Горбаневский М. Цена Слова

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть 1. Тексты лингвистических экспертиз

Экспертиза 1
Т. Турагина и А. Атанасов

“БЮДЖЕТ-97: ПИРОГ ПОДЕЛЕН,
КРОШЕК НЕ ОСТАЛОСЬ”

Газета “Нефть Приобья” № 2, 1997

• Основание для проведения лингвистического исследования: запрос заместителя председателя Сургутского городского суда Л.В. Заболотневой в ИРЯ РАН.

• Эксперты: Ю.А. Сафонова, Б.С. Шварцкопф.

Вопросы:

1. Какова оценка использования слова вотчина в современном (переносном) смысле, а также в контексте всей публикации (статья Т. Турагиной и А. Атанасова “Бюджет-97: пирог поделен, крошек не оcталось” в газете “Нефть Приобья” № 2, 1997)?

2. Несет ли использование слова вотчина оскорбительное, порочащее (истца) значение в контексте прилагаемой публикации?

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вопрос 1

Слово вотчина: его значение

Слово вотчина используется в языке исторической науки как термин, обозначающий существовавшее с ХII в. по ХVIII в. родовое наследственное земельное владение феодала (см.: Толковый словарь русского языка: В 4 т./Под ред. Д.Н. Ушакова. Т. 1. М., 1935, с. 382; С.И. Ожегов и Н.Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка. М., 1997, с. 100; Большой энциклопедический словарь: В 2 т. Т. I, 1991, с. 249). С точки зрения современного русского языка в указанном выше значении слово вотчина относится к пассивной лексике, а именно к историзмам, то есть к словам, которые вышли из активного употребления в связи с тем, что исчезли или стали неактуальными обозначаемые ими понятия (ср.: вече, армяк и др.). Отнесенности к историзмам соответствует специальная помета истор. (см.: Толковый словарь русского языка под ред. Д.Н. Ушакова).

Научные термины при употреблении не в своей специальной области, а шире - в общеразговорном и обиходном языке - приобретают новое, переносное, значение. Так, словом вотчина стала переносно называться “территория, место, где кто-либо является полновластным хозяином”. Такое переносное значение зафиксировано в “Словаре современного русского литературного языка”, где приведены следующие примеры: “Родители редко поднимались на вышку. Это была наша вотчина: сначала старших детей, а потом и моя персональная” (Бажова-Гайдар. Глазами дочери); “Институт он считает своей вотчиной, а вотчиной в наше время можно управлять и по телефону” (Каверин. Двухчасовая прогулка) (Т. 2, М., 1991, с. 512). В данном словаре этому переносному значению приписана стилистическая помета - обычно шутливо (там же).

Слово вотчина в контексте рассматриваемой газетной статьи.

Для анализируемой статьи в целом характерно сочетание обсуждения серьезных (бюджетных) проблем города с одновременным использованием языковых средств, связанных с иронией. Ирония выявляется уже в заголовке: “Бюджет-97: пирог поделен, крошек не осталось”. В заголовке очевидно актуализированное использование фразеологии великого сатирика Салтыкова-Щедрина: “казенный пирог”, “пирог с казенной начинкой” (см.: Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова: Крылатые слова, литературные цитаты, образные выражения. 4-е изд. М., 1988; Фразеологический словарь русского литературного языка конца ХVIII - начала ХХ в.: В 2 т. Т. 2. Новосибирск, 1991). И далее (в тексте статьи): “Основная борьба, как и ожидалось, развернулась вокруг дележа расходной части бюджетного пирога”.

Иронии полна и начальная врезка к статье (“Что это с нашей Россией происходит?”); ср. употребление здесь просторечного глагола выпендриваться, а также иронические подзаголовки: “Мучительно хочется денег” и “На бюджете - с ветерком” и др. Именно в таком, ироническом, контексте употреблено слово вотчина: “Но деньги на социальные гарантии вотчине Коноплиной депутаты дали”. Употребление данного слова обусловлено стержневой мыслью авторов статьи: “Каждый из депутатов, как верный воин делегировавшего его ведомства, старался выхватить для себя как можно больший кусок”. При этом очевидно, что для себя здесь не буквально, то есть не для себя лично, а для ведомства, которое он представляет (что подробно отражено в материалах дела, в расшифрованном протоколе заседания городской Думы). И, следовательно, вотчина Коноплиной в этом контексте значит “место, сфера ее деятельности, то есть сфера образования, представляемая ею в городской Думе”.

В ироническом контексте употреблены не только слова вотчина Коноплиной. Еще раньше в тексте статьи речь идет о выступлении Н.В. Соловьева “в его епархии (медицине) к этой статье (бюджета) были отнесены только приобретение медикаментов и питание в больницах...”1.

Таким образом:

Слово вотчина в современном русском языке употребляется в двух значениях:

1) 'существовавшее с ХII в. по ХVIII в. родовое наследственное земельное владение феодала' - это значение терминологично, с точки зрения хронологической, относится к историзмам;

2) 'территория, место, где кто-либо является полновластным хозяином' - это значение переносное, экспрессивно-эмоционально окрашено, что отражено в стилистической помете (обычно шутливо), с точки зрения хронологической, относится к активному фонду русского языка.

Словосочетание вотчина Коноплиной употреблено в контексте газетной статьи в современном переносном значении “место, сфера деятельности, где кто-либо является полновластным хозяином” или, иными словами: “сфера деятельности, представляемая истцом в городской Думе”. Такое словоупотребление оправданно и уместно в контексте иронического стиля статьи, подобно тому, как и употребление слова епархия в переносном значении.

Вопрос 2

Слово вотчина не относится к бранной, грубой лексике, а также не именует действия, понятия, явления, осуждаемые общепринятыми моральными нормами, то есть слово вотчина не относится к словам, которые именуют осуждаемые в обществе действия, типа вор, взяточник и под. Соответственно, слово вотчина не может быть отнесено к оскорбительным ни в каком контексте.

***

Приложение

СУДЕБНЫЙ МАРАФОН ДЛИНОЙ В ПОЛТОРА ГОДА

“Пресса и власть” (“Нефть Приобья” от 11 июля 1998)

Сургутский городской суд под председательством судьи Л.В. Заболотневой и при участии прокурора И.В. Максименко рассмотрел в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Н.В. Коноплиной к газете “Нефть Приобья”, А. Атанасову, Т. Турагиной и ОАО Сургутнефтегаз о защите чести и достоинства.

Эта история началась полтора года назад, когда в самом начале 1997 года газета сургутских нефтяников опубликовала материал своих авторов Татьяны Турагиной и Атанаса Атанасова с заседания городской Думы под заголовком “Бюджет-97: пирог поделен, крошек не осталось”. Речь в статье шла о распределении бюджетных средств, и от того, какие векторы развития заложены в бюджет города, какие направления и отрасли его жизни будут признаны депутатами приоритетными, зависело, какие отрасли городского хозяйства выживут, а какие - нет.

Рассказывая о жаркой баталии, разгоревшейся при выделении денег на нужды высшей школы, а конкретнее - Сургутскому госуниверситету и Сургутскому государственному пединституту (напомним читателям, что ректор пединститута является депутатом городской Думы), авторы статьи подытожили рассказ следующей фразой: “Как бы то ни было, но деньги на социальные гарантии вотчине Коноплиной депутаты дали”.

Именно эта фраза и послужила основанием для судебного иска, который вчинила газете, ее авторам и всему Сургутнефтегазу руководитель пединститута.

В январе 1997 года в разных изданиях города были опубликованы статьи о том, что депутаты пользуются своим положением и требуют деньги на нужды тех ведомств, которые представляют в Думе. Недавно избранных депутатов удивило и возмутило такое к ним отношение журналистов, и в связи с этими публикациями они собирались предъявить иски к средствам массовой информации, но все же прислушались к совету мэра.

(...) Надежда Васильевна поступила иначе. Основанием для ее иска послужило слово “вотчина”, вполне невинное на первый взгляд. Истица истолковала его как принадлежность частному лицу земельного участка и крепостных крестьян, что порочит ее честь и достоинство как руководителя и как депутата.

Кроме того, Н.В. Коноплиной не понравилась изложенная в газетной статье информация о категорийности вузов. Все вместе взятое заставило ректора института испытать “нравственные страдания”, как явствует из заявления в суд, и потребовать от газеты публикации опровержения и компенсации в размере 200 миллионов рублей (в старых ценах).

Чтобы читатель не подумал, будто газетчики “уперлись рогом” в данной ситуации и отказывались опубликовать противоположное мнение руководства пединститута, отметим, что такое предложение от “Нефти Приобья” поступило, однако истица от него отказалась.

200-миллионная сумма вынудила редакцию провести несколько дорогостоящих лингвистических экспертиз слова “вотчина”, чтобы доказать то, что ясно любому грамотному человеку: слово “вотчина” в контексте данной статьи не носит оскорбительной оценки. Эксперт Уральского университета определил его в данном случае как ироническое, Институт русского языка им. Виноградова - как современное название “места, сферы деятельности, где кто-либо является полновластным хозяином”, которое не является грубым, бранным словом и не носит осуждающего характера.

В результате, рассмотрев дело, суд решил, что нет оснований полагать, что этим словосочетанием опорочены честь и достоинство истицы. Суд также не нашел оснований для удовлетворения требования Н.В. Коноплиной признать информацию о категорийности вузов как порочащую ее деловую репутацию. Деление такое существует, и утверждение, что пединститут - вуз более низкой категории, личную репутацию Надежды Васильевны не порочит. Таким образом, суд города отказал Н.В. Коноплиной в иске.

Вместо резюме. В последнее время судебные разбирательства с журналистами становятся чуть ли не заурядным делом. И основанием для исков служат любые мало-мальски эмоционально окрашенные слова, эпитеты, другие выразительные средства. Видимо, поэтому газетные статьи зачастую написаны сухим, “протокольным” языком - чтобы придраться к ним было непросто. Читатель продирается к смыслу сквозь дебри канцеляризмов, забыв о “великом и могучем” языке.

Вот почему Пленум Верховного суда России неоднократно вносил изменения в действующее законодательство, поясняя конкретно, что следует понимать под сведениями, порочащими честь и достоинство граждан. Руководствуясь последним из них - от 25 апреля 1995 года, Сургутский городской суд и вынес свое решение. (Редакция.)

Как следует из публикации, суд обращался не только к экспертам ИРЯ РАН, но и к другим специалистам. Несмотря на некоторое различие в трактовке, лингвисты пришли к выводу, что употребление слова вотчина в контексте анализируемой статьи не может считаться оскорблением.