История английской литературы

Том I. Выпуск первый

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть первая. ЛИТЕРАТУРА РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

ОТДЕЛ I. АНГЛО-САКСОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Глава 1. Народный эпос

2

Поэма о Беовульфе дошла до нас в единственной рукописи начала Х в.,
написанной двумя различными писцами. Рукопись эта хранится в настоящее время
в Британском Музее в Лондоне. Открыта она сравнительно поздно. В печати
(Wanley's Catalogue of Anglo-Saxon Manuscripts) она упоминается впервые в
1705 г., но уже в 1731 г. она сильно пострадала от пожара. Впервые издал ее
датчанин Торкелин в 1815 г., а первое английское издание относится к 1833 г.
Поэма распадается на две части, связанные между собою лишь личностью
главного героя, Беовульфа. Каждая из этих частей, в основном, повествует о
подвигах Беовульфа; в первой (стихи 1-1887) повествуется о том, как Беовульф
избавил соседнюю страну от двух страшных чудовищ, во второй (от стиха 2220
до конца), - как он воцарился у себя на родине и счастливо правил пятьдесят
лет, как победил огнедышащего дракона, а сам погиб от нанесенных ему
драконом ядовитых ран и был с честью похоронен своею дружиной. Основное
членение поэмы нарушается рядом вставных эпизодов, имеющих чрезвычайно
важное значение для вопроса о происхождении поэмы, для выяснения ее сложного
состава, времени возникновения и т. д.
Вступлением в поэме служит рассказ о легендарном родоначальнике датских
королей Скильде Скефинге, который еще в младенчестве чудесным образом
приплыл к берегам Дании в ладье, полной сокровищ, а подросши стал королем и
долго и счастливо правил страной. Счастливо правил Данией и род Скильдингов.
Один из потомков Скильда, король Хротгар, сын Хеальфдена, был удачлив в
войнах, а следовательно, и богат. Однажды задумал он воздвигнуть обширную и
богато украшенную палату для пиров со своей дружиной, выстроил ее на
удивление всему свету и назвал ее "Хеорот" ("палатой оленя"). Но недолго
раздавались там веселые клики пирующих, пение певцов и звуки арф.
Неподалеку, в "болоте", было логово страшного чудовища Гренделя. Однажды
ночью подкрался Грендель к дивной Хротгаровой палате, в которой после
веселого пира расположилась на отдых беспечная дружина. Чудовище нагрянуло
на спящих, разом выхватило тридцать витязей и быстро увлекло в свое логово,
терзая и пожирая их. На утро воплями ужаса сменились клики веселья; горькие
жалобы стали еще громче и горше, когда каждую ночь стало являться в палату
чудовище за своей кровавой добычей. Напрасно горевал и сокрушался король
Хротгар: он не мог отвратить беды. Палата его опустела, пиры прекратились,
всеми овладели уныние и великая скорбь.
Слух об этом бедствии достиг, наконец, земли геатов (геаты -
скандинавское племя гаутов, населявшее южные области Швеции); услышал о том
храбрейший из витязей короля Хигелака - Беовульф. Он велел снарядить корабль
и "путем лебедей" поспешил на помощь Хротгару; вместе с Беовульфои поплыли и
14 храбрейших воинов Хигелака. Король Хротгар принял их с почетом. Когда
закончился устроенный в их честь пир, Беовульф с товарищами-геатами остался
в палате, а датчане разошлись по домам.
В полуночный час явился из своего болота Грендель, быстро отбил замки у
дверей, подкрался к геатам, схватил одного, раздробил его кости и стал
сосать кровь. Не успел он потянуться за другим, как могучая рука Беовульфа
схватила его, и между ними началась страшная борьба. Все здание зашаталось.
Грендель, собрав все свои силы, рванулся, жилы в плече его порвались, кости
выскочили из суставов, и вся его рука до самого плеча осталась в руках у
Беовульфа.
Раненный насмерть, Грендель уполз в свое болото. Хротгар устроил в
честь победителя пир. Он поднес Беовульфу богатые дары: броню, шлем и знамя,
древко которого было из чистого золота, драгоценный меч и восемь коней с
дорогим седлом. Королева поднесла ему с приветствием кубок и на обе руки
надела ему обручи из крученого золота, кольца - на пальцы, на плечи -
верхнее платье, а на шею - драгоценное ожерелье, самое тяжелое из всех
ожерелий на свете. Пир продолжался весело и шумно при громких песнях певцов,
прославлявших подвиги древних героев. У многих головы отяжелели от меду...
Но вот, в глухой полуночный час, вновь затрещали двери Хеорота, и в залу
ввалилось новое чудовище, с виду подобное женщине: это была мать Гренделя,
явившаяся отомстить за смерть своего сына. В испуге пробудились датчане, но
не было с ними Беовульфа, который почивал в особо отведенных ему покоях.
Чудовище удалось прогнать, а на утро Беовульф отправился на поиски его.
Следы привели его к страшному болоту, и там, где вода под обрывистым берегом
была окрашена кровью, где кишели страшные змеи и чудовища, Беовульф
бесстрашно спустился в бездну.
Целый день спускался Беовульф на дно, отбиваясь от водяных чудовищ;
едва коснулся он дна, как схватился с матерью Гренделя, и она увлекла его в
неведомый угол бездны, куда вода не проникала. Он напал на нее, нанося мечом
удары, но они не могли причинить ей вреда. Тогда, улучив минуту, он сорвал
со стены громадный меч, "изделье великанов", и, собрав все силы, убил ее;
тем же мечом отрубил он голову мертвого Гренделя и хотел унести с собою
древнее оружие великанов, но меч, как лед, растаял в его руках до самой
рукоятки.
Велика была радость, велик и радостен новый пир, устроенный Хротгаром в
освобожденном Хеороте, щедры дары, которыми наделил король героя, провожая
его на родину. Первая часть поэмы заканчивается описанием прибытия Беовульфа
к Хигелаку. За этим в рукописи следует заметный пропуск.
Во второй части поэмы Беовульф предстает уже стариком. По смерти короля
Хигелака и его сына, он мирно царствовал над геатами в продолжение
пятидесяти зим. Когда появился в его земле страшный дракон и стал опустошать
огнем страну, в отместку за чашу, похищенную из охраняемых им сокровищ,
престарелый Беовульф решил убить его в единоборстве. Он поражает дракона в
голову, но крепкий меч его разлетается вдребезги, - и дракон прокусывает
своим ядовитым зубом шею и грудь витязя. Чудовище убито, но и победитель
ранен смертельно: это последняя победа Беовульфа. Он велит вынести из пещеры
сокровища, чтобы полюбоваться на них перед смертью, устанавливает распорядок
своих похорон и умирает. На китовом мысу складывают верные геаты костер,
кладут на него доспехи и тело Беовульфа. Костер пылает: причитает вдова
героя, плачут воины. Над пеплом воздвигают высокий могильный холм; вокруг
него двенадцать могучих витязей поют славу погибшему вождю.
Чрезвычайно сложный состав поэмы бросается в глаза. В том виде, в каком
она дошла до нас, она несомненно является памятником позднего происхождения.
В основе его, однако, лежат, вероятно, более древние редакции одного или
нескольких сказаний, восходящие к народно-песенному преданию. Отсюда - все
трудности анализа и датировки поэмы и серьезные разногласия среди ее
исследователей.
Бесспорна принадлежность поэмы к образцам героического народного эпоса.
Об этом свидетельствует прежде всего содержание поэмы и ее центральный
образ. Беовульф воплощает в себе черты подлинного народного героя,
совершающего подвиги для блага многих людей. Он освобождает дружественный
народ датчан от страшных чудовищ, Гренделя и его матери. Во второй части
поэмы он выступает как "отец народа", спасающий свою родину от дракона.
Дружинный быт, изображенный в поэме, показывает, что произведение в целом
возникло в эпоху начинавшегося разложения родового строя, но еще задолго до
того, как сформировался шедший ему на смену феодализм. На это указывают, в
особенности, патриархальные отношения между "королями" Хротгаром и
Беовульфом и их "подданными":
Ученые старой школы рассматривали "Беовульфа" как единственный
памятник, свидетельствующий о богатой эпической традиции языческих времен,
уничтоженной нетерпимым отношением к ней христианской церкви. Полагали, что
поэма, в наиболее существенных чертах, была создана еще до принятия
англо-саксами христианства и что в основе ее лежат, впоследствии
подвергшиеся обработке, более краткие героические песни. Другие ранние
исследователи шли еще дальше, утверждая, например, что поэма сложилась до
переселения англо-саксов в Британию, следовательно, до V в., и пытались
вскрыть ее мифологическую основу. Однако за последнее тридцатилетие
отношение западно-европейских исследователей к "Беовульфу" сильно
изменилось. Большинство ученых склонно теперь рассматривать этот памятник не
как постепенно создававшийся народный эпос, но как однородное целое, как
книжную поэму, написанную христианским клириком не ранее VIII или даже IX в.
В поэме чаще видят теперь не органическое продолжение древнейшей,
непрерывной традиции устного песнетворчества, но продукт книжной культуры,
памятник письменности, который и своей поэтической техникой, и своим
содержанием обнаруживает индивидуального автора, весьма начитанного в
исторических сочинениях и преданиях, в произведениях христианской
письменности и не чуждого даже античной литературе.
При анализе "Беовульфа" следует, однако, строго разграничивать два
вопроса: вопрос о дошедшем до нас рукописном тексте памятника и вопрос о его
возможных прототипах и его происхождении. Позднее возникновение находящейся
в нашем распоряжении редакции едва ли подлежит сомнению, однако из этого еще
не следует, что надо отказаться от реконструкции ее первоисточников и, по
необходимости гипотетической, истории ее происхождения и ранней исторической
судьбы. В последнем вопросе как раз и необходимо критическое отношение к
некоторым тенденциям современной буржуазной науки, зачастую преднамеренно
отрицающей народные истоки средневековой поэзии.
Центральные эпизоды первой части поэмы - битвы Беовульфа с Гренделем и
его матерью - имеют ряд параллелей в древних сагах и народных сказках о
чудовище, врывающемся в дома и похищающем людей. Во второй части "Беовульфа"
также есть аналогии с общегерманскими сказаниями. Некоторые исследователи
находили здесь следы контаминации двух различных типов сказаний о драконе -
борьбы Тора с мировым змеем (Иормунгандром) и Сигурда со змеем Фафниром.
Любопытно, что уже в первой части поэмы есть вставной эпизод (стихи 874-897)
о битве Сигмунда, отца Зигфрида, с драконом, охраняющим сокровища, и что в
англо-саксонской поэме сохранилось имя отца Сигмунда - Вельс, тогда как
северные (скандинавские) источники называют его Volsungr, т. е. замещают
собственное имя родовым. Однако в эпизоде о битве Беовульфа с драконом есть
ряд характерных отличий от подобных же континентально-германских сказаний:
Беовульф вступает в борьбу с драконом ради освобождения своей страны от
чудовища, а не из простого удальства; в начале битвы спутники Беовульфа
видят опасность, которой подвергается их вождь, но боятся оказать ему
помощь, за исключением верного Виглафа; характерно, наконец, что эпизод
заканчивается смертью героя.
Всем исследователям "Беовульфа" особенно примечательным казалось одно
обстоятельство: Беовульф - не англо-саксонский герой; действие поэмы тоже не
приурочено к Англии; в первой части поэмы оно происходит, вероятно, в
Зеландии, во второй - в Ютландии. Ни англы, ни саксы не принимают никакого
участия в событиях, изображаемых в поэме. Эту особенность поэмы толковали
различно: одни относили сложение эпического сказания о Беовульфе ко времени
до переселения англо-саксов в Британию, когда, живя на континенте, они
соседили с датчанами; другие, напротив, утверждали позднее его
возникновение, например, в период датских вторжений, принесших с собой новые
для англо-саксов северные сказания и особый интерес к генеалогии датских
королей. Беовульф - личность не историческая, но в поэме можно найти, -
правда, в виде кратких эпизодов или даже только случайных намеков, -
отголоски исторических событий, распрей и битв северо-германских народов
между собой и со своими южно-германскими соседями. Историко-географическая
номенклатура поэмы указывает на то, что обработанные в поэме сказания скорее
всего могли сложиться в первой половине VI в., в области, лежавшей к северу
от континентальной родины племени англов.
Наряду с возможными следами устной поэтической техники в "Беовульфе"
мы, однако, в еще большей степени встречаем следы тщательной и, может быть,
разновременной литературной обработки текста. Об этом свидетельствует прежде
всего большой объем поэмы (3183 стиха). Высказывались догадки, что
первоначально обе части поэмы не были связаны друг с другом; рассказ о боях
с Гренделем и его матерью, в сущности, связан с рассказом о битве с драконом
только личностью Беовульфа. Тем не менее, характер героя, как он представлен
в обеих частях поэмы, так же как язык и метрика свидетельствуют, что, если
даже обе части и могли возникнуть разновременно, то, во всяком случае,
хронологически они не далеко отстоят друг от друга.
Нет никакого сомнения в том, что литературная обработка поэмы сделана
христианским книжником. "Автором" или, вернее, "редактором" "Беовульфа" мы
должны считать христианского клирика VIII-IX столетия. В его руках поэма,
несомненно, подверглась весьма значительным изменениям. Он выбросил имена
языческих богов и слишком явные следы германской мифологии и внес элементы
христианских представлений. Так, например, он считает Гренделя потомком
Каина, называет морских чудовищ исчадием ада, сожалеет о язычестве датского
короля, полагая даже, что датчане не знали, как бороться с Гренделем, потому
что не знали "истинного бога". Большая часть вставок заимствована не столько
из Нового, сколько из Ветхого завета: имена Авеля, Каина, Ноя, упоминания о
потопе, - все это прямо восходит к библейской книге Бытия, привлекшей
внимание англо-саксонских христианских поэтов и переложенной ими в
англо-саксонские стихи. Говоря о Гренделе, поэт вспоминает о великанах,
называя их "гигантами" и явно смешивая христианское предание о сатане с
классическими легендами о титанах, восставших против олимпийцев.
Христианское влияние чувствуется, однако, не только в этих интерполяциях,
явно противоречащих до-христианской основе поэмы; оно распространяется
гораздо дальше, затрагивая развитие сюжета и даже характеристику героя.
Христианские элементы проникли в строй поэмы глубже, чем кажется на первый
взгляд; сам Беовульф, по существу, превращен в своего рода христианского
подвижника; он отличается скромностью и "богобоязненностью"; он - защитник
сирот и в конце поэмы благодарит небо за то, что мог оставить народу, ценой
своей жизни, богатства, захваченные у дракона. Последний эпизод "поэмы -
описание смерти героя - отличается вообще очень характерными противоречиями
- следами литературной обработки в христианском духе ранее существовавшего
предания.
В окончательной редакции поэмы Беовульф, с одной стороны, походит на
христианских "змееборцев", вроде св. Георгия, с другой, - на библейские
фигуры, вроде спасителя народа - Моисея, столь хорошо известного
англо-саксонским поэтам по пересказам Библии. На долю христианского
книжника, трудившегося над обработкой поэмы, нужно отнести и некоторые
черты, позволяющие сблизить "Беовульфа" с произведениями античной
литературы. Не подлежит также сомнению знакомство автора "Беовульфа" с
христианским эпическим поэтом Ювенком (начало IV в.), поэма которого
(Historia Evangelica) искусно сочетала евангельское содержание с
подражаниями Вергилию, Лукрецию, Овидию, Горацию и т. д. Эта поэма рано
вошла в основу христианского школьного обучения, многократно переписывалась
и вызывала к себе интерес средневековых книжников.
Что дошедшая до нас редакция поэмы о Беовульфе принадлежит
англо-саксонскому книжнику VIII-IX вв. видно, наконец, и из стихотворной
техники поэмы. Все уцелевшие произведения англо-саксонской поэзии написаны
так называемым древне-германским аллитерирующим стихом, употреблявшимся не
только в англо-саксонской, но также и в древне-верхне-немецкой и
древне-скандинавской поэзии в период между VIII и XIII вв. Аллитерирующий
стих свойствен был как устному древне-германскому героическому эпосу, так и
памятникам письменности. Главным организующим принципом этой метрической
системы было членение каждой стихотворной строки на два полустишия, в
которых было по два главных ритмических ударения; при этом согласные звуки,
стоявшие перед одним или обоими основными ударениями первого полустишия,
должны были повторяться (т. е. аллитерировать) перед начальным ударением
второго полустишия.
Аллитерационная техника "Беовульфа" отличается строгой выдержанностью и
большим искусством; с нею связаны и другие характерные особенности стиля
поэмы: нанизывание синонимов и частое пользование метафорами. Обилие метафор
составляет, вообще говоря, одну из особенностей англо-саксонской поэзии и
сближает ее с поэзией скандинавской. Поэт всегда предпочитает сказать "древо
радости" вместо "арфа", "сын молота" вместо "меч", "дорога кита" или
"лебединый путь" вместо "море", "боевые липы" вместо "щиты", "ковачи войн"
вместо "воины" и т. д. Некоторые метафоры отличаются особой изысканностью и
даже своеобразной "манерностью", впрочем, особенно ценившейся. В этом смысле
стилистическая техника "Беовульфа" разработана блестяще.
Поэма о Беовульфе была, вероятно, распространена в IX-X вв. в ряде
рукописных списков. В отдельных произведениях англо-саксонской письменности
можно усмотреть следы ее влияния: таковы, например, поэма "Судьбы апостолов"
Кюневульфа, в которой есть текстуальные заимствования из "Беовульфа", поэмы
об апостоле Андрее, Юдифи и, может быть, песня о смерти Бирхтнота
Эссекского. В XIX в. "Беовульф" привлек к себе широкое внимание не только
ученых, но и поэтов. Современными английскими стихами он передавался много
раз: наиболее интересными опытами этого рода считаются стихотворные переводы
Вильяма Морриса (1895 г.) и Арчибальда Стронга (1925 г.). Много раз
пересказывался он также для детей и юношества (особенное распространение в
Англии и Америке получил прозаический пересказ поэмы, сделанный
писательницей, русской по происхождению, З. А. Рагозиной в 1898 г. и
выдержавший ряд изданий). Л. Боткин впервые перевел "Беовульфа" на
французский язык (1877 г.); однако русскому читателю "Беовульф" доныне
известен лишь по вольным пересказам и небольшим переведенным из него
отрывкам.