Климов Е. Носкова О. История психологии труда в России

ОГЛАВЛЕНИЕ

§ 1. Знания по истории психологии труда в профессиональной культуре специалиста-человековеда

Работа в области науки, понимаемая как производство достоверной информации определенного рода, обязательно предполагает акты оценки этой информации по признаку новизны. Вопрос о степени новизны приходится ставить себе  всякий раз, прежде чем окончательно будут сформулированы цели, определены планы, средства и условия научной работы. А что касается конечных ее результатов, то соответствующий вопрос задают научному работнику ответственные представители общества - рецензенты, оппоненты, члены аттестационных, квалификационных комиссий, редакционных советов, заказчики научных работ и т. д. Решение вопроса о новизне научного продукта предполагает сличение сделанного и делаемого с фактически имеющимся запасом знаний о фактах и зависимостях в области психической регуляции труда, развития человека как субъекта труда. Дело осложняется тем, что сами психические регуляторы труда имеют признаки социально-исторической типичности и претерпевают с ходом времени изменения. Это тем более требует изощренной ориентировки в рассматриваемом предмете.
Разумеется, исчерпывающая информация о накопленных в прошлом достоверных знаниях о труде и трудящемся должна содержаться прежде всего в хранилищах внешней памяти - в монографиях, справочниках, картотеках, информационных системах на базе ЭВМ и т. д. Но для того, чтобы правильно пользоваться средствами внешней памяти, и даже для того, чтобы у специалиста в нужный момент возникла мысль об использовании таких средств, ему совершенно необходима базовая, «контурная» ориентировка в истории психологических знаний о труде и трудящемся. Ситуация «выпадения» профессионально-исторической памяти приводит к целому ряду нежелательных следствий: а) засорению научных текстов новыми словесными обозначениями давно известных вещей (фактов, зависимостей), т. е. к появлению своего рода нежелательных «двойников» в науке (синонимии терминов), а также к безоговорочному использованию уже фактически «занятых» слов-терминов, связанных с определенным исторически конкретным этапом развития психологии труда; б) затрате сил и средств на фактически не нужные исследования там, где можно было бы делать уже разработки для практического внедрения; в) замедлению темпов производства научной (достоверной) информации; г) снижению логической строгости психологии труда как науки.
Работа специалиста-человековеда в области практики (консультирование, коррекция развития, коррекция состояний человека в труде, оптимизация сложных систем «человек - средства труда» и др.) непременно требует творческих усилий по структурированию задач и оперативному их решению. Это предполагает ориентировку специалиста в типологии этих задач и уже имеющихся в прошлом опыте фактах их удачного решения. А это снова обращает нас к области истории психологии труда.
Пора отметить, что профессиональная культура как некое сложное качество специалиста-человековеда предполагает не только его осведомленность, «кругозор» (это легко компенсировать, обратившись к банку соответствующих данных, к экспертной системе на базе ЭВМ и пр.), но и определенные характерологические качества, убеждения, позволяющие противостоять некоторым варварским вмешательствам в область душеведческой работы с людьми, противостоять ситуативным нежелательным тенденциям в этой области. Так, например, время от времени в сознании организаторов производства возрождаются идеи, инициативы, либо отбрасывающие нас назад (скажем, ко времени арестантских рот или ко времени распространения тейлоризма), либо - к практике парциальной оценки человека как сенсомоторной системы как бы лишенной собственных желаний, помыслов и пр., кроме желания «заработать» и т. д. История психологии труда в этом случае выступает как богатый источник убедительных аргументов для обоснования оптимальных стратегий и обесценивания тех, которые кажутся оптимальными, «современными», но являются порочными в свете гуманистических идеалов, закономерностей психического развития человека, группы, коллектива.
Ориентировка специалиста-человековеда в вопросах истории психологического знания о труде и трудящемся необходима для поиска правильных ответов на вопросы о тенденциях развития исследований, а также самих научных общностей, коллективов в каждый данный момент в каждом данном месте. В самом деле, что происходит в психологии труда «здесь и сейчас»: застой, регресс или прогресс? Ответ на такого рода вопрос совсем не очевиден. Разумеется, люди часто исходят из приятной предпосылки, что все мы погружены в некий глобальный поток научно-технического и социального прогресса, в котором каждый из нас так или иначе «плывет вперед». Но, как предупреждал В. И. Ленин, «представлять себе всемирную историю идущей гладко и аккуратно вперед, без гигантских иногда скачков назад недиалектично, ненаучно, теоретически неверно» [4. С. б]. Это предупреждение можно отнести и к оценке истории психологии труда, и к оценке любого современного состояния этой науки, поскольку современность есть частное выражение исторического процесса.
Из только что сказанного следует, что и взгляд в будущее психологии труда, т. е. определение и выбор перспективных направлений исследований и сфер практического приложения сил психологов труда, не может не определяться ориентировкой специалиста в вопросах истории нашей отрасли науки.

Творческое задание к § 1

1. Ниже перечислен ряд признаков. Мобилизовав всю свою предшествующую психологическую и общекультурную подготовку, постарайтесь выбрать из них совокупность таких, которые, лично с Вашей точки зрения, наиболее соответствуют понятию «профессиональная культура специалиста-человековеда».
а) способность мысленно представлять и прочно удерживать в памяти знания о психических особенностях разных людей;
б) способность мысленно оперировать представлениями о психических особенностях разных людей;
в) владение научно упорядоченной системой знаний о фактах и закономерностях психики;
г) положительное отношение к человеку как таковому, независимо от его возраста, пола, индивидуальных особенностей и социального положения;
д) владение мысленными схемами и практическими навыками изучения человека и психологического воздействия на него;
е) гуманистическая направленность личности, выражающаяся в преследовании таких целей, как формирование, коррекция свойств психики в сочетании с уважением к наличному индивидуальному своеобразию человека.

§ 2. Предмет и задачи истории психологии труда

В общем виде речь о предмете и задачах истории психологии труда была уже начата в введении, ибо без некоторого предварительного представления об этом вопросе нельзя было говорить о роли интересующих нас знаний в профессиональной культуре психолога.
Если предъявить к психологии труда как науке высокие требования, а именно, пожелать видеть ее в строгом концептуальном оформлении, т. е. как систему взаимно непротиворечивых понятий и суждений, хорошо согласующихся с реальностью и поэтому способных служить основаниями для актов предвидения и конструктивного отношения к процессам труда, то придется признать, что писать историю психологии труда в целом пока еще рано. Можно говорить лишь об истории отдельных вопросов, проблем, направлений, подходов. Но если встать на более реалистическую позицию и понимать под психологией труда множество более или менее истинных, полезных и обобщенных знаний о труде и трудящемся, а именно, знаний о психических регуляторах трудовой деятельности, о человеке как субъекте труда и его развитии, то обозначенная выше теоретическая трудность вполне преодолима.
Если под психологическим знанием о труде и трудящемся понимать только то, чем оперирует специалист-психолог, стоящий более или менее в стороне от собственно трудовых процессов, или понимать под этим знанием только то, что отражено в специальных научных текстах, то представление и о психологии труда, и о ее историй резко сужается, не говоря уже о том, что в сферу рассмотрения историка этой отрасли науки может попасть немало вздорных вербальных конструкций, не прошедших очистку практикой. Строго говоря, психологическим знанием является и такое, которое порождено и самим трудящимся - субъектом труда, если оно может быть подведено под категории данной науки. То, что трудящийся воплощает его не в научном сочинении, а в практике, не снижает самого по себе качества знания (истинности, полезности, обобщенности). Например, работница многократно замечала, что если она начинает воображать, что сортируемые ею детали приобретают якобы разные цвета (т. е. она старается видеть их то как бы голубыми, то розовыми и пр.), то у нее снимаются появляющиеся чувства скуки, утомления, и работа идет по-прежнему хорошо. Это описанное выше средство она сама изобрела, и оказалась, что оно помогает бороться с утомлением не только ей. Спрашивается, должна ли история психологии труда фиксировать факты порождения психологического знания непсихологами? Ответ может быть только один - положительный. Более того, следует признать, что факт существования общности специалистов-психологов характеризует лишь самые новейшие этапы развития науки, в то время как необходимые человеку психологические знания порождались и применялись им с незапамятных времен, и это нашло отражение в устных преданиях, памятниках письменности, материально-производственной культуры, в обычаях, обрядах. (И к этому вопросу мы еще вернемся в § 3.)
Следует специально оговорить, что форма, в которой зафиксированы и применяются людьми достоверные и полезные психологические знания о труде и трудящемся, сильно зависит от частных социально-исторических условий. Современный психолог может выразиться примерно так: «УПД зависит от ООД» (УПД - успешность практического действия, ООД - ориентировочная основа действия). Но примерного же самое знание еще несколько веков назад мог иметь неграмотный человек, для которого это знание было зафиксировано в иной формуле, например: «Не знавши броду, не суйся в воду», «Семь раз отмерь, один - отрежь», «Не поглядев в святцы, не звони в колокола» и т. п. И здесь всякому было ясно, что речь идет вовсе не о броде или колоколах, а о том, что вообще прежде, чем что-то делать практически, надо разобраться в ситуации, сориентироваться в ней.
Форма фиксации психологического знания может быть и невербальной - в качестве ее может выступать орнамент или процедура некоего ритуала. Так возникший в глубинах первобытной эпохи и дошедший до наших дней ромботочечный знак (например, встречающийся в народных вышивках обрамленный квадрат, разделенный в свою очередь на четыре одинаковых квадрата, в середине каждого из которых сделана точка) символизирует поле, засеянное семенами, или первый росток [72. С. 45]. Оставим в стороне то обстоятельство, что эта идеограмма была так или иначе связана с магией плодородия [72. С. 42], и посмотрим на нее именно как на средство фиксации идеи, полезного опыта и как на средство овладения человеком своими психическими процессами. В этом случае ромботочечный знак предстанет перед нами как своего рода невербальная памятка, или инструкционная карта, или контурная схема, обеспечивающая, например, правильную разметку усадьбы. Оказывается, описан специальный обряд, совершаемый перед постройкой усадьбы для молодой семьи, в котором, пусть с магическим антуражем, но и с большой практической пользой обыгрывается идея ромботочечного знака. Здесь и «освящение», и правильная, соразмерная разметка будущей усадьбы. Таким образом, перед нами многократно проверенное и основательно внедренное средство регуляции деятельности человека в ответственной ситуации. Строго говоря, таким средством является не только сам ромботочечный знак, но и весь традиционный обряд (Там же. С. 42).
Еще пример: имеются находки, свидетельствующие о том, что первобытные люди устанавливали «манекен» медведя и совершали вокруг него некоторые церемонии, действия, в частности, поражая его .копьями; рисовали также изображения добычи, на которых есть следы ударов копьями [72. С. 114 - 115]. По этнографическим данным известно, что если во время охотничьего ритуального «танца» метатели копий промахивались, то и настоящая охота отменялась (можно подумать, что если бы космонавты все время промахивались в действиях стыковки на наземных тренажерах, имитирующих космические корабли, то реальный полет не был бы отменен, пока они нужные действия уверенно не усвоят). Не будем рассматривать первобытного человека как чудака, неизвестно зачем предающегося ритуалам, танцам и пр., и посмотрим на упомянутые действия как на средство фиксации полезного психологического или педагогического (поскольку речь идет об обучении) знания. Выражаясь современным языком, и манекен медведя, и рисунки, поражаемые копьями, это совершенно необходимые тренажеры. Ну, где и как охотнику попробовать свою руку, приобрести и упрочить, улучшить навыки, необходимые в смертельно опасном труде? Разумеется, как теперь бы сказали, в модельной деятельности. Если нет успеха в модельной деятельности, естественно ожидать, что его не будет и в реальной, поэтому вполне разумно эту реальную деятельность, в данном случае охоту, отложить. Анализ подобного рода явлений (обрядов, идеограмм, вещественных средств труда и т. д.) позволяет реконструировать эту здравую - истинную, достаточно обобщенную и полезную психологическую мысль. Полагаем, что в этих явлениях не больше магического балласта, чем в торжественных шествиях, например, в «День знаний» или «День первокурсника». Никто не сомневается, что современный плакат (например, на тему безопасного труда) или чертеж (например, более или менее эргономичного средства труда) могут быть предметом психологической интерпретации и основанием для реконструкции заложенных в них психологических идей. Поэтому нельзя отказывать в этом качестве и невербальной продукции наших предшественников.
Итак, предметом истории психологии труда является развитие психологического знания о труде и трудящемся, независимо от формы фиксации этого знания и независимо от принадлежности людей, генерирующих это знание, к профессиональной общности специалистов-психологов. Соответственно основная задача данной отрасли психологии - установление фактов и закономерных зависимостей, характеризующих процесс развития указанных знаний, построение научной картины этого процесса.

Творческие задания к § 2

1. Предлагаемым ниже высказываниям и фактам постарайтесь дать истолкование в терминах психологии.
Примерно в середине 80-х годов прошлого века в России попечительство харьковской арестантской роты возбудило перед высшими инстанциями вопрос о поощрении арестантского труда, ссылаясь на опыт, «...успех в производстве работ, скорое и правильное выполнение их арестантами могут быть достигнуты единственно только при известном вознаграждении арестантов за их труд, что показал на деле и опыт харьковского тюремного комитета, который увеличив прежнюю плату арестантам... достиг этим полного успеха, так что самое число вещей, которое в прежнее время производилось арестантами в течение шести месяцев, в текущем году окончено ими в два месяца, и кроме сего, на эту работу явились и те арестанты, которые до сего скрывали свои познания в мастерствах» [39. С. 5].
2. В 1895 г. в России в журнале «Железнодорожное дело» (№№25-32, 35, 38, 41-48) вышла серия очерков И. И. Рихтера под общим названием «Железнодорожная психология. Материалы к стратегии и тактике железных дорог». Имеется и ряд других его работ.
Ниже приводятся краткие фрагменты из работ И. И. Рихтера. Постарайтесь дать им толкование и оценку с позиций современной психологии труда.
а) «В то время, как долговечность каждого рельса и каждой шпалы составляет предмет столь же тщательных, сколько важных, статистических исследований, личный состав наших железных дорог представляет собой «незнакомца», судьба которого до сих пор не признавалась предметом, достойным изучения...»
б) «...факт безусловной связи, существующей между организацией вещественных и личных аппаратов движения, может быть установлен двояким путем: во-первых, путем изучения коллективной и индивидуальной психологии железнодорожных служащих в зависимости от рода обслуживаемых ими аппаратов, функций последних и окружающей среды; во-вторых, сравнением психологии железнодорожных служащих за более или менее продолжительный период времени в связи с изменением организации вещественных аппаратов и их функций».
3. В связи с информацией, содержащейся в предшествующих заданиях (пункты 1 и 2), дайте оценку следующего высказывания из книги, изданной в 1973 г. [47].
«В начале нашего столетия появляются работы по практическому использованию психологии в промышленности, на транспорте, других сферах трудовой деятельности. Эти работы знаменовали зарождение психологии труда, которую в то время называли психотехникой...»
«В конце XIX-начале XX ст. появляются работы Ф. Тейлора, в которых наряду с проблемами организации труда и управления предприятиями рассматриваются и некоторые физиологические и психологические вопросы - профотбор, нормирование труда, система оплаты, поощрений и взысканий, приспособления инструмента к рабочему» [47. С. 27-28].
4. Ниже приведены слова М. В. Ломоносова. Постарайтесь увидеть в них психологическое содержание и выразите его языком современной психологии.
Предлагая и описывая новый способ «находить и наносить полуденную линию», М. В. Ломоносов приводит, в частности, следующие доводы в его пользу: «Обыкновенный способ требует раздвоения внимания наблюдателя, именно последний должен и следить за движением звезды, и отмечать время; а наш не требует часов, не отвлекает внимания и ничем иным не отвлекает зрение, занятое одним делом» [45. С. 395].

§ 3. Источники и методы исследования

Если, как мы условились в § 2, понимать под предметом изучения в нашем случае любое полезное психологическое знание о труде и трудящемся, сохраняемое людьми тем или иным способом (и следовательно, в той или иной мере отражающее, моделирующее истину), то круг возможных источников истории психологии труда становится весьма широким, разнообразным, и сводится к следующему:
высказывания, предметом которых является психологический аспект труда отдельного человека или группы людей, включая характеристики и самого субъекта труда (индивидуального или коллективного);
вещественные и функциональные продукты труда в той части, в какой они ориентированы на особенности человека (его потребности, способности, отношения), так или иначе отражают эти особенности;
орудия, средства, условия труда (предметные и социальные) в той мере, в какой они отражают психические особенности человека, группы;
факты, закономерности идеологии, образа жизни в той мере, в какой они позволяют характеризовать субъекта труда, процессы труда, его организацию, вещественное оснащение и т. д.
Предлагаемый подход несет с собой ряд трудностей для исследователя. Так, часто можно оказаться в море уникального, недостаточно обобщенного, т. е. находящегося далеко за пределами собственно науки, психологического знания о труде и трудящемся (хотя и истинного и полезного), в связи с чем возникают специальные задачи проведения большой работы по его описанию, схематизации, классификации. Поскольку внедренное психологическое знание - это знание как бы исчезнувшее в продукте, или средствах, или условиях труда, формах его организации, то возникают специальные задачи по его реконструкции, а еще раньше - задачи по распознанию тех фактов, событий, которые могут послужить основанием, материалом такой реконструкции. Если М. В. Ломоносов говорит о «раздвоении внимания» или «умалении скуки», то в этом случае несложно усмотреть чисто психологические соображения о распределении внимания и преодолении одного из неблагоприятных функциональных состояний - здесь достаточно лишь перевести слова автора на более привычный современный язык. А если перед нами удобная рукоятка топора или обычай одевать чистую одежду и возносить перед важным делом молитву, призывающую бога вселиться в работника, то мимо этих обстоятельств легко пройти, не заметив в первом случае решения эргономической задачи, а во втором - психологической преднастройки к ответственной работе.
В связи с тем, что в поле внимания исследователя должно попасть внедренное психологическое знание, основной метод предполагает инверсию привычного пути «идея - внедрение», а именно, путь должен стать таким: «внедрение идеи (или внешнее выражение) - сама идея» (психологическое знание о труде и трудящемся). Но сложность дела состоит в том, что если на пути от идеи к внедрению человек делает выборы из многих возможностей, то, реконструируя этот путь, необходимо всякий раз пытаться представить себе множество тех возможностей, которые могли открыться перед интересующим нас субъектом истории психологии труда, и реконструировать именно каждый выбор, прослеживая цепь возможных событий. Ясно, что эти заключения всегда будут проблематичны и придется удовлетворяться некоторыми наиболее вероятными выводами, оставляя их с ясным сознанием того, что они правомерны и могут «жить» лишь до появления других, более вероятных и правдоподобных выводов.
Охарактеризованная выше задача реконструкции психологического знания выступает всякий раз в нестандартном виде и должна принципиально пониматься как творческая, но мы все же рискнем предложить в качестве методического средства некоторые обобщенные алгоритмы, которые, как надеемся, помогут заинтересованному историку психологии труда справляться с поставленными задачами.
«Распознающий» алгоритм (облегчающий отнесение исторического факта к «нашей» или «не нашей» области):
1. Рассмотрев факт, событие, проверить, характеризует ли его хотя бы один из признаков, приводимых ниже:
а) отражается труд в широком его понимании (т. е. как создание чего-то полезного при взаимодействии человека, группы с биологическими или техническими, или социальными, или знаковыми, или художественными объектами) ;
б) отражается процесс подготовки к труду, организации режима труда и отдыха, обучения, воспитания в связи с трудом.
Если «нет», то факт, случай далее не рассматривать и перейти к рассмотрению другого, если «да», перейти к пункту 2.
2. Проверить, характеризуется ли рассматриваемый факт (событие, явление) хотя бы одним из признаков, приводимых ниже:
а) речь идет или может идти (при анализе) о психологических признаках труда (замысел, предвосхищение ценного результата, произвольная регуляция, сознание обязательности, владение средствами труда, создание средств, осознание межлюдских отношений в труде и др. [см. подробнее: 34. С. 61-68];
б) речь идет или может идти о каком-либо психическом регуляторе труда [см.: Там же. С. 19-29];
в) речь идет, может идти хотя бы об одной из двенадцати разновидностей эмпирических феноменов установления взаимодействия особенностей человека и объективных требований работы: 1) естественный профотбор; 2) самостоятельное профессиональное самоопределение; 3) профессиональное самообразование; самовоспитание;
4) самостоятельное улучшение, рационализация условий и средств труда; 5) профотбор на научной гуманистической основе; 6) профконсультация по выбору профессии, адаптации к ней, по расстановке кадров; 7) специальное, профессиональное образование, воспитание, реабилитация инвалидов, психотренинг, прикладная физкультура; 8) специальное проектирование и внедрение более совершенных - «эргономичных» - условии и средств труда; 9) жесткий профотбор, ограниченный функцией отсекания непригодных; 10) работа по профориентации, профконсультации, адаптации к профессии, по расстановке кадров с позиции «жесткого» управления человеческим фактором; 11) формирование профессионально ценных качеств с позиций «жесткого» управления человеком; 12) проектирование и внедрение условий и средств труда с позиций вытеснения человека из эргатических систем [см. подробнее: Там же. С. 52-60].
Если «нет», считать, что в рассматриваемом случае нет предмета рассмотрения, и перейти к другому факту, событию, если «да», перейти к пункту 3 (ниже).
3. Определить (по усмотрению исследователя) круг вопросов, проблем современной психологии труда, в связи с которыми может рассматриваться данный исторический факт, и перейти к пункту 4.
4. Мысленно представить ту реальность (предметную, социальную, психическую), с которой имел дело рассматриваемый субъект деятельности, «интуитивный» или «научный» психолог, и описать результаты анализа на современном научном языке.
«Разрешающий» алгоритм (облегчающий системный анализ факта истории психологии труда. Нумерация шагов алгоритма продолжается):
5. Если речь идет, может идти о вербальных свидетельствах, следовать к пункту 9, если о невербальных, к пункту 6.
6. Сделать (сформулировать в терминах психологии) предположения о психологических знаниях, которыми руководствовался, не мог не руководствоваться обсуждаемый субъект истории психологии труда (индивид, группа, народ). Оставить те предположения, которые трудно отвергнуть на рациональной основе. Следовать к пункту 7.
7. Дать связное описание реконструируемого .психологического знания на современном научном языке с указанием специфической исторически конкретной формы его проявления. Следовать к пункту 8.
8. Дать возможно полный набор доводов в пользу принимаемого варианта описания и набор доводов (или единственный довод) против него. Считать работу по реконструкции психологического знания о труде (или трудящемся) на данном этапе законченной до получения новых доводов, фактов «про» и «контра». Следовать к пункту 12.
9 (от пункта 5). Максимально полно реконструировать те предпосылки, из которых не может не исходить автор высказываний (субъект истории психологии труда - индивид, группа, общность, народ). При этом важно четко различать исторически конкретное значение слов, с одной стороны, и реальность, с другой. (Так, например, во времена М. В. Ломоносова альтернатива «Науки и художества» означала различение науки и практики, а первейшим художеством он считал, скажем, металлургию; «худог» - умелый, искусный.) При реконструкции знаний полезно опираться на схемы умозаключений. Компактные сведения по логике умозаключений можно почерпнуть в кн. [36]. Следовать к пункту 10.
10. Дать связное описание реконструируемых предпосылок суждений рассматриваемого субъекта истории психологии труда с указанием исторически конкретной формы выражения соответствующего знания. Следовать к пункту 11.
11. Дать возможно полное обоснование принятого варианта реконструкции и считать работу законченной до получения новых данных или возражений. Следовать к пункту 12.
12. Включить построенное описание в имеющийся контекст истории психологии труда (т. е., в частности, критически оценить традиционно существовавший «пробел», те подходы, точки зрения, которые с ним так или иначе связаны; показать, что» новые данные так или иначе согласуются с методологическими предпосылками или пересмотреть сами эти методологические положения или их толкование). Считать цикл работы по реконструкции рассматриваемого фрагмента истории психологии труда относительно законченным.
Рассмотренные выше примерные алгоритмы относятся к сфере собственно методики исследования и входят в более общую систему методов, включающую: а) методы организации исторического исследования («срезовая» характеристика развития психологического знания о труде и трудящемся применительно к определенному временному периоду, эпохе; «длинниковая» характеристика развития отдельных идей, понятий, направлений, подходов и т. д.; характеристика психологических знаний о труде и трудящемся, локализованная по признакам типа профессий, персоналиям, регионам и т. д.); б) методы и процедуры сбора эмпирических материалов, их фиксации, регистрации, первичной обработки, классификации (типичным может быть, например, такой ход дела, когда историк психологии труда систематически просматривает экономические,  этнографические, технические, технологические и т. п. источники, публикации в надежде вычерпать фрагменты, содержащие ценный с историко-психологической точки зрения материал). Следует отметить, что распространенность психологических инградиентов в непсихологической литературе иной раз превосходит самые оптимистические ожидания. Так, например, открыв «Полевой определитель минералов» [40. С. 5], мы встречаем основанное, надо полагать, на опыте утверждение о том, что при «некотором навыке» может быть сформировано «умение» распознавать различный характер блеска» минералов, причем имеется в виду шкала градаций блеска в девять ступеней (от «металлического, алмазного» и так далее до «жирного» и «смоляного»). Еще пример: открыв именной указ Петра Первого «Об учреждении академии...» 1724, января 28 дня, встречаем психологическую характеристику профессионального типа личности работника науки - «§ 19. Ученые люди, которые о произведении наук стараются, обычно мало думают на собственное свое содержание...» (и далее говорится, что должны быть определены кураторы, которые бы специально заботились о нуждах и благосостоянии работников науки) [Цит. по: 9. С. 34].

Творческие задания к § 3

1. Ниже приведены краткие, высказывания. Постарайтесь выделить те из них, которые могут рассматриваться как источники информации для построения истории психологических знании о труде и трудящемся. Постарайтесь обосновать свой выбор некоторыми доводами.
а. «Помочи - сложный по своей структуре обычай, в центре которого - совместный неоплачиваемый труд крестьян для аккордного завершения какого-либо срочного этапа работ у отдельного хозяина. В рассматриваемый период характерными, но не обязательными признаками помочей являлись проведение их в праздник или воскресенье и угощение, выставляемое хозяином... Хозяин был любезен и приветлив с помочанами. Он не мог принуждать, указывать, как и сколько кто-либо должен работать. Крестьянская этика исключала также замечания хозяина, если чья-либо работа ему не нравилась. Он мог лишь просто не пригласить такого человека в следующий раз к себе на помочь» [22. С. 33, 35].
б. «С выделением местного самоуправления возникают губные и земские грамоты. В них содержится предписание общинам избирать из своей среды грамотных и способных людей для занятия должностей губных и земских старост и целовальников, исполнявших как уголовно-полицейские, так и хозяйственно-финансовые функции. Первая губная грамота относится к 1530 г. ...грамота вменяет в обязанность выборных лиц борьбу с татьбой и разбоями путем розыска, суда и казни «лихих людей» [69. С. 33, 35].
в. «Для буржуазного историка психологии с его пониманием психики как замкнутого, субъективного мира переживаний, с его интроспективным методом изучения психики, оригинальная материалистическая система психологических взглядов Ломоносова была неприемлема и даже непонятна. В этом отношении он разделил судьбу Герцена, Чернышевского, Добролюбова, чьи психологические взгляды также игнорировались реакционными, идеалистическими исследователями истории психологии» [57. С. 106].
2. Постарайтесь реконструировать психологические соображения (соображения об особенностях человека как субъекта труда, об особенностях регуляции деятельности), лежащие в основе приведенных ниже высказываний, взятых из непсихологической литературы.
а. «Инструментом и принадлежностями электросварщика являются: электродержатель, щиток или маска... Электродержатель должен удовлетворять следующим требованиям: быть легким (не более 0,5 кг) и удобным в обращении... Масса щитка или маски не должна превышать 0,6 кг...» [83. С. 33, 35].
б. «...когда вокруг все празднуют, надевают лучшее платье, пекут пироги, идут друг к другу в гости, актер бежит на утренник и вечерний спектакль, на ходу проглотив бутерброд, надевает пропыленный театральный костюм, мажет лицо гримом. И если это доставит вам радость, идите в актеры, а если вы будете завидовать отдыхающим в праздники, займитесь другим делом. Ваш праздник - репетиция, спектакль» [65. С. 47].
в. «Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться... Если и на коне едучи, не будет у вас никакого дела и если других молитв не умеете сказать, то «господи помилуй» взывайте беспрестанно втайне, ибо эта молитва всех лучше, - нежели думать безлепицу, ездя... На войну выйдя, не ленитесь... а оружия не снимайте с себя второпях, не оглядевшись по лености, внезапно ведь человек погибает. Лжи остерегайтесь и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело. Куда же придете и где остановитесь, напоите и накормите нищего, более же всего чтите гостя, откуда бы к вам ни пришел, простолюдин ли, или знатный, или посол... Не пропустите человека, не поприветствовав его, и доброе слово ему молвите...
Если не будете помнить это, то чаще перечитывайте... Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь». (Поучение Владимира Мономаха, XII в. [цит. по кн.: 85. С. 35 ? 7]).

§ 4. Краткий историографический обзор (по отечественным материалам)

Психическая реальность, с одной стороны, не легко отделяется при анализе от целостного трудового процесса, его организации и участников. Поэтому, несмотря на то что мыслями о труде пронизаны все формы  общественного сознания, начиная от мифов о сотворении мира, фольклора и кончая рафинированными работами по современной робототехнике, собственно история знания о психической регуляции труда пока еще не получила массивного самостоятельного выражения. С другой стороны, мир труда настолько многолик и настолько не прост в каждом случае, что всякий раз составляет предмет очень специальной компетенции. А что касается в связи с этим психологических знаний о труде и трудящемся, то если они рождены полезными, то они конкретны, а если они конкретны, то настолько «впаяны» в контекст определенного вида труда, что их нельзя ни оценить, ни даже достаточно хорошо понять, не вникнув в тонкости этого определенного вида труда. Как правило, профессию осваивают годами, и не так уж легко понять тонкости труда семеновода или сварщика, пионервожатого или бухгалтера, или гравера в текстильной промышленности и т. д. А без этого неоткуда взяться тонкостям понимания или пониманию тонкостей психологии соответствующего труда. Вследствие сказанного, несмотря на то что развитие психологических знаний в историческом аспекте очень часто является предметом рассмотрения (достаточно сказать, что в каждой диссертации всегда есть раздел об истории соответствующего вопроса, не говоря уже о специальных книгах по истории отечественной и мировой психологии), собственно история психологии труда оказалась отраженной в печати в основном только в той части, в какой она имеет демонстративные признаки социальной оформленности (так, скажем, советские психотехники активно заявили о себе - «попали в историю»). Однако в связи с описанной выше коллизией (неявность психики для трудоведов и неведомость труда для психологов) дело обстоит так, что психологические сведения о труде и трудящемся порождались часто вне рамок собственно психологии как науки или направлений науки и оказались рассеянными по разным и многим источникам (см. отчасти § 3): инженерно-техническим, юридическим, экономическим, этнографическим, палеоантропологическим, филологическим, историческим (гражданская история) и др. Все это накладывает своеобразный отпечаток и на историографию рассматриваемой здесь отрасли науки.
Множество историографических источников можно упорядочить следующим образом.
1. Исторические разделы диссертаций по психологии труда, инженерной психологии, эргономике. Общая их отрицательная особенность состоит в том, что сообразно предвзятой традиции, а отчасти сообразно желанию авторов «блеснуть» знанием зарубежной литературы многие авторы склонны видеть источники, истоки тех или иных идей, фактов, направлений, достижений именно за рубежом - «в мировой литературе», в то время как достижения отечественных авторов нередко остаются за бортом. Что касается дореволюционной мысли, относящейся к психологии труда, то часто авторы исходят из предпосылки, что ее в нашей стране не было [см. подробнее: 54]. Удивляет логическая несообразность: обычно полагают, что стимулом развития психологии труда является возникновение капиталистической индустрии, и ведут родословную многих идей почему-то именно из недр зарубежной капиталистической индустрии, хотя всем известна работа В. И. Ленина «Развитие капитализма в России» [5], из чего следует, что надо бы думать над вопросом - почему же у нас капитализм был, а психологии труда не было? На самом же деле она как раз была, и очень многие идеи, культивировавшиеся в зарубежной и советской психотехнике нашего века, были предвосхищены в дореволюционной общественной мысли России еще в прошлом веке, при этом были специальные психологические работы [70 и др.]. Поэтому исторические обзоры диссертаций, посвященных психологическим проблемам того или иного труда, следует воспринимать с поправкой на указанное выше обстоятельство.
2. Специальные общие работы по развитию психологии в России и Древней Руси [30; 57; 75 и др.]. Они интересны, но как правило, совершенно стерильны в отношении проблематики психологии труда.
3. Специальные непсихологические работы по истории конкретных видов труда, отраслей науки, производства, народного хозяйства или исторические разделы работ, посвященных разным видам труда [10; 20; 21; 24; 58; 71; 73; 74; 79 и др.].
Как правило, на эти работы можно взглянуть как на работы по истории профессиональных деятельностей и увидеть  при этом немалый психологический материал. Откроем книгу Ю. И. Соловьева «История химии в России» (М., 1985). Но это вместе с тем и история деяний профессионалов-химиков - их замыслов, волевых усилий и операций по реализации идей, история делового взаимодействия и т. д. В книге встречаются даже обобщения о профессиональных типах личности: «На смену ученому-просветителю приходит естествоиспытатель нового типа (курсив - Ю. И. Соловьева). Он видит свою основную задачу не только в пропаганде и популяризации химических знаний, но и в практическом применении научных знаний» [76. С. 9]. Такого рода материалы совершенно не освоены психологами.
4. Специальные работы по истории психологии труда в России. Их немного [13; 33; 37; 38; 50; 60; 64 и др.], и предметом анализа в них является начало 20-х годов XX в.
5. Небольшие разделы учебников и пособий по психологии труда и инженерной психологии [25; 42; 63 и др.]. Большинство авторов связывает возникновение психологии труда в дореволюционной России с именем выдающегося отечественного физиолога и психолога И. М. Сеченова (1829-1905), однако это справедливое указание оставляет в тени вопрос о социально-историческом контексте его прикладных исследований.
Очевидно, что воссоздание целостной картины зарождения психологических знаний о труде, формирования научного подхода в данной области знания и далее, выделение психологии труда (или дисциплин другого названия, но близкого содержания) как обособленной отрасли науки требует системного освоения всех обозначенных историографических источников.
Вопреки традиции, мы будем рассматривать историографию психологии труда не «от Адама», а от современности. Если исходить из понимания труда в широком значении, т. е. как социально ценной продуктивной деятельности человека, занятого биологическими, техническими, социальными (люди как объект труда), знаковыми, художественными системами [34], то и историю психологического знания о труде и трудящемся нельзя связывать только с развитием материального производства, хотя и следует оставлять за ним приоритетное значение. Поэтому в круг историографических объектов необходимо включать работы достаточно разнообразного профиля, если они содержат, хотя бы в неявном виде, психологическую информацию (например, работы по истории средств труда умственного, административного, труда в области искусства)