Омельченко О. Всеобщая история государства и права. В 2-х т.

ОГЛАВЛЕНИЕ

§ 30. Развитие государственной организации в Италии: города-республики

Средневековые государства в Италии.

Ко времени распада империи Каролингов (IX в.) Италия представляла собой множество разных по историческому типу и уровню развития государственности самостоятельных и полусамостоятельных государств. Только часть страны (прежнее Лангобардское королевство) находилось под властью франкской династии. Южная Италия принадлежала Византийской империи. Вследствие политического союза римских пап с Каролингами в VIII в. образовалось особое Папское государство с центром в Риме (просуществовавшее в итоге до 1870 г.). Несколько крупных областей Средней Италии образовали самостоятельные герцогства, которые попеременно были под властью то Каролинтов, то римских пап. Отдельные земли или древние итальянские города вообще сохраняли полную (насколько это было возможно) самостоятельность на основе феодальных прав своих сеньоров. В IX в. из обломков империи Каролингов образовалось самостоятельное Итальянское королевство. Существовало оно более номинально. С середины Х в. Северная и Средняя Италия стали объектом завоеваний и политических притязаний Германии, а затем и полностью вошли в Священную Римскую империю германской нации. Это в еще большей степени способствовало феодальному дроблению страны.
Новую административную организацию на большую часть страны принесла власть Каролингов: графства, маркграфства, которые контролировали королевские посланцы. Однако с IX в. основной политической и административной фигурой становится епископ (глава церковного округа); им подчиняются в итоге города, округи, прежние графы и т. п. Епископы приобретали от императоров и королей иммунитеты и привилегии, которые становились основой их феодально-сеньориальной власти. В борьбе с этими привилегиями и правами епископов и сформировалась новая итальянская государственность – города-коммуны. Их становление пришлось на Х – XI вв.
Важнейшей особенностью развития социальных связей эпохи феодализма в Италии было широкое развитие городов и городского строя. Это было связано со своеобразием в том числе и экономического уклада: раннего развития торговли, финансового посредничества, морской торговли, ремесла. На базе нового экономического подъема страны в XI – XIII вв. ожили многие древние центры городской жизни – Кремона, Парма, Верона, Болонья, возникли новые – Феррара, Венеция, Алессандрия и др. Города постепенно становились политическими центрами ближайшей округи, подчиняли своему влиянию феодальные владения вне городов, отдельные области и даже герцогства.
Социальные силы, связанные со специфически городской экономикой: купцы, объединенные в цехи ремесленные мастера, старый городской нобилитет – сформировали в городах особые политические системы – коммуны. Власть осуществлялась на республиканских началах: создавались представительные органы с властными и судебными полномочиями, а также исполнительные институты, подчиненные представительным. В организации и реализации власти принимало участие большинство имущего населения городов – это было важным условием социальной стабильности городов в условиях окружавших их феодальных отношений. Однако города не могли долго существовать изолированно от них, постепенно они втягивались в сложную систему сеньориальных связей. Городской патрициат смыкался со средним и мелким дворянством. В силу объективной разности социальных интересов жителей, города Италии стали ареной острых политических кризисов, классовых и партийных противоречий, иногда продолжавшихся века. В этих условиях коммунальные институты власти оказались недолговечными. И почти во всех городах-государствах Италии коммуны стали основой для формирования в позднее Средневековье синьорий – особой, специфически итальянской формы государственности. Синьория своеобразно сочетала прежние коммунальные институты и учреждения (даже условную выборность правителей народными представителями) с доминированием единоличного правления в военной и исполнительной сферах, с установлением политического режима самой неприкрытой тирании. Династии новых синьоров-правителей устанавливали особого рода отношения с номинальными носителями высшей власти в Италии – римским папой, императорами, – получали от них признание особых прав, своего статуса, новые титулы.
Переход от коммун к синьориям исторически способствовал укреплению централизаторских тенденций в Италии, появлению на месте разрозненных областей и городов более крупных государств монархического типа. Власть в этих государствах приближалась по типу к абсолютным монархиям. Однако наибольшее своеобразие государственно-политического развития Италии в Средневековье и эпоху Возрождения выразили именно республиканские политические институты. Благодаря идейной преемственности многое в них ожило из времен классического Рима. Несколько веков существовали городские республики в Генуе, Милане, Ферраре, Вероне, Падуе и других. Наиболее крупными и значимыми государствами стали Флорентийская и Венецианская республики.

Формирование Флорентийской коммуны.

Основанная как римское поселение еще в I в., Флоренция к Х в. стала одним из важных торговых и экономических центров всей Средней Италии. Этому благоприятствовало положение города на стыке торговых путей Италии, особые политические обстоятельства. Экономический подъем укрепил городской строй. В итоге сформировались совершенно новые классы городского населения, интересы которых до некоторой степени противостояли интересам феодальной знати окружавших город областей, феодальной организации империи, власти епископа и оставшегося с франкских времен маркграфа. В XI – XII вв. Флоренция обрела политическую самостоятельность города-коммуны.
К XI в. в области Тоскана (центром которой была Флоренция) коллективная собственность на землю стала значимым явлением. В управлении и использовании этой общей собственности начали формироваться ранние институты коммунального управления. Борьба за политическую независимость стала вторым источником коммунальной самоорганизации. Среднее и мелкое дворянство Тосканы поддержало город в борьбе против епископа. К концу XI в. он оставался только номинальным правителем, рядом с ним существовал светский вице-управитель. Горожане избирали для своих дел 12 консулов (управлявших коммунальными делами – по два на каждые два месяца). Появились собрания («парламенты») горожан. В 1115 г. Флоренция окончательно закрепила политическую самостоятельность.
Социальный уклад Флоренции был отмечен жестким расслоением горожан. Причем это расслоение стало играть определенную роль в политической системе коммуны. Богатейшему, но немногочисленному слою знати (земельные магнаты, феодалы, крупные городские собственники) противостояли собственно городские слои (торговцы, финансисты, судьи и врачи, ремесленники). В свою очередь городское население не менее резко делилось на старших и младших. К XIII в. это разделение нашло прочное правовое закрепление в цеховой организации коммуны – в делении на старшие цехи (их насчитывалось 7) и младшие (до 25), которые располагали различной мерой влияния на управление городом.
Различия интересов отдельных классов городского общества в отношении политики германских императоров вызвало особый раскол городской коммуны. Горожане сформировали две сословно-политические партии – гвельфов (противников империи) и гибеллинов (поддерживавших ее, опиравшихся на знать и областное дворянство). На протяжении XII – XIII вв. партии вели отчаянную борьбу за политическое влияние в городе, периодически расправляясь со своими соперниками.
В это же время начали возникать новые политические институты. Для руководства военными делами и общей политической деятельности коммуна приглашала правителя – подеста. Но рядом с ним возникла новая магистратура, которую народ коммуны («пополаны») как бы противопоставлял правителю, связанному более с верхушкой города, – капитан народа. При них в качестве распорядительно-совещательных органов стали формироваться разного уровня городские собрания.
После очередного кризиса политики германских императоров, поражения их сторонников во Флоренции, в городе установился политический строй, основанный на господстве народа, объединенного в цехи, и на представительных коммунальных учреждениях (конституция 1250 г.). После нескольких политических реформ во Флоренции сформировалось полное доминирование (к концу XIII в.) цехового коммунального устройства. Знать была практически отстранена от влияния на институты власти.
Своего расцвета коммунально-республиканское устройство Флоренции достигло к началу XV в. Тогда же город и объединившиеся вокруг него области Тосканы подошли к пику своего экономического могущества и влияния на дела в Италии. Социальные противоречия внутри городской общины, подъем борьбы городских низов против одворянивавшейся верхушки городского патрициата спровоцировали кризис коммунальной организации. Несмотря на сохранение внешних форм коммуны, путем частичных реорганизаций в городе периодически устанавливался режим правления патрицианской олигархии. Богатая Флоренция вызывала интерес и со стороны укрепившихся в городе феодальных магнатов. После нескольких десятилетий внутренней борьбы, военных кризисов олигархия передала власть в городе единоличному правителю – Козимо Медичи (1434). Коммунальная организация сменилась синьорией. Правление династии Медичи продолжалось более трех веков, опираясь на старые институты и новые порядки, приближавшиеся к абсолютной монархии. По конституции 1532 г. Флоренция стала герцогством, коммунальные учреждения перестали существовать. К концу XVI в. город стал центром централизованного абсолютистского Великого герцогства Тоскана.

Государственная организация Флоренции.

Система власти во Флорентийской республике-коммуне была основана на сосуществовании самых разных учреждений и институтов – как по своему происхождению, так и по порядку образования. Строгого распределения полномочий между ними также не было, скорее было различие функций – причем не только государственного, но и обычного коммунального содержания. При этом, согласно городским уставам 1250, 1282 и 1293 гг. (последний – «Установления справедливости» – надолго стал фактически конституцией коммуны), определяющее политическое влияние сохранили цеховые объединения полноправных граждан Флоренции. Государственная организация тесно переплеталась с самоуправлением.
Номинально высшим правительственным учреждением республики была коллегия правителей (с 1282 г. – приоров, приорат). Их выбирали путем сложной двойной и тройной процедуры по кварталам города (по 4 от двух кварталов и по 2 от трех). В основных государственных решениях коллегия была обязана советоваться со старейшинами цехов, т. н. ректорами или консулами. Старейшин выбирали цеховые мастера на 6 месяцев, приоров – на 2, и ни те, ни другие не могли переизбираться. Решения по новым налогам обязательно требовали согласия цехов. Законодательные решения приората нуждались в особом одобрении других народных представительств и должностных лиц.
Роль главы исполнительной власти, по сути главы республики, выполнял подестa (должность учреждена в конце XII в.). Вначале это был исключительно глава обороны города и его внешней безопасности. Его даже обязательно приглашали из негородских жителей, чаще – знатных феодалов (специальная комиссия изучала кандидатов) на полгода или год. Город предоставлял подеста дворец, охрану-гвардию, денежное содержание. Его имя ставилось в заглавии городских актов, он считался главой городской юстиции, он возглавлял прием послов. Однако далеко не все сферы городской жизни и даже исполнительной власти были в его руках. Рядом с ним (с 1292 г.) была учреждена должность капитана и защитника народа, выдвигавшегося органами самоуправления и исключительно из «пополанов». Капитан считался главой цехового и народного ополчения, он же исполнял отдельные правительственные поручения, иногда действия по конкретным декретам приората. Он обладал специальной административной и судебной компетенцией, управлял финансовыми делами.
Ни подеста, ни капитан не могли управлять самостоятельно. Рядом с ними существовали советы: при подеста – Совет коммуны, при капитане – Совет народа. Первый представлял как бы весь город, и в его состав могли входить гранды. Второй был только народным, пополанским представительством. Совет народа (в числе до 150 чел.) избирался на год особой комиссией из членов правительства и особых советников; каждый квартал имел право на определенное число голосов (запрещалось только избирать одновременно родственников). Совет коммуны был более многочислен (в XIII в. – 300 членов: по 50 от квартала). Однако собрания в нем были жестко дисциплинированы. Регламентировалось время начала и конца слушаний, число ораторов. Под угрозой больших штрафов запрещалось прерывать оратора, уходить с собрания, говорить с места. Дела управления решались путем голосования при необычной процедуре – вставанием (сидя – «за», поднявшись с места – «против»).
Требование жесткой законности действий городских властей стало еще одной чертой республиканско-коммунального устройства. Граждане обязаны были соблюдать законы города и конституцию. Со знати даже брали особую подписку о соблюдении их за себя и семью под угрозой изгнания и большого штрафа. Для контроля за действиями правительства и должностных лиц создавались особые комиссии административной проверки: своя – для проверки действий приоров, свои – для подеста, для капитана. Наибольшее значение имел надзор за подеста, для чего Совет избирал особых синдиков. В случае жалоб граждан на то, что должностные лица вышли за пределы своей компетенции, устанавливался 15-дневный срок рассмотрения и возражений на это обвинение.
При различных должностных лицах создавались также особые профессиональные магистратуры. Наиболее важными были финансовые консулы (которых выдвигали цехи менял и импортеров шерсти). В их ведении были дела о сборе налогов, пошлин и т. д. А также чиновники общественного продовольствия, ведавшие закупками для города продуктов.
Совершенно особую роль в городских учреждениях играл гонфалоньер правосудия, избиравшийся народом. Он вместе с подеста рассматривал судебные дела и, как считалось, выступал защитником граждан и городских вольностей. В случае, благоприятном для гражданина, его вмешательство было безусловной защитой. В этом гонфалоньер как бы повторил значение народного трибуна эпохи классического Рима. Однако гонфалоньер также обязан был брать на себя руководство народным судом, когда преступление было очевидным и общество требовало саморасправы над преступником. В тяжких преступлениях гонфалоньер выступал как инициатор изгнания, конфискации имущества, лично руководил особой акцией – срытием дома (для чего при нем существовал даже особый отряд рабочих-саперов).
К XV в. многие учреждения и институты городской коммуны обрели новый вид и даже названия, но соотношение функций и переплетение полномочий остались прежними. При организации высших правительственных коллегий вошло в практику общее избирательное право лиц старше 24 лет, включенных в списки цехов (реально это было до 3% жителей). После утверждения правления Медичи основная власть сосредоточилась в особых Совете ста и Совете 70-ти. За органами народного представительства сохранилась преимущественно роль совещательная и «одобрительная».

Развитие Венецианской республики.

Венеция возникла как город на месте нескольких прибрежных поселений на рубеже IX – Х вв. Общинное самоуправление сформировалось еще ранее. Уже в VII – VIII вв. союзом островов управляли несколько выборных трибунов (по одному от острова), а народное собрание выбирало главу союза – герцога (несколько переделанное название этого титула duce стало позднее специальным обозначением правителя города – дожа).
К Х в. положение Венеции настолько укрепилось, что Византийская империя, которая была господствующей политической силой на Адриатическом море, признала город государственно самостоятельным. К середине XI в. завершилось в основном становление городской коммунальной организации. В отличие от других городов Северной Италии, где коммунальный строй не отличался устойчивостью и довольно быстро превращался в олигархическую или единоличную синьорию, горожане Венеции неуклонно стремились ограничить власть и положение собственных правителей. В 1032 г. был положен запрет на выдвижение в дожи по родству с предыдущим (традиция держалась того правила, что своего преемника выдвигает сам правитель). Тем самым был положен предел возможному превращению города в наследственную монархию. В конце XII в. при выборах дожа стали прибегать к народному голосованию путем создания особой коллегии выборщиков. С 1192 г. дож обязывался приносить присягу в верности венецианскому народу.
Социальный уклад венецианской коммуны несколько отличался от других областей Италии. Это сказалось на формировании и функционировании республиканских институтов в городе. Городская жизнь была практически не связана с крупными феодальными владениями. Знать была представлена преимущественно городским патрициатом, сложившимся на ростовщичестве и торговле. К Х в. венецианский патрициат приобрел социальную однородность, здесь отсутствовали столь критические для других итальянских коммун междусословные противоречия. Расширение венецианских владений в итоге начавшейся морской и колониальной экспансии города, опираясь на созданный мощный военный и торговый флот, позволило патрициату стать земельными собственниками. Вследствие этих и многих других причин, хотя венецианское общество и знало типичное для Средневековья деление на знать и народ, первые не противопоставляли себя второму. Не было здесь и непримиримой борьбы за власть. Почти на протяжении тысячи лет единственной социально и политически руководящей силой оставался городской патрициат. Цеховые организации и самоуправление не приобрели никакого политического значения и не претендовали на него. Сложившийся на этой основе политический строй не нуждался поэтому ни в каких двойных и тройных институтах для выработки компромисса интересов и отличался высокой степенью стабильности. Основные властные и правительственные институты, которые оформились во второй половине XIII в., почти неизменными просуществовали до XVIII в., времени заката самостоятельной Венецианской республики.
Экономические оживление в Италии XI – XIII вв. благоприятно сказалось на Венеции. Город стал важнейшим политическим и торгово-финансовым центром Северной Италии и Адриатики. Росту могущества коммуны способствовали крестовые походы. В результате своей поддержки крестоносцев Венеция не только резко обогатилась, но и приобрела немало новых владений в Италии и вообще в Средиземноморье. Стала формироваться Венецианская средиземноморская империя, особенно окрепшая после победы над Генуэзской республикой в XIV в.
XIV – XV вв. были временем экономического и политического расцвета Венеции. Почти вся Северная Италия, в том числе крупнейшие города Верона, Мантуя, Кремона и др., подпала под ее власть. Только на востоке борьба за греческие и критские владения с Османской империей шла неблагоприятно для Венеции. Республика стала важным субъектом европейской международной политики и дипломатии, поддерживая нерегулярные политические связи даже с Московским государством. В свою очередь активная внешняя политика и внимание властей к тайной дипломатии по-особому отразились на республиканских институтах.

Институты власти в Венеции.

Государственная организация Венеции основывалась, во-первых, на функциональном различии институтов власти  (это было типично для всех коммунальных республик), во-вторых – на значительно более оформленном различении властных органов от правительственных или исполнительных. Этому способствовала социально-политическая замкнутость институтов власти: в 1297 г. было принято решение о допуске только нобилитета к организации высших властей (эта условная политическая революция получила название «Закрытие Большого совета»). В 1315 г. власти составили «Золотую книгу» – список имеющих политические права активных граждан (куда вошло до 8 % населения города).
Главой республики был дож (герцог). Его выбирали пожизненно, следуя нарочито усложненной процедуре: от городских кварталов (или от Большого совета) выделялись выборщики, те образовывали вторую коллегию с привлечением дополнительных электоров, вторая – третью, та – четвертую (все разного количественного состава) и только пятая или шестая непосредственно утверждала предложенного кандидата. Эта система должна была препятствовать политическому сговору и авантюристам, затуманившим бы головы рядовым гражданам. Дож обладал преимущественно представительской властью, а также высшей юрисдикцией. Ему определялось содержание от республики, он носил особые знаки отличия. Местопребыванием считался особый дворец.
Основным органом государства был Большой совет. В него входило от 35 (в XIII в.) до 1500 граждан из «Золотой книги». В Совете принимали законы, налоги, осуществляли руководство должностными лицами города и назначали их. Совет проверял деятельность дожа. Но повседневная правительственная деятельность была в руках Малого совета. Его составляли «6 мудрецов» (от 6 кварталов города). Они практически на профессиональной основе руководили административно-исполнительной деятельностью республики, осуществляли контроль за судебной и полицейской деятельностью дожа. С первой четверти XIII в. отдельно от советов оформился Сенат республики (вначале до 40 сенаторов, в XVI в. – до 300 членов). Это был орган, функционально руководивший армией и внешней политикой, финансово-торговыми и дипломатическими делами. Во главе Сената дож принимал послов.
К XV – XVI вв. усложнение правительственной деятельности привело к обособлению ведомств, подчиненных своим должностным лицам. Образовалась, по сути, коллегия министров – финансов, военного, посольств и т. д., всего до 16. При них сложился обширный бюрократический аппарат. Своей многочисленностью в XVII в. он поражал прибывающих путешественников. Особой частью правительства стал Совет десяти (образованный как исполнительный орган Большого совета и поначалу меняемый помесячно). Это был едва ли не первый в истории специализированный орган государственной безопасности. Впервые на него была возложена политическая задача «защиты конституции». При совете сложилась разветвленная полицейско-следственная служба, огромный штат доносчиков и профессиональных тайных агентов (в учреждениях республики были установлены даже особые ящики в дверях, куда «добровольные помощники» могли опускать доносы на граждан). Излишне раннее становление разветвленной бюрократии в Республике св. Марка (официальное название Венецианского государства) было одной из внутренних причин кризиса государственности в XVIII в., ее отрыва от социально изменившегося населения республики.

Государственность итальянских республик-коммун при всех различиях характеризовалась общим свойством: впервые в государственной истории здесь было осуществлено последовательное разграничение собственно законодательной и правительственной власти от органов и институтов исполнительного значения, получивших к тому же завершенную профессионально-бюрократическую организацию.

§ 31. Развитие феодальной государственности в Испании

Формирование испанских государств.

В начале VIII в. Испания была завоевана арабами. Вестготское королевство и отдельные раннефеодальные объединения ранней эпохи перестали существовать. На большей части Пиренейского полуострова сформировался Кордовский эмират (с Х в. – халифат) – мощное арабско-мавританское государство со столицей в Кордове, тесно связанное с другими частями образовавшейся исламской империи (см. § 44.1).
Арабы завоевали Испанию тогда, когда там завершался социальный процесс феодализации. Родовая знать вестготов и других варваров уже почти слилась с прежними латинизированными рабовладельцами, подчинив себе крестьянские и полусвободные общины, основав крупные землевладельческие латифундии. Процесс феодализации был существенно деформирован в ходе завоевания: арабы захватили земли испанской и вестготской знати, церкви, королевского домена. В силу собственных традиций завоеватели не давали укрепиться особо крупным феодальным владениям. Новая ситуация поначалу несколько облегчила положение крестьянства, однако вызвала сплочение оттесненных на север и лишенных земель феодалов. Особым фактором нагнетания исторической напряженности стал религиозный гнет и проявления мусульманского фанатизма.
Арабское завоевание благоприятно сказалось на развитии в Испании городов. К началу Х в. здесь насчитывалось не менее 400 ремесленных, торговых и культурных центров, а несколько – Севилья, Кордова, Валенсия – стали крупнейшими городами тогдашней Европы. Укрепление политической роли и особого статуса городов позднее сказалось на чертах новой испанской государственности.
На севере Испании сохранялось несколько незначительных самостоятельных территорий. Отсюда в середине VIII в. началось отвоевывание объединенными войсками вестготских, испанских и франкских феодалов, в том числе и под знаменем борьбы за христианскую церковь, земель у арабов. Это историческое движение получило название Реконкисты (VIII – XII вв.). После ряда военных поражений арабов на западе сложилось (в начале Х в.) первое испанское государство – Леон-Астурия. Вскоре из него выделилась Кастилия, ставшая в 1037 г. королевством. Позднее два государства объединились. После походов франков на северо-востоке образовалось самостоятельное феодальное государство со столицей в Барселоне. В IX в. из нег» выделилась Наварра, а в Х в. – Каталония и Арагон; в 1137 г. они слились в одно Арагонское королевство. На рубеже XI – XII вв. обособилось графство Португальское, также вскоре ставшее королевством.
Реконкиста активизировалась в XII – XIII вв. Это было взаимосвязано с укреплением государственности в новообразовавшихся королевствах, сплочением их общей военной силы и острой потребностью в земельных владениях. Особую роль в историческом натиске на арабов-мусульман сыграла католическая церковь и возникшие в годы Реконкисты духовно-рыцарские ордена. К концу XIII в. за маврами оставался небольшой по размерам Гранадский эмират, где они продержались до конца XV в. В ходе Реконкисты завершилось формирование новой феодальной государственности на территории Испании. Хотя условия вековой войны, особенности сложившегося социального строя по-разному повлияли на политические черты государств в разных областях страны. И в социальном, и в политическом, и в культурном, даже языковом и этническом отношении Испания не составляла единого целого. Долгие века это препятствовало созданию национального государства.
Основную территорию Испании заняло королевство Кастилия (с XI в.). Здесь в ходе Реконкисты сложилось мощное феодальное землевладение церкви, духовно-рыцарских орденов и светских магнатов. Многочисленным был и слой мелкого рыцарства – идальго, владельцев замков (исп. castella – замковая, т. е. страна замков). Их военная служба была начальным звеном формирующейся вокруг королей единой государственности. Особое значение в становлении государства имело и население городов. Города были важными крепостями, опорными центрами Реконкисты. Население обязывалось нести военную службу, оно составляло значительную часть не только испанской пехоты, но и рыцарской конницы. Военная роль городов определила особую политику власти по отношению к ним. Короли закрепили за городами их традиционные права и привилегии в особых жалованных грамотах – фуэрос, которые составляли основу испанского права той эпохи. Сохранение фуэрос было одним из важнейших политических обязательств власти и главнейшим правовым обычаем страны. Города пользовались широким самоуправлением, избирая магистратов, членов городских советов, даже судей; они располагали собственным ополчением – милицией. Город считался центром прилежащей округи, которая вместе с ним пользовалась привилегиями по фуэрос.
Второе крупнейшее из государств Испании – Арагонское королевство (с XII в.) представляло особого рода политическую федерацию, куда на разных основаниях входили Арагон, Валенсия, Каталония и др. В каждой сохранялись свои правители. Арагон в большей степени, чем Кастилия, сформировал феодально-ленную иерархию. В ней главное место принадлежало не столько королям, сколько магнатам – богатейшим. Их особый статус определялся не только значительными земельными владениями, но и местом в государственной иерархии, сановными должностями и почетными титулами. Низшее дворянство в большей степени было вассалами магнатов, чем короны. Несравнимо слабее были развиты здесь города. Однако на протяжении XIII – XV вв. Арагон присоединил к себе значительные территории в Средиземноморье, в Италии, став крупнейшей морской державой Европы.
Третьим самостоятельным королевством была Португалия. В середине XII в. португальские короли окончательно отделились от Кастилии, признав себя вассалами папского престола. По социальному и политическому развитию Португалия была во многом сходна с Кастилией.

Ранняя монархия.

Сложившаяся в крупнейших испанских королевствах государственная организация при многих различиях обладала типическим единством. Однако это не была законченная ленная монархия. Слабая централизация, недостаточное влияние королевской власти придавали испанской государственности XI – XII вв. значительные черты раннефеодальной монархии.
Полномочия короля были существенно ограничены. Монарх имел право приказов, конфискации владений и имуществ в случае преступлений, он представлял высшую военную власть. Прав законодательства за ним не признавалось, он мог лишь санкционировать в виде фуэрос традиционные привилегии и правовые обычаи. Судебную власть король имел также только в пределах своего домена. Едва ли не единственным радикальным способом управления страной было право короля созывать церковные соборы; власть епископов, всегда поддерживавших централизацию и единство страны, была важным административным рычагом.
Положение королевской власти ослаблялось непризнанием ее наследственного характера. Королей избирали (из состава прежней королевской семьи) на советах духовенства и магнатов. Укрепление единства страны в особенности тормозилось особыми традициями престолонаследия: после смерти королевский домен делился между детьми, которые затем регулярно были вынуждены вести более или менее значительные войны за новое объединение владений.
Королевский дворец был номинальным представителем общегосударственной администрации. Реально его власть и деятельность не выходили за пределы королевского домена. Дворцовая служба была основана на типичном для раннефеодальной монархии домениальном начале. Главой администрации считался майордом (управляющий), выделился начальник рыцарской конницы (кабальерисо), дворцовыми финансами заведовал тесореро. Роль канцлера выполнял нотарио, который руководил писцами и секретарями канцелярии, вел королевскую переписку. Однако собственных государственных и, главное, судебных полномочий ни один из королевских официалов не имел.
Особым, не только феодальным, но и политическим статусом располагали магнаты. Они составляли совсем особое сословие, почти равное королям по своим привилегиям. Их нельзя было осудить за преступления ни к смертной казни, ни к телесным наказаниям. Суд в их отношении мог вершиться только королем, но и они сохраняли за собой право выдвинуть обвинение против короля. Знать была полностью свободна от налогов, их дома считались абсолютно неприкосновенными для должностных лиц и для закона. В случае нарушения привилегий, фуэрос или иных правовых обычаев, за магнатами сохранялось право объявить королю войну или по крайней мере прибегнуть к узаконенному праву денатурализации – отъезда на службу к другому монарху.
Основная масса дворянства (подразделявшаяся, в свою очередь, на инфанционов – королевских министериалов и идальго – рыцарей и щитоносцев, служилых дворян) даже близко не примыкала в своих правах и привилегиях к знати. Однако все дворянские слои в целом были резко обособлены от крестьянской массы: в XIV в. было даже узаконено право господ умертвлять своих подвластных «холодом, голодом и жаждой», и даже король был лишен права вступаться за подданных.
В судьбе правящего слоя времени ранней монархии почти политическую роль сыграл принцип майората в наследовании дворянских имений. Передача наследства допускалась только в одни руки. В результате в стране стало много лишенных собственности дворян, устремившихся в города, смыкавшихся с городским населением и вместе с ним формировавшим новую социальную среду. Они же стали основой для новой наемной королевской армии, которая обеспечила короне хотя бы некоторую самостоятельность в военных делах.

Сословная монархия.

В период становления государственной организации во всех монархиях Пиренейского полуострова королевская власть была относительно слабее политической роли сословий, особенно сословных прав знати и дворянства. Под влиянием этих условий ленная (с чертами раннефеодальной) монархия довольно быстро приобрела формы сословной монархии. Уже с конца XII – начала XIII в. в отдельных королевствах возникли характерные для нее учреждения и институты. Роль и значение этих институтов, особенно сословно-представительных учреждений, в испанских монархиях XIII – XV вв. были настолько определяющими для государственно-политического развития, что Испанию можно назвать страной, где сословная монархия как форма феодальной государственности сложилась в наиболее классическом и завершенном виде.
Королевская власть медленно меняла свой статус. Ее значение объективно возросло вместе с укреплением централизованной администрации, но политических и правовых полномочий не прибавилось. К XV в. корона проявила отчетливые стремления закрепить за собой право на законодательство (с XIII в. короли издавали ordenamentos – уставы). Однако сословные порядки ограничивали это право пределами королевского домена либо подтверждением ранних фуэрос. Получили признание судебные прерогативы короля – аудиенции (1355 – 1371 гг.). Королевский суд стал одной из высших инстанций, в том числе по спорам политического характера. Чеканка монеты также была признана одной из королевских прерогатив. Король обрел признанное право руководить Советом (Арагон, 1344).
Повышению политического веса королевской власти способствовало изменение порядка наследия престола. Вместо избрания закрепилось право передачи престола в роде короля, следуя принципу майората: преемником становился перворожденный ребенок монарха. Однако это право сколько укрепляло позиции короны, столько же их и ослабляло. Майоратным преимуществом охватывались все дети, независимо от пола: престол могли отныне наследовать и женщины, что стало неединичным явлением, особенно в Арагоне. Возрастание значения брачных вопросов для короны предопределило укрепление влияния церкви и высшего духовенства на судьбы власти.
Королевский дворец превратился постепенно в высшее учреждение общегосударственной администрации. Он частью утратил домениальные черты, однако влияние коронных должностных лиц на местное управление было слабым и почти не институализированным. Состав королевских официалов изменился в сторону обособления общеадминистративных функций. Главным лицом коронной администрации стал хранитель печати – королевский канцлер. Он ведал составлением королевских грамот, дипломатическими сношениями. За ним закрепилось право визирования королевских распоряжений, а тем самым и право общеадминистративного контроля за их исполнением. Единственным из военных официалов короля остался знаменосец; остальные функции управления армией были в руках магнатов или сословных учреждений. Майордом сосредоточил у себя управление финансами. Появилась должность верховного судьи королевской юстиции – главного аделантидо.
В XIII в. возник Королевский совет как орган общеполитического и административного руководства; ему, в частности, принадлежало право решения важнейших военных дел и вопросов законодательства. В отличие от других сословных монархий Европы и в Кастилии, и в Арагоне советы были королевскими только по названию и по центральной значимости: формирование их в большей степени зависело от сословно-представительных учреждений, которые направляли туда до 12 советников. С XIV в. вошло в практику, что эти советники должны выбираться из наиболее сведущих законоведов (числом от 4 до 12). В XV в. Королевский совет подразделялся на 2 палаты с более точной специализацией: одна – судебная, другая – для чисто административных дел короны и королевства.
Важнейшие законодательные и политические решения принимались в собраниях сословных представительств – к?ртесах. Они возникли исторически, из феодальных советов-курий времени ранней монархии. С утверждением системы сословных привилегий кортесы получили государственно-политическое значение властных органов, значение национальных представительств. На протяжении XIII в. к участию в кортесах привлекаются горожане (Леон – 1188-й, Каталония – 1218-й, Португалия – 1254-й, Арагон – 1274-й, Валенсия – 1283 г. и др.). Это придало прежним советам общегосударственное значение. За кортесами закрепилось право окончательного одобрения законов (которые готовили законоведы-легисты, а затем утверждали в Королевском совете), выдвижения депутатов в королевские советы. Кортесы имели и судебную компетенцию, принимая жалобы на королевских официалов и даже на действия короля, которые затем направлялись в независимый верховный суд. В отдельных случаях кортесы настолько доминировали над короной, что в них утверждались даже ежедневные расходы на двор короля. Все налоги подлежали обязательному рассмотрению сословиями.
Кортесы собирались по особым приглашениям короля. Однако длительные перерывы были невозможны из-за необходимости утверждения налогов погодно. В Каталонии, например (согласно Генеральной привилегии короля Педро II 1283 г.), кортесы обязательно собирались ежегодно; в Арагоне – раз в 2 года. Сословия созывались и заседали отдельно, по куриям. В арагонских кортесах их было 4: первая – высшее духовенство по праву личного присутствия и по королевским приглашениям, вторая – высшее дворянство пo праву личного присутствия и по приглашениям, третья – выборные от дворянства, четвертая – представители 10 городов, 3 общин и 18 селений. Решения принимались также по куриям. Причем могли быть законы, принятые с согласия только одного сословия (капитулы) –в этом случае они считались обязательными только для этого сословия (в отличие от общих постановлений кортесов – конституций). Формально голосование определялось большинством голосов. Но в первых куриях голоса важнейших лиц (например, архиепископа) «весили» больше всех других. Для проверки полномочий депутатов и представителей перед созывом кортесов создавались особые комиссии на паритетных началах: от короны и от депутатов. Решения кортесов оформляли и обнародовали короли.
Наиболее своеобразным институтом сословной монархии в Испании были эрмандады – особые политические братства – корпорации общин, городов, рыцарства. Создавались они, как правило, территориально и конституировались на сессиях кортесов с целью охраны сословных привилегий и прав – фуэрос, причем не только против знати, но и против короны. «Мы всегда должны хранить наши фуэросы, обычаи, привилегии, хартии и вольности, – закреплено было в статусе Кастильской эрмандады, – мы должны единодушно указать королю на обиду... если удовлетворения не последует, мы должны все вместе защищаться и сопротивляться против нарушения вольностей». Право сопротивления посягательствам на сословные права было настолько абсолютизировано, что в случае предъявления грамот, противоречащих фуэрос, каждый член эрмандады призывался лично убить нарушителя.
Эрмандады формировали свою военную организацию, свою автономную юрисдикцию. Членство в них горожан определенной сословной принадлежности было обязательно. Братства располагали своим бюджетом, своим постоянным руководством – хунтой. У эрмандад сложилась и своя администрация во главе с президентом, капитан-генералом (военачальником), казначеем. Своя организация была и у судов эрмандад. С возрастанием роли королевской власти эрмандады постепенно превращались в орудие правительственной политики против социальных низов и против знати. Однако прочность их самоорганизации делала эрмандады прежде всего институтом охраны сословных привилегий и учреждений.
Охране сословных прав была посвящена деятельность еще одного института эпохи – верховного суда (хустисии). Существование такого органа юстиции, по сути конституционной, было отличительной особенностью испанской сословной монархии, признаком ее особой прочности. Вместо ранее признанного права дворянства на вооруженное сопротивление королевской администрации (что препятствовало крепости централизованного государства) сформировалась судебная охрана сословных прав через выборные учреждения. На сессии кортесов создавался трибунал верховного судьи, назначавшегося королем пожизненно и несменяемого. Трибунал располагал мощными рычагами защиты подданных: правом фирмы (изъятия дела из любого суда для собственного рассмотрения) и правом манифестации (задержания под своей охраной подданного, преследуемого королевской юстицией). В 1390 г. кортесы создали и специальный институт инквизиции – сословных надзирателей за работой высшей хустисии. Суд был мощным орудием сословного покровительства, противодействия короне – особенно после того как почти на 150 лет судейское звание закрепилось за членами семьи Лануса.

Утверждение абсолютизма.

Решающие успехи централизации в Испании пришлись на конец XV – начало XVI в. В 1469 г. королева Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский заключили династический брак. Это привело в 1479 г. к политической унии Кастилии и Арагона, а в конечном счете – к созданию единого Испанского королевства. Опираясь на поддержку городов, среднего рыцарства и новых торговых слоев, связавших свою жизнь с набиравшей силу колониальной экспансией, короне удалось нейтрализовать мятежную знать, подавить сословное противодействие. Идея укрепления централизации вызвала поддержку и со стороны кортесов: на сессии 1480 г. были ликвидированы политические привилегии знати, введены запреты на ведение частных войн, изъяты из их ведения многие частные доходы. Сословные учреждения выступили в итоге одним из орудий централизации на новой основе и создания мощной испанской монархии. (Поначалу Кастилия и Арагон сохранили свои учреждения, Фердинанд был уполномоченным правителем Изабеллы; суд в стране осуществлялся от имени обоих.)
Сословные учреждения, однако, еще долго сохраняли свое значение: в Кастилии кортесы собирались 44 раза до 1665 г., в Наварре – 43 раза (до середины XVII в.), в других областях – до 13 – 17 раз. Полномочия их постепенно сокращались. С конца XV в. кортесы не вмешивались более в дела престолонаследия, с XVI в. лишены были права петиций, влияния на законодательство. За ними сохранилось лишь утверждение налогов – впрочем, также сокращавшееся в своем значении после введения постоянных королевских податей с торговых операций.
В первой половине XVI в. были существенно ограничены церковная и сеньориальная юрисдикция, сформировалось постоянное войско, упало значение ополчений городов и эрмандад. С началом широкой колониальной экспансии в Африку и в Америку практически независимой стала королевская власть в делах внешней политики. Способствовали укреплению единого государства и власти монарха особые отношения монархии с церковью. Королям удалось добиться независимости испанской церкви от Рима, официальной наследственной власти над духовными орденами и над церковной иерархией. В завещании королевы Изабеллы едва ли не впервые официально высказывалась идея о преимуществе королевской воли даже перед законами государства.
Завершающим этапом в государственной централизации и утверждении абсолютизма в Испании стало правление Филиппа II (1556 – 1598), представителя новой в стране династии Габсбургов (с 1519 г.), ветви германских императоров. В эти годы под властью испанской короны был объединен весь полуостров (Португалия присоединена в 1580 г.), шли обширные завоевания в Новом Свете, в Африке. Испанская империя стала поистине всемирной державой, хотя и испытывала временами чувствительные поражения на море от новых соперников – Англии или Нидерландов.
При Филиппе II корона нанесла решающее политическое поражение кортесам и хранителю сословных привилегий – верховному трибуналу. Воспользовавшись восстанием в Сарагосе, которое поддержали сословные учреждения и даже объявили сбор армии для отпора королю, Филипп II, разгромив восставших, сместил верховного судью Лануса, отдал его под суд, а следом сократил полномочия трибунала, реорганизовал общегосударственные кортесы. Юстиция в стране отныне была только королевской.
В условиях противоборства короны с провинциальным сепаратизмом и сословными учреждениями единственным реальным путем становления абсолютизма была сфера управления. Создание центральной королевской администрации осложнялось расколом страны. Но постепенно новые учреждения обрели свои очертания. До середины XVI в. корона располагала сетью специальных советов для общеадминистративных дел – в основном они организовывались территориально (по Италии, Фландрии, Арагону, Индии и т. п.), но были уже и ведомственные (Военный, Финансовый). Важную роль в разрастании роли королевской администрации сыграл созданный в 1495 г. Совет рыцарских орденов, поставивший под контроль обширную церковно-имущественную сферу. При Филиппе II все советы были переведены в столицу – Мадрид. Они стали поначалу номинально, затем все более подчиняться управлению Королевского совета. Этот орган также был реформирован, утратив характер сословного представительства. По реформе 1586 г. в состав Совета входили президент и 16 правоведов-советников, подотчетных только королю. Роль Совета была сокращена только до совещательной – «для рассмотрения подлежащих обсуждению дел». В 1628 г. Совет был реорганизован в 4 специализированные палаты с определенными функциями (судебную, управления, провинциальную и т. д.). Наряду с ним с 1588 г. сложился узкий совет – из приближенных короля, его фаворитов, влиятельных духовных лиц. Дела специализированных советов во многом стали зависеть от назначенных королем должностных лиц – секретарей, которые в XVII в. практически приобрели положение министров.
В делах управления резко возросла роль советников и чиновников – особенно с юридическим образованием – летрадо. Они потеснили титулованную знать в провинциальном управлении, в городских делах. Юридическая профессия в Испании приобрела статус «благородной», престиж ее был высок. Чиновники-юристы сформировали даже особое сословие, получавшее привилегированные пенсии, права на майорат имуществ, оставшихся без наследников, государственное жалованье. Хотя социальное смыкание чиновничества со старой знатью и составляло немалую трудность в проведении централизаторской политики. Невыгодные королевские приказы под предлогом их неправового характера вызывали оппозицию рождавшейся бюрократии, для которой даже сложилось особое правило поведения: «повиноваться, но не выполнять».
С XVII в. в королевстве сформировалась постоянная армия на основе всеобщей рекрутской повинности. Однако политическая вовлеченность испанских Габсбургов в династические споры в Средней Европе, в противоборство в Италии и в Германии, сделав армию постоянной участницей военных авантюр, не способствовала становлению прочной военной организации. Испанская монархия в большей степени зависела от чиновничества, церкви и поддержки высшего дворянства (с XVI в. получивших особые титулы – грандов), чем от институтов, типичных для абсолютизма. Вследствие этого уже вскоре после своего государственно-политического укрепления испанский абсолютизм вступил в полосу затяжного кризиса, совпавшего с началом Нового времени. Попытки отдельных министров в XVII в. вывести страну из депрессии путем реформ оказались невыполнимыми. Испания утрачивала позиции политического гегемона в Европе, а затем и в Новом Свете.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Право и Юриспруденция