Гозман Л. Психология эмоциональных отношений

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава IV

Проблемы стабилизации и распада эмоциональных отношений

§ 1. Закономерности стабилизации эмоциональных отношений

Проблема стабилизации эмоциональных отношений стоит в практическом плане значительно более остро, чем проблема их возникновения. Как мы убедились, обсуждая феноменологию любви, сами по себе романтические переживания — явление достаточно распространенное, с ними на протяжении жизни сталкивается подавляющее большинство людей, причем многие — неоднократно. Длительное же сохранение аттракции к партнеру встречается куда реже. На уровне обыденного сознания исключительно распространены даже представления о принципиальной невозможности сохранения высокого уровня любви, о неизбежности ее исчезновения и т. д.
Вопрос о стабилизации эмоциональных отношений не совпадает с проблемой сохранения пары, например супружеской, как целого. Стабилизация взаимодействия в диаде может быть осуществлена за счет непси-хологических факторов (экономических, например), а также вследствие отсутствия сколько-нибудь привлекательной альтернативы. Исследования по психологии семьи показывают, что этот последний вариант (связанный с падением самоуважения и хроническим субдепрессивным состоянием вследствие конфликтных взаимоотношений) достаточно часто выступает в качестве стабилизатора брака, в котором оба супруга недовольны своей семейной жизнью [135]. Следует помнить, что при несомненной важности эмоциональных отношений для существования пары они не покрывают всей сферы деятельности и общения, как внутри, так и тем более за пределами внутрипарных
142
отношений. Партнеры могут, например, обесценить внутренне свои отношения друг с другом, рассматривать их как своего рода плату за реализацию каких-то жизненных целей, «воздаяние» за неправильный образ жизни в прошлом и т. д. Представления о невозможности сохранения эмоциональных отношений играют здесь не последнюю роль — удовлетворенность субъекта своими отношениями определяется не только непосредственными переживаниями, но и соотнесением их с существующими у него представлениями о норме, т. е. о том, как живет большинство людей. Если человек считает, что сохранение любви принципиально невозможно, он с меньшей вероятностью будет рассматривать как нетерпимое снижение симпатии и любви в своих собственных отношениях.
Итак, сам факт длительного сохранения взаимодействия в паре не может служить доказательством наличия в ней стабильных эмоциональных отношений. При исследовании этого вопроса надо пользоваться какими-то иными индикаторами, в частности специальными тестовыми показателями, результатами глубинных интервью и т. д. Очень много в этом смысле дают наблюдения, сделанные в ходе психокоррекционной работы. В целом есть основания для вывода о том, что длительное сохранение эмоциональных отношений, хотя и представляет собой довольно редкое явление, тем не менее возможно. Такое заключение подтверждают результаты ряда исследований, выполненных прежде всего в русле гуманистической психологии и психологии развития [172, 175], а также психотерапевтическая практика [125].
Разумеется, не все эмоциональные отношения имеют одинаковую историю, в частности не все достигают состояния романтической любви. Однако, учитывая, во-первых, распространенность романтической любви, во-вторых, ее научную, практическую и этическую значимость, рассмотрим возможность стабилизации эмоциональных отношений в паре, характеризующейся наличием романтической любви между партнерами.
Романтическая любовь — состояние, принципиально неустойчивое. Это хорошо видно, например, если обратиться к рис. 5 — наличие выраженных компонентов власти не может не придавать взаимоотношениям партнеров известную напряженность, связанную
143
с желанием избавиться от зависимости и, как отмечал Л. Каслер [123], враждебность. Неустойчивость состояния романтической любви проявляется и в анализе ее в рамках двухкомпонентной модели — необходимое для соответствующей самоинтерпретации физиологическое возбуждение не может быть пролонгировано на длительный срок, само его существование сугубо временно. Временным состоянием, следовательно, является и сама романтическая любовь. Перед субъектом же стоит задача выхода из этого состояния не по пути распада, а по пути стабилизации отношений.
Наиболее вероятным в статистическом плане последствием романтической любви является разрыв, прекращение отношений. Напомним, что, по данным У. Кепхарта [160], люди студенческого возраста влюблялись уже 6—7 раз. Следовательно, столько же раз или на один раз меньше их отношения тем или иным образом прекращались. 3. Рубин и его коллеги [187] обнаружили в ходе лонгитюдинального исследования любви, что за двухлетний период эксперимента распалось 103 из 231 пары респондентов. Логично предположить, что при увеличении срока наблюдений доля распавшихся пар была бы еще значительнее. В конце концов о большей вероятности прекращения отношений, причем довольно быстрого, по сравнению с вероятностью их стабилизации свидетельствует и тот факт, что на протяжении жизни люди значительно большее число раз влюбляются, чем женятся или выходят замуж.
Из сказанного не следует, что стабилизация эмоциональных отношений является следствием удачи, вызванной неясными, носящими почти мистический характер, причинами. Наоборот, на наш взгляд, задача выхода из состояния романтической любви является наиболее личностной из всех, стоявших перед субъектом на всем протяжении развития эмоциональных отношений с партнером. Дело в том, что весь генезис эмоциональных отношений от первого чувства симпатии до любви, достаточно жестко задается нормами и традициями. Примером может служить процесс ухаживания, нормативный характер которого был продемонстрирован во многих исследованиях [см., например, 187, 204]. Субъект может (в известных пределах, конечно), оставаться пассивным — ситуационные

и культурные детерминанты взаимодействия фактически и без его участия могут обеспечить благополучное развитие эмоциональных отношений в паре. Романтическая любовь, таким образом, во многих парах возникает случайно. Но после ее возникновения положение меняется. Долго длиться состояние романтической любви, как мы видели, не может, действие ситуационных, например «экологических», детерминант ослабевает, а нормативно предписанных образцов поведения не существует. Стабилизация эмоциональных отношений в «постромантический» период может быть только следствием активности их субъектов.
Возможности для стабилизации отношений на неэмоциональной, рационалистической, основе видятся прежде всего в оптимальной организации взаимодействия между партнерами. Во многих системах рекомендаций молодоженам, например, заложено имплицитное предположение о том, что эмоциональные отношения неизбежно должны смениться отношениями рационального сотрудничества. Однако оказалось, что организация взаимодействия небезразлична и к сохранению собственно эмоциональных отношений.
Такой вывод был сделан, в частности, в результате серии исследований Э. Уолстер в рамках разрабатываемой ею и ее коллегами 'Психологической теории равенства [205]. Среди положений этой теории важным для нашей проблематики является постулирование того, что включенность в отношения, воспринимаемые субъектом как неравные, несправедливые, является для него неприятной и он пытается тем или иным способом изменить положение.
Из этого основного предположения может быть сделан ряд выводов, важных для понимания процесса стабилизации эмоциональных отношений [146].
Например, на основе исследования 537 студентов было подтверждено, что пары, воспринимающие свои отношения как справедливые и равноправные (т. е. организованные таким образом, что «затраты» и «выгоды» каждого равны) оценивают свои отношения как более стабильные, с большим оптимизмом воспринимают свое будущее как пары, более удовлетворенные психологическими и сексуальными аспектами своих отношений в настоящий момент. (Аналогичные данные были получены и при опросе давно существующих
6 Л. Я- Гозман                              145
пар). Интересно, что пессимистически оценивали свои отношения, ожидая их ухудшения, даже если для этого не было прямых оснований, и те члены неравноправных пар, кто ощущали себя «эксплуатируемыми» и те, кто ощущали себя «эксплуататорами». Проведенные через три с половиной месяца после первого опроса контрольные замеры в целом подтвердили адекватность этих прогнозов — равноправные пары действительно значимо чаще сохраняли свои отношения и демонстрировали прогресс в их развитии, чем неравноправные [146].
В целой серии работ было показано, что чувства вины и неуверенности, возникающие при восприятии себя как «эксплуататора», почти столь же деструктивны для эмоциональных отношений, как и агрессия, связанная с ощущением себя «эксплуатируемым» (см. [205]). Наибольший интерес представляют исследования, проведенные на парах, принадлежащих к разным возрастным когортам, и с различным стажем взаимоотношений. Общая гипотеза о разрушающем воздействии чувства вины подтвердилась на всех возрастах и для всех стадий развития отношений. Отметим, что наименьшие различия между параметрами эмоциональных отношений в равноправных и неравноправных парах обнаружились для пар молодых людей, находящихся на стадии ухаживания. Это является подтверждением высказываемой нами ранее точки зрения, согласно которой эмоциональные отношения в их «романтическом» и «доромантическом» периоде в силу своей нормативной заданное™ в весьма слабой степени зависят от индивидуальных особенностей партнеров и организации общения между ними. На этом этапе отношения еще фактически безличны, подлинно межличностными они могут стать лишь в процессе развития.
Эти и другие аналогичные им результаты исключительно важны в прикладном плане — совершенно очевидно их значение, например, для семейной психотерапии. Причем, важным оказывается не только и не столько действительный характер взаимодействия, сколько восприятие его членами пары. Исследования по эффективности терапевтического воздействия на семью показывают, что обращение с помощью специальных приемов внимания клиента на неосознавае-
146
мые им положительные моменты его брака способствуют не только стабилизации семьи, но и улучшению эмоционального аспекта взаимоотношений [171].
Однако важность фактов, свидетельствующих о роли организации взаимодействия в стабилизации эмоциональных отношений, не ограничивается возможностями их практического использования. Эти результаты рассеивают тот ореол непознаваемости, который в силу разных причин окружает проблему стабилизации, или, иначе, сохранения эмоциональных отношений. Выявление причинной обусловленности стабильных эмоциональных отношений не только глобально-личностными, но легко регистрируемыми, «молекулярными» моментами, имеет большое методологическое значение '.
Стабилизация эмоциональных отношений не означает, что они не меняются внутренне, в содержательном плане. Наоборот, как уже говорилось, стабилизация — это и есть переход от романтической любви к какому-то иному, менее конфликтному внутренне, состоянию. Если обратиться к классификации различных типов любви (рис. 5), то можно сказать, что идеальным вариантом стабилизации был бы переход роматической любви в братскую, в которой высокий статус сочетается с низким уровнем власти (аналогичное по содержанию явление, чтобы избежать терминологической путаницы — речь в большинстве работ идет о разнополых парах — часто называют супружеской любовью).
Важным является вопрос о том, насколько распространены эмоциональные отношения такого рода как братская или супружеская любовь, или, хотя бы, как часто они могут встречаться вообще. Ведь не исключено, что этот стиль общения присущ только определенному, очень малочисленному типу людей и недоступен «обычному» человеку. Для того чтобы разрешить эту проблему, необходимо выяснить, с какими
1 Методологические выводы в данном случае имеют и практический выход, определяя пути коррекционного воздействия, — демонстрируется, в частности, важность воздействия на отдельные элементы ситуации в каждый момент времени. Как говорил, анализируя проблему любви, Т. Рейк: «Если у Вас нет настоящего, у Вас нет будущего» [182, 12].
6*,                                               147
свойствами субъекта связана способность поддерживать отношения стабильной любви?
Отметим прежде всего, что если романтическая любовь является отношением нормативным 2 и поэтому зачастую безличным (этим и объясняется низкий уровень связей между нею и личностными характеристиками членов пары), то стабильная любовь есть отношение глубоко личностное, ориентированное не на ситуацию (ибо она трансситуативна), а на свойства участников общения, т. е. является в каком-то смысле преодолением ситуации, существует не благодаря, а в некоторых случаях даже вопреки ей. Эта особенность стабильной любви, на наш взгляд, указывает на ее качественное отличие от других человеческих отношений, на прогрессивный с точки зрения развития человека характер. Любовь такого типа является отношением более высокого уровня, и закономерности ее отрицают закономерности более низких уровней. Аналогично тому как жизнь, по выражению Э. С. Бауэра [15], есть постоянная работа против равновесия, требуемого законами физики и химии3, подлинно межличностные отношения есть развитие, направленное против диктата ситуации.
При экспериментальном анализе межличностной аттракции она оказалась не связанной со свойствами личности субъекта, измеренными по стандартным тестам. Этот результат в целом справедлив и для любви как для одного из видов аттракции. Тем не менее способность к стабильной любви проявляют люди, имеющие ярко выраженные личностные особенности, большая часть которых качественно отличается от свойств личности, регистрирующихся в ходе обычных психодиагностических процедур. Измеряемые в социальной психологии параметры личности являются чаще всего процессуальными характеристиками, т. е. такими, от которых не зависит, в конечном счете ус-
2  В определенный период жизни человека нормы общества требуют от него влюбиться в другого человека противоположного пола. Если этого с ним не происходит, он испытывает все те переживания, которые выпадают на долю субъекта, не поддающегося групповому давлению или нарушающего нормы. Любовь в данном случае является своего рода конформной реакцией индивида.
3  Что не означает, конечно, независимости живых организмов от физических и химических законов.
148
пешность деятельности, а зависит лишь способ ее осуществления. Характеристики же, о которых идет речь, носят четко выраженный уровневый характер, т. е. влияют не только на способ, но и на результат деятельности. Таким образом, можно предположить, что полученный в социальной психологии аттракции парадоксальный факт независимости параметров межличностного общения от свойств личности субъекта свя-нан с тем, что в анализ включались лишь процессуальные, а не уровневые характеристики личности. Именно степень выраженности уровневых характеристик личности определяет способность индивида вступать в стабильные эмоциональные отношения, т. е. действительно быть субъектом своих отношений, а не пассивным объектом воздействия ситуационных переменных.
Формирование у членов пары определенных свойств личности, соответствующих в целом синдромам самоактуализации или психического здоровья, делает их способными к установлению стабильных эмоциональных отношений. Вывод о роли личностного развития как условия стабильных субъект-субъектных отношений соответствует и результатам той работы в области психологии личности, которая проводится в последние годы в советской психологической науке (см., например, [13, 72]). Не случайно многие исследователи и практики (см., например, [126]) считают нестабильность эмоциональных отношений проявлением не столько их неадекватной организации, сколько личностных проблем членов пары. Соответственно индивидуальная психологическая коррекция является зачастую необходимым компонентом оптимизации сферы общения клиента.
Стабильность эмоциональных отношений связана еще и с тем, насколько стабильные по своему характеру потребности удовлетворяет в них субъект. Поэтому люди, живущие, по выражению А. Маслоу [195], на уровне потребностей роста — стабильных, принципиально ненасыщаемых, т. е. люди с высоким уровнем самоактуализации, устанавливают и более стабильные эмоциональные отношения, чем живущие на уровне дефицитарных потребностей.
И экспериментальные данные, и общетеоретические представления убеждают в том, что одним из важнейших факторов стабильности эмоциональных от-
149
ношений должна быть включенность членов пары в совместную, значимую для них обоих деятельность *, Не очевидно, однако, что может выступать в качестве предмета такой деятельности? Изменения, происшедшие в институте семьи в последние десятилетия, привели к тому, что прежние виды деятельности, которые и выступали как совместные, такие, например, как хозяйственная, на субъективно-психологическом уровне стали свое значение терять. Ориентация же на какие-либо иные аспекты реальности как на предметы совместной деятельности на институциональном, уровне еще не сформировалась. Поиск такого предмета имеет, следовательно, большое практическое значение.
На наш взгляд, в случае супружеских отношений предметами совместной деятельности могут быть воспитание детей и, при создании благоприятных установок на дом, семейный очаг и т. д., домашнее хозяйство, ведущееся уже не в силу экономической необходимости, а для удовлетворения разнообразных психологических потребностей — от потребности в безопасности до эстетических. Однако оптимальным вариантом представляется тот, когда предметом совместной деятельности членов пары будут выступать они сами — обеспечение благополучия и личностного роста каждого из них.
* • *
Итак, сам факт длительного взаимодействия не может служить доказательством сохранения эмоциональных отношений в паре — общение может поддержи-
4 Включение в совместную деятельность для налаживания и стабилизации эмоциональных отношений широко используется в педагогике. Например, во Всероссийском пионерском лагере »Орленок», куда приезжают в основном незнакомые друг с другом ребята, они в первые же дни пребывания в лагере получают массу значимых для них заданий, выполнение которых требует совместной работы. Так, фактическое знакомство в некоторых отрядах осуществляется после подъема на гору по крутому склону. Подъем осуществляется парами, мальчиков «назначают» ответственными за безопасность их спутниц. Опыт показывает, что в результате резко снижается неизбежно возникающая вначале напряженность в отношениях между мужской и женской половинами отряда.
150
ваться за счет иных, не эмоциональных параметров. Мы выделили три группы факторов, стабилизирующих собственно эмоциональные отношения: адекватная организация взаимодействия, наличие у партнеров определенных личностных свойств и включенность их в совместную деятельность. Обратимся теперь к закономерностям и последствиям распада эмоциональных отношений.

§ 2. Закономерности распада эмоциональных отношений

Распад эмоциональных отношений является для человека исключительно тяжелым переживанием и оказывает серьезное деструктивное воздействие на его психическое и соматическое состояние. Так, дети, разлученные, даже временно, с матерью или считающие, хотя бы и ошибочно, что они лишились ее любви, хуже развиваются, чаще находятся в депрессивном состоянии, становятся более агрессивными в общении со сверстниками и т. д. [36, 92]. Это проявляется, например, в известном синдроме госпитализации — ухудшении общего состояния ребенка в детском учреждении, большей подверженности его в период нахождения там различным заболеваниям и более длительных "сроках выздоровления. Было показано, что даже процент летальных исходов в детских клиниках зависит прежде всего от поддержания отношений ребенка с матерью (обзор данных о влиянии нарушения эмоциональных отношений на ребенка приводится в работе А. Монтегю [176]).
Достаточно серьезные последствия имеет хроническое нарушение эмоциональных отношений и для взрослых людей. Как считают Б. Блюм, С. Ашер и С. Уайт [117], «не вызывает сомнения связь между дезорганизацией отношений в семье, с одной стороны, и психическими и эмоциональными расстройствами, с другой» [117]. Развод является фактором риска для алкоголизма, суицида, автомобильных катастроф. Среди одиноких американских мужчин в возрасте старше 65 лет, по сравнению с их семейными сверстниками, в два раза выше смертность от рака легких и желудка, в 10 — от туберкулеза, в 7 — от цирроза печени. Во всех возрастах смертность от инфаркта значимо выше у одиноких, чем у семейных [116]. Од-
15J
но из катамнестических исследований влияния распада эмоциональных отношений показало, что за 9 лет, прошедших после разрушения аффективных связей со значимыми другими, среди тех, с кем это произошло, умерло вследствие различных причин в два раза больше (в процентном отношении) людей, чем в уравненной с ними по социально-демографическим показателям группе мужчин и женщин, сохранивших контакт с близкими [113]. С обзором соответствующих данных можно познакомиться в работах Ю. Е. Алешиной [5], Л. Пеплау, Д. Перлман [181].
Распад и прекращение взаимодействия не означают, что партнер становится эмоционально нейтральной фигурой. Как показал Р. Вейс [206], в течение длительного периода, доходящего иногда до нескольких лет, сохраняется субъективная эмоциональная связь с партнером. Причем, связь эта сохраняется и после установления новых, благополучных эмоциональных отношений с другим человеком (исключением являются те случаи, когда прежние отношения были прерваны ради легализации уже сформировавшихся эмоциональных связей с другим партнером). По мнению Р. Вейса, феноменологически реакция на распад эмоциональных отношений напоминает реакцию ребенка на потерю объекта привязанности, близость этих переживаний некоторыми их субъектами осознается. Ведущими по отношению к партнеру являются агрессивные чувства, гнев, склонность атрибутировать ему различные негативные черты и вину за распад взаимоотношений. Весь синдром отношения к бывшему партнеру характеризуется, однако, амбивалентностью — негативные чувства соседствуют с позитивными. Длительное время после прекращения стабильного взаимодействия, например после расторжения брака, продолжаются спорадические встречи, часто сопровождающиеся сексуальными отношениями, партнеры стремятся к восстановлению отношений в той или иной форме и т. д. Бывший партнер часто выступает в качестве мысленного собеседника, взаимоотношения с ним составляют существенное содержание сновидений, эмоционально заряженными, причем не только негативно, но и позитивно остаются и связанные с ним объекты (вещи, определенные районы города и пр.). Таким образом, процесс распада эмоциональных отношений яв-
152
ляется процессом, пролонгированным на интрапсихическом уровне.
В чем причины распада эмоциональных отношений? На уровне обыденного сознания и в ряде специальных работ в качестве таковой выдвигается некое, неприемлемое с точки зрения сложившейся структуры общения событие. Примером может служить адюльтер, совершение партнером каких-либо аморальных действий, разоблачение обмана и т. д. Распад эмоциональных отношений рассматривается здесь фактически как одномоментное событие, крах. Его пролонгация связана лишь с определенной инертностью психики и может быть охарактеризована как последействие. Однако ни эмпирические исследования, ни даже элементарная логика не подтверждают эту, столь простую концепцию. Прежде всего нет никакой психологической необходимости разрушения эмоционального отношения даже и после самого неприятного события. Изучение конфликтных семей; а также сексологические исследования, посвященные, в частности, проблеме внебрачной сексуальности, убеждают в том, что не существует единообразной реакции на те или иные поступки человека. В некоторых семьях, например, супруги мирятся с повторными адюльтерами, обманами, жестокостями и т. д., при резко негативном, на уровне установок, отношении к этим явлениям. В других — проявление этих форм поведения приводит к разрыву. Можно предположить, что событие, которому сторонние наблюдатели, да и сами участники отношений приписывают роль причины распада, в действительности является не более чем последним толчком или даже поводом для разрыва. Если, например, информация об адюльтере приводит к немедленным действиям, направленным на расторжение брака, то можно с уверенностью сказать, что внутренняя готовность к разводу к этому моменту уже была сформирована. В противном случае эта информация просто не была бы принята или была бы обесценена и т. д. Словом, она была бы преобразована таким образом, который позволил бы сохранить когнитивный баланс в системе положительных установок на партнера (идущие от Л. Фестингера социально-психологические исследования когнитивного баланса демонстрируют, какие широкие возможности есть у человека
153
для того, чтобы в случае субъективной необходимости игнорировать даже очевидные факты). В конце концов о наших близких нам постоянно становятся известными не только позитивные, но и негативные факты. Возможность или невозможность их ассимиляции определяется внутренними параметрами отношений.
Другая причина может состоять в наличии у одного или обоих членов пары таких характеристик, которые делают их неспособными к длительным эмоциональным отношениям. Распад, таким образом, оказывается предопределенным. Действительно невротические особенности субъекта делают сохранение им эмоциональных отношений менее вероятным. Однако, исходя из этого представления, мы не продвигаемся в нашем понимании механизма распада, т. е. того, каким именно образом эмоциональные отношения, в частности любовь, сменяется амбивалентным синдромом чувств и затем исчезает. Кроме того, действенность этих неблагоприятных характеристик часто переоценивается, в качестве возможных детерминант «неизбежности» краха начинают выступать не только уровневые, но и процессуальные личностные характеристики, для чего нет фактических оснований. Факты говорят о том, что такие черты, как экстраверсия, ригидность, доминантность, темповые характеристики и т. д. никак не влияют на стабильность эмоциональных отношений. Задача состоит не в том, чтобы определить, какие черты благоприятны для поддержания стабильности и не представляют собой факторов риска, а затем стремиться подобрать или переделать человека по этому образцу, а в том, чтобы найти такие пути реализации его личностных особенностей, которые, будучи ему наиболее близки, смогут одновременно и способствовать стабилизации отношений.
Представление о роли личностных свойств в предопределении распада эмоциональных отношений логично приводит к атрибуции ответственности за распад определенному соотношению этих свойств, т. е. «несовместимости». Действительно, некоторые соотношения психологических и психофизиологических характеристик двух людей могут осложнить их взаимодействие и, следовательно, увеличить вероятность распада. Примером может служить резко выраженная у обоих партнеров потребность в доминировании, неко-
154
торые соотношения темпераментных свойств и т. д. Однако исследования по психологии семьи (см., например, [32, 88]) показывают, что ни одно из этих соотношений не носит фатального характера, часть пар и при этих неблагоприятных соотношениях сохраняют стабильные эмоциональные отношения. Таким образом, на наш взгляд, «несовместимость», способствуя разрыву, не может тем не менее выступать в качестве объяснительного принципа распада эмоциональных отношений.
В качестве еще одной причины может выступать просто отсутствие тех факторов, которые способствуют развитию эмоциональных отношений и их стабилизации. И. Альтман и Д. Тейлор [108] предположили, что процесс распада эмоциональных отношений есть процесс развития, идущий в обратном направлении. Они даже предложили аналогию с фильмом, прокручиваемым в обратную сторону. Такая модель представляется обоснованной для начальных этапов формирования эмоциональных отношений. Действительно, отсутствие вызывающих аттракцию свойств, например внешних, у потенциального партнера или наличие другой более привлекательной альтернативы может привести к тому, что отношения просто не начнутся. Аналогично и в период развития эмоциональных отношений отсутствие, например, достаточного уровня сходства может привести к тому, что пара не пройдет очередной фильтр. Однако, как мы убедились ранее, по мере развития отношений их детерминация усложняется, становится более многозначной. Начиная с какого-то момента уже невозможно с определенностью сказать, какие свойства или их соотношение определяют дальнейший прогресс аттракции. Следовательно, и применимость модели обратного развития начинает вызывать сомнение. Кроме того, оказались неверными и многие предсказания этой модели. Так, процесс распада эмоциональных отношений сопровождается не снижением интенсивности коммуникации, как следует из гипотезы И. Альтмана и Д. Тейлора, а увеличением, не снижением уровня самораскрытия, а изменением его содержания (уровень же часто возрастает) и т. д. Таким образом, модель обратного развития верна лишь для формирующихся эмоциональных отношений, но нерелевантна феномену распа-
155
да достаточно глубоких эмоциональных отношений.
На наш взгляд, основной причиной распада эмоциональных отношений следует считать особенности взаимодействия внутри пары, т. е. сам процесс общения. Причем этот процесс распада не должен рассматриваться как патологический, — мы уже говорили, что большая часть эмоциональных отношений заканчивается распадом. Таким образом, процесс распада есть процесс нормальный, хотя и не неизбежный.
Процесс распада может быть описан на разных уровнях — внутриличностном (как это сделано в упоминавшейся работе Р. Вейса [206]), диадическом, выводящем все закономерности распада из особенностей взаимодействия в диаде [112], групповом, ориентированном на понимание распада в системе взаимоотношений членов пары с другими людьми [170]. Наибольшее внимание в социальной психологии до сих пор уделялось диадическому подходу, который при всех своих преимуществах оставляет за скобками роль общения субъекта с другими людьми (они могут выступать как альтернативные объекты эмоциональных отношений, как референтные группы для оценки своих отношений и т. д.) и с самим собой (мечты, фантазии, самоанализ и пр. могут служить подготовкой к распаду). Необходимо, естественно, учитывать и половые различия — процесс распада отношений проходит у женщин и у мужчин далеко не одинаково.
Одной из немногих попыток синтеза этих подходов является модель процесса распада эмоциональных отношений, предложенная С. Даком [135]. Он делит процесс распада на четыре фазы: интрапсихическую, диадическую, социальную и фазу, получившую название фазы «отделки». Каждая имеет свою специфическую задачу, свои проявления (которые частично могут быть зарегистрированы в ходе эмпирического исследования), свой результат.
Цель интрапсихической фазы состоит в понимании того, что именно в данных отношениях является неудовлетворяющим, идентификации своих проблем с определенными аспектами отношений, повышении уровня удовлетворенности партнером и отношениями с ним. В попытке достижения этих целей субъект повышает внимание к таким характеристикам своих эмоциональных отношений, как справедливость и ра-
156
венство, увеличивается степень личностной атрибуции в описании им действий партнера, растет враждебность к партнеру, стремление оценивать и сравнивать его с другими людьми, появляются тенденции к обсуждению своих отношений с референтами, растет чувство вины и неопределенности, тревожность. Результатом прохождения первой фазы является решение об эксплицировании конфронтации с партнером.
Цели второй, диадической, фазы уже иные. Это, во-первых, конфронтация с партнером, а затем перестройка или прекращение отношений. В течение этой фазы в общении партнеров начинают преобладать негативные моменты, продолжается ухудшение состояния — все больше возрастает чувство вины, тревожности и т. д. Для этой фазы характерны приватные дискуссии между партнерами («выяснение отношений»), экспериментирование со своими отношениями, активный поиск новых форм, склонность к фантазиям о будущем. Все это направлено на поиск возможностей для перестройки и сохранения отношений в их новом варианте. Результатом может быть либо успех на этом пути, либо решение о прекращении отношений.
Задачами третьей фазы являются собственно прекращение отношений, информирование об этом значимых других и получение их «санкций», минимизация негативных (психологических и социальных) последствий прекращения отношений. На этой фазе наблюдается постоянный переход от ссор к примирениям, актуализируется сомнение и тревога по поводу своего будущего, страх одиночества и т. д. Одновременно активизируется тенденция к возложению на партнера ответственности за неудачу, партнеры становятся более общительны и болтливы. В результате они добиваются принятия факта прекращения их эмоциональных отношений окружающими людьми.
Фаза «отделки», протекание которой происходит наиболее индивидуально, посвящена реинтерпретации происходящего с целью создания наиболее благоприятной и нетравмирующей истории эмоциональных отношений с бывшим партнером.
На основе этой модели, которая рассматривает процесс распада эмоциональных отношений как общий по структуре для всех пар, разработаны уже и такие схемы, которые позволяют описать не только
157
общие, но и специфические для данной пары закономерности процесса распада. В качестве примера можно привести последовательность фаз распада, предложенную Л. Ли [167]. Согласно Л. Ли, выявляются пять стадий: осознание неудовлетворенности, выражение неудовлетворенности, переговоры, решение, трансформация. Каждый конкретный случай включает в себя либо полный, либо неполный набор фаз, причем последовательность их может меняться, некоторые появляются больше одного раза и т. д. (Такой индивидуальный вариант распада автор назвал сценарием.) Например, после фазы переговоров субъект может вновь вернуться на фазу осознания неудовлетворенности и начать процесс сначала. Другой вариант — непосредственно после выражения неудовлетворенности перейти к трансформации отношений. Чисто теоретически существует огромное множество вариантов. Проведенный авторами ретроспективный анализ 112 случаев распада эмоциональных отношений дал, однако, возможность несколько сократить число сценариев, выделив наиболее вероятные из них. Отметим, что эта схема сохраняет основное достоинство модели С. Дака — одновременный учет внутрииндивидуальных и межиндивидуальных сторон исследуемого процесса.
Фаза переговоров, по Л. Ли, или диадическая фаза, по Даку, не случайно изучена в психологии более полно, чем остальные стадии процесса распада эмоциональных отношений. Дело в том, что она входит как основная часть в традиционную для социальной психологии проблематику исследований коммуникации, изучаемую на разных объектах от семьи до торговых или политических отношений. Разработанность этой темы дает возможность не ограничиваться здесь общими предположениями, а строить довольно подробные и структурированные блок-схемы, позволяющие моделировать различные «траектории» распада эмоциональных отношений [112].
Отметим важную особенность процесса распада эмоциональных отношений — он не обязательно направлен на разрыв. Наоборот, наравне с прекращением отношений все время рассматривается возможность их перестройки и сохранения. Попытки такой перестройки (например, схема Л. Ли) могут в ходе процесса распада предприниматься многократно.
158
В то же время развитие и долговременная стабилизация эмоциональных отношений также предполагают их перманентную перестройку с учетом изменения внешних условий и личностных особенностей членов пары. Исследований этого процесса пока нет, но, очевидно, что он принципиально не отличается от тех процессов осознания и выражения недовольства, переговоров и прочего, о которых говорилось выше. Аналогично тому, как невозможно представить себе ровного, бескризисного развития личности взрослого человека (см. Б. G. Братусь [21]), нереальны и длительные эмоциональные отношения, которые сами участники не подвергают периодически ревизии и пересмотру. Распад и стабилизация — это две стороны одного и того же процесса. Без той феноменологии, которая обычно связывается с процессом распада, отношения не могут развиваться, а следовательно,- и стабилизироваться. Таким образом, процессы распада входят как необходимая составная часть в процессы стабилизации.