Смотрицкий Е. Эссе о демократии

Рассмотрим две диаметрально противоположные формы государственного правления: монархию и демократию. С сегодняшней точки зрения демократия – одна из высших ценностей, святыня современной европейской цивилизации, а монархия, абсолютизм – признаются внеисторическим, вневременным злом (во веки веков). А что же на самом деле? Что подсказывает диалектика?
Что такое демократия? Это власть народа! Но! Над кем (чем)? Это власть народа абстрактного над человеком конкретным. Все уравниваются перед законом. Но Закон не Бог С ним не поговоришь, и поддержку найдешь не всегда. Закон «холоден», чужд и безразличен к Человеку. В условиях демократии Человек оказывается отчужденным от человекосоразмерного социума, в котором его знают, любят, ценят (по заслугам) и защищают конкретно!
Другое дело в монархическом государстве: человек – не социальный атом, а член микросоциума – общины, мира, марки. А в общине работает прямая и непосредственная демократия. Человек значим для общины, община значима для человека. Конкретные проблемы решаются конкретно, всем миром. Монарх практически никакого значения не имеет. Он занят своими вассалами, боярами, дворянами и внешней политикой. До народа как такового ему дела нет!
Что же происходит при эволюции от монархии к демократии? Ну, во-первых, в условиях демократии до Человека вообще никому нет дела. Парадокс современного общества в том, что Человек никому не нужен, и в тоже время ему некуда спрятаться! Что же происходит? (1) разрушается община; следовательно (2) человек атомизируется и обезличивается; (3) обретая равные права все и каждый становятся бесправными во всех сферах жизни, ибо равенство перед Законом требует постоянного суда и денег. Конфликтность – естественное следствие из равенства, так как если все равны, то каждый претендует на то, что он, и именно он прав, а выход – суд; (4) падает ответственность главы государства (президента), ибо всегда можно сослаться на несовершенный Закон, упрямый парламент, непокорный народ и другие ветви власти в случае неудачи.
А что остается инвариантным при переходе от монархии к демократии?
Инвариантны функции главы государства: управлять Целым и отвечать за Целое; инвариантен механизм влияния народа на политику властей – бунт, саботаж, забастовка, гражданская война.
Таким образом, Монархия – это саморегуляция общества на уровне микросоциума при протекторате государства, царя, думающего о макросоциуме. Соподчинение макро- и микросоциума, их гармония и есть условие социальной комфортности существования человека.
Демократия – это саморегуляция только на уровне макросоциума, ибо микросоциума (общины) просто нет. Поэтому демократия и тоталитаризм – две стороны одной медали. Поэтому XX век – век тоталитарных режимов. Противовесом «демократии», тоталитаризму становится Закон, Профсоюз, политические партии и движения и неообщины – религиозные, национальные, сексуальные... Но это все суррогаты. Настоящая соседская община способна хранить традицию, соблюдать моральные нормы, воспитывать, а не только защищать. В условиях диктатуры демократических ценностей это невозможно. Ибо Человек смотрит на мир в таком обществе глазами выгоды и частного интереса и не приемлет никакого ограничения, кроме Власти Закона. Но Закон позволяет искать выгоду. Вся наша культура позволяет искать выгоду. Выгодно – буду членом профсоюза, не выгодно – не буду. Выгодно – буду членом партии, не выгодно – не буду и т.д.
Монархия – власть народа.
Демократия – власть отдельных эгоистов.
В условиях монархии субъектами диалога между государством и подданным является чиновник и община, а в условиях демократии – чиновник и человек.
Община – буфер, смягчающий отношения между государством и индивидом. Она ограничивает (воспитывает) человека и ограничивает произвол государства, тем самым человека защищает от произвола государства, а государство – от произвола человека!
Еще один вопрос, приобретающий необычное звучание в условиях демократии – проблема авторитета. «Не сотвори себе кумира» – это так, но как реально жить без образца? Демократия в этом плане пакостная штука. Декларируется право каждого на авторитетность. Абсурд! Каждый, якобы, имеет право на выработку и принятие решений. Абсурд! А компетентность? А ответственность?! Это в современном-то сложнейшем и глобализированном мире. Кто будет решать, по какому пути развиваться энергетике? Кто будет решать, какую проводить демографическую политику? Кто будет решать, какую модель экономики выбрать, чтобы она и природосовместимой была, и человекоцентрированной и способствовала социальной стабильности?! Только эксперты! Но!!! Только ли?! Они нарешают. До фашизма! «Наука – угроза демократии» (П. Фейерабенд). Вот вам и реальная коллизия: авторитетный и компетентный фашизм – демократическая некомпетентная безответственность.
Демократия – это хаос, безвекторность, статистическая причинность и «статистическая ответственность», вернее безответственность. Но где же присущие Человеку по природе Разум, Воля и Чувства? Где же достойные Человека Чистота Помыслов, Напряжение Воли, Радость Чувств?
У демократии нет Авторитета. Но без Авторитета нет ни Истины, ни Правды! А чего без них стоит вся человеческая жизнь?! Возня!..
Особенно опасна зрелая, а точнее – выродившаяся демократия. Святынями демократии являются Жизнь, Свобода, Собственность, Равенство. Кому удалось сохранить Жизнь в процессе выплавки демократии – приступили к стяжанию собственности, и если при этом сумели сохранить свободу – продолжили этот процесс. Но в результате все потеряли Равенство. В первоначальном смысле оно сохранилось (равенство перед Законом), но реально оно исчезло: Равенство возможностей и равенство участия в демократическом управлении (да и было ли когда?). Теперь Деньги дают большую Власть, чем голоса избирателей. Возникает «внутридемократическая» коллизия: Собственность отрицает Равенство, Собственность сковывает Свободу, а Свобода стремится вернуть Равенство путем ограничения Свободы Собственника. То есть, мы должны выбрать между Демократическими Святынями: либо Свобода и Равенство, либо Собственность. Но Собственность в пределе – это диктатура Денег, а Свобода и Равенство в пределе – это коллективная безответственность, анархия, хаос.
Необходимо соблюдение меры, нужна гармония и механизм поддержания гармонии.
Но!!! И это все полумера. Ибо Свободы, Собственности, Равенства недостаточно для нормальной Жизни. Человеку и Обществу необходим Смысл. Нужна Духовная Метасистема. А что мы имеем? Идею Вечного Прогресса? Но Прогресс – это процесс. А какова Цель, Критерий, Цена? Сытость, степень сытости и любая соответственно? Даже если и так, то от этого ни Смысла, ни Радости не прибавляется. Сегодня результатом прогресса стал «сытый суицид» для индивида, «экономический суицид» для общества и экологический кризис для Природы.
Мы обязаны строить «Новую Духовную Метасистему», «новую культуру», в которой обязаны обуздать Свободу и Собственность ради Жизни, и отказаться от Равенства – ибо его нет и никогда не было.
Защищать выродившуюся демократию может только тот, кого она кормит. Но и при этом такого человека можно лишь понять, но не простить.
«Семена демократии», которые сегодня щедро сеет США по всему миру – дают хороший урожай и прибыль для сеятеля, но сильно истощают «почву». А без почвы, как известно, будет беспочвенность, т.е. не будет ничего. Этого ли «сеятеля» ждет Земля?!

Эссе о многом, и главном
Евгений СМОТРИЦКИЙ
И утверждения, и вопросы – стали уже трюизмом, общим местом, своеобразным «правилом хорошего тона» для большей части нашей публицистики. Они вроде бы уже и не предполагают ответа, а так, просто –«политические причитания». Одни причитают искренне, по долгу службы (за деньги), другие – по тому же долгу, за те же деньги – лукавят, третьи – просто так, из любви к искусству, за компанию. Чем занимаюсь я – судите сами!
...А поезд все идет! А пропасть все ближе!
Демократическое многоголосье способно заглушить любого лидера, осмеять героя, извратить идею, нивелировать элиту. Именно это и происходит. И кому-то это выгодно. Да вот возьму на себя смелость от имени всего народа сказать: не выгодно это народу. И не в том дело, что народ скажет и как скажет. Важно то, что он вымирает и разбегается. Это факты. С ними – не спорят. Их комментируют и интерпретируют. А кому же выгодно?.. Вот теперь позвольте мне дать анализ исходных утверждений и ответы на вопросы.
Говорят: «Нет лидеров». Позвольте уточнить, о каких лидерах идет речь: формальных или неформальных, реальных или номинальных, народных или... (подбери, читатель, сам слово помягче, а то у меня не получается). Так вот, утверждаю обратное тому, что говорят: есть у нас лидеры. Но они формальные, номинальные, «ненародные» (?). Есть лидеры, выполняющие волю меньшинства, олигархии. И хорошо выполняющие: олигархия пока не жалуется.
Но видно не о таком лидере мы тоскуем. Нам нужен неформальный, реальный, народный лидер. А где его взять? Своих нет. Чужих – гордыня не позволит, хотя именно они всегда и были у нас народными лидерами. Да и не в том дело: свой – чужой. Дело в другом: о ком заботится лидер и имеет ли поддержку народа. Заботиться народный лидер должен, естественно, о народе, а не об олигархии. Тогда и поддержка народная ему обеспечена. И никакая демократия для этого не нужна. Не на выборах избирается народный лидер. Лидеру покоряются. Покоряются его силе и правде. А покорившись – удесятеряют его силу на пути к воплощению правды. Так в чем же дело: народных лидеров нет или народ покориться не хочет? Думаю, и то, и другое, и еще и третье... А что третье? Третье – революционная ситуация. Когда верхи – не могут, низы – не хотят... Это ситуация кровавого хаоса, который, как кажется, невозможно остановить. Но нет у нас такой ситуации. И слава Богу. И верхи наши – могут. Власть крепка, и ей ничто, кроме нее же самой, не угрожает. Пока. И народ у нас – хочет. Вымирает, не рожает, нищает, но хочет «жить по європейськи». И не запретишь, и не объяснишь, что «жить по європейськи» можно только одной части общества (малой) за счет другой (большей), а в условиях спада производства и отсутствия колоний и это возможно недолго. А пока – народ выкуривает миллиарды сигарет, каждая пачка которых стоит дороже 1 кг хлеба, иногда в 5 раз, высасывает кубометры алкогольных и безалкогольных напитков, 1 л которых стоит в 2...10 раз дороже 1 л молока, изжовывает тонны жевательной резинки, 1 кг которой стоит минимум 80 гривень, т.е. в 10 раз дороже 1 кг мяса. Мы пускаем на ветер свое здоровье, которого и так мало осталось, а Минздрав крупными буквами предупреждает! Мы утоляем свою жажду... Чем?! Мы пережевываем на плевки то, что можно было бы вложить в науку, новые технологии, здравоохранение, образование. А мы поплевываем.
Не лидеров у нас нет! Народа нет! Есть толпа, в которой каждый сам по себе, и есть кланы со своими клановыми лидерами. А для них, а не над ними, есть номинальный, формальный, демократически избранный лидер. Тяжело ему. Всем корпоративным лидерам угодить надо, иностранным помощникам, да и о себе подумать. Когда тут о народе заботиться! Да он в общем-то ничего и не просит. Так, традиционно: хлеба и зрелищ, пенсий и анекдотов. «Ну так мы ж решаем эти вопросы...», – неоднократно слышим мы.
Общий вывод по этому пункту такой: никому народный лидер не нужен. Причины: нет народа, нет необходимой ситуации, есть сильная олигархическая власть.
Второе утверждение: «Нет героев». Так и хочется перейти на народные поговорки и пословицы. «Крикніть, дядьку – ви дурніший». «Дурних немає, усі вимерли». «Моя хата з краю...». Герой во всех сказках у нас -... известно кто. Но то было в сказках, а теперь о – в жизни. Чем ты лучше – тем тебе хуже. В условиях буржуазных ценностей иначе и быть не может. Эгоцентризм, являющийся ядром демократической идеологии, доведенный до предела, воспевает хапужничество, а не жертвенность. Герой всегда жертвенен. Сегодня время антигероев, хапуг. Богат – значит герой. Беден – значит неудачник, аутсайдер. Может быть с точки зрения биологии – это нормально, полезно, закономерно: выживает сильнейший. Да вот с точки зрения социологии – прокол: общество с такой ценностной ориентацией разлагается. И не надо его оплакивать. И неудачникам себя оплакивать не надо. Время такое. Но и поддерживать это время не надо. При желании – можно включиться в борьбу за звание «героя». Быть героем без кавычек – не просто опасно – бесполезно. Всех героев, как известно, распяли, отравили, обезглавили, расстреляли, сгноили. А главное другое: кому нужен герой, героизм, если нет народа! Трудно мне сказать следующую фразу, но скажу: не ведал Иисус Христос, что творил!!! Ничего хорошего из Его жертвы не вышло! Только новые реки крови Его именем. Он – во всем прав, да только жертва – напрасна.
Вот я и сжег последний мост. И не оставил себе пути к отступлению. Народ – обвинил, власть – обвинил, – Бога – обвинил. Нет, это не способ самоутверждения. У меня хватает дипломов и званий, любви и уважения «Схаменiться, люди добрi»...
Как помните – єто не все. Третье утверждение: «Нет национальной идеи». Нелепый вопрос! Русская философия поставила его не потому, что она русская, а потому, что европейский тип культуры полностью изжил себя уже в XIX веке. Тупик был понятен всем честным и серьезным мыслителям: и Шопенгауэру, и Кьеркегору, и Ницше, и Данилевскому. «Закат Европы» Шпенглера – это уже после, в начале ХХ века. Не национальная идея нужна, а новый тип культуры. Вот какой мучительный вопрос. Национальная идея в корне своем наднациональна, вненациональна, межнациональна: ЖИТЬ! А вот как жить, как выжить, какой тип культуры сотворить – это реальный вопрос. Тут и желаемое и действительное надо учитывать, и традиции культуры старой, отжившей (!), и возможности природной среды, соизмерять с ними форму и содержание новых, еще пока не выстраданных духовных (не материальных) ценностей, которые и будут вехами, маяками, идеалами, святынями всей нашей Земной жизни. Если я ошибаюсь – пусть мне возразят культурологи, историки, политологи. Какая национальная идея двигала всей Европой в эпоху Возрождения, когда шел процесс «кристаллизации» национальных государств? Никакая!!! Кланы поделили Европу, а не национальные идеи. А сегодня они делят весь мир. В Швейцарии – 4 этноса, 4 языка, и одна Швейцария. Германия, Дания, Швейцария, Австрия – все немцы, а стран сколько. Неужели 4 немецких национальных идеи?!
Утверждение четвертое: «Нет элиты». И не будет!!! В условиях буржуазной демократии есть бомонд, истэблишмент, номенклатура, элитные войска и элитные сорта семян. Духовная элита допускается только в рамках рынка: нужен – купят, купят – выживет. А элита нужна для того, чтобы хранить и творить то, что не является предметом купли-продажи. А раз так – то и быть этой элиты в условиях рынка и демократии не может. Кто думает иначе – того в эмиграцию (в том числе «внутреннюю»), психушку, тюрьму. В условиях кризиса – это правильно, иначе и быть не может, ибо элита в такое время играет негативную роль: талдычит о том, как должно, когда это невозможно. Фактически, «расшатывает лодку», тогда как надо успокоение. И правильно сделал В.И. Ленин, что в 1922 г. отправил «философский пароход». Он сразу 2-х зайцев убил: во-первых, спас всех, кого выслал. Здесь они бы вымерли, как В.В. Розанов, В. Хлебников и др. или стали бы «невинно убиенными»... Во-вторых, не допустил «раскачивания лодки». А что уже говорить о том, когда элита дорывается до (или оказывается у) власти. Чего добился выдающийся историк и этнограф М.С. Грушевский и не менее знаменитый мыслитель, политик и писатель В.К. Винниченко?! Добились оккупации, а потом их разогнали ими же приглашенные оккупанты. Да дело не в примерах.
Не дай Бог кто-то подумает, что я примитивно против элиты, или отрицаю таковую. Я сам отношу себя к элите! Да вот все должно быть на своем месте, в свое время, в нужном качестве и количестве. Мера нужна. Сегодня дело элиты – выжидать успокоения. А дело политиков – искать его и идти к нему с минимальными потерями, минимальными потерями для народа.
Оставлять без ответа поставленные вопросы – непростительно и для меня, и для общества. Дать исчерпывающие ответы – невозможно, да и нескромно с моей стороны. Остается давать «штрихи к портрету».
«Есть ли мы»? Вопрос, достойный внимания психиатра. И тем не менее: есть мы как общество? Чтобы ответить, нужно назвать атрибуты общества: способность к самоорганизации, самозащите, наличие институтов морали, права, религии. Все эти атрибуты сегодня у нас не работают, т.е. отсутствуют. А раз нет атрибутов, значит нет и объекта – общества. Так есть ли мы как человеческое общество? Нет! Мы восточно-европейская популяция Homo sapiens, активно использующая остатки техники. Мы есть биологически, а не социально. В такой ситуации принято говорить «население» вместо «народ».
«Кто мы»? Независимо от биологического субстрата (даже стыдно оговорку делать, ведь не расисты же меня читают) мы часть русской культуры, созданной восточными славянами, исповедующими православное христианство. Восточные славяне составили то этническое ядро, которое ассимилировало все другие этносы, попадавшие в сферу его влияния и сохранило славянский язык, а также специфический, исторически сложившийся быт, трансформировавшийся в новый уклад жизни под влиянием православия. В ХІХ и ХХ веках на нас наложила отпечаток индустриализация, изуродовав нас духовно, социально, экологически, политически и генетически:
духовно – забыли, зачем живем;
социально – традиционная структура общества распалась, а новая – уродливая, нечеловекосоразмерная, диспропорциональная, технократическая, неустойчивая;
экологически – истощили ресурсы природы и загрязнили окружающую среду;
политически – управление Жизнью свели к управлению экономикой, призванной воплощать в реальность идею индустриализации, которая, якобы, решит все наши проблемы: накормит, оденет, вылечит, защитит, доставит удовольствие (кстати, вместо Радости);
генетически – разрушила генофонд, ибо вышеуказанная политика, отстреляв умнейших и сильнейших («социальная селекция»), совместно с мутационным прессом экологической дисгармонии подорвала генетические основы популяции, остатки которой сегодня разбегаются: красивые – по всемирным борделям, умные – по чужим университетам.
«Откуда мы»? Вопрос, на мой взгляд, носит праздный, чисто научный характер. Все откуда-то. Но откуда бы мы ни были – жить надо, и надо жить здесь, там, где мы сейчас есть. Объяснения, думаю, не требуются.
«Куда идем»? Мы идем не в одиночку, поэтому и вопрос – общий, а не только наш. И ответа на него пока ни у кого нет. Всеми осознана глобализация жизни и именно она будет определять дальнейшее развитие, если мы все адекватно будем мыслить и действовать. Пример с Югославией – дурной пример, а он...
«К чему стремимся»? Ответ многократно провозглашен нашими президентами и правительствами, но для полноты я повторюсь: мы стремимся догнать европейский поезд, на всех парах идущий к пропасти.
И еще два вопроса: «Кто нас ведет?», «Кто нам мешает?» – ответ был дан выше.

Особенности евразийского возрождения
Евгений СМОТРИЦКИЙ
Единой концепции исторического процесса не существует, поэтому каждый историк или философ вправе отстаивать свою точку зрения. В то же время мы интуитивно ощущаем, что живем в «одной парадигме». И нас разделяют не самые существенные вопросы, а больше мелкие детали и, часто, отсутствие желания понять другого, отсутствие доброй воли. Хотя есть и объективные причины непонимания или неадекватного понимания каких-либо концепций. Дух времени накладывает свой отпечаток на каждого человека и на всех вместе. В каком-то смысле делает всех «зашоренными». В связи с этим предлагаю взглянуть на сущность процессов, протекающие на территории бывшего СССР, вернее в христианской его части, через призму марксизма, но без наросших за 70 лет социалистических ярлыков.
Сегодня необходимо начинать перечитывать К. Маркса, ибо он становится не просто интеллектуально понятен нам, а жизненно близким. Ведь во многом история последних 150-ти лет развивалась в соответствии с его предсказаниями, хотим мы того или не хотим. Особенно остро, на мой взгляд, ощущается проблема отчуждения труда от капитала.
Предложенный Марксом формационный подход в понимании развития общества совершенно справедлив как научная концепция, ибо он «работает» там, где он «работает», а универсальных теорий, как известно, не существует. Развитие общества действительно есть смена общественно-экономических формаций, принципиально зависящих от уровня развития производительных сил. Но как тут не вспомнить тривиальный пример из учебника по научному коммунизму, почему в Японии производительные силы более развиты, а социализма нет? Здесь хочется сказать, что К. Маркс совершенно не прав и его концепция хотя и работает, но необходимы существенные поправки. И первая поправка, по иронии судьбы, относится не столько к теории К. Маркса, сколько к современному пониманию социализма: это в СССР социализм не реализовался, а вот Японию как раз можно отнести к числу стран «победившего социализма».
Сегодня и естествознание отказывается от однофакторного, одномерного подхода в описании и объяснении феноменов, а уж гуманитарные и социальные науки принципиально не могут объяснять свои «объекты» однофакторно, доискиваясь до одной единственной причины, пусть и доминантной, определяющей, стержневой. Поэтому относительно материалистической концепции Маркса необходимо сказать, что она нуждается в идеалистическом дополнении. Речь идет о том, что одних материальных условий жизни социума недостаточно для социального прогресса, или лучше сказать просто – развития. Необходимо учитывать ментальные революции. Понятно, что это сегодня звучит может быть и тривиально. Но необходимо сказать как можно точнее, что с нами происходит, почему мы переживаем трудности, каков диагноз нашей болезни. О менталитете, национальной психологии сегодня говорят много и по самым разным причинам: национальная самоидентификация, самоопределение, формирование государственности, политические прогнозы, маркетинговые исследования и т.д. Но остается без внимания главное – мы действительно переживаем давно забытую Европой эпоху Возрождения и гуманизма с присущими им секуляризацией, десакрализацией жизни, омирщением, возвеличиванием человека-творца, формированием правового сознания, распадом на множество государств под предлогом национального самоопределения, а на самом деле преодолением войны всех против всех через теорию общественного договора в условиях рухнувших ценностей и традиционной общины (микросоциума), когда управляющая система, сложившаяся в СССР, стала уже не в состоянии управлять столь сложной империей, не говоря уже о решении вставших экономических, экологических, этнических, демографических и в конце концов политических проблем.
Более точно, на мой взгляд, было бы сказать, что мы пока что переживаем не Возрождение, а конец средневековья, «осень средневековья», за которой следует и уже дала себя почувствовать «зима раннего капитализма». Бестужев-Лада как-то справедливо заметил, что «у нас пока что менялись только слова и названия», сущность же социальных, да и ментальных структур оставалась прежней, средневеково-христианской.
Если под таким углом зрения посмотреть на процесс перемен, который мы переживаем, то становится понятной сущность политических, экономических, социальных, правовых, духовных, ценностных изменений, происходящих на наших глазах. Но классический комментарий и анализ подобных процессов, только относительно Европы, был дан Карлом Марксом.
В социальном плане – окончательный распад общины и общинного сознания с формированием статистического макросоциума, нуждающегося в «минимуме морали» – правовом регулировании со стороны государства.
В политическом плане – распад единой духовно-экономической и политической империи на крупные таксоны с уже пройденной в Европе борьбой между Центром и регионами, Королем и Князьями.
В экономическом плане – переход от натурального хозяйства и цеховой формы регламентации производства к рыночной экономике.
Советское министерство – непомерно разросшийся средневековый цех. Ведь его функции были не управлять рынком экономическими методами, а планировать, вернее регламентировать все стороны экономической и социальной жизни. А что еще может делать министерство в условиях отсутствия рынка? Конечно, для указанной функции лучше подошел бы какой-то другой термин, чем «министерство», но так уж исторически сложилось.
О духовном уже было сказано выше.
Но история уникальна, как и судьба. И у Евразийского Возрождения есть свои особенности.
Оно проходит в условиях глобализации жизни на планете: глобальные проблемы, глобальная экономика, глобальное информационное пространство.
Из этого следует политическое, экономическое и духовное взаимовлияние культур, стран, регионов под контролем ТНК (я бы назвал их «неоцехами неосредневековья»).
Оно проходит в условиях индустриально развитой экономики. Запад перерос из ремесленно-мануфактурного производства в индустриальное, ему необходимо было создавать свою индустрию. У нас она уже есть, но, к сожалению, неконкурентоспособная. Особо сложной является социально-экономическая перестройка общества в условиях высокой урбанизации – порождении индустриализации.
У Запада были в распоряжении огромные ресурсы: была Природа как главный источник богатства, сырья, были пространство и время, были колонии и рабы (да, при капитализме), была окружающая среда (см. «Грюндеры и грюндерство», «Генри Форд. Моя жизнь, мои достижения»).
Что же есть у нас. Времени как ресурса сегодня нет ни у кого. Человечество в цейтноте. У нас нет окружающей среды: она изуродована, да и мы вместе с ней. У нас есть пространство и сырье, а еще – остатки высококвалифицированной рабочей силы.
Запад шел по пути научно-технического прогресса. Нам он сегодня не по зубам. Требуется новый уровень технологической культуры, как для повышения качества товаров и их конкурентоспособности, так и для экологической безопасности.
Запад переживал кризис первоначального накопления капитала, а потом начался рост, на «пустом» месте, с перспективой, с ошибками первопроходцев. Природа же нашего кризиса – другая, гораздо сложнее, поскольку произошло наложение одновременно «больного» экономического, экологического, технологического, психологического, политического, исторического пространства, у каждого из которых свои векторы, структуры, хронотопы, тенденции-инерции.
.

Комментарии (3)
Обратно в раздел Политология