Смоленцев-Соболь Н. Православие и Орден Храма

Вполне возможно, что история тамплиеров в наше время никого не занимала бы, не окажись они случайным образом связаны с масонством. Кому, например, придет в голову изучать орден цистерианцев или читать старинные протоколы о клуниаках и бенедиктинцах... Только узким специалистам по истории церкви, очевидно.
C начала 20-го века и до сих пор, тем не менее, к ордену тамплиеров пристально присматриваются не только историки средневековья или знатоки католичества. Хотя подавляющая масса документов об этом ордене была уничтожена вместе с последним Великим магистром в начале 14 века, все новые и новые волны исследователей на самых различных уровнях, от прагматического дилетантства до серьезных исследований политтехнологий, вновь и вновь обращаются к этой теме.
Причина такого интереса на поверхности: мировые процессы - в политике, экономике, финансах, международных отношениях - обнаруживают некую скрытую закономерность. Теория мирового заговора, тайного правительства, концентрации всей власти на земле в одном месте получает подтверждение в глобализации, создании единого европейского пространства (при унификации финансово-денежного обращения), размывании государственных границ, эффективном управлении сознанием многомиллионных масс при помощи СМИ, передовой технологии, предопределенности тех или иных событий.
В силу того, что масонство, как система тайных обществ с 17 века, утверждало свою родственную и преемственную связь с христианским Орденом тамплиеров, нетрудно подпасть под власть ретроспекции в объяснении этих явлений. Масоны - наследники тамплиеров, следовательно источник всего, что происходит сегодня в мире, лежит в средневековых мистериях, эзотерике, тайных посвящениях, черных мессах, голове Бафомета, отрицании Бога и сатанизме, который практиковали тамплиеры, судя по протоколам святой инквизиции.
Можно пойти еще дальше, и заявить, что все эти мистерии, оккультизм, тайные знания и посвящения, идолопоклонство, отрицание Бога, ведут свое происхождение от жреческой магии Древнего Египта, от культов Осириса и Исиды, а те в свою очередь - от древнего Шумера, из самого начала письменной истории, но и древний Шумер имеет свой начало в "людях из моря", в очагах человеческой цивилизации на плоскогорье Белуджистана и долины реки Инд.
И все это тоже будет верно. Не можем ли мы тогда со всей уверенностью считать, что Дик Чейни - духовный наследник бога Искура, Джордж Сорос набрался тайных и эффективных знаний по обогащению у жрецов священного города Эриду, Владимир Путин получал шпионские навыки в Саггиле, вавилонском храме подлого и всемогущего Мардука, а Жак Ширак поклоняется богу неба Ану, тайно исповедуя культ бога Енлила и Шамаша?
Две методологические ошибки совершают сторонники такого подхода. Первая заключается в том, что масоны 17-20 веков никогда не были наследниками тамплиеров, ни в юридическом, ни в идейно-духовном смысле. Вторая - судить о тамплиерах по протоколам святой инквизиции (а других документов практически не осталось) есть явный перебор - все эти вырванные под пыткой или под страхом признания, не могут иметь никакой силы доказательств. Их вполне можно сравнить с "Судебным отчетом по делу антисоветского "право-троцкистского блока", изданного Юридическим издательством народного комиссариата юстиции СССР в 1938 году. Сегодня это может быть любопытным документом, свидетельствующим об уровне "советской юстиции", но никак не о самих событиях и деяниях.
К этим двум ошибкам примыкает и совершенно ошибочное умозаключение о непрерывной преемственности власти тайных обществ вплоть до нынешних времен, до начала 21 века. Такой преемствености нет и не может быть. Тамплиеры 12-14 веков никогда не были родоначальниками масонских лож в Европе или Америке, как бы ни убедительны были даже сами магистры и рядовые члены лож в этом утверждении.
В свою очередь, масонские ложи 17-20 веков, представляющие в той или иной степени "классическое масонство", практически потеряли свое лицо и влияние примерно с 1950-х годов, то есть после Второй Мировой войны.
Нынешние тайные группы, будь то Бильдербергский Клуб, Парижский Клуб, Римский Клуб, Совет по международным связям, Трехсторонняя комиссия, Институт Като, "Общество Монт Пелерин", Институт "Открытое общество", Всемирный экономический форум, клубы Ротари, Львы, а в РФ - Академия проблем безопасности, обороны и правопорядка (об АПБОП читайте в материале "Масонские игры Путина"), КГБ-ФСБ с ее многочисленными "дочерними предприятиями" и подконтрольными структурами, которые включают практически ВСЕ так называемые "политические партии", "общественные движения", "ордена" и "академии" и те же клубы Ротари, Пен-клуб, группы "Взаимодействие" и проч. - к классическому, ритуальному масонству имеют такое же отношение, какое имеет Боинг-747 к "самолету" Жуковского.
Другими словами, цепочка: тамплиеры - масоны - современные тайные властные общества, - должна быть представлена в том виде, в каком она на самом деле существует. Это три явления общественно-экономической, политической и духовной жизни, разделенные временем, событиями, идеями, организационным функционированием. Смешивать их, выводить одно из другого, устанавливать взаимосвязи, может, и кажется привлекательным, но к истинному положению дел это не имеет никакого отношения.
Начнем с того, что выделим проблему связи тамплиеров-храмовников с христианскими конфессиями того времени.

ОРДЕН ХРАМОВНИКОВ И РИМ
История Ордена тамплиеров достаточно подробно описана современными исследователями. Ей посвящены и толстые тома европейских энциклопедий, и десятки тысяч отдельных книг, статей, журнальных и газетных публикаций и интернетских сайтов. События, связанные с этим орденом, тщательно выбраны из средневековых хроник разных стран и государств, классифицированы, упорядочены и представляют собой достаточно связную историю, по крайней мере, внешнюю, событийную.
Внутреннее, идейно-духовное развитие этого рыцарско-монашеского ордена до сих пор не стало предметом серьезного исследования. А между тем, суть явления зачастую можно определить не только и не столько по внешним признакам, сколько по скрытому от постороннего глаза внутреннему развитию.
Как известно, в 1095 году папа Урбан II призвал христолюбивое рыцарство Европы и Азии к крестовому походу за освобождение Гроба Господня от неверных-мусульман. Тридцать тысяч рыцарей и сотни тысяч пеших воинов, ремесленников, маркитантов, пилигримов и прочих приняли участие в этом беспримерном движении на Ближний Восток. Рыцари шли тремя основными колоннами, две - через земли Византии (Раймонд IV, граф Тулузский, Годфрей Бульонский, его братья Евстасий и Болдуин), одна - морем (Богемунд I Тарантский с племянником Танкредом и Робертом II, Фландрским).
Поводом для похода было обращение византийского императора Алексия Комнина с призывом о помощи против турок-сельджуков, воинственного государственного объединения, возникшего в глубине Малой Азии и начавшего угрожать самой империи.
Нелишним будет напомнить, что разделение Римской империи на западную и восточную (византийскую) часть началось еще в 330 году, когда римский император Константин перенес свою столицу на восток, в маленький городок Византиум на берегу Босфора, и нарек вновь созданную столицу - Новым Римом, а позже Константинополем. Западная часть империи, подвергшаяся опустошающим набегам варваров, поначалу сохраняла военную, экономическую и административную связь с восточной. Но духовно давно начала перерождаться. Один любопытный факт: даже на Первый Вселенский (Никейский) собор в 325 году папа Римский послал только... двух своих пресвитеров, Викентия и Витона. И это на более, чем 250 делегатов!
После падения Рима в 476 году под ударами варваров, западная часть империи рассыпалась на ряд полуавтономных, автономных и совершенно самостоятельных владений. В некоторых из них сохранялась восточное христианство никейского типа. В других развивались новые христианские учения. На протяжении 5-9 веков в глубине западной ветви христианства постепенно укреплялось католическое направление, тогда как в восточной половине империи шло собственное развитие, давшее миру Православие. Рим утверждал свои непререкаемость и главенство на основании того, что исторически он был столицей империи до ее распада. Константинополь держался традиционных устоев: все христианские церкви (Римская, Антиохийская, Александрийская, Иерусалимская и Константинопольская) составляют единую христианскую церковь и главы этих церквей равны между собой.
Первое взаимное отлучение Константинопольского Патриарха и Римского папы состоялось в 484 году: папа Феликс III отлучил патриарха Акакия, а тот в свою очередь отлучил Феликса III по причине монофизитства. Кое-как затем примирившись, главы этих церквей снова вошли в конфликт в 1054 году, что закончилось полным разделением, расколом западной и восточной частей. Римский папа стал главой над западной частью христианства. Константинопольский Патриарх - над восточной.
Тем не менее в обеих половинах не исключалось, что раскол со временем будет изжит, и объединение состоится. Правда, оставалось гадать, на каких основаниях? Нет сомнений, что просьба о помощи со стороны императора Алексия Комнина была расценена папой Урбаном II как указание перста Божия - вот когда представилась возможность не только догматически-канонически (что было невозможно!), но, скорее, военным присутствием подтолкнуть Византию на объединение с Римом.
По прибытии под стены Константинополя в 1097 году рыцари и их разномастная челядь, оруженосцы, солдаты, слуги, коноводы, торговцы, капеланы, лекари, ремесленники, бродяги, нищие и т.д., надо полагать, поразили византийцев своей воинственностью, дикостью, бескультурьем и отсутствием каких-либо цивилизованных понятий. Начались конфликты, доходившие до прямых военных столкновений и грабежа Константинополя и пригородов. В императорском дворце плелись интриги и разрабатывались планы, как бы избавиться от "освободителей". Столица Византии вздохнула с большим облегчением, когда вся эта орда с Запада двинулась дальше, на Антиохию и Никею.
В июле 1099 года Иерусалим был захвачен крестоносцами. Как полагается, была устроена резня, и большая часть не-христианского населения города, примерно 40 тысяч человек были уничтожены. (Мусульманские хроникеры говорят о 70 тысячах убитых). Лучники и рубаки бродили по городу по щиколотку в крови, кони рыцарей разбрызгивали кровь своими копытами на стены домов, горели мечети и синагоги.
Разумеется, мусульмане и другие не-христианские племена отвечали не меньшим зверством. Сарацины (так тогда называли мусульманских рыцарей) давали отпор где могли, открыто, а где не могли, то устраивая засады, нападая из-за угла, заманивая рыцарей и их свиты, отравливая колодцы с питьевой водой и т.д. Многие рыцари, высокородные князья и их вассалы, а также их слуги, оруженосцы, пехотницы, в этом походе были ранены, поражены болезнями и не могли продолжать ни боевые вылазки, ни боевое охранение захваченных территорий. У многих не осталось ни сил, ни средств даже благополучно вернуться на родину.
Для ухода за такими больными, ранеными и калечными в 1100 году был создан Орден Госпитальеров Святого Иоанна. Через 13 лет папа Паскаль II признал госпитальеров. Два положения нужно отметить при этом, а именно: дату окончания Первого крестового похода (1099) и сроки признания папой Ордена госпитальеров.
Хотя историки отмечают признание папой Паскалем II Ордена госпитальеров в 1113 году, мы должны помнить, что это западные историки. В каком состоянии был Орден госпитальеров от начала своего создания до признания папы, они не сообщают. Тринадцать лет существования организации словно бы выпадают из истории.
Когда в 1118 году девять рыцарей создадут "Орден Храма" для защиты дорог и безопасного перемещения по ним паломников в Святую Землю, этот факт каким-то образом тоже пройдет словно бы мимо папы Римского. Понадобится 10 лет, чтобы в Риме признали Орден тамплиеров. На каких основаниях он существовал до 1128 года, когда был узаконен на соборе в Труа, имеются весьма смутные сведения - говорится об уставе Ордена "Св.Августина", как бы основе для деятельности тамплиеров. Никаких документальных свидетельств об этом, однако, нет.
Схожесть ситуации между двумя орденами, которые служили христианскому делу на Ближнем Востоке, наталкивает на необходимость более глубокого рассмотрения их сущности. Ни госпитальеры, ни, позже, тамплиеры не могли существовать сами по себе, без духовного и церковного одобрения. Кроме того, внимание к Ордену госпитальеров должно быть достаточно пристальным не только потому, что, он был как бы предшественником Ордена тамплиеров-храмовников, но и потому, что впоследствии, спустя двести лет, именно госпитальеры получат часть наследства храмовников. Но об этом позже. Главное, что надо отметить, это рождение обоих орденов БЕЗ участия Рима.
Захватив Иерусалим и вырезав большую часть не-христиан, рыцари приступили к административному обустройству Святой Земли. Было создано Иерусалимское королевство и возглавившему Первый крестовый поход Годфрею Бульонскому было предложено стать королем (царем) вновь созданного государства. Именитый франк благородно и совершенно по-христиански рассудил, что в Иерусалиме был, есть и должен оставаться вовеки веков лишь один царь - Иисус Христос, и принял на себя звание всего лишь "защитника Гроба Господня".
Однако спустя ровно год, в 1100 году Годфрей Бульонский внезапно умирает в возрасте 39 лет после очередной победы над турками-сельджуками. Его младший брат Болдуин принимает бразды правления. Под именем Болдуина I и откинув все ненужные идеалистические воззрения покойного старшего брата, он принимает титул короля Иерусалимского.
Королевство ведет беспрестанные войны и походы, расширяя свои владения. Причем очень скоро выясняется, что войны эти надо вести не только против неверных, но и против своих же, крестоносцев. Начинается междоусобица, обычное дело для той эпохи. Богемунд воюет против одноглазого Раймонда Тулузского в Лаодикии в 1099-1100. Ему помогает его племянник Танкред, который в 1102 году даже захватывает Раймонда пиратским набегом на море в плен.
Во время славного и победоносного похода малыми силами вглубь Египта Болдуин Первый неожиданно заболевает и в 1118 г. оставляет этот мир. На Иерусалимский престол в том же 1118 году садится его кузен, Болдуин де Бург, который под именем Болдуина II правит до своей смерти в 1131 году.
Таким образом, с 1118 годом связано не только появление Ордена Храма, но и ряд других событий, в частности, занятие иерусалимского трона Болдуином II, а еще - смерть римского папы Паскаля II (1099 - 1118).
Духовное окормление всего христолюбивого воинства франкского и христианского населения, которое быстро росло, было поручено Иерусалимскому патриархату. Статус этого патриархата был довольно высок. Это была старейшая христианская церковная организация, ведущая свое начало от самого Господа и его апостолов. Поэтому роль ей отводилась достаточно важная. Однако в возникновением ислама и агрессивным самоутверждением мусульман на Аравийском полуострове, а затем и в Малой Азии, в Африке и южной части Европы, Иерусалим перешел в руки магометан.
За время владения мусульманами Иерусалимом патриархат потерял свое значение. В течение 60 лет, с 644 по 705 гг. даже не выбирался новый патриарх. И после восстановления патриархата Византией в начале 8 века эта церковная ветвь оставалась в крайнем упадке. Мусульмане, разумеется, не позволяли христианству возродиться в полной мере, как это было в первых веках н.э. Падение Иерусалима под ударом рыцарей-крестоносцев в 1099 году прекратило на время опять существование в "святом городе" Патриархата восточного обряда.
Папа сразу оценил свою выгоду в восстановлении - точнее, создании заново - Иерусалимского патриархата под своим контролем. Таким образом церковное главенство как бы переходило из Константинополя в Рим. Церковный раскол 1054 года мог быть преодолен, признай Византия "латинских патриархов".
Однако в Константинополе сразу разгадали замысел папы. Патриархат в Иерусалиме стал называться "латинским", а православный Патриарх, возглавляющий иерусалимскую часть православных, был избран только в 1142 году и оставался в Константинополе из соображений безопасности. Только в 1187 году, когда Саладин отвоевал Иерусалим у франков, настоящий, не-латинский, Патриарх мог вернуться в Иерусалим.
Этот факт тоже сам по себе замечательный. Получается, что Саладин боролся с христианскими рыцарями и в конце концов ликвидировал их "латинский патриархат" в Иерусалиме. Но при этом дал возможность Константинополю восстановить исторический и канонический Патриархат после того, как латиняне были выдавлены из Иерусалима. Дать хоть какое-то объяснение этому можно только в рамках византийского противостояния Риму.
Что же произошло до того, как Саладин вернул мусульманам Иерусалим?
После установления "латинского патриархата" в Иерусалиме патриархи, номинально будучи независимыми, фактически назначались по указке папы. Первым иерусалимским патриархом был Арнульф из Шокеса (1099), капеллан графа Нормандского, вторым - Дагоберт Пизанский (1099 - 1102).
Можно предполагать, что именно патриарх иерусалимский Дагоберт и благословил создание ордена госпитальеров. Впрочем тогда остается вопрос: зачем нужно было спустя 13 лет ордену добиваться признания в Риме? Дагоберт Пизанский номинально был ставленником Рима, у него было достаточно канонических прав для этого. Или не было?
В дальнейшем проходят чередой последующие "латинские" патриархи иерусалимские: Эремар (1102), снова Дагоберт Пизанский (1102-1107), Гиббелин из Арля (1107-1112), снова Арнульф из Шокеса (1112-1118), Гармонд из Пиккиньи (1119-1128), Стефан (1128-1130)...
Судя по годам возглавления "латинского патриархата" именно при Арнульфе Шокесском, в его второй срок, был создан Орден тамплиеров. Есть письменные свидетельства того, что еще в 1114 году Гуго граф Шампанский получил письмо от епископа Шартрского (территория наныешней Франции), в котором прелат поощряет желание графа присоединиться к "la Milice du Christ", воинству Христову. Присоединился ли граф или нет, неизвестно.
Однако в 1118 году девять знатных рыцарей: Гуго де Пайен, Годфруа де Сент-Омер, Россаль, Гондамер, Пайен де Монтдидие, Годфруа Бизоль, Аршамбо де Сент-Агнат, Андре де Монтбард, и тот самый Гуго граф Шампанский, формируют военно-религиозный союз для защиты паломников, идущих поклониться Гробу Господню. (Что занимательно, что Гуго Шампанского и на сей раз не оказалось в рядах "рыцарей Храма", и только в 1124 году он стал официально "храмовником"). Как бы там ни было, у нас есть доказательства, что прототип ордена тамплиеров существовал по крайней мере за четыре года до официально зафиксированной даты.
Но в самом ли деле Арнульф из Шокеса благословил храмовников? В том же 1118 году патриарх Арнульф умирает, успев побывать на короновании Болдуина II еще весной. Не умер ли он прежде, чем орден был создан? И тогда следующий "латинский патриарх", Гармунд Пиккиньиский, назначенный как раз в январе 1119 года, должен был приложить к этому руку, тем более, что в некоторых современных источниках (Wasserman, James. The Templars and the Assassins: The Militia of Heaven. Rochester, Vermont: Inner Traditions, 2001) появляется иная дата создания ордена - 1119.
Историк Вильям Тирский (Гийом из Тира) в 1170-1174 гг. пишет, что в "том самом (1118) году несколько знатных лиц рыцарского сословия, будучи религиозными, зная страх Божий и посвятив себя Господу, объединились и приняли посвящение для служения Христу из рук господина Патриарха". Имя патриарха в хронике не указано.
Вильям Тирский, родившийся в 1130 году, не мог быть непосредственным свидетелем тех событий. Он принадлежал ордену цистерианцев, и следовательно, был преданным католиком. О каком патриархе мог он говорить? Представляется, что о "латинском патриархе", то есть Арнульфе Шокесском.
Много позже, уже в наши дни, именно эту версию событий повторяет высокопоставленный масон Жак Гугебэрт (Jacques Huyghebaert) в своем труде "Введение в высшие степени фримасонства": "The Templars assumed a perpetual vow to be faithful to the Order before the Patriarch of Jerusalem..." - "Храмовники дали вечный обет быть верными Ордену перед патриархом Иерусалимским".
Казалось бы, все ясно. Девять рыцарей во главе с Гуго де Пайеном и Годфруа де Сент-Омером обратились к духовному возглавителю королевства Иерусалимского и получили разрешение и благословение для создания ордена.
Однако, как и в случае с госпитальерами, храмовники спустя 8 лет стали зачем-то добиваться признания папой Римским. Этому сопутствуют и долгие поездки в Рим, и путешествия по владениям знатных баронов и герцогов Европы, и запросы о поддержке в церковных кругах. Наконец, спустя еще два года, в 1128 году, храмовники получили это признание на совете епископов в Труа. Вопрос остается тот же самый: разве канонической власти патриарха Иерусалимского не хватало для этого?
История отношений между между тамплиерами и иерусалимской духовной властью (ставленниками Рима) остается скрытой. Современные историки не могут обойти стороной тот факт, что Арнульф из Шокеса был норманном, и затею франков поддержать не мог. Норманны исторически противостояли франкам. А заодно, как мы увидим дальше, и грекам-византийцам. Но что происходило, допустим, между следующим по времени патриархом иерусалимским Гармондом из Пиккиньи и тамплиерами?
Современные масоны и "тамплиеры" помогли историкам и сообщили, что это не Арнульф из Шокеса, а следующий "латинский патриарх" Вармунд из Пиккиньи (Warmund of Picquigny) и принял Гуго де Пайена и дал ему с сотоварищи свое благословение в 1119 году.
Годом раньше, годом позже - не все ли равно. Зато как все удачно складывается! И вполне соответствует тому, что пишет Жак Гугеберт.
А что же хроникеры того времени? Странная завеса молчания хроникеров, историков, тогдашних путешественников не дает нам увидеть все, как было. Нет письменных документов того времени, подтверждающих, что либо Арнульф Шокесский либо Вармунд Пиккиньиский стали тем самым "патриархом", перед которым приняли обет первые тамплиеры.
Даже если предположить, что именно Вармунд сыграл свою роль в создании Ордена в 1119 году, то как объяснить полное прозябание тамплиеров в течение первых 7 лет? Только в 1126 году иерусалимский король Болдуин II вместе с Гармондом-Вармундом отправляется в Европу, и в их сопровождении мы обнаруживаем... первого Великого магистра Гуго де Пайена. Почему хроники ничего не сообщают о храмовниках ДО этого события? Если же учесть письмо епископа Шартрского, то Орден существовал уже в 1114 году, и целых 12 лет о нем не было ни слуху, ни духу.
Не без чувства юмора некоторые современные исследователи предполагают, что все эти годы тамплиеры были заняты... рытьем тоннелей. Разумеется в поисках иудейского золота под теми самыми конюшнями. Позднейшие подделки документов, какие-то письма капитанов и лейтенантов Британской короны в конце 19 века, где рассказывается о якобы обнаруженных туннелях, не выдерживают критики. У некоторых детские восторги на предмет кладоискателей складываются уже во взрослый характер, тут уж ничего не поделаешь.
Похоже, что тамплиеры, просуществовав все эти первые годы как бы в "заснувшем состоянии", воспользовались великой возможностью: королевско-патриаршим визитом в Рим и другие центры римско-католического владычества. Только так тамплиеры были приняты Римом. И то не сразу - Великий магистр Гуго де Пайен объезжает франкскую знать, едет в Шампань, к своей родне в 1127 году. Там Ордену были пожалованы земли возле Труа - это было первым дарением земель Ордену. Граф Тибо Шампанский сделал этот вклад. Великий магистр отправляется... в Британию. Там Ордену Храма в 1128 году дают также значительные дары - земельные наделы для строительства церкви и устроения сада и кладбища, а также деньги в золотых и серебряных монетах и предметах. В том же 1128 году он навещает Фулька V графа Анжуйского, которого знает еще со времен его первого паломничества в Св.Землю, в 1120 году. Фульк становится горячим поклонником и влиятельным вкладчиком Ордена.
После этого иерусалимский патриарх Стефан, вместе с папой Гонорием II, наконец, окончательно утвердили статус Ордена. На соборе в Труа в 1128 году был представлен и закреплен Латинский устав Ордена, дававший храмовникам большие права и подчинявший сам орден только власти папы. Многие исследователи делают акцент на том, что устав был "Латинский".
Но история с Фульком V на этом не закончена. На следующий год (1129) Фульк по приглашению Болдуина II отправляется в Св.Землю, где женится на дочери Болдуина - Мелисенде. Роль Гуго де Пайена в этом матримониальном ходе внешне не заметна. Но если учесть, что очень скоро Болдуин умирает, а Фульк в 1131 году становится Иерусалимским королем (1131-1144), наследуя через жену престол от Болдуина II, и при этом укрепляются его связи с Орденом Храма, то трудно не увидеть гениального предвидения Великого магистра - либо хорошо расчитанной игры: еще вчера никому неизвестный Гуго де Пайен, сегодня Великий магистр Ордена привлекает на свою сторону самую высокородную знать Запада, добивается официального признания его организации Римом, а заодно приобретает в друзья и сторонники... самого иерусалимского короля. Пожалуй самому Киссинджеру такого дипломатического успеха и не снилось.
Не менее любопытно развиваются эти отношения между орденом и Римом после "папской легализации". Историки и публицисты, особенно анти-масонского (квази-антимасонского) и антикатолического толка, постоянно пытаются держать нас в убеждении, что папы Римские были всегда на стороне тамплиеров. Приводятся примером многочисленные папские буллы, в которых закрепляются права и неприкосновенность Ордена, цитируются выдержки. И почему-то обходится молчанием немаловажный факт: папы, опираясь на местную (королевскую в отдельных королевствах, феодальную в отдельных владениях) власть, а также на власть своих епископов, постоянно нарушали те самые положения, которые они утверждали в своих буллах, и практически отнимали привилегии, которые ими были даны храмовникам.
Например, папой Иннокентием II была выпущена булла "Omne Datum Optimum" в 1139 году, избавлявшая Орден от выплат десятины (десятой части дохода) в пользу епископов, затем вышла булла "Militia Dei" утверждавшая за тамплиерами право возводить собственные часовни, а следовательно и право иметь собственные кладбища. Но уже в 1160 году тамплиеры официально жаловались на то, что епископы по-прежнему забирают у них треть того имущества, что завещают Ордену люди, желающие быть похороненными на их кладбищах.
Тогда очередной папа выпустил буллу "Dilecti filii", обязывая духовенство удовлетвориться четвертью (!!!) завещательного дара, если дар был принесен Ордену Храма. Однако это совершенно противоречит самому уставу ордена, утвержденному в на соборе в Труа в 1128 году!
Булла "Dilecti filii" имела целью обязать белое духовенство удовлетвориться четвертью завещательного дара. Двадцать пять процентов с пожертвований!!? Но храмовники же, по своему Уставу, освобождались на века от подобных поборов! Ни десять, ни пять, ни даже одного процента они имели полное право не платить!
Лукавят те, кто утверждает, что в целом папы всегда принимали сторону тамплиеров. Папы всегда принимали свою собственную сторону - своих епископов и каноников. Так, папа Александр III, отвечая на требования храмовников оградить их от финансовых притязаний белого духовенства Турню, на словах соглашался с ними, но по сути уговаривал их дать хотя бы небольшую часть церкви: "Et nos debemus honestatem vestram non immerito commendare" [И мы должны довериться вашей честности, вполне того заслуживающей (лат.)].
Другими словами, возникнув без особого участия Рима, Орден тамплиеров существовал не благодаря покровительству папы, а похоже, что вопреки ему. Верно, Орден развивался, богател, рос в количестве, наращивал мощь, как военную, так и экономическую. Однако очень скоро Рим был поставлен перед фактом - на территории Священной Римской империи образовалась самостоятельная империя, Орден Храма. К 13 веку число посвященных храмовников достигало 130 тысяч человек, из которых только рыцарей было 20 тысяч (!) - настоящая армия!
Орден владел колоссальными земельными наделами, замками, городами. Он был владельцем многих доходных предприятий, ремесленных цехов, мельниц, мастерских. Именно орден ввел в обиход то, что сегодня мы называем "банковской системой", обеспечивая денежные вклады своим богатством. Сдав какое-то количество золотых монет в Шампани, в конторе тамплиеров, и получив от них соответствующий документ, рыцарь или купец мог взять эти деньги в любое время в том же Иерусалиме или в Риме, в такой же денежно-меняльной лавке тамплиеров. Этого мало, тамплиеры стали давать деньги в рост, субсидируя самые различные предприятия и авантюры, военные действия и торговые контракты - ситуация, которая была вряд ли по душе Риму, уже видевшему себя повелителем мира. Цезаро-папизм, зародившись в самой глубине католичества еще в эпоху первых понтификов, кружил голову многим из них на протяжении многих веков.
Ничего поэтому странного в том, что именно папа Римский Климент V оказался на стороне Филиппа Красивого в начале 14 века, и вместе с ним завершил полный разгром ордена, после пыток и допросов казнив в 1314 году руководителей Ордена.
Не менее важно помнить, что именно с казней Великого магистра Жака де Молэ и его сподвижников начинает существование "святая инквизиция", пославшая на костер сотни тысяч инакомыслящих, инакочувствующих, инаковерующих, а то и просто безвинных, но чьи материальные средства привлекли к себе внимание нунциев, прелатов и нижестоящих клириков.
Все это ставит под сомнение добропорядочное сосуществование Рима и Ордена Храма. Нет никаких оснований считать, что это сосуществование опиралось на взаимопонимание, единомыслие, единоверие. Но если это так, то что же давало силы этим монахам-воинам? Мечом можно победить в битве, но создать монашескую империю, которая будет противостоять папе Римскому, в 12-13 веках было невозможно. Должна была существовать еще какая-то сила, на которую опирались тамплиеры и создавая свой орден, и добиваясь у Рима признания своих прав, и разрастаясь в надгосударственную формацию.
Ощущение присутствия еще одной силы, третьей стороны в этих взаимоотношениях, не пропадает на протяжении всей истории Ордена. Очень известный среди масонов (и анти-масонов) человек по имени Альберт Пайк впервые - в относительно недавнее время - называет нам эту силу - Православие!
В своей знаменитой книге "Мораль и Догма", являющейся и по сей день настоящей библией и практическим пособием для масонов Шотландского устава, Великий магистр А.Пайк (1809-1891) пишет: "В 1118 году, девять рыцарей-крестоносцев на Востоке, а среди них Жоффруа де Сент-Омер и Гуго де Пайенс, посвятили себя религии и приняли обет (took an oath) между рук Патриарха Константинопольского..."
Что? Орден Храма был создан по благословению Константинопольского патриарха, главы православной церкви? Чудовищная ложь! Масонские трюки! Передергивание фактов истории! Так могут охарактеризовать заявление А.Пайка его критики. Можно дать какое угодно определение этому заявлению, но стоит, очевидно, внимательно присмотреться и к этой возможности, если мы хотим найти ответы на вышепоставленные вопросы.

ОРДЕН ХРАМОВНИКОВ И ВИЗАНТИЯ.
Утверждение Альберта Пайка тоже разошлось по всему миру, хотя историки, особенно западные, не заостряют на нем внимания. Это само по себе любопытный факт. Масоны, очень внимательно и тщательно анализирующие собственную историю, собирающие мало-мальски известные факты, издающие десятки журналов и газет, владеющие уникальными архивами, имеющие доступ к любым материалам в музеях, библиотеках и архивах всего мира, в данном случае только повторяют за своим "отцом-основателем" Пайком: храмовники получили благословение Константинопольского Патриарха. Никакого развития! Никакого анализа! Никаких взаимосвязей!
А между тем, это полностью меняет картину случившегося.
Итак, мы помним, что папа Урбан II призвал франкских баронов в поход на неверных в 1095 году. Это, по сути, был ответ папы на обращение византийского императора Алексия Комнина, попросившего у Запада военной поддержки для отражения турок-сельджуков.
Многотысячные колонны рыцарей со слугами, челядью, клириками, пехотой, маркитантами, ремесленниками, лекарями и т.д. прошли через Иллирию, Сербию, Фракию, другие края Византии, опустошив многие регионы и вызвав бунты местных жителей. На территории нынешней Венгрии и Болгарии против пришельцев были развернуты локальные войны. Многие высокородные бароны и графы сложили там свои головушки еще до того, как столкнулись в сарационами во славу Господа.
В целом, для империи это приглашение рыцарей было политической ошибкой. Соединившись в Константинополе, две колонны образовали мощную армию, закованную в латы и не подчиняющуюся никому, кроме своих военных начальников и папы Римского. Отношения между Алексием Комниным и "освободителями" обострились. Местные власти получили приказ из императорского дворца ничего не продавать рыцарям. Рыцари ответили грабежами. Произошло несколько боевых стычек между рыцарями Годфрея Бульонского и греками. Пожары запылали в самом Константинополе. Дошло до того, что император отдал своего сына Иоанна, будущего императора Иоанна II, в заложники, обещая прекратить нападения на воинственных пришельцев. Взамен он требовал упорядочить пребывание европейских рыцарей на его землях и ускорить продолжение похода на турок.
Константинопольским Патриархом в это время был знаменитый богослов Николай III Грамматик (1084-1111), который почти весь срок своего церковного предвождения был очень занят борьбой с богомилами и богомильством.
Богомилы, что видно в самом слове, явно славянского происхождения - это болгары, фракийцы, сербы и македонцы, исповедовавшие мистико-религиозное учение о своей принадлежности Богу на небесах и не признававшие поэтому, в той или иной степени, земную власть над ними. Можно, очевидно, определить богомильство как логическое развитие слов Иисуса о царстве на небесах и о запрещении искать Царствия Небесного на земле.
Возникнув в IX веке, это учение широко распространилось по европейской части Византийской империи, особенно на Балканах. В 1087 году богомилы подняли восстание против Византии. Император Алексий Комнин послал огромную армию на их подавление. В битве на Дристре богомилы, фракийцы и болгары, разгромили имперскую армию.
Богомилы стали распространять свое учение по другим провинциям империи, посылая своих проповедников далеко за ее пределы. Официальная православная церковь неожиданно нашла в их лице опасного и умелого противника. Богомилы никогда не отказывались от публичных дебатов и чаще всего побеждали в них. Сотни тысяч вчерашних ортодоксальных христиан стали находить правоту в доктрине бродячих толкователей Св.Писания.
Для Константинопольской Патриархии движение богомилов, похоже, было даже опаснее, чем нашествие турок-сельджуков. Церковь бросила все свои силы для подавления его. Военно-административный аппарат империи работал на уничтожение этой, как тогда официально признали, ереси. Тысячи и тысячи богомилов были изгнаны из родных мест. Их толпы потянулись с Балкан на север, в земли Славян и Русов, на юг - вплоть до Африки, на запад - через готские племена по Дунаю и Рейну. Средневековые хроники свидетельствют о том, что богомилы переселялись аж до юга Франции и Пиреней, оседали в Испании, Португалии, некоторые оказались на Британских островах.
Незадолго до своей смерти Алексий Комнин в 1118 году осудил лидера богомилов Василия, приговорив его к сожжению как еретика. Но и объятый пламенем костра на константинопольском ипподроме, Василий не только не отказался от своего учения, но продолжал проповедовать, вызвав уважение самой дочки императора, Анны Комниной. Это свое уважение и восхищение духовной силой богомильского духовного лидера Анна зафиксировала в своих записях: "огонь не смягчил его железную волю, не изменили его и императорские послания к нему".
Несколько месяцев спустя, император Алексий умирает - совершенно любопытная параллель с тем, что произойдет почти двести лет спустя, когда Жак де Молэ, будучи на костре, проклянет папу Клиента V и короля Филиппа Красивого, и те менее, чем за год тоже отойдут в мир иной.
Сожжение Василия и смерть императора Алексия Комнина странным образом совпадают с... датой смерти "иерусалимского патриарха" Арнульфа, римского папы Паскаля II, и создания Ордена Храма - 1118 год. Странный год - богатый на смерти и на неожиданное возникновение чего-то нового!
В это время Константинопольским Патриархом был Иоанн IX Агапет (1111-1134), о котором крайне скудно сообщается в хрониках и трудах историков. Если же принять на веру утверждение Альберта Пайка, то как раз Иоанн Агапет и был тем патриархом Константинополя, который благословил создание Ордена Храма. Именно ему давали обет Гуго де Пайен, Годфруа де Сент-Омер и другие будущие тамплиеры.
Каков источник Великого Магистра Альберта Пайка, мы не знаем. Сам он в предисловии к "Морали и Догме" признается, что "добрую половину содержания книги он позаимствовал из работ лучших авторов и наиболее философичных и красноречивых мыслителей". Но как бы мы ни относились к масонству и этой, в частности, масонской библии, надо признать, что фактический материал у Пайка, в большей части, проверенный.
Таким образом, в нашем распоряжении две противоречивые гипотезы. Первая, идущая из-под пера Гийома, архиепископа Тирского, историка, опоздавшего родиться лет на тридцать-сорок, чтобы стать свидетелем самому рождению Ордена. Архиепископ Тирский утверждает, что это Иерусалимский патриарх дал благословение храмовникам. Эту гипотезу поддерживает в настоящее время серьезный масонский авторитет Жак Гугебэрт, говоря о "латинском патриархе", каковым в 1118 году был Арнульф Шокесский, либо в 1119 году стал Гармонд Пиккиньиский.
Вторая гипотеза озвучена одним из самых известных масонских лидеров Великим магистром Альбертом Пайком: Константинопольский патриарх (Иоанн Агапет) благословил Гуго де Пайена, Годфруа де Сент-Омера с соратниками на создание Ордена Храма в 1118 году.
В первой гипотезе есть слабые места, а именно в том, что после легализации законным "латинским патриархом" тамплиерам пришлось еще раз перерегистрировать свой орден - уже при участии папы Римского в 1128 году. Это было бы понятно, будь Орден Храма благословлен Константинополем, так как Рим не признавал власти Православной церкви.
Вторая гипотеза неожиданно затрагивает совершенно скрытые темы: храмовники и Византия, рыцари-франки и Православие, кто же такие по своим религиозным воззрениям были тамплиеры, какова на самом деле была роль ордена и отдельных его членов, кто им распределил эти роли, как они выполняли свой обет и т.д.
В "Истории Ираклия" сказано: "Первым делом, которое им поручили и предписали во искупление их грехов, была охрана дорог, по коим проходили паломники, от воров и разбойников, чинивших им много зла. Это покаяние наложили на них патриарх и епископы".
О каких грехах говорится в "Истории Ираклия"? Разумеется, о грехах войны, об убийствах, которые всегда Православием расценивались, как смертные тяжелейшие грехи вне зависимости, убил ли человек защищаясь или нападая, о грабежах и насилиях, которыми всегда и во все времена сопровождаются войны.
Что значило "благословение Патриарха" в те времена? Это было не просто слово, этому предстояло и серьезное обсуждение административно-финансовых, организационных и чисто церковных положений. Благословение, как церковное действие, закрепило и узаконило Орден. Покаяние, наложенное Патриархом и епископами, приобретало статус действия, которое обязательно для братьев-храмовников.
Мы помним, что сарацины продолжают нападать на вооруженных и безоружных христиан. Они не смирились с потерей Иерусалима и своих святынь (и спустя почти двести лет вернут Иерусалим, разгромив христиан в битве при Хаттине 4 июля 1187 года). Охранять дороги от мусульман было под силу только людям, знающим воинское искусство.
Рыцари дают монашеский обет служить делу Христа, их союз приобретает форму Ордена. Так как иерусалимский король Болдуин I выделяет для нужд Ордена бывшие конюшни храма Соломона (сам храм Соломона был задолго до этого, еще в 70 г. по Р.Х. разрушен древними римлянами), то орден получает название "Ордена Храма", а члены братства - храмовниками (тамплиерами).
Административно тамплиеры находятся на территории новообразованного Иерусалимского королевства. Но как рассматривает это новообразование Константинополь? Мы помним, что Алексий Комнин призвал Запад, однако отказывался ли он от своего законного права императора на эту провинцию?
Документально зафиксировано, что в 1096 году Алексий Комнин требовал у появившихся в пределах Византии руководителей Крестового похода "клятву на верность", чтобы защитить его статус в любой из освобожденных от турок "утраченных провинциях". Другими словами, он требовал, чтобы высокородные дюки и графы, изгоняя турок-сельджуков, передавали власть на этих землях ему, Алексию Комнину.
Раймонд граф Тулузский, франк по происхождению, сразу отказался дать такую клятву, означавшую вассальную зависимость, ограничившись заверениями, что никаким образом не повредит ни жизни, ни чести императора. Годфрей Бульонский и Богемунд Тарантский однако согласились на сюзеренитет от Алексия Комнина. Впрочем, даже на словах признав вассальную зависимость от императора, норманны не утруждали себя выполнением своих клятв. За ними стоял папа Римский. У них была реальная сила в виде огромной армии рыцарей.
Между тем, различия в складывающихся отношениях между руководителями Первого крестового похода и Алексием Комниным, имеют свои основания. Одноглазый Раймонд, граф Тулузский, был из края южной Франции, и у него с Алексием Комниным были, как сообщают хроники, "братские отношения". Обратим внимание на это определение - "братские" отношения. Многолетний противник Раймонда, а также враг Константинополя Богемунд был не франком, а норманном. Он вместе с племянником своим Танкредом представляли собой папскую власть.
Алексий Комнин знал эту разницу. Он был типичный византиец, со всеми плюсами и минусами, которые появляются у человека под влиянием отечественной культуры, религии, традиций и поведенческих шаблонов. Недаром существует выражение "византийская хитрость". Вскоре норманская часть рыцарства ощутила на себе, что это значит.
В 1099 году, после взятия Иерусалима и образования нового королевства, встал вопрос о воссоздании Иерусалимского патриархата, старейшего среди всех патриархатов мира. Константинополь, а также Александрия, Антиохия, более мелкие христианские центры не считались. Победители диктовали свою волю. Годфрей Бульонский назначил на должность патриарха своего близкого соратника, капелана Арнульфа де Маликорна из Шокеса. Неожиданно у победителя турок и освободителя Гроба Господня возникли проблемы с... пизанскими купцами.
Пиза в те времена была могущественным городом-государством. Сто двадцать кораблей были выделены ею на перевозку рыцарей морем для штурма Иерусалима. Торговые дома Пизы, соперничавшие с Генуей, финансировали Первый крестовый поход. Торговцы обеспечивали рыцарей всем необходимым в их войне с неверными: одеждой, оружием, металлом, кожей, конями, предметами необходимости и роскоши. И неожиданно, после захвата Иерусалима, они же выступают в качестве политической силы: они присылают Годфрею Бульонскому своего архиепископа Даимберта (Дагоберта) Пизанского с требованием... его назначить патриархом Иерусалимским. Давление торговцев было так внушительно, что славный воин и "защитник Гроба Господня" подчинился им. Дагоберт Пизанский стал патриархом.
Он возглавлял патриархат и после смерти Годфрея Бульонского. В 1102 году, он отправляется в Рим, и Болдуин I тут же назвачает на его место норманна Эремара. Однако патриарх Эремар быстро сходит с арены, едва Дагоберт возвращается. Западные историки приписывают успех Дагоберта его связям с Римом. Однако документированы как раз таки трения Дагоберта с папой Паскалем II, как и c Болдуином I. По-видимому, работает какой-то скрытый механизм, позволяющий Дагоберту второй раз занять патриарший престол и удерживать его вплоть до 1107 года, до самой своей смерти.
Что это за механизм?
В эти годы военная машина Византия вдруг ожила, чему немало способствовало и то, что между высокородными герцогами и баронами начались стычки и боевые действия. В 1104 году Алексий Комнин двинул свои войска и захватил города в области Киликия. Славный Богемунд Тарантийский двигает на византийские войска огромные силы, собранные в Италии. Не менее славный Танкред, племянник Богемунда, захватывает города в Киликии. Неожиданно начинается междоусобица между ним и Богемундом. Заканчивается все победой Алексия Комнина над Богемундом, пленением последнего и признанием им своей вассальской зависимости от Константинополя в 1108 году.
Стоит подумать и еще над одним почти незаметным из тысячелетней дали фактом: в 1111 году Алексий Комнин, император Византии, дарует огромные коммерческие привилегии городу Пиза. Отчего бы это? Западу всегда стоило бы повнимательнее смотреть в сторону Византии. Судя по всему, Дагоберт Пизанский был тем, кого мы сегодня называем "агентом влияния", и работал он на Константинополь. Не потому ли и потребовалось Риму в 1113 году снова утверждать Орден госпитальеров, однажды уже легитимизированный - как раз Дагобертом Пизанским, "патриархом Иерусалимским"?
Почти восемьсот лет спустя, когда домыслы и спекуляции вокруг Ордена тамплиеров породили уже целые субкультуры (те же масонские ложи всевозможных подчинений), была сделана удивительная находка. В 1891 году на территории замка Ренн, в Пиринеях, когда-то одном из главных центров тамплиеров, производилась перестройка церкви. При работах были обнаружены пергаментные рукописи на латыни, в которых на старо-французском, между прочим, было записано в зашифрованном виде: "A DAGOBERT II ROY ET A SION EST CE TRESOR ET IL EST LA MORT".
Это замечательная находка в том смысле, что она устанавливает факт почитания тамплиерами некоего короля Дагоберта II.
Существует множество истолкований этой записи. Большинство склоняются к такому переводу: "Эта казна принадлежит Дагоберту II Королю и Сиону, и он там мертв". При этом исследователи пытаются отнести имя Дагоберта к одному из франкских королей Меровингов - Св.Дагоберту, жившему в 7 веке, на котором собственно династия Меровингов официально закончилась.
Теперь, если мы взглянем на эту запись с учетом патриархов Иерусалимских, то получается другой смысл: "Дагоберту II королю и Сиону есть (принадлежит) это богатство, и оно (богатство) есть смерть".
Оставим пока за рамками философско-мистическое предупреждение о богатстве, которое есть смерть. Нас интересует имя Дагоберта и его связь в этой фразе с Сионом.
Исторические хроники зафиксировали противостояние Болдуина I, который после смерти брата объявил себя королем Иерусалимским, и патриарха Дагоберта, который пытался подхватить идейность Годфрея Бульонского, оставив Иерусалим за собой, как представителем духовной власти. Дагоберт не скрывал своего желания сохранить Иерусалим как теократическое город-государство, царство Господа. Патриарх в таком городе являлся бы, разумеется, властителем, которому и Болдуин подчинялся бы.
Но это всегда было идеей православия. Духовная власть - высшая, тогда как власть царей, королей, земных властелинов - преходяща, никчемна, бессмысленна. Не направленная на духовное, а часто противостоящая духовному, она - греховна. Нарастающая молодая сила католического Рима была материальной, а потому преходящей, уничтожимой. Власть старой православной Византии заключалась в духовном, а потому рассматривалась как благодатная и вечная.
В православии Сион вообще обозначает крепость, духовную власть. Именно на горе Сиона был построен дворец Соломонов, на месте которого позже был основан орден храмовников. В трактовке этой расшифрованной фразы, думается, нужно понимать Сион как "главу духовной власти". Тогда фраза принимает вид: Дагоберту II королю и духовному правителю принадлежит это богатство, но оно - смерть.
Можно также развить тему Сиона. По неподтвержденным данным один из руководителей Первого кретсового похода Годфрей Бульонский еще в 1099 году (по другим источникам, но тоже непроверенным, в 1090) создал Орден Горы Сиона. В дальнейшем, якобы, этот орден слился с Орденом тамплиеров.
Тогда следующий шаг. Храмовникам были выделены помещения бывших конюшен на горе Сиона, верно? Верно? Могло ли произойти затем такое метафорическое переосмысление: Сион - Орден Храма? Вполне. И тогда смысл фразы становится: "Дагоберту II королю, и Ордену Храма принадлежит эта казна, но она - есть смерть".
Вот теперь мы можем вернуться к филосовско-религиозному смыслу ее. В православии любое земное богатство есть гибель. Господь многократно предупреждает своих учеников: "трудно богатому войти в царство небесное" (Матф. 19:23), "смотрите, берегитесь любостяжания; ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения" (Лука 12:15) Призывает: "если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мной" (Матф. 19:21). Апостол Павел справедливо назвал стремление к обогащению его корнем всех зол: "корень всех зол есть сребролюбие" (1 Тим. 6:10).
Как бы высоко ни поднимались по социальной лестнице верующие христиане, они всегда помнили, что земной успех - суета сует, что наше пребывание на земле - лишь подготовка к жизни вечной. Очевидно, что Дагоберт, второй патриарх Иерусалимский и второй "король", замечательно знал это.
Выстраивается векторная линия. Тамплиеры почитали Дагоберта, мнившего себя и, возможно, бывшего настоящим властителем Иерусалима. Болдуин I противостоял ему силой, но проигрывал в духе и политически. У Византии были старые и тесные связи с торговыми городами Средиземноморья, в том числе с Пизой. Не удивительно, что Алексий Комнин награждает пизанских купцов, которые смогли надавить на Болдуина и снова поставить Дагоберта патриархом. Это была сторона придворной интриги и византийского политического расчета. Это был и механизм, которому не мог противостоять ни Болдуин, ни папа Римский.
Вне всякого сомнения, в этой интриге тамплиерам отводилась особая роль. Вопрос: какая?
Нетрудно догадаться, что Алексий Комнин не признал де-факто образование Иерусалимского королевства на территории своей империи. Теперь Константинополь, раскаявшись в своей опрометчивости, искал возможности не только избавиться от "освободителей", но и подорвать их мощь. И если духовный лидер Византии Николай Грамматик, очевидно, не смог предложить ничего эффективного, то следующий Константинопольский Патриарх, Иоанн Агапет, по-видимому, нашел слабое место у пришельцев - через развал морали, через интриги в церквях.
Тогда гораздо более оснований согласиться с теми, кто считает, что дата создания ордена Храма должна быть отнесена примерно на десять-пятнадцать лет раньше, как раз ко времени Дагоберта, ставленника Византии. То есть, приблизительно ко времени создания и Ордена госпитальеров: к 1100-1107. Гуго де Пайена тогда в тех краях не было. Появившись в 1118 году в Иерусалиме, он получил точное наставление, куда и к кому ему надо обратиться за благословением.
Другой вопрос, что до поры до времени Византия не желала открывать свои козыри. Так и Гуго, граф Шампанский, держался как бы в тени, очевидно, имея точные предписания от более влиятельных духовных лиц, нежели епископ Шартрский. Да и большинство из тех, кто будет создавать орден, на самом деле не были участниками Первого крестового похода. По крайней мере, доказано, что Гуго де Пайен в осаде и захвате Иерусалима не участвовал. Он появился в святой земле гораздо позже. Прямиком из Лангедока.

ПЯТАЯ КОЛОННА
Год 1118, повторим, был очень щедрым на смену главных действующих лиц. Умирает Алексий Комнин, и императорский престол переходит его сыну, Иоанну II Комнину. Иоанн II оказывается умелым правителем и воителем.
Маленького роста, толстый, но очень подвижный, как его описывает Гийом Тирский, крайне некрасивый на внешность, с лицом поросшим густым черным волосом, Иоанн Комнин получает прозвище "моор" (так в Испании называли сарацинов), но при этом его любит вся империя, от дворцов до жилищ бедняков. В его палатах нет места безделью и роскоши. Он собирает вельмож только для обсуждения проблем - запрещено болтать без дела. Питается и сам, и его окружение очень умеренно. Умеет зато повеселиться с народом. Его любят и верят в его счастливую звезду. Военачальники обретают уверенность с ним. Он громит сербов, противников его императорской власти, а одновременно ведет наступление на Римские владения, отнимает острова и крепости у мусульман.
Что же в Риме?
В том же 1118 году умирает папа Паскаль II, и на папский престол садится Геласий II, но возглавляет Римскую церковь только год, с 1119 по 1121 годы на папском престоле уже Григорий VIII и одновременно с ним, и позже - в течение пяти лет - Каллист II (1119-1124). Налицо и двоевластие, и нестроение в католической церкви. Императоры всегда претендовали на собственную верховную власть, папы - на свою. Из 25 пап, которые возглавляли католическую церковь в 10-13 веках, двенадцать были выбраны епископами Рима, 13 - поставлены на папский престол императорами. Как правило, папы полагали, что именно они имеют полную власть назначать главой Священной Римской империи того или иного человека, а нередко пользовались всеми средствами влияния, вплоть до отлучения непокорных. Императоры же, обладая военно-административной властью и финансовыми источниками, с таким же успехом не подчинялись папам, заводили интриги, свергали их, назначали своих ставленников, а случалось, и вели против пап войны.
Кем бы ни был поставлен на власть очередной папа, он сразу сталкивался с тяжелейшими проблемами: ереси, заговоры, перегруппировка сил, внешние враги, внутренние интриги. В Константинополе были об этом хорошо осведомлены и всегда учитывали при ведении своих политических игр.
Орден тамплиеров был задуман как долгосрочная разработка Византии с целью и подорвать власть папы в Риме, и вернуть Константинополю власть над Западом. По большому счету, Византия всегда стремилась к этому. Потому вполне возможно, что и Орден тамплиеров служил тому же делу.
Мы уже говорили, что сам факт того, что не Рим, не папа был в основании Ордена храмовников, доказывается тем, что спустя 8 или 9 лет, в 1126 году Гуго де Пайен вместе с Болдуином I и Андре де Монтбардом возвращаются в Европу и просит Бернара Клервосского, человека очень влиятельного и среди католиков и между православными иерархами, ходатайствовать перед папой о признании ордена. Это более, чем остаточное указание на то, что орден просуществовал все это время ...без папского благословения.
Выбор, павший на Бернара Клервосского, был безошибочен. Св.Бернар был той силой, перед которой склонялся папа. Основатель ордена цистерианцев, он принял непосредственное участие при составлении орденского устава и для тамплиеров. Был ли такой устав до 1126 года? Разумеется, был. Ни один орден не имел право на существование без официального признания церковью его устава.
Если признать, что Орден Храма был создан по благословению Константинопольского Патриарха (Иоанна IX Агапета), то значит, и существовал он первые годы под его омофором, духовным покровительством. Военную силу рыцарей подавить силой духа - было замыслом Алексия Комнина и позже его сына Иоанна II. Патриарх Иоанн IX Агапет, заняв этот высокий пост в 1111 году, очевидно, оказался прекрасным воплотителем этого замысла.
Проанализируем Устав ордена и то идейно-религиозное наполнение, которым определялась вся его деятельность. Идеи, исповедуемые членами ордена, очень знакомы православным христианам.
1.Дьявол постоянно старается ослабить дух человека, поэтому с ним, дьяволом, нужно непрестанно бороться;
2. Лучший способ борьбы с дьяволом - смирение, молитва, посты и религиозная преданность;
3. Для христианина титул, богатство, роскошные одеянии и украшения, утонченые яства и напитки, предметы роскоши - ничто, следовательно, не следует их добиваться;
4. Монахи должны работать, но рыцари служат Господу - сражаясь, это и есть их работа;
5. Принятие требований братства по собственной воле и безусловное исполнение обязанностей - вот путь к спасению.
Среди собственно религиозных обязанностей братьев мы находим: рыцари должны видеть себя в первую очередь монахами, а уж затем воинами; обязанность с великим благочестием слушать Божественную службу, бесплатное кормление бедняков, по смерти кого-либо из братьев - чтение "Отче Наш" сто раз, в течение дня неоднократное моление, полный отказ от личной мирской жизни, даже за ворота комтурства или монастыря храмовник может выехать только с разрешения магистра или сенешаля, а также не имеет права оставлять у себя пожертвования, которые сделаны Ордену.
От храмовников требовалась крайняя скромность в еде и одежде, трапезы проходят в полном молчании, при том, что выбранный магистром храмовник читает Священное писание, предусматриваются долгие строгие посты, десятую часть своего хлеба братья должны отдавать бедным, платье братьев должно быть совершенно белым из грубой шерстяной ткани, не отделываться мехом, разве что овчиной, они не стригут ни бород, ни усов, "дабы никакое порочное излишество не могло быть заметно на их лице", их башмаки не должны иметь острых носов и шнурков, постель брата-тамплиера представляет собой соломенный тюфяк, простыню и одеяло, еще может быть покрывало, которое одновременно служит попоной коню, из кухонной утвари храмовник-брат для себя и оруженосца имеет котел, миску и сито чтобы просеивать ячмень, две чаши для питья, две деревянные фляги, ковш из рога и две деревянные или железные ложки...
Все эти обязанности и требования неукоснительно исполнялись на протяжении двухсот лет. Монашеские ордена, в целом, отличались большой скромностью и полной посвященностью Господу. В этом, думается, Орден Храма шел в общем русле требований. Было, однако, в основе Ордена нечто, отличающее его от других подобных орденов. И это было - постоянный и живой контакт с Лангедоком и Ломбардией, с областями на юге нынешней Франции, а также на севере и северо-западе нынешней Италии, которые еще с 5-6 веков были заняты племенами франков.
Авторы хроник, как христианские, так и арабские, мусульманские, чаще называют вторгшихся крестоносцев именно этим словом - франки. Осама ибн Мункид, посол султана в первой половине 12 века, описал свое пребывание в Иерусалиме: "Во время моего посещения Иерусалима я вошел в мечеть Аль-Аксар. Рядом находилась маленькая мечеть, которую франки обратили в церковь. Когда я вступил в мечеть Аль-Аксар, занятую тамплиерами, моими друзьями, они мне предоставили эту маленькую мечеть творить там мои молитвы..." Это прямое свидетельство, что тамплиеры были франками.
В жилах тех, кто создавал и покровительствовал ордену храмовников: Гуго де Пайена, Андре де Монтбарда (между прочим, приходящегося родным дядей Св.Бернару Клервосскому), Бертрана де Бланшфора, Годфрея Бульонского (старшего брата иерусалимского короля Болдуина I), - текла кровь Меровингов, франкских королей. То, о чем как-то забывают сказать историки, но что имеет очень важное значение - франкское королевство Меровингов было королевством, в котором исконне исповедовалось христианство Византии.
Это королевство было заложено вождем франков Меровием (447-458 н.э.), который, как полагают, поклонялся римской богине охоты Диане. Его сын Хилдерик (458-481) также был язычником и занимался камланиями вместе с колдунами. Сын Хилдерика, по имени Кловис (481-511), став королем, под воздействием своей жены Клотильды перешел в христианство в 496 году.
В Метрополитен Музее в Нью-Йорке можно обнаружить предметы быта и украшения древних франков - они созданы под сильнейшим влиянием византийской культуры. Обращает на себя внимание золотой перстень с гранатовым крестом, относящийся к 5-9 вв. Форма креста - совершенно точно повторяет византийские кресты того же периода - 4-12 вв. Это ни что иное, как то, что мы сегодня называем ..."мальтийским" крестом, который много позже стал символом масонства. Красный гранат, использованный для лучей креста, соответствует орденскому цвету креста - красному. Красный "лапчатый" крест на белом поле - это стало символом храмовников, по происхождению, в основном, франков из Лангедока.
Историки полагают, что богатства, собранные Меровингами, были фантастично огромны. До сих пор золотые монеты, отчеканенные ими, в Швейцарии известны как "сионы". После того, как был раскопан корабль-могильник в Саттон Хоо, неподалеку от Вудбриджа, графство Саффолк, стало неоспоримым, что Византия уже в 7-ом веке дотянулась до Британских островов: серебряные ложки византийского типа, медальоны и кресты византийского стиля, подвески, украшения, в точности повторяющие франко-византийские образцы и даже чашка и бутылка коптского происхождения (копты - одна из старейших православных ветвей христанства). На монетах выбит равнолучевой "лапчатый" крест. Именно этот крест станет символом франкского королевства в Иерусалиме после захвата города крестоносцами в 1099 году.
Как христианин, Кловис установил теснейшие связи с Константинополем, где в это время был главный центр христианства. Не забудем, что Рим был разрушен и растерзан готами-варварами в 476 году. Вплоть до появления первого папы Григория Великого (590-604) он представлял собой лишь провинциальный религиозный и культурный центр. Но и впоследствии Рим в военном отношении был не самым мощным анклавом. Так, уже в 9 веке арабы успешно вели войны против христиан Запада и захватили Сицилию, Сардинию, Корсику, часть южной Италии, а в 846 году и самый Вечный город, подвергнув разграблению даже Собор Святого Петра - аналог московскому Кремлю в России. При этом папа Сергий II был вынужден бежать. Впрочем, в самом Риме тогда обитало всего 17 тысяч человек - и это было через почти 350 лет после Кловиса.
Все это характеризует Рим и папскую власть в период ранего средневековья, а также может быть объяснением, почему франки тяготели к могущественной Византии, почему византийское христианство казалось им более притягательным.
Кловис с его франкскими дружинами, объединившись с "длиннобородыми", или лангобардами, которые постоянно угрожали Риму с севера, мало считались с римскими епископами, ослабляя их влияние на территории Испании на западе, Галлии на севере, Иллирии - на востоке. Рим, который после декаданса первых веков нашего времени понимал только брутальную силу, заискивал перед могущественными лангобардами-"длиннобородыми".
В то же время, римские понтифы обвиняли франков и лангобардов в практиковании самых различных ересей. Среди этих ересей фигурировали, разумеется, и арианство, и манихейство, и несторианство. Франки-лангобарды, представляется, не очень заботились о своем имидже перед Римом. Они расширяли свои владения в духовном союзе с Константинополем. Духовно-религиозная связь между франками и Византией никогда не прерывалась, в той или иной форме она продолжалась на протяжении столетий. Тогда становится понятным, почему именно на юге нынешней Франции призыв папы в 1095 году идти на помощь Константинополю нашел отклик.
Даже когда династия Меровингов иссякла (уступив место Каролингам) в 679 году, то юг Франции, провинция Лангедок, а также примыкающий Прованс, стали автономными областями, над которой династической власти Каролингов, как таковой, в эпоху зрелого средневековья не было. Это было самостоятельно управляемые земли баронов, которые помнили свое происхождение от Меровингов и о своей духовной связи с патриархом Константинополя.
Такая связь заключалась не только в поддержке Патриархом орденских отрядов для защиты дорог. Рыцари и их вооруженная свита участвовали в вооруженных стычках, погибали, заболевали, наконец, ослабевали от ранений, старели, дряхлели. Без социальной базы, без постоянной подпитки людскими ресурсами, орден был бы обречен. Одно поколение - и некому было бы носить белые плащи с красным крестом.
С другой стороны, глубокая религиозность и духовная связь с православным Константинополем требовала от новых рекрутов специфических качеств. Кадры решают все, повторим и мы вслед за "отцом народов". Эти кадры должны были быть родственными ордену. Не всякого можно было рекрутировать в тамплиеры и даже в сержанты или слуги храмовников.
Этот источник, людской ресурс, современные историки тоже как-то обходят стороной. А между тем он очень определен. Провинция Лангедок, процветающая, густо заселенная, культурно развитая территория на юге нынешней Франции стала на двести с лишним лет таким ресурсом. Как замечает современная исследовательница Алета Будро (Aleta Boudreaux), у Лангедока было очень много общего с Византией (!). Жители провинции сохраняли знание и обучение на высоком уровне. Знать была грамотной и литературно образованной - именно там и родилась знаменитая куртуазная поэзия. Оттуда пошли известные всему миру трубадуры. В Лангедоке существовала цивилизованная веротерпимость, в отличие от фанатизма, который распространялся по Европе римскими прелатами.
Именно оттуда, из Лангедока, края последних Меровингов, практикующих мудрую религию апостольского христианства, и происходят первые тамплиеры, Гуго де Пайен, Андре де Монтбард. Оттуда же происходит их покровитель - Св.Бернар Клервосский. Именно там оказался центр империи "Орден Храма" - ее социальная база, военные форпосты, церкви, монастыри, денежные богатства.
Значит ли это, что Гуго де Пайен с соратниками, на самом деле были православными? Мы можем это утверждать, до определенной степени, положительно. При том же, вторая статья Устава храмовников ясно указывает нам на церковно-духовную принадлежность братьев: "если какой брат, удалившись от восточного христианства (negotio orientalis Christianitatis) (что, мы не сомневаемся, будет случаться все чаще), по причине оного отсутствия не услышит Божественную службу, то пусть вместо заутрени он читает 13 молитв Господних, и каждый час - по семь; вместо же вечерни мы предписываем девять..."
Упоминание "восточного христианства" ("orientalis Christianitatis") - неслучайно. Это было именно та религия, которую исповедовали храмовники с самого начала. Доказательством этому не только указание религиозные положения, которым подчинялись храмовники. Доказательство этому может лежать и в историческом аспекте.

ЛЮДСКИЕ И ФИНАНСОВЫЕ РЕСУРСЫ
В силу каких причин выбор пал на Лангедок? Неужели византийское христианство Меровингов сохранялось все эти 400 с лишним лет в тех землях? А если так, то в какой форме? Что могло способствовать возникновению экономико-социальной базы для тамплиеров?
С X века в Лангедоке появилось новое учение, которое проповедовали нищие странники, калики перехожие, пилигримы, одетые в грубые и поношенные одежды. Очень скоро их стали называть "катарами", что по-гречески означает "чистые". Любопытно, что само название им было взято не из латыни, а из греческого, языка, на котором велись церковные службы и существовало богословие в православной Византии.
Эти нищие странники, носители мистико-религиозного христианства, не только имели греческое самоназвание. Многие из них, оказалось, были по происхождению... из болгар и народностей, примыкающих к Великой Болгарии, еще недавно могущественной державе. Сами себя они называли еще "богомилы", что для Русского слуха звучит очень знакомо: "люди, любящие Бога" или "люди, любимые Богом". Впрочем, сами себя они чаще называли не "катары", а просто "good Christians" - "добрые христиане", а друг к другу обращались словами "добрый человек", "добрая женщина". Такое обращение сохранилось между христианами до наших дней. О связях катаров с юга Франции и славянских богомилов существует обширная литература. Эти контакты - факт, доказанный исторической наукой.
Как появились богомилы в Лангедоке, Провансе, Ломбардии, Тоскании?
Еще в 933 году болгарский царь Петр вел переписку с патриархом Константинополя Теофилактом Лакепеном, спрашивая совета и прося теологической (идеологической) поддержки. Донимали тогда царя строптивые и вольнолюбивые тракийцы, сербы и свои болгары, которые вооружились славянским переводом Св.Писания Кирилла и Мефодия и ставили в тупик официозных клириков. Тогда-то и указывалось, что богомилы якобы ведут свое происхождение от секты "павликиан" и по сути являются "манихейцами".
В 970 году их подверг критике болгарский священник Косьма, который писал: "Они говорят, что все существует по воле дьявола: небо, солнце, звезды, воздух, человек, церкви, кресты; все, что происходит от Господа, они приписывают дьяволу; одним словом, они считают что все, существующее на земле, одушевленное или неодушевленное, происходит от дьявола".
Действительно, богомилы, подобно "манихейцам", признавали дуалистическую природу мира - если мы всмотримся внимательно в нынешнее состояние христианства, то дуалистичность его не вызывает сомнений. Самого Иисуса пытался прельстить Дьявол (Матф. 4:1-11) и потерпел поражение. Вслед за Господом и святыми апостолами древние исповедники, старцы-отшельники и христианские молитвенники признавали существование этого носителя греха, соблазнов, всемирного зла. Невозможно говорить о существовании Бога, не признавая также и наличие дьявола. Отрицать последнего - быть слепым и обреченным. В "Древнем Патерике" сказано: "Дух злобы нередко и особенно в настоящее время внушает грешнику неверие в самое бытие злых духов, чтобы тем сильнее подчинить его своему пагубному влиянию на него".
Хотим мы того или нет, но грех - материализованное зло, актуализированное отрицание благодати. Грешная природа человека никем не оспаривается, по крайней мере, в христианстве. Покаяние в грехе, плотские ограничения, духовное совершенствование - путь к благодати и путь к Господу. Это и есть краеугольный камень всего Православия. Несомненно, что богомилы очень хорошо усвоили эту сторону христианского мировоззрения. Святые Кирилл и Мефодий, переведшие Св.Писание с греческого на древле-славянский язык, заложили основу для истинно-православного христианства для славян, и тем самым оказались родоначальниками не-византийского, вне-имперского православия.
Неприемлемым для официальной церкви было то, что богомилы опирались в своих идейно-религиозных воззрениях на Св.Писание, на Новый Завет, и абсолютизируя христианские догмы, доводили их до логического завершения - до отрицания императорской власти, до призыва к уничтожению государства, как такового, и неподчинения начальству, до объявления самой церкви местом пребывания сатаны (!). Из религиозных диспутов они чаще выходили победителями, так как проповедовали принципы религиозной жизни, не отягощенные государственно-бюрократического условностями.
В 1018 году Болгария была покорена Византией, потеряла независимость и стала одной из провинций империи. Но вместе с присоединением Болгарии и сопредельных земель, Македонии, Боснии, Сербии, в жизнь и быт Византии вошло и богомильство. Балканские государства и княжества, насильно введенные в состав империи, оказались "троянским конем" для самой официальной церкви. Теперь Константинополь и вся христианская церковь (еще до разделения на восточное православие и западное католичество) непосредственно столкнулись с этой проблемой.
Богомилы не скрывали своих религиозных убеждений, проповедуя их где было возможно. Тем самым они объективно подрывали устои империи. Последовали репрессивные меры, вплоть до посылки императоского войска, о чем уже говорилось. После поражения на поле брани официозно-церковная и императорская власть продолжала преследовать богомилов всему доступными способами. Вытесненные из своих обжитых мест, они стали разбредаться по королевствам и княжествам, по графствам и герцогствам Европы, Малой Азии, северной Африки. С собой они несли свои идеи и верования, распространяя свой взгляд на мир по всему свету.
Некоторые средневековые историки отмечают, что именно крестоносцы и купцы, по-видимому, занесли на Запад богомильство. То есть оно появилось после Первого крестового похода (1096-1100). Однако существуют данные, подтверждающие, что это учение попало на юг Франции гораздо раньше. Так, еще в 1022 году в Орлеане по приказу короля Роберта II было предано сожжению заживо 13 человек, обвиненных в "манихействе", причем один из них был исповедником королевы Констанцы, жены короля. В том же году в Тулузе еще несколько "манихейцев" были преданы смерти. Тулуза - город, который через сто лет после этого события станет центром катарского движения. Очевидно, что казни первых не остановили продвижения богомилов по Западной Европе. И уже в 1030 году зафиксирована община катаров-богомилов в Монтефорте. А в 1049 году католический собор в Реймсе занимался тем, что выяснял религиозные признаки катаров и богомилов. В 1056 году католический собор в Тулузе предупреждал местных катаров об отлучении, если они не покаются.
Богомилы оказали решающие воздействие на возникновение и становление на юге Франции и на севере Италии, в Ломбардии, Пьемонте, Лигурии, религиозного учения, практически ничем не отличающегося от православия в его изначальной форме. Очевидно, что историческое православие франков в их лице нашло как бы свежую кровь, новое дыхание. Об их влиянии пишут болгарские историки: " ... с Востока ездили в Италию, во Францию и в другие страны самые высокопоставленные богомильские руководители, которые... разрешали споры... Известный "папа Никита" из Цариграда, например, поехал в Италию, где давал советы катарам... В 1167 году во французском городе Сен-Феликс-де-Караман (возле Тулузы) состоялся еретический собор... Упомянутый Никита поехал из Италии во Францию и лично руководил собором... Вскоре после Никиты в Италию приехал болгарский богомильский руководитель Петр..." Между прочим, навестив в Ломбардии (главный город - Милан) местных катаров, Никита был тепло встречен их лидером Марком, который в свою очередь и не скрывал, что религиозное образование получил у болгарских богомилов.
Мир, объясняли катары, представляет собой место, где схватились в борьбе два непримиримых начала: Добро и Зло. Дух является творением Добра, а материя, осквернившая и сковавшая дух, создана Злом. Для того, чтобы победило Добро нужно преодолеть нечистую материю, отказаться от всего земного и суетного, стать бедным и целомудренным и таким образом воспринять идею любви к Богу.
Но эти положения в точности совпадают с православным миропониманием. Одно из пособий по православному миропониманию называется "Духовное зерцало для познания сует мирских и необходимости их презрения" (Издание Афонского Русского скита, Москва, 1899), и в нем, например, утверждается: "... чем более обременен будешь к земным вещам, тем с большим затруднением можешь возноситься к Богу. Где меньше страстей, там совершеннее любовь. Итак, кто совершенно любит Бога, тот не считает ни во что суету мирских вещей" (часть 3, стр. 13) Там же: "Бог любит и приемлет тех, кои ненавидят мир и оставляют его..." (стр. 14).
Разумеется, были в учении катаров и опасные перегибы, и свое собственное видение боговдохновенного служения. Так, они признавали, что Иисус-пророк проповедовал божественное учение Любви, однако слуги Сатаны его схватили и распяли на кресте. Это в полной мере подтверждается Евангелием и всем догматическим учением христианства. Отрываясь от материального "вещного" представления о пожертвовании Господа своим Сыном, катары утверждали: крест, на котором Господь был распят, не должен служить предметом поклонения, так как никто не станет поклоняться виселице, на которой был повешен его отец, родственник или друг. Определенную логику в этом можно усмотреть. И следующим - логическим этапом - в их учении, разумеется, становится отрицание икон и любых изображений Бога и святых. Катары и сходные с ними религиозные группы считали, что воплощение священных образов в проклятой материи оскорбляет Дух.
Как известно, иконоборчество было очень влиятельным движением во всем христианском мире уже с 6-7 веков. Его поддерживали маркиониты и павликиане. Возникший в 7 веке ислам, который запрещал изображение лиц, тоже сыграл свою роль. Скоро и сами византийские императоры стали склоняться к тому, чтобы иконы были устранены из жизни и церковного быта. Неслучайно защитники икон называли таких императоров - "сарацински мудрствующие".
Движение охватило и официозную церковь, в первой трети 8 века при поддержке императора Льва III патриарх Анастасий санкционировал борьбу с иконами. При сыне Льва - Константине V (Копрониме) иконоборчество разгорелось до ужасов жесточайшего гонения. Монахов-иконописцев убивали, закапывали живьем, забивали камнями и палками. В 754 году был проведен специальный Иконоборческий собор. В целом, это движение, начавшись с духовного смущения, переросло в политическую игру. Все это привело к уничтожению ценнейших памятников культуры и религии, древнейших икон, скульптурных изображений. Иконоборчество было осуждено и отменено на Седьмом Вселенском Соборе в 787 году. (Подробнее об этом можно прочитать в труде А.Карташова "Вселенские соборы", Париж, 1963).
Катары возродили осужденную церковью иконоборческую практику. Буквально следуя Второй заповеди : не сотвори себе кумира! - они отрицали необходимость графического и скульптурного изображения Господа, Богоматери, ангелов, святых. Однако представляется, что спустя 400 лет после Седьмого Вселенского Собора политический элемент в этом движении изменился - теперь это было противостояние папскому Риму.
Мы опускаем многочисленные негативные характеристики катарского мировоззрения, сделанные под влиянием католической и прочих неправославных доктрин. Преследуя в основном одну цель, очернить катаров, эти характеристики страдают зачастую крайними противоречиями. Так, почти 700 лет после того, как последний катар был сожжен (1326), некоторые авторы мусолят темку, что катары якобы исключали гетеросексуальные связи, но зато положительно относились к гомосексуальным и мастурбации - и это при том, что катары отвергали вообще плотские наслаждения, а катарские семьи были образцом семейного уложения. Другой автор описывает близость катаров к иудейству (ход мысли примитивен: катары - тамплиеры - храм Соломона - иудо-масонство), не замечая словно, что катары и богомилы в своих крайних положениях отрицали саму основу иудейства, большую часть или весь целиком Ветхий Завет вместе с иудейским богом Иеговой, в котором как раз и видели то самое Зло, которому противостоит Добро. Третий обвиняет их почти что в "холокосте", или по крайней мере в кондовом антисемитизме, именно на том основании, что они из Библии откинули то, в чем иудеи видят свою "богоизбранность". Четвертые заявляют, что богомилы и катары отрицали вообще Господа нашего Иисуса Христа, словно бы не замечая, что тогда им трудно было бы называться "добрыми христианами", а именно так они и назывались...
Затрудненность в поисках по катарам и богомилам вызвана также тем, что их оригинальная литература практически отсутствует. Начнется изъятие и сожжение их сочинений еще в 10 веке. Сжигая богомильского вожака Василия на ипподроме, Алексий Комнин приказал в тот же костер отправить и все собранные богомильские писания. В 1140 году Синод в Константинополе постановит уничтожить всю богомильскую литературу, где бы ее ни нашли. Уже тогда богомильство оказалось доктриной, чрезвычайно опасной для государственного христианства как на Востоке, так и на Западе. В 12-14 веках, их книги, часто написанные на славянской глаголице, будут методически истребляться, а самое упоминание их будет вымываться из памяти. Той же участи будут подвержены и произведения катаров, по которым папа Римский и епископы принимали подобные же решения.
Несмотря на это, к 12 веку учение катаров захватывает огромные массы населения в Западной Европе - оно и посейчас называется "примитивным христианством", в силу того, что катары приняли Новый Завет, как есть, не мудрствуя лукаво, сделав большинство новозаветных требований практическими законами своего земного пребывания.
То, во что верят катары, оказывается легко усвоенным франками-храмовниками, тем более, что уставные положения Ордена совершенно перекликаются с тем, к чему призывал Иисус и апостолы. Как потомки лангобардов Кловиса, тамплиеры не бреют бород, их монашеский устав строг и предусматривает богослужения, постоянные молитвенные бдения, строжайшие посты - вплоть до смерти, отказ от личного обогащения, заботу о ближнем, беспрекословное подчинение магистру.
Именитые катары постоянно вливаются в ряды тамплиеров, и к примеру, шестым Великим магистром ордена становится Бертран де Бланшфор (1154-1170), родом из Лангедока и катар по морально-религиозным убеждениям. Именно на его территории были найдены пергаменты с записями о Дагоберте II, короле и Сионе, которому принадлежит некое богатство, являющееся смертью.
Примерно в 1150 году первая катарская епархия была организована в Лангедоке. Несколько лет спустя еще две епархии были устроены в Ломбардии и районе Альби. К концу 12 века "добрые христиане" были окормляемы в 11 епархиях, пять на терртории нынешней Франции, шесть - на территории нынешней Италии.
Катары, не без участия тамплиеров, устанавливают добрые отношения с другими монашескими орденами. Например, они были в тесных дружеских связях с монастырем бенедиктинцев в Сорезе, ныне территория Франции. Влияние катаров с течением временем возросло до такой степени, что они создают свои церкви в Тулузе, Каркассоне, Альби, протягивая связи к богомильским церквям на Балканах и в Малой Азии.
С катарами не только считаются. Очень скоро за честь почитают с ними родниться самые именитые графы и бароны. Кланы катаров занимают ведущее положение во многих городах юга Франции да и по всей Европе. Мир заворожен парадоксом: проповедуя отвращение к мирским усладам, неприятие богатств, умерщвление плоти, очищение духа через долгие службы в церквях и бесконечные посты, катары оказываются сказочно богатыми.
Их влияние вскоре достигает тревожащих размеров. Их связь с Константинополем ни для кого больше не секрет. Богомилы, в свое время изгнанные из пределов Византии, напитавшись силами в "латинском мире", возвращаются назад, на берега Босфора. Здесь они находят почет и уважение. Оказалось, что именно они являются хранителями того "чистого" христианства, которое было заповедано людям в Четвероевангелии и Посланиях апостолов. Их учение было тем более понятным, что как раз в 1144 году византийский император Мануил Комнин освободил священников от налогов, но обязал их осуществлять обязанности в пользу государства.
Богомилы так убедительны в своей вере, что клирики, вплоть до самых патриарших верхов, попадают под их обаяние и силу. В церквях и храмах, на площадях и рынках, в богатейших особняках Константинополя, Фессалоник, Никеи, Требизонда и в жалких лачугах бедняков люди обсуждают заповеди Христа: отдайте Богу Богово, а кесарю кесарево. И потому не может кесарь претендовать на то, что принадлежит Богу. Нет власти кесаря над духом человека. Нет власти и священства над Духом. А потому претендующие на такую власть сами подпали под власть сатаны. Проповедующие такое подчинение в церквях превратили эти церкви в "синагоги Зла".
Официозная церковь и императорский двор ответили гонениями. Поклонники "золотого тельца" всегда ненавидят духовное начало. Сам Константинопольский патриарх Косьма Аттик в феврале 1147 года низложен за то, что дружил с монахом Нифоном, а тот тремя годами раньше был обвинен Синодом в богомильстве. Так императорская власть продолжала борьбу со своим идеологическим противником.
Катары подхватили многие установки богомилов. Они отрицали плотские наслаждения, включая секс, объядение, пьянство, роскошь. Они считали, что крещение ребенка само по себе не приводит к спасению его души (спасение души через покаяние - основное требование христианской веры), а потому признавали только крещение в сознательном возрасте. Они не ели мяса, молока, сына, яиц и прочих продуктов животного происхождения. Они отрицали насилие и строго придерживались принципа "не убий" - десять Божьих заповедей из Ветхого Завета они признавали, так как и Господь упоминал их.
Ими были созданы собственные ритуалы и своя социальная градация. Так в ритуалах присутствует преломление и "ядение" хлеба, "тела" Христова, как главное евхаристическое действо, они признавали публичное покаяние (признание) и трижды коленопреклоняясь друг перед другом, "очищались" и "утешались" - на прощенное воскресение (в сырную неделю) мы, православные, делаем то же самое, прося друг у друга прощение. "Утешенные" катары уже объявлялись "добрыми христианами" и "верующими" (credentes).
Посвященные катары, прошедшие посты и изучение Св.Писания, становились "совершенными" (реrfecti). Они носили черные одежды и обладали правом проводить богослужения. Современные исследователи утверждают, что женщины в общинах катаров могли стать perfectae, то есть как бы занять место пресвитера (в старообрядчестве беспоповского толка, как и вообще в неофициозном православии это также допускается: в многих районах глубинной России, где бесовская гебешная власть уничтожила священничество, верующие пришли к богослужениям, которые проводили женщины - автор был сам свидетелем тому в 70-х годах прошлого века).
Общее идейное пространство создается совместными усилиями лангедокских катаров и богомилов посредством апокрифической и агеографической литературы. "Письма из рая", "Путешествия через Рай и Ад", многочисленные легенды об Адаме и Еве, о Святом Кресте, о паломничествах тех же богомилов и прочих калик перехожих по всему известному тогда миру.
Несомненно, что связь катаров с Константинополем с самого начала была гораздо глубже, разносторонее, органичнее. Это не только длинные бороды, византийские кресты франков, не только долгие посты, черные одежды и безразличие к плотским усладам катаров, их же отрицание любого насилия, терпимость к другим религиозным направлениям.
Очень важно, что это прежде всего торговые и экономические связи.
Уже упомянутые пизанские купцы, оказавшие такое мощное давление на короля Болдуина Первого, с самого начала 12 века широко развивали свою торговлю с Лангедоком и Провансом (Ноли, Савона, Монтпелье) - что было предметом зависти и обостренных отношений Пизы с Генуей. Генуэзцы претендовали на свою исключительную роль в торговле с франками. Первые схватки их с пизанцами-тосканцами имели место еще в 1060 году. Пиза выталкивала через свои связи с катарами, а позже и тамплиерами, генуэзские торговые дома из Марселя, из Фуа (Foix), с Антибов, из Туниса- несмотря на всю выгодность географического положения Генуи.
Генуя вела пиратскую войну с Пизой, пытаясь перетянуть на свою сторону... конечно же, Константинополь. Но поначалу Генуе это не удавалось, Пиза доминировала, именно она была наиболее выгодным союзником Византийской империи, подавляя также и могучую Венецию. Например, в 1122 году император Иоанн Комнин отказался возобновить соглашение об исключительных правах Венеции при торговле с Византией - и это было, разумеется, не без участия ловких тосканцев.
Через Пизу, богатую торговую морскую и сухопутную державу, катары-богомилы были подключены к экономике огромной Византийской империи. В 12-ом столетии пизанский квартал в восточной части Константинополя вырос до тысячи человек, в большинстве своем богатых торговцев, морских дел мастеров, рыцарей, охранников и ремесленников.
В этом, по-видимому, кроется и секрет быстрого и решительного обогащения тамплиеров - тема, которая не дает покоя многим до сих пор. Снова и снова предлагаются самые фантастические варианты, от догадок, что тамплиеры выкопали из-под развалин храма Соломона сокровища древних иудеев, и до существования с тех самых времен "мирового правительства", которое и сделало Орден Храма "мировым сборщиком налогов".
На самом же деле, тамплиеры, тесно связанные с торговыми домами Пизы, быстро набирали вес в торгово-финансовом мире. Обороты - основа благосостояния и развития денежной экономики. На море - пизанские корабли, перевозящие товары, на суше - монастыри тамплиеров и замки знатных катаров, торгово-банковские центры - все работало на создание отдельной орденской империи внутри Римской империи.
Вторым несомненным источником богатств тамплиеров стала религиозная знать, все эти бароны, графы, герцоги и короли, которые жертвовали ордену огромные земельные угодья, драгоценности, захваченные в битвах и при грабежах городов. Первый крупный земельный дар храмовникам, как мы уже упомянули, был сделан графом Тибальдом Шампанским в Барбонн-Файель, около 50 километров от Труа, в 1127 году. Это имение под названием "Командирское" существовало очень долго, вплоть до наших дней, до 20-го века.
На следующий год Гуго де Пайен отправился в Англию, был там прекрасно встречен местной знатью и получил землю в Лондоне для строительства церкви Ордена, а также устройства сада и кладбища. Два года спустя, в 1130 году, король Арагонский и Наваррский Альфонс I (1104-1134), очевидно, в награду за помощь храмовников против сарацин, выделил им обширные земли в Каталонии, Арагоне, Андалузии, на Майорке.
Так, в относительно короткий срок Орден тамплиеров становится владельцем земельных наделов на территориях Франции, Англии, Фландрии, Испании и Португалии; потом к ним присоединяются земли в Италии, Австрии, Германии, Венгрии, а также в Святой Земле, в Малой Азии, на островах Средиземноморья. Знатные катары делают свои вклады в Орден Храма, особенно в целях спасения от преследования папских войск. Храмовники защищены буллами тех же пап от любого вторжения в их владения.
Толковое распоряжение средствами, которые попадали в руки тамплиеров, умное ведение политики во взаимоотношениях с Византией, Римом, торговыми городами-государствами Пизой, Генуей, Венецией, Флоренцией, с королевствами на Святой Земле, в Европе, в Азии, Африке - и стало источником материального благосостояния Ордена.

ПЯТАЯ КОЛОННА В ДЕЙСТВИИ
В то же время спор между Римом и Константинополем еще далеко не закончился. После побед в Первом крестовом походе крестоносцы залечивали раны и старались поживиться тем, что поближе - землями. Они стали воевать друг с другом, с ближайшими соседями. Продолжали набеги на владения сарацин, и конечно, не упускали из виду богатую Византию.
Константинополь отвечал в своем духе. Когда была возможность - ответными походами. Когда не было сил на походы - политическими интригами. Например, именно император Иоанн Комнин подтолкнул Пизу в 1135 году к конфликту между папой Иннокентием II и королем Сицилии норманном Роджером II, используя того же Бернара Клервосского и его связи с тамплиерами. Это был очень ловко задуманная интрига.
В августе 1136 года пизанцы, усиленные франками и греками, осадили город-республику Амальфи, уничтожили ее флот в порту, атаковали замки вокруг, а когда Роджер II послал свою армию, то отбили ее наступление. Два года спустя пираты-воины Пизы разграбили Салерно. Этот грабеж мог бы найти объяснение в алчности и раздрае между рыцарями и торговцами, делившими Европу на "зоны влияния". Но мы-то знаем, кто всегда стоял за спиной Пизы, достигшей в те годы своего пика славы и мощи. Это была Византия!
Роджер Сицилийский собрался с силами и присоединился ко Второму крестовому походу в 1144 году. Более чем полумиллионная орда провела поход в целом неудачно. Отнять у мусульман Едессу не удалось, крестоносцы дошли только до Дамаска. Разногласия между королем Людовиком VII и немецким королем Конрадом II привели к гибели тысяч людей в неудачных схватках с сарацинами, от голода, болезней, ранений.
Роджер II, однако, решил поживиться за счет Византии, он повернул свои войска, осадил византийский остров Корфу и разграбил Коринф. Константинополь снова ответил военными экспедициями против Роджера. В 1149 году император Мануил Комнин направил хорошо вооруженное и обученное войско на Корфу и, при поддержке венецианцев, отобрал город у норманнов.
Несколько месяцев спустя, в 1150 году, Людовик VIII, король Франции, и Роджер II, норманнский король Сицилии, пытались поднять Крестовый поход против Византии, но папа Евгений III воспротивился честолюбивым замыслам рыцарей. Каковы были мотивы Евгения III? Внешне, это выглядело совершенно по-христиански. Папа Римский в своем послании запретил воинственным рыцарям идти войной на таких же христиан. Каковы были внутренние и, очевидно, более реальные мотивы?
Возможно, это был тактический ход Рима. После поражения в войне с сарацинами нужно было искать сторонников и союзников. А кто же мог быть ближе, чем Константинополь? Известно также, что именно Евгений III распорядился присвоить Ордену тамплиеров в качестве символа красный крест с расширяющимися от центра лучами. Да, но этот крест еще за 600-650 лет ДО того был чрезвычайно популярен среди франков Кловиса. Которые в свою очередь переняли его у Византии.
Важно также отметить, что Евгений III был учеником самого Св.Бернара Клервосского, родственные и административные связи которого с катарами Лангедока сегодня не вызывают сомнений, а по духовно-религиозной линии известно, что он признавал их еретиками, которые тем не менее живут благодатной жизнью. Будучи официальным голосом папы Римского в борьбе против еретиков, Св.Бернар тем не менее предложил одному из них, Анри Лозаннскому (Henry de Losanne) убежище в Клерво после того, как тот был осужден папой Иннокентием II в 1134 году. Несомненно, что папа Евгений III перенял у Св.Бернара его терпимость к тому, что не по-папски, не по-католически.
С другой стороны, Рим, все более видящий себя центром вселенной, ощущает тесную и непосредственную связь между Константинополем и Лангедоком, этой постоянно ноющей раной. Эта связь просматривается как в чисто материальных предприятиях, так и в духовном пребывании. Рим, особенно после смерти папы Евгения III в 1153 году, предпринимает меры постоянного давления. Где не получается выиграть религиозные дебаты, начинают полыхать костры. Так, в 1163 году, в Кельне, по требованию Шонауского аббата Эккерта было сожжено несколько катаров, отказавшихся изменить своей вере. В том же году собор епископов в Туре осудил "ересь катаров".
Это катаров не останавливает. Двумя годами позже, в 1165 году, они вступают в открытую полемику с прелатами в Ломбере (Ломбезе), в Лангедоке. Их проповедник Оливер публично громит католических богословов. Слабость последних легко прослеживается в том же самом, в чем уступали и византийские официозные клирики - в государственно-бюрократической зашоренности. Все, что они могут, это - осудить "бони хомини", то есть "добрых людей". Но не доказать свою правоту.
Катары умело совмещают религиозное чувство с практическими навыками, что очень нравится купцам и ремесленникам. Они не только становятся почетными членами гильдий и цехов, но и сами открывают многочисленные мастерские, цеха, торговые предприятия, лавки, странноприимные дома и семинарии, в которых обучают молодежь как религиозным понятиям, так и секретам профессий. В Лангедоке, Провансе, на севере Италии, во многих вольных городах Германии катары забирают в свои руки... бумажную промышленность. Да, но бумага - это книги, это передача знаний, в том числе религиозных - вот откуда быстрое распространение учения катаров по всей Европе.
В поисках союзников против альянса Константинополь - Пиза - Лангедок католические прелаты обращают внимание на Венецию. Торговый город на островах, Венеция до той поры много веков жила и процветала под защитой военной и административной мощи Византии. Еще в 810 году константинопольский император Никифор и король Пипин Итальянский (уже из династии Каролингов) заключили договор, по которому Венеция признавалась Византийской территорией.
Договор был очень выгоден самой Венеции, получившей торговые права по всей Европе. С него начался и взлет этого города-республики, чью береговую охрану теперь несли боевые отряды греков. Под сильной защитой Константинополя Венеция создает свой вариант "демократии" - выборный совет и сенат (1032), дополнивший и сбалансировавший власть дожей. Великолепный собор Св.Марка до сих пор носит следы византийского восточного христианства: мозаичные изображения Иисуса, Богоматери, апостолов и других святых сопровождаются надписями по-гречески. Благодаря знакомству с восточным обрядом, торговцы-венецианцы проникали в самые глухие углы империи, доходя до Северного Кавказа, до Киевской Руси и Новгорода Великого.
Однако после Первого Крестового похода (1096-1099) Венеция была обделена Иоанном Комниным. Император отнял в 1122 году у нее торговые привилегии сорокалетней давности. Венеция в ответ устроила четырехлетнюю войну с Византией, внезапными пиратскими набегами захватывая острова Хиос (1125), грабя Самос и Родос (1125).
Чтобы держать Венецию под контролем императора сын Иоанна - Мануил I Комнин создал с нею союз и в провел военную кампанию против Роджера II Сицилийского в 1148-1149. Однако потом он затеял переговоры и дал огромные торгово-налоговые преимущества Генуе в 1155 году. Венеция тогда скрепила союз с германцами и норманнами. Совместными силами они нанесли поражение Мануилу в 1156 году под Бриндизи. Эта битва положила конец византийскому влиянию в Италии. Папа мог торжествовать, никогда больше греки, армяне и славяне не проходили вооруженными колоннами по землям Аппенинского полуострова.
Зато в свою очередь византийские войска начали победоносную кампанию в 1158-1159 годах в киликийской Армении (южное побережье Малой Азии, сейчас территория Турции). Потом Мануил вернул империи обширные территории и заставил князя Антиохии Рено Шатильонского и короля Иерусалимского Болдуина III признать сюзеренитет от Византии.
Дальше пришла очередь Венеции. С 1160 года отношения между Константинополем и этим городом-государством обострились. Мануил вел успешные переговоры с сербами и венграми. Территория Далмации, над которой Венеция сохраняла контроль, начала подпадать под влияние Византии. В 1166 году там произошли кровопролитные стычки между греками и венецианцами. В 1167 году Хорватия, Босния и Далмация были включены в состав империи.
Мануил Комнин возобновил торговые соглашения с Генуей (1169) и Пизой (1170), территориями, на которых влияние катаров и тамплиеров было постоянным фактором. Связь с франками была жизненно необходима Константинополю. Венецианцы в 1171 году начали беспорядки и грабежи генуэзцев прямо на улицах города. Император приказал заключить под стражу всех купцов-венецианцев, вытряхивая из них крупные суммы откупных. Порядок был восстановлен.
Венеция понимала, что торговые связи с Византией - жизненно важны. Но история поворачивалась к ним спиной. Еще одиннадцать лет спустя, в 1182 году, в Константинополе произошло избиение латинян, особенно венецианцев, которые все более сближались с Римом. Венеция окончательно вошла в союз с папой.
В это же время в самом Риме и католической церкви шла постоянная борьба за власть и с 1159 до 1180 года существовали два "параллельных" папы: папа и анти-папа. Одних поддерживали норманны, обосновавшиеся на Ближнем Востоке, в Италии, на Сицилии, других - германский император Фридрих Барбаросса (тот самый, чьим именем много позже будет назван план Хитлера по нападению на СССР). То, что впоследствии, уже в наши дни, будет воспринято как "политтехнологии", успешно применялось более чем восемьсот лет назад. За сценой траги-комедийного розыгрыша европейской истории стоял все тот же Константинополь.
Влияние католического Рима постоянно подрывалось движением катаров. Но те же катары, распространяя свое учение по всей Франции, Фландрии, по многим областям Священной Римской имеприи, по владениям немецких баронов, также подрывали и власть земных правителей. Испания и Португалия в это время испытывает силу притяжения к Константинополю. Так, через Пизу и Геную, используя торговые связи катаров в Марселе, испанские гранды и купцы продают в Византию свой текстиль, соль, вина, изделия из металлов. Из Византии идут китайские шелка (в 550 году хитрые греки выкрали технологию изготовления шелка у китайцев и производили собственные шелка, выдавая их за китайские - разницы не видели даже сами китайцы), стекло, специи, драгоценные камни, ценные породы дерева.
Любопытна в этом отношении, например, деятельность такого известного в последней трети 12 века испанского гранда, как Рамон де Монкада, который одновременно являлся звеном между королями и герцогами Испании, знатными домами Лангедока, торговцами Пизы, банковскими конторами тамплиеров по всему миру и, разумеется, Константинополем, куда он отправился в качестве посланника Альфонса I в 1178 году. Миссию свою он выполнил с блеском. Связи его с тамплиерами были настолько прочны, что по своему завещанию он отказал им два замка и множество доходных предприятия. Его ближайшие родственники были женаты или выходили замуж за видных катаров и были своими людьми в торговых домах Пизы. После смерти Рамона де Монкады в 1190 году эту деятельность поддерживали вплоть до 1230 года его потомки и родственники, неимоверно обогащаясь при этом.
В 1178 году по просьбе Людовика Восьмого (1137-1180) папа Римский Александр III посылает делегацию своих каноников в Тулузу. Задача была поставлена все та же - идейно подавить ересь катаров. Появившись на улицах Тулузы, кардинал Петр и сопровождающие его лица услышали мяуканье, оскорбительные выкрики в свой адрес, потом в них полетели тухлые овощи, из окон домов выплескивались помои.
На следующий год Третий Латеранский собор постановил осудить ересь катаров. Папа Александр III повел методичную войну с движением. Спустя еще пять лет синод в Вероне осудил так называемых "арнольдистов", сторонников Арнольда Брессийского, которые усматривали противоречие между духовным совершенством и материальным обогащением как человека, так и церкви.
Третий Крестовый поход (1189-1192), объявленный папой Григорием VIII, и проведенный под командованием Фридриха Барбароссы, французского короля Филиппа Августа и короля Британии Ричарда Львиное Сердце, в целом, тоже был не из самых удачных.
Крестоносцам удалось захватить только крупный центр Акру на Ближнем Востоке и Кипр. Храмовники в этом походе потеряли лучших из лучших. Великий магистр Жерар де Ридфорт (Gerard de Ridefort) был захвачен в плен сарацинами Саладина. Перед ним и еще несколькими десятками храмовников поставили условие: переход в ислам, либо... Они выбрали "либо" и были обезглавлены. После гибели Жерара де Ридфорта главой Ордена был избран Роберт де Сабле (Robert de Sable). Храмовники запросили себе во владение Кипр, который - читайте внимательно! - был отнят еще Ричардом Львиное Сердце у... Византии. И получили его.
Многие западные историки поставлены к тупик одним странным фактом: последний византийский властелин Кипра, Исаак Комнин, внучатый племянник императора Мануила I Комнина, к моменту Третьего крестового похода был много лет в плену у армян (успев даже жениться на армянской принцессе), и был выкуплен за деньги, которые собрали высокородные родичи из Константинополя и... тамплиеры. При чем тут тамплиеры? Почему вдруг тамплиеры захотели вложить свои средства в выкуп Исаака Комнина? Ответ напрашивается сам собой, если учесть, что тамплиеры были духовно и канонически связаны с Православием.
Прошло несколько лет, и Ричард Львиное Сердце в результате нескольких кровопролитных битв и осады замка Кантараса захватил у Исаака Комнина остров Кипр. И снова тамплиеры оказались тут как тут. Они купили остров у Ричарда Львиное Сердце за 100000 золотых безантов (bezant - от Византия, золотая монета, которая чеканилась в средние века Константинополем). Правда, тут же, столкнувшись с попыткой восстания, перепродали остров Ги де Люсиньяну за ту же сумму. Ги, сдавший Иерусалим сарацинам Саладина, стал родоначальником династии кипрских правителей, которые правили Кипром до 15 века.
(Пройдет ровно сто лет, и в истории Ордена Храма остров Кипр опять сыграет свою роль - уже как последнее пристанище храмовников на Ближнем Востоке. При продаже острова Ги де Люсиньяну храмовники оговорили свое владение замками в Гастрии, Хиокитии, Лимассоле, а также кварталами в Фамагусте. В 1291 году эта собственность Ордена дала возможность тамплиерам устроить здесь свою последнюю "штаб-квартиру", но об этом позже).
Таким образом, даже в сложной династической и феодальной борьбе между европейскими монархами и Византией в 12 веке храмовники всегда оказывались связаны с Константинополем, и Третий крестовый поход высветил эти симпатии тамплиеров.
На этот раз Константинополь уже не скрывал своей неприязни к крестоносцам и поддержал патриарха Досифея в его выступлениях против прохода войск через православные территории. В то же время (1189 и 1190) главы Антиохийской и Александрийской патриархий выступили в каноническим обоснованием, почему Рим в своих действиях оказался на путях ереси. В отношении же Ордена Храма императорский дом и патриархи таких чувств не имели - тамплиеры на Кипре и в Акре было удачным ходом для Константинополя.
В самой Византии идеи богомилов воодушевляют уже целые народы. Так, в 1199 году Босния объявляет себя царством, где богомильство - государственная религия. Вождь босняков Кулин при поддержке десяти тысяч людей объявил себя "богомилом", а по-босняцки - "патареном" и "христианином".
Так как Босния исторически и геополитически связана с Миланом торговыми путями венецианцев, то существует гипотеза, что слово "патарен" происходит от названия бедного района Милана - Патария. Вполне возможно, однако, что это район Милана был назван Патарией по месту расселения патаренов. Оттуда же пошло другое название - "конкорекане" (от местечка Конкореццо - Concorezzo, к северо-востоку от Милана). Другие итальянские названия - "баньоленсы" (bagnolenses), "гаратенсы" (garatenses - одна из сект в северной Италии, в которой власть принадлежала старейшинам) и просто "склавини", то есть "славяне" - все, кто был славянского происхождения и поддерживал контакты с босняцкими богомилами.
Другое их название - "калояны", которое по одной гипотезе происходит от имени богомильского епископа Калояна на территории Италии, по другой - от имени болгарского царя Иванницы Калояна (правил в 1197-1207 гг.), который нанес поражение в 1205 году "латинянам" под Адрианополем, пленил их короля Болдуина Фландрского, привез его в свою столицу в Тырново, где тот и закончил свою жизнь.
В Сербии их называли "бабуны" - по названию горы Бабуны в Македонии, где они устроили свои скиты и монастыри. Греки их называли по-своему: "кудугеры" (kudughers), что и значило "богомилы". А на территориях французских графов и баронов - "болгары", так как шли они с Балкан, с болгарских земель.
Власть Константинополя на территории Боснии, Македонии, Болгарии и Тракии к концу 12 века - началу 13 века оказалась резко ограниченной, но похоже, что императора это не очень заботило. Судя по всему, балканские богомилы с их катарскими связями теперь становятся по-настоящему выгодны и Византии. Они служат как бы щитом против нашествия немецких рыцарей с запада - особенно при учете агрессивной политики вновь образованного Тевтонского ордена (1190). Они же, по сути, являются проводниками православия по всей Европе. Патарены, они же калояны, богомилы и прочие, окончательно, как военно-политическая сила, были подавлены только после нашествия турок в 1463 году, но практически до наших дней на Балканах, например, босняки часто отождествляются со словом "богомилы".
Таким образом, создается прецедент, когда богомильство получает государственное воплощение к северо-востоку от Аппенин. Оно же сильнейшим образом чувствуется на территориях нынешней Швейцарии, то есть к северу от Италии. А к северо-западу - богатый и непокорный Лангедок с тулузскими графами и их вассалами, местной катарской знатью - исторически сложившаяся государственная структура, не очень подчиняющаяся Риму.
Очередной папа Иннокентий III (1198-1216) поначалу посылает своих легатов для ознакомления с "ересью", для переубеждения "добрых христиан", для укрепления католических позиций. Неоднократно таким легатом был аббат Арнольд-Амальрик, возглавляющий в это время орден цистерианцев. Это факт замечательный хотя бы тем, что папа Римский не обращается к тамплиерам, ордену, который, очевидно, обладал большей мощью, особенно в Лангедоке. Нетрудно догадаться, почему.

ОГНЕМ И МЕЧОМ
Государство всегда стремится подчинить себе церковь, заставить ее работать на себя. Церковь, если ей не удается противостоять государству, часто пытается врасти в него. Объединившись, церковь и государство становятся врагами благодатной веры Христовой.
Решение разгромить по очереди сначала Византию, затем Лангедок - единственно верное, если папа хотел сохранить свою власть в Европе. Воспользовавшись дворцовыми переворотами и династическими противоречиями в Константинополе, папа в 1201 году призвал к походу.
На этот раз папа решил перехитрить греков. Он объявил поход на Иерусалим, для освобождения Гроба Господня, и в Египет для поражения сил сарацин. Однако теперь подряд на перевозку сотен тысяч людей с лошадьми, с вооружением, запасами продовольствия, фуража, всего, что нужно в походе получили... венецианцы.
Мы помним, какую роль играла Венеция в борьбе с Пизой и Генуей. А Венеция прекрасно помнила, какие избиения устроили греки в Константинополе в 1182 году, как у них было конфисковано все имущество и как их выселяли за пределы империи. По-видимому, Запад тоже кое-чему научился за столетия противостояния Византии. Потому что ход событий поражает своим точным расчетом и закрученной интригой.
В 1201 году орды крестоносцев, привлеченные обещаниями новой добычи, оказываются на острове Лидо. Они съезжаются во основном из территорий Франции - из Блуа, Шампани, Амьена, Сент-Пола, Бургундии. Впрочем, много рыцарей и из других краев. Так, собираются графы со своими вассалами из Фландрии, из Германии, есть высокородные герцоги из Англии, Дании, из Испании. С северных территорий идут норманны. Всем им объявлено, что впереди у них славный поход на неверных. А пока они должны собрать нужную сумму за переезд в 85 тысяч серебряных марок - деньги тогда огромные. Дюки, графы, бароны и прочее славное рыцарство в затруднении. Они сами поехали разживиться кое-чем. А тут эти венецианцы со своими счетами.
Кое-как высокородная европейская знать наскребла 51 тысячу марок. При этом многие закладывали земли и замки, в надежде позже взять свое. Венецианцы заблокировали выходы с острова Лидо - вам сказано 85 тысяч, значит, эти деньги и должны быть уплачены! Ситуация складывалась тупиковая. Денег не было, потому что нельзя было выбраться с острова на грабеж, а с острова на грабеж не выпускали те же венецианцы, которые требовали сначала деньги. В конце концов, они предложили дюкам и баронам "промежуточный вариант": вы вас перевезем, но не в Египет, а по Адриатике на территорию балканцев и венгров, вы их хорошенько пограбите, заработаете остальные 34 тысячи марок, и мы будем в расчете.
Многие отказались от такого варианта. Но большинство все-таки согласились, город Зара был осажден. Папа Римский, узнав о предложении венецианцев, а также учитывая, что далматинцы и венгры были католиками, стал угрожать отлучением участникам такого маневра. Венецианские заводилы и франко-германское рыцарство внесли коррективы в свои планы: а вон в Константинополе императора Исаака II столкнули с трона, давайте пойдем и восстановим законное правительство в христианской державе! Сын Исаака, Алексий IV, оказался на стороне крестоносцев - его же как бы хотели восстановить славные рыцари.
Это был уникальный маневр. Венецианцы, надо полагать, отомстили сполна. Закованные в латы скопища крестоносцев надвинулись на Византию. Константинополь в августе 1203 года был осажден, подожжен, а затем захвачен и разграблен. Поведение дюков, графов и баронов мало отличалось от поведения тех же сарацин, когда они захватывали христианские города. Город был выжжен почти до основания, замечательные византийские дворцы, церкви, соборы, включая и знаменитую Святую Софию, общественные здания, частные дома, лавки, рынки, склады - все подверглось грабежам, разрушениям, уничтожению, население вырезалось.
Замечательно поведение французской знати. Например, пятидесятилетний Симон IV де Монтфорт л"Алмори, поначалу присоединился к походу. Но узнав, что войска крестоносцев повернули на Константинополь, отказался идти дальше, собрал всех своих людей и отправился назад, в свои владения. Тогда папа Иннокентий III пригрозил ему, что его земли будут конфискованы. Один этот факт обнаруживает действительную роль папы в Четвертом походе. Симон де Монтфорт должен был повиноваться и изъявить свою готовность выполнить волю папы. Пять лет спустя папа эту волю выскажет: докажешь свою преданность Риму тем, что выжжешь огнем и вырежешь мечом альбигойскую ересь - катаров в Лангедоке.
Однако еще более замечательно поведение тамплиеров во время Четвертого крестового похода. Верное "христовое воинство", принявшее самое непосредственное участие во Втором и Третьем походах, изумлявшее даже мусульман своей организованностью в военной жизни, неприхотливостью в быту, смелостью, решительностью, стойкостью и презрением к смерти в битвах, послало в поход на православную столицу только... нескольких наблюдателей.
История донесла до нас имя одного из них - брата Бароцци, которому после разграбления Константинополя поручили часть добычи, да только генуэзцы... ограбили его. Есть упоминание в хрониках также "братьев-госпитальеров" и "братьев-храмовников", которые в 1205 году продолжали поход в провинции Византийской империи, в болгарские земли. Но единственно, что о них сказано: они тоже с нами. Сколько их, какова их роль, как их зовут, средневековые хроники и свидетельства не сообщают, что против правил - в те времена имена героев вписывались на века.
Нейтралитет храмовников в этом Четвертом походе - до сих пор неразгаданная западными историками головоломка. Пять тысяч командорств в концу 12 века, сто шестьдесят тысяч монахов-воинов разного уровня посвящения - и всего лишь один брат Бароцци, кстати, по происхождению венецианец, у которого генуэзцы отняли огромный алмаз стоимостью в 1000 марок, ценный перстень, алтарное покрывало, две иконы, частицу Святого Креста, две серебряные чаши и драгоценные камни.
Кстати, была ли это на самом деле часть добычи, до сих пор неясно. Потому что в осажденном и затем сожженном Константинополе находилось представительство Ордена храмовников. Вполне возможно, что брат Бароцци вывозил собственность Ордена. Собственно вся история с ним оказалась известной только потому, что тамплиеры объявили, что это был их дар... папе. Тогда Иннокентий III пригрозил генуэзским пиратам отлучением, если они не вернут драгоценности.
Нейтралитета тамплиеров, в отличие от отказа Симона де Монтфорта, папа Римский как бы и не заметил. Он даже как бы пообещал какие-то земли ордену - археологи до сих пор ломают головы, где эти земли могли бы находиться. В этой явно конфликтной ситуации и храмовники сохранили свое лицо, и папа постарался не трогать могущественный Орден.
Ответ на эту загадку лежит во всем вышеизложенном: храмовники, даже разделенные временем и расстояниями со своей религиозно-духовной основой, сохранили ей преданность - единоверие храмовников с православной Византией не позволило рыцарям-тамплиерам принять массовое и активное участие в этом грабеже. Когда-то получившие благословение Константинопольского патриарха, они не имели ни морального, ни юридического права участвовать в военном походе на свою духовную отчину.
Не менее симптоматично и то, как повел себя орден после Четвертого крестового похода. Сразу после разгрома Византии, папа Римский обратил свое внимание на катаров Лангедока.
В 1204 году он попытался заставить Раймонда VI, графа Тулузского, присоединиться к нему, чтобы подавить эту "ересь". Граф не входит в откровенный конфликт с папой, но и не поддерживает Рим. Папа посылает в Лангедок все новых легатов. Через некоторое время папе доносят, что помощник его легата Пьер де Кастелно (Pierre de Castelneau) убит в январе 1208 года, и граф Тулузский Раймонд, очевидно, имеет самое непосредственное отношение к преступлению.
Разъяренный Иннокентий III направляет в 1209 году в непокорный Лангедок тридцатитысячное войско, объявив солдатам, что за резню, которую они устроят им гарантировано Царство Небесное. Когда при захвате города Безье рыцари спросили аббата Арнольда-Амальрика, как им отличить "добрых христиан" от католиков, тот ответил: "Caedite eos! Novit enim Dominus qui sunt eius" ([Убивайте всех! Бог своих узнает!] лат.) Рыцари последователи этому совету - было вырезано до 20 тысяч человек, из которых собственно катаров насчитывалось всего 200 (!)
Это и было началом крестового похода против "альбигойцев", который длился, с перерывами, тридцать пять лет, вплоть до 1244 года, до падения последнего оплота катаров - замка-крепости Монсегюр. Все эти десятилетия Лангедок получал духовное подкрепление с Балкан, от богомилов-болгар, от патаренов-босняков, от бабунов-сербов, склавинов, булгарусов и кудугеров, а также от итальянских бони-хомини, кристиани-бони, баньоленсов и конкорекан.
Тогда же в Европе распространится ругательство "болгарин", под которым будет подразумеваться все самое низкое, подлое, грязное, грешное, нечестное. Мощная пропагандистская машина Рима умела белое сделать черным, а "добрых христиан" обозвать "грязными болгарами". В целом же славяне оказались крайне нежелательными в Западной Европе, особенно после разгрома Тевтонского ордена на Чудском озере в 1242 году и ряда поражений Священной Римской империи на северо-востоке.
Альбигойские войны шли с переменным успехом. Были моменты, когда катары наносили поражения папским войскам и почти полностью очищали свои земли от войск французских королей, немецких баронов и римских прелатов. Были периоды, когда сами руководители сопротивления бежали в Англию, выжидали там, собирали силы, чтобы вернуться. Были времена, когда обе стороны, лангедокцы, "добрые христиане" и рыцари-католики останавливались в нерешительности, не зная, к чему же может привести следующая битва или нападение.
Официальной пропагандой войны утверждалось, что катары хранят у себя посмертные пелены Иисуса - так называемую Туринскую плащаницу. Как попали пелены в Лангедок, было также установлено - из Константинополя, откуда их в 1204 году после разгрома тайком вывезли... тамплиеры. Что совершенно доказывает даже на этом, пропагандистском, уровне связь Константинополя с Лангедоком через Орден храмовников.
С пеленами связана также и легендарная "чаша Грааля". Что такое "чаша Грааля" до сих пор идут споры. Одни полагают, что это чаша, из которой Господь пил на Тайной Вечере. Другие считают, что это та самая чаша, в которую ангел (или кто-либо из апостолов) собрали Кровь Иисуса, когда один из воинов ударил Его копьем в правый бок. Изображения ангела, поставляющего чашу под сочащуюся Кровь, были широко распространены в европейской иконографии 11-14 веков.
Британский исследователь Ноэль Кюррер-Бриггс (Noel Currer-Briggs, The Shroud and the Grail, Weidenfeld and Nicolson, London, 1987) полагает, что именно за пеленами и чашей Грааля тамплиеры были посланы Орденом в Константинополь, и могли перевезти пелены прямиком в Монпелье, один из центров "добрых христиан", что в Лангедоке.
Тамплиеры, которые были скорее "катарами", чем "католиками", в "альбигойских войнах" заняли очень мудрую и стойкую позицию - опираясь на свои громадные материальные и людские ресурсы, на свои контакты и связи, на все разветвленную торгово-банковскую и ремесленно-цеховую сеть, они принимали под защиту своих замков и монастырских стен сотни и сотни беженцев.
Хотя папа объявил, что вский давший приют катарам будет отлучен от церкви, а следовательно, поставлен вне закона, храмовники смело брали на себя забавную миссию - они перекрещивали "добрых христиан" в католиков и, не кривя душой, могли спокойно давать им убежище. Таким образом, тысячи "добрых христиан" были спасены от смерти.
Более того, в битве при Мюре в сентябре 1213 году тамплиеры с оружием в руках участвовали на стороне катарской армии. И теперь уже французские графы и бароны узнали на своем опыте, что такое храмовники в битвах. Правда, тамплиеры были на службе у арагонского короля Педро II, который пытался остановить Симона де Монфорта. Но так или иначе это была битва между папскими войсками, посланными сокрушить "альбигойскую ересь", и арагонским королем, который поддерживал и катаров, и храмовников. Битва была неудачной для Петро II - он был убит.
Эти факты так и не стали объектом внимательного анализа историков. А напрасно, потому что они раскрывают и странную привязанность более поздних "последователей" тамплиеров - европейских и американских масонов, чье учение несет в себе остаточные следы апостольского православия. Отыскивая в истории аналоги своих религиозных чувств и переживаний, они, масоны 18-19 веков, не могли обойти стороной славную и честную жизнь храмовников. Искусственно во многом, они протянули связь между тамплиерами 12-14 веков до Позднего Ренессанса и Просвещения, хитроумно включая символику храмовников в свою практику, ловко переплетая воззрения богомилов со своей окрошкой, где можно найти все, от тибетских заклинаний и свастики до иудейских скрижалей и египетских иероглифов.
Отбросив все лишнее, мы легко заметим в той же "Морали и Догме" Альберта Пайка следы средневекового христианства. Приведем один только пример. Глава Восемнадцатая (Рыцарь Розы и Креста) начинается заставкой: птица (предполагается, что пеликан) кормит своих птенцов. Эта символика нашла беспощадную критику в антимасонской литературе, в том числе и Русской зарубежной (Г. Бостунич, 1928, Митр. Антоний Храповицкий, 1932) - в ней обнаруживали скрытое значение сатанизма.
Однако если посмотреть на часть алтарной росписи, сделанной Андреа ди Чионе и Нардо ди Чионе для церкви Санта Мария дегли Ангели во Флоренции (1365), то там на самом верху Святого Креста именно та же птица, предположительно пеликан, в своем гнезде кормит своих птенцов. Средневековая трактовка этого символа: Господь пожертвовал Собою нам, Своим детям, как и птица пеликан, которая кормит собой (собственным сердцем!) своих птенцов.
В середине 14 века масонов, как таковых, еще не было, а храмовников уже не стало - после разгрома их ордена в 1307 году и казни руководства семь лет спустя. Альберт Пайк, ничтоже сумняшеся, включил этот символ в свою книгу. В память о тамплиерах? Или, может, под воздействием старых средневековых христианских преданий? Полагаем, что последнее вернее.
Не менее удивителен и тот факт, что на иконах итальянских мастеров вплоть до конца 13 века встречается надпись "IC XC" кирилицей с титлами над буквами (например, на "Распятии" Гвидо Сиенского, 2-я половина 13 века, хранится в Галерее Искусства в Йельском университете, выставлена в нью-йоркском Метрополитете), и только с 14 века эту надпись окончательно вытесняет надпись латиницей INRI - Иисус Назорянин Рекс Иудеан, то есть "царь иудейский" - такую надпись постановил сделать Пилат. О надписях в церкви Св.Марка в Венеции мы уже упоминали: они зачастую сделаны греческими буквами, если относятся к 12-13 векам.
Другими словами, византийское и славянское православие так глубоко проникало в римское католичество, что даже иконы и фрески содержат следы этого проникновения. Но как мы уже видели, славянское православие на Запад пришло также в виде богомильства. Вне сомнения, что флорентийские католики-иконописцы, как и мастера, выкладывавшие мозаичные фрески в Венеции, испытывали сильное влияние этого чистого апостольского учения.
"Альбигойская ересь" несомненно была ярким антикатолическим явлением. В этом смысле она продолжала, уже в силу исторического развития, противостояние между Византией и Римом. Усиленное "долгосрочным проектом", орденом храмовников, это религиозно-общественное движение подрывало римско-католическую церковь.
Византия, покоренная Четвертым крестовым походом в 1204 году, нашла в Лангедоке духовную опору. Несмотря на назначение папой Римским своего ставленника в церкви (папа даже назвал это долгожданным "объединением церквей"), православные иерархи не покорились, а ушли в город Никея, где и пребывали пятьдесят семь лет, оставаясь верными православным канонам и духу Апостольской церкви.
За это время Рим неоднократно пробовал покорить и подмять Православие. Это оказалось не под силу папским прелатам. В 1213 году митрополит Константин Стилб опубликовал трактат против латинского духовного и военного подавления, подвергнув жестокой критике папскую практику давать индульгенции за совершение грехов.
Богомильство во многих его формах, как и восточное православие в это время укрепляются на Балканах. В 1219 году Св. Савва, ставший тогда архиепископом Сербии, объявил независимость Сербской православной церкви. В 1221 году папский капелан Аконтий сообщал из Боснии, что патарены процветают в этом крае. В следующем году Св.Герман Новый, Вселенский патриарх в Никее утвердил "Синедикон Святого Духа", подтверждавший принципы Свято-отеческого Православия. В 1223 году он снова призвал греков к усилению сопротивления латинянам. В 1225 году пять францисканцев оказались на территории православных, и патриарх Герман дал им защиту, увидев их покорность и смирение.
В 1232 году патарены Боснии сместили своего католического короля Стефана, сына Кулина, и на его место выбрали Матвея Нинослава, который восстановил богомильство по всему краю. Когда в 1250 году Матвей Нинослав умер, босняки продолжают исповедовать богомильство, что вызвало раздражение папы Римского Иннокентия IV: "они полностью погрязли в ереси". Не помогла ни победа над Лангедоком, ни публичные сожжения катаров и богомилов в Пизе (1230), Милане (1232), ни жестокая расправа над катарами при взятии крепости Монсегюр (1244).
В 1256 году папский легат вел безуспешные переговоры с Никейским императором Феодором Ласкарисом и патриархом Арсением Автореяном. Духовное противостояние православных дало возможность подняться и военному сопротивлению. В 1259 году православные греки наносят поражение объединенным силам латинян и облатинившихся греков. Точнее, последние сбегают ночью, оставляя Манфреда Сицилийского и Вильяма Ахейского один на один против небольшого, но очень боеспособного войска Иоанна Палеолога, брата никейского императора Михаила Палеолога.
В 1260 году митрополит Трапезунда признал Константинопольского патриарха своим первоиерархом. Трапезунд присоединяется к Никее и Эпиросу, Византия начинает собираться воедино. Наконец, в следующем году объединенные силы православных под командованием Михаила VIII Палеолога освобождают Константинополь от латинян. Когда же несколько лет спустя византийский император вдруг согласился на "объединение" между Православием и Римом, то православные епископы отвергли его попытки.
Возвращение православными своей столицы - нашего знаменитого Царьграда! - несомненно, было победой над цезаро-папизмом. Заслуга "добрых христиан" Лангедока, которые десятилетними войнами измотали военную и экономическую мощь Рима, в этом огромна.

ТАЙНЫЕ СВЯЗИ ИЛИ ДУХОВНОЕ РОДСТВО?
На Западе давно уже повелось, что все восточно-византийское - символ предательства, неверности, вероломности, непонятности, неизвестности, а потому - всегда опасности. И никому не придет в голову заглянуть во внутренний механизм того, что Запад под всем этим подразумевает.
Как результат, например, полное непонимание западными историками поддержки арабскими шейхами... Хитлера. Из более современных событий - поражение неправославного и нехристианского СССР в Афганистане (1979-1989). Поражение, давно уже предсказанное таким же поражением после 20-летней войны в том же полудиком (как тогда считалось) Афганистане могучей Великобритании в конце 19 века. А сегодня - полная растерянность всей военной и пропагандистской машины США и их союзников перед побежденными иракцами, которые вплоть до сих пор, до начала 2006 года, ведут достаточно успешную партизанскую войну против интервенционных сил.
Увы, политики Запада редко обращаются к историкам, а тем более историкам Востока, даже перед принятием таких ответственных решений, как объявление войны тем или иным странам Востока. Иначе, они бы поняли, что на самом деле противостояния "христианство - ислам" нет, а есть другое противостояние - "боговеры - поклонники мамонны", люди духа против людей, поклоняющихся золотому тельцу.
О затяжном конфликте цезаро-папизма с движениями катаров, богомилов, официозно-православной Византией уже сказано достаточно. Но мы еще не затрагивали совершенно неожиданный факт о союзнических связях тамплиеров с... мусульманским орденом "ассассинов".
А между тем об этих связях существует серьезная литература. Из последних работ выделим книгу Джеймса Вассермана "Тамплиеры и Ассассины" (2001). Орден "ассассинов", по сути своей, является основой шиитского направления в исламе. Появившись в конце 11 века на территории нынешнего Ирана, это религиозно-мистическое направление скоро раскололо весь ислам на две части: суннитов и шиитов. "Ассассины" создали мощное секретное общество, подобие ордена, или точнее тайную империю, которая обладала и собственными войсками, и своими финансами, и людскими ресурсами, а потому успешно боролось с любого рода противником, от христиан до мусульман. Внешним признаком "ассассинов" являлись... белые плащи, отделанные красными полосами. (Напомним, что белые мантии с красными крестами были приняты исторически несколько позже Орденом храмовников).
Как отмечает Эдвард Бёрман (Edward Burman, The Assassins - Holy Killers of Islam), Святой Бернар Клервосский, составивший устав храмовникам, не коснулся системы иерархии в Ордене. Зато эта система иерархии, созданная самими тамплиерами, оказалась, как две капли воды, похожа на иерархию... "ассассинов". Рыцари соответствовали "рафикам" (rafiq - компаньон или "товарищ"), сержанты-послушники - фидаалам (fida'I), то есть рядовым членам, а миряне, находящиеся на службе у рыцарей и сержантов - ласикам (lasiq). Высшие уровни обоих орденов также отличаются поразительным сходством: приоры и магистры схожи с ассассинскими da'i, а Великий магистр называется da'i kabir, то есть "Великий дааи".
Когда в 1307 году орден храмовников был разгромлен и начались допросы, то тамплиеров, между прочим, въедливо допытавались об их связях с сарацинами и другими мусульманами. Потому-то до нас и дошли сведения, что тамплиеры практически все время своего существования поддерживали непосредственную связь с "ассассинами".
Это выражалось и в обмене военно-финансовыми секретами, и в ведении общих финансовых кампаний, а иногда и в совместных действиях против врага вооруженной силой. Например, в 1129 году храмовники и другие крестоносцы совместно с "ассассинами" предприняли захват мусульманского Дамаска. Уже это указывает на то, что "ассассины" резко противопославляли себя остальному мусульманскому миру.
Последний факт тем более любопытен, что находит себе подтверждение в свидетельстве Рашида ал-дин Синана, "великого магистра" (1162-1193) "ассассинов" Сирии: "сарацины, которые вели священную войну против крестоносцев, ничем не лучше тех, кто не признает верования ассассинов". А кто не признает верований "ассассинов" - их враг и должен быть уничтожен. Таким образом, мусульмане "ассассины" объективно оказывались на стороне крестоносцев-христиан.
Как воины, "ассассины" покрыли себя неувядаемой славой. Они были мусульманским вариантом храмовников: такие же бескорыстные, неприхотливые на переходах и в быту, бесстрашные в битвах, глубоко религиозные и беззаветно преданные своим духовным и военным вождям.
Иллюстрацией такой преданности может послужить пример, вошедший во все энкциклопедии: однажды к шейху Хассану пришел посланец императора и требованием покориться. Шейх Хассан выслушал посланца и указал рукой на высокую крепостную башню: "Ты видишь того посвященного, который стоит на башне в качестве сторожевого? Смотри!" И он крикнул воину прыгнуть с высокой башни. Воин, не размышляя ни секунды, бросился головой вниз - на верную смерть. "У меня семьдесят тысяч таких посвященных, мужчин и женщин по всей Азии - сказал шейх Хассан посланцу императора. - Есть ли столько верных у твоего господина?"
Впоследствии, само слово "ассассин" вошло во многие европейские языки: assassin - убийство. Существуют яркие свидетельства о беспощадности "ассассинов" как к себе, так и к врагам.
Еще более поразительно сходство в доктринах обоих орденов. Оба они, как сходятся во взглядах многие историки, имеют свое начало в... гностицизме и мистериях первых христиан, в том самом апостольском учении, которое чудодейственно передавалось из поколения в поколение через пустынников и отшельников 3-5 веков, через первые монашеские обители и скиты. Кстати, известное всем церковное слово "скит", то есть монашеская обитель, пустынь, происходит из древне-коптского "шиит" (долина) - несравненно фонетическое сходство с "ши"a" и "шиитами" мусульманами, с теми, кто получил право на существование через "ассассинов".
Группы гностиков зачастую сильно различаются, однако есть нечто общее у всех их - это Божественное озарение, которое они признают за смысл своего пребывания на земле. Приемы создания физических условий этого озарения получили название медитации. Хотя медитируют в наши дни кому только ни захочется (одни наши экстрасенсы чего стоят, все эти Аланы Чумаки, Кашпировские, ученики и ученики учеников самой Блаватской, Мессинга и проч.), истинное приобщение к Божественному дается крайне немногим. Причину этого мы видим, прежде всего, в разрушении христианской культуры, процесс чего уже давно пошел.
Это разрушение коснулось не только внешней стороны: закрытие храмов и уменьшение числа верующих, подмена религии государственной службой, например - гебешное состояние официальных "служителей культа" в СССР-РФ до сих пор, до начала 21 века. Разрушение, увы, коснулось, и внутренней культуры, души человека. Воинствующий атеизм, постоянно меняя обличье, то в виде отрядов комсы под лозунгами Ем.Ярославского, он же Губельман, то под личиной "свободных СМИ", то в форме совершенно отупляющией "продукции" Холливуда выжигает душу современного человека, превращая его в животное. Медитация животных, насколько известно, никогда не приводила ни к каким положительным результатам.
Гностики, какого бы направления они ни были, прежде всего оставались глубоко верующими людьми. Вот почему им знакомы сверхчувственные пути сближения с Богом, о которых говорит Дионисий Ареопагит. На их опыт опирался и Симеон Новый Богослов (ум. 1032), который утверждал, что главное назначение в этой жизни у человека - его духовное просветление путем вхождения внутрь себя, Богосозерцания и духососредоточения. Такое просветление приводит человека к познанию Господа, к познанию Истины.
Подобно тамплиерам, а также катарам, богомилам, а до них, возможно, павликианам, манихейцам и прочим древним гностикам, "ассассины" исповедуют Истину (haqa"iq), которая передается через пророков (wasi) или молчальников (sami).
Наличие молчальников тем более поразительное, что в христианстве оно дало духовное направление, называемое "исихазм". По словам И.М.Концевича, "Исихазм - подвиг, связанный с отшельничеством и безмолвием (?????? -безмолвие), древнее понятие в Восточной Церкви... Этого рода подвиги приводили в особое состояние, связанное с неизъяснимым блаженством, зрением некоего небесного света, нездешнего, не сотворенного, подобного свету, озарившего Спасителя на Фаворской горе..." (Концевич, Стяжание Духа Святаго в путях Древней Руси, Париж, 1952).
Обеты молчания, молчаливая молитва или иначе - "умная молитва", вошедшая в православную жизнь со времен Григория Паламы, связаны с Богосозерцанием и признаны вместе с учением о Божественных энергиях, но восходят они к Антонию Великому (III век), к Макарию Великому (IV век), к Иоанну Лествичнику (VI век). Как пишет Концевич, "Авва Антоний учил уже о безмолвии: "будем молчальниками и исихастами"...
Подвиги молчальников и великих молитвенников хорошо известны верующим. Слово оказывается совершенно ненужным, а часто и неуместным, когда такой посвященный общается с другим. Несомненно, что в битвах как тамплиеры, так и "ассассины" часто использовали этот "вид коммуникации", что давало их действиям слаженность и скоординированность, а в целом приносило славу непобедимых.
Приняв с свои ряды тысячи и тысячи бывших катаров, храмовники, надо полагать, только обогатились как материально, так и духовно. Доктрина исихазма, духовного совершенствования, личного приобщения к Богу, отторжения от земного, суетного, мирского через гностические мистерии, была воспринята ими, как и их предшественниками "ассассинами".
Один загадочный факт: когда в 1307 году стало известно, что папа Климент V и король Филипп Красивый решили в одночасье покончить с орденом, руководство тамплиеров, в том числе Великий магистр Жак де Молэ не сбежало, а спокойно осталось ждать арестов. Аресты последовали. Во всех протоколах отмечается спокойствие, с каким Великий магистр и его ближайшее окружение давали себя схватить и отвести в темницу.
Высказываются самые разные трактовки этого поведения, вплоть до того, что Жак де Молэ подставил ничего не подозревающего двойника и что на самом деле Жак де Молэ не был наверху самого высокого эшелона власти, а была тайная организация внутри ордена, та, о которой вообще никто ничего не знал.
Из всех интерпретаторов и исследователей, похоже, не нашлось ни одного носителя православного сознания и знатока православной традиции. Попробуем хотя бы в малой мере, допущенной нам, восполнить этот пробел.
Православие - религия, пришедшая к людям от самих Апостолов, прямых учеников Иисуса Христа, носителей Его Духа, видевших и познавших смысл Его деяний. Вся история нашей религии насыщена фактами буквального повторения пути Христова немногими, теми, кто преисполнился Его Духа, наших старцев, святых отцов, святомученников, отшельников, отринувших мирские блага, а часто и самое общение с миром. Господь говорит: "Много званых, мало избранных" (Матф. 20:16). Мистико-религиозная сторона православия, тщательно охраняемая "избранными", всегда была основой нашего религиозного существования. Которое, в свою очередь, накладывалось на наше земное пребывание. Чудеса, которыми Господь утверждал нашу веру, постоянно сопутствуют нам. Это и чудесное избавление от болезней и смерти, это и сила молитвы, которая может изменить весь ход событий, это и проникновение во взаимосвязи непостижимого, предвидение будущего, знание прошлого, даже тщательно скрываемого о нас, это многое другое, что легло в основу нашей православной культуры, нашего самосознания и глубинных верований.
В этой связи поведение Жака де Молэ - совершенно закономерно. Узнав о готовящейся расправе, он начал приготовления. Денежные и материальные средства были спрятаны - именно они посейчас не дают спокойно спать многим и многим. Догадки о местонахождении казны тамплиеров столь же фантастичны, как и о происхождении ее. Тут и Шотландия, куда якобы перебрались тамплиеры, дав начало масонству спустя двести-триста лет. Тут и потайные места в континентальной Европе. Тут даже... Россия, якобы принявшая 18 кораблей, полных золота, серебра, драгоценных камней и прочих ценностей в 1307 году, и оттого, дескать, Москва из заштатного городишки вдруг как на дрожжах стала расти до столицы Русского государства.
Большая часть документов, могущих скомпрометировать тех или иных храмовников и их сторонников, Жаком де Молэ были сожжены - факт, подтвержденный в ходе следствия, и оставшийся в протоколах. Все люди, которым было предуготовано сохранить наследие храмовников, были загодя выведены из-под удара, вывезены за пределы Франции, укрыты у своих. Те же, кто чувствовал необходимость погибнуть, начали спокойно готовиться и к пыткам и к смерти - так, как готовился к своему Крестому ходу наш Господь.
Глубины апостольского христианства, переданные силой Духа через великих подвижников на протяжении первых веков, а затем подхваченные и сохраненные богомилами, таким образом нашли свой путь к сердцам тамплиеров. Зерно, упавшее на плодородную почву франков, дало свои добрые всходы в поселениях катаров, которые противостояли цезаро-папизму не взирая на угрозу жестокой смерти от огня и меча.
Веруя в силу Духа и неоспоримый приоритет Божественного над материальным, Небесного над земным, "добрые христиане" сохранили и передали тамплиерам свое знание благодати Божьей. Вот почему Великий магистр Жак де Молэ без страха дал себя арестовать, а затем казнить, громко предсказав гибель и папы Климента Пятого, и короля Филиппа Красивого в течение года. Внутреннее Богознание, духовное око, зрящее сквозь материальную шелуху, дало ему такое откровение.

ЗАКАТ ОРДЕНА
События, предшествующие закату и разгрому Ордена храмовников, несомненно вели к такому финалу. Во-первых, надо сказать, что другой орден, Орден госпитальеров, сыграл негативную роль в судьбе тамплиеров.
Как уже было выше сказано, этот Орден появился несколько раньше храмовников. На первых порах, оба они прошли те же самые этапы становления и признания. Более десяти лет Рим как бы не замечает деятельности их, потом, через связи в военной среде и монашеском духовенстве они утверждаются канонически. Однако позже госпитальеры (другое их название - иоанниты), очевидно, оказались ближе по своему внутреннему миру и состоянию к папе Римскому, чем к Апостольскому учению.
Между этими орденами началось соперничество. Создание Тевтонского ордена в 1190 году не умалило противостояния. Напротив, тевтонский орден был создан в виде дублирующей структуры Ордена госпитальеров.
Прослеживается опять-таки ловкая политика пап, наловчившихся в "политтехнологиях": храмовники, черпающие силы в чистом христианстве катаров и богомилов, подкрепляющиеся материально через торгово-военные контакты с Генуей, Пизой, а перодически - с Венецией, сохраняющие духовную связь с Апостольской православной церковью Константинополя, были "уравновешены" иоаннитами и тевтонами.
Последние, в основном немецких кровей, поддерживая более или менее хорошие отношения с храмовниками, развили свою деятельность на север-северо-восток Европы, "христианизируя" народы Балтики: пруссов, ливонцев, латов, эстов, а дальше забираясь в пределы давно уже христианской Руси - но христианской не по папскому образцу, а по православному обычаю. Как известно, в 1242 году они потерпели поражение от Александра Невского на Чудском озере и отошли на земли эстов.
Всю первую половину 13 века эти три ордена, тамплиеры, госпитальеры и тевтонцы периодически схватывались за зоны влияния, за земли, за торговые пути. Так, хроники донесли, что в 1238 году тамплиеры сцепились в боевых действиях с госпитальерами за владение двумя ветрянными мельницами. В 1241 году храмовники снова напали на госпитальеров. Госпитальеры ответили, и храмовники перекрыли подвоз продовольствия к укрепленным храмам и замкам госпитальеров. Вмешавшиеся было тевтоны получили от тамплиеров укорот. Разгоревшаяся в 1253 году война между Генуей с одной стороны и Венецией и Пизой с другой захватила и тамплиеров, которые поддержали Пизу, своего многолетнего партнера и соратника. Генуе же помогали госпитальеры.
В своих междоусобных сварах все эти силы пропустили важное событие: к 1250 году военно-аристократическая верхушка мамелюков Египта, захватила власть на большей части исламского мира. Мамелюки встретили пришедших через Хорасан и Малую Азию монголов и разгромили их в Сирии. Остатки орды были рассеяны или ушли на север. Силу и мощь мамелюков на себе могли почувствовать и тамплиеры. Людовик IX Святой, ставший храмовником в 1244 году, потерпел поражение от мамелюков под аль-Мансурой в 1250 году. Великий магистр Гийом де Соннак (Guillaume de Sonnac) погиб в битве. Людовик Святой приказал ордену установить тесные связи с Дамаском. Орден все больше становится придатком государства.
Хотя 16 октября 1258 года христианские ордена заключили мирное соглашение в Акре, время и инициатива была упущена. Тем более, что соглашение на деле не соблюдалось. Так, в 1259 году госпитальеры, поддерживающие генуэзцев, напали на храмовников и вырезали приличное количество их в Святой Земле. Тамплиеры в ответ обратились к своим братьям в Западной Европе прислать больше рыцарей в Святую Землю для отпора "христианским противникам".
В этих стычках прошло несколько лет. Султан Египта, опытный и воинственный мамелюк Байбарс неожиданно атаковал и захватил Алеппо и Дамаск, затем Цезарию, Сафет, Яффу, Бофорт и Антиохию в 1265-1268. Людовик IX пошел в контрнаступление, стараясь остановить нашествие мамелюков. Поначалу ему даже что-то удалось. Но в 1271 году мамелюки нанесли серьезный удар по орденам. Госпитальеры потеряли крепость Шатель-Бланк, тамплиеры - замок-крепость Крак де Шевальер, тевтонцы - свой замок-город Монтфорт в Сирии.
Таким образом два, казалось бы, разнонаправленных процесса в истории происходят практически одновременно и объясняют друг друга: государственное возрождения Византии через духовное сопротивление - и упадок духовного ордена храмовников через подчинение государству.
Падение Акры в 1291 году было, как бы мы сегодня сказали, запрограммировано. Тамплиеры приписали свое поражение плохой поддержке их со стороны госпитальеров. Отношения еще более ухудшились. Однако настоящие причины нужно искать в изменении политико-экономического расклада.
Разгром Лангедока и Прованса, подчинение этих когда-то цветующих и богатых регионов французской короне и папе Римскому, лишило тамплиеров солидных людских и материальных ресурсов. Византия, ослабленная латинским нашествием после Четвертого крестового похода, постепенно отдавала позицию за позицией туркам, которые создавали новую империю - Оттоманскую. Торгово-военные партнер тамплиеров Пиза во второй половине 13 века потерпела вдруг получила нового врага - Венецию, еще недавнего сторонника. Пиза потерпела поражение от Венеции. Венеция, поддержанная Римом, постепенно превратилась в доминанту, оттеснив и Геную, с которой она воевала почти беспрестанно (первая война 1261-1270, вторая война 1294-1298).
Храмовники были вынуждены искать новую столицу для себя и перебрались на Кипр после потерь владений в Святой Земле. Там теперь, с 1291 года, оказалась и главная их база, и дом самого Великого магистра Жака де Молэ. Это не намного затянуло агонию. Во второй войне между Генуей и Венецией Константинополь оказался не на "той" стороне. Связи с Византией слабели, императорский двор вел бесконечные интриги с Римом, то заигрывая, то отворачиваясь, то снова посылая своих иерархов на латинские соборы.
Империя, перешедшая на государственно-теократические рельсы, не могла больше стать духовным оплотом. Патриарх Афанасий I был низложен за "строгости" в 1293 году. Спустя десять лет его выбрали снова. Он пробыл на посту с 1303 до 1309 года. Практически, если какие-то контакты между Константинополем и тамплиерами в эти годы осуществлялись, то они должны идти через него. Ни о какой серьезной поддержке тамплиеров не могло быть и речи. И это было также немаловажным фактором. В глубинах Малой Азии выковывалась громада будущей Оттоманской империи, создающейся на обломках империи сельджуков.
Дары новых земель и владений ордену сокращались, папская власть притягивала своей силой, доходы становились скуднее, все меньше людей горели желанием надеть белый плащ с красным крестом. Все громче звучали голоса критиков Ордена: обвиняли в стяжательстве, в сребролюбии, в алчности.
Очевидно, что в определенной степени эта критика была обоснована. Утратив социальную базу в Лангедоке, Провансе, Ломбардии, потеряв связь со своей духовной основой, со всеми "добрыми христианами" по всему миру, в том числе с православными Византии, храмовники стали испытывать материалистические искусы. И - увы! - поддаваться им. Правда, тех же госпитальеров еще обвиняли чаще в слабости к женскому полу и к молодым людям, но это не меняло положения дел.
В целом, это был настоящий упадок, и Великий магистр Жак де Молэ мог только с мудростью посвященного наблюдать его и готовиться к достойному переходу из этого мира в иной.

РАЗГРОМ И ВЫРОЖДЕНИЕ
В октябре 1307 года повсеместно по всей Франции прошли аресты рыцарей-храмовников и всех, кто с ними так или иначе связан. Папа Климент V требовал заключить в темницу храмовников везде, где они есть. Тут же выяснилось, что британский король Эдуард II не желает их преследовать. Только после выпуска папой очередной буллы, Эдуард подчинился. Однако в землях Испании, Португалии, тогда еще относительно независимой Шотландии, в некоторых германских княжествах, тех, из которых позже образуется Швейцария, они будут спокойно жить и даже участвовать в политических, экономических, военных и религиозных событиях.
За все время следствия, которое вела Святая инквизиция, было схвачено и понесло наказание по делу тамплиеров 620 человек из 2000 официально признанных храмовников. В целом, во всем мире, как полагают, число рыцарей к началу 14 века было около 20 тысяч, а с учетом того, что при каждом было еще 2-4 человек посвященных (сержанты, оруженосцы), а у командоров, маршалов, сенешалей, магистров и того больше, да еще надо прибавить людей, связанных с храмовниками по разным видам деятельности (моряки, ремесленники, торговцы, строители, то представляется, что общее число Ордена и связанных с ним людей на момент арестов было не меньше 150 тысяч человек. Несоменно, что количество арестованных (620) к общему числу в 150.000 - составляет крайне незначительный процент.
На допросах храмовники вели себя по-разному. Были такие, которые даже без применения пыток, оговаривали себя и Орден. Были другие - отрицавшие обвинения даже при пытках огнем. Повторим, что доверять протоколам допросов полностью нельзя. Однако из них можно увидеть, к чему старались принудить папские инквизиторы допрашиваемых.
Список обвинений состоит из ста с лишним пунктов. Это: поклонение в каждой провинции идолам, особенно "головам", это поклонение верховному идолу Бафомету, это гомосексуальные связи (а то у католиков их никогда не было!), приношение в жертву младенцев, производство абортов, то есть убийство человеческих зародышей, это ритуальная десакрализация Святого Креста и поцелуй инициируемых в обнаженную плоть и другие обвинения в содомии при церемонии посвящения в орден.
По линии богословия и догматических убеждений храмовников обвиняли в отрицании Божественной природы Девы и Сына ее, Иисуса (то, в чем обвинялись катары-альбигойцы-богомилы-патарены), в отвержении Святого причастия и пропуске в литургии слов "Ecce enim corpus meum" [это есть тело мое], что также инкриминировалось катарам.
Очень тщательно выяснялось отношение тамплиеров к Иисусу, которого по протоколам, они якобы признавали лже-пророком, а следовательно отрицали и Его благодать - буквальное повторение обвинений, по которым в Константинополе на ипподроме сжигали Василия Богомила, а в Безье вырезали 20 тысяч человек без различия, кто "добрый христианин", а кто "настоящий католик".
Обвинялись храмовники также в том, что Великий магистр и братья высокого посвящения (командоры, маршалы, сенешали) могли принимать исповедь и даровать отпущение грехов. Это представляется особенно странным, так как тамплиеры были монахами прежде всего, то есть людьми, принявшими обет, постриг, а потому канонически обладавшие таким правом.
О более мелких проступках и говорить не стоит: это и сбор средств незаконным путем и растрата доверенных им богатств, и проведение секретных и охраняемых собраний, и общение с неверными ("ассассинами", в частности), и предательства в боях и битвах, и т.д.
Не будем подробно останавливаться ни на обвинениях, ни на опровержении или подтверждении их. Пусть другие выясняют, что такое бородатая голова Бафомета, которая с храмовниками говорила и облекала их магической властью (говорящая голова вообще была постоянным образом в творчестве средневековых авторов и дожила до Пушкина, читайте поэму "Руслан и Людмила") - так заявляют различные неуполномоченные свидетели, которых никто и никогда больше не увидит. Была ли она на самом деле отрубленной козлиной головой? Или это было головой Гуго де Пайена? Или головой Иоанна Крестителя? А может, изображение головы Иисуса на плате Святой Вероники? Или это была Туринская плащаница, также сохранившая изображение Господа? Фантазии людей нет предела, когда доходит до необходимости доказать, что белое - это черное и наоборот.
Равным образом, не стоит даже обращать внимания на очевидный абсурд обвинения в надругательстве над крестом, а именно, в том, что тамплиеры плевали на крест при посвящении в Орден, попирали его ногами и бросали на землю.
Как раз под крестом - византийским крестом! - храмовники погибали не сотнями, а десятками тысяч, и это более значимо, чем казуистические вопросы инквизиторов. Под византийским крестом погибали не только рядовые рыцари, сержанты и оруженосцы, но и командоры, сенешали и Великие магистры Ордена - этот факт разбивает все подозрения о том, что в Ордене было две "истины", одна для рыцарей низшего ранга, другая - для сверхсекретной группировки внутри Ордена.
Надо сказать, что масса, так сказать, разоблачительных материалов были отчего-то "обнаружены" в архивах всевозможных европейских масонских лож в 18-19 веках, от Гамбурга до Лондона, от Парижа до Барселоны и Лиссабона. Идентичность их до сих пор никем не проверялась, а зачастую и не может быть проверена, так как они представляют собой переводы из никем не виданных и не прочитанных книг, писем, уставов и других документов. Исследователи, бравшиеся за тему тамплиеров, так или иначе принимали католическую позицию - больше официальных документов, отставшихся от инквизиции и более поздних авторов. Отсюда и легенды о "внутренней линии" в Ордене, о тайных ритуалах отречения от Христа, о несметных сокровищах.
Итак, после семилетних расследований, изнуряющих допросов, пыток, подписания признаний и отказа от них, 19 марта 1314 года последний Великий магистр Жак де Молэ и казначей Ордена Жоффруа де Шарнэ (Geoffroy de Charnay) взошли на костер. Казнь состоялась на Еврейском острове в Париже. Из дыма и пламени они громогласно восхваляли Господа, упорно отрицали все обвинения против Ордена и проклинали своих убийц - папу Климента V и короля Франции Филиппа Красивого. Их проклятия, к изумлению многих, дошли до Бога. Папа Климент V через месяц скончался от дизентерии (а может, скушал что-то не то), Филипп Красивый ушел из жизни через несколько месяцев.
История Ордена Храма на этом практически оборвалась. Официально он прекратил существование 22 марта 1314 года, когда папа Климент V выпустил свою буллу Vox in excelso, запрещающую Орден навсегда. Большая часть собственности тамплиеров была передана их сопернику, Ордену госпитальеров. Здания, монастыри, земельные угодья, храмы, часовни, кладбища, замки, мельницы, мастерские, цеха. Рассеянные по всему свету храмовники уже никогда больше не собрались в единую организацию. Это было невозможно, в том числе и в силу вышеуказанных причин упадка: по Европе укреплялся цезаро-папизм, подходила эпоха централизации государств, абсолютизма власти.
Утверждения о том, что якобы Жак де Молэ передал бразды правления своему преемнику Джону Марку Лармению (John Mark Larmenius) из Иерусалима, и вследствие этого передача орденской власти непрекращаемо длилась до 18 века включительно не выдерживают критики - Ордена после 1314 года просто не стало, нет никаких аутентичных документов самого Ордена, его представителей, его сторонников или тайных покровителей. Уставно, то есть канонически, передать власть не мог в Ордене никто. Здесь уже упоминалось, что Великий магистр мог погибнуть в бою, умереть своей смертью, но в этом случае Орден выбирал нового Великого магистра. Обладающий огромной властью Великий магистр должен был быть выбран, а не назначен или определен по завещанию. Это был единственно верный путь для Ордена.
Исторически, последние два тамплиера, которые были в рядах оборонявших Акру в 1291 году, были зафиксированы в 1340 году. Их обнаружили в Палестине, несущими службу при султане. Они жили спокойно, обзаведшись семьями (что запрещалось храмовникам), но исповедуя христианство. Им дали разрешение вернуться, в Риме их встретили в большой честью, и даже назначили им пожизненную папскую пенсию - храмовники ушли в историю навсегда. Эпоха истинного апостольского христианства для Западной Европы закончилась.
Любопытно, что запрещая Орден храмовников, папский Рим заложил основы... реформации, движения гуситов, кальвинистов, Мартина Лютера. Уничтоженные физически катары-"чистые" возродились спустя четыреста лет в виде пуритан, тоже "чистых". Ничто так не поддерживает людей духа, как гонения на им подобных - и Господа нашего преследовали, и ему задавали казуистические вопросы, и Он предвидел предательство не только Иуды, но и Петра, которого однажды назвал "сатаной": "...Петр, отозвав Его, начал прекословить Ему. Он же, обратившись и взглянув на учеников Своих, сказал: отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое". (Марк, 8, 32-33) и который в самом деле отрекся от Господа трижды за кратчайшее время - в страхе за себя перед толпой иудеев и воинов. Небезынтересно знать, что именно апостол Петр стал символом Рима и папской власти, его изображение, как правило, с ключом или ключами в руке, было многократно повторено в итальянской, французской и фламандской религиозной живописи.
Само наличие ключа-ключей (символически - от Царства Небесного, разумеется, мы это знаем, это в Новом Завете!) в руках Апостола противоречило всему укладу храмовников, которым ЗАПРЕЩАЛОСЬ иметь замки на дверях домов, складов и ларях. И это часть того глубинного противоречия между людьми духа и людьми, поклоняющимися золотому тельцу, на уровне подсознательном, духосозерцательном, обращенном внутрь боговдохновленной души.
Духовное движение истинного христианства в 14 веке перемещалось на окраины христианского мира. Оно сохранялось в коптских общинах Египта и Аравии, в горных княжествах и государствах Балкан, в упорном противостоянии армян, не поддающихся отуречиванию и исламизации в Малой Азии, оно нашло себе убежище в пределах обширных Русских земель.
Каждая ветвь апостольского христианства имеет свою историю, своих героев, свои взлеты и падения. Коптские библиотеки и архивы содержат памятники религиозно-духовной жизни с самого прихода Иисуса на нашу землю. Армяне сохранили, собирая в течение веков, свою религиозно-церковную литературу, тысячи и тысячи томов хроник, толковников, посланий, разъяснений, комментарий, житий, молебников и т.д. Сербы, болгары, македонцы, босняки, черногорцы, албанцы создали собственные духовные памятники, собственные культуры, в балканских монастырях и архивах хранятся тысячи и тысячи книг, рукописей, молитвенников, трудов монахов и священства по богословию, догматике, канонам, патриномике и т.д. - следы богомильства в этих трудах, хоть и не часто, но отыскать можно.
О Русских вкратце особый разговор. Со времен арабских путешественников, оставивших свои впечатления о "франках" в Русских городах, присутствие храмовников и их духовного наследия на Руси неоспоримо. В течение веков Русские терпеливо отстаивали свою независимость от Константинопольского патриарха - духовный упадок Византии в 14-15 веках явился основной причиной этому. В течение веков Византия продолжала свою политику насаждения на Русские митрополичьи кафедры своих людей - "греков". Но еще с 11 века Русь незабвенным "Словом о Законе и Благодати" своего первого Русского митрополита Иллариона доказала собственную духовную состоятельность.
На протяжении веков вся история создания государства Русского сопровождалась духовным противостоянием православных "чудищу облу, озорну, огромну" - государству. Формы были самые разные. Младший брат Александра Невского, князь Андрей, согласно Суздальской летописи сыгравший главную роль в битве на Чудском озере, так и не согласился со старшим братом по поводу сотрудничества с татарами. Избрал изгнание в Швеции, только бы не быть под "погаными".
Спустя 80 лет, в 1327 году, псковичи приняли беглеца, тверского князя Александра Михайловича, лишенного власти Иваном Калитой, хитрым и жестоким полутатарином. Иван Калита послал своего митрополита грека Феогноста, чтобы заставить псковичей подчиниться его, московско-татарской власти. Псковичи отвечали: знаем князя как боголюбивого православного, доброго христианина, не отдадим его Москве. Феогност, ставший под стенами Пскова с войском, пригрозил... отлучением всему городу (параллель с катарами-альбигойцами и отлучением их папой Римским). Псковичи били в колокола, служили молебны в церквах и вооружались, предпочитая быть отлученными греком, но своего Русского православного не отдать. Феогност отлучил весь город. Александр Михайлович с женой и детьми остался в Пскове и княжил там еще десять лет. Позже Русская церковь причислит митр. Феогноста к лику святых. И Александр Михайлович, убитый-таки в Орде по наущению Калиты, будет ею же прославлен как святомученник.
А противостояние Нила Сорского (1433-1508) и его последователей, заволжских старцев, доктрине государственной церкви Иосифа Волоцкого в 15-16 веках! Нил Сорский, во время своего паломничества на Афон напитался идеями святых отцов, таких как: Исаак Сирин, Симеон Новый Богослов, Григорий Синаит. По возвращении в русские пределы, Нил устраивает монастырь на реке Соре, который становится центром распространения исихазма. Именно того самого исихазма, который был перенят от святых отцов и Византией, и "ассассинами", и тамплиерами. Как мы видим, боговдохновленные идеи не теряются во мраке веков и событий, они продолжают свою путь через сердца истинно верующих.
Заволжские старцы (нестяжатели) дали Руси пример стояния за Истину, не взирая на внешние достижения подъяремной церкви и "русского ренессанса". Да, книги в московских печатнях изготавливались замечательные, отделанные серебром и драгоценными камнями, иконы писались удивительные, их золотые оклады, как и великолепие церковной утвари и убранства поражали иностранцев, строились потрясающей красоты церкви и храмы в Москве, Владимире, Переяславле, Кашине, Твери, Суздале, Нижнем Новгороде, Костроме. Но Истина-то была в другом, убеждал Нил Сорский. Не в золотой парче и богатейших убранствах, не в драгоценных каменьях в окладах и на утвари, не в величии иерархов, обвеваемых ладаном, не в земельных наделах и угодьях монастырских - в молитве святой, в неукоснительном следовании Христовым заповедям.
Нестяжетели были последовательными проповедниками христианства, противниками насилия в деле веры, дерзали даже подвергать критике Свято-отеческие предания. Было, что выступали за конфискацию церковных владений. Как в этом они были близки альбигойцам и катарам, богомилам и патаренам! На церковном Соборе в 1503 году под давлением Иосифа Волоцкого идеи заволжских старцев были осуждены. Собор принял доктрину Иосифа, направленную на сохранение и укрепление церковной и монастырской собственности. Идеи "латинян" побеждали и на Руси, хотя внешне официальная церковь боролась с "латинской ересью".
В следующем 17 веке, пример нестяжателей будет подхвачен старообрядцами, которые увидят в нововведениях патриарха Никона уступки дьяволу. Протопоп Аввакум с его огненным словом останется в сердцах Русских. Сама реформа церкви 17 века закончится для Русских наружной роскошью храмов и полным безволием иерархов, которым Петр I не позволит даже выбрать нового патриарха (в следующем 18 веке), а насадит государственный орган управления церковью - Синод. Вся нация будет разделена по принципу: люди духовные и люди, поклоняющиеся золотому тельцу (государству, престолу, державе).
И снова парадокс Лангедока повторится - староверы, со своими многочасовыми стояниями на молитвах, со строгими постами, с древним словно застывшим во времени укладом всей жизни, с неприятием нововведений, окажутся крепкими купеческими и промышленными кланами, богатство их будет вызывать зависть "никониан", официальная церковь будет всячески третировать их, а власти по мере возможности давить. Но и выдавленные на Север (староверы Архангельской, Олонецкой, Костромской, Вятской губерний), в нижнее Поволжье, на Дон, в Заволжье, на Яик, в ту же Сибирь, в степи Казахстана, в Семиречье, а то и вообще в Турцию (казаки-некрасовцы в правление Екатерины II) староверы покажут снова образцы стойкости, выживаемости и удачливости в предпринимательстве.
Естественное стремление человека к духовной жизни, неподвластной государству, уловили в 18-19 веках масоны как в Западной Европе, так и в России. Они попытались возродить движение Духа в цивилизации.
Увы, цезаро-папизм, абсолютизм, имперские претензии монархов к тому времени сделали свое дело. Масоны не могли найти ту Божественную основу, которая питала когда-то миллионы людей. У них не было традиции. Не было исконних корней в Православии. Исторически, духовно, культурно они были слишком далеки от первых христиан, от святых отцов, постигающих Бога в пещерах, в обетах молчания, в нескончаемых постах, в многолетних неустанных молитвах и монашеских трудах. Масоны играли на низменных чувствах: на желании власти, на тяге к плотским наслаждениям и удовольствиям, на игре в секретность и интриганстве, на занятиях оккультизмом. Но даже победив, допустим, во Французской революции, масоны не дали народу Истины.
Тогда масоны 18-19 веков судорожно вцепились в главное - в противостояние Ордена Храма папской власти. Это противостояние они перевели в оппозицию монархии, в создание республик нового времени. При это как бы не замечая, что противостояние это корнями своими уходит в апостольское христианство. Только возвращением к нему масоны могли бы создать подлинно истинное учение. Им это не было важно.
Масоны создавали свою религию (как мормоны - свою!), и в этой доктрине сваливали в одну кучу буквально все: христианские принципы, древне-греческую философию, индуизм, брахманизм, арианство, иудейские законы, кабалистическое учение, символизм, геометрию и эзотеризм, древне-египетские мистерии, римское право и сектантство всех времен и народов. Для того, чтобы облагородить свой имидж, масоны 19 века протянули ниточку к Ордену Храма, к рыцарям без страха и упрека.
К концу 19 века, с развитием капитализма, христианство стало слабеть под напором "веры мамонны". Оказалось возможно в одночасье стать и сказочно богатым, и безысходно нищим, оккультисты разного толка заполонили салоны, а церковь все больше превращалась в государственно-бюрократический аппарат, утративший живую связь со Св. Духом и духовным миром.
Масоны, создавшие свое государство на Американском континенте, старались расширить свою власть за счет потрясения европейских монархий, да и сами монархи, забыв про свое предназначение, стали играть в столоверчение, гадания, предсказания, стали надевать масонские фартуки и даже фотографироваться в масонских регалиях.
Этот момент удачно подловил каббалист Элифас Леви (Eliphas Levi), который по совместительству был еще и разумеется ... священником римско-католической церкви. В 1860 году Леви выпустил свою книгу "Трансцедентная магия", в которой и поместил им выдуманное чудовище с телом женщины, головой козла, черными крыльями падшего ангела, с копытами вместо ступней, с пятиконечной звездой во лбу, с факелом на темени, с кадуцеем (жезл обвитый двумя змеями, символ Меркурия) между ног.
Леви назвал свое чудовище, между прочим, "Козел Мендеса". Но этот "козел" быстро перекочевал в антимасонскую литературу под названием "Бафомет". Голова козла, которая присутствовала в протоколах Инвизиции, наконец, получила свое графическое изображение. Демонизация масонства нашла свою опору - в присутствии на историческом пространстве Ордена, который был разгромлен и уничтожен папским Римом.

ЭПИЛОГ

Перевод Латинского Устава ордена Храма

I . О том, как следует слушать божественную службу
Вы, отказавшиеся от собственных желаний, и те, кто до конца сражаются вместе с вами ради спасения душ своих в рядах Великого Царя на конях и с оружием, старайтесь всегда с чистым и благочестивым чувством слушать заутрени, и всякое священное (integrum) богослужение, согласно каноническому установлению и обычаю учителей права (regularium doctorum) Святого Града. Поэтому вам, почтенные братья, весьма следует, презрев блеск настоящей жизни и страдания вашей плоти, навечно пренебречь сим бурным миром ради любви к Богу: итак, пусть никто после божественной службы не боится идти на битву, но готовится к венцу, приобщившись божественной трапезе и ею насытившись, научившись божественным правилам и в них укрепившись.

II. О том, чтобы читали молитву Господню, если не могут слушать божественную службу.
Впрочем, если какой брат, удалившись от восточного христианства (negotio orientalis Christianitatis) (что, мы не сомневаемся, будет случаться все чаще), по причине оного отсутствия не услышит божественную службу, то пусть вместо заутрени он читает 13 молитв Господних, и каждый час - по семь; вместо же вечерни мы предписываем девять и единодушно утверждаем свободным голосованием (libera voce). Ведь поскольку эти братья были направлены для спасительного труда, не могут они в назначенный час прибыть к божественной службе. Но, если только возможно, пусть они не пренебрегают назначенным часом.

III. Что следует совершать об усопших братьях
Когда же кто-нибудь из постоянных воинов ордена (militum remanentium) предстанет (что неизбежно) смерти, которая никого не щадит, то капелланам и клирикам вместе с вами мы повелеваем, с любовью совершая службу Высшему Первосвященнику (summo sacerdoti), вознести торжественно и в чистоте духа должную службу и мессу за его душу Христу. Братья же, стоящие там и проводящие ночи в молитвах за спасение умершего брата, пусть возносят за умершего брата по сто молитв Господних вплоть до седьмого дня; с того дня, в который была возвещена кончина брата, и до седьмого дня пусть сто человек братолюбиво соблюдают (habeat) совершенную чистоту (perfectionis integritatem). Ещё же заклинаем Божеским и человеческим милосердием и приказываем пасторскою властью, чтобы каждый день, всё, что полагается распределять между братьями для удовлетворения потребностей этой жизни в еде и пище, уделялось каждому нищему до сорокового дня. Все же прочие приношения, которые добровольная нищета бедных воинов Христа привыкла давать Господу в честь успения брата, по случаю пасхального Празднества и прочих Праздников, мы вообще запрещаем.

IV. О том, чтобы капелланы имели только средства к существованию и одежду.
Прочие же приношения и все виды милостыни, какого бы рода они ни были, мы предписываем приносить капелланам или лицам, замещающим их на время (aliis ad tempus manentibus), в общую казну ордена (unitati capituli communis). Итак, пусть церковные служители имеют только средства и плащ, соответствующие их власти, и пусть они не жаждут иметь ничего сверх того, если только магистры по своему усмотрению им этого не предоставят.

V. Об усопших воинах, которые состояли на временной службе.
Есть в Божественном Ордене (in domo Dei) Храма Соломона воины, по милосердию нашему временно (ad terminum) с нами пребывающие. Поэтому мы просим вас с несказанным состраданием, предписываем и, наконец, строго приказываем, чтобы, если какая ужасная сила в это время подведет кого-нибудь к последнему его дню, каждый бедный Христов воин из божественной любви и братского благочестия, наложил на себя семидневное воздержание ради души его

VI. Чтобы ни один из постоянных братьев ордена не делал приношения.
Мы предписываем, как было сказано выше, чтобы никто из постоянных братьев не совершал иного приношения, кроме как денно и нощно с чистым сердцем следовать своему обету, дабы мог он в этом сравняться с мудрейшим из пророков: Чашу спасения приму и в смерти своей буду подражать смерти Господа: ибо как Христос за меня положил душу свою, так и я за братьев моих готов положить душуї. Вот истинное приношение; вот жертва живая и Богу угодная.

VII. О неумеренном бдении.
То же, что нашему слуху поведал вернейший свидетель, а именно, что вы слушаете божественную службу в неумеренном бдении и не соблюдая меры в стоянии, мы не только не предписываем, но даже порицаем: по окончании псалма придите, воскликнем Господеви c прокимном (invitatorio) и гимном, мы приказываем, чтобы сели все - как сильные, так и немощные, во избежание соблазна. Когда же вы сядете, то по окончании каждого псалма, при возглашении Слава Отцу..., мы предписываем вам вставать для молитвы к алтарю из почтения к Святой Троице, а немощным - склонять главу. Также приказываем стоять при чтении Евангелия и тя, Господи, хвалим... и на всех Хвалитех (Laudes), пока не кончится Благословим Господа... и следовать тому же правилу на утрени Святой Марии.

VIII. О трапезе собрания (conventus)
Мы полагаем, что вы будете вкушать пищу вместе, в одном дворце или, лучше сказать, столовой, a если потребуется что необходимое, то вместо невежественных жестов (pro signorum ignorantia), следует испрашивать это тихо, не возбуждая всеобщего внимания. Так, всякий раз (omni tempore) то, что вам необходимо за трапезой, просите со всяческим смирением и почтительной покорностью, как говорит Апостол: Вкушай хлеб твой в молчании и псалмопевец должен вас вдохновить, когда он говорит: Положил я печать на уста мои, т. е. я решил не согрешать языком, т. е. запечатал свои уста, дабы не сказать ничего дурного

IX. О чтении
Во время завтрака и обеда пусть читается Св. Писание. Если мы любим Господа, то должны внимательнейшим образом слушать Его спасительные слова и предписания. Чтец же писания пусть требует от вас тишины.

X. Об употреблении в пищу мяса
В продолжении недели, если не случается Рождество Господне, или Пасха, или праздник Св. Марии, или Всех Святых, да будет вам достаточно трижды вкушать мясо, так как употребление мяса в пищу считается дозволенным способом (honorosa) развращения плоти. Если же в среду (die Martis) случится пост такой, что употребление мяса запрещено, то на следующий день пусть вам будет добавлено его столько же. В воскресенье же всем постоянным воинам, а также капелланам пусть будет добавлено по два блюда в честь Святого Воскресения, благого и полезного. Прочие же, т. е. оруженосцы и клиенты, сойдясь вместе, пусть пребывают в благодарении (cum gratiarum actione permaneant).

XI. Как следует трапезовать воинам
Воинам следует вообще трапезовать по двое (duos et duos), чтобы один всячески заботился о другом, дабы суровость жизни или тайное воздержание не примешивались (ne... intermisceatur)к общей трапезе. А также справедливо приказываем, чтобы каждый воин или брат имел для себя одну и ту же меру вина одной и той же крепости.

XII. Чтобы в прочие дни подавалось два или три блюда пищи из бобов.
В прочие же дни, т. е. на второй и четвертый день недели(secunda et quarta feria), а также в субботу, мы полагаем, всем будет достаточно двух-трех блюд бобов или другой пищи, или, к примеру, печеных приправ; и приказываем вести дело так, чтобы тот, кто не может наесться одним, насытился бы другим.

XIII. Какой пищей следует питаться в пятницу
Мы полагаем, что в пятницу всей конгрегации будет достаточно одноразовой постной пищи в воспоминание Страстей Господних, за исключением больных, ради их немощи, от праздника всех святых до Пасхи, если только не случится Рождество Господне или праздник Св. Марии или апостолов. В прочее время, если только не случится Великий пост, пусть трапезуют дважды.

XIV. О том, чтобы после трапезы всегда возносили благодарственные молитвы
Строго предписываем всегда после завтрака и обеда в церкви, если она есть неподалеку, если же ее нет, то в том же месте, со смиренным сердцем, как положено, приносить благодарность нашему высшему правителю, который есть Христос. Мы приказываем, чтобы по братской любви между слугами и нищими были распределены остатки из нетронутых хлебов.

XV. О том, чтобы десятая часть хлеба всегда уделялась в милостыню.
Нищета заслуживает награды, которая есть Царство Небесное, нищим оно, без сомнения уготовано. Вам же, которым христианская вера о них истину возвестила, мы приказываем десятую часть всего хлеба ежедневно отдавать в качестве милостыни

XVI. О том, чтобы сбор был отдан на усмотрение магистра.
Когда же солнце покинет Восток и спустится к Иберии, вы должны, услышав условный знак таков обычай той области, все прийти на всенощную (Completa), но до этого мы весьма советуем устроить общий сбор. Этот сбор мы поручаем распоряжению и усмотрению магистра, чтобы, когда он захочет, пили воду, а когда милостиво прикажет - некрепкое вино. Только это не должно приводить к излишнему пресыщению и совершаться с роскошеством, но достаточно умеренно. Так как мы видим, что насытившиеся становятся даже отступниками

XVII. О том, чтобы по окончании всенощной (Completa) соблюдалась тишина.
Итак, когда кончится всенощная, следует идти на улицу. Братьям же, идущим со всенощной, пусть не будет позволено обращаться ко всем, если только кто не будет вынужден необходимостью; то же, что он захочет сказать своему оруженосцу, пусть говорит тихо. Но так как возможно, что в то время, как вы идете со всенощной, возникнет величайшая необходимость обсудить военное дело, или состояние нашего ордена (domus), и так как, оказалось, что дня вам для этого не хватило, то надлежит говорить либо самому магистру с некой частью братьев, либо тому, кому временно дана магистерская власть. Так нам приказано поступать; к тому же сказано: Во многословии не избежать греха, и в другом месте: Жизнь и смерть зависят от языка. Во время же этого разговора мы вообще запрещаем балагурство, празднословие и шутки; а когда вы отходите ко сну, также приказываем со смирением и благоговением чистоты читать молитву Господню, если кто-нибудь скажет что-либо глупое.

XVIII. О том, чтобы уставшие не вставали к утрени
Уставшим же воинам мы предписываем вставать на утреню не так, как вам было объявлено, но пусть они отдыхают (acquiescere) с разрешения магистра, или того, кому это будет поручено магистром, и 13 раз пропоют установленные молитвы так, чтобы разум был согласен с устами, согласно следующим словам Пророка: Пойте Господеви разумно и другим: Пред очами ангелов воспою Тебе. Это мы вам единодушно предписываем. Сие же да будет всегда на усмотрение магистра.

XIX. О том, чтобы среди братьев сохранялась общность имущества.
На богодухновенной странице читаем: Уделялось каждому, сколько было надо. Поэтому мы настаиваем на том, чтобы не было личного имущества, но должно созерцать непостоянство всего. Если кто меньше нуждается, пусть возносит благодарность Богу и не омрачается, кто же нуждается, пусть смиряется ради свей немощи и не кичится своим уничижением; и так все члены пребудут в мире. Но мы запрещаем, чтобы кому-нибудь было позволено соблюдать неумеренное воздержание, но пусть все постоянно ведут совместную жизнь.

XX. О качестве и виде одежды.
Мы приказываем, чтобы одежды всегда были одного цвета, например, белого, или черного, или, скажем, бурого (burella). Итак, всем воинам, давшим обет (professis), мы предписываем белые одежды и летом, и, если только можно, зимой, так как те, кто оставили темную жизнь позади, должны через чистую и светлую жизнь вернуться к своему Творцу. Ибо что есть белизна, как не нетронутая чистота это чистота, спокойствие духа, здоровье тела. Если какой воин не сохранит чистоту, то не сможет он ни вечного покоя достигнуть, ни бога увидеть, по свидетельству апостола Павла: Мир имейте со всеми и чистоту, без которой никто не увидит Господа. Но так как одеяние такого рода не должно иметь излишней ценности, приводящей к надменности, то мы приказываем иметь всем такие одежды, чтобы каждый мог спокойно сам одеваться и раздеваться, обуваться и разуваться. И пусть ответственный за это распоряжение (ministerium) в неусыпной заботе старается избегать того, чтобы раздавать слишком длинные одеяния, или слишком короткие, но пусть раздает соразмерные одеяния тем, кто будет ими пользоваться, в соответствии с размерами каждого. Итак, каждый, получив новое одеяние, пусть cразу (in praesenti) сдает старое, которое должно быть помещено в хранилище, или же, если постановит брат, которому это поручено, пусть отдает оруженосцам или клиентам, а иногда и в пользу нищих (pro pauperibus).

XXI. О том, чтобы слуги не имели белых, т. е. светлых, одеяний.
Всё, что происходило в Божественном ордене и среди принадлежащих к нему воинов Храма без распоряжения (sine discretione) и постановления Общего Капитула, мы категорически запрещаем, и вообще предписываем считать это как бы особым пороком. Ведь некогда имели слуги и оруженосцы белые одежды, отчего произошли великие несчастья. Ибо появились по ту сторону гор какие-то лжебратья, женатые (conjugati), и прочие, говорящие, что они от Храма, в то время как они от мира. Они такие бесчестия и столько ущерба причинили рыцарскому ордену, и бывшие там (remanentes) клиенты сделали так, что разразились многие скандалы из-за надменности. Так пусть постоянно носят они черное: но если таковые одеяния они не смогут найти, то пусть носят то, что можно найти в той провинции, где они проживают, или одноцветное, что сравнительно дешевле, а именно бурое (burella).

XXII. О том, чтобы только постоянные воины имели белое.
Следовательно, никому не дозволено носить блестящие плащи, или иметь белые камзолы, кроме признанных (nominati) воинами Христа.

XXIII. О том, чтобы пользовались шерстью агнцев.
Предписываем общим указом (communi consilio), чтобы ни один постоянный брат (frater remanens) никогда не имел меховой одежды или одеял, сделанных не из овечьего или бараньего меха.

XXIV. О том, чтобы старое распределялось между оруженосцами.
Пусть попечитель или распределитель тканей со всяческой заботой и внимательно относится к тому, чтобы честно и поровну раздавать оруженосцам, клиентам, а иногда и нищим старые вещи.

XXV. О том, чтобы тот, кто желает лучшее, получал худшее.
Если какой постоянный брат в силу должности (ex debito) или из чувства гордыни возжелает красивого или лучшего, пусть за такое желание он непременно получит самое дешевое.

XXVI. О том, чтобы сохранялось размер и качество одеяний.
Следует следить, чтобы размер одеяний соответствовал размерам и длине тела. Пусть за это будет ответственным распределитель тканей.

XXVII. О том, чтобы распределитель тканей в первую очередь следил за одинаковой длиной одежды.
Пусть попечитель с братским вниманием смотрит за тем, чтобы длина одежды, как было сказано выше, была одинакова, да не усмотрит чего глаз клеветников и врагов. Пусть также во всём вышеупомянутом со смирением помнит о Божеском воздаянии.

XXVIII. Об излишних волосах.
Всем братьям, и в первую очередь постоянным (remanentes), следует иметь волосы причесанные так, чтобы они всегда могли их правильно уложить и спереди, и сзади. И пусть те же правила неукоснительно соблюдаются в отношении бороды и grenniоnibus, чтобы не было в этом излишества или повода для шуток.

XXIX. Об украшениях (laqueis) и клювах (rostris).
Об украшениях et rostris известно, что они - признак язычества. И коль скоро это всеми признается мерзким, мы запрещаем их и налагаем вето, так что кто их не имеет, пусть и впредь будет их лишен. Прочим же временно служащим, мы не позволяем иметь rostra, украшения, излишние волосы и непомерную длину одежд, но совершенно запрещаем это. Ведь слугам Высшего Творца снаружи и изнутри необходима защита, как свидетельствует Тот, Кто сказал: Будьте чисты, так как Я чист.

XXX. О числе коней и оруженосцев.
Каждому из ваших воинов позволено иметь трёх коней, так как великая бедность Божественного Ордена Храма Соломона не позволяет сейчас иметь больше, если только не с позволения магистра.

XXXI. О том, чтобы никто не бил верного оруженосца.
По той же причине каждому воину разрешаем иметь лишь одного оруженосца. Но если верен и почтителен будет этот оруженосец по отношению к воину, не позволено последнему бить его, даже если тот в чем-либо провинится.

XXXII. О том, как должно принимать рыцарей на временную службу.
Всем воинам, желающим с чистым сердцем до определённого срока служить Иисусу Христу в том же Ордене, мы приказываем честно покупать и коней, которые им необходимы в ежедневных трудах, и оружие и то, что им вообще будет необходимо. Затем же, сохраняя интересы обеих сторон, мы приказали хорошо и по достоинствам (utile) оценивать коней. Итак, пусть цена значится в записи, чтобы ее не забыть; и то, что воину, или его коням, или его оруженосцу будет необходимо, включая и сбрую коней, пусть из братской любви будет оплачено из средств Ордена, учитывая возможности Ордена. Если между тем воин потеряет своих коней во время какого-нибудь события, связанного со службой, то магистр, учитывая возможности Ордена, пусть даст других. Когда же подойдет срок возвращения на родину, пусть воин ради божественной любви половину пожертвует, другую же, если захочет, возьмет из братской общины.

XXXIII. О том, чтобы никто не поступал (incedat) по собственному желанию.
Подобает тем рыцарям, которые считают, что для них нет ничего более драгоценного, чем Христос, беспрекословно соблюдать повиновение магистру ради своей службы, так как они принесли обет, ради славы высшего блаженства, или страха пред Геенной. Следует же так соблюдать его, чтобы когда что-либо будет приказано магистром, тут же это было исполнено без промедления тем, кому приказал магистр, а если Divinitus imperaretur, пусть они не знают промедления в исполнении. Ведь о таковых Сама Истина сказала: От слуха ушей подчинился мне меня.

XXXIV. О том, позволено ли идти через селение без приказа магистра.
Итак, временных (hospitales) воинов, оставивших собственную волю, и прочих, временно служащих, мы просим и строго им приказываем, чтобы без позволения магистра, или того, кому это доверено, не осмеливались идти в селения, кроме как ночью на могилу, и к стоянкам, которые находятся в стенах Святого Града.

XXXV. О том, позволено ли кому ходить одному.
Путники пусть не дерзают начинать путь без охраны, то есть без воина или постоянного брата (remanente), ни днем, ни ночью. В войске же, после того, как они приняты на временную службу, пусть ни один воин, или оруженосец, или кто другой, не входит в чужую палатку ни для того, чтобы увидеть помещение других воинов, ни для того, чтобы с кем-нибудь поговорить, без приказа, как сказано было выше. Итак, мы подтверждаем решением, чтобы в этом Ордене, учрежденном свыше, никто не воевал и не отдыхал по собственному желанию. Но согласно воле магистра пусть всегда поступает так, чтобы всегда подражать Господу, который говорит: Я пришел исполнить не Мою волю, но Того, Кто Меня послал

XXXVI. О том, чтобы никто не требовал для себя того, что ему необходимо.
Это обычай мы особливо приказываем записать среди прочего и со всяческим благоразумием предписываем воздерживаться от греха попрошайничества(quaerendi). Итак, ни один постоянный брат не должен открытым или частным образом (assignanter et nominatim) требовать коня или сбрую (equitaturam) или оружие. Но как же тогда? Если его немощь, или немощь его коней, или тяжесть его оружия действительно будет признана такой, что она наносит общий вред, то пусть он придет к магистру, или к тому, кому вверено управление (ministerium) вместо магистра, и с истинным и чистым доверием представит это ему. И вот тогда-то, по разумению магистра, или попечителя (procuratoris), пусть дело и решается.

XXXVII. Об уздечках и шпорах.
Мы не хотим, чтобы хоть какое-либо золото или серебро, которое является частной собственностью, появлялось на уздечках и нагрудниках, ни на шпорах, ни на strevis, и да не будет сие позволено ни одному постоянному брату (remanenti). Если же из-за привязанности (caritative) будет сохранено старое снаряжение, золото и серебро следует закрасить так, чтобы блестящий цвет не казался другим проявлением надменности. Если же таким окажется новое снаряжение, пусть магистр делает с таковыми то, что посчитает нужным.

XXXVIII. О том, чтобы не было покрова (tegimen) у копий у щитов.
Да не будет покрова (tegimen) на копьях и щитах и furelli на пиках, так как мы считаем, что это не только не полезно, но даже и вредно.

XXXIX. О позволении магистра.
Магистру позволено давать коней, или оружие кому угодно, и вообще кому угодно какую угодно вещь.

XL. О власянице и сумке
Мешочек и власяница не сообразуются с латами (firmatura); пусть же будет предписано, чтобы воины не имели их без позволения магистра, или того, кому будут поручены дела Ордена вместо него. В настоящей статье не имеются в виду попечители и те, кто живут в различных провинциях, не подразумевается и сам магистр.

XLI. О чтении писем.
Да не будет позволено никоим образом никакому брату от родителей своих, ни от кого другого, ни получать, ни, в свою очередь, посылать письма без позволения магистра или попечителя (procuratoris). После же того, как брат получит позволение, пусть письмо будет прочитано в присутствии магистра, если тому это будет угодно. Если же от родителей ему будет что-либо прислано, пусть не смеет брать это, прежде, чем об этом будет сообщено магистру. Эта статья не касается магистра и попечителей Ордена.

XLII. О беседе о собственных грехах.
Так как всякое праздное слово признано рождающим грех, то что скажут грешники о собственных грехах, пав пред суровым судьей? Верно указывает пророк, что, если от хороших речей следует воздерживаться ради молчания, то тем более следует избегать дурных слов из-за наказания за грех. Итак, мы проклинаем и со гневом запрещаем, чтобы какой-нибудь постоянный брат дерзнет вспоминать с братом своим или кем-либо другим те, лучше всего сказать, глупости, которые он в неумеренном количестве произносил в миру во время военной службы, и услаждения плоти с ничтожнейшими женщинами; и, если вдруг услышит, что кто-то говорит такое, то пусть заставит его замолчать, или же пусть как можно скорее послушной стопой идет оттуда и не отдает предателю драгоценный елей своего сердца.

XLIII. О прошении (questu) и получении подарков.
Если какая-либо вещь без всякой просьбы (quaestu) будет подарена какому-нибудь брату, пусть он донесет об этом магистру или ответственному за трапезу (dapifero): если его друг или родитель не хочет давать иначе, как только для его личного пользования, то пусть он не берет это, пока не получит позволения от своего магистра. И тот, кому была дана вещь, пусть не досадует, если эта вещь будет передана другому: более того, пусть он точно знает, что он пойдет против Бога, если на это разгневается. Изложенное выше правило не касается служащих, которым эта служба (ministerium) специально была поручена и касается питания и запасов (conceditur de mala et sacco).

XLIV. О кормушках для коней.
Полезно, чтобы всякий неотступно держался этого нашего предписания: ни один брат не должен обивать ясли льном или шерстью, как император. Никому это не позволено, кроме как profinello.

XLV. О том, чтобы никто не дерзал обменивать или требовать.
Кроме того мы приказываем, чтобы никто не пытался обменивать свое, брат с братом, без позволения магистра, и что-либо требовать, если только не брат у брата, да и то, если это вещь малая, дешевая, небольшая.

XLVI. О том, чтобы никто не охотился на птиц с ловчей птицей, и не приходил с ловчей птицей.
Мы единогласно приказываем, чтобы никто впредь не смел охотиться на птиц с ловчей птицей. Ибо не подобает благочестию (religioni) быть настолько привязанным к мирским удовольствиям, но подобает слушать предписания Господа, часто предаваться молитве, каждодневно исповедовать грехи свои в слезах и с рыданием в молитве к Богу. Итак, пусть с человеком, охотящимся с помощью ястреба или другой птицы, никакой постоянный брат не смеет общаться (ire) уже по одной этой причине (hac principali causa).

XLVII. О том, чтобы никто не стрелял зверя луком или балистой.
Подобает шествовать со всяким благочестием, просто, без смеха, смиренно и говорить немногие, но разумные слова и не кричать. Особливо добавляем и предписываем каждому брату, давшему обет, чтобы он не осмеливался в лесу стрелять из лука или балисты; и пусть он не общается с тем, кто таковое совершает, разве что ради защиты его от неверных язычников. Также, пусть не смеет кричать и вопить с собакой; и не бьёт своего коня из желания поймать дикого зверя.

XLVIII. О том, чтобы всегда убивать львов.
Определено, что вам специально вверено и вменено в обязанность полагать души за братьев ваших, а также неверных, которые всегда грозят Сыну Девы, стирать с лица земли. Обо льве же читаем, что он ходит кругами, выискивая, кого бы пожрать; и рука его против всех, и руки всех против него.

XLIX. О том, чтобы вы выслушивали решение о всяком деле, которое касается вас.
Мы знаем, что преследователи святой церкви неисчислимы и что они постоянно и с жестоким усердием торопятся смутить тех, кто не любит судебного разбирательства (contentio). Итак, пусть в результате рассмотрения собором будет вынесено ясное решение о том, что, если кто-нибудь в странах восточного региона, или в каком-либо другом месте, заведет дело на вас, мы предписываем вам выслушать решение верных и любящих истину судей; и предписываем неукоснительно исполнить то, что будет признано справедливым.

L. О том, чтобы этот устав соблюдался во всём.
И мы приказываем, чтобы этот вот устав постоянно соблюдался во всех обстоятельствах, какие бы вам ни выпали.

LI. О том, что всем воинам, принесшим обет, позволено иметь землю и людей.
Мы верим, что по божественному промыслу получил начало в святых землях этот новый род благочестия (religionis), чтобы воинство присоединилось к благочестию, и, таким образом, религия, вооруженная воинством, шла вперед и поражала врага, будучи невинной. Итак, мы законным порядком приказываем, хотя вы и называетесь воинами Христа, чтобы за выдающиеся успехи и особенную честность (probitatis) вы сами имели дом, землю, людей и владели крестьянами, правя ими по справедливости; но особенно должно вам посвящать себя установленным обязанностям.

LII. О том, чтобы о больных была постоянная забота.
Прежде всего, постоянная забота должна быть о больных братьях, чтобы им служили как Христу, чтобы евангельское: Я был немощен, и вы навестили Меня постоянно было в памяти. К ним надо относиться с любовью и терпением, так как за это без сомнения следует высшее вознаграждение.

LIII. О том, чтобы больным всегда даваnь необходимое.
Попечителям же предписываем всяческое внимание и постоянную заботу о больных, чтобы они давали им все, что только необходимо для их питания, честно и любовно, согласно возможностям Ордена, например, мясо, дичь (volatilia) и прочее, пока те не станут здоровыми

LIV. О том, чтобы никто не вызывал у другого гнев.
Весьма следует остерегаться того, чтобы кто-нибудь не попытался подвигнуть другого на гнев, так как высшее милосердие любви к ближнему и божественного братства одинаково охватывает как нищих, так и могущественных.

LV. О том, как должно обходиться с женатыми братьями.
С женатыми братьями так предписываем вам себя держать, чтобы, если они просят благодеяния и участия вашего братства, то пусть завещают часть своего имущества и всё, что приобретут после вступления в орден, после своей смерти казне Ордена (unitati communis capituli), и тем временем пусть ведут жизнь честную, пусть стараются делать добро братьям, но пусть носят лишь светлую одежду, а не белый плащ. И если женатый брат умрёт раньше жены, то пусть должная часть отойдёт братьям, а другая часть супруге в обеспечение её жизни. Ведь мы считаем несправедливым, чтобы такого рода братья оставались в одном ордене с теми, кто посвятил свою чистоту Богу.

LVI. О том, чтобы не было слишком много сестер.
Принимать слишком много сестер опасно, так как с участием женщины древний враг многих сбил с праведной дороги в Рай. Итак, дорогие братья, чтобы цветок невинности всегда был в вас, никоим образом не позволено злоупотреблять этим обычаем.

LVII. О том, чтобы братья Храма не общались с отлученными (excommunicatis).
Братья, следует остерегаться и опасаться, как бы кто из воинов Христа не захотел каким-либо образом связаться с отлученным человеком, частным образом или публично, или допустить его к своим делам, дабы не стал он подобно ему проклятым (anathema maranatha). Только если ему будет приказано войти с ним в общение, и благосклонно участвовать в его делах, то в этом случае его поступки будут оправданы.

LVIII. О том, как должно принимать мирских воинов.
Если какой воин из бездны погибели (massa perditionis), или другой мирянин, желающий отречься от мира, захочет выбрать ваше общество и вашу жизнь, пусть его просьбу удовлетворяют не сразу, но согласно словам Павла: Испытывайте духов, от Бога ли они, и пусть его принятие происходит так. Пусть в его присутствии прочтут устав; и если он сам охотно подчинится предписаниям представленного устава, тогда, если магистру и братьям будет угодно, пусть он в чистоте души возвестит свое желание и просьбу всем, когда будут собраны братья. Затем, пусть испытательный срок полностью зависит от распоряжения и разумения магистра, согласно достоинству жизни просящего.

LIX. О том, чтобы не все братья призывались на тайный совет.
Мы приказываем, чтобы не всегда всех братьев призывали на совет, но тех, которых магистр сочтет подходящими и полезными совету. Когда же он захочет коснуться дел более важных (de maioribus), как например (ut est) о раздаче общей земли, или о самом Ордене (de ipso ordine), или о принятии брата, тогда, если магистру будет угодно, он может созвать все собрание; и после того, как будет выслушано мнение Общего капитула, пусть будет сделано то, что является лучшим и более полезным по мнению магистра.

LX. О том, что молиться надо в тишине.
Мы приказываем, чтобы братья в согласии с нашим общим решением молились так, как того требует состояние их души и тела, стоя или сидя; но с великим благоговением, в простоте душевной и не громко, чтобы один не беспокоил другого.

LXI. О том, чтобы получить от сержантов клятву в верности.
Мы узнали, что очень многие как клиенты, так и оруженосцы из различных провинций ради спасения души горят желанием до конца остаться в нашем ордене. Полезно же, чтобы вы получили от них клятву в верности, дабы старинный враг во время их служения Богу не посеял в них чего-нибудь тайным и неподобающим способом , или не отвратил бы их благого намерения.

LXII. О том, чтобы мальчики, пока они еще маленькие, не принимались в число братьев Храма.
Хотя правила святых отцов и позволяют иметь мальчиков в конгрегации, мы совсем не желаем отягощать вас таковыми. Кто же хочет своего сына, или родственника, посвятить навечно рыцарскому благочестию, пусть воспитывает его до тех лет, пока он с оружием в руке подобно мужу не сможет стирать с лица святой земли врагов Христа; затем, согласно уставу, пусть отец или родители поставят его среди братьев, и всем возвестят свою просьбу. Ибо лучше в детстве не давать обета, нежели, после того, как он станет мужем, исключать его, нарушая благочиние.

LXIII. О том, чтобы стариков всегда почитали.
Стариков же, по благочестивому разумению, следует из-за их немощи поддерживать и любовно почитать; и пусть благой властью устава никоим образом не будут они сурово лишены того, что необходимо для их тела.

LXIV. О братьях, которые путешествуют по разным провинциям.
Пусть братья, которые отправлены по разным провинциям, стараются соблюдать устав в отношении пищи, пития и прочего, насколько хватит сил, и пусть живут безупречно, чтобы прочие хорошо свидетельствовали о них: да не оскверняют они дело благочестия ни словом, ни делом, но подают пример мудрости и добрых деяний и отраду всем, с кем они будут связаны. Пусть тот, у которого они захотят остановиться, будет украшен доброй славой, и, если только можно, пусть этот дом не будет лишен света этой ночью, чтобы, не дай Бог (quod absit), темный враг не учинил убийства. Когда же воины услышат о том, что где-то собираются неотлученные, мы советуем, чтобы они шли туда, заботясь не столько о временной пользе, сколько о вечном спасении своих душ. Тем же братьям в заморских областях, что так жаждут пополнения (spe subvectionis ita directis), тех, кто захочет навеки присоединиться к воинскому ордену, мы на этом соборе (hac conventione) приказываем принимать по следующему договору: пусть и тот, и другой придут к епископу той провинции, и пусть тот выслушает желание просящего. А когда это будет исполнено, пусть брат пошлет его к магистру и к братьям, которые находятся в Храме, который в Иерусалиме; и, если жизнь его честна и достойна такого жребия, пусть он милостиво будет принят, если магистру и братьям это будет угодно. Если же он в это время умрет от труда и усталости, то пусть по отношению к нему будет выказано все благодеяние /доброта/ и братская любовь бедных воинов Христа, как одному из братьев.

LXV. О том, чтобы средства одинаково распределялись между всеми.
Также мы считаем, что разумно и правильно было бы постановить (manutenendum), oiau между всеми постоянными братьям (fratribus remanentibus) средства распределялись поровну, согласно данным возможностям. Ведь частная собственность не полезна, и размышление над бренностью её необходимо.

LXVI. О том, чтобы воины Храма имели десятины.
Мы знаем, что, оставив преходящие богатства, вы подверглись добровольной бедности. И потому мы указали, что было бы справедливо, если бы вы, живущие совместной жизнью, имели десятину следующим образом. Если епископ церкви, которому по справедливости положена десятина, с любовью захочет вам ее дать, то с позволения Общего Капитула он должен вам ее дать из тех десятин, которые на тот момент будут у церкви. Если же какой-нибудь мирянин до этого порочным путем владел такой десятиной как бы по наследству, но раскаялся в этом, пусть он оставит ее вам и только с распоряжения начальства.

LXVII. О легких и тяжелых проступках.
Если какой-либо брат в разговоре или во время воинской службы, или как-нибудь иначе, совершил какой-нибудь легкий проступок, пусть лучше он сам, нежели кто другой, расскажет о своем проступке магистру для извинения. За легкие проступки, если они не будут постоянными, пусть он получит легкое наказание. Если же при том, что он будет молчать, о его вине узнают через кого-нибудь другого, пусть он будет подвергнут большему и более серьезному наказанию и исправлению. Если же проступок будет серьезным, пусть будет он отлучен от братской близости и не ест с братьями за одним и тем же столом, но получает подкрепление в одиночестве. Лишь разумением и судом магистра определяется, будет ли он спасен в Судный День.

LXVIII. За какую вину брат более не считается таковым.
Прежде всего, следует позаботиться о том, чтобы ни один брат, могущественный или не могущественный, слабый или сильный, возжелавший возвыситься и постепенно возгордившийся, оправдывающийся в своих проступках, не остался безнаказанным; но если он не захочет исправиться, пусть его постигнет более суровый приговор. Если же он не захочет исправиться несмотря на благочестивые увещевания и возносимые за него молитвы, но будет все больше и больше возноситься в своей гордыни, то пусть он будет извергнут из благочестивого стада, согласно Апостолу: Изгоняйте злого из рядов ваших: необходимо, чтобы из общества верных братьев была удалена больная овца. Впрочем, пусть магистр , который должен держать в руке посох и жезл (посох, которым он поддерживал бы немощь чужих сил, а также жезл, которым он из ревности о праведности поражал бы пороки провинившихся), по совету патриарха и по духовном размышлении старается поступать так, чтобы не случилось, как говорит блаженный Максим, так, что либо излишнее попустительство в отношении наказания согрешившего, либо неумеренная суровость не смогли отвратить провинившегося от падения.

LXIX. О том, что от пасхального торжества до праздника всех святых можно носить одну льняную рубаху.
Между прочим, из-за слишком высокой температуры в краях Востока, милостиво разрешаем, чтобы каждому от Пасхального празднества до праздника всех святых не в обязательном порядке (ex debito), а лишь по желанию (sola gratia) дается каждому по одной льняной рубашке, я имею в виду, тому, кто захочет ею пользоваться. В прочее же время пусть все носят шерстяные рубашки.

LXX. Сколько и какие ткани необходимы для ложа.
Мы общим решением предписываем, чтобы каждый спал на отдельной кровати, и не иначе, если только не случится величайшая нужда или необходимость. Пусть каждый имеет постельные принадлежности, ограниченные распоряжением магистра; мы полагаем, что каждому, скорее всего, хватит рясы (saccum), подушки и одеяла. Кто же будет лишён одной из этих вещей, пусть имеет сarpitam, и ему будет позволено в любое время пользоваться льняным покровом, то есть покрывалом. Одетые же пусть спят в рубашках и пусть всегда спят в штанах. И пусть у спящих братьев до самого утра будет светильник.

LXXI. О том, что следует избегать ропота.
Мы божественным увещеванием предписываем вам избегать соперничества, зависти, недоброжелательности, ропота, сплетней, злословия и бежать их как некой чумы. И пусть каждый старается в бодрствовании духа, как бы не обвинить или не осудить брата, и пусть обратит внимание на следующие слова Апостола: Не будь обвинителем и доносчиком в народе. Когда же кто узнает наверняка, что брат в чем-либо согрешил, пусть, согласно предписанию Господа, в мирном и братском благочестии, он побранит его с глазу на глаз. Если же тот его не послушает, пусть он привлечет другого брата. Но если тот не обратит внимания на обоих, пусть в собрании он будет публично уличен на глазах у всех. Ведь велика слепота тех, кто порочит других, и весьма велико несчастье тех, которые не остерегаются недоброжелательности: оттого погружаются они в древнее ничтожество отвратившегося врага

LXXII. О том, чтобы избегали поцелуев всех женщин.
Мы считаем, что опасно для всякого благочестивого человека обращать слишком большое внимание на лицо женщины; и потому пусть никакой брат не возжелает поцелуя ни вдовы, ни девицы, ни матери, ни сестры, ни тетки, ни какой другой женщины. Итак, пусть Христово воинство избегает женских поцелуев, чрез которые часто люди подвергаются опасности, чтобы смогло оно идти пред очами Господа с чистой совестью и непорочною жизнью.

© Смоленцев-Соболь Николай Николаевич (nicksob@yahoo.com)

Милан/Париж/Нью-Йорк