Жуков Г. Воспоминания и размышления

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава тринадцатая. Борьба за Ленинград

Утро 10 сентября 1941 года было прохладным и пасмурным. На Центральном
аэродроме столицы, куда я прибыл, чтобы лететь в осажденный Ленинград, у
стоявшего на взлетной полосе самолета маячили три фигуры: одна высокая -
генерал-лейтенанта М. С. Хозина, вторая поменьше - генерал-майора И. И.
Федюнинского, третья - летчика, командира воздушного корабля. Генералы, как
мы договорились с И. В. Сталиным, отбывали со мной.
Командир корабля доложил о готовности экипажа и самолета к полету. Как
в таких случаях бывает, мы все, как будто по команде, подняли глаза к небу,
мысленно пытаясь предугадать погоду по трассе полета. Стояла густая, низкая
облачность.
- Проскочим! Погода что ни на есть самая подходящая, чтобы летать над
фронтом противника, - улыбаясь, сказал командир самолета.
Без промедления состоялся вылет. Впереди был Ленинград, и мысленно мы
уже были там.
Никто из нас, конечно, не мог тогда предвидеть, что мы летим в город,
которому предстоит 900 дней беспримерной героической борьбы с врагом и
голодом.
Ленинград! - Колыбель пролетарской революции... Он особенно дорог
сердцу каждого советского человека. Здесь В. И. Ленин руководил нашей
партией, закладывая основы первого в мире социалистического государства. С
первых дней советской власти этот второй по величине и населению в СССР
город играл чрезвычайно важную роль в политическом, экономическом и
культурном развитии нашей Родины.
Ленинград! - Один из красивейших городов мира. Произведения
архитектуры, живописи, скульптуры, чудесные памятники, прекрасные сады,
парки и музеи города являются гордостью нашей страны.
Захвату этого крупнейшего индустриального центра и морского порта СССР
гитлеровское командование придавало исключительное значение. Овладение
городом на Неве давало фашистской Германии ряд преимуществ в политическом,
экономическом и моральном отношениях.
С точки зрения политической и военно-стратегической взятие Ленинграда и
соединение с финскими войсками могло еще больше [383] укрепить гитлеровскую
коалицию, заставить правительства некоторых других стран, которые все еще
колебались, вступить в войну против СССР.
Быстрый захват Ленинграда позволил бы Гитлеру высвободить действующие
там германские войска, все танковые и моторизованные соединения, входившие в
состав 4-й танковой группы, необходимые для успешного осуществления операции
"Тайфун"{60}.
В морально-психологическом плане захват города на Неве нужен был
фашистскому руководству для поднятия духа своей армии, войск сателлитов,
населения Германии и союзных с ней государств, чтобы поддержать их веру в
реальность планов войны против Советского Союза. Ведь обещанный Гитлером
"блицкриг" давал серьезные осечки. Это путало карты немецкого командования,
а чрезмерно большие потери на Восточном фронте вызывали серьезные сомнения в
возможности победного и быстрого завершения войны с Советским Союзом.
Для нас потеря Ленинграда во всех отношениях была бы серьезным
осложнением стратегической обстановки. В случае захвата города врагом и
соединения здесь германских и финских войск нам пришлось бы создавать новый
фронт, чтобы оборонять Москву с севера, и израсходовать при этом
стратегические резервы, которые готовились Ставкой для защиты столицы. Кроме
того, мы неизбежно потеряли бы мощный Балтийский флот.
Для противника взятие Ленинграда означало, что группа армий "Север" и
финские войска, действовавшие на Карельском перешейке, легко могли
соединиться с финско-германскими войсками в районе реки Свирь и перерезать
наши коммуникации, идущие в Карелию и Мурманск. Все эти факторы, вместе
взятые, обусловили крайнюю ожесточенность и напряженность борьбы за
Ленинград.
Чтобы овладеть Прибалтикой и Ленинградом, гитлеровское командование
бросило в наступление крупную массу своих войск - группу армий "Север" под
командованием генерал-фельдмаршала фон Лееба. В ходе июльско-августовских
боев 1941 года на северо-западном направлении противнику удалось овладеть
значительной частью Ленинградской области.
8 сентября 1941 года противник, захватив Шлиссельбург, перерезал
последнюю для нас сухопутную коммуникацию и блокировал Ленинград. Линия
нашей обороны остановилась здесь по западному берегу Невы. Широкая,
полноводная река являлась серьезной преградой для гитлеровских войск, однако
и ее надо было оборонять, так как к Шлиссельбургу и Ладоге вышли немецкие
отборные части.
Враг оттеснил нашу 54-ю армию от основных сил Ленинградского фронта, но
она не позволила гитлеровским войскам двинуться на восток и остановила их на
рубеже Липка-Рабочий поселок [384] № 8-Гайтолово. С этого момента армия
начала подчиняться не фронту, а непосредственно Ставке ВТК.
Войска 8-й армии Ленинградского фронта, сражавшиеся ранее на территории
Эстонской ССР, с тяжелыми боями отошли и закрепились на линии Петергоф-южнее
Усть-Рудицы-побережье Финского залива в районе Керново. Связь этой армии с
городом с этого времени можно было поддерживать только по воде и по воздуху.
На Карельском перешейке финские войска, выйдя к нашей старой
государственной границе, пытались продвинуться дальше, но были там
остановлены. Теперь они ждали благоприятного момента, чтобы ринуться на
город с севера.
Положение Ленинграда с 8 сентября стало крайне опасным. Сообщение с
Большой землей могло осуществляться только через Ладожское озеро и по
воздуху, под прикрытием нашей авиации Начались бомбежки и варварские
артиллерийские обстрелы города. Фашистские войска нажимали со всех сторон.
Особенно крупная группировка танковых и моторизованных соединений противника
концентрировалась на подступах к Урицку, Пулковским высотам и Слуцку. Все
говорило о том, что враг готовится к решительному штурму.
Обстановка становилась день ото дня напряженнее.
От Москвы до Ладожского озера наш полет в Ленинград проходил при
"благоприятных" погодных условиях: дождь, низкая облачность.
Словом, истребителей противника такая погода не устраивала, и мы
спокойно обходились без всякого прикрытия. Но на подходе к Ладожскому озеру
погода улучшилась, и нам пришлось взять звено истребителей. Над озером шли
бреющим полетом, преследуемые двумя "мессершмиттами". Через некоторое время
благополучно приземлились на городском комендантском аэродроме. Почему наше
прикрытие не отогнало самолеты противника, разбираться было некогда:
торопились в Смольный - в штаб фронта.
При въезде в Смольный нас остановила охрана и потребовала пропуск,
которого ни у кого из нас, конечно, не оказалось. Я назвал себя, но это не
помогло. Служба есть служба.
- Придется подождать, товарищ генерал, - сказал часовой и вызвал
караульного начальника. Ждать пришлось почти пятнадцать минут, пока
комендант штаба не дал личное разрешение на въезд в Смольный.
У входа нас встретил один из порученцев командующего.
- Где товарищ Ворошилов? - спросил я.
- Проводит заседание Военного совета фронта, товарищ генерал армии.
- Кто присутствует?
- Некоторые командармы и начальники родов войск, командующий Балтийским
флотом, а также директора важнейших государственных объектов. [385]
Мы поднялись на второй этаж в кабинет командующего. В большой комнате
за покрытым красным сукном столом сидели человек десять. Поздоровавшись с К.
Е. Ворошиловым и А. А. Ждановым, попросил разрешения присутствовать на
заседании. Через некоторое время вручил К. Е. Ворошилову записку И. В.
Сталина. Должен сознаться, что делал я это не без внутреннего волнения.
Маршал прочитал записку молча и, чуть кивнув головой, передал ее А. А.
Жданову, продолжая проводить заседание.
На Военном совете фронта рассматривался вопрос о мерах, которые
следовало провести в случае невозможности удержать город. Высказывались
коротко и сухо. Эти меры предусматривали уничтожение важнейших военных и
индустриальных объектов и т. д. Сейчас, более тридцати лет спустя, эти планы
кажутся невероятными. А тогда? Тогда положение было критическим. Однако
существовали еще некоторые неиспользованные возможности. В результате
обсуждения было решено защищать Ленинград до последней капли крови.
В этот момент, вероятно, каждый из присутствовавших как-то особо остро
почувствовал всю тяжесть ответственности перед партией и народом за успешное
выполнение задачи, возложенной на нас Политбюро ЦК ВКП(б) и Государственным
Комитетом Обороны.
Познакомившись с командным составом, был обрадован, узнав, что многих
командиров, партийных и политических работников войск фронта и Балтийского
флота знал раньше по работе и представлял, кому и что следует поручить.
Особенно ободряло то, что во главе Ленинградской партийной организации и
членом Военного совета фронта был секретарь Центрального Комитета ВКП(б)
Андрей Александрович Жданов, прекрасный организатор, обаятельный и душевный
человек, которого глубоко уважали ленинградцы, войска фронта и флота.
К исходу 10 сентября, руководствуясь личной запиской Верховного и без
объявления официального приказа, я вступил в командование Ленинградским
фронтом{61}.
К. Е. Ворошилов 12 сентября по заданию И. В. Сталина вылетел в 54-ю
армию маршала Г. И. Кулика. Генерал-лейтенанту М. С. Хозину было приказано
немедленно вступить в должность начальника штаба фронта, приняв ее от
генерала Мордвинова, а генерал И. И. Федюнинский в тот же день был направлен
изучить оборону войск 42-й армии под Урицком и на Пулковских высотах. [386]
Всю ночь с 10 на 11 сентября мы обсуждали с А. А. Ждановым, А. А.
Кузнецовым, адмиралом И. С. Исаковым, начальником штаба фронта и некоторыми
командующими родов войск фронта обстановку и дополнительные меры по обороне
Ленинграда.
Город и его окрестности я хорошо знал, так как учился здесь когда-то на
курсах усовершенствования комсостава конницы. С тех пор, конечно, многое
изменилось но район боевых действий вполне представлял.
В день нашего приезда обстановка стала еще более напряженной. Особенно
яростные атаки гитлеровских войск шли на участках обороны 42-й армии.
Вражеские танки ворвались в Урицк, но огонь нашей противотанковой артиллерии
повернул их обратно в исходное положение. Пехота противника при поддержке
танков, авиации и артиллерии, несмотря на большие потери, непрерывно
атаковала Пулковские высоты, города Пушкин и Колпино. Командующий 42-й
армией в этих ожесточенных сражениях израсходовал все свои резервы.
На юго-восточных подступах к Ленинграду оборонялась слабая по составу
55-я армия под командованием генерала И. Г. Лазарева. Сил ее явно не
хватало. Фронт под Колпино подходил к Ижорскому заводу, который выполнял
важный военный заказ для фронта. По призыву партийной организации первыми
встали в строй коммунисты и комсомольцы завода. Все попытки
немецко-фашистских войск прорваться в город в этом районе кончались
неудачей - ижорцы стояли насмерть.
Выяснилось, что на всех участках фронта ощущается острый недостаток в
противотанковой артиллерии. Тогда мы решили заменить ее зенитными орудиями,
способными пробивать броню танков. Для этой цели нужно было немедленно снять
с ПВО города часть зенитных орудий и поставить их на самые опасные участки.
Общая точка зрения Военного совета фронта свелась к тому, чтобы срочно
приступить к созданию глубоко эшелонированной и развитой обороны на всех
уязвимых направлениях, плотно заминировать подступы к городу, а часть
препятствий подготовить для подведения под электроток. Особое внимание
предполагалось обратить на район Пулковских высот.
Но в первую очередь необходимо было срочно усилить оборону на рубеже
Пулковские высоты-Урицк. Для этого следовало перебросить в 42-ю армию часть
сил из состава 23-й армии, находившейся на Карельском перешейке, где финны
были остановлены. Кроме средств фронта, здесь решено было сосредоточить
огонь всей корабельной артиллерии Балтийского флота.
Предполагалось также сформировать 5-6 отдельных стрелковых бригад из
состава моряков Балтийского флота и учебных заведений Ленинграда. Срок
готовности формирований был определен в 5-6 дней.
Все эти мероприятия начали проводиться с утра уже наступившего дня 11
сентября. [387]
Военный совет, в состав которого, кроме А. А. Жданова, А. А. Кузнецова
и меня, входили секретари Ленинградского обкома партии Т. Ф. Штыков, Я. Ф.
Капустин, председатель облисполкома Н. В. Соловьев, председатель
горисполкома П. С. Попков, работал дружно, творчески энергично, не считаясь
ни со временем, ни с усталостью. Всех этих товарищей сейчас уже нет в живых.
Некоторые из этих глубоко уважаемых мною людей, преданных нашему общему
делу, после войны стали жертвами клеветы и были уничтожены. Должен сказать,
что это были выдающиеся деятели нашей партии и государства. Они сделали все,
что можно было сделать, для успешной борьбы, отстаивая город Ленина, над
которым тогда нависла смертельная опасность. Ленинградцы их хорошо знали и
уважали за мужественное поведение и несгибаемую волю к победе.
Жители города самоотверженно, каждый на своем посту, выполняли свой
долг. Первоочередной задачей было снабжение войск оружием, боеприпасами,
военной техникой. Все это изготовлялось под сплошным артиллерийским
обстрелом и беспрерывной бомбежкой.
Кировский завод, где производились тяжелые танки КВ (директор завода И.
М. Зальцман), был превращен в крупный опорный пункт обороны города. Многие
рабочие ушли в народное ополчение. Их заменили подростки, женщины и
пенсионеры. Большинство рабочих было размещено на жительство в
административных и других заводских зданиях. Все они считались на
казарменном положении. Окна цехов со стороны фронта, ввиду его близости,
пришлось закрыть бронеплитами и мешками с песком. Во время налетов авиации и
артиллерийского обстрела работа не прекращалась. Свободная смена вела борьбу
с зажигательными бомбами, а медработники оказывали помощь раненым.
По тщательно разработанному гитлеровцами плану артиллерийский огонь и
бомбардировки велись по важнейшим объектам - заводам и фабрикам, институтам
и вокзалам, госпиталям, школам, торговым центрам.
Обстрелу подвергались главным образом те улицы и даже те их стороны,
где движение было наиболее оживленным.
Пленный Ловно Рудольф из 9-й батареи 240-го артиллерийского полка 170-й
пехотной дивизии показал потом: "Артиллерийский обстрел по Ленинграду велся
утром с 8 до 9 час., днем с 11 до 12 час., вечером с 17 до 18 час., а затем
с 20 до 22 часов. Основная задача обстрела - уничтожение жителей города,
разрушение заводских объектов и важнейших зданий, а также моральное
подавление ленинградцев..."{62}
Фашисты не останавливались ни перед чем. В районе Шлиссельбурга, где
оборонялась 1-я стрелковая дивизия войск НКВД под командованием полковника
С. И. Донскова, фашистские части [388] пытались подготовить переправу через
реку Неву на участке Порош-Невская Дубровка-Московская Дубровка. По приказу
гитлеровского командования впереди немецких частей были выставлены советские
женщины, дети и старики, согнанные из ближайших населенных пунктов. Чтобы не
пострадали наши люди, надо было особенно четко вести минометный и
артиллерийский огонь по противнику, находившемуся в глубине его боевых
порядков.
Враг рвался к городу. На рассвете 11 сентября противник возобновил
наступление, еще более массируя свои ударные группировки, и к исходу дня
овладел Дудергофом.
На другой день под давлением превосходящих сил нам пришлось оставить
Красное Село. В тяжелом положении оказались и наши войска, оборонявшие
города Пушкин и Слуцк.
Генерал Ф. Гальдер, начальник генерального штаба сухопутных войск
гитлеровской Германии, записал тогда в своем дневнике:
"Наступление на Ленинград 41-го моторизованного и 38-го армейского
корпусов развивается вполне успешно. Большое достижение войск!.."

Почти неделю шли тяжелейшие кровопролитные бои. Гальдер сделал еще одну
запись в дневнике:
"На фронте группы армий "Север" отмечены значительные успехи в
наступлении на Ленинград. Противник начинает ослабевать в полосе корпуса
Рейнгардта..." (41-й моторизованный корпус.- Г. Ж.)

Обстановка требовала предпринять самые энергичные и решительные
действия. Надо было при малейшей возможности днем и ночью контратаковать
врага, изматывать и наносить ему потери в живой силе и боевой технике,
срывать его наступательные операции. Необходимо было навести строжайший
порядок и дисциплину в частях, резко улучшить управление войсками. 11
сентября начальником штаба фронта был назначен генерал М. С. Хозин, а 14
сентября Военный совет фронта назначил генерала И. И. Федюнинского
командующим 42-й армией.
В боях за г. Пушкин и Слуцк особенно отличилась 168-я стрелковая
дивизия полковника А. Л. Бондарева. Эта кадровая дивизия Красной Армии 45
дней героически сражалась на финской границе и в лесах Карелии,
северо-западнее Ладоги. Выполняя приказ командования, ведя в тяжелейших
условиях арьергардные бои, дивизия эвакуировалась на остров Валаам, а оттуда
была переброшена под Ленинград. Воины ее сумели сохранить почти всю боевую
технику, в том числе гаубичный и пушечный артиллерийские полки. Пополненная
ленинградскими коммунистами-политбойцами, эта дивизия сражалась с врагом под
Ново-Лисином, Слуцком, городом Пушкином так же стойко, как и на границе. С
особым упорством ее воины вели бои с противником в районе Колпино. [389]
Меры по стабилизации положения под Ленинградом приходилось осуществлять
в очень сложной обстановке. Враг продолжал усиливать свой нажим, особенно в
полосе 42-й армии на пулковском направлении. Нельзя было оставлять без
внимания и другие направления: шлиссельбургское и ораниенбаумское. Хотя
противник наносил там второстепенные удары, но пренебрегать ими было нельзя,
так как в этом случае возникли бы большие осложнения.
Должен с большой благодарностью отметить умную организаторскую роль
командующего военно-воздушными силами генерал-полковника А. А. Новикова,
который силами авиации фронта и флота эффективно помогал отбивать яростные
атаки вражеских войск.
Моим заместителем по военно-морским силам Балтийского флота был адмирал
Иван Степанович Исаков. Глубоко убежден, что И. С. Исаков был одним из самых
сильных и талантливых военачальников Военно-Морского Флота Советского Союза.
Под его руководством командование Балтфлота и артиллеристы за короткий срок
сформировали 6 отдельных бригад морской пехоты, передав их на усиление
Ленинградского фронта. Вместе с командующим артиллерией фронта генералом В.
П. Свиридовым он быстро организовал взаимодействие флота и фронта, создав
мощную дальнобойную контрбатарейную группу.
Гитлер торопил командующего группой армий "Север" генерал-фельдмаршала
фон Лееба быстрее овладеть Ленинградом и как можно скорее высвободить
подвижные соединения 4-й танковой группы для переброски их на московское
направление в состав группы армий "Центр".
С раннего утра 13 сентября противник силами двух пехотных, одной
танковой и одной моторизованной дивизий начал наступление в общем
направлении на Урицк. Прорвав оборону, вражеские части заняли
Константиновку, Сосновку, Финское Койрово и стали продвигаться к Урицку.
"Значительное углубление клина с запада на Ленинград", - записал в тот
день в своем дневнике Гальдер, а вечером добавил: "У Ленинграда значительные
успехи. Выход наших войск к "внутреннему обводу укреплений" может считаться
законченным".
Военный совет фронта ясно понимал, что для обороны Ленинграда создалось
чрезвычайное положение. Чтобы ликвидировать грозную опасность, было решено
ввести в сражение последний фронтовой резерв - 10-ю стрелковую дивизию.
Последний!.. Решение таило в себе серьезный риск, но другого выхода тогда у
нас не было.
Утром 14 сентября, после короткой мощной артподготовки, 10-я стрелковая
дивизия совместно с частями соседних соединений и при поддержке авиации
нанесла стремительный удар по врагу. В результате напряженного боя оборона
была восстановлена. Понеся большие потери, противник оставил Сосновку и
Финское Койрово. [390]
Изучая и оценивая сложившуюся обстановку, мы стремились прежде всего
выяснить возможности противника, глубже проникнуть в замыслы его
командования, установить наиболее сильные и слабые стороны вражеских войск,
блокировавших город. Нужно было определить, какие силы, средства и способы
действий следует противопоставить противнику, рвущемуся в Ленинград, чтобы
сорвать его намерения.
Размышляя над планом обороны Ленинграда, прежде всего обратили внимание
на то, что, наступая, враг оказался вынужденным действовать, рассредоточивая
войска по трем группировкам на широком фронте. Главные силы - танки и
пехота - направлялись к городу с юга. Очевидно, фон Лееб был убежден, что
именно здесь ему удастся ворваться в город ударом в центре фронта. Однако
из-за плотной застройки пригородов и лесных массивов противник вынужден был
наступать вдоль дорог. Это обстоятельство следовало использовать: мы были в
состоянии надежно перекрыть все пути артиллерийским и минометным огнем,
подвергнуть их бомбардировочным ударам авиации, усилить оборону при помощи
инженерных препятствий.
Опыт боевых действий показал, что враг был очень чувствителен ко
всякого рода проявлениям активности с нашей стороны. Контрудары и контратаки
вынуждали противника наступать в замедленном темпе. Вместо того чтобы
бросить на главном направлении максимум ударных сил, немецкое командование
часто ограничивалось полумерами. А это давало нам возможность выиграть
время, которое было необходимо для организации активного контрманевра.
Проявлению активности нашей обороны способствовало и сложившееся по
ходу обстановки расположение советских войск, 8-я армия укреплялась на
ораниенбаумском плацдарме. При должной поддержке со стороны флота и 42-й
армии она была в состоянии наносить удары по западному флангу и тылу
группировки противника, отвлекая тем самым часть сил, наступавших на город.
Можно было многое ожидать и от 54-й армии, находившейся под
командованием маршала Г. И. Кулика. Ее положение на восточном фланге узкого
шлиссельбургско-мгинского коридора позволяло организовать удар по вражеским
соединениям и таким образом облегчить путь продвижения войскам
Ленинградского фронта. Это могло существенно помочь обороне города и отвлечь
часть сил группы армий "Север" с основного, пулковского участка.
Было ясно, что успех борьбы зависел от того, насколько активно будут
действовать наши войска на всех основных участках фронта. Мы это поняли
сразу по прибытии в Ленинград, о чем было доложено в Ставку ВГК.
Дополнительно разработанные мероприятия по усилению обороны города
предусматривали решение следующих задач: [391]
- усилить партийно-политическую работу среди войск и населения с целью
всемерного укрепления дисциплины и веры в победу над врагом;
- всеми сухопутными, воздушными и флотскими силами и средствами
продолжать наносить максимальные потери ударным группировкам противника,
чтобы они не смогли прорвать нашу оборону;
- сформировать к 18 сентября и полностью вооружить еще пять стрелковых
бригад, две стрелковые дивизии. Основную часть этих войск передать в 42-ю
армию для создания четвертого рубежа обороны армии;
- с целью оттягивания сил противника из-под Ленинграда 8-й армии
продолжать наносить удары противнику во фланг и тыл;
- действия частей фронта увязать с действиями 54-й армии, добиваясь
освобождения от противника района Мга-Шлиссельбург;
- поставить более активные задачи подпольным парторганизациям и
партизанским отрядам, действовавшим южнее Ленинграда.
Таким образом, были предусмотрены два важнейших фактора: внедрение в
сознание наших воинов и населения непоколебимой уверенности в нашей победе и
необходимость накопления резервов с целью увеличения глубины обороны фронта.
Осуществление неожиданного для противника удара силами 8-й армии должно было
дать незамедлительный результат.
Особое внимание, как мы видим, уделялось 42-й армии, находившейся на
самом опасном направлении. Здесь предусматривалось создать такую оборону, о
которую разбились бы все попытки противника лобовым ударом овладеть городом.
Большое значение мы придавали действиям флота и береговой артиллерии,
которые становились все более существенными по мере приближения линии фронта
к морю.
Как показал дальнейший ход событий, план этот оказался действенным и
эффективным.
Об общем представлении о ситуации, сложившейся в то время под
Ленинградом, и принимаемых нами мерах по организации оборонительных
мероприятий можно судить по телеграфному разговору между мною и Б. М.
Шапошниковым от 14 сентября 1941 года.
У аппарата Шапошников. Здравствуйте, Георгий Константинович!
Доложите, пожалуйста, обстановку на вашем фронте и какие мероприятия вами
принимаются для восстановления положения.
У аппарата Жуков. Здравствуйте, Борис Михайлович!
Обстановка в южном секторе фронта значительно сложнее, чем
казалось Генеральному штабу. К исходу сегодняшнего дня противник, развивая
прорыв тремя-четырьмя пехотными дивизиями и введя в бой до двух танковых
дивизий, вышел на фронт Новый Сузи (что южнее Пулково на 2
километра)-Финское Койрово (северная окраина)-Константиновка-Горелово-Анино-
[392] Копорское-Ропша-Глядино и развивает наступление в северном
направлении... Красногвардейск и дороги, идущие от Красногвардейска в
Пулково, также занимаются противником.
Таким образом, на этом участке фронта положение очень сложное. Оно
усугубилось еще и тем, что у командования в районе Ленинграда не было
никаких резервов. Сейчас нам приходится сдерживать наступление и развитие
прорыва противника с помощью случайных отрядов, отдельных полков и вновь
формируемых рабочих дивизий.
Шапошников. Какие меры приняты?
Жуков. К исходу сегодняшнего дня на путях движения противника нами
организована система артиллерийского огня, включая морскую, зенитную и
прочую артиллерию. Собираем минометы, и думаю, что к утру мы сможем на
основных направлениях подготовить плотный заградительный огонь для
взаимодействия с пехотой, которую к исходу дня расположили на вышеуказанном
рубеже. Привлекаем всю авиацию фронта и Балтийского флота и, кроме того,
собираем до сотни танков.
Непосредственно на южной окраине Ленинграда, на линии
Мясокомбинат-Рыбацкое-Морской порт развертываем дивизию НКВД, которую
усиливаем пока 100 орудиями, имея в виду в дальнейшем собрать еще не менее
100 орудий. Вот все, что я пока могу сказать об обстановке, сложившейся
непосредственно под Ленинградом.
На фронте 8-й армии организуем удар с целью выхода на
Кингисеппское шоссе, с тем чтобы ударом во фланг и тыл противника оттянуть
часть его группировки из-под Ленинграда и во взаимодействии с 55-й и 42-й
армиями в дальнейшем ликвидировать красносельскую группу противника. Переход
в наступление 55-й и 42-й армий рассчитываем провести не раньше 17 сентября.
Раньше невозможно, так как сейчас для этого нет сил. Думаю собрать их за
счет вывода группы Астанина{63}. Всего надеюсь собрать до пяти дивизий, если
удастся в течение двух ближайших дней вывести Астанина. Если же нет, то
соберем хотя бы три дивизии.
Удар во взаимодействии с Куликом буду готовить, но провести его мы
сможем только после ликвидации красносельской группировки противника...
...Мною принято на Ленинградском фронте всего 268 самолетов, из
них исправных только 163. Очень плохо с бомбардировщиками и штурмовиками.
Имеется 6 самолетов Пе-2, 2 самолета Ил-2, 2 самолета Ар-12, 11 самолетов
СБ. Такое количество не обеспечит выполнения задачи. Очень прошу Ставку дать
хотя бы один полк Пе-2 и полк Ил-2.
Шапошников. Считаю, что принятое вами решение прежде [393] всего
организовать артиллерийскую завесу является единственно правильным.
Ленинградский фронт имеет столько артиллерии, что создать такую
завесу вполне возможно.
Жуков. Все ясно. Прошу иметь только в виду, как я уже вам доложил,
что район Красногвардейска до реки Ижора и все пути, идущие через
Красногвардейск на север, находятся у противника. ...Сейчас приходится
принимать пожарные меры и наводить должный порядок в частях... Думаю, в
ближайшие дни наведем порядок... Если придется, не остановимся ни перед
какими мерами.
Прошу вас подкрепить Кулика двумя-тремя дивизиями, чтобы он мог
нанести мощный удар. Это будет самая лучшая помощь фронту в создавшейся
обстановке. С Куликом связь я держу по "Бодо".
Шапошников. Считаю, что Красногвардейск запирает дорогу на север,
хотя противник и обошел его с запада... Сейчас, конечно, центр внимания
должен быть направлен на ликвидацию красносельского прорыва, а затем на
взаимодействие с Куликом... Я думаю, что в тылах фронта и в разных вузах
можно еще найти и людей, и оружие. Ставка просит вас ориентировать нас чаще
по проводу и по радио о событиях на фронте. Вашу просьбу об усилении
бомбардировочной авиацией незамедлительно доложу товарищу Сталину. Все{64}.

Надо было выбрать район прорыва блокады. Больше всего, на наш взгляд,
для этой цели подходил мгинский выступ, захваченный противником. Ширина его
составляла всего 15-20 км. Местность здесь была лесная и болотистая с
обширными участками торфяных разработок. Небольшие высоты возвышались над
окружающей равниной и могли быть отлично приспособлены для прочной и
эффективной обороны. Сюда-то и обращались наши взоры, как к наиболее
благоприятному участку прорыва блокады.
Вскоре после моего прибытия в Ленинград Б. М. Шапошников сообщил, что
Ставка предпринимает попытки деблокировать город ударами 54-й армии с
востока. Он просил меня выделить войска для встречных действий. К сожалению,
фронт не мог этого сделать, поскольку все, что было возможно, мы уже бросили
на главное направление и снять оттуда какие-либо войска означало бы сдать
город врагу. Поэтому было решено наступать навстречу 54-й армии всего одной
дивизией и бригадой Невской оперативной группы.
Под Невской Дубровкой этим частям предстояло форсировать полноводную
Неву, ширина которой составляла до 800 м, под сплошным огнем противника, а
затем атаковать врага, действуя через болота и лес. Задача была чрезвычайно
тяжелая, можно сказать, непосильная.
Условия деблокирования Ленинграда в сентябре 1941 года требовали, [394]
чтобы 54-я армия действовала более энергично и в полном взаимодействии с
частями Ленинградского фронта. Однако нам не удалось решить вопросы
совместных действий так, как этого требовала обстановка. Я позволю себе
привести телеграфный разговор с маршалом Г. И. Куликом, который состоялся в
ночь на 15 сентября 1941 года. Текст его дается с небольшим сокращением.
У аппарата Кулик.
У аппарата Жуков.
Жуков. Приветствую тебя, Григорий Иванович! Тебе известно о моем
прибытии на смену Ворошилову? Я бы хотел, чтобы у нас с тобой побыстрее
закипела работа по очистке территории, на которой мы могли бы пожать друг
другу руки и организовать тыл Ленинградского фронта. Прошу коротко доложить
об обстановке. В свою очередь хочу проинформировать, что делается под
Ленинградом:
Первое. Противник, захватив Красное Село, ведет бешеные атаки на
Пулково, в направлении Лигово. Другой очаг юго-восточнее Слуцка - район
Федоровское. Из этого района противник ведет наступление восемью полками
общим направлением на г. Пушкин с целью соединения в районе Пушкин-Пулково.
Второе. На остальных участках фронта обстановка прежняя... Южная
группа Астанина в составе четырех дивизий принимает меры к выходу из
окружения.
Третье. На всех участках фронта организуем активные действия.
Возлагаем большие надежды на тебя. У меня пока все. Прошу коротко сообщить
обстановку на твоем участке.
Кулик. Здравия желаю, Георгий Константинович! Очень рад с тобой
вместе выполнять почетную задачу по освобождению Ленинграда. Также жду с
нетерпением момента встречи. Обстановка у меня следующая:
Первое. В течение последних двух-трех дней я веду бой на своем
левом фланге в районе Вороново, то есть на левом фланге группировки, которая
идет на соединение с тобой. Противник сосредоточил против основной моей
группировки за последние два-три дня следующие дивизии. Буду передавать по
полкам, так как хочу знать, нет ли остальных полков против твоего фронта.
Начну справа: в районе Рабочий поселок № 1 появился 424-й полк 126-й
пехотной дивизии, ранее не присутствовавший на моем фронте. Остальных полков
этой дивизии нет. Или они в Шлиссельбурге, или по Неве и действуют на западе
против тебя, или в резерве в районе Шлиссельбурга.
Второе. В районе Синявино и южнее действует 20-я мотодивизия,
вместе с ней отмечены танки 12-й танковой дивизии.
Третье. На фронте Сиголово-Турышкино развернулась 21-я пехотная
дивизия. Совместно с ней в этом же районе действует 5-я танковая дивизия в
направлении Славянка-Вороново.
В течение последних трех дней идет усиленная переброска из [395]
района Любань на Шапки-Турышкино-Сологубовка мотомехчастей и танков. Сегодня
в 16 30 замечено выдвижение танков (более 50) из района Сологубовка на
Сиголово, а также отмечается большое скопление войск в лесах восточнее
Сиголово и северо-восточнее Турышкино Кроме того, появилась в этом же районе
тяжелая артиллерия. Сегодня у меня шел бой за овладение Вороновом. Это была
частная операция для предстоящего наступления, но решить эту задачу не
удалось. Правда, здесь действовали незначительные соединения. Я сделал это
умышленно, так как не хотел втягивать крупные силы в эту операцию: сейчас у
меня идет пополнение частей.
Линия фронта, занимаемая 54-й армией, следующая: Липка-Рабочий
поселок № 8-Рабочий поселок № 7-поселок Эстонский-
Тортолово-Мышкино-Поречье-Михалево.
Противник сосредоточивает на моем правом фланге довольно сильную
группировку... Жду с завтрашнего дня перехода его в наступление. Меры для
отражения наступления мною приняты, думаю отбить его атаки и немедленно
перейти в контрнаступление. За последние три-четыре дня нами уничтожено
минимум 70 танков... Во второй половине 13 сентября был сильный бой в районе
Горное Хандрово, где было уничтожено 28 танков и батальон пехоты, но
противник все время, в особенности сегодня, начал проявлять большую
активность. Все.

Из рассуждений Г. И. Кулика, таким образом, следовало, что в течение
ближайшего времени его армия наступать не собирается. Это нас никак не
устраивало, так как положение под Ленинградом становилось критическим.
Помимо прямых действий со стороны 54-й армии, я рассчитывал также на
привлечение авиации этой армии для ударов по важным районам на подступах к
Ленинграду.
Надо было разъяснить это моему собеседнику.

Жуков. Григорий Иванович, спасибо за информацию. У меня к тебе
настойчивая просьба - не ожидать наступления противника, а немедленно
организовать артподготовку и перейти в наступление в общем направлении на
Мгу.
Кулик. Понятно. Я думаю, 16-17-го.
Жуков. 16-17-го поздно! Противник мобильный, надо его упредить. Я
уверен, что, если развернешь наступление, будешь иметь большие трофеи. Если
не сможешь все же завтра наступать, прошу всю твою авиацию бросить на
разгром противника в районе Поддолово-Корделево-Черная Речка-Аннолово. Все
эти пункты находятся на реке Ижора, в 4-5 километрах юго-восточнее Слуцка.
Сюда необходимо направлять удары в течение всего дня, хотя бы малыми
партиями, чтобы не дать противнику поднять головы. Но это как крайняя мера.
Очень прошу атаковать противника и скорее двигать конницу в тыл противника.
У меня все.
Кулик. Завтра перейти в наступление не могу, так как не подтянута
артиллерия, не проработано на месте взаимодействие и не [396] все части
вышли на исходное положение. Мне только что сообщили, что противник в 23
часа перешел в наступление в районе Шлиссельбург-Липка-Синявино-Гонтовая
Липка. Наступление отбито. Если противник завтра не перейдет в общее
наступление, то просьбу твою о действиях авиации по пунктам, указанным
тобою, выполню...

Эти данные обстановки под Шлиссельбургом у меня тоже имелись. Однако
маршал Г. И. Кулик ошибался: действия противника были не более чем попыткой
боем разведать нашу оборону. Г. И. Кулик явно не представлял себе или не
хотел понять крайнего напряжения обстановки под Ленинградом.
Уже не скрывая раздражения, я сказал:
- Противник не в наступление переходил, а вел ночную силовую разведку!
Каждую разведку или мелкие действия врага некоторые, к сожалению, принимают
за наступление...
Ясно, что вы прежде всего заботитесь о благополучии 54-й армии и,
видимо, вас недостаточно беспокоит создавшаяся обстановка под Ленинградом.
Вы должны понять, что мне приходится прямо с заводов бросать людей навстречу
атакующему противнику, не ожидая отработки взаимодействия на местности.
Понял, что рассчитывать на активный маневр с вашей стороны не могу. Буду
решать задачу сам. Должен заметить, что меня поражает отсутствие
взаимодействия между вашей группировкой и фронтом. По-моему, на вашем месте
Суворов поступил бы иначе. Извините за прямоту, но мне не до дипломатии.
Желаю всего лучшего!{65}
Несмотря на принятые меры, обстановка под Ленинградом продолжала
ухудшаться. Противник становился все более активным. Видимо,
генерал-фельдмаршал фон Лееб лез из кожи вон, чтобы выполнить любой ценой
приказ Гитлера - покончить с ленинградской операцией до начала наступления
немецких войск под Москвой.
Утром 15 сентября противник возобновил наступление в полосе 42-й армии.
Его четыре дивизии, усиленные танками и поддержанные массированными ударами
с воздуха, упорно продвигались вперед. Ценой больших потерь врагу удалось
оттеснить наши 10-ю и 11-ю стрелковые дивизии к южным окраинам поселка
Володарского и Урицка. На других участках обороны этой армии вражеские атаки
были отражены.
Чтобы предотвратить прорыв противника в Ленинград через Урицк, 16
сентября мы усилили 42-ю армию вновь сформированными 21-й стрелковой
дивизией НКВД, 6-й дивизией народного ополчения и двумя стрелковыми
бригадами, состоявшими из моряков и личного состава различных частей ПВО.
Этим соединениям было приказано занять оборону на внешнем обводе
укрепленного [397] рубежа города, проходившего от побережья Финского залива
через Лигово, Мясокомбинат, Рыбацкое до реки Невы.
Благодаря этой мере был образован сильный второй эшелон 42-й армии и
достигнута тактическая глубина обороны. Это в значительной мере
способствовало повышению его устойчивости и непреодолимости.
Следует отметить, что с выходом противника к поселку Володарского и
Урицку левый фланг его ударной группировки оказался еще более растянутым. Мы
решили использовать это выгодное для нас обстоятельство и нанести контрудар
по врагу силами 8-й армии.
Командующему 8-й армией было приказано оставить на участке
Керново-Терентьево прикрытие, 5-ю бригаду морской пехоты отвести на заранее
подготовленный в инженерном плане рубеж обороны по реке Коваши, а 191-ю и
281-ю стрелковые дивизии и 2-ю дивизию народного ополчения сосредоточить на
своем левом фланге и нанести по противнику контрудар на участке Липицы -
поселок Володарского в направлении на Красное Село. Этим же приказом в
состав 8-й армии передавались 10-я и 11-я стрелковые дивизии и 3-я дивизия
народного ополчения 42-й армии, которые должны были принять участие в
контрударе. Одновременно 125-я и 268-я стрелковые дивизии 8-й армии
выводились в резерв фронта.
Такое решение позволило нам создать ударную группировку 8-й армии для
нанесения контрудара по врагу и одновременно восстановить резерв фронта для
парирования всяких случайностей. Последующий ход событий показал, что все
это было своевременным и правильным.
Докладывая свое решение Ставке Верховного Главнокомандования, я не
умолчал о разговоре с Г. И. Куликом. И. В. Сталин обещал принять меры.
Вечером 16 сентября Верховный Главнокомандующий связался с ним по телеграфу
и потребовал "...не задерживать подготовку к наступлению, а вести его
решительно, дабы открыть сообщение с Жуковым".
"В своем разговоре с вами 15 сентября, - напомнил И. В. Сталин, -
Жуков обрисовал вам положение фронта, и поэтому вашу операцию затягивать
нельзя"{66}.

Однако и на этот раз наступление 54-й армии затянулось и началось лишь
спустя несколько дней.
17 сентября бои под Ленинградом достигли наивысшего напряжения. В этот
день шесть дивизий противника при поддержке крупных сил авиации группы армий
"Север" предприняли новую попытку прорваться к Ленинграду с юга. Защитники
города стойко отстаивали буквально каждый метр, непрерывно контратакуя
врага. Артиллерия фронта и Балтийского флота вела интенсивный огонь по
наступавшим частям противника, авиация фронта и флота [398] своевременно
оказывала всемерную поддержку оборонявшимся частям.
Оценив ситуацию как исключительно опасную, Военный совет фронта 17
сентября направил Военным советам 42-й и 55-й армий предельной строгости
приказ. В нем говорилось:
"Рубеж Лигово-Кискино-Верхнее Койрово-Пулковские высоты-районы
Московской Славянки-Шушары и Колпино имеют исключительное значение для
обороны Ленинграда, а поэтому ни при каких обстоятельствах не могут быть
оставлены"{67}.

И нужно отдать должное нашим героическим воинам: они правильно поняли
приказ и добросовестно выполнили его. Мощным огнем и непрерывными
контратаками войска фронта вынудили гитлеровцев перейти от наступления к
обороне. В отражении удара врага через Лигово на Ленинград особенно
отличились 21-я стрелковая дивизия НКВД полковника М. Д. Папченко, 6-я
бригада морской пехоты полковника Д. А. Синочкина и 7-й истребительный
авиационный корпус полковника С. П. Данилова. Исключительную доблесть
проявили артиллеристы 42-й армии. Нередко целые дивизионы, а иногда и
артиллерийские полки выдвигались на открытые боевые позиции и прямой
наводкой уничтожали наседавшего врага. Только на участке Лигово- Пулково на
прямую наводку было выставлено свыше 500 орудий.
Чрезвычайно важную роль в срыве планов противника - прорыва в Ленинград
через Урицк - сыграл контрудар 8-й армии. Ее ударная группировка в составе
четырех стрелковых дивизий утром 19 сентября перешла в наступление в общем
направлении на Красное Село. Хотя это наступление и не привело к
восстановлению здесь обороны, но оно вынудило немцев перегруппировать часть
сил с самого опасного для нас направления Урицк-Ленинград на петергофское,
что было нами заранее предусмотрено.
Продолжая яростные атаки на Пулковские высоты, противник пытался найти
слабые места в нашей обороне и на других участках фронта. С утра 18 сентября
он нанес удар на стыке 42-й и 55-й армий и, овладев городом Пушкин,
стремился обойти Пулковские высоты слева, а Колпино справа и таким образом
прорваться к Ленинграду. Однако и здесь гитлеровские войска не смогли
сломить сопротивление хотя и малочисленных, но героически сражавшихся
советских войск.
В разгар боев за Пулково и г. Пушкин противник нанес один из самых
мощных артиллерийских и авиационных ударов по Ленинграду, пытаясь таким
способом сломить волю ленинградцев и его защитников. 19 сентября город
подвергался артиллерийскому обстрелу в течение восемнадцати часов - с 1 часа
5 минут до 19 часов. Одновременно немецкая авиация произвела шесть налетов
[399] на город. К Ленинграду прорвалось 276 бомбардировщиков противника.
Чтобы подавить или уничтожить нашу мощную морскую артиллерию, которая
вела уничтожающий огонь по наступавшим войскам группы армий "Север",
немецко-фашистское командование 21-23 сентября осуществило ряд массированных
налетов на корабли и Кронштадт. В этих налетах одновременно участвовало
несколько сотен бомбардировщиков. Но интенсивный огонь зенитной артиллерии и
решительные атаки советских истребителей сорвали замысел врага: существенный
ущерб флоту нанесен не был.
В течение 23-26 сентября противник неоднократно предпринимал попытки
наступления на Пулковские высоты, на Петергоф и Ораниенбаум. Но каждый раз
его атаки отражались артиллерийским, минометным и ружейно-пулеметным огнем,
а также ударами авиации. Одновременно мы наносили по врагу ощутимые
контрудары силами стрелковых частей и соединений.
Для усиления обороны в районе Урицка и Пулковских высот были взяты
резервы из 23-й армии, находившейся на Карельском перешейке. Обстановка в
этом районе сложилась более спокойная. Финские войска постреливали. Наши
войска отвечали тем же. Это позволило командованию фронта забрать отсюда все
армейские резервы и даже часть полков некоторых стрелковых дивизий.
В районе Петергофа в тыл вражеских войск был высажен морской десантный
отряд с целью содействия приморской группе в проведении операции. Моряки
действовали не только смело, но и предельно дерзко. Каким-то образом
противник обнаружил подход по морю десанта и встретил его огнем еще на воде.
Моряков не смутил огонь противника. Они выбрались на берег, и немцы
побежали. К тому времени они уже хорошо были знакомы с тем, что такое
"шварце тодт" ("черная смерть"), как они называли нашу морскую пехоту.
Увлекшись первыми успехами, моряки преследовали бегущего противника, но
к утру сами оказались отрезанными от моря. Большинство из них пало смертью
храбрых. Не вернулся и командир героического десанта полковник Андрей
Трофимович Ворожилов.
Десантные отряды моряков и пограничников из 20-й дивизии НКВД
полковника А. П. Иванова неоднократно засылались в тыл противника. Везде и
всюду они проявляли чудеса храбрости. Блестяще действовали в сентябрьских
сражениях и стрелковые бригады, сформированные из моряков Балтфлота.
20 сентября Ставка Верховного Главнокомандования еще раз поторопила
командующего 54-й армией маршала Г. И. Кулика с организацией решительного
наступления. В телеграмме Г. И. Кулику Верховный настаивал на немедленных
действиях:
"В эти два дня, 21-го и 22-го, надо пробить брешь во фронте [400]
противника и соединиться с ленинградцами, а потом уже будет поздно. Вы очень
запоздали. Надо наверстать потерянное время. В противном случае, если вы еще
будете запаздывать, немцы успеют превратить каждую деревню в крепость, и вам
никогда уже не придется соединиться с ленинградцами"{68}.

Однако и это распоряжение не было выполнено.
29 сентября Ставка подчинила 54-ю армию Ленинградскому фронту. Маршал
Г. И. Кулик был освобожден от командования, и мне пришлось назначить
командующим 54-й армией генерала М. С. Хозина, не освобождая его от
обязанностей начальника штаба фронта.
Как теперь стало известно, гитлеровцы также торопили свои войска.
Командующий немецкой группой армий "Север" фон Лееб настоятельно требовал
как можно быстрее сломить сопротивление защитников Ленинграда, чтобы
соединиться с карельской группой финских войск. Однако, несмотря на все
принятые меры, увещевания и угрозы, разгромить ленинградскую группировку
советских войск фашисты так и не смогли. В результате предельно активной и
упорной обороны войск Ленинградского фронта и их массового героизма прорыв в
Ленинград через Красное Село-Урицк-Слуцк-Пушкин потерпел полный провал.
Гитлер был в бешенстве. Главнокомандующий северной группой войск
генерал-фельдмаршал фон Лееб был снят Гитлером с должности, но и это не
помогло. Гитлер понимал, что время работает не на Германию, а на Советский
Союз, который, преодолевая огромные трудности, успешно мобилизует народные
силы и создает новые военные формирования и мощные средства борьбы.
Летне-осенняя кампания окончилась без значительных успехов в достижении
стратегических целей. Приближалась зима, к которой гитлеровские войска
подготовлены не были.
В начале октября разведка фронта доложила, что немцы роют землянки,
утепляют блиндажи, укрепляют передний край минами и другими инженерными
средствами. Разведчики сделали правильный вывод: противник готовится к зиме.
Пленные подтвердили это предположение. Впервые за много дней мы реально
осознали, что фронт на подступах к городу выполнил свою задачу и остановил
наступление гитлеровских войск. Линия обороны на подступах к Ленинграду с
юга стабилизировалась и осталась без существенных изменений до января 1943
года. К этому же времени закрепились позиции сторон и на реке Свирь.
Каковы же основные итоги и особенности оборонительного этапа битвы за
Ленинград осенью 1941 года? И в чем кроются причины провала наступления
немецко-фашистских войск?
Важнейшее военно-политическое значение успешной обороны Ленинграда
состоит в том, что она опрокинула широко задуманные планы гитлеровского
командования. Войска Ленинградского [401] фронта и Балтийского флота своим
героическим упорством и активными действиями обескровили, измотали и крепко
приковали к северному направлению крупную группировку немецко-фашистских
войск и не позволили гитлеровскому командованию своевременно перебросить под
Москву подвижные соединения 4-й танковой группы. Последняя не успела к
началу операции "Тайфун" восстановить потрепанную материальную часть и в
ослабленном состоянии была введена в сражение на московском направлении. Это
обстоятельство способствовало в значительной мере успешной обороне Москвы и
разгрому вражеских полчищ на подступах к столице нашей Родины.
Сражения под Ленинградом в сентябре 1941 года протекали в крайне
сложной и динамичной обстановке. Противник применял значительные танковые,
моторизованные и авиационные силы, что потребовало от советского
командования быстрого и смелого реагирования на изменения ситуации,
совершенствования форм и способов ведения боевых действий.
В ходе сентябрьского сражения, когда бои под Ленинградом носили
чрезвычайно напряженный и ожесточенный характер, силы врага истощались, а
силы сопротивления советских войск непрерывно возрастали. Об этом говорит
снижение темпов наступления противника. Если в июле он продвигался по 5
километров в сутки, то в сентябре всего лишь по 1-2 километра, да и то на
отдельных направлениях.
Благодаря мерам, принятым командованием фронта, к концу сентября на
северных, южных и юго-восточных подступах к Ленинграду была создана прочная,
глубоко эшелонированная и непреодолимая для врага оборона. Достаточно
указать на тот факт, кто к моменту стабилизации положения под Ленинградом
оборона на главнейших направлениях состояла из двух полос. Стрелковые
дивизии, хорошо оснащенные противотанковыми средствами, здесь, как правило,
обороняли полосу протяженностью не более 10-12 километров.
Кроме того, непреодолимость нашей обороны была достигнута благодаря
созданию развитой сети инженерных сооружений, хорошо управляемого
артиллерийского огня армий, фронта и флота. Важную роль сыграла четко
отработанная система взаимодействия между наземными войсками и авиацией,
плотная, хорошо организованная противовоздушная оборона города и войск.
Победа в оборонительных сражениях на ближних подступах к Ленинграду
была достигнута совместными усилиями всех видов вооруженных сил и родов
войск, опиравшихся в своей борьбе на героическую помощь населения города. В
основе этих общих усилий лежали высокий моральный дух советских войск,
непреклонная вера в победу, глубокий патриотизм и ненависть к фашистским
захватчикам.
История войн не знала такого примера массового героизма, мужества,
трудовой и боевой доблести, какую проявили защитники [402] Ленинграда.
Огромная заслуга в этом ленинградских городской и областной партийных
организаций, их умелая и оперативная организаторская деятельность и высокий
авторитет у населения и в войсках. За первые три месяца войны здесь были
сформированы десять дивизий народного ополчения, 16 отдельных
артиллерийско-пулеметных батальонов, десятки маршевых подразделений для
пополнения частей народного ополчения, многочисленные отряды местной
противовоздушной обороны. Были подготовлены десятки тысяч медицинских
работников, развернуты многочисленные госпитали, проведен ряд других важных
мероприятий по обеспечению боевых действий войск и населения города.
Одновременно с формированием частей народного ополчения и воинских
отрядов Ленинградские областной и городской комитеты партии по указанию ЦК
ВКП(б) в 1941 году создали около 400 партизанских отрядов общим количеством
не менее 14 тысяч человек. Эти отряды были направлены в районы Пскова,
Гдова, Нарвы, Луги и в другие места. По партийной мобилизации в войска
Ленинградского фронта влилось более 12 тысяч коммунистов - это были лучшие
силы партии. 10 тысяч человек стали политбойцами. Партийным словом и личным
примером они вдохновляли воинов на бесстрашное выполнение долга перед
Родиной.
Ни массовые жертвы, ни постоянные чрезмерно напряженные бои не сломили
боевой дух и доблесть защитников города Ленина. Ленинградцы, воины фронта и
флота предпочитали смерть в борьбе с врагом, нежели сдать город врагу.
Трудно переоценить трудовую доблесть рабочего класса города Ленина.
Люди трудились с исключительным энтузиазмом, недоедая и недосыпая, под
артиллерийским огнем и бомбовыми ударами авиации. Большим разрушениям и
повреждениям подверглись заводы имени С. М. Кирова, Ижорский, "Русский
дизель", "Большевик", Мясокомбинат, Дубровская электростанция,
Адмиралтейский, фабрика имени 1 Мая и ряд других важнейших предприятий и
сооружений.
Однако, несмотря на варварские действия немецко-фашистских войск,
трудящиеся ленинградских предприятий героически выполняли задачи, которые им
были поручены. Так, с июля и до конца 1941 года они изготовили 713 танков,
480 бронемашин, 58 бронепоездов, свыше 3 тысяч полковых и противотанковых
пушек, около 10 тысяч минометов, свыше 3 миллионов снарядов и мин, более 80
тысяч реактивных снарядов и бомб. Выпуск боеприпасов во втором полугодии
1941 года по сравнению с первым увеличился в 10 раз.
Примечательно, что значительная часть изготовленной в Ленинграде важной
оборонной продукции в октябре-декабре 1941 года отправлялась самолетами
нашим войскам, оборонявшим Москву. Только в последнем квартале 1941 года, то
есть в самый разгар битвы за Москву, ленинградцы отправили героям обороны
столицы нашей Родины более тысячи полковых пушек и минометов. [403]
В то время я уже командовал Западным фронтом, сражавшимся на подступах
к Москве. Помнится, как я был глубоко взволнован, когда сообщили о той
помощи, которую оказывают нам ленинградцы, уже испытавшие голод и лишения,
но сильные волей и духом.
Перед войной в Ленинграде проживало 3 миллиона 103 тысячи человек, а с
пригородами - 3 миллиона 385 тысяч. Согласно Постановлению Совнаркома с 29
июня 1941 года по 31 марта 1943 года были эвакуированы 1 миллион 743 тысячи
129 человек, в том числе 414 тысяч 148 детей{69}.
Контроль за выполнением постановления правительства по эвакуации и
размещению людей и заводского оборудования в новых районах страны был
возложен на Алексея Николаевича Косыгина. Несмотря на тяжелейшие условия
эвакуации и трудности, связанные с размещением всего вывезенного в Заволжье,
на Урал, в Сибирь, Казахстан и другие районы страны, задание правительства
было выполнено в назначенные сроки. Сказалась умная организаторская работа
Алексея Николаевича Косыгина и других товарищей, которым ЦК ВКП(б) поручил
выполнение этого, я бы сказал, чрезвычайной важности дела.
Внимательно следя за событиями в Ленинграде, Центральный Комитет партии
мобилизовал на помощь населению города все силы и средства. Вездеходами,
гужевым транспортом, всеми другими средствами по льду Ладожского озера
доставлялись в Ленинград продукты питания, боеприпасы, одежда, медикаменты.
Доброе слово заслужил уполномоченный Государственного Комитета Обороны
генерал-лейтенант Дмитрий Васильевич Павлов. В крайне сложной обстановке он
проявил большую энергию и изобретательность в доставке голодающему населению
Ленинграда и войскам фронта необходимого продовольствия.
Я же лично считаю для себя высокой честью, что в самое трудное время
мне было доверено командование всеми войсками, оборонявшими город Ленина.
Организация борьбы в условиях блокады при значительном превосходстве
противника в силах и боевой технике дала мне много полезного для всей
последующей деятельности командующего фронтами и заместителя Верховного
Главнокомандующего. Сентябрь 1941 года остался в памяти на всю жизнь.
В конце 1942 года обстановка на фронтах сложилась для нас более
благоприятная. Благодаря самоотверженному труду советского народа и огромной
организаторской работе партии советские войска получали все больше
первоклассной боевой техники. В тылу страны создавались мощные резервы
Ставки. Противник же, наоборот, все более и более утрачивал имевшееся у него
в начале войны превосходство в техническом оснащении и численности
вооруженных сил. [404]
Существенно изменился и характер вооруженной борьбы. Потерпев поражение
в битве под Сталинградом, вооруженные силы фашистской Германии потеряли
инициативу и были вынуждены перейти к стратегической обороне. Красная Армия
захватила инициативу в свои руки.
Ставка Верховного Главнокомандования развернула наступление на
нескольких важнейших оперативно-стратегических направлениях. Главные события
в зимней кампании 1942/43 года происходили на южном крыле
советско-германского фронта.
После разгрома немецких войск в районе Сталинграда, под Котельниковом и
на Северном Кавказе наступление советских войск развивалось в общем
направлении на Донбасс и Харьков Главное командование противника оказалось
вынужденным бросить сюда основную массу своих резервов.
Одновременно наши Северо-Западный, Калининский и Западный фронты
перешли в наступление под Демянском, Великими Луками и Ржевом. Для
противодействия этим операциям и усиления своей 16-й армии, оказавшейся в
демянском мешке, командованию немецкой группы армий "Север" пришлось
использовать все свои резервы и перебросить около семи дивизий из-под
Ленинграда.
Учитывая выгодно сложившуюся общую обстановку на ленинградском
направлении, советское Верховное Главнокомандование решило провести в районе
Ладожского озера наступательную операцию с целью прорыва блокады Ленинграда.
Условно эта операция была названа "Искра".
Местом прорыва блокады был избран все тот же мгинско-шлиссельбургский
выступ в районе Шлиссельбург-Синявино.
Для нанесения ударов привлекались усиленная 67-я армия Ленинградского
фронта (командующий генерал-лейтенант М. П. Духанов; член Военного совета П.
А. Тюркин) и усиленная 2-я ударная армия Волховского фронта (командующий
генерал-лейтенант В. З. Романовский; член Военного совета генерал А. А.
Кузнецов). Для обеспечения боевых действий ударных группировок выделялись
основные силы 13-й и 14-й воздушных армий, а также часть артиллерии
Балтийского флота и Ладожской военной флотилии.
Конкретные задачи войскам Ленинградского и Волховского фронтов по
прорыву блокады Ленинграда были определены директивой Ставки от 8 декабря
1942 года.
"Совместными усилиями Волховского и Ленинградского фронтов
разгромить группировку противника в районе Липка-Гайтолово-Московская
Дубровка-Шлиссельбург и таким образом разбить осаду гор. Ленинграда К исходу
января 1943 года операцию закончить.
Закрепившись прочной обороной на линии р. Мойка-поселок
Михайловский Тортолово, обеспечить коммуникации Ленинградского фронта. После
чего войскам дать 10-дневный отдых. [405]
В первой половине февраля месяца 1943 года подготовить и провести
операцию по разгрому противника в районе Мга и очищение Кировской железной
дороги с выходом на линию Вороново- Сиголово-Войтолово-Воскресенск.
По окончании Мгинской операции войска перевести на зимние
квартиры.
Настоящий приказ довести до командиров полков включительно.
Получение подтвердить. Исполнение донести.
Ставка Верховного Главнокомандования
И. Сталин
Г. Жуков
8.12.1942 г.
22 ч 15 м.
№ 170703".

Необходимо особо отметить, что операцию "Искра" нашим войскам
предстояло осуществить в крайне сложных условиях. За долгие месяцы
пребывания под Ленинградом гитлеровские войска превратили занятые ими
позиции в мощные укрепленные районы с разветвленной системой бетонированных
полевых сооружений, с большим количеством противотанковых и противопехотных
препятствий. Оборона противника опиралась к тому же на весьма выгодные
высоты и другие естественные рубежи.
Особенно мощной была оборона противника на левом берегу Невы.
Укрепившись здесь, гитлеровцы имели перед собой открытое водное пространство
шириной до 800 метров. Даже замерзшая река представляла собой чрезвычайно
сильную преграду, так как на льду не было никаких укрытий. Она
просматривалась и простреливалась с занятого противником крутого обрывистого
берега, высота которого на участке прорыва составляла от 5 до 12 метров.
Гитлеровские войска усилили это естественное препятствие густой сетью
проволочных заграждений и минными полями.
Прорыв обороны при наличии таких укреплений противника являлся сложной
боевой задачей, требовавшей больших усилий, высокого воинского мастерства и
боевой отваги всего личного состава.
Поэтому, несмотря на то что представленные командованием Ленинградского
и Волховского фронтов планы действий были своевременно рассмотрены в
Генштабе и утверждены Ставкой, Верховный, учитывая прежние неудачи,
неоднократно высказывал свое беспокойство за исход операции.
В течение декабря 1942 года фронты тщательно готовились к предстоящему
наступлению. В назначенный Ставкой срок - 1 января 1943 года подготовка была
закончена. Но из-за крайне неблагоприятных метеорологических условий -
оттепель затянулась и ледяной покров на Неве оказался недостаточно
устойчивым, а болота [406] труднопроходимыми - начинать наступление было
опасно. Командование обоих фронтов в конце декабря обратилось в Ставку с
просьбой отложить начало операции до 10-12 января. Эта просьба была
удовлетворена.
В первых числах января 1943 года в штаб Воронежского фронта, где я
находился в связи с подготовкой Острогожско-Россошанской наступательной
операции, мне позвонил И. В. Сталин и без всяких предисловий сказал:
- В Ленинграде как представитель Ставки находится Ворошилов.
Государственный Комитет Обороны считает, что вам также необходимо поехать
туда. Нужно на месте посмотреть, все ли сделано для того, чтобы операция
"Искра" прошла успешно. Время у вас еще есть, сделайте остановку в Москве.
Нам надо обсудить один вопрос.
Поскольку операция под Острогожском и Россошью являлась также весьма
важным звеном в стратегическом плане Ставки, я спросил, как быть с
подготовкой к наступлению Воронежского фронта.
- А вы что предлагаете? - в свою очередь задал вопрос И. В. Сталин.
- Василевский в курсе дел, пусть он завершает здесь начатую работу, а в
районе Сталинграда может закончить дела Воронов.
- Согласен. Вылетайте в Москву незамедлительно.
В кабинете И. В. Сталина я застал наркома авиационной промышленности А.
И. Шахурина и авиаконструкторов. Заканчивался, видимо, большой разговор о
дальнейшем улучшении конструкции некоторых самолетов и наращивании
производства бомбардировочной авиации. Очевидно, дела в этой области
обстояли вполне благополучно, и И. В. Сталин был в хорошем настроении.
- Ну, идите, - сказал он всем присутствовавшим, заканчивая
обсуждение, - принимайтесь за дела.
Когда закрылась дверь за последним уходящим, Верховный одобрительно
заметил:
- Вот каких людей вырастила партия... Вот что, - обращаясь уже ко мне,
продолжал И. В. Сталин, - до начала операции "Искра" у вас еще есть в запасе
некоторое время. Мы хотели бы, чтобы вы слетали на пару дней в 3-ю ударную
армию: она ведет тяжелые бои с окруженной группировкой противника в районе
Великие Луки-Новосокольники-Поречье. Посмотрите, как там организовано дело.
- Хорошо, сегодня же вылетаю.
Об этом я говорю потому, что операция под Великими Луками и в
прилегающих к ним районах имела важное значение и для прорыва ленинградской
блокады. Наступающие там войска оттягивали на себя из-под Ленинграда
значительные силы противника и тем самым содействовали успеху операции
"Искра". Как заместитель Верховного Главнокомандующего, постоянно получавший
из Генерального штаба самую подробную информацию о [407] положении на
фронтах, я был хорошо знаком с планом проведения этой операции.
Прибыв в 3-ю ударную армию, ознакомился на месте с действиями 8-го
Эстонского корпуса. Им тогда командовал опытный и энергичный генерал-майор
Л. А. Перн - эстонец по национальности. Затем побывал в 5-м гвардейском
корпусе, которым командовал ныне дважды Герой Советского Союза генерал армии
А. П. Белобородов, один из наших видных и деятельных военачальников.
357-й стрелковой дивизией командовал Александр Львович Кроник. В 1922
году он был старшиной эскадрона, которым мне тогда довелось командовать.
Конечно, было очень приятно встретиться со старым боевым товарищем. Но я
вдвойне обрадовался, после того как детально ознакомился с успешными
действиями его дивизии и хорошо продуманными планами.
Дела в 3-й ударной армии шли хорошо. И сам командующий генерал К. Н.
Галицкий и член Военного совета армии А. И. Литвинов произвели на меня
весьма благоприятное впечатление. Обо всем этом я доложил И. В. Сталину и,
получив его "добро", в ночь на 9 января выехал на Волховский фронт.
...Нам, представителям Ставки на фронтах, редко выпадал случай ездить
по железной дороге. Обычно приходилось в срочном порядке лететь к месту
военных действий. Попав в удобный, хорошо натопленный вагон я приказал меня
не будить и лег спать. Нужно было набраться сил для предстоящей работы,
которая начиналась сразу же по прибытии на место.
Проснулся оттого, что поезд вдруг замедлил ход. За окном была тьма, не
брезжил ни один огонек... Взглянул на часы: время подходило к двум часам
ночи.
Быстро встал, оделся. Поезд остановился. В дверях выросла фигура
дежурного генерала.
- Прибыли из Ленинграда товарищи Жданов и Ворошилов и ждут вас в своем
вагоне, - доложил он.
Я тотчас туда отправился. В вагоне К. Е. Ворошилова собрались
командующие Ленинградским и Волховским фронтами, члены Военных советов.
Климент Ефремович и Андрей Александрович тепло поздоровались со мной.
- Звонил Сталин, - сказал К. Е. Ворошилов, - и предупредил о твоем
приезде.
- Готов приступить к работе немедленно.
Мы без промедления принялись за обсуждение вопросов операции "Искра".
Как всегда, работу начали с определения задач фронтам и рассмотрения
планов предстоящих действий. Ставка отдала директивы Ленинградскому и
Волховскому фронтам еще 8 декабря 1942 года. Она приказала разгромить
группировку немецко-фашистских войск в районе Липка-Гайтолово-Московская
Дубровка-Шлиссельбург и прорвать в этом месте блокаду. [408]
Замысел прорыва блокады был прост. Он состоял в том, чтобы двумя
ударными группировками Волховского и Ленинградского фронтов нанести сильные
встречные удары в направлении Рабочего поселка № 5 (в 5 километрах севернее
Синявино) и рассечь оборону противника на шлиссельбургско-мгинском выступе.
Одновременно на других участках фронта, к северу и югу от главного
направления, планировались вспомогательные удары, для того чтобы не дать
врагу маневрировать силами и средствами.
Признаюсь, я испытал волнение, когда на оперативных картах фронтов
перед моими глазами вновь появились знакомые названия населенных пунктов,
напомнившие сентябрь 1941-го.
Московская Дубровка!.. Здесь до сих пор героически удерживался
плацдарм - "пятачок", захваченный еще в первый месяц блокады. Но теперь на
этом "пятачке" проходило одно из направлений вспомогательных ударов
Ленинградского фронта.
Естественно, что произошли перемены и на других участках фронта. Сейчас
со стороны Ленинграда наступала уже не дивизия, как это было в 1941 году, а
целая 67-я армия генерала М. П. Духанова. В ее составе находились
прославленные дивизии- 136-я генерала Н. П. Симоняка. оборонявшая в свое
время полуостров Ханко, 45-я гвардейская генерала А. А. Краснова, 86-я
полковника В. А. Трубачева. В операции участвовали артиллерия и авиация
Балтийского флота, 13-я воздушная армия С. Д. Рыбальченко, некоторые силы
артиллерии Ладожской военной флотилии.
На Волховском фронте главную задачу решала 2-я ударная армия генерала
В. З. Романовского, а на вспомогательном направлении, к югу от Гайтолово,
наступала частью сил 8-я армия генерала Ф. Н. Старикова. С ними-то мне и
предстояло непосредственно работать два дня до начала операции, поскольку К.
Е. Ворошилов возвращался в Ленинград, чтобы координировать действия войск
Ленинградского фронта. С воздуха операцию Волховского фронта обеспечивала
14-я воздушная армия генерала И. П. Журавлева.
При рассмотрении планов операции было решено внести некоторые
коррективы в действия войск, особенно в организацию артиллерийского
наступления.
Закончив совещание, К. Е. Ворошилов, Л. А. Говоров и А. А. Жданов
уехали в Ленинград, а я приступил к работе. Переговорил с командующим
Волховским фронтом К. А. Мерецковым, членом Военного совета Л. З. Мехлисом,
начальником штаба генералом М. Н. Шарохиным и командующим артиллерией фронта
генералом Г. Е. Дегтяревым. Затем встретился с командармами. Начал с
проверки принятых ими решений и планирования операции. После этого подробно
ознакомился с материально-техническим обеспечением войск и детально разобрал
принятое решение предстоящего боя с командиром 128-й стрелковой дивизии
генералом Ф. Н. Пархоменко, действовавшим на правом фланге направления
главного удара. [409]
Каждый день пребывания в войсках Волховского фронта заканчивался
представлением Ставке подробного доклада о результатах работы. В них я
сообщал о принятых мерах по устранению выявленных недочетов, делал
предложения по вопросам, которые необходимо было решать в Генштабе и в
других центральных управлениях. Приведу лишь один из таких документов,
направленных мною Верховному после первого дня пребывания на фронте.
"Тов. Васильеву{70}.
Сегодня был на командном пункте Романовского и Старикова, с
которыми подробно разобрал обстановку и принятые решения. Выяснил также
обстановку с командиром 128-й стрелковой дивизии и его решение на прорыв.
Основными недочетами в решениях и в обеспечении операции считаю:
1. Дивизии, наступающие в общем направлении на Рабочий поселок № 8
в обход Синявинского узла сопротивления, не имели танков; по опорному пункту
Рабочего поселка № 8 не было сосредоточено достаточно огневых средств.
Отсутствие танков и ограниченное количество огневых средств не гарантировали
успешного прорыва.
2. Взаимодействие на стыках армий, соединений и частей отработано
слабо.
3. Расположение дивизионных резервов в боевых порядках было
слишком близкое, и по существу резервы превращались во вторые эшелоны.
Удаление их от первого эшелона на 1-1,5 км могло привести к большим потерям.
Кроме того, выявлен ряд мелких тактических и технических
недостатков.
По всем обнаруженным недостаткам даны исчерпывающие указания
Афанасьеву{71} и командармам.
У Афанасьева, по условиям местности, очень плохое артиллерийское
наблюдение, которое будет еще более ухудшаться по мере продвижения наших
войск по лесистому району. Для того чтобы зря не сыпать снаряды и мины,
фронту необходимо срочно придать воздухоплавательный аэростатный отряд и
одно-два звена самолетов-корректировщиков.
На второй этап операции Волховскому фронту требуется дополнительно
следующее количество боеприпасов: 122-мм гаубичных снарядов- 20 000; для
пушек-гаубиц 152-мм- 15 000; 120-мм мин - 60 000; снарядов М-30 - 150 000;
М-20 - 3000; М-13 -3500. Эти боеприпасы необходимо получить в период с 18 по
20 января 1943 г.
С утра 11 января буду в дивизиях. [410]
Ефремов{72} находится у Леонидова{73}.
Константинов{74}.
11.1.43.02.00".

Наконец все мероприятия по подготовке операции были завершены.
Наступило утро 12 января 1943 года. Оно выдалось ясным и морозным. Мы с
генералом В. З. Романовским прибыли на наблюдательный пункт 2-й ударной
армии. Он был расположен совсем недалеко от переднего края, и отсюда хорошо
просматривалась ближайшая глубина обороны противника. Над позициями
немецко-фашистских войск высоко вверх поднимались многочисленные дымки.
Солдаты, несшие службу ночью, когда обычно действовала наша разведка, теперь
готовились к отдыху и усиленнее топили печи.
Над всем передним краем пока господствовала тишина. Это была особая
тишина - тишина перед наступлением большого исторического масштаба.
В этом сражении нам удалось достигнуть тактической внезапности, хотя
противник знал, что мы готовимся прорвать блокаду. Он, возможно,
предугадывал даже, где именно будут нанесены удары советских войск: сама
конфигурация фронта об этом говорила. День за днем на предполагаемом участке
прорыва немцы воздвигали все новые и новые оборонительные сооружения,
стягивали сюда свои отборные части, еще и еще насыщали огневыми средствами
узлы сопротивления, созданные более чем за шестнадцать месяцев блокады. Но
когда именно, в какой день и час, какими силами мы начнем операцию -
немецкое командование не знало.
Как потом показали пленные, удар советских войск, который гитлеровцы
ожидали целый год, в тот день оказался все-таки для них неожиданным,
особенно по силе и мастерству.
В 9 часов 30 минут утреннюю морозную тишину разорвал первый залп
артиллерийской подготовки. На западной и восточной сторонах
шлиссельбургско-мгинского коридора противника одновременно заговорили тысячи
орудий и минометов обоих фронтов.
Два часа бушевал огненный ураган над позициями противника на
направлениях главного и вспомогательных ударов советских войск.
Артиллерийская канонада Ленинградского и Волховского фронтов слилась в
единый мощный рев, и трудно было разобрать, кто и откуда ведет огонь.
Впереди вздымались черные фонтаны разрывов, качались и падали деревья,
летели вверх бревна блиндажей противника. Над землей то тут, то там
появлялись серые, быстро оседающие на сильном морозе облачка - испарения от
вскрытых огнем болот. На каждый квадратный метр участка прорыва падало
два-три артиллерийских и минометных снаряда. [411]
Хорошо подготовленная атака принесла желаемые результаты. Преодолевая
сопротивление врага, взламывая его оборону, ударные группировки обоих
фронтов, хотя и не без больших трудностей, настойчиво пробивались навстречу
друг другу.
Семь суток шла ожесточенная борьба в глубине обороны противника, не
прекращаясь ни днем, ни ночью. Гитлеровские войска упорно сражались за
каждую высоту, за каждую рощу и поселок. Но их оборона была сломлена общими
усилиями советских воинов всех родов войск, хорошо взаимодействовавших друг
с другом.
В результате наступления наши войска заняли Шлиссельбург и ряд других
населенных пунктов, превращенных противником в мощные узлы сопротивления. 18
января в районах Рабочего поселка № 5 и Рабочего поселка № 1 наступавшие
части фронтов соединились. Блокада Ленинграда была прорвана!
По ходу операции наблюдательный пункт командующего 2-й ударной армией,
где мы находились, переместился в район Рабочего поселка № 1. Я увидел, с
какой радостью бросились навстречу друг другу бойцы фронтов, прорвавших
блокаду. Не обращая внимания на артиллерийский обстрел противника со стороны
Синявинских высот, солдаты по-братски, крепко обнимали друг друга. Это была
воистину выстраданная радость!
Прорыв ленинградской блокады явился большим военно-политическим
событием и по своей значимости далеко вышел за пределы Советского Союза. Он
был высоко оценен нашими союзниками. Президент США Ф. Рузвельт в грамоте,
направленной Ленинграду, писал: "От имени народа Соединенных Штатов Америки
я вручаю эту грамоту городу Ленинграду в память о его доблестных воинах и
его верных мужчинах, женщинах и детях, которые, будучи изолированными
захватчиком от остальной части своего народа и несмотря на постоянные
бомбардировки и неслыханные страдания от холода, голода и болезней, успешно
защищали свой любимый город в течение критического периода с 8 сентября 1941
года по 18 января 1943 года и символизировали этим неустрашимый дух народов
Союза Советских Социалистических Республик и всех народов мира,
сопротивляющихся силам агрессии".
18 января, в день завершения прорыва блокады, Указом Президиума
Верховного Совета СССР мне было присвоено звание Маршала Советского Союза.
20 января мы с К. Е. Ворошиловым были в Ленинграде. Нас глубоко тронуло, что
во время встреч и бесед ни один житель не пожаловался на лишения, вызванные
блокадой. Все разговоры сводились к тому, как бы скорее организовать
доставку в Ленинград материально-технических средств для производства и
ремонта боевой техники, необходимой нашим войскам... Сказывались сила и
могущество советского народа, воспитанного партией Ленина, народа, который
не может победить никакая вражеская сила. [412]
Испытания, которые пришлось пережить ленинградцам, кроме советских
людей, никто, пожалуй бы, не выдержал. Жители города Ленина проявили
величайшее мужество и стойкость. Вспоминая это, мы, оставшиеся в живых, с
глубоким уважением склоняем головы перед светлой памятью тех, кто отдал
жизнь за город Ленина, за Советскую Родину, за будущее наших детей...
Среди многих других событий прорыва блокады Ленинграда в моей памяти
остался один небезынтересный случай.
Было это 14 января 1943 года. Нам доложили, что между Рабочим поселком
№ 5 и Рабочим поселком № 6 наши артиллеристы подбили танк, который по
внешнему виду резко отличался от известных нам типов боевых машин. Причем
гитлеровцы предприняли настойчивые попытки эвакуировать его из "нейтральной
зоны".
Мы заинтересовались этим сообщением и приказали создать специальную
группу в составе стрелкового взвода и четырех танков, которой была
поставлена задача захватить вражеский танк, отбуксировать его в расположение
наших войск, где его надлежит затем тщательно обследовать. Группа
поддерживалась мощным артиллерийско-минометным огнем.
В ночь на 17 января группа во главе со старшим лейтенантом Кесаревым
приступила к выполнению боевого задания. Участок местности, где находился
подбитый танк, противник держал под непрерывным обстрелом. Тем не менее
захваченную машину удалось отбуксировать. Доставили даже формуляр танка,
подобранный на снегу.
Танк действительно оказался необычной конструкции. Было установлено,
что это экспериментальный образец нового тяжелого танка "тигр" № 1,
направленный гитлеровским командованием на Волховский фронт для испытаний.
Захваченный танк был передан на всестороннее исследование. Опытным
путем специалисты установили его наиболее уязвимые части. Результаты были
незамедлительно сообщены всем советским войскам. Поэтому, когда потом во
время Сталинградской и Курской битв немцы применили "тигры", наши танкисты и
артиллеристы уже смело вступали с ними в единоборство.
Прорыв ленинградской блокады в январе 1943 года имел крупное
военно-политическое значение и явился переломным моментом в исторической
битве за Ленинград.
Были восстановлены сухопутные коммуникации, соединявшие город со
страной, что значительно улучшило положение населения, фронта и флота. Наша
победа окончательно устранила угрозу соединения немецких и финских войск в
районе Ленинграда. План немецко-фашистского командования задушить защитников
города костлявой рукой голода был окончательно сорван. Авторитету фашистской
Германии был нанесен непоправимый удар.
Операция Ленинградского и Волховского фронтов продемонстрировала
возросшее военное искусство Красной Армии и ее командования. Впервые в
истории современных войн здесь был осуществлен разгром противника,
блокировавшего длительное время [413] крупнейший город, ударом извне в
сочетании с мощным ударом из осажденного города. Наступление, проведенное по
такому плану, было Ставкой всесторонне умело подготовлено и успешно
завершено.
Победа, одержанная советскими войсками в январе 1943 года под
Ленинградом, явилась убедительным свидетельством роста военной экономики
нашей страны. В составе ударных группировок Ленинградского и Волховского
фронтов (2-я ударная и 67-я армии) насчитывалось свыше 4000 орудий и
минометов. За январь-март 1943 года только войска Ленинградского фронта
израсходовали около трех тысяч вагонов боеприпасов. Тот факт, что
ленинградцы, находясь свыше одного года в блокаде, смогли подготовить для
войск фронта так много боеприпасов, свидетельствует о том, что противнику не
удалось подавить боевой дух славных сынов и дочерей города и парализовать
работу промышленности.
Прорыв блокады продемонстрировал великую силу морально-политического
единства советского общества, дружбы народов нашей Родины. Под Ленинградом
сражались представители всех национальностей Советского Союза, проявившие
беспримерную храбрость и массовый героизм. За мужество и отвагу в боях по
прорыву блокады около 22 тысяч воинов Ленинградского, Волховского фронтов,
Краснознаменного Балтийского флота и Ленинградской зоны ПВО были награждены
боевыми орденами и медалями, а наиболее отличившиеся удостоены высокого
звания Героя Советского Союза.
Отмечая массовый героизм советских воинов в оборонительных сражениях и
в операции по прорыву блокады, как непосредственный участник событий не могу
пройти мимо одного факта.
В 1969 году в Англии вышла из печати объемистая книга Гаррисона
Солсбери "Осада Ленинграда"{75}.
Книга обладает многими внешними признаками научности: факты и цифры
даны со ссылками на источники, один лишь перечень которых занимает 14
страниц убористого текста. Примечательно, что в числе почти 500 названий
использованной литературы указано 230 книг советских авторов и, кроме того,
192 публикации из нашей периодической печати.
Однако более глубокое знакомство с книгой Солсбери показывает, что
она - яркий образец необъективности и предвзятости. Антисоветская
направленность ее очевидна.
Автор тщательно отобрал и охотно описал самые мрачные, тяжелые и
отрицательные факты и эпизоды. В конечном счете создается впечатление
бессмысленности и ненужности жертв, принесенных жителями Ленинграда и
войсками Ленинградского фронта ради победы. О самой победе книга, по сути
дела, не рассказывает. Не раскрывается в ней и значение 900-дневной
героической обороны города Ленина для всего хода войны.
Общеизвестные факты, заимствованные из опубликованных [414] советских
источников, господин Солсбери преподносит западным читателям с видом
первооткрывателя. Благодаря этому неосведомленный человек может подумать,
например, что в книге впервые публикуются сведения о страданиях, причиненных
блокадой населению Ленинграда, о количестве погибших.
С исключительной недобросовестностью Солсбери излагает сведения о
потерях. Он утверждает, будто "советское руководство преднамеренно
преуменьшает данные об умерших от голода".
Тут Солсбери явно и умышленно вводит в заблуждение читателей. Мы
совершенно не собирались скрывать число жертв преступлений немецких
фашистов. Мы об этом никогда не забудем! Просто установить сразу после войны
подлинные цифры жертв осады оказалось делом нелегким. В страшную блокадную
зиму 1941/42 года детально подсчитать умерших от голода было некому. Но
впоследствии Чрезвычайная Государственная комиссия по установлению и
расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков установила, что во
время блокады Ленинграда погибли от голода около 642 тысяч человек и от
налетов фашистской авиации и артобстрелов пали около 21 тысячи человек.
Так в чем же состоит "открытие" господина Солсбери? Очевидно, что его
"глубокомысленные" рассуждения о фальсифицированных и действительных потерях
ленинградского населения не стоят ломаного гроша.
Авторы подобных книг бессильны изменить факты истории. В величии
подвига ленинградцев, как в зеркале, отразились высота советской морали,
мужество и стойкость советских людей, их преданность идеалам социализма,
превосходство нашего военного искусства над военным искусством гитлеровского
вермахта. Без признания этой аксиомы невозможно ни понять, ни объяснить ход
Второй мировой войны в целом и узловых, исторических битв, например, таких,
как борьба за Ленинград.
О героической обороне Ленинграда написано много. И все-таки, мне
кажется, о ней, как и обо всех наших городах-героях, следовало бы сказать
еще больше, создать специальную серию книг-эпопей, богато иллюстрированных и
красиво изданных, построенных на большом фактическом, строго документальном
материале, написанных искренне и правдиво.
Думаю, у каждого советского человека нашлось бы дома заветное место для
подобной книги. Пусть наша молодежь за новыми кварталами, площадями и
проспектами нынешних городов разглядит окропленные кровью минувшей войны
улицы и переулки, разбитые и черные от пожарищ стены, вздыбленную землю, с
которой руками советских людей, их дедов, отцов и матерей был сметен
жестокий враг. Это стоило бы сделать, пока живы очевидцы и участники
героических событий великого прошлого.
И если верно, что нужно как можно скорее стирать с лица земли следы
войны и разрушений, не омрачать ими жизнь живущих, то также необходимо
передавать поколениям облик и дух героического времени войны. [415]
.

Комментарии (1)
Обратно в раздел история