История английской литературы

Том I. Выпуск первый

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть первая. ЛИТЕРАТУРА РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

ОТДЕЛ III. ЛИТЕРАТУРА XIVв.

Введение

Четырнадцатое столетие в истории Англии было периодом бурной ломки и
глубоких изменений во всех областях экономической и общественной жизни. В
этот век сложилась английская нация; в кровавых боях и тяжелой борьбе окреп
и осознал себя народ. Новые экономические и политические отношения,
многолетние войны, восстания невиданной прежде силы, опустошительные
эпидемии - все это видоизменило социальный облик страны и соотношение ее
важнейших общественных сил. Культурное развитие Англии пошло по новому пути;
сложился ее национальный язык; ее искусство и литература приобрели новые
черты.
Быстрый рост городов наблюдается в Англии уже к концу XIII столетия.
Если в начале нормандского периода в Англии насчитывалось до 80 городов и в
них жило лишь 5% всего населения (по данным 1086 г. приблизительно 75 тысяч
человек), то к концу XIII в. городов становится вдвое больше, а число
жителей в них увеличивается во много раз. В XIV в. рост городов еще
усиливается. В 1377 г. городское население Англии исчислялось приблизительно
в 169 тысяч человек, составляя 12% по отношению к общему числу жителей в
стране. Конечно, города эти, за исключением некоторых (в Лондоне в 1377 г.
было от 35 до 40 тысяч человек), были сравнительно невелики. Рост
товарно-денежного хозяйства видоизменял облик и деревни, и города;
неизбежное в этих условиях аграрное переустройство Англии приводило к
обострению классовой борьбы в деревне и выливалось в конце-концов в
крестьянские восстания; в городах усилилось разложение цеховой системы,
увеличилось количество наемных рабочих и возросла их эксплоатация.
В то же время создавалась обеспеченная денежная верхушка бюргерства,
значительно окрепли торговые связи между городами и с другими странами.
С начала XIV в. внутренняя торговля становится все более важным
фактором хозяйственной жизни, а развитие мореплавания облегчает торговлю
Англии с другими странами. Активность заморских и в особенности английских
купцов в XIV в. была очень велика; характер английского экспорта при этом
несколько видоизменился. Основным продуктом экспорта Англии еще в XIII в.
стала шерсть, в которой сильно нуждались суконные мастерские континента, в
первую очередь Фландрии.
Уже с XIII в. наблюдается развитие огораживаний общинных земель,
ухудшается положение крепостного крестьянина - "виллана". Важнейшая причина
изменений, происшедших в английской деревне, именно рост денежной ренты,
развитие которой, по словам К. Маркса, "не только необходимо сопровождается,
но даже антиципируется образованием класса неимущих и нанимающихся за деньги
батраков" {Маркс, Капитал, т. III, Партиздат, 1936, стр. 703.}, складывается
уже в XIII столетии. Ряд событий XIV в. обостряет все указанные процессы.
Одним из таких событий была эпидемия чумы.
"Черная смерть" посетила Англию в 1340 г., занесенная сюда с Востока.
Вторая эпидемия, 1348 г., по своим опустошениям была неизмеримо сильнее
первой вспышки; это была страшная эпидемия, которая, помимо Англии, в те же
годы коснулась Франции, Италии и занесена была даже на северо-западные
окраины русского государства - в Новгород и в Псков. Чума свирепствовала по
всей Англии больше года (с августа 1348г.), всего сильнее сказалась в жаркое
и засушливое лето 1349 г. и окончательно исчезла здесь только в 1351 г. По
великим бедствиям, которые принесла с собою чума 1348 г., она была страшнее
всех моровых язв средних веков; последующие вспышки чумной эпидемии в том же
XIV в. (например, в 1361-1362, 1368-1369 гг. и др.) отличались значительно
меньшей силой. Хроники XIV в. утверждают, что чума истребила девять десятых
всего населения, но историки более позднего времени считают эту цифру
преувеличенной; полагают, что Англия потеряла до одной трети своих
обитателей. Согласно современным свидетельствам, больше всего пострадало
крестьянство.
"Черная смерть" обострила экономический кризис. Ряды
сельскохозяйственных рабочих сильно поредели, недостаток рабочих рук и
сокращение доходов землевладельцев отразились на заработной плате и вызвали
при Эдуарде III и Ричарде II издание тяжелых для крестьянства, но
благоприятных для крупных землевладельцев законов. Одним из первых законов
этого рода был "Статут о рабочих" 1349 г. К. Маркс так характеризует этот
статут и последующее рабочее законодательство Англии: "Законодательство
относительно наемного труда, с самого начала имевшее в виду эксплоатацию
рабочего и в своем дальнейшем развитии неизменно враждебное рабочему классу,
начинается в Англии при Эдуарде III Statute of Labourers [Статутом о
рабочих]"... "Дух "Статута о рабочих" 1349 г. и всех последующих законов
ярко сказывается в том, что государство устанавливает лишь максимум
заработной платы, но отнюдь не ее минимум" {Маркс-Энгельс, Сочинения, т.
XVII, стр. 807-808.}.
Эти законы в руках феодальных владетелей земель сделались важнейшим
орудием для эксплоатации свободной крестьянской массы, а также для усиления
крепостного гнета над вилланами. Во всех слоях крестьянства росло
недовольство. Одновременно глухое беспокойства нарастало и в городах;
рабочее законодательство коснулось также городской бедноты; в городе шел
параллельный с деревней процесс дифференциации ремесленников и усиления
эксплоатации рабочей массы. Война с Францией, потребовавшая значительного
увеличения податей и расстроившая торговлю, усилила всеобщее брожение,
начавшееся в стране; во второй половине века оно привело к крестьянскому
восстанию и к возникновению ересей, которые были, лишь различными формами
социального протеста и оппозиции феодальному строю. "Революционная оппозиция
против феодализма проходит через все средневековье. В зависимости от условий
времени она выступает то в виде мистики, то в виде открытой ереси, то в виде
вооруженного восстания" {Маркс-Энгельс, Сочинения, т. VIII, стр. 128-129.}.
В Англии в описываемую пору обе последние формы оппозиции близко
соприкасались; мы находим "еретика" в числе вождей восставших крестьян (Джон
Болл); лолларды, захваченные во второй половине XIV в. социально-религиозным
брожением, пользовались широкой популярностью среди крестьянства и горожан.
В мае 1381-г. в разных областях Англии почти одновременно возникли
крестьянские восстания, непосредственным поводом для которых послужил
поголовный налог (poll tax) и злоупотребления и жестокости, проявленные
сборщиками и контролерами при его взимании. Движение быстро
распространилось. Наибольшей организованностью отличались восстания в двух
графствах, соседних с Лондоном, - в Эссексе и Кенте, причем кентские
крестьяне выставляли особенно отчетливую антифеодальную программу, требуя
лишения феодалов их привилегий, отобрания у них земельных угодий и даже
уравнения сословий. Главным организатором восстания был ремесленник Уот
Тайлер, но одним из идейных вдохновителей его следует считать Джона Болла,
этого "безумного английского священника из Кентского графства", как его
называет французский хронист Фруассар. О Джоне Болле мы знаем немного: к
1366 г. относятся известия церковных властей, что Болл, "едва ли по праву
именующий себя священником", проповедует по стране "на погибель своей душе"
и к "явному соблазну всей церкви". За то, что он произносил свои еретические
речи "иногда в церквах и на погостах..., а иногда и на общественных рынках
возле торговых рядов и в других неосвященных местах, услаждая слух мирян
поносительными речами", - как говорит о нем тогдашний архиепископ
Кенберберийский, - Джон Болл был сначала заочно отлучен от церкви, а затем
его силой заставили прекратить деятельность проповедника, заточив в
Архиепископскую тюрьму в Мэдстоне. Восставшие кентские крестьяне в 1381 г.
освободили его оттуда и сделали его одним из своих вождей. Хотя
обличительная проповедь Джона Болла и была прежде всего направлена против
церковных неустройств и злоупотреблений, она имела острый социальный
характер, притом с ярко выраженными уравнительными тенденциями. Из показаний
летописцев видно, что, по словам Джона Болла, дела могли пойти в Англии
хорошо только при том условии, если все имущество станет общим и уничтожится
разница между вилланом и дворянином. Он любил повторять перед слушателями
популярное в народе двустишие: "Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был
тогда дворянином?" (When Adam delv'd and Eve span, Who was then the
gentleman?). Фруассар в своей хронике пересказывает одну из проповедей Джона
Болла: "Зачем, по какому праву те, которых мы называем сеньорами, считают
себя нашими господами? Чем заслужили они это? Зачем держат они нас в
рабстве? Разве мы не дети одного и того же отца и одной матери, Адама и Евы?
Чем могут они доказать, что они лучше нас, "разве тем, что они заставляют
нас наживать им и зарабатывать то, что они растрачивают? Они одеты в бархат
и камку, подбитые разноцветными мехами, а мы ходим в лохмотьях. Они пьют
хорошие вина, едят пряности и белый хлеб, мы же питаемся ржаным хлебом
пополам с мякиною и пьем простую воду. Они живут в прекрасных жилищах, мы
мучимся и трудимся на поле под дождем, на ветру, и, что мы зарабатываем,
идет от нас на поддержание их же достоинства... Разве нет у нас суверена,
которому мы могли бы пожаловаться, который бы выслушал нас и произвел бы
расправу? Пойдем же к королю, он молод, и покажем ему наше рабство и скажем
ему, что мы хотим иного порядка вещей, на же попросим помочь этому горю.
Если мы действительно пойдем, и притом все вместе, тогда за нами последуют
всякого рада люди, которые зовутся сервами и пребывают в рабстве, чтобы
получить освобождение..." Именно подобного рода призывы сделали Болла одним
из руководителей восставшей крестьянской массы. Организаторами, тактиками
восстания в большей степени, чем его теоретиками, были другие вожди - Уот
Тайлер, Джек Стро. Их также долго помнили в народе после поражения восстания
1381 г. Об Уоте Тайлере и Джеке Стро сложено было несколько баллад.
Восстание 1381 г. кончилось неудачей. Но последствия его сказывались
долго и были разнообразны и значительны. Большинство требований,
выставлявшихся более умеренными группами восставших, например, эссекскими
отрядами, было осуществлено уже в XV в. Повсюду стала исчезать барщина; к
концу XV в. в Англии почти вовсе была уничтожена крепостная зависимость
крестьян.
В то же время во вторую половину XIV столетия в Англии в другой сфере
жизни возникло движение за церковную реформу, направленное главным образом
против римско-католической церкви. Оно не было связано с крестьянскими
волнениями и имело особые корни, выражая, по преимуществу, оппозиционные
настроения городских слоев и отличаясь более умеренными социальными
требованиями: Тем не менее это религиозно-реформаторское движение приняло в
конце-концов массовый характер; временами оно соприкасалось или даже
сливалось с другими оппозиционными течениями в общий поток протеста против
феодальных установлений вообще и в конце XIV в. и в XV в. как "еретическое"
подавлялось церковными и светскими властями с такой же жестокостью, как и
социальные движения сельской и городской бедноты. Наиболее отчетливое
выражение церковно-обновленческие течения и антиримская пропаганда нашли в
учениях Виклифа и его последователей (лоллардов). Однако Виклиф явился
скорее виднейшим последователем и теоретиком этого движения, чем его
зачинателем. Его непосредственных предшественников следует искать среди
английских церковных писателей и сатириков XIII в. и первой половины XIV в.,
в группе "мистиков", - с одной стороны, среди "вагантов" и "голиардов" - с
другой. И те, и другие, на свой лад, задолго до Виклифа, начали подрывать
авторитет папской власти в Англии, высказывать смелые суждения против
богатства церкви и морального разложения духовенства.
Лолларды высоко ставили личный пример и писания Ричарда Ролля из
Гемполя (Richard Rolle of Hampole, около 1300-1349 гг.), отшельника из
Йоркшира, проповедь которого не касалась, в сущности, ни католической
догматики ни даже требований обновить клир, но в лирико-мистических
сочинениях которого уже затрагивались струны, зазвучавшие значительно более
громким и требовательным призывом для реформаторов конца века. Ричард был,
повидимому, выходцем из состоятельной семьи, учился дома, а затем был
отправлен в Оксфордский университет, бывший главным центром богословского
образования до той поры, пока разгром "виклифизма", свившего здесь прочное
гнездо, не привел его к сильному и долголетнему упадку. Вероятно" Оксфорд с
его наукой, вывезенной магистрами и школярами из Франции, оставил некоторые
следы в мировоззрении Ричарда, но все же его не удовлетворил. Возвратившись
домой, он облекся в страннические одежды и начал жизнь пустынника, поселясь
в конце-концов в Гемполе, местечке в южной части Йоркшира. Ричард Ролль
получил большую известность своими лирико-мистическими
проповедями-импровизациями и писаниями на латинском и английском языках.
Многими нитями связаны с Роллем и Ленгденд, и Гауэр. Протест Ролля против
церкви был вполне пассивным, но он проповедывал, не являясь духовным лицом,
не подчиняясь никаким предписаниям, кроме внутреннего голоса совести,
который он в своих мистических экстазах отождествлял с голосом божьим.
Ричард Ролль был видным английским прозаиком XIV в., значение которого
в истории английского языка не меньше, чем Виклифа. Влияние Ролля
продолжалось около двух столетий; он был родоначальником целой литературной
школы. Среди его писаний особенно известны поучения о божественной лкхбви,
преподанные одной отшельнице, Маргарет Керкби, и написанные ритмизованной
прозой (The boke Maad of Rycharde Hampole to an ankeresse или The form of
perfect living). В качестве английского поэта Ричард известен как автор
"Жала совести" (The pricke of Consience, - две версии, английская и
латинская), по жанру своему близкого к восходящему к французскому источнику
"Руководству о грехах" (Handlyng Synne) Роберта Маннинга из Брюнна (Mannyng,
около 1288-1338 гг.) и почти одновременного с сочинением Ролля "Угрызение
совести" (Ayenbite of Inwyt, около 1340 г.), кентского монаха Майкля, также
имеющим французский источник.
С еще большим основанием предшественниками Виклифа по его отрицанию
папского авторитета и критике католической иерархии можно считать латинских
писателей Англии XII-XIII вв., вроде Вальтера Мапа, Иоанна Сольсберийского
или Роберта Гросстета, в особенности же - вагантов и голиардов. Инвективы
против папской курии, сатиры против клира были популярны в Англии уже почти
за два столетия до Виклифа. Невежественный, грубый, похотливый монах,
пьяница и обжора, лукавый пастырь, вор и обманщик, мошенник - продавец
индульгенций, пройдоха-пономарь и т. д. были очень распространенными
фигурами латинской и английской поэзии и излюбленными объектами нападений
задолго до того, как их черты с особой резкостью и мастерством
характеристики увековечил Чосер в "Кентерберийских рассказах". От анекдотов
Вальтера Мапа и "Исповеди Голии" вплоть до рассказа о лицемерном монахе в
"Руководстве о грехах" Маннинга проводится одна тема, звучит одна резкая
нота осуждения, негодования или поносительного для церкви смеха по поводу ее
грешных служителей. Благоприятную обстановку для развития подобных
антиклерикальных настроений создавали и устойчивые стремления королей
нормандской и анжуйской династии подчинить себе церковь и отмежеваться от
римского влияния в светских делах и, в особенности, поборы в пользу Рима, с
исключительным рвением собиравшиеся в стране после позорной капитуляции
Иоанна Безземельного перед папой. К середине XIV в., отчасти вследствие
чумной эпидемии и войны с Францией, все эти старые вопросы получили
особенную остроту. Еще в 1305 г. началось "Авиньонское пленение пап", когда
папы стали непосредственным орудием французской политики: после начала войны
с Францией в Англии были уверены, что английское золото по "авиньонскому
каналу", через руки папы, идет на французские военные нужды и на
подстрекательство шотландцев. "Авиньонское пленение пап", продолжавшееся
почти три четверти века, и возникший непосредственно после возвращения их в
Рим при Урбане VI (1378-1389 гг.) "великий раскол" окончательно уничтожили
ореол святости папского престола в глазах массы. Против поборов в пользу
римской церкви все сильнее начали ратовать в Англии и церковные, и светские
власти. В 1366 г. парламент отказался уплачивать папе сбор, узаконенный при
Иоанне Безземельном. Английская светская власть чувствовала себя вполне
независимой от папского престола. Эдуард III заключил союз с германским
императором Людвигом Баварским, отлученным папой от церкви, показав этим,
что не обращает внимания на папский интердикт; лолларды, следовательно,
опирались на давнюю английскую традицию, когда они, по словам летописцев,
кричали в 1381 г.: "Мы не боимся ни папы, ни интердикта".
В борьбе против папства, развернувшейся в первой половине XIV в.,
видную роль сыграла деятельность и писания английского францисканца Вильяма
Оккама (William Ockham; умер около 1349 г.), ученика Дунса Скотта. В 1324 г.
он подвергся преследованиям за свои философские учения и бежал к Людвигу
Баварскому в Мюнхен, где написал ряд политических сочинений о необходимости
разделения светской и церковной власти (Disputatio super potestate
Ecclesiastica) и философских трудов, с многочисленными нападками на
католическую ортодоксию. Критика католицизма в сочинениях Оккама отличалась
"материалистическим" характером: подобно своему учителю Дунсу Скотту, Оккам
был номиналистом, т. е. сторонником того течения средневековой философии, в
котором Маркс усматривал один из главных элементов английского материализма.
Труды Оккама создали школу его последователей в Париже и Оксфорде. Влияние
Оккама, так же как и его предшественников и последователей, испытал на себе
Виклиф.
Джон Виклиф (John Vyclif) родился около 1320 г., учился в Оксфорде и
рано связал себя с этим научным центром как виднейший схоластик-богослов
своего времени. В 1372 г. он получил степень доктора и одновременно с ней
почетную должность государственного секретаря по особым поручениям
(peculiaris regis clerious). Он пользовался доверием при дворе и совершил
несколько ответственных дипломатических поездок. Вскоре, однако, началась
его серьезная борьба с папской курией; первая булла папы против него,
осуждавшая 18 "ложных" положений в его писаниях и требовавшая от Виклифа
отречения от них, появилась в 1377 г. Эта булла не имела никакого
результата; на защиту Виклифа встал Оксфордский университет, лондонские
церковные власти также поспешили оправдать его, быть может, - по приказанию
двора. Виклиф мог еще несколько лет беспрепятственно развивать и излагать
свое учение, приобретая все большее число последователей, все острее касаясь
не только вопросов о взаимоотношении светской и церковной власти, но и
церковного устройства, испорченности церкви, сущности некоторых католических
догматов. Только после крестьянского восстания 1381 г., когда учение
некоторых из его теоретиков, вроде Джона Болла, перепуганными властями было
отождествлено с учением виклифитов, над Виклифом собралась гроза. В 1382 г.
возник его конфликт с нищенствующими монашескими орденами он отказался
подчиниться суду университета и подвергся резкому осуждению на церковном
соборе как еретик. Слава Виклафа была, однако, столь велика, что его самого
не посмели тронуть. Урбан VI, признанный в Англии в качестве законного папы
потребовал Виклифа к себе на суд, но он отказался ехать в Рим и вскоре после
того умер (1384 г.).
Учение Виклифа о том, что всякая власть распространяется в мире из
одного божественного начала, имела своим следствием ряд выводов, из которых
важнейшим для английской литературы было положение о том, что каждый
отдельный человек имеет частицу этой власти, следовательно, верующий может
сам читать Библию и сам толковать ее. В своих многочисленных трактатах (их
насчитывают около ста), написанных не только по-латыни, но и по-английски,
Виклиф все чаще указывал на Библию - как на главный источник веры и на право
каждого человека читать ее на своем родном языке и толковать по внушению
собственной совести и внутреннему разумению. "Христос и его апостолы, -
пишет Виклиф в одной из своих работ (De Qfficio Pastorall), - учили народ на
том языке, который был для него лучше всего знаком, почему же нельзя было бы
поступать так же и теперь?" Так определилась задача, осуществлением которой
Виклиф занят был приблизительно с 1380 г. и до конца своей жизни.
Английский перевод Библии, выполненный Виклифом и его сотрудниками,
известен нам в большом количестве списков (около 170) и в двух основных
редакциях; первая, древнейшая (сделана между 1380-1384 гг.), полна
латинизмов и довольно тяжела по языку; вторая редакция, отличающаяся большей
чистотой и литературностью, является результатом обработки первого перевода,
выполненной Джоном Первеем (John Purvey), секретарем Виклифа, уже после
смерти учителя (окончание этого перевода датируется 1395-1397 гг.). Как
далеко шло участие самого Виклифа во всем этом предприятии, мы, к сожалению,
знаем не во всех подробностях; некоторые исследователи предполагают, что он
лишь редактировал переводы других. Перевод Библии имел некоторое значение
для формирования английской прозаической литературной речи, так как он успел
распространиться в довольно большом количестве списков до того, как
подвергся осуждению. В XVI столетии, после реформации, он также пользовался
значительным распространением уже в печатной форме: между 1525 и 1600 гг.
напечатано было 326 изданий его. Английские трактаты и памфлеты Виклифа
находятся в близкой связи с переводов Библии, ибо имеют отношение к
толкованию библейских книг и умения; они написаны ясным, сильным, хотя и не
вполне сформировавшимся английским языком; в большинстве случаев это -
морально-дидактические, а не богословские трактаты; они говорят об
общественных и церковных злоупотреблениях, осуждают монастырские богатства,
роскошь и изнеженность быта высшего духовенства, затрагивая многие из тех
вопросов, которых касались и современные ему поэты от Ленгленда и Чосера до
Окклива. Самое знаменитое из английских сочинений Виклифа - "Калитка" (The
Wyket) - построено на аллегорическом уподоблении человеческой жизни
странствованию, с целью достигнуть настоящего жилища.
Для истории английской и европейской мысли реформаторская,
общественно-политическая и писательская деятельность Виклифа имела большее
значение, чем для английской литературы в узком смысле слова. Из кружка
Анны, дочери германского императора Карла IV (1347-1378 гг.) и сестры
чешского короля Венцеслава, выданной замуж за английского короля Ричарда II
(1377-1399 гг.), учение Виклифа проникло в Чехию и связалось там с движением
"гуситства". Англо-чешские и чешско-русские связи этой эпохи делают
вероятной некоторую связь с учением Виклифа также и рационалистических
течений в русском сектантском движении XIV-XV вв., в частности, с
новгородскими "стригольниками". Учение Виклифа было осуждено на том же
Констанцском соборе, по приговору которого и Иоганн Гус взошел на костер.
Ортодоксальная реакция рьяно взялась за искоренение виклифитских идей,
распространившихся довольно широко в массе населения благодаря лоллардам.
Под именам лоллардов (прозвание это происходит от голландского
диалектального слова "lollaert", означающего "бормочущий молитвы" или
"праздный болтун", в ироническом смысле) разумеется религиозная секта,
получившая в Англии большое распространение в последней четверти XIV в.;
приверженцев ее можно было встретить и среди сельского населения, и среди
горожан, и даже среди аристократии, но главную их массу составляли бродячие
проповедники, не принадлежавшие ни к какому монашескому ордену или церковной
организации и старавшиеся в своей жизни осуществить тот религиозный
евангельский идеал, от которого, по их мнению, бесконечно удалилась вся
церковная иерархия. Лолларды явились главными распространителями учения
Виклифа в народной массе.
Борьба церкви с лоллардами велась беспощадно, вплоть до сожжения их на
кострах. Церковные и светские власти чувствовали в их религиозной оппозиции
связь с протестом чисто социального порядка; и эта связь, несомненно,
существовала, в особенности в период восстания 1381 г.; иначе и быть не
могло в эпоху, когда вся умственная жизнь была монополизирована церковью,
тесно сросшейся с политической системой феодализма.
"Ясно, что при этих условиях всеобщие нападки на феодализм, и прежде
всего нападки на церковь, все революционные, социальные и политические
учения должны были представлять из себя одновременно и богословские ереси"
{Маркс-Энгельс, Сочинения, т. VIII, стр. 128.}.
Задолго до крестьянского восстания 1381 г. и возникновения широкого
церковно-обновленческого движения в Англии началась длительная война с
Францией, оказавшая некоторое влияние на социальное и религиозное брожения
второй половины XIV в; но определившая также и гораздо более поздние явления
английской исторической и культурной жизни. Эта затянувшаяся война началась
при Эдуарде III и получила название "Столетней" (1337-1453). Она сразу же
тяжелым бременем налогов легла на плечи беднейшей части населения. Затяжной
характер, который она приняла, военные неудачи англичан на втором (ее этапе
свели на-нет то патриотическое возбуждение первых десятилетий, которое
правительство Эдуарда искусно возбуждало в народе великолепием празднеств и
турниров, устраивавшихся за счет: огромной добычи, награбленной во Франции.
Уже в 1354 г: парламент единодушно потребовал прекращения войны, - это
требование предъявлялось впоследствии много раз. Феодальная реакция конца
века, вызванная и неудачами войны, и быстрым упадком феодального хозяйства,
окончательно отняла у рыцарства в глазах массу героический ореол. Но он
остался на некоторое время в литературе и искусстве, в тенденциозных
идеализациях легендарного рыцарского прошлого. Этим можно объяснить
устойчивую популярность в эту эпоху рыцарских романов и даже возрождение
некоторых архаических тенденций в так называемых "аллитеративных" рыцарских
поэмах XIV столетия. Этим же можно объяснить продолжавшееся в это время, по
крайней мере среди, социальной верхушки, культурное влияние Франции,
несмотря на враждебные политические и военные отношения с ней. Рыцарский
кодекс Франции всех еще задает тон английской знати; у английской
аристократии попрежнему в моде придворная французская культура, и она не
расстанется с ней и в следующем XV столетии.
Хотя в XIV в. в государственной жизни Англии все еще сохраняли свое
руководящее значение крупные феодальные владетели, бывшие большей частью
потомками нормандских баронов, английские короли уже вели с ними упорную
борьбу за централизацию государства. В половине XIV в. парламент, с двумя
палатами, получает ту организацию, которую он сохранит и в впоследствии.
Значение парламента со времени Эдуарда II растет непрерывно. При Эдуарде III
права палаты общин расширились настолько, что депутаты заявляли о
недействительности любого закона, который был бы издан без ее согласия.
Война с Францией неоднократно требовала от Эдуарда III обращения к
парламенту за новыми субсидиями на военные нужды; в виде уступок парламент
получал все новые привилегии. Возросшее значение нижней палаты объяснялось
значительными изменениями в недрах английского общества. С ростом городов и
укреплением торговли из купцов и ремесленной верхушки горожан начинает
складываться буржуазия, постепенно сосредоточивающая в своих руках власть в
городах. Одновременно в Англии возникает и новое дворянство, пополняющее
свои ряды из числа рыцарей, средних и мелких помещиков ("джентри") и купцов.
"Процесс ликвидации феодализма и развития капитализма является вместе с
тем процессом складывания людей в нации... Там, где образование наций в
общем и целом совпало по времени с образованием централизованных государств,
нации, естественно, облеклись в государственную оболочку, развились в
самостоятельные буржуазные национальные государства. Так происходило дело в
Англии..." {Сталин, Марксизм и национально-колониальный вопрос,
Госполитиздат, 1939, стр. 87.}
Процесс формирования английской нации идет в XIV в. рука об руку с
укреплением государственного единства, централизацией управления, развитием
городов и товарно-денежного хозяйства и внутренним сплочением населения на
основе всех этих разнообразных экономических, социальных и политических
сдвигов; англо-французская война указала свое воздействие на заключительные
этапы этого процесса. Вместе с формированием нации в Англии образуется и
национальный "общий" язык. Все названные выше явления, ускорившие процесс
формирования английской нации, были в то же время важнейшими предпосылками
для образования английского литературного языка. Смешанный состав населения
растущих в своем хозяйственном значении городов, притом населения более
подвижного, не прикрепленного к земле, развитие торговли, оживляющей
сношения между различными областями, более тесное
территориально-политическое объединение страны, как следствие разложения
феодальных отношений, централизация бюрократического аппарата и т. д. - все
это ставит в Англии на очередь необходимость нормализации письменного языка.
Для этого есть, впрочем, и другие, специфически национальные, предпосылки. В
течение нескольких столетий Англия была трехъязычной. Для верхних слоев
населения английский язык долго оставался чужим; первый английский король,
для которого английский язык был родным, вступил на престол в 1399 г.
(Генрих IV); придворная знать все это время, и даже позже, продолжала по
преимуществу пользоваться французской речью; на французском языке велось
преподавание в школах и судебное делопроизводство: Во второй половине XIV в.
соотношение между языками французским и английским резко меняется.
Французский язык, хотя и остается в употреблении, но становится языком
меньшинства: Кроме того, он сильно портится; Чосер, характеризуя игуменью в
"Кентерберийских рассказах", иронически подчеркивает, что она говорила
по-французски очень красиво и изящно, как ее учили в стратфордской школе,
"но парижский французский язык был ей не известен".
В 1362 г., благодаря петиции лондонских горожан, парламент постановил
употреблять английский язык в судах, с тем, однако, чтобы самое
делопроизводство велось по-латыни; обычай, впрочем, оказался сильнее
статута, и французский язык еще долгое время продолжал быть главным языком
судебных трибуналов в Англии. В парламенте английская речь впервые зазвучала
в 1362 г., но еще в 1377 г. сессия открывалась канцлером по-французски.
Таким образом, в Англии развитие национального языка осложнялось и
задерживалось борьбой его с языками французским и латинским. Образование
письменной нормы национального языка относится здесь к XIV-XV вв., но в XIV
в. эта норма впервые слагается на основе диалекта Лондона, крупнейшего
экономического, политического и культурного центра страны, в дальнейшем
приобретая все более широкое значение и в других районах Англии. Литература
не начинает этого процесса, а лишь следует за ним. Однако гений и авторитет
Чосера сыграл немаловажную роль в превращении лондонского диалекта в основу
языка английской художественной литературы.
Вторая половина XIV столетия была периодом бурного подъема и расцвета
английской литературы. Противоречия общественной жизни тогдашней Англии
сказались и в борьбе многообразных литературных направлений. В творчестве
Ленгленда и его подражателей архаические дидактические аллегории
средневековой поэзии становятся средством выражения насущных социальных
стремлений и чаяний английских народных масс накануне крестьянского
восстания 1381 г. В придворно-рыцарской среде возникает также архаическое,
но совершенно иное по своему духу искусство, связанное с "возрождением"
старой аллитеративной поэзии, поставленной на службу прославлению рыцарской
доблести. В английской литературе этого периода возникают и совершенно новые
течения. В то время, как Джон Гауэр в своем трехъязычном творчестве,
свидетельствующем о широкой международной основе, на которой создавалась
английская литература средних веков, объединяет всю сумму художественных
достижений средневекового искусства, его великий современник Джеффри Чосер
открывает английской литературе новые горизонты. Чосер входит в английскую
литературу не только как последний поэт средневековья, но и как первый поэт
нового времени: в его творчестве уже заметны первые веяния гуманизма
Возрождения. Особыми путями идет в эту пору развитие шотландской поэзии,
лишь с XV в. вступающей в более непосредственное взаимодействие с поэзией
английской.