Малашкина М. Популярная история психологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

«Психология имеет долгое прошлое и краткую историю».
Герман Эббингауз, немецкий психолог

«…Лицо мира изменено. Никто с этим не спорит. И все же я спрашиваю себя, как
могло случиться, что спустя тысячелетия мир попадает сейчас в чудовищно драмати-
ческую ситуацию? Мне кажется, что человек, еще до того, как он изменит окружаю-
щий мир, должен изменить свой собственный, внутренний мир».
Из интервью режиссера Андрея Тарковского
«В жизни настоящие трудности— совсем иные, они вокруг нас— это все то, что
людям представляется самым простым да обычным. Смотреть и видеть, например, или
понимать собаку и кошку. Вот это трудно, чертовски трудно. Вчера вечером я почему-
то стал глядеть на себя в зеркало, и, верь не верь, это было страшно трудно, я чуть
не скатился с кровати. Представь себе, что ты со стороны увидел себя— одного это-
го хватит, чтобы обалдеть на полчаса».
Хулио Кортасар, аргентинский писатель
Историю психологии можно сравнить с ручейком, который постепенно
превращается в бурную реку. Эта река— поток времени, который то сужа-
ется в узком русле одной теории, то растекается по широкой равнине раз-
личных научных взглядов, с трудом огибает горы ложных представлений и
пристрастий, но легко пересекает овраги ошибок и тупиков. Эта река вбира-
ет в себя маленькие ручьи и речки— идеи всех наук и дает начало другим
рекам— смежным отраслям: психофизиологии, зоопсихологии, психолингви-
стике, социальной психологии, сексологии, детской и возрастной психологии,
психологии труда, спорта, творчества и многим другим наукам. В 1930-е
годы река психологии неожиданным водопадом обрушилась в океан. Психо-
логий— научных и популярных— стало слишком много. Естественно, что
большая часть этой книги посвящена тайнам, скрывающимся в океане со-
временной психологии.
Зачем неспециалисту читать про историю психологии, спросит меня чи-
татель? Не лучше ли оставить в книге любопытные факты и забавные тес-
ты, а ошибки психологов и тупики различных научных школ вымести за об-
ложку, как ненужный мусор? Вот только в психологии не существует оши-
бок, тупиков и правильных путей, как это ни парадоксально звучит. Любой
путь, по которому идет психолог, рано или поздно заводит в тупик. Тогда
ученому приходится делать нелегкий выбор: то ли отстаивать устаревшие
взгляды, то ли отбросить их в сторону и попытаться определить новые на-
правления научного поиска. Однако рано или поздно выясняется, что и эти
новые пути ведут в никуда! Нужен другой подход…
История психологии вовсе не монотонное перечисление дат, названий
научных трудов и результатов экспериментов. А психолог совсем не похож
на рассеянного зануду, уныло перебирающего у себя на столе горы книг.
Скорее, история психологии напоминает театральную постановку, полную
войн, опасностей и преследований. Порой психологи завидовали славе друг
друга, как Сальери Моцарту… Существует легенда, что Платон пытался
уничтожить сочинения Демокрита, скупая их все. Неизвестно, сколько в этой
легенде правды, но факт остается фактом: Платон заимствовал у Демокрита
сведения о природе, но ни разу на него не сослался!
Среди ученых часто попадаются люди редкие, с исключительными при-
вычками, убеждениями, пристрастиями. А вот среди психологов вовсе нет
«не чудаков», да и психиатры намного интереснее своих клиентов! Можно
сказать, что история психологии представляет собой своеобразную «психоло-
гическую кунсткамеру».
Психологи совершенно разные люди. Тщеславный Сократ бродил по
Афинам босиком и в старом хитоне, приставая к почтенным гражданам с
вопросами о вечности, вместо того, чтобы скромно записывать свои мысли,
за что и заслужил смертную казнь. Бэкон, которого одолевала гордыня, не
нуждался в признании, писал, что хотел, потому что был в финансовом от-
ношении независимым, а труды были опубликованы лишь после его смерти.
Вот Месмер— яркая иллюстрация к мании величия: ему мало кабинета для
занятий гипнозом, и он строит себе огромный замок, где придворная знать
покорно ходит вокруг чана с водой, в который набросан железный и стек-
лянный мусор. Вот Фрейд жалуется невесте в письме, что парижанки некра-
сивы и одержимы дьяволом. Знаменитый психоаналитик соединяет в себе
все сексуальные проблемы своего века, которые вскоре и откроет в других
людях. Фрейд верит в телепатию, боится собственных желаний до такой сте-
пени, что ни разу не забежит в Мулен Руж глянуть одним глазком на знаме-
нитый кордебалет. Вот молодой Юнг, будущий ученик аскета Фрейда, возит-
ся с планшеткой, вызывая духов. Юнг настолько увлекался спиритизмом,
что даже посвятил оккультным наукам свою первую диссертацию!
Психологи совершенно по-разному входили в большую науку, одни за
счет внимания к простым вещам, другие— за счет усложнения и без того
сложных. Феофраст пишет так забавно и легко, что заткнет за пояс полови-
ну современных писателей-юмористов. Спиноза умудряется из 32букв выст-
роить настоящий лабиринт, в котором запутываются наши мысли. Джеймс,
которому было лень вставать с кровати из-за бесконечных депрессий, под-
робно записал процесс пробуждения — «как именно мне трудно вста-
вать»— и стал знаменитым! Юнг придумал самую диковинную структуру
личности, где фантастика соединяется с реальностью, время останавливается
и хранится в нашем подсознании в виде «архетипов», «Я» соседствует со
своей тенью, и странное существо противоположного пола до поры до вре-
мени таится в глубинах психики человека.
Каждый из них находился в плену времени, обстоятельств и научных
школ, господствовавших в эпохе. Каждый из них воплощал в себе проблемы
своего века! Можно сказать, что психологи— яркие фонари на дороге, ко-
торой шла история психологии, а их научные взгляды— вспышки сверхно-
вых звезд на фоне космической истории человечества.
Эта книга— не научный трактат, а фильм на бумаге, ее задача— не
учить, а показать и рассказать. Показать в первую очередь историю психо-
логических открытий, которые сделали и математики, и физики, и антропо-
логи, и врачи, и лингвисты— все зависело от того, какая наука господство-
вала в данный отрезок времени. Рассказать, как именно это открытие совер-
шалось, как оно преломилось в сознании ученого и его коллег, как история
психологии преломилась в сознании психологов различных исторических
эпох. Мы решили собрать психологов под одной обложкой, чтобы они пого-
ворили друг с другом, поспорили, повторяя свои ошибки, заблуждения и
бессмыслицы. Наука— это война идей, битва за правду или ложь, за вне-
шний успех или внутреннюю свободу.
Психология— особенно популярная!— слишком долго была без исто-
рии. А ведь психология— это не только история конкретных открытий, но и
история человеческого поведения. К тому же историк психологии выполняет
по отношению к другим психологам роль психотерапевта, психоаналитика.
Он помогает им обнаружить и сделать сознательными скрытые пристрастия,
взаимосвязи, невольные ссылки.
История психологии слишком долго была непопулярной. В итоге у уче-
ных есть свои, скучные, правильные до зевоты академические книжки по
истории психологии, неспециалистам предлагается популярная красочная мо-
заика в стиле «а-ля Франкенштейн», где взгляды влюбленных в себя авто-
ров свободно переплетаются с цитатами великих классиков. А парапсихологи
пишут свои книжки… Забавные, странные, пародоксальные… Эти книжки
психолог может называть как угодно— научно неверными, ничем не обо-
снованными, но их покупают пачками, потому что они нескучные.
Почему в эту книгу затесалась история парапсихологии? Психология—
особая наука, она— часть нашего восприятия мира. Именно поэтому психо-
логия находится на грани науки и искусства, строгого знания и мифа. Пара-
психолог пытается уловить голоса судьбы так же, как психологи, писатели и
поэты. Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин спрашивал себя:
«Что ты значишь, скучный шепот? Укоризна или ропот мной утраченного дня?
От меня чего ты хочешь? Ты зовешь или пророчишь? Я понять тебя хочу,
смысла я в тебе ищу». Парапсихологи ищут смысл каждого мгновения, во
всем видят знаки и предзаменования судьбы, изучают неожиданности, совпаде-
ния, случайности и везение. Научная психология также возникла как возмож-
ность противостояния Судьбе и Случайности. Психолог надеется изменить
мир, понять его логику, сделать человека свободным от необходимости.
материала— в современной психологии неисчислимое множество ответвле-
ний. Что-то в книге специально пропущено, что-то лишь упоминается. Воз-
можно, в ней не окажется любимого психолога читателя, зато будут описаны
все-все достижения нелюбимого. Нет смысла повторяться, поэтому мало
места уделено традиционной детской и семейной психотерапии, зато читатель
узнает, что такое «хороший родитель» и «хороший ребенок» с точки зрения
сиюмодного НЛП.
Конечно, эта книга субъективна. Ее субъективность проявляется в под-
боре классиков психологии. Какими именно они окажутся, не так важно.
Это все равно будет одна из картинок калейдоскопа истории, где вместо
стеклышек— конкретные личности ученых. Таких картинок может быть ты-
сяча! Главное, чтобы читатель сделал из «Популярной истории психологии»
для всех — «Историю популярных психологий» для себя.
Популярная психология— не примитивная и упрощенная. Популярность
создается наглядностью и эмоциональностью изложения. Что это такое?
Пусть читатель нарисует на полях этой книги кактус. Потом отложит на ми-
нутку нарисованный кактус и потрогает настоящий… А теперь читатель мо-
жет нарисовать другой кактус рядом с предыдущим. Не правда ли, иголки
стали длиннее? (Предложите эту игру вашему ребенку: чем он моложе, тем
больше разница в размере иголок двух кактусов. Почему? Ответ вы, разуме-
ется, найдете в этой книге.) Рисунки кактусов— наглядное и эмоциональное
объяснение фразе «Понимание и опыт— совершенно разные вещи». Только
опыт дает эмоции и наглядность… Кстати, любая наша мысль наглядна и
эмоциональна.
Погружаться в океан современной психологии читателю придется посте-
пенно, в батискафе безоценочности (не стоит рассуждать, кто из психологов
плохой, а кто— хороший). Рассматривать историю психологии удобнее все-
го с разных высот— сначала истоки психологии (высота птичьего полета—
века и страны), потом— психология личности (подзорная труба— соседи,
друзья, знакомые), потом— психология творчества и мышления (зеркало, в
котором отражается сам читатель) и, наконец, индивидуальная психология,
дающая возможность посмотреть на себя со стороны (и обалдеть на полчаса
по примеру Кортасара).
В этой книге будет много афоризмов. Не только для красоты стиля, но и
для постановки знаков препинания в истории психологии. Мудрые мысли—
исходный язык культуры, афоризмы— формулы поступков в различных жиз-
ненных ситуациях, изящные психологические решения житейских задач. В
этой книге найдется место и анекдотам. Про психологов, психоаналитиков,
психотерапевтов. Можно ли смеяться над учеными, спросит меня читатель?
«Смех— единственное испытание серьезного, а серьезность— смешно-
го,— говорил Горгий, древнегреческий философ.— Подозрителен предмет,
который не переносит насмешки, и лжива шутка, которая не выдерживает
испытания серьезностью». (Поэтому первую главу мы начнем с коротенькой
шутки.)
«Когда смеешься над людьми, на них не сердишься,— вторит ему Со-
мерсет Моэм, английский писатель.— Юмор учит терпимости, и юмо-
рист— когда с улыбкой, а когда и со вздохом— скорей пожмет плечами,
чем осудит». Закончим наше длинное вступление цитатой его соотечествен-
ника Честертона: «Короче, если мы не имеем права шутить на серьезные
темы, мы не должны шутить вообще».*
* В книгу включена цветная вкладка, в которую помещены картины и рисунки,
иллюстрирующие авторский текст.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел психология