Мзареулов К. Фантастика. Общий курс

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 2. Краткая история фантастики

Фантастика – очень древний, едва ли не самый древний жанр искусства. На заре человеческой культуры наши далекие предки, пытаясь постигнуть окружающий мир, строили философские, мифологические, религиозные концепции, в которых отражались представления об устройстве и происхождении Вселённой, о прошлом овоего племени (народа, страны), о сверхъестественных существах, управляющих природой, людьми, обществом.

Шли века, сменялись эпохи, но задачи жанра остались все теми же: пользуясь художественным методом, опираясь на фантасти ческие допущения, постигнуть Вселенную и место в ней человека, понять законы движения души. Развитие науки, техники, культуры, искусства непрерывно обогащало фантастику, предоставляя новые идеи, сюжеты, художественные приемы. Жанр становился сложнее, рождались новые течения, появлялись новые системы фантастических образов.

Будучи частью общечеловеческой культуры, фантастический жанр меняется вместе с цивилизацией. Для каждой эпохи характерны специфические разновидности фантастики, наиболее полно отвечающие требованиям времени. Попытаемся же, хотя бы поверхностно проследить основные направления эволюции жанра, его зависимость от общественного, научно-технического, духовного и нравственного прогресса.

§20. Фантастика СССР: смерть сверхдержавы

К началу 80?х большинству советских людей стало понятно, что требуются кардинальные перемены. Абстрактная цель построения коммунизма перестала вдохновлять даже марксистских фундаменталистов, аполитичное «болото» вообще не верило в Светлое Будущее, в обществе нарастало озлобление против коррумпированных бюрократов, а хроническая нехватка многих товаров подстегивала потребительский ажиотаж. Главной бедой сверхдержавы становилась недееспособность однопартийной системы, которая была хороша лишь в годы всеобщего энтузиазма и тоталитарной диктатуры. После прекращения отстрела коррупционеров и при отсутствии конкуренции правящая верхушка окончательно деградировала, потеряв даже инстинкт самосохранения, и открыто занималась лишь обслуживанием собственных корыстных потребностей.

В тот период еще существовали разумные пути вывода страны из кризиса, однако прогнивший режим партийных бонз избрал наихудший сценарий. Судя по ходу дальнейших событий, изначально планировалось предельно ослабить государство и ввести частную собственность, чтобы легализовать доходы, получаемые номенклатурой за счет казнокрадства, взяток и теневой экономики. В борьбе за власть против конституционных структур управления заговорщики опирались на региональных сепаратистов – по указаниям из Кремля в республиках создавались националистические «народные фронты», которые немедленно развязали серию этнических конфликтов с погромами инородцев, поставив СССР на грань гражданской войны.

Впрочем, поначалу новая политика выглядела пристойно: в СССР начался период определенной либерализации (так называемая «перестройка»), что способствовало частичному снятию цензурных барьеров. Для фантастики это означало, что была дозволена публикация некоторых романов и повестей, противоречащих псевдокоммунистическим постулатам официозной идеологии. В то же время провозглашенная «гласность» оставалась в значительной степени усеченной, поскольку цензура по?прежнему не пропускала в печать произведения, направленные против официального курса, который был объявлен безальтернативным. В то же время поощрялись любые нападки на существующий строй, силовые ведомства, отечественную историю. По указке идеологов ЦК КПСС, пресса голосила, что высокие технологии опасны и не нужны, что космическая программа должна быть свернута, что необходимо урезать и без того скудные ассигнования на развитие науки.

Так или иначе, были опубликованы ранее запрещенные повести братьев Стругацких «Гадкие лебеди», «Улитка на склоне», «Сказка о Тройке», «Хромая судьба» и новый роман «Отягощенные злом, или 40 лет спустя», в которых авторы достаточно прозрачно критиковали загнивающую советскую систему, предлагая собственный путь нравственного оздоровления общества. Особенно резко Стругацкие отвергали различные проявления шовинизма, диктатуру, интеллектуальный снобизм. Тогда же, после полувекового забвения были переизданы повести М.А.Булгакова «Дьяволиада», «Багровый остров», «Роковые яйца», впервые издана на родине повесть «Собачье сердце». Печатались также заведомо антисоветские и антикоммунистические романы писателей?эмигрантов «Мы» Е.Замятина, «Остров Крым» В.Аксенова, и др.

С наступлением перестроечной псевдогласности некоторые авторы, наивно поверив в долгожданный приход «свободы», ходили по редациям «толстых» литературных журналов и пытались объяснить, как важно публиковать современных отечественных фантастов. Ответ был ошеломляющим. Редактора объяснили, что имеют строгое указание печатать лишь произведения репрессированных писателей, либо – произведения о жертвах репрессий. Проще говоря, литература была вновь принесена в жертву политике, причем гигантский механизм государственной пропаганды работал исключительно на разрушение государства и общества.

В последние годы существования СССР фантастика в стране развивалась под влиянием различных факторов. Много было произведений конъюнктурного характера, написанных «на злобу дня», с позиций официального руководства. Такой путь избрал, в частности, К.Булычев, наштамповавший множество рассказов о консерваторах, загрязняющих окружающую среду промышленными отходами, о перпендикулярном мире, где все еще сохранилась диктатура сталинского образца и т п. Тяжелые потери советская фантастика понесла в начале 90?х гг., когда ушли из жизни А.Н.Стругацкий, Д.Биленкин, А.Шалимов. Старшее поколение фантастов покидало сцену, наступило время, когда должны были появиться новые имена.

Отряд русскоязычных писателей?фантастов, которые сформировались, как творческие личности и были впервые опубликованы в 80?е годы, то бишь на рубеже брежневского застоя и горбачевской катастройки принято называть Четвертым Поколением или 4?й Волной. Можно сказать, что основы современной фантастики заложило именно четвертое поколение, вдохновляемое достижениями предшественников, но также наученное их непростым опытом. Эта генерация фантастов становилась на творческую тропу в лицемерной атмосфере двойной морали и жестоких тематических ограничений.

Молодые фантасты из разных городов и республик долгое время объединялись вокруг Малеевского семинара, которым руководили В.Бабенко и В.Гаков, однако главной бедой этого движения было отсутствие полиграфической базы. Произведения, обсуждавшиеся на всесоюзных семинарах в Дубулте и Малеевке, практически не имели шансов на опубликование. Жизненно необходимым стало создание организации, способной обеспечить издание работ молодых талантливых писателей, минуя неповоротливую систему государственного книгопечатания,

В марте 1988 г. было принято решение образовать при издательстве «Молодая Гвардия» Всесоюзное творческое объединение молодых писателей?фантастов (ВТО МПФ) с правом выпускать книги на основе хозрасчета. Директором ВТО МИФ стал Виталий Пищенко, писатель из Новосибирска. Объединение регулярно проводило семинары в Днепропетровске, Минске, Ялте, на которых после обсуждения отбирались для печати лучшие произведения. В 1988–1991 гг. ВТО ежегодно издавало до 20 коллективных и авторских сборников – результат, воистину фантастический в отечественной практике публикации фантастики. Благодаря ВТО МПФ, сумели пробиться к читателю десятки талантливых авторов: Леонид Кудрявцев, Николай Романецкий, Сергей Лукьяненко, Степан Вартанов, Лев Вершинин и др. В работе ВТО активно участвовали также молодые писатели, успевшие завоевать популярность в начале 80?х годов: Василий Головачев, Александр Бушков, Людмила Козинец, Андрей Дмитрук. Тесно сотрудничали с ВТО писатели из Минска, создавшие собственное издательство «Эридан»: Евгений Дрозд, Борис Зеленский, Юрий Брайдер и Николай Чадович.

К сожалению, со временем в работе ВТО МПФ стали проявляться те же признаки разложения, которые десятилетием раньше погубили фантастику в издательстве «Молодая Гвардия». Жесткая цензура со стороны чиновников вышестоящей главной редакции, запрет на разработку острых тем и сюжетов (политика, «хай тек», космоопера, эротика и т д.), преимущественное издание функционеров организации, даже если те не обладают литературными талантами – в результате подобной политики сборники ВТО МПФ становились все менее интересными. Вновь была пущена в оборот ложная трактовка понятия «художественные достоинства», как фактора, якобы не совместимого с серьезностью замысла и наличием добротной и оригинальной научно?фантастической или политической идеи.

Другим негативным моментом оставалось ожесточенное соперничество между ВТО МПФ и «малеевской» группировкой Бабенко?Гакова. Лидеры обоих кланов пытались убедить читательскую общественность, что обладают исключительным правом на толкование законов жанра, а также монополией на литературное мастерство. Временами конфликт принимал скандальные формы. Так, Стругацкие в романах «Хромая судьба» и «Отягощенные злом», а В.Бабенко в повестях «Игоряша – Золотая Рыбка» и «ТП» допустили грубые оскорбительные выпады в адрес ведущих авторов «Молодой Гвардии»: В.Щербакова, М.Пухова, Ю.Медведева, Е.Гуляковского, А.Казанцева. В ответ Ю.Медведев вывел карикатурный образ Стругацких в своей повести «Протей». Стругацкие обиделись, и по клубам любителей фантастики полетели письма, призывавшие фэнов подниматься на защиту поруганной справедливости.

Кулуарные дрязги вокруг жанра отражали простой, по сути, факт творческой слабости обеих группировок «молодых» (средний возраст – 35?40 лет) писателей. Идеологи как ВТО, так и «Малеевки» весьма резко критиковали творческие принципы оппонентов, хотя, если разобраться объективно, принципиальной разницы между их художественными позициями не было. Если ВТО отрицало ведущую роль научной фантастики и социально?политических направлений жанра, отдавая предпочтение облегченным течениям (юмор, пародия, мистика, бытописательство, низкопошибные боевики), то «малеевцы» делали упор именно на политизированную фантастику и также увлекались боевиками. По существу, обе группировки до предела ограничивали возможности жанра, отсекая неугодные им течения. В то же время, как те, так и другие явно питали слабость к «кухонной» фантастике – новой разновидности мелкотемья, в которой фантастическая компонента предназначена фокусировать внимание на низменных инстинктах или духовной слабости человеческой личности. Фактически, установки руководителей обеих группировок напоминали карикатурное подражание идеям Новой Волны, которыми англо?американская фантастика благополучно переболела двумя десятилетиями раньше.

Появившиеся частные книгоиздательства развернули массовый выпуск переводов западной фантастики. Постепенно прогрессировало – от туалетной бумаги к дермантиновым обложкам – полиграфическое качество этих книг. Издавались в основном самые популярные писатели прошлых десятилетий. Такой выбор диктовался большим числом любительских переводов, авторы которых были не известны и не могли потребовать положенных гонораров.

Большой проблемой таких изданий были некомпетентность редакторов и зачастую низкое мастерство доморощенных толмачей, дословно переводивших малопонятную им специальную терминологию. Так в азимовском «Основании» широко известное среди маринистов понятие battle cruiser (линейный крейсер) совершенно бездарно перевели, как «боевой (!) крейсер». Эта тавтология (крейсер по определению может быть только боевым) печально напоминает «военно?пассажирский дредноут» – флагман швамбранского флота. Практически во все книжные издания романа Г.Гаррисона «Плененная Вселенная» перекочевало из любительских переводов невразумительное название главы «ДНА чайнс». Видимо, никто из редакторов не удосужился заглянуть в словари и выяснить, что английский термин DNA chains означает «Цепи ДНК».

Лучше всех, как обычно, жилось приспособленцам, умевшим прогибаться под любые капризы цензоров и издателей. Во множестве печатались псевдоактульные рассказы, гневно клеймившие заоканских маньяков?одиночек, замышляющих заговоры супротив прогрессивных сил. Страна стояла на грани гибели, а идеологи старательно культивировали благолепное словоблюдие.

Писатели?приспособленцы успевали мгновенно откликнуться на самые туманные повеления властей. Помнится, однажды на съезде народных депутатов Валентин Распутин осмелился процитировать Столыпина: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия». В те времена любые разговоры о величии государства считались верхом неприличия, и «демократическая» пресса по указке из Кремля долго и сладострастно топтала писателя?патриота. Кир Булычев молниеносно написал рассказ «Речной доктор», в котором крамольную фразу произносил отрицательный персонаж. Однако, вышла неловкость: за несколько месяцев, пока рассказ готовился к печати, сменилась целая историческая эпоха, и столыпинская цитата сделалась девизом новорусской державы.

В эти годы во множестве издавались примитивные римейки «Мастера и Маргариты», написанные в стиле новеллизации бульварной публицистики. Воланд со свитой являлся в современную Москву, дабы покарать партократов и прочих «врагов перестройки». Миллионными тиражами расходились брошюры с порнографическими текстами («Агент СПИДа», «Приключения космической проститутки» и т п.), автор которых скрывался под псевдонимом Вилли Конн.

Болотистый климат окололитературных кланов отнюдь не способствовал появлению качественной фантастики. Поэтому лучшие авторы 4?го поколения начинали публиковаться в обход главных издателей. Столяров и Рыбаков завоевали популярность в питерских альманахах, Брайдер с Чадовичем – в родном Минске, Бушков – в Красноярске. Лукьяненко начал печататься в Алма?Ате, и лишь затем выпустил «Рыцарей сорока островов» в ленинградской «Terra Fantastika». Пелевин и вовсе достиг успеха в «толстых» журналах, не имеющих отношения к фантастике. Лишь в начале 90?х выпуск книг современных авторов немного ускорился с появлением коммерческих издательств.

Так, несмотря на сопротивление монополистов, 4?е поколение пробилось к читателю. Этим авторам было больно за погибающее Отечество, хотя каждый выражал подобные чувства по?своему. В советскую эпоху они не успели высказаться в полную силу, и главные их произведения появятся позже. А тогда, на рубеже 80?х – 90?х, Четвертое Поколение лишь балансировало между собственными пристрастиями и капризами издателей, что отнюдь не шло на пользу литературе.

Однако, за эти годы все?таки приобрели известность несколько авторов, которым предстояло определять в ближайшее время творческое лицо русскоязычной фантастики. Александр Бушков стал известен как автор многочисленных повестей и рассказов социального звучания: «Варяги без приглашения», «Дети Тумана», «Лабиринт», «Провинциальные хроники начала осени», «Страна, о которой знали все», «Анастасия», «Первая встреча, последняя встреча» и др. Несмотря на некоторую нечеткость идейных позиций (так, пафос «Варягов» и «Провинциальных хроник» ощутимо контрастирует с менее пацифистскими замыслами «Анастасии» и «Первой встречи»), склонность к стилю «крутого» боевика и отсутствие яркого финала (последнее характерно для всей новой генерации отечественных фантастов), в творчестве красноярского писателя подкупало искреннее стремление проанализировать непростой исторический путь Отечества, отыскать корни ошибок, указать выход из духовного и политического кризиса.

Те же художественные задачи решал мастер гротеска и фантасмагории Виктор Пелевин, вышедший к читателям с повестями «Принц Госплана» и «Омон Ра», а также большим количеством рассказов, опубликованных в авторском сборнике «Синий фонарь». Начав с юмористической и приключенческой фантастики, постепенно переключились на социальную тематику работающие в соавторстве минчане Ю.Брайдер и Н.Чадович. В число лидеров быстро выдвинулся ленинградский фантаст Вячеслав Рыбаков, которому изначально были не чужды психологические, утопические и социальные мотивы. И в романе «Очаг на башне», и в повестях и рассказах, опубликованных в авторском сборнике «Свое оружие», а также в журналах и коллективных сборниках, В.Рыбаков смело касался сложнейших нравственных и политических проблем.

Вместе с тем, практически во всех, даже лучших произведениях, созданных ведущими бойцами 4?го поколения, раздражали открытые финалы. Выпавшие из жизни закомплексованные персонажи Пелевина уходили вдаль по пустынной дороге, горевали у разбитого корыта героические спецназовцы Бушкова, той же дурью маялись остальные. Думается, что оборванные за мгновение до кульминации сюжеты были не только слепым подражением творческой манере Стругацких. Дело в другом: выходящие на ринг писатели хорошо представляли, против чего они выступают, но не имели четкого представления о позитивном образе. Сюжеты тех лет были утомительно однообразны: яростное осуждение существующих порядков, каковые изображались в духе туповато?подленького слогана: СССР – это Верхняя Вольта с ракетами. В тот период советские интели, включая писателей?фантастов, проявили себя неплохими разрушителями (Снегов называл это племя зловредами), но не готовы были стать созидателями прекрасного нового мира.

Типичный пример «перестроечной» фантастики – изданная в Саратове в конце 80?х повесть Е.Мухиной?Петрянской «Планета Харис». Анекдотически?бессмысленный сюжет усугубляется профессиональной беспомощностью автора, слабо владеющей литературным языком. Добрые пришельцы с заглавной планеты решили устроить фармеровский Речной Мир в миниатюре, подарив новую жизнь не всем людям, но только самым лучшим. Для определения этих «самых лучших» инопланетяне воспользовались услугами местного консультанта – несовершеннолетней колхозной девочки, которая глубокомысленно рассуждает: мол, Пушкина, Ломоносова и Ленина будем оживлять обязательно, а вот Петра Великого, пожалуй, не стоит – ведь грозный царь был жесток и даже (как это нетипично для государственного лидера!) убивал людей… Тщетно пытаясь найти хоть какие?нибудь достоинства этой книги, бывший председатель Саратовского КЛФ Р.Арбитман сумел лишь сказать, что автор отбывала срок в годы Большого Террора. Как нетрудно понять, на литературные достоинства произведения факт непродолжительной отсидки серьезного влияния оказать не способен.

Самым заметным произведением перестроечного времени стал, пожалуй, роман В.Михайлова «Тогда придите и рассудим» – сиквел опубликованного десятилетием раньше романа «Сторож брату моему». Под занавес советской эпохи дилогия была выпущена в расширенном виде под названием «Капитан Ульдемир». Оригинальная сверхидея о связи этических и материальных процессов разворачивается на фоне блестяще выписанной реальности, зависшей в неустойчивом равновесии между относительно благополучным миром и глобальной войной. В романе чувствуется тонкая ирония по поводу технотронной цивилизации с культом потребления, подконтрольными государству медиа?средствами промывания мозгов, договорами об ограничении стратегического оружия и некомпетентностью политиков. Рождаемые таким обществом зло и страдания убивают даже тех, кого не коснулись непосредственно, тогда как общий прирост счастья и других положительных эмоций способен спасти человечество и всю Вселенную.

Воистину знаковым явлением конца «перестройки» стала короткая повесть А.Кабакова «Невозвращенец», отразившая догмы сил, стремившихся к разрушению величайшей сверхдержавы. Позаимствовав ментальный метод из романа Д.Финнея «Меж двух времен», автор отправил своего героя в недалекое будущее, где наличествует полный букет страшилок, придуманных ультраправыми идеологами. Военный переворот привел к власти генерала?коммуниста, диктатура которого развалила страну. Экономика в упадке, народ в нищете, процветает проституция, чеченские боевики устраивают перестрелки в центре столицы. Смысл повестушки вполне прозрачен: чтобы не стало так плохо, надо прогнать коммуняк и отдать власть дерьмокрадам?ельциноидам. Дальнейшие события показали, что повесть Кабакова обманывала публику, как и вся перестроечная пресса: все прогнозы «Невозвращенца» в точности сбылись именно при ельцинском режиме.

Чтобы оздоровить русскоязычную фантастику, нужен был шок, способный отрезвить изничтожителей Отечества, расставить по местам понятия Добра и Зла, показать тупиковость самодеструкции, а также выплеснуть на рынок струю свежей крови.

Крах сверхдержавы наступил в начале 90?х. Звучавшие на протяжении десятилетий проповеди непротивления злу насилием, равно как глумление над прогрессом аукнулись безнаказанностью этнических погромов, крушением идеалов, саморазрушением сверхдержавы и сползанием ее обломков в хаос перманентной гражданской войны. Советские писатели?фантасты, коим по табели о рангах полагалось исполнить роль разведчиков будущего, были грубо лишены возможности громко сказать о пагубности избранного политиками курса, предостеречь о неизбежных потрясениях и предложить альтернативные варианты эволюции социума. Радужный мост, ведущий в суровый, но прекрасный Мир Полдня, разрушили вандалы, не способные желать странного. Воцарилась тьма, делающая всех одинаково серыми, как штурмовики дона Рэбы.

§21. Западная фантастика на рубеже веков

В 80?е годы начался новый виток прогресса электронных технологий – широкое распространение получили доступные по цене персональные компьютеры, появились Интернет и сотовая связь. Эти явления, изменявшие жизнь не менее заметно, чем телевидение, породили в рамках НФ новое течение, которое стремительно сделалось популярным и получило название «киберпанк». Создателями этого направления принято считать Уильяма Гибсона, написавшего романы «Нейромант» (1984), «Граф Ноль» (1986), «Мона Лиза overdrive» (1988), Брюса Стерлинга, автора романов «Искусственное дитя» (1980), «Шизматрица» (1985), «Острова в Сети»» (1988), а также Руди Рюкера с романом «Программное обеспечение» (1982).

Как правило, киберпанк изображает не слишком отдаленное, но весьма мрачное будущее, когда человечество устроило себе экологическую катастрофу, а власть принадлежит мафиозным монополиям. Важную роль в произведениях об этом недружелюбном мире играют описания жестокой жизни в трущобах, охвативших большую часть мегаполисов. Действие киберпанка разворачивается в мир суперурбанизации, где люди с имплантированными в мозг штеккерами, с чипами памяти и киборгизированными протезами, сами становятся частью охватившей всю планету техносферы. В романе Майкла Суэнвика «Вакуумные цветы» единым мегаполисом стала вся Солнечная система.

НФ?компонента связана с появлением Искусственного Интеллекта (AI – Artificial Intellingence, в русских переводах утвердилась абревиатура ИскИн), компьютеры подключаются непосредственно к человеческому мозгу через вживленные штеккеры, немалая часть событий происходит в виртуальной реальности. Основа сюжета – борьба хакера?маргинала против владык и основ несправедливого миропорядка. Киберпанк, предупреждающий об опасностях, сопровождающих прогресс компьютерных сетей и биотехнологии, представляет собой область жанра, близкую к антиутопии.

В отличие от уходящего в мистику северо?востока Евразии, западная публика продолжает почитать НФ не только в экзотической форме киберпанка, но и в традиционных поджанрах.

Знаковым событием для всей западной фантастики стала трилогия британца Брайана Олдисса «Весна Геликонии», «Лето Геликонии», «Зима Геликонии». С несвойственной авторам предшествующих эпох детализацией Олдисс проработал физическую картину места действия (планета Геликония обращается по заковыристой орбите вокруг двойной звезды, что приводит к резким колебаниям климата), смоделировал историю, биологию, этнографию и социологию планетарной цивилизации, мастерски изобразил политические процессы, военные действия, сложные характеры многочисленных персонажей, а также их взаимоотношения. Сюжет усложняет расположенная возле Геликонии орбитальная станция землян, изучающих планету и ее обитателей. В пессимистических тонах описана также многовековая история деградации человечества. Фактически Б.Олдисс завершил начатую У.Ле Гуин и Х.Клементом формулировку стандарта для романов подобного типа. Отныне каждый автор, пишущий серьезную НФ, обязан следовать этим правилам всестороннего отображения фантастического мира.

Яркие произведения в стиле «жесткой» НФ создает американец Вернон Виндж, выпустивший, начиная с середины 80?х, дилогию «Реальное время», а также принесшие ему всемирную славу романы «Глубина в небе» и «Пламя над бездной». Виндж предлагает оригинальную, хоть и противоречащую современной науке космологическую модель, согласно которой скорость света перестает быть предельной по мере удаления от галактической плоскости. Достигнув определенного уровня, высокие культуры перемещаются в «гало», превращаясь в Сверхцивилизации, срок жизни которых недолог, ибо все цели быстро достигаются, после чего дальнейшее существование расы теряет всякий смысл. Виндж использует и другую удачную находку: информация о важных событиях путешествует вокруг Галактики по межзвездному аналогу Интернета, сообщения запаздывают и – в процессе осмысления – деформируются до неузнаваемости.

Уже упоминавшийся Дэн Симмонс прославился тетралогией «Гиперион», «Падение Гипериона», «Эндимион», «Восход Эндимиона», изобразив могущественный мир галактической империи. Высокие технологии существенно изменили жизнь людей грядущей цивилизации, сделав более сложными отношения между индивидуумом и социумом. Иной взгляд на военно?политические проблемы космических империй представлен в цикле романов «Тран» Джерри Пурнелля и Роберта Грина.

Главной причиной популярности опубликованного в 1985 г. романа Орсона Скотта Карда «Игра Эндера» была, безусловно, новизна решения в казалось бы вдоль и поперек заезженной теме звездных войн. Автор сумел весьма правдоподобно изобразить Солнечную систему, подвергшуюся вражескому нападению и превращенную в единый военный лагерь, готовящий решительный контрудар. Командование поручено ребенку, обладающему феноменальным стратегическим талантом. Земной флот крадется к планетам противника в течение долгих лет, а тем временем опытные педагоги завершают шлифовку юного военного гения Эндрю Виггина. В день, когда флот оказался возле цели, Эндер дистанционно управляет сражением, проявив мастерство, недоступное взрослому командиру. Продолжение биографии Эндера, а также судьбы его родни и друзей, набросаны в романах «Ксеноцид», «Тень Эндера» и др.

Бурный прогресс НФ отнюдь не означал забвения других поджанров. В США и Великобритании не ослабевает интерес к альтернативной истории, космоопере, боевикам, романам ужасов, психомистическим триллерам и, разумеется, фэнтэзи. Иногда говорят, что в 70?е годы англоязычное фэнтэзи превратилось в низкопробные скучные книжные сериалы, но в следующем десятилетии Терри Пратчетт фактически реабилитировал это течение, начав многотомный цикл романов «Плоский мир» (“DiskWorld”). В 90?е годы работающий в стиле сатирического фэнтези Пратчетт стал самым читаемым в Великобритании автором, суммарный тираж его книг к 2005 году составил 40 миллионов экземпляров.

Ряд своеобразных произведений в поджанре фэнтэзи принадлежит Барбаре Хэмбли, известной также, как автор сиквелов к «Звездным войнам». Цикл «Драконья погибель» рассказывает о нелегких трудовых буднях охотника на летучих рептилий из классического сказочного королевства. При этом сами рептилии, конечно, кровожадны, враждебны роду человеческому и накопили несметные сокровища, но в то же время хранят высокую древнюю культуру и вообще – весьма достойные личности с тонкой душевной организацией. По ходу действия охотник мастерски расправляется с драконами, а тем временем все остальные персонажи, включая старого дракона и молодого короля, волочатся за его женой.

Другой цикл Б.Хэмбли, начатый романом «Те, кто охотятся в ночи», по новому раскрывает модную и также заезженную тему вампиризма. Действие происходит вскоре после русско?японской войны, во время которой главный герой шпионил в Порт?Артуре – явный намек на Сиднея Рейли. К ушедшему на покой британскому шпиону обращаются за помощью обаятельные вампиры, которых кто?то мочит в сортире, а точнее – во время сна. Роман написан превосходным языком, украшен множеством точных деталей, прекрасными диалогами и лирическими отступлениями. К прискорбию, продолжение сериала получилось, как это часто бывает, намного слабее.

Большого успеха в мире англоязычной фэнтэзи достигла Энн Райс, также написавшая сериал о вампирах. Писательнице удалось погрузиться в психологию монстров, веками живущих среди людей, рассказать о сложностях существования, основанного на необходимости ежедневно убивать кого?нибудь, не забывая при этом прятаться от солнечных лучей. Сбиваясь на мелодраму, Энн Райс повествует о маленьких трагедиях вампирского бытия (ставшая вампиром девочка переживает, что ей никогда не быть взрослой – развитие тела остановилось в миг рокового укуса), об иерархии вампирического сообщества, правилах внутреннего распорядка и конфликтах, возникающих в процессе борьбы за лидерство.

Подлинной сенсацией стала публикация в 1997 г. романа «Гарри Поттер и философский камень», написанного учительницей из британской глубинки Джоанн Роулинг. Книга о приключениях мальчика?сироты, обладающего магическим даром, зачисленного в школу колдовства и обреченного сражаться против могущественного злого волшебника лорда Вольдеморта, молниеносно завоевала колоссальную популярность у читателей. Успех первого романа естественно породил серию продолжений “Гарри Поттер и тайная комната”, “Гарри Поттер и узник Азкабана”, “Гарри Поттер и Огненный Кубок”, “Гарри Поттер и Орден Феникса”, “Гарри Поттер и принц?полукровка”. Выход последнего тома намечен на 2007 г. Миллионы читателей гадают – прекратит ли Роулинг этот проект после 7?й книги, или все?таки продолжит рассказ о жизни Гарри после окончания школы.

Фэнтэзийный цикл о Гарри Поттере написан в классических диккенсовских традициях, что также способствовало популярности. Но это, в первую очередь, роман о современном мире, не слишком добром к «маленькому человеку». Писательница мастерски показывает разные типы людей постиндустриального социума, давление государственной машины с ее бюрократией, не слишком справедливой карательной системой, национальными предрассудками и прочими неприятными явлениями последних десятилетий. Этому унылому обществу противостоит сообщество добрых (а вернее – порядочных) людей, олицетворяющее мечту о лучшей жизни. Если добавить несомненый талант писательницы, то секрет успеха перестанет быть загадкой. По данным на начало 2006 г., первые 6 томов сериала были изданы на полусотне языков общим тиражом свыше 300 млн. экз.

Успех романов Д.Роулинг вызвал резко негативную реакцию среди части писателей (тут сработала ревность в чистом виде) и церковников. Писательницу, ее книги и главных героев обвиняли в ереси, в пропаганде антихристианских ценностей. Немецкий кардинал Ратцингер, будущий Папа Римский Бенедикт XVI, писал, что "тонкий искус может глубоко исказить христианское начало в неокрепших душах". Между тем, ненужного «шума из ничего» можно было избежать, если бы яростные критики удосужились внимательно почитать предаваемые анафеме книги. Один из персонажей романа, Сириус Блэк, открытым текстом назван крестным Гарри Поттера. Следовательно, юный волшебник был крещен и, вероятно, является честным христианином англиканской ориентации. В любом случае, идеологические обвинения против популярного романа выглядят смешно, хотя ничего другого от этих маглов ждать не следовало.

Подробный разговор о рассматриваемом периоде требует отдельной монографии, поэтому назовем хотя бы некоторых фантастов, популярных среди читателей: Роберт Джордан, Генри Бенфорд, Терри Брукс, Дэвид Эддингс, Майкл Суэнвик, Стефен Дональдсон, Терри Биссон – имя им легион. Среди огромного количества публикаций можно выделить многочисленные сиквелы «Звездных войн» и «Властелина колец». Джон Бетанкур выдал трилогию?приквел к «Хроникам Амбера». Ежегодно на литературном небосводе загораются звезды новых имен, творчество которых практически неизвестно отечественным читателям. По?прежнему колоссальной популярностью у публики пользуются фантастические кинофильмы и телевизионные сериалы.

Англо?американская фантастика динамично развивается по всем направлениям, периодически порождая шедевры и уверенно диктуя «моду» на всем пространстве жанра. Англосаксы прочно занимают лидирующие позиции, и не видно никого, кто мог бы потеснить их с пьедестала.

§22. Русская фантастика постсоветской эпохи

Ситуацию первых постсоветских лет можно охарактеризовать, как «пир победителей». Фантасты прозападной (т н. «демократической») ориентации, равно как их единомышленники из окололитературных кругов, шумно торжествовали по поводу краха сверхдержавы, тогда как адепты иных воззрений были практически лишены возможности высказаться в печати. При этом пирующие триумфаторы практически не издавали своих книг, но выступали со странными заявлениями, построенными по принципу: выдумаем глупость, а потом над ней поиздеваемся.

Царившее в определенных кругах торжество по поводу гибели собственной страны приняло форму извращенного самобичевания в стиле «шахсей?вахсей». Была поспешно написана и опубликованна фальшивая «История советской фантастики», единственная цель которой заключалась в неумном высмеивании недавнего прошлого. Появились во множестве грязные эссе, в которых звездолеты разных авторов и подлодка «Пионер» объявлялись фаллическими символами, а их сугубо мужские экипажи обвинялись в нетрадиционной ориентации. На «Интерпрессконе?94» писатель А.Столяров обрушился с гневными филиппиками на таинственных «молодогвардейцев», хотя клан издательства «Молодая Гвардия» к тому времени практически прекратил свое существование.

Мужик перекрестился вскоре после развала СССР. Писателям, исповедовавшим либерализм на финише советской эпохи, неожиданно открылась ужасная истина, что они совершенно не нужны владельцам новых коммерческих издательств. Коммерсанты предпочитали тиражировать заведомо обреченную на успех заморскую классику: Желязны, Кинга, Нортон, Мак?Кэффри, Андерсона, Гаррисона, Саймака, Нивена и прочих муркоков.

В начале 90?х из молодых авторов регулярно печатался, пожалуй, только Пелевин, продолжавший в угоду новой власти штамповать повести («Омон Ра», «Желтая Стрела», «Из жизни насекомых»), клеймившие сгинувшую Империю Зла, то бишь убиенное Отечество. Драка с мертвым (или впавшим в летаргию?) львом – занятие малопочтенное и не слишком чистоплотное. Не смешно, а кощунственно продуцировать плоские хохмы про спецшколу слепых комиссаров им.Н.Островского. С наступлением новой эпохи честный человек мог бы придумать что?нибудь позлободневнее. Например, Академию чмокающих разрушителей экономики им.Егора Г.

В эту мрачную эпоху, когда бесславно испустило дух ВТО МПФ, русскоязычную фантастику изредка все же печатали, но – в виде большого исключения. Вспоминается апокалиптическая дилогия того же Столярова, хотя, по большому счету, трудно отнести к подлинной фантастике подражание готическому роману на тему инфернальной сущности мегаполиса. Справедливости ради следует отметить, что даже в те годы регулярно выходили боевики Гуляковского и Головачева.

Этот кошмарный сон разума казался нескончаемым. Не мудрено, что в сердцах фантастов 4?го поколения разгоралась ностальгическая тоска по Великой Империи, которая (имеется в виду тоска – К.М. ) выплеснется на книжные прилавки в заключительные годы минувшего столетия.

Между тем последнее десятилетие века приблизилось к пику, типографские станки крутились на запредельных оборотах, и неизбежное наконец случилось: залежи хорошей англо?американской фантастики исчерпались. На прилавки пошла пересортица, читатели заметили обвал качества, и спрос на импортную макулатуру начал падать вместе с доходами книгопродавцев и издателей. Только тут коммерсанты прозрели, моментально вспомнив о существовании отечественных авторов.

Характерно, что в последнюю очередь стали печатать соотечественников именно столичные издатели, а начинали поднимать русскоязычную фантастику бывшие имперские окраины. В Питере вышел «Гравилет» Рыбакова, в Красноярске – «Иное небо» Лазарчука, в Киеве увидели свет первые книги Олдей и Дяченок, в Алма?Ате, Минске и том же Киеве были напечатаны первые «полномасштабные» книги С.Лукьяненко, а первый авторский сборник А.Громова был выпущен в Нижнем. Лишь в середине 90?х мощные московские фирмы приступили к массовому изданию отечественной фантастики.

Первыми стали публиковаться талантливые писатели 4?й волны, имевшие неплохой профессиональный уровень, успевшие сделать себе имя за счет немногочисленных публикаций в прошлую эпоху и вдобавок сумевшие сбиться в довольно дружные стаи, благодаря участию в семинарах ВТО МПФ, Малеевки, а также в конвентах «Интерпресскон».У каждого из них хранилось по загашникам немало рукописей, от которых чванливо отворачивались малокомпетентные редактора застойных, «перестроечных» и ранне?постсоветских времен. Естественно, что напуганные падением тиражей издатели фантастики поспешили обратиться именно к этим авторам.

В этот период взял старт феномен, почти не замеченный пока литературоведами: в русскоязычную фантастику пришло Пятое Поколение. Речь идет о принципиально новой плеяде фантастов, которые не были заморочены воспоминаниями о терроре трусливых редакторов?партократов, но и не прошли через мясорубки писательских семинаров типа ВТО или «Малеевки», где коллективный псевдоразум худо?бедно учил авторов исключать из собственных рукописей логические ошибки и откровенные глупости. Они были свободны от идеологической зашоренности и различных психологических барьеров, которые подспудно угнетают творческие порывы писателей Четвертого Поколения. С другой стороны, они изначально приобрели условный рефлекс подстраиваться к переменчивым прихотям издателей; в целом они не родили ни одной свежей идеи, предпочитая перерабатывать наследие предшественников.

Новые условия, необходимость пользоваться кассовым успехом у читателей, быстро зачистили ряды пишущей братии. Авторы, сделавшие себе громкое имя и огромные тиражи благодаря тесной дружбе с руководством клановых издательств, исчезали бесследно.

В итоге этих процессов довольно быстро сложилась обойма элитных писателей, едва ли не каждая книга которых провозглашается Большим Откровением, а также довольно многочисленный отряд авторов средней руки, умеющих в сжатые сроки варганить романы откровенно ширпотребовского качества.

Быстро исчезли с рынка и сами государственные книжные издательства?монополисты. Затем настал черед мелких кооперативных фирм, выпускавших крупнотиражные, но слабенькие по качеству переводы западной фантастики. Эти порождения застоя и «перестройки», вымерли, не выдержав конкуренции. Ведущие позиции заняли гиганты новой волны, собравшие в свои «обоймы» лучших отчественных писателей: «Альфа?книга (Армада)», ЭКСМО, «Центрополиграф», ОЛМА, АСТ.

Наконец?то стали выходить настоящие журналы фантастики. Наименее приспособленные («Фантакрим», «Четвертое измерение» и др.) исчезали после недпродолжительной агонии, но к началу нового века уверенно издавались «Звездная дорога» и «Если», к которым позже присоединились «Реальность фантастики», «Мир фантастики», «Полдень, XXI век».

Очень быстро практически единоличным лидером русской фантастики стал Сергей Лукьяненко, за короткий срок выпустивший множество качественных романов во всех основных течениях фантастики. Полтора десятка его книг, пришедших к читателю примерно за десятилетие, продемонстрировали богатый спектр жанрового разнообразия: космическая опера («Лорд» и «Линия Грез»), утопия и антиутопия («звездная» дилогия и «Танцы на снегу»), детективная фантастика («Геном»), технофэнтези («Осенние визиты», «Холодные берега», «Близится утро», «Не время для драконов» и сериал о «Дозорах»), фантастический детектив («Геном»), социальная фантастика («Черновик»), жесткая НФ с рассуждениями определах могущества Разума («Спектр»), а также нечто близкое к пресловутому «киберпанку» («Лабиринты отражений», «Фальшивые зеркала»).

В романах Лукьяненко читатель нашел те актуальные мысли, которые требовала непростая эпоха: боль за обнищавшее униженное отечество, превращаемое в сырьевой придаток богатого Запада; сильные характеры не боящихся сомнений героев, которым не всегда хватает сил и решимости, чтобы добиться своих целей; поиск идеала – политического, духовного, эротического; масштаб и новизна сверхзадач и сюжетных решений, а также – богатый, подлинно художественный язык.

Признанный лидер 4?го поколения Александр Бушков сохранил свою популярность и в новейшие времена, хотя частенько «изменяет» фантастике, создавая циклы боевиков, исторические романы, политические трактаты. Вместе с тем бушковский сериал о Свароге, несерийные книги «Самый далекий берег» и «Нелетная погода» безусловно порадовали любителей жанра.

Серьезные проблемные произведения (пусть и не всегда ровные по качеству) поставляли на рынок Ник Перумов, Владимир Васильев, Вячеслав Рыбаков, Степан Вартанов, Олег Дивов, Марина и Сергей Дяченко, Дмитрий Громов и Олег Ладыженский (псевдоним – Генри Лайон Олди), Андрей Лазарчук, Лев Вершинин, Яна Боцман и Дмитрий Гордевский (псевдоним – Александр Зорич), Роман Злотников, Алексей Пехов, Андрей Белянин, Игорь Ревва, Константин Бояндин и др.

Уже в конце ХХ века резко (до 500–600 в год) выросло число издаваемых книг, отряд русскоязычных фантастов постоянно пополнялся новыми именами. Подавляющую часть этого бумажного потока составляли, как то происходит во всем мире, сравнительно примитивные боевики (как НФ, так и фэнтэзи), авторы которых быстро забывались. Однако, создавались и серьезные произведения, способные увлечь читателя оригинальным сюжетом, глубиной мысли, важностью нравственных проблем.

Гражданское чувство заставляет многих авторов обращаться к вопросам, волнующим многих жителей постсоветского пепелища. И писатели, и читатели пытаются разобраться, каким образом случился развал СССР – событие, которое президент РФ В.В.Путин назвал величайшей геополитической катастрофой. Причины происходящего каждый понимал по?своему, соответственно и художественное решение каждый предлагал в меру собственного разумения. Как ни странно, в произведениях таких разных авторов, как С.Лукьяненко, В.Звягинцев, Р.Злотников, П.Амнуэль, для спасения страны и Вселенной в целом приходится привлекать всемогущих героев, получивших суперспособности то ли от внеземной сверхцивилизации, то ли от самого Творца. Эти произведения, при всей их занимательности, оставляли горький осадок: на рубеже веков и тысячелетий фантасты не видели возможности преодолеть кризисные явления без помощи сверхъестественных сил.

Между строк многих произведений – пусть формально их действие происходит в дебрях галактик или в колдовских мирах – отчетливо виден образ униженного расколотого народа, правителям которого диктуют свою волю могущественные чужаки. Е.Лукин в «Раздолбаях космоса» и О.Дивов в рассказах «Параноик Никанор» и «Личное дело каждого» связывают случившееся с негативными чертами русского национального характера. Интересные мысли о своем народе высказал и С.Лукьяненко в романе «Спектр». Он же во многих своих произведениях пытался представить иные, некатастрофические, пути эволюции Советского Союза.

Вообще, за последние годы издано немало произведений в стиле альтернативной истории, авторы которых пытались разобраться, могла ли наша страна выбрать иной путь, позволивший бы избежать многих потрясений. В.Михайлов в романе «Вариант И» изображает Россию, принявшую ислам вместо православия. В цикле романов Х.Ван?Зайчика (псевдоним В.Рыбакова и И.Алимова) «Плохих людей нет» фигурирует сверхдержава Ордусь, возникшая в результате слияния стран, захваченных Золотой Ордой. В.Звягинцев описывал Россию, сумевшую обойтись без социалистической революции, другие авторы пытались изобразить СССР, избежавший перестройки. Роман А.Лазарчука «Иное небо» представляет слегка подретушированную версию «Человека в высоком замке»: 2?ю мировую войну выиграл Рейх, но спустя полвека Россия сумела непостижимым образом возродиться.

Наиболее ярким событием в этом ряду попыток переиграть историю представляется роман В.Рыбакова "Гравилет «Цесаревич» (1992), где точка развилки отнесена к франко?прусской войне 1870?71 гг, которая, по мнению автора, наполнила человеческие души злобой, открыв дорогу кровавым войнам и революциям ХХ века. Поэтому историческая линия, на которой удалось избежать этой войны, приводит к очередной версии «прекрасного нового мира». Как и в «Давних потерях», Рыбаков рисует благостное общество, мечту либерального интеллектуала?государственника. Все технологии – высокоэкологичны, вместо двигателей внутреннего сгорания широко применяется не загрязняющая окружающую среду антигравитация. Польша, Кавказ и Туркестан мирно процветают в составе демократической Российской Империи, Ленин почитается, как пророк коммунистической религии, а Ельцин инкарнировался в Беню Цына – главаря мелкой уголовной банды. И высшее выражение благостности – жены благосклонно принимают мужскую неверность. В Ордуси же и вовсе многоженство процветает.

К прискорбию, русская фантастика в целом остается безбожно ограниченной по жанровому разнообразию. После крушения СССР практически не появилось новых утопий. Нет даже серьезных антиутопий. Последнюю мысль придется пояснить: хорошая антиутопия должна показать грядущую опасность, проистекающую из реальных тенденций, уже наметившихся в современности. Между тем наши авторы предпочитают придумывать совершенно невероятные (а потому весьма глупые, но удобные для критики) общественные системы и гневно клеймят социумы, в которых не могут повзрослеть дети, в которых преследуется любое отличие от среднестатистического стандарта и т п. С тем же успехом можно осуждать варианты будущего, где у людей отрастают змеиные хвосты, а тоталитарный режим принуждает сограждан питаться отварными младенцами. Откровенная надуманность исходной предпосылки напрочь лишает такие произведения актуальности, превращая в тривиальное чтиво третьего сорта.

Далее, практически вымерла научная фантастика – потеря, которая может оказаться невосполнимой. Имплантированная рынком мода на пустые, но высокодоходные боевики и мелодрамы удушила требующую определенного IQ (как от читателя, так и от авторов) литературу о процессе интеллектуального творчества, постижения тайн природы, создания новых знаний.

Ну, хоть фэнтэзи у нас появилось, и это замечательно. Именно с романа Н.Перумова «Кольцо Тьмы» началась массовая публикация русских фантастов. В этом поджанре написана едва ли не большая часть издаваемых сегодня книг. Такой феномен можно лишь приветствовать: чем больше книг будет написано, тем больше вероятность, что в волнах этого потока промелькнут хотя бы несколько хороших произведений.

Вместе с тем на качестве романов очень сильно сказывается влияние переводных прототипов. Многие отечественные авторы, поверхностно понимая суть фэнтэзи, слепо перенимали внешние атрибуты, создавая повторяющиеся винегреты из прекрасных дев, могучих воинов, рукопашных поединков, драконов, вурдалаков и неминуемо побеждаемых темных властителей. При этом оставлялись без внимания те элементы, которые покоряли читателей «Властелина Колец», «Колдовского мира» и других вершин жанра – тонкое знание национальной мифологии, а также близкая читальской массе высокая сверхидея. Драки на мечах с последующим спасением принцессы хороши для детской сказки, но серьезный роман должен увлечь актуальностью, анализом глобальных проблем, попыткой найти ответ на вечные вопросы. За приключениями эльфов и хоббитов угадывались коллизии великой войны против гитлеризма, равно как традиционное противостояние Запада (Гондор, Арнор и Хоббитания) и Востока (Мордор и Харад). Но какую, скажите, вдохновляющую идею скрывают похождения Волкодава?

На сериале М.Семеновой хотелось бы остановиться, поскольку восторженные рецензенты поспешили окрестить его шедевром «русской фэнтэзи». Позволю себе не согласиться с подобным поклепом. Семенова написала типично «дамский» роман об идеальном мужике – могучем, верном, «чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил», безропотно мыл полы и колол дрова. Но при чем здесь фэнтэзи, да еще русская ? Имена у персонажей (Ниилит, Бравлин, Айр?Донн) – мягко говоря, не славянские, мистические компоненты не имеют никакого отношения к славянской мифологии, сюжет также лишен точек соприкосновения с русской жизнью или историей. К тому же главный герой оказался адептом экзотической идеологии (название последней подозрительно напоминает исконно русское слово харакири ), к коему Волкодава приобщила престарелая мастерица по части рукопашных единоборств. Тут?то и кроются национальные корни: как видно из авторского посвящения, Семенова – фанат одной из разновидностей тэквандо и, похоже, как многие каратисты?тэквандисты, заразилась дальневосточной философией. Отсюда и учение «харакири», и вставной сюжет с братьями?богами, чьи трупы Волкодав предал огню в конце второго тома. Даже самая малоопытная Баба?Яга с удовлетворением бы резюмировала, что русским духом здесь даже не пахнет.

Незнание отечественной мифологии отозвалось массовым воспроизводством малоотличимых друг от друга кирпичей в глянцованных переплетах, построенных на сказаниях нордических стран. Между тем создание оригинальных произведений вполне возможно даже без обращения к неосвоенной зарубежными предшественниками, а потому неведомой русскоязычным литераторам мистике народов экс?СССР. Это доказал, к примеру, все тот же Лукьяненко, написавший (порой в соавторстве) «Осенние визиты», «Не время для драконов» и тетралогию «Дозора». При самом минимальном привлечении джентльменского набора сверхъестественных компонент сугубо наднационального происхождения автор сумел поставить сложные вопросы о взаимодействии личности и общества, об ответственности человека перед собственной расой и цивилизацией.

Новая российская фэнтэзи возникала в сложных условиях. Отечественных традиций в этом течении после «Мастера и Маргариты» практически не существовало, отечественной мифологии авторы?самоучки знать не знали, поэтому за образец были избраны самые популярные англо?американские сериалы о властелинах колец и колдовских мирах, а также масса менее талантливых (а потому более пригодных для подражания) аналогов. Произведения такого рода публикуются в великом множестве, однако большая часть этого потока удручает однообразием и примитивностью замыслов.

Наиболее яркие романы?фэнтэзи принадлежат непосредственным продолжателям и толкователям Толкиена. Первооткрывателем стал Ник Перумов, опубликовавший в начале 90?х трилогию «Кольцо Тьмы», в которой описывались события в Средиморье спустя несколько столетий после Войны Кольца. За этими романами последовали циклы «Хроники Хьерварда» и «Летописи Разлома», весьма условно связанные с толкиеновской первоосновой. Перумов создал сложную сеть колдовских миров, в которой разворачивается борьба глобальных сил.

Известные барды толкиенистического направления Наталья Васильева (Ниенна) и Наталия Некрасова (Иллет) написали «Черную книгу Арды», предложив оригинальную трактовку «Сильмариллиона». В их изложении канонические события показаны с принципиально иных позиций: Моргот и Саурон предстают носителями прогрессивных идей, тогда как большинство валаров и прислуживающие им эльфы развязали кровавую бойню, препятствуя прогрессу человечества. Позже Иллет написала два сиквела: «Исповедь Стража» и «Великая игра», где попыталась несколько смягчить свое же отступление от канона, сделав образ «старшего майяра» менее идеализированным.

Новый взгляд на Войну Кольца и последовавшие за ней события предложил Кирилл Еськов в романе «Последний кольценосец» (1999). В его трактовке война была спровоцирована эльфами – опять?таки, чтобы воспрепятствовавть технологическому прогрессу населенного людьми королевства Мордор. Сугубо фэнтэзийные обстоятельства, известные из трилогии Толкиена, рассматриваются и анализируются с зрения точных наук, дана оценка экономического положения в Мордоре, эрозии почв в результате неверной мелиорации. Победа эльфов, передавших власть своей марионетке Арагорну, должна поставить человеческую расу в подчиненное положение, но людям удается взять реванш. Спустя много столетий построена мощная технотронная цивилизация.

В таком же детективно?криптоисторическом стиле написана повесть Еськова «Евангелие от Афрания» (2001), в которой пришествие, казнь и вознесение Христа предстают малозначительными эпизодами сложной борьбы древнеримской разведки против иудейских экстремистов и спецслужб других ближневосточных государств. Однако, последние абзацы принципиально меняют взгляд на эту историю: автор намекает, что хитроумные шпионы и коварные жрецы могли оказаться пешками в игре Высших Сил.

По поводу склонности отечественных фантастов к «темной стороне Силы» можно предположить, что для славяно?тюркских этносов, составляющих большинство постсоветского населения, неприемлема толкиеновская трактовка победоносной борьбы цивилизованного Запада против варварского, олицетворяющего Зло и Тьму, Востока. Лучшие авторы русской фэнтэзи смело выходят за рамки примитивного противопоставения Добра и Зла, не желая рисовать глобальные процессы в унылой черно?белой палитре. Признанные лидеры отечественной фантастики Н.Перумов, С.Лукьяненко, В.Васильев делают своими героями темных магов и оборотней, и при этом тонко показывают, что так называемые Силы Добра также могут ошибаться и вполне сознательно творить Зло – пусть даже из лучших побуждений. В оригинальной серии романов белорусской писательницы Ольги Громыко («Ведьма?хранительница», «Верные враги» и др.), в творчестве рижанки Лоры Андроновой («Вода окаянная») ведьмы и вампиры становятся вполне положительными персонажами.

Огромное влияние на развитие отечественной фэнтэзи оказали статья Анджея Сапковского «Вареник, или нет золота в Серых горах» и эссе безвременно ушедшего Алексея Свиридова «Малый типовой набор для создания гениальных произведений в стиле „фэнтези“ пригодных к употреблению на территории бывшего СССР в умеренных количествах». Польский фантаст не только раскопал истоки поджанра, выявив архетип (легенда про короля Артура и рыцарях Круглого Стола), но и язвительно высмеял слабые стороны славянской фэнтэзи, слепо повторяющей зарубежные трафареты. Его российский коллега систематизировал эти штампы, составив морфологический ящик, на основе которого создаются убогие, изобилующие повторами сюжеты. Увы, автор «Набора» попал в самую точку: основная доля русских фэнтэзи по?прежнему строится на однообразной репликации многократно использованных штампов. Непонимание законов фэнтэзи, комичное преувеличение роли второстепенных признаков этого течения очень отчетливо проявились в других литературоведческих работах последнего времени, о чем мы поговорим в разделе, посвященном фэнтэзи.

Вместе с тем, обе эти работы, подчеркивая слабости, указывают путь к избавлению от ошибок и созданию полноценных оригинальных произведений.

Увлечение фэнтэзи способствовало возрождению фантастической поэзии. В стихах и песнях Ниенны, Иллет, Mithgol the Webmaster (он же Сергей Соловьев) и других талантливых поэтов обыгрываются мотивы произведений Толкиена и Желязны. Появляются и вполне самостоятельные произведения, не связанные с сюжетами фантастической прозы. Многие известные писатели (Лукьяненко, Васильев, Перумов и др.) вводят стихи в тексты своих романов.

Распространение в постсоветском обществе суеверий и мистических настроений вызвало обостренный интерес к фэнтэзи даже в тех кругах, которые трудно отнести к любителям фантастики. Немало поспособствовал этому и зрительский интерес к экранизациям книг С.Лукьяненко и М.Булгакова. Впрочем, если фильмы, снятые режиссером Т.Бикмамбетовым по мотивам «Ночного дозора», можно назвать удачными, то телесериал «Мастер и Маргарита» вызвал практически единодушные критические отзывы знатоков и специалистов. Приступив к экранизации культового мистического романа, режиссер В.Бортко пытался откреститься как от фантастических компонент, так и от булгаковской сатиры. Чего стоит один лишь постулат, озвученный исполнителем роли Воланда: «Дьявол – это просто человек, но обладающий некоторыми необычными способностями». Подобная трактовка не может удовлетворить не только сатанистов. Попытка экранизировать фантастику без фантастики, втиснуть философскую драму в агитпроповские трафареты «перестроечного» примитивизма завершились неизбежным провалом.

Тем не менее, российское кино проявляет интерес к фантастике, и этот факт порождает робкую надежду на возрождение экранной версии жанра. Будущее покажет – на то оно и будущее.

И последнее – по порядку, но не по важности – замечание. В отличие от предыдущего десятилетия, сегодняшние фантасты худо?бедно научились писать финальные сцены, хотя по?настоящему ударных концовок как не было, так и нет. Другое плохо – утеряно умение создавать связные сюжеты. Нередко романы превращаются в свалку эпизодов, не объединенных общим смыслом, не говоря уже о логической последовательности. Немалую долю глав можно поменять местами, заменить другими, или вовсе выкинуть, и при этом мало что изменится. Литературную немощь в таких случаях принято оправдывать принадлежностью к особому поджанру – например, к турбореализму, ксенопацифизму, феминоромантизму, некронатурализму и т п.

Искусство всегда развивается в едином потоке, тем более сей закон справедлив в отношении массового псевдоискусства. И здесь дешевая фантастика слепо следует в кильватере попсы. В последние годы на эстраде стремительно распространяется новая тенденция, успевшая получить меткое прозвище: «субкультура motherfucker». Все больше появляется песен, прославляющих наркоманию, половые извращения, разрушение моральных ценностей. Попсовая фантастика неизбежно должна была сползти в ту же выгребную яму, и этот процесс уже начинается.

Фантастика без новых (а то и старых!) фантастических идей, построенная на эпизодах ролевухи или бродилки, без сквозного сюжета, без энергичного финала, без четкого понимания законов жанра – такая фантастика производит ужасающее впечатление. Но еще ужаснее, что такая фантастика пользуется горячим признанием читателей. Жутко было узнать, что в последний год ХХ века сразу несколько жюри – профессиональных и читательских – проголосовали за чернушечную повесть, «р?разоблачающую» происки спецслужб, пытающихся утаить от общественности, что Земля имеет плоскую форму и вдобавок накрыта сверху обледеневшим колпаком. Как видно, сегодняшняя публика окончательно утонула в канализационных потоках дешевой мистики и не желает верить науке. Тысячи лет борьбы интеллекта против мракобесия отправлены волкодлаку под хвост.

Сегодня в нашей фантастике есть проблемы. Это плохо, но не трагично – проблемы бывают всегда и у всех. Ситуация отнюдь не безнадежна и безусловно может быть выправлена. Издательства выпускают много барахла? Так и должно быть. Во все времена и во всех странах на каждое удачное произведение приходится десяток посредственных и сотня очень плохих – таков закон природы, опровергнуть который не под силу даже всемогущему жанру sf&fantasy. Поглупевший читатель развращен потоком дешевых боевиков и не способен воспринимать серьезную литературу? С этим надо бороться, создавая хорошие книги и тем самым подтягивая повыше примитивные вкусы читателей и издателей. Иного выхода нет, это тоже закон природы.

Поэтому не стоит закатывать истерик, вопия благоглупости о кризисе, Золушке, фэнской литературе, равно как о нашествии графоманов и писателей?килобайтчиков. Не нужно также ломать копья в бесплодных диспутах о том, какое направление лучше и перспективнее – НФ или фэнтэзи. Пора уяснить, что природа фантастической компоненты – просто инструмент и ничего больше, а потому имеет значение лишь способность фантаста грамотно и эффективно воспользоваться имеющимися в наличии инструментами. Может быть, читательской массе это невдомек, но каждый, кто профессионально пишет фантастику, наверняка понимает: практически любую серьезную идею можно художественно раскрыть на любом сюжете и в любом поджанре, будь то НФ, фэнтэзи, боевик, космическая опера, альтернативная история и т д. Сомневающимся предлагаю вспомнить блестящий анализ проблем межзвездных путешествий в коротеньком рассказе Р.Подольного «Мореплавание невозможно».

А вот о чем не следует забывать – более того, о чем надлежит вспомнить как можно скорее – так это о мессианском предназначении нашего жанра. Фантастика была и останется могучим орудием пророчества и разведки будущего, виртуальной машиной времени, созданной специально, чтобы оповещать человечество о грядущих переменах.

В наши дни назрела революция в биологии. Какими окажутся последствия широкого внедрения в повседневную жизнь техники клонирования и других чудес генной инженерии?

Бурный прогресс компьютерных технологий неуклонно ведет к построению принципиально нового социума – постиндустриальной цивилизации, основанной на информационном способе производства. Как изменится жизнь людей в этой версии будущего?

Все страны СНГ барахтаются по уши в дерьме, впридачу к существующим назревают всевозможные новые конфликты, заключаются экзотические альянсы, а тем временем рычаги всемирного диктата монополизированы единственной сверхдержавой. Как будут развиваться дальнейшие события, возродится ли великая Империя Добра на руинах северо?восточной Евразии, превратятся ли оные руины в населенную лишь киллерами и проститутками свалку радиоактивных испражнений, или нас ждет какая?либо иная перспектива?

Кроме того, близятся к полному исчерпанию природные ресурсы планеты Земля (запасов нефти и газа хватит от силы лет на 20?30!), на глазах вырождается институт традиционной семьи, гонка вооружений готова вырваться в космос и виртуальное пространство, обостряется разрыв в уровне жизни между горсткой элиты богатейших индустриальных стран и остальной частью человечества, обреченной на участь безропотного поставщика дешевого сырья и не менее дешевой рабсилы. При некотором интеллектуальном напряжении можно сформулировать немалое количество подобных проблем, образующих почти не тронутое поле фантастических сюжетов.

Решать эти задачи предстоит ныне живущим писателям 4?го и 5?го поколений.

§23. Кинофантастика новейшей эпохи

В начале 90?х, когда нам стала доступна вся, в том числе и самая «свежая» продукция западного кинематографа, для многих оказалось неожиданностью, что наиболее популярные фильмы созданы в жанре фантастики. Лишь тогда стало ясно, что фантастика – вовсе не «второсортное» течение искусства, как это считалось в застойную эпоху. Во всем мире миллионы людей восхищались поражавшими воображение читателя (а также зрителя) грандиозными сценами космических путешествий, картинами далекого будущего, встречами с жителями иных миров. Эта тенденция сохранилась и по сей день: чуть ли не ежегодно список самых кассовых кинокартин возглавляют фантастические фильмы.

Разумеется, не все произведения кинофантастики по?настоящему интересны. Как и в любой сфере творчества, здесь выполняется старый афоризм, гласящий: 90% чего угодно – полное барахло. Легко проследить стандартный путь развития кинофантастики, наметившийся еще на заре кинематографа. Очень редко, обычно – несколько раз в десятилетие, появляются действительно интересные фильмы, содержащие принципиально новые идеи, мысли или сюжетные решения. Как правило, такое произведение производит вполне заслуженный фурор, снимает колоссальные кассовые сборы и провозглашается «культовым». Немедленно начинается производство достаточно слабых подражаний, эксплуатирующих успех подлинного шедевра. Наконец приходит время «третьей волны» – это уже откровенно беспомощные ленты, авторы которых беззастенчиво используют готовые блоки сюжета и упрощенные спецэффекты, неоднократно использованные в фильмах второго класса.

К началу 90?х гг. сложилась устойчивая обойма шедевров, ставших мировой классикой и создавших целые направления кинофантастики. Перечислим основные произведения, поднявшие новые темы: космическая опера «Звездные войны» (реж. Джордж Лукас), боевики с монстрами «Хищник» (1987, реж. Джон МакТирнан) «Терминатор» и «Чужие» (Джеймс Кэмерон), астронавтика будущего – «Космическая Одиссея 2001 года» (Стенли Кубрик), встреча с космическими пришельцами – «Инопланетянин» (Стивен Спилберг), течение dark future, изображающее человечество после глобальной катастрофы – «Безумный Макс» (Джордж Миллер), фильмы ужасов «Восставший из ада» (Клайв Баркер) и «Кошмар на улице Вязов» (Уэс Крэйвен).

Очередная волна кинофантастики взметнулась в немалой степени благодаря появлению в 90?е годы спецэффектов принципиально нового типа, резко повысивших зрелищность экранного действия. Напомним основные этапы развития методов создания чудес на экране. На раннем этапе эксплуатировались театральные приемы: декорации, грим, маски. К 20?30?м годам ХХ века появились приемы, связанные с использованием макетов, а также возможностей самой киносъемочной аппаратуры (блуждающая маска, изменение скорости пленки, рир?проекция и т п.). Наконец, в начале 90?х в Голливуде была разработана методика, позволявшая посредством компьютерной графики формировать практически любые образы непосредственно на кадриках кинопленки. Так появилась серия блокбастеров, создание которых было невозможно без компьютерных эффектов. В частности, потрясающее впечатление производили кадры изменения формы объектов.

Первой «ласточкой» нового кино стал очередной фильм Д.Кэмерона «Терминатор?2: Судный день» (1991), имевший триумфальный успех. При этом сценарий фильма был построен на достаточно примитивном наборе погонь, перестрелок и рукопашных схваток, заимствованных из стандартных боевиков. Кроме того, взявшись писать сценарий, режиссер допустил ряд промахов, совершенно неприличных для современной фантастики – в частности, при изображении парадоксов, сопровождающих путешествия во времени.

Дальнейшее развитие спецэффектов и внедрение современных реалий имело место в фильме «Газонокосильщик» (реж. Бретт Леонард, 1992) – в этом ленте немалая часть сюжета разворачивалась в виртуальной реальности. Умелое использование средств компьютерной анимации в сочетании с приглашением на главные роли известного комика Джима Керри и восходящей голливудской звезды Кэмерон Диас, позволили режиссеру Чарльзу Расселу создать очень милый и зрелищный фильм «Маска» (1994). Любопытный казус – хотя в этом фильме фигурирует волшебная маска древнескандинавского бога Локи, фильм не имеет ни малейшего отношения к появившемуся в тот же год роману Р.Желязны «Маска Локи»…

С.Спилберг снял «Парк Юрского периода» (1993), добившись абсолютно естественного совмещения реальных кадров с компьютерными образами динозавров. В 1997 г. С.Спилберг поставил продолжение своего блокбастера о возвращенных к жизни динозаврах – «Парк Юрского периода?2: Затерянный мир» по сценарию Майкла Крайтона («Штамм „Андромеда“, „Человек?компьютер“, „Смерч“), в котором ультрасовременная компьютерная техника создала идеальные по зрелищной достоверности фигурки доисторических ящеров. Грандиозные масштабы и высокий темп действия этого боевика настолько потрясают, что зрители не обращают внимания на грубые сценарные „проколы“. Например, в финальных сценах гигантский тиранозавр каким?то образом выбрался из трюма корабля, съел всю команду (при этом бедняге, видимо, приходилось протискиваться в помещения, двери которых были значительно меньше, чем челюсти ящера!), а затем вернулся в трюм и даже… закрыл за собой створки люка.

Так, уже в начале десятилетия было отработано новое поколение спецэффектов. В дальнейшем компьютерная анимация сделалась обязательным атрибутом голливудской кинопродукции, причем не только фантастической: «Титаник», «Смерч», «Вулкан», «Анаконда» и т п.

Из главных тем кинофантастики самой неразработанной оставалась, пожалуй, космическая опера» – после «Звездных войн» не появилось ни одной запомнившейся ленты, посвященных боевым действиям в межзвездном пространстве. Беспомощные подражания недосягаемому оригиналу вроде «Звездной команды» или японского фильма «Космические войны», разумеется, нельзя рассматривать всерьез. Истомившись в гордом одиночестве на полях галактических сражений, Д.Лукас в 1997 г. выпустил новую версию своей трилогии о борьбе повстанцев против жестоких властей Империи. Благодаря компьютерным спецэффектам автор существенно обновил все три серии, усилив изобразительный ряд более правдоподобными фигурами инопланетных существ. Тогда же появились сообщения, что Лукас намерен снять новые эпизоды «Звездных войн», в которых будут показаны события, предшествующие «Новой надежде», «Ответному удару Империи» и «Возвращению Джедая».

Условно к поджанру «звездных войн» можно отнести появившийся в 1997 г. фильм Пола Верховена «Космическая пехота» (в нашем прокате циркулируют видеокассеты с другим переводом названия – «Воины звездолета», «Звездный десант»). От батальных сцен в космосе режиссер почему?то отказался, но мастерски изобразил кровавую бойню, которую учинили десантники, вторгшиеся на планету, населенную разумными насекомыми. От литературной основы, одноименного романа Роберта Хейнлейна, в фильме сохранились высокоинтеллектуальные рассуждения: что право голоса положено иметь лишь ветеранам вооруженных сил, что лучшие люди нации – это армейские сержанты и т д. Многие критики сразу назвали «Космическую пехоту» неприкрытой пропагандой войны, расизма и агрессии. От себя добавим, что эпизоды боевых действий Верховен откровенно «срисовал» из кэмероновских «Чужих», а пешие десантники будущего с гильзовыми винтовками, но без артиллерии, танков и другой бронетехники выглядят смехотворно.

По?прежнему остаются популярны подражания трилогии «Безумный Макс», которая, в свою очередь, ведет родословную от увенчанной многочисленными премиями повести Роджера Желязны «Проклятая долина». Практически все произведения этого течения описывают не слишком отдаленное будущее (то самое dark future), наступившее после чудовищного катаклизма – атомной войны, катастрофического изменения климата или вторжения злобных космических пришельцев. Одичавшая человеческая раса влачит убогое существование, обширные регионы стали непригодными для жизни, повсюду свирепствуют вооруженные банды. Главный герой таких фильмов, настоящий супермен?одиночка, повстречав более или менее очаровательную (как правило, скудно одетую) аборигенку, огнем и мечом восстанавливает справедливость и спасает племя своей подружки.

Среди сюжетно близких кинофильмов назовем «Киборг» (в главной роли – Жан?Клод Ван Дамм), «Солдат» (К.Рассел), «Считанные секунды» (Р.Хауэр), «Танкистка», «Последняя граница». Уникальным провалом завершились попытки Кевина Костнера изобразить постапокалиптическую Землю в лентах «Водный мир» (1995) и «Почтальон» (1998). К примеру, «Водный мир» окупил в американском прокате едва ли половину 180 миллионного бюджета.

Определенный успех у зрителей, при всех сценарных и режиссерских промашках, имели довольно посредственные по замыслу, но добротные по исполнению картины «Разрушитель» (1993, реж. Марко Брамбилла) с Сильвестром Сталлоне, Уэсли Снайпсом и Сандрой Баллок в главных ролях, блокбастеры Роланда Эммериха «Звездные врата» (1995) и «День независимости» (1996), а также «Сквозь горизонт» (1997) Лоуренса Гордона. Это – «крутые» боевики, содержащие стандартные наборы шаблонов, давно освоенных как литературной, так и кинофантастикой: агрессивные пришельцы из космоса, лихие супермены, гениальный ученый, козни политиков и т п. Сюжет «Звездных врат» был продолжен в телеснриале.

Сюжеты множества кинокартин конца прошлого века связаны с развитием компьютерных технологий, роботами и виртуальной реальностью. Одним из первых фильмов в стиле «киберпанк» стал «Джонни?мнемоник» (1995, реж. Роберт Лонго) по мотивам рассказа Уильяма Гибсона. Паразитируя на успехе и выразительных средствах «Терминатора», кинематографисты создали множество низкопошибных фильмов о взбунтовавшихся киборгах, созданных для военных целей: «Класс?1999», «Газонокосильщик?2», «Киборг?2», «Киборг – стальные руки» и т п. Кроме того, уходящие десятилетия породили неожиданный феномен – фильмы, рожденные на основе… компьютерных игр: «Смертельная схватка» (в 3?х сериях), «Уличный боец», «Двойной дракон».

Оригинальный вариант путешествий во времени предложил реж. Джон Шавик в фильме 1996 года «Past Perfect» (известны переводы «Усовершенствовать прошлое», «Приговор времени»). В этой картине киллеры из будущего прибывают в наше время, чтобы привести в исполнение приговор суда и уничтожить преступников еще до того, как совершено преступление.

Очередные серии эпоса о борьбе лейтенанта Элен Рипли против трудноуязвимых монстров поставили режиссеры Дэвид Фингер («Чужие?3», 1992) и Жан?Пьер Жене («Чужие?4», 1997). Высокое качество спецэффектов, мастерская проработка фабулы и прекрасная игра актеров безусловно выводят этот сериал в разряд классических произведений кинофантастики. Оглушительный успех имел другой фильм, посвященный отношениям человечества с внеземными цивилизациями – «Люди в черном» (1997, реж. Барри Зонненфельд), в котором интересный замысел (спецслужба, контролирующая тайно проникающих на Землю пришельцев из космоса) сочетается с грубоватым «полицейским» юмором в типично голливудском стиле. Сиквел 2002 года получился значительно слабее.

Следует сказать о нескольких лентах, которые, благодаря постановке философской сверхзадачи, качественно отличаются от основной массы боевиков. Французский режиссер Люк Бессон ошеломил зрителей лиричной феерией «Пятый элемент» (1998) о битве Добра и Зла, воплощенной с американским размахом и подлинно европейским изяществом. В картине Роберта Земекиса «Контакт» (1996), снятой по роману выдающегося астронома Карла Сагана, разворачивается острая полемика относительно преимуществ религиозного и научного взгляда на глобальные проблемы. К сожалению, финальные сцены произведения производят неприятное впечатление из?за слишком явного подражания соответствующим эпизодам «Космической Одиссеи» С.Кубрика.

Помимо кинематографа, к фантастике давно и плодотворно обращается телевидение. Уже много десятилетий регулярно производятся очередные сюжеты телесериалов «Боевая звезда „Галактика“ и „Звездный след“ („Star Trek“), а в последующие годы стремительно завоевали широкую популярность новые эпосы: „Полтергейст“, „Вавилон?5“, „Секретные материалы“ („X?files“). Со временем персонажи Дэвида Духовны и Джиллиан Андерсон вышли на большой экран – летом 1998 г. выпущен в прокат полнометражный кинофильм „Секретные материалы“, страдающий характерным для этого сериала отсутствием элементарной логики. Несколько полнометражных фильмов снято и в рамках проекта „Звездный след“.

Приближение нового тысячелетия сопровождалось обычным ростом апокалиптических ожиданий, породив мощный вал фильмов о пришествии Сатаны и Антихриста. Первой ласточкой стало «Пророчество» (1995, реж. Грегори Вайден) с участием Кристофера Уокена (архангел Гавриил) и пока малоизвестного Виго Мортенсена (Люцифер). Сложная мистическая драма повествует о мятеже части ангелов, не разделявших симпатий Творца к роду человеческому. Вышедшие в 1998 и 2000 гг. сиквелы получились заметно слабее, несмотря на великолепную игру Уокена.

В последние годы прошлого века выпускалось много лент попроще: «Мастер теней», «Миньон», «Конец дней», «Проект Омега» и др., в которых твердые духом праведники предотвращают пришествие Сатаны. Даже лучшие произведения этой волны удручали сюжетной алогичностью и однообразием. Так, финальные сцены «Мастера теней» и «Конца дней» получились идентичными: посреди разрушенного храма мгерои Рукера и Шварценеггера ценой собственной жизни одерживают моральную победу над крылатым монстром. Впрочем, дьявол в исполнении Гэбриэла Бирна («Конец дней») получился весьма удачным и симпатичным, а положительные персонажи не смогли адекватно ответить на его язвительные высказывания.

Более серьезную мистику предложили зрителям авторы фильмов «Какие сны увидим в мире том» (рус пер. «Куда приводят мечты», 1998, Винсент Вард), «Шестое чувство» (1999, Маной Найт Шиямалан), «Другие» (2001, Алехандро Аменабар), «Звонок» (2002, Гор Кербински). В этих картинах, посвященных различным аспектам загробного существования, немало аллегорических раздумий о смысле жизни, высшей справедливости и посмертном воздаянии. Мертвецы расплачиваются за совершенные при жизни проступки, но также мстят живым, нарушившим законы земные и небесные.

На стыке веков урожай кинохоррора был весьма обилен. выходили очередные серии «Оживших мертвецов», «Дом 13 призраков», «Корабль призраков», «Призрак дома на холме», «Дом на холме призраков» и т п. Большая часть этих незатейливых ужастиков была блестяще спародирована в сериале «Очень страшное кино» («Scary movie»).

В начале XXI века американское телевидение прекратило производство многолетних сериалов «X?files» (известен в рус. переводе «Секретные материалы») и «Star Trek» («Звездный след»), которые исчерпали себя и стремительно теряли рейтинг. Продолжали выходить очередные сезонные циклы «Боевой звезды „Галактика“» и «Звездных врат». В очередные эпизоды сериала «Звездные врата: Атлантида» перекочевал из «Секретных материалов» Роберт Патрик – актер, обладающий запоминающейся внешностью и характерным голосом, но так и не выбившийся в звезды, несмотря на феноменальный успех в «Терминаторе?2». Также не прекращал работу конвейер экранизации популярных комиксов: «Бэтмэн», «Супермен», «Человек?паук», «Люди?Х». Среди экранизаций компьютерных игр отметим «Расхитительницу гробниц» («Tomb raider», более популярен народный перевод названия «Тамбовский рейдер») с Анджелиной Джоли в роли Лары Крофт.

На волне ажиотажа и скандалов вокруг проблемы клонирования в 2000 г. вышел довольно удачный фильм Р.Споттисвуда «День шестой». Важная тема, бурно обсуждавшаяся в парламентах и научной среде, рассматривается в этической плоскости. Авторы предупреждают о возможных злоупотреблениях владельцев биотехнологических компаний, которые во имя прибыли могут посягнуть на свободу личности. Поднимается также вопрос о личности самого клона, о его правах в обществе.

Продолжала развиваться киноверсия киберпанка. За «Газонокосильщиком» и «Джонни?мнемоником» последовали «Нирвана» (1997, Габриэль Сальвадорез) и японо?польский «Авалон» (2001) – в обоих фильмах речь идет о людях, затерявшихся в виртуальном пространстве компьютерных игр. Однако, главным произведением о виртуальности была, конечно, «Матрица» братьев Энди и Ларри Вачовски, первая серия которой появилась на экранах в 1999 г. Впервые массовый потребитель окунулся в мрачный образ грядущего, ведомый до той поры лишь ограниченному контингенту читателей НФ?книг.

Неизвестная катастрофа сделала Землю малопригодной для жизни. Ареал обитания человечества трагически сжался до сети канализационных коллекторов. Люди живут в полусне виртуальных иллюзий, неподвижные в тесных ячейках, питаясь суррогатной пищей и вырабатывая электричество, питающее компьютерную сеть. Основное действие фильма связано с акциями крохотных групп боевиков?подпольщиков, стремящихся освободить человечество из?под гнета бездушных машин. Зрелищность «Матрицы» захватывает настолько, что мало у кого возникает вопрос о последствиях возможной победы боевиков. Ведь в этом случае миллиарды беспомощных людей с атрофированными от пожизненной неподвижности мышцами проснутся в канализации, где нет жилья. медицинской помощи, пищи.

Выпущенные в 2003 г. следующие эпизоды виртуального боевика «Матрица: перезагрузка» и «Матрица: революция» получились более совершенными по части спецэффектов и более беспомощными с точки зрения драматургии. Сцены драк, погонь и сражений сняты великолепно и держат зрителя в нарастающем напряжении. Вместе с тем картины жизни в городе повстанцев, жители которого ходят босиком по колено в грязи, мягко говоря, не вызывают энтузиазма. Анекдотически выглядит и атака сотен тысяч роботов – подражая стаду бизонов, могучие машины пытаются раздавить горстку людей своими металлическими корпусами, позабыв о встренных лазерах. Финал трилогии получился вполне политкорректным: киберповелитель виртуальной Матрицы согласился не беспокоить людей, если те не будут шалить.

Серьезное НФ?кино было представлено несколькими оригинальными по замыслу и добротными по исполнению лентами, поднимающими свежие для большого экрана вопросы.

В первую очередь назовем «Гаттаку» (1997, Эндрю Миккол) – не загруженное спецэффектами повествование о нетривиальной версии мрачного будущего. Технократическая диктатура делает ставку на людей с безупречной генетикой, а все унтерменши, даже обладатели выдающихся способностей, обречены прозябать на неквалифицированной работе. Ублюдочный социум Гаттаки идентичен доведенному до абсурда идеалу нацизма, провозглашавшего здоровье главным критерием совершенства личности.

Фильм Грегори Хоблита «Частота» (2000, в рус пер. «Радиоволна») построен на идее, хорошо проработанной в литературной фантастике: из?за магнитной бури старенькая рация посылает радиоволну определенной частоты сквозь время. Благодаря загадочному и необъяснимому явлению природы, немолодой герой сумел связаться с годом своего детства, предотвратить гибель отца и покарать преступника. Другую ситуацию воздействия на прошлое предложил авторский коллектив «Эффекта бабочки» (2004) – их герой вживается в собственные воспоминания и, оказавшись в ином времени, пытается изменить свою судьбу. Успех приходит далеко не сразу, поскольку судьба – штука сложная, определяется множеством факторов и одного точечного воздействия на прошлое явно не достаточно. Герой фильма «Платежный чек» (Джон Ву, 2003) создал аппаратуру для разглядывания будущего, увидел грядущую катастрофу, испугался, решил спрятаться, работодатели затеяли на него охоту. В итоге герой, конечно, сумел спастись, а катастрофа почему?то не произошла.

С переменным успехом обращался к фантастике Стивен Спилберг. «Искусственный интеллект» (2001) о трагедии мальчика?робота, запрограммированного любить родителей и страдающего из?за отсутствия взаимности, получился по остроте чувств даже пронзительнее, чем литературная основа – рассказ Брайана Олдисса «Суперигрушка на долгое лето». Выдающийся режиссер современности сумел показать подлинно человеческую драму безответного детского чувства, и даже условно счастливый финал не выглядит банальной мелодрамой. В «Особом мнении» (2003) по рассказу Ф.Дика представлено опять?таки технократическое общество, в котором спецслужбы, пользуясь услугами предсказателей будущего, останавливают преступников еще до момента совершения преступления. Однако никакая система не идеальна, а пророчества можно толковать по?разному, и в результате подозрения падают на невиновного.

Неоднозначные оценки вызвала следующая фантастическая лента Спилберга – очередная экранизация «Войны миров» (2005). Режиссер делает акцент на безумие толпы, словно желает показать, что главный враг – не убивающие пришельцы, а перепуганный до безумия обыватель. При этом сцены массовой паники неприятно напоминают старый, полувековой давности, фильм Б.Хаскина, а появление боевых треножников из?под земли вызывает ехидные вопросы о прозорливости инопланетных агрессоров, сотни лет назад закопавших свои шагающие танки на месте, где позже будет построен Нью?Йорк.

Пренебрежение литературным прототипом привело к неудаче и других экранизаций: «Солярис» (2002, Стивен Содеберг) и «Я, робот» (2005, Алекс Пройас). Давно известно, что режиссерам среднего класса не стоит коверкать книги великих писателей, поскольку последние отличаются умением выражать глубокие мысли, безнадежно теряемые в результате создания упрощенных сценариев. Содеберг взял за основу не гениальный роман С.Лема, а весьма посредственную экранизацию Тарковского, поэтому в итоге получился абсолютно беспомощный набор космических приключений с техасской бензопилой на орбитальной станции. С рассказами Азимова обошлись еще бесцеремоннее: истории про роботов, более человечных, чем сами люди, превратились в очередной банальный боевик о мятеже роботов, с которым без труда справились двое взрослых, один подростком и неправильно запрограммированный робот?диссидент.

Главными событиями кинофантастики начала XXI века стали три суперпроекта, обреченных на популярность у публики. За съемками этих фильмов пристально следили масс?медиа, фэны обсуждали в Интернете процесс отбора исполнителей главных ролей, каждый фильм сопровождался яростными спорами писателей, критиков и рядовых зрителей.

Начал битву Джордж Лукас, выпустивший с трехлетними перерывами давно обещанный трехсерийный приквел «Эпизод 1: Призрачная угроза» (1999), «Эпизод 2: Атака клонов» (2002) и «Эпизод 3: Месть ситха» (2005). Особо придирчивые зрители были разочарованы примитивностью сюжета и наивностью отдельных сцен, но размах зрелища и очарование новой встречи с полюбившимися персонажами с избытком покрывали немалую долю сюжетных просчетов. Лукас показал события юности Анакина Скайуокера, его превращение в Дарфа Вейдера, разгром рыцарского ордена Джедаев и превращение прогнившей Республики в Галактическую Империю. При этом осталось непонятным, чем так уж плохи новый режим и сам император, Лорд темной стороны Силы, Джедай?ситх Палпатин. Последний выглядит вполне прагматичным и толковым правителем, не более лицемерным и коварным, чем потерпевший поражение Совет Джедаев.

Забавная история приключилась с Иеном МакДиармидом, исполнявшим роль Палпатина. В «Возвращении Джедая» молодой актер сыграл императора?старика, но в приквелах, уже постаревший, стал императором в молодости.

Новый трехсерийный блок «Звездных войн» ответил на некоторые загадки, но неясности все равно остаются. Сегодня Д.Лукас заверяет публику, что работа над эпосом завершена, однако трудно сказать, не пожелает ли он через несколько лет взяться за 7?й и последующие эпизоды. Основания для таких надежд таятся в набросках биографий главных героев на официальном веб?сайте «Звездных войн» и в многочисленных книжных апокрифах, описывающих дальнейшую, после низвержения Империи, судьбу Люка, а также Лейи, Хана Соло и рожденных ими двойняшек.

Вторым суперфильмом стала экранизация Питером Джексоном толкиеновского «Властелина Колец» – три фильма, вышли на экран в 2001, 2002 и 2003 гг. Экранизация культовой книги – задача крайне сложная, но творческий коллектив во главе с режиссером сумел решить основные проблемы. Сюжет и яркость основных характеров удалось сохранить, актеры подобраны великолепно, второстепенные персонажи безболезненно удалены. В фильме полностью сохранился сам дух романа с его основной идеей, воспевающей торжество западной культуры над уродливым варварством восточных стран. Вполне правдоподобно показаны душевные терзания героев, прекрасно выполнены батальные сцены, методами компьютерной графики созданы обличья фантастических существ и впечатляющие пейзажи.

Работа над экранизацией «Гарри Поттера» началась, что называется, «с колес»: Джоанн Роулинг еще писала «Огненный кубок», а в Голливуде уже снимали «Философский камень». Режиссер первых двух серий Крис Коламбус заложил основы успеха, выполнив точный кастинг: отныне Гарри, Гермиону, Хагрида, Снейпа можно представить только такими. Прекрасно сделаны компьютерные спецэффекты: полеты на метлах, матчи по квидитчу, превращение оборотня МакГонагалл в прыжке. Вместе с тем, «Философский камень» (2001) и «Потайная комната» (2002) производят впечатление яркой иллюстрации к романам. Напротив, снятый Альфонсо Куароном «Узник Азкабана» (2004) стал вполне самостоятельным произведением. Безжалостно и умело обрубив множество сюжетных ответвлений, режиссер сохранил основную фабулу и стержневую идею. Однако этот же прием не привел к успеху постановщика следующей серии Майка Невелла (2005). Слишком большой по объему роман «Гарри Поттер и Огненный кубок» не пожелал втискиваться в прокрустово ложе экранного времени. Зрители получили беглый пересказ основных событий, причем были утеряны многие важные фрагменты, без которых непонятна мотивировка поступков ряда персонажей. Еще более сложная задача выпала на долю Дэвида Йетса, которому поручена экранизация гигантского, перенасыщенного персонажами и важными событиями «Ордена Феникса». Выход фильма на экран ожидается в 2007 г.

книг о Гарри Поттере

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел литературоведение