Жуков Г. Воспоминания и размышления

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава одиннадцатая. Ставка Верховного Главнокомандования

Ставка Главного Командования была создана 23 июня 1941 года. Ее состав
несколько отличался от проекта, предложенного Наркоматом обороны. В нее
вошли: народный комиссар обороны С. К. Тимошенко (председатель), начальник
Генерального штаба Г. К. Жуков, И. В. Сталин, В. М. Молотов, К. Е.
Ворошилов, С. М. Буденный, Н. Г. Кузнецов.
Следовало бы принять наш проект, в котором предусматривалось назначение
Главнокомандующим И. В. Сталина. Ведь при существовавшем тогда порядке так
или иначе без И. В. Сталина нарком С. К. Тимошенко самостоятельно не мог
принимать принципиальных решений. Получалось два главнокомандующих: нарком
С. К. Тимошенко - юридический, в соответствии с постановлением, и И. В.
Сталин - фактический. Это осложняло работу по управлению войсками и
неизбежно приводило к излишней трате времени на выработку решений и отдачу
распоряжений.
Предлагали мы также в состав Ставки включить первого заместителя
начальника Генерального штаба Н. Ф. Ватутина. Но И. В. Сталин не согласился.
При Ставке была образована группа советников по различным вопросам.
Практически группа играла номинальную роль, поскольку все советники вскоре
получили другие назначения, а замена их не состоялась.
На протяжении всей войны Ставка находилась в Москве. Это имело большое
моральное значение. В связи с угрозой вражеских ударов с воздуха в начале
июля из Кремля она была переведена в район Кировских ворот в небольшой
особняк с надежным рабочим помещением и связью, а через месяц поблизости, на
перроне станции метро "Кировская", расположились и операторы Генерального
штаба - рабочий орган Ставки.
30 июня 1941 года по образцу ленинского Совета Рабочей и Крестьянской
Обороны в период иностранной военной интервенции [313] и гражданской войны
по решению Политбюро ЦК ВКП(б) был создан чрезвычайный орган -
Государственный Комитет Обороны во главе с И. В. Сталиным.
ГКО стал авторитетным органом руководства обороной страны,
сосредоточившим в своих руках всю полноту власти. Гражданские, партийные,
советские организации были обязаны выполнять все его постановления и
распоряжения. Для контроля за их исполнением в краях и областях,
военно-промышленных наркоматах, на главнейших предприятиях и стройках ГКО
имел своих представителей.
На заседаниях ГКО, которые проходили в любое время суток, как правило,
в Кремле или на даче И.В. Сталина, обсуждались и решались важнейшие вопросы.
Планы военных действий рассматривались Политбюро Центрального Комитета
партии и Государственным Комитетом Обороны. На заседания приглашались
народные комиссары, которым предстояло принять участие в обеспечении
операций. Это позволяло, когда появлялась возможность, сосредоточить
огромные материальные силы на важнейших направлениях, проводить единую линию
в области стратегического руководства и, подкрепляя ее организованным тылом,
увязывать боевую деятельность войск с усилиями всей страны.
Очень часто на заседаниях ГКО вспыхивали острые споры, при этом мнения
высказывались определенно и резко. Если к единому мнению не приходили, тут
же создавалась комиссия из представителей крайних сторон, которой и
поручалось доложить согласованные предложения на следующем заседании.
Всего за время войны Государственный Комитет Обороны принял около
десяти тысяч решений и постановлений военного и хозяйственного характера.
Эти постановления и распоряжения строго и энергично исполнялись, вокруг них
закипала работа, обеспечивавшая проведение в жизнь единой партийной линии в
руководстве страной в то трудное и тяжелое время.
10 июля 1941 года, в целях улучшения руководства вооруженными силами,
решением Государственного Комитета Обороны Ставка Главного Командования была
преобразована в Ставку Верховного Командования, а 8 августа ее преобразовали
в Ставку Верховного Главнокомандования{50}. С тех пор и до конца войны И. В.
Сталин являлся Верховным Главнокомандующим.
С образованием Государственного Комитета Обороны и созданием Ставки
Верховного Главнокомандования, во главе которых находилось одно и то же
лицо - Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) и Председатель Совета Народных
Комиссаров, было завершено создание структуры государственного и военного
руководства [314] войной. Центральный Комитет партии обеспечивал единство
действий всех партийных, государственных, военных и хозяйственный органов.
Теперь я начал работать непосредственно с И. В. Сталиным. Раньше мне не
приходилось так близко с ним соприкасаться, и первое время я чувствовал
некоторую скованность в его присутствии. К тому же сказывался мой
недостаточный опыт в стратегических вопросах, и я не был уверен в точности
своих прогнозов.
На первых порах И. В. Сталин разговаривал со мной мало. Чувствовалось,
что он внимательно приглядывается ко мне и твердого мнения обо мне как
начальнике Генерального штаба, у него пока еще не сложилось.
Но по мере того как накапливался опыт, я стал смелее и увереннее
высказывать свои суждения и замечал, что И. В. Сталин начал к ним все больше
прислушиваться.
19 июля 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР И. В. Сталин
был назначен и народным комиссаром обороны.
Надо сказать, что с назначением И. В. Сталина Председателем
Государственного Комитета Обороны, Верховным Главнокомандующим и наркомом
обороны в Генштабе, центральных управлениях Наркомата обороны, Госплане СССР
и в других органах правительства и народного хозяйства сразу же
почувствовалась его твердая рука.
Каждый член ГКО получил конкретное задание и строго отвечал за
выполнение планов народного хозяйства. На одного из них возлагалась
ответственность за выпуск танков, на другого - артиллерийского вооружения,
на третьего - самолетов, на четвертого - снабжение боеприпасами,
продовольствием и обмундированием и т.д. Командующих родами войск И.В.
Сталин лично обязал подключиться к членам ГКО и помогать им в работе по
выполнению программы производства определенной военной продукции точно в
назначенное время и нужного качества.
Под воздействием партийно-политической работы, повышения искусства
управления войсками, накопленного опыта вооруженной борьбы усиливался отпор
врагу. Воины всех родов войск и видов оружия действовали в боях героически и
самоотверженно. В войсках заметно поднялась воинская дисциплина.
Однако, несмотря на энергичные меры Ставки и командования фронтов,
положение на фронтах продолжало обостряться. Под давлением превосходящих сил
противника наши войска отходили в глубь страны. Выше я уже говорил, что
наиболее тяжелая обстановка сложилась в первые месяцы войны на западном и
северо-западном направлениях. В условиях неблагоприятного для нас развития
военных событий складывалась и стратегическая оборона Советских Вооруженных
Сил. Она отличалась весьма активными формами и упорством борьбы.
ЦК ВКП(б) и ГКО проявили серьезную озабоченность состоянием
противовоздушной обороны страны, так как немецко-фашистская [315] авиация
действовала очень активно. Враг возлагал большие надежды на люфтваффе. Он
рассчитывал ударами авиации сорвать мобилизацию в западных районах нашей
страны, дезорганизовать работу ближайшего тыла, транспорта и
государственного аппарата, подорвать волю народа к сопротивлению. Гитлер
осыпал воздушных разбойников и их главаря Геринга милостями и наградами.
Анализируя создавшуюся обстановку и учитывая неблагоприятные прогнозы в
отношении защиты с воздуха главнейших объектов государства, Верховный
Главнокомандующий с присущей ему энергией взялся за укрепление
боеспособности противовоздушной обороны. Он пригласил к себе группу
руководящих работников ПВО и строго потребовал в двухдневный срок
представить принципиальные соображения по усилению противовоздушных сил и
средств, улучшению их организационной структуры и управления. Своими
советами большую и полезную помощь оказали ему командующий артиллерией
Красной Армии генерал Н. Н. Воронов, генералы М. С. Громадин, Д. А.
Журавлев, П. Ф. Жигарев, Н. Д. Яковлев и другие.
Главнейшей задачей ПВО тогда было прикрытие Москвы, Ленинграда и других
крупных промышленных центров, где производились танки, самолеты,
артиллерийское вооружение, добывалась нефть и находились важнейшие
железнодорожные коммуникации, объекты энергетики и связи.
Самая мощная группировка сил и средств ПВО была создана для обороны
Москвы. В июле она уже насчитывала 585 самолетов-истребителей, 964 зенитных
орудия, 166 крупнокалиберных зенитных пулеметов, до 1000 прожекторов и
большое количество аэростатов заграждения.
Эта организационная структура ПВО целиком себя оправдала. Фашистская
авиация, предпринимая массированные действия, несла громадные потери, но
прорваться большими силами к Москве все же не смогла. В общей сложности в
налетах участвовали тысячи бомбардировщиков, но лишь считанным из них
(два-три процента) удалось проникнуть к городу, да и те вынуждены были
сбрасывать свой смертоносный груз где попало.
Во время налетов вражеской авиации на Москву Верховный неоднократно
появлялся в подземном помещении командного пункта ПВО столицы и лично
наблюдал работу по отражению воздушных сил противника. Здесь спокойно и
четко руководил генерал Д. А. Журавлев. После налета И. В. Сталин обычно
задерживался и беседовал с офицерами-операторами. Он расспрашивал их о том,
что, по их мнению, еще должна сделать Ставка, чтобы противовоздушная оборона
была способна выполнять свои задачи, в первую очередь для обороны Москвы.
В последующие годы войны противовоздушная оборона продолжала
совершенствоваться и внесла достойный вклад в общее дело разгрома
гитлеровских агрессоров. [316]
Я до сих пор с большим уважением и благодарностью вспоминаю личный
состав ПВО Ленинграда и Балтфлота: бойцы и офицеры этих войск героически, с
подлинным мастерством отражали массовые, почти ежедневные налеты вражеской
авиации на город и флот.
Конечно, процесс создания органов советского стратегического
руководства занял определенное время и претерпел ряд принципиальных
изменений, диктуемых ходом войны и характером военно-стратегической
обстановки. Но постепенно советская военная наука, руководствуясь опытом
вооруженной борьбы, накопленным еще до Великой Отечественной войны, достигла
по вопросам управления войсками значительных успехов.
Люди - командно-политический состав и штабные кадры
оперативно-стратегического звена - в основном были подобраны хорошо, притом
из числа молодых, энергичных и способных офицеров и генералов. Они горячо
взялись за дело, повседневно совершенствуя свои знания в области стратегии и
оперативного искусства. Генеральный штаб, Главный штаб Военно-Морского
Флота, органы Наркомата обороны, командующие фронтами, военно-морскими
флотами, округами и их штабы много сделали, чтобы обеспечить наибольшую
боеспособность вооруженных сил и завоевать победу.
Однако отсутствие у нас высшего органа военного руководства, каким
должна была быть Ставка в момент нападения фашистской Германии, естественно,
не могло вначале не отразиться на управлении войсками, результатах первых
операций и общей оперативно-стратегической обстановке. Тем более что
противник уже получил в Европе немалый опыт организации войны и внезапных
вторжений ударными силами. Надо признать, что и главкомы направлений и
командование фронтов в начале войны допускали существенные недостатки в
управлении войсками. Это также отрицательно сказалось на результатах
вооруженной борьбы.
Меня иногда спрашивают, почему к началу войны с фашистской Германией мы
не в полной мере подготовились к руководству войной и управлению войсками
фронтов.
Прежде всего, я думаю, справедливо будет сказать, что многие из
тогдашних руководящих работников Наркомата обороны и Генштаба слишком
канонизировали опыт Первой мировой войны. Большинство командного состава
оперативно-стратегического звена, в том числе и руководство Генерального
штаба, теоретически понимали изменения, происшедшие в характере и способах
ведения Второй мировой войны. Однако на деле они готовились вести войну по
старой схеме, ошибочно считая, что большая война начнется, как и прежде, с
приграничных сражений, а затем уже только вступят в дело главные силы
противника. Но война, вопреки ожиданиям, началась сразу с наступательных
действий всех сухопутных и воздушных сил гитлеровской Германии. [317]
Надо признать также, что определенную долю ответственности за
недостатки в подготовке вооруженных сил к началу военных действий несут
нарком обороны и ответственные работники Наркомата обороны. Как бывший
начальник Генерального штаба и ближайший помощник наркома, не могу снять с
себя вины за эти недостатки и я.
Наконец, важную роль сыграло и то обстоятельство, что И. В. Сталина до
последнего момента - начала гитлеровского нападения на Советский Союз - не
покидала надежда, что войну удастся оттянуть. Это в какой-то мере связало и
наркома обороны, который не решался входить к И. В. Сталину с проектом о
создании Ставки вплоть до весны 1941 года.
В конце весны мне пришлось еще раз, уже в настоятельной форме, просить
наркома доложить И. В. Сталину о необходимости рассмотреть разработанный
Генштабом проект плана организации Ставки Главного Командования и разрешить
провести его практическую проверку на больших командно-штабных учениях. На
этот раз доклад состоялся, и И. В. Сталин дал согласие провести такое
учение, но подальше от границы, где-нибудь на рубеже Валдай-Орша-Гомель-р.
Псёл, а затем представить ему проект организации Ставки, ее функциональных
обязанностей и рабочих органов.
Рекогносцировка рубежа для учения была проведена в мае 1941 года, но
осуществить учение не удалось. Из-за отсутствия времени и по другим
обстоятельствам не были рассмотрены и мероприятия по практической подготовке
Ставки Главного Командования и ее органов.
Во многих главах моей книги еще будет сказано об ошибках по управлению
войсками. Особенно это касается первого периода войны, вплоть до
Сталинградской контрнаступательной операции. Разумеется, этот самый тяжелый
для нас период состоял не только из одних ошибок. В то время были
подготовлены и не без успеха проведены крупные операции, сорван план захвата
врагом Ленинграда, осуществлен разгром немецко-фашистских войск под Москвой.
Эти и другие бои и сражения многому научили командный состав. Наша армия
мужала, совершенствовалось руководство войсками. Когда трудности первого
периода остались позади, руководство вооруженной борьбой со стороны Ставки и
командования фронтов значительно улучшилось.
Наверху, в Ставке, особенно отчетливо было видно, что на войне ошибки
ошибкам рознь: одни из них исправимы, другие исправлениям трудно поддаются.
Все зависит от характера ошибок и их масштаба. Ошибки тактические, как
свидетельствовал опыт, вышестоящее командование могло быстро ликвидировать.
Просчеты оперативного масштаба выправить неизмеримо труднее, особенно если
нет в распоряжении командования необходимых сил, средств или времени, чтобы
ввести эти силы в дело там и тогда, когда это нужно. [318]
Для исправления оперативно-стратегических ошибок, допущенных Ставкой и
командованием некоторых фронтов летом 1942 года (что дало возможность
гитлеровским войскам выйти в район Сталинграда и на Северный Кавказ),
потребовались чрезвычайные усилия всей страны.
Оглядываясь назад, я позволю себе сказать, что никакое
военно-политическое руководство любой другой страны не выдержало бы подобных
испытаний и не нашло бы выхода из создавшегося крайне неблагоприятного
положения.
Как известно, стратегия полностью зависит от политики, и ошибки
военно-политического характера общегосударственного масштаба трудно
исправить. Справиться с ними может только та страна, которая ведет
справедливую войну и располагает для этого необходимыми военно-материальными
возможностями. И, наоборот, когда цели войны не отвечают жизненным интересам
народа, ошибки такого рода, как правило, приводят к катастрофическим
последствиям.
Но есть и неисправимые просчеты. Такой просчет совершило фашистское
руководство гитлеровской Германии, рискнув напасть на Советский Союз. Этот
просчет проистекал из неимоверной переоценки своих сил и средств и
недооценки потенциальных возможностей СССР - страны, где существует
социалистический строй, где вооруженные силы, народ, партия и правительство
едины.
Одурманенные предыдущими легкими победами, Гитлер и его политическое и
военное окружение считали, что их войска победоносным маршем пройдут по
Стране Советов так же, как это было в Западной Европе. Но этого не
случилось. Руководствуясь авантюристической, националистической идеологией
фашизма, гитлеровцы оказались неспособными правильно разобраться в решающих
исход войны вопросах, которые при подготовке к войне нужно знать и решать
без эмоций, на базе науки об обществе и войне.
Трезво оценив причины наших неудачных операций 1942 года,
Коммунистическая партия, Советское правительство, опираясь на неоспоримые
преимущества социалистического общественного и государственного строя,
сумели мобилизовать все силы страны на новые усилия по отпору врагу.
Благодаря самоотверженной поддержке народа советское Верховное
Главнокомандование нашло наиболее приемлемые в данной обстановке методы и
формы борьбы, вырвало в конечном счете у противника инициативу, а затем
повернуло ход войны в свою пользу.
После Сталинградской операции руководство военными действиями во всех
командных звеньях Советских Вооруженных Сил, до Верховного
Главнокомандования включительно, достигло высокого совершенства. Хорошо
показало себя большинство командующих фронтами и армиями. Потеряв
инициативу, гитлеровское командование не справилось с возникшими трудностями
как в отношении [319] организации операций, так и в практическом их
осуществлении, что значительно приблизило час их катастрофического
поражения. Это было начало общего разгрома фашисткой Германии.
В ходе войны Центральный Комитет Коммунистической партии Советского
Союза и Советское правительство уделяли большое внимание руководству
вооруженными силами. За годы войны состоялось более 200 заседаний Политбюро
ЦК ВКП(б), Оргбюро и Секретариата Центрального Комитета партии. Принятые
решения по вопросам внешней политики, экономики и стратегии проводились в
жизнь соответственно через Президиум Верховного Совета СССР, Совнарком, ГКО
или Ставку Верховного Главнокомандования.
В основу работы Ставки были положены ленинские принципы
централизованного управления войсками. Ставка руководила всеми военными
действиями вооруженных сил на суше, на море и в воздухе, производила
наращивание стратегических усилий в ходе борьбы за счет резервов и
использования сил партизанского движения. Рабочим ее органом, как уже
говорилось, являлся Генеральный штаб.
Новые формы и способы ведения войны, естественно, потребовали
организационной перестройки управления войсками. В результате проведенных
мер Генштаб был освобожден от ряда функций, которые были переданы другим
управлениям. Своей деятельностью Генштаб охватывал все виды вооруженных сил
и родов войск - сухопутные, флот, авиацию и т.д. Главное внимание его
сосредоточивалось на оперативно-стратегических вопросах, всестороннем и
глубоком изучении обстановки, на анализе и обеспечении решений Ставки
Верховного Главнокомандования в организационном отношении.
В результате реорганизации Генштаб стал более работоспособным,
оперативным органом и смог гораздо результативнее выполнять возложенные на
него задачи на протяжении всей войны. Конечно, случались недоработки и после
реорганизации, но лишь в отдельных случаях и по некоторым сложным вопросам.
Для улучшения управления фронтами 10 июля 1941 года Государственный
Комитет Обороны образовал три Главных командования войск направлений:
- Северо-Западное (главнокомандующий - маршал К. Е. Ворошилов, член
Военного совета - А. А. Жданов, начальник штаба- генерал М. В.Захаров);
- Западное (главнокомандующий - маршал С. К. Тимошенко, член Военного
совета - Н. А. Булганин, начальник штаба - генерал Г. К. Маландин);
- Юго-Западное (главнокомандующий - маршал С. М. Буденный, член
Военного совета - Н. С. Хрущев (с 5 августа 1941 г.), начальник штаба- А. П.
Покровский).
Создавая Главные командования, Государственный Комитет Обороны
рассчитывал помочь Ставке обеспечить возможность [320] лучшего управления
войсками, организовать взаимодействие фронтов, военно-воздушных и
военно-морских сил. Предполагалось, что Военные советы этих командований в
большей степени, чем командование фронтов, смогут использовать местные силы
и средства в интересах вооруженной борьбы.
Однако уже первые месяцы существования Главных командований войск
направлений показали, что они не оправдывают надежд. Ставка по-прежнему
непосредственно руководила фронтами. По существовавшей тогда практике
главкомы направлений не имели в своем распоряжении резервов войск и
материальных средств, чтобы влиять на ход военных действий. Они не могли без
согласия Верховного Главнокомандования проводить в жизнь какие-либо
принципиальные решения и, таким образом, превращались в простые передаточные
инстанции. В результате в 1942 году Главные командования войск направлений
были ликвидированы.
Ставке пришлось вновь руководить действиями большого количества
фронтов, развернутых на огромном пространстве. Это неминуемо было связано со
значительными трудностями, особенно в области согласования усилий войск
нескольких фронтов, действующих рядом. Начались поиски новых методов
управления, которые в конечном итоге привели к возникновению эффективной
формы непосредственного влияния стратегического руководства на деятельность
фронтов. Так появился весьма своеобразный институт стратегического
руководства - представители Ставки Верховного Главнокомандования, которые
направлялись на важнейшие участки.
Военная история знала подобные примеры, относящиеся еще ко времени
Первой мировой войны, когда представители высшего командования, направленные
непосредственно к месту военных действий, оказывали весьма важное влияние на
ход операций. В первые месяцы Великой Отечественной войны некоторым
советским генералам в силу сложившихся обстоятельств, по уполномочию Ставки,
также приходилось работать в действующих войсках и, пользуясь данной им
властью, добиваться более благоприятного развития обстановки. Но теперь,
после годичного опыта войны, деятельность представителей Ставки на
определенных участках вооруженной борьбы приняла целенаправленный характер.
Отныне ее представители посылались только на те фронты или группы фронтов,
где в данный момент решались главные задачи, определявшие ход важнейшей
операции или кампании.
Представители Ставки назначались из числа наиболее подготовленных
военачальников. Они во всех тонкостях знали обстановку и, как правило,
являлись участниками разработки замысла и плана предстоящих операций. Ставка
Верховного Главнокомандования неуклонно требовала от своих представителей
руководства и полной ответственности за решение операции и наделяла их для
этой цели всей полнотой власти. Позволю в этой связи [321] процитировать
одну из телеграмм И. В. Сталина представителю Ставки на Крымском фронте Л.
З. Мехлису в мае 1942 года.
Уловив в телеграмме Л. З. Мехлиса попытку уйти от ответственности за
серьезные неудачи советских войск на Керченском полуострове, И. В. Сталин
пишет ему:
"Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя, не отвечающего
за дело Крымфронта. Эта позиция очень удобна, но она насквозь гнилая. На
Крымском фронте вы- не посторонний наблюдатель, а ответственный
представитель Ставки, отвечающий за все успехи и неуспехи фронта и обязанный
исправлять ошибки командования. (Выделено мною. - Г. Ж.) Вы вместе с
командованием отвечаете за то, что левый фланг фронта оказался из рук вон
слабым. Если вся "обстановка показывала, что с утра противник будет
наступать!", а вы не приняли всех мер к организации отпора, ограничившись
пассивной критикой, то тем хуже для вас. Значит, вы еще не поняли, что вы
посланы на Крымфронт не в качестве Госконтроля, а как ответственный
представитель Ставки..."{51} (Выделено мною. - Г. Ж.)
Вряд ли нужны какие-либо комментарии к этому весьма четкому документу,
определяющему обязанности представителя Ставки Верховного
Главнокомандования.
По мере расширения масштабов наступательных операций Советских
Вооруженных Сил менялись и обязанности представителей Ставки. Например, в
летней кампании 1944 года на западном стратегическом направлении проводился
в жизнь план "Багратион". По этому плану, разработанному коллективными
усилиями Ставки, Генерального штаба и Военных советов фронтов, четыре
советских фронта, авиация дальнего действия, партизаны наносили
одновременные удары. Им была поставлена задача сокрушить группу армий
"Центр" - главную группировку войск фашистской Германии.
Условия обстановки потребовали тогда расширения полномочий
представителей Ставки. В ходе Белорусской операции представителям Ставки
было предоставлено право непосредственного руководства операциями фронтов.
Мне лично тогда поручили 1-й, 2-й Белорусские и 1-й Украинский фронты.
Александр Михайлович Василевский, с которым мы непосредственно
взаимодействовали, руководил наступлением 1-го, 2-го Прибалтийских и 3-го
Белорусского фронтов.
На мой взгляд, эта мера Ставки, предоставившая в то время широкую
инициативу своим представителям, способствовала мобильному, оперативному
управлению войсками. Поставленная войскам задача была успешно решена, и
Красная Армия освободила тогда Советскую Белоруссию, значительную часть
Литовской ССР и Латвийской ССР, западные области Украины и юго-восточную
часть Польши. [322]
Кого посылала Ставка в качестве своих основных представителей в
действующую армию?
Прежде всего, членов Ставки, в том числе К. Е. Ворошилова, Г. К.
Жукова, С. К. Тимошенко. Постоянным представителем Ставки в войсках являлся
начальник Генерального штаба А. М. Василевский.
Кроме основных представителей Ставки, в войска направлялись генералы Н.
Н. Воронов, А. И. Антонов, С. М. Штеменко, Л. З. Мехлис и другие.
Помимо полномочных представителей, которые непосредственно на местах
проводили в жизнь решения Ставки по той или иной операции, направлялись и
специальные уполномоченные. Они выезжали в войска с целью помочь
командованию войск и основным представителям Ставки в организации
использования различных видов вооруженных сил и родов войск.
Лично мне за годы войны пришлось выезжать в действующую армию в
качестве представителя Ставки не менее 15 раз.
Так же много бывал на фронтах и Александр Михайлович Василевский. Нам
не раз приходилось вместе выезжать в район боевых действий и участвовать в
разработке и проведении таких крупных операций, как Сталинградская, битва на
Курской дуге, наступление на Правобережной Украине и освобождение
Белоруссии. Все, кому приходилось работать с Александром Михайловичем,
отмечают его глубокие знания, четкость и ясность мышления. А. М. Василевский
не терпел недоработок и догадок на "авось", а всегда требовал от лиц,
готовивших операцию, твердых, точных данных и обоснованных прогнозов. С
большим удовлетворением я всегда вспоминаю нашу дружную работу по
организации и проведению операций.
Представители Ставки не командовали фронтами. Эта функция оставалась в
руках командующих. Но наделенные большими полномочиями, они могли влиять на
ход сражений, в районе которых находились, вовремя исправить ошибки
фронтового или армейского командования, конкретно помочь им в получении
материально-технических средств из центра. Я не помню случая невыполнения
рекомендаций представителя Ставки.
Конечно, следует сказать, что далеко не все они в полной мере обладали
одинаковыми возможностями. У многих представителей Ставки не было той
власти, которая была, например, у нас с А. М. Василевским: они не имели
непосредственного общения с Верховным Главнокомандующим, не располагали
необходимым штабным аппаратом и средствами связи и т. д. Это вынуждало их
использовать работников и средства связи фронта или армии, которые и без
того были перегружены.
От представителей Ставки Верховный требовал ежедневных докладов или
донесений о ходе подготовки и проведении операций. Особо важные оценки
обстановки и предложения по новым операциям, по указанию И.В. Сталина,
писались от руки в одном [323] экземпляре и доставлялись ему через А. Н.
Поскребышева. Если по каким-либо причинам в течение суток не поступало
докладов от представителей Ставки, Верховный сам звонил им по ВЧ и
спрашивал: "Вам что, сегодня не о чем доложить?"
Припоминаю в этой связи один случай. Как-то в конце сентября 1942 года
Верховный вызвал в Ставку из района Сталинграда меня и Г. М. Маленкова.
После того, как я доложил обстановку, И. В. Сталин строго спросил Г. М.
Маленкова:
- А почему вы, товарищ Маленков, в течение трех недель не информировали
нас о делах в районе Сталинграда?
- Товарищ Сталин, я ежедневно подписывал донесения, которые посылал вам
Жуков, - ответил Г.М. Маленков.
- Мы посылали вас не в качестве комиссара к Жукову, а как члена ГКО, и
вы должны были нас информировать, - строго сказал И. В. Сталин.
Институт представителей Ставки просуществовал почти до конца войны.
Потребность в нем отпала лишь при проведении заключительной кампании. Уже
одно это убедительно свидетельствует о том, что наличие подобного звена
управления в системе стратегического руководства было крайне необходимо и
безусловно полезно.
Надобности в представителях Ставки не стало лишь тогда, когда больше
чем в два раза сократился стратегический фронт борьбы и уменьшилось
количество фронтовых объединений. К этому времени командующие фронтами
выросли в крупных полководцев, а штабы приобрели опыт в организации и
руководстве крупными операциями.
Поэтому операции завершающей кампании 1945 года уже готовились и
проводились без участия представителей Ставки. Руководство действиями
фронтов в этих операциях - Восточно-Прусской, Висло-Одерской и в некоторых
других - осуществлялось непосредственно Ставкой прямо из Москвы. Так было и
в заключительном сражении войны - Берлинской операции, когда управление
фронтами взял на себя лично Верховный Главнокомандующий. Только маршал С. К.
Тимошенко оставался при 2-м и 4-м Украинских фронтах до конца войны.
Ставка Верховного Главнокомандования была коллективным органом
руководства боевыми действиями вооруженных сил. В основе ее работы лежало
разумное сочетание коллегиальности с единоначалием. Во всех случаях право
принятия окончательного решения оставалось за Верховным Главнокомандующим.
Замыслы и планы стратегических операций и кампаний разрабатывались в
рабочем аппарате Ставки - в Генеральном штабе с участием некоторых членов
Ставки. Этому предшествовала большая работа в Политбюро и Государственном
Комитете Обороны. Обсуждалась международная обстановка на данный отрезок
времени, изучались потенциальные политические и военные возможности воюющих
государств. Только после исследования и обсуждения [324] всех общих вопросов
делались прогнозы политического и военного характера. В результате всей этой
сложной работы определялась политическая и военная стратегия, которой
руководствовалась Ставка Верховного Главнокомандования.
У Ставки никакого другого аппарата управления кроме Генерального штаба
не было. В апартаментах Верховного была лишь одна комната, оборудованная
аппаратурой для телеграфных переговоров И. В. Сталина с главкомами,
командующими фронтами и флотами. Отсюда велись переговоры с Военными
советами, отсюда иногда давались прямые указания. Обычно все приказы и
распоряжения передавались через Генеральный штаб.
При разработке очередной операции И. В. Сталин обычно вызывал
начальника Генерального штаба и его заместителя и кропотливо вместе с ними
рассматривал оперативно-стратегическую обстановку на всем
советско-германском фронте: состояние войск фронтов, данные всех видов
разведки и ход подготовки резервов всех родов войск.
Потом в Ставку вызывались начальник тыла Красной Армии, командующие
различными родами войск и начальники главных управлений Наркомата обороны,
которым предстояло практически обеспечивать данную операцию.
Затем Верховный Главнокомандующий, заместитель Верховного и начальник
Генштаба обсуждали оперативно-стратегические возможности наших войск.
Начальник Генерального штаба и заместитель Верховного получали задачу -
продумать и рассчитать наши возможности для той или тех операций, которые
намечались к проведению. Обычно для этой работы Верховный отводил нам 4-5
дней. По истечении срока принималось предварительное решение. После этого
Верховный давал задание начальнику Генштаба запросить мнение Военных советов
фронтов о предстоящей операции.
Пока работали командование и штаб фронта, в Генштабе шла большая
творческая работа по планированию операции и взаимодействию фронтов.
Намечались задачи органам разведки, авиации дальнего действия, партизанским
силам, находившимся в тылу вражеских войск, органам военных сообщений по
переброске пополнений и резервов Верховного Главнокомандования, материальных
запасов.
Наконец, назначался день, когда командующие фронтами должны были
прибыть в Ставку для доклада плана операции фронта. Обычно Верховный слушал
их в присутствии начальника Генштаба, заместителя Верховного и некоторых
членов ГКО.
После тщательного рассмотрения докладов И. В. Сталин утверждал планы и
сроки операции с указанием, на что именно следует обратить особое внимание.
Определялось, кто персонально направлялся представителем Ставки для
координации действий фронтов и кому осуществлять контроль за
материально-техническим обеспечением войск, своевременной перегруппировкой
войск и резервов Верховного Главнокомандования. [325]
Конечно, всеми этими вопросами, которые приходилось решать Ставке при
подготовке операций или военных кампаний, деятельность ее далеко не
ограничивалась. Ее объем и степень сложности во многом зависели от того,
где, когда и против какого противника и какими силами и средствами
проводились операции.
Решения Ставки доводились до исполнителей в виде директив, подписанных
Верховным Главнокомандующим и начальником Генерального штаба. Иногда
директивы давались за подписью И. В. Сталина и его заместителя. С 1943 года
директивы Ставки вместе с И. В. Сталиным подписывал А. И. Антонов, поскольку
заместитель Верховного и начальник Генерального штаба часто находились в
войсках. При разработке менее крупных операций командующие фронтами обычно
не вызывались в Ставку, а по ее требованию письменно представляли свои
соображения по проведению операции.
Общие планы материально-технического обеспечения, как правило,
предварительно разрабатывались в Генеральном штабе с участием начальника
тыла Красной Армии А. В. Хрулева, начальника Главного артиллерийского
управления Н. Д. Яковлева и других начальников главных и центральных
управлений Наркомата обороны, после чего докладывались Ставке или
Государственному Комитету Обороны. Те фронты, которым предстояло проводить
операцию, одновременно с оперативной директивой получали указания и по
вопросам материально-технического снабжения.
Мы уже говорили, что Ставка и Генштаб всю войну находились в Москве.
Когда немецкие войска близко подошли к столице, Генеральный штаб был
разделен на две части. Одна часть во главе с первым заместителем начальника
Генерального штаба А. М. Василевским оставалась в Москве при Ставке
Верховного Главнокомандования, другая во главе с Б. М. Шапошниковым временно
переехала в район, где был подготовлен запасной командный пункт. Однако и
она вскоре вернулась в Москву.
И. В. Сталин в годы войны выполнял пять обязанностей. Кроме Верховного
Главнокомандующего, он оставался на посту Генерального секретаря ЦК ВКП(б),
был Председателем Совета Народных Комиссаров СССР и Председателем
Государственного Комитета Обороны, являлся народным комиссаром обороны.
Работал он напряженно, по 15-16 часов в сутки. И. В. Сталин высоко ценил
работу Генерального штаба и полностью доверял ему. Как правило, он не
принимал важных решений без того, чтобы предварительно не выслушать анализа
обстановки, сделанного Генштабом, и не рассмотреть его предложения.
Обычно анализ начинался с данных о противнике. Как показал опыт войны,
способность командования умело вести разведку противника, быстро
обрабатывать полученные данные и делать правильные выводы имеет
первостепенное значение. Надо сказать, что Ставка в процессе всей войны, за
исключением некоторых [326] моментов в первый ее период, правильно
руководила всеми видами разведки, которая своевременно и качественно
выполняла поставленные перед ней задачи, и научилась хорошо анализировать
обстановку.
Ставка была хорошо осведомлена о положении на фронтах и своевременно
реагировала на изменения обстановки. Через Генштаб она внимательно следила
за ходом операций, вносила необходимые коррективы в действия войск, уточняла
их или ставила новые задачи, вытекающие из сложившейся обстановки. В случае
необходимости производила перегруппировку сил и средств для достижения цели
операций и поставленных войскам задач, а в особых случаях прекращала
операцию.
Генеральный штаб, на который Верховное Главнокомандование опиралось во
всей своей деятельности и который всю войну работал достаточно умело, как я
уже говорил, И. В. Сталиным в начале войны недооценивался.
Так, например, на второй день войны, когда на многих фронтах создалась
исключительно тяжелая обстановка в управлении войсками, начальник
Генерального штаба был послан на Юго-Западный фронт помогать командованию
организовать борьбу с прорвавшимися немецкими войсками в районе Броды,
Владимир-Волынского, Дубно. Первый заместитель начальника Генштаба
генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин на 9-й день войны, когда вопросы управления
войсками приобрели исключительное значение, был взят из Генштаба и без
особой надобности назначен начальником штаба Северо-Западного фронта. Это
была большая утрата для Генштаба, так как Н. Ф. Ватутин хорошо знал войска,
был исключительно четкий, оперативно грамотный и трудолюбивый генерал.
Нередки были случаи, когда И. В. Сталин, не ставя в известность
Генеральный штаб, давал командующим свои указания, в результате чего
происходили серьезные организационные неувязки.
Верховным Главнокомандующим был установлен твердый порядок, по которому
Генштаб два раза в сутки докладывал ему карту положения на фронтах со всеми
изменениями за истекшее время. К карте прилагалась краткая поясняющая
записка начальника Генерального штаба.
Важным звеном в системе органов Генштаба был особый корпус офицеров
Генерального штаба. Наряду с ответственными работниками оперативного
управления, так называемыми офицерами-направленцами, они выполняли огромную
работу непосредственно в войсках, в том числе в районах боевых действий.
Численность корпуса офицеров Генерального штаба позволяла обеспечить
постоянными представителями Генштаба все штабы фронтов, армий, корпусов и
дивизий.
Самоотверженный и полезный труд этих офицеров Генерального штаба еще не
получил в нашей военно-исторической литературе должного описания. Это были
боевые, знающие свое дело офицеры. Многие из них отдали жизнь во имя Победы.
Скромные [327] труженики войны, они заслужили нашу величайшую благодарность
и добрую память.
Офицеры Генерального штаба, работавшие в войсках, офицеры-направленцы,
находившиеся в аппарате Генерального штаба, были достойными и неутомимыми
помощниками Верховного Главнокомандования.
Выше мы уже говорили, что работа Ставки Верховного Главнокомандования и
Генерального штаба по руководству войсками отличалась заблаговременным
планированием военных кампаний и стратегических операций.
Позволю себе в этой связи высказать соображения по поводу действенности
замыслов и решений нашей Ставки. Известно, что всякое планирование
беспочвенно, если оно не опирается на научное предвидение возможного хода
операций, форм и способов вооруженной борьбы, с помощью которых достигаются
поставленные перед войсками цели. Ставка Верховного Главнокомандования
видела дальше и лучше, чем гитлеровское стратегическое руководство. Она была
вооружена, во-первых, знанием общих законов борьбы, опирающихся на прочный
фундамент марксизма-ленинизма. Во-вторых, она лучше противника понимала и
конкретную обстановку, определяющую ход событий на фронтах. Поэтому, как
правило, наша Ставка отчетливо представляла себе вероятные действия
немецко-фашистского командования, принимала меры, чтобы разрушить его
намерения и добиться своей цели. Все это, вместе взятое, и обеспечило
высокую действенность нашего военного планирования.
Конечно, деятельность Ставки не могла замыкаться в рамках руководства
лишь главными операциями вооруженных сил. Война требовала твердой руки
Верховного Главнокомандования на всем стратегическом фронте - на суше, на
воде и в воздухе, а силы, действовавшие в основных операциях, нуждались в
поддержке взаимодействующих с ними войск на второстепенных направлениях.
Например, при завершении Сталинградской контрнаступательной операции был
подготовлен и проведен ряд наступательных операций и на других фронтах. Их
целью являлось сковывание или поражение сил и средств, которые гитлеровское
командование могло перебросить на участок решающей операции, где противник
нес одно поражение за другим и крайне нуждался в резервах. Так было на юге
нашей страны, на Западном и Калининском фронтах в конце 1942 - начале 1943
года. Так было и при прорыве блокады Ленинграда в январе 1943 года.
Обычно операции на второстепенных направлениях проводились не по
заранее разработанным планам военной кампании, а по ходу общей обстановки в
распорядительном порядке по указанию Верховного Главнокомандования.
Готовились они в ограниченное время и отличались сравнительно небольшими
масштабами. По совокупности и общим итогам вместе с основной операцией они
составляли содержание военной кампании. [328]
Планирование и подготовка намечаемых операций - дело весьма сложное,
многостороннее, требующее не только достаточного времени, но и большого
творческого напряжения и организаторских усилий огромного коллектива людей,
в первую очередь самой Ставки, Генштаба и командования фронтов. Велик груз
ответственности перед народом, который возлагается на плечи тех, кому
поручается эта работа.
Битва на Курской дуге и ее развитие планировалась, например, в течение
трех месяцев весной 1943 года. Все последующие кампании - за 2-3 месяца до
начала наступления.
Подготавливая кампанию, Ставка, не раскрывая ее сущности, обязательно
знакомила командующих фронтами с их конкретными задачами, вытекающими из
общего замысла предстоящих действий. Командующие войсками фронтов в
соответствии с полученными указаниями разрабатывали, а затем представляли
свои соображения по плану операции фронта в Генеральный штаб. Здесь они
тщательно рассматривались, анализировались, корректировались, а затем вместе
с командованием фронта докладывались Ставке.
Во многих случаях, продумывая ход вооруженной борьбы в предстоящих
операциях. Ставка занималась решением не только оперативно-стратегических,
но и принципиальных тактических вопросов, например построением боевых
порядков соединений, способами применения артиллерии, минометов, танков и
т.д. Случалось решать даже некоторые конкретные тактические вопросы
обстановки, когда они непосредственно касались хода боевых действий в
ключевых пунктах фронта, армий, корпусов и дивизий, как это было, например,
при обороне Сталинграда и там же в ходе контрнаступления.
Заблаговременное планирование строилось на полных и своевременных
разведывательных данных, которые позволяли Ставке иметь точное представление
о намерениях и состоянии противника.
Не менее необходимым был верный анализ общего военного положения и
наших собственных сил и возможностей. Действующая армия, резервы людских
ресурсов и материальных средств всегда стояли на первом месте в расчетах
высшего военного руководства. Кроме того. Советский Союз вел коалиционную
войну, поэтому замыслы и действия союзников по антигитлеровской коалиции
также учитывались.
Существенным условием правильного планирования кампаний и
стратегических операций являлось глубоко научное предвидение хода войны
советским военным руководством. Опираясь на него, Ставка ВГК правильно
назначала именно те силы и средства, которые обеспечивали быстрый разгром
противника в операции и позволяли создать благоприятные условия для
дальнейших действий.
О хорошо подготовленных, заранее спланированных операциях Советских
Вооруженных Сил дают представление события 1943 [329] года. Тогда, после
блестящей Сталинградской битвы и изгнания вражеских войск с Северного
Кавказа, последовали успешные операции под Острогожском и Воронежем с
выходом на Курскую дугу. Это и позволило выпрямить фронт на московском
направлении, что было тогда очень важно.
В результате разгрома ударной группировки немецко-фашистских войск в
битве под Курском, на успех которой гитлеровское главное командование
возлагало большие надежды, мы создали для себя выгодную обстановку на всем
советско-германском фронте на протяжении всех дальнейших летне-осенних
операций 1943 года. Во всех этих операциях немецко-фашистские войска понесли
крупнейшие и невосполнимые потери в людях, вооружении и боевой технике, и,
что самое главное, резко снизился боевой дух немецко-фашистских войск.
Несмотря на отсутствие второго фронта в Европе, фашистская Германия
была поставлена советскими войсками перед лицом военной катастрофы. Чтобы
эта катастрофа стала фактом, нужно было организовать и провести ряд новых
сокрушительных ударов. Как известно, Ставка Верховного Главнокомандования
организовала и блестяще их провела.
Действия советских войск оказали огромное влияние на военное положение
на других фронтах Второй мировой войны. Именно благодаря победам Красной
Армии наши союзники по антигитлеровской коалиции в это время успешно сумели
провести операции в Сицилии и на юге Италии.
Поражения, понесенные вермахтом в летне-осенней кампании 1943 года,
окончательно подорвали доверие сателлитов фашистской Германии к
гитлеровскому режиму. Начался развал фашистского блока. Для Советских
Вооруженных Сил создалась еще более благоприятная стратегическая обстановка.
Ставка ВГК умело использовала ее для подготовки операций 1944 года.
В то время уже никто из союзников фашистской Германии и нейтральных
стран не верил, что гитлеровский режим сумеет избежать полного разгрома. Но
самое главное заключалось в том, что веру в гитлеровское руководство
утратили даже те круги в Германии, которые привели Гитлера к власти и
всемерно поддерживали его в последующие годы. Одурманенные угаром легких
побед в первый период войны, многие в Германии поняли, что все годы
фашистской власти они были в плену губительных заблуждений, что Германия не
может противостоять Советским Вооруженным Силам, крепнущей антигитлеровской
коалиции.
Возвратившись с Тегеранской конференции, Верховный Главнокомандующий
сказал:
- Рузвельт дал твердое слово открыть широкие действия во Франции в 1944
году. Думаю, что он слово сдержит.
Как всегда в минуты хорошего расположения духа, И. В. Сталин
неторопливо набил трубку табаком папирос "Герцеговина Флор", чмокая губами,
раскурил ее и, выпустив несколько клубов дыма, медленно прошелся по ковровой
дорожке кабинета. [330]
- Ну, а если не сдержит, - продолжал он, рассуждая вслух, - у нас
хватит и своих сил добить гитлеровскую Германию.
Разговор этот в кабинете И. В. Сталина предшествовал совместному
заседанию Политбюро ЦК ВКП(б), ГКО и некоторых членов Ставки, которое
состоялось в декабре 1943 года. Здесь были всесторонне рассмотрены вопросы
военно-политического положения страны. В связи с этим меня и А. М.
Василевского вызвали с фронтов, где мы тогда находились как представители
Ставки. Александру Михайловичу и его первому заместителю по Генеральному
штабу А. И. Антонову Верховный Главнокомандующий поручил доклады о положении
на фронтах.
На этом заседании был сделан главный вывод - советский народ,
руководимый партией, добился военно-экономического перевеса над врагом. Наше
превосходство теперь определяло дальнейший ход войны. Отсюда следовало, что
мы должны были наметить пути, как это превосходство использовать наилучшим
образом.
Ставка и Генеральный штаб подсчитали все наши возможности, сделали
глубокий анализ состояния противника на всю стратегическую глубину фронта от
Баренцева до Черного моря. Анализ показал, что перелом, достигнутый в ходе
войны, открывает перед нами широкие перспективы.
Перевес в силах и средствах над врагом, наличие инициативы в руках
Советских Вооруженных Сил, выгодное расположение войск, крупные людские и
материальные резервы и другие благоприятные факторы позволили теперь
по-новому решать стратегические задачи на советско-германском фронте.
Героическая и бесперебойная работа советского тыла обеспечивала планомерное
снабжение действующей армии всем необходимым. Теперь мы могли готовить и
проводить крупные операции не на одном-двух направлениях, а последовательно
на всем стратегическом фронте. В то же время способность противника
парировать эти удары значительно сократилась.
В узком кругу лиц, собравшихся затем в кабинете И. В. Сталина,
Верховный поставил вопрос о новой форме проведения кампаний 1944 года.
Предварительно он запросил мнение каждого из участников.
Совещание, как обычно, проходило без протоколов. Обсуждали, где именно
следовало сосредоточить силы и средства для нового поражения основных сил
противника и окончательного разгрома фашистского блока. Таких районов на
всем стратегическом фронте оказалось десять. После обсуждения Верховный
приказал Генеральному штабу подготовить предварительные расчеты для
проведения ударов в этих десяти районах.
Как только был намечен основной замысел каждой операции и
предварительно подсчитаны необходимые силы и средства, Ставка, как обычно,
запросила мнение командующих тех фронтов, где намечались операции зимней
кампании 1944 года. Когда предложения были собраны, в Генштабе развернулась
широкая [331] разработка всех операций. Параллельно шла полным ходом работа
по подготовке резервов, их обучению и вооружению. Большой вклад внесли
начальники центральных управлений Наркомата обороны и начальник тыла Красной
Армии.
Верховный неустанно контролировал подготовку операций 1944 года. Он
находил в себе силы и энергию всегда держать в поле зрения всестороннее
обеспечение принятых решений, уделяя особое внимание танковым войскам,
военно-воздушным силам, артиллерии, организации партийно-политической работы
на фронте и в тылу.
Каждый период войны и каждая крупная операция имели свои характерные
особенности. Отличительная особенность операций 1944 года- мощь ударов и их
внезапность в разных районах стратегического фронта. Расчет был сделан на
то, чтобы противник, маневрируя силами и средствами, везде и всюду
опаздывал, чтобы он ослаблял плотность войск именно там, где был намечен наш
очередной удар. Должен сказать, что предусмотрительность Ставки полностью
оправдалась.
Особо сложные задачи при подготовке кампаний 1944 года возлагались на
разведку всех видов. Она справилась со своими задачами, и картина состояния
противника вырисовывалась достаточно полно.
Первый удар по гитлеровским войскам был нанесен под Ленинградом и
Новгородом в январе 1944 года. В результате нашей победы под Ленинградом
город был полностью освобожден от фашистской блокады. Советские войска
освободили Ленинградскую и часть Калининской области и вступили на землю
Эстонии.
Второй удар состоялся на Правобережной Украине. Он был очень сложным и
представлял собой ряд крупных наступательных операций, проведенных в
основном в феврале- марте 1944 года в районе Корсунь-Шевченковского и на
Южном Буге. Тогда немецкие войска были разгромлены и отброшены за Днестр. В
итоге этого удара была освобождена вся Правобережная Украина. Советские
войска вышли на рубежи, выгодные для последующего глубокого наступления в
юго-восточные районы Европы, на Балканы против Румынии, где господствовала
пока что диктатура фашиста И. Антонеску, против хортистской Венгрии и других
сил противника.
В апреле-мае 1944 года Красная Армия нанесла третий удар в районе
Одессы и Крыма. От гитлеровской оккупации были освобождены Одесса,
Севастополь и весь Крымский полуостров.
Четвертый удар на Карельском перешейке и в районе Ладожского и
Онежского озер привел к освобождению большой части Советской Карелии и
предрешил выход Финляндии из войны на стороне Германии. Для
немецко-фашистских войск в Заполярье складывалась теперь крайне невыгодная
обстановка.
Пятый удар был нанесен в июне-августе 1944 года по немецким войскам
группы армий "Центр" в Белоруссии, прикрывавшим [332] основные и кратчайшие
пути в Германию. Разбив наголову немецкие войска под Витебском, Могилевом и
Бобруйском, наши вооруженные силы окружили и уничтожили более 20 немецких
дивизий восточнее Минска. Преследуя врага, советские войска освободили
Белоруссию, значительную часть восточной Польши и большую часть Литовской
ССР. Сам противник оценил эти события как катастрофу немецких войск в
операции "Багратион" в Белоруссии.
Шестой удар был нанесен 1-м Украинским фронтом в районе Львова. Войска
Красной Армии форсировали Вислу и образовали крупный плацдарм за Вислой,
западнее Сандомира. В то же время 1-м Белорусским фронтом были созданы южнее
Варшавы два плацдарма: один - в районе Магнушева, другой - в районе Пулавы.
Теперь советские фронты получили благоприятные условия для развития
решающего удара - на Берлин.
Седьмой удар привел к окружению и разгрому немецко-румынских войск в
районе Кишинева-Ясс. Он завершился ликвидацией около 22 вражеских дивизий и
выходом наших войск в центральные районы Румынии. В результате этого удара,
принесшего освобождение Молдавской ССР, Румыния была выведена из войны и
объявила войну фашистской Германии. Вслед за тем наш 3-й Украинский фронт и
силы Черноморского флота вступили в Болгарию, где 9 сентября 1944 года
произошла народная революция. Болгария вступила в войну на стороне
антигитлеровской коалиции.
Восьмой удар имел место осенью 1944 года в Прибалтике. Вся Эстонская
Советская Социалистическая Республика и большая часть Латвийской Советской
Социалистической Республики были освобождены. Остатки разгромленных немецких
армий оказались прижатыми к берегу Балтийского моря в Курляндии. 19 сентября
Финляндия подписала соглашение о перемирии.
В октябре-декабре 1944 года развернулись наступательные операции
девятого удара между Тиссой и Дунаем в Венгрии. В результате этого удара
Германия фактически лишилась своего последнего союзника - Венгрии. Красная
Армия оказала непосредственную помощь Югославии в освобождении ее столицы
Белграда.
Десятый удар состоялся в октябре 1944 года на крайнем северном участке
советско-германского фронта. Он завершился разгромом и изгнанием
немецко-фашистских войск из Советского Заполярья и северо-восточной части
Норвегии.
Крупнейшие победы советских войск в 1944 году явились лучшим
свидетельством правильного метода стратегического планирования, принятого
Ставкой Верховного Главнокомандования на данном этапе войны, красноречивым
подтверждением глубины предвидения нашего высшего военного руководства.
Главные силы противника понесли тяжелейшее поражение, а советские войска
вышли на выгодные исходные рубежи для завершающей кампании войны. [333]
На протяжении войны совершенствовались способы и возрастали средства
влияния Ставки на ход событий. Перегруппировки сил и средств совершались все
более искусно, взаимодействие фронтов, сухопутных войск с авиацией, флотом
становилось все лучше и лучше. Наши операторы научились направлять войска к
цели, назначая им целесообразные разграничительные линии и меняя их в случае
необходимости.
Главным же средством внезапного для противника коренного изменения
оперативно-стратегической обстановки были и оставались на протяжении всей
войны резервы Ставки. В главах этой книги, посвященных героической обороне
Москвы, Сталинградской и Курской битвам, операции "Багратион" в Белоруссии и
в других, читатель найдет описание конкретных обстоятельств использования
стратегических резервов и увидит, что ввод их в сражение производился, как
правило, массированно и на основных направлениях. Это и позволяло добиваться
крупных результатов.
Ведь как бы ни были хороши замыслы и планы, изложенные на картах, они
оставались бы простой бумагой, если бы не были обеспечены соответствующими
силами и средствами. Успехи кампаний и операций находятся в прямой
зависимости от того, насколько войска обеспечены резервами, вооружением,
боеприпасами, горючим и другими материальными средствами, как поставлено
дело лечения раненых и возвращение их в строй.
Формирование и подготовка резервов были далеко не простым и не легким
делом. Для руководства и контроля за формированием резервов, запасными и
учебными частями, для подготовки маршевого пополнения было образовано в 1941
году Главное управление формирования и укомплектования войск Красной Армии
(Главупраформ) во главе с армейским комиссаром 1 ранга Е. А. Щаденко. В годы
гражданской войны Ефим Афанасьевич был членом Революционного военного совета
Первой и Второй конных армий. Это был требовательный человек и умелый
организатор.
Главупраформ сосредоточил в своих руках вопросы комплектования и
создания обученных резервов всех родов войск, кроме ВВС, бронетанковых войск
и артиллерии, а также контроль за направлением пополнений из запасных и
учебных частей фронтам действующей армии.
Обеспечением войск материальными средствами занималось Главное
управление тыла. Деятельность организаторов и руководителей тыла достойна
широкого освещения. Она была трудна и не всегда приметна, но вклад тыла
Советских Вооруженных Сил в победу был велик и снискал себе глубокую
благодарность советского народа.
После обращения И. В. Сталина 3 июля 1941 года к советскому народу и
специального решения ЦК ВКП(б) в середине июля 1941 года "Об организации
борьбы в тылу германских войск" всюду и везде, куда вторгались фашисты,
начали активно действовать [334] партизанские отряды, создаваемые и
руководимые местными партийными организациями. Уже в 1941 году на
оккупированных территориях развернули работу 18 подпольных обкомов, более
260 окружкомов, горкомов, райкомов и других подпольных партийных органов,
свыше 300 горкомов и райкомов комсомола{52}. Боевая деятельность народных
мстителей и тайный фронт подпольной работы стали фактором большого
военно-политического значения, который надо было умело использовать для
ослабления и уничтожения врага.
Если в первый год войны в руководстве партизанским движением еще не
было должной организованности и централизации, то в последующем Ставка
управляла военными действиями в тылу врага уверенно и твердо. Это делалось
через созданный при ней 30 мая 1942 года Центральный штаб партизанского
движения во главе с секретарем ЦК КП(б) Белоруссии П. К. Пономаренко.
Пантелеймона Кондратьевича я знал очень давно. Твердый коммунист, он
оправдал доверие партии и стал подлинным организатором деятельности народных
мстителей.
Кроме Центрального штаба, были созданы республиканские и областные
штабы партизанского движения, а при штабах фронтов - отделы по связям с
партизанскими силами. В результате появилась реальная возможность направлять
действия всех сил партизанского движения в интересах армии, координировать
взаимодействие партизанских отрядов с операциями фронтов.
Общие задачи партизанским силам ставились ЦК ВКП(б) и Ставкой
Верховного Главнокомандования. В соответствии с обстановкой они
конкретизировались на местах парторганизациями и органами партизанского
движения.
Задачи партизанского движения в основном сводились к тому, чтобы
создавать гитлеровцам невыносимую обстановку, уничтожать живую силу, военную
технику и материальные средства врага, дезорганизовать работу его тыла,
срывать мероприятия военных властей и административных органов фашистских
оккупантов. Действия партизан укрепляли уверенность советских людей,
оказавшихся на временно оккупированных территориях, в конечной нашей победе
над врагом и вовлекали их в активную борьбу с захватчиками.
Война с партизанами приносила врагу большие потери, подавляла его
моральное состояние, срывала перевозки и маневрирование войсками, что
особенно губительно отражалось на проводимых немецко-фашистским
командованием операциях. Несмотря на зверские меры, применяемые с целью
ликвидации партизан, силы народных мстителей день ото дня множились и
крепли, росла жгучая ненависть к врагу и стремление советского народа скорее
разгромить гитлеровских захватчиков. [335]
Круг перечисленных задач партизан, их важность говорит о том, что
партизаны могли действовать только организованно, целыми соединениями и
отрядами. В осуществлении этих задач участвовали все партизанские силы и
подпольные организации народных мстителей.
Повседневное руководство партизанскими силами на местах осуществлялось
подпольными организациями нашей партии. Работу этих подпольных партийных
организаций трудно переоценить. Активными помощниками партии стали
подпольные комсомольские организации. Молодое поколение наше должно знать о
героической работе, которую проводили коммунисты и комсомольцы, организуя и
вдохновляя на борьбу с врагом советских людей, временно оказавшихся под
пятой гитлеровцев.
Центральный штаб партизанского движения просуществовал до конца 1943
года. Когда в начале 1944 года большая часть советской территории была
освобождена, он был расформирован и руководство партизанскими силами
полностью перешло к партийным органам республик и областей.
Рассматривая вопросы политического и военно-стратегического руководства
войной, следует особо сказать о таких важных коллективных органах партии,
как Главное политическое управление Красной Армии и Главное политическое
управление Военно-Морского Флота, Военные советы и политуправления фронтов и
флотов. Роль их, как и всех партийно-политических органов в обеспечении
победы над германским фашизмом в годы Великой Отечественной войны, была
огромна. Она заслуживает отдельного и подробного рассмотрения и анализа.
Задача эта в последнее время решается в ряде военно-исторических работ.
Однако давно назрела необходимость создания фундаментального научного труда,
где была бы всесторонне исследована многогранная деятельность политических
органов в годы войны. Особенно плодотворной работа Главпура Красной Армии
стала тогда, когда во главе его в середине 1942 года встал видный деятель
партии и государства, кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК ВКП(б) и
Московского комитета партии Александр Сергеевич Щербаков.
И. В. Сталин с большим уважением и доверием относился к Александру
Сергеевичу. Вплоть до 1945 года А. С. Щербаков был также начальником
Советского информбюро. В период героической обороны Москвы в 1941 году А. С.
Щербаков был одним из тех, кто умел зажечь в сердцах защитников столицы
огонь жгучей ненависти к фашистам, стремившимся любой ценой овладеть
Москвой.
Вся политическая работа в армии, руководство и влияние партии на
солдатские массы проводились через политорганы, партийные и комсомольские
организации непосредственно в частях и подразделениях. Командующие войсками,
командиры всех степеней широко опирались на эту развитую систему партийно-
[336] политической работы. На политорганах, партийных и комсомольских
организациях лежала особая ответственность за состояние каждой воинской
части и ее боеспособности. Они добивались того, чтобы коммунисты и
комсомольцы в трудной и сложной боевой обстановке вели за собой бойцов,
решительно боролись с проявлениями растерянности и неорганизованности.
Партийно-политические органы популяризировали боевой опыт, примеры мужества
и отваги, инициативы и находчивости, взаимной выручки в бою. Политическая
работа в войсках все время совершенствовалась, давая положительные плоды, и
имела огромное значение для достижения победы.
Деятельность Ставки неотделима от имени И. В. Сталина. В годы войны я
часто с ним встречался. В большинстве случаев это были официальные встречи,
на которых решались вопросы руководства ходом войны. Но даже простое
приглашение на обед всегда использовалось в этих же целях. Мне очень
нравилось в работе И. В. Сталина полное отсутствие формализма. Все, что
делалось им по линии Ставки или ГКО, делалось так, чтобы принятые этими
высокими органами решения начинали выполняться тотчас же, а ход выполнения
их строго и неуклонно контролировался лично Верховным или, по его указанию,
другими руководящими лицами или организациями.
ГКО и Ставка представляли собой два самостоятельных чрезвычайных
органа, созданных решением Президиума Верховного Совета СССР, ЦК ВКП(б) и
СНК СССР на период войны. Но так как И. В. Сталин возглавлял и Комитет и
Ставку, то формальность обычно не соблюдалась. На совещания в ГКО часто
приглашались члены Ставки и, наоборот, в Ставке, при рассмотрении важных
вопросов, присутствовали члены ГКО. Совместная работа приносила большую
пользу: не терялось время на изучение вопросов для проведения их в жизнь, и
люди, входившие в состав этих двух государственных органов, всегда были в
курсе событий.
Конечно, подобная практика работы Ставки и ГКО была физически очень
тяжела для их членов, но в ходе войны об этом не думалось: каждый работал в
полную меру своих сил и возможностей. Все равнялись на И.В. Сталина, а он,
несмотря на свой возраст, был всегда активен и неутомим. Когда кончилась
война и наступили дни сравнительно планомерного труда, И. В. Сталин как-то
сразу постарел, стал менее подвижен, еще более молчалив и задумчив. Минувшая
война и все связанное с нею сильно и ощутимо отразились на нем.
Читатели первого издания моей книги не раз спрашивали меня, были ли
ошибки в работе Ставки и И. В. Сталина как Верховного Главнокомандующего?
В тех разделах книги, где рассматриваются конкретные события войны, я
рассказал о некоторых ошибках и просчетах в руководстве вооруженными силами,
которые имели место. Выше я уже говорил, что с накоплением опыта ведения
войны ошибки и просчеты [337] умело исправлялись, их становилось все меньше
и меньше.
И. В. Сталин внес большой личный вклад в дело завоевания победы над
фашистской Германией и ее союзниками. Авторитет его был чрезвычайно велик, и
поэтому назначение Сталина Верховным Главнокомандующим было воспринято
народом и войсками положительно.
Конечно, в начале войны, до Сталинградской битвы, у Верховного были
ошибки, которые бывают, как известно, у каждого. Он их глубоко продумал и не
только внутренне переживал, а стремился извлечь из них опыт и впредь не
допускать.
Опираясь на всестороннюю помощь ЦК и организаторскую деятельность
партии на местах, горячий патриотизм советского народа, поднявшегося на
священную войну с фашизмом. Верховный Главнокомандующий умело справился со
своими обязанностями на этом высоком посту.
Очень хорошо сказал Михаил Шолохов в интервью газете "Комсомольская
правда" в дни 25-летия победы над фашистской Германией: "Нельзя оглуплять и
принижать деятельность Сталина в тот период. Во-первых, это нечестно, а
во-вторых, вредно для страны, для советских людей, и не потому, что
победителей не судят, а прежде всего потому, что "ниспровержение" не
отвечает истине".
К этим словам М. А. Шолохова вряд ли можно что добавить. Они точны и
справедливы. Верховный Главнокомандующий сделал все возможное, чтобы Ставка,
ее рабочий аппарат - Генеральный штаб и Военные советы фронтов стали
подлинно мудрыми и искусными военными помощниками партии в деле достижения
победы над фашистской Германией.
И. В. Сталин обычно работал в Кремле в своем рабочем кабинете. Это была
просторная, довольно светлая комната, стены которой были обшиты мореным
дубом. В ней стоял длинный, покрытый зеленым сукном стол. На стенах -
портреты Маркса, Энгельса, Ленина. Во время войны появились, кроме того,
портреты Суворова и Кутузова. Жесткие стулья, никаких лишних предметов.
Огромный глобус помещался в соседней комнате, рядом с ним - стол, на стенах
различные карты мира.
В глубине кабинета у закрытого окна стоял рабочий стол И. В. Сталина,
всегда заваленный документами, бумагами, картами. Здесь были телефоны ВЧ и
внутри-кремлевские, лежала стопка отточенных цветных карандашей. И. В.
Сталин обычно делал свои записи синим карандашом, писал быстро, размашисто,
разборчиво.
Вход в кабинет вел через проходную комнату А. Н. Поскребышева и
небольшое помещение начальника личной охраны Верховного Главнокомандующего.
За кабинетом - небольшая комната отдыха. В комнате связи стояли телеграфные
аппараты для переговоров с командующими фронтами и представителями Ставки.
[338]
Работники Генштаба и представители Ставки развертывали карты на большом
столе и стоя докладывали Верховному обстановку на фронтах, иногда пользуясь
записями. И. В. Сталин слушал, обычно расхаживая по кабинету медленным
широким шагом, вразвалку. Время от времени он подходил к большому столу и,
наклонившись, пристально рассматривал разложенную карту. Изредка он
возвращался к своему столу, брал коробку папирос "Герцеговина Флор",
разрывал несколько папирос и медленно набивал трубку табаком.
Стиль работы, как правило, был деловой, без нервозности, свое мнение
могли высказать все. Верховный ко всем обращался одинаково - строго и
официально. Он умел внимательно слушать, когда ему докладывали со знанием
дела. Сам он был немногословен и многословия других не любил, часто
останавливал разговорившегося репликами - "короче!", "яснее!". Совещания
открывал без вводных, вступительных слов. Говорил тихо, свободно, только по
существу вопроса. Был лаконичен, формулировал мысли ясно.
И. В. Сталин требовал ежедневных докладов о положении дел на фронтах.
Чтобы идти на доклад к Верховному Главнокомандующему, нужно было быть хорошо
подготовленным. Явиться, скажем, с картами, на которых имелись хоть какие-то
"белые пятна", сообщать ориентировочные или тем более преувеличенные данные
было невозможно. Он не терпел ответов наугад, требовал исчерпывающей полноты
и ясности.
У Верховного было какое-то особое чутье на слабые места в докладах или
документах, он тут же их находил и строго взыскивал за нечеткую информацию.
Обладая цепкой памятью, он хорошо помнил сказанное и не упускал случая
довольно резко отчитать за забытое. Поэтому штабные документы мы старались
готовить со всей тщательностью, на какую только были тогда способны.
При всей тяжести положения на фронтах, особенно в начале войны, когда
еще не был окончательно отработан ритм жизни в боевых условиях, к чести
руководящего состава Генштаба, я должен сказать, что в целом в Генеральном
штабе сразу же установилась деловая и творческая обстановка, хотя
напряженность работы в те дни достигла крайних пределов.
На протяжении всей войны я не терял ни личной, ни служебной связи с
Генштабом, который немало помогал мне во фронтовых делах, при подготовке и
осуществлении операций. Генштаб, как правило, квалифицированно и оперативно
разрабатывал проекты директив Верховного Главнокомандования, строго следил
за выполнением его указаний, руководил работой штабов фронтов, армий,
объединений всех видов вооруженных сил и родов войск, авторитетно докладывал
большие и важные вопросы Ставке Верховного Главнокомандования.
Свои суждения по важным вопросам И. В. Сталин во многом строил на
основе докладов представителей Ставки, посылавшихся [339] им в войска, из
выводов Генерального штаба, мнений и предложений командования фронтов и
специальных сообщений.
Непосредственно общаться с И. В. Сталиным мне довелось, начиная с
февраля 1941 года, когда я начал работать в должности начальника Генштаба. О
внешности И. В. Сталина писали уже не раз.
Непримечательный с виду, И. В. Сталин во время беседы производил
сильное впечатление. Лишенный позерства, он подкупал собеседника простотой
общения. Свободная манера разговора, способность четко формулировать мысль,
природный аналитический ум, большая эрудиция и редкая память заставляли во
время беседы с ним даже очень искушенных и значительных людей внутренне
собраться и быть начеку.
И. В. Сталин не любил сидеть и во время разговора медленно ходил по
комнате, время от времени останавливаясь, близко подходя к собеседнику и
прямо смотря ему в глаза. Взгляд у него был острый и пронизывающий. Говорил
он тихо, отчетливо отделяя одну фразу от другой, почти не жестикулируя. В
руках чаще всего держал трубку, даже потухшую, концом которой любил
разглаживать усы. Говорил с заметным грузинским акцентом, но русский язык
знал отлично и любил употреблять образные сравнения, литературные примеры,
метафоры.
Смеялся И. В. Сталин редко, а когда смеялся, то тихо, как будто про
себя. Но юмор понимал и умел ценить остроумие и шутку. Зрение у него было
очень острое и читал он без очков в любое время суток. Писал, как правило,
сам от руки. Читал много и был широко осведомленным человеком в самых
разнообразных областях знаний. Поразительная работоспособность, умение
быстро схватывать суть дела позволяли ему просматривать и усваивать за день
такое количество самого различного материала, которое было под силу только
незаурядному человеку.
Трудно сказать, какая черта характера у него преобладала. Человек
разносторонний и талантливый, И. В. Сталин не был ровным. Он обладал сильной
волей, характером скрытным и порывистым. Обычно спокойный и рассудительный,
временами он впадал в острое раздражение. Тогда ему изменяла объективность,
он резко менялся на глазах, еще больше бледнел, взгляд становился тяжелым,
жестким. Не много я знал смельчаков, которые могли выдержать сталинский гнев
и отпарировать удар.
Распорядок дня И. В. Сталина был несколько необычный. Работал он,
главным образом, в вечернее и ночное время. Вставал не раньше 12 часов дня.
Приспосабливаясь к распорядку дня И. В. Сталина, до поздней ночи работали ЦК
партии, Совет Народных Комиссаров, наркоматы и основные государственные и
планирующие органы. Это сильно изматывало людей.
В довоенный период мне трудно было оценить глубину знаний и
способностей И. В. Сталина в области военной науки, в вопросах оперативного
и стратегического искусства. Выше я уже говорил, [340] что тогда, когда мне
доводилось бывать в Политбюро или лично у И. В. Сталина, рассматривались
главным образом организационные, мобилизационные и материально-технические
вопросы.
Могу только еще раз сказать, что И. В. Сталин и до войны много
занимался вопросами вооружения и боевой техники. Он часто вызывал к себе
конструкторов основных видов вооружения и подробно расспрашивал их о деталях
конструирования этих образцов боевой техники у нас и за рубежом. Надо отдать
ему должное, он неплохо разбирался в качестве основных видов вооружения.
От главных конструкторов, директоров военных заводов, многих из которых
он знал лично, И. В. Сталин требовал производства образцов самолетов,
танков, артиллерии и другой важнейшей техники в установленные сроки и таким
образом, чтобы они по качеству были не только на уровне зарубежных, но и
превосходили их.
Без одобрения И. В. Сталина, как я уже говорил, ни один образец
вооружения не принимался и не снимался. С одной стороны, это ущемляло
инициативу наркома обороны и его заместителей, ведавших вопросами вооружения
Красной Армии. Однако, с другой стороны, следует признать, что такой порядок
во многих случаях помогал быстро внедрять в производство тот или иной новый
образец боевой техники.
Меня часто спрашивают, действительно ли И. В. Сталин являлся выдающимся
военным мыслителем в области строительства вооруженных сил и знатоком
оперативно-стратегических вопросов.
Здесь, пожалуй, уместно сказать несколько слов о И. В. Сталине, как о
военном деятеле, о котором в ряде случаев давались характеристики, не всегда
отвечающие действительности.
Я хочу коснуться только его личных качеств и деятельности в области
обороны страны на посту Верховного Главнокомандующего.
Многие политические, военные и общегосударственные вопросы обсуждались
и решались не на официальных заседаниях Политбюро ЦК и в Секретариате, а
вечером за обедом на квартире или на даче И. В. Сталина, где обычно
присутствовали наиболее близкие ему члены Политбюро, среди которых были В.
М. Молотов, Л. П. Берия, Г. М. Маленков, А. А. Жданов, А. И. Микоян и К. Е.
Ворошилов. Тут же за обедом И. В. Сталиным давались поручения членам
Политбюро или министрам, которые приглашались по вопросам, находившимся в их
ведении. С наркомом обороны иногда приглашался начальник Генерального штаба.
И. В. Сталин был волевой человек и, как говорится, "не из трусливого
десятка". Растерянным я его видел только один раз. Это было на рассвете 22
июня 1941 года, когда фашистская Германия напала на нашу страну. Он в
течение первого дня не мог [341] по-настоящему взять себя в руки и твердо
руководить событиями. Шок, произведенный на И. В. Сталина нападением врага,
был настолько силен, что у него даже понизился звук голоса, а его
распоряжения по организации вооруженной борьбы не всегда отвечали
сложившейся обстановке.
После 22 июня 1941 года, почти на протяжении всей войны, И. В. Сталин
твердо управлял страной, вооруженной борьбой и международными делами. Даже в
момент смертельной опасности, нависшей над Москвой, когда враг находился от
нее на расстоянии 25-30 километров, И. В. Сталин не покидал своего поста,
находился в Ставке в Москве и держал себя как подобает Верховному
Главнокомандующему.
После смерти В. И. Ленина, перед Отечественной войной и особенно после
войны, И. В. Сталину приписывали особо выдающуюся роль в создании
вооруженных сил, в разработке основ советской военной науки, основных
положений в области стратегии и даже оперативного искусства.
Действительно ли И. В. Сталин был выдающимся военным мыслителем?
Конечно, нет. Все это нагородили в угоду И. В. Сталину, чему
способствовал он сам, распространявший версию о том, что якобы В. И. Ленин
не знал военного дела и требовал от молодых работников ЦК досконального
изучения военного дела и, мол, в первую очередь требовал этого от него,
Сталина. При этом как будто В. И. Ленин ссылался на то, что лично он уже
стар изучать военное дело. Вслед за этой версией, как водится, и "пошла
писать губерния".
С военной точки зрения И. В. Сталина я изучил досконально, так как
вместе с ним начинал войну и вместе с ним закончил ее, До Сталинградской
битвы И. В. Сталин практически слабо разбирался в вопросах военной стратегии
и еще хуже в оперативном искусстве. Слабо разбирался и в организации
современных фронтовых и еще хуже армейских операций.
В начале войны он пытался проявить свое личное
оперативно-стратегическое творчество, основанное на его опыте времен
гражданской войны, но из этого ничего хорошего не получилось.
До разгрома немецких войск в районе Сталинграда он имел поверхностное
понятие о взаимодействии в операциях всех родов войск и видов вооруженных
сил.
Не разбираясь глубоко в сложности, методах и способах подготовки
современных фронтовых операций, И. В. Сталин зачастую требовал явно
невыполнимых сроков подготовки и проведения операций. И они по его
категорическим требованиям нередко начинались слабо подготовленными и
недостаточно обеспеченными. Такие операции не только не достигали цели, но
влекли за собой большие потери в людях и материальных средствах.
И. В. Сталин недооценивал значение авиационной разведки, вследствие
чего в течение всей войны у нас не было хорошей разведывательной [342]
авиации, хотя мы и имели в образцах замечательные разведывательные самолеты,
оснащенные первоклассной разведывательной аппаратурой.
Когда ставился вопрос о необходимости массового производства
разведывательных самолетов, И. В. Сталин обычно говорил:
- Выбирайте одно из двух: или боевую или разведывательную авиацию, а то
и другое мы строить не можем.
Конечно, И. В. Сталин был не прав, страна наша могла строить и то и
другое, но безусловно, в известных пропорциях. Такое недопонимание важной
роли разведывательной авиации в современной войне тяжело отражалось на ходе
сражений, особенно в первом периоде войны.
Ведя борьбу с врагом в 1941-1942 годах за выигрыш времени, Верховному
Командованию необходимо было с особой бережливостью относиться к сохранению
людских ресурсов с тем, чтобы в нужный момент, оснастив их новейшей
техникой, обрушить затем на врага. Но И. В. Сталин часто этого не делал.
Горячась, он нередко требовал вводить в сражения все новые и новые
части, не считаясь с тем, что некоторые соединения войск, вводимые в бой,
только что мобилизованы и еще не успели получить необходимую боевую
подготовку. Мы убеждали И. В. Сталина в том, что преждевременный ввод в
сражение необученных и несколоченных частей приводит к излишним потерям. В
таких случаях он сердился и говорил: "Нечего хныкать, на то и война..."
Большим минусом для Верховного было то, что за время войны он лично ни
разу не побывал в войсках фронтов и своими глазами не видел боевых действий
войск. Все выводы он строил на основе докладов своих заместителей, Генштаба,
командования фронтов и спецсообщений.
Могу сказать, что И. В. Сталин позднее овладел основными принципами
организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со
знанием дела. Эти способности И. В. Сталина, как Верховного
Главнокомандующего, особенно раскрылись начиная со Сталинградской битвы.
Получившая распространение версия о том, что Верховный
Главнокомандующий изучал обстановку и принимал решения по глобусу, не
соответствует действительности. Конечно, он не работал с картами
тактического предназначения, да это ему и не нужно было. Но в оперативных
картах с нанесенной на них обстановкой он разбирался неплохо.
В руководстве вооруженной борьбой в целом И.В. Сталину помогали его
природный ум, опыт политического руководства, богатая интуиция, широкая
осведомленность. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и,
ухватившись за него, наметить пути для оказания противодействия врагу,
успешного проведения той или иной наступательной операции. Несомненно, он
был достойным Верховным Главнокомандующим. [343]
Конечно, И. В. Сталин не вникал во всю ту сумму вопросов, над которой
приходилось кропотливо работать войскам и командованию всех степеней, чтобы
хорошо подготовить операцию армии, фронта или группы фронтов. Верховному
Главнокомандующему это было и не обязательно. В таких случаях он,
естественно, советовался с членами Ставки, Генштабом и специалистами по
артиллерии, бронетанковым, военно-воздушным и военно-морским силам, по
вопросам обеспечения тыла и снабжения.
Лично И. В. Сталину приписывали ряд принципиальных разработок основ
военной науки, в том числе о методах артиллерийского наступления, о
завоевании господства в воздухе, о способах окружения противника, о
рассечении окруженных группировок врага и уничтожении их по частям и т. д.
Это не так. Все эти важнейшие вопросы - результат, добытый войсками в
боях и сражениях с врагом, они являются плодами глубоких размышлений и
обобщения опыта большого коллектива руководящих военачальников и командного
состава войск.
Заслуга И. В. Сталина здесь состоит в том, что он быстро и правильно
воспринимал советы военных специалистов, дополнял и развивал их и в
обобщенном виде - в инструкциях, директивах и наставлениях - незамедлительно
передавал в войска для практического руководства.
Кроме того, в обеспечении операций, создании стратегических резервов, в
организации производства боевой техники и вообще в создании всего
необходимого для ведения войны Верховный Главнокомандующий, прямо скажу,
проявил себя выдающимся организатором. И будет несправедливо, если мы не
отдадим ему в этом должное.
Но, конечно, прежде всего мы должны поклониться до земли нашему
советскому человеку, который, отказывая себе в самом необходимом - в питании
и сне, делал все от него зависящее, чтобы выполнить задачи, которые ставила
перед народом Коммунистическая партия в целях победы над врагом.
К деятельности Ставки Верховного Главнокомандования и ее органов я
вернусь еще не раз в этой книге, говоря о тех кампаниях и операциях, в
которых мне довелось участвовать. Здесь же считаю необходимым сказать еще о
том, что каждая конкретная операция имела свои особенности, которые были
связаны с целью действий, задачами войск, спецификой противника - его
намерениями, составом, боеспособностью и расположением сил и средств, их
маневренностью и, если так можно сказать, способностью преподнести нам
неожиданный сюрприз.
Операции различались и по своему размаху - ширине полосы действий
войск, глубине ударов, темпам наступления, если это была наступательная
операция.
Каждая наша военная кампания или операция требовала глубокого
осмысления. Это же относилось и к продуманному замыслу, точному определению
общих и частных целей войск, участвующих [344] в операции, их задач,
соответствующих целям и задачам оперативного построения и боевых порядков.
При подготовке операции особое значение Ставка придавала отработке
тесного взаимодействия фронтов и армий между собой, между видами вооруженных
сил и родов войск. Все эти данные с обозначением количества войск и
материальных средств ложились в первую очередь на карты Генерального штаба и
Военных советов фронтов, участвующих в операции. Но это еще не все.
В наиболее ответственные моменты представители Ставки непосредственно в
районе операций не только на картах, но и на местности увязывали задачи,
конкретное время и рубежи, силы и средства, способы действий видов
вооруженных сил и родов войск, чтобы ничто из их возможностей не пропало
даром, не било мимо цели. По ежедневным докладам своих представителей о
проделанной лично ими работе Ставка точно могла судить относительно степени
готовности операции.
Среди главных вопросов, которые подвергались всестороннему анализу,
были и такие, как пути завоевания господства в воздухе, организация всех
видов разведки, отработка данных об обстановке.
Большое внимание уделялось управлению войсками. Видимо, осмыслив ошибки
в этом вопросе, допущенные в первом периоде войны, Верховный не раз говорил
нам с А. М. Василевским, направляя на фронты в качестве представителей
Ставки, чтобы мы посмотрели с пристрастием, как тот или иной командующий
руководит войсками.
Должен сказать, к чести наших командующих фронтами и армиями, что они
всегда помнили о долге перед Родиной, перед партией, постоянно упорно
учились сложному полководческому искусству и стали его подлинными мастерами.
Я не знаю случая, когда бы Ставка собиралась в полном своем составе.
Даже при обсуждении важнейших операций, в которых участвовало 3-4 фронта, и
военных кампаний в работе Ставки принимали участие лишь те ее члены, которых
приглашал Верховный, или те, кто выполнял особо ответственную задачу в
рассматриваемой операции.
Относился к членам Ставки Верховный Главнокомандующий далеко не
одинаково. Большое уважение он питал, например, к Маршалу Советского Союза
Борису Михайловичу Шапошникову. Он называл его только по имени и отчеству и
в разговоре с ним никогда не повышал голоса, даже если не был согласен с его
докладом. Б. М. Шапошников был единственным человеком, которому И. В. Сталин
разрешал курить в своем рабочем кабинете.
Такое отношение было вполне заслуженным. Борис Михайлович являлся одним
из наиболее глубоких военных ученых нашего государства, сочетавшим знание
теории военной науки с большим практическим опытом работы по
оперативно-стратегическим вопросам. Освобождение Б. М. Шапошникова от
должности начальника [345] Генерального штаба и назначение его заместителем
наркома обороны по строительству укрепленных районов, когда уже развернулась
Вторая мировая война, лично я считаю ошибкой.
30 июля 1941 года, когда меня назначили командующим Резервным фронтом,
Б. М. Шапошников стал вновь начальником Генерального штаба. Зная дело
Генштаба до тонкостей, он быстро провел ряд организационных мероприятий,
способствовавших улучшению работы этого главного рабочего органа Ставки.
Большое личное трудолюбие и умение Б. М. Шапошникова работать с людьми
оказали заметное влияние на рост общего искусства управления войсками в
действующей армии и особенно со стороны Генштаба.
К сожалению, возраст, тяжелая рабочая нагрузка и особенно болезнь не
позволили ему работать всю войну в Генеральном штабе. В мае 1942 года он
передал должность своему первому и вполне достойному заместителю А. М.
Василевскому, которого он высоко ценил. В июне 1943 года Б. М. Шапошников
был назначен начальником Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова.
С особым уважением И. В. Сталин относился и к А. М. Василевскому.
Александр Михайлович не ошибался в оценках оперативно-стратегической
обстановки. Поэтому именно его И. В. Сталин посылал на ответственные участки
советско-германского фронта в качестве представителя Ставки. В ходе войны во
всей полноте развернулся его талант военачальника крупного масштаба и
глубокого военного мыслителя. В тех случаях, когда И. В. Сталин не
соглашался с мнением Александра Михайловича, Василевский умел с достоинством
и вескими аргументами убедить Верховного, что в данной обстановке иного
решения, чем предлагает он, принимать не следует.
В. М. Молотов также пользовался большим доверием И. В. Сталина. Он
почти всегда присутствовал в Ставке, когда рассматривались
оперативно-стратегические и другие важные вопросы. Между ними нередко
возникали разногласия и серьезные споры, в ходе которых формировалось
правильное решение.
С большим вниманием прислушивался Верховный к мнению А. И. Антонова,
даже тогда, когда он не являлся членом Ставки, а временно исполнял должность
начальника Генерального штаба. Подпись Алексея Иннокентьевича на директивах
Ставки часто шла вслед за подписью И. В. Сталина.
Считаю уместным сказать здесь об отношении Верховного к командующим и
начальникам штабов фронтов. По моим наблюдениям, из командующих фронтами И.
В. Сталин больше всего ценил Маршалов Советского Союза К. К. Рокоссовского,
Л. А. Говорова, И. С. Конева и генерала армии Н. Ф. Ватутина. Из командующих
армиями Верховный выделял А. А. Гречко и К. С. Москаленко, ныне Маршалов
Советского Союза, маршалов бронетанковых войск П. С. Рыбалко, П. А.
Ротмистрова, генерала армии Д. Д. Лелюшенко, генерала армии И. И.
Федюнинского. [346]
Из начальников штабов фронтов Верховный отличал В. Д. Соколовского и М.
В. Захарова, ставших после войны Маршалами Советского Союза, и генерала
армии М. С. Малинина.
Хорошее мнение у И. В. Сталина сложилось о командующем авиацией
дальнего действия Главном маршале авиации А. Е. Голованове, командующем
артиллерией Красной Армии Главном маршале артиллерии Н. Н. Воронове. Важные
задачи обычно он ставил им лично.
Из военно-морских военачальников И. В. Сталин очень высоко ценил
адмирала флота Советского Союза И. С. Исакова.
Нельзя не сказать здесь доброго слова о А. В. Хрулеве, с мнением
которого Верховный очень считался и часто с ним советовался по широкому
кругу вопросов снабжения войск.
Невозможно перечислить всех тех, кто пользовался доверием И. В.
Сталина. Скажу только одно: он хорошо знал их лично, ценил за знания и
преданность делу и, когда возникала особо ответственная задача, в первую
очередь поручал ее решение этим людям.
С первых и до последних дней войны мне довелось принимать участие в
работе Ставки ВГК, видеть работу Генерального штаба, Наркомата обороны и
близко соприкасаться с работой Государственного Комитета Обороны. Могу
твердо сказать, что советское военно-стратегическое руководство было на
исключительно высоком уровне.
В ходе войны наше Верховное Главнокомандование сумело за сравнительно
короткий срок преодолеть огромные трудности, возникшие в начале войны, в
результате чего Советские Вооруженные Силы отстояли Ленинград, разгромили
немецко-фашистские войска под Москвой, Сталинградом, на Курской дуге, в
Белоруссии и на Украине, вырвали у врага стратегическую инициативу, чтобы
затем сокрушительными ударами довести войну до победного конца.
Все это говорит о том, что советское военное искусство, базирующееся на
марксистско-ленинской науке, было выше немецко-фашистской стратегии и
тактики искусства ведения операций. Наше Верховное Главнокомандование
подвергало глубокому анализу сложившуюся оперативно-стратегическую
обстановку, разрабатывало и осуществляло действенные меры для преодоления
возникавших трудностей, объединяло усилия фронта и тыла, всего народа для
окончательного сокрушения врага. Вероломно напав на Советский Союз, Гитлер и
его военное окружение столкнулись с армией нового типа, воспитанной в духе
советского патриотизма и пролетарского интернационализма, имеющей перед
собой ясную цель - оборону первой страны социализма. Советского солдата
отличали глубокое сознание своей освободительной миссии, готовность идти на
самопожертвование во имя свободы и независимости Родины, во имя социализма.
В этой связи считаю необходимым высказать свое мнение и о [347]
верховном командовании немецко-фашистских войск. Как уже отмечалось выше,
после захвата большей части Европы гитлеровское политическое и военное
руководство самоуверенно считало, что военное искусство фашистской Германии
достигло самых высших показателей. Эта авантюристическая политика не была
случайной. Она основывалась на фашистской идеологии расового превосходства,
на традиционных устоях прусского милитаризма, уже не раз приводившего
Германию на край катастрофы. Имея за своими плечами отмобилизованный
военно-промышленный потенциал не только Германии, но и практически всей
Западной Европы, Гитлер и его генералы сделали свою основную ставку на
молниеносный разгром Советского Союза. Они переоценили свои силы и
возможности и серьезно недооценили силу, средства и потенциальные
возможности Советского государства.
Гитлер всю вину за провал плана "Барбаросса" и другие неудачные
операции возлагал на своих фельдмаршалов и генералов: они-де, будучи
бездарными, не смогли осуществить на практике его "гениальные" планы.
После смерти Гитлера все пошло наоборот: обвиняемые превратились в
обвинителей. Теперь они открыто заявляли, что главным виновником поражения
Германии в этой войне является Гитлер, "скромно" умалчивая о том, что все
они были активными участниками войны с Советским Союзом, а многие из них и
непосредственными участниками злодеяний, которые творились
немецко-фашистскими войсками на советской земле.
За все это память и суд народов пригвоздили как гитлеровский режим, так
и его генералов к позорному столбу истории.
Разрабатывая планы войны против Советского Союза и операции для
осуществления стратегических замыслов третьего рейха, гитлеровское
руководство чрезвычайно заботилось о сохранении строжайшей тайны проведения
этих мероприятий. Надо признать, что эта задача удалась неплохо. "План
дезинформации", разработанный под руководством Кейтеля и Йодля, имевший
целью показать, что немцы якобы готовятся к вторжению в Англию, был
осуществлен не без пользы для Германии. В начале войны это серьезно
осложнило для нас общую обстановку.
Однако очень скоро выяснилось, что в целом план "Барбаросса" оказался
нереальным. Основной идеей этого плана было, как известно, окружение и
уничтожение главных сил Красной Армии, расположенных в приграничных военных
округах. Враг надеялся, что с потерей их советскому Верховному
Главнокомандованию нечем будет защищать Москву, Ленинград, Донбасс и Кавказ.
Но эти надежды немецко-фашистского командования не осуществились.
Правительство фашистской Германии и нацистское военное руководство
строили свои расчеты на мифических слабостях Советского Союза. Они никак не
ожидали, что в минуту смертельной опасности советский народ, сплотившись
вокруг Коммунистической [348] партии, непреодолимой силой встанет на их
пути. Это они сразу почувствовали на всех стратегических направлениях.
Гитлеровское руководство без всяких к тому оснований считало, что
Красная Армия не выстоит против немецко-фашистских войск по той причине, что
во главе ее стоят молодые, еще недостаточно умудренные опытом современных
сражений военачальники.
Полной неожиданностью для гитлеровцев явилась война на территории СССР,
так сказать, на два фронта: с одной стороны, против регулярных войск Красной
Армии, а с другой - против организованных партизанских сил в тылу немецких
войск.
После разгрома немецко-фашистских войск в районе Сталинграда и на
Северном Кавказе гитлеровское верховное командование оказалось неспособным
справиться со сложившейся на фронтах обстановкой. Потеряв инициативу, оно
принимало такие неразумные решения, которые лишь приближали час
окончательного краха третьего рейха.
Советская военная наука, базирующаяся на преимуществах
социалистического общественного и государственного строя, явилась
существенным фактором в деле обеспечения победы над фашистской Германией. За
годы Отечественной войны она сделала большой шаг вперед и обогатилась
ценнейшим опытом в области тактики, оперативного искусства и стратегии. До
сих пор она верно служит и впредь будет служить подготовке Советских
Вооруженных Сил, укреплению обороны нашей великой Родины.
Твердо помня указания В. И. Ленина о том, что, пока существует
империализм, остается и опасность новой войны, наша партия уделяет особое
внимание строительству вооруженных сил, разработке способов и форм
вооруженной борьбы, чтобы всегда иметь армию и флот на высоте
государственных задач. Вместе с тем используется опыт и прошлой войны. Нам,
ветеранам Советской Армии, участникам Великой Отечественной войны, приятно
сознавать, что наши знания и опыт нужны и полезны социалистической Родине
даже в век ракет, радиоэлектроники и атома.
А теперь вернемся к событиям Великой Отечественной войны. [349]
.

Комментарии (1)
Обратно в раздел история