Брокгауз и Эфрон. Энциклопедия

ОГЛАВЛЕНИЕ

Шадов

(Schadow) - фамилия трех немецк. художников.

1) Иоганн-Готтфрид Ш. (1764 - 1850), скульптор, сын бедного берлинского портного, учился ваянию сперва у одного неважного художника, а потом у работавшего тогда в Берлине талантливого нидерландского мастера Тассарта, который в своих статуях Зейдлица и Кейта, стоящих ныне на Вильгельмовской площади в Берлине, один из первых решился представить исторические лица в современных им костюмах, что впоследствии принял себе за правило и Ш. Ранняя женитьба на девушке, обеспеченной некоторыми денежными средствами, дала ему возможность отправиться в 1785 г. в Рим. Здесь он сблизился со скульпторами Триппелем и Зергелем, совершенствовался изучением антиков и вылепил группу "Персей и Андромеда", за которую была присуждена премия на конкурсе ди-Балестра. В 1788 г. он возвратился в Берлин, получил титул придворного скульптора и был назначен секретарем королевской академии художеств на место умершего Тассарта. В 1790 г. явилось его первое монументальное произведение - надгробный памятник мальчика-сына гр. фон-дер-Марка, сочиненный еще с значительною примесью языческой аллегории (наход. в берлинск. црк. св. Доротеи). Вскоре после этого была изваяна им мраморная статуя Фридриха Вел. для Штетина, в которой он выказал себя уже более свободным от париковско-античного стиля, господствовавшего тогда в немецкой скульптуре. Еще более реалистичный характер получили мраморные статуи ген. Цитена и принца Леопольда Дессауского, исполненные Ш. для постановки на Вильгельмовской площади в Берлине и впоследствии замененные на ней бронзовыми конями работы Кисса. В 1795 г. Ш. вылепил квадригу, украшающую собою (в воспроизведении из гнутой листовой меди) Бранденбургские ворота в Берлине, и их метопы. Следовавшие затем работы Ш. были преимущественно портретного рода, и в них еще сильнее, чем прежде, отражалось его стремление к реалистичности, приводившее, однако, художника не всегда к вполне удовлетворительным результатам. Важнейшие из этих работ мраморная группа королевы Луизы и королевы Ганноверской, памятники Тауенцина, в Бреславле, гр. Арнима, в Боиценбурге, принца Александра Прусского и гр.. Гольма, в Силезии, бюсты Гуфеланда, Грауна, Себ. Баха и Лессинга. Всего ярче талант и направление Ш. выразились в монументе Лютера, воздвигнутом в Виттенберге, в 1821 г. В памятнике Блюхеру, исполненном для Ростока (в 1819 г.), Ш. вернулся почему-то к своей первоначальной античной манере. Сверх вышеупомянутых, из работ этого мастера заслуживают внимания прелестная "Спящая нимфа" и бюсты Карла Великого, Генриха Птицелова, Генриха Льва, Рудольфа Габсбургского, Канта, Клопштока и Гадлера, находящиеся в Регенсбургской Вальгалле. В 1805 г. Ш. был сделан ректором и с 1816 г. директором берлинск. академии. Им написаны и изданы: "Учение о костях, мускулах, пропорциях и ракурсах" (1830); "Поликлет, или об измерениях человеческого тела" (1833); "Народные физиономии" (1834 - 35); "Художественные памятники и художественные воззрения" (1849) и некоторые другие весьма полезные в свое время труды.

2) Рудольф Ш. (1786 - 1822), сын предыдущего, также скульптор, получив художественное образование под руководством своего отца, в 1810 г. был отправлен за счет прусского правительства для дальнейшего усовершенствования в Рим, где пользовался советами Торвальдсена и Кановы. Исполненная под их влиянием статуя "Парис, задумавшийся над тем, которой из трех богинь отдать золотое яблоко", своею красотою, грациозностью и мягкостью лепки обратила на молодого скульптора внимание любителей искусства. Еще больший успех имели следовавшие за этим первым самостоятельным произведением Ш. его "Нимфа, надевающая себе на ноги сандалии", и парная с этою статуей "Пряха"; обе они так понравились римской публике и приезжим в Италию знатным туристам, что художнику пришлось повторить их несколько раз. То же самое было и с изваянною им после того группою "Девушка с голубями, увенчиваемая Амуром". По окончании срока своего пенсионерства, Ш. остался навсегда в Риме; будучи завален множеством заказов и занимая одно из самых видных мест среди художников, поселившихся в вечном городе. Из его мастерской, кроме указанных выше скульптур, вышли прекрасный статуи св. Иоанна Крестителя, "Мадонны с Младенцем на руках", Дианы, Бахуса, "Танцовщица", "Дискобол", барельефы, украшающие надгробные памятники маркиза Лендсдоуна и герц. Девоншайрского, колоссальная группа "Ахиллес с трупом Пенфезилеи", оконченная после смерти Ш. Эмилем Вольфом, и пр.

3) Фридрих-Вильгельм фон Ш. (1789 1862), брат предыдущего, знаменитый живописец, ученик сперва своего отца и Фр. Г. Вейтша, а потом Ширмера. Прослужив два года (1806 - 1807) в солдатах, он в 1810 г. отправился в Рим, примкнул там к группе "назареев" (см.), пристрастился к религиозной живописи и в 1814 г. перешел из лютеранства в католичество. Будучи менее способен к большим и многосложным композициям, чем к изяществу рисунка и тщательности исполнения, он писал преимущественно станковые картины масляными красками, и его фрески в вилле-Бартольди, "Дети Иакова приносят ему окровавленную одежду Иосифа" и "Иосиф, толкующий сны виночерпию и хлебодарю", вышли уступающими исполненным другими художниками, трудившимися в той же вилле. Кроме этих фресок, из-под кисти Ш. вышло в Риме несколько прекрасных портретов и картин, в том числе "Царица небес", написанная для г-жи Гумбольдт, и "Св. Семейство", для баварск. кор. Людвига 1. В 1819 г. Ш. был приглашен в Берлин на должность профессора тамошней академии художеств. Здесь вскоре он прославился как первоклассный живописец и отличный преподаватель, успевший собрать вокруг себя толпу талантливых учеников. Некоторые из них (Ю. Гюбнер, Т. Гильдебрандт, К. Зон и К. Ф. Лессинг) последовали за ним в Дюссельдорф, когда он, в 1826 г., получил должность директора тамошней академии, сделавшуюся вакантною по смерти Корнелиуса. Труды Ш. по улучшению преподавания в этой академии и вообще по ее преобразованию увенчались успехом, но с течением времени взгляды молодого поколения художников на задачи искусства изменились; направление, которого он держался и проводил в своей школе, перестало удовлетворять большинство критиков, и на заслуженного живописца посыпались с разных сторон нападки, причинившие ему много огорчений. Несмотря на это, он не покидал поста директора дюссельдорфской академии и только в 1859 г., после того, как нервный удар расстроил его здоровье, вышел в отставку. Картины Ш. очень многочисленны. Он является в них искусным рисовальщиком, идеализирующим натуру, приятным колористом, отличающимся не столько естественностью и силою тонов, сколько их гармоничностью, старательным техником, отделывающим работу до конца во всех ее подробностях; но в его композициях больше обдуманности, чем одушевления, больше ума, чем теплого чувства, и они нередко отзываются старинными рутинно-условными приемами. Наиболее известные произведения этого художника - "Поклонение волхвов" (в гарнизонной црк. в Потсдаме), "Вакханалия" (в берлинск. драматическом театре), "Четыре евангелиста" (в Вердеровской црк., в Берлине), "Христос на Елеонской горе" (в црк. св. Марка, в Ганновере, "Mater dolorosa" (в црк Дюльмена, в Вестфалии), "Разумные и неразумные девы" (в Штеделевском институте во Франкфурте-на-Майне), "Гетевская Миньона", "Небесная и земная любовь", "Благочестие и Тщеславие" (у гр. Фюрстенберга) и "Рай, Чистилище и Ад" (последняя работа художника, оканчивая которую он ослеп от темной воды). Ш. прекрасно писал также портреты.

Шакал

(Canis aureus) - один из видов р. Canis. Впрочем другой вид (С. mеsomelos) тоже носит название Ш. чапрачного. Длина тела обыкновенного Ш. - без хвоста достигает 80 стм., а высота в плечах 50, хвост - 30 стм. Тело стройное, на высоких ногах, морда острее, чем у волка, но тупее, чем у лисицы, хвост пушистый; уши короткие; зрачок круглый; шерсть жесткая, недлинная; цвет серовато-желтый, на спине и на боках переходящий в черный, а на брюхе и горле в светло-желтый. Распространен в южной Азии, начиная с Индии к западу, южн. Европе (Турция, Греция, Далмация) и сев. Африке. На Гималаях поднимается на высоту до 1000 метров над уровнем моря. На охоту выходит, как и волк, ночью, и подобно волку, оглашает окрестности воем. Нападает на мелких млекопитающих, птиц, и будто бы в Индии опустошает плантации кофейные, кукурузные и сахарного тростника. Говорят, что Ш. устраивают облавы и на более крупных млекопитающих. Охотно едят падаль. Течка весной, когда вой их особенно силен; самка носит 9 недель и приносит 5 - 8 детенышей. Легко приручаются и скрещиваются с домашней собакой. Мех их дешев. Чапрачный Ш. рыжевато-серого цвета, но на спине как бы черный чапрак. Длиннее обыкновенного, но ниже ростом. Водится в южной Африки и на вост. берегу от Нубии до мыса Доброй Надежды. Легко приручается. Мех его гуще и мягче, и в южной Африке его шкуры употребляются сшитыми в виде меховых ковров (каросс). Костяные наросты, встречаемые иногда на черепе обыкновенного Ш. и несущие пучок длинных волос, считаются индусами лучшим талисманом и носят название шакаловых рогов.

Шакловитый Федор Леонтьевич

- известный сообщник царевны Софии Алексеевны, которая его из подъячих возвела в думного дворянина и окольничего и поручила ему, после казни Хованского, управление стрелецким приказом. После князя В. В. Голицына Ш. был лучшим советником царевны в международных сношениях и в 1688 г., перед задуманным походом в Турцию, отправлен был к гетману Мазепе во главе посольства, имевшего главною целью приготовление к походу и приглашение к участию в нем малороссийского войска. Это видно из статейного списка Ш., недавно открытого в столбцах Сибирского приказа, в московском архиве министерства юстиции А. Востоковым (см. "Киевскую Старину", 1890, ј 5). По возвращении из посольства, Ш. стал усиленно подстрекать стрельцов к восстанию против Петра Алексеевича и Нарышкиных и уговаривал их требовать венчания на царство Софии Алексеевны. Его усилия не имели успеха, вместе с своими главными "товарищами", стрельцами же, он был выдан Петру и 11 октября 1689 г., после допроса и подробного письменного "изъяснения" им дела, "казнен смертию". Обширное дело Ш., богатое множеством весьма интересного материала в бытовом отношении Руси второй половины XVII в., издано в 4-х томах в 1887 - 90 гг., под наблюдением А. Н. Труворова.

В. Р - в.

Шалфей

(Salvia L.) - род растений из сем. губоцветных. Чашечка двугубая, верхняя губа цельнокрайняя или зубчатая), нижняя трезубчатая или двураздельная; венчик с шлемо- или серповидной верхней и трилопастною нижнею губами. Тычинки две, с короткими нитями, сочлененными с удлиненными спаевищами; спаевище каждой тычинки делится сочленением на два колена: верхнее поднимается над верхнею губою и несет одно линейное пыльниковое гнездо, нижнее колено обыкновенно короче, на конце расширено в ложкообразный орган, реже оно шиловидное или несет недоразвитое пыльниковое гнездо. Орешки яйцевидно-трехгранные, гладкие. Травы, полукустарники или кустарники. Около 500 видов в умеренных и теплых частях обоих полушарий. Ш. аптечный (Salvia officinalis L.) полукустарник, растущий дико от Испании до побережья Адриатического моря, кроме того разводится. Стебель и листья, особенно снизу, бoлее или менее бело-войлочные, листья почти цельнокрайние, яйцевидные, морщинистые, венчик фиолетовый. Близкий к аптечному Ш. вид - Salvia grandiflora Ettling paстет в Крыму. Некоторые виды разводятся в садах из-за красивых цветков. Число видов Ш. в Европ. Poccии довольно значительно. Наиболее обыкновенные из них: Salvia pratensis L., S, silvestris L., S. nutans L. и S. verticillata L. с фиолетовыми цветами и S. Aethiopis L. с целыми цветами встречаются главным образом в степных местностях, S. glutinosa L., с желтыми цветами - в лесах.

В. Тр.

Шаляпин Федор Иванович

- знаменитый русский певец-бас. Род. в 1873 г., сын крестьянина Вятской губ. В детстве Ш. был певчим. В 1890 г. он поступил в Уфе в хор труппы Семенова-Самарского. Совершенно случайно Ш. пришлось из хориста преобразиться в солиста, заменив в опере Монюшко "Галька" заболевшего артиста. Этот дебют выдвинул 17-летнего Ш., которому изредка стали поручать небольшие оперные партии, напр. Фернандо в "Трубадуре". В следующем году Ш. выступил в партии Неизвестного в "Аскольдовой могиле" Верстовского. Ему было предложено место в уфимском земстве, но в Уфу приехала малороссийская труппа Дергача, к которой и примкнул Ш. Странствования с нею привели его в Тифлис, где ему впервые удалось серьезно позаняться своим голосом, благодаря певцу Усатову, сумевшему оценить дарование своего ученика. Ш. прожил в Тифлисе целый год, исполняя в опере первые басовые партии. В 1893 г. он перебрался в Москву, а в 1894 г. - в Петербург, где пел в Аркадии и Панаевском театре, в труппе Зазулина. В 1895 г. он поступил на сцену Мариинского театра в СПб. и пел с успехом партии Мефистофеля ("Фауст") и Руслана. Разнообразное дарование Ш. выразилось и в комической опере "Тайный брак" Чимароза, но все же не получило должной оценки. С. И. Мамонтов, первый заметив в Ш. дарование из ряда вон выходящее, пригласил его в свою частную оперу в Москве. С этого времени (1896) началась блестящая деятельность Ш. В "Князе Игоре" Бородина, "Псковитянке" Римского-Корсакова, "Русалке" Даргомыжского, "Жизни за Царя" Глинки и во многих других операх талант Ш. выказался чрезвычайно сильно. Он был высоко оценен в Милане, где выступил на театре "La Scala" в заглавной роли "Мефистофеля" Бойто. Затем Ш. перешел на сцену императорской русской оперы в Москве, где пользуется громадным успехом. Гастроли Ш. в Петербурге на Мариинской сцене составляют своего рода события в петербургском музыкальном мире.

Н. С.

Шаманизм

- самая грубая языческая религия, некогда имевшая чрезвычайно широкое распространение. Теперь Ш. придерживаются немногие сибирские инородцы; у других шаманские верования удерживались, как пережитки, в виде различных поверий и суеверий, иногда совершенно утратившие первоначальный смысл. Значение шаманства и теперь очень велико; так, основа мировоззрения китайцев осталась чисто шаманская (в особенности все то, что касается культа предков). По шаманскому учению, мир наполнен бесчисленными духами, как добрыми, так и злыми. Они находятся всюду: в воде, в лесах, в жилищах; отсюда наши водяные, лешие, домовые. Все имеет свое божество или духа: огонь, дерево, камень, местность и т. д. Все эти духи оказывают существенное влияние на человека и его судьбу. Особенно опасно влияние злых духов, имеющих стремление вредить человеку; все напасти, болезни и самая смерть человека происходят от этих духов. Поэтому человек должен остерегаться разгневать их, а если разгневал, то должен умилостивить. Постоянное опасение развивает в шаманисте религиозную трусость; он боится каким-нибудь неосторожным поступком раздражить своих невидимых врагов и, приступая к какому-нибудь действию, непременно обращается к ним. Прежде чем начать есть и пить, он уделяет несколько крошек пищи или несколько капель напитка этим духам. Умилостивить духов можно только жертвами; поэтому жертвоприношение совершается у шаманистов постоянно. Если шаманист едет в местности, где обитает грозное божество, он отрывает от своей одежды кусок и привязывает к дереву или шесту, как умилостивительную жертву за себя, а за коня вырывает волос из гривы и поступает с ним так же. Духи нуждаются в пище, и если люди забывают об этом, не приносят достаточных жертв, то духи напоминают тем, что насылают разные бедствия в виде мора, болезней, поветрия; тогда весь народ должен умилостивлять разгневанное божество чрезвычайными мерами. Отсюда ритуальные убийства, опахивания поля, изгнание смерти и другие меры. Когда человек заболел, то никакие лекарства ему не помогут; вся задача заключается лишь в том, чтобы умилостивить божество, наславшее болезнь. Но как это сделать? Какому божеству надо принести жертву, когда их бесчисленное множество, и какою жертвою можно смягчить гнев божества? Здесь на помощь приходит шаман. Он обладает способностью во время экстаза, к которому приводит себя разными манипуляциями, иметь общение с невидимыми духами и узнавать их требования. Он скажет, кто мучит больного и какую дух требует жертву: лошадь ли с известными приметами, корову или барана. Фокусы шаманов достигали иногда удивительной виртуозности, поражавшей воображение дикарей: шаманы жгли себя раскаленным железом, прокалывали себя ножами, глотали тлевшуюся паклю и т. п. По мнению дикарей, шаманы обладают сверхъестественной силой: они могут заставить некоторых духов служить им и вести борьбу с другими духами. Шаманы могут устрашать их и сами, гоняясь за нами с плетью, с ножом; в особенности духи боятся железа, вследствие чего шаман привешивает на свои плащи железные безделушки. Шаман, при помощи послушных ему духов, и сам может причинять людям вред, как наши колдуны. Хотя и неприятно иметь дело с шаманом, но его, как и колдуна, необходимо пригласить на семейный праздник; особенно опасно не позвать его на свадьбу и не оказать ему при этом должного внимания; иначе он нашлет порчу на молодую, как на боле слабое существо.

Так как шаман может причинять людям вред, то и все духовные лица других религий считаются опасными, а потому их надо задобрить. На этом основании монголы и татары всюду освобождали от податей и повинностей христианских священников, буддийских лам, еврейских раввинов, мусульманских мулл, выдавая им тарханные грамоты. Все стихии - вода, огонь - священны, потому что там находятся божества; за осквернение их у монголов определялась смертная казнь. Нельзя было стирать платье - и его носили грязным и засаленным; нельзя было лить что-нибудь нечистое в огонь или касаться его ножом, так как этим отрезали огню голову; но полезно лить в огонь масло, вино, тогда он горит ярко, весело, это ему приятно. Огонь сам очищает вещи; если над ним подержать оскверненный предмет, то последний делается опять чистым. Огонь может уничтожать злые намерения людей, лишать силы их дурной взгляд, который способен причинить несчастие; поэтому в Золотой орде русских князей и других лиц, представлявшихся ханам, проводили между двух костров. Это вело иногда к печальным недоразумениям, так как христиане предполагали в этом прохождении языческий обряд и всячески старались уклониться от него, татары же, с своей точки зрения, убеждались в злых умыслах отказывающегося очиститься - и предавали его казни. По шаманскому воззрению, одни из живых существ благоприятны человеку, другие предвещают ему несчастие. Первых грешно истреблять, вторых, напротив, следует убивать. Этим объясняются многие приметы, удержавшиеся до нашего времени: например заяц, перебежавший дорогу, предвещает несчастие, убить паука полезно и т. д. Шаманист боится только злых духов, с добрыми же он не церемонится. Идолу, изображающему бога охоты, он усердно мажет губы салом, прося покровительства и удачи на охоте, но если удачи не было, то раздосадованный дикарь бьет его плетью. Сонм духов приводится в определенную систему; такая система существовала в различных видах у всех шаманистов. У монголов во главе стоит Эрлик-хан; за ним следуют тенгрии (второстепенные боги) и, наконец, онгоны (души предков). У тюркских народов главное божество было Тенгри (небо) или Кук-тенгри (голубое небо); ему противополагалось подземное существо - шайтан, далее следовали арвахи (души предков), божества стихий и т. д. На шаманской почве развились и окрепли различные обряды, исполнявшиеся при всех важных моментах жизни человека; некоторые из этих обрядов удержались и поныне. Сюда относятся обряды при родах, свадебные и похоронные. Если женщина мучается в родах, то это значит, что в нее вселился злой дух, которого необходимо выгнать разными устрашающими мерами. С этою целью шаман старается испугать роженицу, чтобы вместе с тем и дух выскочил из нее, бьет плетью по юрте, а иногда и по роженице. Если последняя все-таки умрет, это покажет только, что шаман не мог справиться с злым духом, что следовало бы пригласить более могущественного шамана. Теперь вера в этих духов, под влиянием других религий, мало помалу сокращается; но вера в дурной глаз остается еще в полной силе. Роженицы и молодухи носят, как предохранительное средство, различные амулеты, в особенности перья совы, которые прицепляют и детям.

Шаманисты представляли себе загробное существование продолжением земной жизни, с прежними страстями и потребностями. Отсюда сложная система похоронных обрядов. С покойником необходимо положить в могилу по возможности все те предметы, в которых он нуждался при жизни. Страх пред неисполнением этого требования был так велик, что нарушить его никто не решался; бывали случаи, когда законодательными мерами приходилось ограничивать усердие родственников, боявшихся нажить себе непримиримого врага в лице почившего. Если покойник занимал выдающееся положение, то с ним хоронили его жену или наложницу и слуг для службы на том свете, как это было при погребении скифских царей. С тою же целью опускали в могилу убитых животных. Пиршества и различные игры при похоронах, музыка, затем поминки в установленные дни имели целью утешить душу почившего и привлечь ее к участию в развлечениях. Чтобы душа покойника не могла тревожить людей, против нее принимались различные предосторожности: покойника выносили не обычным путем, а прорубали особый ход, который потом заделывался; в гробу одни народы делали специальные окошки для свободного прохождения души, другие, напротив, старались сделать это прохождение невозможным; в крайних случаях вбивали осиновый кол. Словом, все те поверья, которые живут еще в народе, объясняются шаманскими верованиями. Подробного и обстоятельного исследования о Ш. еще нет, хотя литература о нем довольно обширна. См. Д. Банзаров, "Черная вера или шаманство у монголов" (в "Ученых Записк. Казан. Унив.", 1846 г., кн. III; новое издание под ред. Г. Н. Потанина); Галсан Гомбоев, "О древних монгольских обычаях и суевериях, описанных у Плано-Карпини" ("Труды Восточн. Отд. Имп. Рус. Археол. Общ.", ч. IV); Валиханов, "О шаманстве у киргизов" (изд. Имп. русск. геогр. общ.); Михайловский, "Шаманство" (М., 1892, "Известия Имп. Общ. Любит. Естествознания", г. LXXV); Шашковский, "Шаманство в Сибири" ("Дело", 1864).

И. Веселовский.

Шамиссо Альберт фон

(Chamisso, собственно Людовик-Шарль-Аделаид де Ch., 1781 - 1838) - немецкий поэт и естествоиспытатель, по происхождению французский дворянин, отец которого вместе со всей семьей эмигрировал в Германию во время революции, лишившей его всего его имущества. В 1796 г. молодой Ш. получил звание пажа прусской королевы. Окончив курс в гимназии в Берлине, поступил на прусскую военную службу. В 1801 г. его родители, братья и сестры вернулись во Францию, но сам Ш. остался в Пруссии, хотя и не без колебаний. К военной службе у него не было никакой склонности; он интересовался литературой и естествознанием, преимущественно ботаникой. В 1803 г. Ш. написал в стихах довольно ходульный драматический отрывок "Faust", который напечатал в изданном им вместе с Варнгагеном ф. Энзе, Гитцигом и др. "Musenalmanach auf das Jahr 1804" (Лпц.; в следующие годы появились еще два тома "Musenalmanach", в Берлине, при чем к редакционному кружку присоединился Ламотт-Фуке). В 1806 г. Ш. находился в г. Гамельне (на Везере), сданном на капитуляцию французам. Возмущенный постыдною сдачею, Ш. оставил военную службу и после двухлетних странствований по Германии и Франции получил место учителя гимназии в Наполеонвилле (в Вандее); через два года он потерял это место. В 1810 г. отправился в Париж, где познакомился с А. В. Шлегелем и г-жей де Сталь, у которой провел лето 1811 г. в Коппэ на Женевском озере; здесь Ш. усердно изучал естественные науки и языки. Вернувшись в Берлин, он записался студентом медицины в университете, продолжая изучать ботанику и зоологию. Вместе с тем он печатал свои лирические стихотворения, вызывавшие к нему интерес и сочувствие публики. В 1813 г. он написал (в прозе) романтическую сказку "Peter Schlemihl". Герой сказки за богатство продал свою тень и ищет ее по всему свету, находя нравственное успокоение только в научной работе. Сказка эта была написана как раз в то время, когда война за освобождение между немцами и французами заставляла его особенно болезненно чувствовать потерю национальности и созданную ею для него нравственную невозможность пристать к той или другой стороне. Она создала Ш. весьма значительную известность (переведена на русский яз. Самойловым, СПб., 1842, потом в "Пантеоне Литературы" и отдельно, СПб., 1889). В 1815 г. Ш. получил приглашение отправиться в качестве естествоиспытателя в кругосветное плавание на корабле "Рюрик", снаряженном гр. Румянцевым под командой русского капитана Коцебу. Ш. принял предложение и в течение 3 лет (1815 - 18) объездил африканские острова, Южн. Америку, часть Сибири, потом Сев. Америку, Полинезийские о-ва, Капландию. Коцебу ставил всевозможные препятствия его научным изысканиям и позднее включил в описание своего путешествия только отрывки из его работ. В полном виде "Reise um die Welt" (в двух частях: 1) "Tagebuch", 2) "Bemerkungen und Ansichten" где собраны его наблюдения ботанические, зоологические, а также лингвистические - о гавайском яз. и др.) появилась только в собрании сочинений Ш. в 1836 г.; оно до сих пор много читается благодаря художественной яркости и живости картин. По возвращении в Берлин, в 1818 г., Ш. получил степень почетного доктора философии и место кустоса берлинского ботанического сада.

В. В - в.

Как естествоиспытатель, Ш. известен своими наблюдениями над размножением сальп (отряда оболочников): он открыл интересное биологическое явление, известное под названием смены или чередования поколений (см.; одиночные сальпы путем почкования образуют колонии молодых сальп, отделяющихся от тела матери и размножающихся половым путем, с образованием одиночных сальп). К области естественных наук и этнографии относятся след. сочинения Ш.: "De animalibus qiubusdam е classe vermium Linnaei" (Б., 1819); "Reise um die Welt in den Jahren 1815 - 18, Tagebuch"; "Bemerkungen und Ansichten auf einer Entdeckungsreise unter Коtzebue" (составл. 3-й т. "Entdeckungsreise" Коцебу, Веймар, 1821); "Uebersicht der nutzbarsten und schaedlichsten Gewaechse, welche, wild oder angebant, in Norddeutschland vorkommen" (Берл., 1827); "Ueber die Hawaiische Sprache" (Б., 1837). В 1835 г. он был избран членом берлинской акд. наук.

А.

Гораздо большее значение имеет его поэтическая деятельность. С 1831 г. он вместе с Швабом и Годи (Gaudy) издавал "Musenalmanach", в котором появлялись его стихотворения, оригинальные и переводные (Ш. в совершенстве владел очень многими языками); между прочим, с русского он перевел стихотворение Рылеева "Войнаровский" и в pendant к нему написал стихотворение: "Bestujeff", в котором описывается встреча в Сибири одного немецкого путешественника, друга Ш., с декабристом Александром Бестужевым, аналогичная встрече Войнаровского с Мюллером; оба стихотворения появились в свет под общим заглавием "Die Verbannten". С французского Ш. особенно охотно переводил любимого им Беранже. Как лирик, Ш. занимает одно из первых мест в немецкой литературе. Все его стихотворения дышат любовью к свободе, несколько неопределенной и романтической, сочувствием к бедным и угнетенным ("Die alte Waschfrau" и "Das zweite Lied von der alten Waschfrau"; русск. пер. "Старая прачка" и "Песнь о старой работнице" в "Деле", 1870, јј 1 и 12), мягкостью и нежностью тона, особенно в стихотворениях: "Frauenliebe und Leben". Принадлежа вообще к романтической школе, он, однако, пользовался уважением и молодой Германии, между прочим Гейне, который, осмеивая романтиков, выделял из них Ш.: последний, в свою очередь, был одним из первых в Германии, оценивших Гейне по достоинству при первом выступлении его в печати. В 1836 г. Ш. в своем "Musenalmanach" поместил портрет Гейне, что вызвало против него бурю негодования и поссорило его с Швабом и некоторыми другими романтиками. В 1837 г. умерла жена Ш., после чего он оставил ботанический сад и скоро умер. Стихотворения Ш. появились отдельно впервые в 1831 г.; потом вышли другие его стихотворения отдельными сборниками и затем много раз переиздавались, целиком или по частям (27-е изд. сборника "Frauenliebe und Leben", иллюстрированное Thulmann\'ом, Лпц., 1898; "Lebenslieder und Bilder", 13 изд., также иллюстр. Тhulmann\'ом, Лпц., 1895). Собрание сочин. в 6 тт. ("Ch. \'s Werke"), начатое им самим, закончено после его смерти в Лпц., 1836 - 39 г.; последние 2 т. заняты его перепиской и биографией (6 изд. Лпц., 1874). Есть еще издания под ред. М. Koch (Штуттг., 1898), Bartels (Лпц., 1899), Walzel (Штуттг., без года) и др. Ни одно из них не полно; в них помещены только стихотворения, сказка и путешествие вокруг света. В 1888 г. Ш. поставлен памятник в Берлине. На русский язык Ш. переводился мало; несколько стихотворений перевел Жуковский (между прочим - "Маттео Фальконе"), несколько рассеяно по журналам. Выбор их напечатан у Гербеля, "Немецкие поэты". См. Karl Fulda, "Ch. und seine Zeit" (Лпц., 1881); Chabozy, "Ueber das Jugendleben A. v. Ch." (Мюнх., 1879); Lentzner, "Ch. and his times" (Л., 1893); Brun, "Ad. de Ch." (Лион, 1896); J. Schapler, "Der Humor bei Ch." (1897); его же, "Chamissos Peter Schlemihl" (1893); Du Bois Reymond, "Ad. v. Ch. als Naturforscher" (Б., 1889).

В. В-в.

Шампанское вино

- получило свое название от прежней французской провинции "Шампань". Наилучшие виноградники находятся в Марнском департаменте, занимая площадь в 16 000 гектар., преимущественно меловой почвы и доставляя ежегодно от 300 000 до 400 000 гектолитров, или 36 50 милл. бутылок вина, причем ежегодный вывоз за границу и внутрь Франции составляет, в среднем, 25 - 30 милл. бутылок ("Вестник Виноделия", 1902 г., стр. 346 - 349). Ш. выделывается из следующих сортов винограда: черных - Franc-Pineau, Plant-dore-d\'Ay, Plant-vert-dore, Plant-gris (Beurot) и Meunier и белого Plant-dore-Chardonay (Epinette). Самыми прославленными местностями являются: Sillery, Ay, Mareuil, Haut-Villers, Pierry и Disy, затем Cramant, Avise, Oger и Mesnil. Сущность производства Ш., требующего, при прочих одинаковых условиях (почва, климат, сорта винограда и проч.), большого уменья, заключается в следующем. Сок, полученный немедленным, после сбора, прессованием винограда (преимущественно черных или красных сортов) и обладающий слегка розоватым оттенком, разливается в бочки, в которых происходит бурное брожение. По прекращении последнего, молодое вино сливается с дрожжей и в течении января и февраля купажируется (смешивается) в больших фудрах с целью придать напитку желаемый или требуемый рынком характер. При переливке вина, вслед затем, из фудров в бочки применяются таннизация и оклейка. Весною, когда вино начинает бродить или, как говорят в общежитии, "играть", приступают к точному определению его сахаристости, кислотности и алкоголя, а потом добавляют такое количество чистого тростникового сахара, чтобы после полного брожения вина в бутылке образовался углекислый газ пятиатмосферного давления. Закончив все это, вино разливают в прочные бутылки, герметически закупоривают при помощи проволочных крючочков и сносят в погреб, где складывают лежа (горизонтально). Возвышенная температура весны вызывает брожение сахаристой жидкости, которая начинает вновь бродить, при чем образующаяся углекислота, задерживаясь в бутылке, растворяется в вине и сообщает ему всем известную шипучесть. Вместе с тем выделяется в бутылке осадок, состоящий из дрожжей в проч. С целью удаления этого осадка, бутылки спустя несколько месяцев (в ноябре декабре) устанавливаются горлышком вниз, в отверстия, проделанные в наклонно (в 60?), наподобие крыши, поставленные доски. Здесь бутылки подвергаются ежедневно в течение 4 - 5 недель особому вращательному движению (remuage), причем им постепенно придается вертикальное положение. К концу этой операции приступают к так называемому дегоржированию (degorgement) - приему, состоящему в том, что рабочий быстрым движением откупоривает бутылку, и осадок, всецело скопившийся в горлышке, моментально выбрасывается вон. После этого бутылка доливается тем же вином, и в нее вводится особым прибором нужное количество "ликера", служащего для придания напитку сладкого вкуса и изготовляемого по разным рецептам (обычно для ликера идут: хорошее старое вино, высшей очистки тростниковый сахар и хороший коньяк в 82?). Наиболее сладкое Ш. вывозится в Россию и Германию; "полусухое" (demi-sec) идет главным образом в Америку и Бельгию и, наконец, совершенно "сухое" (sec, dry и extra-dry) - почти исключительно в Англию (это же вино - лучшее по качеству). Напоминая, что под названием "Ш. " мы разумеем исключительно вина, получаемые естественным брожением виноградного сусла или сока (по "французскому способу", как у нас иногда неверно называют) в одной Шампани (департаменте Марны), добавим, что во Франции шипучие вина выделываются во многих ее винодельческих районах и часто в значительных количествах (напр., в Сомюре и др). Производство Ш. в последнюю четверть прошлого века, главным же образом в минувшее десятилетие, получило довольно широкое развитие во всех винодельческих странах мира, в особенности же - в Германии. Изготовлением Ш. занялись и у нас, в России: выпивается отечественного шипучего вина не мало, но оно, к сожалению, в качественном отношении требует еще улучшения, дабы могло более или менее успешно конкурировать с привозным - французским. Хорошее Ш. может сохраняться довольно долго, при том, однако, условии, если бутылки будут уложены в прохладном подвале и лежа, иначе, при всяком другом положении бутылки, пробки, не смачиваясь вином, могут высохнуть, потерять упругость и пропускать углекислоту, иными словами - вызвать порчу напитка. Ш., совершившее известное путешествие в корзинах или ящиках, должно быть снесено в погреб (где ни холодно, ни сыро) и оставлено там для "отдыха" недели на две. Чтобы надлежащим образом оценить Ш., необходимо его предварительно остудить, продержав хотя бы час во льду. За столом Ш. обычно подают пред десертом, когда достоинства этого прекрасного напитка особенно рельефно выступают; Ш. пьют также за всяким другим блюдом - это дело вкуса, но оно, по природе своей, плохо согласуется с фруктами и сладостями. Мы здесь не касаемся другой категории шипучих вин, нередко неправильно именуемых у нас также шампанским и изготовляемых накачиванием в обыкновенное вино углекислоты, как это делают при выделке искусственных шипучих вод. Укажем некоторые сочинения, посвященные производству Ш.: Е. Robinet, "Manuel general des vins"; L. Mathieu, "Etudes sur la conservation des vins mousseux", 1. Salleron, "Etudes sur le vin mousseux".

В. Таиров.

Шампиньон

также печерица - общий термин для обозначения шляпочных грибов рода Psalliota Fries, некоторые виды которого употребляются в пищу и отличаются нежным вкусом. Ш. отличаются на первый взгляд от всех остальных грибов тем, что пластинки на нижней поверхности шляпки сначала белые, затем розоватые и, наконец, черно-коричневые или черно-бурые, и что у верхней части пенька или так называемой ножки имеется перепончатое кольцо, представляющее собой остаток пленки, соединяющей в молодом грибе пенек с краями шляпки и прикрывающей, таким образом, совершенно пластинки. Между Psalliota нет ядовитых грибов, но съедобными считаются лишь те виды, которые более мясисты и имеют довольно значительные размеры, а именно: Ps. campestris (Lin.) Fries. Ш. полевой или настоящий. Шляпка сначала почти шаровидная, потом выпуклая, 5 - 15 стм. в диаметре, белая, рыжеватая или коричневая, чешуйчатая, волокнистая, реже гладкая; пластинки белые, потом розовые, красно-пурпуровые, затем темнопурпуровые; ножка белая, мясистая, гладкая в 4 - 6 стм. длины, с белым кольцом. Мясо плотное, белое, на разрезе розовеет или рыжеет. Обыкновенно описывают нисколько разновидностей (alba - шляпка белая, ножка короткая, praticola - шляпка рыжеватая, чешуйчатая, umbrinа шляпка бурая, гладкая, ножка чешуйчатая), не отличающиеся, впрочем, друг от друга резкими признаками. Этот вид встречается летом и осенью на полях и лугах, в особенности на пастбищах и у навозных куч во всей Европе и у нас в Poccии, преимущественно на юге и в центре. Ps. arvensis Schaeff. Паровой Ш.; шляпка белая или сероватая с желтоватыми пятнами, сначала колокольчатая, затем плоская, в 8 - 10 стм. в диаметре, сначала волокнистая, затем гладкая; ножка белая, полая в 8 - 10 стм. длины, утолщенная у основания, с широким кольцом. Мясо белое, не изменяющееся на разрезе. Этот вид чрезвычайно распространен во всей Европе и в России летом и осенью на лугах, пастбищах и на паре. Ps. pratensis Schaeff. Ш. луговой, встречающийся повсеместно на выгонах, в садах и лесах, также на огородах, летом и осенью. Шляпка белая или сероватая, гладкая или чешуйчатая, сначала шаровидная, затем почти плоская в 5 - 6 стм. в диаметре. Пластинки сначала белые, потом сероватые и бурые. Ножка белая, мясистая, короткая, утолщенная у основания, с широким кольцом у средины. Мясо белое, плотное, не изменяющееся на разрезе. Ps. sylvatica Schaeff. Ш. лесной, очень обыкновенный в лесах, осенью. Шляпка рыжеватая или буроватая, чешуйчатая, плоская в 5 - 10 стм. в диаметре. Пластинки красноватые, затем бурые; ножка белая, полая с легко отделяющимся кольцом. Мясо белое, рыжеватое или розоватое на разрезе. Все эти виды, как уже сказано, съедобны, отличаются хорошим вкусом и приятным специфическим запахом и составляют предмет очень значительной торговли в столицах и больших городах, где некоторые огородники занимаются искусственным их разведением в больших размерах, почти круглый год в темных погребах, подвалах или специальных теплицах. Искусственно разводят обыкновенно Ps. campestris и pratensis. См. по этому поводу следующие литературные источники: Грачев, "О разведении шампиньонов" ("Вестник Общества Садоводства" СПб. 1861, стр. 77); Воробьев, "О разведении и выгонке шампиньонов" ("Журнал Садоводства", СПб., 1864); Касперсон, "О разведении шампиньонов" ("Вестник Общества Садоводства", СПб., 1869, стр. 199); Еленкин, статья Грибы в "Полной Энциклопедии Русского Сельского Хозяйства". См. также l\'Abbe Mayen, "Les Champignons" (П., 1888).

А. Ячевский.

Шомполлион Жан-Франсуа

(Champollion) - великий основатель египтологии. Род. 24 дек. 1790 г. в г. Фижаке в Дофинэ. Воспитан братом, археологом Ш.-Фижаком, в отличие от которого наз. "младшим". Рано занялся самостоятельными исследованиями, пользуясь советами Сильвестра де-Саси. Его особенно заинтересовал древнейший Египет, и уже в 1811 г. появилась его книга: "L\'Egypte sous les Pharaons", в которой он обнаружил основательное знание коптского языка. Принял живое участие в попытках к чтению иероглифов, которые тогда были особенно в ходу после открытая розеттского камня. Целых 10 лет искал он ключа к иероглифам. Получив профессуру в Гренобле, он в 1815 г. потерял ее, как ревностный бонапартист, и в 1821 г. переселился в Париж. С появлением его труда: "Lettre a Mr. Dacier relative a l\'alphabet des hieroglyphes phonetiques" (П., 1822) наука египтологии датирует свое начало. В следующие годы он усиленно продолжал свои работы и дал фундамент для всех отделов новой области. В 1824 - 28 гг. появилось его "Precis du systeme hierogi. d. anciens Egyptiens ou recherches sur les elements de cette ecriture". Около того же времени он дал первую египетскую мифологию, на основании нового материала ("Pantheon egyptien"). Изучил на месте итал. музеи, причем особенно заинтересовался туринским царским папирусом; результатом был труд: "Deux lettres е М. le duc de Blacas d\'Aulps relatives au musee royal de Turin, formant une histoire chronologique des dynasties egyptiennes" (П., 1826). В 1826 г. ему поручено было организовать первый египетский музей, а в 1831 г. он получил первую кафедру новой науки. В 1828 - 30 гг. он был командирован в Египет и Нубию, где плодотворно работал над собиранием и изучением эпиграфического и вообще археологического материала, но расстроил здоровье и скончался в 1832 г., не успев разработать результатов своей экспедиции, которые были изданы уже после его смерти, в виде 4-х фолиантов: "Monuments de l Egypte et de la Nubie" (1835 - 45) и двух томов "Notices descriptives conformes aux manuscrits autographes rediges sur les lieux par Champollion le jenne" (1844). Главный труд I.: "Grammaire Egyptienne" издан после его смерти по распоряжению министра народного просвещения Гизо. Много трудов Ш. до сих пор хранится среди рукописей парижской национальной библиотеки.

Шанкарачарья

- (санкр. Cfnkara = имя собств. + acarya = учитель, брахман) или просто - знаменитый индийский реформатор и философ, один из главных учителей и проповедников философской школы Веданта, живший в VIII или (вероятнее) в IX в. Наиболее достоверное предание свидетельствует, что он родился а 788 г. по Р. Хр. (см. А. Вебер, "Indische Studien" т. XIV, стр. 353). Менее достоверные известия относят его ко второму и третьему столетиям нашей эры ("Indian Antiquary" I, 361; VII, 282) Ш. был родом из Кералы или Малабара, из касты брахманов Намбури, и вел очень беспокойную жизнь, во время своих странствований успешно диспутируя с представителями различных религиозных учений, начиная с ортодоксальных вишнуитов и шиваитов и кончая менее правоверными джайнистами и буддистами. При этом он никогда не упускал случая популяризировать в устных беседах и писаниях философское учение Веданты. Во время своих путешествий он основал ряд монастырей (matha, для сохранения и распространения его учения. Некоторые из них уцелели и по сю пору. Главный из них - монастырь в Шрнгири, или Шнга-гири, на склоне западных гхатов, в Майосоре, вблизи источников р. Тунгабхадры. Под конец жизни Ш. добрался до Кашмира и там, после победоносного диспута с разными оппонентами, воссел на трон Сарасвати. Умер в Кедаранатх (в Гималайских горах), еще совсем молодым (32 лет). События последних лет его жизни засвидетельствованы местными преданиями. Трон Сарасвати, на котором сидел Ш., показывают и теперь в Кашмире, а в храме Шивы в Бадари с незапамятных пор жрецом, совершающим богослужение, всегда состоит малабарский брахман из рода Намбури.

Ученость и святость жизни Ш. пользовались таким уважением, что его считали воплощением Вишну и Шивы и верили в его способность совершать чудеса. Тем не менее ему приходилось считаться и с проявлениями неуважения и неприязни. Рассказывают, что когда после возвращения домой из странствий, умерла его мать, и он должен был совершить над ней погребальный обряд, то родственники его отказались снабдить его огнем, а брахманы не захотели совершать богослужение. Тогда Ш. произвел огонь из своей руки и сжег тело матери во дворе своего дома, произнеся заклинание, что брахманы здесь не будут изучать вед, нищие монахи никогда не получат милостыни, а мертвые всегда будут сжигаться вблизи домов, в которых жили (обычай, по преданию переживший Ш.). В Малабаре Ш. приписывают разделение первичных четырех каст на 72 (по 18 подразделений в каждой из основных каст) и определение их занятий и обязанностей. По своим религиозным догматам Ш., по-видимому, скорее склонялся к вишнуизму, но пользуется одинаковым почетом у представителей обеих главных сект индуизма - шиваитов и вишнуитов. Как философ, он был апостолом учения о так назыв. адваита, составляющем одну из главных составных частей школы Веданта, т. е. о тождестве человеческого духа с мировым духом (advaita = недвойственность, единство). Согласно этому учению, дух человека и верховный дух составляют одно целое; все, что мы видим в мире - разные формы, произведенные мировым духом, и в то же время впечатления нашей души. Вне нашей души и вне верховного духа нет ничего. Таким образом весь мир есть ни что иное, как наша иллюзия, наше представление. Только наше незнание заставляет нас отделять нашу душу от Мирового духа и считать ее существующей отдельно и независимо. Устранение этого незнания приводит к полному освобождению человеческой души от неумолимого закона о переселении душ и достигается изучением философских истин Веданты. Существует очень много философских трактатов и литературных произведений, действительно принадлежащих Ш. или только приписываемых ему. Наиболее важным является его Бхашья (Bhashyam), т. е. комментарий на Ведантасутру, приписываемую Вьясе. Приписываются Ш. еще трактаты: Атмабодха (Познание Атмана - Mиpoвого духа; перевед. и объяснен. F. Neve в "Journal Asiatique", т. VII, 6-я серия) и Прашноттараратнамала (Pracnottararatnamala = Драгоценное ожерелье вопросов и ответов"; изд. в санскр. и тибетской редакциях и с французским переводом Ed. Foucaux. П., 1867, и А. Вебер, в "Записках Берл. Акад. Наук"; 1868, стр. 92 и след.) - амальгама буддийских и шиваитских учении; комментарии на Бхагавадгиту и на Нрсинха-Тапания-упанишад; сборник гимнов в честь Парвати, супруги Шивы, носящий название Ананда-лагари (Ananda-lahari = волна наслаждения). Другой подобный сборник, Саундарья-лагари (Suundarya-lahari = волна красоты) также приписывается Ш. Буддисты считают Ш. (вместе с Кумарилой) злейшим врагом своей религии и приписывают ему ее падение, что, впрочем, преувеличено, так как буддизм продолжал держаться в Индии еще более 6 веков после смерти Ш. Несомненно, однако, что учение Ш. способствовало постепенному умиранию религии Будды в самой ее родине. Ср. F. Н. Windischmann, "Sancara, sive de Theologumenis Vedanticorum" (Бонн, 1833); A. Bruining, "Bijdrage tot de Kennis van den Vedanta" (Лейден, 1871). У нас о Ш. и его философии писала В. Джонстон в "Вопросах философии и психологии" за последние годы.

С. Б - ч.

Шанкр

- Под этим именем разумеют в настоящее время язвы, образовавшиеся от заражения венерическим или же сифилитическим ядом; в первом случае развивается простой или мягкий (венерический) Ш., во втором - твердый или сифилитический Ш.; иногда может произойти одновременное заражение тем и другим ядом, тогда получается смешанный Ш. (Chancre mixte). Мягкий шанкр (мягкая или венерическая язва, ulcus molle, chancre mou, weicher Schanker) представляет чисто местное заболевание и никогда не сопровождается конституциональными явлениями; единственное осложнение составляет поражение соседних лимфатических путей и желез (бубоны). Заболевание происходит чаще всего вследствие полового сношения, и поэтому мягкий Ш. локализируемая в большинство случаев на половых органах; внеполовые венерические язвы представляют, в противоположность твердому (сифилитическому) Ш., крайне редкое явление. Контагий мягкого Ш. еще не установлен с точностью. На XI международном медицинском конгрессе в Риме в 1894 г. большинство членов пришли к соглашению относительно того, что болезнетворной причиной мягкого Ш. является микроорганизм, найденный и описанный Дюкреем (из Неаполя) в 1889 г. и независимо от него Крефтингом (из Христиании) в 1892 г. Микроб этот, выделенный из шанкерного гноя, представляет палочку длиною в 1, 48 m. (микромиллиметр = 0, 001 мм.), шириною в 0, 5 m, короткую и толстую, с сильно закругленными концами; благодаря боковым вдавлениям палочка, напоминает цифру 8; она окрашивается лучше всего метил-виолетом и генциан-виолетом. Палочки лежат чаще всего группами в гнойных шариках или свободно между ними. До сих пор не удалось получить их в чистой культуре. Это обстоятельство и лишает исследования Дюкрей (Ducrey) -Крефтинга полной доказательности. Прививки животным не дали результатов. Вообще вопрос о возможности привить животным мягкий Ш. нельзя пока считать решенным, хотя имеются наблюдения об успешной прививке его обезьяне. Точно установлено, что зараза присуща гною язв и бубонов, который не теряет своей заразительности даже в сотом разведении; фильтрованный гной нельзя более прививать с успехом. После высыхания гной сохраняет вредоносность (вирулентность) не дольше нескольких дней. Рикорду удавались положительные прививки по прошествии 17 дней в том случае, если он сохранял гной в закрытых трубочках, в которых тот не мог высыхать. По опытам Обера (Aubert), шанкерный гной, подогретый в течение одного часа на 42?Ц., лишается вирулентности. На этом основан метод лечения мягкого Ш. горячими ваннами и вообще теплом. Холод ( - 16?Ц.), напротив, не ослабляет вирулентности шанкерного гноя. Для возможности заражения необходимо нарушение целости покровов, напр. ссадины кожицы.

Мягкий Ш. чаще всего встречается у мужчин на внутреннем листке крайней плоти и на уздечке, у женщин - в ладьевидной ямке и на малых и больших губах. У последних нередки также Ш. шейки матки; по наблюдениям Разумова в Мясницкой больнице в Москве, около 7,5% общего числа Ш. Наблюдаются также Ш. заднего прохода, преимущественно у женщин. По статистике проф. Ге на 2 084 шанкра у мужчин приходится 1 Ш. заднего прохода, а у женщин на 325 случаев 14, т. е. в 90 раз чаще, чем у мужчин. Как видно из цифровых данных Жюльена (Jullien), на Западе этого рода Ш. встречается вообще чаще, чем в России, а именно у мужчин 1 случай мягкого Ш. заднего прохода приходится на 200 Ш. других областей, у женщин 1 на 8. Относительно распространения мягкого Ш. среди населения мы не имеем точных цифровых сведений. В общем все наблюдатели сходятся в том, что в последние десятилетия мягкий Ш. вымирает, между тем как заболевание сифилисом увеличивается. В Германии в настоящее время мягкий Ш. составляет редкость, точно так же в некоторых крупных центрах Франции. Относительно России мы имеем некоторые, хотя и далеко неполные, статистические данные в отчетах врачей, представленных к сифилидологическому съезду 1897 г. Из доклада проф. О. В. Петерсена, основанного на этих отчетах, мы заимствуем следующие цифры: за 5 лет (1889 - 93) в 148 малых городах было 3 626 больных мягким Ш., в 101 средних - 12571, в 21 большом - 14473, в 3 городах с населением более 500 тысяч - 30 912. В С.-Петербурге за этот же период времени зарегистрировано 13446 больных, в Москве 10035. Таким образом мы видим преобладание заболеваний в больших городах. Из данных того же автора мы узнаем, что взаимное отношение венерических заболеваний в С.-Петербурге выражается 42,0% для сифилиса, 33,6% для триппера и 24,4% для мягкого Ш. Высший класс населения несравненно реже заражается мягким Ш., нежели низшие слои; сифилис же, по мнению Петерсена, господствует в образованных классах не менее, если не сильнее, чем среди простонародья. В отношении пола отличается значительное преобладание мягкого Ш. у мужчин над женщинами, а именно в отношении 3:1 в других городах России, и 4:1 в Петербурге и Москве; иными словами, каждая женщина с мягким Ш. заражает средним числом трех мужчин. Впрочем, есть и противоречащие этому статистики. Судя по исследованиям К. Л. Штюрмера, наиболее способствует распространению мягкого Ш. бесконтрольная проституция. Но и среди поднадзорных проституток процент заболеваний немалый, причем наблюдаются большие колебания. За 1889 - 93 гг. в домах терпимости в Петербурге было ежегодно от 3,3% до 14,8% заболеваний, в Москве - от 9,1 % до 17,9 %, в Харькове - от 13,9% до 22,6 %, в Екатеринбурге - от 8,7 % до 53,7 % и т.д. Течение мягкого Ш. представляется в следующем виде. После заражения почти отсутствует скрытый (инкубационный) период, в противоположность твердому Ш., при котором скрытый период довольно продолжительный, иногда в несколько недель. Уже спустя 12 - 24 часа на месте заражения появляется узелок в булавочную головку, который скоро превращается в гнойничок (пустула); на 3 - 5 день гнойничок лопается, оставляя после себя характерную шанкерную язву, круглых или овальных очертаний, покрытую как будто салом с круто обрезанными, подрытыми, зубчатыми краями. Дно язвы мягкое, что составляет очень важный отличительный признак от сифилиса. Язва разрастается с большей или меньшей скоростью, достигает величины полукопеечной монеты и больше. Этот период длится около 3 недель, иногда же 6 - 7 недель. Язва окружена красной каймой, которая остается до тех пор, пока не наступает период заживления язвы. Мало-помалу воспалительные явления уменьшаются, сальный вид краев исчезает, кайма также исчезает, на дне вырастают красные грануляции, и язва вступает в период заживления, всегда сопровождаемого образованием рубца. Благодаря сильной заразительности шанкерного гноя, мягкая язва редко бывает единичной, большею же частью множественной это также важное отличие от сифилитического шанкра - или с самого начала, или она размножается посредством самозаражения больного (автоинокуляция); на местах, где есть постоянное соприкосновение частей, мягкий Ш. обыкновенно дает отпечатки. Фурнье сообщил о шести больных, у которых было от 20 до 80 Ш. Продолжительность течения мягкого Ш. зависит от общего состояния больных, от локализации и осложнений, а также от применяемого лечения. Обыкновенно мягкий Ш. причиняет мало страданий больным; но при раздражении язвы, а также при осложнениях бывают сильные боли и даже лихорадочное состояние. Из осложнений мягкого Ш. упомянем так наз. фагедэнизм и гангрену. Причины их могут быть общие и местные. К первым относится истощение, преклонный возраст, хронический алкоголизм, цинга, золотуха; особенно у пьяниц мягкие Ш. имеют резкую наклонность к злокачественному течению. К местным причинам относятся неопрятность, трение, неуместные прижигания.

Ш. имеет острое или хроническое течение. В первом случае он развивает свою разрушительную силу преимущественно вглубь; как и при гангрене, здесь возможно полное уничтожение полового члена, а у женщин малых и больших губ. При хроническом течении фагедэнический Ш. ползет по поверхности (серпигинозная язва), причем может проползать значительные пространства; так, напр., начавшись на половых органах, дойти до пупка. Профилактика личная состоит в избежании подозрительных половых сношений, общественная - в надзоре за проституцией. Лечение многообразно. Применяются прижигания каленым железом, химические прижигающие, выскабливание (Петерсен) с последующей перевязкой йодоформом, ксероформом, танноформом и т. д.

В. М. О-ий

Шанхай-гуань

- китайский город, у восточной оконечности Великой китайской стены, упирающейся здесь в берег Ляодунского залива. Некогда имел важное стратегическое значение, как крепость на границе Маньчжурии и собственно Китая. Через город проходила главная дорога из Китая в Маньчжурию; тут учреждена была застава для регистрации путешественников. По этой дороге направлялась главная масса переселенцев в северные области Китайской империи. Город разделяется на две части: южная, Лин-юй, лежит в пределах Чжилийской провинции, северная, собственно Ш.-хай-гуань - на Маньчжурской стороне. Станция Китайской железной дороги. Город после волнений 1900 г. был оккупирован русскими войсками и очищен лишь в 1902 г.

Л. Б.

Шар

- геометрическое тело, ограниченное сферическою или шаровою поверхностью. Все нормали к поверхности сферы сходятся в центре шара и все точки сферы отстоят на равных расстояниях от центра. Расстояние это есть радиус Ш.

Шарден Жан-Баптист-Симеон

(Chardin, 1699 - 1779) - франц. живописец, ученик П. Ж. Каза и Ноэля Куапеля. Помогая последнему исполнять аксессуары в его картинах, приобрел необычайное искусство изображать неодушевленные предметы всякого рода и решился посвятить себя исключительно их воспроизведению. В начале своей самостоятельной деятельности писал плоды, овощи, цветы, битых животных, хозяйственные принадлежности, охотничьи атрибуты с таким мастерством, что любители искусства принимали его картины за работы знаменитых фламандских и голландских художников, и только с 1739 г. расширил круг своих сюжетов сценами домашнего быта небогатых людей и портретами. Картины этой второй категории, отличающиеся наивною простотою содержания, силою и гармоничностью красок, мягкостью и сочностью кисти, еще более, чем прежние работы Ш., выдвинули его из ряда современных ему художников и укрепили за ним одно из видных мест в истории французской живописи. В 1728 г. он был сопричислен к парижской академии худ., в 1743 г. избран в ее советники, в 1755 г. принял на себя должность ее казначея; кроме того, с 1765 г. он состоял членом руанской академии наук, словесности и изящных искусств. Произведениями Ш. особенно богата луврская галерея в Париже. Они имеются также во многих других французских публичных и частных коллекциях, а за пределами Франции - в собрании прусского короля, в великогерцогской галлерее в Карлсруэ, в стокгольмском музее, в имп. Эрмитаже, в СПб., в галерее кн. Лехтенштейна, в Вене, и в друг. местах. Наиболее известные между ними - "Карточный замок", "Молитва перед обедом", "Трудолюбивая мать", "Битый заяц и охотничьи принадлежности", "Плоды на мраморном столе" и "Атрибуты искусства" (все - в луврск. галл.), "Три мальчика, пускающие мыльные пузыри" (в гаврск. муз.), "Кухонный стол с провизией и посудой" (в руанск. музее), портрет г-жи Жофрен (в муз. Монпелье), "Девушка, читающая письмо", "Возвращение с рынка", "Кухарка, чистящая репу", и повторения "Молитвы перед обедом" (в корол. дворце в Берлине), повторение "Карточного замка" и "Молитвы перед обедом" и "Прачка" (в Эрмитаже), "Молодая женщина, вышивающая ковер", "Служанка, наливающая воду в кувшин", "Битый заяц и медный коте" и повторения "Прачки" и "Молитвы перед обедом" (в стокгольмск. муз.) и "Мать и дитя" (в галл. кн. Лихтенштейна).

Шарж

(от франц. charger - нагружать, тождественному по значению и происхождению с итальянским саriсаre, от которого карикатура) изображение действительности, преувеличенное до неправдоподобия с комическими целями. Итак, Ш. прежде всего воспроизводит действительность; подобно всякому художественному изображению, он отбирает характерные черты действительного явления и заставляет эти черты выступать с большей отчетливостью, чем это имеет место в жизни. В этом смысле можно сказать, Ш. идеализирует действительность. Но, чтобы выставить на вид ее смешную сторону, Ш. идет дальше: он подчеркивает характерные черты не в той только степени, в какой это необходимо для того, чтобы оттенить их - он преувеличивает их до неправдоподобия. Смешное вообще опирается на известную разницу между готовым представлением о явлении и тою случайною формой, в которую, по тем или иным причинам, оно отливается в данном случае. В Ш. эта разница увеличивается намеренно - и смех вызывают именно неожиданные размеры преувеличения. Когда говорят, что парижская пожарная команда приезжает на место пожара через пять минут после его начала, лондонская - через две минуты, а казанская - за пять минут до пожара, то смех вызывают именно размеры преувеличения, превосходящие ожидание. Подобно карикатуре, Ш. оперирует с представлениями, уже готовыми в уме воспринимающего; он переносит мысль в мир неправдоподобный, условный, но подчиняющийся особым законам, им самим для себя предначертанным. В этом смысле Ш. может быть назван стилизацией действительности, ее ирреальным, но по своему законосообразным воплощением. Когда рассказывают, что известный французский слесарь Х. так хорошо и быстро открывал секретные замки, что они открывались от одного его взгляда, или когда у Чехова кондуктор три раза подряд будит принимающего в промежутках морфий пассажира, то и для автора, и для читателя совершенно очевидно, что дело происходит за пределами действительности, но читатель принимает законы этой особой, неправдоподобной действительности, предложенные ему автором. Ясное представление о художественной форме затуманивается тем смыслом, который это слово часто имеет в обиходе: Ш. называют - с оттенком неодобрения - всякое, особенно в комическом роде, художественное преувеличение, свидетельствующее об отсутствии чувства меры.

Шариат

- писанное право мусульман.

Шарко Жан-Мартен

(Charcol) - знаменитый французский врач и невропатолог (1825 - 93). Медицинское образование получил в Париже. С 1860 г. профессор-агреже парижск. медиц. факультета, с 1862 г. главный врач женской больницы в Сальпетриере; с 1866 г. читал здесь привлекшие огромный круг слушателей лекции, с 1872 г. занял кафедру патологической анатомии в парижском медицинском факультете; в 1882 г. для него была учреждена специальная кафедра нервных болезней. Первые научные работы Ш. относятся к области суставного ревматизма и подагры (напечатаны были в "Отчетах биологического общества" в 1851 в 1852 гг. и в его докторской диссертации, 1853). К этой же области принадлежат его труды: "Les alterations des carlilages dans la goutte" (1858); "Les concretions tophacees de l\'oreille externe chez les goutteux" (1860); "Les alterations du rein chez les goutteux" (в сотрудничество с Корнилем, 1864); "Les rapports de la goutte et de l\'intoxication saturnine" (1864). Затем Ш. занимался изучением пневмонии, результатом чего явились его две блестящие работы "De la pneumonie chronique" (1860) и "Observations sur la pneumonie de vieillards" (1868). Но главным образом слава Ш. зиждется на его работах в области невропатологи, которую он не только обогатил множеством новых фактов и идей, но открыл в ней новые пути и истинно научные методы исследования; патология нервных болезней XIX в. может считаться созданием Ш. и его школы. Таковы его работы об истерии, истеро-эпилeпсии, спинно-мозговой сухотке, мышечной атрофии, параличах, афазии и др. Одна из групп этих работ была опубликована постепенно в ряде лекций с 1861 по 1871 г. и издана под заглавием "Arthropathies liees a l\'ataxie locomotrice progressive" (1868); другая группа, читанная в 1876 - 80 гг., издана под заглавием "Localisations dans les maladies du cerveau et de la moelle epiniere" (1880). Классическими признаются сборники его лекций, переведенные на многие европейские языки; таковы: "Lеcons sur les maladies du foie des voies biliaires et des reins" (1877); "Lecons cliniques sur les maladies des vieillards et les maladie chroniques." (1868, 1874); "Lecons sur les maladies du systeme nerveux faites a la Salpetriere" (1880 - 84); "Lecons du Mardi a la Salpetriere" (1890 и 1898); "Clinique des maladies du systeme nerveux a l\'hospice de la Salpetriere" (1892 - 1893). Ш. и его ученикам принадлежит также ряд интересных работ по гипнотизму. Полное собрание трудов Ш. издано в 1886 - 90 гг. Ш. был основателем и соредактором ряда специальных медицинских журналов: "Archives de physiologie normale et pathologique" (с 1868 г.); "Archives de nevrologie" (с 1880 г.); "Revue de Medecine" (с 1878 г.); "Nouvelle Iconographie de la Salpetriere" (с 1880 г.) и "Archives de medecine experimentale et d\'anatomie pathologique" (с 1889 г.). В 1898 г. Ш. воздвигнут памятник в Париже. На pyccкий язык переведены: "Лекции о болезнях печени, желчных путей и почек" (СПб., 1879); "Болезни нервной системы" (СПб., 1876); "О локализациях в болезнях мозга. О мозговых параличах" (СПб., 1880, 1885); "Клинический очерк большой истерии или истеро-эпилeпсии" (Харьков, 1886); "Брайтова болезнь и интерстициальный нефрит" (М., 1882); "Альбуминурия" (СПб., 1882); "О лечении спинной сухотки пoдвешивaниeм" (1890).

Шарманка

- небольшой ручной орган без клавиш, приводимый в действие рукояткою. В настоящее время его заменили в домашнем обиходе аристоны.

Шартр

(Chartres) - гл. гор. франц. дпт. Эры и Луары, на р. Эре. 20 тыс. жителей. Город состоит из древнего верхнего города, нижнего города и предместья С.-Морис. Старинные укрепления в настоящее время превращены в бульвары. Собор в готическом стиле (XII - XIII вв.), один из красивейших во Франции; городская библиотека (80 тыс. томов, 1800 рукописей), музеи естественно-исторические и древностей. Производство кожевенных, железных и медных изделий, шерстяного белья.

История. В Римскую эпоху Ш. был известен под именем Антрикум народа карнутов. В средние века город сделался столицей графства, получившего также название Ш. В 1286 г. оно было куплено французским королем и в 1528 г. возведено Франциском 1 в герцогство. С 1623 г. герцогство сделалось удельным владением Орлеанского дома, и старший сын герцога Орлеанского стал носить титул герцога Шартрского. В настоящее время титул герцога Шартрского принадлежит принцу Роберту Орлеанскому. 21 октября 1870 г. Ш. был занят немецкими войсками и в борьбе с луарской армией служил важным опорным пунктом для немцев.

Шатобриан Франсуа-Огюст

(виконт de Chateaubriand) - знаменитый французский писатель и политический деятель. Род. 4 сент. 1768 г. в бретонской дворянской семье, младшим из десяти детей; провел безрадостное детство в Сен-Мало, учился довольно беспорядочно в Доле, Ренне и Динане; предназначался родителями то в военные, то - согласно его собственному желанию - в священники, но 18-ти лет вступил в наваррский полк. Связи отца доставили ему аристократические знакомства и доступ ко двору, но он здесь терялся и больше интересовался литературой; сблизился с писателями - Парни, Шенье, Шамфором - и напечатал в "Almanach des Muses" (1790) меланхолическую пастораль: "Amour de la campagne". Революция, ненавистная этому роялисту, и уничтожившая его полк, побудила его исполнить заветную мечту - отправиться в Америку, с целью найти путь, через полярные страны, в Индию. Он пробыл там недолго, но успел видеть многое. В 1792 г. он женился и, хотя это был брак по требованию родных, нашел в жене преданного друга. Возвратясь в Европу, он эмигрировал, вступил в армию эмигрантов и был ранен при осаде Тионвилля; больной и измученный, перебрался в Англию, где вел тяжкую борьбу за существование, голодая, перебиваясь уроками и готовя обширный труд: "Essai politique, historique et moral sur les revolutions anciennes et modernes" (1797). Это сочинение, еще проникнутое духом отживавшего века, не имело успеха; его стали читать лишь впоследствии, ввиду разительной противоположности между ним и позднейшими воззрениями автора. Последующие издания были очищены от материалистических выходок. Перемена настроения была близка; смерть матери, удрученной ужасами революции и безверием сына, и сестры, получившей от матери завет возвратить брата христианству, возродили его веру. "Я уступил не великим сверхъестественным светочам, - писал он, - мое убеждение вышло из сердца: я заплакал и уверовал". В это время им был задуман "Genie du christianisme" (1802, 5 т.). Подзаголовок этого произведения: "ou les beautes de la religion chretienne" хорошо характеризует его: это вдохновенная апология христианства, не догматическая, не богословская, но поэтическая, естественная реакция против бурной, насмешливой и иногда грубой антирелигиозности XVIII в., попытка показать, "что из всех существовавших религий христианская - самая поэтичная, самая человечная, самая благоприятная свободе, искусствам и наукам; современный мир обязан ей всем, от земледелия до абстрактных наук, от больниц для бедных до храмов, воздвигнутых Микеланджело и украшенных Рафаэлем; нет ничего божественнее ее морали, ничего привлекательнее и торжественнее ее догматов, ее доктрины и ее культа; она покровительствует гению, очищает вкус, развивает благородные страсти, даст мысли силу, сообщает писателю прекрасные формы и художнику совершенные образцы". Догматическая и философская, историческая и логическая стороны сочинения Ш. слабы. Он побеждает искренностью, наивностью, захватом лиризма, силой вдохновения. Католицизм не умер, но замер: Ш. воскрешал его, связывая его с наиболее возвышенными представлениями живой действительности. Он вел своих читателей по тому пути, который прошел сам, основывая религию на индивидуальных эмоциях, эстетических по преимуществу. Его книга должна была потерять значение вместе с падением того общественного настроения, при котором она была создана. Литературное влияние ее было громадно; она создала школу. Идеализм и реализм равно могли обресть в ней новое слово. Вместе с глубиной индивидуального лиризма, мистическим захватом религиозного чувства и ораторским пафосом - субъективными элементами, которым равных еще не знала литература, - здесь были образы, картины и описания невиданной еще красоты, яркости и изобразительности; искусственность смешивалась с наивностью, элементарные промахи - с проблесками гения.

Два эпизода из "Гения христианства" были выделены: один, "Atala", появился в "Mercure" за год до выхода главного сочинения, другой, "Rene", был отделен от него впоследствии (1807). "Atala ou les amours de deux sauvages dans le desert", проникнутая грандиозными впечатлениями, вынесенными автором из его скитаний по первобытному миpy Америки, поразила читателей столько же новым настроением, сколько блеском формы, и имела большой успех не только во Франции. "Rene ou les effets des passions" - французский и, как его иногда называли "христианизованный Вертер", сходен с немецким прообразом некоторыми чертами сюжета, но более всего тем, что это такое же изображение личности поэта; скорбь его героя театральна; "он носит свое сердце на перевязи" - как сказала одна англичанка о самом Ш.; в героине не трудно заметить черты влиявшей на него сестры, Люсили. Одно из наиболее сильных выражений "мировой скорби", это произведение произвело очень сильное и устойчивое впечатление. Изданные через семь лет "Les Martyrs" (1809, 5 т.) должны были явиться практическим образцом применения той эстетики, теория которой дана в "Гении христианства". До тех пор борьба между "старыми" и "новыми" не позволяла искусству отказаться от рабского подражания древним образцам. Ш. провозглашает национальное искусство, вводит религиозность в ряд эстетических настроений, отрешается от холодного рационализма классиков. "Я нашел, что христианство более чем язычество благоприятно развитию характеров и игре страстей в эпопее. Я говорил, что чудеса этой религии могут, пожалуй, поспорить с чудесами, взятыми у мифологии. Эти спорные воззрения я пытаюсь здесь подкрепить примером". Это поэма в прозе из эпохи Диоклетиана, полная красот, но не в изображении сверхъестественного, к которому охотно обращается автор, а в земных сценах и рассказах, в великолепных картинах природы и описаниях мест, которые за время работы над "Мучениками" посетил автор - Афин, Рима, Иерусалима. Результатом путешествия в Святую Землю, куда Ш., остановив работу, отправился искать впечатлений местного колорита, был "Itineraire de Paris a Jerusalem" (1811, 3 т.) - не только путешествие, но, так сказать, оправдательный документ к "Martyrs". Путешествие в Испанию дало (1809) материалы для изящного и законченного рассказа: "Les aventures du dernier des Abencerages", напечатанного лишь много позже в "Oeuvres completes". Здесь же впервые появилось раннее произведение автора: "Les Natchez", по американскому сюжету связанное с "Аталой" и "Рене".

На этом заканчивается художественное творчество Ш.; отныне он и его перо принадлежат политике. Сент-Бев делит его политическую жизнь на три периода: 1) чистый роялизм (1814 - 24), 2) либерализм (1824 - 30) и 3) смесь роялизма с республиканством (после 1830 г.). Он не ладил с Наполеоном, хотя последний, будучи первым консулом, назначил его секретарем посольства в Рим, а затем посланником в швейцарский кантон Валлис; от последнего поста Ш. отказался после казни герцога Энгиенского. В 1814 г., еще до отречения Наполеона, Ш. издал брошюру: "De Buonaparte, des Bourbons et de la necessite de nous rallier a nos princes legitimes pour le bonheur de la France et de l\'Europe" памфлет, по заявлению Людовика XVIII стоивший целой армии для дела реставрации. В 1815 г. последовал за королем в Гент и временно был министром внутренних дел. Несколько ранее появились его "Reflexions politiques sur quelques ecrits du jour" (1814). Получив после второй реставрации звание пэра, он напечатал "Melanges de politique" (1816), а затем наделавшую много шума и конфискованную "Monarchie selon la charte" (1816), за которую был лишен пенсии (до 1821 г.). В 1818 г. основал газету "Conservateur". В 1821 г. назначен послом в Берлин, затем в Лондон; в 1822 г. был представителем Франции на веронском конгрессе. Кроме статей в газете, за это время появились его "Memoires, lettres et pieces authentiques touchant la vie et la mort du duс de Berry" (1820). В 1823 г., будучи министром иностранных дел, он настоял на объявлении войны Испании. В 1828 г. назначен послом в Рим, но вышел в отставку, когда сформировалось министерство Полиньяка. Его надменный и приподнятый легитимизм не мог примириться с Июльской монархией; после революции 1830 г., которую он предсказал, он отказался от звания пэра. В 1831 г. вышли его брошюры: "De 1а геstauration et de la monarchie elective" (где находится известная самохарактеристика: "я сторонник Бурбонов из чувства чести, роялист по рассудку и по убеждению, республиканец по влечению и по характеру") и "De la nouvelle proposition relative au bannissement de Charles X et de sa famille". В 1832 г. Ш., еще ранее подвергнутый заключению за то, что раздавал пострадавшим от холеры деньги от имени герцогини Беррийской, предстал пред судом присяжных за "Memoire sur la captivite de m-me la duchesse de Berry"; суд оправдал его. После выхода его "Oeuvres completes" (1826 - 1831, 31 т.) появились: "Etudes ou Discours historiques sur la chute de l\'Empire romain" (1831, 4 т.); "Voyages en Amerique, en France et en Italie" (1834, 2 т.); " Lectures des Memoires do M. de Chateaubriand" (1834); "Essai sur la litterature anglaise" (1836); "Le congrеs de Verone" (1838, 2 т.); "Vie de Rance" (1844). В эти же годы он перевел "Потерянный рай" Мильтона (1836). Главным литературным трудом во время "политического" периода его жизни была обширная автобиография, написанная в 1811 - 1833 гг. и предназначенная для посмертного издания. Стесненный в деньгах, Ш., по его выражению, "заложил свою могилу" и продал за сумму в 250 тыс. фр. единовременно и 12 тыс. фр. пожизненной ренты свои "Memoires d\'outre-tombe", которые начали печататься в фельетонах газеты "Presse" еще в последние дни жизни автора, в июне 1848 г. Он скончался 4 июля 1848 г. и, согласно его желанию, погребен на одинокой морской скале среди океана, пред его родным Сен-Мало. Бурное время мало способствовало успеху его последнего, столь долгожданного произведения (1849 - 1850, 12 т.), которое и впоследствии удивляло противоречиями, неопределенностью воззрений, намеренными или случайными фактическими неточностями и особенно неприятно поражало всеопределяющим господством личного самолюбия в этом голосе якобы "из-за могилы", но на самом деле еще полном пристрастий. "Читаю "Замогильные записки" - писала в частном письме Жорж Занд - и скучаю от массы великолепных поз и драпировок... Не чувствуешь души, и я, которая так любила автора, в отчаянии, что не могу любить человека. Душа его так чужда всякой привязанности, что просто не веришь, чтобы он когда-либо любил кого-нибудь или что-нибудь".

Однако, не только многочисленные красоты и блестящий язык искупают эгоизм, тщеславие, злобные выходки против тех, кого автор считал своими врагами, и иные недостатки этого произведения, как бы воплощающего все, что было в его авторе дурного и хорошего, - но также те драгоценные сведения по истории эпохи, которые мог иметь лишь выдающийся деятель. "Мемуары" - неисчерпаемый материал для характеристики автора, его отношений к Каррелю, Ламеннэ, Беранже, Жуберу, г-жам Сталь и Рекамье, для понимания внутреннего смысла его произведений. Влияние Ш. на французскую литературу громадно; с равной силой оно охватывает содержание и форму, определяя дальнейшее литературное движение в разнообразнейших его проявлениях. Романтизм почти во всех своих элементах - от разочарованного героя до любви к природе, от исторических картин до яркости языка - коренится в нем; Альфред де Виньи и Виктор Гюго подготовлены им. Но он отразился, много позже, и в тех реалистах, которые, в погоне за правдивым изображением действительности в слове, лишь с виду и не надолго могут показаться его отрицателями. По-русски из сочинений Ш. изданы в переводе В. Корнелиуса - "Мученики, или торжество христианской веры" (М., 1816), А. Севастьянова - "Бонапарте и Бурбоны" (СПб., 1814), А. Огинского - "О Бонапарте, Бурбонах" (СПб., 1814), Д. Воронова - "Опыт исторический, политический и нравственный о древних и новейших переворотах" (СПб., 1817), "Записки, письма и достоверные отрывки, относящийся до жизни и смерти Карла Фердинанда д\'Артуа" (Орел и М., 1821), кн. П. Шаликова "Воспоминания об Италии, Англии и Америке" (М. 1817), И. Грацианскаго "Путешествие из Парижа в Иерусалим и т. д. " (СПб., 1815 - 17), то же кн. П. Шаликова (М., 1815 - 16), И. Мартынова - "Атала" (Смоленск, 1803), то же В. Измайлова (М., 1802), А. Варенцова - "Рене" (СПб., 1806), то же В. Л. (Псков, 1805), "Замогильные записки Шатобриана 1778 13" (СПб., 1851), "Последний из Абенсерагов", "Мученики или торжество христианства" и "Атала" (пер. В. Садикова, "Семейная Библиотека", СПб., 1891), "Рене" и "Эвдор и Велледа" (с предисловием В. Чуйко, СПб. 1894). Ср., кроме предисловий и биографич. очерков в различных изданиях сочинений (1836, 25 т.; 1839, 5 т.; 1849, 20 т.; 1859, 12 т.; 1851, "Chateaubriand illustre", 1851 - 1852, 7 т.; 1859 - 1861, со статьей Сент-Бева, 12 т.) Scip. Marin, "Histoire de Ia vie et des ouvrages de M. de Ch." (1833, 2 т.); Vinet, "Etudes sur la litterature francaise au XIX siecle" (1849, 2 т.); Collombet, "Ch., sa vie et ses ecrits" (1851); Villemain, "Mr. de Ch." (1858); Marcellus, "Ch. et son temps" (1859); Sainte-Beuve, "Ch. et son groupe litteraire sous l\'Empire" (1860, 2 т.); Lomenie, "Galerie des contemporains"; Nadeau, "Ch. et le romantisme" (1874); "Souvenirs d\'enfance et de jeunesse de Ch. " (1874); L\'abbe G. Pailhes, "M-me de Ch. d\'apres ses lettres" (1887), "M-me de Ch., lettres inedites" (1888); d\'Haussonville, "Souvenirs" (1885); Chedieu de Roborthon, "Ch. et m-me de Custines" (189е); Bardoux, "La comtesse de Beaumont" (1884); "Ch." ("Classiques populaires" Lecene et Oudin, 1893); Do Lescure, "Ch." (1892); Lady Blennerhasset, "Ch., Romantik und die Restaurationsepoche" (1903); E. Faguet, "XIX siecle" (11 изд., 1893; очерк о Ш. переведен в "Русской Мысли 1889. 10); Pelissier, "Le mouvement litteraire" (русский пер., 1895); Брандес, "Hauptstroemungen" ("Emigranten-Litteratur"); Шахов, "Очерки литературного движения в первую половину XIX в." (1903, 3 изд.); Longhaye, "Dix-neuvieme siecle" (1900, т. 1); Н. А. Котляревский, "Мировая скорбь" (1899).

А. Горнфельд.

Шаудин

(Fritz Schaudinn) - немецкий зоолог, род. в 1871 г. вблизи Гумбиннена, изучал естественные науки в Берлине с 1883 г., в 1893 г. доктор философии, в 1894 г. исследовал корненожки (Rhizopoda) в Бергене, осенью того же года назначен ассистентом при зоологическом институте берлинского университета, с 1898 г. приват-доцент зоологии, в 1898 г. вместе с Римером исследовал берега Шпицбергена с целью изучить фауну морских животных (результаты изложены в "Fauna arctica", Йена, 1902 и сл.), в 1901 г. от германского правительства получил поручение исследовать в Ровиньо болезнетворных простейших; по окончании этих исследований Ш. поручено основать специальный отдел для изучения простейших при императорском германском департаменте народного здравия. Научные труды Ш. касаются преимущественно строения и размножения простейших, по преимуществу корненожки; из них заслуживают особого внимания: "Untersuchungen ueber die Fortpflanzung der Foraminiferen. 1. Calcituba polymorpha" (Б., 1894); "Ueber Kerntheilung mit nachfolgender Koerpertheilung bei Amoeba Krystalhgera" ("Sitz. bег. Preuss. Ak. Wiss.", 1894); "Ueber den Difformismus der Foraminiferen" ("Sitz. ber. Ges. Nat. Fr. Berlin", 1895): "Ueber die Theilung von Amoeba binucleata" (там же, 1885); "Ueber den Zeugungskreis von Paramoeba eilhardi" ("Sitz. her. Ak. Wiss.", 1896); "Das Tierreich: Heliozoa" (изд. герм. зоол. общ., Б., 1896); "Ueber den Generationswechsel der Coccidien u. die neuere Malariaforschung" ("Sitz. ber. Ges. Nat. Fr.", 1899) "Untersuchungen ueber den Generationswechsel von Trichoshaerium Sieboldi" (Б., 1899); "Untersuchungen ueber Krankheitsenegende Protozoen" ("Arb. a. d. Reichsgosundheitsamt", 1902) С 1902 г. Ш. издает центральный орган для работ, касающихся простейших животных и растений под заглавием: "Агchiv fuer Protistenkunde" (Йена).

Н. Н. А.

Шафарик Павел-Иосиф

(Safarik - знаменитый чешский ученый. Род. 13 мая 1795 г. в селе Кобелярове, в семье евангелического пастора, словака. Учился в евангелическом лицее в Кежмарке, пользовавшемся в то время большою известностью. Об этой школе Ш. сохранил навсегда лучшие воспоминания. Здесь в нем впервые пробудилось славянское самосознание, под влиянием, с одной стороны, враждебного отношения к славянству некоторых его учителей, с другой - вследствие знакомства с чешскими книгами и журналами, особенно сочинениями Юнгманна, Пухмайера и др. На литературное поприще Ш. выступил мелкими стихотворениями, с 1813 г. появлявшимися в венском журнале Яна Громадка "Prvotiny peknych umeni". В 1814 г. он издал в Левоче сборник своих стихотворений: "Tatranska Muza s lirau Slowanskau", отличавшихся как новизной содержания, так и разнообразием формы, плавным и звучным стихом. Это были единственные опыты Ш. на поэтическом поприще. В 1815 г., со скромными средствами, собранными на кондициях, Ш. отправился в Йену. Отец желал видеть в сыне будущего теолога, но Ш. больше привлекали филология, история и философия. В Йене он слушал лекции по классической филологии у Эйхштедта, по истории у Лудена, по философы у Фриса, переводил на чешский язык "Облака" Аристофана и "Марию Стюарт" Шиллера, подготовлял план истории славянских литератур. Возвращаясь в 1817 г. на родину, Ш. посетил Прагу и провел здесь около месяца в обществе Добровского, Юнгманна, Неедлого, Прессля, Ганки и друг. пражских ученых и литераторов. Прага не понравилась ему: он поражен был мелкими спорами пражских литературных кругов, их сплетнями, взаимными обвинениями. По возвращении на родину Ш. принял место воспитателя в частном доме; зиму он проводил в Пресбурге, что давало ему возможность продолжать занятия излюбленными предметами. Ш. здесь особенно сблизился с Бенедикти, Палацким и отчасти Колларом. Вместе с Палацким, который, как и Ш., занимался вопросами чешской просодии, Ш. издал в 1818 г. в Пресбурге "Pocatkowe Ceskeho basnictur, obwlzaste prozodye" ("Начатки чешского стихотворства, особенно просодии"). Рассуждение это, написанное в форме переписки друзей (авторы скрыли свои имена, только предисловие подписано было Бенедикти), направлено было против учения Добровского о чешской просодии и рекомендовало метрическое стихосложение вместо тонического. Книга эта произвела сильное впечатление в литературных кругах, и хотя учение Ш. и Палацкого о метрическом стихе не нашло благоприятной почвы, тем не менее весь трактат оказал большое влияние на обновление духа чешской поэзии, повысив требования литературной критики. Имя Ш. вскоре приобрело известность в евангелических лицеях Венгрии. Ему стали предлагать места учителя, но Ш., еще в Кежмарке испытавший враждебное отношение пробуждавшегося мадьярства ко всему славянскому, отказался и предпочел должность учителя и директора сербской православной гимназии в Новом Саде (в южн. Венгрии). С этого момента (1819 г.) начинается новый период жизни Ш., имеющий огромное значение в истории его занятий. Ш. прекрасно изучил сербский язык, сблизился с просвещеннейшими представителями сербского общества, получил доступ в богатые библиотеки близких к Новому Саду Фрушкогорских сербских монастырей и извлек из рукописей их драгоценные материалы для своих будущих трудов. Здесь положено было основание знаменитому собранию рукописей Ш., хранящемуся ныне в библиотеке чешского музея в Праге.

Многочисленные педагогические труды не препятствовали Ш. заниматься наукой и осуществлением некоторых давнишних своих проектов. Давно уже Ш. и Коллар мечтали об издании собрания народных словенских песен; материал имелся в изобилии и у того, и у другого. В 1823 г. издан был первый вып. этого собрания, при участии и Яна Благослава ("Pisne svetske lidu slovenskeho v Uhrich"). В этом сборнике особенно интересным является предисловие, написанное Колларом, трактующее о значении народных песен в отношениях языка, эстетическом и этнологическом. Результатом занятий Ш. славянскими литературами и языками явилась широко задуманная "Geschichte der slawischen Sprache und Literatur nach allen Mundarten" (Офен, 1826), первый опыт истории литературы и языка всех славянских народов в целом. Здесь Ш. является и сравнительным лингвистом, и диалектологом, и этнографом, и историком, будителем своего народа и защитником всего славянства. Книга произвела сильное и благоприятное впечатление среди всех славян; сочувственно встретил ее и сам патриарх славистики, Добровский, отметивший в обстоятельной рецензии и ряд недостатков труда Ш. Ко времени пребывания Ш. в Новом Саде относятся еще трактат по славянской древности: "Ueber die Abkunft der Slawen nach Lorenz Surowiecki" (1828) и небольшая, но в высокой степени оригинальная работа: "Serbishe Lesekoerner" (1833) первое историческое обозрение судеб сербского языка. Ш. блестящим образом опроверг державшееся до его времени заблуждение, что старославянский язык был отцом всех нынешних славянских наречий, и доказал, что сербский язык гораздо древнее, чем думал, например Добровский: в древнейших памятниках сербской письменности находятся почти все те отличительные черты, коими характеризуется этот язык в настоящее время. Положение Ш. в Новом Саде, между тем, становилось тяжелым. Он чувствовал себя одиноким, "в истинном изгнании духа". Отношения с представителями сербского общества ухудшались; особенно много огорчений доставляла ему гимназия. В 1825 г. Ш., по требованию мадьярского правительства, был лишен директорства и остался только учителем сербской гимназии. В это время (1826) начались переговоры П. И. Кеппена, ближайшего советника А. С. Шишкова, тогдашнего министра народного просвещения, с триумвиратом славянских ученых - Ганкой, Ш. и Челаковским, которых приглашали к нам на предполагавшиеся к открытию в русских университетах кафедры славянской литературы. Ш. соглашался переселиться в Россию, но переговоры затянулись, и первоначальный проект принял (к 1830г.) иную форму. Названных трех ученых приглашала теперь академия в качестве "книгохранителей при славянской, вновь учредиться имеющей, библиотеке". Но и на этот раз дело тянулось долго, а между тем положение Ш. в Новом Саде стало настолько тяжелым, что он окончательно решил покинуть этот город и переехать в Прагу, впредь до приискания других занятий. Благодаря стараниям Палацкаго и целой группы чешских писателей и дворян, Ш. была обеспечена ежегодная субсидия в 480 гульд., если он переселится в Прагу и будет писать исключительно по-чешски. Ш. остался в Праге до конца своей жизни. Здесь им были написаны крупнейшие его труды, на коих зиждется его ученая слава. Призвав Ш. в Прагу, друзья его всячески старались облегчить его существование. Главный виновник его переселения, Палацкий, выхлопотал ему постоянный гонорар за сотрудничество в "Часописи Чешского Музея"; позднее, в 1838 г., он передал Ш. редактирование "Часописи"; в 1834-1835 гг. Ш. редактировал "Svetozor", первый чешский иллюстрированный журнал, издававшийся фирмой братьев Гаазе. Но все это давало ничтожные средства.

В 1835 г. Ш. посетил в Праге М. П. Погодин, поразившийся теми тяжелыми материальными условиями, при которых Ш. приходилось работать. Отдавшись всецело своим научным задачам, Ш. совершенно забывал, о материальных интересах. Положение семьи его было чрезвычайно тяжелое; в этом он сам неоднократно признается в письмах к Погодину. Ш. нуждался в помощи друзей и не отказывался от нее, но для него всего дороже была поддержка его ученых предприятий. Знакомство Ш. с Погодиным совпало с окончанием первой части "Славянских Древностей" ("Slovanske Starozitnosti") и с приготовлением их к печати. Момент для оказания поддержки предприятий Ш. был весьма удобный. Погодин помогал ему существенно и неоднократно, сам от себя и при содействии друзей. Другие русские ученые также помогали Ш. присылкой ему необходимых исторических и литературных исследований, материалов и пр. Труд Ш. вышел в 1837 г. Ученая критика встретила его восторженно. Этот труд, говорил Палацкий, положил конец всем голословным догадкам и всяким спорам в области славянской старины. Под пеплом древности Ш. удалось найти столько света, что не только история славян, но и их старых соседей - скифов, кельтов, германцев, сарматов, финнов и др. получила неожиданную ясность и достоверность. Проникнутый горячею любовью к изучаемому им миру, Ш. не забывал, однако, о беспристрастии; в благородном стремлении к истине он выставлял на вид не одни привлекательные черты древнего славянства. Не колебался он и отвергнуть или исправить высказанное им ранее мнение, если убеждался в неосновательности его. Одушевление, вложенное Ш. в его труд, невольно прорывалось наружу как элегический вздох над прошедшим; но глубокое критическое чутье не позволяло ему дойти до преувеличений. Если в частностях труд Ш. в настоящее время требует изменений, то в целом "Славянские Древности" имеют и всегда будут иметь высокое научное значение. С необыкновенным трудолюбием собранный материал, положенный в основание этого труда, свидетельствующий о громадной эрудиции Ш., чрезвычайно обдуманно, в строгой системе распределенный и обработанный, блестящая, "железная" аргументация, постоянное уменье отличать главное от второстепенного, пластичность и ясность стиля - все это и в настоящее время является предметом удивления. Великолепное здание "Славянских Древностей", как воздвиг его Ш., стоит доныне прочно, хотя отдельные выветрившиеся камни оказалось нужным заменить другими, а кое-где пришлось переменить и целые своды. Если наука славянских древностей и ушла ныне вперед, то она совершила это движение только в отдельных местах, детальной разработкой и поправками в грандиозном здании Ш. Труд Ш. немедленно стал выходить и в русском переводе Бодянского, но последний, на средства Погодина издал (1837) только часть "Древностей", полный их перевод вышел в 1848 г. План Ш. осуществлен был не весь: вторая часть "Древностей" - о нравах, обычаях, образовании, религии древних славян осталась недоконченной. В начале 1836 г. гр. С. Г. Строганов, попечитель московского округа, пригласил Ш. на славянскую кафедру в Москву, но Ш. отказался: он решил навсегда остаться в Праге, чтобы выполнить все свои ученые проекты.

После "Истории славянских литератур" и "Славянских Древностей", третьим трудом общеславянского характера была "Славянская Народопись" ("Slovansky Narodopis", 1842). Этой маленькой книжкой положен был краеугольный камень славянской этнографии. В небольших очерках и заметках знакомил общество со славянским миром уже Добровский, в своих сборниках "Славине" и "Слованке"; но первый цельный опыт славянского народоописания сделан был Ш. Насколько обширные "Славянские Древности" знакомили ученый мир с славянской стариной, настолько небольшая "Славянская Народопись" открывала самому широкому кругу читателей пути к ознакомлению с живым славянским миром и, таким образом, составляла необходимое дополнение к "Древностям". Особенно поучительной являлась приложенная к "Народописи" карта славянского мира ("Slovansky Zemevid"), впервые наглядно изобразившая величие его. Книга Ш. имела огромный успех: первое издание ее разошлось в Праге в несколько дней; в том же 1842 г. вышло второе издание ее, а в 1843 г. она переведена была Бодянским на русский язык (первонач. в "Москвитянине" Погодина, а потом вышло отд. издание). Историческое изучение памятников чешского яз. и литературы дало Ш. обильный материал для истории старого чешского яз. Ш. вместе с Палацким принял участие в споре о некоторых заподозренных памятниках чешской письменности, выступив с защитой их подлинности в труде: "Die aeltesten Denkmaeler der boehmischen Sprache" (1840). Здесь подробно рассмотрены "старейшие памятники чешского языка", отвергнутые Добровским и Копитаром: "Суд Любуши", отрывок из Евангелия от Иоанна, глоссы "Mater Verborum" и др. На изучении этих, отвергнутых ныне, и других памятников Древней чешской письменности основаны были "Начала старочешской грамматики ("Pocatky staroceske mluvnice"), предпосланные Ш. исторической хрестоматии по чешской литературе ("Wybor z literatury ceske", 1845, I). Грамматика древнего чешского языка впервые получила здесь научную обработку, впервые представлено было вполне учение о звуках и формах чешского языка и изложен синтаксис его, причем разбор собранного материала совершен по строгому научному методу. Существенный недостаток этого труда состоит в том, что предметом научного исследования явились памятники тогда сильно заподозренные, а ныне совершенно отвергнутые. Ш. не без основания упрекали в недостатке критики.

Известность Ш. со времени переселения его в Прагу значительно расширилась, благодаря только что отмеченным капитальным трудам его. Ш. стали предлагать кафедру славяноведения в Берлине, но он отказался от этого предложения; тогда прусский министр народного просв. Эйхгорн пригласил Ш. в Берлин, чтобы получить от него совет, как следует поставить учреждаемые в Берлине и Бреславле кафедры. Ш. представил Эйхгорну замечательную записку, в которой был начертан план университетского преподавания славяноведения. Предложения, обращаемые к Ш. из России и Пруссии, заставили и австрийское правительство отнестись к Ш. с большим вниманием. С 1837 г. Ш. был цензором книг "беллетристического и смешанного содержания". В 1841 г. он был назначен сверхштатным хранителем университетской библиотеки. Цензурные занятия доставляли Ш. массу хлопот и неприятностей, и он настойчиво стал просить об увольнении от этой должности; в 1847 г. он, наконец, освободился от нее. Ш. давно мечтал об открытии славянской кафедры в Австрии, прежде всего в Праге, где надеялся получить профессуру. С этою целью он подал в 1846 г. эрцгерцогу Стефану, наместнику Чехии, особую записку; но она не имела успеха. Назначенный в 1848 г. самим императором членом Венской Академии, Ш. выхлопотал себе разрешение преподавать славяноведение в пражском университете, но вспыхнувшее в марте 1848 г. революционное движение в Вене и Праге помешало ему открыть свои чтения. Так Ш. и не удалось достигнуть университетской кафедры. Он получил должность библиотекаря университетской библиотеки, которая, благодаря его заботам, обогатилась многими приобретениями и получила новые штаты. Когда в 1848 г. в Праге состоялся съезд представителей всех славянских народов Австрии, Ш. был избран председателем его, и только после его отказа его заменил Палацкий. На съезде этом он произнес знаменитую речь, в которой обличал лживость приговора о славянах их соседей - немцев, мадьяр, итальянцев, считающих славян неспособными к полной свободе и к высшей политической жизни только потому, что они славяне. Пражский период жизни Ш. не смотря на всю скромность официального положения его, был чрезвычайно благотворен как обширною ученою деятельностью Ш., так и по тому личному влиянию, которое он оказывал на многочисленных славянских путешественников, в том числе и русских. Круг русских учеников Ш. чрезвычайно велик. Первые наши славяноведы - Бодянский, Прейс, Срезневский, Григорович, - находились с ним в близких, дружеских связях и пользовались его советами и указаниями, оказывая в то же время содействие научным предприятиям Ш.

Сороковые и пятидесятые годы в ученой деятельности Ш. отличаются обилием статей и исследований, посвященных вопросам языковедения вообще и в частности выяснению капитальных вопросов языкознания славянского. Целый ряд мелких статей по языкознанию помещен был Ш. в "Часописи Чешского Музея" за 1846 - 1848 гг. Особенно важны его исследования по вопросу о родине и происхождении глаголицы. В рассуждении: "Ueber den Ursprung and die Heimath des Glagolitismus" ( 1858) вопрос о кириллице и глаголице рассмотрен Ш. особенно подробно. Палеографические признаки глаголицы, своеобразно истолкованные Ш. исторические свидетельства об изобретении славянской азбуки и данные лингвистические привели Ш. к заключению, что глаголица древнее так назыв. кириллицы, и что она именно есть письмо, изобретенное Кириллом Философом, а азбука, носящая имя Кирилла, составлена учеником его Климентом, епископом велицким (в Македонии). В трудах более ранних ("Расцвет славянской литературы в Болгарии", 1848; "Взгляд на первые века глаголической письменности", 1852; "Памятники глаголической письменности", 1853; "Glagolitische Fragmente", 1857) Ш. держался несколько иных взглядов. Взгляд Ш. принят был и развит целой школой австрийских славистов и получил дальнейшее развитие в трудах Миклошича, Ягича и др. Хотя взгляды Ш. не восторжествовали еще окончательно, тем не менее собранные им доказательства, глубокомысленные соображения и строгий научный метод сохраняют за его трудами значение и в настоящее время. Многолетние ученые занятия при крайне тяжелых материальных и нравственных условиях, непрестанная борьба за существование, болезнь жены и болезненность самого Ш. в последние годы особенно сильно отразились на его организме. Болезненное состояние Ш. резко проявилось 23 мая 1860 г., когда он бросился в Влтаву. Его спасли, он поправился, но страдальческая жизнь его продолжалась недолго: 26 июня (нов. ст.) 1861 г. он скончался. В истории славяноведения ему принадлежит, наряду с Добровским, одно из почетнейших мест. Труды его в этой области многочисленны и разнообразны. И славянские языки, с старославянским во главе, и древняя история славянства, и современное его состояние, и славянская письменность вообще - все было предметом его научных разысканий и изучений. Как человек, Ш. принадлежит к числу величайших в истории просвещения идеалистов. Его нравственный облик характеризуется лучше всего эпитафией на его могильном памятнике: "В красных мира воспитал ся еси от юности своея".

Литература. В. Брандл, "Zivot Pavla Josefa Safarika" (Берн, 1887). Для эпохи новосадской весьма важным является труд проф. К. Иречка, "Safarik mezi Jihoslovany" (в журн. "Osveta", 1895). Очерк деятельности Ш. и характеристику его как чешского писателя-ученого и как человека, дает Яр. Волчек ("Р. I. Safarik", 1896, Прага). На русском языке: П. А. Кулаковский, "Павел-Иосиф Шафарик" ("Журн. Мин. Нар. Просв.", 1895, июнь); обширное жизнеописание и обозрение ученой деятельности Ш. принадлежит П. А. Лаврову ("Древности. Труды славянской комиссии Имп. Моск. Археол. Общ.", т. II, 1898).

Ф.

Шафран

(Crocus L.) - родовое название растений из сем. касатиковых (Iridaceae); известно до 60 видов, дико растущих преимущественно по берегам Средиземного моря. Растение снабжено клубнем и узкими, прикорневыми листьями; цветков один или несколько, околоцветник ворончатый, длиннее тычинок, завязь нижняя, трехгнездная. Род подразделяется на две секции: 1) Involucrati (цветки у основания одеты влагалищными кроющими листьями) и 2) Nudiflori (цветки без кроющих листьев). В России встречаются около 5 видов, из них С. variegatus растет по степям в юго-западной России. Это многолетнее растение с грубоволокнистым клубнем и 3 - 4 тонко-линейными листьями; цветок бледно-фиолетовый. В культуре известно несколько видов Ш.; одни из них цветут весною, напр. С. vernus, suaveolens. Susianus, candidus, chrysanthus и др.; другие - осенью: iridiflorus, sativus, nudiflorus, speciosus и др.

С. P.

Шафран

(сельскохозяйств.) - культивируется издавна в Индии, Китае, Японии, Малой Азии, южном побережье Средиземного моря; в Европе он разводится преимущественно в Испании и Франции и местами в Италии, причем вырабатываемый в разных странах Ш. бывает разного достоинства. Выше других ценится кашмирский, тунисский и французский. Ш., ниже других итальянский. У нас Ш. возделывается в небольших количествах на Кавказе (близ Баку и Дербента), хотя с успехом мог бы разводится и в других местах на юге России. При культуре Ш. требуется солнечное положение и сухая, хорошо разрыхленная почва, чистая притом от сорных трав. Навоз в качестве удобрения применяется только хорошо перепревший, и посаженные луковицы не должны с ним соприкасаться в земле. Посадка производится в конце августа - начале сентября молодыми луковицами, отобранными от старых растений, в бороздки, проведенные на расстоянии 6 дюймов одна от другой, в 3 дюйма луковица от луковицы, на глубину до 6 дюймов. Через 3 - 4 недели после посадки показываются цветы, а в октябре - листья. На второй год Ш. зацветает раньше и значительно больше дает цветов. Вообще, 2-й и 3-й годы после посадки считаются наиболее урожайными. После 3-летнего периода шафранная плантация переносится па новое место, старая же засевается хлебом и только чрез 7 - 8 лет на ней снова разводят Ш. Сбор цветов или рылец должен производиться по обсыхании росы и до наступления полуденного жара. Рыльца вырываются обыкновенно руками и тотчас же высушиваются в ситах над угольями или в печах так, чтобы они затвердели. Урожай Ш. незначителен: 1 фн. получается с 250 - 300 тыс. цветов; десятина дает 10 - 12 фн. продукта, продаваемого по довольно высокой цене. Во всех вышеуказанных странах культивируется разновидность Ш. Crocus sativus genuinus, причем культура считается выгодной только для мелких землевладельцев. Другая разновидность Ш. Crocus sativus Palassii разводится в садах как декоративное растение. Эта разновидность встречается в изобилии в диком состоянии в степной части Крыма и местами на Яйле; существует указание, что она может дать такой же продукт, как и культурный Ш.

Шах

(персид. Schah) - монарх, царь: титул персидских царей. Слово Ш., как титул, до царствования настоящей персидской династии употреблялось впереди собственного имени, напр. Ш.-Аббас; но с настоящею династиею, как происходящею от турецкого племени каджаров, это слово начали употреблять, в подражание туркам, после собственного имени, напр. Наср-эддин-Ш. Официальный титул персидских монархов - шах-ин-шах, т. е. царь царей.

Комментарии (1)
Обратно в раздел Наука