Васильева Л. Теория элит: социология политики

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава II Классические подходы как основа методологии синергетического подхода теории элит

2.1. П.А.Сорокин и современное видение перспектив социокультурной динамики цивилизаций

  Очень часто новый взгляд на мир, новые теории в значительной степени опираются на научные концепции прошлого, по-другому интерпретируя термины и представления, которые являются в них ключевыми. Понятие «ценность»было центральным понятием научной системы Питирима Сорокина. Ему, как никому другому до него, удалось показать методологическую значимость ценностной теории в социологии . Модель Сорокина нашла отражение в его четырехтомном труде «Социальная и культурная динамика» . Любое общество, - считал он, - можно описать и понять лишь через призму присущей ему системы «значения, нормы, ценности». Культурно-ценностные системы формируются под воздействием общественной природы человека – существа мыслящего и существа чувствующего.
В зависимости от главной ценности, которую исповедует культура, П. Сорокин различал несколько унифицированных культурных суперсистем, в каждой из которых образуются свои подсистемы истины (наука, философия и религия), изящных искусств, этики и права. В процессе социальных взаимодействий из потока представлений и ощущений появляется абстрактное отвлеченное понятие. С появлением понятия начинается знание. «…Человеческое общество, вся культура и вся цивилизация в конечном счете есть ни что иное, как мир понятий, застывших в определенной форме и в определенных видах…» . Весь ход исторических процессов связан с тем, что одна форма культуры и общества исчезает, а другая – появляется. Экономические или политические неурядицы вторичны, первичен кризис именно культурных, ценностных форм.
Питирима Сорокина неоднократно критиковали за то, что: во-первых, у него отсутствовало точное определение того, каким именно образом происходит установление культурной суперсистемы; во-вторых, ученый никогда не пытался использовать свою парадигму на примере не западных цивилизаций . При помощи синергетического подхода теории элит мы надеемся представить свой ответ на эти вопросы, полностью разделяя мнение великого мыслителя о том, что «сущность социального прогресса составляет мысль, мир понятий, …он же и является первоначальным фактором социальной эволюции» .
Еще в эпоху революции русский ученый А.А. Богданов начал поиски «всеобщей организационной науки». По мнению А. Богданова существует два универсальных механизма организации: ингрессия и отбор (подбор) . Если в кибернетике использовался именно принцип отбора, то принцип ингрессии (т.е. соединения элементов среды по сходству, подобию и аналогии), оказался забытым и отодвинутым на периферию научного развития. Традиционная кибернетика до последнего времени не рассматривала самоорганизующихся систем, а принцип ингрессии действует именно в условиях самоорганизации. При помощи принципа ингрессии можно проиллюстрировать теорию социальных циклов П. Сорокина; обосновать, что законы исторического развития – это законы человеческого выбора (в логическом смысле они подобны принципу избирательности).
Ценности, как категория исследования социальной реальности, тесно связаны с проблемой теории познания. Здесь имеет место взаимная обусловленность познавательных микро- и макросистем (микросистема – уровень индивида; макросистема – уровень социума). Подлинный прогресс в изучении теории познания может быть достигнут, вероятно, на пути анализа процессов самоорганизации в когнитивных системах .
Что касается индивида вообще, то существует специфическая способность мышления, называемая когнитивной структурированностью. Она обусловливает индивидуальные различия способности к переработке информации, а именно: по какому числу измерений анализируется информация; степень градаций шкалы каждого из измерений; организованность и связность получающейся многомерной структуры (интегрированность).
Так, люди с низкой когнитивной структурированностью действуют стереотипно, не способны гибко перестроиться на новые требования ситуации, склонны к широким обобщениям, часто оказываются зависимыми от внешних обстоятельств и т.д.
При усложнении ситуации у людей с высокой когнитивной структурированностью темп переработки информации будет возрастать быстрее, чем у людей с низкой когнитивной структурированностью. Первые сумеют справиться с более сложной обстановкой прежде, чем их способность к переработке информации снизится или истощится.
Еще одна когнитивная модель Ж. Пиаже утверждает, что восприятие информации состоит из процессов ассимиляции и аккомодации . Ассимиляция – это процесс включения внешнего стимула во внутреннюю структуру  субъекта,изменяющая поведенческий отклик. Аккомодация– это модификация структуры элементами, которые она ассимилирует. Здесь существует аналогия с двумя универсальными механизмами организации у Богданова: принцип ингрессии соответствует принципу аккомодации, а принцип отбора – процессу ассимиляции.
Можно утверждать, что эти процессы (ассимиляция-отбор и аккомодация-ингрессия) на уровне мышления познающего субъекта являются начальными для процессов, протекающих уже на социальном уровне (от взаимодействия в малых группах до макросоциального уровня). Информационный сигнал, поступающий из внешней по отношению к субъекту среды, вызывает какую-то реакцию. В мышлении (когнитивном контуре) субъекта происходит его « усвоение», которое тем полнее и адекватней, чем более высокой когнитивной структурированностью обладает это мышление.
Феномен самоорганизации проявляется следующим образом: субъекты со сходной интерпретацией информации (т.е. со сходной когнитивной структурированнностью мышления), либо те, кто признает эту интерпретацию верной и, следовательно, признают для себя источник, из которого она исходит, авторитетным, начинают группироваться подобно тому, как группируются клетки коры головного мозга (сравнивая входящие сигналы и отвергая или принимая их). Формирование групп вокруг представителей элиты, которые, с одной стороны не структурированы жестко, а с другой стороны существуют на основе сходства «образа мыслей», происходит именно таким способом.
Истоки современной постановки гносеологических проблем восходят к работам Ф. Бэкона и Р. Декарта. Ими впервые была высказана мысль о расщеплении чувственно воспринимаемого и умопостигаемого мира на субъект и объект познания.  Современная реконструкция этой системы представляется в виде двухконтурной структуры. Первый контур – явление и субъективная идея (намеченный еще Кантом). Гегель трансформировал его, введя понятие цели познания, выделил категорию субъективной воли, преобразующей мир явлений.
Второй контур –то, что впервые было рассмотрено Гегелем – сущность и объективная идея. Гегелевскому идеализму противопоставил свою теорию познания К. Маркс, главный тезис которого состоит в том, что познание человеком окружающего мира обусловлено общественно-исторической практикой. То есть имеет место взаимная обусловленность познавательных микро- и макросистем (микросистема – уровень индивида; макросистема – уровень социума).
Философ «исторической школы» П. Фейерабенд предложил концепцию, согласно которой в процессе познания происходит беспорядочное размножение конкурирующих между собой теорий, критерий отбора которых лежит не в рациональной, а в социальной и идеологических сферах.
Модель объекта познания является совокупностью «удачных гипотез», и, следовательно, включает в себя только часть свойств объекта познания. Все иные свойства, не вошедшие в модель (т.е. эмпирические факты, не поддающиеся интерпретации или истолкованные на основе других гипотез), оказываются с течением времени отчужденными и вытесненными из активного познавательного процесса. Так возникает основная и отчужденная сферы объекта познания.
Когнитивная система человека выполняет несколько функций. Функция моделирования и функция регулирования осуществляются тогда, когда субъект познания регулирует поток эмпирических фактов, и некоторые из них превращаются в когнитивный факт (результат интерпретации события субъектом познания). Факты, не подвергшиеся интерпретации, вытесняются в отчужденную сферу объекта познания.
Одновременно выполняется функция адаптации – непрерывное изменение модели объекта познания под влиянием отчужденных эмпирических фактов. Сравнение наблюдаемых свойств объекта познания с реакцией модели – это функция диагностики в когнитивной системе. Функция целеполагания отражает целенаправленность объекта познания.
Перечисленные функции характеризуют различные стороны познавательного процесса в двухконтурной когнитивной системе, порожденной основной и отчужденной сферами познания. Сказанное выше позволяет следующим образом представить кибернетическую структуру когнитивной системы (рис. 1).

Рис.1. Кибернетическая структура когнитивной системы.

В этой структуре основная (S) и отчужденная (Т) сферы объекта познания (О) связаны между собой потоками информации и порождают основную и отчужденную когнитивные подсистемы. Рассмотрим вначале работу основной подсистемы познания. Она состоит из контура регулирования и контура адаптации. Контур регулирования функционирует следующим образом: сигнал от объекта сравнивается в блоке диагностики (Ds) с сигналом от когнитивной модели (Мs). В результате сравнения формируется сигнал рассогласования, поступающий в критериальный блок (Js), в котором осуществляется оценка целевого функционала для основной подсистемы. Эта оценка далее сравнивается с оптимальным значением целевого функционала, и по рассогласованию между ними в блоке регулирования (Rs) выбирается управление (Us).
Контур адаптации функционирует следующим образом: сигнал рассогласования между реакцией объекта и модели, формирующийся в блоке диагностики, поступает в блок адаптации (As), в котором осуществляется выбор корректирующего воздействия, изменяющего когнитивную модель для обеспечения ее адекватности объекту. Когнитивная модель (Ms) зависит также от социальной когнитивной модели (Msocium). Эта зависимость отражает взаимосвязь микро- и макроуровней познания (стереотипы мышления, принятые в когнитивном социуме, воздействуют на индивидуальные когнитивные установки).
Эту схему, на наш взгляд, необходимо дополнить (рис.2).
 Блок, который представлен на рис. 1, как критериальный блок (JS), является элементом системы, непосредственно связанным с ценностной компонентой сознания. Мы обозначим его буквой V (value – англ. «ценность»).
Предложенная схема – это лишь аналитическая абстракция. Но она позволяет наглядно продемонстрировать некоторые мыслительные процессы. Элемент V (ценности) является ключевымдля выработки реакции субъекта на поступающую информацию. Он предопределяет управляющее воздействие. Происходит превращение эмпирического факта в когнитивный факт через субъективное выделение значимой информации и отчуждение «лишней» информации.

Рис. 2.

Из мотивационно-ценностного элемента сознания рождается мысль, определяющая дальнейшее поведение личности, - подобно ветру, наполняющему паруса и направляющему движение корабля. Ценностная мотивация всегда заключает в себе побудительный компонент, через свою мотивацию человек вплетен в контекст действительности.
Ценности, или ценностные ориентации выражают, что в жизни является наиболее важным для человека, обладает для него личностным смыслом, и определяет поэтому его жизненные цели. Ценности носят более или менее осознанный характер, могут быть выражены индивидом в обобщенных понятиях и по своему происхождению социальны – усваиваются им из макросоциальной среды, из того идейного и культурного арсенала, которым располагает общество.
Иными словами, ценности принадлежат к тому классу установок , которые относительно автономны от индивидуальных мотивационных процессов, но в то же время они выполняют в индивидуальной психике весьма ответственные мотивационные функции, выражая те потребности, которые определяют ведущие цели, жизненную линию индивида. Ценности, как категория исследования социальной реальности, тесно связаны с проблемой теории познания.
Главным из признаков знания, отличающих его от других вещей или явлений, является символический характер знания, следующий из функции репрезентации, свойственной ему в процессе познания . Особой характеристикой знания является также его способность быть истинным . Следующий специфический признак знания: оно является «общественным благом» . Все эти характеристики знания тесно связаны с ценностями.
Важным признаком знания является его непредметный характер . В этом заключается нематериальность знания, контрастирующая с твердостью и тяжестью материальных объектов, с которыми человек знаком по повседневному опыту. Непредметный характер знания предполагает для своей реализации такую личностную характеристику как вариативность поведения.
Специфический признак знания: оно является «общественным благом».  Еще одной особенной характеристикой знания является его неотчуждаемость. Следующим особенным свойством знания является то, что использование его вознаграждается . Как нам представляется, эта группа характеристик знания тесно связана с таким свойством индивидуального поведения как социальная адаптация.
Представители элиты находятся на всех этажах социальной пирамиды. Они образуют не сплоченную клановую группу, а служат центрами соединения воедино социальных связей, выступая «средообразующими элементами». В результате индивидуального творческого акта каждый представитель элиты открывает новое знание. Эволюционным механизмом передачи знаний в обществе являются сети социальной параллельности (об этом подробно рассказывалось в разделе 1.3.). Таким образом, появляются программы, дающие возможность эффективно строить свои взаимоотношения со средой и отдельному индивиду, и группе, и обществу. Образуется та культурная среда, которая является матрицей воспроизводства базовых социальных отношений на уровне самоорганизации.
Если интерпретация информации, образующая основную сферу объекта познания, перестает удовлетворять принципам эффективного функционирования социальной системы, то индивидуум востребует информацию из отчужденной когнитивной подсистемы, до того не получающую своей интерпретации. Это составляет суть обозначающегося перехода от одной культурной суперсистемы к другой. От единичных индивидуумов (представителей элиты, - как мы утверждаем), через элитные группы новые идеи и ценности становятся достоянием широких масс.

Резюме

П.А.Сорокин и современное видение перспектив социокультурной динамики цивилизаций

1. Понятие «ценность» было центральным понятием научной системы Питирима Сорокина. Ему, как никому другому до него, удалось показать методологическую значимость ценностной теории в социологии.
   2. Можно утверждать, что процессы «ассимиляция-отбор» и «аккомодация-ингрессия» на уровне мышления познающего субъекта являются начальными для процессов, протекающих уже на социальном уровне (от взаимодействия в малых группах до макросоциального уровня). Подлинный прогресс в изучении теории познания может быть достигнут, вероятно, на пути анализа процессов самоорганизации в когнитивных системах.

2.2.Новый Макиавелли: теория  политического реформирования

Среди многих соображений, показывающих, что
такое есть тот или иной человек, ни одно не будет более
важным, чем рассмотрение, насколько легко он
проглатывает то, что ему говорят, либо насколько
тщательно он выдумывает то, в чем хочет
убедить других.
(Письмо II от Николо Макиавелли секретарю
Канцелярии в Луке, Флоренция, начало октября 1499 г.)

«Tanto Nomini Nullum Par Elogium…»
С момента написания политических произведений Макиавелли прошло без малого пятьсот лет… Мы открываем книги великого флорентийца и удивляемся глубине мысли и совершенству стиля. Этим книгам не грозит забвение, поскольку неизменны природа человека - те стороны человеческой деятельности, через которые проявляет себя личность и власть, а также сохраняет свой непредсказуемый характер Фортуна…
В какой-то мере уничижительное звучание термина «макиавеллизм» обусловлено причинами, практически не связанными с фактическим содержанием того, о чем писал Макиавелли. Любопытен следующий исторический курьез. В 1740 г. Фридрих II Прусский начал литературную атаку на Макиавелли и «Государя», написав «L’antimachiavel». Впоследствии, в конце своего долгого пребывания у власти, он изменил свое мнение по поводу «безнравственности» Макиавелли и заявил, что по поводу отношений во власти флорентиец был прав.
Можно утверждать, что Макиавелли как политический мыслитель, заложил фундамент науки о власти, чьим методом является систематическое исследование. При этом реализм Макиавелли обходился ему очень дорого. Непонимание современников – самое меньшее, с чем ему приходилось  сталкиваться. «Государь» был опубликован в Риме только через пять лет после смерти писателя. В 1559 году все его произведения были помещены в папский «Индекс запрещенных книг».
«Понимание – это процесс, а не единовременный акт», - писал Юрий Лотман. Мы попытаемся понять то, что хотел сказать нам Николо Макиавелли, - политик, мыслитель, писатель, умный и проницательный человек.
Методология политического исследования Макиавелли
Рассматривая труды флорентийца как единое целое, можно выделить те главные вопросы, которым он в наибольшей степени уделял внимание: новой методологии исследования, которая, по словам Фрэнсиса Бэкона описывает, «что люди делают, а не то, что они обязаны делать»; природе человека; идеалам и политическим ценностям; обществу и государству; моделям лидерства.
Как политический мыслитель, Макиавелли представил надежный инструмент для теоретических размышлений о политических понятиях и практических порядках. Он сделал решительный шаг в сторону от формально-правового и религиозно-схоластического взгляда на природу власти. Суть его методологии – соединение практического опыта с теорией для обоснования политической практики своего времени. При этом им рассматривалась целесообразность и эффективность этого опыта. Как следствие – выводится универсальное правило в виде наставления. Таким образом, политическая жизнь становится объектом научного анализа.
Природа человека, которая проявляется в его страстях, неизменна. Мысль об универсальности политического поведения является едва ли не главной в «Государе». События и личности рассматриваются в качестве образцов проявления единой человеческой природы. Отсюда следуют и общие законы политической истории, и общие законы властвования и управления людьми. Начав с рассуждений о природе человека, далее мыслитель исследует природу социальных групп и политических структур, рассматривая их как цельные живые организмы, наделенные страстями и волей, обладающие собственной логикой развития.
Однако, признавая неизменность природы человека, Макиавелли отмечает изменчивость природы больших социальных общностей, которые меняются под влиянием политической жизни и исторических обстоятельств. Таким образом, общество и формы политической власти оказываются взаимозависимыми.
Макиавелли сформулировал идеи, которые выглядят как политически значимые постулаты.
Первое – человеческая природа и качества личности представляют собой фундамент для всего политического поведения.
Второе – при рассмотрении политических феноменов следует освободиться от теологических ограничений. Отсюда вопрос о морали в политике приобретает у флорентийца совершенно другое звучание.
Третье – в вопросе об источнике власти и ее границах Макиавелли выступает решительным сторонником той идеи, что политическая власть, в конечном счете, принадлежит народу.
Четвертое – происходит признание того, что в политической практике существует колоссальный разрыв между декларируемыми целями и действительной волей к их реализации.
Пятое – проблема политических ценностей предстает не как абстрактная категория, а как основание для рассмотрения взаимодействия общества и государства, власти и народа. Таким образом личность политического лидера рассматривается как субъект политического реформирования, движения к высоким общественным идеалам и целям. Именно поэтому «государь» обязан в совершенстве владеть искусством политической интриги, т.е. стратегией и тактикой выживания в политической борьбе.

Природа власти:
дихотомия господства и подчинения

Человек в сфере политики действует по законам политической жизни. Макиавелли была создана логически последовательная универсальная концепция человеческой природы. Эта концепция не потеряла своей актуальности и оказала огромное влияние на исследования «массовых движений», формирование теорий элит и анализ политического поведения.
Влияние Макиавелли, несомненно, испытал Гюстав Лебон с присущими ему откровенными высказываниями: «Массы не дают себя никогда убеждать доказательствами, но только утверждениями, и авторитет этих утверждений зависит от того обаяния, каким пользуется тот, кто их высказывает» . Такие социологи, как Р.Михельс и Г.Моска, которых называли «неомакиавеллистами», выявили логику замыкания «представителей» на своих собственных интересах, которые способствуют разрывам и закрытости в «политическом поле». Р.Михельс назвал это явление «железным законом олигархии».
Власть – это обладание ресурсами в силу их присвоения и  определенного распределения, при котором отношения господства и подчинения выражаются через автоматизмы повседневного социального поведения. Власти для поддержания и оправдания подобного положения необходима легитимация и способность осуществлять санкции по поддержанию сложившегося прядка. Общество принимает это положение вещей, связывая однако власть определенными латентными ограничениями. Характер этих ограничений определяется культурой данного социума вообще, и политической культурой, в частности.
По мере правового развития общества латентные ограничения власти превращаются в закрепленные в праве и гарантированные законом контроль общества над государством. Перу Макиавелли принадлежит последовательное развитие мысли о превосходстве общественных интересов над государственными. С другой стороны, он четко связывает характер функционирования государства с качествами тех людей, которые его представляют.
Та мысль, что народ имеет неотъемлемое право изменить форму правления во всякое время, как найдет нужным, обосновывается Макиавелли в его рассуждениях: «Поэтому не следует порицать природу масс больше, нежели натуру государей, ибо и массы и государи в равной степени заблуждаются, когда ничто не удерживает их от заблуждений» . Отсюда, свойства личности, по Макиавелли, можно считать тем фундаментом, на котором основывается политическое поведение и функционирование политических институтов, в том числе и государства.
               Макиавелли и его восприятие природы человека
Никколо Макиавелли – мыслитель политический, поэтому испытывать иллюзии по поводу человеческой природы он считал  величайшей ошибкой для тех, кто занимается политикой профессионально. По Макиавелли, существуют универсальные образцы политического поведения, и политик обязан правильно ориентироваться во всяких обстоятельствах, в том числе и в тех, которые создают изменчивый нрав народа. При этом его допущение о возможности появления выдающегося политического деятеля, которого можно подготовить к управлению государством, отнюдь не утопично.
Говоря об определенном ситуативном историческом контексте для деятельности политических и религиозных вождей, переходя от одного примера удачного или неудачного поведения к другому, Макиавелли рисует  идеальный образ лидера. Этот человек будет способен воплотить мечтания народа и улучшить его жизнь путем политических преобразований, пользуясь самой широкой поддержкой людей. Однако о людях необходимо знать и лучшие, и худшие качества их натуры. Поэтому, с одной стороны: «Люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость» . А с другой стороны: «Но если в народе ищет опоры государь, который не просит, а приказывает, к тому же бесстрашен, не падает духом в несчастье, не упускает нужных приготовлений для обороны и умеет распоряжениями своими и мужеством вселить бодрость в тех, кто его окружает, он никогда не обманется в народе и убедится в прочности подобной опоры» .
Государство, как политический институт, по мнению мыслителя, возникает за счет выделения определенной группы лиц, обязанных действовать исключительно во благо всего общества. Именно для выполнения этой задачи они освобождаются от законов традиционной морали, соблюдение которых обязательно для людей обыкновенных. Как считал  Макиавелли, это – непременное условие успешного решения правителем стоящих перед ним задач: «Ибо расстояние между тем, как люди живут и как должны жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели во благо, т.к. желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру. Из чего следует, что государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности» .
Макиавелли вовсе не является апологетом безнравственности, его интересует политическое поведение реальных, а не выдуманных людей. Раз в силу своей природы человек не может ни иметь одни добродетели, ни неуклонно им следовать, то «благоразумному государю следует избегать тех пороков, которые могут лишить его государства, от остальных же воздерживаться по мере сил, но не более» . За государем стоит государство  как политический институт, обеспечивающий народное благо. Поэтому «…пусть государи не бояться навлечь на себя обвинения в тех пороках, без которых трудно удержаться у власти, ибо, вдумавшись, мы найдем немало такого, что на первый взгляд кажется добродетельно, а в действительности пагубно для государя, и наоборот: выглядит как порок, а на деле доставляет государю благополучие и безопасность» .
      Уроки Макиавелли политическим реформаторам
Никколо Макиавелли вопрос об источнике власти и ее пределах решает своеобразным способом. Источником власти может быть либо народ, либо государь. Но в вопросе о пределах власти Макиавелли высказывается однозначно: он решительный противник тирании и власти толпы, т.е. власти, не связанной никакими ограничениями. Государь должен выполнить свое предназначение – способствовать процветанию народа. Но вначале, считает Макиавелли, важно понять, что для народа является благом.
Когда у людей имеется большая свобода выбора и появляется возможность вести себя как им заблагорассудится, то сразу же возникают величайшие смуты и беспорядки. Так что, по убеждению флорентийца, добрыми людей делают законы: «Ничто так не прославляет государя, как введение новых законов и установлений» . Поэтому путь к общему благу вполне может лежать через правление одного человека, и при определенных обстоятельствах, именно этот путь является наиболее эффективным.
Макиавелли убежден, что «совершенно необходимо, чтобы один-единственный человек создавал облик нового строя и чтобы его разумом порождались все новые учреждения» . Вот почему мудрый учредитель республики, всей душой стремящийся не к собственному, но к общественному благу, заботящийся не о своих наследниках, но об общей родине, должен всячески стараться завладеть единовластием» .
Только республику Макиавелли считает тем политическим строем, где, без сомнения, соблюдается общая польза. В республиках «естественно, что когда охрана свободы вверена народу, он печется о ней больше и, не имея возможности сам узурпировать свободу, не позволяет этого и другим» . В отличие от республики «царства, зависящие от доблести одного человека, недолговечны, ибо доблесть эта исчезает с его смертью и весьма не часто воскресает в его наследниках…» .
В «Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия» Макиавелли подвергает самой острой критике тираническую власть прежде всего за то, что она противостоит общественным интересам. Макиавелли считает, что создать определенный порядок способен только один человек, т.е. правитель, обладающий всей полнотой власти. Однако если этот порядок будет опираться на «плечи одного-единственного человека», он окажется недолговечным.
Основателей республик или царств он называет в числе людей на всем протяжении мировой истории относящихся к наиболее прославляемым людям. Они имеют возможность заслужить огромный почет и смогут обладать доброй славой, честью, безопасностью, душевным спокойствием и внутренним удовлетворением. Однако мыслитель решительно предостерегает от опасностей обращения к тирании. В числе соблазнов, подстерегающих единоличного правителя, он называет «видимость мнимого блага и ложной славы».
Поэтому будущие тираны обрекают себя на бесславие, позор, опасности и тревоги. Макиавелли предупреждает: «И пусть никого не обманывает слава Цезаря, как бы сильно не прославляли его писатели, ибо хваливших Цезаря либо соблазнила его счастливая судьба, либо устрашила продолжительность существования императорской власти, которая, сохраняя его имя, не допускала, чтобы писатели свободно о нем говорили» .
Пороки правителя и «злодейская жизнь» порождают врагов, в то время как защитой ему служит его собственный нрав и расположение народа. Имеющий же врагом весь народ не обезопасит себя никогда – «чем к большим жестокостям будет он прибегать, тем слабее станет его самодержавный строй» .
Единоличное правление может быть необходимо для создания республики, если люди развращены отсутствием свободного строя и несоблюдением законов. Такая политическая ситуация требует введения режима «скорее монархического, нежели демократического, с тем, чтобы те самые люди, которые по причине их наглости не могут быть исправлены законами, в какой-то момент обуздывались властью как бы царской» .
Обычные учреждения вообще действуют в республиках медленно, и предлагаемые ими меры оказываются крайне опасными, «когда им приходится лечить болезнь, требующую незамедлительного вмешательства. Вот почему республики должны иметь среди своих учреждений нечто подобное Диктатуре» . Ибо, когда в республике отсутствует такого рода институт, неизбежно приходится либо гибнуть, соблюдая установленные порядки, либо ломать их, дабы не погибнуть.
Идеи эти, может быть, и парадоксальны для современного читателя, но и более современные мыслители, например, такой последовательный сторонник либерализма как Ф.Хайек, утверждал: «Не следует забывать и того, что часто в истории расцвет культурной и духовной свободы приходился на периоды авторитарного правления, а не демократии, и что правление однородного, догматичного большинства может сделать демократию более невыносимой, чем худшая из диктатур. …Если же демократия решает свои задачи при помощи власти, не ограниченной твердо установленными правилами, она неизбежно вырождается в деспотию» .

         «Вооруженный пророк» или советы Макиавелли
          по тактике и стратегии политической борьбы
Тирана легко порождают общественные беспорядки. Его противоположность – вождь, политический лидер, к которому Макиавелли обращается со своей надеждой на великое политическое будущее страны. Этой личности предстоит сравнятся в своей славе с великими историческими деятелями прошлого. Будущего вождя Макиавелли стремится не только научить, но и защитить. Как политического лидера его ожидают превратности Фортуны, непонимание окружающих, его собственные слабости и страсти, а также злой умысел тех людей, которые будут ему противостоять. И Макиавелли дает будущему политическому вождю ряд наставлений, актуальность которых для потенциальных реформаторов нисколько не исчезла даже спустя пятьсот лет со времени их написания.
Макиавелли цитируют часто, и, как правило, слова его, вырванные из контекста, воспринимаются весьма двусмысленно. Когда речь заходит о тактике политической борьбы, вероятно, в воображении современного читателя возникают ассоциации с политтехнологиями. Такие ошибки имеют исторические корни. Для французских гугенотов идеи флорентийца персонифицировались с правлением Екатерины Медичи во Франции. Уильям Шекспир в пьесе «Виндзорские проказницы» упоминает его как «кровожадного Макьявеля», а один из персонажей заявляет: «Я ли не политик, я ли не коварен, я ли не Макъявель».
Между тем, основным качеством, необходимым как выдающимся вождям прошлого, так и современным ему, а также будущим правителям, Макиавелли считал доблесть. Вспоминая Моисея, Кира, Ромула, Тезея, мыслитель говорит следующее: «На пути людей, подобных тем, что я здесь перечислил, встает множество трудностей и опасностей, для преодоления которых требуется великая доблесть» . «Nihilillideeratadregnandumpraeterregnum» («Для царствования ему недоставало лишь царства» (лат.)) – это Макиавелли говорит о человеке, прежде всего обладающем выдающейся доблестью.
Доблестному лидеру мыслитель отводит совершенно исключительную роль не только в политике. Пространство и время являются той исторической ареной, где народ продолжает подвиг вождя, как хор является иногда лишь музыкальным фоном для партии ведущего солиста: «Как некогда народу Израиля надлежало пребывать в рабстве у египтян, дабы Моисей явил свою доблесть, персам – в угнетении у мидийцев, дабы Кир обнаружил величие своего духа, афинянам – в разобщении, дабы Тезей совершил свой подвиг…» .
Эта доблесть позволяет быть вождем народа тому, кто воплощает в себе его мечтания. Кто «следует путем доблести, тому трудно завоевать власть, но легко ее удержать». Для успеха своих начинаний подобные лидеры могут либо упрашивать, либо применять силу. Макиавелли предупреждает, что «в первом случае они обречены, во втором, то есть если они могут применить силу, им редко грозит неудача. Вот почему все вооруженные пророки побеждали, а все безоружные гибли» . Макиавелли вооружает будущего вождя тем знанием, которое не даст ему погибнуть. Он прекрасно понимает, что «поскольку все дела человеческие находятся в движении, то, не будучи в состоянии оставаться не месте, они идут либо вверх, либо вниз, и необходимость вынуждает тебя к тому, что отвергает твой разум» .
Вся неоднозначность поучений Макиавелли для политиков связана с тем, что «надлежит учреждать различные порядки и образ жизни для существа дурного и доброго: не может быть сходной формы там, где материя во всем различна» . По мнению Макиавелли политика ставит вопросы, для которых общепринятая мораль не пригодна. Корни этого психологического конфликта произрастают из природы человека. Частная мораль не подходит к миру политики, если практика на основе этой морали приводит к поражению в достижении политических целей.
Макиавелли, как политический мыслитель, пытался создать учение, которое информирует политических деятелей о том, что они должны делать, чтобы достичь своих целей. Именно доблесть правителя виделась ему необходимым и достаточным основанием для того, чтобы цели эти были общенациональными. Риск, прямая угроза жизни, конфликт встречаются в политике не просто часто, а образуют ту естественную среду, где личные решения «государя» с неотвратимостью принимают характер политических решений с последствиями для огромного числа людей.
Необходимо признать, что Макиавелли решал эту проблему с высокой эффективностью. «Все познается в сравнении», и каждый поступок может оцениваться, исходя из его мотивации и применительно к конкретным обстоятельствам. Поэтому, прежде всего, флорентиец обращает внимание правителя на те особенности людской психологии, которые несут государю прямую угрозу.
Проницательный ум позволил Макиавелли заметить, что например, «те общие выгоды, которые проистекают из свободной жизни, никем не сознаются, пока они не отняты», а также «никто никогда не сочтет себя обязанным тому, кто его не обижает» . Поэтому политика связывается с осознанием людьми своего положения в обществе; она выстраивается,  в связи с этим, в определенную линию поведения, направленную на достижение поставленной цели. Макиавелли предлагает «государю» вступить в игру, цель которой состоит в том, «чтобы граждане всегда и при любых обстоятельствах имели потребность в государе и государстве», ибо только в этом случае государь сможет положиться на их верность.

           «Политический театр» Никколо Макиавелли

Для Макиавелли политические отношения выступали самостоятельным объектом исследования, выделенным им из религиозно-схоластических, социально-экономических, нравственных и иных сфер жизни. При этом «политический человек» на всех уровнях и ступенях общественной лестницы является одновременно и субъектом, и объектом воздействия, - и активным, и пассивным участником политического процесса.
Теория человеческой мотивации, зачатки которой сформулированы Макиавелли, в обязательном порядке должны принимать во внимание степень, до которой человеческие желания социально детерминированы. Люди действуют по мотивам и побуждениям своей эпохи. Без изучения историко-психологических механизмов человеческих поступков мы неизбежно будем оставаться во власти весьма схематичных представлений. При этом наше понимание должно представлять собой не единичный акт, а целостную цепь истолкований, по определению, разной степени приближенности.
Макиавелли предложил «политическому человеку» свободу выбора, обладая которой, он может реализовать в своем поведении не одну какую-либо программу действий, а четкую стратегию поведения, которая диктуется обширным набором социальных ролей. Элементы этого поведения образуют иерархию личность – поступок - поведенческий жест (символ). Последнее следует понимать как законченный результат осмысленных поступков, заключенных между намерением и результатом.
Человеческая свобода требует не только меры справедливого распределения в отношении материального, но и индивидуального сопротивления иррациональным социальным системам, и силы коллективного убеждения. Кроме того, во всех индивидуальных и социально структурированных построениях существует «элемент события», который никто не может точно и с определенностью предсказать. На понимании этого основана политическая этика Макиавелли, которая учит политического лидера как не «быть хорошим», когда этого требуют обстоятельства, как делать это без опустошающего чувства вины, которое часто сопровождает «плохие» действия. Мыслитель предупреждает: «Здесь уместно заметить, что добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными…» .
Макиавелли воспринимает поступки «государя» как исторические: «На стороне государя – величие власти…». «Lustumenimestbellumquibusnecessarium, etpiaarmaibinullanisiinarmisspesest» - «Ибо та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое единственная надежда» (лат.). Государь должен вносить смысл в существование народа, брать обыденное, часто мелкие мысли и чувства, - и превращать их в наполненные высокой идеей символы политической жизни. Отсюда и проистекает совет Макиавелли, который без понимания его подтекста может показаться очень двусмысленным: «Надо являться в глазах людей сострадательным, верным слову, милостивым, искренним, благочестивым – и быть таковым в самом деле, но внутренне надо сохранять готовность проявить и противоположные качества, если это окажется необходимо» .
Макиавелли приучает «государя» смотреть на себя как на действующее лицо истории, укрупняя его в собственных глазах, приучая к сознанию собственного величия. Все это, в свою очередь, по мнению мыслителя, не может не сказаться на политическом самосознании лидера: «Из всех прославляемых людей более всего прославляемы главы и учредители религий. Почти сразу же за ними следуют основатели республик или царств» . «Лестница славы», по Макиавелли, являет собой ту историческую сцену, где границы игрового пространства и времени органически связаны. Когда «государь» не выполняет свой долг перед народом, Макиавелли к нему чрезвычайно суров: «…Благо республики или царства состоит вовсе не в том, чтобы обладать государем, который бы мудро правил ими в течении всей жизни, а в том, чтобы иметь такого государя, который установил бы в них такие порядки, чтобы названное благо не исчезло с его смертью» .
Куда более Макиавелли снисходителен к «разнузданному и мятежному народу», чем к «дурному государю»: «Ведь достаточно доброму человеку поговорить с разнузданным и мятежным народом, и тот тут же опять встанет на правый путь. А с дурным государем поговорить некому – для избавления от него потребно железо» .
                         Макиавелли и современность

Если говорить об учении Макиавелли как о цельной концепции, и попытаться выделить главные смысловые моменты, то, говоря языком современной политологии, мыслитель искал наиболее эффективные формы согласования интересов различных социальных групп. При этом он имел ввиду как наивысшее благо то величие духа в гражданах, которое позволяет им «любить и почитать родину», не отдавая ее «во власть негодяям». Может быть, размышляя над этим, мы сможем понять, что имел ввиду Макиавелли, когда говорил, что «государь» должен делать свое дело, даже не находя поддержки у окружающих, ведь те общие выгоды, которые проистекают из свободной жизни, «никем не сознаются, пока они не отняты», ведь никто и никогда «не сочтет себя обязанным тому, кто его не обижает».
Странным образом от внимания читателей и исследователей ускользают такие, например, его рекомендации: «…Говоря  о завоевании власти, о государе и государстве, я буду ссылаться на примеры величайших мужей… Человеку разумному надлежит избирать пути, проложенные величайшими людьми, и подражать наидостойнейшим, чтобы если не сравняться с ними в доблести, то хотя бы исполниться ее духа» . Наилучшим примером Макиавелли считает Моисея, преклоняясь «перед той благодатью, которая сделала его достойным собеседовать с Богом». Поэтому, на наш взгляд, один из основных вопросов, которым задается Макиавелли, состоит в том, самодостаточны ли такие преобразователи, или они зависят от поддержки со стороны?
Сила поддержки зависит, по Макиавелли, от искусства вождя обращать людей в свою веру. При этом к религиозным догмам Макиавелли, как политический мыслитель, обращается с чисто практической целью. Они должны способствовать убеждению масс. Но это форма, а суть идей, в распространении которых политический лидер играет исключительную роль, состоит в том, что сейчас назвали бы «защитой прав личности» («блага свободы» на языке флорентийца). Интересы людей, защиту которых обязано обеспечить государство, состоят в «общественной безопасности», их «спокойной и довольной жизни», неприкосновенности имущества, в способности и возможности выбирать ответственную и эффективную власть.
Закон, право как установление таких порядков, чтобы «названное благо» не исчезло со смертью правителя – необходимые составляющие политической власти. Макиавелли, как теоретик, вел активный поиск основ действенной политики. Выражаясь языком современной политической социологии, такими основаниями он считал, во–первых, эффективное использование и распределение всех имеющихся в наличие ресурсов; и, во-вторых, власть не должна присваиваться гражданами, а должна предоставляться им на основе свободных выборов.
То меньшинство, которое обладает колоссальными ресурсами незаслуженно, никак не восполняя для общества собственное владение ими – Макиавелли презирает и ненавидит, призывая к их уничтожению. Для современного ему общества таким меньшинством Макиавелли считал феодальное дворянство, называя их «решительными врагами всякой гражданственности» и людьми, «вредными во всякой республике и в каждой стране».
По мнению Макиавелли все, что относится к благу народа, подлежит рациональному обоснованию. Все обвинения Макиавелли в «аморальности» можно отнести к расчету им выгод в политической игре, не сопровождаемому какими-либо безусловными нравственными требованиями. Но это означает, что любое требование к политику от имени общей пользы, народного блага, за которые ратовал Макиавелли, могут признаваться «государем» лишь в качестве хотя и существенных, но условных императивов.
Макиавелли с его острым умом и проницательностью, со знанием человеческой натуры и практики реализации политической власти чувствовал здесь ловушку, из которой пытался выбраться, уповая на «доблесть» государя и приводя в пример ветхозаветных пророков. Но пророк – не только выразитель абстрактной «высокой истины», но и носитель исключительных моральных качеств. Макиавелли же предложил другой путь, ведущий не от малого к большому, через бытовое и незначительное к высокой политике, - в конечном счете, Макиавелли предложил средства, которые позволяют повторяться столь отвратительным ему порокам властителей, бесправию граждан, жестокостям режима.
Обладатель легитимной власти уполномочен не спонтанной, а автономной народной волей. Для реализации народного блага политического лидера нельзя освободить от обязующей силы народного волеизъявления, поскольку при этом он лишается той энергии, идущей снизу, когда его усилия объединяются со знаниями и опытом всей нации. Следование определенным моральным требованиям должно представлять из себя категорический императив политической практики, поскольку на пути к достижению «общественного блага» общество ждет, прежде всего, полная и необратимая перемена образа мыслей по отношению к пониманию того, что допустимо в политике, а что нет.
Идеологическое обоснование исторической миссии «избранной силы» всегда сопровождается культивированием этнических, социальных, религиозных, а в конечном счете агрессивных и изоляционистских культурных «своеобразий». Культура, просветительство, улучшение нравов посредством распространения ценностно-обусловленных норм поведения – это та почва, не произрастая из которой, политические реформы обречены. Подразумевая новое цивилизационное усилие как цель развития общества, как переход на новую, более высокую ступень социальной эволюции, не обойтись ни без развития культуры, ни без активного участия в процессе политического реформирования ее главных носителей – подлинной элиты общества.

 Резюме

            2.2. Новый Макиавелли:
            теория  политического реформирования

1. Человек в сфере политики действует по законам политической жизни. Макиавелли была создана логически последовательная универсальная концепция человеческой природы. Эта концепция не потеряла своей актуальности и оказала огромное влияние на исследования «массовых движений», формирование теорий элит и анализ политического поведения.
2. Мысль об универсальности политического поведения является едва ли не главной в «Государе». Отсюда следуют и общие законы политической истории, и общие законы властвования и управления людьми. Человеческая природа и качества личности представляют собой фундамент для всего политического поведения. Проблема политических ценностей предстает не как абстрактная категория, а как основание для рассмотрения взаимодействия общества и государства, власти и народа. Таким образом, личность политического лидера рассматривается как субъект политического реформирования, движения к высоким общественным идеалам и целям.
3. Власть – это обладание ресурсами в силу их присвоения и  определенного распределения, при котором отношения господства и подчинения выражаются через автоматизмы повседневного социального поведения. Власти для поддержания и оправдания подобного положения необходима легитимация и способность осуществлять санкции по поддержанию сложившегося прядка. Общество принимает это положение вещей, связывая однако власть определенными латентными ограничениями. Характер этих ограничений определяется культурой данного социума вообще, и политической культурой, в частности.
4. Характер функционирования государства четко связывается с качествами тех людей, которые его представляют. Свойства личности, по Макиавелли, можно считать тем фундаментом, на котором основывается политическое поведение и функционирование политических институтов, в том числе и государства. Люди действуют по мотивам и побуждениям своей эпохи. Без изучения историко-психологических механизмов человеческих поступков мы неизбежно будем оставаться во власти весьма схематичных представлений.

2.3. Философия нестабильности Ильи Пригожина или  Предопределено ли будущее?

     В детерминистическом мире риск отсутствует,
ибо риск есть лишь там, где универсум открывается как
нечто многовариантное, подобное сфере человеческого
бытия…
     Именно такое многовариантное видение мира,
положенное в основание науки, с необходимостью
раскрывает перед человечеством возможность выбора –
выбора, означающего, между прочим, и определенную
этическую ответственность.

Илья Пригожин, «Философия нестабильности»

Современные естественные и точные науки становятся философичны. Математики и логики говорят о том, что именно тонкое чувство прекрасного позволяет предугадать вид уравнения электрона. Физики рассуждают о природе камня как о чем-то, что несет культурный отпечаток, если из этого камня сложен, например, замок Кронберг, - место, где Гамлет задал главный вопрос бытия. «Красивая идея имеет гораздо больше шансов быть правильной, чем идея нескладная», - считает Роджер Пенроуз.

«Философия – это соединение высокого ума и непрерывной жажды знаний», - говорил аббат Фариа своему ученику, будущему графу Монте-Кристо. Эмоции ученых перестают считаться недостатком при формулировании ими теорий, - они необходимы для создания новой философии и идеологии науки. Илья Романович Пригожин представлял науку, разум и страсть как «нерасторжимую смесь». Его философские статьи звучат, как звучит музыка, рождающая у слушателей через слуховое восприятие эстетические образы.
Философия нестабильности Пригожина – это обобщение тех качественных изменений, которые произошли в современных научных представлениях о природе, обществе и человеке. Культура, творчество перестают быть отвлеченными социально-эстетическими категориями. Теперь они воспринимаются как проявление законов мироздания.
Благодаря теории и методологии «философии нестабильности» Пригожина «психическое» в материальном мире можно представить как опосредованную, - через перераспределение энергетических потоков, - степень изменения энтропии. Это означает, что человек – со-Творец Природы, и его диалог с ней конструирует время в каждый данный нам в ощущениях момент. 
Илья Романович, по его словам, не любил слово «синергетика», предпочитая ему определение «неравновесная физика» («non-equilibrium physics»). Но это слово, - в переводе с греческого означающее «содействие», «сотрудничество», «совместное действие», -  уже неотделимо от его имени. «Линейное» мышление постепенно уступает место новой идеологии науки. Поскольку наука всегда укоренена в культуре, это означает, что мы стоим на пороге глобальной бифуркации,  ведущей к новой исторической цивилизационной системе. Революция в умах всегда предшествует переходу на новую стадию социальной эволюции.
Рассмотрим коротко те теоретические направления, которыми занимались И.Р.Пригожин и работающая под его руководством Брюссельская группа исследователей.

Неравновесная термодинамика и неравновесная физика

Особое внимание Пригожин уделяет рассмотрению проблемы времени, происхождению стрелы времени, природе необратимости. Научно-исследовательская работа Ильи Романовича Пригожина началась с традиционной термодинамики, расширенной и обобщенной его учителем Теофилом Де Донде. Пригожин, по его словам, был поражен  конструктивной ролью неравновесных ситуаций, тем, что производство энтропии играет, как правило, двойную роль, создавая одновременно и порядок, и беспорядок .
Пригожин отмечал следующее: «…Обращение к наукам, изучающим сложность мира, вовсе не означает, что мы предлагаем «свести» гуманитарные науки к физике. Наша задача заключается не в редукции, а в достижении согласия. Понятия, вводимые науками, изучающими сложность мира, могут служить гораздо более полезными метафорами, чем традиционные представления ньютоновской физики» . Науки, изучающие сложность мира, ведут к появлению «метафоры», которая может быть применена к обществу.
Понятия, которые необходимы для понимания процессов, происходящих в обществе, пришли из термодинамики. Термодинамика – это раздел физики, где с наиболее общих позиций исследуются процессы обмена энергией между изучаемым макроскопическим объектом и окружающей его средой.
Процессы, связанные с переходом системы из неравновесного состояния в равновесное, - это необратимые процессы. Их называют также неравновесными процессами. Всякий необратимый процесс характеризуется определенной направленностью. Он развивается в каком-то одном направлении и не развивается в обратном. Какое направление развития процесса оказывается дозволенным, а какое запрещенным, - этими вопросами ведает второе начало термодинамики.
В 1850 году немецкий физик Р.Клаузиус сформулировал второе начало термодинамики так: «Переход  теплоты от более холодного тела к более теплому не может совершаться без компенсации» .  Используя понятие энтропии (функции состояния системы), можно дать следующую формулировку второго начала термодинамики: любой необратимый процесс в замкнутой системе идет таким образом, чтобы энтропия системы при этом возрастала. Но возрастание энтропии при необратимых процессах является обязательным законом лишь для замкнутых систем. Если же система незамкнута, то возможно уменьшение ее энтропии.
Загадки термодинамики концентрируются вокруг второго начала, диктуя определенную направленность процессов в природе, это начало вводит принципиальную необратимость. В основе второго начала термодинамики лежат не жестко детерминированные, а вероятностные закономерности. Пригожин пишет о своем осознании этого феномена следующее: «Отнюдь не желая устанавливать какие-либо границы развития науки и ограничивать ее изучением обратимых явлений, я пришел к убеждению, что если наука изучает только обратимые явления, то причину следует искать только в том, что она исследует сверхупрощенные явления, в которых необратимость не играет сколько-нибудь значительной роли. Отсюда мой следующий вывод: необратимость может войти в науку только через изучение сложных явлений» .
Производство энтропии играет как правило двойную роль, создавая одновременно и порядок, и беспорядок. Возрастание энтропии означает переход системы из менее вероятных в более вероятные состояния. Закон возрастания энтропии в замкнутых  системах есть, следовательно, закон увеличения степени беспорядка в этих системах.  Иными словами, переход из менее вероятных в более вероятные состояния  соответствует переходам «порядок    беспорядок». Чтобы поддерживать или, тем более, повышать упорядоченность системы, надо ею управлять, для чего необходимо, прежде всего, чтобы не было изоляции   системы,  чтобы система не была замкнутой.
Сформулировав в качестве твердо установленного и непреложного факта конструктивную роль неравновесности, наука столкнулась с существенной методологической трудностью, - как совместить это открытие  с существенным содержанием  законов Ньютона, из которых следует эквивалентность между прошлым и будущим? В этом, как считал Пригожин, заключен парадокс времени .
И.Р.Пригожин и его коллеги предприняли попытку показать, что можно сформулировать законы природы, учитывающие возникающий в неустойчивых динамических системах хаос. Но такие законы применимы только к ансамблям траекторий, к статистическим ситуациям, а не к отдельным траекториям. Пригожин отмечал: «При таком понимании законов природы они не говорят нам, что произойдет, а лишь уведомляют нас о том, что может произойти» .
При подходе, учитывающем неустойчивость и конструктивную роль стрелы времени, показывающей фундаментальное различие между свойствами материи в состоянии равновесия и неравновесия, любая наука, в том числе и гуманитарная, обязана учитывать фундаментальное понятие эволюции.
Размышления о науке
Нобелевская премия была присуждена Илье Романовичу Пригожину за работы по неравновесной термодинамике и введение таких понятий, как самоорганизация и диссипативные структуры. Для Пригожина особенно важными были два аспекта : конструктивная роль потока времени; роль вероятности, случайности. Точкам бифуркации отвечает много решений. Поэтому существенным элементом описания становится случайность.
Еще в 1977 году Пригожина глубоко заинтересовал вопрос – каков статус этих аспектов – потока времени и случайности? В том же году, по его словам, он приступил к осуществлению программы, цель которой состояла в том, чтобы показать, что необратимость и вероятность должны быть включены в фундаментальные законы физики. Ученый пишет: «Приступая к этой программе, я полагал, что достигнуть поставленной цели не составит особого труда, но задача увлекала меня все больше и больше, так что на решение ее у меня ушли почти все последние двадцать лет» .
Выводы по итогам этой работы были таковы. Как отмечает Пригожин: «На протяжении более чем ста лет наблюдается то, что можно назвать «эрозией детерминизма». Вспомним о кинетической теории, квантовой механике, дарвиновской биологии. Идея детерминистических фундаментальных законов все больше и больше изолирует физику. Поэтому нашу деятельность мы вправе рассматривать как еще один шаг в направлении эрозии детерминизма» .
Физическая реальность, с классической точки зрения, была автоматом. Трудно поверить, однако, что мы находимся внутри автомата. По мнению Пригожина:  «Традиционно строгие науки находились на вершине пирамиды потому, что только они приводили к достоверному знанию. Такое положение не могло не сказываться отрицательно на социальных или экономических науках, которые слишком часто хотели имитировать модель классической физики» .
                   Необходимость и случайность
С постановкой вопроса о соотнесении необходимости и случайности связано огромное количество проблем, возникающих в социальных и экономических дисциплинах. Наука - это культурный феномен, складывающийся в определенном культурном контексте. Детерминистические концепции при изучении истории исключали из области своего исследования любые личностные и социальные взаимодействия, которые являлись выражением неопределенности.
Однако, механизм принятия решений человеком неотделим от проявлений свободы его воли. По мнению Пригожина: «Ясно, что человеческая свобода может иметь смысл только в мире, которым правят не детерминистические законы (если только не стать на ту точку зрения, что человек в некотором смысле не является частью природы). Неопределенность служит предпосылкой существования мира людей, мира, где есть место новации, есть место творчеству, в котором время не отделяет человека от природы» .
Введение понятия нестабильности в рассмотрение природных и социальных процессов является результатом идеологических особенностей истории развития науки ХХ века. Суть существования неравновесных структур состоит в том, что они возникают  как результат необратимых процессов, в которых системные связи устанавливаются сами собой.
С необходимостью и случайностью одновременно связаны вероятностные предсказания. Случайное и необходимое всегда выступают вместе. Это означает, что если отдельные элементы меняются от случая к случаю, то в это же время картина в целом обнаруживает устойчивость, которая и выражается через вероятность.
В квантовой механике причинно связаны не сами отдельные реализовавшиеся события, а лишь потенциальные возможности реализации этих событий, или, иначе говоря, вероятности событий. Вероятность может быть не только субъективной - связанной с неполнотой знаний, но и объективной. Это значит, что вероятностные закономерности имеют фундаментальный характер, поскольку лежат в самой основе явлений.
Однако при множестве случайных факторов ситуация может обнаруживать некоторое постоянство. Это постоянство называют статистической устойчивостью. Существенно, что статистическая устойчивость наблюдается не «вопреки случайным факторам», а благодаря наличию этих факторов. Поэтому вероятностные предсказания связаны одновременно  и с необходимостью, и со случайностью .
Микрообъект по своей природе не изолированный объект – он взаимодействует со всем окружающим миром. Сама его сущность реализуется в том или ином виде в зависимости от условий конкретной обстановки. На уровне микромира приобретает особый смысл идея единства мира и всеобщей связи явлений.
Наука и практика показали, что сознательно ориентироваться в ситуациях, насыщенных случайностями, можно. Вероятностные (статистические) причинно-следственные связи являются общим видом связей, тогда как связи, приводящие к однозначным предсказаниям, представляют собой всего лишь частный случай. Если однозначные предсказания предполагают наличие в рассматриваемом явлении только необходимости, то вероятностные предсказания связаны одновременно и с необходимостью, и со случайностью.
По этому поводу И.Р.Пригожин высказал  следующее мнение: «Нам часто приходилось также слышать возражение, будто, вводя неопределенность, мы разрушаем возможность воздействия на природу, отказываемся от достижений технологии. Убежден, что в действительности дело обстоит прямо противоположным образом. Возьмем для примера бифуркацию. В идеальном случае бифуркация соответствует двум возможностям, каждая из которых реализуется с вероятностью ½. Но как только вы поняли механизм бифуркации, вы можете ввести новые условия, при которых только одна из двух вероятностей будет реализована почти с достоверностью» .
Идеалом классической науки была «прозрачная» картина физической Вселенной. В каждом случае предполагалась возможность указать причину и ее следствие. Но когда возникает необходимость в стохастическом описании, причинно-следственная связь усложняется. «Мы не можем говорить более о причинности в каждом отдельном эксперименте. Имеет смысл говорить лишь о статистической причинности. С такой ситуацией мы столкнулись довольно давно – с возникновением квантовой механики, но  с особой остротой она дала о себе знать в последнее время, когда случайность и вероятность стали играть существенную роль даже в классической динамике и химии. С этим связано основное отличие современной тенденции по сравнению с классической: в противоположность «прозрачности» классического мышления она ведет к «смутной» картине мира», - отмечали И. Пригожин и И. Стенгерс в своей книге «Порядок из хаоса» .
Однако исследователи не видели в этой ситуации «поражение человеческого разума», несмотря на то, что ученые не располагают свободой выбора в осуществлении желания описывать мир таким, каким он им нравится. Они считали, что наша способность смотреть на мир осуществляется как взгляд «через призму сочетания экспериментальных результатов и новых теоретических представлений. …Слияние открытий в исследованиях окружающего нас мира и мира внутри нас является особенностью описываемого нами последнего этапа в развитии науки, и эта особенность не может не вызывать удовлетворения» .

Энтропия и эволюция

Отсутствие равновесности, перетекание энергии – основа феномена эволюции. Статический подход классической динамики и эволюционный взгляд, основанный на использовании понятия энтропии – это два противоборствующих взгляда на физический мир. В настоящее время эволюционная парадигма выражается через введение понятия энтропии, поскольку в основе большинства процессов самоорганизации лежит необратимость.
При этом второе начало термодинамики выполняет функции правила отбора – ограничения начальных условий. Допустимые («разрешенные») состояния отделены от состояний, запрещенных вторым началом термодинамики бесконечно высоким энтропийным барьером. Эволюционная парадигма охватывает всю химию, а также существенные части биологии и социальных наук. «Энтропийный барьер является предпосылкой, позволяющей придать точный физический смысл связи» .
Знаменитый закон возрастания энтропии описывает мир как непрестанно эволюционирующий от порядка к хаосу. Вместе с тем, как показывает биологическая или социальная эволюция, сложное возникает из простого.  Неравновесность – поток вещества или энергии – может быть источником порядка. Необратимые процессы организуют материю.
Суть эволюционного развития выражается в принципиальном отличие «демона Максвелла » от «демона Дарвина». Не получая извне информации, «демон Максвелла» принципиально не может вершить отбор. Его беспомощность демонстрировала принципиальную невозможность отбора на атомно-молекулярном уровне в полном соответствии со вторым началом термодинамики .
Учение Дарвина опирается на три фактора: изменчивость, наследственность, естественный отбор. В вопросах, связанных с генетикой и эволюционной теорией, особенно ярко проявляется фундаментальность вероятностных закономерностей, именно здесь   наиболее   отчетливо проступает принципиальная роль случайностей.
В процессе становления фенотипа (совокупности внешних и внутренних признаков рассматриваемого организма, которые изменяются в течении жизни организма в результате взаимодействия между генотипом и окружающей средой), случайные изменения генетической программы оказываются многократно усиленными. Тем самым совершается переход с атомно-молекулярного уровня на уровень макроявлений. На этом уровне отбор возможен. Формы, в которых   реализуется естественный отбор (эффект «демона Дарвина») ни в коей мере не противоречат второму началу термодинамики.
Живые организмы существуют лишь благодаря притоку негэнтропии из окружающей среды, т.е. за счет повышения энтропии в этой среде. Этим повышением энтропии и приходится «расплачиваться» за действия «демона Дарвина». Таким образом эволюция идет в направлении не от простого к сложному, а в направлении от менее приспособленного к более приспособленному. Случайность и необратимость выступают при этом фундаментальными характеристиками мироздания.
Илья Романович Пригожин и его коллеги пришли к тому несомненному выводу, что классическая наука, не учитывающая факторы случайности и необратимости, «достигла ныне своих пределов. Когда же в физику в качестве объекта положительного знания входят случайность, сложность и необратимость, мы отходим от прежнего весьма наивного допущения о существовании прямой связи между нашим описанием мира и самим миром» .

Бифуркации и события

Эволюция – результат качественных перемен, включающих прерывности. Эти прерывности появляются во многих областях (например, физика, химия, биология) и связаны с бифуркациями, играющими важную роль в наших современных представлениях о природе. Бифуркации создают множественность возможных результатов, связанную с вероятностями, что разрушает классическое детерминистское представление о природе.

Данные неравновесной термодинамики показали, что бифуркации предполагают два условия. Одно из них – системы должны быть далеки от равновесия. Мы имеем дело с системами, обменивающимися энергией, материей и информацией с окружающим миром. Второе условие – требуется нелинейность. Это ведет к множественности в решениях.
Выбор направления решения в нелинейной проблематике зависит от вероятностных элементов. Пригожин отмечал следующее: «Бифуркации предоставляют механизм появления новшеств в физическом мире. В общем, однако, есть вереницы (successions) бифуркаций, вносящие «исторический» элемент. Сейчас хорошо известно, что все структуры вокруг нас суть конкретные результаты таких исторических процессов» .
Бифуркации предельно чувствительны. Чтобы оценить внутреннюю неустойчивость природы, нужно искать статистические регулярности и находить формулировки законов природы, - вероятностные и ломающие симметрию времени, тем самым, создавая «исторический элемент».
Человеческое общество с очевидностью удовлетворяет условиям дисбаланса. Жизнь возможна лишь в открытых системах, обменивающихся материей, энергией и информацией с внешним миром.  Однако нужно различать тривиальные бифуркации и бифуркации, которые действительно ведут к новым историческим системам.
Есть четко определенные события, которые формировали историю человечества, несмотря на то, что важность события остается спорной проблемой. В своей статье «Is Future Given?» («Дано ли будущее?») Пригожин пишет о том, что суть события состоит именно в различие между тем, что предсказуемо, и что не предсказуемо. Событие ассоциируется с неопределенностью. Интересно сравнить идею «события» с идеей бифуркации, используемой в физических и математических науках – бифуркации, как выражения нелинейных законов эволюции.
Интересно также то, что событие есть результат стечения многочисленных обстоятельств. Событию предшествует флуктуация. Например, Русская революция была событием, но она стала возможна благодаря стечению обстоятельств: слабость царя, всеобщая ненависть к императрице, слабость Керенского, неистовство Ленина и Троцкого. Несомненно, что царский режим должен был пасть, но то, каким образом это произошло, соотносится только с одной из возможностей.
Событие имеет микроструктуру. Его суть состоит в отличие прошлого от будущего. Мы можем «объяснить» события в прошлом, поскольку можем полагать их проистекающими из предшествующих причинно-следственных связей. Но мы не можем предсказывать события в будущем. Однако наиболее важная и наиболее существенная характеристика жизни касается предвидения будущего, и это достигает апогея в человеческом обществе.
Приблизились ли мы к взгляду на бифуркацию как к проявлению фундаментальных аспектов нашего бытия? И.Р.Пригожин считает, что при ответе на этот вопрос мы не должны забывать, что флуктуация определяет ветвь, по которой система развивается после бифуркации. Это означает важность индивидуальных усилий каждого.
                   Основные работы И.Р. Пригожина
         в области междисциплинарных исследований
Илья Романович Пригожин – автор огромного количества работ, которые он публиковал ежегодно, начиная с 1947 года. Теория и методология изучения сложных систем и процессов, таких, например, как эволюция, самоорганизация и др., представлены им в работах, где рассматриваются проблемы «стрелы времени», случайности и хаоса, индетерминизма и необратимости, обсуждаются различные аспекты и перспективы новой парадигмы современной науки, получившей название «синергетика». Область затронутых проблем – это не только естествознание, но и гуманитарные, социальные дисциплины.
«От существующего к возникающему: время и сложность в физических науках» , - первая из книг, в которых рассматривается широкий спектр междисциплинарных проблем, - написана И.Р. Пригожиным в 1980 г. Основная цель ее написания, по словам Пригожина - «попытаться показать читателю, что мы переживаем тот период научной революции, когда коренной переоценке подвергается место и самое существо научного подхода…» .
Своей задачей в этой монографии  И.Р. Пригожин поставил изучение тех изменений в концептуальной структуре пространства, времени и динамики, к которым приводит принятие второго начала термодинамики в качестве основополагающего постулата. В данной монографии эволюционная парадигма расширена и возведена в ранг основы всех процессов, входящих в сферу действия второго начала.
Наиболее интересным для проблем междисциплинарных исследований, связанных с социологией, представляется обращение Пригожина к некоторым аспектам теории устойчивости, применимым к «структурной устойчивости» (эти идеи он развил в своей следующей книге «Порядок из хаоса»). Неустойчивости могут возникнуть в любой системе, стоит лишь ввести подходящие возмущения.
Пригожин отмечает, что экосистемы содержат больше видов, чем это было бы «необходимо», если бы биологическая эффективность зиждилась на организующем начале. «Избыточная продуктивность» природы обусловлена предложенным выше типом описания, в котором «мутации» и «новорожденные» элементы возникают стохастически и собираются в единую систему господствующими в данный момент детерминистическими принципами. «Это позволяет нам надеяться на непрестанную генерацию «новых типов» и «новых идей», которые могут быть включены в структуру системы, обеспечивая тем самым ее непрерывное развитие» .
На многочисленных примерах из физики, химии, биологии, климатологии и социологии И.Р. Пригожин и его коллеги продемонстрировали конструктивную роль необратимых процессов. Пригожин со своим соавтором Изабель Стенгерс, - философом, химиком и историком науки, которая одно время работала вместе с ним в составе Брюссельской группы исследователей, - представили в своих совместных работах глубокое историко-философское рассмотрение проблем научного познания. Это те проблемы, которые были поставлены Ньютоном и Лапласом, и заканчивая проблемами, сформулированными современными западными философами. Их совместная книга, - «Порядок из хаоса» , впервые изданная в 1983 году, - представляет собой пример глубокого осмысления пути, пройденного наукой и познанием.
Главная тема книги «Порядок из хаоса», - как отмечали ее авторы, - переоткрытие понятия времени и конструктивная роль, которую необратимые процессы играют в явлениях природы. «В истории западной мысли, - написали они  в Предисловии к первому русскому изданию, - господствующее положение занимает конфликт, связанный с понятием времени, - противоречие между инновационным временем раскрепощения человека и периодически повторяющимся временем стабильного материального мира, в котором любое изменение, любое новшество с необходимостью оказываются не более чем видимостью» .
Нет сомнения в том, что описанная в книге трансформация физических представлений по своему значению выходит за пределы физических наук и может внести вклад в понимание той исторической реальности, которая является объектом диалектической мысли. Естественное непременно содержит элементы случайности и необратимости. Материя более не пассивная субстанция, ей свойственна спонтанная активность. Поэтому, с принятием этого нового взгляда на роль материи во Вселенной, основной акцент научных исследований, - считают авторы книги, - должен переместиться с субстанции на отношение, связь, время.
ХХ век по праву может быть назван веком эволюции: биология, геология и социология стали уделять все большее внимание изучению процессов возникновения новых структурных элементов. Понятия «нелинейность», «неустойчивость», «флуктуация» проходят через всю книгу, как лейтмотив.   Эта триада, безусловно, проникла в научные взгляды на мир и за пределами физики и химии.
Книга состоит из трех частей. В двух первых частях книги авторы рассматривают два противоборствующих  взгляда на физический мир: статический подход классической динамики и эволюционный взгляд, основанный на использовании понятия энтропии. Третья часть – описание острого столкновения между этими двумя противоположными подходами к описанию мира.
Одна из наиболее интересных проблем, затронутых в книге – рассмотрение понятия структурной устойчивости, упоминаемого в книге «От существующего к возникающему». Это понятие находит широкое применение в социальных проблемах и рассматривается в контексте изучения процессов возникновения определенных ситуаций после воздействия флуктуаций на систему, - то, что называется специальным термином «порядок через флуктуацию». Основные подходы к этой теме были намечены в книге, написанной И.Р.Пригожиным в соавторстве с Г.Николисом - «Самоорганизация в неравновесных системах: от диссипативных структур к порядку через флуктуации» .
Введение понятия структурной устойчивости – это ответ на необходимость модифицировать определение системы в ходе эволюции. Речь идет о реакции заданной системы на введение новых единиц, способных размножаться и вовлекать во взаимодействие различные процессы, протекающие в системе. При рассмотрении данной проблемы  авторами книги делается важнейший вывод: «Мы сделаем первый шаг к объяснению эволюционной обратной связи, если будем считать «несущую способность» системы не постоянной, как это было до сих пор, а функцией того, как используется система» .
Модели «порядка через флуктуации» открывают перед нами неустойчивый мир, в котором малые причины порождают большие следствия, но мир этот не произволен. Напротив, причины усиления малых событий – вполне «законный» предмет рационального анализа. Таким образом, одни и те же нелинейности могут порождать порядок из хаоса элементарных процессов, а при других обстоятельствах приводить к разрушению того же порядка и, в конечном счете, к возникновению новой когерентности, лежащей уже за другой бифуркацией.
«Познание сложного» - книга, написанная Пригожиным в соавторстве с  Г.Николисом. В контексте рассмотрения проблем,  изучаемых социологией, остановимся подробнее на разделе  «Самоорганизация в человеческих сообществах».
Как считают авторы книги, приспособляемость и пластичность – два основных свойства нелинейных динамических систем, способных совершать переходы вдали от равновесия, что относится к числу наиболее заметных особенностей человеческих сообществ. Поэтому естественно ожидать, что наиболее адекватными для социальных систем будут динамические модели, учитывающие эволюцию и изменчивость.
При построении динамической модели сообщества людей прежде всего следует четко уяснить, что помимо определенной внутренней структуры нужно учитывать довольно жестко заданное внешнее окружение, с которым рассматриваемая система обменивается веществом, энергией, информацией. По этой причине «различие между желательным и действительным поведением выступает как внешнее условие нового типа, определяющее контуры динамики наряду с внешней средой» .
Основной вопрос, как считают авторы, который можно в связи с этим поставить: способна ли при таких условиях эволюция в целом привести к своего рода глобальному оптимуму, или же, напротив, каждая гуманитарная система представляет собой уникальную реализацию некоторого сложного стохастического процесса, для которого никоим образом невозможно установить правила заранее?
Иными словами, достаточен ли опыт прошлого для предсказания будущего, или же высокая степень непредсказуемости будущего составляет саму суть человеческих поступков, будь то на уровне изучения индивидуума или на уровне коллективного сотворения истории? Сами авторы скорее склоняются ко второй альтернативе .
В 1996 году Ильей Пригожиным издана книга «Конец определенности» . Эволюция, - утверждает ученый, - имеет исторический характер. Зная начальные состояния системы и пограничные условия, возможно предсказать режим работы, который изберет система.
В соавторстве с Изабель Стенгерс написана  книга «Время, хаос, квант. К решению парадокса времени» .  Авторы объясняют данное название книги тем, что «элементы, включающие в себя хаос, стрелу времени и решение квантового парадокса, приводят нас к более целостной концепции природы, в которой становление и «события» входят на всех уровнях описания» . События являются следствием неустойчивостей хаоса.
Данная книга является результатом многолетних исследований и появившейся уверенности ее авторов в том, что, начиная с начала этих исследований в конце сороковых годов, наконец, удалось построить непротиворечивую схему. Сформулированы «законы хаоса», того хаоса, который  вынудил исследователей пересмотреть самый смысл законов природы. В книгу вошли в основном  итоги работы групп в Брюсселе и Остине на протяжении более четырех десятилетий.
Законы природы более не противопоставляются идее истинной эволюции, включающей в себя инновации, которые с научной точки зрения должны определяться тремя минимальными требованиями .
Первое требование – необратимость, выражающаяся в нарушении симметрии между прошлым и будущим.
Второе требование – необходимость введения понятия «событие». По самому своему определению события не могут быть выведены из детерминистического закона, будь он обратимым во времени или необратимым: событие, как бы мы его ни трактовали, означает, что происходящее не обязательно должно происходить. Следовательно, в лучшем случае мы можем надеяться на описание   события в терминах вероятностей, причем вероятностный характер нашего подхода обусловлен отнюдь не неполнотой нашего знания.  Но и вероятностного описания оказывается недостаточно. Некоторая история стоит того, чтобы о ней поведать, только в том случае, если хотя бы какие-то из описываемых в ней событий порождают какой-то смысл.
Третье требование – некоторые события должны обладать способностью изменять ход эволюции. Иначе говоря, эволюция должна быть «нестабильной», т.е. характеризоваться механизмами, способными делать некоторые события исходным пунктом нового развития, нового глобального взаимообусловленного порядка.
Теория эволюции Дарвина может служить прекрасной иллюстрацией всех трех сформулированных требований. Необратимость очевидна: она существует на всех уровнях от рождения и смерти отдельных особей до появления новых видов и новых экологических ниш, которые в свою очередь открывают новые возможности для биологической эволюции.
Чтобы произошел новый вид, необходим «класс микрособытий»: рождение каждой особи представляет собой микрособытие, небольшую модификацию популяции. Появление нового вида означает, что некоторые из таких микрособытий обретают особое значение.   Таким образом, естественный отбор соответствует механизму, который позволяет усиливать слабые различия и в конце концов порождает нечто истинно новое – приводит к появлению новых видов.
Дарвиновский подход дает нам лишь модель. Но каждая эволюционная модель должна содержать необратимость, события и возможность для некоторых событий стать основным пунктом нового самосогласованного порядка. Авторы книги полагают, что «история человечества не сводится к основополагающим закономерностям или к простой констатации событий. Каждый историк знает, что изучение исключительной роли отдельных личностей предполагает анализ социальных и исторических механизмов, сделавших эту роль возможной. Знает историк и то, что без существования данных личностей те же механизмы могли бы породить совершенно другую историю» .
                               Послесловие…
Имя Ильи Романовича Пригожина вписано «золотыми буквами» в историю развития человеческой мысли. Эволюция культуры, науки и человечества, благодаря его научной и просветительской деятельности, воспринимаются теперь как тесно связанные между собой процессы. Как писал сам Пригожин: «…Мы усматриваем свое предназначение… в том, чтобы в необычайном разнообразии современных естественных наук попытаться найти путеводную нить, ведущую к какой-то единой картине мира» .
Символами современной модели природы Пригожин считал те образы искусства, в которых «отчетливо ощутим поиск трудноуловимого перехода от покоя к движению, от времени остановившегося к времени текущему» . Ученый не разделяет рациональное действие субъекта познания с этической и эстетической составляющей его деятельности.
 Мышление и дух - неотъемлемые составляющие творчества, позволяющие придать цельность создаваемой картине мира. Поэтому Пригожин объединяет традиционные научные методы и объекты исследования естествознания с философской постановкой вопросов бытия и становления. Эмоциональный элемент в период формирования научных концепций  он не считает недостатком исследователя. В период поиска новых перспектив и попыток предугадать направление, в котором исследователям предстоит двигаться дальше, «страсть и разум, - по его мнению, - образуют нерасторжимую смесь».
Величайшая заслуга Ильи Романовича Пригожина состоит в том, что он всей своей деятельностью представил науку не способом бегства от реальности или избавления от мира «с его своекорыстием и конфликтами». Научная мысль – могучее средство улучшить мир, и личность несет в себе тот творческий потенциал, который позволяет ей не быть беспомощной жертвой обстоятельств. В научной концепции Пригожина человек более не самонадеянный «венец природы», представляющий ее как инертный объект своих желаний. «Наука – это диалог между человеком и природой, - пишет Пригожин, - диалог, а не монолог… Наука стала частью поисков трансцендентального, общих многим видам культурной деятельности: искусству, музыке, литературе» .
Неотъемлемое достоинство философской системы  Пригожина – объемное видение мира. Отсюда его восприятие времени как «арены, на которой развертываются изменения в положении людей» . Каждый из нас – не только свидетель, но и творец эпохи. Эта мысль проходит лейтмотивом через все творчество ученого.
Уход от представления о человеке как о существе, над которым давлеет внешняя сила, позволяет преодолеть ту разобщенность, которая всегда существовала между  социальными исследованиями и науками о природе. Любому автомату всегда необходим «внешний бог».  Выбор между детерминированной подчиненностью, где высшей добродетелью является покорность обстоятельствам, и активностью свободной личности – этот выбор всегда трагичен, ибо свобода сопряжена с принятием риска и ответственности.
Реальности вне нас не существует. Ныне реальность, какой мы ее видим, является в большей мере реальностью  в процессе построения, реальностью, порождаемой флуктуациями. Пригожин был убежден, что наше время станет свидетелем  рождения нового видения, новой науки, которая сделает нас и нашу творческую деятельность выражением фундаментальной тенденции во Вселенной.
Как философ Илья Романович Пригожин всегда оптимистичен. Неопределенность – это не предопределенность, поскольку «возможное» всегда богаче наличного, а время – это конструкция. Проблемы, не имеющие  решений на уровне детерминизма, могут иметь решение на вероятностном уровне. Философия нестабильности внушает то, по выражению ученого, «чувство умеренной надежды», которое, предполагая этическую ответственность, дает возможность изменить мир в лучшую сторону. Общество – нелинейная система, где действия одного влияют на действия другого.
По Пригожину история, как совокупность бифуркаций, обладает предельной чувствительностью к индивидуальным усилиям. Те бифуркации, которые ведут к новым историческим системам, инициируются личностью, деятельность которой накладывается на определенную социокультурную среду и действующие социальные механизмы. Ученый считал, что человечество стоит на пороге новой глобальной бифуркации.
Каждая глобальная бифуркация прошлого создавала людей, пользовавшихся ею, и людей, делавшихся ее жертвами.  С развитием глобализации, бурного распространения информационных технологий, в силу процессов самоорганизации образуется «сетевое общество» с новыми возможностями. Будут востребованы появление новых ценностных систем  и кардинальная смена принципов управления.
Чтобы избежать колоссальных жертв в возможных будущих потрясениях, необходимо преодолеть несовместимость свободной творческой деятельности человека и политической власти. Отсюда происходит признание Пригожиным  роли индивида более важной, чем когда бы то ни было ранее. Вся деятельность Ильи Романовича Пригожина служит обоснованием выдвинутого им тезиса, что жизнь каждого - ключевой фактор эволюции человечества.
Пример жизни Ильи Романовича Пригожина, его научные идеи помогают и будут помогать тем, кто пытается осмыслить настоящее и заглянуть в будущее. Представителям научной общественности они помогут в разработке тех форм общественной жизни, которые будут способствовать росту гармонии между человеком и природой, между людьми. По словам Пригожина: «Время – это нечто такое, что конструируется в каждый данный момент». И каждый человек, и все человечество могут принять участие в этом процессе.

Резюме

1. Философия нестабильности Ильи Пригожина  

1. Благодаря теории и методологии «философии нестабильности» Пригожина «психическое» в материальном мире можно представить как опосредованную, - через перераспределение энергетических потоков, - степень изменения энтропии. Введение понятия нестабильности в рассмотрение природных и социальных процессов является результатом идеологических особенностей истории развития науки ХХ века. Человеческое общество с очевидностью удовлетворяет условиям дисбаланса. Жизнь возможна лишь в открытых системах, обменивающихся материей, энергией и информацией с внешним миром. 
2. Наиболее интересным для проблем междисциплинарных исследований, связанных с социологией, представляется обращение Пригожина к некоторым аспектам теории устойчивости, применимым к «структурной устойчивости». «Мутации» и «новорожденные» элементы возникают стохастически и собираются в единую систему господствующими в данный момент детерминистическими принципами. Помимо определенной внутренней структуры нужно учитывать довольно жестко заданное внешнее окружение, с которым рассматриваемая система обменивается веществом, энергией, информацией. По этой причине «различие между желательным и действительным поведением выступает как внешнее условие нового типа, определяющее контуры динамики наряду с внешней средой».
3. Эволюция должна быть «нестабильной», т.е. характеризоваться механизмами, способными делать некоторые события исходным пунктом нового развития, нового глобального взаимообусловленного порядка. Изучение исключительной роли отдельных личностей предполагает анализ социальных и исторических механизмов, сделавших эту роль возможной. При этом рациональное действие субъекта познания нельзя разделить с этической и эстетической составляющей его деятельности.
4. И.Р.Пригожин объединяет традиционные научные методы и объекты исследования естествознания с философской постановкой вопросов бытия и становления. Неотъемлемое достоинство философской системы  Пригожина – объемное видение мира. Каждый из нас – не только свидетель, но и творец эпохи. Выбор между детерминированной подчиненностью, где высшей добродетелью является покорность обстоятельствам, и активностью свободной личности – этот выбор всегда трагичен, ибо свобода сопряжена с принятием риска и ответственности.
5. По Пригожину история, как совокупность бифуркаций, обладает предельной чувствительностью к индивидуальным усилиям. Те бифуркации, которые ведут к новым историческим системам, инициируются личностью, деятельность которой накладывается на определенную социокультурную среду и действующие социальные механизмы. Необходимо преодолеть несовместимость свободной творческой деятельности человека и политической власти. Отсюда происходит признание Пригожиным  роли индивида более важной, чем когда бы то ни было ранее. Вся деятельность Ильи Романовича Пригожина служит обоснованием выдвинутого им тезиса, что жизнь каждого - ключевой фактор эволюции человечества.

Литература:

1.Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. Т. 2. М., 1989.
2.Бродский Б.Е. Принцип избирательности в когнитивных системах.// ОНС, 1993, № 5.
3.Васильева Л.Н. Социология революции П.А.Сорокина и современные подходы к сути революционных процессов.// Международная научная конференция «Питирим Сорокин и современные проблемы социологии», посвященной 120-летию Питирима Сорокина и 20-летию основания факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета, 16- 17 апреля 2009 г.
4. Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М., Новая школа, 1996.
5. Ионин Л.Г. Социология в обществе знания. М., ГУ-ВШЭ, 2007.
6. Лебон Г. Психология народов и масс. СПб, «Макет», 1995.
7. Майерс Д. Социальная психология. СПб, «Питер», 2001.
8. Макиавелли Н. Государь. СПб, «Азбука-классика», 2008.
9. Николис Г., Пригожин И. Познание сложного. М., УРСС, 2003.
10. Пригожин И. Наука, разум и страсть.//Знание-сила, № 9, 1997.
11. Пригожин И. Кость еще не брошена. //Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М., Прогресс-Традиция,  2002.
12. Пригожин И.  Краят на детерминираността: време, хаос и природни закони. София,  ХЕРОН ПРЕС, 2000.
13. Пригожин И. От существующего к возникающему: время и сложность в физических науках. М., УРСС,2002.
14. Пригожин И.Р. Постижение реальности. Природа, № 6, 1998.
15. Пригожин И.Р. Сетевое общество.//Социс, №1, 2008.
16. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М.,  УРСС, 2003.
17. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., УРСС, 2003.
18. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., Политиздат, 1992.
19. Тарасов Л. Мир, построенный на вероятности. М., Просвещение, 1984.
20. Теория Пиаже. История зарубежной психологии. М., 1986.
21. Хайек Ф. Дорога к рабству.//Вопросы философии, № 10, 1990.
22. Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. М., 1989. (Цит. по: «Психология и психоанализ рекламы». Самара, «Бахрах-М», 2001.
23.Feyerabend P.K. Consolations for the specialist. “Criticism and the growth of knowledge”. Cambridge, 1970.
24. Nicolis G., Prigogine I. Exploring Complexity. W.H. Freeman & Co., San Francisco, 1989.
25. Prigogine I. Is Future Given? //Conference in “The Logic of Growth”, The Crafoord Memorial Symposium, Lund Institute of Economic Research, School of Economics and Management, Lund University. 1998.
26. Prigigine I. From Being to Becoming: Time  and Complexity in the Physical Sciences. W.H. Freeman & Co., San Francisco, 1980.
27. Prigogine I. LA FIN DES CERTITUDES. Les Editions Odile Jacob S.A., 15, rue Soufflot – 75005 Paris – France. 1996.
28. Prigogine I., Nicolis G. Self-Organization in Non-Equilibrium Systems: From Dissipative Structures to Order Through Fluctuations, J.Wiley  & Sons, New York, 1977.
29. Prigogine I., Stengers I. Order Out of Chaos, Bantam Books, New York, 1983.
30. Prigogine I., Stengers I. The End of Certainty, Time, Chaos and the New Laws of Nature. The Free Press, New York, 1997.
31. Sorokin Pitirim. Social and cultural dynamics. Introduction to the transaction edition./ 1985 by Transaction Books. New Brunswick (USA) and Oxford (U.K.).

.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Политология