Пугачев В., Соловьев А. Введение в политологию

ОГЛАВЛЕНИЕ

Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА

Глава 18. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

§ 1. Сущность и особенности политической психологии

Понятие и значение политической психологии

Роль духовных факторов в политике отнюдь не ограничивается воздействием на людей идеологических доктрин и программ. Не менее, а нередко и более существенное значение для политики имеет другая форма политического сознания — политическая психология.

Политическая психология представляет собой совокупность духовных образований, которые содержат в основном эмоционально-чувственные ощущения и представления людей о политических явлениях и которые складываются в процессе их (людей) непосредственного взаимодействия с институтами власти и своего политического поведения. К политико-психологическим явлениям относятся как универсальные чувства и эмоции человека, специфически проявляющиеся в политической жизни (например, гнев, любовь, ненависть и др.), так и те ощущения, которые встречаются только в политической жизни (чувства симпатии и антипатии к определенным идеологиям или лидерам, чувства подвластности государству и проч.).

В силу неустранимости у человека эмоционально-чувственного восприятия действительности политическая психология опосредует все формы и разновидности его политических взаимодействий и, стало быть, присутствует на всех этапах политического процесса. Таким образом, политическая психология — это универсальный духовный фактор, оказывающий постоянное влияние на политическое поведение людей и институты власти.

Однако политическая психология — не просто важная и влиятельная форма политического сознания. Ее неустранимость из политической деятельности превращает психологию и в своеобразный универсальный измеритель всей политики в целом. Иными словами, власть, государство, партии, разнообразные политические поступки субъектов, а также другие явления политики могут быть представлены как те или иные формы психологического взаимодействия людей.

Такой взгляд на политику позволяет раскрыть ее специфические свойства, демонстрировать ее новые возможности и законы эволюции. Однако он в же время заставляет порой преувеличивать значение психологических зависимостей.

В политологии сложилось целое направление, абсолютизирующее роль психологических факторов. Его представители однозначно сводят все причины возникновения революций и тираний, демократизации или реформирования к психологическим основам политического поведения людей. Даже массовые политические процессы объясняются психологическими качествами индивида или малой группы (Э. Фромм, Г. Олпорт, Е. Богарус и др.). В таком случае «человек политический» понимается как продукт личностных психологических мотивов, перенесенных в публичную сферу (Г. Ласуэлл). Сама же политика толкуется как «явление психологическое в первую очередь, а потом уже идеологическое, экономическое, военное и др.» .

Но взгляд на политику с психологической точки зрения не только заставляет учитывать зависимость осуществления тех или иных ролей политического субъекта от его чувств и эмоций. Психологические свойства рассматриваются как фактор, который и влияет на его поведение, и предопределяет возникновение самих этих ролей и функций. Например, природа такого явления, как политический экстремизм, зачастую объясняется не столько его социальными причинами (невстроенностью групп в общественную систему или их неумением представлять свои интересы в легальных органах власти), сколько психологическими. Как доказано многочисленными исследованиями, этот тип политического поведения людей всегда базируется на гипертрофированных иррациональных мотивациях, которые в свою очередь чаще всего являются следствием некой психической ущербности человека, тормозящей его рациональный выбор и заставляющей обращаться к подобным видам деятельности. Так, по данным некоторых социологических исследований, у правых и левых экстремистов обнаружено, что, по сравнению со сторонниками других политических течений, они значительно чаще испытывают чувства социальной изолированности, одиночества, бессмысленности жизни, тревоги за свое будущее .

Такого рода примеры показывают, что для анализа политики принципиальное значение имеют представления о психологических типах взаимодействующих с государством людей. Ведь от того, является человек более склонным к экзальтации или рационализму, стремится он жестко придерживаться установленных правил (ригидность) или он обладает подвижной, пластично изменяющейся в соответствии с обстановкой системой чувств (лабильность) и другими психологическими свойствами, в значительной мере зависят и содержание политических требований людей к власти, и характер их реального взаимодействия с государством. Классическим примером внутреннего соответствия властных и личных структур в жестких режимах правления стала характеристика американским ученым Т. Адорно «авторитарного» типа личности, поддерживающего систему власти своим догматизмом, ригидностью, агрессивностью, некритическим восприятием групповых ценностей и шаблонным мышлением.

Нельзя не отметить и громадное значение для политики психологических свойств политических лидеров. Например, компульсивность (выражающаяся в навязчивом стремлении все сделать наилучшим образом) или демонстративность (характеризующая стремление лидера прежде всего привлечь внимание общественности к собственной персоне) как доминанты стиля политического лидера могут существенно повлиять на характер принимаемых в государстве решений и даже изменить некоторые параметры политической системы в целом.

Необходимость учета психологических свойств субъектов политики диктуется и тем, что эмоционально-чувственные ощущения существеннейшим, а нередко и решающим образом влияют на восприятие человеком политических явлений. Как показывает опыт, именно психологические компоненты чаще всего организуют и определяют те субъективные образы лидеров и других политических явлений, государства, власти, которые складываются у человека. Именно чувства заставляют человека оценивать политические явления в зависимости от того, какими они отражаются в его сознании, а не от их реального содержания. Например, недоверие к той или иной партии или режиму в целом может сформироваться у человека не на основе анализа их программы и действий, а за счет негативного отношения, скажем, к неэтичному поступку их лидера или просто на основе неведомым образом возникшей антипатии или симпатии. Таким образом, человек воспринимает политическую реальность чаще всего такой, какой она представляется его чувствам и эмоциям, которые, действуя по собственным законам, вполне могут неадекватно отражать окружающий мир.

Зная законы формирования психологических образов, можно определять их структуру и направленность, тем самым успешно влияя на отношения граждан к государству и на их индивидуальное поведение. В истории немало примеров того, как отдельные правители, создавая очаги временного психологического возбуждения у населения, подавляли структуры его рационального мышления, а также, используя другие приемы манипулирования сознанием, заставляли людей испытывать чувства единения с государством и ненависти к его врагам, объединяться вокруг лидера и переживать при этом массовое воодушевление, утрачивать ощущение реальности или понижать восприимчивость к тем проблемам, которые невыгодны власть имущим.

Особенности политической психологии

Отражая и интерпретируя политику в эмоционально-чувственной форме, политическая психология представляет собой т.н. «практический» тип политического сознания. Если, к примеру, идеология является продуктом специализированного сознания, плодом теоретической деятельности группы людей, то политическая психология формируется на основе практического взаимодействия людей друг с другом и с институтами власти. И в этом смысле она характеризует те ощущения и воззрения людей, которыми они пользуются в повседневной жизни.

В теории, чтобы отобразить эту форму «естественного», обыденного мышления, используют понятие «социальные представления» (Московиси). К ее отличительным чертам относят прежде всего отображение людьми политических объектов через призму своих непосредственных интересов и доступного им политического опыта. Повинуясь чувствам, люди подчиняют получаемую ими информацию собственным задачам, логике своих индивидуальных действий. Поэтому политическая психология тем больше влияет на ориентацию людей во власти, чем сильнее политика включается в круг их непосредственных интересов.

С чисто познавательной точки зрения политическая психология является ограниченной формой мышления, которая не в состоянии отразить скрытые от непосредственного наблюдения черты политических явлений. Используя выборочную, избирательную информацию о политических процессах, она отображает лишь те внешние формы и фрагменты действительности, которые доступны эмоционально-чувственному восприятию. Поэтому политическая психология по природе своей не приспособлена для анализа сложных причинно-следственных связей и отношений в политике, хотя в отдельных случаях может угадать суть каких-то политических {взаимоотношений.

В силу «приземленности», «наивности» своего взгляда на действительность политическая психология демонстрирует и определенные способы интерпретации понятий, зачастую отождествляя последние с формой непосредственного восприятия действительности. Например, «государство» отождествляется с конкретным государством, в котором живет человек, «власть» — с реальными формами господства, «рынок» — с конкретными отношениями экономического обмена, которые он наблюдает, и т.д. Такое конкретизированное освоение действительности упрощает картину политики, лишая при этом научные категории и понятия мотивационного значения и силы.

Познавательная ограниченность политической психологии проявляется и в приписывании непосредственно воспринимаемым ею явлениям разнообразных причин, устраняя таким образом имеющийся у нее дефицит информации. В науке такое явление получило название «каузальной атрибуции» (Ф. Хайдер), отражающее свойство политической психологии умозрительно достраивать политическую реальность, домысливать, искусственно конструировать мир, придумывать недостающие ему звенья. В массовых формах такая черта политической психологии стимулирует возникновение разнообразных слухов и мифов, которые охватывают целые слои населения. Особенно часто это касается принимаемых в государстве решений, кадровых перемещений, отношений в правящей элите и других наиболее закрытых от общественности вопросов.

Противоречивость политической психологии

Политическая психология — внутренне противоречивое явление. В отличие от идеологии, стремящейся подвести политические взгляды людей под некий общий знаменатель, политическая психология отражает политическую реальность во всем ее многообразии, допуская одновременное сосуществование самых разноречивых и даже противоположных эмоций.

Одной из причин такой противоречивости выступает многообразие механизмов идентификации. Ведь человек отождествляет себя с самыми разными группами и ролями. Поэтому в психологии всегда присутствуют различные и даже противоречивые чувства: долга и желания освободиться от обязательств, потребность в самоуважении и жажда подчинения более сильному, общительность и чувство одиночества, осуждения власти и желания быть к ней поближе и т.д. Как полагают специалисты, только в слое политических профессионалов и приблизительно у одной трети рядовых граждан (как идеологически сориентированной части электората) высок уровень согласованности знаний и их подчиненности какой-то главной идее.

Жизнь изобилует примерами противоречивости обыденного мышления. Так, по результатам проведенного в России в 1995 г . социологического исследования, большинство респондентов, придерживаясь установки «так жить нельзя», все же в 54,6% случаев признало удовлетворенность своей жизнью .

Противоречивость политической психологии выражает противоречивость человека политического. Под влиянием какой-либо информации или события он может быстро поменять направленность своих чувств, а вместе с ними порой и свои политические позиции. Но чаще эмоциональная противоречивость является постоянно действующим фактором политического поведения, иногда усиливающая, а иногда ослабляющая его мотивацию.

Сосуществование разнонаправленных чувств и эмоций обусловливает неравномерный и даже скачкообразный характер развития реальных политических процессов. Благодаря этому свойству политической психологии в политику привносится элемент стихийности, непрогнозируемости событий. Способность же психологии побуждать человека в кратчайшие сроки менять свои оценки придает ей особую силу воздействия на его поведение.

Рациональное и иррациональное в политической психологии

Еще одной причиной, обусловливающей внутреннюю противоречивость, а равным образом и особенность политической психологии, является ее сложное внутреннее строение. Прежде всего это связано с тем, что психология содержит в себе как социальные, так и физиологические механизмы воспроизводства чувств и эмоций.

В самом общем и несколько огрубленном виде можно сказать, что политическая психология включает в себя:

— социализированные чувства и эмоции, связанные с отображением интересов человека и формированием мотивов его политической деятельности;

— индивидуально-психические свойства (воля, память и др.); — биохимические и биофизиологические механизмы, обусловленные врожденными свойствами человека (возбуждением, нервными окончаниями, наследственностью) и проявляющиеся в психо-физических свойствах, регулирующих темперамент, демографические и поло-возрастные черты, здоровье и проч. его аналогичные характеристики.

Таким образом, в политической психологии содержатся как осознанно-рациональные, так и бессознательно-иррациональные духовные элементы. Благодаря этому психология соединяет логику социального взаимодействия с логикой инстинктов, рефлексивность, осмысленность и рефлекторность, характеризующую бессознательные формы мышления. Такой симбиоз показывает, что в политической жизни человек может ориентироваться и адаптироваться к действительности, используя не только приобретенные социально-психологические свойства, но и могучие иррациональные механизмы, первичные чувственные реакции (отличающиеся эмоциогенностью, алогизмом, слабой подверженностью контролю и рядом других черт).

Роль иррациональных механизмов тем больше, чем меньше человек понимает суть и причины политических событий. Более того, в определенных условиях физиологические чувства способны вообще вытеснить все другие формы оценки и регуляции поведения. Например, голод или страх могут стать такими психологическими доминантами, которые способны вызвать мятежи, бунты или революции. Но в ряде случаев социальные чувства способны преодолеть влияние иррациональных влечений. Так, актуализированная потребность в порядке, дисциплине, сплочении в жестко управляемую общность могут помочь преодолеть людям страх, неуверенность в себе, пессимизм.

Из истории известно, что многие системы и правители специально возбуждали в людях иррациональные эмоции и чувства, которые использовали для усиления приверженности властям и идеологическим доктринам. Нацисты, в частности, использовали для этих целей разнообразные театрализованные сборища, ночные факельные шествия, сложную политическую символику, которые своей таинственностью и величием должны были помочь им сформировать безотчетное поклонение обывателей фюреру и рейху. Целям активизации подсознательных чувств и эмоций может служить и чрезмерное насаждение в обществе монументальный скульптуры, величественная архитектура государственных учреждений, устройство пышных политических церемоний и ритуалов, а также другие действия властей, добивающихся такими методами повышения политической лояльности граждан.

Феномен толпы

Еще одна особенность политической психологии состоит в ее способности к формированию специфического политического субъекта — толпы. Г. Тард называл толпу самой «старинной» социальной группой после семьи. Однако суть этого объединения отражают не столько социальные характеристики (например, отсутствие у нее устойчивой внутренней структуры), сколько его психологические механизмы. По сути, группу людей делает толпой объединяющая их психическая связь, какой-то резко переживаемый людьми эмоциональный фактор (вызывающий массовое состояние гнева, радости, агрессии и т.д.). При этом внутреннее единство толпы постоянно укрепляется за счет многократного взаимного усиления коллективных чувств и эмоций. Известный русский ученый В.М. Бехтерев подчеркивал, что взаимовнушение и самовозбуждение людей гораздо в большей степени движут поведением толпы, нежели какие-либо провозглашаемые ею идеи.

Постоянно поддерживаемый наплыв эмоций, как правило, обусловливает односторонность мышления и действий толпы. Люди в толпе не воспринимают иных позиций или точек зрения, демонстрируя единый волевой настрой. Толпы не возникают для уравновешивающих действий. В крайних формах они могут быть либо преступны, либо героичны, устраивать мятежи и погромы или требовать от тиранов прав и свобод. Толпа не терпит ни размышлений, ни возражений. Нормальное состояние толпы, наткнувшейся на препятствие — это ярость (Тард). В то же время тот или иной фактор (внезапное событие, выступление яркого оратора на митинге) способен изменить состояние толпы новым внушением, заразить ее свежими эмоциями, вновь придающими ей горячность и импульсивность.

Для индивидов пусть кратковременное, но мощное доминирование коллективных чувств и настроений приводит к потере ими критичности политических воззрений и утрате контроля за своими поступками. Заразительность массовых настроений заставляет людей испытывать резкую потребность в подчинении, поступаться личными интересами и оценками. В толпе человек понимает лишь «волевой язык коллективной воли» и подчиняется ее приказам, «следуя архаичным правилам <...> воли толпы» . Лишь в толпе индивид приобретает сознание непреодолимой силы, которая «дозволяет ему поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один. В толпе же он менее склонен обуздывать эти инстинкты, т.к. толпа анонимна и потому не несет на себе ответственности» .

§ 2. Полиструктурный характер политической психологии

Структура политической психологии

Участвуя во всех реально существующих политических процессах, политическая психология обладает разнообразной и разветвленной внутренней структурой. Иными словами, множественность ее внутренних компонентов характеризует ее включенность в разнообразные стороны политической жизни. В силу этого ее структурные компоненты могут определяться содержанием политического поведения (предполагающего выделение норм, установок, мотивов и проч.), уже упоминавшимися уровнями психологических потребностей (выделяющими соответственно биофизические, индивидуально-психологические и социально-психологические элементы психологии), национально-цивилизационными чертами «человека политического» (характеризующими особенности российской, американской, китайской и проч. разновидностей психологии) и другими политическими явлениями.

Особое значение для политической психологии имеют индивидуальные и групповые формы сознания, обусловливающие содержание политических чувств и эмоций. Так, к индивидуальным психологическим образованиям, порожденным межличностными связями человека с другими субъектами и институтами власти, относятся: персональный опыт, специфика индивидуализированных чувств, специфичность эмоциональных реакций на внешние вызовы среды, та или иная способность к самоанализу, особенности индивидуальной воли и памяти. Эти элементы придают неповторимый оттенок любым формам политического поведения индивидов.

Велико значение для политической психологии и тех эмоционально-чувственных образований, которые опосредуются групповыми формами сознания, т.е. представлениями тех или иных социальных и функциональных групп, через которые человек реально включается в политические отношения. Каждая такая группа отличается собственной эмоциональной реакцией на политические события, своим психологическим темпераментом, памятью и традициями, которые образуют некую психологическую ауру, атмосферу соучастия в общих политических делах. При этом любое групповое объединение обладает тем или иным временем своего политического существования, за которое оно успевает сформировать привычные для большинства психические реакции на политические явления.

Таким образом, структурные образования политической психологии группового характера выражают понимание человеком соотношения общих, коллективных и индивидуальных интересов, подчиненность его сознания сформировавшемуся в группе психологическому климату, усвоенность им действующих там привычек и стереотипов в отношении политических явлений.

Как правило, для описания групповых характеристик политической психологии учитывают специфику двух видов групп. Традиционно в качестве ведущих групповых образований выделяют большие (или дистантные, с формально опосредованным общением индивидов) группы, к которым можно отнести классы, слои, территориальные образования, нации и проч., а также малые (с непосредственным общением индивидов) группы, в частности, микросоциальные объединения людей, неформальные образования, отдельные политические ассоциации и т.д. Каждая из этих групп отличается временным или постоянным характером существования, преобладанием организованных или стихийных связей, специализированным или мультифункциональным назначением и т.д.

Структурные компоненты политической психологии различаются и с точки зрения устойчивости, оформленности эмоционально-чувственных реакций. К наиболее устойчивым, внешне и внутренне оформленным элементам политической психологии обычно относят здравый смысл, психологический склад той или иной группы, нравы и т.д. К более подвижным, динамичным, наиболее чутким к изменениям эмоционально-чувственным образованиям причисляют переживания, ожидания и настроения. Чем же они отличаются друг от друга?

Устойчивые элементы политической психологии

Психологические типы (личности, лидера) или психологический склад группы являются результатом длительного формирования стандартных реакций этих субъектов на постоянные и типичные вызовы политической среды. Индивиды или группы сообразно особенностям своего темперамента, характера, архетипам (некритически усвоенным коллективным воззрениям и верованиям) и ролевым назначениям, привычкам и традициям на протяжении достаточно длительного времени вырабатывают свойственные им психологические ответы на политические раздражители в виде устойчивых эмоциональных стандартов и стереотипов мышления и поведения. Эти психологические элементы помогают определить те или иные особенности национально-цивилизационного развития, использования ролей, отдельных исторических периодов (кризисов, революций и др.) и т.д. Поэтому судя по ним можно отличить политико-психологические черты россиянина или канадца, политического лидера или рядового представителя электората, политических деятелей XX или XIX вв. и т.д.

Некоторые специалисты даже утверждают, что вообще существуют некие универсальные чувства (например, агрессии, альтруизма и др.), которые в каждую эпоху лишь проявляются по-разному, повторяясь на новом историческом материале. Именно они, воплощая устойчивые эмоциональные оценки и стереотипы чувствования, и предопределяют характер политических процессов, электоральный выбор людей (А. Юрьев).

Очень ярко устойчивость психологических черт и механизмов проявляется на уровне различных групп. Например, молодежи — как доказано многочисленными исследованиями — как особой социальной группе присущи эмоциональная неустойчивость, максимализм, повышенная возбудимость и подверженность неосознанным психическим реакциям, незавершенность системы функций контроля и самооценки. Такие психологические особенности превращают ее в наиболее «трудного» политического субъекта, чье поведение или партийно-политическая идентификация обладают крайней подвижностью и непредсказуемостью. Молодые люди легко поддаются внушению, становятся жертвами политических спекуляций и манипулирования. Хотя ее наиболее интеллектуально развитая и социально чуткая часть — студенчество — практически всегда принимает участие в акциях политического протеста за идеалы свободы и справедливости.

Весьма устойчивые черты психологического склада существуют и у наций. Причем характер этих чувственных механизмов и черт непосредственно зависит от того, какую роль в социальном самовыражении человека играет национальная идентификация. Ведь главный психологический механизм образования облика нации — межнациональное сравнение. Поэтому люди, не испытывавшие серьезных ущемлений в области изучения родного языка, вероисповедания, приобщения к культурным ценностям, а также участвовавшие в широких инонациональных контактах, редко преувеличивают факт национальной принадлежности и страдают национальными предрассудками по отношению к другим народам. В основе их психологического склада лежит усвоенное с детства нейтрально-естественное отношение к ведущим национально-культурным ценностям, выражающееся в их спокойном социальном темпераменте по отношению к людям других национальностей. Такие черты не являются психологически доминирующими в поведении человека и их довольно трудно политизировать и уж тем более придать им ярко выраженную агрессивную форму.

Напротив, возникшая по тем или иным причинам гиперболизация национальной идентичности, привлечение национальных чувств для выполнения защитных, компенсаторных функций ведет к преувеличению несходства различных наций, а впоследствии к чрезмерному приукрашиванию собственной нации и преуменьшению достоинств других. В таком случае у людей начинают действовать устойчивые психологические механизмы, которые, к примеру, либо настраивают их на избегание информации, способной внести диссонанс в их воззрения, либо, наоборот, способствуют активному поиску тех сведений, которые эти взгляды подтверждают. Устойчивость таких чувственных стандартов столь высока, что даже при очевидном несоответствии взглядов и действительности люди продолжают верить в их справедливость.

Психологическое доминирование национальной идентичности нередко приводит к тому, что раздражение, вызванное самыми различными социальными причинами, автоматически переносится на сферу национального восприятия. Такой механизм психологического переноса (трансфер) заставляет даже собственные ошибки перекладывать на плечи других («врагов нации»). А чаще всего заставляет человека жить по законам двух стандартов: все, что задевает его национальные чувства, наделять негативным смыслом, а на собственные действия, способные обидеть другого, не обращать внимания.

Политические настроения

Строго говоря, на такой основе возможны и небывалый эмоциональный подъем, воодушевление образом «своей» нации. Но чаще в русле этих устойчивых эмоций формируется откровенная национальная предубежденность и даже враждебность по отношению к представителям других наций. Причем в политическом плане важно иметь в виду, что такая фоновая, скрытая нетерпимость может мгновенно актуализироваться во время кризисов, породив самые разрушительные последствия.

В противоположность устойчивым у политической психологии есть и более динамичные элементы, одним из которых являются политические настроения. По сути, это тот эмоционально-оценочный показатель вовлеченности населения в политику, который демонстрирует уровень его адаптированности к существующему режиму и господствующим ценностям.

Выражая определенное эмоционально-психологическое состояние людей, настроения могут порождать самые разнообразные, в том числе противоположные по направленности политические движения, усиливать спонтанность и импульсивность действий субъектов, изменять психологическую сплоченность групп и населения в целом. Еще Аристотель, отмечая условия успешного правления, писал, что правителям «... нужно знать настроения лиц, поднимающих восстания, ... чем собственно начинаются политические смуты и распри» . Макиавелли также указывал на негативный аспект их существования, подчеркивая при этом, что различия настроений выступают основной причиной «всех неурядиц, происходящих в государстве» .

Однако чувства массового протеста, отрицательная для государства экзальтация или паника только частично характеризуют роль настроений в политике. Помимо негативных последствий настроения могут обладать и нейтральным (например, состояние апатии, свидетельствующей о снижении притязаний к власти) и положительным значением (люди могут испытывать энтузиазм в результате призывов властей, предвкушения своей близкой победы на выборах, героизировать свои чувства, сопротивляясь врагу, и т.д.).

С содержательной точки зрения настроения представляют собой определенное состояние нервно-психического напряжения, сигнальную реакцию, выражающую ту или иную степень несовпадения человеческих потребностей и притязаний с конкретными возможностями людей и условиями их жизни и деятельности. Короче говоря, такое состояние выражает психологическую удовлетворенность или неудовлетворенность социально-политическими условиями, способствующими или препятствующими достижению целей. Благодаря своему характеру настроения целиком и полностью зависят как от внешних условий (когда, например, человеческие притязания резко спадают в результате изменения ситуации, неполностью удовлетворившей их или заставившей людей понять всю беспочвенность притязаний), так и от состояния самого субъекта. В последнем случае люди могут не снижать интенсивность своих надежд даже в результате множественных неудач. Они могут отрицать даже явные причины неуспеха, продолжая верить и добиваться своих целей. Политические настроения в таком случае становятся мощным источником политической воли, которая стремится достичь определенных целей даже вопреки реальному положению вещей. Причем интенсивность настроений значительно увеличивается, если люди преследуют цели, соответствующие их внутренним убеждениям и характеризующие позиции, которыми они никогда не поступятся.

Различают настроения, выражающие идеальные требования людей к власти (например, демонстрирующие, как должен вести себя лидер или режим в целом) и настроения как реально складывающиеся психологические состояния, характеризующие то или иное отношение людей к различным аспектам политики. При этом и те и другие могут создавать некий фон в политической системе, а могут и определять те или иные действия разнообразных субъектов. Обычно настроения формируются в рамках определенного цикла, включающего стадии: зарождения (фиксирующего существующее брожение, смутное недовольство людей, ощущение ими дискомфорта от тех или иных явлений); поворота (когда чувства кристаллизуются и рационализируются в определенных политических образах и требованиях); подъема (характеризующего достижение той степени усиления чувств, которая требует немедленного разрешения), а также отлива (выражающего эмоциональный спад, возникающий в результате разрешения настроений) (Д. Ольшанский). Повторяясь, этот цикл придает динамике настроений вид синусоиды: за подъемом ожиданий следует разочарование, затем упадок снова сменяется подъемом и т.д.

Понимая важность настроений, политические режимы пытаются не только прогнозировать их динамику, но и управлять ими. Инициирование нужных властям настроений чаще всего осуществляется при помощи сложных манипуляций, специфического информирования и дезинформации населения. Например, власти нередко создают «климат завышенных ожиданий», демонстрируя искренность взаимоотношений с населением, или поощряют распространение мифов, создающих у общественности нужные им политические образы. Особенно ярко стремление использовать настроения в своих политических целях наблюдается во время выборов, когда обещания партий и лидеров нередко переходят все рамки реально возможного. Еще более разнообразны и противоречивы настроения в переходных условиях. Здесь в них объединяются не только надежды на лучшее будущее, но и негативизм, ностальгия по прошлому и другие разноречивые чувства и эмоции.

§ 3. Функции политической психологии

Познавательная и адаптивная функции

Роль и влияние политической психологии в политике проявляются прежде всего в осуществляемых ею функциях. Именно последние выражают ее способность влиять и видоизменять политические процессы, состояния субъектов, способы функционирования институтов власти.

Политическая психология выполняет гносеологическую функцию, связанную с обеспечением мышления человека. В отличие от других форм политического сознания (например, науки или идеологии), которые также способствуют познанию политической реальности, политические чувства могут не только дополнить информацию, полученную человеком рационально-логическим путем, но и заменить ее при выборе им своей политической позиции. Особенно ярко такая роль политической психологии проявляется в условиях кризисов, когда создающийся в обществе духовный вакуум, утрата ведущих ценностей буквально заполняет чувственными оценками все индивидуальные позиции человека. Впрочем, в других условиях чувствами нередко пренебрегают при выработке той или иной позиции.

И все же наиболее распространенной формой осуществления гносеологической функции является дополнение чувственными сведениями той информации, которая формируется рационально-логическим способом. При этом психология чаще всего идет «в ногу со временем», повторяя изгибы ситуации и как бы чувственно оформляя соответствующую эволюцию политических позиций человека. Например, в годы перестройки немало людей в полном соответствии с ходом реформ и их социальными последствиями последовательно эволюционировало от приверженности коммунистическим идеям к ценностям либеральной демократии, а впоследствии к оппозиционным воззрениям по отношению к правящему режиму.

Однако чувственные стереотипы могут оказывать и упорное сопротивление динамике человеческих воззрений, отвергая рациональные формы отражения действительности. В таком случае политические чувства способны провоцировать догматичность мышления, приверженность человека раз и навсегда усвоенным шаблонам и стандартам.

Функция адаптации предполагает обеспечение политической психологией приспособления человека к окружающей обстановке. Причем психология осуществляет эту цель как при его пассивном приспособлении к среде, так и при их активном взаимопреобразовании, когда активно видоизменяются свойства и человека, осваивающего, к примеру, новые политические роли, и самих внешних условий под ролевым воздействием.

Для того чтобы заставить человека адаптироваться к окружающей действительности, политическая психология должна подавить воздействие т.н. стрессоров, т.е. тех социальных и политических факторов (например, безработицы, активности оппозиции, бытовых неурядиц и проч.), которые вызывают негативные политические реакции человека. В связи с этим политическая психология должна действовать в двух направлениях: стимулировать его позитивные поведенческие реакции, т.е. вести дело к формированию у него позитивных стереотипов и привычек реагирования на подобные раздражители (что часто бывает затруднительно, ибо требует от человека существенного пересмотра своих изначальных позиций), либо формировать нейтрально-конформистское отношение, т.е. привычку спокойно и относительно беспристрастно реагировать на подобные факторы.

Психология способна обеспечить три типа приспособления человека к среде: конформность (означающую приятие сложившегося порядка вещей), инновационность (предполагающую сохранение активности и самостоятельности позиции человека по отношению к окружающей среде) и ритуализм (выражающий символическую и некритическую позицию человека по отношению к среде) (Р. Мертон). Понятно, что первый и третий типы адаптированности, означающие, по сути, сформировавшуюся привычку и стабильно прогнозируемое поведение человека, наиболее привлекательны для властей. Наиболее часто встречающаяся конформная адаптированность лишает человека каких-либо острых ответных реакций на политическую обстановку, отчасти ритуализируя его связи с государством, но во всяком случае придавая им искомую властями стабильность. Конформистски адаптированная личность часто не замечает промахи властей и нередко прощает ей даже преступления (особенно в тех случаях, когда они непосредственно не затрагивают ее интересов).

Мотивационная функция

Как уже говорилось, политическая психология организует и интегрирует субъективные свойства человека. Тем самым она служит главным механизмом перенесения его политических целей и намерений из сферы сознания в сферу бытия. То есть она не только обеспечивает постоянный контакт сознания и практики, но и выступает достаточно автономным фактором мотивации человеческих действий.

При этом политические чувства и эмоции действуют двояким образом. Первым способом осуществления политической психологией ее мотивационной функции является самостоятельное определение действий групповых и индивидуальных субъектов. При таком варианте удельный вес эмоциональных установок будет доминировать над всеми иными соображениями. В целом преобладание эмоционально-чувственных мотивов проявляется прежде всего при реализации людьми их политических ролей и функций. Американский ученый Р. Мертон подчеркивал, что это может выражаться в следующем:

— в стремлении человека придавать функционально безличным политическим связям сугубо персональный характер (например, когда он пытается наделить глубоко личностным смыслом свои отношения с государством или драматизировать акт голосования, относясь к нему, как к решающему в своей жизни делу, и т.д.);

— в отождествлении человеческой личности с партией или профессией (когда, например, партийные цели начинают доминировать над главными жизненными ценностями человека);

— в проявлении чрезмерной солидарности с политическими ассоциациями;

— в повышенном эмоциональном отношении к авторитету лидера, а также в ряде других случаев.

Особенно ярко такая мотивационная способность политической психологии раскрывается в переломные для общества периоды жизни. Например, в условиях революционных изменений на политической арене появляется множество людей с повышенным эмоционально-чувственным фоном, а то и просто неуравновешенных и даже психически больных. Как писал С. Сигеле, «... число сумасшедших всегда велико во время революций или возмущений не только потому, что сумасшедшие принимают в ней участие, но и потому, что общество делает сумасшедшими тех, кто только был предрасположен к сумасшествию» .

История дала немало убедительных примеров и того, как психически эволюционировали многие лидеры-революционеры. Например, Робеспьер и ряд других известных его соратников по мере развития революционных процессов превращались из радостных, многоречивых романтиков в подозрительных, неприязненно относящихся к несогласным с ними людям, а затем и вовсе эволюцонировали в личностей, не терпящих возражений, замыкающихся в себе, мнящих повсюду заговоры и предательства.

Вторым способом осуществления политической психологией своей мотивационной функции является преломление и дополнение ею действия различных рассудочных и рациональных намерений человека. В этом отношении политические чувства и эмоции играют уже не ведущую, а подчиненную, вторичную роль. Механизм подобного рода мотивации хорошо виден на примере ее взаимоотношения с идеологией. Последняя рационализирует политическую психологию. Однако степень претворения в жизнь идеологических требований зависит от эмоциональной чувствительности человека к ее элементам — идеалам, принципам и нормам. Поэтому в конкретных случаях в мотивации людей могут доминировать либо общие идеологические ценности, либо конкретные нормы и требования к поведению отдельных субъектов, сформулированные теми или иными институтами власти.

Основные типы политического поведения

Эмоционально-чувственное преломление идеалов и нормативных требований политической идеологии предопределяет соответствующие формы целенаправленного политического поведения граждан. Идейно сориентированные поступки последних, как правило, относятся к автономному типу политического поведения, отображающему относительно свободный выбор людьми политических целей и средств их достижения. Этот тип поведения противостоит мобилизованным формам активности, характеризующим вынужденность совершаемых человеком поступков под давлением внешних обстоятельств. (Причем, в тоталитарных режимах источником такого прессинга на сознание личности чаще всего выступают постулаты официальной моноидеологии, подчиняющей себе все институты власти.)

В зависимости от типа мотивации можно выделить открытые формы поведения граждан (носящие характер прямого политического действия, например участие в выборах, демонстрациях, пикетах и т.п.) и закрытые (характеризующие уклонение людей от выполнения своих гражданских и политических обязанностей, например абсентеизм). С точки зрения соответствия направленности гражданских поступков общепринятым в политической системе ценностям и нормам «политической игры» говорят о нормативных формах политического поведения (ориентирующихся на господствующие принципы) и девиантных (отклоняющихся от них). Там, где воздействие идеологии стимулирует рутинные, постоянно повторяющиеся мотивы и действия граждан, принято выделять традиционные формы политического поведения и противостоящие им инновационные способы практического достижения политических целей (в которых преобладают творческие формы политической активности).

Юрьев А. И. Введение в психологию. Л., 1992. С. 16.

См.: Дшигенский Г. Социально-политическая психология. М., 1994. С. 278.

Шестопал Е. Образ власти в России//Полис. 1995. № 4. С. 90.

Чалидзе В. Иерархический человек. М., 1991. С. 39.

Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 1896. С. 168.

Аристотмь. Политика. М., 1911. С. 208.

Макиавелш Н. История Флоренции. Л., 1973. С. 99.

Сигеле С. Преступная толпа: опыт коллективной психологии. М., 1893. С. 64.