Бехтерев В. Избранные работы по социальной психологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

IX. О ЯЗЫКЕ КАК ОБЪЕДИНЯЮЩЕМ ФАКТОРЕ

Чем более мы углубляемся в изучение социального мира, тем более мы
убеждаемся, что однородность больших коллективов есть только кажущаяся,
что любой коллектив, раз образовавшись, делится на группы ^*, что, надо
заметить, ускользнуло от внимания первых социологов (Кант и др.). Rossi
прав, утверждая, что современный <социолог, пытающийся объяснять
социальные явления, поражается разнообразием реакций, несходных ответов
на сходные стимулы, данные в группе. Здесь существуют контрасты набожные
с ненабожными, смотрящий назад традиционалист со смотрящим вперед,
любитель риска с человеком, боящимся риска и т. д. Народонаселение может
казаться серым лишь издали, вблизи же оно оказывается многоцветным;
группируя сходных с несходными, мы получаем самые различные виды
контрастов и эффектов>^. Но Rossi не прав, когда он объясняет те или

^ Сорокин П. А. Система социологии. Т. 1. С. 310-311; см, также: Ross. Sociological of

control. S. 1., S. a. P. 14.
^" Rossi 0. Fondations of sociology. P. 293.

118

другие социальные группировки <прирожденными различиями индивидов>.
Эти прирожденные различия, конечно, не без значения (можно иметь в
виду, например, значение пола, рас и т. п.), но гораздо большее значение
в этом случае имеет среда, воспитывающая лиц с определенными взглядами,
верованиями и тенденциями, которые впитываются нередко уже с молоком
матери. Если самый язык не представляется, как мы знаем, прирожденным
явлением, то тем более таковыми не могут быть взгляды и тенденции
социального характера.

Само собой разумеется, что коллективное единение устанавливается
значительно легче при более однородных группах, нежели при разнородных,
но здесь все зависит от объединяющего стимула. Когда объединяющий
стимул для всех получает особое значение, то самые разнородные индивиды,
даже оппозиционные друг другу, сходятся в отношении своей реактивной
деятельности ^*. Так случается, например, во время какой-либо националь-
ной катастрофы: войны, общенародного бедствия и т. п. Примером может
служить бывшая великая мировая война, которая объединила первоначально
все парламентские партии внутри борющихся стран и которая сблизила
между собою разнородные по племенным и культурным особенностям расы:
например, Болгарию, Турцию, Австрию и Германию, с одной стороны, -
Англию, Францию, Италию и Россию с другой.

Одним из важнейших условий, приводящих к коллективному
объединению и его поддерживающих, без сомнения, является, как мы уже
говорили, общность символических рефлексов в виде одного общего языка,
который и сам вырабатывается в результате коллективного единения. На
этом предмете мы еще должны здесь остановиться ввиду его особой важности.

Объединяющее значение языка настолько общеизвестно, что мы можем
быть особенно краткими в этом вопросе. Уже мимический язык^* играет
в этом втношении огромную роль, служа важным объединяющим фактором
во всем животном царстве. В мире человека мимика также не лишена
объединяющего значения, ибо она, как мы знаем, нередко является важ-
нейшим объединяющим фактором, например в толпе, производящей одни
и те же возгласы, одни и те же жесты и другие выразительные движения.
Равным образом мимика и жесты являются важными вспомогательными
средствами в руках оратора, стремящегося объединить слушателей в одной
общей цели, слить их в одном устремлении. Но несравненно более значитель-
ную роль в этом отношении играет звуковой язык или слово, которое
действует на расстоянии, доколе может слышаться звук, и, следовательно,
может играть объединяющую роль и тогда, когда люди лишены возможности
видеть друг друга.

П. Сорокин по поводу языка пишет: <Лица, говорящие одним языком,
абоненты одной - самой удобной, самой дешевой и самой распространенной
в мире телефонной сети. В каждую минуту без всяких усилий и без помощи
телефонной барышни они могут "соединяться" друг с другом. Лица, не
знающие языка, в эту сеть не входят: для соединения с другими, говорящими
на иных языках, им пути заказаны>^.

Если принять во внимание еще и письменную речь, допускающую поч-
товые и телеграфные сношения между людьми, то ясно, что слово способно
проявлять свое объединяющее значение, не ограничиваясь какими-либо про-
странственными условиями.

По сравнению с примитивным языком жестов, звуковой язык имеет то
преимущество, что дело идет здесь о способе общения, дающем возможность
не быть столь тесно связанным с пространственными условиями, как и
языке жестов, который вообще является в этом отношении приемом общения.

^ Сорокин П. Система социологии. Т. 1. С. 227.

119

С развитием общественности язык все более и более удаляется от
примитивной реакции, пополняющей язык жестов, становясь более разно-
образной формой общения, в которой жест и интонация становятся только
дополнительной частью; письменный язык как условный уже является даль-
нейшим следствием общественности, будучи совершенно лишен жестов и
интонаций, этих важнейших орудий социального проявления личности, пос-
луживших первоначальной основой для развития устного языка.

Роль языка как символического рефлекса среди людей огромна. Наши
слова похожи на электрический ток, возникающий между людьми, дающий
им возможность влиять друг на друга и обусловливать взаимное поведение.
Их эффекты бывают временами поразительны. <Слово может убить человека>.
Недаром в ряде религий, как, например, в браманизме, слово превратилось
в магическую силу, управляющую миром и даже волей богов. Недаром и
в евангелии апостол говорит: <Вначале было слово, и слово было к богу и
бог был словом> ^.

В каждом коллективе объединение происходит не без участия языка.
После многих споров и столкновений в результате устанавливается в кол-
лективах относительное согласие умов, в установлении которого, таким обра-
зом, язык играет перренствующую роль. Социальный человек естественно
подчиняется убеждению со стороны своих сотоварищей, а это и дает в
результате коллективное согласие.

Убеждение является обычным способом воздействия на лиц, входящих
в состав коллективных собраний. В сущности всякое обсуждение собранием
того или другого вопроса имеет целью убеждение собрания со стороны
отдельных лиц, выступающих в роли ораторов, в правильности того или
иного положения, благодаря чему собрание в конце концов и приходит к
определенному решению.

Подобным же образом печать действует на коллектив путем убеждения ^°°'.
Во всяком случае одним из наиболее действительных средств
объединения коллектива путем убеждения является речь на собраниях и
печать. Устная речь действует сильнее печатного слова, ибо она дает слу-
шателю все эмоциональные оттенки самой личности, произносящей речь,
и тем самым возбуждает соответственную реакцию в слушателях,
усиливающуюся еще более благодаря общности настроения собрания. Пе-
чать никогда не может воздействовать так сильно на членов коллектива
^', но зато ее действие много шире по своему распространению, ибо она
воздействует так или иначе почти на весь грамотный человеческий кол-
лектив, говорящий на одном языке, а благодаря переводам и на образо-
ванную часть всего коллектива.

Одним из примеров того, как может действовать убеждение на массу
лиц, которые находятся в разброде мысли, показывает пример Керенского,
которому после принятия поста военного министра в ответственный момент
военной русской истории последнего времени, когда нужно было показать
советникам в период братания наших войск с немецкими, идем ли мы с
немцами или против них, силою одного убеждения удалось на время вывести
войска из пассивного состояния и повести их в наступление 18 июля 1917 г.,
увенчавшееся большим успехом. Правда, это была уже последняя вспышка
энергии разлагавшегося коллектива нашей огромной армии.

С другой стороны, роль словесного внушения, выполняемая также с
помощью языка, для объединения масс огромна. Дело идет здесь, само
собой разумеется, о так называемом внушении в бодрствованном состоянии
или о том, что известно под названием личного воздействия на человека.

^ Там же. С. 127.
120

<Личное влияние одного человека на другого, как мы знаем, представляет
собою элементарное социальное явление и ничем, кроме своих размеров,
не отличается от влияния гипнотизера или гипнотизируемого> "°.

Подробнее об этом влиянии я говорю в своем сочинении <Внушение и
его роль в общественной жизни> и потому здесь нет надобности особенно
распространяться по существу этого предмета.

Мы укажем лишь на роль внушения в происхождении коллективных
иллюзий и галлюцинаций, на роль его в развитии общего настроения
народных масс, на роль его в отношении коллективных действий и т. п.

Примеры коллективных иллюзий и галлюцинаций, основанных на
взаимовнушении, были приведены в цитированной выше моей книге. По-
добно иллюзиям и галлюцинациям в воспринимающих органах внушение
может образовывать миражи и в высших областях соотносительной деятель-
ности. Это составляет известный минус в объединяющей роли внушения в
коллективах по сравнению с убеждением несмотря на преимущество его в
отношении быстроты действия.

Всякому известно, что достаточно одной прочувствованной речи" в соб-
рании, чтобы все собрание воодушевилось одной и той же эмоцией, причем
самые слова и жесты произнесенной речи как бы непосредственно привива-
ются от оратора к слушателям.

Известно также, что достаточно в толпе, находящейся в помещении,
крикнуть <пожар>, чтобы развилась паника. Таким же образом самосуд толпы
часто начинается неосмысленным подстрекательством кого-либо из толпы.
В другом случае одного призыва <бей его!> достаточно, чтобы толпа как по
мановению невидимой руки устремилась на свою жертву.

На роли внушения в значительной мере основано и эпидемическое^'
распространение некоторых из общественных явлений.

Внушение всегда играло в общественной жизни огромную роль. Между
прочим характерно в этом отношении мнение Г. Лебона. <Если бы при
усвоении какого-либо политического, социального или религиозного убеж-
дения мы руководились бы хотя небольшой дозой ясных, последовательных
размышлений, как это делает последний лавочник, обсуждая свои торговые
дела, то в вопросах политических и религиозных мы не находились бы, как
находимся теперь, в зависимости от моды, окружающей среды, чувств и
потому не носились бы по воле событий и современных мнений> .

Всякая вообще пропаганда в обществе рассчитана скорее на внушение,
нежели на убеждение'. Вот один из примеров организованной пропаганды,
которая даже специально ограничивает оратора опеделенным 4-минутным
сроком, заимствованный нами из газет.

Находящимися в Петрограде американцами получены вполне определен-
ные сведения, что Соединенные Штаты Северной Америки намерены про-
должать войну в тесном единении с Англией, Францией и Италией при
условии однако тесного единства планов военных операций и строгого
действительного взаимного контроля над всеми мерами и мероприятиями,
связанными с вопросами войны и мира.

Нельзя скрывать, что в Соединенных Штатах Америки имеется в неко-
торых кругах своеобразное <пораженческое> течение. Именно некоторым
группам кажется, что не в интересах Америки способствовать победе Англии
над Германией.

Эти <пораженцы> придумывают всякие способы, как окончить войну
таким образом, чтобы победительницею осталась одна Америка, а не Западная
Европа.

^° Тард Г. Социальная логика. С. 93.
^ Лебон Г. Психология социализма. С. 44.

Президент Вильсон обратил внимание на подобную пораженческую про-
паганду и, по его мысли, в Соединенных Штатах были организованы отряды
контрпропаганды.

Самым любопытным является требование, чтобы каждый из этих ораторов
говорил не более четырех минут.

- <Люди четырех минут>-так зовутся эти 15 тысяч пропагандистов.
Подобные ораторы не посещают больших митингов, куда, как известно,
собираются люди уже определенно партийных воззрений.

Нет, они ежедневно посещают театры, кинематографы, рестораны, вокзалы
и т. д. и там обращаются к случайной публике со своими четырехминутными
речами.

Ездят они также в трамваях, в поездках, на пароходах и там тоже держат
короткие речи к пассажирам.

Любопытен тот метод сравнения, которым преимущественно пользуются
ораторы отряда <четырех минут>, чтобы быстро создавать у слушателей
требуемое настроение.

- Вот некоторые говорят, что желательна победа Америки над Германией,
но нежелательна победа Англии над тою же Германией, - так начинает
оратор, - но какой же разумный человек может желать, чтобы воры, за-
бравшиеся в его дом, унесли все имущество его жены при условии неприкос-
новенности его личного имущества. Или кто может желать, чтобы его магазин
хорошо торговал, но чтобы кассир магазина ежедневно бросал в печку все
вырученные от торговли деньги.

Такой наглядный способ пропаганды имел соответствующий успех у
американцев ^'.

Однако роль языка в коллективе, само собой разумеется, не ограничивается
его объединяющим значением, ибо благодаря языку достигается и развитие
мировоззрения данного коллектива. Языку мы обязаны совершенствованием
религии и морали, науки и искусств и даже техники. Ибо в конце концов и
религия, и наука, и литература, в том числе и художественная, и, наконец,
техника являются результатом развития и богатства самого языка.

Всем понятно, что без языка не было бы ни того, ни другого, ни третьего
и не была бы возможна даже культура в современном смысле слова.

В культурной жизни народов язык представляет то орудие, которое отве-
чает различным потребностям в эволюции собирательной личности и в том
числе успехам ее литературы, отражающей собою сводку умственных ее
приобретений.

Благодаря именно языку оказалось возможным развитие знаний в че-
ловеческом обществе ^'.

Колдун, представляющий собою того первобытного ученого, который на
заре культуры стремится разгадать тайны природы и поставить ее таинствен-
ные силы действовать согласно своей воле, пользуется для своего ремесла
прежде всего языком. Все равно, будет ли целью устранение несчастия или
наказание похитителя, или отыскание потерянного, дело идет о словесной
символизации или символизации иного рода, связанной с событием или с
участвующим в нем лицом, и здесь играет роль примитивное суждение по
аналогии.

Когда бросаются в огонь с определенным заговором стружки, то это
символизирует такую же гибель и корчи врага или похитителя. Когда колдун
прокалывает сердце изображения врага, это символизирует страдание и
грядущую смерть того лица, которое представлено изображением. Эти приемы
рассчитаны в то же время на силу внушения в том случае, когда заклинания
колдуна достигнут уха того, которого колдун намеревается поразить ^*.

Колдуна со временем сменяет знахарь, который является на той стадии
развития общества, когда вера в силу уподобления и символов уже ослабевает,

122

но сохраняется еще вера в таинственные силы природы, пользование кото-
рыми доступно лицам, специально себя посвятившим их изучению.

Знахаря сменяют первобытные натурфилософы вроде астрологов и
алхимиков, стремящихся сразу понять сущность вещей и достичь универ-
сальных научных ценностей вроде отыскания философского камня.

Лишь за этими первобытными натурфилософами следует настоящий
ученый с его аналитическими методами исследования.

Но и ученый первоначально отдает большую дань скороспелой на-
турфилософии, признавая создаваемые путем диалектики и спекулятивного
мышления таинственные силы природы в целях объяснения различных
неясных для него явлений.

Лишь мало-помалу наука начинает отрешаться от этих ненужных
фетишей и выдвигает вместе с этим значение и роль положительного знания,
основанного на строгой логике, питающейся из фактов наблюдения над
окружающей природой. Роль языка с развитием логического мышления
таким образом в развитии знаний неоценима.

Языку мы обязаны и тем, что относится к эволюции и развитию
общественного мнения.

С тех пор как установился семейный очаг, когда образовался клан и
возникло племя, начали устанавливаться и соответственные должности обще-
ственного характера. Если раньше до образования этих союзов действиями
человека руководил исключительно эгоизм, который самое большее допускал
милость и пощаду врагу, то с этих пор начинается впервые регуляция
действий человека с точки зрения интересов союза. Руководством такого
регулирования везде и всюду является так называемое общественное
мнение ^', определяющее добро и зло с точки зрения интересов общества,
а не с точки зрения одних личных стремлений. Помимо того со временем
был разработан и специальный аппарат суда и назначены кары за противо-
общественные действия и награды за действия полезные в общественном
смысле. Но суд не устранил силы и значения общественного мнения, игра-
ющего роль как в самых примитивных обществах, так и в позднейших
более развитых социальных организациях.

При этом общественное мнение всегда является более тонким ценителем
человеческих деяний, квалифицируя моральные действия человека, не под-
лежащие даже оценке суда вообще, о которых однако общественное мнение
выносит свой совершенно определенный вердикт. С этим общественным
мнением связывается и то общественное явление, которое известно под
названием популярности, известности и славы и которое является для многих
побудителем к действиям, имеющим общественный характер и общественный
интерес.

<Когда спартанский или афинский герой так легко жертвовал свой жизнью,
чтобы завоевать быструю известность в небольшой стране, то делал это также
в уверенности, что весь мир со всеми его невидимыми силами устремит на не-
го взоры, что эти великие зрители всего мира аплодируют ему и эхо этих ап-
лодисментов продолжится до бесконечности времен и пространств> ^.

Во всех этих случаях роль языка неоспорима, ибо только язык создает
возможность существования общественного мнения и он же является его
выразителем. Только язык даст возможность сделать человека популярным,
известным или создать ему славу ^'.

Но язык, этот великий объединитель, служит также и разъединению
народных масс, говорящих на разных языках.

По Г. Лебону, с этим <приходится считаться даже в политике, когда
например, гений языка покоренного народа содействует проникновению

^ Тард Г. Социальная логика. С. 303.

идей, законов, религии, верований, литературы, учреждений, которые наме-
реваются ему навязать и которые он принял бы, вероятно, без психологиче-
ского отпора, порождаемого его наречием.

Нижебретанское наречие гораздо больше сделало для того, чтобы восп-
репятствовать слиянию Бретании с Францией, нежели христианство для того,
чтобы этому помочь: точно также арабский язык представляет собой пре-
пятствие на пути к офранцужению Алжира далеко не меньше самого
османлизма>.

Вот почему стремление всех правительств направлено к тому, чтобы
государственный язык был один из всех^', чтобы команда в войсках велась
на одном и том же языке, иначе государство перестало бы быть единым, а
армия распалась бы на отдельные свои части. Скажем более-без языка
нет общественности и не может быть речи о политических сообществах или
коллективах в настоящем смысле слова.

Однако Тард не прав, когда говорит <что...дитя вступает в жизнь социаль-
ную только с того момента, когда оно начинает говорить> "".

Еще до развития словесного языка ребенок пользуется мимикой и же-
стами для установления своего общения с окружающей средой.

Точно также животные, будучи лишены языка в человеческом смысле,
образуют сообщества и достигают согласия благодаря своей мимике. Язык
в форме членораздельной речи является таким образом лишь усовершенст-
вованным орудием единения человеческого коллектива.

По словам Друммонда, если исследовать содержание языка, оно уносит
вас назад не только к тому, что работали люди своими руками, но также
к тому, что они говорили друг другу во время работы и что они думали,
говоря. <Слово - это счеты для мозга, осязательное выражение умственного
состояния, наследственное имение культурного богатства расы. Старинное
слово подобно старинной монете говорит нам о прежнем обращении мысли
и своим изображением и надписью раскрывает умственную жизнь и замыслы
тех, кто ее чеканил> "\

Как возникает первичный язык, мы имели случай говорить в другом
месте ^; но представим себе, что язык образовался, - что за этим следует?
Он развивается, дифференцируясь прибавками членов, удвоениями корней,
приставками, флексиями и т. п. и путем обобщения и сложения разных
корней образует собою сложные и составные слова. Но кроме всего прочего,
мы имеем раздробление языка на отдельные наречия или даже одного языка
на несколько языков, что зависит от географического и экономического
обособления населения, с одной стороны, и различных влияний местного
характера, с другой стороны, влияние соседей, говорящих на другом языке,
иммиграции, смешение народностей и прочее-с другой.

Независимо от того эволюция языка - явление вполне законное, но
эволюция при одинаковых внешних условиях не должна быть везде одина-
ковой. Одно население переживает период политических бурь, другое занима-
ется бойкой торговлей, третье спокойно занимается земледелием. Можно ли
думать, что эти условия не отразятся на языке народов. Этими и рядом
других условий объясняется; как в исторические времена с распадом Римской
империи латинский язык явился родоначальником нескольких романских
языков и многочисленных наречий, как, с другой стороны, славянский язык
раздробился на целый ряд отдельных языков и наречий, как ранее того
санскрит положил основу для целого ряда позднейших языков. Но раздроб-

^ Там же. С. 121.

^"* Дрюммон Г. Прогресс и эволюция человека. С. 177.

^ См.: Бехтерев В. М. Объективная психология. СПб., 1912; Он же. Общие основы реф-
лексологии человека.

ление языков идет рядом с их объединением, приводящим, в свою очередь,
к смешению языков, что еще более их отделяет от основного языка пра-
родителя.

Сколько языков уже стерлось с лица земли. Если язык культурных
народов-такой, как латинский или греческий -сохранился до наших дней,
исчезнув из употребления, то это лишь благодаря оставшейся на этих языках
литературе, а многое множество языков давно кануло в лету и почему? Да
потому, что они не выдержали конкуренции с другими языками, по-
лучившими распространение в их стране благодаря ли завоеванию и гос-
подству победителей, говорящих на другом языке, благодаря ли культурному
объединению одного народа с другими. Факт однако тот, что это уничтожение
языка не проходит бесследно. Язык уничтожаемый все же вносит в язык
его поглощающий некоторые особенности, например местные слова, акцент
и т. п., ^что дает основание говорить собственно не об уничтожении, а о
слиянии или смешении и обобщении одного и другого языка. Наконец,
обобщение языков выражается и в том, что народы стремятся к пользованию
в международных сношениях одним общим языком, создавая для этой цели
искусственные языки. Так после неудачного воляпюка в последнее время
начал входить в употребление эсперанто и можно предвидеть, что в отда-
ленном будущем наступит тот день, когда все народы земного шара
объединятся, пользуясь для этого одним общим для всего человечества
языком "°'.

Так как язык, вообще говоря, есть самое могущественное и самое необ-
ходимое средство общения между людьми, то можно сказать без преу-
величения, что социальные изменения в смысле ассимиляции личности и
сословий, совершившиеся в данной территории после замены колесных
экипажей локомотивами, ничто в сравнении с такого же рода преобразо-
ваниями, совершившимися в результате победы крупного наречия над
мелким жаргоном или языка над наречиями.

Лингвистическое сходство есть условие sine qua поп всех остальных
социальных сходств и, следовательно, всех великих и славных форм чело-
веческой деятельности, которые предполагают существование этих сходств,
служащих канвою для их работы.

<Благодаря языку устанавливается порядок, - и порядок относительно
удивительно стройный, - в том сумбуре противоречивых видений и гал-
люцинаций, которые смущают ум первобытного человека. Язык представляет
собой заранее данную социальному человеку логическую аранжировку подоб-
но тому, как пространство и время даны человеку взятому индивидуально> ^.

Нет надобности останавливаться на том, что это положение ошибочно
в корне, ибо язык эволюционирует вместе с обществом, а не общество
обязано своей эволюцией языку, подобно тому как пространство и время
не заранее даны каждому отдельному человеку, а выработаны коллективным
опытом социального человека (см. ниже).

Крайне своеобразно также представление Тарда о происхождении языка.
По его словам, языки рождаются из религий, хотя они и оказывают впос-
ледствии большие услуги развитию последних <... Я охотно готов был бы
думать, что слово представляет собою логическое последствие расцвета на-
следственной передачи мифов. В самом деле, говорить - значит в сущности
олицетворять божественным образом, одушевлять всякую вещь, свойство
или действие, которые становятся существующими сами по себе и одарен-
ными волшебным могуществом...> . <Я могу понимать первобытное слово
только как особого рода звуковой фетиш, самопроизвольно зародившийся

^ Тард Г. Социальная логика. С. 121.
"" Там же. С. 119.

125

под влиянием обожествления предметов природы и наиболее поразительных
человеческих поступков, число которых увеличивалось по мере того, как
религиозное изучение или смущение начинало относиться к новым пред-
метам и новым деяниям, <переставая быть связанным с прежними> .

<Итак, всякий корень в языке есть не что иное, как идол, все еще
употребляемый и сохраняемый, а язык не что иное, как вековой остаток
доисторического фетишизма, наивных последовательно угасающих религий,
в некотором роде пепел древних священных огней> "".

Я привожу эти выдержки только для того, чтобы убедиться в том сумбуре
понятий, какой господствует по этому предмету вообще.

Как уже ранее было выяснено, мы понимаем иначе эволюцию языка:
он возник в результате коллективного опыта первоначально как дополнение
к мимике в форме звукоподражания и звуковых рефлексов, обусловленных
внешними и внутренними раздражителями, например при уколах, колотьи
и напряжения, каковы: ах, ой, ну! и т. п., превратившихся позднее по закону
сочетательных рефлексов в междометия, из которых язык затем развивался
путем удвоения, дифференцировки и обобщения, приставок, осложнений
флексий и т. п. Первоначальные звуки, легшие в основу будущего языка
человека, берут начало даже в биологическом ряду животных, и в настоящее
время после работ проф. Гарднера в этом отношении мы имеем уже более
или менее определенные представления. По крайней мере ясно, что обезьяны
обладают несомненно рядом звуковых знаков для обозначения предметов
несложного обезьяньего обихода.

Позднее общие обозначения развиваются из частных. Так, для примера,
слово <devil>, обозначавшее ранее ель, хвойное дерево, сделалось затем как
наичаще встречающееся родовым обозначением. Между тем в Исландии,
где деревьев вообще нет, словом <eik> - дуб - обозначается общее или родовое
название дерева. Бог первоначально отождествлялся с небом, солнцем или
солнечным блеском (санскритское dev^a) или молнией и лишь постепенно
человек дошел до бога, творца вселенной, путем исчезновения из объекта,
обозначаемого этим символом, физических признаков, благодаря чему оста-
лось под именем бога сверхчеловеческое существо.

Как слова утрачивают свое первоначальное значение, показывают,
например, наше <спасибо> и французское <adieu>, которые ныне уже совер-
шенно лишены всякого религиозного значения. Вообще же все религиозные
обозначения берут начало из обыденного мира, что как раз стоит в противо-
речии с вышеуказанным взглядом Тарда.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел психология