Успенский Л. Имя дома твоего. Очерки по топонимике

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВСЯКОГО ЖИТА...

До сих пор я старался строить мою книгу по твердому плану. Я говорил о том, что нужно узнать школьнику, чтобы решить, стоит ли заинтересоваться топонимикой. Много ведь чем можно заинтересоваться, всего не охватишь...

Я имел в виду две стороны дела: разлакомить и напугать. Чтобы каждый понял; интересно, но и далеко не просто; спрохвалa, шал -вал этим заниматься нельзя. Для этого надо много знать и узнавать еще больше.

Все приманки и острастки я старался вложить в три первые части моей работы. Прочесть их вам было необходимо, хотя, может быть, и не всегда одинаково легко и весело. Что-то могло показаться трудноватым, что-то — скучноватым. На сей счет напридумана тысяча мудрых изречений: «корень учения горек», «любишь кататься, люби и саночки возить», «тяжело на ученье — легко в бою»; сколько угодно — и всё правильно.

Но вот теперь, отделавшись от этого груза, я считаю: и вы и я имеем право позабавиться, а, вероятно, вы и по тому, что успели прочитать, заметили, что забавного в нашей науке достаточно... Но не следует думать, что все последующее будет пустыми рассказиками для увеселения. Просто оставив за спиной теоретические рассуждения, мы займемся теперь некоторыми частными случаями, некоторыми примерами; они послужат иллюстрациями к уже сказанному. {195}

Лилипуты в романе Д. Свифта «Путешествия Лемюэля Гулливера» были такими коротышками, что обращаться с ними казалось довольно затруднительным. Но бробдиньяг и оказались настолько велики ростом, что рядом с ними лилипутом стал выглядеть уже сам сэр Лемюэль; жизнь его у них тоже была не сахар.

В мире географических имен есть свои лилипуты и свои великаны. Опасностей не представляют ни те ни другие, но общение с ними может причинить известные затруднения. Начнем с имен-крошек.

Как мал, как короток может быть самый короткий топоним? Точно так же мал, как самое короткое слово вообще.

Ни в каком языке не может быть слова меньше, чем в один звук; иначе это будет уже не самое короткое слово, а более или менее долгое молчание. Очевидно, и рекордсмены лилипутизма среди топонимов должны обладать «величиной в один звук». А есть такие?

Есть, и притом их не так уж мало. Одни из них появились в результате упрощения названий, бывших некогда куда более «рослыми»; другие, возможно, такими недомерками и родились на свет.

Французский язык представляет собой, если судить о нем исторически, сложную смесь — амальгаму латинского, кельтского и германского элементов. Включив в свой состав множество романских, латинских слов, он затем резко упростил их когда-то очень сложный звуковой состав. Римское «магистер» — учитель, мастер — превратилось в современное французское «метр» — хозяин, учитель (пишется: «mai-tre»). Латинское «аугустус» — величественный, — побывав римским именем, а затем названием месяца августа, произносится сейчас во Франции как «у», хотя и пишется тоже куда сложнее: «Aout», как бы в напоминание о своем пышном прошлом. Точно так же и длинное латинское название аквэ сексти э превратилось с течением веков в современное французское «Aix», которое произносится иногда как эк с, а иной раз и как   э. (Вы помните, что «аква» по-латыни «вода»; стоит сказать, что из этого же «аква» получилось и обычное слово французского языка — «о» (пишется «eau») — тоже «вода».) {196}

Не так давно в одном из наших журналов было опубликовано сообщение о том, что на севере Франции, в департаменте Соммы, существует местечко по имени «И». Это опять рекордная краткость для топонима: я, к сожалению, не знаю происхождения его.

Короче топонимов, состоящих из одного гласного звука, был бы, строго говоря, такой, который состоит из одного согласног о — скажем, озеро К, или река Т. Мне такие неизвестны. Однако на свете так много разных языков, звуковые системы их столь различны, что я не могу дать гарантии: таких нет. Кто ищет — находит, утверждала древняя мудрость; ищите, — может быть, вам и посчастливится.

Неизвестны мне и русски е по происхождению имена из одного гласного звука, но если по выходе этой моей книги в свет я получу сообщения о их существовании, я, вполне возможно, буду принужден расписаться в своей неосведомленности.

Односложны х имен на свете несравненно больше, чем однозвучны х, причем на охоту за ними не обязательно ехать в дальние края. Замечали ли, кстати, вы, что составители кроссвордов очень бедны выбором слов, состоящих из двух только букв: китайская верста — л и, бог египтян — Р а, несколько названий нот — вот почти весь их репертуар. Они просто невнимательно изучают карты!

Я как-то начал составлять в помощь кроссвордистам список географических имен, которые могли бы заменить эти примелькавшиеся словечки. Их набралось множество. Чем плохи, скажем, такие топо- и гидронимы, как:

А й — река в Приуралье, Е д — речка в Коми АССР, А м — нас. пункт в Африке, Е р — река в Англии, Б а — остров в Атлантике, И м — нас. пункт в Приамурье, Б у — местечко в Норвегии, И ж — река в Кировской области, В а — селение в Индокитае, К и — нас. пункт в Индии, Д и — река в Норвегии, К о — о-в в Тихом океане, Д у — река во Франции, Л е, Л и, Л о — реки во Франции.

Может быть, этими буквами алфавита все и исчерпывается? Отнюдь — они есть на любые буквы. Есть Ре — островок в Бискайском заливе, и есть Эр — селенье во Франции. Имеется Пя — озеро в РСФСР, но можно найти и Яп — остров в Индонезии... {197}

Скоро я убедился, что игра не стоит свеч. Кроссвордистам достаточно взять в руки любой атлас, и они обеспечат себя на все номера журналов до двухтысячного года. Для нас же достаточно приведенного списка: расширить его в пять или десять раз не представляет трудности.

Где таких коротышек всего больше? Там, где язык богат короткими словами вообще. Вероятно, в Англии — вспомним острова Ра м, Кол л (нас интересуют звуки, а не буквы), Мэ н — их много больше, чем в Финляндии, стране длинных, многозвучных и многосложных слов. Финны любят имена «среднего размера», вроде Иммаланъярв и, Тайнионкоск и или, на худой конец, Халтиантунтур и; это последнее название означает: «Гора эльфов и нимф». Не плохо, а?

Много ли имен-лилипутов у нас? В русской части страны не так уж много, да и те чаще нерусского происхождения; а вот в языках других народов СССР их предостаточно, в том числе — у восточных финнов.

Река Ай на Урале названа или ими, или башкирами, говорящими на тюркском языке. Озеро Ак по-казахски значит просто «Белое». Река И ж, населенный пункт И м, река Об ь — все имена восточно-финского происхождения... Некоторые из них уже полностью обрусели,— скажем, название карельских озер и рек: Выг и Выг-озер о; П я-озеро, Ню к-озеро и так далее... Не редкость короткие имена на Чукотке: река Ш и, река У л: они даны тамошними народами...

Я не хочу сказать, что чисто русские короткие имена невозможны. Ку т, Бо р, Га й, Хол м — их можно привести немало. Но это ведь уже не то. Они односложны, но трехзвучны; кроссвордистов они обрадуют меньше. А впрочем, какое нам дело до кроссвордистов?

Теперь перекочуем в соседнюю страну.

Халтиантунтур и — имя в 14 букв — верзила рядом с какими-нибудь Пя или У ж, не говоря уже о Э или И. Но жалко же выглядит оно в сравнении со средней длины названием из языка североамериканских индейцев; ну, хотя бы в сравнении с именем озера в штате Массачусет с   1 , которое звучит так: {198}

ЧАРГОГГАГОГГМАНЧАУГГАГОГГЧАУБУНАГУНГАМАУГГ

и значит, если передать его смысл несколько вольно: «Я ловлю на этой стороне, ты ловишь на той стороне, а посередке никто ничего не ловит!» Строгие ученые, правда, предпочитают более сухую формулировку: «Нейтральная акватория для ловли рыбы и проведения общих собраний индейских племен». Может быть, это ближе к точному смыслу.

Подсчитайте число букв и число звуков (звук «ч» в английской передаче был бы обозначен как «ch»). Если слово написано по-английски, в нем 44 печатных знака... Здорово? Конечно, недурно; но это далеко не предел возможного, не «потолок».

Мы — в Новой Зеландии, стране языка маори, одного из полинезийских языков. Среди других на этом острове хранится, как в музее, тоже одно небезынтересное имя. Судя по всему, оно называет какую-то возвышенность, и, по сведениям французского журнала «Жеографи» (География), значение его может быть передано так:

«Вершина холма, на который Таматэ а, человек с длинными голенями, открыватель земель, взобрался и проглотил горы и играл на флейте для того, кого он любил».

Звучит оно тоже весьма приятно:

ТАУМАВАТХАКАТАНГИХАНГАКОАУАУАТАМАТЭАПОКАИВХЕНУАКИТАНАТАХУ

Написанное в русской азбуке, оно содержит 57 букв   1 , и я не знаю, как вам, но мне кажется, что и по размеру и по поэтическому смыслу оно выигрывает со счетом 5 : 0 у любого помещичьего Монплезир а, Кинь Грусти и даже у Герцогств а.

Но ведь и это не Чемпион. Чтобы рассказать о чемпионе, мне придется изложить вам целую историю. {199}

В 1961 году французская газета «Юманите» сообщила сенсационную новость: в Англии, а точнее — в Уэлсе, совершена дерзкая кража: похищено название железнодорожной станции... Как это прикажете понять?

Понимать это надо так. Жители Уэлса говорят, кроме английского, еще и на своем древнем кельтском языке — уэлском, или кимрском. Говорят они на нем не всегда, так как государственным языком у них считается английский; но уэлсцы-патриоты свято хранят его древнюю традицию. В частности, берегут они и исконные кимрские названия мест, отчасти по глубокой любви к национальной культуре, частично же — в пику давним поработителям — англичанам. Впрочем, недавно они выяснили, что при умелом обращении из некоторых таких имен можно извлечь и неплохой доход.

Вот пример. Туристы прямо дрожат от восторга, когда в билетной кассе железнодорожной станции, в справочниках кратко именуемой Лланфай р, им, за слегка повышенную цену, выдают билет, на котором ее название напечатано полностью. Тогда оно выглядит так:

Llanfairpwllgwyngyllgogerychwyrndrobwelllantysiliogogogoch!

(Я потому передаю его вам в латинском начертании, что опасаюсь допустить неточность: фонетика и графика уэлского языка очень сложны.)

Вы подсчитали число букв и огорчены: только 58? Да, но не забудьте, что тут, как при состязаниях по прыжкам в высоту, каждый сантиметр, то бишь каждый лишний знак, имеет огромное значение... Рекорд есть рекорд.

Хотите узнать смысл этого милого названия? Разные источники передают его по-{200}

Рис. стр. 201 (файл usp 201 g . jpg )

разному, но примерное значение, по-видимому, таково:

« Церковь святой девы Марии возле пещеры в долине Белого Орешника у быстрого водоворота и храма святого Тисили о».

Как видите, уэлсцы по меньшей мере могут спокойно соперничать с маорийцами Новой Зеландии в искусстве упаковывать целые длинные цепочки понятий и представлений в небольшой изящный чемодан — одно слово.

Понятно, что билет с таким именем и побольше и подороже обычного, на котором стоит жалкое Лланфай р. Это выгодно дороге. Кроме того, в Ллан е (англичанам не под силу слова даже в 3—4 слога; они невольно сокращают любое длинное имя) выделываются вазочки с такой же надписью, печатаются открытки с нею, фабрикуются всевозможные сувениры... Крошечное местечко зарабатывает на своем имени. Но особенно много любопытных привлекает вокзальная вывеска: вообразите жестяное чудовище вдоль всего фасада, по которому пятьдесят восемь аршинных букв тянутся от одного угла здания до другого! И вот эту-то вывеску, выражаясь несколько грубовато, и свистнули... Легко представить себе волнение начальника станции и радость местных маляров!

Увы, их надежды не оправдались: в скором времени газеты обошло еще одно сообщение. Вывеску обнаружили около городка Ридинга, близ Лондона, километрах в 200—250 от Уэлса. Она валялась на футбольной площадке, неподалеку от древнего аббатства, построенного тут Генрихом II в 1211 году. Видимо, у любителей редкостей не хватило пороху дотащить ее до своего дома...

Что же, эти названия и есть самые длинные в мире? Чего не знаю, того не знаю: на этот вопрос можно будет ответить только после того, как все до одного топонимы Земли будут взяты на учет и опубликованы. А до этого еще не близко...

Может возникнуть вопрос: а откуда они берутся?

Есть языки, которым свойственно длиннословие. Есть такие, где отдельные слова по смыслу и весу равносильны целым нашим предложениям или сложным словосочетаниям. В индейском языке племени па т слово

ВИИТОКУЧУМПУНКУРЮАНИЮГВИВАНТЮМЮ

{202}

означает, вообще говоря, просто «мясники», а если разобраться поточнее, то «те, кто имеет право сидя разрезать длинными ножами на части черных ручных бизонов», то есть коров.

Понятно, что в таких языках и топонимы могут разрастаться до чрезвычайных размеров.

В языках, близких к нашему, самые длинные имена состоят не из одного, а из нескольких слов. Французское название:

СЕН-КЕНТEН-ЛЯМOТТ-КРУA-О-БАНЬИ

не представляется нам именем-чудовищем как раз потому, что оно распадается на целый ряд отдельных слов. А ведь его перевод: « Церковь святого Квентина на укрепленной высоте с крестом возле древней римской водолечебниц ы» — мало чем отличается от перевода Лланфайра. Но в нем целых шесть слов, и это нас уже не удивляет.

Особенно длинных русских топонимов, которые состояли бы из одного слова, нет. Конечно, для англичанина или китайца наши Бугуруслa н, Анжeро-Сyдженс к, Новодеревянкoвска я, Новомалорисс йска я, Нижнесиняч хинский или Орджоникидзегрa д почти непроизносимы. Но для североамериканского индейца или маорийца о их длине не стоит даже и говорить.

Не свойственны нашему языку и топонимы, составленные из многих самостоятельных слов. Понятно, такие попадаются: Петропавловск-на-Камчатке или Верхний Авзяно-Петровский Заво д, но чаще всего с течением времени они упрощаются, теряют составные части... Русскому языку неудобно так сложно именовать места, поэтому особенно длинных имен он и не приемлет.

А впрочем — длина, длина! Нечего ей завидовать: она не приносит с собой ни благозвучия, ни особой прелести, характеризуя, собственно, только систему того языка, которому принадлежат длинные или короткие имена.

Все, что можно было о них сказать, я, по-моему, уже сказал. {203}

Красивое слово? Я сам его придумал — вернее, составил из латинского и греческого корней. Гордиться тут, конечно, нечем, и специалисты, возможно, не одобрят такой моей выдумки, но мне оно кажется удобным и нужным. Эрратонимы! Даже в моей топонимической картотеке я завел такой отдел и пополняю его с видимым удовольствием.

«Эррaрэ» по-латыни — «блуждать», «ошибаться»: греческое «oнима» — «имя». Эрратонимы — так я установил — топонимы, связанные с какой-либо ошибкой, заблуждением.

Заблуждения могут быть разные. Одни происходят в тот момент, когда название создается. Другие возникают при толковании его «невегласами» — незнайками всякого рода. Во всех случаях возникают имена-ошибки — эрратонимы.

Вот несколько сообщений о тех из них, которые показались мне любопытными; не моя вина, если причины их возникновения представятся вам в ряде случаев очень похожими, одинаковыми.

Европейцы обнаружили против берегов Аляски в океане цепочку вулканических островов. Острова были населены. (Их жители называли сами себя «унангaнами», но это выяснилось гораздо позже.)

Впервые встретив этих людей, мореплаватели-белые стали добиваться от них: кто они и как зовут их страну? Но — до чего люди бывают или бывали наивными!— спрашивали-то они не на их, а на своем языке.

Смуглые унанганы, естественно, не понимали вопросов, но тоже считали в простоте душевной, что уж их-то речь должна быть понятна каждому, если тот не идиот. Они отвечали пришельцам коротко и ясно: «Алеyт!» На их языке это обозначало: «Что ты, собственно, мелешь?» или: «В чем дело, чужак?»   1

Забавна языковая самонадеянность малообразованных людей, к какому бы народу они ни принадлежали. Негр Джим, друг Гека Финна, ума не мог приложить, {204} зачем французы лопочут на никому не понятном французском языке, вместо того чтобы просто и ясно для каждого говорить по-английски! И гоголевский лейтенант Балтазар Жевакин весьма удивлялся способности итальянцев говорить, как он думал, «по-французски»: «Скажешь ему: принеси, братец, хлеба, — ничего не поймет. А скажешь по-французски: «Датeчи дель пaнэ!» или «Портaтэ в но!» — пойдет и тотчас принесет»...   2

И моряки, прибывшие на Аляскинские острова, и их обитатели унанганы были сущие лейтенанты Жевакины: они были уверены, что их речь должен понять каждый человек в мире, а кто говорит на другом языке — так он так просто ломает дурака. И вот мореплаватели поняли слово «алеyт» и как название страны и как племенное имя ее жителей. В атласах мира появились и «Алеутские острова» и «алеуты» — их обитатели.

Вот тут-то я и буду повторять раз за разом в разных декорациях эту же самую нелепую историю.

Во-первых, точка в точку так. Знаменитый чилийский поэт и революционер Пабло Неруда, когда я спросил его, откуда взялось имя Чил и, рассказал:

«Белые, завоевав Пер у, спускаясь с севера все дальше на юг, очень интересовались, подойдя к границе страны,— а что лежит там, за следующими хребтами? Видимо, их наполовину поняли и справедливо — дело-то было в южном полушарии — ответили по-индейски: «Там — ч л и!», то есть: «Там — холод!»

Но гордые испанцы считали, что ответ может быть дан только на заданный ими вопрос, и решили, что Чил и — это название тех загадочных земель, что лежали во мгле перед ними за зубцами Кордильер. С тех пор на картах Америки и появилась новая страна — Чил и.

Примерно то же случилось в Центральной Америке. Когда завоеватели появились на большом полуострове на юге Карибского моря, что им надлежало делать? Первым делом спросить у его обитателей: «Как зовут эту великолепную страну?» Спросить, конечно, не на языке ее народа — на своем собственном. {205}

Индейцы-майя очень удивились, услышав незнакомую речь. Ответит ь они ничего не могли. Они задали по-своему встречный вопрос: «Что вы говорите?»   3 Это звучало, как «юкатaн». Посмотрите на карту обеих Америк. Вот тот полуостров, а вот поперек него и надпись: « Юката н»... И есть штат Юкатан в Мексике, и есть «юкатанские индейцы»... А «юкатан» значит: «Чего ты такое непонятное несешь, бледнолицый?»

Место другое, а спектакль тот же. Диего де Альмагра, предводитель отряда конкистадоров, приблизился на побережье Перу к местам, где высоко возносит в небо голову величавый вулкан Мист и. Встретясь с местным вождем и пребывая в полном убеждении, что не может быть на свете людей столь обиженных богом, чтобы они не понимали испанского языка, того, на котором объясняется его католическое величество король Кастильи и Арагона, запыленный воин сурово спросил вождя, указывая на землю: «Как имя сей земли?»

Почтенный старец впервые видел людей в такой тяжелой одежде и грубых кожаных сапогах. Он понимал, что чужеземец устал; жест руки, указывающий на землю, он принял за выражение желания присесть на траву и гостеприимно ответил: «Арек па!» — «Садись!»,— как ответил бы Одиссею вождь страны листригонов...

Этого было достаточно: появился на свете город Арекип а. Он существует и сегодня:

« Арекип а — второй по величине город Перу на высоте около 2850 метров у подножия вулкана Мисти... Железнодорожная станция на пути из Мольендо на Тихом океане в Лас-Пас (Боливия), 87 000 жителей. Текстильная, пищевая и другая промышленность...» (БСЭ). И все это вот уже четыреста лет носит имя, означающее: «Садись!»

Странно? Но, собственно, почему? Те, кто сейчас произносят это имя, чаще всего не знают его былого значения. Для них оно — «чистое название», лишенный содержания звук. Но ведь и для нас с вами «звук» Москва или Псков тоже связывается не с первоначальным, неведомым нам, значением этих слов, а с совершенно другими, уже чисто топонимическими пред-{206}ставлениями: великолепная столица СССР; древний город над рекой Великой...

А может быть, знающие древнее индейское слово понимают его по-старому? Каково им? Да ведь ничуть не плохо и им.

Мы все думаем, что имя реки Тетере в означает птицу из семейства куриных, и странность этого соединения птицы и реки нимало не заботит нас... Точно также и тут: мы знаем — имя может быть, собственно, любым словом. Кто, почему, когда и как сделал его именем — какая нам печаль? И имена живут беспрепятственно... Арекипа остается Арекипой.

Ошибочны названия даже некоторых всемирно известных огромных городов, исторических и политических центров мира.

Стамбул гяуры нынче славят,

А завтра кованой пятой

Как змея спящего раздавят...

........................... .

Стамбул заснул перед бедой!

Пушкин

Стамбул — это Цареград, Константинополь... Оба последних имени понятны нам; что значит первое в этом ряду (последнее в исторической жизни города на Золотом Роге)?

В 1453 году армии султана Мехмета II, прозванного «фаттихом» — победителем, обложили кольцом древний Константинов град. Осада продолжалась полтора месяца; затем город пал.

В те далекие времена при громе пушек окрестное население кидалось в город, под защиту его каменных твердынь. Осаждающие турецкие воины все время задерживали беженцев, стремившихся во что бы то ни стало пробраться в столицу. На вопрос: «Куда идешь?» — беглецы неизменно отвечали по-гречески: «Эйс тен пoлин!» то есть: «В город!», кивком головы или пальцем указывая на стены и башни.

Люди не только неточно выговаривают слова чужого языка; они и слышат их на свой лад. Туркам казалось, что греки отвечают им: « Истанбу л», и они понимали это в том смысле, что так, Истанбyло м, называется великий греческий город на Босфоре. С этих пор {207} Константинополь и стал Истанбуло м, а в европейской переделке — Стамбуло м...

Это бесспорно так? Мало что бывает бесспорным в топонимике. Есть исследователи, считающие, что осада 1453 года, султан-фаттих, турецкие воины и греческие беженцы тут ни при чем. Все могло быть много проще, говорят они. Фразу «эйс тен пoлин» — «в город» — могли тысячекратно на дню повторять греки, бороздившие Мраморное море и Золотой Рог задолго до изложенных событий: так мы, садясь в электричку в Ирпене под Киевом, в Абрамцеве у Москвы или в ленинградском Зеленогорске, на вопрос: «Куда едете?» — отвечаем кратко: «Да в город...»

Правда, не очень ясно, в каком же языке это словосочетание превратилось в топоним и почему оно стало в конце концов топонимом турецким?

Есть и еще одна версия. А может быть, неверно понятые греческие слова и вообще ни при чем? Имя Истанбy л могло явиться как прямая переработка слова Константинополь. Сначала оно попало в арабский язык, не знающий звука «п», и превратилось в Костанбyл, затем турки охотно сократили бы его до Станбул; но они, как и финны (см. стр. 112), не выносят скопления согласных в началах слов. Из русского «шкаф» они сделали «ышкаф», из французского «шмэн-дё-фэр» (железная дорога) — « ышмэн-дё-фе р»; древнюю Смирн у превратили в Изми р... Вот поэтому и Станбул стал у них Истанбуло м...

Каково мое мнение? Собственно, каждая топонимическая гипотеза имеет право на защиту и поддержку. Я не берусь высказать твердое решение, но думаю, что первая версия правдоподобней других. {208}

Рис. стр. 209 (файл usp 209 g . jpg )

Перебирайте страны и эпохи — наиболее обычный тип эрратоним а сохраняется повсюду.

Знаменитые путешественники братья Ливингстоны в путевых записках своих посмеиваются над некиим ученым профессором. Изучая природу Африки, он не удосужился овладеть ни одним африканским языком. В одной из его работ описана ящерица, называемая местными жителями кай я. В других сочинениях рассказывается об африканском горном хребте Кай я. Может быть, горный кряж напоминает ящерицу, или эти пресмыкающиеся водятся там в особом изобилии?

Братья Ливингстоны разводят руками. Если бы вы, обратясь к африканцу, спросили его — не на его, а на своем языке, — что за жидкость налита в большом бидоне европейца, он сказал бы: «Кайя!» Задай вы ему вопрос: «Куда ведет тропа, уходящая в лес?», он ответил бы: «Кайя!» Спроси вы: «Как имя моей юной дочери?»— он и тут бы пробормотал: «Кайя!» — и все потому, что слово это означает: «Не знаю!», только и всего. И имя ящерицы — «Не знаю», и название горного хребта — «Не знаю»... Очень естественно...

Читая эти «Записки», я вспомнил довольно правдоподобный анекдот, времен несчастной русско-японской войны 1904—1905 годов.

Хороших карт театра военных действий Маньчжурии к началу военных действий не оказалось. Командование царской армии бросило на съемки военных топографов. Вскоре с мест начали поступать первые планшет ы. Они вызвали некоторое недоумение в штабах.

Выходило, что китайцы были до странности лишены фантазии, когда выдумывали названия для своих селений и деревень. Откуда бы ни поступали топографические планы, всюду на них чуть ли не 90% населенных пунктов носили одно имя Бутунд а. Их было такое множество, что более предприимчивые геодезисты старались разнообразить их названия добавлением русских определений: Верхняя Бутунд а, Большая Бутунд а, Старая Бутунд а. На планшетах же менее находчивых съемщиков злополучные Бутунд ы значились просто под порядковыми номерами: Бутунд а первая, Бутунд а вторая, седьмая, девятая...

Что-то тут было не так... Призвали переводчиков, и переводчики горько рассмеялись. Они-то знали: по-ки-{210}тайски «понимаю» — «дундэ»; отрицание «не» звучит как «бу». «Бу-дундэ!» значит: «Я вас не понимаю» — так отвечали местные жители на обращенные к ним по-русски вопросы и у одной, и у другой, и у двадцать пятой деревни.

Получилось, как в известном стихотворении В. Жуковского «Каннитферштан», где молодой прекраснодушный немец, прибыв в Голландию, спрашивал, кому принадлежит дом, богатый магазин, корабль у пристани, великолепный выезд, и каждый раз слыша в ответ: «Каннитферштан», удивлялся неимоверному богатству этого человека, не зная, что длинное слово это по-голландски означает: «Я вас не понимаю»...

Однако встречаются и «эррата» — ошибки — несколько иного рода, даже многих родов.

Португальцы, открывшие верховья Амазонки, реку Мараньо н, рассказывали затем, будто имя это возникло потому, что первые плаватели по могучей реке, нетерпеливо ожидая конца путешествия и зная, что оно должно закончиться там, где река впадает в море, спрашивали у проводников-индейцев: «Мaре, ан нон?», то есть: «Море это или нет?» — при каждом широком разливе потока.

Объяснение очень неубедительно: сами спрашивавшие никак не могли свой же, вполне им понятный вопрос сделать именем реки. Что же до индейцев, которые, разумеется, задолго до появления белых с их навязчивым «Маре, ан нон?» называли эту реку на своем языке — с чего бы пришло им в голову менять ее имя на чужой лад?

Настоящая этимология имени Мараньо н давно известна: оно произведено от испанского mara n a (маранья) — чaща — и значит «трущобная река», а старое объяснение, конечно, ошибочно.

Кстати, на целой сложной цепи недоразумений основано и само имя Амазонк а. Миф об «амазонках» — женщинах-воительницах, был сложен древними греками и памятен всем европейским народам. Первые европейцы, проникшие в бассейн величайшей реки Южной Америки, столкнулись тут со многими поразившими их воображение вещами. С одной стороны, до них все время доходили слухи о свирепых и грозных индейских племенах, живущих в амазонских лесах; рассказывали, {211} что они так свободолюбивы и отважны, что у них в боях участвуют даже женщин ы.

С другой стороны, они услышали слово «амузyну» — так некоторые индейцы именовали грозное явление, стремительно несущийся вверх по течению реки приливный вал (в других наречиях он именуется «порорoка»). Два новых известия соединились вместе: слово «амузуну» напомнило о древних «амазонках»; рассказы о смелых индианках придали воспоминаниям силу действительности, и в результате река-великанша получила свое европейское имя. (Индейцы не могли охватить одним именем всю ее, от истока до устья; у них она имела много различных имен.)

Конечно, это не такая прямая ошибка, как в предыдущих случаях. Тем не менее для меня имя Амазонк а — настоящий «эрратоним», основанный на неточном понимании слова «амузуну» и на темных представлениях о древней истории.

Совсем иного покроя недоразумение с появлением названия североамериканского (на Аляске) городка Но м (если верить американскому профессору М. Пею). Утверждают, что это — бессмысленное на английский слух — имя возникло благодаря беспечности некоего французского географа. Изучая карту Аляски и найдя на ней безымянный кружок — селение, он сердито написал рядом с ним карандашом: «Nom?» то есть: «А имя-то где же?» Исполнитель же карты, испугавшись своего упущения, понял эту пометку как совсем другой вопрос: «Так ведь это же Ном?» — и обвел карандашную надпись вековечной тушью... «Да, да, патрон, это Ном!»

Если только этот рассказ верен, перед нами особый тип эрратонима. Я бы, сказать по правде, не рискнул довериться господину Марио Пею, хоть он и профессор Колумбийского университета, но меня подталкивают на такое доверие некоторые сообщения профессора Альбера Доза, парижанина. Ему-то можно верить безоговорочно, а он рассказывает вот что.

Население Южной Франции говорит на наречии, отличном от литературного французского языка и от говоров Севера Франции. Разница в языках тут не меньше, да, пожалуй, больше, чем между русским и украинским. Средний интеллигент-француз, если он не южанин родом, с трудом понимает савояра или прован-{212}сальца. Некоторые южные слова он вообще воспринимает, как абракадабру; другие путает со своими сходно звучащими и — ошибается.

Ну, такое легко себе представить и у нас: прочтя на карте Алтая надпись: « Катунские Белк и», вы, если вам не известно, что значит термин «белки» в Сибири, можете произнести его как «Бeлки» и удивляться, почему горы назвали так? На деле же «белкaми» в тех местах зовут покрытые вечным снегом вершины гор, и ни о каких «бeлках» здесь нет и речи.

Среди геодезистов, работающих над уточнением карт французского Юга, немало северян, людей, не владеющих «лангдoком», южным наречием. Честно расспрашивая провансальцев или савояров о названиях их угодий, урочищ и владений, они тут (а также в Бретани, в Нормандии — там свои говоры и даже языки) далеко не всегда понимают, как дoлжно ответы... В результате на картах получаются сущие французские Бутунд ы (см. стр. 210—211).

Есть на юге Франции урочище называемое так: Арэнь е. Пишется это имя «areinier», происходит от латинского слова «арэна» — «песок» (вспомните арен ы наших цирков) и имеет простое значение — Песчанк а.

В литературном французском языке такого слова не существует, но есть другое, очень похоже звучащее, хотя пишущееся совершенно иначе и не имеющее с «areinier» ничего общего по происхождению. Это — «araignee» (арэнье), «паук»; оно связано с греческим «арахнэ» — тоже «паук».

Но ведь молодой топограф не обязан быть филологом; он этого не знает, и на карте появляется вместо законной Песчанк и неправдоподобное имя урочища: Паучанк а. Это в своем роде не слабее Ном а!

Дальше — больше. Внимательный созерцатель французских карт может на одном из их листов обнаружить небольшое ущельице, носящее загадочное имя: Коль дё Милор д, то есть «Горло английского барина». Топонимист, который пожелал бы выяснить, какой «милорд» дал такое название ущелью, откуда он тут взялся, чем был знаменит, сломал бы себе голову на догадках. А в действительности горная долинка на местном языке называлась очень поэтично: не «Коль дё милор(д)», а {213} «Коль дё милль ор» (Col de mille aures), то есть «Ущелье тысячи вихрей»... Тот, кто не знает местного диалекта, обязательно примет одно из них за другое.

Бывает и хуже. Над городом Греноблем (помните — Грацианополи с страницы 141-й) высится не слишком грозная гора, то ли сложенная из темноцветных каменных пород, то ли поросшая темным лесом. Издревле она носила южно-французское имя Нэро н, что значило: «Чернушка»... Прибывшие из других частей Франции землемеры приняли это Чернушк а за римское Неро н — имя прославленного своими жестокостями и сумасбродствами римского императора. А так как та гора имеет форму, напоминающую нечто вроде воинской каски, они, ничтоже сумняшеся, нанесли на карту и внесли в перечни топонимов название «Каск дё Нерон», то есть Неронов Шле м.

Не будь историки историками, они бы сошли с ума: Неро н скончался в 68 году нашей эры! Гренобль был основан императором Грацианом двести девяносто один год спустя, в 359 году!.. Как же попало в его окрестности такое необыкновенное название? Кто его дал, почему, при каких обстоятельствах?

Но историки свое дело знают. Ведь если они прочтут, что в Якутии, над рекой Кевакты есть гора, называемая (на картах!) Наполеонова Шляп а, им не придет в голову допустить, что сюда занесло ветрами прославленную треуголку императора французов. Они будут искать этому имени другие объяснения... Было, как видите, найдено объяснение и для «Каски Нерона». Она оказалась эрратонимом.

Доза так и сыплет подобными анекдотами, передавая их порою очень живо. «Один офицер-топограф, — ядовито пишет он,— спросил у провансальца сначала — что это за лощина, а затем — а чья там ферма? Простак-крестьянин понял вопросы и на первый, почесав в затылке, ответил: «Лу сабе па!» то есть: «Да не знaю!», а на второй — не без гордости: «Эс ла мию!»: «Она — моя!» Офицерик же не понял ничего и покорно записал два названи я: «Лусабепа» и «Эсламию». Они и сегодня фигурируют на подробных картах Франции. {214}

Бывает в таких случаях, что и виновного в имени-выдумке не сыщешь. Один советский крымовед горько сетует на произошедший с ним казус.

В какой-то из своих статей он упомянул маленькую крымскую речку; по-татарски она называлась Аузyн-Узeн ь. «Аyз» в татарском языке — «рот», «уста», «устье»; «узень» — «речка». Географ перевел это название несколько своеобразно: « Ротовaя рeчк а», а наборщики не разобрали незнакомого слова и напечатано было: « Рoзовая Речк а»... Из статьи название перенесли на карты Крыма; на них появился новый гидроним, а почему эта речка признана розовой, с каких пор она так «зарозовела» — никому не известно.

И ведь вот что стоит заметить: попытки пострадавшего «крестного отца» исправить ошибку оказались тщетными. Имя нанесено на карты, введено в справочники... Слишком трудно и дорого все это переделывать «назад»...

Чем больше люди торопятся и при производимых по разным причинам переименованиях географических пунктов, тем чаще возникают разные эрратонимы, иногда предосадные или прекурьезные.

Когда французы в XVI веке завоевали город Страсбург (его имя от латинского «виа страт а» — «мощеная дорога» — означает «Город на мощеной дороге») они нашли там средневековых времен уличку, называвшуюся по-немецки Тoтенбаргeссел ь — «Переулок Гробов» (возможно, в этом переулке обитали когда-нибудь мастера цеха гробовщиков). Завоеватели перевели древнее название на свой язык. Проулок стал Рю де ла Бье р; это тоже значит: «Улица Гробовая».

В 1871 году немцы захватили Эльзас вместе с его столицей. Было приказано тотчас дать всем улицам немецкие имена, придерживаясь смысла французских названий. Приказ выполняли не больш е знатоки французского языка. Они не знали, что по-французски слово «бьер» имеет два смысла: «пиво» и «гроб»; и вот из «Гробовой улицы» у них получилась « Б ргессхе н» — «Пивная улочка».

Сегодня этот город снова входит во Французскую республику... Интересно было бы узнать, какое же имя носит теперь злополучный тупичок — веселое пивное или гробовое мрачное? {215}

***

Я сам вижу: подобных примеров слишком много; всех никак не переберешь. И все же я хочу привести еще два-три таких эрратонимических случая.

Во время первой мировой войны печальную славу приобрела одна небольшая высотка — холм у французского города Вердёна, носивший имя Морт-ом м, то есть «Мертвый человек». Имя было в пору злосчастному пригорку; на его склонах было убито много тысяч солдат — и французских «пуал » и немцев — «бoшей». И тем не менее название холма, повторявшееся в сотнях военных сводок обоих сторон,— эрратоним. Некогда он носил имя Морт-Ор м — «Сухой вяз», очевидно, по издалека заметному засохшему огромному дереву на его вершине. Это не солдаты 1914—1918 годов перекрестили место с горьким остроумием фронтовиков; так оно именовалось и до войны, и как произошла подмена, теперь уже никто не скажет.

Пожалуй, легче судить о том, как в далекой Канаде мрачное французское название Тэт дё Мо р — «Голова покойника» — преобразовалось постепенно в бодрое английское Тэддимо р, что-то вроде «Федя-большой»: просто второе приятнее, чем первое, да ведь англичане, сменившие в этих местах французов, не понимали смысла гробового имени и подогнали его по созвучию к своим английским словам.

А уж совсем легко понять тех легкомысленных петербуржцев XVIII и XIX веков, которые превратили в не слишком обоснованное, но вполне понятное Горoхова я улица первоначальное имя ее Гaррахов а улица. Вдоль этой улицы были некогда расположены земельные участки и дома некоего иноземца Гарраха... Кем был этот Гaрра х, то ли австрийским графом, то ли богатым купцом, поди установи!

Да это не так уж важно даже и нам, топонимистам, а старым питерцам было и вовсе наплевать на его род, и происхождение. Вот они и переделали Гaррахову в Горoхову ю (теперь — улица Ф. Дзержинского), хотя и пели, понимая, что что-то в этом имени «нетово», известную в свое время песенку:

По Гороховой я шел,

Да гороха не нашел... {216}

Но что из того? На соседней Морской моря тоже не было и признаков... Имя! Такая уж это таинственная вещь!

Хватит эрратонимов! А если вам их мало, ищите сколько угодно сами. Желаю вам успеха...

1 Слово это значит: «холм, острый, как конец стрелы». Индейское звучание искажено.

1 Другие   журналы   пишут   имя   так:   ТАУМАТАВХАКАТАНГИХАНГАКОАУОТАМАТЭАТУРИПУК-АКАЦИКИМАУНГАХОРОНУКУЙОКАЙВХЕНУАКИТАНАТАХУ. Если это начертание правильно — в нем 83 знака, мировой рекорд! Но, поскольку возникает спор, я его не зачитываю маорийской команде.

1 Существуют ученые, не согласные с этим объяснением; они считают происхождение имени «алеуты» невыясненным. Ну что ж, подождем, пока они разберутся: пока что мы можем принять и данную гипотезу.

2 «Датэчи панэ» — «Дайте хлеба». «Портате вино» — «Принесите вина». Обе просьбы выражены на чистом итальянском языке. Жевакин, не зная ни французского, ни итальянского, повторяет их по-итальянски, а считает французскими.

3 Или ответили: «Ю-катан» — «Не понимаю».