История английской литературы

Том I. Выпуск первый

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть первая. ЛИТЕРАТУРА РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

ОТДЕЛ II. ЛИТЕРАТУРА ОТ НОРМАНДСКОГО ЗАВОЕВАНИЯ ДО XIVв.

Глава 3. Английская литература

1

Первые столетия после нормандского завоевания были эпохой глубокого
падения англо-саксонской литературы. В эту пору литературный
англо-саксонский (уэссекский), язык перестал быть в стране не только языком
государственным, но и языком письменности. Поставленный вне организующих
норм письменной фиксации и ограниченный в возможностях общенационального
распространения, англо-саксонский язык начал быстро изменяться, все заметнее
распадаясь на ряд местных диалектов.
Таким образом, вторая половина XI, XII и XIII столетия были мало
благоприятны для развития английской литературы. Эти века не выдвинули ни
одного крупного литературного деятеля, ни одной сколько-нибудь значительной
творческой индивидуальности. На всех памятниках английской письменности
этого времени лежит печать архаизма; устарелости языка соответствует
устарелость литературной формы и идейного содержания.
Тем не менее, было бы ошибочно представлять себе XII-XIII вв. как
период полного безмолвия. Можно утверждать с полной несомненностью, что в
эту эпоху не иссякли родники богатой народной поэзии англо-саксов. Эта
поэзия не замолкла и после Гастингской битвы, и ей именно в наибольшей
степени принадлежала в XIII в. роль обновительницы литературы на
национальном языке.
Летописцы нормандского периода свидетельствуют, что во второй половине
XI столетия народ в Англии помнил еще старые эпические предания. По
свидетельству Вильяма Мальмсберийского, в его пору народ пел о пышной
свадьбе дочери Канута, Гунхильды, с немецким императором Генрихом III об их
разрыве и заточении Гунхильды в монастыре. Тот же анналист ссылался также на
песни о короле Ательстане; одна из них рассказывала о том, что мать
Ательстана была дочерью простого пастуха, в которую влюбился проезжий принц,
и что будущее возвышение было предсказано ей в вещем сне; в другой песне
говорилось о соперничестве с Ательстаном его брата, который в наказание был
оставлен в море на произвол волн в лодке без весел (этот же мотив
встречается в преданиях о короле Оффе, о Горне и др.). Вильяму
Мальмсберийскому известны также песни (cantilenae) о короле Эдгаре, - о
сватовстве его к красавице Эльфриде, из-за которой он вступил в поединок со
своим коварным сватом, о похищении Эдгаром монахини и т. п. Монастырский
анналист из Эли приводит отрывок песни о короле Кануте; пелись, вероятно, и
другие песни, о битвах с датчанами, о событиях IX-XI вв. В устной передаче
до XII в. дожили также предания о короле Оффе, известные нам в латинских
пересказах.
Во второй половине XII в. в Англии несомненно создано было много новых
песен о людях и событиях бурной и тревожной эпохи завоевания и последовавшей
за ним борьбы. Самые песни до нас не дошли, но мы догадываемся об их
существовании из латинских хроник или отдельных латинских пересказов. Так,
латинские "Деяния Герварда" (Gesta Gervardi) XII в., удостоверяют
существование целого цикла песен об этом борце с нормандскими завоевателями.
Гервард стоял во главе отряда вольных стрелков, скрывался с ними в лесу,
ведя жизнь "изгоя" (outlaw). В 35 главах "Деяний" рассказывается множество
приключений Гарварда, временами очень сильно напоминающих позднейший
балладный цикл о Робин Гуде. Так, здесь говорится о ссоре Герварда с
аббатом, со злым советником короля; далее рассказывается о примирении его с
королем, о смерти его от руки женщины и т. д. Легендарную жизнь Герварда
рассказа в XIX в. Чарльз Кингсли в своем романе ("Hereward the Wake", 1866
г.).
Из всех исторических воспоминаний, сохранявшихся в преданиях
англо-саксов в XII в. следует особо выделить намять о короле Альфреде. Его
образ - мудрого вождя и учителя своего народа - заслонил собою образы других
англо-саксонских властителей. В сильно идеализованном виде появляется он
перед нами в сборниках среднеанглийских гномических стихотворений, которые,
повидимому, существовали уже в XII в., но дошли до нас в нескольких
редакциях в рукописях следующего столетия в виде "изречений" или "пословиц"
Альфреда. Вступление к этому произведению изображает Альфреда, окруженного
виднейшими людьми его королевства. Мнимые "изречения" Альфреда принадлежат
по типу к христианской учительной литературе. Наставления, заимствованные из
проповедей и произведений христианской письменности, тесно переплелись здесь
с изречениями народной мудрости, пословицами, обобщениями житейского опыта и
даже суевериями.
К числу религиозно-дидактических произведений раннего периода относится
также так называемая "Нравственная поэма" (Poema morale или Moral ode),
дошедшая до нас во многих рукописях XIII столетия, но написанная в середине
XII в. Многие черты этого произведения связывают его с англо-саксонской
литературой. Автор представляет себя умудренным годами, дряхлым стариком,
который для наставления читателей извлекает из опыта собственной жизни
правила мудрости и достойного поведения. Автор "Нравственной поэмы" прежде
всего - христианский проповедник, и поэтому житейские наставления
сопровождаются у него картинами страшного суда, изображениями ада и рая,
уготованных грешникам и праведникам. В картинах ада, представленных с
помощью католических легенд, кое-что предвещает уже более пластические
образы "Божественной Комедии" Данте. Так, например, автор "Нравственной
поэмы" говорит о мучениях душ, повергаемых то в сильный жар, то в страшный
холод, которые мечтают то о палящем огне, то о цепенящем морозе и нигде не
могут найти себе покоя, как волны, вздымаемые ветром. "Это души тех, кто был
непостоянен... тех, кто не знал, чего хотел". В "Нравственной поэме" нужно
отметить новую метрическую форму, несомненно возникшую под влиянием
латинских ямбических семистопников, принципы которых, впрочем, усвоены
автором не до конца, не везде соблюдены и зачастую явно перебиваются
элементами старой аллитеративной техники.
Характерным образцом церковно-дидактической поэзия может служить
"Ормулум" (Orm's Ormulum, 19992 стиха; около 1200 г.), произведение,
возникшее в пределах древнего королевства Мерсии, скорее всего на его
северо-восточных границах. Автором его был монах Орм, имя которого,
вероятно, свидетельствует о том, что он был потомком датчанина, так как у
англо-саксов оно не встречается. "Эта книга названа Ормулум, - говорит сам
автор в посвящении к своему труду, - потому что Орм ее писал". "Ормулум"
представляет собою "евангельскую гармонию" - изложение евангелий на каждый
день с соответствующими проповедями и комментариями. Литературного значения
это тяжеловесное и совершенно архаическое даже для его времени произведение
не имеет; интересны лишь его языковые и метрические особенности, в частности
- отклонение от англо-саксонских стиховых традиций в сторону однообразного
чередования ударных и неударных слогов по образцу средневековой латинской
поэзии.
Во второй половине XII и в начале XIII в. религиозно-дидактические
произведения писались также прозой. До нас дошел весьма любопытный памятник
этого рода - "Правила для отшельниц" (Ancren niwie), возникший на юге в
начале XIII в. или, как думают некоторые исследователи (Napier), может быть
даже во второй половине ХII столетия. "Правила для отшельниц" были созданы
под влиянием новых богословских и этических идей, проникших в Англию после
нормандского завоевания. Это род руководства для трех молодых монахинь из
знатного рода. Сочинение разделено на восемь частей и представляет собою
чрезвычайно ценный бытовой документ. Автор наставляет новых монахинь на все
случаи их отшельнической жизни. Он много говорит о религиозных обязанностях,
приводит назидательные примеры, аллегории, полные мистического значения, и
т. д. Аллегорические рассказы построены с помощью образов, непосредственно
заимствованных из жизни феодалов того времени. Христос в "Правилах для
отшельниц" изображен в виде могущественного короля, делающего все, чтобы
добиться любви человеческой души; он осыпает ее благодеяниями, хочет
привлечь ее своим нравственным совершенством и, не страшась ее равнодушия и
бессердечия, приносит ей в жертву собственную жизнь.
"Правила для отшельниц" полны средневековой учености; мы находим в них
много цитат из различных богословских сочинений. Однако здесь нет и тени
педантизма; наивный юмор и особый, мягкий лиризм в увещаниях, присущие этому
произведению, - качества, каким мы не найдем аналогии в предшествующей
английской литературе. Кто был его автором, остается неизвестным.