того времени. Рационалистическое просвещение делает быстрые успехи; спутницей риторики является софистика, с ее эклектизмом и скептицизмом. Горгий, ученик Э., был сицилиец; Протагор и Гиппий, две другие знаменитости софистики, гастролировали в Сицилии и пользовались там величайшим успехом, делая громадные сборы не только в больших греческих городах, но даже в маленьких сикелиотских местечках.

Наряду с рационализмом и вольнодумством сильно сказывалось и мистическое течение, питавшееся таинствами Деметры, учением орфиков и пифагорейцев, умозрениями о загробной жизни и высшей природе человеческого духа. Политическая жизнь представлялась тревожной, изменчивой и подвижной. Общественный порядок был подточен политической и социальной борьбой, враждой между греками и сикелиотами, междоусобиями, постоянными заговорами. Тирания в Сицилии носила военный и консервативно-аристократический характер; войско состояло не из граждан, а из наемников; власть поддерживалась постоянным насилием, опираясь на наемное войско и богатую казну. Отсюда легкость государственных переворотов и отсутствие каких-либо политических традиций. В Агригенте и Сиракузах после низложения тиранов водворяется республиканский строй, но рознь между господствующими городами и подчиненными общинами, между греками и сикелиотами, между гражданами и наемниками и переселенцами не прекращается. Культура, не смотря на пышный расцвет, не имеет глубоких корней в отечественной почве. Э. соединяет все различные стороны этой колониальной культуры и в самом совмещении непримиримых противоположностей служит характерным продуктом своей страны. Он является зараз политическим деятелем демагогом, ритором, поэтом, врачем-философом, теософом и чудотворцем, притязающим на сверхчеловеческие знания и сверхчеловеческие почести. В его философии соединяются мистицизм и рационализм, умозрение элеатов, физиология италийских врачей с их попытками эмпиризма, гилозоизм ионийских философов и откровения пифагорейцев. Э. происходил из знатной семьи. По-видимому уже отец его Метон был противником тирании; таким является и сам Э., который, если верить позднейшим преданиям, не отступал перед крайними мерами против лиц, подозреваемых им в политическом заговоре. Когда после изгнания Фрасибула (466 г.) в Агригенте установился аристократический строй, Э. выступил вождем демократической партии, которой удалось восторжествовать после трехлетней борьбы. Однако, и ему пришлось поплатиться изгнанием за свою политическую роль; по-видимому, он и умер изгнанником в Пелопоннесе, хотя о смерти его существуют различные баснословные рассказы. Э. был поэтом и ритором; Аристотель признает его изобретателем риторики. В поэмах Э. можно видеть систематическое употребление многих риторических фигур и ухищрений, составляющих особенность Горгия (Diels, "Grorgius u. E.", в "Sitzungsb. d. Akd. d. Wiss. in Berlin", 1884).

Далее, Э. был знаменитым врачом, которого признавали в древности одним из основателей италийской школы врачей. В медицине Э. находился отчасти под влиянием Алкмеона Кротонского, как по отдельным вопросам эмбриологии и физиологии, так и в общем взгляде на природу организма: по Алкмеону, здоровье зависит от "равноправия", т. е. равновесия и согласия изначального множества элементов, входящих в состав организма, тогда как болезнь вызывается "монархией" какого-либо одного из них. Однако, и в медицине Э. шел своим путем, имел последователей и оказал влияние на позднейшие медицинские теории. Судя по росказням, где он обращается в целителячудотворца, его врачебная слава была велика; по-видимому, и сам он об этом свидетельствует и во всяком случае высоко ценит свои медицинские познания, соединяя их со своим общим учением о природе. Как философ, стремившийся примирить различные философские и научный тенденции своего времени, он оставил по себе памятник в поэме "О природе"; как практический мистик и теософ, он выступает в другой поэме, "Очищения", по всей вероятности написанной после первой (Diels, "Die Gredichte d. Е.", "Ber. d. Berl. Akd.", 1898). Обе уцелели лишь в отрывках - всего 450 стихов, которые были неоднократно изданы (последнее издание Дильса, "Fragmente d. Vorsokratiker", 1903). В "Очищениях" Э. описывает свое появление, как явление какого-то бессмертного божества; увенчанный повязками и венками из цветов, он шествует, окруженный последователями, и принимает поклонение, которое ему всюду воздается. Тысячи идут за ним, ища получить от него пользу: одни ждут оракула, другие - целительного слова от разнообразных недугов. "Однако, что мне об этом распространяться, будто я делаю нечто великое, - замечает он, - ведь я же выше этих людей, обреченных на множество гибелей".

В общем, путь спасения, которому учит Э., есть пифагорейский. Он проповедует душепереселение; предписывает воздержание от мясной пищи и кровавых жертв, в которых видит убийство ближних; допускает только растительную пищу, за исключением бобов, запрещенных пифагорейскими правилами, хотя такое вегетарианство трудно обосновать его учением о душепереселении, так как он признает, что наша душа переселяется не только в тела животных, но и в тела растений: он помнит, что он сам был уже однажды "юношей, девой, кустом, птицей и рыбой безгласной". Он говорит о былом блаженстве золотого века, о превосходстве человеческой природы до грехопадения и о сверхчувственности божества, которое он, подобно Ксенофану, определяет как не имеющее человеческих органов и человеческого образа, как "священный и неизреченный дух" (134). Ритуально-очистительные таинства или средства Э. нам неизвестны. Что он принадлежал к пифагорейской секте - это явствует из вышесказанного, а также и из того преимущественного значения, какое имел в его проповеди Аполлон - главное божество пифагорейского очистительного культа. В Пифагоре он видел человека, обладавшего сверхъестественным знанием. От Алкидама, ученика Горгия, мы знаем, что Э. был учеником Парменида, также принадлежавшего к пифагорейскому союзу. Философское учение Э. не вполне согласуется с пифагорейской мистикой. Это заставило некоторых предполагать, что его две поэмы относятся к различным периодам его жизни: сначала он был религиозным учителем и гностиком, а затем сделался натуралистическим философом - или, наоборот, под конец жизни от натурфилософии обратился к мистике. Но строго логическая связь вообще отсутствует в эклектической системе Э., мистицизм, притом окружающий себя риторикой и несвободный от своего рода шарлатанства, сказывается в обеих поэмах. Во второй и, по всей вероятности, позднейшей поэме Э., по-видимому, более останавливался на своем сверхъестественном могуществе и достоинстве; но уже в первой ("О природе") он обещает верному ученику научить его снадобьям против старости и болезней, средствам для укрощения ветров, дождя или засухи и даже для воскресения мертвых. Соединение медицины с философским умозрением сказывается прежде всего в том, что Э. не отвергает, подобно Пармениду, свидетельства чувств. Наоборот, он требует от ученика наблюдения каждого предмета посредством тех органов чувств, которым он доступен и насколько он им доступен; он признает, однако. человеческое знание немощным, потому что чувственные способности наши ограничены, мысль притупляется нуждою и заботами, а жизнь быстротечна. Люди верят лишь в то, на что они случайно натыкаются в своих блужданиях; каждый хвалится тем, что он нашел целое, между тем как оно недоступно зрению и слуху и даже непостижимо уму. Такое скромное начало, однако, вовсе не служит признаком скептицизма, являясь введением к смелому мистико-умозрительному построению, которое выдается или принимается за откровение свыше.

В этом откровении, впрочем, впечатлительный Э. многим обязан своим предшественникам, в особенности Пармениду. Подобно ему, он признает началом всего полноту бытия, которую и он представляет себе в виде всеобъемлющего шарообразного тела; описывая ее подобно элейцам, он вместе с ними приписывает ей и физические, и духовные свойства, признавая ее божеством. Далее, Э. отрицает всякое происхождение или уничтожение истинно сущего, и притом в тех же выражениях, как и Парменид. Сущее тожественно себе и не может произойти из ничего или обратиться в ничто. Вне полноты нет ничего; пустое пространство безусловно не существует, а потому к полноте ничто не может прибавиться и ничто не может из ее исчезнуть. Эта полнота и есть божественный "Сферос". До сих пор согласие с Парменидом очевидно; но, в отличие от него, Э. признает реальное множество, движение и качественные различия вещей, о которых свидетельствуют наши чувства. У Парменида нет перехода от Единого Сущего к миру явлений; есть только это Единое Сущее, все прочее - ложь. Но откуда в истине могла возникнуть иллюзия или ложь? Сказать, что она есть заблуждение человека - значит признать существование человека, а с ним вместе и всего мира ограниченных существ, возникших ранее человека и независимо от него. Чтобы объяснить этот мир, во множестве и движении его частей, из первоначального единства, надо признать его продуктом реальной силы, которая рождает его посредством деления, раздробления, расчленения первоначального единства. Э. называет эту силу Враждою. Но не все в мире объясняется ею одною: Гераклит и пифагорейцы разглядели в борьбе противоположностей внутреннее согласие, гармонию; это согласие, это внутреннее единство во множестве определяется у Э., как мировая сила Любви или Дружбы, соединяющей разрозненные стихии. У Парменида, путь, ведущий к единству, и путь, ведущий к множеству, путь истины и путь лжи, суть два метода познания, два способа отношения человеческого ума к познаваемому. У Э. путь, ведущий к единству, и путь, ведущий к множеству, суть два мировых процесса.

В отличие от физиков, признававших происхождение различных вещей из одной какой-либо стихии (путем сгущения, или разрежения, или качественного изменения), Э. признает четыре основных стихии, 4 "корня" существующего - огонь, воздух, воду и землю. Это - вечные и постоянные элементы всего существующего, качественно и количественно неизменные. Из них состоят все существа без исключения; самые "боги долговечные" состоят из них точно так же, как растения и животные. Все создается путем соединения, сложения частиц этих стихий и разрушается посредством их разъединения или разложения. Происхождения и уничтожения нет и быть не может: есть лишь сложение и разложение от века существующих элементов. Подобно тому, как художник, смешивая в различных пропорциях очень небольшое количество основных красок, достигает бесконечного разнообразия цветов, посредством которых он изображает вселенную, так и вселенная состоит из четырех основных элементарных тел, которые вступают между собою в бесконечное множество разнообразных соединений - воззрение, в котором хотели видеть предчувствие современного химического учения об элементах, хотя Э. смешивает простые тела с состояниями тел (жидкое, твердое, газообразное). При этом Э. остается на почве античного гилозоизма, признавая свои стихии живыми или чувствующими. Он видит в них не только первичные предметы чувственного восприятия (primum sensibile), но и первичные чувствующие начала (primum sentiens), живые части, органы или члены божества, божественного тела. Э. называет их также богами - Зевс (эфир, aiJhr dioV), Гера (земля), Аидоней (огонь) и Нэстис (вода). Стихии служат живым материалом всего существующего: "из них все, что есть, слагается в стройный порядок; ими же думает все и чувствует радость и скорби"; "землю землею мы зрим, а воду мы видим водою; воздухом воздух небес, огнем беспощадный огонь; видим любовью любовь, вражду же - враждой ненавистной". Человек воспринимает чувственные вещи лишь постольку, поскольку он состоит из стихий; на этом основывается вся Эмпедоклова анатомия и физиология органов чувств, которая, с ее причудливыми подробностями, излагается Феофрастом в трактате "Об ощущениях". Человек познает или воспринимает "подобное подобным": например, глаз заключает в себе воду, огонь, воздух и землю, причем огонь заключен, как в фонаре, в тонкой капсуле, ограждающей его от окружающей воды. Все вещи находятся в непрерывном движении под влиянием противоположных сил Любви и Вражды; все испускают из себя волны тонких истечений, которые проникают в "поры" наших чувств и производят в нас различный восприятия, смотря по тому, в какие органы они могут проникнуть по степени тонкости своих частиц и их соответствию тем или другим порам наших чувств. Это учение об истечениях и порах живых тел и вещества вообще, плохо вязавшееся с безусловным отрицанием пустоты, было, очевидно, заимствовано Э. извне, от физиков, в системе в которых оно являлось более естественным - от Левкиппа, отца атомистики, быть может от пифагорейцев или от Алкмеона (для органов чувств).

Как бы то ни было, стихии наделяются жизнью и чувственностью, мало того - мыслью и разумностью, которая и в человеке объясняется совершенно так же, как чувственное восприятие - из действия четырех стихий, "ими же думаем мы": в нашей крови находится самое полное и совершенное соединение или смешение элементов, и эта кровь, окружающая наше сердце и питающая его, есть человеческое мышление, причем все различие человеческих способностей обусловливается качественными различиями в нашем составе (ср. Tbeophr., "De Sensu", 11). С этой точки зрения представляется вполне естественным, что Любовь и Вражда превращаются в весомые и протяженный начала: раз четыре стихии наделяются психическими свойствами, было последовательно наделить Любовь и Вражду телесностью, которую и Парменид считал признаком, необходимым атрибутом "Сущего". Впрочем, говоря о Любви и Вражде, Э. не останавливается на этой особенности, видя в них прежде всего две противоположные силы, обусловливающие образование и разрушение вещей: Вражда, разрушая единство, служит созиданию множества, а Любовь, уничтожая множество, служит образованию единства. Происхождение мира объясняется совместным действием обеих этих сил, каждая из которых роковым образом, по очереди, в силу "вечной клятвы", получает преобладание, вытесняя другую в ритме мирового процесса. При неограниченном господстве Любви мира не существует, потому что все находится в слитном состоянии в неподвижном покое Сфероса; не может быть мира и при господстве Вражды, которая "по исполнении времен" вырастает между членами Сфероса и по очереди потрясает и разделяет их, не допуская никакого конкретного образования. Мир возникает лишь при совместном действии Любви и Вражды, причем, как свидетельствует Аристотель, Э. описывает лишь одну космогонию, т. е. происхождение мира из Сфероса, хотя, по его мнению, можно было бы и для всего мира, как и для каждой отдельной вещи, допустить двойное происхождение - из царства Любви и из царства Вражды. В своей космогонии Э. показывает, каким образом, при действии Вражды, отдельные стихии обособляются, выделяются из Сфероса и затем вновь соединяются действием Любви. Прежде всего в Сферосе отделяется легкое от тяжелого: первое устремляется вверх, вследствие чего равновесие Сфероса нарушается и масса его приходит во вращательное движение, которое прогрессивно ускоряется. Первым выделяется эфир, затеи огонь, потом земля, из которой давлением вихря была выжата вода (Act. II, 6, 3). Но в мировом процессе Вражда постоянно уравновешивается Любовью. Выделившись из первоначальной смеси, эфир окружает ее и в верхней части своей отвердевает в хрустальную твердь; огонь, явившийся затем, тоже устремляется вверх, но, будучи остановлен твердью, собирается и движется под нею: это и есть причина вращения неба, которое вызвано преобладанием огня в одном из полушарий: это светлое полушарие составляет день, тогда как другое, в котором преобладает воздух и темные испарения, образуют ночное небо, освещенное лишь частицами огня, окруженными воздухом и прикрепленными к тверди.

Эмпедоклу было известно, что луна есть темное тело, получающее свет от солнца и вращающееся вокруг земли; но с этой астрономической истиной он соединял своеобразное представление о солнце, которое трудно с точностью понять из наших источников: он видел в солнце не источник дневного света, а наоборот, световое отражение земли, освещенной лучами "дня", на определенной части небесного свода (Aеt., II, 20). Постепенно Вражда "потрясает все члены божества", проникая все глубже и глубже в нижние слои вихря, "а Любовь достигает середины круговорота". Она находится среди стихий и вращается в их вихре, чего не ведал доселе ни один смертный. Но если действие ее сказывается уже в стихийном круговороте, в сочетании стихий на небесах, быть может - в рождении высших небесных существ, то постепенно оно проникает и в глубь, и в подлунный мир, где оно проявляется в создании организмов. Эти последние возникают следующим образом. Еще до образования солнца, т. е. до накопления лучей света и тепла в дневном полушарии, земля находилась в тинообразном состоянии и согревалась внутренним огнем. Этот огонь стремился вверх и поднимал пузыри из тинистой массы, придавая ей всевозможный формы: так произошли растения - разветвления этой земной тины, части земли, связанный с нею, как зародыш с матерью. Подобным же образом явились и животные формы: сперва то были отдельные органы: головы без шей, глаза без голов, руки без туловищ; затем, под влиянием усиливающегося любовного смешения стихий, эти члены стали соединяться и срастаться вместе, что с чем попало, откуда вышли самые фантастические чудовищные сочетания, в которых смешивались человеческие и животные формы. Вражда, все время борящаяся с Любовью, легко разрушала эти случайные чудовищные образования, не приспособленные к борьбе за существование. Но Любовь продолжала свое творчество в составлении органических форм, и отсюда с течением времени, постепенно, путем естественного отбора, получились жизнеспособные формы, приспособленные к среде, выжившие в борьбе и способные к размножению. Теперь животные возникают уже не из тины, а путем полового размножения; любовное влечение, проникающее в наши члены, есть лишь частное проявление великой космической силы Любви. Вражда, с которой не могут бороться первоначальные, несовершенные создания, бессильна против этого процесса и не может его остановить.

Таков мифологический дарвинизм нашего философа. Как примирить его физику с его мистикой, с учением о бессмертии и душепереселении, о сверхчувственности божества? Различные предположения по этому предмету отмечены выше. Как примирить, далее, противоречия самой физики Э.? Они для него не существовали, поскольку ум его мыслил образами и мифами, более нежели понятиями. Характерен его своеобразный мистический сенсуализм, сближающий мышление с чувственным восприятием. Физик, признающий стихии чувствующими силами, а всемирные силы Любви и Вражды - протяженными и весомыми телами, легко мог найти в своей системе место и для демонологии, и для эсхатологии пифагорейцев. К тому же и физика, и катартика представляются у Э. результатом личного откровения. Верховный закон, управляющий судьбой душ в "Очищениях" Э., есть роковое слово ("оракул необходимости") и вечное, древнее постановление богов, утвержденное мощными клятвами; верховный закон "физики" Э., управляющий судьбой мира, есть тоже роковая могущественная клятва. Значение магического заклятья, по-видимому, признается и здесь, и там в полной мере, и Э. не приходилось отрекаться от физики, чтобы исповедывать веру в силу заклятья, или, наоборот, отрекаться от этого суеверия; чтобы развивать свою теософскую физику; ведь и эта последняя имела целью сообщение знаний, дающих магические и, главное, целебные силы.

Кн. С. Трубецкой.

Эмпиризм

- философское направление, видящее в опыте единственный источник познания. В метафизике направление это охватывает весьма разнообразные точки зрения, то переходя в догматически системы известного типа, то превращаясь в скептицизм. Это объясняется различием толкований, какие нередко тот же мыслитель может придавать понятию "опыт". Под опытом в узком смысле слова разумеют познание единичного (Аристотель: hmen empeiria twn kaJekaston esti gnwsV - singularium cognitio). Но единичное можно понимать: 1) как субъективное ощущение, если дело идет о внешнем опыте, или как "единичное представление", если дело идет о внутреннем опыте; 2) как восприятие чего-то единичного, что обладает независящим от сознания существованием в виде части внешнего мира и продолжает существовать, помимо сознания, и в то время, когда восприятие прерывается. Это различное понимание опыта создает две типичных формы Э.: имманентный и трансцендентный.

I) Имманентным Э. называются философский попытки объяснить состав и законосообразность нашего познания из комбинации единичных ощущений и представлений. Такие попытки в истории философии приводили или к полному скептицизму (Протагор, Пиррон, Монтэнь), или к безмолвному предположению трансцендентного (системы Юма и Милля). Юм подвергает сомнению существование, вне сознания, реальности. Он противопоставляет сравнительно бледным и слабым психическим переживаниям - "идеям" - более яркие и сильные - Впечатления, но признает эту границу текучей, не безусловной, как это обнаруживается в сумасшествии и в сновидениях. Отсюда, казалось бы, следовало ожидать, что Юм будет считать недоказанным реальное тожество впечатлений, но, провозглашая подобную точку зрения, он не выдерживает ее, принимая незаметно для себя впечатления за объекты, существующие помимо сознания и действующие на нас как раздражения. Подобным же образом Милль, ограничивая весь материал познания единичными психическими переживаниями (ощущениями, представлениями и эмоциями) и объясняя весь познавательный механизм как продукт ассоциации между единичными психическими элементами, допускает существование вне сознания некоторого бытия в виде постоянных возможностей ощущения (permanent possibilities of sensation), которые сохраняют свое реальное тожество помимо нашего сознания.

II) Трансцендентный эмпиризм. Его типичнейшей формой является материализм принимающий двигающийся в пространстве и вступающие в разнообразные комбинации частицы материи за истинную реальность, за мир опыта. Все содержание сознания и все законы познания представляются, с этой точки зрения, продуктом взаимодействия организма с окружающей его материальной средой, образующей мир внешнего опыта.

- Итак, под понятие Э. подходят различные направления, от крайнего скептицизма до крайнего догматического реализма в форме материализма. В истории философии между этими крайними типами можно установить множество промежуточных ступеней и разновидностей. В теории познания и в психологии Э. характеризуется тем, что вопрос о ценности и значении познания ставится в тесную зависимость от его происхождения из опыта. Знание наше с этой точки зрения постольку достоверно, поскольку его источником является опыт. Но считать такой источник единственным и в то же время признавать возможность безусловно всеобщего и необходимого познания, значить допускать явную несообразность: почерпая критерии истинности из единичных опытов, мы никогда не можем быть уверенными в полиоте наших наблюдений и в безусловной необходимости (т. е. неразрывности) известных единичных связей в опыте; опыт может, поэтому, гарантировать лишь большую или меньшую (хотя бы и очень высокую) вероятность познания. Признание Локком математического познания безусловно достоверным объясняется лишь тем, что в эпоху Локка еще не были продуманы до конца те следствия, к которым логически необходимо приводить отправной пункт Э. Чтобы психологически объяснить возникновение и существование в сознании человека известной структуры логических, гносеологических и математических законов, которые кажутся безусловно всеобщими и необходимыми, Э. принимает следующие положения: 1) всеобщность и необходимость известных связей в опыте объясняется повторяющимся единообразным воздействием на нас известных впечатлений. 2) Повторение известных впечатлений А к В одного за другим образует в нашем уме ассоциацию представлений а и b, так что появление в сознании одного из этих представлений тотчас же влечет за собой появление другого. 3) Подобные ассоциации, повторяясь бесчисленное множество раз, становятся привычными и, наконец, неразрывными, так что у нас не только два представления неизменно связаны в сознании одно с другим, но всякая попытка разорвать связь между ними, т. е. сознавать их порознь, становится невозможной или, как говорится, немыслимой (Милль). 4) Предрасположения к подобным неразрывным ассоциациям могут стать по истечении огромных промежутков времени, охватывающих развитие не только человечества, но и всего животного мира, унаследованными свойствами, накопленными совокупным опытом миллионов поколений, так что человек может рождаться с предрасположениями к известным неразрывным ассоциациям, и то, что в настоящее время является априорным для индивидуума, могло возникнуть апостериорным путем для рода (Спенсер). 5) Сверх этих биологических условий на наши представления об опыте, как законосообразном целом, влияют социальные условия. Мы рождаемся в общественной среде, которая своими культурными воздействиями на наше умственное развитие облегчает и ускоряет в нас сознание законосообразности наших познавательных процессов. В этом смысле опыт является "социальным, а не индивидуально психологическим понятием" (Риль), продуктом коллективного, общественного мышления.

Итак, с эмпирической точки зрения относительная всеобщность и необходимость законов нашего познания есть результат единообразных воздействий опыта на нашу физико-психическую организацию, породивших такую ассоциационную связь между известными элементами сознания, которая стала неразрывной благодаря аккумулированному наследственному опыту, индивидуальной привычке и влиянию окружающей социальной среды. Если так называемые всеобщие и необходимые законы познания отличаются лишь высокой степенью вероятности, а не безусловной достоверностью, то ничто не препятствует нам допускать возможность их изменения, хотя бы и очень медленного, что и высказывают Спенсер и другие эволюционисты (см. Челпанов, "Проблема восприятия пространства", ч. II, 1904, стр. 215). Исходя из указанных предпосылок, эмпиризм считает происшедшими из опыта законы мышления, формы познания, основания математического и естественноисторического познания. Уже Локк утверждал, например, что дети и дикари вовсе не пользуются законами тожества и противоречия, ибо, если бы пользовались ими, то знали бы, что пользуются, так как нельзя сознавать что-нибудь и не знать, что сознаешь, если только не предполагать возможности бессознательных представлений, что было бы нелепо. Милль называет закон противоречия "одним из самых ранних и самых знакомых обобщений из опыта". Другой эмпирист, Геринг, замечает: "Наблюдая естественное мышление, скоро можно убедиться, что оно не знает закона тожества и не следует ему, скорее возится с противоречиями, не получая повода усомниться в истинности своих мыслей" ("System der Krit. Philosophic", т. 1, стр. 310). Подобным же образом эмпиристы пытаются объяснить происхождение из опыта и других необходимых элементов познания. - К представителям эмпиризма следует отнести Демокрита, софистов, стоиков, эпикурейцев и скептиков, Рожера Бакона, Галилея, Кампанеллу, Фр. Бакона (родоначальника нового эмпиризма), Гоббса, Локка, Пристли, Беркли, Юма, Кондильяка, Конта, Джемса Милля, Джона Милля, Бэна, Спенсера, Дюринга, Ибервега, Геринга и многих других. Во многих из систем этих мыслителей рядом с эмпиристическими элементами уживаются и другие: у Гоббса, Локка и Конта заметно влияние Декарта, у Спенсера - влияние немецкого идеализма и критицизма, у Дюринга - влияние Тренделенбурга и т. п. Среди последователей критической философии многие склоняются к эмпиризму, например Фр. Альберт Ланге. Алоиз Риль и Эрнст Лаас. Из слияния эмпиризма с критицизмом выработалось особое направление эмпириокритицизм, основателем которого был Р. Авенариус, а последователями - Карстаньен, Мах, Петцольд, Вилли, Клейн и др.

Литература. Важнейшие труды по новейшему эмпиризму: Джон Милль, "Система Логики" и "Исследование философии с. Вильяма Гамильтона"; Спенсер, "Психология" (преимущественно IV-й том, заключающий в себе теорию познания Спенсера); Лаас, "Идеализм и позитивизм" (русский перевод печатается); Тэн, "Об уме и познании" (пер. под ред. Страхова); Дюринг, "Курс философии" (рус. пер. готовится к печати); Льюис, "Вопросы жизни и духа"; Гельмгольц, "Факты в восприятии" и статья о "геометрических аксиомах", положившая начало философской литературе по пангеометрическим умозрениям (помещена в сборнике статей по пангеометрии, изданном в Казани в память Лобачевского в 1892 г.); Вл. Соловьев, "Критика отвлеченных начал"; Александр Введенский, "Опыт построения теории материи" (1888, ч. 1); М. Каринский, "Классификация выводов" и ряд статей об эмпиризме, печатаемых в "Журнале Мин. Нар. Просв.", 1897 (II), 1901 (V, VIII, IX), 1902 (IV), 1903 (II, VIII, XI) и 1904 (II); Челпанов, "Проблема восприятия пространства" (часть I, 1896, и часть II, 1904; первая часть трактует вопросы, с психологической, вторая - с гносеологической точки зрения). Характеристики эмпиризма в истории философии имеются во всех общих курсах. Специальной полной истории эмпиризма и скептицизма в новейшей философии нет; существуют только труды, отчасти выполняющие эту задачу, как "История материализма" Ланге; Brochard, "Les sceptiques grecs"; Baumann, "Raum, Zeit und Zahl"; Lasswitz, "Geschichte der Atomistik"; Рибо, "Современная английская психология". Э. играет настолько видную роль и в логике и в теории познания, и в натурфилософии, и в психологии, и в истории философии, что подробных указаний литературы надо искать в соответствующих отделах самых различных философских наук. См. библиографические указатели, составленные автором настоящей заметки, в приложении к книгам: "Психопатология и ее значение для психологии", Штёрринга, и "Психология", Джэмса. И. Лапшин.

Эмпириокритицизм

- философское направление, которому положил начало Рихард Авенариус (1843 - 1896). Оно представляет попытку дать общую теорию опыта, без каких-либо гносеологических предпосылок. Э. не принимает за отправной пункт ни мышление или субъект, ни материю или объект, но опыт, в том виде, в каком он непосредственно познается людьми; от этой данной отправляются мыслители всех возможных направлений; к каким бы отрицательным выводам ни приходил в конце исследования идеалист или скептик по вопросу, например, о реальности внешнего мира, он во всяком случае исходит в своих размышлениях от тех же непосредственных данных опыта, как и материалист и даже не философ например, простолюдин. Эти непосредственные данные Э. принимает как то, что признается неоспоримым всем человечеством, составляет "естественное" понятие о мире и выражается в следующем постулате: "Всякий человеческий индивидуум первоначально преднаходит в отношении к себе окружающее с многоразличными составными частями, другие человеческие индивидуумы с разнообразными высказываниями и высказываемое в какой-либо зависимости от окружающего". Исходя лишь из этого постулата, Э. исследует методически отношение между данным индивидуумом, средою к другими индивидуумами и их "высказываниями". См. P. Авенариус, "Философия, как мышление о миpе, согласно принципу наименьшей меры сил" (1898, перев. под ред. М. М. Филиппова); "Человеческое понятие о мире" (перев. под ред. М. М. Филиппова, 1901); Карстаньен, "Введение в критику чистого опыта" (перев. Лесевича, 1898); Карстаньен, "Рихард Авенариус и его общая теория познания Э." (перев. Шиманского, 1902); статью проф. Г. И. Челпанова ("Киевский Университ. Известия", 1898, ј10, октябрь); Лесевич, "Философское наследие XIX в." ("Русское Богатство", 1896, ј 12); Эрнст Мах, "Популярно-научные очерки" (1901); его же, "Анализ ощущений" (1904, печатается); Авенариус, "Критика чистого опыта" (готовится к печати); М. М. Филиппов, "О философии чистого опыта" ("Научное Обозрение", 1900, ј 8); его же, "Психология Авенариуса по неизданным материалам" ("Научн. Обозр.", 1899, јј 2 и 3); Вундт, "Ueber naiven und kritischen Realismus" ("Phil. Studien", тт. XII и ХIII. 1896 - 97); Willy, "Der Empiriokritizismus als einzig wissenschaftlicher Standpunct" ("Vierteljahrsschrift fьr Philosophie", т. XVIII, 1894); Petzold, "Emfuhrung in d. Philos. d. rein. Erfahrung" ((1903); Hauptmann, "Die Metaphysik in der modernnen Physiologie" (1894); М. Klem, "Die Philosophie der reinen Erfahrung" ("Naturwissenschaftliche Wochenscbrift", т. IX. 1894, т. X, 1895, т. XI, 1896); W. Jerusalem, "Die Urtheilsfunction" (1895); Kodis, "Zur Analyse der Apperceptionsbegriffes" (1893); Willy, "Das erkenntnisstheoretische Ich und der naturliche Weltbegriff" ("Vierteljahrsschr. fur W. Philos.", т. XVIII, 1894); статья Делакруа об Авенариусе (в "Revue de Metaphysique et de Morale", 1898).

И. Лапшин.

Эму

(Dromaeus) - один из родов семейства казуаровых птиц, живущий в числе двух видов в Австралийской области. От казуара отличается оперенной шеей и головой, за исключением щек и подбородка, отсутствием гребня на голове и более коротким и широким клювом с приподнятым килем и с ноздрями, расположенными у его середины. Крылья и хвост рудиментарны, без всякого следа маховых и рулевых перьев. Бедра оперены; плюсна покрыта сетчато расположенными щитками. По общему виду Э. похож на страуса, но ноги его и шея короче. Более известный вид Э., ново-голландский страус, живет в лесистых местностях восточной Австралии. Общая окраска оперения матово-коричневая, более темная на спине, голове и шее и более светлая на нижней стороне тела. Голые места головы пепельного цвета, ноги светло-бурые. Более крупные самцы достигают высоты 2 метр. Птенцы в пуховом наряде серовато-белого цвета с темными продольными полосами. Как настоящие страусы, Э. держатся небольшими группами по три-пять штук. Постоянное преследование человека ведет к заметному вымиранию австралийского страуса, так как сам по себе он гораздо менее пуглив, чем африканский страус, и охота на него не представляет больших затруднений. Э., живущее в зоологических садах, легко переносят неволю и без труда размножаются. Самка кладет не менее шести продолговатых, темно-зеленых, с грубозернистой скорлупой яиц - в простое углубление, вырытое на земле. В неволе высиживанием яиц бывает занят только самец. Главную пищу Э. составляют различные плоды.

Ю. В.

Эмульсия

(Emulsio, фармац.) - так называется молочно-подобная жидкость, в которой различные нерастворимые в воде вещества удерживаются в последней взвешенными в состоянии мельчайшего раздробления при помощи какого-либо сгущающего вещества. Вещество, подлежащее взвешиванию в воде, называется emulgendum, посредствующее сгущающее вещество emulgens. Если и то и другое вещество находятся в одном и том же лекарственном средстве, то получаемая Э. носит название истинной или семенной; если же Э. создается искусственно, т. е. если эмульгируемое и эмульгирующее смешиваются уже во время приготовления Э., то она называется ложной или масляной. Истинная Э. приготовляется почти исключительно из миндаля, реже из льняного или макового семени. Здесь в качестве emulgendum служит жирное масло семян, а в качестве emulgens содержащееся в последних камедеобразное вещество - эмульсин для ложной Э. пользуются жирными и эфирными маслами (миндальное, клещевинное, маковое, прованское), бальзамами, смолами, камфарой, и др., причем в качестве emulgens применяют гумми-арабик, трагакант и яичный желток. Основой Э. и здесь служит вода.

Энгельгардт Александр Николаевич

(1828 - 93) - выдающийся ученый, сельский хозяин и публицист. По своей первоначальной специальности артиллерийский офицер, он увлекся химией и состоял (1866 - 69) профессором этого предмета в с.петербургском земледельческом институте. За это время им были исследованы курские фосфориты, разработан способ разложения костей щелочами (способ Ильенкова и Энгельгардта) и произведены многие другие работы ("О действии анилина на изатин", "О действии хлора и броманилина на изатин", "Об изомерных крезолах", "О производных тимола", "О нитросоединениях", совместно с П. А. Лачиновым "О крезолах и нитросоединениях" - работа, увенчанная премиею Императорской академии наук, и др.), за совокупность которых харьковский университет присудил ему степень доктора химии honoris causa. Водворенный в 1870 г. в родовом имении его Батищево (Смоленской губ., Дорогобужского у.), Э. занялся практическим хозяйством и это дело не оставлял до конца своей жизни, отдавая ему, главным образом, свои силы и средства. Условия, среди которых приходилось работать Э. в новой обстановке, и труды его в интересах местного хозяйства, увлекательно описаны им в ряде статей, помещавшихся в "Отеч. Записках" под заглавием "из деревни". Письма эти, собранные затем в отдельную книгу, немало способствовали пробуждению в русском обществе влеченья к сельскому хозяйству и до настоящего времени не потеряли громадного своего педагогического значения, как настольная книга для каждого начинающего хозяина. "Письма" Э. совпали с эпохой стремления всецело посвятить себя служению народа. Благодаря этому, Батищево одно время сделалось местом паломничества для людей, желавших "сесть на землю". Общественное значение хозяйственной деятельности Э. заключается в создании особого типа хозяйства и выяснении новых его форм для огромного района северной нечерноземной России. Им решено много вопросов северного хозяйства, и притом вопросов основных (разработка пустошей и ляд, введение в севооборот клевера и льна, постановка продуктивного скотоводства, применение минерального удобрения, в особенности фосфорита и каинита). По смерти Э. имение Батищево, в котором производились опыты по выяснению всех этих вопросов, приобретено министерством земледелия и государств. имуществ и обращено в опытное хозяйство и "энгельгардтовскую сел. хоз. опытную станцию". Литературные труды Э.: "Из деревни, 11 писем" (2 изд., СПб., 1885); "Химич. основы земледелия" (Смл., 1878); "Об опытах применения фосфоритов для удобрения" (СПб., 1891, 4 изд. 1898); "Применение костяного удобрения в России" (СПб., 1865); "Фосфориты и сидерация" (СПб., 1901); "Сборник общепонятных статей по естествознанию" (СПб., 1867), составившийся из статей, помещавшихся ранее в журнале "Рассвет"; "О хозяйстве в северной России" (СПб., 1888). Переводы: Р. Гофман, "Земледельческая химия" (СПб., 1868); Ф. Крокер, "Руководство к сел. хозяйств. анализу, с специальным указанием исследования важнейших сел. хоз. продуктов" (СПб., 1867); Лекутэ, "Основы улучшающего землю хозяйства" (СПб., 1889). Статьи, в "Земл. Газете" - "Смоленские фосфориты" (1884, јј 39 и 40); "Опыты удобрения рославльской фосфоритной мукой" (1886, 40 - 42); "О применении фосфоритов для удобрения" (1886, 51 - 52); "Опыты удобрения фосфоритной мукой в 1887, 1888 и 1889 гг." (1887, 49 - 52: 1888, 1, 2, 50 и 61; 1889, 2, 3, 46 - 49); "Из Батищева" (1888 г., 25, 26,. 36 - 38, 40 - 42; 1889 г., 22, 1891 г., 35); "Известкование или фосфоритование" (1889 г., 16 - 18); "Разделка земель из под лесов" (1890, 1 - 3); "Сидерация в сев. хозяйствах" (1890, 13 - 16); "О продолжительности действия фосфоритной муки и о залужении выпаханных земель" (1890, 34 - 37); "О действии каинита на красный клевер" (1891, 38 и 39); "Сравнительный опыт удобрения мелом и фосфоритом" (1890, 45 и 46); "Еще об удобрении фосфоритами" (1891, 42); "Опыты удобрения клевера различными минер, туками" (1892, 33 - 36). См. еще "Отчет об опытах применения минер, туков в с. Батищеве в 1891 г." ("Журнал Сельск. Хоз. и Лесоводства", 1892, ј3).

В 1859 - 60 гг. Э., вместе с известным химиком Соколовым устроил лабораторию, в которую допускались за небольшую плату желающие заниматься химией, и издавал "Химический Журнал", где напечатал несколько самостоятельных исследований и вел библиографический журнал. Некоторые труды Э. помещены в "Bnlletins" академии наук и в повременном издании "из химич. лаборатории Землед. Института", "Zeitschrift fur Chemie", "Трудах 1-го Съезда рус. естествоиспытателей", в "Журнале Рус. Хим. Общ.". Библиографич. заметки об Э.: "Воспоминания об А. Н. Э." А. И. Фаресова ("Вестник Европы" 1893), "Хозяин" (1894, ј3 и 1903, јј 5 и 10); "Журнале Рус. Хим. Общ." (1903, ј2); "А. Н. Э." ("Труды Имп. Вол. Экон. Общ.", 1903).

Энгр Жан-Огюст-Доминик

(Ingres) - французский исторический и портретный живописец (1780 - 1867). С 1797 г. он учился у Л. Давида, в 1802 г. за картину: "Ахиллес принимает в своем шатре посланцев Агамемнона", получил большую так наз. римскую премию и, отправившись в 1806 г. на счет французского правительства в Италию, до 1820 г. совершенствовался в Риме, а потом в продолжение четырех лет жил и работал во Флоренции. По возвращении своем в Париж был в 1826 г. избран в члены института и в 1834 г. назначен директором французск. академии в Риме, где пробыл в этой должности до 1841 г., а затем трудился снова в Париже. Превосходно владея рисунком, Э. в своих картинах постоянно стремился к идеальному совершенству и красоте форм, причем образцами для него служили сперва антики, а потом произведения Рафаэля. Его фигуры отлично моделированы в приятных, свежих и гармоничных тонах, но колориту их тела недостает теплоты и блеска, обусловливаемого силою брошенного на них света. Впрочем, этот недостаток постепенно уменьшался, и в позднейших работах Э., какова, напр., картина "Турчанки в бане", написанная на 84-м году его жизни, нагое женское тело производит впечатление самой натуры, но только очищенной от случайных пороков, облагороженной и, благодаря вложенному в него чувству изящного, не возбуждающей грешных помыслов. Во все время своей деятельности Э. оставался врагом густой накладки красок и слишком сложной палитры, но писал в меру сочной, ровною и деликатной кистью, пользуясь колерами, только необходимыми для получения желаемого эффекта. Вначале, следуя по стопам своего учителя, Давида, он брал сюжеты из классической древности, но затем стал изображать, кроме них, религиозные сюжеты, эпизоды из рассказов великих поэтов и историческо-бытовые сцены, прекрасно характеризуя участвующих в них лица и стараясь верно передавать их костюмы и всю обстановку. Он выказал себя удивительно искусным мастером также в портретах, как писанных масляными красками, так и рисованных карандашом. Произведениями Э. особенно богат Луврский музей в Париже. Из находящихся в нем девяти картин этого художника наиболее замечательны: "Эдип, разгадывающий загадку Сфинкса" (1808), "Руджьеро, освобождающий Анджелику" (из "Неистового Роланда" Ариoсто, 1819), "Христос вручает ап. Петру ключи" (1820), "Папа Пий VII в Сикстинской капелле" (1820), "Апофеоза Гомера" (1827), "Жанна д\'Арк на коронации Карла VII в Реймсе" (1854), "La Source" (фигура молодой девушки с вазою на плече, из которой льется вода, 1856) и "Купальщица", а из пяти портретов - портрет Керубини и Боше. Важнейшие в числе работ Э., рассеянных в других местах, - "Рождение Венеры Анадиомены" (у Ф. Рейзе; начат, в 1808 и оконч. только в 1842), Рафаэль и Форнарина", "Одалиска", (1814); "Филипп V жалует маршала Бервика орденом Золотого руна" (1819; у герц. Фитц-Джемса), "Карл V, будучи еще регентом, принимает представителей города Парижа" (1822; у гр. Пасторе), "Обет Людовика XIII Богородице" (1824, в монтобанск. соборе), "Испанский посланник застает кор. Генриха IV играющим с его детьми" (1824, у Ротшильда, в Париже). "Франциск I у смертного одра Лионардо да Винчи" (1824, у герц. Блака), "Мучение св. Симфориона" (1834, в отенск. соборе), "Антиох II Стратоника" (1839), "Юпитер и Антиопа", "Франческа да Римини по V песне "Божественной Комедии Данте" (в нантск. муз.), "Двенадцатилетний Христос среди мудрецов в храме" (1861) и портреты Бертена, гр. Моле, герц. Орлеанского, г-жи де Санонн, г-жи Деваше и пр. - Ср. Merson, "Ingres, sa vie et son oeuvre" (Пap., 1867) A. Delaborde, "I., sa vie et ses traveaux" (Пар., 1870) и Ch. Blanc, "I. sa vie et ses oeuvres" (Пap., 1870).

Энди

(Vincent d\'Indy) - французский композитор, род. в 1851 г. Примыкает к новой французской школе, обращающей больше внимания на разработку, чем на мелодию. Написал: "Wallenstein" (1873 - 81), увертюру "Антонии и Клеопатра" (1876), "La foret enchantee" (1878), "La Chevauchee du Cid" (1879), "Le Chant de la Cloche" (1885), симфонию (1887), "Cantate a Emile Augier" (1893), "Istar" (1896), оперы: "Attendez-moi sous l\'orme" (1882), "Fervaal" (1897), "L\'Etranger" (1903), квартеты, квинтеты, сюиты и др., а также учебник: "Trаite de composition". Э. - горячий поклонник Вагнера.

Н. С.

Эндогамия и экзогамия

(от греч. слов: endon - внутри, exw - вне, gamoV - брак; буквально: внутренний брак, внешний брак) - термины первобытного права, введенные в 1865 г. Мак-Леннаном, в его сочинении "Primitive marriage" и получившие право гражданства в науке. Сами явления, которым Леннан дал имя, были известны и раньше. Еще в 30-х годах XIX в. Джорж Грей описывал обычаи австралийцев, запрещавшие брак между лицами, имеющими одно фамильное имя или общий тотемный знак, указав на аналогичный обычай у североамериканских индейцев, делившихся на тотемные группы и вступавших в брак только с лицами не своего тотема. Этому обычаю, наиболее распространенному между первобытными племенами, Леннан дал название экзогамии, а обычаю противоположенному, когда брак обязательно предписывался внутри собственной группы (напр. у маньчжуров, у которых запрещались браки между лицами разных фамильных прозвищ), дал название эндогамии. Сам Леннан, однако, еще довольно смутно представлял себе природу этих институтов и нередко противополагал один другому в таких случаях, когда они оказывались явлениями совершенно тождественными. Для него, напр., индийские касты были союзами эндогамическими; между тем он сам же указывает, что в различных подразделениях касты браки были обязательны вне собственной группы, так что каста оказывается в одно и то же время союзом и эндо, и экзогамным. Коренной недостаток учения Леннана состоит именно в том, что, говоря об эндогамности и экзогамности той или другой социальной группы, он не определяет точно природу этой группы, смешивая самые различный формы, сплошь и рядом не различая, напр., племени и рода. Первый, выяснивший истинную природу этих институтов, был Морган. Он доказал, что такого резкого разграничения между обоими институтами, какое предполагал Леннан, не существует: в значительной мере они представляют две стороны одного и того же явления. Все те социальные группы, которые Леннан называет экзогамными, в действительности суть только роды, которые Леннан смешивал с фратриями, племенами, народами и т. п. организмами. В действительности у всех достоверно изученных первобытных народов экзогамен только род или тотем, внутри которого брак абсолютно запрещен; по отношению ко всем остальным родам племени не только не существует абсолютного запрета брака, но, наоборот, вне племени обычно брак не практикуется и у некоторых племен даже запрещается. Морган был совершенно прав, утверждая, что Леннан не доказал в своей книга ни одного случая "экзогамного племени". Мало того - и это упустил из виду Морган: первоначальные формы экзогамии требовали в то же время обязательной эндогамии не только внутри племени, но в одном или нескольких определенных родах этого племени. Самые примитивные формы экзогамии требовали браков между детьми рода брата и рода, куда вышла замуж сестра. У массы экзогамных племен - напр. у готтентотов, гиляков, батаков, - брак принудителен между сыном сестры и дочерью брата. Эта обязательная эндогамия в определенных родах породила относительную экзогамность отдельных групп родов. У перечисленных выше племен (гиляки и т. д.) взаимные браки между двумя родами не допускаются, т. е. сын сестры может или должен жениться на дочери брата, но брак сына брата на дочери сестры не допускается.

Привычка первобытного человека давать распространительные толкования всякому запрету, всякому табу, значительно усложнила формы экзогамии. Американские фратрии, например, т. е. группы родов, представляющие естественные разделения одного разросшегося рода, - экзогамный при известных обстоятельствах могут разрастись в экзогамное племя. Далее, тотемные запреты часто распространяются не только на лиц, действительно принадлежащих к одному тотемному роду, но на роды, случайно носящие одно тотемное прозвище. В Новой Гренаде, у панчей, браки запрещены даже между жителями одного и того же селения; но если женщина родилась в другом селении, то родной брат может на ней жениться. Основной принцип, из которого возникли все эти и им подобные усложнения - это экзогамность рода; эндогамных родов у первобытных племен не существует. С падением родового строя исчезает и экзогамия, переживающая только в виде запретов брака в близких степенях родства. Те случаи эндогамии, о которых говорит Леннан, либо относятся к таким позднейшим учреждениям, как касты, которые в конце концов представляют собою конгломерат родов, искусственно, в силу политических или религиозных предрассудков, оградивших себя от внекастовых браков, либо к таким исключительным случаям, как внутренние браки в царских семьях (наприм., в Перу, где цари женились на своих сестрах). Эндогамию в настоящем смысле слова, т. е., дозволенные или даже обязательные браки внутри первичной родственной группы (когда, напр., браки допускались между братьями и сестрами и т. д.), новейшие исследователи относят ко временам, предшествовавшим образованию рода. Морган относит их к эпохе гипотетической малайской семьи, перешедшей в систему "пуналуа", устранившую браки между родными братьями и сестрами и в свою очередь уступившую место туранской семье и материнскому роду чисто экзогамного характера. Примеры первобытных эндогамных союзов приводятся Куновым среди австралийских негров, где в каждой территориальной группе мужчины и женщины разделены на классы по возрастам, внутри которых брак ничем не ограничен, даже между братьями и сестрами.

В противоположность эндогамии, экзогамия имеет универсальное распространение и составляет основной и вместе с тем самый запутанный пункт первобытного строя. До сих пор не решен вопрос о происхождении этого института. Мак-Леннан приписывал генезис его якобы крайне распространенному обычаю убиения девочек у первобытных народов, для которых, вследствие тягостей борьбы за существование, девочки являлись бременем. Отсюда необходимость похищения женщин - обычая, который из часто повторявшегося факта превратился постепенно в освященную временем религиозно-социальную норму экзогамности. Те племена, которые, благодаря более счастливым условиям существования или изолированности от враждебных соседей, не практиковали убиения девочек, оставались эндогамными. Это объяснение пало само собою: самый обычай убиения девочек оказался явлением чисто исключительным и потому и не мог породить института почти универсального. Спенсер, основательно опровергший теорию Леннана, сам выдвинул не менее шаткую теорию, по которой похищенная из чужого племени женщина является наиболее славным и долговечным трофеем, и потому первобытные люди, в глазах которых война и ее трофеи играли такую высокую роль, должны были смотреть на умыкание как на самый почетный способ женитьбы, постепенно вытеснивший все остальные. Против этого достаточно заметить, что экзогамия практикует вовсе не браки с чужеплеменниками, а именно с близкими кровнородственными родами (между детьми братьев и сестер - чаще всего). Леббок тоже выводит экзогамию из умыкания, и столь же неосновательно. Наибольший успех выпал на долю Моргана, который исходил из естественно-исторической точки зрения. Первобытные люди, по его мнению, путем наблюдений убедившись во вредном влиянии на потомство близкокровных браков, постепенно стали ограничивать браки сначала между восходящими и нисходящими, потом между братьями и сестрами, и с этой целью, наконец, замкнулись в экзогамные роды и классы. В доказательство он приводит мнения и легенды самих дикарей, свидетельствующие о ясно сознанном вреде близких браков. Но и эта теория встретила множество возражений, из которых самое сильное заключается в том, что экзогамия вовсе не исключает близких браков: близость родства высчитывается только в одной линии, агнатной или когнатной, и потому браки, например, единокровных братьев и сестер в материнском роде дозволены, между тем как браки между самыми отдаленными сородичами считаются кровосмесительством. Каутский выдвинул теорию "симпатии", по которой лица близко родственные, в силу частого столкновения между собою, не вызывают друг в друге такого интенсивного полового влечения, как лица чуждые друг другу. Против этого достаточно возразить, что у множества первобытных народов браки заключаются чуть ли не с колыбели, будущие супруги воспитываются вместе, и это нисколько им не мешает быть любящими супругами (Штернберг), уже не говоря о том, что ради одного поощрения браков по симпатии первобытное человечество не стало бы карать самыми суровыми мерами браки между близко кровными. Старкэ видит причину экзогамии в том, что первобытный человек ищет в жене подчиненное существо, слугу, работницу, каковую он может найти только в чуждой ему группе: женщина собственной группы - равное ему существо, которое не допустит господства над собою. Но Старкэ упустил из виду, что при экзогамии жены отнюдь не берутся из чуждых групп, а предпочтительно из среды самых близких родственников (браки между детьми брата и сестры); притом дочери и сестры обыкновенно находятся в таком же подчиненном положении по отношению к отцам и братьям, как жены - по отношению к мужьям.

В самое последнее время мотивы экзогамии стали искать в религиозных представлениях, именно в тотемизме и связанных с ними табу. Первые высказались в этом смысле Робертсон Смит и Фрезер; подробную теорию развил Дюркгейм. Исходя из бесспорных положений тотемизма, что кровь боготворимого тотема и всех членов тотемного союза едина, кровь тотема - табу, всякое прикосновение к ней гибельно, и женщина в период менструаций на том же основании становилась табу, он заключает, что экзогамия, как запрет браков с лицами своего тотема - прямое следствие страха нарушить табу крови женщины своего тотема при естественной интимности брачных отношений. Эта теория на первый взгляд очень логична, но для подтверждения ее необходимо доказать, что тотемизм предшествовал установлению классов и рода и был такой же универсальной стадией, как и экзогамия. Кроме того, теория не сообразуется со многими фактами, напр., с запрещением полового общения между отцом и дочерью в материнском роде, где они числятся в различных тотемах, между тестем и невесткой и т. д. Русский этнограф Н. Харузин, комбинируя теорию Старкэ и теорию тотемизма, выводит экзогамию из бесправного положения женщины в браке и запрета насилия над членом своего тотема: человек намеренно выбирает себе жену из другого тотема, чтобы без страха возмездия со стороны последнего проявлять свое полное господство над ней. Лучшим доказательством своей теории Харузин считает тот факт, что у некоторых племен свободно допускается половое общение с теми женщинами, с которыми брак запрещен, так как, по его мнению, простое половое общение не связано с идеей господства над женщиной. Против этой теории, помимо возражений, приведенных против Старкэ и Дюркгейма, достаточно говорит тот факт, что экзогамия, по общему правилу, запрещает не только брак внутри тотема, но и простое половое общение. Эд. Тайлор находит, что экзогамия явилась результатом сознательного стремления первобытных людей к миру, который в значительной мере гарантировался взаимными браками. "Дикие племена - говорит он, - имели перед собою практическую альтернативу между браками извне и взаимным истреблением". Что экзогамия имела благотворное влияние на социальные отношения - это несомненно, но крайне сомнительно, тем не менее, чтобы мотивы мира создали экзогамию. Для целей мира гораздо целесообразнее были бы ограничения территориальные (т. е. запреты между лицами одной и той же территориальной группы), чем родственные; между тем, соседство и отдаленность не играют никакой роли в брачных запретах. Далее, для целей мира не было надобности различать в брачущихся родах восходящих и нисходящих, с одними дозволять, с другими запрещать браки, различать между детьми братьев и сестер; наконец, следовало бы ожидать поощрения браков между самыми отдаленными по родству лицами, между тем как сам Тайлор констатирует, что наиболее частая форма экзогамии - браки между детьми братьев и сестер. Наука, таким образом, не выдвинула ни одной вполне удовлетворительной теории происхождения экзогамии. Одно начинает теперь выясняться при изучении брака у первобытных народов: экзогамная регламентация не ограничивается только запретами внутренних браков, но в то же время требует обязательных браков в строго определенных родственных группах. Мало того: как это выяснено Тайлором относительно австралийских племен и автором настоящей статьи относительно инородцев Амурского края и подтверждается данными относительно других первобытных народов, самые излюбленные и часто обязательные формы экзогамии - это браки между потомством братьев и сестер, т. е. браки между наиболее близкими по крови лицами, так что целью экзогамной регламентации могло именно служить стремление объединять в родовом союзе мужчин и женщин одного общего происхождения - стремление, легко объяснимое важностью роли культа предков в родовом союзе и необходимостью поэтому избегать приема путем брака чуждых по крови лиц (Штернберг). Если принять во внимание универсальность института культа предков и его огромную роль в жизни рода, то роль его в происхождении экзогамии станет совершенно понятной.

Литература. J. F. Mac-Lennan. "Primitive marriage" (Эдинбург, 1865); Спенсер, "Coциология" (т. III); Леббок, "Начало цивилизации"; L. Morgan, "Ancient Society" (Нью-Йорк и Лонд., 1877; рус. перев., изд. Пантелеева, 1900); Robertson Smith, "Kinship and marriage in early Arabia"; Frazer, "Totomism (Эдинг., 1887); Е. Tylor, "On a method of investigating the Development of Institutions etc. " ("Journal of the Anthr. Institute of Gr. Br. a. Ireland", т. ХVIII, 1889); Starcke, "Die primitive Familie etc. " (Лпц., 1888, русск. пер. 1901); Hellwald, "Die menschliche Familie" (Лпц., 1889); Durkheim, "La prohibition de l\'inceste etc." ("Annee Sociologique", I, 1896 - 97, Париж, 1898); Crawley, "The mystic Rose. A Study of primitive marriage" (Л., 1902); Kayтский, "Происхождение брака"; W. Thomas, "Der Ursprung der Exogamie" ("Zeitschrift f. Soc. Wissenschaft", 1 вып., 1902); Ник. Харузин, "Этнография" (вып. II: "Семья и род", СПб., 1903); Л. Штернберг, "Гиляки" (гл. III и IV. "Этногр. Обозрение", 1904, 1 кн.).

Л. Штернберг.

Эндоскопия

- в более широком смысле обозначает исследование узких каналов и глубоко лежащих полостей человеческого тела при помощи искусственного освещения; в более тесном смысле под Э. понимают исследование указанным способом мочеиспускательного канала (уретроскопия) и мочевого пузыря (цистоскопия). Начало Э. относится к 1805 г, когда врач во Франкфурте на Майне Боццини изобрел светопровод для осмотра различных каналов и полостей человеческого тела; после неодобрительного отзыва венского медицинского факультета этот аппарат был предан забвению. Такая же участь постигла попытки других авторов. Только в 1855 г. Дезормо (Desormeaux) снова выдвинул этот метод построением нового аппарата, который он назвал эндоскопом и который состоял из трех главных частей: лампы, рефлектора и эндоскопического зонда; с помощью остроумной системы вогнутых зеркал, чечевиц ему удалось так сконцентрировать и направить лучи наружного источника света, что получалось довольно яркое освещение внутренности мочеиспускательного канала и мочевого пузыря. Дезормо рядом клинических наблюдений и при посредстве многочисленных статей популяризировал свой метод не только во Франции, но и заграницей. Значительный шаг вперед сделала Э. благодаря Нитце. Он первый применил в 1877 г. к Э. электрическое освещение, причем осветительный прибор вводился в самый канал, подвергаемый исследованию. Первоначально источником света служила накаленная током добела платиновая проволока, окруженная колпачком и снабженная приспособлением для постоянной циркуляции холодной воды вокруг ее, во избежание чрезмерного нагревания и ожогов стенок мочевого канала и пузыря. Один из авторитетов урологии, Каспер, считает прямое освещение весьма целесообразным для пузыря, но совершенно непригодным для мочеиспускательного канала, где оно, изменяя анатомические отношения частей, дает ложные картины. Он употребляет для уретроскопии отраженный свет, причем источником света служит большая лампа Эдисона, над которой помещается собирательная чечевица для усиления и концентрации света; над нею поставлена призма, преломляющая пучок света таким образом, что он направляется в трубку, введенную в мочеиспускательный канал. В упомянутом приборе Нитце имеется, кроме того, оптическое приспособление, благодаря которому можно сразу осмотреть поле зрения в 15 - 18 мм. в диаметре.

Приспособление для тока воды вокруг раскаленной проволоки делало эндоскоп настолько сложным и так затрудняло манипулирование им, что на первых порах он встретил мало сочувствия среди врачей. Дело изменилось, когда вместо платиновой проволоки стали применять для освещения лампочку Эдисона, которая привинчивается к концу катетерообразного инструмента; будучи соединена с батареей или аккумулятором, она дает яркий свет, мало нагревает, и потому отпадает надобность в охладительном приборе. Благодаря этим упрощениям стало легко и удобно работать эндоскопом, вводимым совершенно так же, как и любой катетер. Э. получила после этого общее распространение и значительно подвинула вперед диагностику болезней мочевых путей. Особенно важное значение имеет цистоскопия для раннего распознавания опухолей мочевого пузыря, что делает возможным своевременное их удаление. Далее, с помощью цистоскопии удается определить несравненно лучше, чем другими методами исследования, местоположение, вид и величину инородного тела в полости пузыря, и таким образом дается возможность извлечь таковое через естественные пути в таких случаях, где без Э. пришлось бы прибегнуть к кровавой операции. Цистоскопия служит также подмогой при распознавании некоторых почечных болезней. При наличности крови или гноя в моче иногда трудно решить, где локализируется болезненный процесс. Помощью Э. мы можем обследовать мочеиспускательный канал, мочевой пузырь, наконец установить в поле зрения отверстия мочеточников и наблюдать, кровоточит ли почка и которая именно, выделяется ли гной из одного или обоих мочеточников. Благодаря цистоскопии удается катетеризировать мочеточники и получить отделяемое каждой почки отдельно для исследования. При необходимости вылущения почки вопрос о работоспособности второй почки, являющийся вопросом жизни и смерти для больного, решается посредством цистоскопии.

В. О.

Энкаустика

(enkaustikh) - у древних греков и римлян способ живописи восковыми красками. В чем именно состояла техника этого теперь утраченного способа - остается невыясненным. Основываясь на показаниях Плиния Младшего ("Histor. natnr"., XXXV, 11, 39 и 41) и Витрувия ("De architectura", VII, 9), надо полагать, что существовало два рода Э. Иногда красочные вещества, смешанные с воском, накладывались на расписываемую поверхность при помощи сухой кисти, после чего по ней было проходимо нагретым металлическим шпателем (cauterium); от его теплоты восковые краски распускались, сливались одна с другою, и прочно приставали к поверхности. В других случаях, восковые краски употреблялись в жидком состоянии (полученном через подогревание их на огне или через прибавку к ним вещества в роде терпентина); ими писали кистью, подобно тому, как пишут водяными красками, а затем сплавляли их между собою и сглаживали через повторенное несколько раз приближение к ним жаровни с горячим углем. Образцы Э. дошли до нас в писанных на досках портретах мумий эллинистической эпохи Египта, найденных в Файюмском оазисе, а также в некоторых из стенных декоративных украшений, открытых в Геркулане и Помпее. В новейшее время неоднократно были делаемы попытки возродить этот давно, еще в средние века заброшенный род живописи, между прочим технологом Фернбахом, живописцами Ю. Шнорром, Роттманом, Преллером и др.; но все, что было сделано по этой части, имеет мало общего с приемами древней Э. Ср. Cros et Lenry, "L\'encaustique et les autres procedes de peinture chez les anciens" (Париж, 1884); Donner v. Richter, "Ueber Technisches m der Malerei der Alten, insbesondere in der Enkaustik" (Мюнхен, 1885) и F. X. Fernbach, "Lehrbuchder enkaustischen Malerei" (Мюнхен, 1845).

Энтелехия

(entelekeia) - термин Аристотелевской философии, обозначающий актуальность, осуществленную цель, действительность. Э. противоположна возможности (dunamiV, potentia) и есть осуществление того, что заложено как возможность в материи; в этом смысле Аристотель Э. отожествляет с формою, а материю - с возможностью. Движение Аристотель называет реализацией или Э. возможности, так как в движении осуществляется то, что в предмете было лишь как возможность. Точно также и душу Аристотель называет "первою Э. организма, имеющего способность к жизни". И здесь душа является актуальным началом, осуществляющим то, что потенциально заложено в жизни. Термин Аристотеля встречается еще в средние века у Гермолая Барбара, который передает его латинским словом perfectihabia; Лейбниц называет монады энтелехиями. И в новейшей философии, поскольку она определяется Аристотелевским влиянием, мы встречаемся с термином Э. или с равнозначащим ему, напр. у Эйкена.

Э. Р.

Энтерит

(enteritis) - означает воспаление кишок. Воспаление может захватить все три оболочки кишечной стенки (слизистую, мышечную и сывороточную), чаще же всего оно поражает только слизистую. Воспалительные изменения на слизистой оболочке кишок, как и на других слизистых оболочках, могут быть катарального свойства, дифтеритического, гнойного, язвенного и т. д. Самая частая форма заболевания это - катаральный Э., или попросту катар кишок. Из различных отделов кишечника чаще поражаются катаром толстые кишки, нежели тонкие; однако, при более или менее продолжительном существовании Э. процесс распространяется на разные отделы кишечного тракта. Различают острый или быстротечный и хронический или затяжной энтерит. Хронический в большинстве случаев развивается из острого, вследствие ли того, что этиологический момент не устранен и продолжает действовать, или же катар попал на ослабленный организм и принял затяжное течение. Энтериты могут представлять самостоятельные заболевания (первичный, идиопатический Э.) или же они сопутствуют другим болезням, напр. печени, почек (вторичный, симптоматический Э.). Причинами кишечного катара служат погрешности в диете, чрезмерное употребление пищи и питья, частое употребление раздражающих веществ (пикули, сои, алкоголь и т. д.), употребление испорченных продуктов, чересчур холодной или горячей пищи, недостаточное пережевывание последней. Особенно часты острые Э. в жаркое время года, вследствие порчи пищевых припасов, главным образом у детей, вследствие разложения употребляемого ими молока; этот катар принимает нередко эпидемическое распространение, вследствие чего в основе его предполагается инфекционное начало; по своему бурному течению он напоминает собою холеру, откуда его название "детская или летняя холера". Далее, Э. может развиться под влиянием простуды, напр., вследствие холодного купания при потном теле, вследствие лежания на сырой земле. Токсический (отравный) Э. развивается после приема внутрь сильно раздражающих ядовитых веществ (кислот, щелочей, мышьяка, сулемы);сюда же можно отнести острый катар кишок вследствие злоупотребления слабительными лекарствами. Из механических причин Э. следует назвать привычный запор; застоявшиеся каловые массы твердеют и раздражают кишечную стенку, на подобие инородного тела. Подобное же действие оказывают, вероятно, кишечные глисты. При некоторых хронических Э. найдены в содержимом кишок инфузории (cercomonas и trichomonas intestinalis), амебы. Хронический Э. может развиться вследствие застоя крови в венах кишечного тракта; такие застойные катары кишок наблюдаются при болезнях печени (цирроз и т. п.), почек, сердца, легких, при брюшных опухолях. Нередко хронические болезни самих кишок (рак, туберкулез, геморрой) сопровождаются Э.

- Симптомы Э. бывают различны, смотря по локализации и интенсивности процесса. При преимущественном участии толстых кишок (энтероколит) на первый план выступает понос. При катаре тонких кишок поноса может и не быть; при хроническом Э. стул неправильный, запор сменяется поносом. Частота испражнений при поносе колеблется в широких пределах (от 2 до 20 в сутки). Вследствие разложения содержимого кишок развиваются в обильном количестве газы с гнилым запахом, живот вздувается (метеоризм, тимпанит); стул жидкий, гнилостного запаха, серо-желтого или буроватого цвета, часто с примесью слизи. Реакция испражнений по большей части кислая. При микроскопическом исследовании находят не переваренные остатки пищи (мышечные волокна, частицы овощей), отслоенные эпителиальные клетки, кристаллы холестерина, жировые капли, часто дрожжевые клетки и множество бактерий; специфических микроорганизмов, однако, до сих пор не удалось выделить. Другой частый симптом Э. - боли, особенно в виде колик, который зачастую предшествуют учащенным позывам на низ; при катаре тонких кишок боли сосредоточиваются преимущественно в области пупка и в передненижней части живота, при поражении толстой кишки - с боков и в подреберье. Катар двенадцатиперстной кишки может быть распознан лишь тогда, когда вследствие вовлечения в процесс впадающего в нее желчного протока развивается так назыв. катаральная желтуха. При остром Э. иногда повышается температура, особенно часто у маленьких детей; жажда почти всегда усилена вследствие значительной потери воды испражнениями; моча выделяется в уменьшенном количестве, она насыщена и дает кирпично-красный осадок. Продолжительность острого Э. колеблется между несколькими днями и 2 - 4 неделями; у взрослых он обыкновенно кончается выздоровлением, для грудных детей и стариков это - весьма опасная болезнь. Хронический катар кишок может длиться годами, а иногда и всю жизнь. Не угрожая непосредственно жизни, он представляет упорную и тягостную болезнь; больные Э. все более и более худеют и получают серый, землистый вид; они иногда страдают головокружением, нередко сердцебиением, астматическими припадками, зачастую ипохондрическим настроением; все это явления объясняются как последствия самоотравления (авто интоксикация), которое обусловливается всасыванием из кишок продуктов разложения. - Следует еще упомянуть об особой форме хронического Э., который известен под названием; "перепончатого" (enteritis membranacea) и характеризуется тем, что у больных с приступами нестерпимой боли отходят с испражнениями белые перепонки, ленты, состоящие из слизи. Эта болезнь наблюдается у нервных субъектов, преимущественно у истеричных женщин; большинство авторов видят в ней не катар, а отделительный невроз кишок. Профилактика Э. вытекает из этиологии его. Лечение заключается главным образом в упорядочении диеты, в устранении сперва разложившегося содержимого кишок посредством слабительного (касторовое масло, каломель) и последующем успокоении перистальтики кишок посредством опия и различных вяжущих средств. При затяжном катаре полезны высокие лекарственные вливания в кишку и минеральные воды (Карлсбад, Киссинген и др.).

Б. О - ий.

Энтомология

- наука или учение о насекомых (Insecta), являющихся одним из классов типа членистоногих (Arthropoda). В прежнее время под насекомыми подразумевали и некоторые другие классы членистоногих, а именно преимущественно паукообразных и многоножек; поэтому изучение и этих классов животных входило в задачу Э. Самое название Э. происходит от греческого слова entomon - насекомое. Об организации насекомых, их истории развития, образе жизни, практическом значении и т. д. Здесь будет сделано нисколько общих замечаний о содержании, задачах и направлениях современной Э. Как часть общей науки зоологии, Э. заключает в себе все те отдельные дисциплины, которые входят в состав зоологии. Таким образом Э., имея своим предметом всестороннее изучение насекомых, распадается естественно на анатомию, физиологию, историю развития (эмбрионального и постэмбрионального), биологию, палеэнтомологию, учение о географическом распространении, классификацию и систематику насекомых. Кроме чисто научной Э. можно отличать также прикладную Э., имеющую задачей изучение способов борьбы с насекомыми, вредящими (в том или ином отношении) человеку. Наконец, многие насекомые или продукты их деятельности имеют техническое применение и поэтому на выводах научной Э. основываются способы производства воска, шелка в т. п.; но изучение этих производств относится уже к области техники и в настоящее статьи рассматриваться не будет. Насекомые, как одни из наиболее обыкновенных и всюду встречающихся животных, притом весьма разнообразный и часто красивые по своему внешнему виду, давно стали привлекать внимание и служит предметом изучения не только со стороны ученых по специальности, но и со стороны любителей, деятельность которых особенно заметна по отношению к изучению образа жизни и описанию отдельных видов насекомых.

Но вместе с тем нередко работы любителей Э. отличаются не вполне научным характером и служат источником различных ошибок и неверных взглядов в области Э. Параллельно с развитием общих зоологических учений и теорий, а также усовершенствованием методов исследования животных стало подвигаться и изучение организации насекомых, зависимости их от окружающей среды и отношения к другим классам членистоногих. Вследствие чрезвычайного разнообразии и огромного количества видов наши познания о насекомых еще весьма, далеки от полноты, хотя литература по Э. превышает значительно литературу по любому другому классу животного царства. изучение анатомии насекомых до средины XIX ст. ограничивалось преимущественно описанием частей хитинового скелета и наружного вида различных систем органов насекомых; за последнее время центр тяжести перенесен на изучение гистологического строения различных частей тела насекомых, хотя нельзя сказать, чтобы даже грубо-анатомическое строение насекомых было хорошо изучено. Сколько-нибудь подробных анатомических монографий отдельных насекомых почти что не существует, так, напр., нет до сих пор монографии обыкновенной медоносной пчелы. Сравнительно-анатомических исследований разных систем органов насекомых также существует весьма мало; между тем значение подобных исследований весьма важно для выяснения истинных отношений родства и естественной классификации отдельных отрядов и групп насекомых. Из отдельных вопросов анатомии насекомых весьма интересен и важен вопрос о строении и образовании хитина насекомых, как и членистоногих вообще. Общераспространенный взгляд на хитин был до последнего времени такой, что хитин является продуктом выделения клеток гиподермы, тогда как теперь стало высказываться мнение, приобретающее все большую и большую степень вероятности, что хитин представляет из себя прямо видоизмененную протоплазму клеток гиподермы. Морфология придатков тела насекомых занимала и занимает в настоящее время весьма многих исследователей. Для выяснения истинного значения придатков необходимы эмбриологические исследования, которые и показывают, что некоторые придатки являются видоизмененными конечностями, свойственными вообще всем членистоногим, тогда как другие представляют из себя просто выросты хитинового скелета, часто образуются уже постэмбрионально и поэтому не имеют такого важного морфологического значения. В частности весьма важен вопрос о значении ротовых конечностей насекомых, тесно связанный с вопросом о числе сегментов, входящих в состав головы насекомых. Этим 2 вопросам посвящено в особенности за последние годы много работ, но окончательные результаты еще не достигнуты. Кроме ротовых конечностей интересен также вопрос о значении различных брюшных придатков. Несомненно, что некоторые из этих придатков (cerci, styli) представляют из себя брюшные конечности, так как другие (части яйцеклада, жала) являются вторичными образованиями. За последние 10 - 15 лет началось исследование выделительных и фагоцитарных органов насекомых и других беспозвоночных животных, главным образом, под влиянием работ в этой области А. О. Ковалевского. Благодаря применению метода инъекций разных красящих веществ и кормления ими насекомых, удалось выяснить значение (выделительное или фагоцитарное) различных групп клеток в теле насекомых, которые в прежнее время от носились в так назыв. жировому телу. Одной из главных задач исследования морфологии насекомых можно вообще считать отыскание таких черт организации и признаков в строении различных органов насекомых, которые указывали бы на филогению этого класса и родственные отношения к другим классам членистоногих. Как на общий результат всех исследований этого рода можно указать на признание родства насекомых с многоножками (Myriapoda), а не с паукообразными (Arachnoidea), с которыми их соединяли в прежнее время в одну группу Tracheata.

- Физиология, т. е. учение об отправлении органов насекомых, в общем, еще весьма мало разработана, как и физиология всех вообще беспозвоночных. Физиологи специалисты разрабатывали почти исключительно физиологию высших животных и только за самое последнее время стали заниматься физиологией низших организмов. Поэтому вопросы о пищеварении, обмене веществ, дыхании, выделении насекомых являются в сущности едва только затронутыми. Также еще весьма мало выяснены функции центральной нервной системы и органов чувств насекомых. За Последнее время работы Nagel\'я, Bethe и друг. стараются установить связь между строением нервной системы и психической жизнью насекомых. Психофизиологическая сторона этого вопроса стала уясняться только с устранением антропоморфических воззрений на психическую деятельность насекомых - история эмбрионального развития насекомых вступила, как и вообще эмбриология беспозвоночных, в новый фазис с появлением в 1866 году классической работы А. О. Ковалевского. Как наиболее важный проблемы эмбриологии насекомых можно отметить вопросы о числе сегментов, входящих в состав тела насекомых, о развитии средней кишки, развитии и значении желточных клеток и зародышевых оболочек. В частности развитие средней кишки служило до сих пор предметом разногласия авторов; именно Heymons и его школа считают ее, в противоположность другим животным, дериватом эктодермы, а не эндодермы. Весьма важными и интересными оказались результаты исследований, произведенных за последнее время над эмбриональным развитием низших насекомых (Collembola и Thysanura). Результаты эти сводятся к установлению того положения, что представители этих отрядов являются действительно наиболее примитивными насекомыми.

- Из вопросов постэмбрионального развития наиболее интересным является вопрос о роли фагоцитов в деле разрушения личиночных органов. В то время как прежние работы Ковалевского в Van Rees\'a доказывали активную роль фагоцитов в этом процессе, новейшие исследования (de Bruyine, Berlese и друг.) приводят к несколько иным результатам, а именно, что разрушение личиночных органов происходить скорее химическим путем без всякого участия фагоцитов или с пожиранием ими уже дегенерировавших мышц и других органов. Изменение внешней формы тела насекомых от выхода из яйца до половой зрелости или так назыв. метаморфоз послужил предметом многочисленных исследований, относящихся большей частью к отдельным видам насекомых; сравнительное изучение метаморфоза, столь важное для понимания происхождения этого интересного и характерного для насекомых явления, стало делать успехи только за последнее время. Важным является здесь вопрос о том, можно ли придавать филогенетическое значение разным личиночным формам насекомых, главным образом так назыв. камподеобразной личинке. В этом отношении мнения авторов резко расходятся. Более подробное изучение гиперметаморфоза и анатомического строения камподеобразной стадии должно выяснить этот вопрос. - ископаемые остатки, вследствие нежности и незначительных размеров тела насекомых, дают очень недостаточный материал для суждения о филогении этого класса. Превосходным сохранением отличаются насекомые, находимые в янтаре (третичная система), но в теоретическом отношении они мало интересны, так как заключают по большей части те же роды и некоторые те же виды, какие имеются и в современной фауне; можно отметить даже, что некоторые роды и даже виды были описаны сначала из янтаря, а затем уже найдены и живые их представители.

- Географическое распространение насекомых послужило предметом бесчисленного количества работ, но в общем еще далеко недостаточно разработано вследствие чрезвычайно большого количества видов и трудности найти действительные границы их распространения. Постоянно даже в сравнительно хорошо исследованных местностях Западной Европы делаются неожиданные зоогеографические находки. Более точные результаты могут быть получены путем тщательного изучения местных фаун. Изучение зависимости распределения отдельных видов от физико-географических условий местности с одной стороны и от ее геологической истории с другой должно являться одной из самых важных задач энтомогеографии.

- Биологические явления в жизни насекомых, т. е. отношения их к окружающей среде, зависимость от климатических, температурных и других условий, отношения их друг к другу и т. д. отличаются чрезвычайной сложностью и поэтому, не смотря на множество работ в этом направлении, большинство относящихся сюда вопросов являются еще мало разработанными. Со времени развитая эволюционной теории и в частности учения Дарвина (следовательно, во второй половине XIX-го стол.) связь окраски и внешнего вида насекомых с окружающей средой стала служить предметом усиленного изучения энтомологов. В первый период увлечения дарвинизмом исследователи старались найти и выяснить такие признаки у насекомых, которые должны быть им полезны в борьбе за существование и появление которых объяснялось естественным подбором. Сюда относятся многочисленные случаи так наз. охранительной окраски и в частности мимикрии или миметизма. Так назыв. сезонный диморфизм насекомых не находил себе достаточного объяснения с точки зрения теории естественного подбора и за последнее время стал предметом экспериментального исследования в связи вообще с вопросом о влиянии температуры и других условий на окраску насекомых. В самые последние годы по этому вопросу образовалась довольно обширная литература (Вейсман, Штандфусе, Фишер, Меррифильд и друг.) и получаются весьма интересные с теоретической точки зрения результаты: искусственным путем были получены видоизменения в окраске насекомых, встречающиеся в природе в виде случайных отклонений или в виде разновидностей и аберраций в определенных местностях. Вместе с тем явилась возможность, на основании изменений в окраске, делать некоторые заключения о вероятном происхождении (филогенетическом) окраски отдельных видов и о родственных отношениях между близкими видами (опыты производились с бабочками). Этому экспериментальному направлению в Э. предстоит несомненно большая будущность.

- Энтомологи давно уже обратили внимание на способность насекомых очень быстро размножаться; у многих насекомых эта способность обусловливается в значительной степени партеногенезисом, т. е. размножением без оплодотворения. Партеногенез особенно распространен именно в классе насекомых и поэтому, когда в средине прошлого столетия стал впервые разрабатываться этот вопрос (Siebold, Leuckart и друг.), то естественно наибольшее число исследований в этом направлении относилось именно к насекомым. Весьма важно было установление того факта, что у некоторых насекомых правильно чередуются партеногенетические и обоеполые поколения. По мнению некоторых ученых, у некоторых насекомых наблюдается постоянный партеногенез, т. е. полное отсутствие самцов. В последнее время внимание исследователей обратилось в изучению цитологических процессов, связанных с партеногенетическом развитием. В 1866 году было открыто Н. П. Вагнером особое видоизменение партеногенеза - педогенез или размножение личинок, весьма интересное с общей точки зрения. Наконец, в недавнее время появились указания на возможность существования у некоторых насекомых размножения яиц, т. е. образования многих зародышей из 1 яйца (Р. Marchal). По мере того, как увеличивались наши знания об образе жизни насекомых, выяснялась чрезвычайная сложность взаимоотношений между отдельными видами насекомых. Особенно интересны как с теоретической, так и с практической точки зрения явления паразитизма и симбиоза, весьма распространенные среди насекомых. Наиболее часто встречается паразиты среди перепончатокрылых и двукрылых, причем оказывается, что одни паразиты являются строго одноядными, т. е. живущими на счет совершенно определенного вида насекомых, тогда как другие - многоядны; мы находим также множество вторичных паразитов, т. е. живущих на счет паразитов, затем паразитов 3-го и даже 4го ряда. Таким образом условия жизни подобных паразитических насекомых чрезвычайно сложны, так как находятся в зависимости от целого ряда других насекомых; понятно, что и исследование этих явлений весьма трудно и далеко еще от полноты. В последнее время обратили на себя внимание явления симбиоза, встречающиеся главным образом среди муравьев и термитов, а именно в сообществе с этими насекомыми живет множество других насекомых (а также некоторых паукообразных), жизнь которых тесно связана с жизнью их хозяев и у которых существует целый ряд черт в организации, обусловленных приспособлением к совместной жизни (мирмекофилия и термитофилия). Приходится изумляться тому количеству термитофилов и мирмекофилов, которое за последнее время описывается наблюдателями (Wasmann и др.).

- Не смотря на огромное количество систематических работ, естественная классификация насекомых еще далеко не выработана: систематическое положение многих групп насекомых и отношения родства между многими семействами в отдельных отрядах насекомых остаются неясными. В последнее время чисто искусственное разделение некоторых отрядов (напр., деление бабочек на Macro- и Microlepidoptera, жуков на Реntamera, Tetramera и друг.) заменяется более естественным делением, основанным на действительно важных морфологических признаках (строении ротовых частей, сегментировке тела, анатомических особенностях и т. д.). Таким образом естественная классификация насекомых только еще вырабатывается. Что касается систематического описания отдельных насекомых, то в этой области, как и вообще в зоологии, еще весьма много пробелов, так как многие виды являются недостаточно или плохо описанными, вследствие ли редкости данного вида, или трудности найти хорошие систематические признаки, или также вследствие чрезвычайной изменяемости многих признаков и существования множества аберраций, рас и разновидностей; этим обстоятельством объясняется то, что синонимика многих видов насекомых отличается чрезвычайной запутанностью. Многие группы насекомых остаются до сих пор, так сказать, заброшенными; некоторые группы стали предметом тщательного изучения только в недавнее время, в значительной степени под влиянием практической нужды, когда эти насекомые становились вредными для человека, напр., червецы. - Практическое значение насекомых (главным образом вред) для человека самого и его имущества естественно вызывало многочисленные исследования, имеющие целью изучить свойства и особенности вредных насекомых и отыскать средства для борьбы с ними. Среди насекомых, вредящих непосредственно самому человеку, в последнее время в особенности обратили на себя внимание те, который являются разносителями болезней, каковы некоторые комары, обусловливающие своим укушением заражение малярией. Изучение насекомых, вредных культурным растениям, дало результаты важные и интересные не только в практическом, но и в теоретическом отношении (вопросы паразитизма, способов размножения и друг.), практические мероприятия по борьбе с вредными насекомыми встречают часто разнообразный естественные препятствия и являются вообще выполнимыми только при точном знании образа жизни вредителей; подробные биологические исследования и наблюдения над вредными насекомыми расширяются в особенности за последнее время и дают возможность избежать многих ошибок, основанных на незнакомстве с биологией насекомых. Самые способы борьбы постепенно совершенствуются; в этом отношении особенно важным является изобретение метода опрыскивания растении ядовитыми жидкостями с целью отравления насекомых, нападающих на эти растения. Способ этот в настоящее время широко применяется в борьбе с насекомыми, вредными как в полеводстве, так и в садоводстве и огородничестве. Другой способ борьбы - разведение паразитов вредных насекомых (грибных болезней и паразитических насекомых) практически имеет еще мало применения, но можно думать, что со временем он получить важное значение. Развитие Э. наглядно выражается в существовании в разных странах большого числа энтомологических обществ и множества специальных журналов и изданий, посвященных Э.

М. Римский-Корсаков.

Энцефалит

- воспалительный процесс в ткани головного мозга. Во многих случаях это заболевание присоединяется к кровоизлиянию в мозг или закупорке мозгового сосуда и тогда приводит обыкновенно к размягчению мозга. Иногда же энцефалит развивается исподволь, без предшествовавшего апоплексического удара, и подает повод к развитию гнойника в мозгу или склерозу мозговой ткани.

П. Р.

Эолова арфа

- музыкальный инструмент, состоящий из деревянного ящика, в котором натянуты струны (от 8 до 12). От движения воздуха струны издают разные гармоничные созвучия, таинственного, нежного характера. Берлиоз в своем инструментальном сочинении: "Эолова арфа" изобразил оркестром в художественной форме поэтичные звуки Э. арфы. Этот инструмент получил свое название от Эола, мифологического бога ветров. Тем же именем называются и некоторые другие инструменты, издающие звук с помощью воздуха, напр. эолодикон (элодион, эолина) - клавишный инструмент в шесть октав, металлические пластинки которого звучат вследствие действия на них мехов. Эоломелодикон или хоралеон похож на маленький орган; звучит вследствие действия мехов; инструмент клавишный, изобретен Бруннером в Варшаве в 1825 г. Будучи соединен с фортепьяно, он получил название эолопонталон.

Н. С.

Эос

(эол. AuwV, ион. HwV, дор. \'AwV, атт. EwV, из пра-греч. ausos; сюда же относится лат. Aurora) - богиня зари, дочь Гипериона и Teи, сестра Гелиоса и Селены (по другим вариантам она была дочерью Гелиоса; матерью ее считалась иногда и Ночь). Э. появлялась ранним утром, выходя из океана, и на колеснице, запряженной прекрасными лошадьми, возносилась на небо. Поэты, начиная с Гомера, описывали красоту Э. и ее великолепие, называя ее "розоперстой", "прекраснокудрой", "златотронной", "одетой в шафранный пеплос" и пр. Судя по многим сказаниям, Э. имела горячее сердце и влечение ко всему красивому и юному; если предмет ее любви ей не отдавался добровольно, она его похищала. Так, она похитила Клейта, Кефала, Ориона и Тифона, который сделался ее супругом. Увлеченная его поразительной красотой, Э. испросила у Зевса ему бессмертие, забыв при этом прибавить просьбу о сохранении ему вечной юности. Когда после долгой счастливой жизни Тифон - олицетворение дневного света состарился и одряхлел, Э. заперла его в одиночную комнату, откуда порою раздавался его старческий голос. Согласно позднейшему сказанию, Э. из сострадания обратила его в сверчка. От этого брака у Э. были сыновья Эматион и Мемнон, будущий царь Эфиопии, которому пришлось сражаться под Троей с Ахиллом и пасть от его руки. Э. перенесла тело любимого сына в Эфиопию, где, по представлению древнегреческих поэтов, находились чертоги Гелиоса и Э., и вечно оплакивала его, роняя обильные слезы.

Н. О.

Эпиграмма

(греч. epi - на и gramma - писание) - у древних греков не имела того элемента насмешки, который отличает ее у нас; название Э. носили вообще стихотворные или прозаические надписи, какими греки охотно объясняли монументы, трофеи и другие предметы, посвященные богам. Так например, одна из эпиграмм Мназаика гласит: "Тебе, о Феб, приносит в дар этот изогнутый лук и колчан Промах. Стрелы же, летавшие в бою - его смертельный дар мужам, у которых они остались в груди". У римлян Катулл и Марциал придали Э. сатирический характер, но и у них часто встречаются отвлеченные, дидактические Э., греческие гномы. С этим двойственным характером перешла Э. в новую литературу. Немецкие теоретики имеют в виду по преимуществу Э. серьезного содержания, проводя тонкие различения между Sinngedicht и Denkspruch. Лессинг, посвятивший теории Э. целую статью, определял ее как "стихотворение, в котором внимание и любопытство наше обращаются на известный предмет и несколько задерживаются, чтобы сразу получить удовлетворение"; таким образом ожидание и разрешение - две существенные части Э.; ожидание возбуждается объективным изображением, разрешение дается остроумным заключением. Элегическое двустишие (гексаметр-пентаметр) считается наилучшей формой, "Ксении" Гете и Шиллера - совершеннейшим образцом Э., в том смысле, какой придается этому термину у немцев. Однако, и в "Ксениях" отчетливо выступает тот элемент, который в русской литературе - вслед за французской - признается характерной чертой Э.: остроумная, чаще всего личная насмешка. Еще Буало определял Э., исходя из этого основного ее свойства: L\'epigramme, plus libre en son cours plus borne, N\'est souvent qu\'un bon mot de deux rimes orne.

Франция, классическая страна литературного остроумия, начиная с Клемана Маро, выставила ряд превосходных эпиграмматистов, произведения которых цитируются до сих пор. Каждая вспышка литературной или политической борьбы отражалась во множестве легких, ядовитых, остроумных стишков, не щадивших никого и ничего. Наиболее известны Э. Ла-Фонтэна, Расина, Вольтера, Жан-Батиста Руссо, Лебрэна; некоторых писателей напр. Пирона - увековечили только их Э. Культ искусственности вел в свое время во Франции к преувеличенной оценке Э.; теперь она стала на свое место. Русский XVIII век, с его подражанием французам, представил длинный ряд искусственных Э. с весьма натянутым остроумием и неудачной игрой слов; их писали все поэты - Фонвизин, Третьяковский. Капнист, Аблесимов, Богданович, Ломоносов, Державин. Живою и сильной явилась бойкая Э. Пушкина; были удачные Э. и у Лермонтова. Позже были известны, как эпиграмматисты. Соболевский, Алмазов, Минаев.

А. Горнфельд.

Эпиграф

(греч. epigrajh - надпись) - цитата, помещаемая во главе сочинения или части его с целью указать его дух, его смысл, отношение к нему автора и т. п. Смотря по литературному и общественному настроению, Э. входили в моду, становились манерой, выходили из употребления, потом воскресали. В первой половине прошлого века ими охотно блистали, как выражением начитанности и уменья применить чужую мысль в новом смысле. Известны Э. к "Esprit des Lois" Монтескье - "Prolem sine matre creatam", к "Histoire naturelle" Бюффона "Naturam amplectimur omnem", Э. девизы Руссо ("Vitam impendere vero"), Бернарден-де СенПьера ("Miseris succurrere disco"). У нас известны Э. Пушкина ко второй главе "Евгения Онегина" - "О, rus. О, Русь", Гоголя к "Ревизору" - "Неча на зеркало пенять, коли рожа крива", Льва Толстого к "Анне Карениной" - "Мне отомщение и Аз воздам", Тургенева к "Фаусту" "Entbehren sollst du, sollst entbehren", Достоевского к "Бесам", Шиллера в "Песне о колоколе" (и Герцена к "Колоколу"): "Vivos voco, mortuos plango, fulgura frango".

А. Горнфельд.

Эпиграфика

(от греч. epigrajh - "надпись") - название научной дисциплины, занимающейся изучением надписей.

Эпиктет

- фидософ-стоик, живший в конце I и начале II века по Р. Хр. Родился в Фригии; был рабом вольноотпущенника Эпафродита; обучался в Риме стоической философии у Музония Руфа, к которому питал величайшее уважение; в 94-м году при Домициане был изгнан из Рима согласно декрету, запрещавшему пребывание в Риме философских школ; удалился в Никополис в Эпире и открыл здесь школу. Жизнь Э. во всем согласовалась с его учением; в своем презрении ко всему внешнему он шел так далеко, что не позаботился сообщить потомству ни своего имени (Эпиктет - это прилагательное, означающее раба), ни своего учения; подобно Сократу, он ничего не писал. Жил в крайней бедности. Глиняная лампа, при свете коей он работал, после смерти была куплена богачом за 3000 драхм. Э. был хромым; может быть это обстоятельство послужило к созданию известного анекдота о том, что Эфиальт сломал Э. ногу ради забавы. Цельз, приводя слова Э.: "ты мне сломаешь ногу" и "ведь я тебе говорил, что ты ее сломаешь", восклицает: "Разве ваш Христос среди своих мучений сказал что-нибудь столь прекрасное". На это Ориген отвечал: "Наш Бог ничего не сказал, а это еще прекраснее". Эпиктетом увлекался император Марк Аврелий. Арриан по отношению к Э. занимает такое же место, как Ксенофонт - по отношению к Сократу. Appиан записывал слова Э. и передал их потомству в двух сочинениях: "Беседы", в восьми книгах, из коих до нас дошли четыре, и "Руководство" Э. Оба произведения принадлежат к числу возвышеннейших и благороднейших моральных произведений.

Простота, ясность и благородство произведений Э. производили такое влияние, что чтение сочинений этого язычника, столь, впрочем, близкого по духу к христианской нравственности, было весьма распространено в монастырях первых веков христианской эры. 400 лет по смерти Э. из Афин был изгнан, согласно декрету императора Юстиниана (529 г.), запрещавшему пребывание философов в Афинах, Симплиций, последний греческий философ. В числе его сочинений наиболее видное место занимает читаемый и до настоящего времени "Комментарий на Руководство Э.". Сочинения Арриана и Симплиция представляют главнейший материал для суждения о философии Э. Э. типичнейший представитель стоицизма, хотя некоторые исследователи (Целлер) и указывают на то, что Э., в своем презрении к точному знанию, следовал более за циниками, чем за стоиками, а в нравственном его учении заметен менее резкий, горделивый и само удовлетворенный тон, чем обычный для стоицизма; именно вторая из указанных особенностей - стоический аскетизм, понимаемый совершенно особенным образом, - сближает Э. с христианскими писателями. Напрасно было бы искать у Э. научных исследований или доказательств известных положений; он не интересуется ни логикой, ни физикой, ни даже теоретическим обоснованием этики. Он проповедник моралист; наука имеет для него ценность лишь постольку, поскольку ею можно воспользоваться для целей нравственной жизни, для того, чтобы сделать человека свободным и счастливым. На первом плане в философии Э. стоит вера в Божество и Провидение; душа человека представляется ему частью Божества, находящейся с ним в единении. "Каждое движение души Бог чувствует как свое собственное" ("Беседы", 1, 14). Место доказательств у Э. занимает внутреннее убеждение. "Хотя бы многие - говорит Э., обращаясь к ученикам, - и были слепы, но все же, может быть, среди вас найдется один, который за всех споет гимн Божеству. И чего же иного ждать от хромого старика, как не хвалы Богу? Если б я был соловьем, то делал бы то, что свойственно соловью; если б я был лебедем, то делал бы свойственное лебедю; но я разумное существо, поэтому и должен хвалить Бога; это мое дело, и я не покину своего поста, пока жив, и вас буду призывать к тому же делу" ("Бес.", 1, 16). Вот характерное для Э. место, определяющее его отношение к знанию, а также к политеизму греков и к монотеизму греческой философии. Для Э. было ценно сознание Божества и проведение этого сознания в жизни, а не теоретические о нем размышления. Точно то же следует сказать и об этике: Э. берет нравственность как непосредственно данный факт сознания, общий всем людям и по своему содержанию вытекающий из веры в Божественное начало. Общее сознание нуждается в некотором выяснении, мнение следует отделить от истины, и это возможно путем определения общих понятий и подведения под них частных, т. е. путем того диалектического процесса, к которому прибегал Сократ ("Бес.", II, 11, 12 и др.). Главная задача философии Э. состоит в освобождении человека и даровании ему этим путем счастья; следовательно, важнейшее понятие, требующее выяснения, есть свобода или то, что в нашей власти (to ej hmin и to ouc ejhmin). В нашей власти находится внутренняя жизнь сознания и главным образом состояние воли, распоряжающейся представлениями. Все внешнее не в нашей власти, а, следовательно, и представления, поскольку они суть показатели внешнего мира. Главная задача состоит в правильном понимании того, что в нашей власти, и в правильном отношении ко всему, что не зависит от нас. Независящее от нас не должно покорять свободы нашего духа; мы должны ко всему внешнему относиться равнодушно. "Бойся только того, что в твоей власти и уничтожь ранее всего все свои желания". "Не требуй, чтобы события согласовались с твоими желаниями, но согласуй свои желания с событиями - вот средство быть счастливым". Даже величайшее несчастье не должно нарушать покоя мудреца: все случающееся в связи событий необходимо и целесообразно, поэтому из всего можно извлечь некоторую нравственную пользу. На величайшего преступника мудрец будет смотреть как на несчастного; обращение внутрь себя влечет за собой свободу. Такова основная тема рассуждений Э., которую он варьирует, но к которой постоянно возвращается. Нет основания подробно излагать систему Э., так как он сам подробнее останавливается лишь на вопросах практики. В своих беседах он весьма часто упоминает с большим уважением о Хризиппе и Зеноне, а также о Диогене и других представителях раннего стоицизма, но ни разу не ссылается на младших стоиков, т. е. на Панеция и Посидония. Бонгефер, которому принадлежат два исследования, касающиеся Э. ("Epictet und die Stoa", Штуттг., 1890, и "Die Ethik des Stoikers Epictet", ibid., 1894), сводит этику Э. к трем основным положениям: 1) всякое существо, а, следовательно, и человек, стремится к тому, что ему полезно; 2) истинная сущность человека состоит в духовности, благодаря коей он родственен Божеству; обращаясь к этой своей природе, единственно ценной и свободной, человек находит счастье; 3) дух человека по природе нуждается в совершенствовании и развитии, которые достигаются упорною работою над самим собой. Эвдаймонизм Э. тесно связан с его идеализмом; отличительной чертою воззрений Э. является его оптимизм: "заботься и о внешнем, но не как о высшем, а ради высшего" ("Бес. ", II, 23). При несомненной близости Э. к воззрениям христианской морали, есть у него и черты, не свойственные христианству - напр. его интеллектуализм, черта обще-греческая, заставляющая его видеть добродетель в правильном понимании, в истинном знании. Этот же интеллектуализм определяет и странное отношение Э. к детям: он приравнивает их к животным. "Что такое дитя? только незнание и неразумность" ("Бес.", II, 1).

Литература об Э. указана у Целлера и Бонгефера. Имеет значение книга Констана Марта, "Философы и поэты моралисты во времена римской империи" (перевод с французского, Москва, 1879). Книга Schrank\'a, "Der Stoiker Epictet und seine Philosophie" (Франкфурт, 1885) внимания не заслуживает.

Э. Р.

Эпилог

(греч. epilogoV - послесловие) - заключительная часть, прибавленная к законченному художественному произведению и не связанная с ним неразрывным развитием действия. Как пролог представляет действующих лиц до начала действия или сообщает то, что ему предшествовало, так Э. знакомит читателя с судьбою действующих лиц, заинтересовавшею его в произведении. От послесловия в тесном смысле Э. отличается тем, что первое может быть размышлением, тогда как Э. всегда рассказ. Типичные Э. - иногда без особого заглавия - заканчивают романы Достоевского и Тургенева.

А. Гор - д.

Эпиталама

или эпиталамион (греч.) - свадебная песня у греков, а также римлян, которую пели перед невестой или в спальне новобрачных юноши и девы. В современной оперной музыке большой популярностью пользуется Э. для баритона из оперы А. Рубинштейна "Нерон".

Н. С.

Эпитафия

(греч. Epitajion) - надгробная надпись. Появление Э. относится к отдаленнейшей древности. В древней Греции Э. стали писаться в стихах, что позже вошло в обыкновение и у римлян (древнейшая большая Э. в латинских стихах - Сципиона Барбата, консула 298 г. до Р. Хр.). Обычай составлять Э. с указанием хотя бы дат жизни покойников сохраняется в настоящее время у всех культурных народов. Э. иногда являются ценным пособием для истории, давая точные данные о времени жизни тех или иных лиц: поэтому сборники Э. имеют значение, даже если составлены для времен к нам близких, как, напр. "Спб. некрополь" Вл. Саитова (1883 г., для XVIII - нач. XIX в.).

Эпитет

(греч. epiJetoV - наложенный, приложенный) - термин теории литературы: определение при слове, влияющее на его выразительность. Содержание этого термина недостаточно устойчиво и ясно, не смотря на его употребительность. Сближение истории литературной выразительности с историей языка должно отразиться на теории Э.: его история уже теперь близка к истории грамматического определения и, вероятно, этому термину суждено уступить место иным категориям поэтической выразительности. Не имея в теории литературы определенного положения, название Э. прилагается приблизительно к тем явлениям, которые в синтаксисе называются определением, в этимологии - прилагательным; но совпадение это только частичное. Установленного взгляда на Э. у теоретиков нет: одни относят его к фигурам, другие ставят его наряду с фигурами и тропами, как самостоятельное средство поэтической изобразительности; одни отожествляют эпитеты украшающий и постоянный, другие разделяют их; одни считают Э. исключительно элементом поэтической речи, другие находят его в прозе. А-р Н. Веселовский ("Из истории Э.", в "Журн. Мин. Народн. Просв.", 1895, ј 12) охарактеризовал несколько моментов истории Э., являющейся, однако, лишь искусственно выделенным фрагментом общей истории стиля. Теория литературы имеет дело только с так назыв. украшающим Э. (epitheton ornans); название это неверно и ведет свое происхождение из старой теории, видевшей в приемах поэтического мышления средства для украшения поэтической речи; но только явления, обозначенные этим названием, представляют собою категорию, выделяемую теорией литературы в термине Э. Как не всякий Э. имеет форму грамматического определения, так не всякое грамматическое определение есть Э.: определение, суживающее объем определяемого понятия, не есть Э. Логика различает суждения синтетические - такие, в которых сказуемое называет признак, не заключенный в подлежащем (эта гора высока) и аналитические - такие, в которых сказуемое лишь повторяет признак, уже имеющийся в подлежащем (люди смертны). Перенося это различение на грамматические определения, можно сказать, что название Э. носят лишь аналитические определения: "рассеянная буря", "малиновый берет" не Э., но "ясная лазурь", "длиннотенное копье", "щепетильный Лондон", "Боже правый" эпитеты, потому что ясность есть постоянный признак лазури, щепетильность - признак, добытый из анализа представления поэта о Лондоне, и т. д. Для логики это различение не безусловно, но для психики творящей мысли, для истории языка оно имеет решающее значение.

Э. - начало разложения слитного комплекса представлений - выделяет признак, уже данный в определяемом слове, потому что это необходимо для сознания, разбирающегося в явлениях; признак, выделяемый им, может нам казаться не существенным, случайным, но не таким он является для творящей мысли. Если былина всегда называет седло черкасским, то не для того, чтобы отличить данное седло от других, не черкасских, а потому, что это седло богатыря, лучшее, какое народпоэт может себе представить: это не простое определение, а прием стилистической идеализации. Как и иные приемы - условные обороты, типичный формулы - Э. в древнейшем песенном творчестве легко становится постоянным, неизменно повторяемым при известном слове (руки белые, красна девица) и настолько тесно с ним скрепленным, что даже противоречия и нелепости не побеждают его ("руки белые" оказываются у "арапина", царь Калина - "собака" не только в устах его врагов, но и в речи его посла к князю Владимиру). Это "забвение реального смысла", по терминологии А. Н. Веселовского, есть уже вторичное явление, но и самое появление постоянного эпитета нельзя считать первичным: его постоянство, которое обычно считается признаком эпики, эпического миросозерцания, есть результат отбора после некоторого разнообразия. Возможно, что в эпоху древнейшего (синкретического, лирико-эпического) песенного творчества этого постоянства еще не было: "лишь позднее оно стало признаком того типически условного - и сословного - миросозерцания и стиля, который мы считаем, несколько односторонне, характерным для эпоса и народной поэзии". Анализируя поэтические Э., А. Н. Веселовский находит возможность разбить их на две обширные категории: 1) Э. тавтологический, подновляющий нарицательное значение слова, освежающий его потускневшую в сознании внутреннюю форму ("крутой берег": берег - одного происхождения с Berg - и так значит крутой; "грязи топучие"; "красна девица") и 2) Э. пояснительный, усиливающий, подчеркивающий какой-нибудь один признак; этот признак либо считается в предмете существенным, либо характеризует его по отношению к практической цели и идеальному совершенству. Подметив эту разницу, немецкие теоретики пытались делить Э. на Adjectiva der Bezeichnung (Э. обозначения) и der Beziehung (Э. отношения); первые Готшаль без всякого основания отожествляет с постоянными, вторые - с украшающими, причем необходимым признаком последних считает метафоричность. Должно отметить, что, "говоря о существенном признаке, как характерном для содержания пояснительного Э., мы должны иметь в виду относительность этой существенности". Так напр., в "белый лебедь", "трава зеленая", эпитеты безотносительно существенны; наоборот, в "честимый царь", "столы белодубовые", "ножки резвые" Э. определяет то совершенство, которое желательно приписать определяемому объекту: коли ножки, то уж резвые, коли царь, то уж честимый. Отсюда пристрастие к Э. золотой, белый и т. п.

Особенное внимание обращает А. Н. Веселовский на две группы эпитетов, поверхностно сходных, но по существу и по хронологии глубоко различных: "между ними лежит полоса развития - от безразличия впечатлений к их сознательной раздельности"; это Э. метафора и Э. синкретический. Первый - как и всякая метафора - предполагает сознательное перенесение оттеняемого признака с одного из сравниваемых объектов на другой ("сладкая тишина", "блестящее общество", "сонный лес"). Второй есть результат ассоциации чувственных представлений; не сознавая этого, мы получаем ощущения слитного характера; получаются такия явления, как audition coloree - и такие Э., где впечатления слуха и зрения смешаны не метафорически, не иносказательно, но в прямом смысле. Конкретные примеры сложны, но можно утверждать, что с психологической точки зрения в таких Э., как "малиновый звон", "прозрачный звук лошадиных копыт" (Толстой) мы имеем дело скорее с синкретизмом, чем с метафорой. История Э. представляет собою одну из выразительнейших страниц в судьбах литературных форм; это история не только поэтического стиля, но и всего "поэтического сознания от его физиологических и антропологических начал и их выражений в слове - до их закрепощения в ряды формул, наполняющихся содержанием очередных общественных миросозерцаний. За иным Э., к которому мы относимся безучастно, так мы к нему привыкли, лежит далекая историко-психологическая перспектива, накопление метафор, сравнений и отвлечений, целая история вкуса и стиля, в его эволюции от идей полезного и желаемого до выделения понятия прекрасного". Так оценивая эволюцию Э., А. Н. Веселовский видит общее ее направление в "разложении его типичности индивидуализмом". На первых порах мы имеем Э. типичные, общие для группы, например равно применяемые ко всем героям. Еще в Нибелунгах все восхваляемые предметы певец охотно называет белыми или ясными, все отрицательные явления - черны, мрачны. В дальнейшем самосознание развивающейся личности связано с индивидуализацией ее впечатлений - Э. становится характеризующим; типизирующего Э. уже недостаточно для мысли и она категоризирует его, осложняет прибавлениями: получается сложный Э., подчас совращенный из целого сравнения, описания. Это не единственный вид сложного Э.: сложность получается также от парного сочетания синонимов, от соединения взаимно определяющих Э. и т. д. Говорят, что Э. - пробный камень для поэта; и действительно, есть сторона творчества, которая именно в этом элементарном приеме находит особенно яркое выражение: это способность к анализу, к характеристике. Известное понятие находится в употреблении, оставаясь не разложенным и не задевая мысли: мыслитель - все равно, поэт или прозаик - в одном определении выделяет его признак, существенный, но дотоле незаметный. Такие эпитеты, как у Пушкина "простодушной клеветы" или у Лермонтова "неполных радостей земных" разом, точно вспышка молнии, освещают нам содержание явления, в которое мы еле вдумывались; они переводят в сознание то, что смутно ощущалось за его порогом. Поэтому нельзя считать основательными указания на плеонастический характер эпитетов: они основаны на смешении логической точки зрения с психологической. Э., повторяющий - иногда подновляющий - значение определяемого слова, придает ему новый оттенок; он нужен и потому в нем нет плеоназма.

А. Г.

Эпоха

- термин финансовых вычислений, означающий день, с которого начинается исчисление процентов по текущим счетам.

Эрбий

- относится к элементам "редких земель" (названы так по сходству их с такими окислами щелочноземельных металлов, как известь и глинозем). К элементам редких земель относятся также скандий Sc, иттрий I, лантан La, церий Се, празеодим Рr, неодим Nd, самарий Sm и др. Редкие земли найдены только в соединениях, представляющих довольно редкие минералы, в небольших же количествах встречаются во многих минералах, также в золе табака и костей и в человеческой моче. Практический интерес редкие земли возбудили после того, как Ауэр применил смесь окисей тория и церия для газокалильного освещения (колпачки Ауэра). После того были открыты сравнительно большие залежи монацита в Бразилии и Северной Каролине, и изучение редких земель расширилось (при извлечении из монацита окиси тория редкие земли получаются как отбросы или побочные продукты). Атомные веса элементов редких земель по недостаточности для них физико-химических данных точно не определены, но после установлены периодической системы Менделеева (1870) для некоторых из них атомные веса удалось определить более точно (из них скандий, его атомный вес и свойства были предсказаны Менделеевым под именем гипотетического элемента эка бора). По своим свойствам и реакциям редкие земли сходны между собой и, встречаясь в природе совместно друг с другом, трудно отделяются один от другого. Водные растворы солей редких земель не осаждаются сероводородом. Сернистый аммоний действует, как свободный аммиак (дает аморфные осадки основных солей). Углекислые соли щелочей осаждают аморфные углекислые соли (растворимы в избытке реактива и тем легче, чем слабее основные свойства их). Для характеристики элементов редких земель пользуются атомными весами и их спектрами поглощения (при пропускании белого света через раствор солей), светящимися спектрами электрических искр (спектры с большим числом линии) и спектрами фосфоресценции (свет фосфоресценции при действии электрических разрядов в почти безвоздушном пространстве на сернокислые соли некоторых редких земель и на самые земли дает характерные полосатые спектры). Некоторые из элементов редких земель получены в металлическом виде (при действии калия или натрия на хлористые соли данных металлов или же посредством электролиза), большинство же известно только в виде окислов и солей. Э. Еr, имеет атомный вес=166,3 (Клеве). Окись Э. Еr2О3 представляет собою порошок красивого розового цвета, уд. в. 8,64, медленно растворяется в кислотах и образует соли розового цвета. В начале 60 годов Берлин, позднее Бар и Бунзен в смеси, называвшейся, иттрием нашли землю, дающую розовые соли, и дали ей название Э. Из этой последней Мариньяк выделил окись иттербия, дающую бесцветные соли. Клеве в 1880 году показал, что и чистый Э. сопровождается двумя землями гольмием и туллием, от которых его уже трудно отделить. Для Э. характерен спектр поглощения (изучен Таленом). Линии Э. найдены в спектре солнца. Из солей Э. известны: азотнокислый Э. Er2 (NO3) 6+10H2O в виде больших кристаллов, не изменяющихся на воздухе; сернокислая соль (с 8 частями воды) образует двойные соли с сернокислым калием и аммонием. Первая из этих солей Еr2, К2 (SO4)4 +4Н2O хорошо растворима в холодной воде.

А. Кремлев.

Эрехтейон

- т. е. храм Эрехтея - замечательное произведение древнегреческой архитектуры, остатки которого сохранились в Афинах. То было одно из главных святилищ, красовавшееся на акропольской горе, к северу от Парфенона. Оно занимало то самое место, где, по верованию греков, произошел спор между Афиною и Посейдоном из-за обладания Аттикой; в нем находились оливковое дерево, произращенное Афиною, и ключ соленой воды, начавший бить по манию Посейдона; в нем хранились другие святыни, чтимые афинянами: деревянный истукан Афины, будто бы упавший с неба, статуя Гермеса, принесенная в Афины Кекропсом, след на скале трезубца, которым Посейдон извлек из нее воду, светильник Каллимаха, горевший непрестанно, несмотря на то, что масло наливалось в него только однажды в году, остатки гроба Эрехтея и других героев Аттики, трофеи, добытые на войне, и т. п. Э. заменил собою находившийся на том же месте более древний храм, разрушенный персами при их нашествии; постройка нового храма была начата при Перикле и продолжалась с перерывами, вероятно, до 407 г. до Р. Хр. Так как он стоял на неровной почве и был, собственно говоря, не одним храмом, а совокупностью нескольких святилищ, то его план представлял значительное отступление от обычного расположения греческих храмов; он не имел снаружи окружной колоннады, но был украшен с трех сторон отдельными портиками. Перед входом в восточную целлу, посвященную Афине-Палладе (градохранительнице), находился портик о шести стройных колоннах, вытянутых в ряд, без антов. Лицевая стена западной целлы посвященной трем древним аттическим божествам земли, была с наружной стороны ограничена двумя антами и расчленена четырьмя великолепными, также аттическими полуколоннами, в пространствах между которыми были проделаны четыре высоких окна. К этой целле примыкали два портика, один с северной стороны, другой-с южной. В северный портик выходила главная входная дверь целлы, роскошно обрамленная и осененная карнизом на консолях. Южный портик, называвшийся Пандрозейоном, по имени одной из дочерей Кекропса, Пандрозы, не имел фриза, и его архитрав, состоявший из трех горизонтальных полос, подпирали не колонны, а шесть кор или кариатид, помещенных на высоком парапете, -шесть фигур молодых женщин, одетых в афинский костюм (тунику, гемидиплодий и пеплос) и несущих на головах корзины и лежащие на этих последних квадратные плиты, Здесь мы встречаем первый в истории искусства случай употребления подобных женских фигур для поддержки балок - употребления, перешедшего из греческого зодчества во всемирное. Пять кариатид Пандрозейона еще стоят на своих местах; шестая увезена, вместе с частями архитрава и парапета, лордом Эльджином в Лондон и теперь хранится в тамошнем Британском музее; в Афинах она заменена теперь терракотовой копией. В позах этих здоровых, стройных фигур не заметно ни малейшего принуждения; они несут лежащую на их головах тяжесть легко, что особенно выражается тем, что у них только одна нога плотно упирается в землю, а другая слегка согнута в колене и выдается вперед. Одежда ниспадает с них плавными, красивыми складками, напоминающими собою каннелюры; на их правильных, благородных лицах рисуется строгое спокойствие, как бы сознание важности их служения Афине. Обломки фриза Э., сюжетом которого был, очевидно, миф об Эрехтее и кекропидах, хранящиеся в акропольском музее, свидетельствуют о том, что и прочие скульптурные украшения Э. были превосходны. Он отличался большой оживленностью и тонкостью отделки, и его эффектность увеличивалась темным фоном элевзинского мрамора, на котором были укреплены фигуры, изваянные из белого паросского мрамора. В архитектурном отношении все части Э. должны были очаровывать зрителя чистою красотою своих форм, гармоничностью пропорций и тонкою обработкой деталей; ни одно из созданий древнегреческого зодчества не было так свободно и живописно по расположению, так грациозно и изящно, как это образцовое сооружение аттическо-ионического стиля. До XVII стол. Э. существовал еще в довольно сохранном виде; но венецианцы в 1687 г., при осаде Афин, страшно изуродовали его. В настоящее время он, насколько было возможно, исправлен при помощи принадлежавших к нему фрагментов, но все-таки представляет собою печальные развалины; лучше других его частей уцелел портик Пандрозы.

Эри

(Erie, произнес. Ири) - самое южное из больших северо-американских озер, расположено между 41?25\'-42?55\' с. ш. и 78?52\'- 83?33\' з. д. от Гр. Берега его на С принадлежат Канаде, на 3, В и Ю-штатам Мичиган, Огайо, Пенсильвания и НьюЙорк. Озеро расположено на высоте 172 м над ур. м., на 4 м. ниже, чем озеро Гурон, и 102 м. выше, чем озеро Oнтаpиo, с которым оно соединяется Ниагарским водопадом. Площадь его занимает 24491,94 кв км при наибольшей длине 402 км и ширине с 50 до 100 км. В Э. вносится много ила с озера Гурон и с его состоящих из мягких горных пород берегов, почему Э. самое мелкое из северо-американских озер; лишь в редких местах глубина превышает 37 м; наибольшие встречающиеся глубины достигают 76 м. В Э. изливаются лишь короткие речки. Самые крупные из них Гранд-ривер (195 км.) на С и Моми на 3. С озером Онтарио озеро Э. соединяется через Велландский канал. С р. Гудзон озеро соединяется каналом Э.; последний начинается недалеко от г. Буффало и простирается на В. до г.г. Трой и Альбани на р. Гудзоне. Длина канала 585 км, ширина на дне 16 м, на поверхности 21,3 м, глубина 2 м; канал сооружен в 1817-25 гг., расширен и углублен в 1836-42 гг.; канал снабжен 72 шлюзами. По каналу ходят плоскодонные барки 27,7 м. длины, 5,3 м. ширины, с осадкой 1,3 м. и вместимостью в 240 тонн. Так как со времени сооружения жел. дорог значение канала для грузового движения между Атлантическим побережьем и приозерными штатами упало, то проектируется его углубить и сделать доступным для судов со вместимостью в 1000 тонн. Другие каналы соединяют г. Кливленд с г. Портсмут на р. Огайо (канал Огайо), г. Толедо с г. Цинциннати (Майами-канал); к последнему примыкает канал Вабаш-Эри. Затем озеро Э. связано густой железнодорожной сетью с соседними штатами, откуда через озеро перевозится уголь, лес, железо, керосин, хлеб и др. товары, направляясь к р. Св. Лаврентия и Миссиссипи. С декабря по март гавани замерзают. Осенью господствуют частые бури. Течения на озере очень сильные. Естественных хороших гаваней нет на озере; все гавани сооружены искусственно. Главнейшие - Буффало, Дэнкирк, Эри, Кливлэнд, Сандуски и Толедо.

Эрозии

(медиц.) - поверхностные изъязвления слизистой оболочки, обусловливаемые большею частью дегенеративно-воспалительными процессами.

Эрозия

и эрозионные процессы - термин, употребляемый в геологии для обозначения процессов размывания.

Эрот

(ЕrwV = лат. Аmоr - Амур) - у древних греков бог любви, понимавшийся как особое мировое божество и как безотлучный спутник и помощник Афродиты. Как Mиpовoe божество, соединяющее богов в брачные пары, Э. считался порождением Хаоса (темной ночи) и светлого дня или Неба и Земли. Отцом его называли также Урана, Хроноса, Орфея и др. В позднейшем предании, Э. обыкновенно называется сыном Афродиты и Арея. Он господствует как над внешней природой, так и над нравственным миром людей и богов, управляя их сердцем и волей. По отношению к явлениям природы он является благодетельным богом весны, оплодотворяющим землю и вызывающим к бытию новую жизнь. Его представляли красивым мальчиком, с крыльями, в более древнее время - с цветком и лирой, позднее со стрелами любви или пылающим факелом. Художественное развитие тип Э. получил под резцом ваятелей младшей аттической школы-Скопаса, Праксителя и Лизиппа. Скопасу принадлежала статуя Э., находившаяся в Мегарах; Пракситель изваял Э. для Пария (город в Мизии при Геллеспонте) и - шедевр греческой скульптуры-для Феспий, где находилась также статуя Э. работы Лизиппа. Культ Э. существовал в Парии и главным образом в Феспиях, где первоначально грубый камень служил изображением бога. В Феспиях через каждые четыре года устраивалось в честь Э. празднество - Эротидии сопровождавшиеся гимнастическими и музыкальными состязаниями. Кроме того Э., как бог любви и дружбы, соединявшей юношей и мужчин, пользовался почитанием в гимназиях, где статуи Э. ставились рядом с изображениями Гермеса и Геракла. Спартанцы и критяне обыкновенно перед битвой приносили Э. жертву; лучший фиванский (так наз. священный) отряд имел в Э. своего покровителя и вдохновителя; самицы посвятили Э. гимназий и праздновали в честь его свои элевтерии. Взаимная любовь юности нашла себе символическое изображение в группе Эрота и Антэротае находившейся в элейском гимназии: рельеф с этою группою изображал Э. и Антэрота, оспаривающими пальму победы друг у друга. Э. служил одним из любимых сюжетов для философов, поэтов и художников, являясь для них вечно-живым образом как серьезной мироуправляющей силы, так и личного сердечного чувства, порабощающего богов и людей. Позднейшему времени принадлежит возникновение группы Э. и Психеи (т. е. Любви и плененной ею Души) и развившейся из этого представления известной народной сказки.

Н. О.

Эсквайр

(англ. Esquire, обыкн. сокращенно Esq.) - почетный титул, происходящий от англо-норманского слова escuier, франц. есuyеr, лат. scutifer, т. е. "щитоносец". Первоначально титул этот носили в Англии все те, которые, не будучи пэрами или рыцарями, пользовались правом иметь свой герб, т. е. весь обширный класс английского дворянства джентри. Лица низших классов могли получать этот титул только посредством королевских грамот. Титул передавался потомству. Теперь в Англии титул Э. дают: 1) все государственные должности, начиная от мирового судьи, 2) степень доктора и 3) звание барристера (поверенного при высших судах). Из вежливости титул Э. дается всем лицам образованным и принадлежащим к хорошему обществу. Титул Э. становится излишним для лиц, обладающих каким-либо другим титулом. Сокращенная форма Сквайр обозначает: 1) в Англии - помещика, 2) в Северной Америке - мирового судью.

Эскироль

(Esquirol) - знаменитый французский психиатр (1772-1840), изучал медицину в Париже и Монпелье, и сделавшись учеником Пинеля, основателя научной психиатрии, посвятил себя разработке душевных болезней. В 1800 г. он открыл в Париже первую частную лечебницу для душевно-больных, а в 1817 г. первую клинику, в которой читал лекции для врачей, приезжавших к нему из разных стран. С 1825 г. до смерти состоял директором заведения Шарентон (около Парижа), где ему в 1862 г. воздвигнут памятник. Главное его произведение (Париж, 1838 г.) - было переведено почти на все европейские языки. Кроме того ему принадлежат несколько монографий об обманах чувств, о мономаниях, об устройстве заведений для умалишенных. Он много содействовал улучшению быта душевнобольных, более гуманному обращению с ними в заведениях и устранению жестоких способов усмирения их, крайне распространенных в те времена.

П. Розенбах.

Эскулап

или, правильнее, Эскулапий (Aesculapius, из греческого AsklhpioV) натурализовавшийся у древн. римлян греческий бог врачебного искусства, которое, вместе с его божественным представителем, проникло в Рим в начале III-го века до Р. Хр. Когда в 293 г. до Р. Хр. тяжелая моровая язва посетила Рим, обратились за указанием к Сивиллиным книгам, которые дали знать, что эпидемия прекратится, если перевезут в Рим бога Эскулапия из его Эпидаврского святилища. После однодневного молебствия снарядили в Эпидавр посольство за священной змеей бога, которая, по преданию, добровольно последовала за римлянами на их корабль и, по прибыли в Рим, выбрала для своего жилища Тибрский остров; этот остров так и остался посвященным богу, в воспоминание о чем при устройстве набережной берегам острова была дана форма плывущего корабля, украшенного спереди статуей Э. В 291 г. здесь состоялось освящение храма в честь Э.; этот храм и состоявшие при нем службы напоминали собою типичные греческие Асклепии. Как и в Эпидавре, в тибрском храме Э. практиковался способ лечения больных посредством инкубации, во время которой они получали во сне необходимые советы; выздоровевшие посвящали богу обетные дары и благодарственные надписи. Вместе с о. в надписях упоминается весьма часто богиня, родственная с ним по культу-Гипея или Салюс (Здоровье). Другой храм Э. находился в Анции (в Лавдуме), где, по преданию, змея Эскулапа, при возвращении в Рим снаряженного в 293 г. посольства, высадилась на берег и три дня обвивалась вокруг высокой пальмы в роще Аполлона. - Культ Э. был греческий; жрецы при храме бога были из греков; как и греческому Асклепию, римскому Э. были посвящены из животных змея, собака и петух. В лице Э. греческое врачебное искусство было официально принято государством, хотя римляне, вообще смотревшие на медицину с отвращением, негостеприимно относились к поселявшимся в Риме греческим врачам. Позднее, медицина сделалась специальностью греков, среди которых бывало всегда множество шарлатанов. Суеверие и страдания приводили людей к Э.; культ этого бога принадлежал к числу самых популярных и стойких. Ср. Preller, "Romische Mythologie" (Б., 1881-1883, II-й т., стр. 240 и след.); Wissowa, "Religion und Kultus der Romer" (Мюнхен, 1902).

Эспарцет

(Onobrychis Gaertn.) - родовое название растений из сем. мотыльковых (Рарiliоnасеае). Известно до 80 видов, дико растущих в средней и южной Европе, в сев. Африке и в западной Азии. Это- травы, полукустарники или мелкие кустарники, усаженные обильными шипами. Листья не парноперистые, с прилистниками. Главный черешок иногда превращается в шип. Цветки пурпурные, розовые, беловатые или желтоватые, собранные в пазушные кисти или в колосья. Чашечка колокольчатая, о пяти зубчиках, из которых нижний короче остальных. Флаг обратно яйцевидный или обратно сердцевидный, с узким основанием, почти сидячий; крылья короткие, лодочка с тупой или косо притупленной верхушкой, одинаковой длины с флагом или длиннее его. Тычинки двубратственные, верхняя тычинка свободная до основания. Пестик с короткою плодоножкой; завязь о 1 или 2 семянопочках; столбик прямой или согнутый, с небольшим рыльцем. Боб сплющенный, полушаровидный, реже свернутый улиткой, кожистый, морщинистый, не вскрывающийся, о 1-2 семенах. Из всех видов наиболее обыкновенным является О. viciaеfolia Scop. (иначе О. sativa Lam.), дико растущий по полям, холмам, лугам. Эта многолетняя трава (до 60 см высоты), голая или прижатопушистая, а иногда даже мохнатопушистая, с простыми или ветвистыми приподнимающимися стеблями. Перистые листья о 13-25 овальных, продолговатых или почти линейных листках. Розоватые цветки собраны в пазушные кисти, которые во много раз длиннее листьев. Зубцы чашечки вдвое длиннее ее трубочки; флаг равен лодочке, короче или длиннее ее; крылья длиннее трубочки чашечки, но короче ее зубцов. Боб полукруглый, прижатопушистый, морщинистый, по килю и морщинкам быть может зубчато-шиповатый, с шипами не длиннее его ширины. Этот вид образует много разновидностей, принимаемых некоторыми авторами за самостоятельные виды. Таковы: О. montana DC., отличающийся укороченными и простертыми стеблями, овальными или овально-продолговатыми листками, густыми кистями и крупными цветками (растет на Кавказе). О. inermis Stev., отличающийся почти линейными листками, длинными, густыми кистями, ячеисто-морщинистыми бобами, больш. частью с цельным килем (в Крыму, Кубанской обл.). О. vulgaris Gaud. (О. confirta DC.), с продолговатолинейными листками, довольно густыми кистями и бобами, с плотной оболочкой и короткими шипами, которые короче половины ширины киля (повсюду). О. arenaria DC. походит на предыдущий, но верхние листья линейные, цветки мелкие (до 9 мм.), а шипы на бобах длинные (=ширине киля). О. tomentosa отличается от предыдущего серовато-шершистыми бобами. О. gracilis Bess., отличающийся линейными листками, мелкими (до 7 мм.) цветками и еще тем, что флаг длиннее лодочки, а бобы мелкие, с зазубринками (в юго-вост. России) и др. Ср. Шмальгаузен, "Флора России" (т. I, стр. 259). О. viciaefolia разводится как кормовая трава.

С. Р.

Эсперанто

(Esperanto) - один из многочисленных всемирных языков, придуманный доктором М. Заменгофом в Варшаве.

Эстафета

(франц. estafette) - конная почта, посылка нарочных гонцов, особенно верховых. В большинстве государств она в настоящее время отменена. В России и Австро-Венгрии до сих пор через Э. могут доставляться телеграммы в места, где нет телеграфных станций. В России при подаче телеграмм, назначенных для доставления в сторону от адресного телеграфного учреждения с нарочным или по Э., взимается с отправителей плата по 10 коп. с версты (но не менее 50 к. за каждую телеграмму).

Эстрагон

(Artemisia Dracunculus L.) - многолетняя трава из сем. сложноцветных (Compositae), дико растущая по степям, берегам рек во многих местностях Средней и Южной России, на Кавказе и в Азии, и часто разводимая в садах и огородах, как пряное растение. Стебель прямой, ветвистый, голый, до 1 метра высотою; листья цельные, голые. Головки мелкие, шаровидные, поникающие, собранные в кисти; покрывало голое, внутренние листки его широко перепончатые, венчик беловатый, краевые цветки женские, плодущие, срединные бесплодные.

С. Р.

Эсxатология

- учение о последних вещах, о конечной судьбе мира и человека - искони занимала религиозную мысль. Представления о загробном существовании - томлениях в подземном царстве мертвых, мучениях, странствованиях в призрачном мире или упокоении и блаженстве в стране богов и героев - распространены повсеместно и имеют, по-видимому, глубокие психологические корни. По мере проникновения религии нравственными идеями, появляются и представления о загробном суде и возмездии, хотя религия стремится обеспечить верующему загробное блаженство помимо его нравственных заслуг - посредством заклинаний или иных религиозных средств, как мы видим это у египтян, а впоследствии у греков или у гностиков. Наряду с вопросом о судьбе единичной человеческой личности может возникнуть вопрос и о конечной судьбе всего человечества и всего мира - о "кончине Mиpa", напр. у древних германцев (сумерки богов), или в парсизме (хотя трудно определить время возникновения его эсхатологии), или, наконец, у евреев, мусульман и в христианстве. У ветхозаветных евреев индивидуальная Э., т. е. совокупность представлений о загробном существовании отдельной личности, вытесняется из области собственно религиозного интереса, который сосредоточивается на Э. национальной или универсальной, т. е. на представлениях о конечной судьбе Израиля, народа Божия, а следовательно, и дела Божия на земле. В народных верованиях таким концом естественно являлось возвеличение Израиля и его национального царства, как царства самого Ягве, Бога Израиля, и Его Помазанника или Сына - народа Израиля, олицетворяемого в царе, пророках, вождях, священниках. Пророки вложили в представление о царстве Божием высшее духовное содержание. Это царство не может иметь исключительно национальное значение: его осуществление конечная реализация святой воли Божией на земле - имеет универсальное значение для всего мира, для всех народов. Оно определяется прежде всего отрицательно, как суд и осуждение, обличение и ниспровержение всех безбожных языческих царств и вместе с тем всей человеческой неправды и беззакония. Этот суд, по своей универсальности, касается не одних язычников, врагов Израиля: он начинается с дома Израиля, и, с этой точки зрения, все исторические катастрофы, постигающие народ Божий, представляются знамениями суда Божия, который оправдывается самой верой Израиля, является божественнонеобходимым. С другой стороны конечная реализация царства определяется положительно, как спасение и жизнь, как обновление, касающееся духовной природы человека и самой внешней природы. Во время пленения вавилонского и после него Э. евреев получает особенно глубокое и богатое развитие, вместе с мессианическими чаяниями. Со II в. в апокалиптической литературе с нею соединяются верования и представления о личном бессмертии и загробном возмездии. Различные памятники этого периода отличаются разнообразием представлений; можно говорить об апокалиптических преданиях, а не об апокалиптическом предании. Одни памятники говорят о личном Мессии, о воскресении мертвых, о пророке последних времен; другие об этом умалчивают. Тем не менее постепенно, вплоть до христианских времен (и впоследствии), вырабатывается определенный комплекс апокалиптических представлений, которые вошли и в христианскую Э.

Изучая систематически, начиная со II в. до Р. Хр., представления евреев о "последних вещах", можно принять в общем следующую схему:

1) скорби и казни, бедствия и знамения последних времен, видимое торжество язычников, нечестивых и беззаконных, крайнее напряжение зла и неправды, предшествующее "концу" (безусловно общая черта всех апокалипсисов);

2) в широких кругах распространенное ожидание пророка, предтечи великого "дня Господня", Илии (Малахия; Втор. 18, 15; Mф. 16, 14, Иоан. 6, 14);

3) появление самого Мессии (не во всех памятниках), последняя борьба вражьих сил против царства Божия и победа над ними десницей Мессии или самого Бога; во главе вражьих сил помещается иногда богопротивный царь (впоследствии - антихрист) или сам Велиар;

4) суд и спасение, обновление Иерусалима, чудесное собрание рассеянных сынов Израиля и начало благодатного царства в Палестине, которое имеет продлиться 1000 (иногда 400) лет, - так называемый хилиазм; перед началом этого "тысячелетнего царства" праведные имеют воскреснуть, дабы принять участие в его блаженстве (в некоторых апокалипсисах Meccия умирает, причем разыгрывается последний эпизод борьбы Бога с вражьей силой);

5) за концом истории, по совершении времен, некоторые говорят о конце мира - обновлении вселенной. "Последняя труба" возвещает общее воскресение и общий суд, за которыми следует вечное блаженство праведных и вечная мука осужденных. Иные представляли себе самую вечность по аналогии времени и мечтали о всемирном Иудейском царстве, со столицей в Иерусалиме. Другие мыслили грядущее царство славы как полное обновление неба и земли, как реализацию божественного порядка, упразднение зла и смерти, которому предшествует огненное крещение вселенной. С этим связывается представление о двойном воскресении: первое воскресение праведных, при начале тысячелетнего царства - седьмого тысячелетия, седьмого космического дня, субботы Господней, которой кончается история, второй суд и второе общее воскресение - конеч. цель космического процесса.

Изучение христианского апокалипсиса показывает, каким образом эти представления еврейской апокалиптики были усвоены и переработаны церковью первого века. "Евангелие царствия" непосредственно примыкает к проповеди Иоанна Крестителя, в котором видели Илию, предтечу дня Господня. "Покайтесь, ибо приблизилось царство небесное" - так учил Иоанн, так учили и апостолы при жизни Иисуса. И в той, и в другой проповеди царство Божие, как совершенное осуществление воли Божией на земле ("яко на небеси"), сознается прежде всего как суд, но вместе и как спасете. Оно приблизилось, пришло, хотя и без видимой катастрофы; оно уже среди людей, в лице Иисуса, который сознает себя единородным Сыном Божиим, помазанным Духом, и именуется "Сыном человеческим" (как у Даниила или в книге Еноха), т. е. Мессией, Христом. Мессия вмещает в себе царство, является его средоточием, носителем, сеятелем. В нем осуществляется Новый Завет - внутреннее, совершенное соединение божеского с человеческим, залогом которого служит то единственное в истории интимное, непосредственное соединение личного самосознания с Богосознанием, какое мы находим у Иисуса Христа и только у Него. Внутренняя духовная сторона царства Божия в человечестве находит здесь свое полное осуществление: в этом смысле царство Божие пришло, хотя и не явилось еще в полноте своей славы, Иисус Христос есть "суд миру сему" - тому миру, который "не познал" и не принял Его; и вместе Он "спасение" и "жизнь" для тех, кто "познает", принимает Его и "творит волю Отца", в Нем открывающуюся, т. е. становится "сыном царства". Это внутреннее соединение с Богом во Христе, это духовное созидание царства Божия не упраздняет, однако, веры в окончательную реализацию этого царства, его "явления" или пришествия "в силе и славе". Последнее слово Иисуса к синедриону, слово, за которое Он был осужден на смерть, было торжественным засвидетельствованием этой Веры: "Я есмь (сын Благословенного) и вы увидите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего с облаками небесными" (Марк. 14, 62). Сознавая Себя средоточием "царства", Иисус не мог не ощущать его непосредственной близости (Марк. 13, 21, ел.), хотя срок наступления его Он признавал известным одному Отцу (ib., ср. Деян., 1, 7); но сознание непосредственной близости царства, или "мессианическое самосознание" Христа имело для Него практическим последствием сознанную необходимость страдания и смерти - для искупления многих, для спасения их от суда и отвержения, связанного с немедленным наступлением того царства, из которого они, по внутреннему своему отношению в нему, сами себя исключают. Заповедь Отца - в том, чтобы не судить, а спасти мир. Не явление во славе среди легионов ангелов, а крестная смерть - вот путь к внутренней победе над миром и человеком. И тем не менее эта крестная смерть тоже не упраздняет Э. царства: она влагает в нее лишь новый смысл.

Первое поколение христиан всецело проникнуто мыслью о близости царства: не успеете обойти городов Израиля, как придет Сын Человеческий (Мф.10, 23); не прейдет род сей (поколение) как все это будет (Марк. 13, 30); любимый ученик Христов не умрет до пришествия царства. Падение Иерусалима есть знамение скорого пришествия (Марка 13, 24; Луки 21, 27), и если во время осады и штурма Иерусалима иудеи ежеминутно ждали славного и чудесного явления Meccии, то и среди христиан первого века эти ожидания сказываются с неменьшею силою, являясь утешением в скорби и гонениях и вместе выражением живой веры в непосредственную близость Христа. Последние времена приблизились (Иак. 5, 8; 1 Петр. 4, 7; 1 Иоан. 2, 18), Господь придет скоро (Откр. 22, 9 и сл.); спасение ближе, чем при начале проповеди, ночь проходит и наступает рассвет (Рим. 13, 11, 12). Воскресенье Христа, как первая победа над смертью, служило ручательством окончательной победы, общего воскресения, освобождения всей твари от рабства тления; "явления Духа" служат залогом конечного торжества Духа, одухотворения вселенной. "Чаяние будущего и воскресение мертвых" - так резюмирует ап. Павел свое исповедание и вероучение (Деян. 23, 6). В рамки традиционной Э. (антихрист, собрание Израиля, суд, воскресение, царствование Meccии, рай и т. д.) апостол влагает основную христианскую мысль: в воскресении и славном осуществлении царства совершается конечное соединение Бога с человеком, а через него и со всей природой, которая вся преображается, освобождается от тления; Бог будет все во всем (1 Кор. 15). С конца 1 в. зарождаются недоумения, о которых свидетельствуют памятники послеапостольского века, напр. послание Климента и позднейшие писания Нового Завета, как послание к Евреям или второе посл. Петра. Первые христиане и апостолы умерли, не дождавшись "спасения"; Иерусалим разрушен; языческий Рим продолжает царствовать - и это вызывает сомнения. Являются насмешники, которые спрашивают, где же обетования о пришествии Христа? С тех пор, как почили отцы, все остается по прежнему, как было от начала творения. В ответ этим насмешкам второе послание Петра указывает, что как некогда прежний мир погиб от потопа, так нынешнее небо и земля блюдутся огню, сохраняемые на день суда и погибели нечестивых. Одно надо знать - что "у Господа один день как тысяча лет и тысяча лет, как один день" (Пс. 90, 4), - почему отсрочка в исполнении обетования должна объясняться не медлительностью, а долготерпением (гл. 3). Этот текст, в связи с преданием о хилиазме, вызвал многочисленные толкования; между прочим он вызвал ожидание кончины Mиpa около 1000 г., а затем в XIV в., так как "тысячелетнее царство" стали считать наступившим со времен Константина. Э., в целом, является едва ли не одним из первых догматов христианства; первый век был эпохою ее расцвета. Последующие века жили преданиями ранней христианской и отчасти Иудейской Э., причем с течением времени отпадали некоторые старинные предания (например чувственное представление о хилиазме, которое играло значительную роль в Иудейской апокалиптике и было заимствовано христианами первых веков.

Из позднейших придатков отметим представление о мытарствах, некогда игравшее важную роль у гностиков, но усвоенное и православными. Э. западной церкви обогатилась учением о чистилище. Средневековая догматика схоластически разработала все частные вопросы о "последних вещах"; в "Summa Theologiae" Фомы Аквинского можно найти подробные сведения о различных отделах загробного мира, о местопребывании праотцев, детей, умерших до крещения, о лоне Авраама, о судьбе души после смерти, об огне чистилища, о воскресении тел и т. д. Художественное выражение этих воззрений мы находим в "Божественной Комедии" Данте, а у нас - в апокрифической литературе о рае и аде, хождениях по мукам и проч., которая тянется в течение долгих веков и начатки которой следует искать в ранних апокрифических апокалипсисах. Современная мысль относится к Э. индифферентно или отрицательно; те из проповедников христианства, которые стремятся приспособить его к требованиям современной мысли, дабы открыть ему широкий доступ в круг интеллигенции, нередко совершенно искренно силятся представить Э. как случайный придаток христианства, как временный и преходящий момент, как нечто привнесенное в него извне той исторической средой, в которой оно возникло. Уже для греческой интеллигенции Э. апостола Павла служила соблазном, как мы видим это по впечатлению, произведенному его речью перед ареопагом: "когда же они услыхали о воскресении мертвых, одни стали насмехаться, а другие сказали: об этом послушаем тебя в другое время" (Деян. 17, 32, ср. 24, 25). Тем не менее и теперь всякий добросовестный историк, научно изучающий историю христианства, вынужден признать, что христианство, как таковое, т. е. как вера в Христа, Meccии Иисуса, необходимо от начала было связано с Э., составлявшей не случайный придаток, а существенный элемент евангелия царства. Не отказываясь от самого себя, христианство не может отказаться от веры в Богочеловечество и в царство Божие, в конечную, совершенную победу, реализацию Бога на земле, -от верования, выраженного апостолом в 1 Кор. 15, 13, след. Отдельные образы христианской Э. можно объяснять исторически, но основная идея ее, засвидетельствованная жизнью и смертью Христа Иисуса и всем Новым Заветом, начиная с молитвы Господней, представляет и до сих пор жизненный вопрос христианства - веры "во Единого Бога Отца Вседержителя". Есть ли мировой процесс безначальный, бесконечный, бесцельный и бессмысленный, чисто стихийный процесс, или же он имеет разумную конечную цель, абсолютный (т. е. на религиозном языке божественный) конец? Существует ли такая цель или абсолютное благо (т. е. Бог) и осуществимо ли это благо "во всем" (царство небесное - Бог все во всем), или же природа представляет вечную границу для его осуществления и само оно является лишь субъективным, призрачным идеалом? У христианства возможен на это лишь один ответ.

Кн. С. Т.

Эталон

- Эталонами называют образцы мер, содержащие возможно точно определенное число единиц той меры, образцом которой должен служить Э. Измерение большинства принятых в науке и технике величин может быть, как известно, сведено к измерению длин, масс и промежутков времени. Для этих основных величин первоначально были избраны идеальные единицы: для единицы длины - одна десятимиллионная часть четверти парижского земного меридиана (метр) и одна сотая доля его; для единицы массы - масса одного кубического сантиметра чистой воды при температуре наибольшей плотности ее (грамм) и тысяча таких единиц (килограмм); для единицы промежутков времени - одна секунда или 86400-ая часть средних солнечных суток. По мере усовершенствования методов измерения все более и более вкоренялось убеждение, что вышеприведенные идеальные единицы не могут считаться определенными, так как всякий исследователь, который пожелает воспроизвести эти единицы на основании их определений, получит величину единиц, отличную от прежних, и более или менее отличающуюся от идеальных, в зависимости от умения исследователя и от точности измерительных приемов и приборов, которыми он располагает. В виду этого международный конгресс, собравшийся в Париже в 1875 г., постановил принять в качестве единиц длины и массы некоторые произвольные единицы, а именно: 1) в качестве единицы длины - метра - прототип метра, хранящийся в Париже и чрезвычайно близкий к идеальному метру, 2) и в качестве единицы массы - прототип килограмма, хранящийся тоже в Париже и чрезвычайно близкий по величине к идеальному килограмму. Образцы длин и масс, точно сверенные с прототипами, имеются во всех государствах, и являются нормальными эталонами. С нормальными Э. сравниваются все остальные Э., применяемые для точных измерений; это сравнение дает возможность узнать точную величину Э. в единицах прототипа Э. для промежутков времени не существует; единица времени все еще является идеальной, но точность, с которой она может быть определена, более чем достаточна при настоящем положении науки, и величина единицы всегда очень просто может быть проконтролирована сравнительно несложными астрономическими наблюдениями; всякие хорошие астрономические часы можно считать за Э. времени.

Большинство остальных единиц, принятых в науке и технике, могут быть приведены к основным единицам длины, массы и времени. Так напр. за электростатическую единицу количества электричества принимают такое его количество, которое действуя в пустоте на равное ему количество, расположенное от него на расстоянии единицы длины, отталкивает его с силой, равной единице силы; за единицу силы принимают силу, которая, действуя на единицу массы сообщает ей равномерноускоренное движение с единицей ускорения; за единицу ускорения принимают такое ускорение движения тела, когда скорость тела в единицу времени увеличивается на единицу скорости; наконец, за единицу скорости принимают скорость движения тела, проходящего единицу длины в единицу времени. Таким образом измерение большинства физических величин могло бы быть произведено при пользовании исключительно мерами длины, массы и времени. Но в большинстве случаев методы такого абсолютного измерения величин чрезвычайно сложны и, если желательно достижение значительной точности, требуют особых приборов, особой обстановки и чрезвычайной тщательности в работе. Между тем методы сравнения двух однородных величин обыкновенно значительно проще, не требуют столь сложной обстановки и в общем обладают значительно большей точностью, чем измерения абсолютные. Так напр., абсолютное измерение электрического сопротивления, путем приведения его к измерению длин, масс и времени, чрезвычайно сложно, между тем как сравнение сопротивлений представляет относительно простую задачу, которую легко выполнить даже с значительной точностью. В виду этого в науке стремятся, где возможно, заменить абсолютное измерение величин сравнением их с однородными, величина которых раз навсегда была точно определена в абсолютной мере. Для этой цели создают Э. тех величин, абсолютное измерение которых представляет затруднения. как напр., в электрических измерениях создают эталоны разности потенциалов, сопротивления, емкости (конденсаторы с известной емкостью), самоиндукции (катушки с точно определенной самоиндукцией), и т. д. Эти Э. раз навсегда измеряются с большой точностью в абсолютной мере; копируя их, создают другие Э., а сравнивая с ними однородные подлежащие измерению величины, определяют и последние в абсолютной мере. Так как с большой точностью можно сравнивать лишь однородные величины приблизительно одного и того же порядка величины, то стараются, обыкновенно, иметь эталоны одной и той же физической величины различных порядков. Обыкновенно эталоны, когда это возможно, стараются построить так, чтобы в них заключалось простое кратное число единиц или простое подразделение единицы характеризуемой эталоном величины; так напр. Э. сопротивления, единицей которого является 1 ом, бывают в 0,01, 0,1, 1, 100, миллион омов. Не всегда это возможно; так напр., Э. разности потенциалов - нормальные элементы - дают обыкновенно разность потенциалов, не находящуюся в каком-либо простом отношении в единице разности потенциалов - вольту, но все же совершенно точно определенную.

Еще более важную роль играют Э. при измерении тех физических величин, которые не удалось привести к основным мерам длины, массы и времени. Примером такой величины является сила света, за единицу которой принимают силу света произвольно выбранного, но точно установленного источника света. Абсолютного измерения таких Э. существовать не может, и единственной гарантией определенности такого Э. является точное изготовление его по определенным, раз навсегда установленным предписаниям, и применение его в раз навсегда точно определенных условиях. Наиболее важным свойством всякого Э. является его возможная изменяемость от времени и окружающих условий. Поэтому при конструкции Э. их стараются построить из материалов, по возможности мало подвергающихся изнашиванию, стараются придать им формы, гарантирующие наибольшую сохранность их и наименьшее влияние на них окружающих условий. Кроме того, если влияние внешних условий (напр. температуры) неизбежно, то старательно изучают это влияние, так чтобы известно было, какой абсолютной величиной обладает данный Э. при всякой возможной комбинации внешних условий. При пользовании Э. необходимо точно знать характер этих влияний и стараться поставить Э. в такие условия, чтобы это влияние было либо по возможности незначительным, либо было точно определенным. Абсолютное измерение Э. и сравнение их друг с другом представляет столь сложную задачу, что она иногда не по силам не только отдельным наблюдателям, но и прекрасно обставленным лабораториям. В виду этого все работы этого рода стараются в последнее время сосредоточить в особых правительственных, специально к тому приспособленных учреждениях. Первым таким учреждением явилось Bureau des Poids et Mesures в Севре близ Парижа; в Германии аналогичным учреждением является Physikalisch=Technische Reichsanstalt в Шарлоттенбурге близ Берлина, в Poccии - главная палата мер и весов в Спб.

Этан

- углеводород предельного ряда С2Н6; встречается в природе, в выделениях из почвы нефтеносных местностей. Искусственно получен в первый раз Кольбе и Франкландом в 1848 г. при действии металлического калия на пропионнитрил, ими же в следующем 1849 году в больших количествах при электролизе уксуснокалиевой соли и действием цинка и воды на йодистый этил. В настоящее время Э. получается посредством всех вообще реакций, которые применяются для получения предельных углеводородов, т. е. 1) восстановлением галоидопроизводных этилового спирта, для чего употребляют водород in statu nascendi, йодистый водород, амальгаму натрия, цинк и медноцинковую пару в присутствии воды или спирта.

CH3CH2J+HJ=CH3СH, +1/2 CH3CH2J+H2=C2H6+HJ.

2) Действием воды на цинк этил. (C2H5) Zn+H2O=C2H6 +Zn (HO) 2.

3) действием цинка или натрия на галоидгидрин метилового спирта, 2CH3J+2Na=СН3СН3+2NaJ. При нагревании до 150? в запаянных трубках или по А. Волкову и Б. Меншуткину действием цинковой пыли при слабом нагревании. 4) Электкролиз солей уксусной кисл. 5) Присоединением водорода к непредельным углеводородам, именно ацетилену и этилену при нагревании до 500? или при обыкновенной температуре при контактном действии платиновой черни С2Н2+2Н2 = C2H6, С2Н4+Н2=C2H6.

Э. газ, легко обращающийся в жидкость, его критические данные по Ольшевскому следующие:

Крит. давл.

+35? - 50,3 атмосф.

+29? - 46,7 атмосф.

23,5? - 40,4 атмосф.

0? - 23,8 атмосф.

-93,1?. Температура кипения жидкого Э. Он остается жидким.

-151?

Мало растворим в воде при обыкновенном давлении, при более высоких давлениях в сильном охлаждении растворимость возрастает; по опытам Villard\'a при этих условиях Э. образует с водой кристаллическое соединение, упругость диссоциации которого при 0? равна 6 атмосферам, при 12? - 18 aтм., при +12? этот кристаллогидрат разлагается.

Н. Тутурин

Этимология

- грамм. термин (от греч. etumoV истинный, верный и logia - учение, наука), имеющий два значения. В терминологии школьной грамматики Э. называют отдел грамматики, вмещающий в себе главные фонетические правила и учение о словообразовании (главным образом о флексии: склонении и спряжении). В этом смысле Э. противополагается учению о предложении (простом и сложном) и его членах, называемому обыкновенно синтаксисом. В научном языкознании под именем Э. разумеется правильное, согласное с требованиями науки определение происхождения слова и его родственных отношений к другим словам того же самого или других языков. Для краткости нередко Э. называют прямо происхождение слова, указывая, напр., что Э. его темна или, наоборот, вполне ясна и т. д. Научный характер эта последняя Э. приобрела лишь недавно, с успехами сравнительного языкознания и главным образом фонетики, позволившими сближать между собою формы, на вид ничего общего между собою не имеющие. Так, только после того как сравнительная фонетика выработала учение о так назыв. носовых сонантах, явилась возможность возводить отрицательные префиксы греч. a- и герман. un- к одному общему источнику u, или n слогообразующему. Особые заслуги по разработке Э. индоевропейских языков стяжал себе Потт, автор знаменитого труда: "Etymologische Forschungen auf dem Gebiete der Indogermanischen Sprachen mit besonderem Bezug auf die Lautumwandlung im Sanskrit, Griechischen, Lateinischen, Litauischen und Gotischen" (Лемго, 183336; второе издание, целиком переработанное и весьма расширенное, вышло в Детмольде, в 1859-76 гг.). В этом труде этимологизация, основывавшаяся прежде на бросающемся в глаза внешнем сходстве (иногда лишь случайном), впервые была поставлена на твердую почву фонетических законов и приобрела желательную точность, чуждую произвола. Другим замечательным ученым, много сделавшим для индоевропейской этимологии, был А. Фик, автор сравнительно-этимологического словаря индоевропейских языков: "Vergleichendes Worterbuch der indogerm. Sprachen" (1874-76), выдержавшего уже 4 издания, и множества отдельных этимологических статей в разных лингвистических журналах.

Этология

- термин, предложенный Миллем в его логике, для научной области, долженствующей заняться образованием характера в зависимости от физических и моральных условий. Психология есть наука опытная, Э. наука дедуктивная; первая исследует общие законы духа, вторая следит за сложной комбинацией законов, следов., есть более конкретная наука. Э. находится в таком же положении к психологии, в каком физика - к механике. Основные принципы Э. суть axiomata media, ибо занимают среднее положение между эмпирическими законами и высшими обобщениями. Ожидания Милля до настоящего времени не оправдались; много собрано материала по характерологии народов и индивидов, но дедуктивной науки о характере до сих пор нет и по-видимому еще долго не будет.

Этюд

(esercizio, exercice) - музыкальное упражнение, написанное с целью развить технику играющего или поющего. Э. существуют для пения (вокализы) и для всех инструментов и заключаются в том, что известная техническая фигура повторяется на разных ступенях гаммы и в разных ладах. Э. придается музыкальное содержание и форма. Пишутся Э. ходообразно или в коленном складе. В эпоху преобладания полифонии писались Э. для развития полифонической техники: инвенции, токкаты. Для фортепиано Э. писали Клементи, Крамер, Мошелес, Калькбреннер. Есть Э. (преимущественно в области фортепианной), в которых, кроме технической цели, преследуются цели художественные. Подобные Э. являются не только в домашнем обиходе, но и на концертной эстраде, как наприм. Э. Шопена, Шумана (симфонические Э.), Тальберга, Мошелеса, Листа и пр. Формы их шире (песнь, рондо, вариация и пр.). Есть еще Э., предназначенные не для развития техники, а для развития мелодической фразировки, напр. Э. cis-moll Шопена, Э. Стефана Геллера.

Н. С.

Эхо

(Hkw) - в греч. мифологии нимфа, олицетворение эха, отдающегося в горах и ущельях. По одному из рассказов, нимфу Э. полюбил Пан, но так как она предпочла ему Сатира, то Пан оскорбленный отказом, вооружил против нее пастухов, которые растерзали нимфу, рассеяв члены ее тела по всему свету. По другому сказанию, она полюбила прекрасного Наркисса (Нарцисса), который остался к ней равнодушен; от страданий неудовлетворенной любви она высохла настолько, что от ее остался один голос. Существовало еще сказание о том, как Э., в то время когда ревнивая Гера разыскивала своего неверного супруга среди нимф, занимала богиню долгими разговорами, за что Гера наконец лишила нимфу членораздельной речи, оставив ей лишь способность издавать прерывистые звуки.

Н. О.

Эхо

(физ.). - Если звуковые волны, вызванные нашим собственным голосом или другим каким-либо источником звука, при своем распространении встречают препятствие (стену, отвесную скалу, лес), то они отражаются и могут достигнуть снова уха наблюдателя иногда значительно позже, чем при непосредственном своем распространении. Такой повторный звук, обусловленный отражением звуковых, волн и называется Э. Так как скорость распространения звука в одну секунду равна примерно (в зависимости от температуры) 333 м, то понятно, что если отражающая звук стена находится от нас на таком именно расстоянии 333 м., то мы услышим повторение вызванного нами звука (слова или целой фразы) через две секунды. Отсюда понятно вместе с тем, что можно воспользоваться Э. и для самого определения скорости звука, для чего необходимо измерить расстояние и соответствующий промежуток времени. Такой способ определения скорости звука был применен на самом деле (см. "Журн. Рус. Физ.-Хим. Общ.", 1895, Н. Гезехус). Прекрасное Э., чрезвычайно отчетливо и громко повторяющее произносимые слова, получается между прочим в длинном гроте, находящемся в гатчинском дворцовом саду. Обычное явление Э. представляет среди швейцарских и других гор. Нередки и многократные Э., вызываемые несколькими последовательными отражениями звуковых волн. Так, в Потсдаме, близ Берлина, в одной из зал дворца Сансуси, громкое однократное хлопанье в ладони производит впечатление продолжительного залпа ружейной пальбы. Особенно замечательно Э. во дворце Симонетта возле Милана; выстрел, произведенный из окна главного здания, повторяется до 50 раз, вследствие отражения звука от различных пристроек дворца. Частный случай Э. составляет сосредоточение звука посредством отражения его от вогнутых кривых поверхностей. Так, если источник звука помещен в одном из двух фокусов эллипсоидального свода, то звуковые волны собираются в другом его фокусе. Таким образом объясняется напр. знаменитое ухо Диониca в Сиракузах-грот или углубление в стене, из которого каждое слово, произнесенное заключенными в нем, могло быть услышано в некотором удаленном от него месте. Подобным акустическим свойством обладала одна церковь в Сицилии, где в известном месте можно было слышать произносимые шепотом слова в исповедальне. Известны также в этом отношении храм мормонов у Соленого озера в Америке и гроты в монастырском парке Олива около Данцига.

Н. Гезехус.

Комментарии (1)
Обратно в раздел Наука