Бехтерев В. Избранные работы по социальной психологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

КОЛЛЕКТИВНАЯ РЕФЛЕКСОЛОГИЯ

ЧАСТЬ I

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Если к разным проявлениям отдельной личности в настоящее время
применим строго объективный метод исследования, как я показал в своем
труде <Общие основы рефлексологии человека> \ то по отношению к про-
явлениям коллективной или собирательной личности строго объективный
метод исследования является безусловно обязательным, ибо говорить об
<общественном сознании> или <общественной душе>, или, что все равно, о
<душе коллектива>, - значит пользоваться лишь образным выражением, ни-
чуть не более. Дело в том, что если человеческий индивид может подвергаться
при условии исследования на себе самом субъективному анализу с помощью
самонаблюдения, то это ни в какой мере не осуществимо по отношению к
коллективному или собирательному индивиду^ .

Между тем до сих пор социологи, как и представители других гуманитар-
ных наук, оперируют с субъективными и часто даже метафизическими
понятиями. Они говорят о коллективных чувствах, представлениях и
восприятиях, о коллективной душе, коллективном сознании, коллективной
воле и т. п., тогда как всякому ясно, что все это в действительности является
лишь обобществлением субъективного состояния своего <я>, которое никак
не может быть переносимо на толпу как вообще на какое-либо общество ^'.

Даже социологи-неопозитивисты в своих трактатах так и сыплют субъ-
ективными терминами, заимствованными из психологии. Возьмем на выдер-
жку суждения Е. де Роберти о коллективном опыте-явлении несомненно
реальном и объективном. Именно в факте <общественности> - этом неизмен-
ном источнике <духа>, или <надорганического явления>, в природе - нео-
позитивисты видят не что иное, как длительное непрерывное и многостороннее
взаимодействие, которое во всякой постоянной, а не случайной <соборности>
церебрально богато одаренных живых существ необходимо устанавливается
между свойственными их психофизическими уже сознательными явлениями
и процессами, как-то: ощущениями, восприятиями, представлениями, конкрет-
ными образами и конкретными же суждениями, а также эмоциями, элемен-
тарными чувствами и волевыми импульсами. Это взаимодействие и составляет
все внутреннее содержание коллективного или соборного опыта, поверяющего,
исправляющего, дополняющего, объединяющего и <объективирующего" раз-
розненные и всегда глубоко-субъективные данные опыта биоиндивидуального
(но не опыта личного, составляющего высшую ступень, самый зрелый плод
опыта <соборного>)^ (курсив мой.-В. М. Бехтерев).

^ См.: Бехтерев В. М. Общие основы рефлексологии человека. М.; Пг" 1923.
Роберти Е. В. де. Социология и психология//Новые идеи в социологии. СПб., 1914. Кн.
2. С. 6.

Из этой выдержки нетрудно видеть, как своеобразно неопозитивизм
уживается с индивидуальным субъективизмом.

Весь этот субъективизм, заимствованный из психологии, является в
сущности остатком того антропоморфизма, который ныне с решительностью
изгоняется из биологических наук и, очевидно, должен быть также изгнан
и из социологии, истории и других гуманитарных знаний. Коллективная
рефлексология и представляет собой опыт построения одной из важнейших
областей социологии, называемой часто также общественной, или социальной
психологией " на строго объективном основании, пользуясь данными опыта
и наблюдения без всяких экскурсий в область субъективизма.

Как известно, социология опиралась до сих пор на две научные
дисциплины: биологию и психологию "'. Но поскольку биология дает этой
науке прочный объективный базис, постольку психология как субъективная
наука делает ее положение шатким. С нашей точки зрения, не должно быть
в социологии психологических доктрин как доктрин субъективного характера
и социология, чтобы быть наукой строго объективной, должна опираться
главным образом на две науки - биологию и разрабатываемую мною реф-
лексологию, на которых последняя должна заменить собой психологию
всюду, где дело идет о познании сторонней человеческой личности и, в
частности, сторонних индивидов, входящих в состав коллектива^.

Мы не будем касаться вопроса-составляет ли рефлексология, эта новая
научная дисциплина, отвлеченную науку или конкретную. Дело не в
теоретическом понимании этой науки, а в ценности ее метода, исключающего
какой бы то ни было субъективизм в изучении человеческой личности. Вот
почему рефлексология, а не психология должна лечь в основание изучения
социального мира.

Остановимся теперь на вопросе об отношении рефлексологии к биологии
и социологии. Не может подлежать сомнению, что человеческая личность
есть продукт общественности^', ибо без общества человек не был бы чело-
веком. В этом отношении могут быть приведены наблюдения, имеющие
ценность опыта, когда люди, совершенно заброшенные и лишенные
воспитания (как, например, Гаспер Ганс, проживший до 14 лет в хлеву),
не могли не только говорить, но и ходить. Известно также, что люди,
заброшенные кораблекрушением на много лет на пустынные острова, обна-
руживали совершенно ясный умственный упадок. То же наблюдается у лиц,
подвергавшихся долговременному одиночному тюремному заключению. С
другой стороны мы знаем, что дети, выросшие в деревенской обстановке
при малом общении с людьми, представляются отсталыми по сравнению с
детьми города"'. Да и вообще известно, что люди, выросшие в общении с
более разнообразным кругом лиц, являются более развитыми по сравнению
с людьми, которые проводят жизнь вдали от общества.

Отсюда  очевидно,  какое  значение  имеет  общественность  для
формирования человеческой личности, являясь основным фактором ее
развития. Словом, сама личность в высших своих проявлениях есть продукт
общества, которое однако в свою очередь характеризуется составом его членов,
т. е. личностей.

Как известно, неопозитивная школа даже и такие категории, как разум,
цвет, пространство, род, число, причины, субстанции и т. п" сводят к
социальному происхождению, становясь таким образом между эмпиризмом
и классическим априоризмом.

<И в действительности они выражают наиболее общее из отношений,
существующих между вещами. Превосходя своей широтой все другие поня-

^ Там же. Гл. 2.
2*

тия, они управляют всеми сторонами нашей умственной жизни. Поэтому,
если в один и тот же период истории люди не имели однородных понятий
о времени, пространстве, причине, числе и т. д., всякое согласие между
отдельными умами сделалось бы невозможным, а следовательно, стала бы
невозможной и всякая совместная жизнь. В силу этого общество не может
упразднить категорий, заменив их частными и произвольными мнениями,
не упразднивши самого себя. Чтобы иметь возможность жить, оно нуждается
не только в моральном согласии, но и в известном минимуме логического
единомыслия, за пределы которого нельзя было бы переступать по произво-
лу> ".

Все это конечно не может подлежать сомнению, но сущность вопроса
заключается в том, являются ли в то же время биологическими факторами,
как допускалось ранее, или только социальными фактами, как признает
неопозитивная школа, или, как нам кажется, мы имеем здесь дело с био-
социальными фактами. Вопрос, поставленный таким образом, в действитель-
ности много сложнее, чем может показаться с самого начала^'. Во всяком
случае он требовал бы всестороннего обсуждения и не может быть рассмотрен
в немногих словах. Вот почему мы предпочитаем его совершенно опустить,
тем более что он не входит в нашу задачу. Мы можем лишь заметить здесь,
что в развитии вышеуказанных категорий не мог не играть той или иной
роли индивидуальный опыт, но, очевидно, что коллективный опыт получает
здесь свое особое значение, приводя путем обобществления *' к уравниванию
и к сглаживанию индивидуального различия как явлений, которые лежат в
их основании.

Что же касается человеческой личности, то некоторые полагают, будто
человек благодаря своему развитию создал общественность. И не может быть
сомнения, что чем развитее в сумме человеческая личность, тем лучшие
общественные формы она создает, а отсюда не подлежит сомнению влияние
развитой личности на общественность. Но спрашивается, обязана ли обще-
ственность развитию личности? Поставленный в такой форме вопрос не
может иметь другого решения, как в отрицательном смысле.

Первым доказательством этому является фактор подражания. Всякому
ясно, в какой мере развитие личности обязано подражанию, которое играет
огромную роль и в воспитании, и всюду вообще в общественной жизни.
Можно определенно сказать, что не будь подражания, не могло бы быть и
личности как общественной особи, а между тем подражание черпает свой
главный материал из общения с. себе подобными, с которыми благодаря
сотрудничеству развивается род взаимной индукции и взаимовнушения.

Другим доказательством является язык, происхождение которого также
обязано, с одной стороны, подражанию, с другой стороны, инстинктивной
потребности в общении. Таким образом язык является бесспорным продуктом
общественности, ибо без предварительного сближения индивидов даже нельзя
и представить себе происхождения человеческого языка, а между тем мы
знаем, что человеческая мысль развивалась главным образом благодаря слову
и притом в такой тесной и непосредственной связи с ним, что отвлеченное
мышление вообще не представлялось бы возможным без участия внутренней
речи^'. И действительно, имеются доказательства тому, что дикий перво-
бытный человек был в значительной мере лишен и мысли, и слов, вместо
которых имелись лишь жесты, вскрикивания, восклицания и звукоподра-
жания ^'.

Другим доказательством развития человеческой личности над влиянием
общества является письмо, которое дает возможность распространить широко

"* Дюркгейм Э. Социология и теория познания//Новые идеи в социологии. СПб., 1914.
Кн. 2. С. 40.

20

по коллективу результаты индивидуального опыта и вместе с тем фиксировать
его на будущие и предбудущие времена, сохраняя его для потомства. Можно
без преувеличения сказать, что человек сделался историческим существом
благодаря своей письменности.

Переход от изобразительной (идеографической) письменности к
фонетической также обозначил собой крупнейший шаг в развитии челове-
ческой личности, немногим уступающий тому значению, какое имело
превращение речи жестов и междометий в членораздельную речь,
состоящую из слов. Бесспорно, что фонетическая письменность вместе с
устным языком и создала цивилизацию культурнь1х народов, ибо благода-
ря и тому, и другому оказалось возможным весь прогресс человечества,
достигнутый в каждом одном поколении, использовать для всех последу-
ющих поколений.

Однако, исключительно ли человеческая личность обязана своим
развитием обществу? Наследственность и то, что относится к прояв-
лениям инстинктов, представляет собою, несомненно, биологическое
явление, а между тем можно ли представить себе развитие личности без
влияния наследственности и без инстинктов. С другой стороны, не обязан
ли человек своей руке, давшей первоначальный язык жестов (в связи с
чем и развивалась человеческая речь), первоначальным развитием своей
личности, быть может, в той же мере, как и в позднейшее время словес-
ному языку? А между тем развитие руки не столько обязано социальным
условиям жизни, сколько биологическим причинам "'. Ведь рука по-
лучила свое развитие главным образом в зависимости от того, что чело-
век благодаря условиям естественного отбора или благодаря непрерывному
упражнению встал на ноги и из четвероногого или, вернее, четверорукого
превратился в двуногое существо.

Да и сама членораздельная речь оказалась возможною лишь с изменением
морды животного в лицевую часть головы, что зависело, вероятно, в известной
мере от изменения условий питания и частью от искусственного приготов-
ления пищи, а это опять-таки представляет собой биологический, а не
социальный фактор "'. Далее, семья - этот первообраз общественных отно-
шений - не является ли результатом полового влечения? С другой стороны,
социальность не является ли результатом естественного отбора в смысле
лучшего переживания социальных существ, а естественный отбор опять-таки
является биологическим, а не социальным фактором. Мы знаем, с другой
стороны, из рефлексологии, что высшие или сочетательные рефлексы развива-
ются и на почве обыкновенных рефлексов, являющихся чисто
биологическими явлениями. Далее, то, что известно под названием прирож-
денных наклонностей, является результатом наследственной передачи, т. е.
опять-таки фактора чисто биологического. Наконец, высокая одаренность
или гениальность не является ли в значительной мере явлением счастливо
сложившихся наследственных условий, прирожденным даром, при котором
воспитание и эрудиция создают только средства и мотивы к использованию
и применению природных способностей. А между тем можно утверждать с
уверенностью, что какое бы значение ни имела социальная подготовка "' к
тому или другому открытию или изобретению, не может подлежать сом-
нению, что человек мало одаренный не годен для великих открытий как
дефективный ребенок не в состоянии сделать сложных математических
вычислений.

Отсюда необходимо придти к выводу, что личность первоначально
развивалась под влиянием как биологических, так и социальных факторов,
позднее же преимущественно, хотя и не исключительно, под влиянием
социальных факторов, потому личность должна быть признана явлением
биосоциального происхождения.

Установление этого важного положения достигнуто лишь в позднейший
период времени. Оно было высказано еще в начале 60-х годов Курно ^ и
немецким социологом Лздарусом", несколько позднее этот взгляд проник
и в английскую научную литературу в лице Льюиса ^ Но великим поборником
этого положения, положившего его в основу своих социологических трудов,
бесспорно является наш соотечественник профессор Психо-неврологического
института в Петрограде, известный социолог Е. де-Роберти, давший этому
положению название <биосоциальной гипотезы>.

По смыслу этой гипотезы или теории человеческий разум является
результатом тесного единения органической природы, изучаемой биологией
и сверхорганической природы, или социальной среды, являющейся предме-
том изучения социологии. По причине этого наука, именуемая психологией,
является, по автору, наукой конкретной (о рефлексологии при создании этой
теории еще не могло быть и речи), биосоциологией, опирающейся как на
биологию, так и на социологию. Она поэтому не может быть наукой отвле-
ченной и не может быть признана основною наукой в научной иерархии.
Однако, было бы большим увлечением признать, как делают некоторые из
неопозитивистов, что человеческая индивидуальность resp., личность, не
имеет иного корня, как в социальности. Нельзя также согласиться с Вормсом,
который признает невозможным разрешить этот вопрос удовлетворительно.
Решение подобных вопросов он предоставляет будущему. По его словам, <не
доказано, чтобы эти вопросы были неразрешимы и никто не может утвер-
ждать, что успехи знания не бросят на них со временем яркого света> ^

С нашей точки зрения теория сочетательного рефлекса дает также воз-
можность установить, что личность, как это выяснилось ранее, все же не
является исключительным результатом общественности. Чтобы защитить
себя от нападения дикого зверя, достаточно было выработаться сочетатель-
ному рефлексу между ревом и видом дикого зверя, с одной стороны, и
возможностью его нападения - с другой: спасением от него благодаря
индивидуальному опыту мог быть только рефлекс бегства или рефлекс
защиты оружием. Общественность в выработке и того, и другого ничуть не
необходима, хотя она и обобществляет путем подражания индивидуально
полезный опыт. Для того чтобы удовлетворить свой голод поеданием ракушек
или плодами банана, дикарю опять-таки не нужно было иметь предваритель-
ный коллективный опыт, ибо для этого достаточно, чтобы образовался путем
частых поисков пищи, вызванных голодом, сочетательный рефлекс между
внешним видом ракушки или плода и утолением голода. В этих и подобных
случаях дело идет об индивидуальном опыте, который, впоследствии обоб-
щаясь, сам по себе воспитывает личность, тем более, что последняя вовсе
не так слабо проявляется у нецивилизованных народов, как думают некоторые.
Но наряду с этими условиями воспитания личности путем индивидуального
опыта, начинающегося с первого дня бытия человеческой личности, создаются
и условия воспитания человеческой личности в играх, сотрудничестве и т. п.
путем коллективного опыта, в котором играет особую роль подражание как
рефлекс исключительно общественного типа.

Нельзя при этом упускать из виду, что и сам коллектив может действовать
и вообще проявлять себя как целое, как собирательная личность, о чем речь
будет в последующем изложении, и что собственно и составляет главный
предмет настоящего сочинения.

^ Курно А. Трактат о связи основных идей в науках и истории.
" Лацарус Г. Жизнь души. Т. 1. С. 333, 365; Т. 3. С. 381.
" Льюис Д. Г. Вопросы о жизни и духе. СПб., 1875-1876. Т. 1-2; Он же. Физиологические

основы духа. Б. М. 1877.
^ Вормс Р. Философия общественных наук. Б. М. 1903-1907. Т. 3. С. 95.

22

До сих пор, как мы знаем, были попытки создавать так называемую
психологию народов, а также социальную психологию, или коллективную,
психологию (Steinthal, Lazarus, Wandt, Дауголл, Копельман и др.), но эти
попытки как основанные на субъективном толковании фактов не обещали
успеха ^'.

Задачей настоящего сочинения является, как уже ранее упомянуто, со-
вершенно исключить всякий субъективизм из вопросов коллективных
действий и реакций вообще, как он исключен и из разрабатываемой нами
рефлексологии как объективной науки о человеческой личности.

Не допуская субъективного толкования в вопросах, касающихся иссле-
дования развития общественных или коллективных явлений"', и, понимая
все такого рода явления как коллективные или общественные рефлексы, мы
признаем необходимым применить к их исследованию тот же строго
объективный метод, который применен нами к изучению отдельной личности,
вследствие чего и наименование настоящему труду мы даем <Коллективная
рефлексология> вместо обычно употребляемого термина общественной, или
социальной, иначе коллективной, психологии.

Вряд ли нужно пояснять здесь, что-вопросы, связанные с развитием
общественных явлений или общественных resp. коллективных рефлексов,
требовали от автора новой обработки предмета и нового освещения, ибо то,
что именовалось до сих пор общественной или социальной психологией,
уже в силу своего субъективного метода ^' не могло дать в этом отношении
много подходящего материала. К тому же надо заметить, что психологи и
социологи-субъективисты (ибо социология пока еще не перестает быть
наукой в значительной мере субъективной, чего не должно было бы быть),
пользуясь своим субъективным методом, еще могли с некоторой натяжкой
трактовать о толпе как объединенном целом, с <единой душой>, но по
отношению ко всем другим формам коллектива затруднение с применением
субъективного метода обнаруживалось уже в значительно большей степени.
Вот почему толпа сделалась излюбленным объектом исследования психологов
и социологов-субъективистов. Но в своем месте будет показана та односто-
ронность, которая проявилась в трудах целого ряда авторов в смысле ха-
рактеристики толпы с субъективной точки зрения. Здесь мы хотели бы
однако указать на другую, более важную ошибку психологов и социологов-
субъективистов в исследовании народных масс и их движений, это - стрем-
ление некоторых из них подчинить последние какому-либо одному общему
принципу.

Так, например, Тард этот общий принцип видит в подражании, тогда
как В. Мак-Дауголл видит его в инстинктах человеческой природы.

Более чем очевидная несостоятельность этих взглядов обусловлена ни
чем иным, как недостатком строгой объективности в исследовании предмета,
допускающим предвзятость той или иной идеи.

Вряд ли нужно здесь распространяться о том, что, например, Тард, этот
талантливый социолог, исходя из предвзятой идеи о значении подражания
в социальной жизни, в своих <законах подражания> слишком преувеличил
в этом отношении его роль и почти не уделяет внимания инициативе
отдельных лиц и общественному творчеству, а если и говорит о том и о
другом, то подобно другим авторам слишком ограничивает его значение и
умаляет его роль в общественной жизни. Вместе с тем, столкнувшись неизбеж-
но с проявлениями обыкновенной жизни, не имеющими ничего общего с
подражанием, он вынужден благодаря предвзятости своей теории подводить
под нее и эти явления под своеобразным наименованием контр-подра-
жания.

С другой стороны, проф. В. Мак-Дауголл, особенно выдвигая природу
инстинктов в индивидуальной жизни, переносит ее целиком на область

23

общественно-психологических явлений: <Если, - говорит он, - справедлив
тот взгляд, что всюду и всегда человеческая натура имеет одинаковый
природный фундамент, то эта точка зрения послужит столь необходимым
базисом для построения истории развития человеческих общества и учреж-
дений> ".

Говоря затем о невыясненности вопроса об инстинктах со стороны психо-
логов и о том, что они придают им слишком мало внимания, другие же,
как, например, Шнейдер и Ульям Джемс, признают у человека такое же
количество инстинктов, как и у животных, отводя им соответствующую роль
в определении человеческого поведения, автор придерживается, без доста-
точного основания, последнего взгляда. Вместе с тем он признает за
инстинктом <наследственное и врожденное психофизическое предрасполо-
жение>, которое наделяет того, кто им обладает, способностью воспринимать
известные объекты, обращать на них внимание, испытывать особенное чув-
ственное возбуждение при восприятии такого объекта и производить соот-
ветственные особые акты или по крайней мере испытывать импульс к ним.
На этих-то инстинктах автор строит свою социальную психологию, расс-
матривая последовательно роль инстинкта размножения и родительского
инстинкта, инстинкта воинственности или драчливости, стадного инстинкта,
инстинктов, посредством которых религиозные концепции влияют на
социальную жизнь, инстинкт стяжания и строительства: из других же фак-
торов, регулирующих взаимоотношения индивидов общественной жизни,
автор останавливается на подражании, игре и привычках.

Ясно, что, строя свою социальную психологию, В. Мак-Дауголл необос-
нованно пришел к необходимости расширить понятие инстинктов до гипер-
болических размеров. Достаточно сказать, что автор различает в числе
первичных склонностей человеческой души, влияющих на жизнь общества,
кроме вышеуказанных инстинктов, еще инстинкт бегства, инстинкт
отталкивания, инстинкт любопытства, инстинкт самоуничижения и самоу-
веренности и далее целый ряд инстинктов в форме страха, покорности и
т. п. Более чем очевидно, что и признание самих инстинктов того или
другого рода в этом случае стоит в зависимости от предвзятой социально-
психологической теории, сводящейся к <инстинктивному фундаменту> всех
социальных явлений. Словом, дело сводится к искусственному построению
определенной системы, ибо автор начинает исследование с предвзятой мысли,
вытекающей из субъективного метода, вместо того чтобы самые явления
подвергать объективному анализу и из выясняющихся таким образом фактов
строить саму систему.

Применение строго объективного метода к изучению социальных явлений
исключает подобные натянутости, приводящие к ошибочным выводам и
заключениям, вследствие чего, как мы уже говорили, та же строго объективная
точка зрения должна быть приемлема и к разнообразным проявлениям
коллективной или собирательной личности и только эта точка зрения может
вывести эту важную область знания из детского состояния.

Как увидим ниже, строго объективное рассмотрение предмета приводит
неизбежно к выяснению того, что и проявления собирательной личности,
открываемые при анализе общественной жизни, подчиняются такой же
закономерности, какая открывается при строго объективном рефлексологиче-
ском изучении проявлений отдельной личности. Притом самые формы этой
закономерности оказываются общими как для отдельной личности, так и
для собирательной личности, что должно быть признано известным успехом
в области знания, ибо учение о противоположении личности и толпы,

^ Мак-Даугмя В. Основные проблемы социальной психологии. М., 1916. С. 14.
24

признаваемое многими авторами, писавшими о толпе, в значительной мере
преувеличено "*.

В проявлениях социальной жизни, как будет показано ниже, мы встре-
чаемся в сущности с теми же рефлексами в форме общественных движений
и с тем же их развитием и течением, какие мы находим и в деятельности
отдельной личности. Это для нас должно быть вполне понятным, если мы
примем во внимание, что коллектив есть не что иное, как собрание отдельных
связанных между собою теми или иными интересами личностей, представ-
ляющее собою нечто целое в виде одной коллективной или собирательной
личности.

Вот почему законы проявления деятельности коллектива суть те же, что
и законы проявления деятельности отдельной личности. Иначе, конечно, и
быть не может, ибо коллектив, представляющий собою собирательную
личность, действует в целом как объединенная группа индивидов.

Отсюда понятно, что рефлексология отдельной личности должна
проливать свет на коллективную рефлексологию, как и последняя должна
проливать свет на первую, ибо обе науки, как и должно быть, стоят друг
по отношению к другу в самом тесном соотношении.

В заключение считаю нужным сделать оговорку, что настоящее сочинение
было начато еще в 1910-1911 гг. и тогда же мною были намечены общие
его основы, причем первые его главы были изложены в моей работе <Предмет
и задачи общественной психологии как объективной науки> в 1911 г." Вот
почему текст этой работы с необходимыми исправлениями вошел и в
соответствующие места настоящей книги.

Общественные события являются деяниями человеческих рук, а потому,
каковы бы ни были внешние влияния, их определяющие, сам человек ни
в каком случае не может быть игнорируем как фактор общественных
событий.

Но деятелем здесь является не та или другая личность, а целое общество,
толпа, собрание или коллектив, а это не одно и то же. Отсюда очевидно,
что психология отдельных лиц непригодна для уяснения общественных
движений и развития общественных событий, поскольку отдельная личность
не может быть олицетворением всего общества или народа. На этой почве,
собственно, и возникают попытки создать особую, так называемую социаль-
ную психологию.

Еще в 60-х годах истекшего столетия Steinthal и Lazarus сделали такую
попытку создания <психологии народов>. Они исходили из предположения,
что народный дух отличен от индивидуальной души. Существование народ-
ного творчества как бы говорило по их мнению в пользу существования
особого сверхличного сознания ^* или собирательного народного духа. Бла-
годаря этому и различия в культуре народов объясняются будто бы особен-
ностями их национального или народного духа.

Но эта попытка не встретила большого сочувствия, так как о сверхличном
сознании или об едином народном духе можно говорить лишь в виде
фигурального сравнения, а ничуть не как о реальном факте.

Дело в том, что, если понимать под сознанием внутреннее содержание
<я>, как это вообще общепризнано, то немыслимо делить человеческое соз-

^ Бехтерев В. М. Предмет и задачи общественной психологии как объективной науки//
Вестник знания. 1911. № 1. С. 17-24.

25

нание на индивидуальное и общественное или народное сознание, понимая
под последним не собирательное сознание отдельных лиц, входящих в состав
народа и его представителей, а нечто выделяющееся как единое сверхличное
сознание. Вполне естественно поэтому, что попытка создать социальную
психологию на таком основании не могла иметь успеха и была встречена
возражениями с разных сторон "*.

Дальнейшим развитием той же идеи, но в другом направлении, является
работа W. Wundt'a относительно <психологии народов>. Предметом своего
исследования он взял собственно язык, мифы и обычаи как продукты
коллективной деятельности народного ума и задался целью при этом изучить
те психические законы, которые в них проявились.

Легко видеть, что дело идет здесь уже не о сверхличном или народном
сознании, а об изучении коллективной творческой деятельности и в этом
отношении В. Вундтом несомненно сделан существенный шаг вперед, хотя
им и не создана социальная, или общественная, психология в настоящем
смысле слова ^°*.

По В. Вундту, общие продукты творческой деятельности обусловливаются
тем, что <творчество одного индивида может быть признано со стороны
другого адекватным выражением его собственных представлений и аффектов,
а потому множество различных лиц могут быть в одинаковой мере творцами
одного и того же представления> ". Дело таким образом сводится к тому,
что в общественных организациях можно говорить об индивидуальных
психических процессах, которые в той мере, в какой они отвечают таким
же процессам других лиц, являются общими продуктами психической де-
ятельности известного ряда лиц. Но в таком случае, очевидно, не может
быть социальной психологии, так как при этом для нее не открывается
никаких новых задач "*, кроме тех, которые входят и в область психологии
отдельных лиц.

Очень многое было сделано для изучения особенностей проявлений толпы
авторами романских народов. Мы упомянем здесь работы Tarde, Le Bon'a,
Sighele и др.

В России психология толпы изучалась Михайловским, а за ним и целым
рядом других авторов. Но толпа является отдельным видом общественных
форм, притом наиболее элементарных из них, представляющим все особен-
ности стадного характера "*. Таким образом, толпа является лишь одним
из объектов исследования науки, изучающей общественные проявления че-
ловеческой деятельности.

К вопросам общественного характера относится и работа автора насто-
ящего труда, вышедшая впервые в 1898 г. под заглавием <Внушение и его
роль в общественной жизни ", в которой оценено значение внушения как
важного фактора в области проявления общественных процессов. С тех пор
до позднейшего времени на русском языке не было попыток охватить так
называемые психические проявления народных масс в целом, если не считать
небольших брошюр, принадлежащих перу различных авторов. За границей
мы имеем ряд трудов, появившихся за это время: Лебона, Тарда, Болдуина,
Де ля Грассери, Росси, Вундта и др. Их общий недостаток - подход к вопросу
с помощью субъективного метода.

В более позднее время появилась у нас работа Копельмана, стремящегося
установить общую точку зрения на этот предмет, причем его анализ приводит
к совершенному исключению народного духа или сверхличного сознания.
По автору, <в основе социальных духовных процессов могут лежать только

^ Wundt W. V51kerpsychologie: Eine Untersuchung der Entwicklungsgesetze von Sprache, Mythus

und Sitte. Leipzig, 1912. Bd. 2. S. 593.
^ CM. Бехтерев В. M. Внушение и его роль в общественной жизни, 3-е изд. СПб., 1903.

26

индивидуально-психические процессов, и потому корень социальных явлений
нельзя искать в чем-либо другом, кроме индивидуальных сознаний,
исключительно индивидуальных, не имеющих никаких социальных отде-
лений> ".

Автор признает, что социальные продукты, являясь произведением отдель-
ных лиц, обладают характером заключающегося в них объединения индивиду-
альных продуктов, но он не считает возможным делать из этого факта
заключение <о единстве сознаний создавших их индивидуумов, народа>.

Он допускает общественное единство или в цивилизованных народах
много отдельных единств под общим названием коллектива, под которым
автор понимает <всякую групповую единицу, объединенную происходящим
в ней процессом установления психического единства> . Объектом кол-
лективной психологии автор и признает такой коллектив. Коллективная
психология поэтому исследует, по автору, не особенный психический процесс,
а берет его в связи с процессами, происходящими в остальных членах
коллектива, и ищет определить суть этой связи, взаимоотношение между
узкими индивидуальными процессами и закономерность, проявляющуюся
при этом.

Эта точка зрения, несомненно, правильнее той, которая заявлялась
другими авторами. К сожалению, автор далее общей постановки вопроса не
пошел и не мог обращаться от субъективной точки зрения в рассматриваемом
предмете.

К тому же в дальнейшем изложении автора снова идет речь <о единстве
сознаний> отдельных индивидов, <о душе коллектива> - в pendant к
индивидуальной душе> " <о слиянии психик>, <образующих единую кол-
лективную душу> и т. п.

Мы полагаем, что в обществах и собраниях можно говорить о взаимо-
действии и до известной степени о нивелировке продуктов соотносительной
(нервно-психической) деятельности отдельных лиЦ^*, но не о единстве их
в форме <единой коллективной души>, что мало обособляет нас от взглядов
Steinthal и Lazarus'a, против которых восстает и сам автор.

По-видимому наиболее полно мысль Копельмана передана в следующем
пункте: <Мы должны себе представить психику каждого индивидуума, слива-
ющегося в большей или меньшей степени с психикой других индивидуумов.
К психическому содержанию индивидуума, к материалу, относящемуся и
выработанному в его мозгу, прибавляется содержание других сознаний.
Таким образом происходит в большей или меньшей степени слияние психик,
они все образуют единую коллективную душу. В этой единой душе, в
объединенном, но вначале многообразном психическом содержании и
происходит ряд процессов, в результате коих получается все большее уничто-
жение этого многообразия, т. е. единство: в ней и происходит единое кол-
лективное творчество> ".

В противовес автору мы знаем, что правильнее говорить <в обществен-
ных группах> о собрании личностей и об их взаимодействии и
нивелировке, что приводит к объединению продуктов творчества, но не о
<единой психике коллектива> или <единой коллективной душе>, каковой в
действительности не существует. Словом, аппарат соотношения - мозг и
его соотносительная ^* деятельность " отдельных лиц, находящихся в

" Копельман О. Чем должна быть коллективная психология?: Введение  к работам по кол-
лективной психологии. Одесса, 1908. С. 9.
" Там же. С. 37.
" Там же. С. 42.
^ Там же. С. 42-43.

^ Объективный термин, предложенный мною в     рефлексологии  на место  субъективного
понятия <психическая деятельность>.

                                                                      27

собраниях и группах, благодаря взаимодействию друг с другом дает в
результате продукты социального творчества, ничуть не утрачивая своей
самобытности и не сливаясь вместе с другими в общую единую психику
или <единую душу>.

Далее, мы решительно стоим против всякого субъективизма в оценке
общественной деятельности, который является неизбежным в том случае,
когда речь идет о <единстве сознаний> как основе коллектива.

По нашему мнению, если в индивидуальной психологии возможна речь
о сознании, так как дело идет в этом случае об исследованиях, производимых
путем самонаблюдения над самим собою, и, к сожалению, переносимых без
достаточного определения по аналогии на других лиц, то мы ничуть не
можем пользоваться методом самонаблюдения, основанным на аналогии
со своим собственным сознанием, в применении к массе лиц в общественных
группах, допуская при этом гипотетическое <единство душ> или <единство
сознания> и предполагая в то же время единство их содержания, т. е. единство
ощущений, представлений и пр.

Мы полагаем, что во всех случаях, когда речь идет о проявлении соот-
носительной деятельности массы лиц, мы должны, как это говорилось ранее,
совершенно оставить субъективную точку зрения, так как, только фигурально
выражаясь, мы можем говорить о народной душе, о народном чувстве, о
народном представлении, понимая под этим собственно чувства или пред-
ставления многих лиц, особенно из среды руководящего класса населения,
но не слитное чувство или представление массы лиц.

Отсюда очевидно, что в <коллективной рефлексологии>, как мы будем
называть новую дисциплину, мы можем говорить о проявлениях соот-
носительной деятельности целой группы лиц и об их внешних реакциях
при тех или иных условиях, а не о субъективной стороне их психики,
которая остается в этом случае вне поля исследования. Иначе говоря, кол-
лективная рефлексология 'должна быть наукой исключительно и в строгом
смысле слова объективной, а не субъективной^*.

Во всяком общественном деле, какой бы насущной реальностью оно не
вызывалось, есть элемент высшего порядка или, выражаясь более точно,
элемент рефлексологический.

Всем известно, какую роль играет этот элемент в бою, на войне.
Авторитеты совершенно определенно говорят, что успех в бою в большей
мере должен падать на <дух> войск, нежели на их физическую силу.

По словам Мельяра, победа в войне дается не превосходством орудий
разрушения. Есть сила, старая как мир, и тем не менее вечно юная, сила
более страшная, чем пушки и ружье, способная к порождению всевозмож-
ных сюрпризов, ибо она мгновенно созидает самые неожиданные средства
для действия, чрезвычайно разнообразные и в то же время удивительно
соответствующие  обстановке.  Это  сила  нравственная.  Эта  сила,
разлившись "* в массах, возбуждает, одушевляет их и делает их способ-
ными к принесению величайших жертв для победы. Нравственная сила
заставляет склоняться весы победы на свою сторону. Еще Наполеон ска-
зал, что на войне нравственный элемент относится к физическому, как 3
к 1, и он был прав.

В этом смысле высказывается и военный писатель С. Гершельман.
По его словам, формула, данная Наполеоном, относительно роли нрав-
ственного элемента на войне нисколько не изменилась, напротив, этот
элемент приобрел еще более первенствующее значение^.

^ См.: Гершельман С. К. Нравственный элемент в руках Суворова. Гродно, 1900.
28

О том же мы читаем у Корфа ^, Головина ^ и др. писателей. Подробности
по этому поводу можно найти в работе д-ра Шумкова".

Здесь заметим, что уже исстари было известно, что значит в войсках
энтузиазм, который часто дает перевес над силой. В этом отношении такой
немецкий авторитет, как Бернгарди, защитник создания для Германии
сильной по численности армии, по словам Шеридана, заявляет: <Не следует
никогда забывать, что моральные и интеллектуальные факторы всегда пре-
обладают над другими и в некоторых пределах, довольно впрочем непосто-
янных, они проявляются гораздо могущественнее, чем факторы численности.
Однако, как показывает теория и опыт, при чрезвычайном преобладании
численности становится беспомощным даже и гений, так как масса, действуя
как таковая, если она достаточно велика, может окончательно стереть и
всякие превосходства интеллекта и морали ". Не должно упускать из виду,
что и в этом последнем случае не обходится дело без морального фактора,
который на одну сторону действует, вселяя уверенность в победе, а на другую
действует угнетающе, парализуя ее активность.

Значение такого же морального элемента в труде сказывается хотя бы
тем различием, какое обнаруживается в результате труда - будет ли он
вестись из-под палки по принуждению Или по доброй воле, будет ли он
оплачиваем поденно, премиально или сдельно. С другой стороны, общеизве-
стна роль настроения и интереса в труде.

Далее в числе причин, понижающих производительность труда, играет
роль между прочим и неуверенность в успехе того или другого предприятия.
Вообще в работе более, чем в каком-либо другом деле, мы должны считаться
с рефлексологическими моментами, относящимися к рабочему кол-
лективу "*.

Мода в значительной степени основана на такого рода данных, в которых
особое значение имеет элемент новизны и внушения с одной стороны, и
удовлетворения тщеславия определенных слоев населения - с другой.

И в экономической жизни закон спроса и предложения не является
единственным ее руководителем. Наряду с ним во всех случаях имеет силу
и фактор доверия, значение которого с особенной силою выдвигается в
период экономических потрясений. В этих случаях доверие играет даже
большую роль, нежели экономические факторы "*. Допустим, какая-либо
фирма потерпела ущерб и лишилась имущества. Но если фирма сохранила
к себе доверие, ее не объявляют банкротом, а оказывают ей всевозможное
содействие, помогая ей выйти из затруднительного положения и так или
иначе отправиться от понесенного потрясения.

В условиях торгового обмена также не обходится дело без соответству-
ющего элемента. Разве в торговом обороте не играет роли соблазн и вну-
шение? Наконец, и экономика, и финансовая сфера не обходятся без того
же самого. В конце концов вся денежная система не основана ли на том,
что именуется доверием? Как только доверие к прочности финансовой
системы подорвано, так тотчас же курс бумажных денег летит вниз.

С другой стороны, вот что мы можем извлечь по поводу оценки денежного
обращения из книги Туган-Барановского " и его же статьи ^. При значитель-
ном количестве денег в обращении вследствие умножения покупательной
силы и увеличения спроса на товары мы имеем увеличение цен особенно

^ См.: Корф Н. А. О воспитании воли военко-начальников// Вестник Общества ревнителей

военных знаний. 1906. № 122.

^ См.: Головин Н. Н. Исследование боя. СПб., 1907.

" См.: Шумкм Г. Е. Психика бойцов во время сражений. СПб., Б. г. Вып. 1.
" См.: Там же.

^ Туган-Барановский М. И. Бумажные деньги и металл. Пг., 1917.
Нужно ли бояться умножения бумажных денег?//Биржевые ведомости. 1917, № 3.

                                                                               29

на те, которые являются предметом спроса. За этим следует понижение
дисконтного % вследствие скопления денег в банках и чрезмерного отяго-
щения их кассовой наличности, что в свою очередь приводит к оживлению
предприимчивости и к повышению цен, опять-таки в первое время не вполне
равномерно, хотя со временем пропорциональность цен должна восста-
новиться.

Есть, однако, еще один фактор подъема товарных цен, в связи с
увеличением количества денег в стране - фактор, действующий гораздо бы-
стрее к привилегии к пропорциональному росту всех товарных цен, охватывая
собою весь товарный рынок в совокупности.

Фактор этот всецело психологического свойства в противоположность
двум первым объективным факторам, дело в том, что товарная цена слагается
из сознательных оценок отдельных личностей, причем, денежная цена есть
выражение оценок двоякого рода - оценки приобретаемого товара и оценки
отдаваемых за товар денег как покупательного средства. При обычных ус-
ловиях денежного рынка деньги не являются предметом самостоятельной
расценки. Каждый покупатель расценивает относительное значение для своего
хозяйства различных товаров, которые он может получить в обмен на деньги,
какова ценность самих денег-этот вопрос не возникает перед покупателем
в нормальное время, так как обычно деньги являются ценностью, наименее
колеблющейся в своей величине, в силу чего они и служат мерилом ценности
всех товаров, не будучи сами предметом измерения.

Это все равно, как при определении длины предмета мы говорим <в нем
2 аршина>, не задаваясь вопросом, какова длина самого аршина.

В народнохозяйственной жизни бывают моменты, когда этот обычно
столь устойчивый измеритель ценности всех товаров-деньги-теряет свою
устойчивость и начинает изменяться в своей величине.

Общественное сознание, привыкшее исходить из неизменности ценности
денег как общего мерила ценностей всех товаров, с трудом отказывается от
своего традиционного воззрения на неизменность ценности денег.

Однако факты способны разрушить самые закоренелые предрассудки и
поколебать самые упорные предвзятые мнения.

Когда цены того или другого товара начинают расти, то общественное
мнение обычно приписывает этот рост причинам, коренящимся не в области
денег, а в области условий сбыта данного товара.

Но если число товаров, цены которых растут, все увеличивается и подъем
цен принимает длительный и устойчивый характер, охватывая весь товарный
рынок, то общественное сознание капитулирует перед фактами, теряет свое
прежнее доверие к неизменности ценности денег и начинает подвергать
измерению ценность самих денег.

<Не падают ли сами деньги в своей цене?> - спрашивает себя обыватель
и в случае утвердительного ответа, соответственно изменяет свои собственные
товарные расценки. Если, по мнению обывателя, деньги упали в два раза в
своей цене, значит, он может повысить вдвое свои расценки всех товаров.

В этом случае происходит общее и пропорциональное повышение всех
товарных цен не путем игры бессознательных стихийных сил столкновения,
спроса и предложения, а через посредство общественного сознания.

Надо заметить, что в экономической жизни законы рефлексологии про-
являются так же, как и во всех других сферах общественной деятельности.
Так спрос, как и предложение, часто подчиняется закону подражания и
притом то и другое по закону инерции осуществляется в гораздо большей
мере, нежели это надлежало бы по обстоятельствам дела. С другой стороны,
спрос и предложение подчиняются закону дифференцировки, как и другим
законам, ибо первоначально спрос под влиянием потребности принимает
более общую форму и лишь затем он устанавливается в виде спроса на

30

определенные предметы. А так как всякий акт при прочих равных условиях
осуществляется в сторону наименьшего сопротивления, то и удовлетворение
общественной потребности происходит первоначально в любой стране путем
обмена на деньги, добываемые привычным трудом, и лишь со временем
эта потребность как цель удовлетворяется путем осуществления добывающей
и обрабатывающей промышленности.

<Политическая экономия, - говорит Miinsterberg, - должна была посто-
янно считаться с тем фактом, что вся экономическая жизнь в конечном
итоге зависит от хозяйственного человека и что этот хозяйственный человек
обладает не только телом, но и душой. Работа его мускулов регулируется
волевыми возбуждениями его срзнания, блага; которые производят и расп-
ределяет хозяйство, должны через посредство чувств воздействовать на соз-
нание человека ... Образование цен на хозяйственные блага или еще какой-
либо другой экономический элемент - все, равно психологические факторы,
требовали всегда к себе особого внимания> . <Когда встречаются покупатель
и продавец, когда сталкивается работодатель и рабочий, короче говоря, когда
совершается какой-либо экономический процесс в окружающем нас обществе,
то один человек противостоит другому не как объект, который требует
объяснения, а как субъект, который должен быть не объяснен, а понят (?).
Это справедливо по отношению к нашему повседнему общению с людьми
к каждому разговору, к каждому непосредственному взаимоотношению между
людьми> .

Мы знаем, что потребности, возникающие в результате привычки, т. е.
повторного возбуждения одних и тех же сочетаний рефлексов, обусловлива-
ются установившимся вкусом, модой, подражанием; а разве это не сводится
в конце концов опять-таки к сочетательным рефлексам? И затем если этим
определяются потребности, то, очевидно, и предложение должно прино-
равливаться к этим потребностям. Вот, например, один американский
строитель торговых судов заявлял Токвилю, что ему составляет полный
расчет строить непрочные суда ввиду того, что вкус покупателя по отношению
к ним изменчив. Точно так же, если обычай устанавливает для небольшой
сравнительно местности с небольшим населением особый покрой платья,
то, очевидно, что машинное производство его оказалось бы неосуществимым.
Опять-таки и здесь обычай, этот упрочившийся коллективный рефлекс,
является регулятором экономической жизни.

Вообще там, где цены впервые устанавливаются, играет большую роль
установившийся обычай, ибо он определяет потребность. С другой стороны,
спрос и предложение являются основными факторами в деле установления
цен, согласно мнения всех экономистов; но, как мы знаем, и спрос, и
предложение сами по себе могут и должны быть рассматриваемы как кол-
лективные рефлексы.

Надо впрочем заметить, что экономика, как и наука, мало считалась до
сих пор с ролью факторов, лежащих в условиях соотносительной деятельности.
Так, на рынке далеко не всегда цены определяются, как мы уже говорили,
спросом и предложением, или по крайней мере не исключительно ими, ибо
многое еще зависит от так называемого <вкуса> публики, от так называемой
моды, основанной также на условиях соотносительной деятельности, и, на-
конец, от внушения и уменья продавца показать товар. Присмотритесь к
умелому торговцу, как он расхваливает свой товар, как он старается его
показать покупателю, и он его навязывает в значительной мере путем
внушения и убеждений в его доброкачественности, а то и другое в конце
концов зависят от личных качеств самого торговца, т. е. от его уменья и

^ Мюнстерберг Г. Психология и экономическая жизнь. М., 1914. С. 22.
" Там же. С. 23-24.

31

сметливости и вообще от развития его соотносительной деятельности. Этим
путем и можно объяснить то обстоятельство, что товар одного и того же
качества одним торговцем может быть продан за одну цену, другим за
другую цену.

Даже область рекламы не обходится без помощи того же самого элемента
и, как известно, эксперименты, поставленные для выяснения воздействия
той или иной формы рекламы на публику американским психологом
Munsterberg'OM, привели к небезынтересным в этом отношении результатам,
о которых распространяться здесь было бы излишне. Рефлексологический
метод строго объективного исследования; в свою очередь, мог бы дать здесь
немало ценных результатов, если бы эта область исследования стоила вообще
большего внимания.

Нечего говорить, что в биржевой игре и денежной спекуляции вообще
моральный элемент представляется общеизвестным и здесь нет надобности
о нем распространяться. Достаточно вспомнить здесь всем известные бирже-
вые навыки, составляющие обычное явление в периоды ажиотажа.

Другим примером таких моментов в экономике и финансовой сфере
являются выигрышные займы. Их притягательная сила, как и всяких вообще
лотерей, общеизвестна, хотя все признают в то же время и невыгодность
помещения в них денежных средств.

Всем известно, как революционный процесс отразился в России на
финансах страны. Восстановив права угнетаемых классов, революция первым
делом должна была обставить их соответственным образом и с материальной
стороны, со стороны их заработка, но осуществление этих прав на лучшее
обеспечение трудовых элементов не сообразовалось с увеличением
интенсивности труда, которая наоборот в начале революции даже резко упала,
а это привело к глубокому нарушению в финансах страны. Откуда могло
государство покрывать необычайный рост расходов, обусловленный неверо-
ятным повышением заработной платы? Очевидно только бумажным станком,
а это, в свою очередь, стало подрывать доверие к стоимости денежных
знаков, откуда быстрое и неудержимое их обесценение.

Нечего говорить, что в отношении наказания и награды моральный
элемент играет огромную роль. Институт смертной казни и суровая
репрессия, признававшаяся необходимостью в прежнее время при недоста-
точной организованности общества, при меньшей возможности предупреж-
дать преступление и при большей грубости нравов, с течением времени
отменяется уголовными кодексами различных стран.

Однако в условиях военного времени введение смертной казни признается
неизбежным как мера устрашения против дезертирства и других тяжких
преступлений в войсковых частях, находящихся на театре военных действий.

Вряд ли нужно говорить здесь о моральном значении поощрительных
наград.

Из всего сказанного ясно значение морального элемента в общественной
жизни.

Да иначе и быть не может. Жизнь общества есть не что иное, как жизнь
собрания или коллектива отдельных индивидов. И если в жизни каждого
индивида его соотносительная деятельность является главной, хотя и не
единственной руководительницей его поведения, то, очевидно, и в жизни
общества или коллектива вышеуказанный элемент должен играть первенст-
вующую роль.

К сожалению, изучение общества с точки зрения коллективной рефлек-
сологии до настоящего времени еще не началось. Правда, имеются очень
почтенные трактаты по общественной психологии, но они большею частью
посвящены изучению тех или иных сторон общественной жизни и, будучи
проникнуты субъективизмом, не охватывают всего предмета. Вот почему мы

32

вправе утверждать, что несмотря на имеющийся ряд сочинений по тем или
другим вопросам общественной психологии коллективной рефлексологии
как объективной науки, как мы ее понимаем, пока еще не существует.

Спрашивается, однако, как можно себе объяснить это обстоятельство,
особенно, если принять во внимание огромную и детальную разработку
психологии отдельной личности. Казалось бы, что, если в психологии отдель-
ной личности сделаны известные успехи, то их остается только перенести
на собирательную личность, в силу чего развитие общественной науки такого
же рода, казалось бы, должно идти шаг в шаг вслед за психологией отдельной
личности. На самом же деле мы видим другое и это потому, что психо-
логический метод как часто субъективный метод или метод самонаблюдения,
с которым доныне оперирует психология отдельной личности, совершенно
непригоден для изучения собирательной личности.

Хотя мы и говорим по аналогии с самим собой об общественном
сознании, общественном чувстве, общественной мысли, общественной воле,
как мы уже упоминали, самонаблюдении, на котором основаны эти понятия,
относящиеся к отдельной личности, к собирательной личности или к кол-
лективу совершенно неприменимы.

Да и в отношении отдельной сторонней личности я доказываю в своих
<Общих основах рефлексологии человека>, необходимость строго объективно-
го изучения соотносительной деятельности, понимая эти отправления^*,
как совокупность высших рефлексов. И надо признать, что если объективное
изучение соотносительной деятельности отдельной личности дает обоснование
особой научной дисциплине, которую я обозначаю именем рефлексологии,
то тем более это имеет силу в деле изучения высших отправлений собиратель-
ной личности или коллектива, где самонаблюдение совершенно неприменимо,
а потому не может быть и субъективной общественной психологии, на-
поминающей нам субъективную психологию отдельной личности.

Очевидно, что к делу изучения высших отправлений собирательной
личности может и должен быть применен исключительно метод объективный,
который был положен нами в основание рефлексологии. Поэтому, относясь
строго объективно к проявлениям собирательной личности или коллектива,
мы можем говорить только о ее соотносительной деятельности, проявления
же ее в коллективе мы можем обозначать аналогично проявлениям отдельной
личности высшими или сочетательными рефлексами. Вследствие этого и
само название науки, составляющей предмет наших изысканий в настоящее
время, мы назовем коллективной или социальной рефлексологией.

Мы увидим ниже, что, идя по этому строго объективному пути, мы
можем делать многие из тех обобщений, которые уже достигнуты в области
рефлексологии отдельной личности и которые делают эту дисциплину строй-
ным научным зданием.

Если рефлексология изучает проявления соотносительной деятельности
отдельных индивидов, то коллективная рефлексология изучает ту же дея-
тельность коллектива. Она показывает, следовательно, как проявляется эта
деятельность в случае, если образуется социальное объединение между не-
сколькими (двумя, тремя и большим числом) индивидами и в какой мере
особенности этой соотносительной деятельности зависят от характера
социальной связи, устанавливаемой между отдельными индивидами.

Отсюда очевидно, что коллективная рефлексология кроме того и даже
прежде всего должна выяснять механизм связи отдельных индивидов между
собою при образовании коллектива.

Но каковы бы ни были результаты взаимоотношений отдельных
индивидов, образующих коллектив, раньше всего этого происходит уста-
новка ^* этих взаимоотношений. Эта установка взаимоотношений всегда
происходит по принципу образования сочетательных рефлексов. Всякий

                                                                   33

индивидуальный акт, удовлетворяющий как свои личные интересы, так и
интересы другого, вызывает ответный рефлекс такого же рода или, по
крайней мере, рефлекс с аналогичными результатами, а это и приводит
при повторении к возбуждению соответствующей реакции и установке
отношений на почве взаимности (do at des). Напротив того, всякий
индивидуальный акт, неблагоприятно действующий на соседа, вызывает с
его стороны рефлекс оборонительного характера и приводит к установке
взаимоотношений на почве раздора и возмездия, который впоследствии
входит даже в писаный закон - <око за око, зуб за зуб>. Но, конечно,
раньше всяких писаных законов действует неписаный закон, закон обы-
чая, установленный самой жизнью или жизненным опытом коллектива.
Этот же жизненный опыт и приводит к тому, что между сожительству-
ющими устанавливаются в одном случае взаимно благоприятствующие
отношения, в другом случае - взаимно неблагоприятствующие или враж-
дующие отношения. В конце концов эти отношения упрочиваются благо-
даря повторности самих актов, входящих в привычку, а затем и в обы-
чай, традиционно передаваемый из поколения в поколение.

Так как установка благоприятствующих взаимоотношений находит в
большей мере соответствующие условия среди своей семьи, а затем и среди
сородичей, то, естественно, образование уже в первобытную эпоху сущест-
вования человека племенных групп вообще на почве сотрудничества входящих
в них единиц; установка же враждующих взаимоотношений, естественно,
находит благоприятную почву между разными племенными группами. Отсю-
да постоянные войны и нападения одной племенной группы на другую в
условиях первобытной культуры"*.

Так дело происходит в первоначальной доисторический период жизни
человечества с установлением коллектива, причем взаимная согласован-
ность в действиях отдельных членов коллектива еще более закрепляется
благодаря подражанию и рефлекторной заразе ^*, с одной стороны, и не-
обходимости применения коллективной обороны и коллективного же на-
падения в целях обеспечения существования самого коллектива, с другой
стороны.

Нет надобности говорить, что необходимость коллективной обороны и
коллективного нападения, представляющих собой не что иное, как кол-
лективные оборонительные и наступательные рефлексы, в такой мере воз-
буждает общие интересы, что является скрепляющим звеном между членами
коллектива; но эти же условия, возбуждая вражду между отдельными груп-
пами или коллективами, приводят в то же время и к разделению этих
коллективов. .

Помимо коллективных рефлексов оборонительного и наступательного
характера мы можем иметь и другие формы коллективных рефлексов: кол-
лективное наблюдение, коллективные инстинкты, коллективные эмоции или
мимико-соматические рефлексы, коллективное сосредоточение и т. к., а все
это вместе взятое и составляет предмет изучения коллективной рефлексо-
логии.

Обильный материал для последней дают те моменты в истории народов,
которые сопровождаясь бурными общественными движениями, приводят к
государственным переворотам. Во время революции в один месяц страна
переживает то, что в других условиях она переживает в течение целых
столетий. В такие периоды истории все вообще проявления соотносительной
деятельности общества представляются более яркими и более выпуклыми,
давая тем самым обильный источник для изучения коллективной рефлек-
сологии.

Вот почему многие из тех данных, которые послужили основой для
положений, выставляемых в этой книге, почерпнуты мною из русской

революции, которую мне со всеми другими русскими гражданами, пришлось
переживать как в 1905, так и в 1917 и следующих годах.

В заключение скажем, что общественные явления, будучи очень слож-
ными, не могут быть объяснены какой-либо одной закономерностью, одной
зависимостью, как это полагал известный социолог Тард, устанавливая за-
коны подражания. Дело идет здесь несомненно о более сложных зависимостях,
раскрыть которые можно лишь путем анализа общественных явлений в
разных направлениях^*.

Если анализ такого физического явления, как вихрь, показывает, что
движение частиц земляной пыли и воздуха подчинено целому ряду
зависимостей, характеризующих определенную закономерность явлений,
как то: закон противодействия равного действию, закон притяжения и
отталкивания, закон инерции, закон ритма и т. п" то ясно, что не столь
сложные явления, как общественные движения, должны быть также
результатом целого ряда зависимостей, которые должны быть выяснены
соответствующим анализом.

С тех пор как человеческие действия мы стали выяснять не с точки
зрения субъективной причинности, а с точки зрения строго объективной,
признавая необходимым все действия человеческой личности расс-
матривать как прявления высших или сочетательных рефлексов, в основе
которых лежит энергия, как бы ее ни называли, нервной или нервно-
психической, но во всяком случае энергией, уподобляющейся по своей
природе другим видам энергии, явилась возможность установить законо-
мерное развитие в проявлениях и действиях отдельных личностей ^".
Отсюда очевидно, что и в проявлениях народных масс, представляющих
собою собирательную личность, должна быть определенная закономер-
ность их развития.

При этом наблюдение и опыт приводят пас к выводу, что основные
законы соотносительной деятельности собирательной личности те же, что и
для всей вообще живой и неживой природы. Здесь путем анализа раскры-
ваются также общие космические законы, как закон сохранения энергии,
тяготения, отталкивания, противодействия равного действию, подобия, ритма,
энтропии, дифференцировки, обобщения или синтеза, приспособляемости,
отбора, инерции и т. п.

Мы увидим, что мир управляется одними и теми же основными законами,
общими для всех вообще явлений как неорганических, так и органических
и надорганических или социальных, о чем подробнее будет речь в последу-
ющем изложении ".

Иначе и быть не может. Если мир живой природы является результатом
превращения и осложнения неживой природы путем эволюции, а в этом
естественнонаучное мировоззрение не дает основания ни на минуту сомне-
ваться, то спрашивается, почему должны быть одни законы для неорганиче-
ского мира, другие - для органического и третьи - для надорганического
мира.

Если бы это было иначе, то мы должны были бы признать существованме
двух или даже трех миров, не имеющих между собой ничего общего, или
что какое-то чудо разделило не только наш земной мир, но и вселенную
на две или три несоизмеримые между собою части, что представлялось бы
явным абсурдом.

^ Бехтерев В. М. Общие основы рефлексологии человека.

^ Бехтерев В. М. Об сновных законах мира при объективном рассмотрении соотносительной
деятельности человека и его социальной жизни с точки зрения рефлексологии: К учению
о космономии как науке об едином мировом процессе// Вопросы изучения и воспитания
личности. Пг., 1921. № 3. С. 353-371.

   35

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел психология