Библиотека Гумер - психология

Франсуаз Эритье, Борис Цирюльник, Альдо Наури, Маргарита Ксантаку, Доминик Вриньо. ИНЦЕСТ ИЛИ КРОВОСМЕШЕНИЕ

ФРАНСУАЗ ЭРИТЬЕ ОБ ИНЦЕСТЕ, ВАМПИРАХ, КАННИБАЛАХ И БЕССМЕРТИИ

Содержание

В своей книге «Две сестры и мать» (1994) я приводила многочисленные тексты историков и этнологов, свидетельствующие о том, что с незапамятных времен существовал запрет на сексуальные отношения, в результате которых через посредника в контакт вступают кровные родственники. Подобный сексуальный контакт я называю «инцестом второго типа».

Если инцест первого типа означает прямые сексуальные отношения между кровными родственниками, то инцест второго типа не означает прямого контакта. То есть это не тот случай, когда, например, сын спит со своей матерью.

Инцест второго типа совершается тогда, когда, к примеру, дочь вступает в интимный контакт с матерью, если она при этом спит с собственным отцом или отчимом или когда мать спит с зятем.

Хеттские и шумерские таблички, греческие тексты, предписания, содержащиеся в Библии и Коране, римские законы, гражданские кодексы и католический канон четко формулируют этот запрет. По моим наблюдениям, он существует также у жителей Самоа, а другие этнологи сталкивались с ним на острове Бали и на Мадагаскаре.

Этот запрет не позволяет двум сестрам или матери с дочерью иметь половые отношения одновременно и в одном и том же месте с одним и тем же мужчиной. В данном случае речь идет действительно о полном тождестве участниц такой связи, потому что они принадлежат к одному полу, у них общий исходный материал, одни и те же составляющие и они выношены в единой утробе.

Отметим различие: в связи мать—сын есть несоответствие полов; такое же несоответствие особенно ощутимо в связи отец — дочь, потому что между ними вдобавок есть еще и посредница — женщина.

Я объясняю такой тип инцеста смешением категорий тождественного и различного, которые я считаю принципиальными. Эти категории возникли с появлением рода человеческого. Они придают свой смысл окружающему нас миру и особенно природному различию полов.

Когда человек впервые задумался о самом себе, прежде всего он должен был обратить внимание на

анатомическую и физиологическую разницу полов, благодаря которой он познал важнейшие категории тождества и различного. Эти категории позволили ему вырабатывать последующие концептуальные подходы и развивать познания, позволявшие постигать открывающийся ему мир и преобразовывать его.

Гармония в мире всегда и повсеместно зависит от равновесия в нем тождественного и различного. Запрет на инцест — это не что иное, как отторжение от себя подобного и осознание, что для человека пагубно слияние с себе подобным.

И напротив, инцест мог бы считаться позволительным только в такой цивилизации, где совпадение тождественностей воспринималось бы как благо. Мне возражали, что некоторые племена американских индейцев охотно допускают союзы с матерью и дочкой или двумя сестрами. В ответ я могу сказать, что так поступают не только индейцы. Но любое общество, практикующее подобные отношения в своей системе представлений, должно отдавать приоритет совпадению тождественностей.

Запрет на инцест второго типа, наиболее ярким примером которого являются половые отношения матери и дочки с одним и тем же мужчиной, отражает как раз стремление избежать чрезмерной тождественности.

В своей книге «Две сестры и мать» я занималась в основном теорией инцеста. А в этой книге публикуются работы практиков, которые в своей повседневной работе сталкиваются со страданиями и психологическими отклонениями, вызываемыми инцестом.

Нейропсихиатр и этолог Борис Цирюльник, педиатр и психоаналитик Альдо Наури, судья по делам несовершеннолетних Доминик Вриньо и этнолог Маргарита Ксантаку, работающая в Греции, рассказывают о своем клиническом, юридическом и антропологическом опыте. И, как можно понять, занимающая меня проблематика тождественного и различного помогает разъяснять те конкретные случаи инцеста, с которыми им довелось встретиться в своей практической деятельности.

Альдо Наури настойчиво подчеркивает, что сама взаимосвязь, существующая между матерью и ребенком, по своей природе инцестуозна. Беременность представляется ему крайне двойственным процессом. Мать совершенно разумно полагает, что процесс вынашивания заканчивается, как только ребенок появляется на свет. Однако на самом деле она примиряется с этим с огромным трудом и старается удовлетворить и предупредить все потребности и желания своего ребенка, как это было, когда плод развивался в ее утробе. Это предположение о двойственности процесса беременности можно принять, если допустить, что беременность в основе своей — это воспроизведение тождественного самому себе.

Чтобы противостоять притягательной силе тождественного, требуется включение отца, утверждает Альдо Наури. Это необходимо, чтобы ребенок начал жить своей автономной жизнью. Альдо Наури уверяет, что наши социальные роли, которые мы исполняем в обществе, воспроизводят двойственный характер беременности.

Поэтому, с одной стороны, мы уже не можем восторгаться чрезмерной материнской заботой и любовью, потому что тем самым поощряем инцест как таковой. С другой стороны, если отец отсутствует или не справляется со своей ролью, государство берет на себя отцовскую функцию, чтобы воспрепятствовать слиянию тождественностей и установить необходимую дистанцию между матерью и ее ребенком.

Во Франции государство все больше и больше подменяет собой отца. И оно сделало все для того, чтобы это стало реальностью, считает Альдо Наури. Если до 1970 года отец по закону считался главой семьи, то это как раз помогало уравновесить ту особую роль, что природа даровала матери в отношении ребенка, которая вынашивает его и производит на свет.

Сегодня оба родителя считаются у нас главами семьи и даже у одного из них больше прав, чем у второго, потому что отец не будет считаться отцом, пока таковым его не назовет мать, а он не согласится

занять это место. И это может оказывать свое негативное воздействие на внутрисемейные отношения. Поэтому не приходится удивляться, что судья Доминик Вриньо, рассказывающая о своей повседневной судебной практике, все чаще сталкивается в ней со случаями инцеста.

Сегодня возникла необходимость повторять и повторять родителям: «Воспитывать ребенка — это прежде всего уметь отделяться от него». Следовательно, гармония в наших семьях, а значит и в обществе, зависит от нашей способности устанавливать дистанцию между однородными и сближать разнородных.

Однако закон имеет тенденцию занижать отцовскую роль. И судья приводит пример, когда в ответ на ее замечание, сделанное биологическому отцу ребенка: «Вы же отец и должны выполнять свои обязанности», ей отвечает мать: «Родительская власть принадлежит только мне и никому другому». После этого нельзя не усомниться в регулирующей функции нашего судебного права.

Ни в коем случае не призывая сократить социальную помощь матерям-одиночкам, следует все же отметить, что французская налоговая система делает выгодным непризнание отца. Ведь если отец признает ребенка и юридически считается членом семьи, мать, воспитывающая ребенка в одиночку, перестает получать пособие. Упразднение отцовского авторитета и замена его родительским авторитетом стирает необходимую разницу и тем самым создает проблему для нашей культуры.

Доминик Вриньо имеет все основания, чтобы судить о том, что такое излишек тождественного или «Я», помноженное на «Я». По ее мнению, общество, как и природа, не терпит пустоты. И если отец не выполняет больше своей роли, то есть устраняется или отказывается от выполнения своих обязанностей, или ему что-то мешает их выполнять, он должен быть кем-то замещен. И если его не подменяет государство, то этого ждут от самого ребенка. Все чаще и чаще детям предоставляют право самостоятельно принимать решения, касающиеся их судьбы. В юридическом и символическом плане их уравнивают с родителями, что также может отчасти объяснить рост случаев инцеста.

В своей книге «Две сестры и мать» я подчеркивала тождественность матери и дочери в случае возникновения инцестуозных ситуаций: судья Вриньо подтверждает эту мысль, приводя целый ряд подобных примеров. Когда мать можно отличить от дочери только по морщинкам вокруг глаз, а все остальные символические признаки , в том числе и одежда — абсолютно схожи, когда их социальные роли (забота о детях, младших братьях и сестрах) взаимно заменяемы и трудно распознать, где мать, а где дочь, то почему такое же смешение не будет происходить и в их сексуальных функциях? Когда мать и дочь начинают играть одну и ту же роль, никто не может сказать, как далеко это зайдет.

Недавно в одной из газет я прочитала статью, которая потрясла меня. В ней рассказывается о матери, которую избил собственный сын. Да, мать, в которой росту от горшка два вершка, избил сын, ростом метр девяносто. И эта история закончилась тем, что мать убила своего сына. Эта конфликтная ситуация, в которой дошли до насилия и убийства, завершилась столь трагично, потому что в семье не было отца, и постепенно старший сын полностью подменил его собой. Он стал строгим отцом для младших братьев и сестер и жестоким мужем для матери — то есть сын превратился в домашнего тирана.

Борис Цирюльник знает случай, когда сын выгнал на лестничную площадку отца за то, что тот включал слишком громко телевизор, а это мешало сыну слушать музыку. Еще отец мешал сыну тем, что слишком громко разговаривал. И единственное, что сделала в этой ситуации мать: она протянула мужу чемодан с его вещами и дала немного денег, чтобы он мог переночевать в гостинице.

Борис Цирюльник полагает, что семьи, где дети плохо обращаются с родителями, страдают от чрезмерной замкнутости и изолированности от внешнего мира. Из-за этого происходит подмена чувств и ролей.

Все это подтверждает мысль, давно известную этнологам и четко сформулированную Леви — Стросом: социальная функция запрета на инцест заключается в том, чтобы помочь женщине вырваться из

эмоционального заточения и дать ей возможность общаться с внешним миром и другими группами людей.

Сейчас, благодаря нынешним законам, даже вполне устоявшиеся родственные отношения могут оказаться размытыми и затушеванными. Так, любая супружеская пара имеет юридическое право усыновлять своих внуков. Иначе говоря, ребенок, усыновленный дедушкой и бабушкой, станет братом или сестрой для собственной матери.

Сейчас у нас во Франции возможна и такая ситуация: женатого и неразведенного мужчину суд признает сожителем в другом, неофициальном браке. То, что когда-то называлось банальным адюльтером и вызывало осуждение, теперь допускается самим законом. Неразведенный муж, не страшась огласки и позора, может иметь внебрачную, но официально признанную связь. Представьте себе, как трудно будет самоопределяться в отношении друг к другу детям этого отца, если одни из них родятся от законного брака, а другие — от свободного союза.

По сути, речь идет о признании двоеженства, хотя нет никаких оснований для поощрения внебрачных союзов и полигамии, которая пока еще запрещена французскими законами. Все это затрагивает и родственные связи, и супружество как таковое, и братские взаимоотношения.

Естественно, и в других обществах может существовать почва для подобной путаницы. У гуру, обычаи которых изучала Ариан Делюз, в одной песне рассказывается о том, как мать семейства хочет распорядиться выкупом, полученным за выданную замуж дочку: вместо того, чтобы потратить его на женитьбу сына, как это здесь принято, она намеревается приобрести вторую, более юную жену для своего мужа. Совершенно очевидно, что эта вторая жена должна занять место ушедшей из семьи дочки, а вовсе не падчерицы или невестки. В некотором роде это можно считать инцестом второго типа, который намеренно организуют в этой семье.

Этнолог Маргарита Ксантаку на примере реальных случаев из жизни греческой провинции Мани, собранных ею песен и рассказов о местных нравах, а также знаменитых мифов древней Греции дает точный и изящный анализ изучаемого ею инцеста второго типа, который передается из поколения в поколение.

Маргарита Ксантаку углядывает явную связь между инцестом и каннибальством. Она показывает, как социальные условия подталкивают к инцесту близких родственников, когда безбрачие одного из них вынуждает остальных братьев или сестер также не вступать в брак, чтобы продолжать жить всем вместе. Благодаря ее тонким наблюдениям мы узнаем, что страшась возможного кровосмешения, люди понимают, что следует остерегаться, на первый взгляд, совершенно невинных жестов, а потому девушке не дозволяется пить из одного стакана вместе с замужней сестрой и ее мужем. Сегодня — смешение слюны, а завтра может произойти и более опасное смешение. Этнолог рассказывает о всевозможных вариантах инцеста второго типа и, в частности, гомосексуализма

История Эдипа и его отца Лая — это тоже характерный пример двух инцестов второго типа, когда — после долгих и сложных перипетий — оба они оказываются втянутыми в кровосмесительную связь: один из них вступает в инцест через посредницу женского пола, а второй — через посредника мужского пола.

Ужасный в своей реальности, инцест второго типа предстает и в приводимых этнологом рассказах о сегодняшней греческой действительности, и в сказках, песнях, фантазмах разных социальных групп. Инцест второго типа обладает мощной притягательной силой. Ведь он порождается пресловутым желанием, обращенным на себе подобного. Все это заставляет нас вспомнить о понятии тождественного и противодействующих ему барьерах.

Немыслимый абсолют — это партеногенез. Леви-Строс отчетливо показал, что любое общество во все времена стремится оставаться абсолютно замкнутым, хотя сохранить эту замкнутость, естественно, не удается. Подобная замкнутость на себе может проявляться совершенно по-разному. Это могут быть изолированные и замкнутые семьи, которые приводит в качестве примера Борис Цирюльник. Но это может

быть и жажда самодостаточности во всех смыслах, в том числе и сексуальном, хотя при этом возможны редкие половые отношения и на стороне.

Стремлением к самозащите от партеногенеза можно объяснить и неодобрительное отношение к гомосексуализму. Я изучала запреты и на различные виды инцеста, и на гомосексуализм, и на зоофилию. Отмечу, что если развитие искусственных способов оплодотворения, в которых непременно участвует кто-то посторонний: донор, дающий свою сперму или овоцит, не столь опасно, то клонирование представляет собой серьезную угрозу. Здесь мы полностью замкнуты в идентичном, подобном себе, тождественном. И мечта о партеногенезе становится реальностью.

Точно так же как бессмертны однородные, то есть раковые клетки, не отражает ли влечение к партеногенезу стремление человека к бессмертию? Анализ

^ Партеногенез — девственное размножение. Вид полового размножения, при котором женская половая клетка размножается без оплодотворения. Естественный партеногенез характерен для многих беспозвоночных и некоторых растений. (Прим. изд-ва)

мифов американских индейцев и найденных Дениз Полм текстов о матери, пожирающей своих детей, подтверждает, что инцест соотносится с жаждой бессмертия, словно происходит процесс наслаивания одного желания на другое.

Если созидание в первую очередь отражает жажду бессмертия, то произведение на свет детей — особый вид созидания — в той мере, в какой родитель продолжает жить в своем ребенке, расплачиваясь за это собственной жизнью и распадом.

Для того чтобы удовлетворить свою жажду бессмертия немедленно, а не дожидаясь прошествия времени, есть два решения.

Одно из них содержится в мифе об Эдипе, в котором отец пытается убить сына, чтобы предотвратить собственную смерть.

И есть миф о Кроносе, который пожирает своих детей, как только они появляются на свет, дабы остановить время и избежать смерти.

Второе решение перекликается с толкающим на инцест стремлением удержать ребенка в своем лоне, чтобы он никогда не стал взрослым, а значит - и не умер, оберегая тем самым от смерти и своего родителя.

Стремление к бессмертию может проявляться и не в столь эгоистической и нарциссической форме, оно может иметь альтруистский и самопожертвенный характер. Ведь при изучении всех процессов, происходящих в человеческом теле, осознаешь тонкую диалектику жизни и смерти.

Вспомним также настоящую эпидемию вампиризма, которая охватила Европу в XVIII веке. Известно, что вампир — это мертвец, который выходит из могилы и сосет кровь живых людей, в отличие от привидения или демона, который овладевает телом умершего, чтобы преследовать живых. Итак, вампир возвращается в виде мертвого, но тела. И проблема заключается в том, чтобы довести его до распада и до состояния скелета, как и подобает умершему предку.

Хороший предок у некоторых обществ - это скелет умершего предка. Есть общества, в которых трупы сначала варят, а затем расчленяют, чтобы получить отполированный скелет.

А по христианской традиции умерший в нетронутом виде должен дожидаться последнего Суда и воскрешения. И его непозволительно расчленять или анатомировать.

Дебатируется лишь вопрос: какого же возраста будут воскресшие тела? Потому что, как известно, трупы разлагаются, а кожа и плоть распадаются. Так что те, кто спасутся - воскреснут через Христа.

А почему, собственно, для каких-то народов хороший предок — это скелет? Потому что в системе

представлений этих обществ скелеты — все равно что капсулы, содержащие сперму, которая имеет ту же природу, что головной и костный мозг. И в этих обществах понимают, что культ предков — это всегда гимн живым поколениям и бессмертию «в себе», как говорят философы, а не «для себя», как в древних мифах, где пожирают собственных детей или пытаются обрести бессмертие извращенным способом, совершая инцест.

<<назад Содержание дальше >> Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел психология