Глазунова О. И. Логика метафорических преобразований

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава II. АССОЦИАТИВНО-ОБРАЗНОЕ МЫШЛЕНИЕ И ЕГО РОЛЬ В ПРОЦЕССЕ ПОЗНАНИЯ

Функциональное значение коннотата в составе метафорической конструкции

Двуплановый характер коннотата, который, с одной стороны, выражается с помощью лексемы, ориентированной на предмет денотативного уровня, а с другой стороны, обладает значением предикативного признака на понятийном уровне, предоставляет широкий спектр возможностей для языковой реализации.
Актуализация значения признака может проводиться или в составе метафорической конструкции через языковые единицы, соотносящиеся с субстантивированным образом – универсальным носителем этого признака (Он настоящий медведь; ходить по-медвежьи; поклонился с медвежьей грацией), или в сочетании с лексемами, указывающими на предикативный или квалификационный признак (ходит неуклюже, как медведь). Одному и тому же объекту денотативного уровня в составе метафорического оборота может соответствовать разное коннотативное содержание. Сравните: злой, как собака; собачья жизнь; собачья преданность. Перенос закрепленного за коннотатом значения может осуществляться как через одиночную лексему, так и через лексему в составе словосочетания или предложения. В последнем случае признак определяется не образом – носителем коннотативного признака, а ситуацией в целом: нужен как собаке пятая нога; в каком-то деле собаку съесть; собаке – собачья смерть и т.д.
Выбор той или иной формы презентации признака в составе метафорической конструкции определяется его значением и интенциональными установками субъекта речи, а также структурно-семантическими особенностями сочетания субстантивированной лексемы и предикативного признака. Например, при выражении значения 'преданный' возможны различные варианты: Он предан ему, как собака; Он всегда отличался собачьей преданностью; Он смотрит на него собачьими глазами; Он смотрит на него, как преданный пес смотрит на своего хозяина. Функциональное значение употребления той или иной конструкции включает в себя целый ряд характеристик, однако наибольший интерес с логической точки зрения представляет информативная функция, определяющая адекватность передачи информации о значении и интенсификации признака через образные языковые структуры.
При описании метафорических переносов наиболее часто в поле зрения исследователей попадают вспомогательные функциональные характеристики метафор: эмоциональные, оценочные, стилистические или (что значительно реже) идеологические и эстетические, в то время как информативная функция, предопределяющая основополагающее онтологическое значение метафорического признака в структуре высказывания, получала недостаточное освещение.
При анализе метафорических конструкций можно отметить разность в количестве и характере презентации заложенного в них информационного предикативного содержания. Некоторые метафоры содержат эксплицитно выраженный признак, предикативное значение других метафорических сочетаний может быть выявлено только из контекста или при обращении к фоновым знаниям носителей языка. Метафоры, включающие в свой состав лексемы, указывающие на предикативный признак, обладают квантитативным (количественным) значением. Метафорические конструкции, предикативный признак которых инкорпорирован в коннотативный образ и не имеет эксплицитных форм выражения, обладают сигнификативным (качественным) значением.
Квантитативные метафоры, как правило, указывают на степень проявления приписываемого субъекту референции предикативного признака: голодный, как волк – голодный в какой степени? как волк; неуклюжий, как медведь – неуклюжий в какой степени? как медведь. По своему значению квантитативные метафоры сходны с наречиями степени очень, совершенно (Сравните: очень голодный – голодный, как волк; совершенно белый – белый, как снег), но, в отличие от последних [23], обладают более широкими синтаксическими возможнос­тя­ми. Сочетаемость вспомогательных субъектов с предицируемыми признаками ограничивается фоновыми знаниями носителей языка, то есть существующей на уровне национального сознания системой коннотативных образов, соотносимых с высшей степенью проявления предикативно-квалифицирующих характеристик. Субстантивно-квантитативная метафора имеет устойчивое количественное значение и в предложении указывает на высшую степень проявления эксплицируемого конвенционального признака.
В структуре высказывания количественные значения могут быть выражены не только субстантивными метафорическими формами, но и другими синтаксическими компонентами, например предикатами глагольного действия. В предложении: «Бледные щеки ее опять вспыхнули» (Ф.Достоевский) – предикат 'вспыхнуть' указывает на соотносящийся с ним универсальный носитель признака (огонь) и через него – на актуализацию предикативных значений 'красный', 'жаркий'. В предложении: «Улыбка осветила ее лицо» (Л.Толстой) – предикат 'осветить' соотносится с коннотативным образом солнца и через него актуализирует значения 'лучезарный', 'просветленный' и т.п. Уровень квантитативной характеристики в предикативных формах определяется семантикой глагола, соотносимого с коннотатом – универсальным носителем актуализируемого признака.
Квантитативные метафоры соотносятся с субъектом референции, как правило, на основе одного предикативного значения. «Образные характеристики лица типа заяц, обезьяна, медведь, осёл и пр., подобно классическим предикатам, стремятся к моносемности. Перенесенные на человека, эти названия животных обычно сохраняют в своем значении только один качественно-оценочный компонент: заяц – трусливый, осёл – глупый или упрямый, обезьяна – склонный к подражанию, медведь – неуклюжий» [Арутюнова: 1976, 348]. Отображаемая сознанием носителей языка система коннотатов, соотносимых с количественными проявлениями признаков, предопределяет возможность имплицитного выражения приписываемых метафорическому субъекту предикативных характеристик. В предложении «Я царь – я раб – я червь – я Бог» (Г.Державин) – очевидно следующее толкование: Я всесилен, как царь, я бесправен, как раб, я ничтожен, как червь, я велик, как Бог. Устойчивость ассоциативных связей между коннотативными образами и приписываемыми им признаками обеспечивается, в первую очередь, частотностью их употребления. Однако в ряде случаев однозначность декодирования становится возможной только с учетом контекстуального окружения лексемы. Например, в приведенном выше примере, в силу того что метафорические образы в сознании носителей языка могут ассоциироваться с несколькими предикативными признаками (сравните: величественен, как царь; зависим, как царь; всесилен, как царь), смысловое восстановление обеспечивается за счет антонимичности используемых метафорических образов.
Контекстуально-количественное значение коннотата проявляется не только в позиции предиката, но и при метафорической номинации. В высказывании «Известно, порох (о Раскольникове – О. Г.), не мог обиды перенести … Вспылил, вскипел, сгорел – и нет» (Ф.Достоевский) метафорический компонент 'порох' ассоциируется со значением ‘вспыльчивый’. Поскольку 'порох' не относится к частотным коннотативным образам, однозначность декодирования обеспечивается за счет синонимичных метафорическому образу контекстуальных предикатов: 'не мог обиды перенести', 'вспылил', 'вскипел', 'сгорел'.
Квантитативные значения метафорических образов накладывают отпечаток практически на все метафорические переносы, включающие образ – универсальный носитель предикативного признака. Универсальные носители квантитативного признака являются базовой структурой, на основе которой создаются метафорические переносы сигнификативного характера с имплицитно выраженным предикативным или квалифицирующим значением: голубой, как небо – небесный цвет; трусливый, как заяц – заячья душа; чистый, как кристалл – кристальный взгляд; голодный, как волк – волчий аппетит; неуклюжий, как медведь – медвежья услуга; хитрый, как лиса – лисьи повадки и т.д.
Сигнификативные метафоры представляют собой или образный синоним нейтральной лексической единицы (Сладкий мой! в значении ‘любимый’, ‘дорогой’), или лексико-синтаксическое воплощение значений, не имеющих в нейтральных языковых структурах точного смыслового эквивалента. В предложении «Ты прекрасна, как смерть, ты, как счастье, бледна!» (В.Брюсов) значение метафорических предикативных сочетаний 'прекрасна, как смерть', 'бледна, как счастье' не соотносится со значением ни одной лексической единицы. Предикативный признак актуализируется в сознании носителей языка в виде комплекса аддитивных ассоциаций, обладающих для носителей языка лишь приблизительным семантическим значением. Способность сигнификативных метафор передавать особенности действительности, ускользающие от определения, но доступные чувственному восприятию, обусловило их широкое применение в поэзии.
Сигнификативные образы гораздо чаще, чем квантитативные, употребляются с имплицитно выраженным характеризующим признаком, входящим в состав идиомы в качестве инкорпорированного предикативного компонента. Например, метафорические сигнификативные сочетания собака на сене и белая ворона используются для квалификации одушевлённого субъекта и имеют соответственно значения ‘жадный’ и ‘непохожий на других, исключительный’. Трансформация приведённых выше конструкций в сравнительные обороты *жадный, как собака на сене; *непохожий на других, как белая ворона – не нормативна. Это объясняется тем, что сочетания собака на сене и белая ворона служат для выражения качественных характеристик и не предназначены для экспликации количественных метафорических значений. В случае окказионального употребления сигнификативной метафоры, однозначность декодирования обеспечивается за счёт контекстуальных средств. Например, метафорический перенос Люди – что деревья в лесу приобретает смысл лишь в структуре высказывания: «Люди – что деревья в лесу, ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною березой» (И.Тургенев).
При сравнении сочетаний собака на сене и голодный, как волк очевидно, что в первом случае отношения между метафорическим образом и приписываемым ему предикативным признаком ‘жадный’ > собака на сене имеют обратное соответствие собака на сене > ‘жадный’, в то время как в квантитативной метафоре ассоциативная связь носит однонаправленный характер: ‘голодный’ > волк. При обратном соответствии (волк > ... ) ‘голодный’ выступает как один из ряда равноправных признаков коннотата волк: ‘злобный’, ‘серый’, ‘одинокий’ и т.д. Многозначность коннотативных образов волка, медведя, собаки, лисы, зайца, бревна и др. предполагает необходимость эксплицитного выражения предикативного признака, в то время как сигнификативная метафора обладает конвенционально обусловленным предикативным значением.
В ряде случаев коннотативный образ, предназначенный для количественной квалификации признака, может употребляться в позиции сигнификативной метафоры: «Собакевич был настоящий медведь» (Н.Гоголь) – то есть он всегда был неуклюжим, как медведь. Однако при употреблении квантитативной метафоры в сигнификативном значении нельзя говорить о полном тождестве заложенных в них предикативных признаков, так как особенность сигнификативной метафорической структуры состоит в том, что она потенциально способна к актуализации целого ряда значений. Сравните: 'легкий, как облако' и «Не мужчина, а облако в штанах» (В.Маяковский). В последнем случае в метафорическом сигнификативном словосочетании 'облако в штанах' содержится не только признак легкости (возможно, он и вовсе не закладывался автором в данном контексте), а скорее – значение нежности, мягкости, сговорчивости и т.д.
В семантической структуре сигнификативной метафоры происходит качественное преобразование значений. Механизмы ее декодирования основаны на парадоксальности соединения в одной конструкции лексических компонентов, не обладающих в сознании носителей языка устойчивой ассоциативной связью. Сравните: «Стилистическое нарушение семантически мотиви­рован­ного правила сочетаемости приводит к метафоре» [Апресян: 64]. Из словосочетаний белые зубы и белая ворона лишь последнее приобретает в сознании носителей языка метафорическое значение. Парадоксальность выступает катализатором процесса метафорического переноса. Ворона традиционно ассоциируется в русском сознании с чёрным цветом, со склонностью к воровству, с любопытством. Ассоциативная связь ворона > ‘белая’ заостряет внимание. «Белая ворона составляет объект семантических усилий человека» [Арутюнова, 1988: 235]. Как и любой языковой парадокс, это соответствие основано на внешнем противоречии, которое устраняется при дополнительном разъяснении или при сопоставлении с предшествующим опытом индивида [24].
Словосочетания, не обладающие внутренней парадоксальностью, способны приобретать этот статус в структуре развернутого словосочетания или в высказывании. Например, нейтральное словосочетание белые зубы в высказывании «Пианино показало уютные белые зубы» (М.Булгаков) становится метафорическим и, следовательно, входит в состав парадоксальных ассоциативных образований: уютные белые зубы, белые зубы пианино. Надо отметить, что среди метафор более распространенными являются метафорические конструкции, обладающие внутренней парадоксальностью, то есть включающие в себя противоречащие друг другу лексические элементы, так как данная структурная организация устраняет многозначность и облегчает процесс декодирования. Сравните: Деревья в серебре – «Деревья в зимнем серебре» (А.Пушкин); Швейцария. Закована в панцирь – «Швейцария. Закована в горный панцирь» (В.Маяковский).
Метафорические сочетания с эксплицитно представленным субъектом референции или с указанием на него через другие структурные составляющие: горный панцирь = горы; зимнее серебро = снег, – как правило, относятся к субъективно-авторским метафорическим конструкциям [25], не обладающим в сознании носителей языка устойчивым значением. Многозначность коннотативных образов (панцирь, серебро) устраняется с помощью эксплицитных форм выражения двух основных компонентов метафорического переноса: субъекта референции и метафорического субъекта. В силу того что общепринятые средства вторичной номинации не покрывают всё поле базовых языковых значений, а дублируют его лишь частично, в языке сложились предпосылки для создания и распространения субъективно-авторских метафорических образований.
К особенностям метафоры в русском языке можно отнести то, что ее семантическое значение зависит от синтаксической структуры, то есть от изменения ее линейной конфигурации, и не определяется ее морфологическим варьированием. Например, при изменении числа, падежа, времени, наклонения входящих в состав синтагмы компонентов смысл метафорической конструкции в русском языке не меняется, в отличие, например, от английского языка, в котором изменение поверхностной структуры идиомы приводит к утрате способности отражать закрепленное за синтагмой метафорическое значение [Чейф, 60 – 61]. Правда, надо отметить, что лексическая сочетаемость слов в составе фразеологизмов не является абсолютно фиксированной в русском языке: «в известных пределах, устанавливаемых положенным в основу идиомы образом, варьирование слов в составе фразеологизмов допустимо. Сравните: как снег на голову (на лысину, на макушку); как пыльным мешком ударенный (пришибленный, прибитый); как будто с луны (неба) упал [Арутюнова: 1976, 83].
Образность в языковых структурах является средством гиперболизации предикативной характеристики и одновременно указывает на отношение субъекта речи к сообщаемым фактам. Информационный пакет, который заложен в метафорической синтагме и сопровождает ее на протяжении различного контекстуального окружения, включает в себя, кроме предикативной характеристики, коннотативную окраску, указывающую на дополнительные эмоциональные, оценочные, стилистические, идеологические и эстетические значения данного метафорического образа. Наиболее важной функцией коннотации является передача информации о положительном или отрицательном его статусе. Аксиологический статус устойчивых метафорических конструкций закреплен в сознании носителей языка. В случае окказионального метафорического употребле­ния он актуализируется в соответствии со статусом языковой единицы, составляющей основу метафорической конструкции.

Комментарии (1)
Обратно в раздел языкознание