Сорос Д. К глобальному открытому обществу

Сорос Д. - Финансист, миллиардер, незаслуженно заклейменный как лицемерный капиталист за свою статью в "Atlantic Monthly" (февраль 1997 года) "Капиталистическая угроза", продолжает дискуссию.

Позвольте мне начать с очевидного. Мы действительно живем в условиях глобальной экономики. Но необходимо четко отдавать себе отчет, что мы имеем под этим в виду. Глобальная экономика характеризуется не только свободным движением товаров и услуг, но и, самое главное, свободным движением идей и капитала. Причем движение капитала осуществляется как в виде прямых инвестиций, так и в форме финансовых операций. Со времени Второй мировой войны роль этих форм постоянно возрастала, однако в последние годы процесс глобализации финансовых рынков еще больше ускорился. Теперь колебания обменных курсов, процентных ставок и курсов акций в различных странах теснейшим образом взаимозависимы. В этом отношении природа финансовых рынков изменилась до неузнаваемости за те сорок лет, что я с ними связан. Поэтому действительно глобальную экономику следует, по-видимому, рассматривать как глобальную капиталистическую систему.

Глобальная интеграция принесла огромные выгоды: выгоды международного разделения труда, столь ясно разъясняемые теорией сравнительного преимущества, эффект масштаба и стремительное распространение новых методов от страны к стране, столь же ясно демонстрируемые в теории статического равновесия; а также такие не менее важные внеэкономические преимущества, как свобода выбора, связанная с международным движением товаров, капитала и людей, и свобода мысли, связанная с международным движением идей.

Однако глобальный капитализм не лишен проблем, в которых необходимо разобраться, если мы заинтересованы в выживании системы. Концентрируясь прежде всего на проблемах, я вовсе не хочу приуменьшить выгоды, принесенные глобализацией, как решили некоторые читатели моей предыдущей статьив The Atlantic Monthly. Я считаю, что выгоды современной глобальной капиталистической системы возможно сохранить и закрепить только продуманными и неустанными усилиями, направленными на корректировку и нейтрализацию пороков системы. Именно по этому вопросу я не могу согласиться с идеологией laissez-faire, которая утверждает, что свободные рынки способны к саморегуляции и самокорректировке при условии невмешательства органов государственного регулирования.

Позвольте мне сгруппировать недостатки глобальной капиталистической системы по пяти основным разрядам: неравномерное распределение выгод, нестабильность финансовой системы, нарождающаяся угроза глобальных монополий и олигополий, двойственная роль государства и проблема ценностей и социальной солидарности. Естественно, это весьма условное разделение, поскольку между различными проблемными областями существует взаимозависимость и взаимопроникновение.

1. Выгоды глобального капитализма распределяются неравномерно. Вообще говоря, капитал находится в гораздо лучшем положении, чем труд, поскольку капитал более мобилен. Причем финансовый капитал занимает более выгодное положение в глобальной системе, чем промышленный капитал - когда завод уже построен, его не так-то легко перенести в другое место. Конечно, транснациональные корпорации имеют возможность пользоваться эластичностью трансфертных цен и оказывать давление, когда принимают решения об инвестициях, но эта маневренность не идет ни в какое сравнение с той свободой выбора, которой пользуются международные портфельные инвесторы. Кроме того, более выгодно находиться в центре глобальной экономики, а не на периферии. Все эти факторы в совокупности привлекают капитал к финансовому центру и способствуют постоянному росту размера и значения финансовых рынков.

2. Финансовые рынки нестабильны по своей природе, а международные финансовые рынки в особенности. Как известно, международное движение капитала обусловливает циклический характер экономики, когда периоды бума сопровождаются спадом. Во время бума капитал перетекает из центра к периферии, но потом, как только возникает неуверенность, он имеет тенденцию возвращаться обратно к своему источнику. За свою жизнь я наблюдал множество таких приливов и отливов, бумов и спадов. Признавая, что современные международные рынки капитала более институциональны и проявляют значительно большую устойчивость и гибкость, я все же не поверю, что за нынешним бумом не последует спад, пока история не докажет мне, что я неправ.

Риск кризиса многократно усиливается тем фактом, что наше теоретическое представление о работе финансовых рынков изначально ошибочно. Экономическая теория строилась на ложном понятии равновесия. Мне представляется, равновесие труднодостижимо, поскольку участники рынка строят свои расчеты, пытаясь предвосхитить будущее, которое отчасти формируется на основе этих самых расчетов участников рынка. Например, компания, у которой завышена цена на акции, может использовать это обстоятельство, чтобы оправдать завышенные ожидания ее акционеров, но лишь до определенного предела. Поэтому конечный результат оказывается неопределенным, и только случайно фактический ход событий может совпасть с преобладающими ожиданиями. Участники рынка, если они рациональны, не могут не согласиться, что скорее стреляют по движущейся цели, чем заранее учитывают будущее равновесие. Теория рациональных ожиданий исходит из смелого предположения, что участники рынка все вместе как группа в состоянии точно рассчитать будущее. Это предположение может дать лишь гипотетическое равновесие, однако мало связано с реальным состоянием рынка. На самом деле ни участники рынка, ни регулирующие органы никогда полностью не принимали эту теорию, именно вследствие того, что обладают рациональным мышлением. Утверждают, что экономическая теория много сделала для осознания и изучения ситуаций неравновесия. Тем не менее идея свободной конкуренции, состоящая в том, что рынкам необходимо предоставить полную свободу, сохраняет большое влияние. Я считаю эту идею опасной. Нестабильность финансовых рынков может привести к серьезным экономическим и социальным катаклизмам.

И здесь встает вопрос: что необходимо сделать для сохранения стабильности финансовой системы? На этот вопрос невозможно ответить абстрактно, поскольку в каждом случае мы имеем дело с особой ситуацией. Финансовые рынки полезно рассматривать как исторический процесс, а история никогда не повторяется в точности. В результате последнего кризиса на азиатских рынках встают нелегкие вопросы, от которых невозможно отмахнуться. Это вопросы фиксированного курса, дутых активов, неудовлетворительного контроля над банковской деятельностью, отсутствия финансовой информации и пр. Недопустимо оставлять рынки наедине с их ошибками, потому что они, как правило, реагируют бурно и не всегда адекватно.

3. Однако нестабильность не ограничивается финансовой системой. Суть конкуренции состоит в достижении господствующего положения, а не в самой конкурентной борьбе. Естественное стремление монополий и олигополий к господству необходимо сдерживать и регулировать правилами и нормами. Пока еще процесс глобализации не зашел так далеко, но поскольку мы имеем дело с историческим процессом, со временем этот вопрос встанет во всей остроте в глобальном масштабе.

4. Так в чью же компетенцию входит предотвращение излишней концентрации мощи и поддержание стабильности финансовых рынков? И здесь следует обратиться к роли государства. С конца Второй мировой войны государство играет все большую роль в поддержании экономической стабильности, пытаясь обеспечить равенство возможностей, предоставляя социальную защиту, в особенности в высокоразвитых промышленных странах Европы и Северной Америки. Однако способность государства заботиться о благосостоянии своих граждан была серьезно подорвана процессом глобализации капиталистической системы, которая позволяет капиталу более легко и эффективно, чем труду, уклоняться от налогообложения. Капитал стремится и будет стремиться избегать инвестиций в страны, где высоки налоги на заработную плату или слишком развита система социальной защиты наемного труда, что ведет к росту безработицы. Именно это происходит в европейских странах. Я не защищаю устаревшие системы социального обеспечения в странах Европы - они действительно остро нуждаются в реформировании. Я лишь выражаю озабоченность сокращением ассигнований на социальную сферу как в Европе, так и в Америке.

Это сравнительно недавнее явление, не вполне еще проявившееся. До недавнего времени доля государства в ВНП в промышленно развитых странах в целом повышалась. С конца Второй мировой войны она практически удвоилась. Пик пришелся на восьмидесятые годы, однако с тех пор не произошло сколько-нибудь заметного сокращения доли государства. В эпоху Тэтчер и Рейгана была начата программа снижения роли государства в экономике. Однако на деле получилось лишь то, что налоги на капитал существенно уменьшились, в то время как налоги на труд сохранились. По утверждению специалиста в области международной экономики Дэни Родрика глобализация привела к росту требований к государству по социальному обеспечению, сократив в то же время его возможности в этой области. Подобная ситуация чревата социальным конфликтом. Если социальные услуги будут сокращены до некоторого достаточно низкого уровня, в ситуации роста нестабильности общественное недовольство может вызвать новую волну протекционизма как в Соединенных Штатах, так и в Европе, в особенности если (или когда) за нынешним бумом последует достаточно тяжелый спад. Это может вызвать серьезный кризис глобальной капиталистической системы, сопоставимый по масштабам с кризисом тридцатых годов. В ситуации, когда снижается влияние государства, растет необходимость в международном сотрудничестве. Однако такое сотрудничество противоречит господствующим идеям свободной конкуренции, с одной стороны, и национализма и фундаментализма - с другой.

Государство играло и иную роль в экономическом развитии. В странах, где ощущалась нехватка местного капитала, оно вступало в союз с местными деловыми кругами и помогало им аккумулировать капитал. Эта стратегия увенчалась успехом в Японии, Корее и в недавно раненных "драконах" Юго-Восточной Азии. Хотя эта модель доказала свою эвристичность, тем не менее возникают некоторые существенные вопросы относительно отношений между капитализмом и демократией. Очевидно, что автократический режим более благоприятен для быстрого накопления капитала, чем демократический, а процветающая страна является более благоприятной почвой для развития демократических институтов, чем нищая. Поэтому вполне разумно представить себе модель развития, когда за автократией и аккумулированием капитала следуют процветание и демократия. Однако переход от автократии к демократии вовсе не гарантирован, поскольку с властью никто не хочет расставаться.

Ограничивая свободу слова и попустительствуя коррупции, автократические режимы ослабляют сами себя. В конечном итоге они могут обрушиться под собственной тяжестью. Момент истины наступает, когда они больше не могут обеспечивать процветание. К сожалению, экономические неурядицы и спад являются неблагоприятной средой для развития демократических институтов. Таким образом, политические перспективы азиатского экономического чуда остаются в лучшем случае туманными.

5. И тут я вступаю в самую туманно-заоблачную проблемную область - область ценностей и социальной солидарности. В каждом обществе должны быть некие общие ценности, цементирующие его. Рыночные ценности сами по себе не могут выполнять эту функцию, потому что отражают только сумму, которую один участник рынка готов заплатить другому в процессе свободного обмена. В условиях рынка все превращается в товар, включая людей (труд) и природу (земля). Может быть рыночная экономика, но не может быть рыночного общества. Помимо рынков обществу необходимы институты, которые обслуживали бы такие общественные цели, как политическая свобода и социальная справедливость. В некоторых странах такие институты имеются, но их нет в глобальном обществе. Развитие глобального общества отстает от развития глобальной экономики. Если этот разрыв не будет преодолен, глобальная капиталистическая система не выживет.

Когда я говорю о глобальном обществе, я не имею в виду глобальное государство. Государства заведомо несовершенны, даже на уровне отдельной страны. Необходимо отыскать новые решения для неизвестной ранее ситуации, хотя глобальная капиталистическая система уже существовала раньше. Подобные условия имели место на рубеже веков. Тогда глобальная капиталистическая система поддерживалась совместными усилиями империалистических держав. В конце концов она была разрушена в результате конфликта между этими державами. Однако времена империй прошли. Современной глобальной капиталистической системе для выживания необходимо соответствовать потребностям и устремлениям ее участников.

Наше глобальное общество слагается из множества различных обычаев, традиций и религий. Что же может стать для него объединяющими общими ценностями? В качестве некоего универсального принципа я предложил бы идею открытого общества, как я его называю. Этот принцип, признавая свойственному нашему глобальному обществу многообразие, все же является достаточной концептуальной базой для создания необходимых институтов. Я понимаю, что невероятно трудно добиться признания универсального принципа, однако, с другой стороны, мне представляется невозможным без этого обойтись.

Что же такое открытое общество? На внешний взгляд это способ описания положительных сторон демократии: наибольшая степень свободы, возможная без нарушения социальной справедливости. Его черты: правовое государство, уважение прав человека, меньшинств и мнения меньшинства, разделение властей, рыночная экономика. Принципы открытого общества великолепно раскрыты в Декларации независимости. Однако в Декларации утверждается, что эти принципы "самоочевидны", в то время как на самом деле они вовсе не являются очевидными для всех. Их необходимо доказывать и утверждать при помощи убедительных аргументов.

Карл Поппер разработал серьезные эпистемологические доказательства в защиту открытого общества, которые сводятся к следующему: человеческое рассудочное познание несовершенно по своей природе; абсолютная истина, идеальная модель общества - недоступны человеку. Следовательно, мы должны довольствоваться хотя бы такой формой организации общества, которая пусть несовершенна, но открыта для улучшения и совершенствования. В этом и состоит идея открытого общества: то есть общество, открытое для совершенствования. И чем больше условий подвергается изменению - а глобальная экономика способствует изменениям - тем большую важность обретает эта концепция.

Однако идея открытого общества не находит широкого признания. Напротив, это эпистемологическое доказательство не получило даже должного рассмотрения, а идея глобального открытого общества часто недвусмысленно отвергается. Так, например, утверждают, что в Азии ценности иные. Разумеется, они иные. Глобальному обществу свойственно разнообразие. Однако подверженность ошибкам (принцип фаллибилизма) является универсальным человеческим свойством. Признание этого факта и может стать основой для построения глобального открытого общества, которое приветствует и превозносит наше разнообразие.

Признание нашей подверженности ошибкам является необходимым, но недостаточным условием для утверждения принципа открытого общества. Оно должно быть дополнено некоторым альтруизмом, заботой о ближнем на основе принципа взаимности.

Любые варианты азиатских - или иных - ценностей могут вписаться в глобальное открытое общество при условии, что соблюдаются также определенные универсальные ценности, отражающие нашу подверженность ошибкам и заботу о других людях, - такие, как свобода слова и право на справедливый суд. Западная демократия - не единственная возможная форма открытого общества. Более того, возможность различных форм открытого общества вытекает из самого эпистемологического доказательства. Это является одновременно и сильной, и слабой стороной идеи: предлагается некая понятийная схема, которую необходимо заполнять конкретным содержанием. Для различных обществ и различных исторических эпох это содержание будет разным.

В качестве понятийной схемы открытое общество представляется лучшим из возможных проектов, в том числе лучше концепции совершенной конкуренции. Совершенная конкуренция предполагает такое знание, которое недостижимо для участников рынка. Эта парадигма исходит из некоего идеального мира, мало напоминающего реальность. Рынки не в вакууме функционируют и вовсе не стремятся к состоянию равновесия. Они функционируют в определенной политической обстановке и развиваются рефлексивным образом.

Открытое общество представляет собой более широкую парадигму. Она отдает должное достоинствам рыночного механизма, но не идеализирует его. В то же время она признает роль иных, не рыночных ценностей в обществе. С другой стороны, это гораздо более расплывчатое, менее отчетливое понятие. Оно не предусматривает, как разделять и примирять между собой экономическую, политическую, социальную и другие сферы. Существуют различные мнения по поводу того, где проходит водораздел между конкуренцией и кооперацией. Карл Поппер и Фридрих Хайек, два защитника открытого общества, разошлись как раз в этом пункте.

Позвольте мне здесь резюмировать те конкретные проблемы, с которыми, как мне кажется, сталкивается наше современное глобальное общество. Имеется глобальная экономика, не лишенная некоторых недостатков, самым явным из которых является нестабильность финансовых рынков, асимметрия между центром и периферией и трудности с налогообложением капитала. К счастью, имеется ряд международных институтов, которые занимаются всеми этими вопросами, но эти институты недостаточно сильны, а может быть, и число их недостаточно. Базельским комитетом по банковскому надзору и регулированию были установлены требования к объему собственных средств банков в рамках международной банковской системы, однако это, тем не менее не предотвратило последнего банковского кризиса в Юго-Восточной Азии. Для финансовых рынков вообще не существует никакого международного контрольно-регулирующего органа, а в сфере налогообложения капитала недостаточно развито международное сотрудничество.

Но самые серьезные недостатки лежат в иных, внеэкономических областях. Государство не в состоянии больше играть роль, которую оно играло ранее. Во многих отношениях это благо, однако некоторые из прежних функций государства повисли в воздухе. У нас нет удовлетворительных международных институтов по защите индивидуальных свобод, прав человека, окружающей среды, содействию социальной справедливости - не говоря уже о сохранении мира. По большей части те международные организации, которые имеются сегодня в мире, представляют собой союзы государств, а государства обычно ставят свои собственные интересы превыше общих интересов. ООН по природе своей неспособна выполнять обещания, содержащиеся в преамбуле к ее Уставу. Более того, далеко не все признают необходимость совершенствования имеющихся международных организаций.

Что делать? Необходимо выработать определенные стандарты поведения, чтобы ограничивать коррупцию, обеспечивать соблюдение справедливого обращения с рабочей силой, защищать права человека. Мы едва только задумались о том, как подступиться к этим вопросам.

Что касается борьбы за коллективную безопасность и мир, либерально-демократические страны должны возглавить ее и создать глобальную сеть альянсов, способных функционировать совместно с ООН или без нее. Прежде всего я имею в виду НАТО. Главной целью этих альянсов должно быть сохранение мира, однако нельзя забывать и о профилактических мерах по предотвращению возможных конфликтов. События и процессы, происходящие внутри отдельных государств, так или иначе отражаются на их соседях и на мире в целом. Поддержка свободы и демократии внутри и вокруг этих альянсов должна стать одним из важнейших направлений их политики. Так, например, демократическая и процветающая Россия явилась бы гораздо более важным фактором поддержания мира в регионе, чем любые военные расходы НАТО. Вмешательство во внутренние дела других стран чревато осложнениями - однако невмешательство может оказаться еще более опасным.

В настоящий момент глобальная капиталистическая система переживает период бурного роста, как экстенсивного, так и интенсивного. С одной стороны, те блага и преимущества, которые она обещает, являются громадным соблазном и магнитом, с другой - она налагает не менее громадные штрафы на те страны, которые пытаются уклониться от участия в ней. Эти условия не сохранятся вечно, однако пока они есть, у нас имеется удивительная возможность заложить фундамент глобального открытого общества.

С течением времени, по всей вероятности, начнет ощущаться негативное влияние недостатков, и спад придет на смену буму. Но этого вечно грозящего нам кризиса можно избежать, если вовремя осознать изъяны. Несовершенства можно исправить. Чтобы выжить, глобальная капиталистическая система нуждается в обществе, которое бы постоянно стремилось исправлять свои недостатки, а именно в глобальном открытом обществе.

Первоначально опубликовано в The Atlantic Monthly, January 1998.

Перевод Татьяны Чернышевой