Гозман Л. Психология эмоциональных отношений

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава I

Эмоциональные отношения как предмет психологического исследования

§ 1. Проблема эмоциональных отношений в системе психологической науки

Семиология современной социальной психологии исключительно многозначна. Часть используемых в научной литературе понятий имеют не одно, а несколько значений, покрывают весьма разнородные аспекты реальности. Это связано прежде всего с тем, что многие понятия, являясь одновременно и обыденными, распространены не только и не столько, в рамках науки, но и литературном, и даже в разговорном языке. Различно и происхождение входящих в аппарат психологической науки понятий — это и термины, заимствованные из других наук, и изменившие в той или иной степени свое значение элементы обыдённой речи, и, конечно, собственно психологические понятия. Закономерны поэтому те терминологические трудности, которые встают при проведении психологических исследований, особенно тогда, когда предметом научного анализа выступают такие значимые для каждого человека явления, как симпатия и антипатия, дружба и вражда, любовь — класс феноменов, которые можно обозначать словосочетанием «эмоциональные отношения».
Определение понятий есть первый и необходимый шаг любого исследования. При изучении эмоциональных отношений между людьми возможны два пути решения этой задачи. Первый — тщательный анализ и сопоставление содержания тех понятий, которые используются в науке для обозначения данного феномена или близких ему явлений. В список этих понятий войдут прежде всего симпатия, эмпатия, привлекательность, влюбленность, любовь и т. д. Понятиями более высокого уровня будут межличностное восприятие, социальные установки, общение, меж-
6
личностные отношения и многие другие. Такой анализ позволил бы установить связи между различными: терминами, определить те аспекты реальности, которые они «покрывают», и, в конечном счете, дать приемлемую дефиницию самих эмоциональных отношений. Это путь, который условно можно обозначить как путь от научных конструктов к реальности. Второй путь — от реальности к конструктам — предполагает ориентацию не на служившийся терминологический аппарат, а на содержание самого исследуемого явления, в данном случае — эмоциональных отношений, представляющих собой некую реальность, существующую вне зависимости от попыток ее исследования и научного определения. Первый путь более традиционен и академичен, второй же дает больше шансов на то, что содержание феномена эмоциональных отношений не будет выхолощено, утрачено в процессе его научного описания и анализа. Второй путь представляется нам более предпочтительным. /Говоря об отношениях между людьми, мы обращаемся одновременно к двум классам явлений. Это, во-первых, некая система взаимодействия, контактов, связей (в социально-психологической литературе именно этот круг явлений обычно охватывается понятием» эмоциональные отношения»), во-вторых, оценка субъектом самих этих взаимодействий и контактов и, главное, участвующих в них партнеров («у нас хорошие отношения», «я плохо к нему отношусь»). Эта оценка всегда носит ярко выраженный эмоциональный характер и может быть названа эмоциональным компонентом или эмоциональным аспектом межличностных отношениий
Два этих аспекта — «объективный» и оценочный — хотя и тесно переплетены друг с другом и даже не существуют друг без друга, относятся тем не менее к различным аспектам реальности — это объективные, доступные для внешнего наблюдения процессы, с одной стороны, и их субъективное (эмоциональное) отражение — с другой.
Конечно, любые межличностные отношения и любые реализующие их акты общения имеют тот или иной эмоциональный (или оценочный) компонент. Более того, оценочный аспект присутствует не только в собственно межличностных отношениях, но и в отношениях, в которых одним из субъектов выступает индивид, а другим — (слово ропущено…) Оценочный аспект существен даже и для общественных отношений, по крайней мере, в той степени, в которой они реализуются в процессе межличностного общения [8]. То же касается отношений между людьми  межличностных — то одним из критериев для их типологизации может быть как раз степень выраженности эмоционального или оценочного компонента. В некоторых межличностных отношениях он представлен сравнительно слабо и не влияет ни объективно, ни субъективно на развитие отношений. Примером могут служить, в частности, сугубо деловые отношения между малознакомыми людьми — ни частота контактов, ни их содержание, не будут в существенной мере определяться тем, как партнеры относятся друг к другу. В других же межличностных отношениях эмоциональный компонент не только субъективно представляется важнейшим, но и объективно определяет нынешнее состояние и дальнейшее развитие взаимодействий.| Именно4 такие межличностные отношения (их примером могут быть симпатия и любовь), которые мы впредь будем называть эмоциональными отношениями, и станут предметом рассмотрения в данной книге. Задачей же данной работы является прояснение закономерностей возникновения, развития, стабилизации и распада эмоциональных отношений в паре.
Межличностные отношения являются одной из важнейших и наиболее подробно изученных, как на теоретическом, так и на эмпирическом уровне, проблем социальной психологии. К настоящему времени советскими учеными накоплен ценный фактический материал по этой проблеме и построены интересные теоретические модели [см., например, 8, 16, 18, 52, 54]. Вместе с тем и потребности практики, и традиции советской социальной психологии привели к неравномерности в изучении различных аспектов проблемы, в частности сравнительно малоразработанной оказались, именно эмоциональные отношения, такие, как симпатия и антипатия, дружба и вражда и т. д.
Исследование эмоциональных отношений — назревшая для советской социальной психологии задача, решение которой важно и по собственно научным и по практическим основаниям. Главным из собственно научных оснований является тот факт, что до сих пор в сознании многих людей они остаются своего рода бастионом индетерминизма. Развитие психологии, в том числе и социальной, привело к утверждению материалистического понимания психических феноменов, состоящего в выявлении с помощью научных методов их причинной обусловленности. Однако, как отмечает А. В. Петровский, «... можно привести большое число психологических (и еще больше педагогических) работ, где межличностные отношения представлены как некие идеальные силы, ни в чем не материализованные и никак не опредмеченные, а потому не поддающиеся конкретному исследованию» [75, с. 36]. В еще большей степени, на наш взгляд, это относится к чрезвычайно важным для человека эмоциональным отношениям. Большинство психологов «обходят» эмоциональные отношения, как  бы предполагая, что они принципиально недоступны научному познанию. При их упоминании подчеркиваются те свойства, которые отличают их от других явлений, например, отмечается спонтанность эмоциональных отношений, которая рассматривается не как закономерное проявление личностных особенностей участников общения, а как антитеза причинности. В то же время моменты сходства и родовидовые связи эмоциональных отношений с другими психическими явлениями, которые и делают эти феномены  познаваемыми, часто игнорируя их. Эмоциональные  отношения, таким образом, выводятся из сферы науки. Их демистификация, включение в сферу научного анализа необходимы для дальнейшего развития материалистической психологии. Кроме того, ни одна модель человеческого' поведения не может считаться достаточно полной и адекватной, и будет сохранять печать сциентистского высокомерия по отношению к людям до тех пор, пока она не ассимилирует столь важные для человека феномены, как симпатия, дружба и любовь.
Не менее серьезным основанием для развертывания исследований эмоциональных отношений являются запросы практики. По выражению Маркса, «... развитие индивида обусловлено развитием всех других индивидов, с которыми он находится в прямом ил косвенном общении» [1, с. 440]. Эта связь развития одного человека с развитием других тем сильнее, чем ближе отношения между людьми. Углубление понимания закономерностей эмоциональных отношений становится, следовательно, одним из условий обеспечения всестороннего развития личности.
Исследование эмоциональных отношений необходимо и для решения социально-демографических проблем. В последние годы в развитии института семьи в нашей стране наблюдается ряд негативных  моментов — растет число разводов, увеличивается  количество одиноких людей, которые не могут найти   себе супруга, и т. д. [10, 91, 95, 105]. Для разработки мероприятий по противодействию этим явлениям требуется более активный анализ лежащих в основе семьи эмоциональных отношений. Трудности, с которыми сталкиваются люди при установлении и развитии эмоциональных контактов, свидетельствуют о  том, что для решения этих проблем просто здравого  смысла и жизненного опыта далеко не всегда бывает J достаточно. Знание закономерностей формирования 1 и распада эмоциональных отношений необходимо и  для организации психокоррекционной работы в рамках службы семьи или в рамках каких-либо иных организационных форм. Опыт показывает, что значительная часть клиентов видят причину своих трудностей именно в нарушениях в сфере эмоциональных отношений.
Нельзя абстрагироваться от эмоциональных отношений и говоря о проблемах воспитания. Еще Д. Локк отмечал, что «никто не может жить в обществе под гнетом постоянного нерасположения и дурного мнения своих близких и тех, с кем он общается» [54, с. 36]. Следовательно, эмоциональные отношения необходимо использовать в ходе воспитательного процесса. Для советской педагогики целью воспитания являеся личность, а коллектив, отношения в коллективе — средством воспитания. Исторически сложилось так, что в советской педагогической науке наиболее разработанными оказались моменты! влияния на личность системы формальных отношений« в коллективе, неформальные же отношения, наиболее! «нагруженные» эмоциональным компонентом, стали привлекать к себе внимание сравнительно недавно / (см. об этом работы Л. И. Новиковой [65], А. В. Мудрика [61, 62], Г. И. Щукиной [101] и др.). /
При исследовании эмоциональных отношений  необходимо постоянно помнить об их двойном содержании — это одновременно и объективный процесс  взаимодействия и обмена информацией между людьми, и оценка ими друг друга.
Первая ипостась феномена эмоциональных отношений изучается в русле проблематики общения, вторая имеет более сложную  «ведомственную принадлежность» — именно к ней относятся те имплицитно присутствующие во многих  работах представления об индетерминизме и непознаваемости, о которых говорилось выше.
Для того чтобы и этот оценочный аспект эмоциональных отношений стал предметом научного анализа, необходимо соотнести его с другими психологическими и социально-психологическими явлениями, вскрыть родовидовые отношения, связывающие его с другими, традиционно изучаемыми феноменами, такими, как межличностное восприятие, социальная установка и т. д.
В последние годы в советской и зарубежной психологии в качестве термина, родового для широкого круга феноменов эмоциональных отношений (еще раз повторим, что имеется в виду их оценочный компонент), от симпатии, возникающей на самом первом этапе знакомства, до любовных переживаний, утвердился термин «аттракция» (синоним — «межличностная аттракция»). «Права гражданства» этому термину дал международный справочник психологических исследований Psychological Abstracts, который X 1965 г. выделяет работы, посвященные проблеме  аттракции, в специальный раздел.  Термин «аттракция» представляет собой кальку  английского слова attraction, которое словарь Вебстера определяет как притяжение в физическом смысле, отмечая, что это одновременно и некоторая тенденция к объединению. Естественно, для уяснения психологического смысла термина и его соотношения с другими феноменами такого определения недостаточно. Обратимся  к специальным психологическим Словарям и энциклопедиям. Большинство из них об аттракции вообще не упоминает. Среди немногих исключений «Краткий психологический словарь», определяющий аттракцию как «понятие, обозначающее возникновение при восприятии человека человеком привлекательности одного из них для другого» [48, с. 26] и словарь Инглиш и Инглиш [137], определяющий ее как такую особенность объекта, которая способствует вовлечению человека в совместную с этим объектом активность. В то же время отмечается, что; хотя аттракция приписывается объекту, на самом деле — это характеристика взаимодействия между человеком и объектом. Таким образом, аттракция объекта определяется потребностями и желаниями человека, его оценивающего, не в меньшей степени, чем характеристиками самого объекта.
К сожалению, и эти достаточно подробные дефиниции не дают адекватного представления о том, что  понимают под аттракцией ее исследователи. Сами же они либо вообще не дают определения аттракции, либо дают определения чрезвычайно краткие, не согласующиеся не только друг с другом, но иногда даже с подходом к этой проблеме самого автора.
Такая терминологическая неясность имеет, помимо новизны темы, и ряд других причин. Назовем лишь одну из них. В социально-психологической литературе наряду с термином «аттракция» существуют и другие термины, очень близкие ему по смыслу, содержание которых частично даже пересекается с содержанием, вкладываемым в понятие аттракции '. Это либо побуждает ученых, исследующих аттракцию на эмпирическом уровне, вообще отказываться от определения, ссылаясь на общепринятые представления, либо диктует необходимость отделения аттракции от сходных феноменов и при-
1 В этой связи необходимо отметить термин «attachment» — привязанность, использующийся в основном в детской- психологии и психологии "развития и характеризующий, прежде всего неравноправные, зависимые отношения, например, отношение маленького ребенка к матери. Такое содержание этого термина соответствует и этимологии слова attachment. Так, среди его значений — подписка о невыезде, уведомление об аресте. Термин же «аттракция» используется для характеристики отношений, равных (по крайней мере, теоретически) партнеров.
12
водит к громоздким, с трудом переводимым на операциональный язык, дефинициям.
Таким образом, для решения задачи соотнесения эмоциональных отношений с другими явлениями необходимо обратиться к самому содержанию феномена аттракции, ориентируясь вначале на интуитивные, «вненаучные» представления о нем, — в конце концов именно факт присутствия аттракции в реальной жизни до и вне зависимости от ее изучения и определений является стимулом к научным исследованиям. Итак, прежде всего аттракция — это чувство одного человека к другому. Как таковая она представляет собой частный случай в ряду эмоциональных явлений. Затем, аттракция — это отношение к другому человеку, т. е. она принадлежит и к классу социальных установок; наконец, аттракция — это оценка человека (хороший, симпатичный), следовательно, она представляет собой определенный компонент межличностного восприятия. Обратимся к взаимоотношениям аттракции с каждым из этих трех явлений...
Рассмотрение аттракции как эмоции — при этом аттракция становится проблемой общей психологии — подготовлено анализом эмоций, содержащимся в трудах Ф. В. Бассина [14], Л. В. Благонадежиной {20], В. К. Вилюнаса [24], Л. С. Выготского [26], С. Л. Рубинштейна [77], П. В. Симонова [82], Г. X. Шингарева [98] и др. Специфика же аттракции по сравнению с другими эмоциями состоит в ее предмете — аттракция есть эмоция, имеющая своим предметом другого человека.
Анализ аттракции как аттитюда (социальной установки) подготовлен самой историей развития ее экспериментального изучения. Если обратиться к практике измерения аттракции, обнаружится, что, несмотря на разнобой определений, в ней просматривается единообразие2. Оно состоит в том, что большинство авторов измеряет аттракцию как аттитюд на другого человека. Таким образом, представление об аттракции как об аттитюде имплицитно заложено в большинстве посвященных этому феномену работ.
2 Проблема измерения эмоциональных отношений будет специально рассмотрена во втором параграфе данной главы.
13 .
В чем же видится специфика аттракции по сравнению с другими аттитюдами?
Объектом аттитюда может быть любой реальный или воображаемый объект, любой аспект социальной жизни или элемент когнитивной структуры. Однако в силу различных причин в социальной психологии почти повсеместно изучались аттитюды на большие группы людей, социальные институты или явления общественной жизни. Аттитюды на одного, конкретного, человека изучались крайне редко, а в тех случаях, когда они все же рассматривались, объекты отношения были максимально деиндивидуализированы, их «видовые» свойства (например, классовая и национальная принадлежность политического деятеля) обладали большим весом, чем индивидуальные, о которых испытуемые зачастую даже не были осведомлены. Специфической особенностью аттракции является именно то, что она представляет собой аттитюд на единичный объект, на индивида, в отличие от обычно изучаемых аттитюдов на некоторый класс объектов.
Последним из трех феноменов, соотношение с которыми аттракции мы рассматриваем, является межличностное восприятие. Идея подхода к аттракции как к компоненту межличностного восприятия выдвинута давно. Если исследователи, изучающие аттракцию на эмпирическом уровне, не всегда задумываются о ее месте в структуре науки, то ученые, пытающиеся эксплицировать такую структуру (в частности, авторы учебников), по необходимости должны это делать. Показательным является тот факт, что в подавляющем большинстве учебников по социальной психологии, в том числе и в учебнике для психологических факультетов университетов, написанном Г. М. Андреевой [8], аттракция включается в раздел, посвященный межличностному восприятию.
Межличностное восприятие изучалось многими советскими исследователями. Прежде всего необходимо назвать работы, выполненные А. А. Бодалевым и его сотрудниками и учениками [16, 18]. Для большинства исследователей межличностного восприятия предметом изучения являлись такие когнитивные компоненты, как точность восприятия, приписывание
14
личностных черт на основе особенностей внешности, искажения в восприятии другого человека и т. д. Эмоциональные компоненты образа другого человека исследовались значительно реже, во всяком случае, обычно не ' вычленялись в качестве особой научной проблемы. Вместе с тем на уровне констатации эмоциональная оценка объекта межличностного восприятия фигурировала в исследованиях и ее наличие очевидно. (В частности, этой проблеме посвящены в значительной степени работы по невербальным средствам общения, например, работы В. А. Лабунской по экспрессивным движениям [51].) Можно предположить, что именно эти, недостаточно пока изученные эмоциональные компоненты межличностного восприятия и составляют содержание межличностной аттракции.
Перед тем как перейти к интеграции трех вышеизложенных представлений об аттракции, остановимся еще на одном моменте — на возможности рассматривать аттракцию в системе общения. В советской социальной психологии предпринято несколько попыток проанализировать структуру общения как чрезвычайно сложного и многостороннего процесса. Так, согласно Г. М. Андреевой, общение может быть охарактеризовано «путем выделения в нем трех взаимосвязанных сторон: коммуникативной, интерактивной  и перцептивной» [8, с. 97]. Следовательно, аттракция, или эмоциональные отношения, как компонент межличностного восприятия органично входит и в структуру общения, составляя его эмоциональный фон или эмоциональный компонент.
Итак, эмоциональные отношения выступают как <5ы в трех ипостасях: эмоция, имеющая своим, предметом другого человека, аттитюд на другого человека и эмоциональный компонент межличностного восприятия. Есть ли основание говорить о едином явлении, описываемом этими тремя дефинициями? На наш взгляд, есть; более того, все три определения относятся к одной и той же реальности.
Понятия эмоция и аттитюд долгое время считались практически не связанными, если исключить констатацию наличия так называемого эмоционального компонента в структуре аттитюда. Это неоднократно "отмечалось советскими исследователями, осуществляв-
15
шими критический обзор зарубежных исследований по данной проблеме: В. А. Ядовым [104], П. Н. Шихиревым [99] и др., однако проведенный В. С. Магуном анализ показал, что «познавательный и эмоциональный компоненты аттитюда... соответствуют познавательному (объективному) и собственно эмоциональному (субъективному) компонентам эмоции, а в целом эти два компонента аналогичны эмоции в ее общепсихологическом понимании» [58, с. 54]. Поскольку в исследовании аттракции как аттитюда поведенческий компонент рассматривается крайне редко, а чаще всего речь идет о когнитивном компоненте, то можно считать, что между первым и вторым определениями нет противоречия.
Что же касается третьего определения аттракции как эмоционального компонента общения и межличностного восприятия, то практически оно совпадает с ее первым определением — как специфической эмоции. Оно не противоречит и представлению об аттракции как аттитюде. «Предметами аттитюда, — как пишет В.С. Магун, — являются лишь значимые для человека объекты — об этом свидетельствуют как формальные определения (аттитюдов. — Л. Г.), так и вся реальная эмпирическая база» [58, с. 49]. Но эмоциональный компонент восприятия другого человека отражает значимость объекта с точки зрения субъекта, т. е. носит аттитюдный характер. Это проявляется, в частности, и в той роли, которую играет аттракция в селективном отборе информации при конструировании образа другого человека. Согласно А. М. Эткинду, «уровень аттракции в межличностном восприятии, подобно уровню самоуважения в самовосприятии, работает как  мощный фильтр, отбирающий перцептивные признаки или приписывающий им веса» [103, с. ПО].
Таким образом, аттракция может быть описана через свою специфику по отношению к эмоциям, аттитюдам и межличностному восприятию, поскольку с каждым из этих явлений она находится в соотношении частного к общему.
Анализ эмоциональных отношений может строиться как вокруг аттракции (тогда это будет эмоциональное отношение одного человека к другому), так и вокруг объективно существующего процесса (тогда
16
мы будем иметь дело с проблемой эмоциональных отношений между людьми). В первом случае все внимание уделяется чувствам и мнениям партнеров друг о друге, при этом неизбежно обедняется — если не теряется вовсе — специфика разных этапов развития отношений; отметим, что именно в этом направлении долгое время шли исследования эмоциональных отношений. Во втором случае в фокусе оказываются закономерности развития отношений, их перехода от одной фазы к другой;
Мы будем придерживаться логики этого последнего подхода. Эмоциональные отношения будут рассматриваться как развивающийся во времени процесс, закономерно переходящий от одного этапа к другому. Это позволит нам обсудить закономерности эмоциональных отношений разного уровня глубины и сложности, от первоначальной симпатии до страстной любви. Аттракция же будет анализироваться прежде всего не как единое для всех этапов, а как специфическое для каждого из них явление. Преимущество 'такой ориентации на процесс, а не на аттракцию еще и в том, что здесь более четко выступает межличностный характер эмоциональных отношений* включение в них не одного, а двух субъектов одновременно — при ориентации на аттракцию как на центральное понятие эта субъект-субъектная специфика эмоциональных отношений может легко «потеряться».
Исследование проблемы  есть ответ на какие-то конкретные вопросы! Правильное формулирование их является необходимым условием успеха всей работы. Профессионализм состоит, в частности, и в том, чтобы отграничивать те вопросы, на которые можно ответить с помощью методов данной науки, от тех, которые выходят за пределы ее компетенции.
Специфика эмоциональных отношений по сравнению с другими явлениями ставит свои, непосредственно вытекающие из их особенностей вопросы. Главный из них — и именно ответу на него и посвящены три последующие главы этой книги — состоит в проблеме детерминации эмоциональных отношений в паре на разных этапах развития этих отношений. Данный вопрос не возникает при анализе, например, когнитивных компонентов межличностного восприятия — их детерминантой является
17
(пропущено…), его внешность, возрастные, профессиональные и личностные особенности и т. д. Здесь можно говорить лишь о причинах появления ошибок и искажений. Для аттракции же такая ее внешняя  детерминанта отсутствует, поэтому необходимо специальное исследование причин появления, развития и распада эмоциональных отношений. В то же время это как раз та проблема, которая, если не полностью, то частично может быть решена с помощью методов «социальной психологии.
Уточним теперь общую схему анализа (рис. 1). Аттракция субъекта «А» к объекту3 — другому человеку, «В», может вызываться воздействием сле-

Рис. 1. / — свойства объекта аттракции; 2 — соотношение свойств субъекта и объекта; 3 — особенности взаимодействия; 4 — свойства субъекта; 5—особенности ситуации; 6 — культурный контекст; 7 — время
дующих причин: свойствами объекта аттракции; соотношением свойств между субъектом и объектом, степенью сходства; например; особенностями взаимодействия между ними; ситуацией, в которой происходит общение; свойствами самого субъекта аттракции; культурным контекстом, в который включены общающиеся индивиды. Наконец, поскольку эмоциональные отношения есть не только состояние, но и процесс, воздействие на них оказывает фактор времени.
Время выступает здесь не просто как еще одна переменная наравне с другими. Эмоциональные отношения с течением времени меняются качественно, легкая симпатия, с одной стороны, и, например,
3 Термин «объект> здесь сугубо условен. Он используется лишь для удобства изложения. Необходимо помнить, что без активной позиции второго партнера эмоциональные отношения развиваться не могут.
18
амбивалентный синдром чувств по отношению к бывшему партнеру после распада пары - с другой, имеют между собой весьма мало общего. Соответственно меняется и «ведомственная» принадлежность эмоциональных отношений: если на первых этапах, когда их включенность в класс эмоциональных явлений находится в латентном состоянии, это  почти  исключительно социально-психологическая проблема, то в момент пика их развития, в период страстной любви, необходим уже анализ и с точки зрения общей психологии. Меняется со временем и важность тех или иных детерминант аттракции. Так, можно предположить, что легко воспринимаемые инвариантные характеристики партнера, такие, как его внешность, социально-демографические параметры и т. д., будут оказывать влияние на первых этапах развития отношений, затем же их значимость будет снижаться. С другой стороны, некоторые особенности общения будут, наоборот, оказывать детерминирующее воздействие лишь на последующих этапах развития отношений. Следует также ожидать усложнения законов детерминации аттракции со временем, их большей противоречивости и даже меньшей строгости. Это связано с происходящей со временем индивидуализацией отношений в паре — они становятся не просто следствием того или иного сочетания внешних условий, но результатом целенаправленного воздействия со стороны участников общения. Эту последнюю детерминанту учесть в эмпирическом исследовании, естественно, крайне трудно.
Не все этапы развития эмоциональных отношений в паре изучены одинаково подробно. Лишь менее трети работ в области аттракции в период с 1972 па 1976 г. были посвящены исследованию устойчивых пар (т. е. отношениям, прошедшим некоторый путь развития), в остальных работах анализировались пары, члены которых практически еще не взаимодействовали друг с другом [154]. Примерно 80% всех работ проводились до недавнего времени на незнакомых друг другу (до эксперимента) людях — е однократным замером аттракции, что исключает саму возможность исследования отношений в развитии [153]. Испытуемый в этих случаях получает краткую информацию о другом человеке, который обычно-
19
является подставным лицом (партнером экспериментатора). Информация может даваться либо в процессе реального общения, в ходе которого объект аттракции действует по строго определенной схеме, либо в виде магнитофонной или видеозаписи, либо в виде вербального сообщения о человеке, которого испытуемый даже и не видит. После этого измеряется аттракция к этому человеку.
Реже проводятся работы с незнакомыми людьми, организованные по схеме лонгитюдов, предусматривающие многократные измерения аттракции. Они дают очень ценную для понимания ее природы информацию, так как позволяют проследить динамику и детерминанты развития межличностных отношений. Эксперименты на уже знакомых людях представлены пока сравнительно небольшим числом работ. Особенно редки лонгитюдинальные исследования на стабильных парах — наиболее перспективные с точки зрения как чисто научной, так и практической. Правда, в последние годы положение изменилось, внимание исследователей переключается именно на устойчивые и развивающиеся отношения [157]. Отметим, что в отечественной психологии с самого начала изучения проблемы эмоциональных отношений основное внимание уделялось парам, состоящим из хорошо знакомых друг другу людей (см., например, работы Н. Н. Обозова [67, 68], Т. М. Трапезниковой и Е. П. Ивановой [89J, Э. Тийт [88], А. Тавит [87] и др.).
Эмоциональные отношения существуют в качественно различных группах. Можно говорить об эмоциональных отношениях между матерью и ребенком, между супругами, между товарищами по работе и т. д. Эмоциональные отношения связывают не только диаду, но и триаду или группу большего размера. Во всех перечисленных случаях эмоциональные отношения имеют некоторые общие законы, но, по-видимому, есть и своя специфика. Не все эти эмоциональные отношения одинаково доступны для научного исследования, не все представляют одинаковый | интерес с точки зрения решений практических и теоретических задач. Ограничивая круг анализируемых явлений, мы в дальнейшем будем рассматривать эмоциональные отношения лишь в парах, только иногда обращаясь к закономерностям эмоциональных
20
-отношений в группах из трех или более человек. Соглашаясь с А. А. Кроником [49] в том, что «основными координатами» пространства межличностных отношений являются статусно-ролевые различия и валентность отношений, мы добавим к ним еще одну координату — свободный или вынужденный способ создания пары. Об этой координате исследователи обычно не упоминают — более популярно разделение на формальные и неформальные отношения. Однако с точки зрения эмоциональных отношений нам представляется не очень значимой степень включенности индивидов в формальную структуру отношений. Дело в том, что эмоциональные отношения вполне могут и существовать в рамках такой структуры, и отсутствовать вне ее. В качестве примера можно привести близкие дружеские отношения между руководителем и подчиненным, с одной" стороны, и индифферентные отношения между двумя членами одной и той же неформальной компании — с  другой. В первом случае они существуют как бы вопреки формальной структуре, во втором — отсутствие каких-либо помех не приводит тем не менее к развитию эмоциональных отношений. Свободный же или вынужденный характер создания пары принципиально важен для понимания закономерностей 1азвития отношений — если общение в паре с самого начала было неизбежным, не зависело от воли •участников (определяясь, например, близостью места жительства, родственными связями, принадлежностью к одной организации и т. д.), тогда они могли какое-то время развиваться и на нейтральном или даже негативном эмоциональном фоне. Если же пара создавалась по желанию обоих партнеров, как, например, пара молодых людей, познакомившихся «а улице, аттракция с самого начала оказывает детерминирующее воздействие на дальнейшее развитие отношений. Поскольку закономерности эмоциональных отношений более полно проявляются именно в свободно организованной паре, в дальнейшем мы будем рассматривать в основном пары именно такого типа.
Что касается статусно-ролевых различий, которые могут выражаться, в частности, в различном возрасте партнеров, то, не отрицая важности понимания
21
закономерностей эмоциональных отношений в гетерогенных по этим параметрам парах, мы будем ориентироваться тем не менее на пары, гомогенные по социально-демографическим признакам. Исключение будет сделано лишь для половой принадлежности субъектов — основное внимание мы уделим не однополым, а разнополым парам.
Объектом психологического анализа могут быть как положительные по знаку эмоциональные отношения — симпатия, дружба, любовь, так и отрицательные, представленные негативными полюсами перечисленных феноменов. Термин «аттракция» может использоваться и для обозначения негативных чувств к партнеру. Может показаться, что положительный и отрицательный полюса аттракции являются не более чем зеркальным отражением друг друга и что, следовательно, закономерности одного полюса применимы с учетом знака к другому, а исследования аттракции одного знака неспецифичны по отношению к исследованиям аттракции другого. Это не всегда так. Антипатия не есть просто «перевернутая» симпатия, альтернатива любви, по выражению Т. Рейка [182] — не ненависть, а равнодушие. Есть основания полагать, что существующие в обыденном сознании как противоположности полюса эмоциональных отношений в действительности являются не полярными (чем больше выражен один полюс, тем меньше — другой), а более или менее независимыми или даже взаимодополнительными, т. е. закономерно сочетаются в эмоциональном отношении к другому человеку (выраженность одного полюса может сопровождаться одновременной выраженностью противоположного). Заметим, что аналогичная ситуация характерна и для всего класса эмоциональных явлений — им свойственна амбивалентность, одновременное переживание субъектом и позитивных и негативных состояний [39]. Таким образом, можно считать, что наряду с действительно полярными эмоциональными отношениями есть и такие, полярность которых лишь кажущаяся и которые поэтому обладают специфическими законами и требуют отдельного рассмотрения.
В этой книге основное внимание будет уделено положительным проявлениям эмоциональных отношений. Можно назвать два основания для такого вы-
22
бора (кроме очевидной, невозможности охватить в рамках одной работы всю феноменологию аттракции в паре). Во-первых, положительный полюс эмоциональных отношений исследован значительно хуже, чем отрицательный. Это отражает исторически сложившееся в психологии большее внимание к негативным, чем к позитивным моментам человеческой природы. Консервативные по своей природе защитные механизмы изучены значительно лучше, чем творчество; жестокость — тщательнее, чем альтруизм, и т. д. Более того, долгое время существовала тенденция рассматривать положительные аспекты человеческой психики и поведения как своеобразную форму выражения отрицательных — творчество как сублимацию, кооперацию как объединение против общего врага и т. д. Эта тенденция стала преодолеваться лишь в 50—60-е годы, когда в отечественной и зарубежной психологии появился ряд работ, посвященных анализу творчества, психического здоровья, ответственности, любви [41, 63, 118, 157, 175]. Итак, относительно слабая изученность положительного полюса эмоциональных отношений делает их рассмотрение более важным и интересным.
Второе основание состоит в следующем. Как показал Л. М. Веккер [23], у положительных эмоций в диапазоне средних значений интенсивности «объектный» компонент обладает большей конкретностью и информативностью, чем «субъектный», у отрицательных же (в том же среднем интенсивностном диапазоне) — наоборот, субъектный выражен сильнее объектного. Это связано, по мнению Л. М. Веккера, в частности, с объектной направленностью как «главным вектором психики» [23, с. 143]. Таким образом, объект положительного эмоционального отношения отражен в сознании субъекта более конкретно, индивидуально, чем объект отрицательного, — в этом последнем случае внимание субъекта сконцентрировано на собственных негативных переживаниях, объект воспринимается более стереотипно, стигматизируется. А это значит, что положительные эмоциональные отношения в большей степени, чем отрицательные, связаны с реальным взаимодействием с другим человеком, и именно в них ярче, чем в отрицательных, проявляются не только общепсихологические,
23
но и социально-психологические закономерности. Итак, мы будем в основном говорить о положительных по знаку эмоциональных отношениях в свободно организованной, гомогенной по социальным и возрастным параметрам, преимущественно разнополой паре. В максимальной степени этим критериям отвечает, например, пара влюбленных или пара, связанная отношениями ухаживания. Вторая глава книги посвящена проблеме аттракции на первых этапах развития отношений: возникновению первого чувства-симпатии — антипатии. В третьей главе мы перейдем к поиску детерминант развития отношения в паре и особое внимание уделим чувству любви. И наконец, в четвертой главе будут рассмотрены процессы стабилизации и распада эмоциональных отношений.

§ 2. Актуальные проблемы исследования эмоциональных отношений

Признание актуальности и полезности психологического изучения  эмоциональных отношений не снимает сомнений относительно возможности такого изучения. Сомнения вызваны как спецификой самого объекта — неясно, обладает ли он собственными закономерностями и может ли быть вписан в контекст психологического, прежде всего социально-психологического, знания, так и недостаточным на первый взгляд уровнем развития методического инструментария современной социальной психологии. Снятие, хотя бы частичное, этих сомнений и будет первым шагом на пути исследования эмоциональных отношений.
На интуитивном уровне эмоциональные отношения представляются абсолютно спонтанными, непредсказуемыми и ничем не детерминируемыми. Такая точка зрения в настоящее время не имеет широкого распространения в советской психологии. Значительно чаще встречается другая, полярная, позиция, согласно которой эмоциональные отношения не имеют законов, специфичных по отношению к закономерностям иных областей психики, или даже соматики, другими словами, могут быть непосредственно, без специальной теоретической и эмпирической работы,- вы-
24
ведены из них. За этой позицией стоит представление «об эмоциональных отношениях не как об особой психической реальности, а как об эпифеномене других явлений, неизбежном последствии сочетания тех или иных уже изученных характеристик. Любовь, например, может согласно такой позиции считаться эпифеноменом физиологических механизмов, регулирующих половое влечение.
Тенденция сводить феномены одного типа к феноменам другого, снижая тем самым специфичность анализируемого явления, имеет в психологии давние традиции, проявляясь в формулировании редукционистских по содержанию теорий и идей (это показано, например, в работах В. П. Зинченко [38]), в которых терялась специфика не только отдельных областей психологии, но и психики в целом. При всей симпатии к монистическим теориям, авторы которых стремятся увидеть общие законы на разных уровнях психической и даже, как, например, Г. Селье [81], физиологической жизни человека, надо быть крайне осторожным с тем, чтобы за этим стремлением к общности не потерять специфики объекта, без которой его содержание выхолащивается и пропадает.
Принципиальным для решения вопроса об эпифеноменальности эмоциональных отношений и, следовательно, о наличии или отсутствии у них специфических законов, которые следует изучать, будет степень их «понятности», предсказуемости, как на уровне здравого смысла, так и на научном уровне. Если никаких неясностей нет, то законы эмоциональных отношений либо неспецифичны, либо настолько просты, что познание их не требует специальных усилий.
С точки зрения обыденного сознания для понимания закономерностей возникновения, развития и распада эмоциональных' отношений в паре достаточно здравого смысла и вполне ординарного жизненного опыта. Однако мы здесь, как представляется, сталкиваемся не столько с простотой явления, сколько с его закрытостью от сознания всевозможными предрассудками и стереотипами. Кажущаяся ясность не уберегает от ошибок, подчас трагических, — разводы, одиночество, другие проблемы в межличностной сфере, с которыми сталкивается огромное число людей,
25
являются зачастую именно следствием неверных предсказаний и неадекватных расчетов партнеров по общению4. Эмпирические исследования эмоциональных отношений, как будет показано ниже, наряду с фактами, согласующимися с представлениями здравого смысла, выявляют и массу таких, которые противоречат этим представлениям, — красивая девушка в некоторых ситуациях может нравиться меньше, чем некрасивая, умный человек — меньше, чем глупый, и т. д. (см., например [111]). Что же касается собственно научного анализа, то ни одна из существующих социально-психологических теорий не может сейчас ассимилировать весь массив данных, накопленных по проблеме генезиса эмоциональных отношений. Все это убедительно свидетельствует о том, что эмоциональные отношения не  эпифеноменальны, и они обладают специфическими закономерностями, требующими специального изучения.
Психологическое исследование эмоциональных отношений связано с рядом специфических трудностей. Большинство изучающихся в социальной психологии феноменов известны каждому человеку по личному опыту. А это значит, что в отличие, например, от физических явлений, право на изучение  и интерпретацию которых безоговорочно признается за специалистами, объекты социальной психологии изучаются и интерпретируются всеми независимо от профессиональной принадлежности. Более того, социальные психологи в своей исследовательской деятельности выступают в двух ролях: как профессионалы и как «просто люди», т. е. проводят как бы два независимых исследования, результаты которых совсем не всегда совпадают. Как экранизация литературного произведения может раздражать зрителя своей «непохожестью» на то, что он ожидал увидеть, так и факт или теория могут не приниматься отдельными специалистами или научным сообществом в целом потому, что они противоречат или недостаточно
4 Ошибки возникают не только в сфере диадических эмоциональных отношений, но и в области взаимодействия индивида с группой, группы с индивидом и собственно межгруппового взаимодействия. Эмоциональные аспекты предрассудков, стереотипов, межгрупповой враждебности не всегда понятны и предсказуемы с позиций здравого смысла.
26
соответствуют жизненному опыту и «здравому смыслу».
Сказанное справедливо для всех или почти всех рассматриваемых в социальной психологии проблем, но особенно для проблемы эмоциональных отношений. Проведенные к настоящему моменту исследования при всей их методической изощренности оставляют во многих случаях чувство неудовлетворенности вследствие их недостаточной глубины. Вместе с тем просто объявить нерелевантным весь массив собранных данных, по-видимому, нецелесообразно, так как, несмотря на известные упрощения, благодаря проведенным исследованиям мы располагаем сейчас массой нетривиальных фактов и идей.
Жесткие критерии, с которыми многие психологи подходят к оценке результатов изучения эмоциональных отношений, связаны и с личной значимостью этой темы для каждого человека. Нам небезразличен обнаруженный в исследовании факт — он либо нравится, подтверждая определенные представления и способствуя повышению самооценки, либо не нравится, нарушая сложившийся когнитивный баланс и вступая в противоречие с определенными паттернами поведения. При проведении эксперимента, отборе фактов, построении теоретических моделей исследователи ориентируются не только на поиск истины, на вычленение того, «как есть», но и на то, «как надо», т. е. ищут подтверждение своим этическим представлениям.
Определенным барьером на пути развертывания исследования эмоциональных отношений служит и настороженное отношение к этой проблеме со стороны научной общественности. До сих пор эта проблематика воспринимается многими как «ненаучная». Молодые же ученые, и особенно студенты, проявляющие к ней интерес, рискуют вызвать подозрение в том, что стремятся в ходе исследования компенсировать какие-то собственные затруднения в межличностной сфере. С опасением относится к идее участия в исследовании эмоциональных отношений и ряд испытуемых.
Частично этот негативизм связан с осознанием остроты встающих при изучении аттракции этических проблем. Они представляются настолько серьезными,
27
что могут послужить причиной объявления моратория на исследования. Действительно, мы не знаем, какое влияние оказывает сам факт участия в исследовании эмоциональных отношений (особенно таких, как любовь), сопровождающий  это участие рост рефлексии респондентов, неизбежное нарушение конфиденциальности отношений (посвящение исследователя в некоторые сугубо интимные моменты взаимодействия и в случае исследования пар понимание того, что аналогичные действия совершает и партнер) на сами взаимоотношения и на психическое состояние испытуемых.
Можно, конечно, сказать, что повышение степени рефлексии относительно своих отношений — безусловно положительный результат. С такой позицией, широко распространенной среди психологов, не обязательно тем не менее должны соглашаться респонденты, которые могут считать, что они заплатили за это повышение слишком большую цену. Ответ на вопрос об этической допустимости исследований эмоциональных отношений, особенно' их близких, устойчивых форм, требует эмпирического изучения — контроля воздействия включенности в исследовательскую программу на отношения в паре. Имеющиеся немногочисленные данные в целом весьма оптимистичны. Так, большинство из членов 231 пары юношей и девушек, участвовавших в лонгитюдинальном исследовании романтических отношений, оценивали свой опыт как положительный, интересный [187]. Влияние же исследования на отношения оценивали как позитивное 18% респондентов, как негативное— 4%; 78% считало, что никакого влияния не было (есть, конечно, все основания предполагать, что часть респондентов, ориентируясь на каноны романтических отношений, требующие независимости от обстоятельств, отрицали влияние и в тех случаях, когда субъективно его ощущали). Многие респонденты отмечали позитивные последствия своего участия в исследовании в виде большего понимания себя и партнера, большей определенности в отношениях, «ускорения» в их развитии и т. д. На поведенческом уровне испытуемые проявляли явный интерес к работе, готовность к дальнейшему сотрудничеству.
Аналогичные результаты были получены и в ряде
28
исследований, проведенных на кафедре социальной психологии МГУ, как самим автором, так и сотрудниками и студентами кафедры. Участие в исследовании эмоциональных отношений в большинстве случаев является положительным или нейтральным переживанием и не оказывает деструктивного воздействия на развитие отношений в паре.
Существуют по крайней мере два условия, соблюдение которых позволяет уменьшить вероятность негативного воздействия на индивида или на пару в целом их участия в эксперименте. Во-первых, методический инструментарий должен быть построен таким образом, чтобы никак не травмировать респондента. Прежде всего это относится к вопросникам — ни одна из выбранных испытуемым альтернатив не должна быть «хуже» другой, проверка ответов на социальную желательность должна проводиться особо тщательно. Недопустима демонстрация большего внимания или интереса со стороны, исследователей к испытуемым, ответившим определенным образом, по сравнению с испытуемыми, ответившими иначе, — это может быть воспринято как косвенная оценка стоящих за этими ответами способов поведения (нельзя, например, писать: «Следующие 10 вопросов лишь для тех, кто ответил на предыдущий вопрос положительно». Надо предложить одинаковые по объему, хотя и разные по содержанию, наборы вопросов и тем, кто ответил положительно, и тем, кто ответил отрицательно).
Во-вторых, опыт показывает, что позитивность отношения респондентов к исследованию эмоциональных отношений (как и вообще значимых для человека аспектов жизнедеятельности) зависит от отношения исследователя к своим испытуемым. В данном случае исследователь должен осознавать, что респондент воспринимает его не только как ученого, но и как психолога-практика, консультанта. Естественно, говорить о сколько-нибудь серьезной психокоррекционной работе в ходе проведения эмпирического исследования не приходится, однако определенная терапевтическая установка необходима. При проведении же лонгитюдов такая установка не только смягчает остроту этических проблем, но и делает возможным само исследование, способствуя сохранению выборки, — при отсутствии терапевтического отноше-
29
ния к испытуемым значительная их часть просто не примет участия в повторных замерах.
Итак, мы видим, что исследования эмоциональных отношений представляют собой весьма актуальную задачу, эмоциональные отношения имеют ряд специфических, доступных анализу закономерностей, возникающие при работе этические трудности могут быть, хотя бы частично, преодолены.
Однако, прежде чем перейти непосредственно к характеристике существующих фактов и закономерностей, необходимо ознакомиться с методическим инструментарием, который используется или может быть использован при исследовании межличностной аттракции.
Интенсификация исследований эмоциональных отношений сопровождается усилением внимания к методическому обеспечению этой работы, прежде всего к методам измерения величины аттракции в паре. Качественные различия в эмоциональных отношениях на первом и последующих этапах их развития привели к образованию двух, довольно слабо связанных между собой направлений методических разработок — первое ориентировано на создание процедур регистрации аттракции между незнакомыми или малознакомыми людьми, второе — между членами устойчивых пар.
Рассмотрим сначала методы измерения аттракции, созданные в рамках первого направления. По характеру регистрируемого ответа испытуемого их можно подразделить на две группы — вербальные и невербальные. К вербальным можно отнести как классические методы (семантический дифференциал, шкалы социальной дистанции, социометрия), так и ряд специально разработанных методик. Ведущее положение среди вербальных индикаторов аттракции занимает предложенный Д. Бирном [118] показатель, основывающийся на его же шкалах межличностной оценки. Испытуемый получает задание оценить другого человека по шести критериям: интеллект, знакомство с последними событиями, нравственное развитие, приспособленность к жизни, чувство симпатии или антипатии, которое он вызывает у респондента; желание или нежелание респондента сотрудничать с ним в ходе эксперимента. Каждый критерий оценива-
30
ется по семибальной шкале, суммация оценок — по двум последним характеристикам и дает индекс аттракции. На первый взгляд этот индикатор представляется совершенно необоснованным, однако специальные исследования продемонстрировали его соответствие многим психометрическим критериям. Аттракция, измеренная с помощью Шкал межличностной оценки, высоко коррелирует с жизненными показателями, а также с данными измерения по другим методикам. Серьезным недостатком этого индикатора аттракции является его низкая устойчивость по отношению к повторениям и как следствие — невозможность использования его в лонгитюдных исследованиях.
Индекс Д. Бирна — самый распространенный (он используется более чем в половине всех работ по аттракции), но не единственный способ измерения эмоциональных отношений на первом этапе их развития. Среди других можно назвать и достаточно сложные, такие, как Межличностные шкалы свиданий, состоящие из 50 вопросов, и предельно простые, как использовавшаяся Т. Ньюкомом оценка по 100-балльной  шкале того, насколько нравится испытуемому данный человек [66].
Вторым большим классом способов измерения аттракции, использующихся в основном в начальный период развития отношений, является регистрация невербальных реакций испытуемого на другого человека. В качестве индикаторов аттракции могут использоваться как поведенческие — пространственная близость участников общения, селективность при припоминании тех или иных связанных с объектом событий, взаимное положение тел, направление взгляда, так и психофизиологические характеристики — учащение пульса, КГР и т. д. [114].
Использование невербальных индикаторов имеет давнюю традицию. Еще в Древнем Китае продавцы, торгуясь о цене, следили за зрачками покупателя — расширение зрачков свидетельствовало, как считалось, о том, что товар нравится. Невербальные индикаторы обладают большими преимуществами перед вербальными. Они устойчивы к повторению, не зависят в большинстве случаев от кооперативности субъекта, а иногда и от его воли, они, по-видимому, более не-
31
посредственно связаны с самим феноменом эмоциональных отношений, т. е. имеют более высокую, чем вербальные, конструктивную валидность. Так, по многочисленным данным [143, 187], при исследовании эмоциональных отношений зрительный контакт (величина, характеризующая продолжительность взгляда в глаза друг другу) обладает диагностической и предсказательной силой большей, чем любые другие индикаторы. В то же время их применение сопряжено со значительными трудностями. Во-первых, многие из них, особенно психофизиологические, неспецифичны по знаку. Они позволяют зафиксировать наличие эмоционального отношения к объекту, но не дают оснований делать выводы о его позитивности или негативности. Для формулирования каких-либо содержательных заключений невербальные индикаторы - должны подкрепляться какими-либо другими методами. Во-вторых, в отличие от вербальных методик, для проведения которых не требуется ничего, кроме карандаша и бумаги, для невербальных нужна специальная аппаратура. В-третьих, психофизиологические и другие невербальные реакции человека, которые используются для регистрации аттракции, зависят отнюдь не только от того, как воспринимают друг друга участники эксперимента. Например, тот же зрачковый рефлекс может определяться разницей в освещенности между экспериментальным помещением и комнатой, в которой испытуемый ожидал начала эксперимента. Поскольку детерминанты невербальных реакций далеко не всегда достаточно ясны, воздействие посторонних по отношению к эксперименту факторов, очень трудно элиминировать. В сочетании с тем фактом, что условия среды и параметры состояния испытуемого оказывают большое возмущающее воздействие на невербальные индикаторы аттракции, зависимость их от многих показателей диктует особую тщательность при проведении эксперимента и крайнюю осторожность в интерпретации результатов. В-четвертых, некоторые, невербальные показатели взаимосвязаны друг с другом. Например, зрительный контакт отрицательно коррелирует с пространственной близостью. В то же время обе эти характеристики, считаются положительно связанными с уровнем аттракции. Получается, что аттракция, измеренная
32
по одной методике, может увеличиваться, а по другой — уменьшаться. Таким образом, при использовании невербальных индикаторов необходимо учитывать и возможность их взаимовлияния. В частности, зрительный контакт может считаться надежным коррелятом аттракции лишь тогда, когда по условиям эксперимента испытуемые занимают в пространстве фиксированное положение по отношению друг к другу. Вербальные и невербальные индикаторы аттракции, хотя они и апеллируют к одной и той же реальности, не всегда достаточно тесно связаны между собой — текущая валидность этих методов невысока [165]. Это, с одной стороны, диктует необходимость создания новых, более надежных процедур, с другой — способствует тенденции использования в рамках одного исследования сразу нескольких индикаторов, принадлежащих как к вербальной, так и невербальной группам.
При исследовании аттракции между членами устойчивых пар часть психологов предпочитают обходиться вообще без измерений, считая сам факт существования пары доказательством наличия в ней достаточно интенсивных эмоциональных отношений. Параметры устойчивых пар сравниваются в этом случае с соответствующими характеристиками распадающихся
или «фиктивных» (т. е. составленных чисто умозрительно из незнакомых людей), различия же интерпретируются как корреляты аттракции. Такой подход, однако, не всегда правомерен. Если продвижение пары в сторону углубления, стабилизации отношений (например, принятие решения о заключении брака) действительно часто (хотя и не всегда) связано с высоким уровнем аттракции, то само по себе существование пары, в частности супружеской, не дает еще оснований делать какие-либо выводы об уровне связывающих членов пары эмоциональных отношений. Стабильность пары может обеспечиваться самыми разными моментами и осуществляться на фоне нейтральных (например, равнодушие) или даже негативных эмоциональных отношений.
Измерение аттракции в устойчивых парах требует решения ряда методологических вопросов, которые, строго говоря, стоят и перед создателями вышеописанных процедур, но с меньшей остротой. Это, во-пер-
33
вых, проблема Соотношения регистрируемых индикаторов и исследуемого феномена, во-вторых, вопрос об одномерном или многомерном характере межличностной аттракции.
В тех случаях, когда измерение аттракции основывается не на наблюдении за действиями испытуемых, а на их самоотчете, регистрируемые индикаторы располагаются на континууме от обобщенной оценки отношений (например, любовь, привязанность и т. д.) до максимально конкретных их характеристик (например, использование уменьшительных имен и прозвищ). Вопросы, близкие ко второму полюсу, с психометрической точки зрения предпочтительнее — они меньше зависят от фактора социальной желательности, испытуемому легче отвечать на них и т. д. Но исследователя интересует как раз обобщенная оценка. В большинстве случаев она выводится из конкретных  индикаторов на основе принятой в исследовании концепции об их связи с искомой итоговой характеристикой (например, использование уменьшительных имен и прозвищ может трактоваться как признак близких отношений). Так строятся и методики на собственно эмоциональные отношения и на близкие им параметры, например удовлетворенность браком [34, 86]. Валидность методики зависит, во-первых, от общей адекватности использующихся концепций, во-вторых, от того, соответствует ли эта, пусть даже и в целом правильная, концепция психическим структурам испытуемых. Так, в силу особенностей онтогенеза респондента уменьшительные имена могут выступать не признаком близких позитивных отношений, а показателем презрения и других негативных чувств. Полностью преодолеть эти затруднения не представляется возможным. Единственное, что можно сделать, это с особой осторожностью относиться к любым выводам, делающимся на основании измерений аттракции относительно конкретной пары.
Вторая проблема — представление об одномерности аттракции, имплицитно присутствующее во многих измерительных методиках. Это допущение, являющееся целиком априорным, резко снижает логическую валидность даже и методик, измеряющих аттракцию на первом этапе развития отношений. Измерять же аттракцию в устойчивой паре как одномер-
34
кую величину просто невозможно. Специалисты, исследующие эмоциональные отношения в устойчивых парах, осознают эту невозможность и всегда подчеркивают структурное отличие изучаемых ими феноменов от других видов межличностной аттракции. В качестве примера можно привести вопросник по измерению дружеских отношений, предложенный I П. Райтом [208]. Он выделяет три параметра дружбы:  добровольную взаимозависимость, трудность поддержания отношений, а также ценности дружбы, которые в свою очередь подразделяются на ценности ин-формационные, прагматические и психологические. I Методика Райта включает в себя вопросы на каждый I из выделенных параметров.
Таким же образом построены и советские методики. Так, Шкалы любви и симпатии, разработанные I нами совместно с Ю. Е. Алешиной на основе аналогичных шкал 3. Рубина [33, 186], состоят из 14 вопросов, 7 из которых направлены на измерение любви  (как феномена, включающего в себя привязанность, 1 заботу и интимность), а 7 — симпатии (в которую к в данном случае входят уважение, восхищение и восприятие объекта как сходного с собой). Проведенная нами психометрическая проверка показала достаточную надежность методики по различным критериям. I Разработанная аспиранткой кафедры социальной г. психологии МГУ М. А. Абалакиной [2] методика изучения взаимоотношений в добрачной паре состоит из I 28 вопросов. Эта методика позволяет измерять ориентацию партнеров на заключение брака, удовлетворенность отношениями и «позитивность» отношений. I Очевидно, что качество методик во многом определяется адекватностью реализуемых в них представлений о структуре эмоциональных отношений. Успешность решения методической проблемы  измерения  аттракции ставится таким образом в прямую зависимость от решения содержательной проблемы поиска  ее внутренней структуры. Все описанные выше методики исходили из априорных, чисто теоретических Ь структур, эмпирической проверки их адекватности |, не проводилось. Представляется целесообразной разработка методики, базирующейся на эмпирически подтвержденной внутренней структуре аттракции. E Другим критерием, учет которого также желателен,
35
является пол субъекта и объекта (большинство существующих методик неспецифичны по полу). И, наконец, учитывая тот факт, что аттракция на разных этапах развития отношений при всех своих особенностях является все же одним и тем же феноменом, было бы полезно создание методик для измерения разных типов аттракции, базирующихся на одном методическом принципе, т. е. группы сходных по построению процедур, выбор того или иного варианта из числа которых диктовался бы полом субъекта и объекта и уровнем развития отношений.
Такая методика была разработана нами в ходе специально проведенного факторно-аналитического исследования.
На основе составленных нами наборов вопросов (40 — для малознакомых и 55 — для хорошо знакомых людей) можно измерять уровень аттракции по различным составляющим ее переменным. Эта методика отвечает выдвигавшимся ранее критериям — эмпирическая обоснованность структуры аттракции, учет пола субъекта и объекта, единый методический принцип для измерения аттракции на разных этапах развития отношений (для ознакомления с самими вопросами и коэффициентами см. [29]).

§ 3. Регулятивная роль эмоциональных отношений

Эмоциональные отношения играют огромную роль в жизни человека. Социологические исследования, проведенные в нашей стране и за рубежом, продемонстрировали, что стабильные эмоциональные отношения постоянно занимают верхние места в иерар-
36
хии ценностей, опережая такие значимые из них, как, например, достаток и работа [78, 121].
Общей особенностью биографий людей, оценивающих себя как счастливых, является наличие у них надежных и удовлетворяющих их эмоциональных отношений [141].
Можно предположить, что по мере исторического развития эмоциональные отношения людей друг к другу все в большей степени выступают в качестве непосредственных регуляторов поведения. Это связано с возрастанием роли психологических факторов в детерминации таких важнейших институтов, как институты дружбы [44] и семьи [95]. Если, например, в прошлом можно было представить себе семью, характеризующуюся преимущественно негативными эмоциональными отношениям« между супругами или вовсе не имеющую внутрисемейных эмоциональных связей, то сейчас такая семья скорее всего прекратит свое существование.
Проблема роли эмоциональных отношений в жизни человека весьма актуальна для психологической науки. Как отмечал А. Н. Леонтьев, классические теории эмоций «рассматривают их трансформацию у человека как инволюцию, что и порождает ложный идеал воспитания, сводящийся к требованию «подчинить чувства холодному рассудку» [53, с. 200]. В действительности же, по мнению А. Н. Леонтьева, «эмоциональные процессы и состояния имеют у человека свое собственное положительное развитие» [53, с. 199].
Прежде всего, как показывают эмпирические результаты, эмоциональные отношения влияют на характер протекания процессов внутригруппового взаимодействия [П5]5. Так, например, существует положительная связь между аттракцией и склонностью приходить на помощь тому, к кому она испытывается. Усиление аттракции сопровождается увеличением числа альтруистических поступков, а альтруизм и помощь со своей стороны способствуют росту взаимной аттракции участников взаимодействия [152]. Имеющихся данных пока недостаточно для того, что-
5 Эта проблематика близка к социометрическим исследованиям, имеющим давние традиции в советской психологии 25
37
бы решить, существует ли между этими двумя переменными — альтруистическим поведением и аттракцией — причинно-следственная связь или же корреляционная зависимость объясняется воздействием латентной переменной; но сам факт наличия положи тельной обратной связи между аттракцией, с одной стороны, и альтруистическим поведением — с другой, можно считать установленным. Таким образом, есть все основания предполагать, что в группе с более высокой аттракцией сильнее развита взаимопомощь.
Люди, вовлеченные в эмоциональные отношения, имеют тенденцию оценивать друг друга более высоко, чем посторонние или даже близко знакомые, но не испытывающие взаимной симпатии индивиды. На вербальном уровне это проявляется в доброжелательном стиле общения и положительной характеристике партнеров в беседах с другими людьми, что, во-первых, способствует созданию психологически комфортной атмосферы внутри группы, а во-вторых, и это особенно важно в ситуации межгруппового конфликта, группа выглядит более сплоченной в глазах тех, кто к ней не принадлежит.
Психологический комфорт и уверенность в хорошем отношении других членов группы важны не только сами по себе. Лишь при выполнении этих условий высказываемое другим человеком несогласие с позицией субъекта не только не уменьшает, но даже увеличивает симпатию к нему. Таким образом, члены группы, характеризующейся высоким уровнем аттракции, могут спорить между собой и критиковать друг друга, не опасаясь отрицательного влияния этих действий на взаимоотношения. Это помогает созданию и поддержанию в группе творческой атмосферы.
Аттракция влияет на уровень конформности и имитации. Оба эти феномена проявляются значительно сильнее, когда моделью служит человек, к которому субъект испытывает симпатию. Если рассматривать эти результаты в сочетании с данными, свидетельствующими о фасилитирующем воздействии на обучение аттракции к обучающему, становится ясно, что аттракция облегчает как вхождение в группу новичков, способствуя более быстрому овладению необходимыми для члена группы знаниями и навыками, так
за
и передачу опыта от одного члена группы к другому. Процессы взаимного обучения и обмена информацией в группах с высокими показателями аттракции протекают легче еще и благодаря положительной связи между аттракцией и уровнем коммуникации: чем выше аттракция между двумя людьми, тем чаще они общаются или по крайней мере пытаются общаться друг с другом.
Высокий уровень аттракции между участниками общения способствует обычно и большей точности межличностного восприятия. В некоторых ситуациях, особенно стрессовых, это может оказаться весьма полезным как для жизнедеятельности группы, так и для каждого из ее членов. Необходимо добавить, что есть и прямые доказательства того, что присутствие приятных для человека людей, помогает ему справиться со стрессом.
Приведенные здесь факты дают основание считать, что аттракция влияет и на отдельные внутригрупповые процессы, и на группу в целом. Можно предположить, что аттракция между членами группы не только является следствием высокого уровня группового развития, но и сама положительно на него влияет, способствуя превращению группы в коллектив [71].
Аттракция способствует и достижению группой высокой эффективности (понимаемой, согласно Р. С. Немову, как «успешность решения всех социально значимых задач» [75, с. 146]). На это указывают, например, данные Л. С. Цветковой и др. [96], свидетельствующие о том, что терапевтическая группа больных афазией функционирует более успешно в том случае, когда между членами группы устанавливаются доброжелательные отношения, т. е. тогда, когда они испытывают аттракцию друг к другу (терапевтический эффект в данном случае вполне может считаться адекватным индикатором эффективности групповой деятельности).
Основные задачи детского учебного коллектива — обучение и развитие личности — также не могут быть выполнены без определенного уровня аттракции [22, 97]. На материале проблем воспитания подростков и юношей на это указывает А. В. Мудрик, отмечая, что, если подростки «не имеют приятелей и друзей в коллективе или даже активно отвергаются сверст-
39
никами, то такой коллектив — неблагоприятная среда для развития старшеклассника» [61, с. 67].
Регулятивная роль устойчивых эмоциональных отношений, в частности любви, видится прежде всего в их воздействии на функционирование и особенно создание семьи. Причиной заключения брака (во всяком случае, основной причиной), судя по данным социально-психологических и социологических исследований, для большинства молодых людей является любовь (см., например, [35]). Если бы в обществе любовь не была таким широко распространенным и признанным феноменом, мог бы разрушиться столь важный для его функционирования институт, как брак.
Но регулятивная роль эмоциональных отношений не может быть понята до конца, если ограничиваться анализом только одной культуры. Необходимы межкультурные сравнения. Оказалось, например, что во многих обществах любовь не включается в число распространенных причин заключения брака, а в некоторых — эмоциональные отношения между будущими супругами считаются даже крайне нежелательными. Имеющиеся данные позволяют связать роль эмоциональных «непрактических» (т. е. не сводимых к прямой экономической или социальной выгоде) факторов с различными аспектами жизни изучавшихся обществ, но прежде всего — со свободой выбора брачного партнера. В тех обществах в которых супруг либо подбирается родителями, исходящими из своих представлений о выгодах будущего союза, I либо должен быть найден среди очень узкого круга, предписываемого сословной принадлежностью или интересами рода, любовь, эмоциональное тяготение друг к. другу существенной роли в создании семьи не I играют. Уменьшают влияние любви также и экономическое принуждение к вступлению в брак, материальная и бытовая зависимость супругов друг от друга [185].
В тех же случаях, когда молодые люди действительно самостоятельно выбирают друг друга, когда I их отношения свободны от экономических расчетов, S сословных предрассудков и других «практических  оснований», важнейшей детерминантой общения становится эмоциональная связь. Таким образом, одна
40
из функций любви, как это становится ясно из межкультурных исследований, состоит в том, что она является как бы дополнительным ориентиром в выборе партнера тогда, когда отсутствуют другие, более определенные способы его поиска. Кроме того, можно предположить, что возрастание роли любви при отсутствии экономического и иного принуждения может означать, что лишь в этих, более благоприятных условиях реализуется способность к установлению эмоциональных контактов с другими. К данной функции роль любви, однако, не сводится. В некоторых культурах она способствует достижению более высокого статуса, в ряде других связана с обоснованием отделения от родителей и т. д. Любовь, следовательно, полифункциональна, а набор и относительная важность функций связаны с различными аспектами социальной жизни.
Остается неясным механизм влияния таких глобальных характеристик, как, например, свобода выбора брачного партнера, на эмоциональные отношения в паре. П. Розенблатт [185] называет два конкретных способа такого влияния. Во-первых, это нормы и представления, на основе которых индивид строит свое поведение. Они определяют, что контакты с данным человеком престижны или, наоборот, нежелательны, что общение именно с этой девушкой не может переходить границ легкого флирта и т. д. Во-вторых, это возможность для общения. Для того чтобы выбор партнера был действительно свободен, необходимо не только отсутствие факторов принуждения. Нужно еще и достаточное число контактов с потенциальными партнерами. Общество может либо способствовать, либо препятствовать таким контактам. Культуры, характеризующиеся малой свободой выбора партнера, ограничивают или даже запрещают их. Большая же свобода выбора оказывается связанной с легкостью таких контактов.
Как видно из вышеизложенного, нам больше ясна роль любви в создании, но не в функционировании семьи, данные по проблеме связи любви с успешностью брака сравнительно немногочисленны и весьма противоречивы. Многие специалисты в области семьи относятся к любви настороженно, как к фактору, в лучшем случае не связанному, а в большинстве своем
41
мешающему семейному счастью. Например, в учебнике Р. Адри «Социальный контекст брака» в главе, посвященной успешности брака, любовь даже не упоминается [200]. 3. Рубин [187] на основании лонги-тюдинального исследования 231 пары юношей и девушек приходит к выводу, что уровень любви положительно влияет на прогресс отношений только тогда, когда субъект отношения разделяет романтические установки. Есть и иные данные, свидетельствующие о том, что любовь в браке далеко не всегда играет позитивную роль.
Если бы речь шла о какой-либо другой психологической проблеме, например о проблеме памяти или внимания, этот вывод наверняка был бы признан достаточно обоснованным. Однако в данном случае содержательные моменты так тесно переплетены с этическими, что несоответствие вывода нравственным критериям (которые сами по себе являются продуктом длительной эволюции и отражают, по-видимому, не просто желаемые, но и возможные характеристики общения) заставляет искать новые факты или новые объяснения.
Фактов противоположного рода немного, но они все же есть. Так, сравнение успешных и неудачных браков показало, что в стабильных семьях уровень любви, измеренный по стандартным шкалам, значительно выше [138]. При более подробном анализе структуры супружеской любви оказалось, что счастливые семьи особенно сильно отличаются от несчастливых по вербальному компоненту любви, т. е. в счастливых браках люди чаще говорят друг другу о своей любви. На наш взгляд, этот результат имеет большое значение как в научном, так и гуманистическом плане.- Положительная связь между любовью и удовлетворенностью браком была получена также и в проведенном нами совместно с Ю. Е. Алешиной [6] исследовании на материале двухсот супружеских пар с различным стажем брака.
Завершая анализ вопросов регулятивной роли эмоциональных отношений в жизни человека, отметим, что если с точки зрения психологии здесь еще много неясностей, то на уровне обыденного сознания картина достаточно проста и непротиворечива. Так, из опрошенных У. Кепхартом [159] студентов 70% мужчин
42