Жуков Г. Воспоминания и размышления

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава двадцать вторая. Безоговорочная капитуляция фашистской Германии

В 3 часа 50 минут 1 мая на командный пункт 8-й гвардейской армии был
доставлен начальник генерального штаба германских сухопутных войск генерал
пехоты Кребс. Он заявил, что уполномочен установить непосредственный контакт
с Верховным Главнокомандованием Красной Армии для переговоров о перемирии.
В 4 часа генерал В. И. Чуйков доложил мне по телефону, что генерал
Кребс сообщил ему о самоубийстве Гитлера. По словам Кребса, это произошло 30
апреля в 15 часов 50 минут. Василий Иванович зачитал мне содержание письма
Геббельса и Бормана к советскому Верховному Главнокомандованию. В нем
говорилось:
"Согласно завещанию ушедшего от нас фюрера мы уполномочиваем
генерала Кребса в следующем. Мы сообщаем вождю советского народа, что
сегодня в 15 часов 50 минут добровольно ушел из жизни фюрер. На основании
его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал
Дёницу, мне и Борману. Я уполномочил Бормана установить связь с вождем
советского народа. Эта связь необходима для мирных переговоров между
державами, у которых наибольшие потери. Геббельс".

К письму Геббельса было приложено завещание Гитлера со списком нового
имперского правительства. Завещание было подписано Гитлером и скреплено
свидетелями. (Оно датировалось 4 часами 30 апреля 1945 года.)
Ввиду важности сообщения я немедленно направил моего заместителя
генерал-полковника В. Д. Соколовского на командный пункт В. И. Чуйкова для
переговоров с немецким генералом. В. Д. Соколовский должен был потребовать
от Кребса безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
Тут же соединившись с Москвой, я позвонил И. В. Сталину. Он был на
даче. К телефону подошел начальник управления охраны генерал Власик, который
сказал:
- Товарищ Сталин только что лег спать.
- Прошу разбудить его. Дело срочное и до утра ждать не может.
Очень скоро И. В. Сталин подошел к телефону. Я доложил о самоубийстве
Гитлера, о появлении Кребса и решении поручить переговоры с ним генералу В.
Д. Соколовскому и просил его указаний. [324]
И. В. Сталин ответил:
- Доигрался подлец! Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп
Гитлера?
- По сообщению генерала Кребса, труп Гитлера сожжен на костре.
- Передайте Соколовскому, - сказал Верховный, - никаких переговоров,
кроме безоговорочной капитуляции, ни с Кребсом, ни с другими гитлеровцами не
вести. Если ничего не будет чрезвычайного, не звоните до утра, хочу немного
отдохнуть перед парадом.
Первомайский парад... Первомайские демонстрации... Как все это близко и
дорого советскому человеку, особенно находящемуся за пределами Родины. Я
отчетливо представил себе, как сейчас к Красной площади движутся войска
Московского гарнизона. Утром они займут свои места и после речи принимающего
парад пройдут торжественным маршем перед Мавзолеем В. И. Ленина, перед
правительством и руководителями партии. Пройдут вдоль стен седого Кремля,
чеканя шаг, с гордостью представляя победную мощь Советских Вооруженных Сил,
освободивших Европу от угрозы фашизма.
Около 5 часов утра мне позвонил генерал В. Д. Соколовский и доложил о
первом разговоре с генералом Кребсом.
- Что-то хитрят они, - сказал В. Д. Соколовский. - Кребс заявляет, что
он не уполномочен решать вопрос о безоговорочной капитуляции. По его словам,
это может решить только новое правительство Германии во главе с Дёницем.
Кребс добивается перемирия якобы для того, чтобы собрать в Берлине
правительство Дёница. Думаю, нам следует послать их к чертовой бабушке, если
они сейчас же не согласятся на безоговорочную капитуляцию.
- Правильно, Василий Данилович, - ответил я. - Передай, что, если до 10
часов не будет дано согласие Геббельса и Бормана на безоговорочную
капитуляцию, мы нанесем такой удар, от которого в Берлине не останется
ничего, кроме развалин. Пусть гитлеровцы подумают о бессмысленных жертвах
немецкого народа и своей личной ответственности за безрассудство.
В назначенное время ответа от Геббельса и Бормана не последовало.
В 10 часов 40 минут наши войска открыли ураганный огонь по остаткам
особого сектора обороны центра города. В 18 часов В. Д. Соколовский доложил,
что немецкое руководство прислало своего парламентера. Он сообщил, что
Геббельс и Борман отклонили требование о безоговорочной капитуляции.
В ответ на это в 18 часов 30 минут с небывалой силой начался последний
штурм центральной части города, где находилась имперская канцелярия и засели
остатки гитлеровцев.
Не помню точно времени, но как только стемнело, позвонил командующий
3-й ударной армией генерал В.И. Кузнецов и взволнованным голосом доложил:
[325]
- Только что на участке 52-й гвардейской стрелковой дивизии генерала
Козина прорвалась группа немецких танков, около 20 машин, которые на большой
скорости прошли на северо-западную окраину города.
Было ясно, что кто-то удирает из Берлина, пытаясь искать спасения в
других местах.
Возникли самые неприятные предположения. Кто-то даже сказал, что,
возможно, прорвавшаяся танковая группа вывозит Гитлера, Геббельса и Бормана.
Тотчас же были подняты войска по боевой тревоге, с тем чтобы не
выпустить ни одной живой души из района Берлина. Немедленно было дано
указание командующему 47-й армией Ф. И. Перхоровичу, командующему 61-й
армией П.А.Белову, командующему 1-й армией Войска Польского С. Поплавскому
плотно закрыть все пути и проходы на запад и северо-запад. Командующему 2-й
гвардейской танковой армией генералу С. И. Богданову и командарму генералу
В. И. Кузнецову было приказано немедля организовать преследование по всем
направлениям, найти и уничтожить прорвавшиеся танки.
На рассвете 2 мая группа танков была обнаружена в 15 километрах
северо-западнее Берлина и быстро уничтожена нашими танкистами. Часть машин
сгорела, часть была разбита. Среди погибших экипажей никто из главарей
гитлеровцев обнаружен не был. То, что осталось в сгоревших танках, опознать
было невозможно.
Ночью 2 мая, в 1 час 50 минут, радиостанция штаба берлинской обороны
передала и несколько раз повторила на немецком и русском языках:
"Высылаем своих парламентеров на мост Бисмаркштрассе. Прекращаем
военные действия".

В 6 часов 30 минут утра 2 мая было доложено: на участке 47-й
гвардейской стрелковой дивизии сдался в плен командир 56-го танкового
корпуса генерал Вейдлинг. Вместе с ним сдались офицеры его штаба. На
предварительном допросе генерал Вейдлинг сообщил, что несколько дней назад
он был лично Гитлером назначен командующим обороной Берлина.
Генерал Вейдлинг сразу же согласился дать приказ своим войскам о
прекращении сопротивления. Вот текст приказа, который он утром 2 мая
подписал и объявил по радио:
"30 апреля фюрер покончил с собой и, таким образом, оставил нас,
присягавших ему на верность, одних. По приказу фюрера мы, германские войска,
должны были еще драться за Берлин, несмотря на то что иссякли боевые запасы
и несмотря на общую обстановку, которая делает бессмысленным наше дальнейшее
сопротивление.
Приказываю: немедленно прекратить сопротивление.
Подпись: Вейдлинг (генерал артиллерии, бывший командующий зоной
обороны Берлина)".

В тот же день около 14 часов мне сообщили, что сдавшийся в плен
заместитель министра пропаганды доктор Фриче предложил [326] выступить по
радио с обращением к немецким войскам берлинского гарнизона о прекращении
всякого сопротивления. Чтобы всемерно ускорить окончание борьбы, мы
согласились предоставить ему радиостанцию.
После выступления по радио Фриче был доставлен ко мне. На допросе он
повторил то, что уже было в основном известно из переговоров с Кребсом.
Чувствовалось, что Фриче был одним из наиболее близких к Гитлеру, Геббельсу
и Борману людей.
Он сообщил, что 29 апреля Гитлер собрал совещание своего окружения, на
котором присутствовали Борман, Геббельс, Аксман, Кребс и другие
ответственные лица из фашистского руководства. Лично он, Фриче, якобы не был
на этом совещании, но позже Геббельс подробно информировал его. По словам
Фриче, в последние дни, особенно после 20 апреля, когда советская артиллерия
открыла огонь по Берлину, Гитлер большей частью находился в состоянии
отупения, которое прерывалось истерическими припадками. Временами он начинал
бессвязно рассуждать о близкой победе.
На мой вопрос о последних планах Гитлера Фриче ответил, что точно не
знает, но слышал, что в начале наступления русских на Одере кое-кто из
руководства отправился в Берхтесгаден и Южный Тироль. С ними посылались
какие-то грузы. Туда же должно было вылететь и главное руководство во главе
с Гитлером. В самый последний момент, когда советские войска подошли к
Берлину, шли разговоры об эвакуации в Шлезвиг-Гольштейн. Самолеты держались
в полной готовности в районе имперской канцелярии, но были вскоре разбиты
советской авиацией.
Больше Фриче ничего нам сказать не мог.
На следующий день он был отправлен в Москву для более обстоятельного
допроса.
Несколько слов о последнем, завершающем бое в Берлине.
248-я (командир дивизии генерал Н. З. Галай) и 230-я (командир дивизии
полковник Д. К. Шишков) стрелковые дивизии 5-й ударной армии Н. Э. Берзарина
1 мая штурмом овладели государственным почтамтом и завязали бой за дом
министерства финансов, расположенный напротив имперской канцелярии. 1 мая
301-я дивизия армии Н. Э. Берзарина (командир дивизии полковник В. С.
Антонов) во взаимодействии с 248-й стрелковой дивизией штурмом овладела
зданиями гестапо и министерства авиации. Под прикрытием пехоты вперед
рванулся артиллерийский самоходный дивизион: А. Л. Денисюк, командир
установки, поставил свою самоходку в проем ограды и в туманной мгле примерно
в ста метрах увидел серое здание имперской канцелярии, на фасаде которого
красовался громадный орел со свастикой. Денисюк подал команду: "По
фашистскому хищнику- огонь!.." Фашистский герб был сбит{98}.
Последний бой за имперскую канцелярию, который вели 301-я и 248-я
стрелковые дивизии вечером 1 мая, был очень труден. [327]
Схватка на подступах и внутри этого здания носила особо ожесточенный
характер. В составе штурмовой группы 1050-го стрелкового полка действовала
старший инструктор политотдела 9-го стрелкового корпуса майор Анна
Владимировна Никулина. Вместе с бойцами И. Давыдовым и Ф. К. Шаповаловым она
пробралась через пролом в крыше наверх и, вытащив из-под куртки красное
полотнище, с помощью куска телеграфного провода привязала его к
металлическому шпилю. Над имперской канцелярией взвилось Красное знамя.
После захвата имперской канцелярии ее комендантом был назначен
заместитель командира 301-й стрелковой дивизии полковник В. Е. Шевцов. А с 4
мая, после того как дивизия была переведена в Трептов-парк, - старший офицер
по оперативной работе штаба 5-й ударной армии майор Ф. Г. Платонов.
К 15 часам 2 мая с врагом было полностью покончено. Остатки берлинского
гарнизона сдались в плен общим количеством более 134 тысяч человек. Многие
из тех, кто дрался с оружием в руках, видимо, в последние дни разбежались и
попрятались.
Это был день великого торжества советского народа, его вооруженных сил,
наших союзников в этой войне и народов всего мира.
В приказе Верховного Главнокомандующего говорилось:
"Войска 1-го Белорусского фронта при содействии войск 1-го
Украинского фронта после упорных уличных боев завершили разгром берлинской
группы немецких войск и сегодня, 1 мая, полностью овладели столицей Германии
городом Берлином - центром немецкого империализма и очагом немецкой
агрессии".

После захвата имперской канцелярии мы поехали туда с
генерал-полковником Н. Э. Берзариным, членом Военного совета армии
генерал-лейтенантом Ф. Е. Боковым и другими участниками штурма, чтобы
убедиться в самоубийстве Гитлера. Геббельса и других руководителей
гитлеровцев.
Прибыв на место, мы оказались в затруднительном положении. Нам
доложили, что все трупы немцы якобы закопали в местах захоронения, а где и
кто закопал - толком никто не знал. Высказывались разные версии, порой
противоречивые.
Захваченные пленные, главным образом раненые, о Гитлере и его окружении
ничего не могли сказать.
Людей в имперской канцелярии обнаружили мало, всего несколько десятков
человек. Видимо, находившиеся там руководящие офицеры и эсэсовцы в самый
последний момент бежали через потайные выходы из здания имперской канцелярии
и попрятались в городе.
Мы искали место сожжения трупов Гитлера и Геббельса, но так и не нашли.
Правда, остались потухшие очаги от каких-то костров, но они были малы:
скорее всего там кипятили воду немецкие солдаты.
Мы уже заканчивали осмотр имперской канцелярии, когда нам доложили, что
в подземелье обнаружены трупы шестерых детей [328] Геббельса. Признаюсь, у
меня не хватило духу спуститься туда и посмотреть на детей, умерщвленных
матерью и отцом. На другой день недалеко от бункера были обнаружены трупы
Геббельса и его жены. Для опознания был привлечен доктор Фриче, который
подтвердил, что это именно они.
Обстоятельства вначале побудили меня усомниться в правдивости версии о
самоубийстве Гитлера, тем более что нам не удалось обнаружить и Бормана. Я
тогда подумают: а не удрал ли Гитлер в самый последний момент, когда уже не
было надежды на помощь Берлину извне?
Такое предположение я высказал в Берлине на пресс-конференции советских
и иностранных корреспондентов.
Несколько позже в результате проведенных расследований, опросов личного
медицинского персонала Гитлера к нам стали поступать дополнительные, более
определенные сведения, подтверждающие самоубийство Гитлера. О том, как
велось расследование, с исчерпывающей полнотой описано Еленой Ржевской в
книге "Конец Гитлера - без мифа и детектива" (Издательство АПН, Москва, 1965
год).
К тому, что написала Е. Ржевская, я ничего добавить не могу
Лично я склонен считать, что для сомнений в самоубийстве Гитлера
оснований нет.
Большинство фашистских главарей, в том числе Геринг, Гиммлер, Кейтель и
Йодль, заблаговременно бежали из Берлина в разных направлениях.
До последней минуты они вместе с Гитлером, как азартные игроки, не
теряли надежды на "счастливую карту", которая может спасти фашистскую
Германию и их самих. 30 апреля и даже 1 мая гитлеровские заправилы все еще
пытались оттянуть время окончательного краха, затеяв переговоры о вызове в
Берлин новоявленного правительства Дёница якобы для решения о капитуляции
Германии.
Генерал Кребс, опытный военный дипломат, всеми способами пытался
втянуть в длительные переговоры генерала В. И. Чуйкова, но эта хитрость не
удалась. Я уже говорил, что В. Д. Соколовский, который был уполномочен вести
переговоры, категорически заявил Кребсу: прекращение военных действий
возможно лишь при условии полной и безоговорочной капитуляции
немецко-фашистских войск перед всеми союзниками. На этом переговоры
закончились.
Так как немцы тогда не приняли наших требований о безоговорочной
капитуляции, советским войскам был дан приказ: немедленно добить врага.
Утром 3 мая вместе с комендантом Берлина Н. Э. Берзариным, членом
Военного совета 5-й армии Ф. Е. Боковым, членом Военного совета фронта К. Ф.
Телегиным и другими мы осмотрели рейхстаг и места боев в этом районе.
Сопровождал нас и давал пояснения сын Вильгельма Пика Артур Пик, воевавший
во время войны в качестве офицера Красной Армии. Он хорошо знал Берлин, и
это облегчило изучение условий, в которых пришлось драться нашим войскам.
[329]
Каждый шаг, каждый кусок земли, каждый камень здесь яснее всяких слов
свидетельствовал, что на подступах к имперской канцелярии и рейхстагу, в
самих этих зданиях борьба шла не на жизнь, а на смерть.
Рейхстаг- это громаднейшее здание, стены которого артиллерией средних
калибров не пробьешь. Тут нужны были тяжелые калибры. Купол рейхстага и
различные массивные верхние надстройки давали возможность врагу
сосредоточить многослойный огонь на всех подступах. Условия для борьбы в
самом рейхстаге были очень тяжелые и сложные. Они требовали от бойцов не
только мужества, но и мгновенной ориентировки, зоркой осторожности, быстрых
перемещений от укрытия к укрытию и метких выстрелов по врагу. Со всеми этими
задачами наши бойцы хорошо справились, но многие в тяжелых боях пали смертью
храбрых.
Колонны при входе в рейхстаг и стены были испещрены надписями наших
воинов. В лаконичных фразах, в простых росписях солдат, офицеров и генералов
чувствовалась их гордость за советских людей, за Советские Вооруженные Силы,
за Родину и ленинскую партию, за то, что, преодолев неимоверные трудности,
они пришли в логово фашизма - в Берлин и в трудных сражениях одержали
победу.
Поставили и мы свои подписи, по которым присутствовавшие там солдаты
узнали нас и окружили плотным кольцом. Пришлось задержаться на часок и
поговорить по душам. Было задано много вопросов. Солдаты спрашивали, когда
можно будет вернуться домой, останутся ли войска для оккупации Германии,
будем ли воевать с Японией и так далее.
7 мая мне в Берлин позвонил И. В. Сталин и сообщил:
- Сегодня в городе Реймсе немцы подписали акт безоговорочной
капитуляции. Главную тяжесть войны, - продолжал он, - на своих плечах вынес
советский народ, а не союзники, поэтому капитуляция должна быть подписана
перед Верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции, а не
только перед Верховным командованием союзных войск.
- Я не согласился и с тем, - продолжал И. В. Сталин, - что акт
капитуляции подписан не в Берлине, центре фашистской агрессии. Мы
договорились с союзниками считать подписание акта в Реймсе предварительным
протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут представители немецкого
главного командования и представители Верховного командования союзных войск.
Представителем Верховного Главнокомандования советских войск назначаетесь
вы. Завтра к вам прибудет Вышинский. После подписания акта он останется в
Берлине в качестве вашего помощника по политической части. Вы же
назначаетесь Главноначальствующим в советской зоне оккупации Германии,
одновременно будете и Главнокомандующим советскими оккупационными войсками в
Германии, - сказал И. В. Сталин.
Рано утром 8 мая в Берлин прилетел А. Я. Вышинский. Он привез всю
нужную документацию по капитуляции Германии и [330] сообщил состав
представителей от Верховного командования союзных войск.
С утра 8 мая начали прибывать в Берлин журналисты, корреспонденты всех
крупнейших газет и журналов мира, фоторепортеры, чтобы запечатлеть
исторический момент юридического оформления разгрома фашистской Германии,
признания ею необратимого крушения всех фашистских планов, всех ее
человеконенавистнических целей.
В середине дня на аэродром Темпельгоф прибыли представители Верховного
командования союзных войск.
Верховное командование союзных войск представляли маршал авиации
Великобритании Артур В. Теддер, командующий стратегическими воздушными
силами США генерал Карл Спаатс и главнокомандующий французской армией
генерал Ж. Латр де Тассиньи.
На аэродроме их встречали мой заместитель генерал армии В. Д.
Соколовский, первый комендант Берлина генерал-полковник Н. Э. Берзарин, член
Военного совета армии генерал-лейтенант Ф. Е. Боков и другие представители
Красной Армии. С аэродрома союзники прибыли в Карлсхорст, где было решено
принять от немецкого командования безоговорочную капитуляцию.
На тот же аэродром из города Фленсбурга прибыли под охраной английских
офицеров генерал-фельдмаршал Кейтель, адмирал флота фон Фридебург и
генерал-полковник авиации Штумпф, имевшие полномочия от Дёница подписать акт
безоговорочной капитуляции Германии.
Здесь, в Карлсхорсте, в восточной части Берлина, в двухэтажном здании
бывшей столовой немецкого военно-инженерного училища подготовили зал, где
должна была проходить церемония подписания акта.
Немного отдохнув с дороги, все представители командования союзных войск
прибыли ко мне, чтобы договориться по процедурным вопросам столь волнующего
события.
Не успели мы войти в помещение, отведенное для беседы, как туда
буквально хлынул поток американских и английских журналистов и с места в
карьер начали штурмовать меня вопросами. От союзных войск они преподнесли
мне флаг дружбы, на котором золотыми буквами были вышиты слова приветствия
Красной Армии от американских войск.
После того как журналисты покинули зал заседания, мы приступили к
обсуждению ряда вопросов, касающихся капитуляции гитлеровцев.
Генерал-фельдмаршал Кейтель и его спутники в это время находились в
другом здании.
По словам наших офицеров, Кейтель и другие члены немецкой делегации
очень нервничали. Обращаясь к окружающим, Кейтель сказал:
- Проезжая по улицам Берлина, я был крайне потрясен степенью его
разрушения. [331]
Кто-то из наших офицеров ему ответил:
- Господин фельдмаршал, а вы не были потрясены, когда по вашему приказу
стирались с лица земли тысячи советских городов и сел, под обломками которых
были задавлены миллионы наших людей, в том числе многие тысячи детей?
Кейтель побледнел, нервно пожал плечами и ничего не ответил.
Как мы условились заранее, в 23 часа 45 минут Теддер, Спаатс и Латр де
Тассиньи, представители от союзного командования, А. Я. Вышинский, К. Ф.
Телегин, В. Д. Соколовский и другие собрались у меня в кабинете,
находившемся рядом с залом, где должно было состояться подписание немцами
акта безоговорочной капитуляции.
Ровно в 24 часа мы вошли в зал.
Начиналось 9 мая 1945 года...
Все сели за стол. Он стоял у стены, на которой были прикреплены
государственные флаги Советского Союза, США, Англии, Франции.
В зале за длинными столами, покрытыми зеленым сукном, расположились
генералы Красной Армии, войска которых в самый короткий срок разгромили
оборону Берлина и вынудили противника сложить оружие. Здесь же
присутствовали многочисленные советские и иностранные журналисты,
фоторепортеры.
- Мы, представители Верховного Главнокомандования Советских Вооруженных
Сил и Верховного командования союзных войск, - заявил я, открывая
заседание, - уполномочены правительствами стран антигитлеровской коалиции
принять безоговорочную капитуляцию Германии от немецкого военного
командования. Пригласите в зал представителей немецкого главного
командования.
Все присутствовавшие повернули головы к двери, откуда сейчас должны
были появиться те, кто хвастливо заявлял на весь мир о своей способности
молниеносно разгромить Францию, Англию и не позже как в полтора-два месяца
раздавить Советский Союз.
Первым, не спеша и стараясь сохранить видимое спокойствие, переступил
порог генерал-фельдмаршал Кейтель, ближайший сподвижник Гитлера. Выше
среднего роста, в парадной форме, подтянут. Он поднял руку со своим
фельдмаршальским жезлом вверх, приветствуя представителей Верховного
командования советских и союзных войск.
За Кейтелем появился генерал-полковник Штумпф. Невысокий, глаза полны
злобы и бессилия. Одновременно вошел адмирал флота фон Фридебург, казавшийся
преждевременно состарившимся.
Немцам было предложено сесть за отдельный стол, который специально для
них был поставлен недалеко от входа.
Генерал-фельдмаршал не спеша сел и поднял голову, обратив свой взгляд
на нас, сидевших за столом президиума. Рядом с Кейтелем сели Штумпф и
Фридебург. Сопровождавшие их офицеры встали за ними. [332]
Я обратился к немецкой делегации:
- Имеете ли вы на руках акт безоговорочной капитуляции Германии,
изучили ли его и имеете ли полномочия подписать этот акт?
Вопрос мой на английском языке повторил главный маршал авиации Теддер.
- Да, изучили и готовы подписать его, - приглушенным голосом ответил
генерал-фельдмаршал Кейтель, передавая нам документ, подписанный
гросс-адмиралом Дёницем. В документе значилось, что Кейтель, фон Фридебург и
Штумпф уполномочены подписать акт безоговорочной капитуляции.
Это был далеко не тот надменный Кейтель, который принимал капитуляцию
от побежденной Франции. Теперь он выглядел побитым, хотя и пытался сохранить
какую-то позу.
Встав, я сказал:
- Предлагаю немецкой делегации подойти сюда, к столу. Здесь вы
подпишете акт безоговорочной капитуляции Германии.
Кейтель быстро поднялся, устремив на нас недобрый взгляд, а затем
опустил глаза и, медленно взяв со столика фельдмаршальский жезл, неуверенным
шагом направился к нашему столу. Монокль его упал и повис на шнурке. Лицо
покрылось красными пятнами. Вместе с ним подошли к столу генерал-полковник
Штумпф, адмирал флота фон Фридебург и немецкие офицеры, сопровождавшие их.
Поправив монокль, Кейтель сел на край стула и слегка дрожавшей рукой
подписал пять экземпляров акта. Тут же поставили подписи Штумпф и Фридебург.
После подписания акта Кейтель встал из-за стола, надел правую перчатку
и вновь попытался блеснуть военной выправкой, но это у него не получилось, и
он тихо отошел за свой стол.
В 0 часов 43 минуты 9 мая 1945 года подписание акта безоговорочной
капитуляции Германии было закончено. Я предложил немецкой делегации покинуть
зал.
Кейтель, Фридебург, Штумпф, поднявшись со стульев, поклонились и,
склонив головы, вышли из зала. За ними вышли их штабные офицеры.
От имени советского Верховного Главнокомандования я сердечно поздравил
всех присутствовавших с долгожданной победой. В зале поднялся невообразимый
шум. Все друг друга поздравляли, жали руки. У многих на глазах были слезы
радости. Меня окружили боевые друзья - В. Д. Соколовский, М. С. Малинин, К.
Ф. Телегин, Н. А. Антипенко, В. Я. Колпакчи, В. И. Кузнецов, С. И. Богданов,
Н. Э. Берзарин, Ф. Е. Боков, П. А. Белов, А. В. Горбатов и другие.
- Дорогие друзья, - сказал я товарищам по оружию, - нам с вами выпала
великая честь. В заключительном сражении нам было оказано доверие народа,
партии и правительства вести доблестные советские войска на штурм Берлина.
Это доверие советские войска, в том числе и вы, возглавлявшие войска в
сражениях за Берлин, с честью оправдали. Жаль, что многих нет среди нас. Как
бы они порадовались долгожданной победе, за которую, не дрогнув, отдали свою
жизнь. [333]
Вспомнив близких друзей и боевых товарищей, которым не довелось дожить
до этого радостного дня, эти люди, привыкшие без малейшего страха смотреть
смерти в лицо, как ни крепились, не смогли сдержать слез.
В 0 часов 50 минут 9 мая 1945 года заседание, на котором была принята
безоговорочная капитуляция немецких вооруженных сил, закрылось.
Потом состоялся прием, который прошел с большим подъемом. Обед удался
на славу! Наши хозяйственники во главе с начальником тыла
генерал-лейтенантом Н. А. Антипенко и шеф-поваром В. М. Петровым приготовили
отличный стол, который имел большой успех у наших гостей. Открыв банкет, я
предложил тост за победу стран антигитлеровской коалиции над фашистской
Германией. Затем выступил маршал А. Теддер, за ним Ж. Латр де Тассиньи и
генерал К. Спаатс. После них выступали советские генералы. Каждый говорил о
том, что наболело на душе за все эти тяжелые годы. Помню, говорилось много,
душевно и выражалось большое желание укрепить навсегда дружеские отношения
между странами антифашистской коалиции. Говорили об этом советские генералы,
говорили американцы, французы, англичане, и всем нам хотелось верить, что
так оно и будет.
Праздничный ужин закончился утром песнями и плясками. Вне конкуренции
плясали советские генералы. Я тоже не удержался и, вспомнив свою юность,
сплясал "русскую". Расходились и разъезжались под звуки канонады, которая
производилась из всех видов оружия по случаю победы. Стрельба шла во всех
районах Берлина и его пригородах. Стреляли вверх, но осколки мин, снарядов и
пуль падали на землю, и ходить утром 9 мая было не совсем безопасно. Но как
отличалась эта опасность от той, с которой все мы сжились за долгие годы
войны.
Подписанный акт безоговорочной капитуляции утром того же дня был
доставлен в Ставку Верховного Главнокомандования.
Первый пункт акта гласил:
"1. Мы, нижеподписавшиеся, действуя от имени германского
верховного командования, соглашаемся на безоговорочную капитуляцию всех
наших вооруженных сил на суше, на море и в воздухе, а также всех сил,
находящихся в настоящее время под немецким командованием, Верховному
Главнокомандованию Красной Армии и одновременно Верховному Командованию
союзных экспедиционных сил".

Днем 9 мая мне позвонили из Москвы и сообщили, что вся документация о
капитуляции немецко-фашистской Германии получена и вручена Верховному
Главнокомандующему.
Итак, закончилась кровопролитная война. Фашистская Германия и ее
союзники были окончательно разгромлены.
Путь к победе для советского народа был тяжел. Он стоил миллионов
жизней. И сегодня все честные люди мира, оглядываясь на прошлые страшные дни
Второй мировой войны, обязаны с глубоким уважением и сочувствием вспомнить
тех, кто боролся с [334] нацизмом и отдал свою жизнь за освобождение от
фашистского рабства своей Родины, за судьбу всего человечества.
Коммунистическая партия и Советское правительство, исходя из своего
интернационального долга и гуманных убеждений, приняли все меры к тому,
чтобы своевременно разъяснить советским воинам, кто является истинным
виновником войны и совершенных злодеяний. Не допускалось и мысли о том,
чтобы карать трудовой немецкий народ за те злодеяния, которые фашисты
творили на нашей земле. В отношении немецких трудящихся советские люди имели
ясную позицию: им необходимо помочь осознать свои ошибки, быстрее
выкорчевать остатки нацизма и влиться в общую семью свободолюбивых народов,
высшим девизом которых в будущем должны быть мир и демократия.
В Берлине и его окрестностях еще шли бои, а советское командование на
основании решений ЦК партии и Советского правительства уже приступило к
организации нормальных жизненных условий для населения Берлина.
Основой для создания и деятельности военных и гражданских органов
власти был приказ Военного совета 1-го Белорусского фронта № 5 от 23 апреля
1945 года. Приказ гласил:
"Вся власть управления на территории Германии, занятой Красной
Армией, осуществляется военным командованием через посредство военных
комендантов городов и районов.
Военные коменданты назначаются в каждом городе. Исполнительная
власть создается из местных жителей: в городах - бургомистры, в более мелких
городах и селах - старосты, которые несут ответственность перед военным
командованием за выполнение населением всех приказов и распоряжений..."

В соответствии с этим приказом 28 апреля 1945 года был опубликован
приказ № 1 советского военного коменданта Берлина Героя Советского Союза
генерал-полковника Н. Э. Берзарина о переходе всей полноты власти в Берлине
в руки советской военной комендатуры.
В этом приказе он объявил населению города, что фашистская партия
Германии и ее организации распускаются и деятельность их запрещается.
Приказ устанавливал порядок поведения населения и определял основные
положения, необходимые для нормализации жизни в Берлине.
Центральная военная комендатура создала во всех двадцати районах
Берлина районные военные комендатуры, которые были укомплектованы нашими
офицерами, и в первую очередь специалистами-хозяйственниками и
инженерно-техническим персоналом. В некоторых подрайонах были созданы
участковые комендатуры. С первых же шагов своей работы советским военным
комендатурам пришлось в весьма сложной обстановке решать многие трудные
задачи.
В результате боев Берлин сильно пострадал. Из 250 тысяч зданий города
около 30 тысяч было совершенно разрушено, более 20 [335] тысяч зданий
находилось в полуразрушенном состоянии, более 150 тысяч зданий имело средние
повреждения.
Городской транспорт не работал. Более трети станций метро было
затоплено и разрушено, 225 мостов подорвано немецко-фашистскими войсками.
Вагонный парк и силовая сеть городского трамвая почти целиком были выведены
из строя. Улицы, особенно в центре, завалены обломками. Вся система
коммунального хозяйства - электростанции, водокачки, газовые заводы,
канализация прекратила свою работу.
Необходимо было спасти берлинское население от голодной смерти,
организовать продовольственное снабжение, которое было прекращено до
вступления в Берлин советских войск. Были установлены многочисленные факты,
когда целые группы населения в течение нескольких недель не получали
никакого продовольствия. Советские войска, расположенные в Берлине, начали
тушить пожары, организовали уборку и захоронение трупов, производили
разминирование.
Однако советское командование не могло решить все эти задачи без
массового привлечения к активной работе местного населения.
Военные советы, военные коменданты, работники политических органов
прежде всего привлекали к работе в районные магистраты немецких коммунистов,
освобожденных из концлагерей, антифашистов и других немецких демократов, с
которыми у нас сразу установилось дружеское взаимопонимание.
Так начали создаваться немецкие органы самоуправления - органы
антифашистско-демократической коалиции. Примерно одну треть в них составляли
коммунисты, которые действовали в товарищеском согласии с социал-демократами
и лояльно настроенными специалистами.
Большую работу в Берлине проводил политический отдел комендатуры во
главе с полковником А. И. Елизаровым.
В мае 1945 года Военный совет фронта в целях нормализации жизни в
Берлине принял ряд важных решений, в частности:
11 мая - постановление № 063 о снабжении продовольствием немецкого
населения Берлина. В нем устанавливался порядок и нормы выдачи
продовольствия.
12 мая - постановление № 064 о восстановлении и обеспечении нормальной
работы коммунального хозяйства Берлина.
31 мая - постановление № 080 о снабжении молоком детей Берлина.
Были приняты и другие решения о нормализации питания и быта населения,
и в первую очередь трудового народа, занятого на восстановительных работах.
В качестве первой помощи со стороны Советского правительства в Берлин
поступило 96 тысяч тонн зерна, 60 тысяч тонн картофеля, до 50 тысяч голов
скота, сахар, жиры и другие продукты.
В результате этих срочных мероприятий была ликвидирована угроза голода
немецкого населения. [336]
Значительную роль в нормализации жизни в Берлине сыграли советские
комендатуры, политорганы фронта, гарнизона и комендатур, вокруг которых
быстро нарастала активность демократически настроенного населения.
Постепенно исчезала неуверенность и боязнь репрессий, которыми всех пугали
нацисты.
Как-то, проезжая по окраинам Берлина, я обратил внимание на необычно
пеструю толпу, в которой находились наши солдаты. Там было много детей и
женщин. Остановив машину, мы подошли, полагая, что гражданские лица - это
наши советские люди, освобожденные из фашистских лагерей. Но оказалось, что
это жители Берлина. Стою, наблюдаю и слышу, как один из солдат, держа на
руках белокурого немецкого мальчугана лет четырех, говорит:
- Я потерял жену, маленькую дочку и сынишку, когда эвакуировалась семья
из Конотопа. Погибли они в поезде от бомбежки. Война кончается, что же я
буду жить как бобыль. Отдайте мне мальчугана. У него ведь эсэсовцы
расстреляли мать и отца.
Кто-то пошутил:
- А парнишка-то похож на тебя...
Стоявшая рядом женщина сказала по-немецки:
- Нет, не могу отдать. Это мой племянник, буду растить сама.
Кто-то перевел. Солдат огорчился. Я вмешался:
- Слушай, друг, вернешься на Родину, там найдешь себе сына - сколько у
нас сирот осталось. Еще лучше - возьмешь ребенка вместе с матерью!
Солдаты расхохотались, улыбнулся и немецкий мальчуган. Наши бойцы,
развязав свои сумки, тут же роздали детям и женщинам хлеб, сахар, консервы,
сухари, а мальчуган, сидевший на руках солдата, получил еще и конфеты.
Солдат расцеловал парнишку и тяжело вздохнул.
До чего же добрая душа у советского солдата, подумал я и, подойдя к
солдату, крепко пожал ему руку.
Я был без погон, в кожанке, но скоро меня узнали, пришлось задержаться
еще на полчаса и ответить на многие вопросы окружавших. Жаль, что я не
записал фамилии тех солдат. Запомнилось лишь, что эта группа была из 5-й
ударной армии генерала Н.Э. Берзарина.
9 мая по поручению Государственного Комитета Обороны к нам в Берлин
прилетел Анастас Иванович Микоян. Он тут же захотел посмотреть, как
налаживается мирная жизнь.
Выйдя из машины около одного из продовольственных магазинов, где уже
выдавался по советским карточкам хлеб немецким жителям, А. И. Микоян
обратился к женщинам, стоявшим в очереди. Вид их был крайне истощенный.
- Как чувствуете себя после занятия Берлина советскими войсками? -
спросил Анастас Иванович. - Говорите смелее, вот маршал Жуков, он учтет ваши
нужды и сделает все, что будет в наших силах. [337]
- Это Анастас Иванович Микоян, - сказал я, - заместитель Председателя
Совета Народных Комиссаров. Он прибыл по поручению Советского правительства
посмотреть, как вы живете и в чем нуждаетесь, чтобы оказать берлинцам
возможную помощь.
Переводчик перевел.
Нас тут же окружили и заговорили наперебой:
- Никогда бы не поверили, что такой большой русский начальник может
ходить по очередям и интересоваться, в чем нуждаются простые немцы. А нас
все время пугали русскими...
Пожилая женщина, подойдя к А. И. Микояну, заметно волнуясь, сказала:
- Большое спасибо от нас, немецких женщин, за то, что не даете нам
умереть голодной смертью.
И тут же обратилась к стоявшему рядом мальчику:
- Кланяйся советским начальникам за хлеб и хорошее отношение!
Мальчик молча поклонился.
Вместе с А. И. Микояном, А. В. Хрулевым и Н. А. Антипенко мы тщательно
изучили наши возможности по оказанию продовольственной и медицинской помощи
населению. Несмотря на собственные большие трудности, средства были найдены
и помощь была оказана. Надо было видеть лица жителей Берлина, когда им
выдавали хлеб, крупу, кофе, сахар, иногда немного жиров и мяса.
Руководствуясь указаниями Центрального Комитета партии и Советского
правительства, мы помогали немецкому народу всем, чем только могли, чтобы
быстрее организовать его трудовую жизнь. Из числа трофейного имущества
выделялись грузовые машины, семена, а лошади и сельскохозяйственный
инвентарь, взятые в поместьях немецких баронов, передавались
сельскохозяйственным рабочим, которые создавали трудовые артели.
В Берлин прибыли В. Ульбрихт и другие руководители немецких
коммунистов. Немецкие товарищи подчеркивали, что рабочие, простые люди
Германии уже видят в Красной Армии не карателя, а освободителя немецкого
народа от фашизма.
Мы рекомендовали немецким коммунистам отправиться в части Красной Армии
и побеседовать с советскими бойцами. Это предложение было принято.
Возвратившись, они с большой теплотой отозвались о наших бойцах, их широком
политическом кругозоре и человечности.
После захвата Берлина нам приходилось часто встречаться с В. Пиком, В.
Ульбрихтом и другими руководителями Коммунистической партии Германии. Не
покладая рук все они работали над ликвидацией тяжелых последствий войны и
господства фашизма.
Я познакомился с Отто Гротеволем, который в то время был признанным
руководителем левой группировки социал-демократической партии Германии, явно
тяготевшей к коммунистам. Вскоре между Вильгельмом Пиком, Вальтером
Ульбрихтом и Отто Гротеволем [338] начались активные переговоры об
образовании из числа коммунистов и левых социал-демократов единой
социалистической партии, которые через год, 21 апреля 1946 года, закончились
образованием Социалистической единой партии Германии (СЕПГ). Были избраны
руководящие органы партии, развернута большая работа среди рабочих, крестьян
и трудовой интеллигенции.
В середине мая 1945 года Военный совет фронта созвал совещание с
участием немецкой общественности, работников промышленности, транспорта,
здравоохранения, коммунального хозяйства, культурных учреждений и офицеров
военных комендатур. В работе его приняли участие заместитель Председателя
Совнаркома Анастас Иванович Микоян, Вальтер Ульбрихт и другие немецкие
партийные и общественные деятели.
Были обсуждены вопросы дальнейшей нормализации жизни в городе,
снабжения населения и меры по восстановлению транспорта, коммунальных
предприятий, организации культурной жизни в Берлине.
Уже 14 мая военный комендант Берлина генерал-полковник Н. Э. Берзарин
вместе с новой дирекцией метро открыл движение на первой линии
метрополитена, а к концу мая было введено в эксплуатацию пять линий
метрополитена общей протяженностью 61 километр.
19 мая состоялось торжественное учредительное собрание берлинского
магистрата, на котором Н. Э. Берзарин выступил с докладом о политике
советских властей в Берлине, а обер-бургомистр доктор Вернер представил
магистрат общественности. Он состоял из лиц, известных своей прежней
антифашистской демократической деятельностью.
По всему городу проводились большие восстановительные работы, расчистка
завалов, в которых наряду с немецкими специалистами и населением приняли
участие советские инженерные и специальные войска. К концу мая в черте
города частично вступили в строй основные железнодорожные станции и речные
порты, обеспечивавшие нормальное снабжение Берлина топливом и
продовольствием.
К этому же времени была введена в действие 21 насосная станция
городского водопровода; 7 восстановленных газовых заводов подавали для нужд
города 340 тысяч кубических метров газа в сутки. Предприятия и население
основных районов Берлина почти полностью были обеспечены газом и водой. В
июне городской трамвай уже перевозил пассажиров и грузы на 51 линии общей
протяженностью 498 километров.
25 мая по приказу Н. Э. Берзарина была разрешена организация городской
полиции, суда и прокуратуры. Возглавить полицейский аппарат в Берлине было
поручено активному участнику движения "Свободная Германия" Паулю Маркграфу.
Военные комендатуры Берлина с помощью немецких коммунистов и демократов
провели значительную работу по организации и развитию демократического
устройства в городе. [339]
Берлинское радио начало свои передачи 13 мая. На следующий день
руководством военной комендатуры вместе с директорами театров Густавом
Грюндтеном, Эрнстом Легалем и Паулем Вегнером были обсуждены
подготовительные мероприятия к открытию берлинских театров.
К середине июня в Берлине работало 120 кинотеатров, в них
демонстрировались советские художественные и документальные кинофильмы. Их с
интересом смотрели десятки тысяч берлинцев.
Очень важным политическим и культурным мероприятием советских властей
было издание для населения газеты советских оккупационных войск "Тэглихе
рундшау" ("Ежедневное обозрение") на немецком языке. Первый номер этой
газеты вышел 15 мая, и она быстро завоевала популярность.
Перед газетой была поставлена задача: разъяснять немецкому народу
внешнюю и внутреннюю политику нашей партии и Советского правительства,
рассказывать правду о Советском Союзе, об интернациональной миссии Красной
Армии. Подробно освещались мероприятия по восстановлению коммунального
хозяйства и подъему культуры в Берлине, разоблачалась сущность фашизма.
Немцев призывали напрячь все силы для скорейшего восстановления нормальной
жизни в Берлине.
Через несколько дней начала издаваться газета "Берлинер цайтунг", орган
берлинского магистрата.
В июне состоялось объединение берлинских демократических культурных
сил. Был создан "Культурбунд" - культурный союз демократического обновления
Германии.
В середине мая по указанию советской комендатуры и магистрата в
большинстве районов возобновились школьные занятия. К концу июня уже шли
уроки в 580 школах, где обучалось 233 тысячи детей. Было организовано 88
детских домов.
Приказом № 2 Главноначальствующего советской военной администрации была
разрешена на территории советской зоны оккупации деятельность антифашистских
партий. Трудящемуся населению было гарантировано право объединения в
свободные профсоюзы и организации с целью обеспечения своих интересов и
прав. Подробно об этом шаге советской военной администрации я расскажу
позднее. Здесь же хочу привести слова Отто Гротеволя, который подчеркивал,
что этим приказом "был дан мощный импульс политической жизни в советской
зоне оккупации".
"Где можно найти в истории такую оккупационную армию, - писал он, -
которая пять недель спустя после окончания войны дала бы возможность
населению оккупированного государства создавать партии, издавать газеты,
предоставила бы свободу собраний и выступлений?"
"Этот шаг советских военных властей оказался неожиданным и
поразительным для преобладающего большинства немецкого населения. Он явился
выражением доверия советских властей к демократическим силам немецкого
народа и их последовательной [340] программы искоренения фашизма и
демократического преобразования Германии", - пишет историк ГДР Хорст Щюцлер.
11 июня Центральный Комитет Коммунистической партии Германии выступил с
программным воззванием к немецкому народу. Это был документ исключительной
исторической важности, он излагал программу построения
антифашистско-демократической Германии.
Немецкий народ получил право строить свою жизнь на демократической
основе.
В первые же месяцы после окончания войны демократические органы
самоуправления Берлина, впрочем, как и во всей советской зоне оккупации, под
руководством КПГ и с участием советского командования провели ряд
социально-экономических преобразований.
Были ликвидированы крупные капиталистические монополии, распущены союзы
предпринимателей, бывшие нацисты были удалены с руководящих постов в
различных областях экономической, общественной и культурной жизни города.
Ко времени прибытия в западные секторы Берлина войск и администрации
США, Англии и Франции в городе в основном была нормализована жизнь населения
и созданы все условия для дальнейшего ее развития.
16 июня 1945 года советскую комендатуру и 5-ю ударную армию постигло
большое несчастье. Командующий армией, первый советский комендант Берлина,
Герой Советского Союза генерал-полковник Николай Эрастович Берзарин, так
много сделавший для восстановления Берлина, погиб при исполнении служебных
обязанностей в автомобильной катастрофе.
На посту военного коменданта и командующего 5-й ударной армией его
заменил Герой Советского Союза генерал-полковник А. В. Горбатов. Командуя во
время Берлинской операции войсками 3-й армии, он блестяще справился с
задачей разгрома немецких войск, окруженных юго-восточнее Берлина. Как
комендант Берлина, Александр Васильевич проявил себя выдающимся
организатором и сделал все возможное, чтобы активно продолжить работу по
восстановлению нормальной жизни трудового немецкого народа.
Хочется добрым словом отметить плодотворную деятельность члена Военного
совета 5-й ударной армии генерал-лейтенанта Ф. Е. Бокова и полковника С. И.
Тюльпанова, которые оказывали большую помощь немецким товарищам в
организации берлинского магистрата, местных органов самоуправления и работе
советских военных комендатур в Берлине.
Заключительной операцией советских войск в Великой Отечественной войне
стала Пражская операция. Советские войска должны были завершить разгром
остатков немецких войск в Чехословакии и освободить ее от немецкой
оккупации.
5 мая Ставке стало известно о восстании чехов в Праге и боях с
немецкими войсками. Ставка приказала 1, 2 и 4-му Украинским [341] фронтам
ускорить движение наших войск в район Праги, чтобы поддержать восставших и
не дать гитлеровцам подавить восстание.
Выполняя приказ Ставки, фронты бросили туда свои подвижные войска. В
ночь на 9 мая они вышли в район Праги, а утром вошли в город, горячо
приветствуемые населением.
С этого времени организованное сопротивление немецких войск в
Чехословакии, Австрии и на юге Германии прекратилось. Немецкие войска
поспешно отходили на запад, стремясь сдаться в плен американским войскам.
Там, где советские войска преграждали им путь отхода, они пытались пробиться
силой оружия, неся при этом большие потери. Командование американских войск,
нарушив свои союзнические обязательства, не преградило немецко-фашистским
войскам отход в их зону, а даже содействовало этому.
Те же явления мы наблюдали и на участках английских войск. Советское
командование заявило протест союзникам, но из этого ничего не получилось,
наши требования остались без ответа.
В расположение американских войск спешила отойти и дивизия власовцев,
изменников Родины. В дивизии находился сам Власов. Однако ее отход был
решительно пресечен 25-м танковым корпусом, которым командовал генерал-майор
Е. И. Фоминых. Было решено взять Власова в плен живым, чтобы воздать
полностью за измену Родине. Выполнение этой задачи было возложено на
командира 162-й танковой бригады полковника И. П. Мищенко, а
непосредственный захват Власова поручен отряду под командованием капитана М.
И. Якушева.
Власова захватили в легковой машине отходящей колонны. Спрятавшись под
грудой вещей и укрывшись одеялом, он притворился больным солдатом, но был
разоблачен своими солдатами. Позднее Власов и его единомышленники были
осуждены Военным трибуналом и казнены.
Итак, окончательно рухнуло чудовищное фашистское государство. Советские
Вооруженные Силы и войска союзников при содействии народно-освободительных
сил Франции, Югославии, Польши, Чехословакии и других стран завершили
разгром фашизма в Европе. Это был долгожданный и радостный конец Второй
мировой войны, продолжавшейся почти шесть лет. С победным ее исходом были
связаны лучшие надежды всего прогрессивного человечества.
Мне трудно, да и в этом нет надобности, особенно выделить кого-либо из
участников Берлинской операции - этой величайшей финальной битвы конца
Второй мировой войны. Каждый советский воин дрался и выполнял порученную ему
задачу с максимальным напряжением своих сил и возможностей.
Разгром противника в операции, сражении или в бою - дело всего
коллектива, общее дело. Тот, кто пытается возвыситься над коллективом, или
тот, кто хочет кого-либо возвысить, - противоречит истине. [342]
В управлении войсками фронта в этой завершающей операции мне хорошо
помог опытный коллектив штаба 1-го Белорусского фронта, во главе которого
стоял генерал М. С. Малинин. Вообще должен сказать, что штабы наших войск во
всех операциях играли доминирующую роль. От их деятельности в основном
зависел успех операций. И, подводя итоги войны, необходимо воздать должное
труженикам наших штабных коллективов.
Хотелось бы обратить внимание на то, что разгром берлинской группировки
немецких войск и взятие германской столицы - Берлина были осуществлены всего
лишь за 16 суток. Это рекордно короткий срок для такой сложной, крупнейшей
стратегической операции.
В настоящее время кое-кто на Западе пытается преуменьшить трудности, с
которыми пришлось столкнуться советским войскам в завершающих операциях 1945
года, и при взятии Берлина в частности.
Как участник Берлинской операции должен сказать, что это была одна из
труднейших операций Второй мировой войны. Группировка противника общим
количеством около миллиона человек, оборонявшаяся на берлинском
стратегическом направлении, дралась ожесточенно. Особенно на Зееловских
высотах, на окраинах города и в самом Берлине. Советские войска в этой
завершающей операции понесли большие потери - около трехсот тысяч убитых и
раненых.
Из разговоров с Эйзенхауэром, Монтгомери, офицерами и генералами
союзных войск мне тогда было известно, что после форсирования Рейна союзные
войска серьезных боев с немцами не вели. Немецкие части быстро отходили и
без особого сопротивления сдавались в плен американцам и англичанам. Эти
данные подтверждаются крайне ничтожными потерями союзных войск в завершающих
операциях.
Так, например, по данным Ф. Погью, изложенным в его книге "Верховное
командование", 1-я американская армия Паттона за 23 апреля 1945 года
потеряла всего лишь трех человек, тогда как в этот же день взяла в плен 9
тысяч немецких солдат и офицеров.
Какие потери понесла трехмиллионная американская армия, двигаясь от
Рейна на восток, юго-восток и северо-восток? Оказывается, американцы
потеряли всего лишь 8351 человека, в то время как число пленных немцев
исчислялось сотнями тысяч солдат, офицеров и генералов.
Многие руководящие военные деятели Запада, в том числе и бывшее
Верховное командование экспедиционных союзных войск в Европе, продолжают
делать неверные выводы о том, что после сражения в Арденнах и выхода союзных
войск на Рейн германская военная машина была разбита и вообще не было
надобности проводить весеннюю кампанию 1945 года. Даже бывший президент США
Д. Эйзенхауэр в своем интервью, которое он дал в 1965 году в Чикаго
вашингтонскому корреспонденту Эдварду Фольянцу, [343] заявил: "Германия
потерпела полное поражение после битвы в Арденнах... К 16 января все было
кончено, и всякий разумный человек понял, что это конец... От всякой
весенней кампании следовало отказаться. Война кончилась бы на 60 или 90 дней
раньше".
Не могу с этим согласиться.
Красная Армия, как мы уже знаем, в середине января 1945 года только что
развернула наступление с рубежа Тильзит-Варшава-Сандомир, имея целью
разгромить противника в Восточной Пруссии и Польше. В последующем
планировалось наступление в центре Германии для овладения Берлином и выхода
на Эльбу, а на южном крыле готовилось окончательное освобождение
Чехословакии и Австрии.
Согласно рассуждениям Эйзенхауэра выходит, что советские войска должны
были в январе 1945 года тоже отказаться от весенней кампании. Это значило
закончить войну, не достигнув ни основной военно-политической цели, ни даже
границ фашистской Германии, не говоря уже о взятии Берлина. Короче говоря,
сделать то, о чем так мечтал Гитлер и его окружение, сидя в подземельях
имперской канцелярии, сделать то, о чем так печалятся сегодня все те, кому
не по душе великие прогрессивные перемены наших дней, те, кто проповедует
политику в духе возрождения фашизма.
Разгром фашизма в Европе потребовал от стран антигитлеровской коалиции
мобилизации огромнейших вооруженных сил и материальных средств. В решении
этой важнейшей задачи было продемонстрировано взаимопонимание и желание
довести борьбу с фашизмом до победного конца.
Никто не может оспаривать то обстоятельство, что главная тяжесть борьбы
с германскими вооруженными силами выпала на долю Советского Союза. Это была
самая жестокая, кровавая и тяжелая из всех войн, которые когда-либо пришлось
вести нашему народу. Достаточно сказать, что свыше 20 миллионов советских
людей погибли во время войны.
Ожесточенная и всеразрушающая война около трех лет велась
непосредственно на советской территории, были стерты с лица земли десятки
тысяч городов и населенных пунктов, до основания разрушены тысячи важнейших
промышленных объектов.
Ни одна страна, ни один народ антигитлеровской коалиции не понесли
таких тяжелых жертв, как Советский Союз, и никто не приложил столько сил,
чтобы разбить врага, угрожавшего всему человечеству. На американскую
территорию не было сброшено ни одной бомбы. На города США не упал ни один
снаряд. В войне с Германией и Японией Америка потеряла убитыми 405 тысяч
человек, Англия - 375 тысяч человек. Тогда как, например, Польша - 6
миллионов человек, Югославия - 1 миллион 706 тысяч человек.
Советские люди отдают должное народам США, Англии, их солдатам,
матросам, офицерам и полководцам, которые делали все возможное, чтобы
приблизить час победы над фашистской Германией. [344] Мы искренне чтим
память погибших английских и американских моряков, которые, невзирая на
сложную морскую обстановку, на то, что на каждой миле их поджидала
смертельная опасность, доставляли нам грузы, обусловленные договором по
ленд-лизу. Мы высоко ценим самоотверженность участников Сопротивления во
многих европейских странах.
Что касается боевой доблести воинов всех родов войск экспедиционных сил
союзников в Европе, должен объективно признать их высокие боевые качества и
воинский дух, с которыми они сражались с нашим общим врагом.
Не случайно, когда наши войска встретились с союзниками на Эльбе и в
других районах, они искренне поздравляли друг друга с победой над фашистской
Германией, выражая надежду на послевоенную дружбу.
Никто из нас тогда не предполагал, что вскоре последуют годы "холодной
войны".
Война, развязанная гитлеровскими правителями, обошлась очень дорого и
немецкому народу - 7 миллионов только убитыми потеряла Германия в этой
войне. Погибли и те, кто самоотверженно боролся против фашизма. В авангарде
антифашистских сил всегда стояла Коммунистическая партия Германии. Более
трехсот тысяч коммунистов было уничтожено в фашистских застенках. Немало
погибло и борцов из числа левого крыла социал-демократии. Германскому
народу, в числе других народов мира, пришлось перенести тяжкие страдания и
муки.
Гитлеровский фашизм превратил немецкую молодежь, еще не достигшую
зрелого возраста, в душегубов. Без капли сожаления расстреливали они,
сжигали в печах живых людей, невзирая на возраст и пол.
Как это могло случиться с народом, давшим миру К. Маркса и Ф. Энгельса,
К. Либкнехта и Р. Люксембург, Э. Тельмана и других борцов за правое народное
дело и коммунизм?
Как это могло произойти со страной, подарившей человечеству величайшие
научные открытия, шедевры литературы и музыки, живописи и архитектуры,
страной, где жили и творили гениальные Бах, Бетховен, Гете, Гейне и Альберт
Эйнштейн?
Историки еще не раскрыли всю систему и методы, применявшиеся в
гитлеровской Германии для формирования в сознании людей слепой веры в
фашизм, в чванливое, неоправданное величие "немецкой расы", как высшей и
"сверхчеловеческой", во всепобеждающую мощь германского государства.
Для перевоспитания людей в духе фашизма гитлеровцами была создана по
всей стране гигантская разветвленная сеть слежки и шпионажа. Всех
инакомыслящих фашисты бросали в застенки гестапо. Широко применялась система
"кнута и пряника". Послушным, тем, которых привлекало мифическое величие
Германии и мировое господство, широко раздавались различные награды, ордена
и повышение в звании. [345]
Все это, вместе взятое, делало свое дело. Одурманенные речами своих
фашистских главарей, в том числе и самого фюрера, воодушевленные легкими
победами над странами Европы, гитлеровцы послушно шли завоевывать и
уничтожать. До тех пор, пока им не преградили путь Советские Вооруженные
Силы, вдохновленные самыми справедливыми в мире идеями - свободы своей
Родины, равноправия и независимости всех народов на земном шаре.
Война подвергла суровому испытанию и всесторонней проверке советский
общественный и государственный строй. Эта проверка подтвердила его полное
превосходство и жизненную силу. Ход и исход войны показали решающую роль в
ней народных масс. Каждый советский человек, находившийся в рядах войск, в
партизанских отрядах, на заводах, в конструкторских бюро, колхозах и
совхозах, не жалея сил, вкладывал свою долю в разгром врага.
В тяжелых условиях, недоедая и недосыпая, трудились рабочие,
колхозники, интеллигенция. Женщины и подростки сменяли тех, кто уходил на
фронт. Все народное хозяйство, построенное на новой экономической базе,
доказало свою прогрессивность. Наша промышленность в труднейших условиях
вооруженной борьбы с сильным врагом, который нанес нам такой огромный
материальный ущерб, сумела за годы войны произвести почти вдвое больше
современной боевой техники, чем гитлеровская Германия, опиравшаяся на
военный потенциал Европы.
Даже в самые трудные моменты, когда, казалось, враг должен был взять
верх, советский народ не опустил рук, не согнулся под ударами противника, а,
сплотившись вокруг Коммунистической партии, с честью преодолел все трудности
и добился всемирно-исторической победы.
Всесоюзная Коммунистическая партия была вдохновителем и организатором
нашей победы. В тяжелую годину суровых военных испытаний она стояла во главе
борющегося народа, ее лучшие сыны были на переднем крае вооруженной борьбы.
К концу войны на фронте было свыше 3 миллионов коммунистов - более половины
всех членов партии (каждый четвертый воин был коммунист!), а наибольший
приток воинов в партию был в самые тяжелые месяцы 1941 и 1942 годов.
Коммунисты и комсомольцы на фронте и в тылу служили примером в
героической борьбе за Родину. Народ и его армия видели в коммунистах и
ленинской партии образец высокого советского патриотизма и преданности
интернационализму.
Хотел бы особо подчеркнуть ту огромной важности патриотическую и
пропагандистскую роль, которую сыграла советская печать в годы Великой
Отечественной войны. Героически, в первых рядах, в самых опасных и сложных
фронтовых условиях действовали спецкоры, корреспонденты центральных и
фронтовых газет, бесстрашные и вездесущие фотокорреспонденты, работники
Всесоюзного радио и кино. [346]
Огромным и заслуженным авторитетом пользовалось во всем мире
Совинформбюро как источник самой достоверной информации с фронтов Великой
Отечественной войны.
Германский империализм ставил перед собой цель - уничтожить первое в
мире социалистическое государство, поработить народы многих стран. Теперь
уже пожелтели документы, директивы и карты, на которых гитлеровская верхушка
расписала судьбы Европы, Азии, Африки и Америки, после того как удалось бы
разгромить СССР. Но о них стоит вспоминать всякий раз, когда думаешь о
значении Великой Отечественной войны Советского Союза, о том, к чему вообще
могут привести притязания на мировое господство.
Классовая непримиримость и бескомпромиссность в борьбе с фашизмом и его
вооруженными силами оказали определяющее влияние на стратегию, оперативное
искусство и тактику советских войск, которые направлялись Центральным
Комитетом партии и Ставкой Верховного Главнокомандования.
В главе о Ставке Верховного Главнокомандования я уже касался вопросов
военно-стратегического искусства. Считаю необходимым остановиться здесь на
этом еще раз.
Советское военное руководство, в совершенстве овладевшее военным
искусством, опираясь на массовый героизм, на всенародную поддержку, сумело
на втором этапе войны вырвать у врага инициативу и организовать ряд
крупнейших стратегических наступательных операций.
Совершенствуя формы и способы ведения войны, Верховное
Главнокомандование, Генеральный штаб, командование фронтов, армий и их штабы
в ходе войны проводили огромную работу по обобщению передового опыта
вооруженной борьбы и внедрению его в войска, что и способствовало общему
успеху.
Важнейшими факторами успеха наступательных операций 1943-1945 годов
являлись новый метод артиллерийского и авиационного наступления;
массированное применение танковых и авиационных объединений и их умелое
взаимодействие с общевойсковыми армиями в операциях стратегического
масштаба; коренное улучшение подготовки операций и методов управления
войсками.
В ходе войны наряду с сухопутными силами быстро развивались и наши
военно-воздушные силы, их тактика и оперативное искусство. Это обеспечивало
в завершающем периоде войны полное господство в воздухе. Боевые действия
наших летчиков во время войны отличались массовым героизмом. Действуя вместе
с сухопутными войсками, авиация осуществляла мощные и неотразимые удары на
всю тактическую, оперативную и стратегическую глубину. К концу, войны наши
военно-воздушные силы имели на вооружении превосходную материальную часть, и
мы не можем не отметить величайшую заслугу перед Родиной конструкторов
самолетов, авиационных двигателей, инженеров, техников и рабочих авиационной
промышленности. [347]
Создавая первоклассную военную технику, выдающиеся творческие победы
одержали коллективы, которыми руководили А. Н. Туполев, А. И. Микоян, А. А.
Благонравов, А. А. Архангельский, Н. Н. Поликарпов, А. С. Яковлев, С. В.
Ильюшин, С. А. Лавочкин, В. М. Петляков, С. П. Королев, П. О. Сухой, Ж. Я.
Котин, А. Н. Крылов, В. Я. Климов, М. И. Кошкин, В. Г. Грабин, П. М.
Горюнов, М. И. Гуревич, В. А. Дегтярев, А. А. Микулин, Б. И. Шавырин, Г. С.
Шпагин.
Наряду с сухопутными и военно-воздушными силами успешно осуществлял
операции и наш Военно-Морской Флот, содействуя на всех приморских
направлениях сухопутным фронтам в достижении победы над врагом. Многие
десятки соединений и сотни отрядов морской пехоты действовали на суше, и
всюду они проявляли чудеса храбрости, чем и заслужили от народа великую
благодарность.
Начиная с 1944 года советская военная стратегия, опираясь на огромный
военный и экономический потенциал страны и имея превосходящие силы и
средства, проводила наступательные операции, в которых одновременно
участвовали два, три, четыре и более фронтов, десятки тысяч орудий, тысячи
танков, реактивных минометов и боевых самолетов. Эти мощные силы и средства
позволяли советскому командованию прорывать любую оборону противника,
наносить глубокие удары, окружать крупные группировки, быстро рассекать их и
в короткие сроки уничтожать.
Если в районе Сталинграда Юго-Западному, Донскому и Сталинградскому
фронтам потребовалось почти два с половиной месяца для полного разгрома
армии Паулюса, то в завершающей Берлинской операции, как уже говорилось,
более чем 400-тысячная группировка немецких войск была разгромлена и пленена
за 16 суток.
В подготовке всех наступательных операций советских войск большое
внимание уделялось фактору внезапности, которая достигалась тщательной
оперативной и тактической маскировкой, системой разработок в глубокой тайне
оперативной документации и строго ограниченной информации всех инстанций, от
Ставки до войск включительно. При этом особое внимание уделялось скрытному
сосредоточению сил и средств на направлениях главных ударов и демонстрации
ложных перегруппировок на участках, где не предполагалось наступление.
Если говорить о немецком командовании и вообще о нашем противнике во
Второй мировой войне, то я не могу присоединить свой голос к тем, кто
считает не полноценным оперативно-стратегическое и тактическое искусство
германских вооруженных сил. В начале войны оно было на высоком уровне и
опиралось на реальную силу и средства, находившиеся в распоряжении немецкого
командования. Это превосходство чувствительно сказывалось в начале 1941-го и
летом 1942 года.
На втором этапе войны соотношение военного искусства противостоящих
сторон начало выравниваться, а когда нашими войсками [348] был приобретен
опыт ведения войны и советское командование получило в свое распоряжение
нужное количество сил и средств, оно значительно превзошло в военном
искусстве германское командование, особенно в решении стратегических задач.
В третьем периоде войны, когда соотношение сил и средств резко возросло
в пользу советских войск, советское военное искусство достигло высшей
степени совершенства, и враг в короткий срок был разгромлен. Стратегическое
искусство германского командования, начиная с битвы на Волге, пошло на
резкое снижение, дойдя к 1945 году до упадка.
Что же касается верховного военно-политического руководства фашистской
Германии - Гитлера и его ближайшего окружения - оно с самого начала было
явно авантюристическим. Во всех своих агрессивных политических и военных
действиях оно не видело того, что ведет Германию по пути к пропасти, к
государственной катастрофе, особенно когда оно рискнуло пойти на войну с
Советским Союзом. Это было явно не по плечу фашистскому блоку.
Гитлер и его окружение не сумели правильно оценить обороноспособность
Советского Союза и те силы, которые были заключены в недрах советского
общественного и государственного строя, в основах советской экономики и
высоком патриотизме советских людей.
За время войны с фашистской Германией советские войска провели большое
количество крупных операций, многие из которых являются беспримерными в
истории войн как по своим масштабам, так и по классическому их
осуществлению. К таким операциям следует отнести битву под Москвой,
Сталинградом и на Курской дуге; Ясско-Кишиневскую операцию, разгром немецких
войск в Белоруссии, Висло-Одерскую операцию и завершающую, Берлинскую
операцию. Из оборонительных операций незабываемыми по стойкости и массовому
героизму являются оборонительные сражения под Смоленском, Ленинградом,
Севастополем и Одессой.
Невольно приходит на ум сравнение битвы за Москву и за Берлин.
Битва под Москвой проводилась в условиях значительного превосходства
сил противника над нашими войсками. На подступах к Берлину противник имел
более мощную оборону, чем имели мы ее под Москвой. И все же советские войска
разгромили немецкую оборону на подступах к Берлину и в предельно короткий
срок овладели Берлином, а в 1941 году немецкие войска разбились о стойкость
советских войск под Москвой и были отброшены на запад на значительное
расстояние.
Все крупные наступательные и контрнаступательные операции советских
войск начиная с осени 1942 года отличались оригинальностью, решительностью,
стремительностью и полной завершенностью. Сражения на фронтах шли почти
непрерывно во все времена года. Ни морозная и снежная зима, ни проливные
дожди и [349] весенне-осеннее непролазное бездорожье не останавливали хода
операций, хотя это требовало чрезмерного физического и духовного напряжения
войск.
Важнейшей отличительной чертой советской стратегии в 1945 году была ее
исключительная активность, развертывание наступательных операций на всем
советско-германском фронте с решительными целями. Если в первом и частично
во втором периодах войны советские войска переходили в наступление чаще
всего после того, как исчерпывались наступательные возможности немецких
войск (переход в контрнаступление), то кампания в завершающем периоде войны
сразу же начиналась мощным наступлением наших войск на подготовленную
оборону противника.
Одновременность развертывания и непрерывность проведения крупных
наступательных операций на ряде направлений в ходе всей кампании стали
возможными благодаря дальнейшему изменению соотношения сил в пользу
советских войск, сокращению протяженности советско-германского фронта. Такой
способ ведения стратегического наступления был исключительно эффективным,
так как везде лишал противника свободы маневра и всюду его пресекал.
В этих крупных наступательных операциях принимало участие огромное
количество войск: по 100-150 дивизий, 20-30-40 тысяч орудий и минометов, до
5-6 тысяч танков и столько же самолетов.
По своей форме стратегические наступательные операции были весьма
различными. Наиболее характерные из них - операции на окружение и
уничтожение противостоящих крупных группировок противника ударами по
сходящимся направлениям или путем прижатия к морю; нанесение дробящих ударов
с целью расчленения группировки противника и уничтожения его по частям.
Самой эффективной формой стратегической наступательной операции была
операция на окружение. Благоприятным условием для начала такой операции
являлось то, что наши войска занимали выгодные позиции, охватывая
группировку противника.
Советские войска на протяжении всей войны исключительно умело и дерзко
оперировали в ночное время. Этот вид боевых действий, считавшийся до войны
"действием в особых условиях", в ходе войны стал обычным. Особенно большой
размах ночные действия получили в 1943-1945 годах, когда наши войска
проводили крупнейшие наступательные операции. Войска противника, как
правило, избегали действовать ночью, а когда им это приходилось делать, они
не были инициативны.
Начиная с 1943 года большое значение приобрели встречные сражения. Опыт
войны показал, что во встречных действиях побеждает тот, кто заранее хорошо
подготовлен к этому сложному виду боя. Здесь особенно важно помнить, что
всегда и во всем при первом же столкновении следует упреждать противника: в
захвате выгодных рубежей, в развертывании, в открытии огня, в [350] охвате
флангов, в стремительности атаки. Встречные действия по своей природе
требовали от командиров широкой и смелой инициативы, постоянной готовности
взять на себя ответственность за разумную боевую активность.
Успешный ход наших наступательных операций поддерживался героическими
действиями партизанских сил Советского Союза, которые в тяжелейших условиях
более трех лет не давали врагу передышки, разрушая вражеские коммуникации и
терроризируя его тыл. С выходом советских войск на территории Польши,
Чехословакии, Румынии, Болгарии, Югославии и Венгрии советским войскам
большую помощь оказывали патриоты этих стран, боровшиеся против гитлеровских
захватчиков под руководством своих коммунистических и демократических
партий.
В оккупированных областях РСФСР, по далеко не полным данным, в
организованных отрядах партизан находилось 260 тысяч народных мстителей, на
Украине - 220 тысяч, в Белоруссии - 374 тысячи. Командованию вражеских войск
пришлось у себя в тылу практически создавать второй фронт для борьбы с
партизанами, на что отвлекались крупные силы войск. Это серьезно отразилось
на общем состоянии германского фронта и в конечном счете на исходе войны.
Хочется вспомнить выдающихся руководителей подпольных партийных
организаций и командиров партизанских отрядов и соединений, которые сделали
все возможное для борьбы с вражескими силами, умело взаимодействуя с нашими
регулярными войсками: В. А. Бегму, П. П. Вершигору, С. Я. Вершинина, П. К.
Пономаренко, Т. А. Строкача, А. Ф. Федорова, С. С. Бельченко, М.
Гусейн-Заде, Ф. А. Баранова, С. А. Ковпака, И. А. Козлова, В. И. Козлова, С.
В. Руднева, К. С. Заслонова, А. Н. Сабурова, М. Шумаускаса, Д. Н. Медведева,
М. И. Наумова, П. З. Калинина.
Большая заслуга перед Родиной принадлежит пограничникам. Они первыми
приняли удары немецких войск и сделали все, что было в их силах, для срыва
гитлеровского плана молниеносной войны, согласно которому пограничные отряды
должны были быть сметены за один-два часа после вторжения.
Пограничные войска стойко сражались на границе с превосходящими силами
противника, а затем они вместе с войсками Красной Армии самоотверженно
боролись за каждую пядь советской земли.
В битве за Москву ряд пограничных полков (бывших погранотрядов) вместе
с частями Красной Армии насмерть стояли на волоколамском, можайском,
наро-фоминском, малоярославецком направлениях. В битве на Курской дуге
блестящие успехи показала 70-я армия, укомплектованная пограничниками
Дальнего Востока, Средней Азии и Забайкалья.
Пограничники выполняли важные задачи и в тылу противника, уничтожая его
администрацию и разрушая коммуникации. В ходе войны погранвойска несли
охрану тыла Красной Армии, успешно [351] борясь с проникновением
всевозможной фашистской агентуры и диверсантов. Там, где дрались части и
соединения пограничников, мы всегда были уверены в их успешных действиях.
В современных войнах огромное значение имеет четкое управление войсками
во всех звеньях. Оно охватывает широкий круг военно-политических, моральных,
материальных и психологических факторов и составляет важнейшую часть военной
науки и военного искусства.
В предвоенные годы советская военная наука не достаточно глубоко
исследовала и научно обосновала эту важнейшую проблему.
С первых минут войны советскому командованию пришлось иметь дело с
такими категориями стратегии и оперативного искусства, которые практически
ему не были хорошо знакомы. Всем нам пришлось уже в ходе войны во многом
осваивать науку и практику управления войсками. В этом вопросе советское
командование находилось в менее выгодном положении, чем командование
немецких войск, которое к моменту нападения на Советский Союз имело
достаточную практику в управлении войсками в современных условиях.
С ростом общего превосходства наших вооруженных сил над
немецко-фашистскими войсками возрастало искусство управления живой силой и
военной техникой.
В середине мая 1945 года И. В. Сталин приказал мне прибыть в Москву.
Цели вызова я не знал, а спрашивать было неудобно, да это и не принято у
военных.
По приезде я направился прямо в Генеральный штаб к А. И. Антонову, от
которого узнал, что Государственный Комитет Обороны рассматривает сейчас
вопросы, связанные с выполнением наших новых обязательств перед США и
Англией о вступлении Советского Союза в войну с Японией.
В Генеральном штабе в это время шла полным ходом работа по планированию
предстоящих боевых действий сухопутных войск, ВВС и Военно-Морского Флота на
Дальнем Востоке.
Из Генштаба я позвонил И. В. Сталину и доложил о своем прибытии. Тут же
получил указание явиться в восемь часов вечера в Кремль. Времени в моем
распоряжении было достаточно, и я поехал к Михаилу Ивановичу Калинину,
который звонил мне в Берлин и просил по приезде в Москву обязательно зайти к
нему и рассказать о Берлинской операции.
Я искренне любил Михаила Ивановича за его простоту, за мудрость
житейскую, за то, что он обычными словами умел объяснить самые сложные
явления жизни.
Михаил Иванович встретил меня очень радушно. Он сильно сдал за эти годы
и выглядел утомленным. Несмотря на свой возраст, [352] он неоднократно
выезжал в войска действующей армии, встречался с бойцами, командирами и
всегда находил для них умное, теплое слово.
Михаил Иванович расспрашивал, как был взят Берлин, как налаживается
жизнь немецкого народа, как организуется деятельность Коммунистической
партии Германии, значительная часть которой была зверски уничтожена
гитлеровцами.
После беседы с Михаилом Ивановичем я пошел к Верховному В кабинете
были, кроме членов Государственного Комитета Обороны, нарком Военно-Морского
Флота Н. Г. Кузнецов, А. И. Антонов, начальник тыла Красной Армии А. В.
Хрулев, несколько генералов, ведавших в Генеральном штабе организационными
вопросами.
Алексей Иннокентьевич докладывал расчеты Генштаба по переброске войск и
материальных средств на Дальний Восток и сосредоточению их по будущим
фронтам. По наметкам Генштаба выходило, что на всю подготовку к боевым
действиям с Японией потребуется около трех месяцев.
Затем И. В. Сталин спросил:
- Не следует ли нам в ознаменование победы над фашистской Германией
провести в Москве Парад Победы и пригласить наиболее отличившихся героев -
солдат, сержантов, старшин, офицеров и генералов?
Эту идею все горячо поддержали и начали тут же вносить ряд практических
предложений.
Вопрос о том, кто будет принимать Парад Победы и кто будет командовать
парадом, тогда не обсуждался. Однако каждый из нас считал, что Парад Победы
должен принимать Верховный Главнокомандующий.
Тут же А. И. Антонову было дано задание подготовить все необходимые
расчеты по параду и проект директивы. На другой день все документы были
доложены И. В. Сталину и утверждены им.
На парад предусматривалось пригласить по одному сводному полку от
Карельского, Ленинградского, 1-го Прибалтийского, 1, 2, 3-го Белорусских, 1,
2, 3 и 4-го Украинских фронтов, сводные полки Военно-Морского Флота и
Военно-Воздушных Сил.
В состав полков включались Герои Советского Союза, кавалеры орденов
Славы, прославленные снайперы и наиболее отличившиеся орденоносцы - солдаты,
сержанты, старшины и офицеры.
Сводные фронтовые полки должны были возглавлять командующие фронтами.
Решено было привезти из Берлина Красное знамя, которое было водружено
над рейхстагом, а также боевые знамена немецко-фашистских войск, захваченные
в сражениях советскими войсками.
В конце мая и начале июня шла усиленная подготовка к параду. В десятых
числах июня весь состав участников уже был одет в новую парадную форму и
приступил к тренировке. [353]
12 июня Михаил Иванович Калинин вручил мне третью "Золотую Звезду"
Героя Советского Союза.
Точно не помню, кажется, 18-19 июня меня вызвал к себе на дачу
Верховный.
Он спросил, не разучился ли я ездить на коне.
- Нет, не разучился, да и сейчас продолжаю упражняться в езде.
- Вот что, - сказал И. В. Сталин, - вам придется принимать Парад
Победы. Командовать парадом будет Рокоссовский. Я ответил:
- Спасибо за такую честь, но не лучше ли парад принимать вам? Вы
Верховный Главнокомандующий, по праву и обязанности парад следует принимать
вам.
И. В. Сталин сказал:
- Я уже стар принимать парады. Принимайте вы, вы помоложе. Прощаясь, он
заметил, как мне показалось, не без намека:
- Советую принимать парад на белом коне, которого вам покажет
Буденный...
На другой день я поехал на Центральный аэродром посмотреть, как идет
тренировка к параду. Там встретил сына Сталина Василия. Он отозвал меня в
сторону и рассказал любопытную историю:
- Говорю вам под большим секретом. Отец сам готовился принимать Парад
Победы. Но случился казус. Третьего дня во время езды от неумелого
употребления шпор конь понес отца по манежу. Отец, ухватившись за гриву,
пытался удержаться в седле, но не сумел и упал. При падении ушиб себе плечо
и голову, а когда встал - плюнул и сказал: "Пусть принимает парад Жуков, он
старый кавалерист".
- А на какой лошади отец тренировался? - спросил я Василия.
- На белом арабском коне, на котором он рекомендовал вам принимать
парад. Только прошу об этом никому не говорить, - снова повторил Василий.
И я до сих пор никому не говорил. Однако прошло уже много лет, и думаю,
что теперь об этом случае "можно рассказать...
Построение Парада Победы было определено И. В. Сталиным в порядке общей
линии действующих фронтов, справа налево. На правом фланге был построен полк
Карельского, затем Ленинградского, 1-го Прибалтийского фронтов и так далее.
На левом фланге строй замыкали 4-й Украинский, сводный полк Военно-Морского
Флота и части гарнизона Московского военного округа.
Для каждого сводного полка были специально выбраны военные марши,
которые были особенно ими любимы. Предпоследняя репетиция к параду
состоялась на Центральном аэродроме, а последняя, генеральная, - на Красной
площади. В короткий срок все сводные полки были отлично подготовлены и
производили внушительное впечатление. [354]
22 июня в газетах был опубликован следующий приказ Верховного
Главнокомандующего:
"В ознаменование победы над Германией в Великой Отечественной
войне назначаю 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади парад войск
действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона - Парад
Победы...
Парад Победы принять моему заместителю Маршалу Советского Союза Г.
К. Жукову, командовать парадом Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.
Верховный Главнокомандующий
Маршал Советского Союза
И. Сталин
Москва, 22 июня 1945 года".

Вот он, долгожданный и незабываемый день! Советский народ твердо верил,
что он настанет. Героические воины, воодушевляемые партией Ленина, под
командой своих прославленных командиров прошли тяжелый четырехлетний боевой
путь и закончили его блистательной победой в Берлине.
24 июня 1945 года я встал раньше обычного. Сразу же поглядел в окно,
чтобы убедиться в правильности сообщения наших синоптиков, которые накануне
предсказывали на утро пасмурную погоду и моросящий дождь. Как хотелось,
чтобы на сей раз они ошиблись в своих прогнозах!
Но, увы, на этот раз погоду они предсказали верно. Над Москвой было
пасмурное небо и моросил дождь. Позвонил командующему военно-воздушными
силами, который сказал, что на большей части аэродромов погода нелетная.
Казалось, Парад Победы не пройдет так торжественно, как всем нам
хотелось. Но нет! Москвичи в приподнятом настроении шли с оркестрами к
району Красной площади, чтобы принять участие в демонстрации в тот
исторический день. Их счастливые лица, масса лозунгов, транспарантов, песни
создавали всеобщее ликующее настроение.
А те, кто не принимал участия в демонстрации на Красной площади,
заполонили все тротуары. Радостное волнение и крики "ура" в честь победы над
фашизмом объединяли их с демонстрантами и войсками. В этом единении
чувствовалась великая сила и могущество Страны Советов.
Без трех минут десять я был на коне у Спасских ворот.
Отчетливо слышу команду: "Парад, смирно!". Вслед за командой прокатился
гул аплодисментов руководителям партии и правительства, появившимся на
Мавзолее.
Часы отбивают 10.00. Что тут говорить, сердце билось учащенно. Но с
выездом на Красную площадь, когда грянули мощные и торжественные звуки столь
дорогой для каждой русской души мелодии [355] "Славься!" Глинки, а затем
сразу воцарилась абсолютная тишина, раздались четкие слова командующего
парадом Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского, который, конечно,
волновался не меньше моего. Его рапорт поглотил все мое внимание, и я стал
спокоен.
Боевые знамена войск, под которыми был завершен разгром врага,
опаленные войной мужественные лица воинов, их восторженно блестевшие глаза,
новые мундиры, на которых сверкали боевые ордена и знаки отличия, создавали
волнующую и незабываемую картину.
Как жаль, что многим верным сынам Родины, павшим в боях с жестоким
врагом, не довелось дожить до этого радостного дня, дня нашего торжества!
Во время объезда и приветствия войск я видел, как с козырьков фуражек
струйками сбегала вода от дождя, но душевный подъем был настолько велик, что
никто этого не замечал.
Особенный восторг охватил всех, когда торжественным маршем двинулись
полки героев мимо Мавзолея В. И. Ленина. Во главе их шли прославившиеся в
сражениях с фашистскими войсками генералы, маршалы родов войск и Маршалы
Советского Союза.
Ни с чем не сравнимым был момент, когда двести бойцов - ветеранов войны
под барабанный бой бросили к подножию Мавзолея В. И. Ленина двести знамен
немецко-фашистской армии.
Пусть помнят этот исторический акт реваншисты, любители военных
авантюр!
После Парада Победы состоялся правительственный прием в честь
участников парада. На приеме присутствовали руководители партии и
правительства, члены Президиума Верховного Совета СССР, члены ЦК партии,
наркомы, виднейшие деятели Красной Армии и Флота, науки, искусства,
литературы, промышленности и сельского хозяйства.
Было произнесено много теплых речей в честь партии, сплотившей
советский народ на борьбу с врагом и организовавшей вооруженные силы на
разгром врага; в честь Советских Вооруженных Сил, осуществивших полный
разгром фашистской Германии; в честь деятелей науки, техники,
промышленности, сельского хозяйства и искусства, обеспечивших
материально-техническую и духовную мощь наших вооруженных сил в борьбе с
сильным, опытным и лютым врагом; в честь великого советского народа.
Разъехавшись по своим служебным местам, участники Парада Победы долгое
время находились под его впечатлением.
По возвращении в Берлин мы предложили американцам, англичанам и
французам провести парад войск в честь победы над фашистской Германией в
самом Берлине. Через некоторое время был получен их положительный ответ.
Парад советских войск и войск союзников было решено провести в сентябре в
районе рейхстага [356] и Бранденбургских ворот, где проходили завершающие
бои при взятии советскими войсками Берлина 1-2 мая 1945 года.
Согласно договоренности парад войск должны были принимать
главнокомандующие войсками Советского Союза, США, Англии и Франции.
В берлинском параде участвовали все рода сухопутных войск.
Военно-воздушные и военно-морские силы решено было не привлекать, так как
они были значительно удалены от Берлина.
Близилось время парада. Советские войска провели тщательную подготовку.
На парад мы старались пригласить прежде всего солдат, сержантов, старшин,
офицеров и генералов, особо отличившихся при штурме Берлина и его главных
очагов сопротивления - рейхстага и имперской канцелярии. Все шло так, как
было согласовано с союзниками.
Но накануне парада мы были неожиданно предупреждены о том, что по ряду
причин главнокомандующие союзными войсками не могут прибыть в Берлин на
парад и уполномочили своих генералов принять в нем участие.
Я тотчас же позвонил И. В. Сталину. Выслушав мой доклад, он сказал:
- Они хотят принизить политическое значение парада войск стран
антигитлеровской коалиции. Подождите, они еще не такие будут выкидывать
фокусы. Не обращайте внимания на отказ главкомов и принимайте парад сами,
тем более что вы имеете на это прав больше, чем они.
Парад войск в Берлине состоялся 7 сентября 1945 года в точно
назначенное время. В нем приняли участие советские войска, штурмовавшие
Берлин, американские, английские и французские войска, которые находились в
Берлине для несения оккупационной службы в отведенных им секторах западной
части города.
Объехав войска, построенные для прохождения торжественным маршем, я
произнес речь, в которой были отмечены исторические заслуги советских войск
и экспедиционных сил союзников.
Наша пехота, танкисты и артиллеристы прошли в безукоризненном строю.
Особо внушительное впечатление произвели танки и самоходная артиллерия. Из
союзных войск лучшей строевой подготовкой отличились английские войска.
В районе, где проходил парад, собралось около двадцати тысяч берлинцев.
Это было торжество, символизирующее победу стран антигитлеровской коалиции
над кровавой фашистской агрессией. [357]
.

Комментарии (1)
Обратно в раздел история