Бехтерев В. Избранные работы по социальной психологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

V. ЗАКОН ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ РАВНОГО ДЕЙСТВИЮ

Речь идет о законе, по которому общественные движения, проявляемые
различными социальными группами при условиях взаимоотношения пос-
ледних друг с другом, противодействуют одно другому таким образом, что
нарастание одного общественного движения вызывает стремление к противо-
действию со стороны другого общественного движения, ему противополож-
ного. Так, сильное развитие национализма дает толчок к развитию
социализма, и, наоборот, с другой стороны, сильная власть приводит к
усилению оппозиции. При развитии анархии в стране возникает стремление
в других группах поддержать власть и установить единение^'.

^ Бехтерев В. М. Социальный отбор и его биологическое значение// Вестник знания. 1912.
№ 12. С. 947-955; Он же. Значение гармонизма и социального отбора в эволюции
организмов//Природа. 1916. № 10. С. 1130-1158.

14>                                                               211

Во всех подобного рода случаях противодействие нарастает по мере того,
как развивается данное общественное движение.

Общественно-политическая  жизнь  складывается  из  стремлений
различных партий или кружков и двигается обыкновенно зигзагами то с
перевесом влияния со стороны одной из партий, то с перевесом влияния
со стороны других партий в зависимости от их силы. Но бывают моменты
в истории, когда наступает межпартийный конфликт, приводящий к обще-
ственному кризису.

Всякое новое общественное движение встречает ту или другую оппозицию
со стороны определенных общественных кругов. Но когда одно из общест-
венных движений получает преобладающее значение, против него начинают
действовать объединенные силы различных партий. Так, деспотическое уп-
равление подготовляет революцию, революция, в свою очередь, подготовляет
контрреволюцию.

Всякое вообще открытие или изобретение, будучи осуществлено,
стремится получить распространение в окружающей среде, и затем это
распространение идет все дальше и дальше, встречая сопротивление; с одной
стороны, в косности среды и в противодействии со стороны тех изобретений,
которые сталкиваются с новым изобретением. Допустим, что речь идет об
изобретении электрического освещения. Известно, что распространению его
препятствовало, и до сих пор препятствует, с одной стороны, косность
народных масс, а с другой стороны - противодействие со стороны пред-
ставителей газового и аужровского освещения. В конце концов, во всех таких
и аналогичных случаях придется путем подробного анализа признать, что
противодействие равно действию, будучи противоположным ему по направ-
лению.

С другой стороны, если мы имеем давление со стороны власти на те
или иные общественные слои, то и в этом случае возникает оппозиция со
стороны борющихся кругов общества, которая нарастает с тем большей
энергией, чем большую реакцию проявляет правительственная власть, и в
результате инертность массы и оппозиция достигает той степени, которая
уравновешена реакцией. Всякая революция, кроме инертности в массах,
встречает сопротивление в контрреволюционных, более умеренно настроенных
элементах, вследствие чего и здесь противодействие должно быть равно
действию и противоположно по направлению.

В борьбе партий сила одной партии встречает сопротивление со стороны
других, и первая будет распространять свое влияние до тех пор, пока
противодействие со стороны других партий не окажется равным ее силе,
будучи противоположным по направлению. Также и в войнах действие одной
силы будет преодолевать противодействие противоположных ей сил до тех
пор, пока это противодействие не достигнет равенства действию, будучи
противоположно ему по направлению.

В виде реакции против стремлений буржуазных классов развиваются в
обществе социалистические тенденции, в виде реакции против войн развива-
ется пацифизм и интернационализм.

Если с течением времени патриотизм в одних слоях населения слабеет
под влиянием интернационалистических взглядов, он непременно усилива-
ется в других слоях. Так, в России при большевистском движении во время
революции, когда солдаты под влиянием интернационалистической пропа-
ганды отказывались сражаться, стали возникать батальоны смерти,
офицерские батальоны чести и женские батальоны, явившиеся реакцией
против большевизма.

Вообще, при всяком усилении того или другого общественного движения,
как бы в противовес ему, начинает развиваться другое общественное движение,
ему противодействующее. Таким образом, каждый раз, при нарушении рав-

212

новесия между отдельными слоями, в обществе возникает, в свою очередь,
стремление в нем к выравниванию нарушенного равновесия путем противо-
действия.

Борьба партий также руководится данным законом, и каждый раз, когда
одна партия берет перевес, против нее надвигаются другие партии, которые
в случае надобности образуют блок. На том же основании правительство в
конституционных странах вынуждено линию своего поведения сообразовы-
вать с большинством парламента, которое образуется либо одной более
сильной правительственной партией, либо блоком нескольких партий, против
которого борется, в свою очередь, оппозиция.

В этом направлении все стремления оппозиции направлены к противо-
действию большинству и к достижению в тех или других вопросах соответ-
ствующей компенсации.

Но наступают моменты в истории, когда всему государству как целому
грозит величайшая опасность или бедствие, как это случается, например, в
период войн, и в таком случае в целях устранения этой опасности происходит
как бы слияние всех партий, причем даже партии, при других условиях
составлявшие оппозицию правительству, стараются в этих случаях оказать
ему поддержку.

Иначе говоря, в целях возможного предотвращения грозящей опасности
все силы в государстве сливаются воедино, и обыкновенно нет разномыслия
в отношении достижения обороны государства не только между партиями,
но и между народными представителями и самими правительствами. При
этом обычно правящие сферы реорганизуются в так называемое ко-
алиционное министерство, дабы достигнуть еще большего единения сил в
целях противодействия внешней опасности^'.

В силу означенного закона при недостаточности сил одной группы в
помощь возникают коалиции и блоки. Тот же закон имеет значение и по
отношению к столь крупным коллективам, как народы и государства. Когда
Франция сделалась сильной и воинственной в период Наполеона, против
нее составлялись коалиции других держав. Когда в первой половине XIX в.
усилилась Россия, против нее составилась коалиция держав из Англии,
Франции, Сардинии и Турции.

Когда затем выдвинулась своей мощью Германия, в противовес ей и ее
союзу с Австрией и Италией образовался двойственный союз России и
Франции, а когда возникла великая война, то против четверного союза
Германии, Австрии, Болгарии и Турции возникла коалиция союзников:
России, Франции, Англии, Италии и Японии. К которым затем присо-
единилась Америка и некоторые другие страны из малых держав. И все это
в удовлетворение закона противодействия равного действию^'.

Как один из примеров проявление этого закона можно привести совре-
менное общественное движение в России в период 1919 и 1920 гг., известное
под названием <субботников>. Вот что по этому поводу было написано мной
еще в самом начале этого движения, когда оно еще только что зарождалось,
в журнале <Железнодорожная техника и экономика>.

<Субботники>, или правильное <субботничество>, представляет собой
общественное явление, которое не может быть обойдено молчанием. В самом
деле, не удивительно ли, что в то время, как с наступившей разрухой в
России, когда недоедание стало обычным явлением, когда все жалуются на
недостачу хлеба, и средств, и всего вообще необходимого, и на слабосилие,
вызванное систематическим недоеданием, массы лиц, руководимые известной
идеей, выходят на тяжелую работу в тот день и час, когда, казалось бы,
нужен был трудящимся отдых после шестидневной работы, и притом выходят
на работу не для своей пользы, что было бы легко объяснить необходимостью
дополнительного заработка, а совершенно бескорыстно, отдавая свои силы

и свой труд на пользу других, на пользу общества. До сих пор такие примеры,
если и бывали, то лишь в виде единичных случаев по тем или иным особым
обстоятельствам, например, в случаях неожиданно надвинувшегося какого-
либо бедствия, которое нужно смягчить, и где нужно помочь общественными
силами. Это так называемая мирская помощь, сохранившаяся с древних
времен по случаю России. Но здесь речь идет не о единичном явлении,
вызванном по случаю внезапно разразившегося над кем-либо бедствия, а о
явлении, принимающем систематическую форму и распространяющемся по
разным районам Советской России. Чем спрашивается оно вызвано? Не-
сомненно, это есть реакция со стороны здоровых сил общества на ту разруху
и недостаток созидательной работы, которые мы переживаем.

Это общественное движение проявилось первоначально в той среде, ко-
торая ближе чувствует необходимость показать на деле своим собственным
примером, как должна вестись работа в созидаемой на новых началах России,
но оно разливается по всему обществу независимо от каких-либо партий и
взглядов. Вековое рабство и темнота русского народа, обусловленные прежним
режимом, явились причиной того, что, когда трудящийся народ получил
свободу, и не только свободу, но и господствующее положение, произошло
нечто такое, что не всеми учитывалось и во всяком случае не могло быть
предвидено. Дело в том, что, осознав свою свободу и права, трудящийся
люд, раньше работавший из-под ярма, исполнявший подневольный труд,
всегда и всякому противный и невыносимый, стал освобождать себя от
труда вообще, прибавив к общей разрухе, неизбежной вообще при коренном
перевороте общественной жизни, еще самую тяжелую разруху-отсутствие
дисциплины или <разгильдяйство>, с одной стороны, и бегство от труда или
<озорничество>, с другой. Эта разруха живой силы, которая одна обеспечивает
прогресс и творчество народных масс и которая в состоянии преодолевать
всевозможные препятствия, представляла собой самое тяжелое явление нашей
общественности, обусловленное грехами прошлого и условиями еще не
сложившегося настоящего. Оно влекло нас к гибели, и, казалось, в этом
положении не было никакого исхода, не было никакого просвета, ибо там,
где должна была начаться новая бьющая ключом жизнь на месте старой
жизни застоя и подневольного труда, там начинала зиять зловещая пропасть,
которая готова была поглотить все самые широкие начинания, омрачить
самые радужные надежды новой общественной жизни.

Но последняя подчинена определенным законам или зависимостям, столь
же непреложным, как и движения небесных тел, хотя и мало нам известных.
И вот как неизбежной в мире общественных явлений оказалась наша общая
разруха, так же неизбежно на смену ее является и реакция против нее в
виде своеобразного и поражающего общественного явления - <субботничес-
тва>. В механике неживой природы, как мы знаем, известен закон, фор-
мулируемый в виде противодействия равного действию, но противоположного
ему по направлению. Тот же самый закон осуществляется и в <социальной>
механике человечества. И вот, на место отсутствия дисциплины уже давно
стала намечаться соответственная координация общественных сил, которая
постепенно должна эволюционировать в стройные общественные формы.
Ныне же на местах прежнего бегства от труда начинает пробиваться здоровый
созидательный коллективный труд <субботничества>. И что замечательно:
как велико было в начале революции бегство от труда, того труда, который,
был подневольным и потому для всех тяжелым, вынуждаемым необходимо-
стью, ныне в строительстве новой жизни мы видим на первых порах шествие
труда свободного, коллективного, бескорыстного, почти геройского и во
всяком случае труда благородного не в старом опошленном смысле, а в
истинном значении этого слова. Этот коллективный труд в форме <суб-
ботничества> разливается ныне по всему лицу Советской России, заражая

214

собой все здоровые элементы страны. Это есть не что иное, как почин,
<великий почин>, как назвал его Ленин, в созидательной работе новой жизни.
Пусть даже это есть временное общественное явление, ибо демократический
принцип всякого труда-его полная оплата. Здесь же оплаты никакой нет.
Здесь бескорыстное служение обществу, но тем более выдвигается его зна-
чение в новой жизни. <Субботничество> есть общественный порыв и в то
же время показатель того, как надо служить обществу ".

Интересно, как развивалась эта своего рода <трудовая> эпидемия^'.
Об этом говорят газетные сообщения, которые приведены в выдержках в
статье наблюдателя". Дело началось с железнодорожников-коммунистов
московского узла Казанской ж. д. Сперва было проведено в жизнь поста-
новление, чтобы каждый коммунист прорабатывал сверх нормы по два
часа без какого-либо вознаграждения. Но вот 10 мая 182 человека на той
дороге проработали сверх нормы в течение шести часов и проработали с
такой успешностью, что иначе потребовалась бы для выполнения работы
целая неделя. Производительность труда благодаря подъему достигла
270%, причем некоторые группы рабочих продолжали свой труд также и
в воскресенье.

За Казанской железной дорогой последовала Московско-Александровская
железная дорога, где субботники для коммунистов и сочувствующих были
введены постановлением общего собрания коммунистов и сочувствующих,
и уже 17 мая осуществленный субботник с большим подъемом повысил
производительность труда в три раза. За этим последовало постановление
от 22 мая иметь сверхурочный четырехчасовой рабочий день для ком-
мунистов, затем движение в пользу <субботничества> распространилось на
провинцию, первоначально обнаружившись в Саратовских железнодорожных
мастерских, затем в Рузаевской организации, после того в Туле в мастерских
железной дороги, затем в Сормове, в Воронеже (8 и 15 июня), на ст. Ма-
лоярославец (13 и 15 июня) и т. д. и т.п.

Таким образом в течение одного месяца эта трудовая эпидемия расп-
ространилась на целый ряд московских организаций и распространилась
на многие провинциальные города, сделавшись в настоящее время почти
всеобщим явлением. Нельзя не отметить здесь и тот подъем настроения,
который не только поднимает до необычайной высоты производитель-
ность труда, но и заставляет в иных случаях переносить начатую работу
на воскресенье. Очевидно, что во всей работе проявляется благородный
порыв. И как всюду, так и здесь благородный порыв оказывается за-
разительным, он увлекает за собой многих, он сплачивает во имя труда
всех тех, кто не потерял веру в жизнь. Скажу более, с каждым субботним
днем, читая реляции о прошедшем субботнике, об увеличении числа вы-
ходящих на работу, об участии в работе не одних починщиков-ком-
мунистов, но и беспартийных, о подъеме в количественном отношении
самой работы, приходишь к выводу, что закладываются первые устои но-
вой трудовой жизни, жизни для всех и выявляются первые проблески
новой зари, зари будущего.

Так представляется нам все это явление с бытовой стороны. Но с точки
зрения общественной жизни субботничество является, как упомянуто,
реакцией на разруху как возможный ей противовес и, очевидно, и <суб-
ботничество>, и ряд других мероприятий, противодействующих разрухе, со
стороны власть имущих будут развиваться в той степени и до того времени,
пока разруха не будет изжита окончательно и пока противодействие не
окажется в конце концов равным действию.

^ См.: Железнодорожная техника и экономика. 1919. Авг.
- Там же.

215

Закон противодействия равного действию находит подтверждение и в
явлениях коллективного торможения, уподобляющегося явлению трения в
механике и физике.

Говоря о явлениях торможения общественных движений, необходимо
иметь в виду, что они в общественной жизни столь же неизбежны, как и
оживление, причем акты торможения являются как бы регуляторами всякого
общественного движения, вводит его в свои берега. Что было бы, например,
если бы большой коллектив остался без власти, - этого важнейшего тормоза
во всяком государственном и общественном коллективе? Получилась бы та
абсолютная свобода, которая граничит с анархией и неорганизованностью
и которая обязательно должна привести к переходу в состояние той или
иной организованности, ограничивающей свободу. Вот почему погоня чело-
вечества за идеальной и абсолютной свободой является той синей птицей,
которая грезится человечеству во сне, но которая для него неуловима и
самое большее является мимолетной ступенью в период глубоких общест-
венных переворотов ^, как было, например, во времена Керенского в период
великой русской социальной революции. Как нет абсолютно свободной <воли>
отдельных индивидов, так не может быть и абсолютно свободной <воли> в
коллективах, которая, в свою очередь, ограничивается давлением со стороны
соседей, ограничивается внутри организацией и ограничивается окружа-
ющими условиями жизни вообще.

К торможению в индивидуальной жизни относятся все так называемые
акты воздержания, акты терпения и акты молчания, иначе говоря, все акты
пассивного и активного неделания, акты, лишенные внешнего двигательного
эффекта или проявляющие его в самом незначительном размере. Сюда
относятся сдержанность при нанесении оскорбления, акты воздержания от
участия в каком-либо деле, акты воздержания от зрелищ, от удовлетворения
инстинктов, акты терпения при нанесении обид или ударов, акты терпения
при отнятии имущества, акты молчания при вызове на разговор во время
брани, личных оскорблений, прекращение начатого действия и т. п. В кол-
лективах мы имеем дело с теми же самыми явлениями, проявляющимися
лишь в коллективной форме.

В последующем изложении нас будет интересовать собственно условие
развития актов торможения в коллективной среде как проявление закона
противодействия равного действию.

Во всяком обществе мы имеем, с одной стороны, согласие, содействие
и сотрудничество, к которому относится и та форма, при которой дело идет
о разделении труда, и, с другой строны, разногласие, противодействия и
разлад. Первые условия являются условиями, поддерживающими и оживля-
ющими всякий общественный прогресс, вторые условия являются условиями,
тормозящими общественный прогресс или его задерживающими. Равновесие
тех и других условий приводит к застою, преобладание тормозящих условий
к упадку, а преобладание содействующих условий - к прогрессу. И так как
в каждый данный момент одни формы как более совершенные встречают
содействие, а менее совершенные - противодействие, то прогресс и харак-
теризуется совершенствованием общественных форм и накоплением социаль-
ных навыков.

Самое развитие общественных движений не обходится без актов тормо-
жения.

<Всякому зарождающемуся верованию, всякой потребности всегда необ-
ходимо сначала с большим трудом пробиться на свет сквозь сеть привычек
и противоположных верований, затем, победив это препятствие, распрост-
раняться после своей победы до тех пор, пока новый враг, вызванный ее
триумфом, не преградит ей пути и не противопоставит ее распространению
непреодолимого препятствия. Этими новыми врагами для данной потреб-

216

ности будут большей частью привычки, вызванные прямо или косвенно ей
же самой; так для данного верования, всегда отчасти, как известно, ложного,
врагами будут противоречащие ему в известном отношении идеи, которые
будут выведены из него или открыты с его помощью в другом месте; ими
будут ереси или учения, возникшие из догмата, но противоположные догмату
и стремящиеся остановить его победоносное движение в мире; ими будут
научные теории или промышленные их приложения, внушенные предшест-
вующими теориями, применение или верность которых они ограничивают
и тем мешают их успеху> ^.

Известно всем, с какими усилиями христианство пробивало себе дорогу
в древних странах. Но мало-помалу новое религиозное учение получило
преобладание над старым и затем оно достигает своего апогея, как это было,
например, в средние века, после чего постепенно христианская религия в
Европе идет к упадку, вытесняемая главным образом научно-философскими
воззрениями в интеллигентных массах населения.

Как на один из эпизодов борьбы религиозного воззрения с научным,
можно указать, что во времена Галилея религиозное воззрение столкнулось
с новым научным движением за вращение земли, причем последнее встретило
сильный отпор со стороны первого, пока оно не вытеснило религиозное
воззрение полностью, возымев над ним преобладание.

То же самое можно видеть на [примере] развития революционных течений
в старых монархиях. Первоначально всякое революционное движение встре-
чает резкий отпор со стороны огромного большинства населения, но мало-
помалу приобретает все больше и больше приверженцев, пока оно не вос-
торжествует. В России, например, можно проследить полный переворот в
воззрениях умов в течение какого-нибудь одного-двух поколений. Еще во
время казни убийц Александра II народ в Петербурге бросал комья грязи
в судорожно корчившиеся на виселице тела Перовской, Желябова и др.,
тогда как в период революции 1917 г. имена Перовской и Желябова обо-
готворялись, и народ проходил густыми толпами с красными знаменами
по той самой площади, на которой они были повешены.

Можно сказать, как правило, что всякое новое общественное движение
возбуждает реакцию противодействия, которая тем сильнее проявляется, чем
резче отступление нового общественного движения от установленного обще-
ственного уклада, и, если мало-помалу новое движение, когда оно представ-
ляется достаточно мощным несмотря на создаваемые для него препятствия
пробивает себе дорогу, то это значит, как и при столкновении физических
тел, что сила сопротивления равна действию, но сопротивляющаяся масса
оказывается меньшей по сравнению с действующей массой, вследствие чего
она и должна бывает уступать.

Старый общественный уклад представляет своего рода внутреннее тор-
мозящее условие, которое постепенно преодолевается новым движением как
общественным рефлексом, но и здесь мы имеем опять-таки тот же закон
противодействия равного действию.

Таким образом распространение всякого нововведения в социальной среде
встречает противодействие во всяком другом нововведении, имеющем такую
же тенденцию к распространению. В конце концов дело может кончиться
тем, что два нововведения взаимно уравновешивают друг друга и оба получают
распространение, но, конечно, взаимно ограниченное, или же один из них
берет перевес над другими и тогда он получает преобладающее распростра-
нение.

Тард обозначает столкновение нововведений их интерференцией, а рас-
пространение путем подражания - лучами подражания. Эта интерференция

^ Тард Ж. Законы подражания. С. 130.

217

лучей подражания, однако, не всегда обусловливает взаимное противодействие
распространению, но в известных случаях дело идет о взаимном соединении,
приводящем к усилению и ускорению лучей. Когда противоположение ока-
зывается одновременным, оно приводит к борьбе и взаимному ослаблению
или уничтожению, но, если противоположение оказывается последователь-
ным, оно дает ритмическое движение.

В науке одна теория сменяет другую. Так, например, система Коперника
вытеснила систему Птолемея, причем последняя как менее удачная затор-
можена второй, ставшей на ее место. Но факты сохраняются и накапливаются,
ибо они составляют материал для оценки и не относятся к самой человеческой
деятельности. То же и в других сферах человеческой деятельности - в лите-
ратуре, в искусствах и в промышленности. Одно направление сменяет другое.
Романтизм вытесняется реализмом, классическое искусство одной школы
сменяется другой школой, наконец, вся классическая школа замещается
модернизмом, в общем же все накопление богатств, все школы образуют
образцы искусства. В технике и промышленности тоже имеются свои стили,
вкусы и воззрения, которые вытесняют один другого, не уничтожая посте-
пенно накапливающиеся открытия.

Таким образом и здесь в эволюционном процессе мы имеем торможение
одних явлений и возбуждение или оживление других.

<Принятая философская система выдерживает все удары критики, покуда
рядом с критикой не выступит ее соперницей новая философская система.
Как бы ни была известна художественная школа в искусстве, она продолжает
существовать, покуда не явится ей на смену другая. Готический стиль убил
романский; нужен был стиль возрождения, чтобы устранить готический.
Равным образом вопреки критике классическая драма продолжала бы жить,
если бы не появилась драма романтическая (форма гибридная впрочем).
Промышленный продукт исчезает из потребления только вследствие появ-
ления нового продукта, отвечающего той же потребности, или же вследствие
исчезновения самой потребности с изменившимися модой и обычаем,
причиной чего может быть лишь распространение нового вкуса (а не одного
лишь отвращения к старому) или нового принципа (а одного лишь возра-
жения против прежнего)> ^.

Всякое изобретение дается с большим трудом, но раз изобретение
достигнуто, оно тотчас же вступает в конкуренцию со всеми теми орудиями,
которые производили ту же самую работу, но менее успешно, постепенно
их вытесняя и в то же время встречая с их стороны, как и со стороны
косной среды и рутины, соответствующее противодействие, равное по силе
действию самого изобретения, но противоположное по направлению.

Почин, подражание и конкуренция в сущности и определяют таким
образом ход и развитие всякого социального движения^*. При этом под-
ражание находится в прямой зависимости от большей или меньшей одно-
родности среды и само служит к развитию однородности, тогда как конку-
ренция определяется ее разнородностью, а почин - активностью входящих
в нее членов. Поэтому подражание так легко распространяется в условиях
жизни замкнутых обществ, известной партии и т. п., тогда как конкуренция
выдвигается с особенной силой, когда тот или иной социальный факт
выходит за пределы данного общества, партии и вообще более или менее
однородной среды.

Рассмотрение вопросов конкуренции не входит в нашу задачу, ибо этот
предмет уже разработан трудами целого ряда видных социологов, начиная
с Маркса. Мы лишь выдвигаем здесь вопрос о конкуренции как факторе
соотносительного характера, действующего в противовес подражанию, фак-

" Там же. С. 167-168.
218

торе, являющемся не менее основным в социальной среде, как и подражание.
Только благодаря конкуренции происходят видоизменения социальных форм,
ибо при одном подражании дело свелось бы к одной форме, и это поставило
бы вопрос о самом существовании общества, его жизни. С этим вопросом,
видимо, встретился и Тард, но он его не разрешает, оставляя его открытым.
Он указывает на трудности разрешения социального вопроса: <Хорошо ...
или худо, если когда-либо установится полное единогласие в умах, достигну-
тое изгнанием или более или менее насильственным обращением несоглас-
ного меньшинства, и установится ли когда-нибудь такой порядок? Хорошо
или худо, если конкуренции коммерческой, профессиональной, конкуренции
частолюбий отдельных индивидов, а также конкуренции политической и
военной отдельных народов будет положен конец организацией труда или
государственным социализмом, обширной всемирной федерацией или новым
европейским равновесием, первым шагом к европейским Соединенным Шта-
там, и готовит ли все это для нее будущее? Хорошо или худо, если
избавившись от всякого контроля и устранив всякое противодействие, вы-
ступит, наконец, на смену сильная и свободная общественная власть, абсо-
лютно самодержавная и способная на великие дела, власть всемогущая в
лице какого-либо Цезаря или партии, или какого-либо народа, власть самая
человеколюбивая и самая разумная, какую только возможно вообразить, и
следует ли нам иметь ввиду такую перспективу?

Вот вопрос, и он страшен именно потому, что так стоит> ^. Автор далее
говорит, что человечество движется в направлении наибольшей истины и
наибольшего могущества, но можно сомневаться в том, каким путем будет
достигнут этот максимум - <путем ли развития противоречий, конкуренции
и критики или, напротив, путем заглушения всего этого и безграничного
подражательного распространения единой мысли, единой воли, которые рас-
пространятся все более и более упрочатся в массах> ". Можно ли сомневаться,
что и тот, и другой путь одинаково не может привести к результату, да и
не может быть осуществлен на практике, ибо каждый из них дополняет
один другого и приводит к максимуму достижимого благополучия.

Ясно отсюда, что к числу тормозящих условий должна быть отнесена в
известных случаях, и конкуренция, которая действительно является нередко
наиболее могущественным тормозом для распространения всякого неокреп-
шего социального явления. Поэтому Тард неправ, когда он сводит социальную
жизнь к подражанию, ибо конкуренция играет в жизни обществ, в созидании
общественных условий человеческой деятельности не менее важную роль,
как и подражание, тем более, что конкуренция, как мы знаем, далеко не
всегда является подавляющей силой, а часто и возбуждающей, о чем речь
была в другом месте ^.

Примером конкуренции в области культуры может служить факт вытес-
нения к началу нашей эры клинообразных письмен из передней Азии
финикийским алфавитом, распространявшимся по берегам Средиземного
моря. Несомненно, что это вытеснение произошло вслед за военными и
политическими успехами народов, населявших берега Средиземного моря,
но мы знаем, что и победители в культурном отношении иногда уступают

^ Там же. С. 33.
" Там же. С. 33-34.

^ Кроме подражания и конкуренции, для всякого нового факта необходима инициатива или
почин, без которого не может обойтись ни одно открытие, ни одно изобретение, ни один
новый лозунг, ни один призыв. Этим определяется роль личного почина в общественном
процессе. Но почин только тогда окажется действительным, когда он встретит подражание
со стороны других и выдержит конкуренцию. Таким образом почин, подражание и конку-
ренция-вот что определяет в конечном итоге общественный прогресс или общественное
движение.

219

побежденным народам, и, следовательно, вопрос этот должен рассматриваться
в плоскости, главным образом, конкуренции двух культур, которые история
привела в столкновение друг с другом.

То же самое мы имеем и в отношении языка. Языки менее культурных
народов постепенно вытесняются языками более культурных народов, коль
скоро эти последние вступают в более тесное единение с первыми на правах
победителей.

Далее,  в языках  мы  имеем также  конкуренцию различных
лингвистических форм и, следовательно, взаимное торможение, при котором
одна форма выдерживает конкуренцию и затем упрочивается и распростра-
няется путем подражания, тогда как другая под влиянием конкуренции
тормозится и исчезает совершенно. При этом, конечно, результат борьбы
или конкуренции стоит в связи с возможным упрощением языка и с его
выразительностью.

Тормозящие условия в коллективе создаются властью. В конце концов,
всякая власть есть насилие, и без насилия не может быть власти. Она
является чаще всего результатом подавляющего господства одного класса
над другими. Правда, в других случаях она может быть результатом согла-
шения двух или большего числа борющихся партий. Вне этих условий,
более или менее прочной власти нет и быть не может. Однако и в последнем
случае она будет подавляющей для тех элементов, которые не участвуют в
соглашении. Чтобы осуществлять свои задачи, власть не может обходиться
без особых орудий, которые, будучи тем самым с ней связанными, являются
исполнителями ее введений.

Будет ли власть результатом соглашения партий и классов или же она
будет результатом преобладания одного из них, она, во всяком случае,
являясь олицетворением силы всего политического общества, имеет возмож-
ность действовать и выступать за все общество. Но достаточно, чтобы главное
орудие власти - войско - утратило преданность данной власти, как это слу-
чается почти во всех революциях, как власть лишается своей опоры и падает.

Всякое общественное движение, раз начавшись, имеет согласно закону
инерции тенденцию развиваться в том же направлении. Если на самом деле
так не происходит, то это обусловливается особыми препятствиями, его
тормозящими, как внешними, так и внутренними. Торможение коллективной
работы может зависеть от всякого нового внешнего раздражения, привлека-
ющего общественное сосредоточение. Вот, например, коллектив, который
занят своей обычной работой. Приходит во время работы новое лицо, принося
с собой какую-либо интересную новость, и работа коллектива приостанавлива-
ется на время его рассказа.

Представим себе собрание, которое занято определенной темой, а сосре-
доточение всего коллектива направлено на речь оратора, развивающего шаг
за шагом самую тему. Но вот послышался набатный колокол или необы-
чайный шум на улице. В коллективе сосредоточение, устремление на предмет
речи оратора тотчас же подавляется на то или другое время.

Допустим, что мы имеем со стороны уличной толпы проявление кол-
лективного гнева против какого-либо лица. Но достаточно, чтобы этот объект
гневного настроения толпы был достаточно находчив и возбудил ее смех,
чтобы толпа успокоилась, перейдя от гнева к веселому настроению. В другом
случае кто-либо другой может отвлечь толпу своими увещеваниями, и гнев
толпы принимает иное направление.

Вот разъяренная толпа под влиянием каких-либо поводов или нелепых
слухов начинает бесчинствовать. Достаточно показаться воинской силе, чтобы
толпа прекратила буйство.

Допустите, что голодная толпа начинает протестовать против торговца
съестными припасами. Достаточно бывает своевременно выяснить, что тор-

220

говец не причем, ибо он сам не получил товаров и на самом деле их не
имеет, и толпа, готовая к погрому, расходится.

Возьмем еще пример: толпа избивает человека. Достаточно вмешаться
сторонней воинской силе, и человек, который был верной жертвой ярости
толпы, спасен.

С другой стороны, тормозящим условием для общественного движения
служит столкновение его с общественными течениями иного характера. Это
опять-таки внешние тормоза для общественного движения.

Когда развивается какое-либо общественное движение, оно обычно не
встречает противодействия со стороны других общественных сил до тех пор,
пока оно не достигнет такого развития, при котором оно столкнется с
интересами других общественных движений.

С этих пор начинается подготовка в общественных кругах противного
лагеря к определенному противодействию, которое постепенно и вводит
общественное движение в определенные границы.

К более или менее постоянным или, точнее, длительно действующим,
тормозящим факторам в общественной жизни должны быть отнесены все
условия общественного и государственного ограничения.

Сюда относятся подчинение законам, обычаям, правам, традициям, сос-
ловным установлениям, даже так называемым предрассудкам, общепризнан-
ным условиям общественной нравственности или порядочности, определен-
ным требованиям религии, установленным приличиям в манере держать
себя, в речи, в одежде, требованиям моды, кружковым установлениям в
форме определенных правил и т. п.

К временным тормозящим условиям должны быть отнесены все те,
которые вытекают из событий текущего времени.

Общественное движение может быть заторможено искусственно путем
отвлечения народного движения в ином направлении или путем прямого
противодействия. Так, оппозиция прекращает свою борьбу с правительством
вместе с наступлением войны ввиду грозящей всем опасности и вместе с
развитием общего патриотического настроения в стране. В этих видах
правительства уже неоднократно прибегали к спасительным для них войнам,
руководясь тем, что ожидаемыми победами можно отвлечь или временно
подавить революционное движение.

Известно, что XIII в. особенно богат гонениями против евреев, обвиня-
емых нередко в ритуальных убийствах, и это вследствие того, что в низших
слоях общества начало проявляться брожение, и потому низшее духовенство
и отчасти дворянство из боязни всякого самостоятельного шага самого
народа стали направлять мятущуюся мысль народа в сторону религиозных
гонений против евреев, подогревая своими подстрекательствами религиозное
направление умов и фанатизм народных масс. Легендарные басни об упот-
реблении евреями крови христианских младенцев с ритуальными целями
должны были служить отвлечением народного брожения в сторону, выгодную
для духовенства и дворянства. Еврейство должно было служить козлищем
отпущения за грехи управителей и пастырей, и вот начинается расправа с
евреями по самому незначительному поводу, кончающаяся большей частью
убийствами и грабежами "*. Другим средством подогревания религиозного
настроения средневекового жителя служили процессы против ведьм и кол-
дунов, кончавшиеся сожжением последних, а равно и религиозные гонения
против еретиков. Аналогичное значение в более широком, конечно, масштабе
играли и известные всем крестовые походы.

Соответственно этому тормозящим фактором для народных движений
является всякое вообще новое значительное общественное событие, захва-
тывающее все общество. Это может быть война, какое-нибудь необычай-
ное открытие, заинтересовывающее общество и призывающее его к дея-

221

тельности, и даже массовая организация общественных развлечений. Не-
даром голодная римская толпа, которую занимали в целях политических
цирковыми представлениями, впоследствии оглашала Рим криками: <Хле-
ба и зрелищ!>

Мы заимствуем для иллюстрации нашего положения одну выдержку из
сочинения Тарда, рассматривающего вопрос достижения социального едино-
душия со своей особой точки зрения: <Когда в каком-нибудь округе
умирающие с голоду партии и классы изо всех сил стараются уничтожить
друг друга, открытие каменноугольных копей, обогащающее всех, уста-
навливает согласие между всеми. Когда страна раздирается внутренними
неурядицами, открытие колонии или ее завоевание для воинственного народа
равносильное открытию, вызывает большой поток эмиграции, столь же
умиротворяющий, сколько и обогащающий. Сколько европейских войн и
революций устранило или на несколько веков отдалило великое открытие
Колумба! И какое значение представляют рядом с этим те мелкие колониаль-
ные столкновения, которые оно породило! Оно дало широкий исход вдаль
для духа несогласия, алчности и бесчеловечности, который, имея возможность
удовлетвориться над дикарями и на невозделанных территориях, перестал
потрясать Европу с прежней силой> ".

К области торможения должны быть отнесены те ограничения, которые
встречает мнение одной партии, сталкиваясь с другим противоположным
мнением другой партии, а также та оппозиция, которая организуется против
честолюбивых замыслов тех или других представителей власти; те
конституции, которыми ограничивается та или иная власть, и, наконец, те
законы, которые создают преграды различного рода вожделениям, противо-
речащим минимальным условиям общежития.

Подавление общественного движения путем прямого противодействия,
например, запрета со стороны власти или даже воинской силой, представляет
собой также пример внешнего торможения. В этих случаях дело сводится
обыкновенно к временному торможению, ибо с ослаблением власти оно
вновь находит почву для своего развития.

При этом, однако, не следует забывать, что применение крутых мер по
отношению к тому или другому общественному движению может иметь
значение лишь временного средства. За ним обязательно должны следовать
другие более рациональные мероприятия, причем и в этом случае затормо-
женность общественного движения далеко не всегда бывает прочной, ибо
вместе с тем, как тормозящие условия будут устранены, прежнее общественное
движение может вновь оживиться.

Не менее доказательны примеры насильственного, т. е. внешнего, тор-
можения общественного настроения, которое легко было наблюдать во время
последовавшей в России вслед за революцией гражданской войной. Те области,
которые, находясь то или другое время под давлением <красного> режима,
встречали с радостью приход белых, проявляя в этом случае даже энтузиазм.
Но приходило некоторое время, когда, испытав новый режим, еще более
суровый по сравнению с первым, население пропитывалось ненавистью к
белым и встречало опять с радостью приход красных. Некоторые местности,
переходившие из рук в руки, испытывали эту перемену настроения в ту и
другую сторону по многу раз.

Помимо внешнего торможения следует иметь в виду и внутреннее тор-
можение, которое заключается в косности среды, в привычках, в обычаях,
в рутине, мешающей проявиться всякому общественному новшеству с дол-
жной силой и препятствующей его распространению.

" Тард Ж. Социальная логика. СПб., 1901. С. 233.
222

Всякий коллективный сочетательный рефлекс развивается на почве обык-
новенного и, явившись как результат побочного раздражения, легко подвер-
гается внутреннему торможению.

Допустим, что под влиянием тех или других условий образовался соче-
тательный коллективный рефлекс, дающий лицам известного толка то или
другое удовлетворение. Представим его в форме тех правых организаций,
которые были так сильны и так шумели у нас в период, предшествующий
великой войне. С наступлением войны и призывом с высоты престола
объединиться всем партиями и забыть все распри, эти организации начали
притихать, с развитием же революции они совсем исчезли, потеряв для себя
всякий смысл и лишившись соответствующего удовлетворения.

Произошло то, что в значительной мере является внутренним тормо-
жением, в отличие от высшего торможения, которое может быть, например,
следствием запрета со стороны закона или ограничения тех или других
организаций административным путем или путем насилия.

Внутренние тормозы в коллективах вообще не составляют редкости. Так,
например, в истории мы встречаемся с необходимостью для народа, обуслов-
ленной теми или иными обстоятельствами и моментами, проявить энергию
и энтузиазм и в то же время невозможность осуществления этого по причинам
внутреннего порядка, классового раздора и т. п. Сюда же относятся случаи, ког-
да задерживается культурное движение народа, раздираемого междоусобицей,
гражданской войной двумя религиями и несогласием в верованиях, когда мы
встречаем, с одной стороны, разъедающий скептицизм, с другой -
религиозный фанатизм, или беспрерывную борьбу между консерваторами и
оппозицией. Благодаря этим условиям часто даже борьба народа за свое
историческое бытие не может осуществляться, ибо результаты его воинствен-
ного порыва рушатся и утрачиваются по обстоятельствам, против которых бы-
ло бы бессильно или невозможно вести борьбу. Все эти состояния приводят
обыкновенно к подавлению и к ограничению или ослаблению народного поры-
ва и, следовательно, к бездеятельности и параличу.

Вообще всюду, где мы встречаемся с действием противоречивых факторов,
там мы имеем подавление общественных движений и состояние обществен-
ной косности. Даже простое разногласие с другим лицом в том или ином
случае парализует стремления обоих в большей или меньшей мере.

Между прочим и то, что известно под названием коллективного настро-
ения, подвергается внутреннему торможению, сменяясь другим настроением.
Возьмем пример из жизни русского общества. Как известно, в начале великой
войны все общество до самых низов включительно следило за малейшими
событиями на войне: всякая удача на войне возбуждала всех и давала повод
к торжественным речам в общественных собраниях, тогда как военная неудача
оценивалась как национальное горе, повергавшее всех в уныние. Но период
сплошных военных неудач постепенно притупил общественную реакцию к
этим событиям.

Еще в первое время революции наступление 18 июля дало резкий толчок
развитию патриотического настроения, ибо и сама революция первоначально
прошла под флагом патриотизма, но это была последняя патриотическая
вспышка. Последовавшие затем военные неудачи в корень подорвали всякую
веру в успешное продолжение войны и дали благоприятную почву для
интернационалистических учений. За этим началось безразличное отношение
к войне, а с захватом власти большевиками оно достигло такой степени,
что отторжение от России не только Польши, но и Литвы, Курляндии, а
затем и всего Прибалтийского края, Украины, Финляндии и Кавказских
областей, проходило в русском обществе без всякой особой реакции, как
будто бы речь шла о расчленении не живого общественного тела, а безды-
ханного трупа.

223

Заслуживающим особого внимания явлением в коллективной рефлексо-
логии может быть естественное торможение мимико-соматического рефлекса
толпы, вызываемого казнями и расстрелами. Всякому известно, как действует
на нервы убийство в мирной обстановке и как привыкают к убийству на
войне. Привыкший к бою солдат перестает испытывать угнетение или страх,
он скорее возбуждается в бою и как бы пьянеет, пренебрегая опасностью.
Мимико-соматическая реакция, таким образом, постепенно все более и более
притупляется вместе с частым повторением у каждого индивида, и, в конце
концов, реакция, возбуждаемая даже перед лицом собственной смерти, испы-
тываемая каждым при соответствующих обстоятельствах, совершенно затор-
маживается. Постоянное ожидание смерти делает человека безразличным
при действительной опасности "*.

Здесь речь идет о более или менее полном подавлении мимико-соматиче-
ской реакции, являющемся в результате известного переутомления. В под-
тверждение сказанного в мемуарах участника Парижской Коммуны, на-
чальника уголовного розыска Каттелена мы можем прочесть между прочим
следующее: <В конце концов, так как утомляешься от всего, то солдаты не
истребляли больше пленных, но стреляли без гнева, без дикого завывания,
но в полном порядке и с мудрой экономией патронов.

Два или три выстрела из шаспо, иногда даже один, сделанные без
сомнения в упор, в череп, и все было кончено. Под конец и жертвы стали
позволять себя приставлять к стене со спокойным отречением. Только не-
сколько скромных жалоб:

"Мой бедный мальчик, что это вы хотите там делать, вы не дали даже
мне времени поцеловать моих детей"> ^°.

Большего безразличия перед лицом смерти как с той, так и с другой
стороны трудно даже и представить.

Даже простые люди, видя кругом себя казни, привыкали к предстоящей
своей смерти как будто к самому обыкновенному акту. Так, в Оранже
крестьяне даже поплясывали на эшафоте, а 15-летний мальчик спрашивает
палача: <Ты очень больно мне сделаешь?>

Нечего говорить про стойкость руководителей революционных движений,
которые обычно почти все умирают с героическим спокойствием, чему спо-
собствует их воодушевление и выработанная стойкость нрава. Известно, какое
равнодушие проявил Дантон на эшафоте: <Ты покажешь мою голову народу,
она стоит этого>, - были его последние слова. Случались даже шутники на
эшафоте. Так, один, шутя, желает зрителям большей удачи, чем он ее имел,
другой вышучивает под гильотиной и народ, и самого палача.

С другой стороны, известно, с какой стоической твердостью в большинстве
случаев умирают заговорщики в период кровавых революций. Так, жертвы
заговора <Красных рубах> восходят один за другим на эшафот, не выдавая
своих тайн. Еще более яркий пример в этом отношении представляют
жирондисты. <Своей героической смертью жирондисты заслужили сразу
переход в бессмертие. Были приняты все меры, чтобы они могли выпить
перед смертью чего-нибудь возбудительного. Это не мешало им хором запеть
марсельезу не как похоронный самим себе псалом, а как победный марш,
как символ надежды на лучшие судьбы отечества. Они пели с увлечением,
громко и понятно и на печальной колеснице, и сходя с нее на землю, и
поднимаясь на ступень эшафота. Лишь тяжеловесный нож гильотины за-
ставил их голоса умолкнуть навеки> ^.

Не меньше безразличия проявлялось и в толпе, наблюдавшей бесчислен-
ные казни.

^ Cattclain P. Memoires inedites du chef de la Surete sous la Commune. S. 1., S. a. P. 231.
^ Кабанис П., Насс Л. Революционный невроз. Бм., Б. г. С. 98.

<Жертвоприношения гильотине прививались все более и более: они стали
входить в привычку, делались народной потребностью, а толпа, приучившаяся
к виду крови, перестала испытывать чувство отвращения, а вскоре уже не
могла обходиться без подобного возбудительного для нервов средства. Матери
приводили на места казни детей, отцы поднимали их на плечи, "воспитывая
в них таким образом ненависть к тиранам и чувство мужества"> ".

Как известно, аналогичные явления наблюдаются и в нападающей толпе.
Еще вначале толпа как будто испытывает к крови отрицательное и во всяком
случае осторожное отношение, но достаточно, чтобы первая кровь пролилась,
и ярость толпы не знает пределов; ярость перестает возбуждать отвращение;
наоборот, она является совершенно безразличной для толпы и даже не
возбуждает, чем и объясняются издевательства толпы над трупами убитых.

Можно было бы привести многочисленные примеры, но они всем изве-
стны из истории. Из сказанного ясно, что привыкание к чему-либо, воз-
буждавшему ранее мимико-соматический рефлекс, есть уже акт внутреннего
торможения этого рефлекса.

По той же самой причине преодолевание внутренних препятствий и
всякое социальное нововведение прививаются не сразу, а входят в жизнь
постепенно путем перевоспитания общества. Если нововведение коренным
образом изменяет обычный уклад общественной жизни, то оно всегда встре-
чает более или менее сильный отпор из-за привычек и рутины, являющихся
выражением закона инерции. Поэтому, чем более предстоит резкая ломка
общественных традиций, тем сильнее сопротивление со стороны общества,
тем сильнее внутреннее торможение, которое нередко может быть подавлено
толькой силой. Примерами могут служить уже ранее упоминавшиеся
сопротивления, которыми сопровождалось введение паровой машины, уст-
ройство железных дорог,  первоначальное  возделывание картофеля,
насильственное проведение реформ и т. д.

Народные волнения и бунты находят для себя благоприятную почву
именно в этих столкновениях установившихся социальных условий с ново-
введениями, к которым общество не подготовлено.

Во избежание этого все более или менее радикально изменяющие жизнен-
ный уклад общественные нововведения легче всего проводятся через молодые
поколения, еще не погрязшие в рутине старых условий и не сжившиеся с
ними, вследствие чего в таких случаях особую роль должно всегда отводить
перевоспитанию юношества.

Вообще каждое нововведение в социальной среде, затрагивающее интересы
большинства, встречает с его стороны сопротивление то более сильное, то
менее сильное в зависимости от того, как глубоко эти интересы затрагиваются.
С течением же времени нововведение становится привычным, вследствие
чего оно затем отстаивается как нечто усвоенное и как бы принадлежащее
обществу, хотя некогда и навязанное ему силой. Так, римское законодатель-
ство некогда вводилось силой среди галло-романских народов, которые затем
признавали своим священным долгом защищать римское право как лучшее
народное достояние.

Препятствиями к распространению того или другого нововведения в кол-
лективе являются, без сомнения, противоречащие ему взгляды, уко-
ренившиеся в обществе, а также различного рода предрассудки и даже
национальная, племенная или сословная гордость, основанная на традициях
прошлой жизни коллектива "*. В зависимости от этих условий один кол-
лектив легче воспринимает нововведение, нежели другой, в котором расп-
ространение того же нововведения встречает уже значительно большее пре-
пятствие. Нечего говорить, что распространение нововведения по коллективу

" Там же. С. 101.
15 В. М. Бехтерев

225

встречает большее препятствие, если оно возникло не в руководящей среде,
и, наоборот, оно идет быстрее, когда оно исходит от руководящих и поль-
зующихся общим доверием сфер, которые возбуждают подражание в окру-
жающих в большей мере, нежели эти последние в первых. Точно также
распространение нововведения от одного коллектива к другому происходит
легче, коль скоро оно зарождается в высшем по значению коллективе по
сравнению с тем случаем, когда нововведение зародилось в низшем по
своему значению коллективе, ибо первый коллектив в большей мере вызывает
подражание со стороны других, нежели последний^*.

Вообще же внутреннее торможение легко наступает при частом повто-
рении социальных фактов. <Вследствие частого употребления слово сокра-
щается, обесцвечивается, изнашивается как голыш, скатанный волнами;
религиозное верование теряет свою интенсивность, искусство вырождается
и пр.>". Совершенно то же мы наблюдаем и во всяком общественном
движении, которое с течением времени тускнеет, утрачивая новизну, и
перестает не только привлекать к себе внимание других, но и возбуждать
собственных сподвижников.

Поэтому нужен какой-либо толчок, чтобы общественное движение вновь
оживилось. Даже простой перерыв этого движения может оказаться для него
выгодным, благодаря тому, что энергия его приверженцев с этим вместе
возрастает, и оно вновь возбуждает к себе общественный интерес.

Упоминаемое выше коллективное сосредоточение, подобно индивидуаль-
ному, также подвергается через тот или другой срок утомлению или внут-
реннему торможению. Ввиду этого коллективная работа, требующая напря-
женного сосредоточения, должна сопровождаться определенными переры-
вами, после которых она может продолжаться с новой энергией благодаря
последующему оживлению. Время наступления торможения в этом случае
зависит от характера коллективной работы, а также от большего или меньшего
ее однообразия.

В силу этого оратор, который говорит вяло и однообразно, утомляет
толпу уже в короткое время, тогда как оратор, обладающий способностью
разнообразить свою речь и интонацией, и содержанием, может быть вы-
слушиваем толпой без утомления в течение одного-двух и более часов.
Поэтому для поддержки сосредоточения при более продолжительных умст-
венных занятиях пользуются не только перерывами, но и сменой темы
занятий. При правильной смене занятий и при соответствующих перерывах
умственные коллективные занятия, как известно, могут длиться без большего
переутомления около 5-6 час., а коллективные занятия иного рода могут
длиться значительно дольше. Условно признано, что 8-часовой физический
труд, сопровождаемый правильным отдыхом, является тем наибольшим
размером труда, который в большинстве случаев гарантирует при длительных
физических занятиях от излишнего переутомления и истощения. Однако,
переутомление зависит не только от количества часов труда и времени
перерывов, но и от напряжения в труде и даже интереса к труду ".

Если тормозом общественной жизни является то, что мешает естест-
венному ходу развития общества, то не следует забывать, что и в коллективной
рефлексивности, как и в индивидуальной, один и тот же раздражитель может
быть тормозящим, но может быть и возбудителем, смотря по тому, в какой
период народного движения он действует. Так, применение силы, связанное
с расстрелами, нередко приводит к подавлению народного движения в самом
начале движения, но в иных случаях, когда народное возбуждение уже

^ Тард Ж. Законы подражания. С. 216.

^ Бехтерев В. М. Основные задачи рефлексологии физического труда//Вопросы изучения
и воспитания личности. 1919. № 1. С. 3-51.

226

достигло значительной степени развития, расстрелы могут вызвать только
новый взрыв народного возмущения и усиливают тем самым народное
движение. Так, во время исторической забастовки 25 февраля, когда казаки
отказывались стрелять в народ и часто кричали вместе с народом <долой
самодержавие>, в войска были влиты полицейские части, и производились
расстрелы народа из пулеметов, расставленных на крышах домов и разных
частях города. Но было уже поздно, и политическая забастовка тотчас же
превратилась во всеобщую. Каждый день новые расстрелы еще больше
усиливали народное возмущение и укрепляли народное движение, которое,
в конце концов, и взяло верх над старым режимом. Толпа народа на улицах,
смешавшись с войсками, овладела положением, и переворот совершился с
быстротой молнии.

Другой пример: конкуренция, как мы видели, нередко является тормозом
для малоокрепших общественных движений, но в других случаях, как мы
знаем, она является их возбудителем. Известно, что конкуренция служит
нередко стимулирующим фактором в развитии того или другого общест-
венного движения. Только недостаточно окрепшие и нежизнеспособные обще-
ственные движения, как упомянуто, она может подавить и затормозить, ибо
они не в состоянии выдержать соперничества, на чем собственно и осно-
вывается система протекционизма. Во всех же остальных случаях конкуренция
служит фактором оживляющим по отношению к общественным движениям,
дающим повод и основание к усиленной деятельности коллектива, дабы
превзойти соперничающие с ними другие общественные движения.

Во всех перечисленных случаях акты торможения в коллективной среде
создают условия, благодаря которым создается противодействие всякому
общественному движению, причем это противодействие, в конце концов,
всегда окажется равным действию, представленному тем или иным обще-
ственным движением.

В заключение заметим, что к числу важных общественных коллективных
актов торможения, имеющих в одних случаях политическое, а в других
случаях экономическое значение, принадлежат, без сомнения, так называемые
забастовки. Здесь мы имеем дело с актом общественного негативизма или
с проявлением общественного торможения, при котором быстро, иногда
сразу, прекращается общественная деятельность, только что бившая ключом.
Это торможение выявляется обыкновенно под влиянием каких-либо внешних
условий и влияний, достаточно сильных, чтобы воздействовать на массы, в
то время, как эти массы не могут иными способами дать соответствующий
отпор этим влияниям, сводящимся к насилию. Иначе говоря, вследствие
неосуществимости активного противодействия вместо него выступает акт
торможения. Однако, забастовка является актом большого общественного
значения не в смысле только одной обороны, но и как действительное
средство борьбы, нередко достигающее тех или других положительных резуль-
татов. Одной из крупнейших по размерам и достигнутым результатам
является всеобщая политическая забастовка, разразившаяся в России
в 1905 г., и для нас на этом примере небезынтересно проследить причину
развития этой забастовки, приведшей, в конце концов, к созыву законода-
тельных учреждений в России.

Всеобщая политическая забастовка 1905 г. в России имеет глубокие
корни, начавшие свой рост задолго до ее начала. Еще бессмысленная Японская
война, потребовавшая от России колоссальных жертв, вызвала недовольство
русского народа, проявлявшееся на каждом шагу. Пропаганда против царского
правительства разлилась широкой волной по всей России. Правительство не
сдавалось и поддерживало суровый режим в стране. Но начавшееся недо-
вольство царским режимом, которое подготовлялось уже давно, росло все
больше и больше. Чтобы парализовать агитацию противников царской власти,

15'                                                                227

последняя организовала свою агитацию в рабочей среде, для чего были
образуемы общества среди рабочих, на собраниях которых подкупленные
правительством ораторы доказывали народу, что ему необходимо надеяться
на царя, что он не должен верить противникам царя, что царь искренне
желает помочь своему народу, что царь народ свой любит и желает ему
благоденствия и что, если существует на Руси недовольство царским режимом,
то это происходит от не в меру усердных чиновников и т. п. Одно из таких
обществ было основано в Москве, другое было организовано в Петербурге
по почину полиции с участием священника Георгия Гапона в начале 1904 г.,
причем одной из задач С.-Петербургского общества фабричных и заводских
рабочих было отвлечение рабочих от преступной пропаганды.

Гапон, ставший во главе этого общества и пользовавшийся первоначально
доверием некоторых членов правительства и духовенства, был прекрасным
оратором, умевшим увлекать своих слушателей. Когда он изображал тяжелое
положение рабочего, он вызывал слезы на глазах у слушателей и вызывал
детские восторги, когда доказывал, что рабочим нужно надеяться только на
царя. Нечего говорить, что имя царя тогда еще пользовалось ореолом,
передаваемым как бы по наследству от отцов к дедам. Число членов общества
и слушателей Гапона и других ораторов росло с необычайной быстротой.
Слушатели в словах ораторов как бы находили свои собственные затаенные
упования, и толпой рабочих овладело волнение по причине лучших чаяний.

Эта пропаганда, одобряемая полицией, однако, имела и оборотную сто-
рону, ибо разжечь надежду - значило превратить ее в пламя, а вполне
понятно, что простым народом были сделаны в этом направлении свои
выводы. Если царь является <отцом> народа, то он должен выслушать своих
<детей>, ввиду чего созрела мысль непосредственно обратиться к царю, чтобы
он выслушал <нужду> народа и помог ему в столь тяжких обстоятельствах.
Надо заметить, что народ и в прежние времена обращался изредка непос-
редственно к царю через ходоков. В этом случае, однако, было решено
обратиться к царю не через отдельных ходоков, а самому народу идти ко
дворцу с царскими портретами, иконами и хоругвями.

Это осуществлялось 9 января. Столица провела в тревоге ночь, ожидая
событий, ибо никто не мог поверить, что это непосредственное обращение
толпы к царю может пройти безнаказанно для безоружного народа. События
развернулись так, как предсказывали многие, понимавшие положение дел.
Зимний дворец был окружен войсками, которые остановили рабочих, пос-
ледовали выстрелы, в результате явились жертвы, и земля вокруг дворца
обагрилась кровью. Официальные бюллетени раненых считали сотнями, а
убитых десятками, слухи передавали о гораздо большей цифре. По словам,
дети, следившие за событиями и влезшие на деревья Адмиралтейского сада,
при выстрелах падали с деревьев наподобие подстреленных воробьев. Разо-
чарование в среде рабочих и простого народа было полное. Последняя
надежда на царя, основанная на вере в него, внушенной ораторами, за-
кончилась горькими плодами. Ясно стало для всех, что обращением и
просьбами помочь ему нельзя и что нужны иные способы воздействия на
царя и его правительство. Почти вся страна была в волнении, которое все
больше и больше нарастало, вследствие чего явилась необходимость сменить
правительственный режим и выработать основы будущей конституции страны
в виде законосовещательной Думы. Но то, что могло удовлетворить народ
в той или иной мере весной 1905 г., когда оппозиция правительству не
могла достигнуть соответственной высоты и напряжения, уже представлялось
неподходящей мерой при большем подъеме общественных сил осенью 6
августа того же года, когда был опубликован неудачный законодательный
акт о законосовещательной Думе. Так как права народа не получили надле-
жащего удовлетворения, а между тем неудачное ведение Японской войны

228

показало всю неприглядную сторону царского управления, то народное
движение развивалось все больше и больше, и вот, наконец, в оппозиционных
к правительству кругах созрела мысль организовать акт обороны в виде
всеобщей политической забастовки среди рабочего класса, к которому
примкнули железнодорожные служащие, а 19 октября к забастовке примкнул
и телеграф в лице почтово-телеграфных служащих. Пульс жизни в стране
как бы замер. Поезда остановились там, где их застала забастовка. Почта
и телеграф прекратили свою деятельность. Заводы и фабрики остановились.
Трамваи в городах остановились, а стоявшие по улицам трамваи нередко
опрокидывались на мостовую. Нечего говорить, что забастовка грозила
неисчислимыми бедами всей стране, и правительство поняло ее грозное
значение, вследствие чего спешно был изготовлен акт о правомочной зако-
нодательной Думе, и 17 октября был обнародован соответствующий манифест,
окрыливший надежду на свободу забитого русского народа.

С этого момента забастовка прекращается. Поезда пришли в движение,
на заводах и фабриках начали свое движение колеса, и на улицах города
потянулись трамваи. Законодательный акт 17 октября, таким образом, явился
тем смазочным маслом, которое устранило торможение в колесах общест-
венной машины, остановившейся было по причине неудовлетворения обще-
ственных нужд.

Из всего вышесказанного ясно, что закон противодействия, равного
действию, в общественной жизни является столь же непреложным, как и в
механике. Он только встречает здесь более сложную обстановку, и потому
проявляется не в столь простых формах, как в механике, но это не изменяет

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел психология