Жуков Г. Воспоминания и размышления

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава десятая. Начало войны

В ночь на 22 июня 1941 года всем работникам Генерального штаба и
Наркомата обороны было приказано оставаться на своих местах. Необходимо было
как можно быстрее передать в округа директиву о приведении приграничных
войск в боевую готовность. В это время у меня и наркома обороны шли
непрерывные переговоры с командующими округами и начальниками штабов,
которые докладывали нам об усиливавшемся шуме по ту сторону границы. Эти
сведения они получали от пограничников и передовых частей прикрытия.
Примерно в 24 часа 21 июня командующий Киевским округом М. П. Кирпонос,
находившийся на своем командном пункте в Тернополе, доложил по ВЧ, что,
кроме перебежчика, о котором сообщил генерал М. А Пуркаев, в наших частях
появился еще один немецкий солдат - 222-го пехотного полка 74-й пехотной
дивизии. Он переплыл речку, явился к пограничникам и сообщил, что в 4 часа
немецкие войска перейдут в наступление. М. П. Кирпоносу было приказано
быстрее передавать директиву в войска о приведении их в боевую готовность
Все говорило о том, что немецкие войска выдвигаются ближе к границе Об
этом мы доложили в 00.30 минут ночи И. В. Сталину. Он спросил, передана ли
директива в округа. Я ответил утвердительно.
После смерти И. В. Сталина появились версии о том, что некоторые
командующие и их штабы в ночь на 22 июня, ничего не подозревая, мирно спали
или беззаботно веселились. Это не соответствует действительности. Последняя
мирная ночь была совершенно иной.
Как я уже сказал, мы с наркомом обороны по возвращении из Кремля
неоднократно говорили по ВЧ с командующими округами Ф. И. Кузнецовым, Д. Г.
Павловым, М П. Кирпоносом и их начальниками штабов, которые, кроме Д. Г
Павлова, находились на своих командных пунктах.
Под утро 22 июня Н. Ф. Ватутин и я находились у наркома обороны С К
Тимошенко в его служебном кабинете
В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом
адмирал Ф С. Октябрьский и сообщил' "Система ВНОС флота докладывает о
подходе со стороны моря большого [264] количества неизвестных самолетов;
флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний".
Я спросил адмирала:
- Ваше решение?
- Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны
флота.
Переговорив с С. К. Тимошенко, я ответил адмиралу Ф. С. Октябрьскому:
- Действуйте и доложите своему наркому.
В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В. Е.
Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. Минуты
через три начальник штаба Киевского округа генерал М. А. Пуркаев доложил о
налете авиации на города Украины. В 3 часа 40 минут позвонил командующий
Прибалтийским военным округом генерал Ф. И. Кузнецов, который доложил о
налетах вражеской авиации на Каунас и другие города.
Нарком приказал мне звонить И. В. Сталину. Звоню. К телефону никто не
подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос генерала Власика
(начальника управления охраны).
- Кто говорит?
- Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем
Сталиным.
- Что? Сейчас?! - изумился начальник охраны. - Товарищ Сталин спит.
- Будите немедля: немцы бомбят наши города, началась война.
Несколько мгновений длится молчание. Наконец в трубке глухо ответили:
- Подождите.
Минуты через три к аппарату подошел И. В. Сталин.
Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые
действия. И. В. Сталин молчит. Слышу лишь его тяжелое дыхание.
- Вы меня поняли?
Опять молчание.
- Будут ли указания? - настаиваю я.
Наконец, как будто очнувшись, И. В. Сталин спросил:
- Где нарком?
- Говорит по ВЧ с Киевским округом.
- Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы он
вызвал всех членов Политбюро.
В 4 часа я вновь разговаривал с Ф. С. Октябрьским. Он спокойным тоном
доложил:
- Вражеский налет отбит. Попытка удара по нашим кораблям сорвана. Но в
городе есть разрушения.
Я хотел бы отметить, что Черноморский флот во главе с адмиралом Ф. С.
Октябрьским был одним из первых наших объединений, организованно встретивших
вражеское нападение. [265]
В 4 часа 10 минут Западный и Прибалтийский особые округа доложили о
начале боевых действий немецких войск на сухопутных участках округов.
В 4 часа 30 минут утра мы с С. К. Тимошенко приехали в Кремль. Все
вызванные члены Политбюро были уже в сборе. Меня и наркома пригласили в
кабинет.
И. В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках не набитую
табаком трубку.
Мы доложили обстановку. И. В. Сталин недоумевающе сказал:
- Не провокация ли это немецких генералов?
- Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая
же это провокация... - ответил С. К. Тимошенко.
- Если нужно организовать провокацию, - сказал И. В. Сталин, - то
немецкие генералы бомбят и свои города... - И, подумав немного, продолжал: -
Гитлер наверняка не знает об этом.
- Надо срочно позвонить в германское посольство, - обратился он к В. М.
Молотову.
В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его
для срочного сообщения.
Принять посла было поручено В. М. Молотову.
Тем временем первый заместитель начальника Генерального штаба генерал
Н. Ф. Ватутин передал, что сухопутные войска немцев после сильного
артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного
направлений перешли в наступление.
Мы тут же просили И. В. Сталина дать войскам приказ немедля
организовать ответные действия и нанести контрудары по противнику.
- Подождем возвращения Молотова, - ответил он. Через некоторое время в
кабинет быстро вошел В. М. Молотов:
- Германское правительство объявило нам войну.
И. В. Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался.
Наступила длительная, тягостная пауза.
Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно
обрушиться всеми имеющимися в Приграничных округах силами на прорвавшиеся
части противника и задержать их дальнейшее продвижение.
- Не задержать, а уничтожить, - уточнил С. К. Тимошенко.
- Давайте директиву, - сказал И. В. Стадии. - Но чтобы наши войска, за
исключением авиации, нигде пока не нарушали немецкую границу.
Трудно было понять И. В. Сталина. Видимо, он все еще надеялся как-то
избежать войны. Но она уже стала фактом. Вторжение развивалось на всех
стратегических направлениях.
Говорят, что в первую неделю войны И. В. Сталин якобы так растерялся,
что не мог даже выступить по радио с речью и поручил свое выступление В. М.
Молотову. Это суждение не соответствует [266] действительности. Конечно, в
первые часы И. В. Сталин был растерян. Но вскоре он вошел в норму и работал
с большой энергией, правда, проявляя излишнюю нервозность, нередко
выводившую нас из рабочего состояния.
В 7 часов 15 минут 22 июня директива № 2 наркома обороны была передана
в округа. Но по соотношению сил и сложившейся обстановке она оказалась
нереальной, а потому и не была проведена в жизнь.
Вернувшись с С. К. Тимошенко в Наркомат обороны, мы выяснили, что перед
рассветом 22 июня во всех западных приграничных округах была нарушена
проводная связь с войсками и штабы округов и армий не имели возможности
быстро передать свои распоряжения. Заброшенные ранее немцами на нашу
территорию диверсионные группы в ряде мест разрушили проволочную связь. Они
убивали делегатов связи, нападали на командиров. Радио средствами, как я уже
говорил, значительная часть войск приграничных округов не была обеспечена.
Поэтому связь с войсками осуществлялась по воздушно-проволочным средствам
связи.
Не имея связи, командармы и некоторые командующие округами выехали
непосредственно в войска, чтобы на месте разобраться в обстановке. Но так
как события развивались с большой быстротой, этот способ управления еще
больше осложнил работу.
В штабы округов из различных источников начали поступать самые
противоречивые сведения, зачастую провокационного и панического характера.
Генеральный штаб, в свою очередь, не мог добиться от штабов округов и
войск точных сведений, и, естественно, это не могло не поставить на какой-то
момент Главное Командование и Генеральный штаб в затруднительное положение.
К 8 часам утра 22 июня Генеральным штабом было установлено, что:
- сильным ударам бомбардировочной авиации противника подверглись многие
аэродромы Западного, Киевского и Прибалтийского особых военных округов, где
серьезно пострадала прежде всего авиация, не успевшая подняться в воздух и
рассредоточиться по полевым аэродромам;
- бомбардировке подверглись многие города и железнодорожные узлы
Прибалтики, Белоруссии, Украины, военно-морские базы Севастополя и в
Прибалтике;
- завязались ожесточенные сражения с сухопутными войсками немцев вдоль
всей нашей западной границы. На многих участках немцы уже вступили в бой с
передовыми частями Красной Армии;
- поднятые по боевой тревоге стрелковые части, входившие в первый
эшелон прикрытия, вступали в бой с ходу, не успев занять подготовленных
позиций;
- на участке Ленинградского военного округа пока было спокойно,
противник ничем себя не проявлял. [267]
С. К. Тимошенко позвонил И. В. Сталину и просил разрешения приехать в
Кремль, чтобы доложить проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о
проведении мобилизации и образовании Ставки Главного Командования, а также
ряд других вопросов.
И. В. Сталин ответил, что он занят на заседании Политбюро и может
принять его только в 9 часов.
До 9 часов ничего существенного нам выяснить не удалось, так как штабы
фронтов и командующие не могли получить от штабов армий и корпусов
конкретных данных о противнике. Они просто не знали, где и какими силами
наступают немецкие части, где противник наносит главные, а где
второстепенные удары, где действуют его бронетанковые и механизированные
соединения.
Короткий путь от наркомата до Кремля автомашины наркома и моя покрыли
на предельно большой скорости. Со мной был первый заместитель начальника
Генштаба Н. Ф. Ватутин, у которого находилась карта с обстановкой
стратегического фронта. По старой привычке проверять себя, перебрал в памяти
взятые с собой бумаги: их было немного, в том числе проект решения о
создании Ставки Главного Командования - высшего органа руководства военными
действиями вооруженных сил. Документ был заранее разработан Генштабом и
одобрен наркомом.
Нас встретил А. Н. Поскребышев и сразу проводил в кабинет И. В.
Сталина. Члены Политбюро уже находились там. Обстановка была напряженной.
Все молчали.
И. В. Сталин молча ходил по кабинету с нераскуренной трубкой, зажатой в
руке.
- Ну давайте, что там у вас? - сказал он.
С. К. Тимошенко доложил о проекте создания Ставки Главного
Командования. И. В. Сталин посмотрел проект, но решения не принял и, положив
бумагу на стол, коротко бросил:
- Обсудим на Политбюро.
Осведомившись об обстановке, И. В. Стадии сказал:
- В 12 часов по радио будет выступать Молотов.
Прочитав проект Указа о проведении мобилизации и частично сократив ее
размеры, намеченные Генштабом, И. В. Сталин передал Указ А. Н. Поскребышеву
для утверждения в Президиуме Верховного Совета. Этим Указом с 23 июня
объявлялась мобилизация военнообязанных 1905-1918 годов рождения на
территории четырнадцати, то есть почти всех военных округов, за исключением
Среднеазиатского, Забайкальского и Дальневосточного, а также вводилось
военное положение в европейской части страны. Здесь все функции органов
государственной власти в отношении обороны, сохранения общественного порядка
и обеспечения государственной безопасности переходили к военным властям. Им
предоставлялось право привлекать население и все средства транспорта для
оборонных работ и охраны важнейших военных и народнохозяйственных объектов.
[268]
22 июня Прибалтийский, Западный и Киевский особые военные округа были
преобразованы соответственно в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный
фронты.
Примерно в 13 часов мне позвонил И. В. Сталин и сказал:
- Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве
боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило
послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного
Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызывал к
себе и дал соответствующие указания. Вам надо вылететь немедленно в Киев и
оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь.
Я спросил:
- А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой
сложной обстановке?
И. В. Сталин ответил:
- Оставьте за себя Ватутина.
Потом несколько раздраженно добавил:
- Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся.
Я позвонил домой, чтобы меня не ждали, и минут через 40 был уже в
воздухе. Тут только вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Выручили
летчики, угостившие меня крепким чаем и бутербродами.
К исходу дня я был в Киеве в ЦК КП(б)У, где меня ждал Н. С. Хрущев. Он
сказал, что дальше лететь опасно. Немецкие летчики гоняются за транспортными
самолетами. Надо ехать на машинах. Получив от Н. Ф. Ватутина по ВЧ последние
данные обстановки, мы выехали в Тернополь, где в это время был командный
пункт командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. П. Кирпоноса.
На командный пункт прибыли поздно вечером, и я тут же переговорил по ВЧ
с Н. Ф. Ватутиным.
Вот что рассказал мне Николай Федорович:
- К исходу сегодняшнего дня, несмотря на предпринятые энергичные меры,
Генштаб так и не смог получить от штабов фронтов, армий и ВВС точных данных
о наших войсках и о противнике. Сведения о глубине проникновения противника
на нашу территорию довольно противоречивые. Отсутствуют точные данные о
потерях в авиации и наземных войсках. Известно лишь, что авиация Западного
фронта понесла очень большие потери. Генштаб и нарком не могут связаться с
командующими фронтами Кузнецовым и Павловым, которые, не доложив наркому,
уехали куда-то в войска. Штабы этих фронтов не знают, где в данный момент
находятся их командующие.
По данным авиационной разведки, бои идут в районах наших укрепленных
рубежей и частично в 15-20 километрах в глубине нашей территории. Попытка
штабов фронтов связаться непосредственно с войсками успеха не имела, так как
с большинством [269] армий и отдельных корпусов не было ни проводной, ни
радиосвязи
Затем генерал Н. Ф. Ватутин сказал, что И. В. Сталин одобрил проект
директивы № 3 наркома и приказал поставить мою подпись.
- Что это за директива? - спросил я.
- Директива предусматривает переход наших войск к контрнаступательным
действиям с задачей разгрома противника на главнейших направлениях, притом с
выходом на территорию противника.
- Но мы еще точно не знаем, где и какими силами противник наносит свои
удары, - возразил я. - Не лучше ли до утра разобраться в том, что происходит
на фронте, и уж тогда принять нужное решение.
- Я разделяю вашу точку зрения, но дело это решенное.
- Хорошо, - сказал я, - ставьте мою подпись.
Эта директива поступила к командующему Юго-Западным фронтом около 24
часов. Как я и ожидал, она вызвала резкое возражение начштаба фронта М. А.
Пуркаева, который считал, что у фронта нет сил и средств для проведения ее в
жизнь.
Сложившееся положение было детально обсуждено на Военном совете фронта.
Я предложил М. П. Кирпоносу немедленно дать предварительный приказ о
сосредоточении механизированных корпусов для нанесения контрудара по главной
группировке армий "Юг", прорвавшейся в районе Сокаля. К контрудару привлечь
всю авиацию фронта и часть дальней бомбардировочной авиации Главного
Командования. Командование и штаб фронта, быстро заготовив предварительные
боевые распоряжения, передали их армиям и корпусам.
Надо отметить большую собранность и великолепные организаторские
способности начальника штаба фронта М. А. Пуркаева и начальника оперативного
отдела штаба фронта И. X. Баграмяна, проявленные ими в этой очень сложной
обстановке первого дня войны.
В 9 часов утра 23 июня мы прибыли на командный пункт командира 8-го
механизированного корпуса генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева. Я хорошо знал
его еще по работе в Киевском особом военном округе. По внешнему виду комкора
и командиров штаба нетрудно было догадаться, что они совершили нелегкий
путь. Они очень быстро прошли из района Дрогобыча в район Броды, настроение
у них было приподнятое. Глядя на Д. И. Рябышева и командиров штаба, я
вспомнил славную 11-ю танковую бригаду, ее командира, отважного комбрига М.
П. Яковлева, вспомнил, как отважно громили противника бойцы этой бригады у
горы Баин-Цаган на Халхин-Голе. "Да, эти люди будут и теперь драться не
хуже, - подумал я. - Лишь бы не опоздать с контрударом..."
Д. И. Рябышев показал на карте, где и как располагается корпус. Он
коротко доложил, в каком состоянии его части. [270]
- Корпусу требуются сутки для полного сосредоточения, приведения в
порядок материальной части и пополнения запасов, - сказал он. - За эти же
сутки будет произведена боевая разведка и организовано управление корпусом.
Следовательно, корпус может вступить в бой всеми силами утром 24 июня.
- Хорошо, - ответил я. - Конечно, лучше было бы нанести контрудар
совместно с 9, 19 и 22-м механизированными корпусами, но они, к сожалению,
выходят в исходные районы с опозданием. Ждать полного сосредоточения
корпусов нам не позволит обстановка. Контрудару 8-го механизированного
корпуса противник может противопоставить сильный танковый и противотанковый
артиллерийский заслон. Учитывая это обстоятельство, нужно тщательно
разведать местность и противника.
Только Д. И. Рябышев что-то хотел сказать мне, как раздалась команда:
"Воздух!".
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, - спокойно заметил Дмитрий
Иванович, - а мы еще не успели вырыть противовоздушные щели. Так что,
товарищ генерал армии, придется условно считать, что мы уже укрыты в щели.
- Вы, Дмитрий Иванович, что-то хотели сказать?
- Я хотел предложить, может быть, мы сейчас перекусим?
- Неплохая мысль. У меня, кажется, в машине кое-что есть.
В палатку вошли начальник штаба корпуса и другие командиры штаба. Не
успели они представиться, как послышался характерный вой немецкого
пикирующего бомбардировщика и тотчас же последовали разрывы авиационных
бомб. Я посмотрел на Д. И. Рябышева и присутствовавших командиров. Видна
была только деловая сосредоточенность. Они чувствовали себя примерно так же,
как на полевых учениях. "Молодцы, - подумалось мне. - С такими войну не
проигрывают..."
Договорившись с командиром корпуса по принципиальным вопросам, к вечеру
мы вернулись в Тернополь на командный пункт фронта.
Начальник штаба фронта генерал-лейтенант М. А. Пуркаев и командующий
фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос доложили:
- На всех участках фронта идут бои. Главное предельно ожесточенное
сражение разыгрывается в районе Броды-Дубно-Владимир-Волынский, 9-й и 19-й
механизированные корпуса 25 июня выходят в леса в районе Ровно. Мы решили, -
сказал командующий фронтом, - 24 июня, не ожидая полного сосредоточения
корпусов, начать контрудар на Клевань и Дубно. Командующий 5-й армией, кроме
22-го мехкорпуса, должен объединить действия 9-го и 19-го механизированных
корпусов и оказать им необходимую помощь.
Решение было разумным, и я согласился с командованием фронта,
предложив, однако, проверить обеспечение взаимодействия между корпусами и
авиацией фронта. [271]
24 июня в наступление перешел 8-й механизированный корпус Д. И.
Рябышева в направлении на Берестечко. Мы возлагали большие надежды на этот
корпус. Он был лучше других укомплектован новейшей танковой техникой и
неплохо обучен, 15-й механизированный корпус под командованием генерала И.
И. Карпезо наступал восточнее Радехова. Удар этих корпусов, в частности
удачные действия 8-го механизированного корпуса, очень скоро почувствовали
немецкие войска. Особенно это сказалось после разгрома 57-й пехотной
дивизии, которая прикрывала правый фланг 48-го мотокорпуса группы Клейста.
Для 48-го мотокорпуса противника в этот день создалась довольно тяжелая
обстановка, и гитлеровцы были вынуждены бросить против нашего контрудара всю
свою авиацию. Это только и спасло их от разгрома. Противнику пришлось
подтянуть против советских частей дополнительно 44-й армейский корпус и
другие войска.
Вот что записал в тот день в служебном дневнике начальник генштаба
сухопутных войск германской армии генерал-полковник Гальдер:
"Противник все время подтягивает из глубины новые, свежие силы против
нашего танкового клина... Как и ожидалось, значительными силами танков он
перешел в наступление на южный фланг 1-й танковой группы. На отдельных
участках отмечено передвижение".
Так войсками Юго-Западного фронта успешно был нанесен один из первых
контрударов по немецко-фашистским войскам. Его сила могла быть еще большей,
если бы в руках командования фронта была более мощная авиация для
взаимодействия с механизированными корпусами и хотя бы еще 1-2 стрелковых
корпуса.
Находясь на командном пункте Юго-Западного фронта, мы сосредоточили
главное внимание на дубненском направлении, где развернулись главные
сражения на Украине.
Из разговоров по телефону с командующим 6-й армией генералом И. Н.
Музыченко и командующим 26-й армией генералом Ф. Я. Костенко мне стало
известно, что наступавшая 17-я армия противника нанесла главный удар на
львовском направлении.
Привожу запись переговоров по прямому проводу с генерал-лейтенантом Ф.
Я. Костенко, состоявшихся 25 июня 1941 года в 10 ч. 30 м.-10 ч. 55м.
У аппарата Костенко.
Жуков. У меня к вам несколько вопросов. Держите ли вы связь с левым
флангом 97-й стрелковой дивизии?
Костенко. Вчера вечером посылал отряд, связался с дивизией в районе
Яворув, там же находится штаб 6-го корпуса.
Жуков. Где правый фланг 99-й стрелковой дивизии?
Костенко. Правый фланг сейчас загнул восточнее Гусаку.
Жуков. Где и каковы ваши резервы? [272]
Костенко. Подходят два полка. Один полк, снятый с фронта, к 11.00 25.6
подходит к Добромилю, второй полк, также снятый с фронта, в движении в район
Самбора, подходит к Хырову.
В Самбор идет мой резервный батальон и 12 танков, которым поставлена
задача - прикрыть с севера Самбор и вести разведку в направлении Мостиска...
Жуков. В чьих руках Перемышль?
Костенко. В наших...
Жуков. Сколько, считаете, перед вами войск противника?
Костенко. Против 99-й дивизии до двух пехотных дивизий и какая-то
мотоциклетная часть - до 200 мотоциклов, а на остальном фронте - до двух
дивизий, прием горных частей.
Жуков. Хорошо, все ясно. Я сейчас на командном пункте товарища
Кирпоноса. Жму вам руку! Желаю успеха. Нет ли у вас ко мне вопросов?
Костенко. У меня была просьба к командующему фронтом дать мне хотя бы
один танковый полк. Необходимо!
Жуков. Понятно. В отношении машин подумаем.
Костенко. Самолетов связи в штабе армии ни одного.
Жуков. Хорошо. Откуда-нибудь выкроим. Знаете ли вы обстановку?
Костенко. Обстановку знаю, с 6-й армией имею проводную связь.
Жуков. Хорошо. До свидания!
Чувствовалось, что Костенко, как всегда, был уверен, что выполнит дело,
которое ему было поручено, отдаст этому всю свою энергию и способности, а
если понадобится, то и жизнь.
Пленные немцы показали, что с захватом Равы-Русской их командование
предполагало ввести в дело 14-й моторизованный корпус. Рава-Русский
укрепленный район с первых минут войны оборонялся 35-м и 140-м отдельными
пулеметными батальонами, 41-й стрелковой дивизией генерал-майора Г. Н.
Микушева и пограничным отрядом майора Я. Д. Малого.
Командование 17-й немецкой армии развернуло на этом участке пять
пехотных дивизий. Несмотря на мощный артиллерийский огонь, авиационные удары
и настойчивые атаки, вражеским войскам не удалось захватить Рава-Русский
укрепленный район и сломить сопротивление 41-й стрелковой дивизии. Во второй
половине дня 22 июня 41-я дивизия, имевшая в своем составе два
артиллерийских полка, дополнительно была усилена 209-м корпусным
артиллерийским полком, вооруженным 152-миллиметровыми орудиями. Войска
противника в этот день понесли большие потери, не достигнув успеха.
Перемышльский укрепленный район оборонялся 52-м и 150-м отдельными
пулеметными батальонами и 92-м пограничным отрядом. Части укрепленного
района заняли свои сооружения к 6 часам утра 22 июня, и им вместе с
пограничниками и вооруженными отрядами рабочих и служащих пришлось первыми
принять на себя огонь и атаки врага. [273]
Несколько часов мужественные защитники города сдерживали натиск
превосходящего по своим силам противника. Затем по приказу начальника 92-го
погранотряда они отошли за город, где вновь задержали противника. Это
позволило подтянуть к Перемышлю 99-ю стрелковую дивизию полковника Н. И.
Дементьева. 23 июня совместно со сводным батальоном пограничников она
перешла в контратаку и выбила фашистов из города.
23 июня немцы возобновили атаки, особенно сильные на рава-русском
направлении. Кое-где вражеским частям удалось вклиниться в оборону 41-й
дивизии, но благодаря твердому руководству генерала Г. Н. Микушева противник
контратакой был вновь отброшен в исходное положение.
Однако к исходу этого дня немецкие войска нашли уязвимое место: они
нанесли сильный удар на стыке Рава-Русского и Перемышльского районов,
который оборонялся 97-й и 159-й стрелковыми дивизиями. Последняя,
находившаяся в стадии развертывания, имела в своем составе значительное
количество солдат из необученного запаса. Не сумев выдержать атаку
противника, она начала отход, создав тяжелую ситуацию для соседних частей.
Предпринятые командующим 6-й армией генералом И. Н. Музыченко контрмеры
положение не выправили, и к исходу 24 июня разрыв обороны достиг здесь 40
километров.
Укрепленные Рава-Русский и Перемышльский районы все еще продолжали
успешно отражать вражеские атаки. 99-я дивизия, нанося большие потери
противнику, не сдала ни одного метра своих позиций. За героические действия
она была награждена орденом Красного Знамени.
Так же успешно действовала и 41-я стрелковая дивизия. Лишь в связи с
вклинением значительной группы вражеских войск на участке 159-й дивизии и
угрозой обхода укрепленных районов в ночь на 27 июня командованием фронта
она была отведена на тыловые рубежи.
Что касается 99-й стрелковой дивизии, то она удерживала Перемышль в
течение 23-28 июня и только утром 29 июня по приказу командования оставила
город.
25-26 июня боевые действия продолжались с нарастающей силой. Противник
бросил сюда всю боевую авиацию. В воздухе и на земле происходили
ожесточенные схватки. Обе стороны несли большие потери. Зачастую немецкая
авиация не выдерживала смелых ударов наших летчиков и отходила на свои
аэродромы.
В связи с выходом передовых частей противника в район Дубно генерал Д.
И. Рябышев получил приказ повернуть туда свой 8-й корпус, 15-й
механизированный корпус нацеливал основные силы в общем направлении на
Берестечко и далее тоже на Дубно. В район Дубно направлялись и подходившие
36-й стрелковый и 19-й механизированный корпуса. Ожесточенное сражение в
районе Дубно началось 27 июня. [274]
Немцы сразу же усилили свои войска 55-м армейским корпусом. Это спасло
дубненскую группировку врага от полного разгрома. Понеся большие потери,
противник вынужден был снимать войска с других направлений и перебрасывать
их к Дубно.
Нашим войскам не удалось полностью разгромить противника и
приостановить его наступление, но главное было сделано: вражеская ударная
группировка, рвавшаяся к столице Украины, была задержана в районе
Броды-Дубно и обессилена.
В 17 часов 24 июня у меня состоялся разговор по "Бодо" с командующим
5-й армией генералом М. И. Потаповым.
Прежде чем изложить суть переговоров, хочу сказать, что Михаил Иванович
был весьма опытный генерал, получивший хорошую практику в битвах на
Халхин-Голе. Это был смелый и расчетливый командарм, и не случайно 5-ю армию
хорошо знало немецкое командование, не раз получая от нее чувствительные
удары.
Кратко излагаю наш разговор, довольно типичный для первых дней войны.
У аппарата Потапов.
Жуков. Доложите обстановку.
Потапов. На фронте Влодава-Устилуг действует до пяти пехотных дивизий и
до двух тысяч танков{46}. Главная группировка танков противника - на фронте
Дубенка- Городло. От Устилуга до Сокаля - до 6 пехотных дивизий с 14-й
бронетанковой дивизией. Главное направление этой бронетанковой дивизии -
Владимир-Волынский-Луцк. В стыке между 5-й и 6-й армиями - мехчасти
неустановленной силы. Главный удар противник наносит в направлении
Владимир-Волынский-Луцк, вспомогательный - из Бреста на Ковель.
Докладываю положение частей нашей армии на 14 часов 20 минут 24 июня
1941 года.
Федюнинский занимает фронт Пулемец-Куснищи-Вишнев- Никитичи. Его 87-я
стрелковая дивизия двумя полками занимает УРы в районе Устилуга и ведет бой
в окружении; у нее ощущается недостаток боеприпасов.
О 124-й дивизии сведений со вчерашнего вечера не имею.
41-я танковая дивизия в районе Мацеюв-Ст. Кошары после боя приводит в
порядок материальную часть.
135-я дивизия с 14.00 во взаимодействии с 19-й танковой и одним полком
87-й стрелковой дивизии при поддержке 1-й противотанковой бригады и всей
артиллерии корпуса атакует в направлении Владимир-Волынского.
Луцк имеет круговую оборону, но очень жидкую. Главное, чего я опасаюсь,
это удара танковых частей противника с юга в направлении Луцка, что создаст
угрозу борьбы на два фронта.
Парировать ударом в южном направлении у меня нет абсолютно никаких
сил... [275]
Прошу усилить помощь действиями бомбардировочной авиации, добиться
недопущения переправы танковых частей на фронте Дубенка-Городло, задержать
продвижение танковых частей с брестского направления и оказать помощь
действиями штурмовой и истребительной авиации в уничтожении
владимир-волынской группировки противника.
У меня нет никаких резервов, 9-й мехкорпус может сосредоточиться, имея
до двухсот старых танков, в районе Олыка не ранее как через двое суток.
Телефонная связь повсеместно разрушена, только восстановим - противник
действиями авиации разрушает ее вновь. По радио имею устойчивую связь со
стрелковыми корпусами...
Прошу указаний о дальнейших действиях.
Жуков. Первое. Сосед справа ведет бой в районе Пружаны-Городец.
Выход из Бреста на Ковель части сил противника является следствием
недостаточно организованных действий Коробкова.
Вам надлежит завернуть фланг в брестском направлении и закрыть подходы
к Ковелю.
Второе. Музыченко ведет успешные бои севернее Каменки-Струмиловской,
Равы-Русской и далее по госгранице. Противник, введя мощную группу танков,
разорвал стык между 5-й и 6-й армиями и стремится захватить Броды.
Третье. Карпезо и Рябышев наносят контрудары в таких направлениях:
Карпезо через Броды на северо-запад, основные бои к настоящему времени
проходят, видимо, километрах в пятнадцати северо-западнее Броды; Рябышев
левее - в северном направлении. Этим маневром вам будет оказана помощь.
Цель контрудара заключается в том, чтобы разгромить противника в районе
Броды-Крыстынополь и далее к северу, дав возможность вам привести в порядок
части и организовать устойчивый фронт... В район Луцка, севернее и южнее,
будут выведены 19-й и 9-й мехкорпуса и два стрелковых корпуса, для того
чтобы усилить вашу группировку.
В отношении авиации меры будут приняты.
По радио от вас ничего не получено и не расшифровано.
Надо будет выслать на самолете специалиста для выяснения технических
разногласий в радиопередаче и в шифровании.
Повторяю: прочно закройте с севера подходы на Ковель, не бросайтесь со
стрелковыми дивизиями в контратаки без танков, ибо это ничего не даст. Надо
помочь снарядами и боеприпасами 87-й стрелковой дивизии. Подумайте, нельзя
ли ночью вывести ее из окружения.
Как действуют ваши КВ и другие? Пробивают ли броню немецких танков и
сколько примерно танков потерял противник на вашем фронте?
Потапов. Мне подчинена 14-я авиадивизия, которая к утру сегодняшнего
дня имела 41 самолет. В приказе фронта сказано, что [276] нас прикрывают
62-я и 18-я бомбардировочные дивизии. Где они - мне неизвестно, связи с ними
у меня нет.
Танков КВ больших имеется 30 штук. Все они без снарядов к
152-миллиметровым орудиям.
У меня имеются танки Т-26 и БТ, главным образом старых марок, в том
числе и двухбашенные.
Танков противника уничтожено примерно до сотни.
Ваш приказ мне ясен. Есть у меня опасение: успею ли я загнуть правый
фланг Федюнинского и прочно закрыть подходы с севера. Ведь танки противника
к настоящему времени находятся в районе Ратно. Во всяком случае, я сейчас
немедленно приму все меры к тому, чтобы выполнить полученный приказ.
Жуков. 152-миллиметровые орудия КВ стреляют снарядами 09-30 гг.,
поэтому прикажите выдать немедля бетонобойные снаряды 09-30 гг. и пустить их
в ход. Будете лупить танки противника вовсю. В остальном помощь организуем.
Я на вас и Никишева крепко надеюсь. Ночью или завтра буду у вас. До
свидания!..
Чтобы продолжить наступление на киевском направлении, немецкому
командованию потребовалось перебросить из стратегических резервов
значительную группу войск и сотни танков с экипажами на пополнение частей
фон Клейста.
Если бы в войсках Юго-Западного фронта была лучше организована
сухопутная и воздушная разведка, более тщательно отработано взаимодействие и
управление войсками, результат контрудара был бы еще значительнее.
В этих сражениях показали себя с самой лучшей стороны 22-й
механизированный корпус под командованием генерал-майора С. М. Кондрусева,
27-й стрелковый корпус 5-й армии генерал-майора П. Д. Артеменко, 8-й
мехкорпус Д. И. Рябышева.
Притом действия 8-го механизированного корпуса могли дать больший
эффект, если бы комкор не разделил корпус на две группы и вдобавок не
поручил командование одной из групп бригадному комиссару Н. К. Попелю), не
имевшему достаточной оперативно-тактической подготовки для руководства
большим сражением.
15-й механизированный корпус генерала И.И. Карпезо выполнил свою
задачу, к сожалению, не в полную меру своих значительных по тому времени
возможностей.
Наша историческая литература как-то лишь в общих чертах касается этого
величайшего приграничного сражения начального периода войны с фашистской
Германией. Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность
применения здесь контрудара механизированных корпусов по прорвавшейся
главной группировке врага и организацию самого контрудара. Ведь в результате
именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале
вражеский план стремительного прорыва к [277] Киеву. Противник понес тяжелые
потери и убедился в стойкости советских воинов, готовых драться до последней
капли крови.
Небезынтересна оценка, которую дал этому сражению в своих воспоминаниях
бывший командующий 3-й немецкой танковой группой генерал Гот:
"Тяжелее всех пришлось группе "Юг". Войска противника, оборонявшегося
перед соединениями северного крыла, были отброшены от границы, но они быстро
оправились от неожиданного удара и контратаками своих резервов и
располагавшихся в глубине танковых частей остановили продвижение немецких
войск. Оперативный прорыв 1-й танковой группы, приданной 6-й армии, до 28
июня достигнут не был. Большим препятствием на пути наступления немецких
частей были мощные контрудары противника".
Из переговоров в те дни по ВЧ с генералом Н. Ф. Ватутиным мне было
известно, что на Западном и Северо-Западном фронтах командующие и штабы пока
еще не имеют устойчивой связи с командующими армиями. Дивизиям и корпусам
приходится драться с врагом изолированно, без взаимодействия с соседними
войсками и авиацией и без надлежащего руководства высших инстанций. Из
сообщений Николая Федоровича мне стало ясно, что на Западном и
Северо-Западном фронтах сложилась почти катастрофическая обстановка.
Николай Федорович говорил, что И. В. Сталин нервничает и склонен винить
во всем командование Западного фронта, его штаб, упрекает в бездеятельности
маршала Г. И. Кулика. Маршал Б. М. Шапошников, находившийся при штабе
Западного фронта, сообщил, что Г. И. Кулик 23 июня был в штабе 3-й армии, но
связь с ней прервалась.
Однако через некоторое время с помощью различных источников Генштабу
удалось установить, что крупные группировки бронетанковых и моторизованных
войск противника прорвались на ряде участков этих фронтов и быстро
продвигаются в пределы Белоруссии и Прибалтики...
Начались суровые испытания для советского народа.
В последние годы принято обвинять И. В. Сталина в том, что он не дал
указаний о подтягивании основных сил наших войск из глубины страны для
встречи и отражения удара врага. Не берусь утверждать, что могло бы
получиться в таком случае - хуже или лучше. Вполне возможно, что наши
войска, будучи недостаточно обеспеченными противотанковыми и
противовоздушными средствами обороны, обладая меньшей подвижностью, чем
войска противника, не выдержали бы рассекающих мощных ударов бронетанковых
сил врага и могли оказаться в таком же тяжелом положении, в каком оказались
некоторые армии приграничных округов. И еще неизвестно, как тогда в
последующем сложилась бы обстановка под Москвой, Ленинградом и на юге
страны.
К этому следует добавить, что гитлеровское командование серьезно
рассчитывало на то, что мы подтянем ближе к государственной [278] границе
главные силы фронтов, где противник предполагал их окружить и уничтожить.
Это была главная цель плана "Барбаросса" в начале войны. (Выделено мною. -
Г. Ж.)
Рано утром 26 июня генерал Н. Ф. Ватутин сообщил мне на командный пункт
в Тернополь:
- Дела в Прибалтике и Белоруссии сложились крайне неблагоприятно, 8-я
армия Северо-Западного фронта отходит на Ригу. 11-я армия пробивается в
направлении Полоцка; для усиления фронта перебрасывается из Московского
военного округа 21-й механизированный корпус.
Товарищ Сталин приказал сформировать Резервный фронт и развернуть его
на линии Сущево-Невель-Витебск-Могилев- Жлобин-Гомель-Чернигов-река
Десна-река Днепр. В состав Резервного фронта включаются 19, 20, 21 и 22-я
армии.
В основном это был тот рубеж, который мы с наркомом С. К. Тимошенко и
группой работников Генштаба рекогносцировали в мае этого года, предполагая
провести здесь командно-штабные учения для проверки наших расчетов по
организации управления войсками оперативного масштаба.
Надо прямо сказать, что ни командование фронтов, ни Ставка Главного
Командования, ни Генеральный штаб в эти дни все еще не имели полных сведений
о войсках противника, развернувшихся против наших фронтов. О танках, авиации
и моторизованных частях Генеральный штаб получал с фронтов явно
преувеличенные сведения. Сейчас, когда в наших руках имеются почти
исчерпывающие сведения о группировках сторон, для полноты картины первых
дней войны следует рассмотреть дислокацию советских войск приграничных
военных округов, а затем и немецких войск, вторгшихся тогда в нашу страну.
По этому вопросу написано немало статей и книг, но в ряде случаев
тенденциозно и без знания дела.
В этих работах сообщалось, что 170 наших дивизий накануне войны были
рассредоточены на обширной территории: до четырех с половиной тысяч
километров по фронту от Баренцева до Черного моря и на четыреста километров
в глубину, не имея необходимой для отпора врагу плотности на основных
направлениях.
Это не совсем так. Общее расстояние от Баренцева до Черного моря
действительно составляет 4,5 тысячи километров, если считать не только
сухопутные участки пяти приграничных округов, но и все морское побережье,
которое прикрывалось лишь береговой обороной и Военно-Морским Флотом.
Но дело в том, что от Таллина до Ленинграда на побережье Финского
залива войск вообще не было. Поэтому 170 наших дивизий в действительности
занимали всего лишь 3375 километров, а не 4,5 тысячи километров. На
протяжении сухопутной границы советские войска находились в различных
группировках далеко не равной плотности, в зависимости от местных условий и
оперативно-тактической значимости каждого данного участка. [279]
Так, на Северном фронте (Ленинградский военный округ) протяженностью
1275 километров располагались всего двадцать одна дивизия и одна стрелковая
бригада, в среднем на дивизию приходился почти 61 километр.
На сухопутных участках Прибалтийского, Западного, Киевского особых
военных округов и Одесского военного округа протяженностью 2100 километров
дислоцировались 149 дивизий и 1 бригада. В среднем на дивизию на этом
важнейшем участке приходилось немногим больше 14 километров. Таковы факты.
Эти силы накануне войны находились в следующих округах:
Прибалтийский особый военный округ (командующий генерал-полковник Ф. И.
Кузнецов, член Военного совета корпусной комиссар П. А. Дибров, начштаба
генерал-майор П. С. Кленов) имел 25 дивизий, в том числе 4 танковые, 2
моторизованные дивизии и 1 стрелковую бригаду.
Западный особый военный округ (командующий генерал армии Д. Г. Павлов,
член Военного совета корпусной комиссар А. Ф. Фоминых, начштаба
генерал-майор В. Е. Климовских) имел 24 стрелковые, 12 танковых, 6
моторизованных, 2 кавалерийские дивизии.
Киевский особый военный округ (командующий генерал-полковник М. П.
Кирпонос, член Военного совета дивизионный комиссар Е. П. Рыков, начштаба
генерал-лейтенант М. А. Пуркаев) имел 32 стрелковые, 16 танковых, 8
моторизованных, 2 кавалерийские дивизии.
Одесский военный округ (командующий генерал-лейтенант Я. Т.
Черевиченко, член Военного совета корпусной комиссар А. Ф. Колобяков,
начштаба генерал-майор М. В. Захаров) включал 13 стрелковых, 4 танковые, 2
моторизованные и 3 кавалерийские дивизии.
Как видим, самая сильная группировка наших войск находилась в составе
юго-западного направления (КОВО и ОдВО). Она насчитывала 45 стрелковых, 20
танковых, 10 моторизованных, 5 кавалерийских дивизий.
Из числа 149 дивизий и 1 бригады четырех западных приграничных округов
48 дивизий входили в состав первого эшелона армий прикрытия и были
расположены в удалении от государственной границы на 10-50 километров
(стрелковые ближе, танковые дальше). Главные силы приграничных округов
располагались в 80-300 километрах от государственной границы.
Фланги приморских военных округов прикрывались Военно-Морским Флотом и
береговой обороной, которая в основном состояла из артиллерии.
Непосредственно на границе находились пограничные части НКВД.
Из всего этого следует - никакой равномерной разбросанности вдоль всей
нашей границы войск перед вражеским нападением У нас не было и, конечно, не
в этом следует искать причины поражения наших войск в начале войны. [280]
Основные причины состояли в том, что война застала наши вооруженные
силы в стадии их реорганизации и перевооружения более совершенным оружием; в
том, что наши приграничные войска своевременно не были доведены до штатов
военного времени, не были приведены в полную боевую готовность и не
развернуты по всем правилам оперативного искусства для ведения активной
стратегической обороны.
Те меры, которые проводились, оказались полумерой. Все эти недостатки
еще больше увеличили преимущества противника, который и без того превосходил
наши войска в количественном и качественном отношении, а так как
стратегическая инициатива находилась у противника - все эти факторы сыграли
решающую роль в начале войны.
Ранее я уже говорил о некоторых обстоятельствах, обусловивших наши
поражения в начале войны. О других фактах подобного рода речь пойдет
впереди, но сейчас мне хотелось бы заметить, что ошибки, допущенные
руководством, не снимают ответственности с военного командования всех
степеней за оплошности и просчеты.
Каждый военачальник, допустивший неправильные действия, не имеет
морального права уходить от ответственности и ссылаться на вышестоящих.
Войска и их командиры в любой обстановке в соответствии с уставом должны
всегда быть готовыми выполнить боевую задачу. Однако накануне войны, даже в
ночь на 22 июня, в некоторых случаях командиры соединений и объединений,
входивших в эшелон прикрытия границы, до самого последнего момента ждали
указания свыше и не держали части в надлежащей боевой готовности, хотя по ту
сторону границы был уже слышен шум моторов и лязг гусениц.
Итак, главное командование немецких войск сразу ввело в действие 153
дивизии, укомплектованные по штатам военного времени, из них: 29 дивизий
против Прибалтийского, 50 дивизий (из них 15 танковых) против Западного
особого, 33 дивизии (из них 9 танковых и моторизованных) против Киевского
особого округа, 12 дивизий против Одесского округа и до 5 дивизий находилось
в Финляндии. 24 дивизии составляли резерв и продвигались на основных
стратегических направлениях.
Эти данные нам стали известны в ходе начального периода войны, главным
образом из опроса пленных и из трофейных документов. Накануне войны И. В.
Сталин, нарком обороны и Генеральный штаб, по данным разведки, считали, что
гитлеровское командование должно будет держать на Западе и в оккупированных
странах не менее 50 процентов своих войск и ВВС.
На самом деле к моменту начала войны с Советским Союзом гитлеровское
командование оставило там меньше одной трети, да и то второстепенных
дивизий, а вскоре и эту цифру сократило.
В составе групп армий "Север", "Центр" и "Юг" противник ввел в действие
около 4300 танков и штурмовых орудий. Сухопутные [281] войска поддерживались
4980 боевыми самолетами. Войска вторжения превосходили нашу артиллерию почти
в два раза, артиллерийская тяга в основном была моторизована.
Не раз возвращаясь мысленно к первым дням войны, я старался осмыслить и
проанализировать ошибки оперативно-стратегического характера, допущенные
собственно военными - наркомом. Генеральным штабом и командованием округов -
накануне и в начале войны.
Внезапный переход в наступление в таких масштабах, притом сразу всеми
имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях
силами, то есть характер самого удара, во всем объеме нами не предполагался.
Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б. М. Шапошников, К. А. Мерецков и
руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник
сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в
первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических
направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов.
Далее. Накануне войны 3, 4 и 10-я армии Западного округа были
расположены в белостокском выступе, вогнутом в сторону противника, 10-я
армия занимала самое невыгодное расположение. Такая оперативная конфигурация
войск создавала угрозу глубокого охвата и окружения их со стороны Гродно и
Бреста путем удара под фланги. Между тем дислокация войск фронта на
гродненско-сувалковском и брестском направлениях была недостаточно глубокой
и мощной, чтобы не допустить здесь прорыва и охвата белостокской
группировки.
Это ошибочное расположение войск, допущенное в 1940 году, не было
устранено вплоть до самой войны. Когда главные группировки противника смяли
фланги войск прикрытия и прорвались в районе Гродно и Бреста, надо было
быстро отвести 10-ю армию и примыкавшие к ней фланги 3-й и 4-й армий из-под
угрозы окружения, рокировав их на тыловые рубежи - на угрожаемые участки,
где они могли значительно усилить сопротивляемость действующих там
соединений. Но этого сделано тогда не было.
Аналогичная ошибка повторилась и с армиями Юго-Западного фронта,
которые также с запозданием отводились из-под угрозы окружения.
Вполне закономерно возникает вопрос: почему Главное Командование и
командование фронтами так неосмотрительно руководили войсками в начале
войны? Считаю, что во всем этом сказывалось отсутствие у всех нас тогда
достаточного опыта руководства войсками в сложной обстановке больших
ожесточенных сражений, разыгравшихся на огромном пространстве.
Следует указать и еще на одну ошибку, допущенную Главным Командованием
и Генштабом, о которой я уже частично говорил. Речь идет о контрнаступлении
согласно директиве № 3. [282]
Ставя задачу на контрнаступление, Ставка Главного Командования не знала
реальной обстановки, сложившейся к исходу 22 июня. Не знало действительного
положения дел и командование фронтов. В своем решении Главное Командование
исходило не из анализа реальной обстановки и обоснованных расчетов, а из
интуиции и стремления к активности без учета возможностей войск, чего ни в
коем случае нельзя делать в ответственные моменты вооруженной борьбы.
В сложившейся обстановке к исходу 22 июня единственно правильными могли
быть только контрудары мехкорпусов против клиньев бронетанковых группировок
противника. Предпринятые контрудары в большинстве своем были организованы
крайне плохо, без надлежащего взаимодействия, а потому и не достигли цели.
Неблагоприятно на ходе сражений в первые дни сказывалось еще одно
обстоятельство. Некоторые командармы, вместо того чтобы организовать твердое
управление со своих командных пунктов и поддерживать связь с соседями,
штабом фронта и ВВС, бросались в части и отдавали указания, не зная об
обстановке на других участках армий фронта. Тем самым командиры частей и
соединений ставились в трудные условия. Не имея устойчивой связи с
вышестоящим командованием, они были вынуждены действовать по своему
разумению, как им казалось целесообразным, и довольно часто в ущерб соседям.
Так, неорганизованный отход 3-й армии из района Гродно и 4-й из района
Бреста резко осложнил ситуацию для 10-й армии, которой командовал
генерал-майор К. Д. Голубев. 10-я армия, не испытывая сильного давления
противника, все еще дралась, опираясь на Осовецкий укрепленный район.
Прибывший туда заместитель командующего Западным фронтом
генерал-лейтенант И. В. Болдин возглавил конно-механизированную группу в
составе 6-го и 11-го механизированных корпусов и соединений 6-го
кавалерийского корпуса.
23 июня был нанесен контрудар во фланг прорвавшейся группировки
противника из сувалковского выступа, но успех не был достигнут. И. В.
Болдину не удалось сосредоточить в нужных районах все соединения для
контрудара. Причиной тому была разбросанность соединений и
неудовлетворительная связь. Противнику удалось сковать инициативу наших
войск.
В этот день здесь фактически активно действовал лишь 11-й
механизированный корпус под командованием генерал-майора Д. К. Мостовенко.
6-й механизированный корпус под командованием генерал-майора М. Г.
Хацкилевича. обороняясь в составе 10-й армии на реке Нарев, не мог
своевременно сосредоточиться для контрудара. Пока его выводили из боя и
собирали, время было потеряно. Части 6-го кавалерийского корпуса под
командованием генерал-майора И. С. Никитина, находившиеся под непрерывными
ударами авиации противника, неся большие потери, задержались на марше. [283]
В течение 24 июня в районе Гродно развернулось ожесточенное сражение.
Несмотря на превосходство в воздухе, для противника в районе Гродно
создалась сложная обстановка. Командование группы армий "Центр" было
вынуждено бросить сюда еще два армейских корпуса и повернуть некоторые части
3-й танковой группы.
Кровопролитные бои продолжались и 25-го, но из-за отсутствия должного
материально-технического снабжения войска контрударной группировки не смогли
эффективно вести наступательное сражение. В ходе боев они понесли
значительные потери и начали отход. Танкистам не удалось полностью вывести
из боя материальную часть из-за отсутствия горючего.
Из этого сражения не вернулся комкор М.Г. Хацкилевич. Это был хороший
командир, смелый человек. С ним меня связывала многолетняя дружба еще со
времен работы в Инспекции кавалерии в начале тридцатых годов. Не вышел из
боя и генерал И.С. Никитин, который заслуженно имел репутацию умного,
волевого и храброго командира кавалерийского корпуса.
Острие самой мощной группировки германских сухопутных и
военно-воздушных сил на нашем западном стратегическом направлении было
направлено на Москву. Против Западного фронта действовали войска группы
армий "Центр", куда входили две полевые армии (4-я и 9-я) и две танковые
группы (2-я и 3-я). Группу армий "Центр" поддерживал 2-й воздушный флот, в
составе которого был целый корпус пикирующих бомбардировщиков. Войска группы
армий "Центр" были хорошо оснащены артиллерией, моторизованными,
инженерно-строительными частями и сильной вспомогательной техникой.
Здесь на всех направлениях своих главных ударов немецкие войска создали
5-6-кратное превосходство. Действия главных группировок непрерывно
поддерживались ударами с воздуха.
Тяжелая обстановка сложилась в районе Бреста. Однако сломить
сопротивление защитников Брестской крепости врагу не удалось, осажденные
герои дали достойный отпор. Для немцев брестская эпопея оказалась чем-то
совершенно неожиданным: бронетанковым войскам группы Гудериана и 4-й
немецкой полевой армии пришлось обойти город и крепость.
На войска нашей 4-й армии (командующий генерал-майор А. А. Коробков)
обрушился удар не меньшей силы, чем в районе Гродно на войска 3-й армии
(командующий генерал-лейтенант В. И. Кузнецов). Но, имея в своих руках
героический Брест и расположенные недалеко части 22-й танковой дивизии, 6,
42, 49-ю и 75-ю стрелковые дивизии, командование 4-й армии могло бы более
организованно вести оборонительные действия. Этого, к сожалению, не
произошло даже тогда, когда командование армии получило в свое распоряжение
14-й механизированный корпус.
Что же происходило в эти дни на дальних подступах к Минску? [284]
Не зная точно положения в 3, 10-й и 4-й армиях, не имея полного
представления о прорвавшихся бронетанковых группировках противника,
командующий фронтом генерал армии Д. Г. Павлов часто принимал решения, не
отвечавшие обстановке.
Понеся большие потери в приграничном сражении, войска 3, 10-й и 4-й
армий, мужественно отбиваясь от наседавшего противника, отходили на восток.
Героически сдерживали натиск врага и четыре дивизии 13-й армии: 26 и 27 июня
они вели бои в Минском укрепленном районе.
По указанию Ставки Главного Командования генерал армии Д. Г. Павлов
приказал 3-й и 10-й армиям отходить на восток и занять оборону на линии
Лида-Слоним-Пинск. Но это никак не могло быть выполнено, так как эти армии
были полуокружены, истощены и с трудом пробивались под непрерывными ударами
немецкой авиации и бронетанковых войск.
26 июня 39-й мотокорпус противника подошел к Минскому укрепленному
району, где с ним столкнулись направлявшиеся сюда части 44-го стрелкового
корпуса под командованием генерала В. А. Юшкевича.
С целью усиления обороны Минска со стороны Молодечно на северо-западные
подступы к городу был срочно выдвинут 2-й стрелковый корпус под
командованием генерал-майора А. Н. Ермакова. В его состав входили 100-я и
161-я стрелковые дивизии.
Однако с выходом на юго-западные подступы к Минску 47-го
моторизованного корпуса танковой группы Гудериана положение оборонявшихся
войск резко ухудшилось.
Враг жестоко бомбил Минск. Город был объят пламенем. Умирали тысячи
мирных жителей. Гибнущие ни в чем не повинные люди посылали свои
предсмертные проклятия озверевшим фашистским летчикам...
На ближних подступах к Минску развернулась упорная борьба. Особенно
хорошо дрались части 64, 100-й и 161-й стрелковых дивизий. Они уничтожили
более сотни танков противника и тысячи фашистов.
26 июня на командный пункт Юго-Западного фронта в Тернополь мне
позвонил И. В. Сталин и сказал:
- На Западном фронте сложилась тяжелая обстановка. Противник подошел к
Минску. Непонятно, что происходит с Павловым. Маршал Кулик неизвестно где.
Маршал Шапошников заболел. Можете вы немедленно вылететь в Москву?
- Сейчас переговорю с товарищами Кирпоносом и Пуркаевым о дальнейших
действиях и выеду на аэродром.
Поздно вечером 26 июня я прилетел в Москву и прямо с аэродрома - к И.
В. Сталину. В кабинете И. В. Сталина стояли навытяжку нарком С. К. Тимошенко
и мой первый заместитель генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. Оба бледные,
осунувшиеся, с покрасневшими от бессонницы глазами. И. В. Сталин был не в
лучшем состоянии. [285]
Поздоровавшись кивком, И. В. Сталин сказал:
- Подумайте вместе и скажите, что можно сделать в сложившейся
обстановке? - и бросил на стол карту Западного фронта.
- Нам нужно минут сорок, чтобы разобраться, - сказал я.
- Хорошо, через сорок минут доложите.
Мы вышли в соседнюю комнату и стали обсуждать положение дел и наши
возможности на Западном фронте.
Обстановка там сложилась действительно исключительно тяжелая. Западнее
Минска были окружены и дрались в неравном бою остатки 3-й и 10-й армий,
сковывая значительные силы противника. Остатки 4-й армии частично отошли в
Припятские леса. С линии Докшицы-Смолевичи-Слуцк-Пинск отходили на реку
Березину разрозненные части войск, понесшие в предыдущих боях серьезные
потери. Эти ослабленные войска фронта преследовались мощными группировками
противника.
Обсудив положение, мы ничего лучшего не могли предложить, как
немедленно занять оборону на рубеже р. Зап. Двина-Полоцк-Витебск- Орша-
Могилев-Мозырь и для обороны использовать 13, 19, 20, 21-ю и 22-ю армии.
Кроме того, следовало срочно приступить к подготовке обороны на тыловом
рубеже по линии оз. Селижарово-Смоленск-Рославль-Гомель силами 24-й и 28-й
армий резерва Ставки. Помимо этого, мы предлагали срочно сформировать еще
2-3 армии за счет дивизий Московского ополчения.
Все эти предложения И. В. Сталиным были утверждены и тотчас же
оформлены соответствующими распоряжениями.
В своих предложениях мы исходили из главной задачи - создать на путях к
Москве глубоко эшелонированную оборону, измотать противника и, остановив его
на одном из оборонительных рубежей, организовать контрнаступление, собрав
для этого необходимые силы частично за счет Дальнего Востока и главным
образом новых формирований.
Где будет остановлен противник, что взять за выгодный исходный рубеж
для контрнаступления, какие будут собраны для этого силы, мы тогда еще не
знали. Пока это был всего лишь замысел.
27 июня в 10 часов 05 минут мною по "Бодо" был передан приказ Ставки
Главного Командования начальнику штаба Западного фронта генералу В. Е.
Климовских следующего содержания.
Жуков. Слушайте приказ Ставки Главного Командования.
Ваша задача:
Первое. Срочно разыскать все части, связаться с командирами и объяснить
им обстановку, положение противника и положение своих частей, особо детально
обрисовать места, куда проскочили передовые мехчасти врага. Указать, где
остались наши базы горючего, боеприпасов и продфуража, чтобы с этих баз
части снабдили себя всем необходимым для боя.
Поставить частям задачу, вести ли бои или сосредоточиваться в лесных
районах, в последнем случае - по каким дорогам и в какой группировке. [286]
Второе. Выяснить, каким частям нужно подать горючее и боеприпасы
самолетами, чтобы не бросать дорогостоящую технику, особенно тяжелые танки и
тяжелую артиллерию.
Третье. Оставшиеся войска выводить в трех направлениях:
- через Докшицы и Полоцк, собирая их за Лепельским и Полоцким УРами;
- направление Минск, собирать части за Минским УРом;
- третье направление - Глусские леса и на Бобруйск.
Четвертое. Иметь в виду, что первый механизированный эшелон противника
очень далеко оторвался от своей пехоты, в этом сейчас слабость противника,
как оторвавшегося эшелона, так и самой пехоты, движущейся без танков. Если
только подчиненные вам командиры смогут взять в руки части, особенно
танковые, можно нанести уничтожающий удар и для разгрома первого эшелона, и
для разгрома пехоты, двигающейся без танков. Если удастся, организуйте
сначала мощный удар по тылу первого мехэшелона противника, движущегося на
Минск и Бобруйск, после чего можно с успехом повернуться против пехоты.
Такое смелое действие принесло бы славу войскам Западного округа.
Особенно большой успех получится, если сумеете организовать ночное нападение
на мехчасти.
Пятое. Конницу отвести в Пинские леса и, опираясь на Пинск, Лунинец,
развернуть самые смелые и широкие нападения на тылы частей и сами части
противника. Отдельные мелкие группы конницы под командованием преданных и
храбрых средних командиров расставьте на всех дорогах.
В 2 часа ночи 28 июня у меня состоялся дополнительный разговор по
прямому проводу с генералом В. Е. Климовских. Привожу выдержки из
переговоров.
У аппарата Жуков. Доложите, что известно о 3, 10-й и 4-й армиях, в чьих
руках Минск, где противник?
Климовских. Минск по-прежнему наш. Получено сообщение: в районе Минска
и Смолевичей высажен десант. Усилиями 44-го стрелкового корпуса в районе
Минска десант ликвидируется.
Авиация противника почти весь день бомбила дорогу Борисов-Орша. Есть
повреждения на станциях и перегонах. С 3-й армией по радио связь установить
не удалось.
Противник, по последним донесениям, был перед УРом.
Барановичи, Бобруйск, Пуховичи до вечера были наши.
Жуков. Где Кулик, Болдин, Коробков? Где мехкорпуса, кавкорпус?
Климовских. От Кулика и Болдина сообщений нет. Связались с Коробковым,
он на КП восточнее Бобруйска.
Соединение Хацкилевича подтягивалось к Барановичам, Ахлюстина - к
Столбцам.
Жуков. Когда подтягивались соединения Хацкилевича и Ахлюстина? [287]
Климовских. В этих пунктах начали сосредоточиваться к исходу 26-го. К
ним вчера около 19.00 выехал помкомкор Светлицын. Завтра высылаем
парашютистов с задачей передать приказы Кузнецову и Голубеву.
Жуков. Знаете ли вы о том, что 21-й стрелковый корпус вышел в район
Молодечно-Вилейка в хорошем состоянии?
Климовских. О 21-м стрелковом корпусе имели сведения, что он наметил
отход в направлении Молодечно, но эти сведения подтверждены не были.
Жуков. Где тяжелая артиллерия?
Климовских. Большая часть тяжелой артиллерии в наших руках. Не имеем
данных по 375-му и 120-му гаубичным артиллерийским полкам.
Жуков. Где конница, 13, 14-й и 17-й мехкорпуса?
Климовских. 13-й мехкорпус- в Столбцах. В 14-м мехкорпусе осталось
несколько танков, присоединились к 17-му, находящемуся в Барановичах. Данных
о местонахождении конницы нет.
Коробков вывел остатки 42, 6-й и 75-й. Есть основание думать, что 49-я
стрелковая дивизия в Беловежской пуще. Для проверки этого и вывода ее с
рассветом высылается специальный парашютист. Выход Кузнецова ожидаем вдоль
обоих берегов Немана.
Жуков. Какой сегодня был бой с мехкорпусом противника перед Минским
УРом и где сейчас противник, который был вчера в Слуцке и перед Минским
УРом?
Климовских. Бой с мехкорпусом противника в Минском УРе вела 64-я
стрелковая дивизия. Противник от Слуцка продвигался на Бобруйск, но к вечеру
Бобруйск занят еще не был.
Жуков. Как понимать "занят еще не был"?
Климовских. Мы полагали, что противник попытается на плечах ворваться в
Бобруйск. Этого не произошло.
Жуков. Смотрите, чтобы противник ваш Минский УР не обошел с севера.
Закройте направления Логойск-Зембин-Плещеницы, иначе противник, обойдя УР,
раньше вас будет в Борисове. У меня все. До свидания.
Несмотря на массовый героизм солдат и командиров, несмотря на
мужественную выдержку военачальников, обстановка на всех участках Западного
фронта продолжала ухудшаться. Вечером 28 июня наши войска отошли от Минска.
Ворвавшись в Минск, вражеские войска начали зверски уничтожать жителей
города, предавая огню и разрушениям культурные ценности и памятники старины.
Ставка и Генеральный штаб тяжело восприняли известие о том, что нашими
войсками оставлена столица Белоруссии. Все мы понимали, какая тяжкая участь
постигла жителей города, не успевших уйти на восток.
29 июня И. В. Сталин дважды приезжал в Наркомат обороны, в Ставку
Главного Командования, и оба раза крайне резко реагировал [288] на
сложившуюся обстановку на западном стратегическом направлении.
И как он ни обвинял Д. Г. Павлова, все же нам казалось, что где-то
наедине с собой он чувствовал во всем этом и свои предвоенные просчеты и
ошибки.
В 6 часов 45 минут 30 июня у меня, по указанию наркома С. К. Тимошенко,
состоялся разговор по "Бодо" с командующим фронтом генералом армии Д. Г.
Павловым, из которого стало видно, что сам командующий плохо знал
обстановку.
Вот выдержки из наших переговоров.
Жуков. Мы не можем принять никакого решения по Западному фронту, не
зная, что происходит в районах Минска, Бобруйска, Слуцка.
Прошу доложить по существу вопросов.
Павлов. В районе Минска 44-й стрелковый корпус отходит южнее
Могилевского шоссе; рубежом обороны, на котором должны остановиться,
назначен Стахов-Червень.
В районе Слуцка вчера, по наблюдению авиации, 210-я мотострелковая
дивизия вела бой в районе Шишецы.
В районе Бобруйска сегодня в 4 часа противник навел мост, по которому
проскочило 12 танков.
Жуков. Немцы передают по радио, что ими восточнее Белостока окружены
две армии. Видимо, какая-то доля правды в этом есть. Почему ваш штаб не
организует высылку делегатов связи, чтобы найти войска? Где Кулик, Болдин,
Кузнецов? Где кавкорпус? Не может быть, чтобы авиация не видела конницу.
Павлов. Да, большая доля правды. Нам известно, что 25 и 26 июня части
были на реке Щаре, вели бой за переправы с противником, занимающим восточный
берег реки Щары. Третья армия стремилась отойти по обе стороны реки Щары.
21-й стрелковый корпус - в районе Лиды. С этим корпусом имели связь по
радио, но со вчерашнего дня связи нет, корпус пробивается из окружения в
указанном ему направлении. Авиация не может отыскать конницу и мехчасти,
потому что все это тщательно скрывается в лесах от авиации противника.
Послана группа с радиостанцией с задачей разыскать, где Кулик и где
находятся наши части. От этой группы ответа пока нет. Болдин и Кузнецов, как
и Голубев, до 26 июня были при частях.
Жуков. Основная ваша задача - как можно быстрее разыскать части и
вывести их за реку Березину. За это дело возьмитесь лично и отберите для
этой цели способных командиров.
Ставка Главного Командования от вас требует в кратчайший срок собрать
все войска фронта и привести их в надлежащее состояние.
Нельзя ни в коем случае допустить прорыва частей противника в районе
Бобруйска и в районе Борисова. Вы должны во что бы то ни стало не допустить
срыва окончания сосредоточения армий в районе Орша-Могилев-Жлобин-Рогачев.
[289]
Для руководства боями и для того, чтобы вы знали, что происходит под
Бобруйском, вышлите группу командиров с радиостанцией под руководством
вашего заместителя. Немедленно эвакуируйте склады, чтобы все это не попало в
руки противника. Как только обстановка прояснится, сразу же обо всем
доложите.
Павлов. Для удержания Бобруйска и Борисова бросим все части, даже
школу.
Однако положение не улучшалось. 30 июня мне в Генштаб позвонил И. В.
Стадии и приказал вызвать командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г.
Павлова.
На следующий день генерал Д. Г. Павлов прибыл. Я его едва узнал, так
изменился он за восемь дней войны. В тот же день он был отстранен от
командования фронтом и вскоре предан суду. Вместе с ним по предложению
Военного совета Западного фронта судили начштаба генерала Климовских,
начальника войск связи генерала Григорьева, командующего артиллерией
генерала Клич и других генералов штаба фронта.
Командующим Западным фронтом был назначен нарком С. К. Тимошенко,
генерал-лейтенант А. И. Еременко - его заместителем. В состав фронта с целью
усиления включались армии Резервного фронта.
На Северо-Западном фронте обстановка продолжала резко ухудшаться.
Избежавшие окружения 8-я и 11-я армии из-за недостаточной
организованности командования фронта отступали в расходящихся направлениях,
неся большие потери.
Чтобы прикрыть псковско-ленинградское направление, Ставка Главного
Командования приказала командиру 21-го мехкорпуса генералу Д. Д. Лелюшенко
выдвинуться из района Опочка-Идрица в район Даугавпилса и не допустить
форсирования противником Западной Двины.
Но эта задача была совершенно невыполнима, так как противник уже 26
июня крупными силами форсировал Западную Двину и захватил Даугавпилс. Все же
21-й механизированный корпус, смело перейдя в наступление, ударил по 56-му
моторизованному корпусу немцев и остановил его продвижение.
Вспоминая это сражение, фельдмаршал фон Манштейн, командовавший тогда
56-м мотокорпусом, в своей книге "Утерянные победы" писал:
"...Вскоре нам пришлось на северном берегу Двины обороняться от атак
противника, поддержанных одной танковой дивизией. На некоторых участках дело
принимало серьезный оборот".
Однако под давлением превосходящих сил и ударов с воздуха 21-й
мехкорпус был вынужден отойти и занять оборону, которую удерживал, отбивая
атаки противника, до 2 июля. В дальнейшем 21-й мехкорпус вошел в состав 27-й
армии под командованием генерал-майора Н. Э. Берзарина, который в конце
войны во главе [290] 5-й ударной героической армии в составе 1-го
Белорусского фронта смело ворвался в Берлин и стал первым его комендантом.
Мне приятно отметить также блестящие действия и боевую доблесть
входившей в 21-й мехкорпус 46-й танковой дивизии, которой командовал
полковник В. А. Копцов - герой Халхин-Гола.
В конце июня И. В. Сталин вновь произвел изменения в военном
руководстве. 30 июня начальником штаба Северо-Западного фронта был назначен
генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. Первым заместителем начальника Генерального
штаба был назначен А. М. Василевский.
2 июля 27-я армия под давлением вражеских сил начала отход. Все это
время она сражалась на широком фронте и не имела ни сил, ни средств для
создания глубоко эшелонированной обороны.
Из-за опоздания выхода наших резервов на реку Великую противник с ходу
захватил город Псков, 8-я армия Северо-Западного фронта, потеряв связь с
другими войсками, отходила на север, 10-го июля 8-я армия отошла на линию
Тарту-Пярну.
Таким образом, за первые 18 дней войны Северо-Западный фронт потерял
Литву, Латвию и часть территории РСФСР, вследствие чего создалась угроза
выхода противника через Лугу к Ленинграду, подступы к которому были еще
недостаточно укреплены и слабо прикрыты войсками.
За все это время Генеральный штаб не получал от штаба Северо-Западного
фронта ясных и исчерпывающих докладов о положении наших войск, о
группировках противника и местоположении его танковых и моторизованных
соединений. Приходилось иногда предположительно определять развитие событий,
но такой метод, как известно, не гарантирует от ошибок.
На Западном фронте - витебское, оршанское, могилевское и бобруйское
направления - развернувшиеся в первых числах июля сражения проходили в
условиях подавляющего превосходства мотобронетанковых сил и авиации
противника. Наши войска, утомленные непрерывными боями, отходили на восток,
но при этом все время старались нанести врагу максимум потерь и задержать
его возможно дольше на оборонительных рубежах.
На реке Березине наши войска упорно дрались в районе города Борисова,
где с особым мужеством сражалось Борисовское танковое училище, руководимое
корпусным комиссаром И. З. Сусайковым. К этому времени туда подошла 1-я
Московская мотострелковая дивизия под командованием генерал-майора Я. Г.
Крейзера. Дивизия была укомплектована по штатам военного времени, хорошо
подготовлена и имела на вооружении танки Т-34. Генералу Я. Г. Крейзеру,
подчинившему себе Борисовское танковое училище, удалось задержать усиленную
18-ю танковую дивизию противника более чем на двое суток. Это тогда имело
важное значение. В этих сражениях генерал Я. Г. Крейзер блестяще показал
себя.
На Южном фронте с территории Румынии перешли в наступление
немецко-румынские войска, нанося главный удар в направлении [291]
Могилев-Подольский-Жмеринка, создав угрозу выхода во фланг и тыл 12, 26-й и
6-й армиям Юго-Западного фронта.
За первые 6 суток напряженных боев противнику удалось прорвать оборону
войск Южного фронта и продвинуться вперед до 60 километров. Положение
Юго-Западного фронта в значительной степени ухудшилось, так как в это же
время немецкие войска после нескольких попыток все же сломили оборону в
районе Ровно- Дубно-Кременец и устремились в образовавшийся прорыв.
4 июля немецкие войска подошли к Новоград-Волынскому укрепленному
району, где их атаки были отбиты с большими для них потерями.
Мотобронетанковые силы противника удалось задержать здесь почти на трое
суток. Не добившись успеха, противник, перегруппировав свои силы южнее
Новоград-Волынского, 7 июля захватил Бердичев и 9 июля - Житомир.
Захват Бердичева и Житомира, а также продолжающееся наступление
румыно-немецких войск на могилев-подольском направлении усиливали угрозу
окружения 12, 26-й и 6-й армий Юго-Западного фронта. Эти армии, отбиваясь от
наседавшего противника, медленно отходили на восток.
Тогда для ликвидации реальной опасности окружения командование
Юго-Западного фронта 9 июля организовало контрудар на Бердичев. К контрудару
были привлечены 15, 4-й и 16-й механизированные корпуса. С севера в районе
Житомира продолжала свои контратаки 5-я армия.
В тот же момент Юго-Западный фронт нанес сильный контрудар во фланг 1-й
танковой группе противника со стороны Коростенского укрепленного района.
Бои в районе Бердичев-Житомир, начавшиеся 9 июля, продолжались до 16
июля. Неся большие потери и опасаясь удара с севера во фланг своей главной
группировки, командование группы немецких армий "Юг" приостановило свое
наступление в районе Житомира.
Это обстоятельство позволило командованию Юго-Западного фронта вывести
наконец из-под угрозы окружения основные силы 6-й и 12-й армий и значительно
укрепить оборону Киева.
Таким образом, противнику опять не удалось окружить войска
Юго-Западного фронта. Немцы были вынуждены все время вести фронтальные
кровопролитные сражения. Бронетанковые и моторизованные соединения группы
Клейста так и не смогли добиться прорыва и выхода на оперативный простор.
На Северном фронте, где наступательные действия начались 29 июня, бои
имели местное значение и особого влияния на общую стратегическую обстановку
не оказывали.
Наши военно-морские силы в начале войны также не имели особых
столкновений с военно-морскими силами немцев и главным образом отражали
авиационные налеты. Однако в связи с неудачными действиями Северо-Западного
фронта, быстро потерявшего Литву, Латвию, а затем и часть Эстонии,
Балтийский флот [292] оказался в тяжелом положении. Особенно осложнилась
обстановка для главной морской базы, где были сосредоточены все основные
корабли и материальные запасы Балтийского флота.
Таллинская база и город Таллин вследствие неудачных действий 8-й армии
Северо-Западного фронта оказались слабо прикрытыми с суши. На защиту столицы
Эстонии были брошены все силы Краснознаменного Балтийского флота,
вооруженные отряды рабочих города. На подступах к Таллину спешно возводились
оборонительные рубежи, строились инженерные заграждения, городские объекты
подготавливались к обороне.
Попытки противника с ходу захватить город и военно-морскую базу
отражались героическими действиями 10-го стрелкового корпуса 8-й армии,
частями морской пехоты, корабельной артиллерией флота и вооруженными
отрядами народного ополчения Таллина.
Конец июля и почти весь август продолжалась борьба за Таллин и главную
морскую базу флота. В конце августа вследствие истощения наших сил и
усиления вражеских войск Ставка Главного Командования приняла решение
вывести корабли флота из морской базы в Кронштадт и в Ленинградскую гавань,
а Таллин оставить.
Боевая авиация флота в боях за таллинский плацдарм принимала
непосредственное и активное участие, нанося удары по атакующим соединениям
противника. Надо отдать должное и морякам-балтийцам: на суше и на кораблях
они дрались как настоящие герои.
Северный флот в этот период взаимодействовал с войсками Северного
фронта и развернул операции подводными силами против немецких транспортов,
вывозивших из Петсамо никелевую руду. Черноморский флот обеспечивал главным
образом доставку людей и боеприпасов приморским армиям и вел борьбу на
коммуникациях противника, препятствуя перевозкам в румынские и болгарские
порты.
Группа кораблей Черноморского флота совместно с авиацией нанесла удар
по базе румынского флота в Констанце. Авиация Черноморского флота
систематически бомбила румынские нефтепромыслы и железнодорожные узлы.
Я сознательно не останавливаюсь подробно на боевых действиях
Военно-Морского Флота, считая, что это лучше и интереснее меня сделают
адмиралы и офицеры флота. Однако следует сказать, что взаимодействие
приморских военных фронтов с Военно-Морским Флотом могло бы дать больший
эффект, если бы в предвоенные годы были более зрело решены вопросы береговой
обороны и обороны военно-морских баз. К сожалению, за эти проблемы Главное
военно-морское командование, нарком обороны и Генеральный штаб взялись с
большим опозданием, и к началу войны они полностью решены не были.
Прошло почти три недели с тех пор, как фашистская Германия [293] поправ
договор о ненападении, вторглась своими вооруженными силами в пределы нашей
страны. Уже за это время гитлеровские войска потеряли около 100 тысяч
человек, свыше тысячи самолетов и около половины танков, участвовавших в
наступлении.
За это время мы понесли большие потери. 28 дивизии, оказавшись в
окружении, не смогли выйти из него. Значительное количество личного состава
этих дивизий было пленено, сохранившие свободу перешли к партизанским
методам войны. Почти 70 дивизий понесли серьезные потери и нуждались в
пополнении. Особенно в тяжелом положении оказалась наша авиация.
Советские Вооруженные Силы, и особенно войска Западного фронта, понесли
крупные потери, что серьезно отразилось на последующем ходе событий.
Соотношение сил и средств на советско-германском фронте еще более изменилось
в пользу врага. Противник продвинулся в глубь страны на 500-600 километров и
овладел важными экономическими районами и стратегическими объектами.
Все это явилось большой неожиданностью для советского народа и наших
войск, которые в психологическом отношении не были подготовлены к таким
тяжким испытаниям.
Гитлер и его окружение считали, что Советский Союз "практически
проиграл войну". Когда генерал Паулюс доложил Гитлеру о возможных трудностях
снабжения немецких войск в России в зимних условиях, Гитлер вспылил: "Я не
хочу слышать этих разговоров... никакой зимней войны не будет. Предоставьте
это моему дипломатическому умению. Армия должна нанести русским лишь пару
мощных ударов... и затем вы увидите, что русский колосс стоит на глиняных
ногах"{47}.
Гитлеровцы, явно переоценивая успех начального периода войны, строили
далеко идущие человеконенавистнические планы.
Однако в эти тяжелые дни с особой силой проявилось
морально-политическое единство советских людей. С первого же момента,
нарастая день ото дня, развернулась грандиозная организаторская и
политическая деятельность партии, целиком и полностью посвященная одной
цели - поднять все силы народа на отпор врагу.
Уже 23 июня были введены в действие те мобилизационные планы, которые
были разработаны раньше, в частности по производству боеприпасов. Наркоматы
получили указания об увеличении выпуска танков, орудий, самолетов и других
видов военной техники. Через неделю правительство отменило ранее
действовавший план третьего квартала 1941 года и утвердило мобилизационный
народнохозяйственный план на третий квартал, который предусматривал более
чем на четверть увеличение выпуска военной техники. [294]
События, однако, показали, что этого было мало. Тогда комиссия под
председательством Н. А. Вознесенского разработала новый, еще более
напряженный военно-хозяйственный план на четвертый квартал 1941 года.
Опираясь на производственные резервы, заложенные до войны, правительство
установило на 1942 год план форсированного развития районов Поволжья, Урала,
Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии. В переводе всего народного
хозяйства на военные рельсы этим районам суждено было потом сыграть
выдающуюся роль.
Перестраивая народное хозяйство на обслуживание нужд войны, партия
исходила из указания В. И. Ленина о том, что для ведения войны по-настоящему
необходим крепкий, организованный тыл, бесперебойно и в достаточном
количестве снабжающий фронт подготовленными резервами, вооружением,
продовольствием.
Началась перестройка промышленности и транспорта, перераспределение
материальных и людских ресурсов, мобилизация сельского хозяйства на нужды
войны. Тысячи заводов, только вчера выпускавших продукцию мирного
назначения, сегодня переключались на производство боеприпасов и военной
техники.
Машиностроительные, станкостроительные заводы срочно перестраивались на
производство танков и самолетов, на металлургических заводах принимались
меры для организации массового выпуска бронированного листа, снарядных
заготовок, высококачественных сталей. Моторы и генераторы к танкам,
миноискатели, звукоулавливатели, радиолокационное оборудование должны были
теперь поступать и с предприятий радио- и электропромышленности. Авиационный
бензин и горючее для танков и кораблей становились главными в продукции
нефтеперерабатывающих заводов. Взрыватели для снарядов ставились на конвейер
вместо часовых приборов. Разбитые бронепоезда отправлялись в железнодорожные
мастерские.
Противник захватил важнейшие экономические районы, парализовал
мобилизацию в ряде бывших военных округов: миллионы советских людей,
огромные материальные ценности остались в тылу врага. Резко упало
производство стратегических материалов, чугуна, стали, проката,
электроэнергии. Угроза нависла над новыми индустриальными центрами.
Необходимо было предпринять нечто чрезвычайное, чтобы поднять с места
уцелевшие заводы, передвинуть их на восток, объединить с действующими там
предприятиями и, опираясь на эту часть страны, навалиться на врага,
остановить его, опрокинуть.
Развернулась работа, по масштабам и характеру своему невиданная в
истории. 24 июня постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР был создан Совет по
эвакуации, председателем которого был назначен Н. М. Шверник, а
заместителями - А. Н. Косыгин и М. Г. Первухин. В наркоматах были образованы
бюро и комитеты [295] по эвакуации. Более полутора тысяч предприятий,
преимущественно крупных, военных, было эвакуировано в кратчайшие сроки-с
июля по ноябрь 1941 года - и быстро вновь возвращено к жизни. В то же время
непрерывным потоком, днем и ночью на запад и юго-запад двигались эшелоны с
войсками и оружием.
Теперь, спустя более тридцати лет, трудно даже представить себе,
сколько сил, напряжения и героизма стоила нашему народу перестройка всей
жизнедеятельности страны на военные рельсы с целью разгрома вражеских сил.
Приверженцы капиталистического строя не могли понять, как нашему
правительству удалось осуществить в столь крупных масштабах демонтаж и
перебазирование крупнейших экономических комплексов. В преимуществе
социалистического строя, основанного на общественной народной собственности,
и лежит ответ на загадку "русского чуда", над разрешением которой до сих пор
бьются наши идеологические противники.
Развитие военной экономики на востоке страны - на Урале, в Сибири,
Заволжье и в других восточных районах шло двумя путями: всемерное ускорение
уже начатых строительством предприятий, которые к началу войны не были
закончены, и ускоренный монтаж эвакуированных.
На крупнейших предприятиях Свердловской, Курганской, Пермской,
Челябинской и других областей под руководством партийных органов шла
гигантская работа.
За два-три месяца создавались огромные предприятия. Еще не закончилась
стройка, а с завода прямо на фронт шла военная продукция: танки, самолеты,
пушки, минометы, снаряды и много другой техники и вооружения. Работали так,
что уровень производства не только не падал, а, наоборот, все время
возрастал. Здесь сказались итоги воспитательной работы партии в предвоенные
годы, особенно большая творческая работа партийных организаций на
предприятиях. Недаром Геббельс в январе 1943 года заявил: "Кажется каким-то
чудом, что из обширных степей России появлялись все новые массы людей и
техники, как будто какой-то великий волшебник лепил из уральской глины
большевистских людей и технику в любом количестве".
Огромную организационную работу провел, в частности, Челябинский обком
ВКП(б) под руководством первого секретаря Н. С. Патоличева. Человек большой
энергии, высоких организаторских способностей, Николай Семенович много сил и
творческой энергии отдал перестройке работы промышленных предприятий
области, организации четкой взаимосвязи их между собой. Его неутомимость в
достижении задач, поставленных партией, не раз отмечалась правительством и
приводилась в пример другим И. В. Сталиным.
Высокие показатели были достигнуты на Челябинском тракторном заводе, в
состав которого влился вывезенный из Ленинграда филиал Путиловского завода.
Конструкторы танков [296] Ж. Я. Котин и Н. Л. Духов сумели через месяц после
развертывания привезенного из Ленинграда оборудования дать фронту первую
партию Т-34, а в дальнейшем сконструировали тяжелый танк ИС, который
значительно превосходил немецкие "тигры".
Придавая особо важное значение бронетанковым войскам, Государственный
Комитет Обороны постановил организовать производство танков также и в
Горьком, на Сормовском судостроительном заводе. Я вспоминаю, как в конце
первой недели войны ГКО направил наркома танковой промышленности -
заместителя председателя СНК В. А. Малышева в Горький с заданием срочно
организовать на судостроительном заводе "Красное Сормово" производство
танков Т-34. При энергичной поддержке Горьковского обкома и горкома
коллективом завода эта задача была решена в самые короткие сроки.
В октябре 1941 года, когда мне была поручена операция по обороне
Москвы, мы начали получать с Сормовского завода первые танки Т-34. Эта
помощь пришла вовремя и сыграла большую роль в битве за Москву. В
последующем завод "Красное Сормово" наращивал темпы производства танков и
улучшал их качество.
В начале ноября 1944 года завод модернизировал танк, оснастив его литой
башней и пушкой модели конструктора В. Г. Грабина. Вслед за Сормовским
заводом танки новой конструкции стали производить и другие заводы.
В ходе войны стране потребовалось сформировать многие сотни различных
частей и соединений, вооружить и снабдить их всем необходимым, а также
действующие войска на фронтах огромным количеством различного наземного,
воздушного и военно-морского высококачественного вооружения и боевой
техники. Все это давал советский тыл, наш советский народ, работавший не
зная отдыха, находясь зачастую на полуголодном продовольственном пайке.
Не могу не сказать доброго слова о нашем комсомоле, который всегда и во
всем был верным помощником партии и достойным примером для всех остальных
тружеников. В памяти народа навсегда останется подвиг комсомольцев и
молодежи, которые не дрогнули, смело вступили в бой с коварным врагом. На
заводах и на колхозных полях самоотверженно трудились не покладая рук юноши,
девушки и подростки.
Вторая половина 1941-го и начало 1942 года для сельского хозяйства
страны были особенно трудными. Нужно было привести в действие все резервы
села, чтобы вовремя и в сжатые сроки убрать урожай и выполнить
государственные поставки сельскохозяйственной продукции. Главная тяжесть
продовольственной проблемы легла на восточные районы страны. Чтобы по
возможности компенсировать потери сельского хозяйства на занятой врагом
территории, ЦК ВКП(б) 20 июля 1941 года утвердил план увеличения площадей
под зерновые культуры в Поволжье, Сибири, на Урале и в Казахской ССР Этим
постановлением было положено [297] начало изменению структуры посевных
площадей на востоке страны в соответствии с условиями военного времени. Было
принято также решение расширить посевы зерновых культур в Узбекистане,
Туркмении, Таджикистане, Киргизии и Азербайджане. Колхозники и работники
совхозов трудились от зари до зари. Высокий трудовой подъем явился
выражением их готовности преодолеть любые преграды во имя победы. Женщины,
подростки, давно находившиеся на покое старики - все были в поле, где
развертывалось сражение за урожай. Нередко работать приходилось под
обстрелом и бомбежками вражеской авиации.
Вот она, невиданная выдержка в народе, готовом в любой обстановке, при
любых условиях защищать свою Родину, народную власть!
Отечественную войну у нас называют, как я уже отмечал, всенародной
войной. И это правильно, так как советский народ защищал родное
социалистическое государство, общественный строй, рожденный Великой
Октябрьской социалистической революцией. Война против фашистской Германии и
ее союзников полностью отвечала классовым и национальным интересам
советского народа. История всех войн подтверждает, что в ней одерживает
победу тот, кто сумел создать более крепкий и организованный тыл. Это
положение в одинаковой мере относится как к тылу страны в широком смысле,
так и к тылу вооруженных сил.
Советский тыл, базирующийся на преимуществах социалистического
общественного и государственного строя, успехах индустриализации страны и
коллективизации сельского хозяйства, прочном союзе рабочих и крестьян,
братской дружбе народов всех республик, показал себя исключительно
жизнеспособным. Быстро перестроившись на военные рельсы, тыл Советской
страны к концу 1942 года в достатке питал фронты необходимым вооружением,
боеприпасами, снаряжением, продовольствием и, что особенно важно, морально и
физически крепким пополнением.
Труженики тыла, как и воины-фронтовики, заслужили всенародную
признательность. Их заслуги перед Родиной получили высокую оценку партии и
правительства.
Колхозное крестьянство все излишки продуктов питания безвозмездно
сдавало в фонд обороны. Многие колхозники по примеру рабочих и интеллигенции
также передавали свои сбережения в фонд обороны страны. Только на
добровольные пожертвования, полученные от советских граждан, а также от
реализации военных займов и денежных лотерей, Советская страна могла вести
войну около года.
В первых рядах защитников Родины находилась и советская интеллигенция.
Исключительно важную работу проводили советские ученые и Академия наук СССР
во главе с ее президентом В. Л. Комаровым, академиками И. П. Бардиным, Э. В.
Брицке, В. Н. Обручевым, С. И. Вавиловым, А. А. Лебедевым, Н. Д. Зелинским и
другими. Их активная научная деятельность способствовала [298] ускоренному
развитию производительных сил страны, увеличению выпуска военной продукции,
улучшению ее качества. Талантом и трудом советских ученых, инженеров и
конструкторов создавалось такое вооружение, которое по своим боевым
характеристикам превосходило военную технику врага.
Деятели литературы и искусства вели большую работу по воспитанию у
народа и воинов Красной Армии горячей любви к Родине и жгучей ненависти к
фашистским поработителям, бесчинствовавшим на оккупированной территории
нашей страны. Исходя из собственных наблюдений, должен сказать, что солдаты
и командиры всех степеней с большой любовью и доверием относились к их
волнующим словам. Многим из них не довелось вернуться к мирной творческой
деятельности. 410 человек- членов Союза советских писателей - героически
пали на фронтах.
В ходе войны работники науки, литературы и искусства продемонстрировали
всему миру свою неразрывную связь с трудовым народом и Советскими
Вооруженными Силами, готовность сражаться за Родину, не жалея сил и самой
жизни.
Накануне войны больше 50 процентов населения страны составляли женщины.
Эта была великая сила в строительстве социалистического общества. А когда
началась война, они активно проявили себя в защите Родины: кто в действующей
армии, кто на трудовом фронте, кто в борьбе против захватчиков на
оккупированной территории.
Прошло уже немало лет после победы над фашистской Германией, и то, что
приходилось видеть ее участникам и современникам, забыть невозможно - люди
были на крайнем пределе духовных и физических человеческих возможностей.
Мне неоднократно доводилось в ходе войны бывать на передовых пунктах
медицинской помощи- в медсанбатах и эвакогоспиталях. Незабываемы героизм и
стойкость санитарок, медсестер, врачей. Они выносили с поля боя солдат и
офицеров, выхаживали их. Бесстрашием и храбростью отличались снайперы,
телефонистки, телеграфистки. Многим из них тогда было не более 18- 20 лет.
Презирая опасность, они храбро сражались с ненавистным врагом, наравне с
мужчинами шли в атаку. Героизму и милосердию женщин обязаны сотни тысяч
воинов.
Своей преданностью Родине и постоянной готовностью отдать за нее жизнь
советские женщины изумили все прогрессивное человечество. Думаю, не ошибусь,
высказав мнение, - наши женщины своим героическим ратным и трудовым подвигом
в войне с фашистской Германией заслужили памятник, равный памятнику
Неизвестному солдату, воздвигнутому в Москве у Кремлевской стены.
С первых дней войны многие женщины заменили мужчин, ушедших на фронт.
Они строили самолеты, танки, выпускали артиллерийские орудия, минометы,
различные боеприпасы и всевозможную боевую вспомогательную технику. ЦК
партии, ГКО, местные [299] партийные организации делали все возможное, чтобы
облегчить тяжелый труд девушек и женщин и условия их жизни.
Труд советских женщин в годы войны сыграл важную, можно сказать,
неоценимую роль в борьбе с фашистской Германией.
Таких примеров можно было бы привести множество.
Я думаю, эта героическая полоса в жизни советского народа, нашей партии
со всей полнотой еще не раскрыта. Не описано до сих пор должным образом и
все то, что вообще было сделано партией и народом в экономическом отношении
в годы войны. А ведь в такие острые периоды, в свете таких грандиозных
событий наиболее ярко проявляются особенности социалистической системы, ее
огромные возможности.
Народная трудовая эпопея по эвакуации и восстановлению производственных
мощностей в годы войны, проведенная в связи с этим колоссальная
организаторская работа партии по размаху и значению своему для судьбы нашей
Родины равны величайшим битвам Второй мировой войны.
Если мне не изменяет память, в первые же дни войны по решению Политбюро
ЦК ВКП(б) непосредственно на военную работу было направлено более пятидесяти
членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), более ста секретарей краевых и
областных комитетов партии и ЦК компартий союзных республик, видные и
опытные государственные деятели. Партия сразу приняла ряд практических мер
по усилению централизованного руководства всеми сторонами жизни страны и
боевой деятельности вооруженных сил. Был перестроен аппарат ЦК, распределены
функции и обязанности между членами ЦК по руководству важнейшими участками
военной, хозяйственной и политической работы.
Наша партия имела уже опыт превращения страны в единый военный лагерь.
Об этом говорилось в начале книги. С учетом всех новых условий этот опыт был
взят на вооружение с первых же дней войны. Его ленинское начало, ленинские
принципы ведения дел, когда над страной нависла смертельная опасность, были
положены в основу всей деятельности коммунистов на фронте и в тылу. Народ
верил, что партия найдет выход из создавшегося трудного положения и сумеет
организовать разгром немецко-фашистских войск. Нужно лишь время. Неудачи и
тяжелые потери, понесенные в начале войны, осложняли ход борьбы. Войска с
боями отходили в глубь страны. Центральный Комитет нашей партии и партийные
организации на местах, Государственный Комитет Обороны принимали необходимые
меры, чтобы разъяснить народу вынужденные обстоятельства временного
отступления.
Несмотря на всю сложность обстановки, партийные организации и советские
органы Украины, Белоруссии и прибалтийских республик развернули успешную
работу по мобилизации советских людей на активную борьбу с врагом. Для этой
цели на временно оставляемой территории создавались массовые подпольные
[300] партийные и комсомольские организации, формировались основные кадры
партизанских отрядов, в которые вливались красноармейцы, командиры и
политработники частей, вышедших из окружения.
Вступив на нашу землю, немецко-фашистские оккупанты вскоре
почувствовали не только ненависть советских людей, им были нанесены ощутимые
удары теми, кто ушел в подполье.
В те дни у советского командования не было иного выхода, кроме как
перейти к обороне на всем стратегическом фронте. Ни сил, ни средств для
ведения наступательных, особенно крупных, операций не имелось. Нужно было
создать большие стратегические резервы войск, хорошо вооружить их, чтобы
превосходящей силой вырвать инициативу у противника и перейти к
наступательным действиям, начать изгнание вражеских сил из Советского Союза.
Все это было сделано, но позже - в конце 1942-начале 1943 года.
К стратегической обороне наши войска переходили в процессе вынужденного
поспешного и плохо организованного отхода. Действовать пришлось в невыгодных
оперативно-тактических группировках, при недостатке сил и средств для
глубокого построения обороны, и особенно ее костяка - противотанковой
обороны.
Нельзя не упомянуть о слабости зенитных средств нашей противовоздушной
обороны и отсутствии надлежащего авиационного прикрытия с воздуха.
Господство в воздухе в начальном периоде войны было на стороне противника,
что значительно подрывало боевую устойчивость наших войск.
И все же, несмотря на ряд ошибок и порой недостаточную сопротивляемость
самих войск, стратегическая оборона была в основном организована.
Как известно, во втором и третьем периодах войны, когда гитлеровцам
пришлось испытать горечь поражений на советском фронте, они не смогли
справиться с построением такого рода обороны, что наряду с другими факторами
и привело их к катастрофе.
Главнейшими целями нашей стратегической обороны в тот период были:
- задержать фашистские войска на оборонительных рубежах возможно
дольше, с тем чтобы выиграть максимум времени для подтягивания сил из
глубины страны и создания новых резервов, переброски их и развертывания на
важнейших направлениях;
- нанести врагу максимум потерь, измотать и обескровить его и этим
несколько уравновесить соотношение сил;
- обеспечить мероприятия, проводимые партией и правительством по
эвакуации населения и промышленных объектов в глубь страны, выиграть время
для перестройки промышленности на нужды войны; [301]
- собрать максимум сил для перехода в контрнаступление, с тем чтобы не
только сорвать гитлеровский план войны, но и разгромить фашистскую Германию
и ее сателлитов.
Ведя оборонительные бои, наши войска не только отбивались от врага на
суше, в воздухе и на море, но, что самое важное, в ряде случаев наносили
существенные контрудары по противнику. Везде, где только можно было, Красная
Армия и партизаны своими героическими действиями наносили фашистским
захватчикам громаднейший урон.
Однако удары компактных групп бронетанковых и механизированных войск
противника, тяжелые потери в ходе ожесточенных сражений, вынужденный отход в
глубь страны, непрерывные удары с воздуха тяжело отражались на моральном
состоянии бойцов, некоторой части командного состава и народа.
На пятый день войны по решению Центрального Комитета партии началась
мобилизация коммунистов и комсомольцев на фронт, в том числе в качестве
политбойцов. Они должны были стать опорой армейских партийных организаций.
Накануне войны в Красной Армии и Военно-Морском Флоте было свыше 563
тысяч коммунистов, более трети всего личного состава армии составляли
комсомольцы{48}. За первые шесть месяцев войны на фронт пришли 1 миллион 100
тысяч коммунистов.
Мне не раз приходилось разговаривать с направлявшимися в войска
политбойцами. Эти люди несли в себе какую-то особую, непоколебимую
уверенность в нашей победе. "Выстоим!" - говорили они. И я чувствовал, что
это не просто слова - это образ мышления, это подлинный советский
патриотизм. Своим непоколебимым оптимизмом они возвращали уверенность тем
людям, которые начинали терять присутствие духа.
3 июля в своем выступлении по радио И. В. Сталин от имени Центрального
Комитета партии объяснил сложившуюся на фронтах обстановку и призвал
советский народ незамедлительно перестроить всю жизнедеятельность и
экономику страны соответственно требованиям войны с сильным, коварным и
жестоким врагом. И. В. Сталин призвал партию и народ подняться на священную
борьбу с врагом, покончить с беспечностью и резко повысить бдительность.
В основе этой памятной речи И. В. Сталина лежала директива СНК СССР и
ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года, которую получили все партийные и советские
организации прифронтовых областей. В этом документе-воззвании излагались
основные задачи советского народа и его вооруженных сил в Великой
Отечественной войне.
Речь И. В. Сталина, директива партии и правительства, обращенные к
народу, звучали как могучий тревожный набат, в котором слышались отзвуки
знаменитого ленинского призыва: "Социалистическое [302] Отечество в
опасности!". Чувствовалось, что гневный и призывный голос этого набата
замолкнет лишь тогда, когда фашистские захватчики будут разбиты.
В трудные, кризисные времена в жизни любой страны, в момент атаки
внутреннего или внешнего врага величайшее значение имеет объединяющий всех
призыв, в котором должна быть выражена суть всеобщих усилий. Партия, которой
народ доверил свою судьбу, должна уметь сразу поднять все слои, все классы,
четко назвать цель и указать противника. Наша ленинская партия в
совершенстве владеет этим искусством.
В тот момент лозунгом "Все для фронта! Все для победы!" партия
повернула каждого советского человека лицом к опасности. Вокруг этого
призыва объединились люди самых различных взглядов и привычек, военные и
сугубо штатские, мужчины и женщины, без различия возраста и происхождения.
Во имя высшей патриотической цели - защиты своего Отечества поднялись
народы всего нашего многонационального государства, многократно умножив
своим единым духовным порывом материальную силу и мощь оружия.
С целью усиления партийно-политической работы и укрепления влияния
партии в вооруженных силах по решению Центрального Комитета партии в июле
была проведена перестройка органов политической пропаганды в армии и вновь
введен институт военных комиссаров.
Интересам фронта с первых же дней войны была подчинена деятельность
всех советских общественных организаций. По рекомендации Центрального
Комитета партии ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ разработали практические меры по оказанию
всесторонней помощи фронту, укреплению трудовой дисциплины и повышению
производительности труда в тылу, усилению заботы о раненых бойцах и семьях
военнослужащих, по подготовке боевых резервов, активному участию трудящихся
в организации местной противовоздушной обороны.
На фронте и в тылу наши юноши и девушки показывали пример советского
патриотизма и постоянной готовности к самопожертвованию во имя Родины.
С некоторыми комсомольцами я разговаривал перед их отправкой в тыл
врага для выполнения разведывательных и диверсионных операций. К сожалению,
я не записывал их имен и фамилий, но встречи с ними остались в памяти.
Вот один из эпизодов, о котором хочется рассказать.
В первых числах июля, когда Минск уже был занят и вражеские войска
устремились к реке Березине, в тыл противника в район Минска должна была
быть заброшена диверсионно-разведывательная группа. В нее входили две
девушки и двое юношей - комсомольцы, хорошо владевшие немецким языком. Если
не ошибаюсь, девушки были из Института иностранных языков. В разговоре
выяснилось, что они москвички. На мой вопрос, не боятся [303] ли они лететь
в тыл врага, переглянувшись и чуть улыбаясь, ответили:
- Конечно, боязно, страшно будет, если нас схватят во время
приземления. Ну а если не схватят в этот момент, все будет в порядке.
Они были очень молоды и хороши собой. Родина позвала их, и они пошли на
опасное и нелегкое дело. Как сложилась их судьба, я не знаю. Если кто-либо
из этой группы остался в живых, может быть, вспомнит нашу встречу в Москве,
в Генштабе, на улице Фрунзе, в июльские дни 1941 года...
Значительные потери в войсках и в материальной части вызвали
необходимость провести ряд организационных мер, чтобы укрепить управление
войсками и боеспособность частей и соединений. Временно была расформирована
корпусная система управления, а ее освободившиеся кадры и средства связи
были использованы для укрепления армейского и дивизионного звена. В армии
вместо девяти-двенадцати дивизий было решено иметь шесть. Высшим тактическим
соединением вместо корпуса стала дивизия. Вдвое была сокращена численность
самолетов в полках и дивизиях ВВС. Широко развернулось формирование резервов
Главного Командования.
Государственный Комитет Обороны и Центральный Комитет партии
потребовали от военного командования и политического управления принять все
меры к укреплению дисциплины в войсках. С этой целью начальником
политуправления и наркомом обороны был издан ряд директив.
В июле обстановка на всех направлениях стала еще сложнее. Несмотря на
ввод в сражения большого количества соединений, прибывших из внутренних
округов, нам не удалось создать устойчивый фронт стратегической обороны.
Противник, хотя и нес большие потери, по-прежнему на решающих направлениях
имел трех-четырехкратное превосходство, не говоря уже о танках.
Железнодорожные перевозки наших войск по ряду причин осуществлялись с
перебоями. Прибывающие войска зачастую вводились в дело без полного
сосредоточения, что отрицательно сказывалось на политико-моральном состоянии
частей и их боевой устойчивости.
Слабость нашей оперативно-тактической обороны состояла главным образом
в том, что из-за отсутствия сил и средств было невозможно создать ее
глубокое эшелонирование. Оборона частей и соединений, по существу, носила
линейный характер.
Слабость наша состояла еще и в том, что из-за отсутствия быстроходных и
вездеходных тягачей войска не имели возможности широко маневрировать
артиллерией, чтобы в нужный момент оказать помощь в отражении танковых атак
противника. Во фронтах и армиях осталось очень мало танковых частей и
соединений. В таких условиях развернулось ожесточенное сражение за Смоленск.
[304]
Обороняли смоленское направление с северо-запада 22-я армия под
командованием генерал-лейтенанта Ф. А. Ершакова, уступом за ее левым
флангом - 19-я армия под командованием генерал-лейтенанта И.С. Конева, на
участке от Витебска до Орши занимала оборону 20-я армия под командованием
генерал-лейтенанта П. А. Курочкина, южнее по левому берегу Днепра до
Рогачева действовала 13-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ф. Н.
Ремезова.
В районе Смоленска в резерв фронта сосредоточивалась 16-я армия под
командованием генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина. На южном крыле Западного
фронта действовала 21-я армия под командованием генерал-лейтенанта В.Ф.
Герасименко, а затем генерал-полковника Ф. И. Кузнецова, на ее участок
отходили остатки войск 4-й армии.
Замысел противника состоял в том, чтобы рассечь наш Западный фронт
мощными ударными группировками, окружить основную группу войск в районе
Смоленска и открыть путь на Москву.
В районе Витебск-Невель главный удар противник обрушил на 22-ю армию и
правый фланг 20-й армии. Соотношение сил было не в нашу пользу, 22-я армия
начала отход в общем направлении на Великие Луки. Противник захватил Невель.
Предпринятый контрудар силами двух дивизий 19-й армии, одним стрелковым
корпусом 20-й армии и двух механизированных корпусов по Витебско-Лепельской
группировке противника из-за плохой организации не дал положительных
результатов. Наносился он не одновременно и разрозненными группами.
Артиллерийского и авиационного обеспечения не было.
В результате промахов и неудовлетворительного управления 19-я армия,
неся потери, вынуждена была отступить. Фронт обороны оказался прорванным.
Войска противника устремились к Смоленску. Остановить их здесь было нечем.
Севернее и южнее Могилева наш фронт обороны был также прорван.
Вражеские войска ринулись в прорыв в направлении Смоленск-Ельня-Рославль.
У стен древнего русского города, некогда вставшего грозной преградой на
пути наполеоновских войск к Москве, развернулось ожесточенное сражение.
Против войск Западного фронта в первом эшелоне начали наступление 2-я и
3-я танковые группы армий "Центр", 2-я танковая группа из района Шклова
главный удар наносила в обход Смоленска с юго-запада, а ее 24-й
моторизованный корпус - из района Быхова на Кричев и Ельню. 3-я танковая
группа во взаимодействии с 5-м и 6-м армейскими корпусами наносила удар в
обход Смоленска с северо-запада. Противник имел значительное превосходство.
Уже в начале наступления ему удалось осуществить глубокие прорывы в
районах Полоцка, Витебска, севернее и южнее Могилева. Наши войска правого
крыла Западного фронта вынуждены были отступить к Невелю. [305]
Четыре пехотные дивизии, танковая дивизия, полк "Великая Германия" и
другие немецкие части наступали на Могилев. Соединения 13-й армии, упорно
оборонявшие Могилев, оказались в окружении.
Круговую оборону города держал 61-й корпус генерала Ф. А. Бакунина.
Особенно отличилась в боях за Могилев 172-я стрелковая дивизия под
командованием генерал-майора М. Т. Романова. Около 45 тысяч жителей Могилева
вышли на строительство оборонительных сооружений. Две недели отбивали атаки
врага мужественные защитники города. Совместно с правофланговыми дивизиями
21-й армии, проводившими контратаки в направлении Могилева с юга, они
сковали часть сил 46-го и 24-го моторизованных корпусов 2-й немецкой
танковой группы и нанесли им значительные потери.
В то время, когда противник вел наступление к востоку от Днепра, части
21-й армии (командующий генерал Ф.И. Кузнецов) форсировали 13 июля Днепр,
освободили Рогачев и Жлобин и с боями двинулись в северо-западном
направлении на Бобруйск. Главный удар осуществлял 63-й стрелковый корпус,
которым командовал генерал Л. Г. Петровский. Через несколько дней он погиб
смертью героя. Я хорошо знал Л. Г. Петровского как одного из талантливейших
и образованных военачальников и, если бы не преждевременная гибель, думаю,
что он стал бы командиром крупного масштаба.
Этим контрударом войска 21-й армии сковали восемь немецких дивизий. В
то время это имело очень большое значение.
Упорная оборона 13-й армии в районе Могилева, наступательные действия
21-й армии под Бобруйском значительно затормозили продвижение врага на
рославльском направлении. Немецкому командованию группы армий "Центр"
пришлось перебросить в район действия 21-й армии несколько дивизий с других
участков.
В центре фронта продолжались упорные бои с рвавшейся к Смоленску
крупной группировкой противника. Части 20-й армии, непрерывно атакуя врага и
обороняясь на широком фронте, не смогли сдержать натиск 29-й немецкой
моторизованной дивизии 2-й танковой армии, которая обошла нашу армию и
ворвалась в южную часть города.
16 июля 1941 года Смоленск был занят вражескими войсками, 16-я и 20-я
армии оказались окруженными в северной части города. Однако они не сложили
оружия и сопротивлялись еще почти десять дней, задержав тем самым
наступление немцев на московском направлении.
Падение Смоленска было тяжело воспринято Государственным Комитетом
Обороны и особенно И. В. Сталиным. Он был вне себя. Мы, руководящие военные
работники, испытали тогда всю тяжесть сталинского гнева. Приходилось
напрягать волю, чтобы смолчать и не возмутиться против несправедливых его
упреков. Но обстановка требовала от нас пренебречь своим "я" и вести [306]
себя так, чтобы помочь Западному фронту преодолеть тяжелую обстановку.
И. В. Сталин не разрешил Совинформбюро до особого его распоряжения
оповестить страну о сдаче Смоленска и потребовал вернуть город любой ценой.
Это требование Верховного в сложившейся обстановке не могло быть выполнено,
так как войска, дравшиеся под Смоленском, были окружены и вели бои в
неравных условиях.
Вернуть Смоленск нам так и не удалось. О сдаче города было объявлено
только тогда, когда нашим войскам удалось выйти из окружения и соединиться с
главными силами фронта. Это было, если мне не изменяет память, в первой
половине августа 1941 года.
Однако бои в районе Смоленска не только не затихли, наоборот - они
разгорелись с новой силой. Ставка срочно создала новый фронт обороны,
развернув его в тылу Западного фронта.
Еще в период боев на подступах к Смоленску 14 июля был развернут новый
резервный фронт в составе 29, 30, 24, 28-й и 31-й армий под командованием
генерал-лейтенанта И. А. Богданова; большинство этих войск было передано
потом в состав Западного фронта.
Армии нового фронта развертывались на рубеже Старая
Русса-Осташков-Белый-Ельня-Брянск. С целью прикрытия Москвы на дальних
подступах к ней 18 июля было принято новое решение - развернуть новый фронт
на можайской линии обороны, куда предполагалось включить формируемые 32,
33-ю и 34-ю армии.
В ходе битвы за Смоленск для ликвидации создавшегося опасного положения
Ставка решила передать командующему Западным фронтом маршалу С. К. Тимошенко
20 стрелковых дивизий из армий Резервного фронта. Эти дивизии вошли в состав
пяти армейских групп, которыми командовали генерал-майор К. К. Рокоссовский,
генерал-майор В. А. Хоменко, генерал-лейтенант С. А. Калинин,
генерал-лейтенант В. Я. Качалов, генерал-лейтенант И. И. Масленников.
Маршал С. К. Тимошенко по указанию Ставки поставил этим группам
задачу - нанести контрудары из районов Белый-Ярцево-Рославль в общем
направлении на Смоленск, ликвидировать прорвавшиеся войска противника и
соединиться с основными силами войск фронта, упорно дравшимися в окружении в
районе Смоленска.
Во второй половине июля бои в районе Смоленска и восточнее его
приобрели крайне ожесточенный характер. На всем фронте враг наталкивался на
активное противодействие частей Красной Армии.
23 июля начали наступление войска 28-й армейской группы из района
Рославля, а 24 и 25 июля - из района Белый-Ярцево, обходя Смоленск с севера
и юга, начали наступление войска 16-й и [307] 20-й армий. Противник сразу же
подтянул в район Смоленска дополнительные силы и пытался здесь разгромить
окруженные войска 16-й и 20-й армий Западного фронта. Сражение носило крайне
ожесточенный характер. При помощи войск группы К. К. Рокоссовского, в
составе которой были и танковые части, большинству частей 16-й и 20-й армий
удалось с боями вырваться из окружения южнее Ярцева и выйти на восточный
берег Днепра, где они соединились с главными силами фронта и перешли к
обороне.
Против армейской группы В. Я. Качалова, состоявшей из трех дивизий и
двигавшейся из района Рославля на Смоленск, противник бросил группу войск в
составе 9 дивизий. В их числе был один мотокорпус. Противник с ходу захватил
Рославль и окружил группу В. Я. Качалова.
Силы и здесь были далеко не равными. Группа В. Я. Качалова оказалась в
тяжелом положении, не многим удалось отойти и соединиться со своими. В этих
сражениях пал смертью героя командующий группой генерал В. Я. Качалов.
46-й мотокорпус противника захватил Ельню и пытался развить удар на
Дорогобуж, но был остановлен 24-й армией Резервного фронта.
Для обороны гомельского направления Ставка образовала 24 июля
Центральный фронт, включив в него 4, 13-ю и 21-ю армии Западного фронта,
дравшиеся на рубеже Сеща-Пропойск и далее на юг по реке Днепр.
Смоленское сражение занимает важное место в операциях лета 1941 года.
Хотя разгромить противника, как это планировала Ставка, не удалось, но его
ударные группировки были сильно измотаны и ослаблены. По признанию немецких
генералов, в Смоленском сражении гитлеровцы потеряли 250 тысяч солдат и
офицеров.
30 июля гитлеровское командование отдало приказ группе армий "Центр"
перейти к обороне. Советские войска закрепились на рубеже Великие
Луки-Ярцево-Кричев-Жлобин.
В ходе Смоленского сражения войска Красной Армии, жители города и его
окрестностей проявляли величайшую стойкость. Ожесточеннейшая борьба шла за
каждый дом и улицу, за каждый населенный пункт. Задержка вражеского
наступления в районе Смоленска явилась крупным стратегическим успехом. В
результате его мы выиграли время для подготовки стратегических резервов и
проведения оборонительных мероприятий на московском направлении.
Под Смоленском родилась советская гвардия. Здесь 14 июля 1941 года в
боях под Оршей батарея капитана И. А. Флерова впервые применила установки
реактивных минометов - легендарные "катюши".
Смоленское сражение длилось почти месяц. Обе стороны понесли большие
потери в людях и боевой технике. [308]
Надо отдать должное маршалу С. К. Тимошенко. В те трудные дни он твердо
руководил войсками, мобилизуя все силы на отражение натиска врага и
организацию обороны.
Гитлеровское военно-политическое руководство, командование и сами
немецкие войска убедились в мужестве и массовом героизме советских солдат и
в том, что чем дальше они продвигались в глубь страны, тем труднее для них
становилась борьба.
Когда войска фронта закрепились на новом рубеже, С. К. Тимошенко был
вызван в Ставку.
В конце июля мне позвонил А. Н. Поскребышев и спросил:
- Где находится Тимошенко?
- Маршал Тимошенко в Генеральном штабе, мы обсуждаем обстановку на
фронте.
- Товарищ Сталин приказал вам и Тимошенко немедленно прибыть к нему на
дачу, - сказал А. Н. Поскребышев.
Мы считали, что И. В. Сталин хочет посоветоваться с нами о дальнейших
действиях. Но оказалось, что вызов имел совсем другую цель.
Когда мы вошли в комнату, за столом сидели почти все члены Политбюро.
И. В. Сталин, в старой куртке, стоял посередине комнаты и держал погасшую
трубку в руках - верный признак плохого настроения.
- Вот что, - сказал И. В. Сталин. - Политбюро обсудило деятельность
Тимошенко на посту командующего Западным фронтом и считает, что он не
справился с возложенной на него задачей в районе Смоленска. Мы решили
освободить его от обязанностей. Есть предложение на эту должность назначить
Жукова. Что думаете вы? - спросил И. В. Сталин, обращаясь ко мне и к
наркому.
С. К. Тимошенко молчал. Да и что, собственно, он мог ответить на это
несправедливое обвинение?
- Товарищ Сталин, - сказал я, - частая смена командующих фронтами
тяжело отражается на ходе операций. Командующие, не успев войти в курс дела,
вынуждены вести тяжелейшие сражения. Маршал Тимошенко командует фронтом
менее четырех недель. В ходе Смоленского сражения хорошо узнал войска,
увидел, на что они способны. Он сделал все, что можно было сделать на его
месте, и почти на месяц задержал противника в районе Смоленска. Думаю, что
никто другой больше не сделал бы. Войска верят в Тимошенко, а это главное. Я
считаю, что сейчас освобождать его от командования фронтом несправедливо и
нецелесообразно.
М. И. Калинин, внимательно слушавший, сказал:
- А что, пожалуй, Жуков прав.
И. В. Сталин не спеша раскурил трубку, посмотрел на других членов
Политбюро и сказал:
- Может быть, согласимся с Жуковым?
- Вы правы, товарищ Сталин, - раздались голоса, - Тимошенко может еще
выправить положение. [309]
Нас отпустили, приказав С. К. Тимошенко немедленно выехать на фронт.
Когда мы возвращались обратно в Генштаб, С. К. Тимошенко
сказал:
- Ты зря отговорил Сталина. Я страшно устал от его дерганья.
- Ничего, Семен Константинович, кончим войну, тогда отдохнем, а сейчас
скорее на фронт.
С тем С. К. Тимошенко и уехал.
Этот случай был не единственным. И. В. Сталин не всегда был объективен
в оценке деятельности военачальников. Я и сам это испытал. И. В. Сталин не
выбирал выражений; он мог легко и незаслуженно обидеть человека, даже
такого, который всеми силами стремится сделать все, на что он способен.
Конечно, Семена Константиновича серьезно обидели высказанные замечания.
Но на войне ведь бывает всякое - не всегда есть возможность при решении
больших и сложных вопросов учитывать личные переживания.
На западном направлении после тяжелейших сражений в районе Смоленска
бои временно стихли. Обе стороны приводили войска в порядок и готовились к
грядущим событиям. Сражения не прекращались только в районе Ельни.
Ельнинский выступ, захваченный немецкими войсками, был очень выгодным
исходным плацдармом для удара на Москву. Немцы стремились удержать его во
что бы то ни стало.
На ленинградском направлении противник продолжал наступательные
действия. Но, несмотря на успехи, ему не удалось с ходу прорваться через
оборону советских войск и выйти на ближние подступы к Ленинграду.
В период Смоленского сражения группа немецких армий "Север" пыталась
подойти к Ленинграду через Лугу. 12 июля 41-й моторизованный корпус врага
прошел вдоль Ленинградского шоссе к Луге, но был остановлен. Однако, нащупав
слабое место в обороне в районе Кингисепп-Ивановское, войска 4-й танковой
группы противника быстро перегруппировались из района Луги и прорвали нашу
оборону, но были остановлены подошедшими резервами.
Другая группа войск противника, пытавшаяся выйти к Новгороду и далее на
Чудово, встретила упорное сопротивление и успеха здесь не достигла.
Наступавший моторизованный корпус противника был атакован частями 11-й армии
в районе Сольцы. Контрудар 11-й армии был хорошо организован. Его поддержала
авиация. От неожиданности противник повернул вспять и начал поспешный отход.
Преследуя вражеские войска, части 11-й армии нанесли им большие потери. Если
бы не помощь подоспевшей 16-й немецкой армии, 56-й мехкорпус Манштейна был
бы уничтожен. С подходом дополнительных сил противника 11-й и 27-й армиям
Северо-Западного фронта пришлось отойти на рубеж Старая Русса-Холм. [310]
В Эстонии все это время упорно оборонялись войска 8-й армии. Только
после ввода немцами в сражение дополнительных сил войска 8-й армии отошли к
Нарве, а ее 10-й стрелковый корпус отошел к Таллину, где вместе с Балтийским
флотом и вооруженными отрядами рабочих города Таллина героически защищал
подступы к городу.
Группа армий "Север", наступавшая в составе двух армий и одной танковой
группы, встретив упорное сопротивление на Лужском укрепленном рубеже, в
районе Дно, на рубеже Старая Русса-Холм, а также в районе
Кингисепп-Сиверский, понесла большие потери и без дополнительного усиления
уже не могла наступать на Ленинград.
Итоги Смоленского сражения, возросшая активность и сила сопротивления
войск Северного, Северо-Западного фронтов. Балтийского флота и авиации
знаменовали собой серьезную брешь в плане "Барбаросса".
Что же происходило в это время на Украине, где вели ожесточенные
оборонительные сражения войска юго-западного направления?
Захват Украины имел особенно важное значение для немцев. Гитлеровцы
стремились быстрее захватить Украину, чтобы лишить Советский Союз крупнейшей
промышленной и сельскохозяйственной базы и одновременно подкрепить свою
экономику криворожской рудой, донецким углем, никопольским марганцем и
украинским хлебом.
Со стратегической точки зрения овладение Украиной обеспечивало
поддержку с юга центральной группировке немецких войск, перед которой
по-прежнему стояла главнейшая задача - захват Москвы.
С первых же дней войны ход событий и на Украине развивался не так, как
это было предусмотрено гитлеровским планом молниеносной войны. Отходя под
ударами немецких войск, Красная Армия мужественно сопротивлялась, несмотря
на тяжелые потери.
С большим упорством, умением и отвагой дрались 5-я армия под
командованием генерала М. И. Потапова, 26-я армия генерала Ф. Я. Костенко и
6-я армия генерала И. Н. Музыченко.
Мне особенно приятно назвать этих выдающихся командующих еще и потому,
что они были командирами полков 4-й Донской казачьей дивизии легендарной
Первой конной армии.
Встретив упорное сопротивление Киевского укрепленного района, немецкие
войска резко повернули на юг с целью выхода в тыл нашим 6-й и 12-й армиям,
отходившим с линии Бердичев- Староконстантинов-Проскуров. Частью сил
противник вышел южнее Киева на участок 26-й армии. Но этот выход
существенного значения не имел, так как главная группировка противника армий
"Юг" спускалась южнее. Предстояла особенно тяжелая схватка наших 6-й и 12-й
армий с этой выходившей им в тыл группировкой противника. [311]
Положение усугублялось еще и тем, что 11-я немецкая армия, прорвав
оборону Южного фронта, наносила удар через Могилев-Подольский и выходила во
фланг и тыл этим трем армиям.
Войска Юго-Западного фронта во взаимодействии с Южным фронтом
контрударами пытались задержать продвижение противника. Они нанесли ему
большие потери, но остановить не смогли. После некоторой перегруппировки
своих сил немцы вновь ударили по отходящим войскам 6-й и 12-й армий, которые
на этот раз оказались в тяжелом положении.
Из-за отдаленности и сложности управления этими армиями Юго-Западный
фронт просил передать их под управление командования Южного фронта. Ставка
согласилась, и 6-я и 12-я армии были переданы в состав Южного фронта,
которым в то время командовал генерал армии И. В. Тюленев.
Значительная часть отходящих соединений этих двух армий во время
передачи Южному фронту была окружена. Будучи тяжело раненным, попал в плен
командующий 6-й армией генерал И. Н. Музыченко. Не избежал участи пленения и
командующий 12-й армией генерал П. Г. Понеделин. В этот период на Южном
фронте сложилась также тяжелая обстановка, 9-я армия этого фронта, отходя,
вела бои в полуокружении. Армия понесла большие потери. Сохранившиеся ее
части отошли на реку Ингулец.
Выход противника на Днепр, прорыв к Запорожью, Днепропетровску и Одессе
серьезно осложнил положение советских войск на всем юго-западном
направлении. Однако и немецким войскам дорого обошлась эта победа. Они были
основательно измотаны и понесли большие потери
Все описываемые события с момента моего возвращения в Москву с
Юго-Западного фронта я видел с позиций начальника Генштаба и именно в этой
роли принимал в них участие, разделяя ответственность членов Ставки, горечь
неудач и радость редких побед наших войск. Поэтому я прежде всего хочу
специально остановиться на деятельности Ставки Верховного Главнокомандования
и в пределах возможного осветить ее роль, организацию и характерные черты в
управлении вооруженными силами в ходе войны.
По вполне понятным причинам мною не будут затронуты вопросы, раскрытие
которых может нанести вред обороне страны. Кроме специальной главы, с
которой теперь предстоит познакомиться читателю, деятельность Ставки по
подготовке и осуществлению операций и военных кампаний, а также
непосредственно Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина будет освещена
еще неоднократно и в других разделах книги. [312]
.

Комментарии (1)
Обратно в раздел история