Берн Э. Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть 1. Нормальное разбитие

Глава III. Рост индивида

1. Чем взрослый отличается от ребенка?

Взрослые гораздо больше похожи на детей, чем дети на взрослых. Для
многих детей грузовик -- это Большая Машина. Они долго не могут понять, что
грузовик устроен для перевозки товаров, а обыкновенная легковая машина --
для перевозки людей. Точно так же для многих взрослых людей ребенок -- это
Маленький Взрослый. Они не понимают, что у ребенка другие проблемы, чем у
взрослого. Хотя взрослый временами ведет себя и даже должен вести себя как
Большой Ребенок, ребенок -- это не Маленький Взрослый. Представление о том,
что ребенок -- это взрослый в миниатюре, можно было бы назвать
представлением о гомункулусе (гомункулусом называется маленький смышленый
человечек).
Чем же ребенок отличается от взрослого? Ребенок беспомощен. По мере
того как он растет, он становится менее беспомощным, но по-прежнему зависит
от родителей, которые должны научить его, как делать разные вещи. По мере
того как его учат делать то или другое, у него появляются все новые предметы
для усвоения; но, как мы уже говорили, он не может научиться тому, к чему
еще не готова его нервная система. Время, когда у него созревают различные
нервы, например нервы ног или кишечника, зависит от качества нервной
системы, унаследованной им от родителей. Если ребенок родился
преждевременно, его приходится иногда держать в инкубаторном устройстве,
прежде чем его тело достаточно созреет для колыбели.
Образы у детей смутные. Вначале ребенок может лишь отделить внешний мир
от самого себя. Он учится выделять отдельные предметы, и образы его
становятся точнее. Взрослым требуется много лет опыта, чтобы уточнить свои
образы, и даже после этого они не так уж хорошо выделяют существенные
предметы. У ребенка же такого опыта нет; пока он учится, и сам он и его
родители должны проявлять выдержку и терпение.
Минерва Сейфус, например, всегда была для своего возраста необычайно
развитым ребенком. Когда она училась ходить, она время от времени
переворачивала разные вещи, как и все дети в это время. Однажды она
перевернула пепельницу, и ей было сердито сказано, чтобы она больше этого не
делала. Для матери ее важно было, чтобы пепельница содержала пепел; но в
возрасте Минервы при всем ее развитии внимание девочки было привлечено к
чему-то более простому: не к содержимому пепельницы, а к ее внешнему виду.
Ей хотелось угодить матери, но она оказалась под ложным впечатлением. Дело в
том, что эта пепельница была голубого цвета, и Минерва сказала себе, что
будет слушаться матери и никогда больше не перевернет какого-нибудь из этих
голубых предметов. На другой день она принялась играть светло-зеленой
пепельницей; за это мать ее жестоко выбранила, восклицая: "Ведь я говорила
тебе никогда больше не играть с пепельницей!" Минерва была озадачена. Она
ведь тщательно избегала всех голубых тарелок согласно своему истолкованию
требования матери, и вот ее бранят за то, что она играла зеленой! Когда мать
поняла, в чем ошиблась, она объяснила: "Посмотри, это пепел. Для него и
нужны эти тарелочки. В пепельницы кладут вот эти серые зернышки. Не
переворачивай ничего, в чем лежит эта штука!" И тогда Минерва впервые
поняла, что пепельница -- это не голубая тарелка, а предмет, в котором
содержится серый порошок. После этого все было в порядке.
Если мать недооценивает трудностей ребенка и не объясняет ему разные
вещи настолько ясно, чтобы избежать недоразумений, то наказание может
потерять для него всякий смысл; и если это повторяется раз за разом, то он в
конце концов уже и не пытается быть хорошим и ведет себя, как ему
вздумается, поскольку чувствует, что ему никогда не понять, чего от него
хотят. Ребенок может прийти к выводу, что наказания -- нечто вроде
непредсказуемых "актов Провидения", периодически поражающих его независимо
от поступков.
Тем не менее наказания вызывают у него обиду, и он может совершать
дурные поступки, чтобы отомстить матери. В ряде случаев всего этого можно
избежать, следуя примеру миссис Сейфус, то есть ясно и недвусмысленно
объясняя ребенку, чего от него требуют.
Младенец занят главным образом основными вопросами жизни, дыханием и
едой и заботится об этих вещах прежде всего. Взрослому известно (с
определенной степенью достоверности), что при нормальных условиях он будет
есть в надлежащее время. Ребенок может не иметь такой уверенности, поскольку
не знает, в чем состоят требуемые условия, а знает только, что все это
зависит от матери. У него вскоре создается представление, что первая
гарантия безопасности от испуга и голода состоит в том, чтобы мать его
любила, и он начинает делать усилия для приобретения ее любви. Если он не
уверен в материнской любви, он становится беспокойным и пугливым. Если мать
делает вещи, которые он в его возрасте не может понять, это может расстроить
его, как бы ясно ни понимала свои действия его мать. Если ей приходится
прервать кормление, чтобы позаботиться о его больном отце, и если она его
при этом не приласкает, это может точно так же испугать ребенка, как если бы
мать его бросила, не желая о нем заботиться. Запуганный ребенок -- это
несчастный и трудный ребенок. Когда он видит возможность отомстить за
какой-нибудь испуг, вроде описанного выше, он может этой возможностью
воспользоваться. Он не способен мыслить достаточно ясно, чтобы понять, что
такое поведение может принести ему больше вреда, чем пользы.
Жизнь ребенка полна потрясений и поразительных явлений, которых мы,
взрослые, не можем вполне оценить. Представьте себе, какое потрясение для
ребенка -- родиться! И как он должен удивиться, впервые увидев книгу! Мать
говорит ему, что эти черные значки -- "кошка". Но ведь он знает, что кошка
-- это пушистое животное. Как же черные значки могут быть тем же самым, что
и пушистое животное? До чего это удивительно! Ему хотелось бы узнать об этом
побольше.

2. О чем думает новорожденный?

В действительности этот допрос нелогичен, поскольку новорожденный,
вероятно, вовсе не думает. Насколько нам известно, его психическая жизнь
состоит лишь из чувств и влечений и должна напоминать тем самым чистую
поэзию.
Новорожденный только что совершил одно из самых трудных путешествий в
своей жизни, пройдя через родильный проход во внешний мир, где его
безопасность и благополучие полностью зависят от других; ему неизвестно
даже, как сообщить о своих потребностях, пока он не обнаруживает, что плач
некоторым образом помогает. Сердце его должно проталкивать кровь через его
тело совершенно новым способом, потому что некоторые из кровеносных сосудов,
используемых после рождения, не использовались раньше, и его кровообращение
вначале действует не очень хорошо. А между тем он больше нуждается в
снабжении кровью; особенно нуждается в этом его голова, потому что мозг его
требует в это время добавочной крови для роста. Его легким также требуется
время, чтобы вполне приспособиться к их новой работе, так что и дыхание
может оказаться проблемой.
Теперь ему приходится получать пищу с помощью сосания, а не
автоматически из материнской крови; первое время он испытывает трудности и в
этом, если его нервы и мышцы, связанные с этим действием, не координированы
надлежащим образом.
Мать помогает ему в этом положении, часто помещая его как можно ближе к
прежнему внутриутробному состоянию. Наилучшее возможное приближение -- когда
мать убаюкивает ребенка в руках, тесно прижимая его к своей груди, источнику
его пищи. Это тепло и эта близость отчасти удовлетворяют его влечения и
несколько облегчают его беспокойство, а убаюкивание и ласки матери помогают
его дыханию и кровообращению.
По мере того как развивается его мозг, младенец все более способен
обходиться без материнских рук и все увереннее чувствует себя в мире, потому
что лучше его понимает.
Есть основания полагать, что ребенок, которого не ласкают, просто
позволяя ему вволю сосать, развивается медленнее и более пуглив, чем дети,
которых ласкают. Более того, изучение развития сотен детей привело к выводу,
что если ребенка по-настоящему любят, это способствует развитию его мозга.
Во всяком случае мать, привязанная к ребенку, лучше справляется со своим
делом, чем равнодушная мать. Как бы тщательно мать ни исполняла все
процедуры, необходимые для благополучия ребенка, всего этого недостаточно,
если она, кроме того, не пошлепывает его и не прижимает к себе. Известны
даже случаи, когда дети, вовсе лишенные ласки, погибали от функционального
расстройства при обильном питании и безупречном гигиеническом уходе.
Надо иметь в виду, что младенец боится мира и, вероятно, тоскует о
месте, куда нет возврата. Думать он не способен, и, у него нет действенных
внутренних способов справиться со своими страхами и желаниями. И если его
желудок может быть наполнен из бутылочки, то лучший способ внушить ему
ощущение безопасности и побудить его расти -- это материнские объятия.

3. Эмоциональное развитие сосущего младенца

Чтобы понять эмоции ребенка в период сосания, надо остерегаться
ошибочного представления о "гомункулусе", выражающегося в вопросе: "Как бы я
себя чувствовал с моим психическим аппаратом, будь я сосущим младенцем?"
Вместо этого надо спрашивать: "Как себя чувствует ребенок с его психическим
аппаратом?" Надо иметь в виду, что у ребенка нет ни политических взглядов,
ни каких-либо представлений о скромности, чистоте и вежливости, ни опыта во
взрослых удовольствиях. Единственное, что руководит его поведением -- это
его примитивные влечения и беспокойства.
Какой же образ мира может быть у ребенка на этой стадии развития? Это
переменчивое место, где "может что-то случиться" и где в самом деле
случаются ужасные вещи. Где-то есть нечто теплое и любящее, дающее ему
ощущение безопасности. Оно утоляет его голод и поглаживает ему спину, и от
этого приходит освежающий сон. Это теплое и любящее воздействие -- основа
его безопасности. Когда оно покидает его или когда откровенный или скрытый
недостаток любви у матери дает ему почувствовать, что он покинут, -- тогда
он несчастен. Когда же он в руках любящей матери или слышит ее ласковый
голос, тогда он счастлив и спокоен.
Вначале его стремления, по-видимому, направлены на поглощение: он хочет
поглощать тепло, молоко и любовь. Его образ мира столь смутен, что эти вещи
почти взаимозаменяемы. Если он не может получить молока, то ему нужно больше
любви. Если он не может получить любви, ему может понадобиться больше
молока, и он жадно впитывает инфракрасные лучи, исходящие от материнской
кожи.
Сосание -- его первая "общественная деятельность", то есть первая от
рождения деятельность, требующая участия другого лица. Складывается
впечатление, будто у ребенка есть врожденная потребность в некотором
минимальном объеме сосания, и, если эта потребность не удовлетворяется в
более раннем возрасте, то она должна быть удовлетворена впоследствии. (Также
обстоит дело с потребностью клевать у цыплят и с сосанием у щенков.) Часто
оказывается, что сосание груди лучше удовлетворяет эту потребность, чем
сосание какого-нибудь другого предмета за это же время. Если кормление не
вполне удовлетворяет это желание, младенец нередко пытается восполнить
недостаток каким-нибудь другим путем, например сосанием большого пальца
между кормлениями. Если это не помогает, то возникает очень раннее и сильное
беспокойство в зоне рта, которое может сохраниться и в зрелые годы, хотя бы
впоследствии человек и не сознавал этого напряжения.
Сознательно или бессознательно, он продолжает стремиться к
удовлетворению, и это стремление продолжает отражаться на его поведении. Он
пытается сохранить связь с "бутылочкой" любым способом, дозволяемым
окружающим обществом или собственным самоуважением: он посасывает трубку или
попивает из бутылки иного рода. В обычных обстоятельствах он может
совершенно забыть об этом желании, сохраняя, однако, глубоко скрытое
ощущение, что он еще не вырос из детской привычки. Так обстоит дело до
какого-нибудь разочарования; если в настоящем он с этим разочарованием
ничего не может поделать, то в некоторых случаях он возвращается к прошлому,
пытаясь восполнить свою потерю удовлетворением первого в его жизни большого
стремления, младенческого желания пользоваться своим ртом. Поэтому многие
разочарованные начинают злоупотреблять курением, пьянством, едой или
какой-либо иной деятельностью рта, по возможности снимающей также и другие
виды напряжения, помимо того, о котором идет речь.
При благоприятных условиях минимальная потребность в сосании со
временем более или менее удовлетворяется, и ребенок естественным образом
"перерастает" привязанность к материнской груди и к бутылочке. Возможно, это
отчасти зависит от того, что по мере развития нервной системы он приобретает
способность управлять удовлетворением других напряжений. Теперь он может,
например, получить большее удовольствие, обращаясь с предметами при помощи
рук; с другой стороны, развитие нервов кишечника и мочевого пузыря дает ему
возможность испытать новые и странные наслаждения от управления этими
органами, доставляющими ему теперь больше удовольствия, чем сосание.
Нетрудно понять, что стремление класть в рот и обсасывать разные вещи
представляет собой "сближение"; поэтому сосание есть первое проявление
либидо. Важнейшее удовлетворение своего либидо младенец получает через рот,
и рот поддается его управлению лучше всех других органов. Понятно, почему
материнская грудь дает ему больше радости, чем бутылочка: более близкая
связь удовлетворяет либидо более прямым путем. Те же напряжения, которые на
этой стадии жизни удовлетворяются приближением к матери, впоследствии будут
играть роль в его стремлении сблизиться с другими женщинами.
И у младенцев, и у взрослых прямое удовлетворение либидо сопровождается
набуханием некоторых пористых тканей. В первые месяцы жизни во рту младенца
имеются губчатые образования, набухающие после кормления грудью (после
искусственного кормления это происходит редко). Между удовлетворением либидо
у сосущего младенца и у взрослого существует физическое и психическое
сходство.
Рассмотрим теперь, каким образом кормление младенца сказывается на
мортидо. Предположим, что мать его, вместо того чтобы помочь ему
удовлетворить либидо, препятствует полному удовлетворению, отнимая сосок или
бутылочку, прежде чем он насытился. Младенец не может обдумать положение,
задавшись вопросом: "Надо ли было ей в самом деле уйти или она должна была
остаться со мною?" Поскольку ему препятствуют и поскольку он младенец, он
сразу же ищет другие способы удовлетворения своих напряжений, и если ему не
удается удовлетворить свое либидо, он пытается найти облегчение за счет
мортидо. (То же относится и к другим видам фрустраций.)
Не умея управлять конечностями, он может сделать это немногими
способами и притом без особой утонченности. Взрослый может бежать или
сражаться; младенцу недоступно ни то, ни другое. Главная возможная для него
пассивная реакция -- это лежать неподвижно, отказавшись сосать. В некоторых
случаях он отказывается даже переваривать пищу, что вызывает опасное
истощение и даже болезнь под названием дистрофия, нередко ведущую к смерти.
Еще задолго до возникновения современной психиатрии многие старые врачи
интуитивно чувствовали и знали из опыта, что лучшее лечение этой
своеобразной "мрачности", вызывающей дистрофию, заключается в любви,
материнском уходе и кормлении грудью.
Если же младенец реагирует активно, ему приходится делать это
имеющимися в его распоряжении мышцами; в первые месяцы он способен
управлять, кроме мышц, связанных с сосанием, главным образом мышцами,
служащими для дыхания и растягивания тела. Поэтому, когда он "сердится", он
задерживает дыхание и от этого синеет; кроме того, он растягивает мускулы и
держит их в жестком состоянии, отчего его спина изгибается дугой.
Несколько позже ребенок может выразить свой гнев более агрессивно: он
может кусаться. Он способен кусать материнскую грудь настолько сильно, что
грудь начинает кровоточить. В этом случае для удовлетворения мортидо
используется тот же объект, что и для удовлетворения либидо, точно так же,
как в случае, когда мужчина убивает любимую женщину. Для младенца в этом
возрасте лучший способ "устранить" какой-либо предмет состоит в том, чтобы
его съесть. И если он хочет, чтобы обидевшая его грудь исчезла, он пытается
ее откусить (представляя себе, конечно, что после такого наказания грудь
появится снова и будет его надлежащим образом кормить). К счастью, его
зубной аппарат обычно не позволяет ему зайти в этом направлении слишком
далеко.
Кусание сосков некоторым образом напоминает каннибализм, и это не
простое совпадение. В некоторых племенах аналогично поступают каннибалы, с
наибольшими эмоциями и церемониями поедающие те органы, которым
приписывается важнейшее значение.
Условия сосания роковым образом влияют на развитие у младенца
деструктивных импульсов. Чересчур сильная фрустрация пробуждает,
по-видимому, некоторое количество жестоких стремлений; если эти стремления
не удовлетворяются своевременно, они могут остаться в инстинктах Ид,
непрерывно пытаясь получить удовлетворение в течение всей жизни человека.
Такие глубоко заложенные стремления, сопровождающие человека с младенческого
возраста, отчасти объясняют, почему некоторые люди затрачивают столько
времени и энергии на жестокие дела. У этих людей огромное неудовлетворенное
напряжение мортидо, стремящееся к разрядке, и, поскольку в цивилизованном
обществе оно никогда не может быть удовлетворено вполне, оно время от
времени спускается, удовлетворяясь частично. Если какой-нибудь индивид или
группа людей сбрасывают с себя личину цивилизованности, все это уродство
может вырваться наружу с полной силой.
Чтобы предотвратить такое злополучное формирование личности, которое
впоследствии может повредить ей и наверняка повредит окружающим, надо
развивать методы ухода за детьми, психотерапию родителей и, возможно, в
какой-то мере биохимические методы воздействия на этот процесс. Впрочем,
родители должны опасаться каких-либо нарушений в психологическом развитии
ребенка лишь в том случае, если он часто повторяет определенные виды дурного
поведения, когда его нервная система несомненно готова уже к более серьезным
задачам.
Хотя кусание груди обычно происходит от фрустрации, оно может иметь и
другие причины. Это может, например, означать, что кусательные мышцы уже
готовы к действию, так что ребенка пора отлучить от груди. Связано ли
кусание с обидой и в какой степени, надо выяснить в каждом отдельном случае,
возможно, с помощью врача.
Полагают, что обильное кормление и позднее отлучение от груди
способствуют развитию великодушия и оптимизма, в то время как недостаточное
кормление и раннее отлучение от груди могут вызвать ущербность и жадность.
Ричард Райт (Richard Wright) рассказывает в своей автобиографии "Черный
мальчик" (Black Boy), что с детства, прошедшего в жестокой нищете, он
приобрел обыкновение припрятывать еду, сохранившееся и впоследствии, когда
он мог быть уверен в достаточном питании. Нас преследуют наши ранние страхи,
а наши ранние удовлетворения неизменно вызывают у нас доверие и
благодарность.

4. Как ребенок учится себя вести

По мере того как у ребенка развивается нервная система, у него,
по-видимому, появляется побуждение покинуть свои прежние пути удовлетворения
и перейти к новым, как только они становятся ему доступны; в основе этого
побуждения лежит то, что мы, пользуясь нашим способом выражения, условились
называть словом "физис". Окружающие также создают условия, вынуждающие его
делать все, что он может, все больше предоставляя его собственным силам
перед лицом все усложняющихся проблем, которые ставит перед ним жизнь.
Если описанные в предыдущем параграфе процессы развития протекают
нормально, то ребенок удовлетворяет свои потребности в сосании и кусании, а
затем идет дальше. Чтобы выжить, он должен выполнить важнейший труд --
ознакомиться с физическим миром вокруг него. Он начинает анализировать
четырехмерный "пространственно-временной континуум", выделяя в нем некоторые
важные элементы: время, пространство и тяготение.
Он знакомится с ними на трудном опыте. Поскольку удовлетворение больше
не происходит автоматически, как это было в утробе матери, он должен прежде
всего научиться ждать, а его способность ждать, не впадая в отчаяние, по
сделанному выше предположению зависит от того, насколько эффективно способен
хранить энергию его мозг. Мозг проносит его через время.
Потом он узнает, что вещи, которые для удовлетворения его желаний
должны быть в одном месте пространства, часто оказываются в разных местах;
следовательно, он должен научиться ходить. Тело переносит его в
пространстве.
Ждать и ходить (или ползать) -- это два важнейших урока, относящихся к
Принципу Реальности; а затем чем-то вроде кратчайшего пути оказывается речь,
позволяющая сократить и время, и пространство, сообщив свои желания другим.
В то же время непрерывный опыт знакомит его с тяготением. Он
обнаруживает, что если толкнуть какой-нибудь предмет, то этот предмет всегда
падает вниз, но никогда не поднимается вверх; впрочем, иногда ребенок как
будто не сразу соглашается признать такой порядок вещей. Иногда он ведет
себя так, как будто надеется рано или поздно найти что-нибудь, не
подчиняющееся этому закону. И, конечно, он прав: именно по этой причине
появились самолеты и ракеты.
Родителям доставляет наслаждение, когда он учится ходить и говорить;
здесь обычно не возникает серьезных эмоциональных проблем, и успех зависит
от поощрения. Подлинные трудности начинаются, когда он учится управлять
своим кишечником и мочевым пузырем. Он скоро замечает, что если до сих пор
господство принадлежало родителям, то теперь "главная роль" достается ему.
Оказывается, для них важны движения его кишечника или стул. Это не удивляет
его, поскольку и сам он об этих вещах весьма высокого мнения. Ведь это
первое, что он смог сам произвести, а потому это очень важно. Откуда же ему
известно, что и родители высоко оценивают эти вещи? Да потому, что они их у
него просят.
Когда он сидит на своем горшочке, он знает, что мать с нетерпением
ждет, чтобы он это сделал, и будет в восторге, когда это произойдет. Он
знает также, что она раздражается, когда он делает это не вовремя или не в
том месте. Таким образом, он впервые располагает действенными способами
управлять не только поступками людей, но и их чувствами, и притом чувствами
очень важных людей. Он может досадить им, произведя эти ценности в неурочное
время или отказавшись произвести их, когда от него этого ждут; и он может
угодить им, произведя требуемое в надлежащее время. Попробуйте поставить
себя на место ребенка, помня, что ему известно и чего он не знает, и вы
поймете, насколько он должен чувствовать себя могущественным. Это все равно,
как если бы у него были целые пригоршни золота, когда мать его нуждается в
деньгах. Ему самому нравится вид желтоватого металла, и он видит, что она
тоже довольна появлением этой вещи. На этой стадии можно сравнить его с
озорным мальчишкой, захватившим в свою власть все состояние семьи в
наличных. Он может приводить близких в отчаяние, разбрасывая деньги или
удерживая их при себе; но он может также доставлять им удовольствие, выдавая
деньги по требованию.
Мы видим, таким образом, младенца восседающим на своем троне и дающим
волю своему настроению: либо он разыгрывает благодушного монарха, выдавая
матери то, что она просит, либо наказывает ее за какую-нибудь действительную
или воображаемую оплошность, отказывая в требуемом или выдавая его не в том
месте.
Сначала ситуация складывается в его пользу: он вызывает большой
энтузиазм, когда производит то, чего от него хотят, и почти не подвергается
наказанию за отказ. Когда ребенок становится старше, он теряет это
преимущество. Привыкнув к любви и одобрению, когда он это делает, и к
безнаказанности, когда не делает, он обнаруживает, что его великодушие и его
усилия, увы, считаются уже чем-то самим собою разумеющимся, тогда как любое
уклонение сталкивается со все возрастающим порицанием. (Такова судьба всех
великодушных монархов.) Теперь он ничего не выигрывает, когда это делает, но
проигрывает, когда не делает. Как часто все это будет повторяться в его
жизни! Итак, в этом нежном возрасте он впервые сталкивается с
неблагодарностью.
Вначале ребенок повинуется, так как рядом с ним его мать, любовь
которой он хочет сохранить. А дальше происходит одна из самых удивительных
вещей в природе. Он ведет себя так, как хотела бы, по его представлению,
мать, даже если матери возле него нет! [Заметим, что не только человек, но и
другие млекопитающие, по-видимому, способны к образованию "Суперэго"
посредством аналогичного процесса интроекции. Из таких животных получаются
друзья человека, потому что им можно доверять. Другие животные -- не друзья,
а всего лишь исполнители; их можно "тренировать", но доверять им нельзя.]
Иными словами, он начинает действовать в соответствии с ее указующим
образом; чтобы руководить своим поведением, действительность ему больше не
нужна. Вначале этот образ может быть сознательным, но с течением времени он
все глубже погружается в подсознание, так что навыки кишечника приобретают
все более автоматический характер.
Этот образ матери, ожидающей стула, который постепенно внедряется в
подсознательную личность младенца и который в течение всей остальной его
жизни будет воздействовать на него так же, как если бы мать была рядом,
является одним из первых элементов, составляющих Суперэго. Образ этот
сопровождается его собственным образом в виде хорошего мальчика, то есть
мальчика, ведущего себя так, чтобы удовлетворить свою мать и свое
собственное побуждение к развитию или физис; и этот образ является одним из
первых элементов, составляющих его Идеал Эго, идеальную личность, которой он
хотел бы быть.
Таким образом, выработка навыков кишечника зависит от роста нервной
системы и от развития Суперэго, в том числе Идеала Эго. Срывы происходят
большею частью в тех случаях, когда возникает раздражение и когда напряжение
мортидо становится достаточно сильным, чтобы преодолеть сдерживающие силы
Суперэго; обычно это связано с какой-нибудь реальной или воображаемой обидой
или с лишением любви. Мортидо может быть удовлетворено либо активным, либо
пассивным путем. Младенец может оказаться упрямцем, активно задерживающим
свои дары и целыми днями отказывающимся приводить в действие свой кишечник,
пока не будет устранена фрустрация или возвращена любовь; или же он может
перестать управлять кишечником, пассивно допуская происшествия. Эти
"происшествия" доставляют ему добавочное удовлетворение, когда он начинает
понимать, что значит "грязное"; он замечает, что унижает и наказывает свою
мать, которой приходится за ним убирать.
Эти две формы возмездия и удовлетворения мортидо часто сохраняются и в
зрелом возрасте у людей, личность которых отчасти задерживается на кишечной
стадии поведения, или, как ее называют, на "анальной стадии". Конечно, Идеал
Эго не позволяет им действовать так грубо, как они поступали в младенчестве,
но в их поведении проявляются те же характерные особенности. Люди этого рода
выказывают свою злобу или удрученность одним из двух способов: либо они все
портят, в буквальном или переносном смысле этого слова, и это весьма легкий
способ поведения, не требующий особой оригинальности, выдержки или
решимости; либо они упрямятся, задерживая все дела и пытаясь контролировать
ситуацию мелочными придирками, скорее изматывающими, чем угрожающими. Они
как будто говорят вам: "Все будет делаться в таком порядке, как мне угодно,
если даже в конечном счете выиграете вы". Впрочем, если они проявляют больше
решимости, то конечный выигрыш может оказаться за ними.
Если "анальное мортидо" не получает в детстве достаточного
удовлетворения, оно может проявляться не только при особых обстоятельствах,
но и стать основной движущей силой личности. Это приводит к двум типам
"анальной" личности, которые встречаются в чистом виде или в сочетании друг
с другом: "пассивный" или беспорядочный тип с характерными для него
неопрятностью и видимой нерешительностью, часто страдающий поносом или
колитом; и "активный" или упорядоченный тип, проявляющий упрямство и
язвительность, чрезмерную придирчивость к деталям мышления или деятельности
без отношения к действительным результатам и часто страдающий запором.
Сравнивая анальный способ удовлетворения мортидо с более ранним
"оральным" способом, мы видим, насколько различны эти стадии развития.
Пассивная форма оральной обиды проявляется в отказе от еды и в болезни,
пассивная форма анальной обиды -- во всякого рода порче; активная форма
орального возмущения выражается жестокими укусами, активная же форма
анальной злобы -- упрямством и задержками, а иногда еще своеобразным видом
жестокости.
Еще не вполне ясно, почему некоторые люди так сильно привязаны к той
или иной ранней фазе своего развития, обнаруживая во взрослом состоянии те
же слегка замаскированные способы реагирования -- анальный или оральный.
Хотя помехи в развитии, о которых идет речь, обычно могут быть связаны с
вынесенными из детства неудовлетворенными напряжениями, здесь, по-видимому,
играет роль и конституция индивида. Это заметнее всего у некоторого вида
анальной личности, типично эктоморфного телосложения; возможно, имеет
значение тот факт, что эктоморфы часто страдают несварением желудка и
кишечника. Висцеротоники, по данным некоторых авторов, часто принадлежат к
оральному типу.
Старый мистер Кроун, с которым мы уже знакомы как с одной из жертв
Наны, представлял собою почти чистый анальный тип. Он был выраженным
эктоморфом -- высоким, тощим и долговязым с длинными неуклюжими ногами и
вытянутым лицом. У него была костлявая шея, торчащие уши и загнутые книзу
уголки рта. Движения его были резкими, фигура выглядела жесткой, а кожа была
тонкой и серой. У него никогда не было друзей, потому что он больше
интересовался своим кишечником и своим бюджетом, чем другими людьми.
Мистер Кроун имел приличный доход, но был скуп и проживал в маленькой
комнатке на Рейлроуд-авеню, питаясь хлебом и водой. Ежедневно он принимал
одну и ту же пищу, в одно и то же время, в том же углу и каждый раз клал
свои тарелки в одно и то же место. По утрам он возился с чем-нибудь в
ванной, днем подсчитывал вчерашние расходы, а в вечернее время проверял
счета за прошлые годы и просматривал свое собрание журналов.
Мистеру Кроуну было около семидесяти лет; вот уже тридцать лет он
дважды в неделю навещал доктора Нейджела, чтобы пожаловаться на свой
кишечник. Всю жизнь он страдал запором, и в шкафу его была полка,
уставленная всевозможными слабительными. Прежде чем с ним поселилась Нана,
единственным разнообразием в его жизни была смена лекарств, которую он делал
каждые несколько дней. При каждом посещении врача он описывал движения
своего кишечника во всех подробностях иногда с гордостью, а иногда с
сожалением в зависимости от силы и оригинальности, которые в них усматривал;
что касается врача, то он, согласно замечанию известного писателя на
медицинские темы доктора Гарри Бекмана, должен был мысленно сравнивать
описания пациента со стандартными движениями кишечника, сохраняемыми под
стеклянным колпаком в парижском архиве рядом с эталоном метра.
У мистера Кроуна было хобби: он выбирал из своих журналов изображения
голых женщин и уродовал их карандашом; у него было и развлечение: он очень
ловко щипал за ягодицы проституток. Стоимость этих забав, включая автобусные
билеты, он вносил в свои бухгалтерские книги наряду с другими расходами, так
что он мог в любой момент открыть свой шкаф и найти точную сумму,
затраченную им на щипки в 1937 году. Когда мистер Кроун заболел, он из
упрямства не разрешал доктору Найджелу его исследовать и в конечном счете
умер от рака прямой кишки.
На примере мистера Кроуна отчетливо видны признаки анальной личности:
упрямство, уязвленность, мелочная привязчивость к порядку, жестокость и
чрезмерный интерес к своему кишечнику, от которого он получал сильнейшее из
своих наслаждений.
Мы видим, что кишечник может служить как для удовлетворения либидо, так
и для удовлетворения мортидо. Младенец получает бесхитростное удовольствие
от движения своих кишок. Он наслаждается владением своим телом и своим
"творчеством", поскольку это его главная "творческая" деятельность с видимым
результатом. Иногда он даже любит поиграть с тем, что он произвел. У
взрослого такие откровенные кишечные радости встречаются главным образом при
психических заболеваниях, когда проявляются подобные ребяческие интересы; то
же случается в сновидениях. Психологический анализ позволяет обнаружить те
же тенденции в повседневной жизни нормальных людей. Анальные характеристики,
описанные выше, часто проявляются в интересе к определенным вещам: сюда
относятся ягодицы, спина, вообще все, что находится сзади, в том числе
задние двери, а также шутки, связанные с туалетом (а не спальней). В
некоторых случаях наблюдается связь между анальными интересами и
гомосексуальностью.
Важные выводы этого параграфа состоят в следующем: во-первых, в течение
анальной стадии развития, на втором и третьем году жизни, возможны
нарушения, которые могут в дальнейшем повлиять на поведение взрослого
индивида; во-вторых, анальная стадия связана с формированием Суперэго и
Идеала Эго посредством принятия руководящего материнского образа вместо
реальной матери, так что ребенок продолжает вести себя, как этого хотели бы
его родители, через долгое время после исчезновения родителей из его жизни.
(Поскольку туалетные навыки вырабатываются обычно матерью, мы о ней
преимущественно и говорили. Если эта роль принадлежит отцу или обоим
родителям, предыдущие выводы с соответствующими изменениями остаются в
силе.) Главное, чего следует избегать на этой стадии, а также и
впоследствии, это регулярного применения клизмы.