Глава десятая. Конкретное и абстрактное мышление

Правило, предписываемое учителям "переходить от конкретного к абстрактному", может считаться более привычным, чем вполне понятным. Не многие из тех, кто его читает и слышит, получают ясное понятие об исходном пункте, о конкретном, о природе цели абстрактного и о точной природе пути, который должен быть пройден от одного к другому. Иногда предписание понимается прямо ложно: считается, что воспитание должно переходить от вещей к мыслям, как будто бы какое бы то ни было отношение к вещам, при котором не захватывается мышление, может иметь воспитательное значение. Понятое таким образом правило поддерживает механическую рутину и возбуждение чувств на одном конце воспитательной лестницы — на низшем, а академическое и неприменимое обучение — на верхнем конце.

В действительности всякое обращение с предметами даже у ребенка полно выводов, вещи покрываются вызываемыми ими представлениями и получают знание как поводы к толкованию или как доказательства для утверждения мнения. Не может быть ничего более противоестественного, чем преподавание вещей без мысли, чувственных восприятий без основанных на них суждений. И если абстрактное, к которому мы должны стремиться, означает мысль отдельно от вещей, то рекомендуемая цель формальна и пуста, так как действительная мысль всегда более или менее прямо относится к вещам.

Но правило имеет значение, которое, будучи понято и дополнено, устанавливает путь развития логической способности. Какое это значение? Конкретное обозначает понятие определенно выделенное от других понятий так, что онс прямо воспринимается само собой. Когда мы слышим слов стол, стул, печь, платье, мы не должны думать, чтобы понять, что они означают. Термины настолько непосредственно вызывают понятие, что не надо усилия для перехода. Но понятия некоторых терминов и вещей схватываются только после того, как сначала вызываются в уме более привычные вещи, а потом приводятся связи между ними и тем, чего мы не понимаем. Выражаясь короче, понятия первого рода — конкретные, последние — абстрактные.

Для человека, чувствующего себя совершенно в своей области в физике и химии, понятия атома и молекулы, очевидно, конкретны. Ими постоянно пользуются, что не требует работы мысли для понимания того, что они означают. Но человек не посвященный и новичок в науке должен сначала вспомнить о вещах, хорошо ему знакомых, и идти путем процесса медленного перехода; кроме того, термины атом и молекула теряют слишком легко свое с трудом добытое значение, если привычные вещи и путь перехода от них к неизвестному вылетели из ума. Та же разница может быть иллюстрирована любым специальным термином: коэффициент и показатель в алгебре, треугольник и квадрат в геометрии, как отличные от общепринятых понятий; капитал и ценность, как они употребляются в политической экономии и т.д.

Указанное различие чисто относительное в связи с интеллектуальным развитием индивидуума; что является абстрактным в одном периоде роста, то является конкретным в другом, или, наоборот, человек открывает, что вещи, считавшиеся вполне известными, заключают в себе странные факторы или неразрешимые проблемы. Существует, однако, общий путь для подразделения, который, решая вообще, какие вещи находятся в границах привычного знания и какие вне их, отмечает конкретное и абстрактное более постоянным образом. Эти границы устанавливаются единственно требованиями практической жизни. Такие вещи, как палка и камни, мясо и картофель, дома и деревья, являются настолько постоянными чертами окружающего, с которым мы должны считаться, чтобы жить, что эти существенные понятия скоро усвоятся и неразрывно ассоциируются с предметами.

Наоборот, абстрактное явление оказывается теоретическим или тем, что не связано тесно с практическими требованиями. Абстрактный мыслитель (человек чистой науки, как его иногда называют) свободно отвлекает от применений в жизни, т.е. он не считается с практической пользой. Однако это только отрицательное определение. Что же останется, если исключить связь с пользой и применением? Очевидно, только то, что относится к познанию, рассматриваемому, как самоцель. Многие понятия в науке абстрактны не только потому, что не могут быть поняты без долгого ученичества в науке (что так же справедливо относительно технических приемов в искусствах), но также потому, что все их содержание было построено с единственной целью облегчения дальнейшего познания, исследования и умозрения. Когда мышлением пользуются для какой-нибудь цели, хорошей или низкой по значению, оно конкретно; когда им пользуются просто как средством для дальнейшего мышления, оно абстрактно. Для теоретика идея адекватна и завершена в себе именно потому, что возбуждает и вознаграждает мысль, для практика-медика, инженера, артиста, купца, политика она совершенна только в том случае, если употребляется для развития какого-нибудь жизненного интереса, здоровья, благосостояния, красоты, пользы, успеха или чего-либо другого.

Для большинства людей при обычных условиях практические требования жизни по большей части, если не вполне, принудительны. Их главной заботой является должное ведение своих дел. То, что имеет значение только как доставляющее запас материала для мышления, является бледным, чуждым, почти искусственным. Отсюда пренебрежение практика и успешного дельца к "пустому теоретику", отсюда его убеждение, что известные вещи могут быть очень хороши в теории, но не годятся на практике; вообще пренебрежительный тон, с которым он относится к терминам абстрактный, теоретический и интеллектуальный, далек от разумного.

Это отношение оправдывается, конечно, при известных условиях. Но пренебрежение к теории не содержит полной истины, как признает здравый практический смысл. Даже с точки зрения здравого смысла можно быть "слишком практичным", т.е. обращать такое внимание на непосредственное практическое следствие, чтобы не видеть дальше кончика носа или подрубить сучок, на котором сидишь. Вопрос идет о границах, о степенях, о соразме-ривании, скорее, чем о полном разделении. Истинно практичный человек дает свободу уму при рассмотрении предмета, не требуя слишком настойчиво в каждый момент приобретения выгоды; исключительная забота о делах полезных и прикладных настолько суживает горизонт, что в дальнейшем приводит к разрушению. Не окупается, если привязывать свои мысли слишком короткой веревкой к столбу полезности. Способность деятельности требует известной широты взгляда и воображения. Люди должны, по крайней мере, достаточно интересоваться мышлением ради мышления, чтобы выйти за границы рутины и привычки. Интерес к знанию ради знания, к мышлению ради свободной игры мысли необходим для эмансипации практической жизни, чтобы сделать ее богатой и прогрессивной.

Теперь мы можем обратиться к педагогическому правилу перехода от конкретного к абстрактному.

1.        Если конкретное означает мышление, прилагаемое к поступкам для того, чтобы действовать успешнее по отношению к затруднениям, возникающим на практике, то "начинать с конкретного" значит, что мы сначала должны дорожить деятельностью, особенно занятиями не рутинного и механического характера и поэтому требующими разумного выбора и применения приемов и материалов. Мы не "следуем порядку природы", когда умножаем простые ощущения или собираем физические объекты. Преподавание арифметики не является конкретным только потому, что пользуются щепками, бобами или точками; между тем, если ясно восприняты употребление и свойства числовых отношений, идея числа конкретна, даже если пользовались одними цифрами. Каким именно сортом символов лучше воспользоваться в данный момент, — чурбанчиками, линиями или цифрами, — всецело зависит от применения к данному случаю. Если физические предметы, употребляемые при преподавании арифметики или географии, или чего-либо другого, не освещают ум знакомством со скрывающимся за ними значением, то преподавание, которое ими пользуется, так же абстрактно, как то, которое наделяет готовыми определениями и правилами, так как отвлекает внимание от идей к простым физическим раздражениям.

Представление, что достаточно поместить перед чувствами отдельные физические объекты, чтобы запечатлеть в уме известные идеи, доходит почти до суеверия. Введение предметных уроков и воспитания чувств отметило значительное движение вперед сравнительно с прежним методом словесных символов и это движение ослепило воспитателей относительно того факта, что пройдено только полпути. Вещи и ощущения действительно развивают ребенка, но только потому, что он пользуется ими, чтобы владеть своим телом и намечать свои поступки. Подходящие продолжительные занятия или деятельность заключают в себе пользование естественными материалами, орудиями, видами энергии таким образом, что вызывают размышление о том, что они значат, как относятся друг к другу и к достижению цели, в то время как простое показывание вещей остается бесплодным и мертвым. Несколько поколений тому назад величайшим препятствием на пути реформы первоначального образования была вера в почти магическое действие символов речи (включая числа) для воспитания ума; в настоящее время путь преграждает вера в действенность объектов именно как объектов. Как часто случается, лучшее является врагом наилучшего.

2.        Интерес к результатам, к удачному проведению деятельности постепенно переходит в изучение объектов, их свойств, последовательности, строений, причин и следствий. Взрослый, работая по призванию, редко бывает свободен от траты времени и энергии вне необходимости непосредственной деятельности на изучение того, чем он занимается. Воспитательная деятельность в детстве должна быть так организована, чтобы прямой интерес к деятельности и ее результату создавал потребность во внимании к вещам, имеющим все более и более косвенное и отдаленное отношение к первоначальной деятельности. Прямой интерес к плотничному ремеслу или торговле органически и постепенно вызовет интерес к геометрическим и механическим проблемам. Интерес к стряпне разовьется в интерес к химическим опытам и к физиологии и гигиене телесного роста. Рисование картин превратится в интерес к технике воспроизведения и к эстетике и т.д. Это развитие и является тем, что обозначается термином переходить в правиле "переходить от конкретного к абстрактному", оно представляет динамику и истинно воспитательный фактор процесса.

3.        Результатом является то, что абстрактное, к которому должно привести воспитание, представляет собой интерес к интеллектуальному содержанию ради него самого, наслаждение мышлением ради мышления. Давно известно, что поступки и процессы, которые в начале зависят от чего-либо другого, развивают и поддерживают поглощающее собственное значение. Так это обстоит с мышлением и знанием. Сначала являясь побочными по отношению к результатам и проверке вне их, они все более и более привлекают к себе внимание, пока становятся целями, а не средствами. Дети постоянно погружены без всякого принуждения в рефлективное исследование и проверку ради того, что в их интересе .сделать хорошо. Привычки мышления, развиваясь таким образом, могут увеличиваться в объеме и распространяться, пока получат самостоятельное значение.

Три примера, приведенные в шестой главе, представляли восходящий цикл от практического к теоретическому. Мысль сдержать данное обещание — очевидно конкретного рода. Стремление выяснить значение известной части лодки является примером промежуточного рода. Основание для существования и положение шеста — основание практическое, так что для архитектора проблема была чисто конкретной именно поддержание определенной системы действия. Но для пассажира лодки проблема была теоретическая, более или менее умозрительная. Для его переезда не представляло разницы, выяснит ли он значение шеста. Третий случай, появление и движение пузырьков, является примером чисто теоретического, абстрактного случая. Нет преодоления физических препятствий, приспособления внешних средств к целям. Любопытство, интеллектуальное любопытство вызвано, по-видимому, исключительным явлением и мышление просто старается выяснить кажущееся исключение в терминах признанных принципов.

Следует указать, что абстрактное мышление является одной из целей, а не конечной целью. Способностьподдерживать мышление на вопросах, отдаленных отпрямой пользы, выросла из практического и непосредственного способа мышления, но не заменяет их. Целью воспитания не является разрушение способности мыслить так,чтобы преодолевать затруднения и согласовать средства ицели, воспитание не имеет в виду заменить эту способность абстрактной рефлексией. Не является также теоретическое мышление более высоким типом мышления, чемпрактическое. Лицо, владеющее по желанию обоими типами мышления, выше, чем то, которое владеет толькоодним. Методы, которые, развивая абстрактные интеллектуальные способности, ослабляют привычку практического или конкретного мышления, так же далеки от воспитательного идеала, как те методы, которые, развиваяспособность проектировать, приобретать, устраивать, предусматривать, не доставляют наслаждения от мышлениянезависимо от его практических последствий.

Воспитатели должны также отмечать существующиегромадные индивидуальные различия, они не должны стараться подводить всех под один лад и один образец. Умногих (вероятно, у большинства) склонность к выполнению, привычка ума мыслить для целей поведения и деятельности, а не ради знания, остается преобладающей доконца. Инженеры, юристы, доктора, купцы гораздо многочисленнее среди взрослых, чем исследователи, ученые и философы. Пока воспитание будет стремиться создавать людей, которые как бы ни были специальны их профессиональные интересы и цели, не исключают духа ученых, философов и исследователей, воспитанию нет основания считать один умственный навык по существу выше другого и умышленно стараться превращать тип из практического в теоретический. Разве наши школы не были односторонне посвящены более абстрактному типу мышления, будучи, таким образом, несправедливы к большинству учеников? Разве не приводила на практике идея "либерального" и "гуманитарного" воспитания очень часто к созданию технических (как слишком специализировавшихся) мыслителей?

Целью воспитания должно быть достижение уравновешенного взаимодействия обоих умственных типов, когда обращается достаточно внимания на склонности индивидуума, а не стесняются и не калечатся способности, которые у него от природы сильны. Узость индивидуумов строго конкретного направления должна быть освобождена от предрассудков. Следует ловить всякий удобный случай, встречающийся в их практической деятельности, для развития любопытства и склонности к интеллектуальным проблемам. Естественная склонность не насилуется, но расширяется. Что касается до меньшего числа тех, кто имеет склонность к абстрактным, чисто интеллектуальным вопросам, то должно быть приложено старание умножить благоприятные случаи и увеличить потребность применения идей, превращения символических истин в условия социальной жизни и ее цели. Каждое человеческое существо обладает обеими способностями, и каждый индивидуум будет деятельнее и счастливее, если обе способности разовьются в свободном и тесном взаимодействии.