Пугачев В., Соловьев А. Введение в политологию

ОГЛАВЛЕНИЕ

Раздел IV. ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ. ДЕМОКРАТИЯ: ТЕОРИЯ, РЕАЛЬНОСТЬ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ

Глава 13. ПЕРЕХОД К ДЕМОКРАТИИ

§ 1. Нужна ли обществу демократия?

Распространение демократии в мире — сложный и противоречивый процесс. С момента возникновения Афинской республики демократические государства всегда оставались в меньшинстве. В истории человечества после редких «приливов» демократии, расширения числа демократических государств обычно следовали ее затяжные «отливы» — сокращение численности таковых или вообще исчезновение на многие века. Любая ли страна готова к демократии и что она способна дать обществу и отдельным людям — разрушение государственности, хаос и анархию или свободу, порядок и процветание? Ответы на эти вопросы особенно актуальны для России и ряда других постсоциалистических государств, вступивших на путь демократизации общества.

Ценностные обоснования демократии

На протяжении многих десятилетий либеральная демократия была одним их главных символов Запада в его борьбе с коммунистической идеологией и странами командного социализма. Это наложило свой отпечаток не только на обыденные, но и на научные представления о демократии, способствовало массовому распространению идеализированных, явно завышенных оценок ее возможностей, проявившихся в попытках обоснования демократии как универсальной и наилучшей формы политического устройства для всех стран и народов.

Демократия и свобода. Свобода как ценность

В мировой политической мысли существуют ценностные и рационально-утилитарные обоснования демократии. Первые из них рассматривают демократию как самоценность (независимо от ее экономического и социального влияния), как реальное воплощение в государственном устройстве важнейших общечеловеческих ценностей: свободы, равенства, социальной справедливости и т.п. Так ли это на самом деле? Насколько современная модель демократии воплощает в себе эти ценности или способствует их реализации и являются ли сами эти ценности общечеловеческими, т.е. признаваемыми и желаемыми всеми людьми или хотя бы их подавляющим большинством?

Одной из наиболее почитаемых демократических ценностей является свобода. На протяжении тысячелетий многие из проявлений свободы не считались благом. Даже величайший ум античности Аристотель считал предоставление людям возможности жить так, как это им заблагорассудится, признаком неправильных, плохих форм правления.

Некоторые цивилизации вообще не знали понятия свободы в его либеральном толковании, т.е. как независимости от государства и общества. Так, в Китай либеральное понимание свободы принесли европейские христианские миссионеры лишь в XIX в. Это общество исходило из естественности общественной и политической иерархии, построения государственного правления на основе таких принципов, как человечность, забота старших о младших и послушание последних, благовоспитанность, стыд и наказание.

Наиболее далеко в отрицании свободы, трактовке ее как антиценности зашла тоталитарная мысль. Глубоко раскрывая логику этого мышления, один из героев знаменитого романа Е. И. Замятина «Мы» отождествляет свободу с неорганизованным, диким состоянием человечества, оборотной стороной которого являются преступления и несчастье .

И хотя в современном мире тяга к свободе значительно усилилась, очень многие люди, если не подавляющее большинство, не раздумывая поменяют свободу, особенно политическую, на материальное благополучие, безопасность и порядок. Массовость такого отношения к свободе ставит под сомнение ценностное обоснование демократии как реального воплощения свободы в государственном устройстве.

Очевидно, что если сама свобода не считается многими наиглавнейшей общечеловеческой ценностью, то еще меньше на это может претендовать демократия, предполагающая осуществление лишь очень узкого аспекта свободы — свободы политической. Как уже отмечалось, демократия вполне совместима с отсутствием у индивида личной свободы и других прав, с тиранией большинства. Да и применительно к политической свободе сам принцип демократии обычно не запрещает ее ограничение с помощью экономических, социальных, информационных и некоторых других ресурсов, которые в рыночном обществе распределены достаточно неравномерно.

Неотъемлемым для демократии является, таким образом, лишь один, формально-политический аспект свободы, предполагающий равное право граждан на участие в формировании органов власти. Является ли это право ценностью для современных граждан?

Ценность политической свободы

На протяжении тысячелетий вполне естественным и справедливым считалось правление монархов и аристократии, исключающее всякую политическую свободу. С развитием индивидуалистического мировоззрения и самосознания личности усилилась тяга людей к участию в делах государства, политическая свобода превратилась в одну из общественных ценностей. И все же несмотря на то, что политика оказывает достаточно большое влияние на жизнь современного человека, возможность свободного участия в ее формировании, равноправного влияния на власть не считается большинством граждан важнейшей ценностью.

Это объясняется прежде всего тем, что непосредственные жизненно важные интересы граждан обычно лежат во внеполитичес ких сферах и их реализация непосредственно не связана с демократией. Политическая свобода может даже препятствовать их осуществлению. В таких случаях граждане, как правило, предпочитают ограничивать свою свободу ради других жизненно важных целей, например экономической эффективности, укрепления безопасности и порядка и т.д. При этом демократия, решения большинства вполне могут выступать инструментом ограничения индивидуальной, а иногда и всякой свободы, как это было, например, в случае демократической передачи верховной власти в Веймарской республике Гитлеру.

Относительно невысокий ценностный статус политической свободы в массовом сознании объясняется также неблагоприятным соотношением ее непосредственных «плюсов» и «минусов», личностных выгод и затрат. Прямая личная польза от активной реализации политических прав обычно невелика и часто вообще кажется сомнительной из-за малой вероятности способности отдельного человека повлиять на принятие политических решений. Затраты же времени, энергии, а иногда и материальных средств, необходимые для эффективной политической деятельности, очень значительны. Поэтому с точки зрения текущих, узкоэгоистических интересов индивиду вообще невыгодно использовать политическую свободу, участвовать в решении государственных и общественных вопросов. Хотя общественная деятельность способствует самореализации человека, большинство людей все же предпочитают политике другие сферы самоутверждения.

Относительно невысокая значимость для большинства людей политической свободы и весьма слабая связь демократии и свободы ставят под сомнение ценностные обоснования демократии.

Демократия, равенство, социальная справедливость

Не отличаются убедительностью и другие широко распространенные ценностные обоснования демократии, например ее отождествление с равенством и социальной справедливостью. Сами эти понятия достаточно неоднозначно трактуются различными людьми, в том числе и учеными.

В современном мире в качестве почитаемой большинством граждан ценности выступает понимание равенства как одинаковых для каждого человека жизненных шансов, возможностей для самореализации личности, ее развития или же как получение каждым воздаяния по заслугам. Такое равенство считается справедливым в противоположность социальной уравниловке и несправедливому неравенству.

Демократия весьма слабо связана с обеспечением равенства возможностей и воздаянием по заслугам. Она означает лишь формальное равенство всех граждан, т.е. их равноправие как юридических лиц. Обеспечиваемое ею политическое равенство очень далеко от фактического равенства жизненных шансов людей и может использоваться в качестве ширмы, прикрывающей глубокое социальное неравенство.

Учитывая весьма слабую связь демократии со свободой, равенством и гуманизмом в целом, нет никаких оснований отождествлять ее и с социальной справедливостью, являющейся одной из основополагающих человеческих ценностей.

Явно неоднозначное отношение демократии к наиболее почитаемым людьми (общечеловеческим) ценностям — свободе, равенству, социальной справедливости и др., а также их различное, порой прямо противоположное толкование и весьма распространенное предпочтение им других, более земных повседневных радостей свидетельствуют о несостоятельности или, по меньшей мере, сомнительности ценностных обоснований демократии, равно как и практических попыток принудительно «осчастливить» ею различные народы.

Если демократия сама по себе не является сколь-нибудь общепризнанной ценностью, то, может быть, она имеет инструментальную ценность, т.е. способна принести обществу и людям наибольшую по сравнению с другими формами правления пользу?

Рационально-утилитарные обоснования демократии

Вторая, рационально-утилитарная группа аргументов в пользу демократии абстрагируется от ценностного подхода и трактует ее как наиболее рациональную, полезную для граждан форму организации. Утверждается, что демократическое правление позволяет всем общественным группам артикулировать и гармонично сочетать свои интересы. Оно увеличивает восприимчивость общества к новым веяниям, требованиям времени и различных социальных сил, повышает вероятность нахождения оптимальных решений.

Демократия представляет собой механизм выявления и отбора социальных альтернатив. Совместно с конкурентными рыночными структурами она делает общество открытым для любых идей и вариантов развития, предпочитаемых народом. Поэтому демократическое рыночное государство можно называть открытым обществом. Это означает неприменимость к нему таких широко распространенных характеристик, как «капитализм» и «социализм».

Системные обоснования демократии

Достаточно детальное рационально-утилитарное обоснование демократии содержится в системной теории (Н. Луманн, К. Дойч и др.). Системные версии демократии оправдывают ее существование не гуманными соображениями, а наилучшими возможностями сохранения и развития социальной системы, ее адаптации к непрерывно изменяющейся среде. Высокой приспособляемости демократической системы служит целый ряд присущих ей принципов. Так, стимулируемый демократией плюрализм обеспечивает многообразие общественных явлений, богатство духовных и социальных альтернатив, расширяя тем самым диапазон политического выбора и вероятность нахождения оптимальных путей развития. Демократическое соучастие позволяет представить различные взгляды и позиции при принятии политических решений, осуществлять отбор наиболее приемлемых из них.

Наличие оппозиции дает возможность всесторонне анализировать проекты политических решений, выявлять их слабые стороны, находить альтернативы. Периодическая конкурентная смена парламента и правительства способствует своевременному исправлению ошибок и гибкой корректировке политического курса в соответствии с изменяющейся ситуацией.

Системные интерпретации демократии подвергаются критике за их гуманистическую индифферентность, абстрагирование от нравственных императивов и общечеловеческих ценностей. С точки зрения системного подхода с одинаковым успехом можно оправдать любые антигуманные формы организации, способствующие самосохранению системы.

Системная модель демократии — в частности и ее рационально-утилитарные обоснования — вообще исходит из традиционных либеральных представлений о человеке как рационально мыслящем и действующем существе, стремящемся к свободе, уважающем демократические процедуры, закон, интересы и права других людей и способном к самоограничениям. Предполагается, что ключевая фигура такой демократической модели — избиратель — правильно «осознает свои собственные интересы и оценивает альтернативных кандидатов на основе того, кто из них будет наилучшим образом служить его интересам, и затем отдает свой голос за кандидата, наиболее высоко оцененного им» .

Такая модель личности в большей или меньшей степени отражает западные реалии, но никак не является универсальной.

Социальная иррациональность поведения, индивидуальный и групповой эгоизм, пренебрежение интересами других людей и народов, нежелание идти на компромиссы, национальная, религиозная и классовая непримиримость и сегодня являются типичными чертами политической жизни большинства государств мира.

Как отмечают многие политические антропологи, человек не всегда готов к демократии, ибо он — «существо противоречивое, всегда рискованное и опасное, готовое к вырождению, поддающееся внешнему воздействию, натравливанию, и лишь частично разумное» . Не только отдельные индивиды, но и целые народы привыкли к патерналистскому отношению со стороны власти. Многие не могут нормально существовать без твердой, авторитарной власти, ограничивающей эгоистические устремления и агрессивные инстинкты и защищающей человека «от самого себя».

Демократия не универсальная ценность

И хотя не со всеми подобными суждениями о человеке и демократии можно согласиться, история учит, что демократия — благо лишь тогда, когда она соответствует политической культуре и менталитету народа, имеет необходимые экономические и социальные предпосылки. В противном случае она вырождается в охлократию — власть толпы, направляемой демагогами, приводит к хаосу и анархии и в конечном счете к диктаторским режимам.

Уязвимость для критики как ценностных, так и рационально-утилитарных обоснований демократии означает, что она не является универсальной, наилучшей для всех времен и народов формой правления. «Плохая», неэффективная демократия может быть хуже для общества и граждан, чем некоторые авторитарные и даже тоталитарные режимы. История свидетельствует, что многие монархии, военные хунты и другие авторитарные правительства делали для экономического процветания, повышения благосостояния, укрепления безопасности граждан и гарантирования их индивидуальной свободы, а также справедливого распределения результатов труда гораздо больше, чем слабые или коррумпированные демократические режимы.

Преимущества демократии

И все же растущее стремление населения современного мира к демократическим формам правления не случайно. При наличии определенных социальных предпосылок демократия имеет ряд преимуществ над другими формами правления.

Общий недостаток всех недемократических политических систем состоит в том, что они не подконтрольны народу, а значит, характер их взаимоотношений с гражданами зависит прежде всего от воли правителей. В прошлые века возможность произвола со стороны авторитарных правителей существенно сдерживалась традициями правления, относительно высокой образованностью и воспитанностью монархов и аристократии, их самоконтролем на основе религиозно-нравственных кодексов, а также мнением церкви и угрозой народных восстаний. В современную эпоху эти факторы либо вообще исчезли, либо их действие сильно ослабло. Поэтому надежно обуздать власть, гарантировать защиту граждан от государственного произвола может только демократическая форма правления.

Она нужна не только отдельным гражданам, но и самой политической системе. В условиях ослабления возможностей харизматической, традиционной и идеологической легитимации, чтобы быть эффективной, власть особенно нуждается в признании народом посредством демократических процедур.

Современный общественно-экономический прогресс во многом стимулирует развитие демократии, питает демократический менталитет и ценностные ориентации граждан. Он требует социальной эмансипации личности, уважения ее достоинства и независимости мышления, фундаментальных прав и свобод. Он нуждается в свободе информации и плюрализме общественной жизни в целом. И в этом смысле тем народам, которые готовы к индивидуальной свободе и ответственности, ограничению собственного эгоизма, уважению закона и прав человека, демократия действительно создает наилучшие возможности для индивидуального и общественного развития, реализации гуманистических ценностей: свободы, равноправия, справедливости, социального творчества. Какие же общественные условия необходимы для того, чтобы демократия была возможна и эффективна, служила общему благу?

§ 2. Предпосылки и пути демократизации

Хотя идея демократии получила в современном мире широчайшее распространение и признание, в условиях этой формы правления живет все еще меньшинство населения земли. Во многих странах демократия служит лишь респектабельным фасадом преимущественно авторитарной власти. Часто демократические формы правления оказываются нежизнеспособными и терпят крах. Какие же факторы делают возможным переход к демократии и от чего зависит ее стабильность? Ответить на эти вопросы пытались многочисленные научные исследования, осуществленные на Западе после второй мировой войны. Их авторы на основе сравнительного анализа обширного статистического материала выявили целый ряд экономических, социальных, культурных, религиозных и внешнеполитических предпосылок демократии.

Экономические предпосылки демократии

Одной из важнейших экономических предпосылок демократии является относительно высокий уровень индустриального и экономического развития в целом. По экономическим показателям демократические страны значительно опережают авторитарные и тоталитарные государства. Однако прямой причинной зависимости между уровнем экономического развития и демократией нет. Это доказывает целый ряд исторических фактов. Так, США перешли к демократии еще в XIX в. на преимущественно доиндустриальной стадии, В то же время, несмотря на относительно высокое промышленное развитие СССР, ГДР, Чехословакии, Южной Кореи, Бразилии и т.д., там вплоть до недавнего времени существовали тоталитарные или авторитарные режимы.

От индустриального развития зависит такая предпосылка демократии, как высокая степень урбанизации. Жители крупных городов больше подготовлены к демократии, чем сельское население, отличающееся консерватизмом, приверженностью традиционным формам правления.

Еще одно важное условие демократии — развитость массовых коммуникаций, которая характеризуется распространенностью газет, радио и телевидения. СМИ помогают гражданам компетентно судить о политике: принимаемых решениях, партиях, претендентах на выборные должности и т.д. В странах с большой территорией и высокой численностью населения без массовых коммуникаций демократия практически невозможна.

Одной из важнейших предпосылок демократии выступает рыночная, конкурентная экономика. История не знает примеров существования демократии в государствах без рынка и частной собственности. Рыночная экономика препятствует концентрации экономической и политической власти в руках одной из групп общества или партийно-государственного аппарата. Она обеспечивает автономию индивида, предохраняет его от тоталитарного государственного контроля, стимулирует развитие у него таких необходимых для демократии качеств, как стремление к свободе, ответственность, предприимчивость. Без рынка не может быть гражданского общества, на котором базируется современная демократия. Нуждаясь в конкурентных рыночных отношениях, демократия вполне совместима и со значительным развитием системы государственных предприятий и социального обеспечения.

Социальные предпосылки демократии

Рыночная экономика лучше, чем командная хозяйственная система, обеспечивает создание такой важной предпосылки демократии, как относительно высокий уровень благосостояния граждан. Он позволяет смягчать социальные конфликты, легче достигать необходимого для демократии согласия.

Общественное богатство оказывает благоприятное воздействие на демократизацию общества в том случае, если способствует сглаживанию социального неравенства. Это — следующая предпосылка демократии. Доказано, что поляризация социального неравенства порождает острые политические конфликты, разрешение которых часто невозможно с помощью демократических институтов и методов. Поэтому поляризация общества на богатых и бедных — серьезное препятствие для демократии, хотя эта форма правления невозможна и при уравнительном распределении благ.

Для демократии наиболее благоприятна модель декомпозиции социального неравенства, преобладающая в современных индустриально развитых странах. Эта модель не допускает концентрации различных дефицитных благ (дохода, богатства, престижа, власти, образования и т.д.) у одной социальной группы (класса), а требует их рассредоточения в обществе так, чтобы индивид, имеющий низкий показатель в одном отношении (например в доступе к власти), мог компенсировать себе это за счет обладания другими благами (например высоким доходом и образованием). Такая структура социального неравенства препятствует статусной поляризации общества и возникновению острых массовых конфликтов.

Декомпозиция социального неравенства в значительной мере совпадает с такой общей предпосылкой демократии, как социальный плюрализм. Он означает многообразие социального состава населения, наличие в нем не относительно однородной, аморфной массы, а четко оформившихся классов, профессиональных, региональных, религиозных, культурных, этнических и других групп, обладающих коллективным самосознанием. Такие группы сдерживают тенденцию к концентрации государственной власти, выступают противовесом силам, стремящимся к ее монополизации, создают возможность установления эффективного контроля над властью. Социальный плюрализм характеризует развитость гражданского общества, его способность к формированию независимых от государства партий и групп интересов, т.е. к политическому плюрализму.

Социальный плюрализм не противоречит такой важнейшей предпосылке демократии, как наличие многочисленного и влиятельного среднего класса, поскольку сам этот класс внутренне дифференцирован и состоит из различных групп, близких по важнейшим стратификационным показателям: доходу, образованию и т.д. Средний класс отличается высоким уровнем образования, развития самосознания личности, чувства собственного достоинства, компетентностью политических суждений и активностью. Он больше, чем низшие и высшие слои, заинтересован в демократии. В современных западных демократиях средний класс составляет большинство населения. Не случайно их нередко называют обществами «двух третей», что отражает благополучное существование в них примерно двух третьих всех граждан.

Помимо среднего класса опорой демократической формы правления- являются предприниматели — связанная с рынком конкурентная буржуазия. Принципы плюралистической демократии вполне соответствуют ее образу действий и индивидуалистическому мировоззрению. Формирование демократии обычно идет успешней в больших государствах с развитым внутренним рынком и конкурентной буржуазией. Страны же с односторонней, ориентированной на экспорт экономикой и сросшейся с государством монополистической буржуазией больше предрасположены к авторитаризму.

Общей предпосылкой демократии является грамотность населения, его образованность в целом. Очевидно, что от образованности прямо зависит компетентность политических суждений личности, ее интеллектуальное развитие, свобода мышления, чувство собственного достоинства. Необразованный человек по существу стоит вне политики и вне демократии, является объектом манипулирования со стороны власти или других политических сил.

Наличие разнообразных экономических и социальных предпосылок не обязательно порождает демократическую форму правления. Однако переход к демократии возможен и наиболее вероятен в индустриально развитых странах с рыночной экономикой, сглаженным социальным неравенством и невысокой конфликтностью, многочисленным средним классом и влиятельной рыночной буржуазией, плюралистической социальной структурой. И наоборот, в государствах с большим количеством малообеспеченных людей, поляризацией в распределении доходов и имущества и, как следствие, с острыми социальными конфликтами демократия не будет эффективной и жизнестойкой.

Политическая культура как предпосылка демократии

Воздействие экономических и социальных факторов на государственное устройство во многом опосредуется господствующей в обществе политической культурой. Она представляет собой менталитет, способы восприятия и осмысления политики, переработанный в человеческом сознании опыт людей, их установки и ценностные ориентации, характеризующие отношение граждан к власти.

Суть и влияние политической культуры на общество специально рассмотрены в главе 17. Применительно же к демократии следует отметить, что с ней совместим лишь определенный тип политической культуры, названный известными американскими политологами Габриэлем Алмондом и Сиднеем Вербой гражданской культурой. Они выделяют три основных типа политических культур: патриархальную, для которой характерно ограничение политического горизонта людей их непосредственными, повседневными жизненными интересами, неосознанность последствий своего участия в политике, своей политической роли; подданническую, при которой гражданин, хотя и может понимать цели и назначение политики, но чувствует и ведет себя как исполнитель приказов политических лидеров, и активистскую (политического участия), носители которой воспринимают себя самостоятельными активными соучастниками политического процесса, ясно осознают свои цели и пути их реализации .

Демократия может укорениться лишь на почве гражданской политической культуры, сочетающей качества активистской и подданнической культур. Такая ее двойственность отражает необходимые для демократии активное участие в политике, способность править — с одной стороны, и подчинение закону, решениям большинства — с другой.

Если одни типы политических культур способствуют утверждению демократии, то другие препятствуют переходу к ней. Так, движение к демократии тормозит «целостная», тотальная политическая культура, рассматривающая государство, общество и индивидов как единое целое и не допускающая автономии личности и политических институтов по отношению к государству. Демократии враждебна и культура, почитающая власть и ее иерархическое устройство, терпимая к политическому насилию. И, напротив, ей благоприятствует открытая, индивидуалистическая политическая культура, допускающая общественный плюрализм и высоко ценящая права человека, его свободу и ответственность, способность к самоограничениям и компромиссам.

Влияние религии

На политическую культуру и поведение граждан большое влияние оказывает религия. Во многом формируя менталитет, наиболее глубокие структуры политического сознания и мировосприятия людей, религия может как тормозить переход к демократии, так и стимулировать его. Благоприятное воздействие на утверждение демократического правления оказал протестантизм с его установками на индивидуальную свободу и ответственность, равенство, трудолюбие, отрицание церковной иерархии. Сегодня все страны с преобладающим протестантским населением имеют демократические правительства.

Далеко не все религии стимулируют развитие демократии. Так, например, плохо совместим с ней ислам, особенно его идеи отрицания различий между политикой и религией, между духовной и светской жизнью. Ему чужда сама проблема политического участия граждан. В общем плане демократии препятствуют религии и культуры, не оставляющие личности свободного пространства и выбора и претендующие на совершенство и завершенность, на религиозную регламентацию личной и общественной жизни, ее жесткое подчинение конечным целям.

Внешнеполитические предпосылки демократии

Экономические, социальные, культурные и религиозные факторы характеризуют внутренние предпосылки демократии. Однако растущее значение для нее имеет внешнее влияние. Оно проявляется двояко: через прямое военное, политическое, экономическое, культурно-информационное и иное воздействие и с помощью влияния примера демократических государств. Как показала история, демократия может быть результатом не только внутреннего развития, но и следствием внешнего воздействия, в том числе с помощью силы. В десятках бывших колоний демократические институты создавались под прямым воздействием метрополий, а в отдельных государствах, например в Доминиканской Республике и ФРГ, — после военной оккупации. Однако в случае привнесения извне демократия не будет стабильной и жизнеспособной до тех пор, пока не создадутся необходимые для нее внутренние предпосылки.

В общем плане процессу демократизации способствует соседство с влиятельными демократическими державами и их разносторонняя поддержка. Однако далеко не всегда помощь со стороны таких стран бывает значительной и бескорыстной, тем более, если речь идет о крупных государствах — бывших соперниках и потенциальных конкурентах.

Разнообразные предпосылки демократии характеризуют возможность перехода к ней тех или иных стран, однако еще не раскрывают суть самого этого процесса. Что же он собой представляет?

Общие модели демократизации

Анализ и обобщение опыта перехода к демократии различных стран позволяет выделить несколько типичных образцов, моделей этого процесса. Классической моделью обычно считают британский вариант демократизации. Его суть состоит в постепенном ограничении монархической власти, расширении прав граждан и парламента. Вначале подданные получают гражданские (личные) права, затем — права политические и значительно позднее — социальные. Постепенно ограничиваются и устраняются избирательные цензы. Парламент становится высшей законодательной властью и контролирует правительство. Эту модель называют линейной демократизацией, поскольку она означает постепенное, однонаправленное расширение демократии.

От линейной модели существенно отличается циклическая модель демократизации. Она предполагает чередование демократических и авторитарных форм правления при формальном позитивном отношении к демократии политической элиты. В этом случае избранные народом правительства либо свергаются военными, либо сами узурпируют власть, опасаясь потерять ее, сталкиваясь с растущей непопулярностью и сильным противостоянием оппозиции.

При циклической модели авторитарные и демократические институты могут соседствовать друг с другом, например существование парламента совмещается с закреплением особой роли военных в государстве. Эта модель широко распространена в Латинской Америке, Африке и Азии. Ее испытали Боливия, Аргентина, Гана, Нигерия, Таиланд и многие другие страны. Такой переход к демократии обычно бывает затяжным и трудным. Он свидетельствует о недостаточной зрелости внутренних предпосылок демократии и, особенно, о ее слабой укорененности в господствующей политической культуре.

Более перспективной по сравнению с циклической моделью, является диалектическая модель демократизации. Она, как и циклическая модель, характеризуется нестабильностью переходных политических режимов. Однако отличительная черта ее состоит в том, что здесь переход к демократии осуществляется под влиянием уже достаточно созревших для нее внутренних предпосылок: индустриализации, многочисленного среднего класса, достаточно высокого образовательного уровня граждан, рационализации и индивидуализации массового сознания и т.д. Нарастание этих и других факторов приводит к довольно быстрому и внезапному краху авторитарных режимов.

Приходящие им на смену демократические правительства часто оказываются неспособными эффективно управлять страной и вновь сменяются авторитарными режимами. Последние, однако, бывают недолговечными и, не справляясь со сложными задачами государственного управления, уступают место демократическим силам или свергаются ими. Затем постепенно устанавливается стабильная, жизнеспособная демократия. Такой путь развития прошли многие страны: Италия, Греция, Испания, Австрия, Чили и др. Во многом подобным образом разворачиваются события в ряде республик бывшего СССР и в самой России.

Закономерности демократизации

Все рассмотренные выше модели демократии отражают временную последовательность и характер демократических преобразований. Этот сложный и богатый по содержанию процесс имеет ряд общих тенденций (иногда их называют закономерностями), проявляющихся во всех переходящих к демократии странах или в подавляющем большинстве из них. Так, установлено, что стабильность демократии обычно прямо зависит от постепенности перехода к ней и минимальности использованного для этого насилия. Как отмечает С. П. Хантингтон, жизнеспособную демократию нельзя создать революционным путем под руководством идеологизированного политического движения. «Все революционные силы, находящиеся в оппозиции к авторитарному режиму, называют себя демократическими, но, придя к власти, они устанавливают еще более репрессивный, чем прежде, режим» .

Оптимальным для демократизации общества является осуществление преобразований сверху путем соглашения элит. Политическая активность масс может играть положительную роль лишь в том случае, если они не слишком идеологизированы и радикализированы и их участие институциализированно, т.е. осуществляется не в форме спонтанных выступлений, бунта, а через политические институты и контролируется элитами. Взрывы неин-ституциализированной политической активности масс чреваты разрушительными последствиями и анархией, а в конечном счете и установлением диктатур, приходящих к власти под лозунгами восстановления общественного порядка и безопасности.

Утверждению демократии способствует опережающее развитие политической соревновательности, партийного плюрализма по отношению к массовому политическому участию. Важнейшим общим условием успеха демократизации является политическая стабильность, предполагающая реформирование общества в рамках закона при сохранении способности государственных институтов управлять страной.

Все эти и другие закономерности демократизации действуют усреднение, как тенденции, и претерпевают значительные изменения в зависимости от конкретных обстоятельств политического и общественного реформирования. Это наглядно проявилось в процессе перехода к демократии бывших коммунистических государств.

Особенности перехода к демократии постсоциалистических стран

Вторая половина 80-х гг. XX в. ознаменовалась крахом тоталитарных и авторитарных режимов в большинстве стран административного социализма. Эти страны глубоко отличались от любых других государств, когда-нибудь переходивших к демократии, прежде всего сочетанием в большинстве из них индустриального уровня развития, достаточно высокой образованности населения, авторитарно-тоталитарной власти и политической культуры, массового распространения социалистической идеологии, включающей наряду с утопическими идеалами и близкие к демократическому мировоззрению установки на равноправие, социальную справедливость, распределение доходов по труду, солидарность и гуманизм.

Сам процесс демократизации постсоциалистических государств начался в результате постепенной либерализации политического сознания правящей элиты и коммунистических партий в целом, Он проходил под воздействием длительной острой идеологической и политической конфронтации с Западом. Это, а также унаследованные от марксизма доктринерство, вера в единственно верную теорию или модель преобразований привели к ослаблению в политике большинства из постсоциалистических государств центризма и здравого смысла, к радикализации элит, поляризации их политических ориентаций: на западные модели либеральной демократизации — с одной стороны, и на традиционные социалистические принципы — с другой.

Такая радикализация политической элиты препятствовала нахождению оптимального, «среднего» пути преобразований, чутко учитывающего как мировой опыт, так и конкретные условия собственных государств. В странах, вступивших на путь реформ, достаточно четко наметились два главных пути общественных и политических преобразований.

Путь либерализации

Первый из них предполагает быструю политическую и экономическую либерализацию западного образца, так называемую шоковую терапию. По этому пути пошли практически все восточноевропейские страны, в том числе СССР. В тех из них, что были ближе к Западу по своей политической культуре, экономическим укладам и т.д., демократизация и трансформация общества были более или менее успешны, хотя и сопровождались падением производства и рядом других серьезных негативных явлений.

В государствах же, не имеющих характерных для Запада многолетних традиций рыночной экономики и индивидуалистической культуры, попытка реализовать либеральную модель демократии привела к тяжелым, разрушительным последствиям: ослаблению, криминализации, а то и к распаду государства, к политической и экономической анархии, а нередко и к войнам, резкому спаду производства, росту преступности и падению уровня жизни подавляющего большинства населения и т.д.

Особенно губительные последствия принятие либеральной модели демократизации и реформирования имело для СССР. Советское общество глубоко отличалось не только от западных демократий, но и от стран Восточной Европы отсутствием всяких элементов рынка (кроме «черного», криминального рынка) и гражданского общества; почти тотальной милитаризацией, суперцентрализацией и сверхмонополизацией экономики, ее неприспособленностью к какой-либо конкуренции; преобладанием в народном сознании коллективистских ценностей и слабостью либеральной, индивидуалистической культуры; полиэтническим составом населения и многочисленными потенциальными конфликтами; отсутствием массовых демократических движений типа Народного фронта или польской «Солидарности», способных сформировать альтернативную номенклатуре политическую элиту, идеологическим и нравственным разложением и вестернизацией верхушки правящей элиты и т.д.

Эти и многие другие особенности СССР обусловили неэффективность либеральной модели демократизации и реформирования. Ликвидация важнейшего института фактической политической власти — коммунистической партии — и устранение государства от интеграционных и организационно-контрольных функций привели к распаду государственности, тотальной монополизации и криминализации экономики, подрыву мотивации производительного труда, резкому росту цен и падению уровня жизни населения. Неудачи реформирования сильно скомпрометировали демократию и либеральные ценности в массовом сознании.

Китайская модель реформирования

Советским опытом «демократизации» стали пугать граждан в странах, сохранивших официальную приверженность коммунистической идеологии. В некоторых из них, прежде всего в Китае, была выработана собственная модель модернизации и реформирования тоталитарных политических структур, получившая название политики «нового авторитаризма». Суть этой модели состоит в сохранении сильной власти центра и ее активном использовании для поддержания политической стабильности и проведения радикальных экономических реформ, предусматривающих развитие рыночной экономики, открытой для внешнего мира.

Китайская модель уже показала свою экономическую и социальную эффективность, обеспечив этой стране в среднем самые высокие в мире с 1979 г . темпы экономического роста и непрерывное повышение благосостояния населения при сохранении общественного порядка и личной безопасности граждан. Хотя она непосредственно не вводит политические институты западного образца, но фактически создает многие предпосылки демократии, а также расширяет личные права граждан, освобождает их от тоталитарного контроля.

Явные социально-экономические преимущества политики «нового авторитаризма» связаны с использованием административной системы, имеющей как слабые, так и сильные стороны. Ее главные слабости состоят в ограничении экономической и иной свободы и инициативы, в низкой восприимчивости к инновациям, расточительных методах хозяйствования. В то же время эта система благодаря сравнительно ограниченной целевой направленности и жесткой дисциплине является наиболее эффективной в экстремальных ситуациях, например в периоды войн, тяжелых кризисов и т.п., поскольку позволяет быстро мобилизовать большие человеческие и материальные ресурсы на достижение определенных целей, сконцентрировать огромные усилия на ключевых направлениях (хотя и за счет ослабления других секторов). Как показывает опыт Китая, Вьетнама и некоторых других стран, мощь государства с помощью административной системы может с успехом использоваться для рыночного реформирования общества.

Очевидно, что России, как и другим постсоциалистическим странам, не следует как слепо следовать неадекватным ее условиям западным либеральным моделям, так и копировать опыт авторитарной модернизации. Оптимальная модель политического и хозяйственного реформирования может быть найдена лишь на пути тщательного учета собственной специфики и мирового опыта, проведения активной и реалистической государственной политики в целях формирования более динамичного и гуманного общества.

В отличие от стран, переходивших к рынку и демократии в прошлые эпохи, постсоциалистическое общество не может реформироваться стихийно, «снизу». Главным инструментом социальных преобразований в нем являются государство, а также другие политические институты: партии, общественные движения и ассоциации.

См.: Замятин Е. И. Мы; Хаксли О. О дивный новый мир. М., 1989. С. 16, 48

Enelone J. The Sportial Theory of Voting: An Introduction. Cambridge, 1984. P. 3.

Kaltenbrunner G.-K. Ratlos vor dem Feinde//Illusion der Bruderlichkeit: Die Notwenddigkeit Feinde zu haben. Munchen, 1980. S. 21.

См .: Almond G., Verba S. The Civic Culture. Princeton, 1963.

Huntington S. P. Will More Countries Become Democratic?// Political Science Quart. 1984. Vol. 99. №2 . P. 213.