Бутенко А., Миронов А. Сравнительная политология в терминах и понятиях

ОГЛАВЛЕНИЕ

ОБЩЕСТВО – это основанная на взаимном удовлетворении интересов взаимосвязь и взаимозависимость определенной массы людей, совместно ведущих свое хозяйство, практикующих принятый ими образ жизни; это – совокупность исторически сложившихся форм совместной деятельности людей; исторически конфетный тип социальноэкономической системы.

Людей объединяют в общество не идеи, а прежде всего материальные интересы, обусловленные их биологической и социальной природой, разделением труда и развивающейся на этой основе взаимной зависимостью. Теории “договорного” происхождения общества несостоятельны: человек изначально существо общественное, социальное. Как бы высоко себя не ставил тот или другой индивид, его рождение, существование и развитие как человека невозможно вне общества. Молодой Маркс, перелагая на свой лад взгляды Гегеля о гражданском обществе, писал, что “эгоистический индивидуум гражданского общества в своем нечувственном представлении и безжизненной абстракции воображает себя атомом, т.е. не стоящим в отношении к чему бы то ни было, самодовлеющим, лишенным потребностей, абсолютно полным, блаженным существом. Нечестивой чувственной действительности и дела нет до его воображения. Каждое из его чувств заставляет его верить в существование мира и других индивидуумов вне его, и даже его грешный желудок ежедневно напоминает ему о том, что мир вне его не пуст, а, напротив, есть то, что, собственно, его наполняет. Каждое деятельное проявление его существа, каждое его свойство, каждое его жизненное стремление становится потребностью, нуждой, которая делает его себялюбие любовью к другим вещам и другим людям, находящимся вне его. А так как потребность одного индивидуума не имеет для другого эгоистического индивидуума, обладающего средствами для удовлетворения этой потребности никакого, само собой разумеющегося смысла, т.е. не находится ни в какой непосредственной свя

192

ОБЩЕСТВОзи с удовлетворением потребности, то каждый индивидуум должен создать эту связь, становясь в свою очередь сводником между чужой потребностью и предметами этой потребности. Таким образом, естественная необходимость, свойства человеческого существа, в каком бы отчужденном виде они ни выступали, интерес, – вот что сцепляет друг с другом членов гражданского общества”.(Соч., т.2, с.134).

Человек, будучи и биологическим и социальным существом, вопреки существующим упрощенцам, не может быть сведен к “совокупности общественных отношений, поэтому и в его индивидуальном развитии и прогрессе всего общества всегда проявляют себя и биологическая, и социальная природа человека. Но здесь важно иметь в виду следующее: человек – единственное живое существо, удовлетворение потребностей которого ведет к возникновению новых потребностей, требующих своего удовлетворения. В этом постоянном расширении человеческих потребностей – первопричина общественного прогресса, двигатель поступательного развития общества. Труд создал человека и человеческое общество, ибо, опосредовав обмен веществ между человеком и природой (а без такого обмена невозможно само существование человека (общества) так же, как и существование любого живого существа), труд, производство выделили человека из природы и составили материальную основу качественно новой, уже общественно-человеческой, а не просто коллективно-животной жижи. На фундаменте связи с трудовой деятельностью возникли язык, речь, сознание, не только закрепившие, но и усилившие общественную, социальную природу и самого человека, и образа жизни человеческих общностей.

Если первоначально природа была для становящегося человека и кладовой средств труда, и главным источником средств существования, а изменения в природной, географической среде оказывали решающее воздействие на изменение обмена веществ и самого человека, то с возникновением труда, производства качественно изменяется зависимость человека от окружающих условий жизни: уже не одна природа, а наряду с ней и все в большей

193

ОБЩЕСТВОмере труд, производство, опосредствующие обмен веществ с природой, оказывают все возрастающее воздействие на естественную и общественную эволюцию человека, на прогресс человеческого общества.

Абсолютизация этого бесспорного факта привела коммунистов к выводу, будто единственным и постоянным критерием общественного прогресса является развитие и умножение материальных средств труда, а его показатель – смена общественно-экономических формаций (первобытно-общинный строй, рабовладение, феодализм, капитализм и коммунизм) – и есть главный, если не единственный показатель общественного прогресса. Такой подход крайне упрощает проблему прогресса общества, ступеней его развития. А при догматизации его, что и имело место в жизни, делает просто невозможным понимание истории в самом деле, ведь при таком подходе оказывалось, что коммунисты завершают и “закрывают” историю: коммунизм – вершина и конец развития, знающего качественные перемены.

Главная методологическая ошибка здесь заключалась в том, что в качестве постоянного критерия общественного прогресса использовались средства прогресса, которые могли оказаться и оказались на самом деле не только разными на разных этапах человеческой истории (что еще полбеды), но и совершенно несопоставимыми, несравнимыми между собой, а это уже исключало саму возможность использования подобного критерия.

Представляется правильным другой подход: в качестве постоянного критерия прогресса человеческого общества следовало брать не средства, а результаты развития, причем сравнимые, сопоставимые при всей неодинаковости средств, применявшихся для достижения подобных результатов.

Сейчас можно утверждать, что общественный прогресс или восходящее развитие общества, имея своей материальной основой все более полное удовлетворение возрастающих человеческих потребностей (это в рамках разных полос истории достигается качественно разными средствами выступающими в качестве главного источника общественных богатств: природа, непосредственный труд, разум), всегда имеет своим результатом, с одной стороны “очеловечивание чело

194

ОБЩЕСТВОвека”, т.е. развитие естественных и общественных сил рода “человек”, самореализацию его человеческих потенций, а с другой стороны, возрастание господства общественного человека над естественными и общественными условиями своего существования, над самим собой. Как то, так и другое – ключевой критерий общественного прогресса, высоты, на которую поднялось общество, свидетельство достигнутой человечеством степени свободы в рамках естественной и исторической необходимости.

Такой подход должен позволить исключить односторонность, когда прогресс общества измерялся одним уровнем развития производительных сил, материального производства и при этом не принимались во внимание социальные условия развития общества, жизни человека. Исключается и другая односторонность, когда прогресс общества, превосходство одного общественного устройства над другим измерялись только качеством общественных отношений при полном игнорировании того, какой уровень благосостояния, какое качество жизни предлагает данный строй для своих граждан.

Общество*. Это – в рамках любого общественного строя сфера деятельности всей совокупности различных организаций, исследования которых производятся социологами, значительно шире деятельности “правительства” в узком смысле этого слова. Необходимо ясно представить себе, что даже в условиях либеральной политической системы такие органы, как печать, экономические учреждения, молодежные организации, профессиональные объединения, религиозные организации и всякие другие общественные институты также являются частью политической системы.

В центре внимания автора – два противоположных типа политического устройства – тоталитарное и “открытое” общества. Тоталитарная политическая система к которой автор относит и бывший СССР, “если рассматривать ее как огромный, сложный бюрократический организм, схожа по своей структуре и функциям с гигантскими корпорациями.

* Данная статья – извлечение из переложения статьи А.Мейера “Советская политическая система. Интерпретация ”. Maeyer A.G. The Soviet Political System. An Interpretation. Randan House N.Y. 1965.

195

ОБЩЕСТВОармиями, аппаратом государственного управления и прочими институтами Запада. Подобно всем гигантским организациям, где бы они ни были, тоталитарное общество стремится рационально организовать всю человеческую жизнь, начиная от профессиональной деятельности до регулирования потребления и организации досуга. Подобно перечисленным выше бюрократическим системам тоталитарное общество имеет предельно авторитарную политическую структуру, в которой правящая элита не подчиняется какому-либо контролю со стороны рядовых членов организации, хотя большинство гигантских бюрократий современного мира и утверждает, что их рядовые члены участвуют в общественной жизни организации. В таких системах отдельные люди оказываются в положении, когда невидимые и не поддающиеся контролю власти непрестанно проводят в обществе какие-то изменения, нежелательные членам этого общества. Все люди вынуждены жить в мире, который был создан не ими и который кто-то постоянно пытается изменить.

Термин “открытое общество” используется сейчас очень широко, но смысл ему придают неправильный или неточный. Все же мы можем указать на некоторые основные особенности, которые имеют в виду те, кто употребляет этот термин. Например, следует назвать отсутствие в таком обществе единообразия и наличие противоречий. Говоря об “открытом обществе”, все считают, что для него характерны плюралистическая структура и противоречивые интересы отдельных индивидуумов и групп, составляющих его. Поэтому в “открытом обществе” должно постоянно происходить столкновение интересов, несмотря на то, что в хорошо функционирующем обществе имеются соответствующие способы для улаживания конфликтов, достижения компромиссов и сохранения общности. Поскольку, однако, отсутствие единообразия и наличие конфликтов, несомненно, можно обнаружить в любом обществе, тот, кто говорит об “открытых обществах”, вынужден добавить, что плюрализм должен быть свободным и спонтанным, что борьба за личные и групповые интересы не должна быть ограничена никакими рамками и что не должно быть никакой деспотической власти, берущей на себя разрешение конфлик-

196

ОБЩЕСТВО
тов, навязывающей свои решения соперничающим группам. Кто употребляет термин “открытое общество”, тот, несомненно, согласится, что исход столкновения интересов в конечном счете зависит от относительной мощи различных групп (эта мощь может зависеть от богатства группы, ее численности, престижа, легкости доступа к лицам, определяющим политику, от ее экономической роли в обществе и других факторов), однако понятие “открытое общество” предполагает, что, как правило, различные интересы имеют тенденцию уравновешиваться, в результате чего “открытое общество” находится в состоянии постоянно изменяющегося равновесия. Поэтому конфликты обычно разрешаются путем компромисса. И наконец, с постулатом о динамическом равновесии тесно связано представление о свободе как важнейшем условии существования “открытого общества”. При ближайшем рассмотрении свобода в этом понимании оказывается не чем иным, как отсутствием обязательной для всех системы ценностей (пожалуй, за исключением единодушного решения о соблюдении именно этого последнего условия). “Открытое общество” предполагает отрицание каких-либо моральных абсолютов. Это – релятивистское, индивидуалистское и, пожалуй, в некотором смысле, аморальное общество. Но этот моральный релятивизм, опять-таки, можно охарактеризовать в положительном смысле как приверженность свободе, индивидуализму и антиавторитарности, а следовательно, как выражение в высшей степени гуманистических моральных принципов, о которых граждане не забывают, ибо всегда обращаются к этим высоким идеям, когда утверждают свою свободу и защищают ее от посягательств деспотической власти.

Здесь не место пускаться в рассуждения, соответствует ли нарисованная картина “открытого общества” какой-либо политической системе, действительно существовавшей в прошлом или существующей в настоящее время. Однако мы можем с полным основанием утверждать, что централизованный контроль, единообразная система организации и обязательная для всех система ценностей и приоритетов господствуют в тоталитарном обществе и отличают его от индустриальных обществ Запада. Правда, в

197

ОБЩЕСТВО
широких рамках тоталитарной политической системы есть и некоторая свобода, и эластичность, и разнообразность, как во всякой гигантской бюрократической системе. Однако вся система в целом объединена под единым началом, деятельность ее координируется одним комплексом целей, обязательных для всех, направляется и координируется одной центральной иерархией.

Бюрократические черты в этой системе проявляются неизмеримо сильнее, чем элементы свободы. Бюрократия в том виде, в каком она известна нам в западных обществах, в тоталитарной системе, претерпевает существенные изменения: она становится фактически всемогущей. На Западе бюрократия обычно существует в рамках более широкого общества, которое как-то ограничивает ее эффективное функционирование. В тоталитарной же системе она пронизывает все общество и в результате этого не поддается никакому контролю. Ни одна из западных корпораций, никакая организация, армия или бюрократическая система не обладает такой властью буквально над всеми сторонами человеческой жизни, какой обладает тоталитарный режим.

...Хотя я глубоко ценю многие блага западного конституционализма, я все-таки остерегаюсь показывать самодовольство, ибо слишком много еще зла вокруг нас. Я стремлюсь привлечь внимание читателя ко многим проявлениям этого зла, не “реабилитируя” советскую систему, а указывая на бревно в нашем собственном глазу. Полезно также напомнить, что исследователи в других странах мира вполне могут построить иную схему классификаций и оценок, в которой СССР и США окажутся на одном конце, а другие политические системы – на другом. В то же время я оставляю за собой право утверждать, что фактически существующие политические системы часто становятся всего лишь карикатурами на утопию, во имя которой они были созданы, и что советский социализм дискредитирует идею социализма не меньше, чем действительность Запада дискредитирует идеи свободного предпринимательства и конституционной демократии.

198

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ – революция, происшедшая 25 октября (7 ноября) 1917 г . в России, утвердившая Советскую власть с целью перехода страны от капитализма к социализму.

Существует несколько версий о характере Октябрьской революции: одна из них – сталинская версия Октября как классической социалистической революции; другая – версия вульгарной политологии, опирающаяся на ту же сталинскую версию, но изображающая Ленина и большевиков авантюристами и демагогами, пытавшимися ради личных амбиций навязать народу отсталой России социалистический выбор, что ввергли население в неисчислимые бедствия и катастрофу. Обе версии фальсифицируют историю. Чтобы показать это, обратимся к их общей основе.

Исходная сталинская ложь здесь такова. Вернувшись в Россию после победы февральско-мартовской буржуазной революции 1917 г ., Ленин сходу отбросил догму меньшевиков о социальноэкономической незрелости России для социалистической революции и “введения социализма”, на апрельских партийных конференциях нацелил большевистскую партию на немедленный переход от буржуазной к социалистической революции. Развернув агитационную работу в массах, большевики собрали необходимые силы, совершили Октябрьский переворот как классическую социалистическую революцию, свергнувшую буржуазное Временное правительство, утвердившую диктатуру пролетариата в форме Советов, чем была открыта прямая дорога для строительства социализма в послеоктябрьской России. Если принять эту сталинскую фальсификацию Октября за правду (именно это и делает вульгарная политология), возникает целый ряд недоуменных вопросов. Главные из них таковы.

Первый вопрос. Если Ленин считал, что в России назрела социалистическая революция, то почему он, выступая за новый этап революционной борьбы и утверждение более радикальной власти, день за днем настойчиво подчеркивал, что Россия – крестьянская страна, “одна из самых отсталых европейских стран. Непосредственно в ней не может победить тотчас социализм” (ПСС. т.31. с.91). Почему уже после апрельских конференций Ленин

199

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

заявлял, что он не стоит за немедленное перерастание идущей буржуазной революции в социалистическую? Почему на подобное обвинение Л.Каменева он отвечал так: “Это не верно. Я не только не “рассчитываю” на немедленное перерождение нашей революции в социалистическую, а прямо предостерегаю против этого, прямо заявляю в тезисе № 8: “...Не “введение” социализма как наша непосредственная задача”, “а переход тотчас лишь (!) к контролю со стороны С.Р.Д. за общественным производством и распределением продуктов” (ПСС, т.31, с.142, 116)?

Второй вопрос. Если Ленин и большевики намеревались совершить в Октябре социалистический переворот, то почему они предлагали утвердить не диктатуру пролетариата как власть социалистической революции, а диктатуру пролетариата и беднейшего крестьянства как вариант власти, способной сделать то, что в условиях двоевластия не сделала “демократическая диктатура пролетариата и крестьянства”, возникшая как орудие не социалистической, а радикальной демократической революции?

Третий вопрос. Почему, когда уже совершился Октябрьский переворот, Ленин, выступая на Втором Всероссийском съезде Советов, сказал: “Рабочая и крестьянская (а не социалистическая – А.Б. ) революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась” (ПСС, т.35, с.2)? Четвертый вопрос. Если Октябрьский переворот – это социалистическая революция, то почему даже после победы вооруженного восстания Ленин утверждал: “Нам говорят, что мы хотим “ввести” социализм, – это абсурд. Мы не хотим делать крестьянский социализм” (Троцкий Л. Сталинская школа фальсификации. М., 1990, с. 119)?

Ответ на все вопросы может быть только один: вопреки лжи сталинского времени и фальсификациям современной вульгарной политологии, Октябрьская революция ни по замыслу и предпосылкам, ни по природе установленной власти, ни по характеру развития не являлась, как утверждалось, “классической социалистической революцией”. Она представляла собой сложное, противоречивое переплетение разнородных процессов, и прежде всего это

200

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

было соединение радикального завершения демократической революции с вызванной войной вспышкой социальной революции рабочего класса. Ни до Октября, ни во время Октября, ни после него Ленин не считал, как утверждают фальсификаторы, что Россия, ее экономика созрела для перехода к социализму. Ни Ленин, ни большевики совсем не возбуждали у трудящихся ненависти к угнетателям, не занимались “сознательной эксплуатацией этого вечного качества”, как заявляют клеветники, ибо социальноклассовой ненависти и без них было более чем достаточно. Правда состояла в том, что большевики своими призывами стремились ввести колоссальной силы всенародный бунт в русло организованных революционных действий. И в основном это им удалось, что отмечал еще Н.Бердяев. Но в ряде случаев они оказывались в плену у пугачевщины и общей классовой оголтелости. Если Ленин, зовя ко второму этапу революции, нигде не называет его социалистической революцией, то зачем он был необходим? Это делалось ради трех основных целей и Октябрь подтвердил это.Во-первых, новый этап революции с более радикальной властью был необходим для завершения буржуазно-демократической революции, для осуществления ее основных задач, которые не хотела решать буржуазия и ее Временное правительство (даже при двоевластии). Именно поэтому Ленин, подводя массы к Октябрю, вовсе не выдвигал лозунга диктатуры пролетариата как истинного лозунга социальной революции рабочего класса. Он выдвинул лозунг не социалистической диктатуры пролетариата, а демократической диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства как орудия не социалистической, а наиболее радикальной демократической революции.

Как известно, до февральско-мартовскои революции 1917 г . Ленин рассчитывал на то, что демократическая диктатура пролетариата и крестьянства будет именно той властью, которая из-за нереволюционности российской буржуазии осуществит задачи буржуазно-демократической революции в России. Но жизнь оказалась хитрее: утвердилось двоевластие, мало того, Советы как органы демократической диктатуры пролетариата и крестьянства

201

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

пошли за Временным правительством как властью буржуазии. В результате страна не получила от революции ни земли, ни воли! Поэтомуто Ленин и звал к новому, второму, этапу революции, ибо, как он пишет, теперь рассчитывать на реализацию “старой формулы” большевиков, на утверждение демократической диктатуры пролетариата и крестьянства нельзя, ибо было неизвестно, “может ли теперь быть еще в России особая “революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, оторванная от буржуазного правительства” (ПСС, т.31, с.140).

Л.Троцкий тоже писал о “самостоятельной борьбе за завоевание власти, хотя бы только во имя демократических задач” ( Троцкий Л. Сталин. т.1, с.265). Характеризуя тогдашнюю ленинскую позицию он утверждал, что из нее вытекало “Довершить демократическую революцию возможно лишь при господстве рабочего кл acca ” (там же, с.267). Такова первая причина, вынуждавшая Ленина звать массы к новому этапу революции, к Октябрю, к Октябрьскому перевороту.

Во-вторых, никакой прогресс в тогдашней России не был возможен, пока она участвовала в империалистической войне, изматывавшей страну, ведшей ее к катастрофе. Но выход страны из этой войны, разрыв империалистических связей России, безусловно, не укладывался в рамки обычной буржуазной революции, такая задача была не под силу любому, в том числе самому демократическому буржуазному правительству. “Российская революция, – писал тогда Ленин, – свергнув царизм, должна была неизменно идти дальше, не ограничиваясь торжеством буржуазной революции, ибо война и созданные ею неслыханные бедствия изнуренных народов создали почву для вспышки социальной революции. И поэтому нет ничего смехотворнее, когда говорят, что дальнейшее развитие революции, дальнейшее возмущение масс вызвано какой-то отдельной партией, отдельной личностью или, как иногда кричат, волей “диктатора”. Пожар революции воспламеняется исключительно благодаря неимоверным страданиям России и всеми условиями созданными войной, которая круто и решительно поставила вопрос перед трудовым народом: либо смелый, отчаянный и

202

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

бесстрашный шаг, либо погибай-умирай голодной смертью” (ПСС, т.35. с.239).

В-третьих, Октябрьская революция была необходима для того, чтобы, вырвав Россию из империалистической бойни и завершив задачи буржуазной революции, создать благоприятные условия для постепенных, опосредованных шагов к социализму.

Если проследить историю 1917 г ., начиная с февраля, то мы обнаружим, как Ленин настойчиво повторял, что Россия не готова для “введения” социализма. В то же время он подчеркивал, что жизнь заставляет Россию, как и другие страны, осуществлять меры, представляющие собой не непосредственный переход к социализму, а подход к нему, опосредованные “шаги к социализму”.

Легкая победа Октябрьского переворота, всколыхнувшая “наинижайшие низы” общества, породила в массах веру в близость социализма и эйфорические настроения в среде революционеров. Выражая эти настроения масс, многопартийный II Всероссийский съезд Советов декларирует социалистический выбор дальнейшего развития страны. Уже 4 (17) ноября 1917 г . Ленин говорил: “Теперь мы свергли иго буржуазии. Социальную революцию придумали не мы – ее провозгласили члены съезда Советов, никто не протестовал, все приняли декрет, в котором она была провозглашена” [ПСС, т.35, с.54]. Насколько была сильна у народа вера в близость социализма, говорит то, что даже в Учредительном собрании, собравшемся в марте 1918 г . партиям “социалистической ориентации” (социалистам-революционерам и социал-демократам) принадлежало более 85% мест. Оценивая этот факт, председатель собрания эсер В.Чернов сказал: “Страна высказалась, состав Учредительного собрания – живое свидетельство мощной тяги народов России к социализму” (Аргументы и факты, 1990, № 35, с.5). Последующие события – гражданская война, “военный коммунизм” и смерть Ленина – позволили Сталину и его окружению извратить факты, навязать обществу и миру сталинскую версию Октября.

Но, чтобы ни делали фальсификаторы, им не скрыть того, что в Октябре 1917 г . была начата героическая, всемирно-историческая попытка самой обездо

203

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

ленной, но политически активной части населения вырваться из нищеты, гнета, эксплуатации. Революционные перемены не случайно начались там, где капитализм с его достатком еще не стал терпимым строем. Эта попытка возникла не на пустом месте и вовсе не была авантюрой: в тех конкретных условиях она имела реальный шанс, хотя реализовать его было чрезвычайно трудно. Более того, эта попытка с самого начала была пронизана противоречием между инициировавшей ее передовой западноевропейской теорией и восточноевропейской и азиатской отсталостью, между марксизмом – духовным продуктом Европы и устоями азиатского способа производства, подвергаемого революционной переделке. Поэтому ей органически присуще соединение героизма коммунаров, “штурмовавших небо”, с трагизмом масс, “осчастливливаемых” своими вождями. Эта всемирно-историческая попытка героического штурма недосягаемых вершин, обернувшаяся миллионами жертв и страшной трагедией народов, вовсе не бессмысленна для истории: мир в XX в. изменялся и изменился прежде всего под непосредственным воздействием этого героического штурма и трагического эксперимента, а сегодняшние достижения и проблемы мира нельзя понять, не обращаясь к этому историческому катаклизму, кровь и жертвы которого проложили всему человечеству дорогу к иным, более светлым горизонтам. Чем на более высокую ступень поднимается человечество, тем более жалкой становится клевета на революционеров XX в. Все яснее и очевиднее: никто не сможет по-настоящему понять историю нашего столетия, если не уяснит себе весь героизм миллионов эксплуатируемых тружеников, поверивших в то, что они – не “выдрессированная рабочая сила”, а тоже люди, способные своими действиями обеспечить “освобождение труда”. Первая всемирноисторическая попытка добиться этого не удалась, но именно из-за нее ход истории изменился, устранив прежнюю остроту противоборства, а вместе с ним и ясные тогда пути и способы его неудавшегося разрешения. Но жизнь продолжается, труд еще не освобожден, а отчуждение человека труда от собственности и власти не может быть вечным.

204

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Октябрьская революция*. Русские добились в октябре 1917 г . того, чего не добились ни революционеры 1789 г ., 1830 г ., 1848 г ., ни коммунары 1871 г .: одновременного свержения старого режима, уничтожения социального и экономического неравенства и установления народного правительства. Поэтому легко представить себе, что основные творцы такого завершения могли выглядеть как строители “Города Солнца”, утопии столь же древней, как и история человечества.

Уничтожив частную собственность на средства производства, изменив условия вступления в брак и обещая всем материальное благополучие, основанное на новой организации труда, эти деятели осветили Восток “лучом надежды”. Они утверждали, что достигли успеха благодаря новой науке, марксизму, последовательными воплотителями которого были Ленин и большевики.

Но уже с 1917 г . многие отрицали мысль о том, что эта революция была исторической необходимостью, что она завершала собой

* Данная статья была опубликована в кн.: 50/50. Опыт словаря нового мышления с.425-429. Автор – Марк Ферро (Франция).Историю. Многие также отрицали, что октябрьское пробуждение было выражением воли русского народа. Они считали, что успех революции можно было бы объяснить только ловкостью руководителей – большевиков, почти военной дисциплиной их партии, некомпетентностью или слабостью их противников. Эта точка зрения, приравнивающая Октябрь к государственному перевороту, к военному путчу, берет начало в резких замечаниях Мартова, обращенных к Ленину (осень 1917 г .), в работах Каутского и Розы Люксембург. Позднее ее подхватили англосаксы, в частности Шапиро, а теперь и некоторые диссиденты.

Напротив, советские историки, старающиеся доказать законность власти большевиков и выступающие таким образом, в роли слуг государства, доказывают, что развитие капитализма в России неизбежно вело к революционным противоречиям и привело, благодаря деятельности партии большевиков – авангарда пролетариата, к победе этого последнего. Заранее предвиденная логически предсказуемая Октябрьская революция была, по их мнению, исторической необходимостью, и они доказыва

205

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

ют, что Ленин был прав, выступая одновременно против анализа меньшевиков и анализа Зиновьева, Каменева, Троцкого и других противников вооруженного восстания. При этом они добавляют, что воина сыграла большую роль, чем оплошности Николая I или Керенского, и что мирное развитие страны является мифом, потому что и оно несло в себе революционные противоречия.

По правде говоря, ни теория заговоров в феврале или переворота в октябре, ни позиция исторической закономерности не дают полного представления о революционном феномене, более того, это даже затрудняет его понимание.

Прежде всего, граница между Февралем и Октябрем была не так очевидна, как того хочет большевистская легенда.

Во многих областях ряд перемен, приписываемых власти большевиков, произошел до Октябрьского восстания; так, в деревне крестьяне еще до лета 1917 г . захватили часть земли и сельскохозяйственного инвентаря. На заводах также заводские комитеты (фабкомы) организовали контроль за производством и даже самоуправление более, чем на 500 мелких и средних предприятиях; после Октября при поддержке большевистских профсоюзов возник рабочий контроль – новообразование, заменявшее собой прежнюю практику рабочих.

Далее, в некоторых университетах, например, в Одессе, с 8 октября 1917 г . профессора и студенты полностью перестроили традиционную систему образования; в театрах и кинематографе актеры и авторы освободились от зависимости администрации (хотя это продолжалось недолго).

В целом можно даже сказать, что для общества настоящей переменой был Февраль; Октябрь означал радикализацию и окончательный разрыв со старой элитой.

Фактически свершение Октябрьской революции было результатом двустороннего движения: сверху с октября 1917 г . это были действия Ленина и наиболее авторитетных из его соратников – Свердлова и Троцкого и снизу, учитывая, что еще до Октября возникла целая сеть народных комитетов, которая постепенно заняла государственный аппарат. Следовательно, Октябрьскую революцию можно охарактеризовать как противоборство между правительством (Керенского),

206

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

не имевшим больше власти над государством, которое развивалось после падения царя, и государством (та самая сеть комитетов, Советов, профсоюзов и т.д.), у которого не было головы, но которое постепенно попадало под контроль большевиков, иногда демократическим (например, Советы депутатов), иногда бюрократическим (например, совет местных комитетов или ПВРК), а иногда и авторитарным путем.

Еще до Октября образовалась народная бюрократия (аппаратчики), которая захватила контроль над огромным количеством мелких комитетов: районные комитеты, комитеты по снабжению и т.д. Члены этих новых центров власти обладали новыми функциями в обществе, а также и новыми источниками доходов (взносы, небольшие зарплаты, выплачиваемые управляющим и т.д.). Таким образом, они теряли связь с классом, из которого вышли (бывшие рабочие, солдаты и унтерофицеры), и их будущее зависело от победы большевиков над контрреволюционерами или оппозиционерами. Эти первые аппаратчики, выходцы из народа, часто из крестьянства, становились большевиками, чтобы сохранить полученное благодаря революции новое социальное положение и свое место в новом обществе.

Постепенно эта народная бюрократия поднималась по ступенькам лестницы госаппарата; она достигла высот власти в 30-е гг., сняв с ответственных постов специалистов в таких разных областях, как армия, образование, промышленность, медицина и т.д., и все это благодаря уникальной в истории политике выдвижения масс. Власть сумела привлечь к участию в этой политике и нерусских, даже если для достижения цели и было использовано насилие (к инородцам, как и по отношению ко всем остальным).

Плебеизация власти объясняет в равной мере как коммунистическую идеологию и политику, так и тот консенсус, который позволил режиму укрепиться, несмотря на все допущенные перегибы. Он смог, таким образом, выиграть гражданскую войну.

Способы образования этого консенсуса очень сложны, что породило по крайней мере несколько противоречивых легенд.

Одна из них существует еще со времен Троцкого, утверждая, что подрыв демократии Советов, бюрокра

207

ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

тизация системы происходили только при Сталине, на самом же деле внутренняя демократия партии большевиков существовала только с Февраля по Октябрь, а вне партии Ленин и Бухарин осуждали представительную демократию (статьи Бухарина в “Спартаке” в июне 1917 г . и позднее). Более того, Ленин и Троцкий допускали перегибы народной власти и насилие, узаконивая их. Народная власть Советов, второй очаг революции наряду о большевистскими руководителями и присоединившимся к ним, состояла из солдат и недавно прибывших из деревни молодых рабочих, которые не допускали даже принципа плюрализма и боролись с ним как с “буржуазным”, присоединяясь в этом к лидерам большевиков, которые хотели избавиться от соперничающих партий.

Вторая легенда старается обвинить большевиков (и только их) в том, что произошло после 1917 г . Однако в действительности отказ от чисто социалистических ценностей (возвращение к традиционной семье в 1926 г ., к великорусскому патриотизму в основном после 1936 г . и к антисемитизму прославление академичности в искусстве и отвержение авангардизма и т.д.) был проявлением плебеизации власти. Это не проистекало из социалистических идей, присущих основным руководителям (Коллонтай, Зиновьев, Луначарский и т.д.), но ведь они погибли в борьбе за власть и оставили место новым, не имеющим настоящей культуры кадрам и руководителям.

Наконец, третья легенда, что сталинский тоталитаризм является следствием однопартийной системы, тоже ошибочна. Во-первых, потому что многопартийность была уничтожена насильно еще во времена Ленина, Троцкого, Бухарина и других; затем потому, что это уничтожение, подчинение или подрыв остальных учреждений политическими партиями есть источник этого феномена. В 1918 г ., например, для уничтожения заводских комитетов большевики использовали помощь левых меньшевиков и даже небольшевистских профсоюзов; на самом же деле возродить настоящую демократическую систему может как плюрализм мнений и партий, так и предоставление независимости власти Советам, университетам, профсоюзам, областям и т.п.

В настоящее время конфликты между различными

208

ПАРТИЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ И МНОГОПАРТИЙНОСТЬ

советскими учреждениями за контроль над партией и жизнью страны, как и начало предоставления автономии общественной жизни, изменили первоначальное положение дел. Новое, образованное поколение содержит молодые ростки новой власти, культурные запросы которой будут другими, более высокими, чем запросы крестьян, рабочих, солдат первых лет большевистской власти, ставших аппаратчиками.