Бехтерев В. Избранные работы по социальной психологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

IV. ВЗАИМООТНОШЕНИЕ ЛИЧНОСТИ И ОБЩЕСТВА

Развитие личности как социальной особи коренится прежде всего в тех
особых условиях, которые складываются вокруг нее при ее рождении,
вследствие неодинаковой с другими наследственности и обусловленного этим
различия в темпераменте и в развитии и характере наклонностей, а это
обусловливает различные способности в приобретении навыков, что в свою
очередь в связи с внешними условиями, окружающими личность, приводит
к различному ее положению в обществе. Самая обстановка со дня рождения
представляется неодинаковой для различных личностей, откуда возникает
большое разнообразие во внутреннем богатстве каждой личности, состоящем
в приобретении навыков, или так называемых сочетательных рефлексов, и
обеспечивающем различные условия ее существования.

Неопозитивисты, как мы уже говорили, признают, что не общество
есть продукт личности, а наоборот, личность есть продукт общества. В
этом отношении особенно много содействовал укреплению этого взгляда
Э. Дюркгейм, по которому личность без общества не доросла бы до кате-
горий и общих понятий, а следовательно, не могла бы достичь состояния
рассуждающей личности "°'. Драгическо же, другой представитель той же
школы, уже всю индивидуальную психику сводит к социальной жизни.
Даже развитие сознания он не представляет без общественности. Призна-
вая фактическими условиями появления сознания два процесса - интег-
рацию и дифференциацию или суммирование и относительность и зада-
ваясь вопросом, каков источник этих двух законов, он находит, что
физическая среда как среда неизменяемая в течение истории не могла
быть источником изменчивых контрастов, новизны и сложности, а, следо-
вательно, она не могла быть и источником появления сознания, ибо
относительное однообразие космической среды не могло быть тем воз-

"^ CM.: Durkheim Е. Representation individuelle et representation collective // Revue metaphisique.
P., 1898; Idem. Les fonnes elementaires de la vie religieuse ie systeme totemique en Australia.
P., 1912.

66

будительным условием или стимулом, которое вызвало появление соз-
нания. Наоборот, социальная среда с ее расширением социальных групп
приводит к специализации и разделению труда. <Простой факт слияния
множества мелких социальных кругов и групп в одно общество до беско-
нечности усложняет внутреннюю общественную жизнь, в ней пускаются в
оборот разнообразные способы работы, поведения, мышления и верования
и все они накопляются, усложняются и испытывают непрерывные коле-
бания и перемены, представляющие полный контраст с неподвижностью
и относительным однообразием космической среды> "". Таким образом,
<развитие общественной среды необходимо обусловливает и вызывает
дифференциацию личностей, подвижность и неустойчивость междуличных
отношений, оригинальный характер деятельности и т.д., а главное-
возникает живая борьба, неукротимая конкуренция между членами груп-
пы - все это, в свою очередь, пробуждает и укрепляет сознание> "". В дру-
гом месте той же работы автор формулирует свою мысль следующим
образом: <Сознание обнаруживается там, где жизненные явления,
подчиненные также влиянию физико-химической среды, подвергаются
воздействию социальных условий> ^. <Сознание, - говорит в заключении
автор, - есть явление общественное и в основу его можно поставить дока-
занную опытным путем реальность общества. Его можно представить себе
как общественное явление, воплотившееся в организме и нашедшее себе
соответственное выражение на психологическом языке> "^. Это крайнее
воззрение, однако, встретило в литературе возражение, которое в особен-
ности развил в своей книге Г. Палант . Выдвигая роль физиологии, на-
следственности и расы, он указывает на животных с социальной
организацией, которые не обнаруживают превосходства ума по сравнению
с животными, живущими уединенной жизнью. Пчелы и муравьи,
например, развили коллективный инстинкт, но не имеют индивидуально-
го ума, не проявляют никакого новшества, никакой инициативы. Общест-
венная дифференциация есть плод изобретений, изобретения же <прежде
всего факт биологический и психологический, а затем уже обществен-
ный>. Не наблюдается и параллелизма между общественной эволюцией и
степенью совершенствования умов. Роль наследственности не регрессирует,
как полагает Драгическо, если расы благодаря смешению теперь утрачива-
ют свое значение в отношении развития ума, то все же желтая, черная и
белая расы не исключают и умственного различия.

Все вышеизложенное приводит автора к выводу, что, если роль общества
в развитии личности огромна, то все же индивидуальный факт, содержащийся
в биологической природе личности, не может быть окончательно стерт
влиянием общества и таким образом личность представляет и будет всегда
представлять биосоциальное явление. Таким образом автор снова приходит
к выводу, установленному благодаря исследованиям и проникновенному
анализу нашего соотечественника проф. Психо-Неврологического Института
в Петрограде Е. В. Де-Роберти, которому мы обязаны созданием биосоциаль-
ной теории, принятой в настоящее время большинством видных социологов.
Согласно этой теории, человеческий ум или разум является результатом
сочетания органических свойств материи, составляющих предмет изучения
биологии, со сверхорганическими свойствами, изучаемым социологией.

Драгическо Д. Отношения между психологией и социологией // Новые идеи в социологии.
Кн. 2. С. 110-II 1.
"" Там же. С. III.
"* Там же. С. 114.
"^ Там же.
^ CM.: Palante G. Les antionmies entre I'mdividu et la societe. P.,  1914.

5*                                                          67

Таким образом можно считать установленным, что личность есть явление
биосоциальное. При этом биологическим элементом в ней являются тем-
перамент, инстинкт, наклонности^' и способности^'.

Нельзя при этом забывать, что подготовка личности к социальной дея-
тельности и приспособление ее к социальной среде начинается уже в самом
раннем возрасте вместе с развитием и регуляцией ее действий. Этими
регуляторами являются, с одной стороны, противодействия, запрещения,
осуждения, ограничивающие свободу движений и действующие в виде тор-
мозящих условий, с другой стороны, похвала, поощрения и награды, побуж-
дающие к деятельности и оживляющие последнюю. Путем непосредственного
наблюдения можно доказать, что и то, и другое начинает воздействовать на
ребенка уже с первых дней его жизни соответственным обращением с ним
родной матери или няни. Со временем ребенок знакомится путем опыта с
общими социальными установлениями " в окружающей среде и усваивает
тем же путем, а равно и путем подражания, что позволено и что не позволено,
что допустимо и что недопустимо. Наконец, знакомство с законами, опре-
деляющими известные репрессии за нарушение минимума требований
относительно поведения индивида в определенной среде, окончательно за-
вершают регуляцию его действий.

Те или другие ограничительные мероприятия, устанавливаемые законом,
являются, с одной стороны, оборонительным актом со стороны коллектива,
с другой-тормозом для стремлений отдельных личностей, выходящих за
пределы социальных установлений. В свою очередь поощрительные меры
являются побудителями работы отдельных лиц на общую пользу. Мало
помалу этим путем поведение отдельных лиц направляется в сторону соот-
ветствия интересам коллектива и из человека постепенно вырабатывается
социальная личность. В этом случае ребенок как бы повторяет историю
создания общественности"', ибо и развитие общественности шло не иначе,
как путем постепенного подчинения интересов отдельного лица общим инте-
ресам коллектива ^'.

На высшей ступени развития человеческого общества со сложной
организацией поведение регулируется уже не мерами действительной или
возможной репрессии, но просто оценкой близких, особенно же оценкой со
стороны общественного мнения, причем слова осуждения, даже только до-
пускаемые, уже достаточны для торможения действий, слова же поощрения
действуют как импульс, побуждающий к деятельности. Очевидно, речь идет
здесь о такой ступени развития личности, на которой социальные навыки
представляются уже готовыми и только нуждаются в тех или других отдель-
ных случаях в направляющем влиянии одобрения или осуждения со стороны
близких или со стороны общественного мнения, или со стороны созданного
личностью принципа.

Для развитой социальной личности даже не требуется похвалы или
осуждения со стороны близких или общества. Она действует по сложившимся
навыкам, ибо приобретенные с воспитанием и жизнью сочетательные реф-
лексы становятся привычками, уже сами по себе определяют поведение
человека в различных случаях. Доброволец, записавшийся в ряды армии и
рискующий своей жизнью, ничуть не руководится одобрением или неодоб-
рением. Он неизбежно действует так, что его жизненные условия склады-
ваются таким образом, что поступить иначе при данных обстоятельствах он
не может. Если кто идет на политическую арену, подвергаясь также известному
риску, он опять-таки идет по пути, который подготовлен всей его прошедшей
жизнью в определенной социальной среде. Так или иначе социальная коо-
перация приводит к соглашению со своими установлениями действий отдель-
ных лиц во всех случаях, где дело идет о достижении коллективных целей,
а это втягивает отдельную личность в общественную или коллективную

жизнь в такой мере, что личность не может поступать иначе, как собразуясь
со своими навыками и традициями, которые складываются вокруг интересов
коллектива как целого.

Известно, что дети в коллективе представляются гораздо более жестокими,
нежели взрослые люди, и это потому что они еще не отражают в себе
социальности в такой мере, чтобы сдерживать свои индивидуальные стрем-
ления и сообразовывать свои поступки с общими интересами. Благодаря
этому и в коллективных действиях дети не проявляют достаточной сдер-
жанности и всегда склонны к более тяжкому осуждению отдельного индивида
из своей среды, нежели взрослые люди. Возможно, что и женские коллективы
в этом отношении окажутся чем-то средним между детскими и мужскими
до тех пор по крайней мере, пока женщина еще не вполне вошла в обще-
ственную жизнь наравне с мужчинами "'

Надо к этому прибавить, что различные личности находятся в различных
условиях в смысле общения их с окружающими лицами, а равно и в
неодинаковых условиях воспитания, что также не лишено громадного зна-
чения в отношении будущего развития каждой данной личности. Поэтому
индивидуальный облик личности определяется в значительной мере обще-
ством, его инстинктами, обычаями и другими общественными установ-
лениями. Иначе говоря, личность есть в значительной мере продукт самого
общества, представляющего собою миллионы подобных в ряде сменяющих
друг друга поколений. Благодаря совокупности всех условий, неодинаковых
или различных личностей и происходит характерологическое отличие одной
личности как социальной особи от других.

Само собой разумеется, что огромную роль в этом отношении должны
играть профессия и занятия, которые, естественно, отражаются на общем
развитии соотносительной деятельности каждой личности. В особенности
здесь должно быть принято во внимание разделение труда, иногда чрезвы-
чайно мелочное, которое не может не оказывать огромного влияния на
развитие отдельных личностей. Точно так же и различные условия ма-
териального благосостояния должны известным образом отражаться на складе
отдельных личностей.

Таким образом ясно, что окружающие условия оказывают существенное
влияние на развитие личности и закрепляют и поддерживают в ней те или
иные особенности, благодаря своеобразным особенностям той или другой
профессии или различным условиям существования.

Равным образом и условия местности и климата своими внешними
влияниями не могут не отражаться известным образом на развитии личности.
В связи с этим и состояние физического здоровья, перенесенные болезни
и другие органические условия, влияющие на живость и характер движений,
должны быть также приняты во внимание при оценке развития личности.

При всем том, хотя каждая личность кажется чем-то обособленным от
всех других личностей и характеризуется своим комплексом навыков, ибо
она и живет как индивидуальная особа, обнаруживая себя сообразно своему
кругозору, образованию, общественному положению и т. п., но на самом
деле деятельность личности в значительной мере является не индивидуальной,
а социальной ^. Так, прежде всего язык, которым пользуется личность,
составляет принадлежность целого народа, а не индивидуальности. Вместе с
тем и поведение личности подчинено законам общественности. Каждая
личность является до известной степени рабом обычая и формы, выраба-
тываемых обществом, и даже предрассудков и суеверий, в нем господствую-
щих. Личность не только пользуется общим для всех языком, но и носит
общественный покрой платья, следует за модой, имеет в той или иной мере

" См.: Бехтерев В. М. Личность и условия ее развития и здоровья. СПб., 1905.

69

национальные воззрения, придерживается общепринятых правил, живет
общей со всеми культурой, имеет общие всем правовые и этические понятия,
более или менее общее мировоззрение, общие идеалы и приблизительно
одинаково оценивает те или другие события как прошлые, так и настоящие.

Все это обусловливается тем, что личность благодаря подражанию, нау-
чению и убеждению приобретает с воспитанием господствующие навыки и
взгляды, становясь шаблонным выразителем своей среды .

Равным образом человек имеет общие всем верования и повторяет суж-
дения об окружающем, о создании вселенной, выработанные не им, а другими
и принятые всем обществом. Он живет идеалами, которые общи и другим
и, наконец, он обнаруживает стремления, также общие многим.

Словом, вместо того, чтобы проявлять себя особым образом, личность
оказывается в большинстве своих .действий и поступков, а равно и в своих
заявлениях, представителем общества, а не самого себя. Отсюда очевидно,
что личность является больше повторителем, нежели индивидуальным соз-
дателем, иначе говоря, является, как мы сказали уже, в значительной мере
социальным продуктом, а не самобытной особью.

Таким образом личность, входящая в общество, перестает быть сама
собой, она становится одной частью самого общества и в этом смысле
утрачивает значительную долю своего независимого существования, становясь
исполнительницей общественных установлений. Отсюда ясно, что общество
есть нечто такое, что властвует над личностью, так как оно является в
значительной мере руководителем сложных соотношений, в которых отдель-
ные личности являются только исполнительными органами. Иначе говоря,
объединенная соотносительная деятельность общества является как бы рав-
нодействующей ""' деятельности входящих в общество личностей и имеет
свои законы развития, основанные на взаимодействии его членов ^'.

Коллектив обезличивает отдельные индивиды, давая преобладание количе-
ству, тогда как личность представляет качественные особенности, выявляя со-
бою творческую энергию отдельного лица^'. Поэтому поведение личности в
одиночку и в толпе не может быть одинаковым. <Кажется, однако, и этот пункт
самый главный, что существует полная противоположность между поведением
отдельной личности и личности в толпе. Отдельная личность занята лишь
личными интересами. Личность в толпе руководится общими интересами> ".
В толпе всплывают все национальные черты характера, а если толпа состоит
из отдельных слоев населения, всплывают все присущие этим слоям особен-
ности. По Тарду, <национальная жизнь всегда будет требовать от индивидуума
пожертвования самыми дорогими ему привычками, пожертвованиями его ча-
стными выгодами для интересов общественных> ^.

Даже личности, принадлежащие к разным народам, хотя и говорят на
разных языках, но подчиняются общечеловеческим обычаям в обращении,
имеют одинаковые или приблизительно одинаковые этические и эстетические
понятия, высказывают одинаковые воззрения общего характера, провозгла-
шают более или менее одинаковые общечеловеческие идеалы и т. п.

Правда, в современном обществе мы встречаемся с различными слоями
с классовым разделением, с профессиональными группами, с различными
кружками и прочее, как будто бы разделяющими человечество на отдельные
части: однако, эти подразделения не так глубоки, чтобы уничтожать общность
многих форм внешних проявлений соотносительной деятельности различных
личностей.

Нужно, впрочем, заметить, что и эти подразделения, играя роль ненужных
обществ, так же точно властвуют над отдельными входящими в них лично-

^ Лебон Г. Психология социализма: Пер. с фр. СПб., 1899. С. 54.
^ Тард Ж. Законы подражания. С. 132.

70

стями, которые в силу этого во всех своих поступках сообразуются с
общепринятыми в данном сообществе обычаями, взглядами и установ-
лениями.

Следовательно, и в этом случае личность является существом социальным
в настоящем смысле слова, повторяя не свои особые, а общие всем взгляды,
выполняя общие всем обычаи, обнаруживая в известных случаях общие
всем действия и т. п.

Все действия личности в этом случае как бы вперед предопределены.
Человек в обществе безусловно подчинен общественным требованиям. Его
платье определено заранее, его обращение с другими подчинено известным
усложнениям, его образ действий связан общественной формой.

Словом, человек, находящийся в общественном месте, является как бы
автоматом, подчиняющимся общим правилам и выполняющим общеприня-
тые обычаи. Лишь в некоторой степени личность может проявить свою
особенность в поступках и в речи и при том главным образом в их
содержании и лишь отчасти в форме, где как и характер поступков, и
содержание речи, а тем более форма, также в значительной мере предопре-
деляются составом собрания.

Под общественным давлением, под всеподавляющим влиянием общест-
венных установлений личность в общественных условиях деятельности почти
не имеет возможности свободно проявлять свои жизненные потребности:
свободно двигаться, нестесненно сидеть, предаваться, когда нужно, отдыху,
свободно дышать и т. п" так как все это строго регулируется общественными
обычаями, правилами, приличием, теми или другими установленными за-
ранее формами и т. п. При этом, как только личность пожелает сделать
попытку выйти из обычно установленных обществом правил, так тотчас же
на нее обрушивается вся сила общественных тисков и снова вводит ее в
свои границы или же в случае более резких отступлений сдавливает ее почти
до полного уничтожения в социальном смысле, как бы мстя ей за смелое
выступление из установленных обществом норм^'.

Говоря о роли общества и власти его над личностью, нельзя забывать
об иге общественного мнения, против которого бессильны бороться иногда
самые сильные натуры "'. Вот например, как Г. Лебон характеризует в этом
отношении древний мир. <Греки, которые, по мнению невежественных крас-
нобаев, наслаждались такой свободой, в действительности были подчинены
игу общественного мнения и обычая. Каждый гражданин был окружен сетью
безусловно ненарушимых верований: никто не смел и дум'ать об оспариваний
общепринятых идей и подчинялся им без протеста. Греческий миф не знал
ни религиозной свободы, ни свободы частной жизни, ни какой бы то ни
было свободы вообще^.

Нужно при этом иметь в виду, что социальные проявления личности
удерживаются и в преемственной передаче из поколения в поколение. В
этом случае, конечно, действует закон эволюции, причем общие или социаль-
ные проявления того или другого сообщества подвергаются непрерывным
изменениям, что случается то быстрее, то медленнее; но несмотря на это
личность каждый раз подчиняется постоянно видоизменяющимся вследствие
преемственного развития социальным проявлениям данного сообщества "'.

Известно, что моды, взгляды и теории меняются иногда с необычайной
быстротой, представлялись таким образом далеко не постоянным явлением,
и тем не менее личность следует всем этим изменениям, подчиняясь таким
образом непрерывно изменяющимся проявлениям общественной жизни.

Из предыдущего ясно, что самая организация общественности основана
на повелительном принципе общества над личностью ^'. Обычаи и законы

^ Лебон Г. Психология народов и масс. С. 119.

общества категоричны и требуют почти безусловного подчинения. При
развитии общества все его установления еще более дифференцируются,
стесняя индивидуальные проявления по всем пунктам, ограничивая личные
стремления и уничтожая права отдельных лиц. Вместе с тем с развитием
общества его установления становятся более сложными и в то же время
более императивными в отношении общих нужд коллектива, а потому еще
более стесняют личность.

В конце концов ход и развитие общественной жизни проявляется уста-
новлением определенного взаимоотношения личности и общества, причем
самоопределение личности, регулируемое развитием гражданственности, и
обобществление различных ее проявлений  представляются  крайне
подвижными процессами, равнодействующая которых постоянно смещается
то в одном, то в другом направлении. Личная свобода и общественная
необходимость, индивидуализм и социализм ^' вот две стороны обществен-
ного процесса, идущего по пути социальной эволюции. При всем том
личность и общество не являются противоположностями, ибо наиболее
совершенное общество может состоять только из наиболее совершенных
личностей. Поэтому в интересах общества не подавлять личность, а, наоборот
ее развивать, лишь бы это развитие шло не в ущерб обществу'. Таким
образом обществу надлежит содействовать всестороннему развитию личности,
ограждая лишь себя от распада путем укрепления солидарности между его
сочленами. В этом и только в этом должна быть подача организованного
общества, именуемого государством. Но эта форма соотношения общества
и личности есть дело будущего, ибо до настоящего времени общество подав-
ляло личность своими традициями, обычаями, обрядностями, этикетами и
другими условностями и установлениями ^'.

Если доныне общество и подавляло личность, то это ничуть не значит,
что это наиболее правильная форма соотношения личности и общества.
Совершенствование и упорядоченная свобода, высшее развитие творческой
деятельности и вместе с тем создание общественно развитой личности при
равенстве всех вообще прав и при устранении порабощения и эксплуатации
одной личности другою, есть задача будущего общества, пока еще неосуще-
ствленная на земле. В этом случае задача создания совершенной личности
совпадает с осуществлением наиболее совершенного общества. Личность
здесь является высшей общественной ценностью и подавление ее ценных
индивидуальных сторон социальной средой должно быть признано явлением
в полной мере антисоциальным "'.

Тем не менее нельзя упускать из виду, что личность всегда останется
продуктом социальной жизни. В современном обществе первоначально семья,
а затем школа или фабрика и вся общественная среда создает личность.
Последняя таким образом является прямым продуктом общества, в свою
очередь развившегося на почве данной биологической организации лично-
стей, в него входящих ^'. При этом все то, чем личность стеснена, и что
представляют собою общественные шаблоны, является продуктом социальной
деятельности самой личности, но в этом случае дело идет о низших сторонах
деятельности личности, уподобляющихся привычным действиям, перехо-
дящим в автоматизм.

Как активные действия отдельного лица благодаря частому упражнению
и привычке становятся автоматичными и шаблонными, т^к и вышеуказанные
общественные установления упрочились благодаря обычаю и повторению из
рода в род и сделались таким образом общепринятыми и шаблонными.

Касаясь условий общественных отношений, надо сказать, что обычаи и
<общественные шаблоны> в сущности ограничивают личность в той ее
деятельности, которая является более или менее автоматичной. Они не
затрагивают ее индивидуальных проявлений и вместе с тем тех ее сторон,

72

какие делают личность самобытной единицей с принадлежащими только ей
одной взглядами и стремлениями, насколько, конечно, эти последние не
приводят к нарушению прав других.

Эта индивидуальная сторона личности должна иметь особое значение и
в жизни общественной, так как ею главным образом и определяется прогресс
общества.

Дело в том, что лишь благодаря своим индивидуальным способностям
личность поднимается выше уровня массы и может осуществлять созида-
тельную работу, обеспечивающую поступательный ход умственного развития
человечества.

Можно сказать, что самобытное развитие личности есть основа социаль-
ного прогресса народов, который лучше всего обеспечивается полной свободой
личности в ее взглядах и стремлениях, насколько последние не могут на-
рушать интересы других, и в особенности интересы общества как целого ^"'.

Несправедливо поэтому придерживаться довольно распространенного
взгляда на взаимоотношение личности и общества, по которому личность
и общество уподобляются двум чашкам весов, колеблющихся в двух противо-
положных направлениях, благодаря чему будто бы интересы общества
выигрывают при подавлении личности и наоборот.

Необходимо напротив того признать, что хорошая общественная
организация, обеспечивая должным образом общественные интересы, пре-
доставляет самобытному развитию личности возможно большую свободу,
ибо лишь в развитии самобытных особенностей личности лежит залог
прогресса народов.

Доказательством могут служить все великие люди, значение которых в
истории неоспоримо. Роль великих людей сводится к синтезу стремлений,
проявленных данной расой ""'. Но Г. Лебону, <их открытия всегда являются
результатом длинного ряда предшествующих открытий. Они строят здания
из камней, которые медленно обтесывали их предки> ^.

Несомненно, что великие люди являясь частицами отражений своего
народа, в известной мере нарушают равномерный ход эволюционного про-
цесса, не будучи в состоянии изменить или остановить его течение, но и
то, чем проявляют себя великие люди, является обусловленным внешними
поводами, отсутствие которых устранило бы и самое действие.

<В политике, - по Г. Лебону, - настоящие великие люди те, которые
предвидят рождающиеся потребности, события, подготовленные прошлым,
и указывают путь, которого следует держаться. Они так же, как и великие
изобретатели, синтезируют результаты долгого предшествующего труда.

Нельзя быть вождем народа ^', не воплощая его мечтаний. Моисей
олицетворял собою в глазах евреев жажду освобождения, которая таилась
годами в их душах рабов, истерзанных египетскими бичами. Будда сумел
понять бесконечные бедствия своего времени и выразить в религии потреб-
ность любви и жалости, которые в эпохи всеобщего страдания начинали
проявляться в мире. Магомет осуществил объединением религий политиче-
ское объединение народа, разделенного на тысячи враждебных племен.
Артиллерист Наполеон воплотил идеалы великой славы, блеска и рево-
люционной пропаганды, составлявших тогда основные черты народа, который
он в продолжении пятнадцати лет водил через всю Европу, преследуя самые
безумные приключения> ^.

Всякий вождь только тогда вождь, когда он сливается в смысле своих
устремлений с войском. Точно так же правитель только тогда правитель,
когда он, являясь выразителем народных устремлений, отождествляет себя

" Там же. С. 130.
^ Там же. С. 132.

73

с народом. Letat e'est moi - известная формула одного из видных государей
Франции.

С другой стороны, и народ олицетворяет себя в своем правителе. Он
гордится его славой и живет его счастьем. Тэн прав, когда говорит про
феодальную вотчину как своего рода отечество, которое <смешивается в
мысли с сеньором и его семейством; при таком понятии о сеньоре его
подданные гордятся им, рассказывают друг другу о его военных подвигах,
приветствуют его громкими восклицаниями, когда он проезжает по улице
со своею свитою и наслаждаются по сочувствию окружающей его пышно-
стью> "".

Что хорошая общественная организация не враг личности, доказывает
также появление в коллективе отдельных личностей, обособляющихся бла-
годаря своим выдающимся индивидуальным качествам, и эти-то индивиду-
альные качества не только не подавляются коллективом, а наоборот - явля-
ются предметом обоготворения, как и самые личности "'.

Обоготворение народных кумиров достигает иногда крайних размеров.
Достаточно указать в этом отношении на Робеспьера, являвшегося настоящим
богом демократии во Франции времен Великой революции, на Марата,
которого в надгробных речах сравнивали с Христом. <Сердце Иисуса и
сердце Марата - у вас равные права на наше почитание>, - вот подлинные
слова одного из ораторов <Как Иисус, - продолжал другой оратор, - Марат
так же страстно любил народ, как Иисус он также ненавидел аристократов,
священников, богатых и бесчестных и также, как Иисус, вел воздержанный
простой образ жизни> ^.

Наконец, примером обоготворения является великий Бонапарт, которому,
как при его жизни, так и после смерти, вся Франция оказывала слепое и
благоговейное поклонение. Какое обаяние производил Бонапарт, показывает
рассказ современника при первоначальном представлении Бонапарту
дивизионных генералов, и в том числе Ожеро, после назначения первого
командующим итальянской армией. Надо заметить, что Ожеро, будучи ста-
рым воякой, грубым, героичным, гордившимся и своим ростом, и своей
храбростью, был заранее предубежден против присланного из Парижа <вы-
скочки> и уже заранее возмущался его назначением. Бонапарт заставил себя
ждать. Наконец, он вышел, опоясанный и надев шляпу, объяснил генералам
свои намерения, отдал приказания и отпустил их"'.

Ожеро безмолвствовал и только, когда они уже вышли на улицу, он
спохватился и разразился обычными проклятиями, соглашаясь вместе с
Массеной, что этот маленький генерал внушил ему страх, и он решительно
не может понять, почему с первого взгляда он почувствовал себя уничто-
женным перед его превосходительством ^.

Нечего говорить, что обаяние Наполеона росло с каждым новым его
успехом и достигло такой степени, что представлялось равным обаянию
божества. Самые храбрые лица пред ним стушевывались и при приближении
к нему дрожали наподобие ребенка.

Свидетельством этого обаяния является и беспримерная история с вы-
садкой его с острова Эльбы, когда он в несколько недель без кровопролития
ниспровергает всю тогдашнюю власть и становится вновь безграничным
повелителем всей страны. Обаяние его личности следует и за его смертью,
ибо его жизнь и слава о нем сделались легендарными. Вообще великие
полководцы, как Наполеон, Суворов и др., пользовались и после смерти
обаянием, которое граничит с обаянием божества. Вот еще пример: генерал

^" Тэн И. Происхояодение общественного строя современной Франции. СПб., 1880. С. 19.
^ Cabanis P. Marat inconnu.
CM.: Лебон Г. Психология народов и масс. С. 252.

Вандамм, сам бывавший многократно в боях, так описал свое чувство
Норману д'0рнано, поднимаясь в Тюильрийский дворец в 1815 г., когда в
сущности звезда Наполеона уже не могла блистать прежним светом. <Мой
милый, этот человек производит на меня такое обаяние, в котором я не
могу отдать себе отчета, и при том до такой степени, что я, не боявшийся
ни бога, ни черта, приближаясь к нему, дрожу как ребенок, и он бы мог
заставить меня пройти через игольное ушко, чтобы затем бросить меня в
огонь> "°. А как действует это обаяние на массы, показывает мастерское
описание гр. Л. Н. Толстым переправы эскадрона поляков через Вислу на
глазах того же Наполеона. <Виват!. . восторженно кричали поляки, расстраивая
фронт и давя друг друга для того, чтобы увидеть его... Было приказано,
отыскав брод, перейти на ту сторону> ". Командир улан пожелал спросить
разрешения переплыть через Вислу, не отыскивая брода, и, получив это
разрешение, тотчас же старый усатый офицер со счастливым лицом и
блестящими глазами с криком <Виват> бросился в реку. <Сотни улан пос-
какали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине течения.
Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей. Лошади тонули,
тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто, держаясь за
гриву. Они старались плыть... и гордились тем, что они плывут и тонут в
этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне, и даже не смот-
ревшего на то, что они делали. Переплыв, они закричали "Виват", востор-
женно глядя на то место, где стоял Наполеон> ^.

То же обаяние окружало и нашего полководца Суворова. Известен факт,
как его солдаты при переходе через Альпы были лишены возможности от
истомления двигаться дальше. Когда об этом доложили Суворову, последний
приказал рыть могилу в горах, чтобы лечь в нее самому. Это подействовало
на войско таким образом, что об истомлении перестали и думать. Поход
продолжался и закончился полной победой.

Тард вполне прав, говоря, когда толпа любуется своим вождем или когда
армия восхищается своими генералами, она любуется сама собою, усваивает
себе то высокое мнение, какое этот человек получает о самом себе и которое
сияет в виде гордости своим происхождением или своим гением на лице
Людовика XIV или Кромвеля, Александра или Сципиона или даже какого-
нибудь народного вождя ". Нечего говорить, что обаяние полководца создает
благоприятную почву для внушения, и это внушение в свою очередь делает
чудеса и спасает положение. Вот как например, Наполеон в бою при Ленато
(6 авг. 1796 г.) магически воздействовал на австрийского офицера, имевшего
за собой силу целого отряда. Передаем эпизод со слов Драгомирова: <Бонапарт
со своей свитой и небольшим конвоем наткнулся на 4-тысячную колонну
австрийцев, от которой к нему подъехал офицер с требованием сдачи. "Знаете
ли вы, с кем говорите? Я - главнокомандующий, за мной вся армия! Как
вы смеете!.. Доложите начальству вашей колонны, что я требую от него
немедленной сдачи! Если оружие не будет положено через 5 мин., я прикажу
расстрелять всех до единого" И оружие кладут и сдаются> "\

Причина обаяния лежит как в личных качествах, так, конечно, и в
успехе ^', но личные качества в приведенном примере по-видимому имели
преобладание, ибо и по исчезновению успеха, когда обычно прекращается
и обаяние, оно тем не менее осталось за Наполеоном, как оно осталось и
за другим легендарным героем Карлом XII. Я намеренно привел здесь

Гершельман С. К. Нравственный элемент в руках Суворова, 2-е изд.  Гродно, 1900. С. 167.
^ Толстой Л. Н. Война и мир. М" 1869. С. 253.
^ Там же.
" Видимо, речь здесь может идти о: Тард Г. Социальная логика: Пер. с фр. СПб., 1901; Он

же. Психология и социология.
^ Резанов А. С. Армия и толпа.

                                                                75

примеры исторических деятелей, имя которых пользовалось обаянием и
после их смерти несмотря на постигшую их в конце концов неудачу и
несмотря на то, что дело, за которое они ратовали, не было истинно народным
делом, каковы, например, борьба за независимость польского народа, свя-
занная с памятью о великом Костюшке, или борьба за свободу и за
объединение итальянского народа, связанная с памятью другой замечательной
личности Гарибальди. В последних случаях вполне естественно, что, пока
жива идея, жив руководящий принцип, за который боролся народ, до тех
пор герой, связавший свое имя с этим принципом, как бы олицетворяющий
его персонально, будет пользоваться обаянием в памяти народа, окружаемый
ореолом славы, доходящий до обоготворения.

Сказанное выше приводит нас к вопросу об искусстве руководить
собирательной личностью "'. Это искусство, очевидно, должно сообразоваться
с характером этой последней. Поэтому одни приемы могут быть для толпы,
другие для организованных масс, третьи для театральной публики и, наконец,
особые приемы могут быть для коллективов, задачи которых сводятся к
суждению ^"'.

Рассмотрим сначала способы руководства или управления толпой. Прежде
всего сила толпы заключается в ее объединении и однородности, харак-
теризующейся моноидеизмом^' или одноцельностью. Раскол в этом отно-
шении в полной мере губителен. Поэтому искусство в управлении толпой
заключается в том, чтобы поддержать моноидеизм во что бы то ни стало
и устранить возможный раскол всеми возможными средствами. Для этого
пользуются разными способами, которые сводятся к изолированию толпы
от посторонних воздействий и к усилению однородности коллектива всеми
данными, поддерживающими и оправдывающими стремления толпы.

Некоторые из авторов (Тард, Лебон, Сигеле и др.) признают, что толпа
отличается безнадежною тупостью. Однако на самом деле это большое пре-
увеличение. Гиддингс прав, утверждая, что социальный разум ^' вовсе не
так уж отличается от индивидуального в своих проявлениях. Но несомненно,
что толпа не может рассуждать и рассуждения для толпы почти не имеют
значения и цены. Толпа связывается в одно целое, главным образом, на-
строением, а потому с толпой говорить надо, не столько убеждая, сколько
рассчитывая возбудить ее горячими словами. А когда это достигнуто, остается
только повелевать, и давать всем пример, ибо последний действует подобно
внушению, чем обычно и пользуются все знаменитые военачальники.

Вообще надо иметь в виду, что, чем более сплочена масса и в особенности
чем более она однородна, тем легче происходит умственная передача, тем
скорее осуществляется социальная зараза и тем склоннее масса к взрывам
энтузиазма под влиянием фанатической проповеди. Всякий индивид погло-
щаемый толпой, теряет в тормозящих влияниях и выигрывает в оживлении
сочетательных рефлексов возражательного характера^'.

В толпе индивид утрачивает благодаря действию внушения значительную
долю критики при ослаблении и притуплении нравственных начал при
повышенной впечатлительности и поразительной внушаемости.

Нечего говорить, что толпа не всегда способна оценивать правильно даже
и самих героев, окружая рабским поклонением нередко тех, которые на
самом деле являются иным героем народа и его судьбы.

Другим средством управления толпой является ее организация. Лишь
случайные толпы лишены своей организации, но именно потому, что они
случайны и лишены организации, они способны на порыв. Но они не могут
проявить выдержки во всяком более сложном действии скопом. На это
способны только организованные толпы народа, каковые мы видим в вой-
сках ^°°'. Организация толпы должна состоять в правильной дифференциации
толпы на отдельные части, долженствуя выполнять каждая свои функции,

76

а с другой стороны, в сплочении всех частей общностью действий, принципов
солидарности, единства и взаимной поддержки.

Наконец, и преследование задач в борьбе должно быть доступно разумению
толпы и должно ее воодушевлять. <Совершенство внешней организации
регулярной армии без одухотворяющей ее нравственной силы, - говорит
А. С. Резанов, - не принесет всех ожидаемых выгод, ибо подобный организм
представляет из себя дряхлеющую развалину, напоминая умирающего
льва> ". Примером могут служить поражение итальянцев в Абиссинии и
долгие малоуспешные действия англичан в Трансваале. Но мало организации
и одушевления. Нужна вера в своего вождя, в свое дело, и в свою силу.
Вера эта должна быть полной и непоколебимой. Она и составляет то, что
носит название нравственной силы в войсках, без которой и лучшая
организация остается бессильной. С тех пор, как вера в вождя и в свое дело
поколеблена, начинается быстрое разложение толпы ^'. Так было с Напо-
леоновской армией после достижения Москвы. То же мы видим в русской
армии в период мировой войны, когда недостаток вооружения, неумелое
командование царя и слухи об измене бездарного, грубого и невежественного
военного министра приводили к разочарованию войсковые массы в возмож-
ности победы, а это неизбежно вело к разложению армии, которое пропаганда
лишь окончательно довершила.

Вера в победу несомненно великое дело для толпы, и нужна особенная
предусмотрительность и осторожность, чтобы эта вера не подверглась
излишнему искушению, как было например, в Японскую кампанию. По
словам Г. Мартынова, <в Манчжурской армии почему-то смотрели на обман
как на одно из средств для подъема духа. Например, перед сражениями
постоянно объявляли, что отступления не будет. Затем сами же отдавали
приказ об отходе, сообщали об одержанных нами победах, которые потом
оказывались поражениями, пускали слухи о смерти Курски и Ойямы (первый
из них умирал 3 раза), о невозможных потерях и повальных болезнях в
японской армии, о появлении неприятельского флота, о голоде и бунтах в
Японии. Нечего говорить, что всегда обман обнаружится так или иначе и
не может не привести к подрыву нравственного авторитета командного
состава и к разочарованию вообще, за которыми следует упадок энергии.
Ясно, что вера в победу должна быть поддерживаема всемерно, и особенно
важно это сделать вовремя. "Дивизия идет на помощь",-крикнул один из
героев Севастополя и защитники кургана с новой энергией отбросили бе-
зумные атаки врага, будучи подкреплены в деятельности жалкими остатками
нескольких рот>^.

При этом нельзя не принять во внимание необычайное легковерие толпы
и склонность к преувеличению. Вот почему как легко получить со стороны
руководителя народных масс обаяние не по заслугам, так же легко уронить
и всякое к себе доверие.

Возвращаясь к вопросу о коллективах, можно заметить далее, что кол-
лективы проявляют обыкновенно меньше инициативы, чем отдельные
личности, но за то последние могут лучше осуществлять свои намерения
через коллектив.

Как мы уже говорили, одновременно с общностью интересов всякий
коллектив предполагает и определенное самоограничение индивидов в общих
интересах, иначе говоря, известное торможение стремлений отдельных
индивидов, идущих вразрез с общими интересами, но с другой стороны
коллектив оказывает и поддержу всем индивидуальным стремлениям, сог-
ласующимся с общим благом'.

" Там же.
^ Там же.

77

Но если развитие коллективной жизни в ходе истории первоначально
приводило к подавлению личности семейным началом, родом и затем го-
сударством, то вся позднейшая история народов до великой войны приводит
к постоянному устранению тех учреждений, которые излишне стесняют
личность, что ведет к освобождению личности от навязанных ей пут. Личность
постепенно вместе с ходом истории освобождается от уз семейного, пле-
менного и государственного начала и становится на путь самоопределения.

Это без сомнения стоит в прямой связи с развитием и прогрессом
личности. Дело в том, что личность человека представляет собой не только не-
что индивидуальное, но и неповторяемое, и притом чем выше развитие отдель-
ной личности, тем более ценным представляется вклад ее в человеческий кол-
лектив. Вот почему, когда личность представляла собой ограниченное
развитие, ее ценность в коллективе сводилась главным образом к увеличению
самого коллектива в численном отношении, качества же личности не находили
должной оценки в интересах коллектива ввиду их малой ценности вообще.

Самое большее, чем отдельный индивид из посредственностей заявляет
о себе при голосовании - поднятием или неподнятием руки или выходом
в ту или другую дверь, ибо меньшинство все равно должно подчиниться
большинству и лишь в особо исключительных случаях меньшинство заявляет
свой протест. Притом этот протест часто имеет только теоретическое значение,
иначе говоря, оно не выражается в каком-либо действии. Меньшинство лишь
сохраняет свою политическую или общественную физиономию ^', но оно
как бы отпадает от большинства, которое осуществляет свое дело, беспре-
пятственно. Случаи противодействия и столкновений, конечно, возможны в
известные периоды, но лишь тогда, когда меньшинство может опереться на
реальные силы, достаточные для противодействия большинству ^°.

С постепенным развитием личности, само собой разумеется, и ее качества
как единицы, вносящей свою инициативу и специальные способности своего
ума в деятельность всего коллектива, получают особое значение в интересах
последнего.

В силу этого и роль современного государства сводится к возможному
облегчению развития личности и к возможно полному удовлетворению ее
интересов и в то же время к облегчению всех путей к объединению и
сплочению отдельных индивидов в мощный государственный коллектив "".

Но и самые партии в обществе, а равно и другие коллективы, в том
числе и государство, опять-таки стремятся к самоопределению, но это са-
моопределение имеет целью установление нормальных взаимоотношений
между такими же коллективами и в сущности не должно бы нарушать основ
самоопределения личности, т. е. ее неприкосновенности, неприкосновенного
очага, свободы собраний, слова и союзов, свободы совести и национального
равенства и свободного избрания управляющего органа ^'.

Иелинек, как известно, признавал неограниченное всевластие государства
над личностью, устанавливающего само границы своих прав в отношении
личности.

Бенжамен, Констан и наш Ковалевский однако опровергают это учение:
<Я полагаю, - говорит М. Ковалевский, -что господствующее ныне учение...
разделяемо большинством немецких публицистов, о том, что всякая
конституция является не более, как добровольным самоограничением госу-
дарственной власти, не может служить оплотом против той опасности, какую
для свободы представляет доктрина, допускающая неограниченность госу-
дарственного суверенитета> ". В другом месте того же сочинения автор
говорит: <С развиваемой здесь точки зрения нет ни малейшей надобности
признавать за государством то полновластие, которое позволяло бы ему

" Ковалевский М. М. Общее конституционное право. СПб., 1908. Ч. 2. С. 102.
78

упразднить свободу самоопределения личности в интересах какой-то госу-
дарственной необходимости. Такой необходимости нет и быть не может, так
как человеческая солидарность требует наоборот сохранения и развития
свободы личного самоопределения>. И далее: <Государство должно быть
наделено только такими правами, при которых вместо того чтобы быть
тормозом, оно, наоборот, является стражем и охранителем личной самоде-
ятельности, как необходимого условия общественной солидарности> "".

Отсюда очевидно, что правительственный гнет в современных гоударствах
должен был бы парализоваться децентрализацией управления, полным на-
родовластием, ответственностью всех должностных лиц перед судом и не-
отъемлемыми правами личности в отношении свободы собраний, союзов,
совести, национального равенства и прав на избрание своих управителей.
Поэтому современный государственный коллектив в нормальных условиях
предполагает правильно конструированный на основах правительства орган
укрепления, национальное самоуправление и создание местного самоуправ-
ления, избираемого путем голосования.

Качество того или иного коллектива зависит всегда от входящих в него
единиц. Сигеле, входя в обсуждение этого вопроса, высказывается в том
смысле, что аналогия между свойствами единиц и агрегатов ^' возможна
лишь при некотором сходстве его частей, при однородности составляющих
его отделов. Космополитическое действие не отражает национальных задач
того или другого народа, как и групп лиц из этого народа: в числе присяжных
лавочник и ученый не выразит столь правильно свое мнение, как собрание
экспертов и т. п. Но одного подобия входящих элементов недостаточно для
установления аналогии между свойствами элементов и свойствами состав-
ляемого ими агрегата. Необходима еще связ^ между входящими в агрегат
элементами. Поэтому случайные и неорганизованные собрания людей, как
присяжные, театральная публика и толпа, <не могут воспроизводить в своих
проявлениях свойств составляющих их единиц>, ибо нет между ними пос-
тоянной органической связи, или например, между членами одной семьи
или членами одного сословия. По Сигеле, вывод, что свойства агрегата
определяются свойствами составляющих его единиц, точен, когда дело идет
об агрегатах, состоящих из изолированных и органически связанных единиц,
но он не точен, когда дело идет о не вполне однородных и мало организо-
ванных частях, и он ошибочен, коль скоро дело идет об агрегате, состоящем
из неоднородных и неорганических частей ^'.

При однородности коллектива большое различие в его деятельности
определяется тем, будет ли коллектив состоять из лиц образованных или
необразованных, из лиц с определенными техническими познаниями и опы-
том или из лиц, не имеющих таковых, из лиц определенных профессий
или не принадлежащих к определенному классу общества, или же из лиц,
не принадлежащих к тому или иному общественному классу. Все это не-
сомненно так или иначе проявляется в деятельности коллектива, сообщает
его проявлениям тот или иной отпечаток и придает определенный характер
его выступлениям по тому или иному поводу.

Что касается проявления деятельности коллектива, то это зависит глав-
нейшим образом от его сплоченности. Чем слабее сплоченность и организо-
ванность коллектива, тем меньше имеет коллектив возможности достигнуть
тех целей, ради которых он возник. Так, толпа оказывается страшной самой
сплоченностью. Разъедините толпу в отношении предмета, который ее в дан-
ную пору занимает, и она становится бессильна.

^ Там же. С. 105.
"" Там же, Ч. 106.

Всякое войско держится только своей сплоченностью и организацией.
Разъедините части войск, дезорганизуйте их путем ослабления дисциплины,
основанной на безусловном повиновении, и вы превратите войско в беспо-
рядочный сброд людей, который не способен не только к наступлению и
обороне, но даже и к достойному поведению.

В зависимости от своего соединяющего начала коллективы представля-
ются неодинаковыми и по характеру своих действий. Так, толпу
объединяет настроение, и она руководится в своих действиях только на-
строением, под влиянием которого ее действия представляются как бы
автоматичными.

Наоборот, собрания, занятые умственной работой, осуществляя собой
коллективную деятельность, обнаруживают почти всегда большую осторож-
ность и предусмотрительность в своих действиях.

Но и в собраниях такого рода под влиянием определенных условий
может подняться настроение до определенной высоты, и тогда на
решениях в действиях собрания может сказываться влияние определенно-
го настроения.

Какой бы сложностью коллективы не отличались, их деятельность опре-
деляется равнодействующей всех входящих в них единиц. В сложных кол-
лективах, составленных из ряда меньших коллективов, где имеется пред-
ставительство от последних, мы имеем то же самое с тем лишь различием,
что здесь раньше была дана равнодействующая линия поведения в отдельных
коллективах и затем она осуществляется точно таким же образом в сложных
коллективах.

Коллективная рефлексология должна освещать деятельность коллективов
не только с точки зрения факторов настоящего момента, но и факторов
прошлого времени. Как в развитии отдельной личности ее прошлые условия
и ее прошлый опыт отражаются на характере самой личности и ее стрем-
лениях, так и общественный коллектив не может быть исследуем без
исторического освещения ^"'.

Так, например, коллективную деятельность народов Европы, вовлечен-
ных в великую войну, нельзя рассматривать, не обращаясь к прошлым
временам, к давней борьбе за национальность^"', под которой в сущ-
ности протекла вся история прошлого столетия. Испанская война за не-
зависимость. Священный Союз 15-го года, восстановление Греции,
объединение Италии и Германии, федеративное государственное устройст-
во Австро-Венгрии. Русско-Турецкая война, Русско-Японская война и поз-
днейшая Балканская война представляют в сущности разные этапы узко
националистических стремлений разных народов. Но одновременно с тем
происшедшие революции в разных странах и сдвиг общественных сил
в пользу народоправства^"' говорят о завоеваниях социализма. Бывшая
великая война возникла на почве будто бы борьбы за право против силы,
но и в ней скрыты националистические стремления как Германии, так и
союзников.

Великая война разделила народы и социалистические тенденции всюду
уступили место националистическим стремлениям; вместе с тем идея интер-
национала"^', казалось, совершенно заглохла в первый период войны; но
чем более определялся ее затяжной характер, тем более начинала пробиваться
вновь идея интернационализма и стали раздаваться призывы к объединению
социалистических партий всего мира. Раньше и прежде всего это выразилось
в особо резкой форме в русской революции, которая, с одной стороны,
устраняла борьбу за национальность, выдвинув своим лозунгом самоопре-
деление народов, и, с другой стороны, сделала решительный сдвиг в сторону
интернационализма.

80

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел психология