История английской литературы

Том I. Выпуск первый

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть первая. ЛИТЕРАТУРА РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

ОТДЕЛ IV. ЛИТЕРАТУРА XV В.

ВВЕДЕНИЕ

Пятнадцатое столетие в истории Англии обычно представляется нам порой
упадка и разложения. Во всех областях жизни и культуры этого исторического
периода взорам наблюдателя открываются прежде всего черты распада,
ослабления творческой деятельности. Литература этого периода на первый
взгляд не выдвигает ни одного крупного имени; место прежних поэтических
светил занимают компиляторы, подражатели, переводчики, всецело живущие
наследием прошлых времен.
И все же традиционное представление об этом времени, как об эпохе
исключительно упадочной, грешит некоторой односторонностью. Оно было
завещано новейшей историографии английскими историками, публицистами,
писателями XVI в., творившими в обстановке небывалого прежде расцвета, в
пору Ренессанса. Новейшая историческая критика внесла, однако, в это
представление значительные коррективы. Конечно, XV столетие является прежде
всего периодом замедленного развития. Творческие процессы сосредоточиваются
где-то в глубине общественной жизни и не столь приметны для поверхностного
наблюдателя, но они не прекращаются вовсе; постепенное, разложение идейных и
художественных средневековых традиций подготовляет бурное творческое
развитие последующего столетия.
Непрерывные войны и междоусобицы не благоприятствовали развитию мирного
творческого труда. XIV столетие завершилось низложением короля Ричарда II
(1399 г.). В лице Генриха IV на английский престол вступила династия
Ланкастеров. Царствование Генриха было тревожно и полно неудач. Произвол
феодалов, постоянные распри между ними, тяжелые налоги, бременем ложившиеся
на плечи трудового населения, начало фанатического преследования "еретиков",
- все это скоро ожесточило население, и в начале царствования Генриха V
(1413-1422 гг.) привело к массовым народным волнениям. Генрих V попробовал
отвлечь внимание от внутренних неурядиц широко задуманными военными походами
против французов, возобновив, таким образом, Столетнюю войну с Францией,
несколько заглохшую при Ричарде II и Генрихе IV. Внешне эти были удачны и
долгое время потом тешили английское национальное самолюбие. Битва при
Азенкуре (1415 г.), когда Генрих, высадившийся на французском берегу со
своими небольшими отрядами разбил многочисленное французское войско, никогда
не теряла своей притягательной силы для английских поэтов, драматургов и
романистов; ее прославил и Шекспир. Дальнейшие успеха Генриха V казались еще
более ослепительными; захват всего севера Франции, взятие Парижа (1422 г.)
были пределом тех надежд, какие возлагали на него его современники. Но
Генрих V умер неожиданно, в пору высшего расцвета своей военной славы.
Корону получил его малолетний сын (Генрих VI, 1422-1461 гг.). Тотчас же
начались распри феодалов, борьба придворных партий за влияние и власть;
французские владения Англии начали быстро уменьшаться, за периодом блестящих
побед началась пора горьких поражений. К 1450 г. англичане сохраняли за
собой на континенте только одно Кале.
Не успела, однако, закончиться Столетняя война с Францией, как в Англии
возникли новые, на этот раз междоусобные войны, повергшие страну в состояние
полного беззакония. Война Алой и Белой Роз (1455-1485 гг.) была последней
смертной схваткой мятежных феодальных сил. Это была борьба за корону и,
вместе с тем, за создание нового абсолютного монархического режима. На полях
сражений между сторонниками Йорков и Ланкастеров, вместе с гибелью почти
всей старой феодальной знати, исходила кровью и умирала старая феодальная
культура. Битвой при Босворте (1485 г.), когда Генрих Тюдор победил своего
соперника Ричарда III, начинается новая эра английской истории.
Молодая династия Тюдоров опиралась на новые социальные силы. Новое
дворянство, захватившее наследственные земельные владения старых феодальных
родов, уничтоженных в период междоусобных войн, находилось в
непосредственной зависимости от королевской власти и поддерживало ее
стремление к дальнейшему национально-государственному объединению страны. В
течение всего XV столетия непрерывно растет влияние джентри, купечества,
городов, заметное уже и в XIV в.; ширится промышленность и торговля, растет
дух предпринимательства.
Во весь этот период, несомненно, возрастала грамотность в более
широких, чем прежде, кругах населения. Вместе с растущими потребностями
окрепнувшего среднего класса увеличилась сеть школ в Лондоне и провинции,
начиная от школ, учрежденных королем (в Итоне и Кембридже), и школ церковных
или содержимых гильдиями вплоть до небольших частных заведений, в которых
детям давались первые уроки грамоты. Характерно, что наибольшее количество
школ относилось к разряду начальных, где учащиеся получали не научное
образование, но лишь готовились к сугубо практической, чаще всего
купеческой, деятельности. Развитие школьного образования повышало спрос на
книгу, увеличивало производство рукописей как тогдашнюю форму издательской
деятельности. На основании одного официального документа, относящегося к
1422 г., мы можем заключить, что в этом году из 112 лондонских гильдий
четыре гильдии были специально заняты перепиской рукописных книг для
продажи. К середине и особенно к концу XV столетия мы имеем ряд сведений о
библиотеках таких рукописных книг, возникающих не только у земельных
магнатов или представителей церкви, - но и у дворян и зажиточных горожан.
Одним из наиболее знаменитых документов этого рода является опись частной
библиотеки Джона Пастона, землевладельца, сделанная вскоре после 1475 г.
Прочие искусства - живопись, скульптура, архитектура - в Англии XV
столетия также не находились в упадке, напротив, получали новые и более
прочные основания для своего развития. Английская живопись и скульптура
этого времени, например, испытали на себе благотворные воздействия
итальянской и бургундской школ и создали ряд замечательных произведений,
рассчитанных не только на церковный обиход. Архитектура переживала один из
периодов своего расцвета и также постепенно обмирщалась; наряду с
великолепными зданиями церквей и монастырей в Англии воздвигались также
замечательные светские постройки - университетские колледжи, дома зажиточных
горожан (Crosby Hall в Лондоне, 1470 г.), здания для цеховых объединений
(лондонский Guildhall, 1411-1425 гг.).
Коммерческие связи привлекали в Лондон и английские портовые города
значительно большее, чем прежде, количество иностранцев. Сами англичане еще
более охотно стали выезжать за пределы своей родины, в Испанию, Италию.
Усиление связей английских ученых с гуманистами континентальной Европы
является одним из примечательнейших фактов XV столетия.
Со времени восшествия на престол Генриха IV сношения Англии с Италией
непрерывно возрастают; при папской курии в Риме находятся теперь постоянные
прокураторы английского правительства; в Италию то и дело отправляются
английские путешественники, не только любознательные туристы, но и ученые,
вроде Адама Ускского (Adam Usk) в 1402 г. или некоего "Томаса из Британии"
(Thomas Britannicus), о котором в 1408 г. упоминается в итальянской
переписке. Гуманист, канцлер флорентийской республики и знаменитый историк
Леонардо Бруни (умер в 1448 г.), пишет в этом году из Флоренции другому
гуманисту, Никколо Никколи, что этот Томас отправляется во Флоренцию
закупать произведения новых поэтов и кстати, характеризует его как
"пламенного почитателя наших ученых занятий, насколько это доступно этому
народу", т. е. англичанам. Тот же Бруни находился в сношении с другим
англичанином, архиепископом Кертерберийским Томасом Арунделем (Arundel),
ревностным приверженцем ланкастерского дома и не менее рьяным гонителем
"еретиков-лоллардов", который, тем не менее, по-своему также интересовался
классическими занятиями и латинской поэзией и был в переписке с
флорентийским гуманистом. Колуччо Салутати. Изучению изящных искусств,
классической древности, гуманистической литературы с интересом отдавался
также сын Джона Гаунта, Генрих Бофор (Beaufort), епископ Винчестерский. Он
отстроил и расширил соборную библиотеку в Кентербери, пополнив ее, между
прочим, сочинениями классических авторов. Свою любовь к книгам он передал и
своему племяннику Генриху V. На Констанцском соборе (1414-1418 гг.) Босфор,
между прочим, познакомился с Поджо Браччолини, одним из главных итальянских
книгоискателей того времени; по его приглашению Поджо осенью 1422 г.
приезжал и в Англию, главным образом с целью поискать здесь античные
кодексы. Впрочем ожидания его не оправдались; ни климат Британии, ни
английское общество этому итальянцу не понравились. По возвращении на родину
он постоянно смеялся над английскими "варварами", над их чрезмерной
склонностью к еде и горячительным напиткам, над их неумными разговорами.
Вскоре после открытия Базельского собора в Англию для той же цели, что и
Поджо, приезжал другой видный итальянский гуманист, Эней Сильвий
Пикколомини; в поисках древних рукописей он обшарил сакрарий (сокровищницу)
собора св. Павла в Лондоне, но также не нашел для себя ничего особенно
привлекательного. Эти ранние посещения Англии итальянскими гуманистами не
оставили сколько-нибудь значительных следов.
Наибольшее количество англичан, проявлявших в первой половине XV в.
склонность к занятиям классической древностью и приверженность к новой
науке, принадлежало к высшей клерикальной знати. На этом фоне резко
выделяется фигура Гемфри, герцога Глостерского, брата Генриха V, который был
первым гуманистом-меценатом, покровителем гуманистических интересов среди
английских ученых и писателей его времени. Гемфри был большим любителем
античности и пламенным поклонником итальянской учености. Он выписывал из
Италии учителей для изучения античных авторов, тратил огромные средства на
приобретение рукописей, состоял в переписке с рядом гуманистов, заказывал им
переводы греческих авторов. Важнейшим результатом деятельности Гемфри было
накопление замечательных книжных богатств, которыми полвека спустя смогли
воспользоваться первые английские гуманисты. Библиотека Гемфри была завещана
им Оксфордскому университету.
Рядом с Гемфри можно назвать другого представителя английской
аристократии XV в., стяжавшего значительную славу в самой Италии своими
образцовыми латинскими ораторскими резами. Это был Джон Типтофт (John
Tiptoft), граф Вустерский.
Начиная с 1450-х гг., увеличивается число молодых англичан, которых
влекла в Италию жажда знания.
Не следует, конечно, преувеличивать значение указанных фактов, но все
же они свидетельствуют о том, что гуманистические идеи медленно, но
неуклонно врастали в английскую жизнь. Однако на первых порах английский
гуманизм не порывал с церковью, с католической догматикой, с клерикальными
установлениями; подлинное "обмирщение" науки, сбросившей с себя
церковно-схоластические путы, смогло произойти в Англии лишь столетием
позже.
Огромное значение для всего рассматриваемого и для последующих периодов
имели изменения в области языка. Сравнительно с XIV в. в Англии в это время
несомненно уменьшилась распространенность французской речи, даже в кругах
высшей знати. В течение всего столетия возрастало значение лондонского
диалекта. Под его воздействием стушевывались диалектальные отличия в
письменном языке других английских областей. Завершение централизации
политической власти к моменту окончания войн Алой и Белой Роз способствовало
и централизации в области языка, выработке на основе лондонского диалекта
общеанглийской литературной речи.
Большое значение в этом же отношении имело появление в Англии
книгопечатания. Открытие в Англии первой типографий было делом Вильяма
Кэкстона (William Caxton, 1421-1491 гг.), издателя и переводчика. Юношей
Кэкстон поступил в качестве ученика к богатому лондонскому купцу Роберту
Ларджу, который был шерифом, а затем и лорд-мэром столицы. После смерти
Ларджа Кэкстон прожил около 30 лет в Брюгге; одном из важнейших торговых
центров тогдашней северо-западной Европы. Там он достиг значительного
положения и почета, являясь чем-то вроде консула, "управлявшего англичанами,
живущими за границей". В Брюгге жило много писателей, переводчиков,
переписчиков-каллиграфов, художников-миниатюристов и переплетчиков; здесь
цвела литература и поэзия, правда, поздним осенним цветом средневековой
культуры, уже обреченной на гибель; средневековые рыцарские романы и
куртуазная лирика были еще здесь в большом ходу. Все это не могло не оказать
влияния и на Кэкстона; еще около 1464 г. он начал переводить с французского
собрание повествований о Трое. Этот перевод Кэкстон впоследствии издал в том
же Брюгге (The Recuyell of the Historyes of Troye, 1474 г.). Это была первая
печатная книга на английском языке, хотя и вышедшая еще за пределами Англии.
В 1474-1475 гг. Кэкстон вошел в компанию с художником-миниатористом и
каллиграфом Мансионом и начал печатать книги. Кроме "Собрания повествований
о Трое", Кэкстоном совместно с Мансионом изданы были в Брюгге книга о
шахматной игре (The Game And Playe of the Chesse) и одна книга на
французском языке.
В 1476 или 1477 г. Кэкстон вернулся к Англию; он поселился в
окрестностях Вестминстерского аббатства и открыл здесь первую английскую
типографию. Первой книгой, сошедшей с печатного станка, были "Изречения
философов", (The Dictes or Sayengis of the philosophes, 1477 г.). С этого
момента и началась кипучая издательская деятельность Кэкстона. Он переводил
и печатал книги самого разнообразного содержания, стараясь удовлетворить
запросы различных английских читателей, - и книги его находили покупателей,
несмотря на свою дорогую цену. Производительность его типографии была столь
велика, что уже за первое трехлетие своего существования она смогла
выпустить около тридцати, притом весьма объемистых, сочинений. Среди них
были, например, полное издание "Кентерберийских рассказов" Чосера, "История
Язона и золотого руна", чосеровский перевод Боэция, "Новая риторика
Лаврентия Саонского" и ряд других; к началу 1480 г. Кэкстон закончил перевод
"Метаморфоз" Овидия (вероятно, по французским источникам), оставшийся в
рукописи. Впоследствии он перевел и издал "Энеиду" - компиляцию из Вергилия
и Боккаччо, "Жизнь Карла Великого" (1485 г.), рыцарские повести о "Париже и
Вене" (1488 г.), о "Бланшарде и Эглантине" (около 1489 г.), "Смерть Артура"
Мэлори (1485 г.), "Роман о Ренаре" (около 1481 г.), ряд исторических
сочинений. Всего им было издано около 90 книг. Вскоре у Кэкстона нашлись
подражатели. В 1480 г. Джон Леттоу открыл новую типографию в Лондоне, со
многими техническими нововведениями; Кэкстон тотчас же воспользовался ими. В
1478 г. типография открыта была в Оксфорде, в 1480 г. - в Сент-Альбансе. За
время с открытия Вестминстерской типографии и до конца XV столетия (до 1500
г.) в Англии было напечатано около 400 книг.
Английская литература XV столетия носит переходный характер - от
средневековья к Ренессансу. В ней еще очень сильны старые традиции; она все
еще тяготеет к старым формам, но постепенно эти формы заполняются новым
содержанием, которое видоизменяет и ломает их. Эпопея тяготеет к роману и
хронике, место поэзии занимает проза.
Тяготение к прозе получает свое подкрепление в широко развившейся
переводческой деятельности. В XV в. в Англии переводят латинские трактаты,
французские романы и разнообразнее сочинения, имеющие приложение к жизни.
Литература получает специфически практическое назначение, которого она не
имела раньше, и начинает в гораздо более широких размерах обслуживать
многочисленные потребности населения. Каталоги английских рукописей XV
столетия пестрят трактатами об охоте и рыбной ловле, военном искусстве и
фортификационном деле, в разведении плодовых садов, сельском хозяйстве и
домоустройстве. Медицина и воспитание, поваренные книги и правила этикета
встречаются здесь чаще, чем теологические сочинения или произведения
художественной литературы в собственном смысле слова. Особенно многочисленны
книги, связанные с торговой деятельностью: коммерческие справочники и
путеводители для странствующих купцов, сочинений географического или
экономического характера.
В первой половине XV в. все подобные произведения, включая и учебные
книги, пишутся преимущественно стихами; второй половине столетия стихи
заменяет проза, техника которой уже приобретает некоторую устойчивость,
вырабатывая общие литературно-грамматические нормы.
Типичным примером стихотворного произведения чисто практического
назначения может служить весьма любопытная "Книжица английской политики"
(Lybelle of Englishe Polycye, 1486 г.), написанная неизвестным лицом в целях
поучения английского купечества. Она выдвигает широкую программу
правительственных мероприятий, необходимых, по мнению автора, для
дальнейшего процветания страны, в тот период, когда Англия, действительно,
все очевиднее переходит к активной торговой деятельности, к завоеванию новых
рынков. Истинный путь обогащения английского государства автор видит в том,
чтобы всеми силами защищать торговлю и с помощью флота и вооружения
господствовать "над узким морем", т. е. Ламаншем, между обоими, английскими
в то время, портами - Дувром и Кале.
"Прежде всего будем господами моря, - говорит он, - и пусть защитит оно
нас, как стена защищает окруженный ею город". "Книжица" подробно перечисляет
хозяйственные продукты Пруссии, Фландрии, Франции, Испании, Португалии и
хвалится тем, что "без английской шерсти не могут существовать ни Испания,
ни Фландрия". Правительственное покровительство торговле есть необходимое
условие успеха. До тех пор, пока купцы в Англии будут, пользоваться
благоволением и покровительством, "мы ни в чем не будем знать нужды. Если
они богаты, тогда будет благоденствовать наша страна..." При Тюдорах
подобные мысли становятся руководящими принципами английской политики.
Новые тенденции английской литературы в особенности ясно проявляют себя
в сочинениях теологического и историко-публицистического содержания. Среди
наук в Англии XV столетия теология доминировала попрежнему. Догматические
проблемы все еще стояли на первом плане, но рядом с ними нарождались уже и
новые этические интересы, которые выдвигала сама жизнь, помимо богословия и
в стороне от него. Апологеты католической ортодоксии в это время
пользовались латинским языком для своих полемических сочинений. Исключение
составляют лишь богословские работы Реджинальда Пикока, бывшего одним из
важнейших английских прозаиков XV столетия.
Реджинальд Пикок (Reginald Pecock, 1395?-1460? гг.) был замечательной,
но парадоксальной и глубоко трагической фигурой своего времени. Его
английские сочинения имели для XV в. такое же языковое и литературное
значение, как сомнения Виклифа для XIV в. Будучи строгим приверженцем
католицизма, Пикок писал многочисленные догматические и апологетические
сочинения, но рано втянулся в богословскую полемику с "извратителями"
католического учения. Он, естественно, видел их не среди ученых-теологов
своего времени, но в рядах низшего духовенства и в народной массе,
окончательно совращенной, по его мнению, с истинного пути лоллардами;
поэтому его полемические сочинения написаны не по-латыни, как его прочие
работы, а, главным образом, по-английски. Еще в начале 40-х гг. он написал
своего "Доната" - изложение основ, христианской веры в форме диалога между
отцом и сыном, - за которым последовали его продолжения в том же роде. С
конца 40-х гг. он работал над другим большим сочинением, которое закончено
было к 1455 г. Это была его "Отповедь тем, кто чрезмерно поносит
духовенство" (The Represser of overmuch blaming of the Clergie). Задача этой
книга состояла в оправдании тех институтов католической церкви, которые
подвергались особым нареканиям со стороны "еретиков-лоллардов". Но в то же
время "Отповедь" Пикока содержала в себе многие поразительные для того
времени истины, делающие его прямым предшественником рационалистов XVI-XVII
вв. Он знал о подложности так называемого "Константинова дара", утверждал
апокрифичность некоторых священных книг, боролся, наконец, с тем
фанатическим культом библии, который был свойственен виклифитам и который
Пикоку казался слишком ограниченным и формальным. Виклиф хотел все найти в
библии и, например, отрицал паломничества на том основании, что библия о них
не говорит. "Но в таком случае, - рассуждает Пикок, - мы будем в
затруднении, смеем ли мы носить сапоги, о которых библия тоже ничего не
говорит! Как сможем мы оправдать употребление часов для того, чтобы знать
время?.. Где в библии найдешь, что ее следует переводить на английский
язык?"
Ортодоксальные католические богословы, естественно, были не только
скандализованы столь неожиданной защитой своей веры, но прямо напуганы
доводами этого ее апологета. В 1457 г. Пикок был призван к ответу духовными
властями. После церковного суда над ним, в воскресенье 4 декабря 1457 г., в
Лондоне состоялась церемония его осуждения. При огромном стечении народа, в
присутствии высшего епископата, во главе с епископом Кентерберийским Пикок
принужден был принести всенародное покаяние, а затем передать свои сочинения
палачу, который тут же сжег их на костре. Но месть правоверных католиков
этим не ограничилась, Пикок был заточен в монастырскую тюрьму и умер здесь
от голода и истощения.
В исторической и публицистической литературе XV в., так же как и в
других областях письменности, латинский язык постепенно уступает место,
английскому.
Примером исторических трудов переходного периода могут служить
сочинения Джона Кэпгрева (John Capgrave, 1393-1464 гг.), августинского
монаха и плодовитейшего писателя. Кэпгрев, подобно многим своим
современникам-писателям, также находился в сношениях с герцогом Гемфри
Глостерским и посвящал ему свои труды. В них, однако, не чувствуется еще
веяний гуманистической мысли. Сочинения его писаны по-латыни и по-английски;
среди них находятся и сочинения по догматическому богословию, и комментарии
к библии, и жития святых (в том числе написанное английскими стихами житие
св. Екатерины) и, наконец, исторические труды. Сочинение Кэпгрева "Книга о
сиятельных Генрихах", несмотря на свой странный план (здесь говорится о
шести императорах Генрихах, затем об английских королях вплоть до Генриха
VI, наконец, о двенадцати принцах и высокопоставленных лицах, носивших это
имя), заключает в себе некоторые интересные данные; их еще больше в его
"Хронике Англии" (Chronicle of England) - важнейшем из английских
исторических трудов первой половины XV в. Значение "Хроники" увеличивается
по мере того, как автор приближается к своему времени; в особенности
интересно повествование Кэпгрева о событиях английской истории от вступления
на трон Генриха III (1216 г.) и до 1417 г., на котором его хроника
обрывается.
Английская публицистика XV в, рождалась не в стенах монастыря, но в
водовороте политических страстей и кровавых междоусобий. Первый крупный
политический писатель Англии, Джон Фортескью (John Fortescue, около
1395-1476 гг.), стоял в самом центре династической борьбы за престол и
литературную деятельность свою начал как автор злободневных политических
памфлетов. Важнейшее из его латинских сочинений, написанное им для принца
Эдуарда Ланкастерского, - трактат "О природе естественного закона" (De
natura legis naturae), первая часть которого говорит о различных формах
государственного строя; неограниченной монархии (dominium regale),
республике (dominium politicum) и конституционной монархии (dominium
politicum et regale). Фортескью написал также для принца Ланкастерского
латинский трактат "Похвала английским законам" (De laudibus legum Angliae,
1470 г.). Это сочинение замечательно во многих отношениях. Исходя из
различия абсолютной и ограниченной монархии, примером которых служит для
нега Франция Людовика XI и Англия его времени, Фортескью всячески старается
доказать преимущества второй над первой. Английская действительность при
этом представляется ему в явно идеализированном виде. Спокойную жизнь и
хозяйственное благосостояние английских йоменов Фортескью противопоставляет
бедствиям крестьянству Франции, где народ "едва живет" питаясь ржаным
хлебом, не зная мяса, кроме требухи, и иной одежды, кроме сермяги; он
превозносит английское законодательство, которое получает юридическую силу
лишь с согласия всего "королевства", и т. д. Важнейшее из его сочинений -
написанный на английском языке трактат об "Английском правлении" (The
Governance of England) - считается одним из ранних обоснований
конституционно-монархического строя. Исторической заслугой Фортескью
является то, что в своем трактате он сумел свести "науку политики" с небес
на землю, открыв этим новую эру в истории английской политической мысли, а
также возвыситься до понимания задач общенациональной политики, которая
сделается лозунгом следующего XVI столетия. Фортескью дает замечательный
анализ исторических основ английского государственного порядка, намечает
"договорную теорию" происхождения государства и подробно обсуждает "болезни"
английского государственною организма, к числу которых, между прочим,
отнесены слишком большой политический авторитет представителей аристократии
и недостаточное внимание королей к нуждам среднего класса. Правда, Фортескью
не является защитником "народа" в целом; одним из доводов, который он
приводит в пользу политики поддержания народного благосостояния, является та
легкость, с которой, по его мнению, неимущие устраивают мятежи: "Зажиточный
люд неохотно идет на это из страна потерять свой достаток. Однако часто и
ему приходится подниматься вследствие угроз грабежа со стороны бедноты в
случае отказа". Обнищание народа привело бы к тому, что случилось в Чехии,
где народ из-за бедности поднялся против знати и сделал их имущество общим".
В XV в. в Англии получает широкое распространение частная переписка и
даже расцветает эпистолярный прозаический жанр. От этого времени до нас
дошел ряд интереснейших семейных архивов. Таковы письма семьи Пастон
(Paston, 1421-1509 гг.), письма и бумаги семьи Сели (Cely, 1475-1488 гг.),
письма семьи Стонор (Stonor, 1420-1482 гг., изданы в 1919 г.), частная
переписка Джона Шиллингфорда (Shillingford), мэра города Эксетера в
Девоншире (написаны в 1447-1450 гг.). Особенно интересны среди них первые -
письма семьи Пастон, принадлежащие сельскому помещику Джону Пастону
(1421-1466 гг.), его жене Маргарет и некоторым другим членам той же семьи.
Пастон много жил в Лондоне; во время его частых отлучек в столицу жена его
подробно описывала ему в письмах жизнь в их норфолькском имении, дела
семейные и общественные, а супруг, в свою очередь, сообщал лондонские
новости. События четырех царствований (Генриха VI, Эдуарда IV, Ричарда III и
Генриха VII) отражены в этом громадном собрании семейных документов и
переписки, представляющем, прежде всего, конечно, ценнейший историко-бытовой
источник. Но письма Пастонов, как и аналогичные им собрания семейных бумаг
XV в., имеют немалый интерес и для истории английского языка, и для истории
английского просвещения. С лингвистической точки зрения они интересны как
свидетельство утверждения лондонского диалекта, некоей языковой нормы,
постепенно вытесняющей диалектальные формы провинций. В качестве бытового
документа эти письма интересны как свидетельство пробуждавшихся в широкой
массе умственных запросов и стремления к образованию. Деревенские помещики
научились рассуждать о книгах, собирать библиотеки, излагать свои мысли
хорошим повествовательным слогом и даже при случае (ср. письмо Джона Пастона
от 21 сентября 1465 г.) сообщать в своих письмах сочиненные экспромптом
шуточные стихи.
Художественная литература в собственном смысле слова, однако,
значительно более скудна в Англии XV в., чем в предшествующем столетии.
Поэты подражают Чосеру и долго не могут найти, собственные творческие пути;
прозаики немногочисленны: рядом с Кэкстоном-переводчиком стоит лишь им же
изданный Томас Мэлори с его единственной книгой повествований о рыцарях
"Круглого Стола". Но в XV столетии в Англии, как бы в противовес
сравнительно бедной книжной поэзии, расцветает народная поэзия. Баллады
Англии и Шотландии - наиболее оригинальный и жизнеспособный вид поэзии этого
времени - оказывают сильнейшее влияние и на последующее литературное
развитие. Со всей полнотой жизни цветет в эту пору также народная драма,
которая окажет могущественное воздействие на английский театр эпохи
Возрождения.