Вернадский Г. Древняя Русь

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава VII. СКАНДИНАВЫ И РУССКИЙ КАГАНАТ, (737-839 гг.)
1. Предварительные замечания

Карта 5. Находки скандинавских древностей в России

В середине восьмого века начался период бурной экспансия скандинавских народов, известный как эра викингов948. Викинги были отважными мореплавателями и пиратами, рыскавшими по морям на восток и на запад в поисках приключений, добычи и славы. В рамках русской истории мы можем думать о них, как о предтечах казаков. Однако, в то время как казачье войско было демократической организацией, движение викингов имело аристократическую природу, каждый отряд возглавлялся опытным предводителем, который чаще всего принадлежал к королевскому роду,
Экспансия викингов в восьмом, девятом и десятом веках имела стихийный характер и была своего рода северной параллелью к внезапно возраставшей мощи некоторых кочевых степных народов. Образно говоря, эту экспансию можно охарактеризовать, спроецировав на историю ранний геологический процесс, как продвижение скандинавского ледника на юг в ледниковый период. В Древней Руси скандинавов называли варягами. Их проникновение на восточное балтийское побережье началось задолго до эры викингов. Еще в шестом и седьмом веках скандинавы исследовали течение Западной Двины, а затем от ее верховьев дошли до среднерусского междуречья, то есть района верхней Волги и Оки. Вероятно, не позднее 737 г. они обнаружили истоки Донца, нанесли поражение мадьярской орде, стоявшей на Донце, и захватили Верхний Салтов. Оттуда они пошли вниз по течению Донца и Дона и, в конце концов, добрались до Азовского и Северокавказского регионов. Таким образом донецко-донской речной путь, должно быть, находился под контролем скандинавов задолго до волжского и днепровского путей. Это можно объяснить тем фактом, что волжский путь был перегорожен булгарами, а днепровский путь не представлял прямой связи с Востоком, и поэтому сначала не привлекал их (скандинавов) внимания. Кроме того на среднем и нижнем Днепре существовало препятствие в виде мадьяр, а после захвата скандинавами Верхнего Салтова остатки прежней донецкой мадьярской орды, видимо, отступили в район Днепра и, таким образом, усилили своих соплеменников, проживавших там.
Именно история захвата донецко-донского речного пути скандинавами и завоевания ими Азовского региона составит главный предмет повествования в данной главе. Чтобы адекватно оценить важность этих событий, нам следует рассматривать их в рамках истории причерноморских земель в целом. Продвижение скандинавов на юг повлияло не только на судьбы южно-русских асов, или антов, но и на судьбы хазар, мадьяр и византийцев, и, как это бывало всегда в трудные времена, византийская дипломатия активно сеяла раздоры между причерноморскими народами. Важным фактором политической истории этого периода являлось также булгаро-антское государство на Балканском полуострове. Расширяя сферу своего влияния на юге, булгарские ханы не упускали из виду ситуацию на северных границах их государства, что в конечном счете привело к столкновению с мадьярами в районе Буга и нижнего Днепра.
В конце концов вся эта запутанная дипломатическая игра привела к перекрытию донецко-донского речного пути хазарами и Упадку шведско-русского государства в Азовском регионе. После утраты донецко-донского пути скандинавы вынуждены были искать какой-то другой путь на юг, и поэтому стали проявлять интерес к Днепру. Однако речь о завоевании ими района среднего Днепра выйдет уже в следующей главе.
С выходом варягов на сцену русской истории важными для нашего исследования становятся скандинавские источники. К сожалению, большинство сохранившихся письменных источников имеют отношение к позднейшему периоду, но мы должны принять во внимание, что авторы некоторых саг и хроник в значительной степени опирались на устную традицию, в которой сохранились фрагменты гораздо более ранних исторических повествований. Героические поэмы, прославляющие деяния доблестных скандинавских витязей, составлялись профессиональными поэтами, знаменитыми скальдами, и декламировались ими при дворе каждого скандинавского правителя еще в девятом и десятом веках. Позже Исландия стала сокровищницей древней скандинавской поэзии949.
Саги образовали самобытную ветвь скандинавского фольклора. Сага – это повествование о героических деяниях, изложенное прозой, а не стихами. Именно в Исландии жанр саги достиг наивысшего расцвета. В средние века (с одиннадцатого по тринадцатый) дало о себе знать побуждение к научному изучению истории в скандинавских странах. Поскольку латынь была языком средневековой учености, ранние скандинавские хроники были написаны по-латыни. В конце двенадцатого века появилась «История датчан» Саксона Грамматика, тоже на латыни. Вскоре латынь была заменена одним из коренных скандинавских языков. В таких случаях зависимость хроники от саг увеличивалась. Наиболее совершенным мастером саг был Снорри Стурлусон (1178 – 1241 гг.). Его Heimskringla («Круг земной»), история норвежских королей, исключительно важна для исследователя русской истории.
Снорри Стурлусон по рождению принадлежал к аристократическому исландскому роду и воспитывался в традициях саг, которые полюбил с детства. Он получил хорошее образование, овладел латынью, изучил право, но его главным стремлением было стать скальдом, что он и сделал. В 1218 г., уже широко известный своими сагами и поэмами, он отправился в Норвегию и был принят с почестями, поклявшись в верности королю Хаакону. Вся последующая жизнь Снорри проходила в непрестанных тревогах. Когда он возвратился в Исландию, разразилась междоусобица между ним и Стурлунгами. Между двумя кланами началась затяжная война, причем оба искали поддержки в Норвегии. В 1237 г. Снорри поехал в Норвегию во второй раз с коротким визитом. Он был убит своими врагами в 1241 г. Таким образом сама жизнь Снорри прошла в духе и традициях саг, а его литературная работа стала параллелью его реальной жизни. Побуждение и чувства героев, которых он прославлял в своих книгах, очень близки его собственным; с другой стороны, описывая междоусобицы и сражения древности, он, возможно, в отдельных случаях добавлял к старым историям некоторые детали из личного опыта.
Вообще говоря, хотя некоторые саги базируются на древних традициях, они были записаны намного позже изображенных в них событий, о которых мы знаем только из версий тринадцатого и четырнадцатого веков. Нужно также помнить, что сага – это не хроника и не историческое исследование прошлого. Поэтому перед тем, как использовать сагу в качестве источника, мы должны тщательно «просеять» ее содержание. В некоторых сагах хорошо переданы характерные черты прошлого, но лишь немногие из них могут помочь нам в подходе к какому-либо конкретному событию, тем более в его датировке.
В дополнение к скандинавскому фольклору мы имеем некоторые рунические надписи, выбитые на камне. К сожалению, эти надписи довольно скудны, а те, что говорят о скандинавах на Руси, сравнительно поздние, одиннадцатого – тринадцатого веков950.
Что касается византийских и восточных источников, то применительно к периоду, рассматриваемому в настоящей главе, может быть использована большая часть из тех, о которых речь шла в двух предыдущих главах951. Поскольку хроника Феофана Исповедника повествует о событиях только до 813 г., во время правления Константина Багрянородного по приказу императора было начато продолжение хроники Феофана, которое доведено до 961 г.
Из латинских хроник этого периода особой важностью для нас обладают так называемые «Бертинские анналы», поскольку там есть запись о приезде русских посланников в Ингельхейм в 839 г.
Теперь давайте обратимся к трактовке событий нашего периода в трудах современных исследователей. К сожалению «История Византии» Кулаковского не доведена до периода, который мы рассматриваем, поскольку она заканчивается вступлением на престол Льва III (717 г.). Вместо «Истории» Кулаковского следует указать «Историю Византийской империи» Ф.И. Успенского. Успенский был выдающимся византинистом, но его «История», в целом, менее удачна, нежели некоторые его частные исследования. Второй том «Истории» Успенского должен был охватить период с 717 по 1057 гг.; однако, опубликована была лишь его часть, повествующая о событиях до 867 г.
С появлением варягов мы входим в период, который был более или менее полно рассмотрен в большинстве курсов и очерков русской истории. Излишне говорить о том, что здесь мы не в состоянии дать общий очерк русской историографии952. Мы можем только отослать читателя – как в этой главе, так и в следующей – к очеркам и монографиям, имеющим непосредственную важность для исследования событий, о которых пойдет речь в каждой из этих глав. С такой точки зрения, первым из трудов должна быть названа «История Российская» В.Н. Татищева (I том был опубликован в 1768 г.), особенно потому, что она содержит фрагменты хроник, впоследствии утраченных. По той же причине никто из исследователей русской истории не может пренебречь знаменитой «Историей Государства Российского» Н.М. Карамзина (1766 – 1826 гг.), впервые опубликованной в 1818 г. Труд Карамзина действительно классический, а по широте его интересов и знакомству с западно-европейской историографией Карамзину мало равных, в том числе и среди русских историков. Символично, что современники называли Карамзина Колумбом русской истории. Это, конечно, преувеличение, поскольку русское прошлое было «открыто» до него Татищевым и. князем Щербатовым; более того, не было нужды открывать его, поскольку история России постоянно изучалась поколениями ученых, начиная с составителя первой летописи. Более точным было бы назвать Карамзина русским Гиббоном.
Из последующих очерков доваряжского и варяжского периодов особенно ценны труды К.Н. Бестужева-Рюмина и М.С. Хрущевского. Что касается монографий, то в любом случае следует указать «Волжский речной путь» П.П. Смирнова (1927 г.) и «Киевскую Русь» Б.Д. Грекова (1939). Касательно «варяжско-русского» вопроса" есть исчерпывающий историографический очерк В.А. Мошина (1930 г.). Исследования А.А. Куника и Ф. Крузе легли в основу образования «скандинавской партии» в русской историографии; а в отношении их оппонентов, «антискандинавской партии», то здесь особо выделяется труд С. Гедеонова «Варяги и Русь».

2. Скандинавы в Северной и Центральной Руси

Из-за суровости скандинавского климата и природных условий человек мог там обеспечить свое существование, приложив значительно больше усилий, нежели житель более плодородной земли. Несмотря на небольшое население в древней Скандинавии, его состав время от времени увеличивался сверх возможности обеспечить всех пищей, а в силу примитивных методов ведения хозяйства, они были достаточно скромными. В таких случаях не оставалось иной альтернативы, кроме эмиграции хотя бы части племени или племен. И как мы уже знаем953, где-то в начале христианской эры готы эмигрировали к южному побережью Балтийского моря, откуда затем двинулись в причерноморские степи, и так далее. В пятом и шестом веках скандинавы широко исследовали южный и восточный берега Балтийского моря, а в шестом веке часть из них расселилась в устье Западной Двины. В седьмом веке у королей Южной Швеции были заморские владения в Курляндии. К началу восьмого века Ливония и Эстония являлись частью королевства Ивара, короля Южной Швеции и Дании954.
Скандинавия богата железом и древесиной, поэтому у её жителей было более чем достаточно материалов, необходимых для ковки оружия и строительства кораблей. В ранние времена строились только небольшие ладьи, но в девятом веке появились крупные суда, лучше оснащенные для долгих плаваний. Они стали известны как koggi («кох» в северорусском диалекте) и строились в Фрисланде955. Варяжские корабли раннего типа представляли собой открытые весельные ладьи, на которые, однако, ставился и парус956. Нос и корма значительно возвышались над серединой корабля, носовой и кормовой штевни были подняты особенно высоко. Судно вождя часто украшалось резьбой, а носовой штевень имел форму головы дракона. Согласно саге, у Олафа Трюгвассона было два таких корабля, известных как «Длинный Дракон» и «Короткий Дракон»957. На первом из них было тридцать четыре скамьи для гребцов. Головы дракона, как на носу, так и на корме, были позолочены. Из русских былин известно, что некоторые варяжские корабли, построенные на Руси, были покрашены в красный цвет958.
Упрочив контроль над ливонским побережьем, варяги стали глубже проникать на материк. Первоначально, можно предположить, лишь небольшие отряды следопытов и торговцев мехами отваживались заходить в леса. Течение Западной Двины представляло собой естественный путь внутрь страны, оно-то и стало первой дорожкой, облегчавшей варягам продвижение в Россию. Коренное население вдоль берегов Западной Двины состояло из небольших племен балтов и финнов. Племена эти были немногочисленны и разрозненны, так что варяги не встретили никаких трудностей или противостояния сначала в торговле с аборигенами, а затем и в подчинении их себе.
Добравшись до верховьев реки, варяги проникли в зону славянской колонизации. Выяснилось, что славянские общины у истоков Западной Двины и в окрестностях, исключая Новгород, были малочисленны и слабы. Характерно, что в последующем продвижении внутрь страны варяги обходили Новгород и заняли его намного позже. Из-за близости истоков Западной Двины, Днепра и Волги959 варяги, достигнув верховьев Западной Двины, вероятно, стали исследовать также и верховья Днепра и Волги. Мы можем представить себе, что они достигли истоков этих двух рек не позднее седьмого века. Что касается Днепра, то варяги вряд ли могли спускаться по нему слишком далеко, поскольку литовские и славянские племена в верховьях Днепра были, по всей видимости, сильными и хорошо организованными. Их важнейший город на этой территории располагался в районе Гнездова под Смоленском960.
С другой стороны, варяги не встретили препятствий на верхней Волге, вплоть до района проживания черемисов, племени, находившемся под властью булгар. Это значит, что они вряд ли могли спускаться по реке ниже современного Ярославля. По Которослю, притоку Волги, впадающему в нее около Ярославля, варяжские ладьи могли подниматься к озеру Неро, на берегах которого расположен город Ростов. Оттуда существовал волок к реке Нерль, притоку Клязьмы, которая в свою очередь, является притоком Оки. Таким способом варягам можно было проникнуть в бассейн Оки. Знаменательно, что в могильниках Ростовского, Суздальского и Муромского регионов были обнаружены предметы скандинавского происхождения, такие как овальные фибулы и мечи. По мнению графа А.С. Уварова, который в середине девятнадцатого века вместе с П.С. Савельевым исследовал эти могильники, они могут быть отнесены к восьмому и девятому векам961. Исследование находок в могильниках и городищах показывает, что во многих случаях варяги жили бок о бок с коренным населением, которое принадлежало к племени меря финского происхождения. Судя по тому, что мы знаем из письменных источников о варяжско-финских отношениях в девятом и десятом веках, можно допустить, чти именно варяги правили финнами в Ростовско-Суздальском регионе еще в восьмом веке.
Если предположим, что варяги завоевали Ростовский регион и достигли Оки не позднее 700 г., то логично рассудить, что вскоре они начали исследовать верхнее течение Оки. Верховья Оки и ее приток Зуша находятся близко к верховьям Дона и его притоку Сосне. А верховья Тима, притока Сосны, находятся рядом с верховьями Оскола962. Еще одна связь между Осколом и верхним Доном – по рекам Халан (приток Оскола) и Корочь (приток Дона). Благодаря такой сети речных путей варяги могли легко проникать из района верхней Оки в область верхнего Донца и Оскола, то есть на старую территорию поселения асов. Как мы отмечали раньше963. Верхний Салтов, по всей видимости, контролировался мадьярами с конца седьмого века.
В связи с этим следует заметить, что варяги могли подойти к верховьям Оки не только с востока, поднимаясь вверх по течению, но и с северо-запада, то есть от верхнего Днепровского бассейна964. Осма, приток Днепра, впадающая в него возле Дорогобужа, проходит поблизости от верхнего течения Угры, притока Оки, впадающей в последнюю у Калуги. Вероятно, на берегах реки Угры была крепость, охранявшаяся мадьярами965.
Ввиду всего вышеизложенного представляется вероятным, что примерно в 730-е годы варяги столкнулись с мадьярами на территории верхней Оки и верхнего Донца. Мадьяры, по-видимому, потерпели поражение, и варяги захватили укрепленный город Верхний Салтов. Что касается коренного населения, асов, то они, должно быть, присоединились к варягам и выступили против мадьяр.
Мы допускаем, что такое предположение гипотетично, тем не менее есть ряд моментов в пользу наших выводов. Во-первых, это археологические свидетельства. Прекрасный меч скандинавского типа был обнаружен около Краснянки Купянского района; то есть в регионе Оскола966. С другой стороны, огромное количество «восточных» вещей, обнаруженных в Швеции, оказались поразительно похожи на те, что найдены при раскопках Верхнего Салтова967. От археологического аргумента мы перейдем к интерпретации определенных положений книги Константина Багрянородного De Administrando Imperii.
Рассуждая о происхождении и истории мадьяр («тюрков»), в главе 38 своей книги Константин говорит, что первоначально, когда мадьяры жили в Лебедии «рядом с Хазарией», они были известны «по какой-то причине» не как «тюрки»968, а как савартоясфали (???????????????)969. Ниже, говоря о поражении мадьяр от печенегов, Константин рассказывает, что в результате этой неудачи мадьярская орда разделилась на две части, одна из которых двинулась на восток в направлении Персии, а другая – на запад к Ателькузу. Первая группа «до сих пор известна» под их старым именем савартоясфали. Оба эти утверждения вызывают недоумение, поскольку они не находили удовлетворительности объяснения. Вообще, сведения Константина о современности и недавнем прошлом очень точны, но говоря о более отдаленном прошлом, он иногда пользовался фрагментами предания, которое сам не понимал, чего он, впрочем, не скрывал в таких случаях («по какой-то причине» и т.д.). Начнем с названия, савартоясфали. Маркварт970 резонно полагает, что это название является комбинацией двух названий, которые следует читать раздельно: ???????? ????????, Саварти Асфали. Маркварт сравнивает первое из них, Саварти, с названием Севордик, которое цитируется в некоторых армянских источниках. «Севордик» по-армянски значит «черные сыновья». В арабских источниках этот народ называется саварджа971. Согласно армянским хроникам, севордики мигрировали в Армению с севера между 750 и 760 гг.972. Если мы примем отождествление Марквартом севордиков и саварти, то мы получим подтверждение сведениям Константина Багрянородного о миграции савартоясфали к рубежам Персии. Однако, тогда возникает противоречие в датировке события. Согласно Константину, миграция имела место после столкновения мадьяр с печенегами, то есть в середине девятого, а не в середине восьмого века.
В этом случае предпочтение следует отдать свидетельствам армянских источников, поэтому нам нужно внести коррективы в повествование Константина. Кавказское наступление саварти явно было не результатом распрей между мадьярами и печенегами, а более раннего инцидента с каким-то другим народом. Что это мог быть за народ? Согласно Константину, столкновение произошло в той части Лебедии, которая «рядом с Хазарией», и занятой мадьярами до их наступления на запад. Этот район можно с уверенностью идентифицировать с районом верхнего Донца и Оскола, то есть это местность, где расположен Верхний Салтов, и, если судить по археологическим свидетельствам, в конечном счете занятая скандинавами. Таким образом, у нас есть достаточное основание, чтобы считать что сведения Константина относятся именно к скандинавам, а не к печенегам. Не можем ли мы сделать теперь еще один шаг вперед и предположить, что под именем саварти в труде Константина подразумевались скандинавы? Однако, Константин прилагает это имя к мадьярам, или к одной из их ветвей. Но, учитывая путаницу в его утверждениях, можно допустить, что он не совсем верно понял то, о чем говорил его источник в этом отношении. Его источник, вероятно, упоминал название саварти в связи с поражением мадьяр, и возможно, что это название относилось первоначально не к самим мадьярам (как предположил Константин), а к их завоевателям. Своевременно будет вспомнить в связи с этим, что в эпоху, которую мы изучаем, было множество случаев переименования народов в результате их завоевания другими народами. Мы знаем, к примеру, из Аммиана Марцелина, что некоторые племена, завоеванные аланами (асами), принимали название последних973. Не случилось ли нечто подобное и с саварти? Другими словами, не можем ли мы предположить, что мадьяры (или часть из них) стали называться саварти, потому что их (или часть из них) завоевали саварти?
Если саварти должны быть идентифицированы со скандинавами (как мы предположили), то встает вопрос о происхождении самого названия. Должен признаться, что у меня пока нет определенного ответа на этот вопрос, и я могу представить на рассмотрение три возможных объяснения; любого из них, если оно окажется верным, было бы достаточно.
1. Слово «саварти» может происходить от названия Svitjord («Швеция»)974. В этом случае, саварти обозначало бы «шведы».
2. Svartr на древнем норвежском означает «черный»975. Мы уже отмечали, что согласно китайской традиции, воспринятой большинством степных народов, черный – это цвет севера (ср. черные булгары, черные угры и т.д.)976. Более того, как мы уже видели, в армянских источниках саварти назывались «севордик», или «черные сыновья»977.
3. Sverth на древнем норвежском означает «меч»978. Меч был типичным скандинавским оружием, и можно говорить с определенной степенью убежденности, что с приходом варягов в район Донца аборигены в первую очередь стали бы узнавать у пришельцев как называется это оружие на их языке, и в соответствии с этим названием именовали бы их самих.
Вот все, что касается саварти. Давайте обратимся теперь ко второй части сочетания савартои-асфали – асфали. Здесь, кажется у нас более прочная почва. Как мы знаем979, в районе верхнего Донца и Оскола народ, известный как спали, жил, по крайней мере, со времен Плиния, и мы можем со всей уверенностью заключить, что название «асфали» ничто иное как вариация названия «спали». Как мы упоминали980, между спали и асами (антами) были тесные связи. Таким образом в асфали Константина Багрянородного логично видеть антов. Составное название савартои-асфали может быть понято, в связи с этим, как шведы и анты.

3. Скандинавы, асы и русь в Азовском регионе

Захватив Верхний Салтов, варяги открыли для себя ворота к донецко-донскому речному нуги и вниз к Азовскому морю. Вероятно, они воспользовались этим путем, не теряя времени. В продвижении на юг варягам, должно быть, оказывали большую помощь асы, поселения которых находились в регионах верхнего Донца и нижнего Дона, а также и на Северном Кавказе. Мы повторяем, что некоторые из этих асов были славяне, которые испытали влияние иранцев, в то время как другие группы асов были чисто иранскими. Асы, а вернее асо-славяне, которые жили в районе верхнего Донца и были покорены мадьярами, должно быть, приветствовали появление варягов в Верхнем Салтове и выступили на их стороне против мадьяр. Таким образом, вероятно, началось сотрудничество между варягами и асами, которое стало важным фактором в дальнейшем продвижении варягов на юг в силу тесной связи между верхне-донецкими и азовскими асами.
К тому же нам следует принять во внимание, что у азовских асов были особые причины, чтобы в данный момент приветствовать приход варягов. Как мы знаем, в 119 г. Хиджры (737 – 738 гг. н.э.) арабы совершали набеги на всю территорию Северного Кавказа включая даже район нижнего Дона, и забирали тысячи асо-славянских пленников981. Хазары, сюзерены асов, были не в состоянии защитить их, и асы, должно быть, искали себе другого сюзерена. Возможно, что когда дошли сведения о появлении варягов в районе верхнего Донца и об освобождении ими донецких асов от мадьяр, азовские асы и рухс-асы (русь)982, в свою очередь, попытались упросить варягов оказать помощь в борьбе против арабов (около 739 г.). Тогда можно допустить, что это был первый случай «призыва варягов» на помощь славянами, – событие, которое традиция относит к значительно более поздней дате, т. е. к 862 году.
В любом случае, представляется возможным, что в 739 г. или чуть позже варяги достигли берегов Азовского моря, после чего, вероятно, они сразу же начали обследовать Кавказ. Помня о нашей идентификации саварти со скандинавами и выяснив, благодаря анализу труда Константина Багрянородного и армянских источников, что саварти вторглись в Армению между 750 и 760 гг., нельзя ли увидеть в этом событии первое наступление варягов на Закавказье?
Суммируя вышеприведенные доводы, весьма вероятным представляется, что в течение восьмого века отряд скандинавов, а более точно – шведов, установил контроль над районами нижнего Дона и Приазовья. Примечательно, что, согласно «Саге об Инглингах», частично включенной в Heimskringia Снорри Стурлусона (тринадцатый век), эта территория была известна как Великая Швеция (Svitjort en mikia)983. Отряд шведов, контролировавший местные племена асов и рухс-асов (русь), видимо, не был многочисленным, и постепенно шведы не только смешались со своими вассалами, но и приняли их название и сами стали известны сначала как асы, а затем как русь.
Хорошо известно, что скандинавские саги полны легенд об асах. Ко времени записи саг асы представляли собой часть скандинавской мифологии и входили в число богов под властью Одина.
Например мы встречаемся с ними в этой роли в «Саге об Инлингах». Однако, следы древней исторической основы могут легко быть обнаружены под мифологическим покровом984.
Мы читаем в «Саге об Инглингах»985: «Земля в Азии к востоку от Танаквисла (Танаиса, т.е. реки Дон) называлась Асландом или Асхеймом, а главный город в этой земле назывался Асгард (Ас-Град, т.е. Город асов)».
Из этого фрагмента видно, что Ас-Града можно достичь, если пересечь Дон в восточном направлении; он, должно быть, располагался на восточном или юго-восточном берегу Азовского моря, возможно, в устье Кубани, где есть гора, которая до сих пор называется Ас-Даг («Гора Асов»)986. Если так, то Ас-Град был в той же местности (или рядом с ней), что и Малороса и Тмутаракань. Мы можем добавить к этому, что название Ас-Град, которое происходит от Азовского моря, появилось позднее в Балтийском регионе. Этот второй Ас-Град, или Асгард на берегах Западной Двины известен сейчас как Асхераден987. Наименование этого второго Ас-Града нетрудно объяснить. В то время как конечным пунктом древнего варяжского пути от Балтийского до Азовского моря было устье Дона, его началом являлось устье Западной Двины. Движение по этому пути было двусторонним, поскольку не все скандинавские воины и купцы, отправлявшиеся на Восток, оставались там постоянно; многие шведские искатели приключений – даже если теперь их называли асами или русами, – проведя несколько лет на Востоке и разбогатев, со временем, бывало, возвращались домой, в прибалтийские земли и имели обыкновение давать прежним местам новые имена, которые напоминали им о сказочной стране их подвигов и приключений.
По тем же мотивам имя Ас (женская форма Аса) стало распространенным личным именем в Скандинавии. Несколько норвежских княгинь в девятом и десятом веках носили имя Аса988. А слог «ас» также использовался в образовании таких мужских имен, как Асмунд, Аскольд и т.п.989.
Как мы знаем, название «русь» тесно связано с названием «ас»990. Столица скандинавов в Приазовье, Ас-Град, вероятно, находилась близко от «Болотного Города» русов, Малоросы. Дельта Кубани, где были расположены Ас-Град и Малороса, называлась арабскими авторами991 Русским Островом. Несмотря на то, что азовские скандинавы освоились с именем асов, со временем они приняли название русов, поэтому государство, которое они основали в Азовском регионе, впоследствии стало известно как Русский каганат.

4. Варяжско-русская проблема

Обсуждая в предыдущей главе возможные пути экспансии скандинавов в России, мы намеренно отложили до настоящего момента общее рассмотрение так называемой «варяжско-русской проблемы», которая играла важную роль в русской историографии и о которой существует чрезвычайно обширная библиография. Мы сделали это нарочно, поскольку посчитали необходимым привести некоторые данные, весьма важные для решения этого вопроса, а также и потому, что наши сведения о скандинавах в России, относящиеся к периоду восьмого века, до некоторой степени смутны и скудны. Только начиная с девятого века мы располагаем более определенными сведениями о скандинавах в южной части России. Теперь, когда мы находимся в преддверии девятого века, нельзя дольше откладывать детальное обсуждение варяжско-русской проблемы.
Давайте обратимся к оценке результатов «сражения» «норманистов» с «антинорманистами», столь знаменитого в русской историографии. За библиографией и исчерпывающим эту проблему очерком мы направим читателя к превосходным исследованиям В.А. Moшинa993.
Говоря в общем, не может быть сомнения, что в девятом и десятом веках под именем «русские» (русь, рось) чаще всего подразумевались скандинавы. Чтобы это продемонстрировать, достаточно будет упомянуть только три случая:
1. Согласно «Вертинским анналам», несколько «русских» прибыли вместе с византийскими посланниками к императору Людовику в 839 г.; согласно их собственным утверждениям, они были шведами по происхождению994.
2. В договоре между князем Олегом и Византийской империей 911 г. внесены имена «русских» посланников; большинство из них явно скандинавы995.
3. Константин Багрянородный вносит в свою книгу De Administrando Imperii (написанную в 945 г.) названия днепровских порогов как на славянском, так и на «русском». Большинство «русских» названий обнаруживают скандинавское происхождение996.
Следовательно, неоспоримым является то, что в девятом и десятом веках название «русь» употреблялось по отношению к скандинавам. А если так, то вся полемика между норманистами и антинорманистами основана на недоразумении со стороны части последних, и все их усилия, в лучшем случае, можно назвать донкихотством. Но, несмотря на это, ценность вклада антинорманистов в изучение древней Руси нельзя отрицать. Именно антинорманисты первыми привлекли внимание исследователей русской истории к факту экспансии руси на юг задолго до появления Рюрика в Новгороде в 862 г., согласно традиционной дате. Таким образом, первоначальная упрощенная теория первых норманистов, согласно которой вся история скандинавов в России должна была начинаться с Рюрика и из Новгорода, была разрушена. И кроме того, вся аргументация первых норманистов была построена на той посылке, что само название «русь» распространялось с севера на юг и никак иначе. Чтобы доказать это, нужно было бы доказать сначала, что племя русов возникло где-то в Скандинавии и оттуда пришло в Новгород. В таком случае, это название должно быть упомянуто в скандинавских источниках. А никакого племени русов не было известно в Скандинавии и не упоминается в скандинавских сагах. В последних название Руси (Rysaland) относится к уже организованному русскому государству одиннадцатого-двенадцатого веков, но даже в этом значении оно употреблялось редко, поскольку обычно Русь называлась Gardariki, «царство замков».
Единственная зацепка, которую норманисты могли обнаружить в Швеции в поддержку своего тезиса, – это название одной из шведских провинций, Рослаген. Однако, это название провинции, а не племени; более того, спорно, что это название было ввезено в Швецию скандинавами, возвращавшимися из русских походов, как это было с названием Ас-Град, относящемся к городу на Западной Двине997. Понимая несостоятельность рослагенского аргумента, А.А. Куник, один из ведущих норманистов, добросовестный и неутомимый исследователь этого вопроса переместил свое внимание на шведское слово rodsen («гребцы») которым называли жителей прибрежной части Рослагена998. Он предположил, что это слово, rodsen (Rodsi), а в финском произношении – ruotsi, породило название «русь». Некоторые исследователи-лингвисты поддержали эту теорию999. Однако вызывает споры, возможна ли в соответствии с законами лингвистики такая трансмутация ruotsi в Rus. Однако, если даже филолог будет удовлетворен такой интерпретацией происхождения названия «русь», то историк – нет. Возможно ли в действительности, что скандинавы, пришедшие на Русь, взяли себе имя в той форме которая была искажена финнами, встретившимися им на пути? Кроме того, упомянутое название «Rodsi» само по себе гипотетично1000. К тому же, как это было вполне убедительно показано первые скандинавы проникали на Русь не по невскому пути, а по западно-двинскому, и первые коренные жители, которых они встречали, были, несомненно, литовцы, а не финны. И наконец, если название «русь» произошло от искаженного финского ruotsi, то как нам объяснить, что это название (в форме «рось», ???), было известно византийцам задолго до прихода варягов в Новгород1001?
Мы уже говорили в предшествующих главах о многих случаях раннего употребления названия «русь», или «рось» в Южной Руси. Вряд ли можно отрицать, что оно существовало там, по крайней мере с четвертого века. В качестве резюме наших предыдущих доводов следует сказать, что само название изначально было связано с одним из аланских кланов – светлыми асами (рухс-асами). Не позднее начала девятого века название присвоили себе шведские воины, установившие контроль над донской и азовской территориями. Эти руссифицированные шведы вскоре стали известны как «русь» в Византии и на Ближнем и Среднем Востоке. Как мы увидим впоследствии1002, в связи с приходом князя Рюрика в Новгород (около 856 г.) была предпринята попытка, так сказать, «пересадить» название «русь» с юга на север и связать его происхождение с кланом Рюрика. Но эта новая теория была продиктована политическими соображениями, и ни в коем случае не распространяется на подоснову древней русской истории.

5. Первый русский каганат

Первое войско скандинавов, появившееся в Приазовье в середине восьмого века, вряд ли было многочисленным. Кроме того, его часть вскоре, видимо, переместилась в Закавказье. Однако, когда была обнаружена дорога на юг, новые отряды искателей приключений не замедлили последовать за первыми пионерами. Слухи о богатых странах Востока, должно быть, быстро распространились по всей Скандинавии. Исход варягов из Скандинавии и их натиск на Восток стал, видимо, также результатом внутренних проблем в скандинавских странах. Король Ивар, о чьих владениях в Ливонии и Эстонии уже упоминалось1003, сумел объединить Южную Швецию и Данию под своим владычеством. Его внуку Харальду пришлось подавлять восстание в Швеции, но в конце концов, он был разбит шведами при Бравалле, в Восточном Готланде, около 770 г.1004. Его королевство распалось, и многие сторонники Харальда вынуждены были эмигрировать. Можно предположить, что некоторые из них перебрались через Балтийское море в Ливонию, откуда они могли пойти дальше на восток и на юг, пользуясь недавно открытым путем в Приазовье.
Будучи народом мореплавателей, скандинавы, видимо, строили корабли в устье Дона и плавали по Азовскому и Черному морям. Следует заметить, что еще до их прихода асы и русы пересекали Азовское море1005. В связи с этим особого внимания требует фрагмент из хроники Феофана Исповедника, повествующий о «русских кораблях» в византийском флоте. Рассуждая о кампании Константина V против булгар (773 г.), Феофан говорит, что сначала Константин направил против булгар свой основной флот, состоявший из двух сотен кораблей (chelandia), а затем сам вышел в море со своей особой флотилией «русских кораблей» (??????????????)1006. Латинский переводчик хроники Феофана, библиотекарь папы Анастасий, который писал в конце девятого века, перевел греческое слово ?????? не как «русские», а как «красные» (rubea)1007. Мы можем вспомнить, что, согласно русским эпическим поэмам (былинам), красный был типичным цветом русских боевых кораблей1008. Таким образом, вполне может быть, что «русские корабли» были охарактеризованы как «красные корабли»1009. Что касается возможности присутствия русских кораблей или моряков в византийском флоте в 773 г., то ее не следует отметать без надлежащего изучения проблемы1010. От своих агентов в Херсоне византийское правительство, должно быть, получил сведения о появлении скандинавов в Азовском регионе вскоре после их прибытия туда. Следует принять во внимание, что в более поздний период, то есть в десятом веке, у нас есть точные свидетельства о русских моряках, находившихся на византийской службе. Согласно книге Константина Багрянородного «О церемониях» семьсот русских приняли участие в походе на Крит в 903 г., семь русских кораблей присоединились к византийскому флоту также в походе на Италию в 935 г.1011. Говоря о русских моряках на службе империи, Константин Багрянородный ведет об этом речь, как о само собой разумеющемся, так что в этом не было для него чего-то нового или необычного. Поэтому мы можем предположить, что такая практика началась значительно раньше. Ничто не противоречит гипотезе, что первый случай сотрудничества русских моряков с Византией имел место в 773 г. С другой стороны, нужно ясно отдавать себе отчет в том, что все это не более чем предположение.
Следующим по хронологии случаем действий русских на Черном море представляется приложенный к жизнеописанию Св. Стефана Сурожского рассказ о нападении русского князя Бравлина на город Сурож (Сугдея)1012. Однако, это событие не может быть датировано с достаточной точностью. Житие Св. Стефана Сурожского известно в двух вариантах: краткий – на греческом и более подробный – на русском. Оба известны только по более поздним спискам. В.Г. Василевский относит русский вариант к шестнадцатому веку. Однако, они оба, согласно Василевскому, сохранили традицию их раннего оригинала1013. Русское житие Св. Стефана содержит четыре приложения, в которых описаны разные чудеса, сотворенные святым как при жизни, так и после смерти. В одном из этих приложений и ведется рассказ о князе Бравлине. Согласно этому рассказу, князя разбил паралич в тот момент, когда он ворвался в церковь Св. Стефана после штурма города Сурожа. Там говорится, что чудо случилось «через несколько лет» после смерти святого. Св. Стефан умер в 786 г. Определение «через несколько лет», конечно, не очень точное. Однако, поскольку в рассказе упомянут архиепископ Филарет, а он был непосредственным преемником Св. Стефана, есть определенные основания к тому, чтобы отнести этот эпизод к концу восьмого века1014. Что касается князя Бравлина, Н.Т. Беляев выдвинул гипотезу, что его имя следует рассматривать как эпитет, связывающий князя с битвой при Бравалле (770 г.), о которой мы упоминали в начале этой главки1015. В таком случае мы вынуждены признать, что князь Бравлин, напавший на Сурож «через несколько лет» после 786 г., принимал участие в битве при Бравалле в 770 г. и снискал известность своими подвигами в этой битве. Все это не более чем цепочка предположений, но следует сказать, что толкование Беляевым имени князя Бравлина является единственным объяснением, имеющим, по меньшей мере, какую-то степень вероятности1016.
На основе всего того, что было сказано, мы позволим себе сделать пробный вывод о том, что скандинавы, проникшие в Приазовье в середине восьмого века смешались с местными асами и русами, и к концу века приобрели достаточную силу, чтобы угрожать Крыму. Мы можем предположить, что к этому времени им удалось создать не только вооруженные силы, но и организованное государство. Их правитель со временем присвоил себе хазарский титул кагана. Ибн-Руста говорит: «У русов был правитель, который назывался хакан-рус»1017. Ибн-Руста писал в начале десятого века, но по всей видимости он пользовался источником середины девятого века, к этому времени и может быть отнесено его утверждение. Еще более непосредственное свидетельство обнаруживаем в «Бертинских Анналах» 839 г., о которых мы упоминали в предыдущей главке1018. Русские (шведы), приехавшие в указанном году в Ингельхейм, говорили, что их правителем был каган (Chacanus).
Ввиду вышеизложенного, без сомнений, что Русский каганат существовал уже в первой половине девятого века; однако, среди исследователей русской истории нет согласия по вопросу его местоположения. Ортодоксальные норманисты склонялись к тому, чтобы считать его столицей Новгород, что не соответствует географическим и политическим условиям этого периода никоим образом1019. В 1927 г. было опубликовано исследование П.П. Смирнова о Волжском речном пути, где вся проблема была переосмыслена под новым углом зрения, поскольку, с точки зрения Смирнова, каганат находился в русском междуречье – в регионе между верхней Волгой и Окой1020. Воздавая должное таланту Смирнова и тому большому количеству источников, которыми он пользовался, все-таки мы не можем принять его окончательных выводов. Смирнов связывает само название «русь» с рекой Волгой, которая упоминается в трудах Птолемея как Ра, и пытается доказать, что Русский каганат означает Волжский каганат1021. Однако его аргументация упускает тот существенный момент, что, как мы знаем, регион средней Волги был под контролем булгар, а нижняя Волга контролировалась хазарами. Хотя русы со временем проникли в район нижней Волги, они пришли туда по Дону. Кроме того, довольно трудно допустить, что коммерческими и военными действиями русов на Ближнем и Среднем Востоке руководили из отдаленного северного центра. Значительно более вероятно, что центр их государства находился на юге, а не на отдаленном севере. Наконец, сам титул правителя русов – каган – указывает на соседство хазар, у которых он, несомненно, был заимствован. Присваивая этот титул, правитель русов скорее всего хотел подчеркнуть свою независимость от хазар, в отличие от подчиненности хазарскому кагану азовских асов и русов до прихода скандинавов. Подобный шаг, вполне естественный и органичный для правителя племени, обитающего на территории нижнего Дона и Приазовья, совершенно необъясним, когда речь заходит о Верхневолжском регионе.
Однако, хотя мы и настаиваем на том, что центр Русского каганата первой половины девятого века находился в Приазовье, не станем отрицать возможности тесных связей между севером и югом в этот период, осуществлявшихся по донецко-донскому речному пути. Верхний Салтов в верховьях Донца был, вероятно, важным пунктом на этом пути. В торговом отношении Русский каганат занимался, главным образом, торговлей мехами, и в этом плане его экономическая деятельность была аналогичной деятельности волжских булгар. Чтобы обеспечивать доставку мехов с севера, русскому кагану приходилось быть в контакте с некоторыми славянскими и финскими племенами верхневолжского региона.
В общем, мы вполне можем признать, что Русский каганат этого периода являлся сильной державой того же типа, что и государства хазар и волжских булгар, то есть имевший главной целью контроль над важными путями международной торговли. Из Азовского региона, как своего опорного пункта, купцы-русы путешествовали в девятом веке вплоть до Багдада. Сведения об их путях можно обнаружить в книге Ибн-Хурдадби, главного почтмейстера Халифата.
«Танаис, славянская река» (Дон) был первым участком их пути, согласно Ибн-Хурдадби1022. Следующим участком была нижняя Волга а третьим – Каспийское море. Ибн-Хурдадби писал около 847 г., но его сведения в данном случае могут относиться к более ранней дате. Характерно, что он не упоминает хазарской крепости Саркел на Дону, которая была построена в 833 г.1023, и где путешествующие по донскому речному пути платили таможенные пошлины. Согласно Ибн-Хурдадби, местом, где купцы-русы платили таможенные пошлины, был Халмий на Волге1024, и это является знаком того, что источник, которым он пользовался, говорит о ситуации, предшествовавшей строительству Саркела.
Ясно, что купцы-русы использовали волок между Доном и Волгой в том месте, где реки протекают близко друг от друга, на параллели Сталинграда (Царицына). Вопрос в том, спускались ли они по Дону до его излучины в направлении Волги, или поднимались вверх по течению от устья Дона. Французский переводчик труда Ибн-Хурдадби в Bibliotheca Geographorum Arabicorum говорит, что русские купцы спускались по Дону (descendent le Don)1025. Такой перевод, скорее всего, основан на предвзятой идее, что они должны были приходить непосредственно с севера, из Новгорода. А вот в арабском оригинале просто говорится, что русские купцы «идут» (saru)1026 донским путем, и представляется вполне определенным, что они шли от Азовского моря вверх по течению, а не вниз с севера. Ибн-аль-Факи, переработавший труд Ибн-Хурдадби (903 г.), упоминает город Самакарс, как один из перевалочных пунктов, использовавшихся русскими купцами1027. Это указывает на дельту Кубани, как отправной пункт странствий и, таким образом, дает нам еще одно свидетельство в пользу определения местоположения штаб-квартиры Русского каганата где-то поблизости от Малоросы или Тмутаракани.
Именно к дельте Кубани, «Болоту русов» (Mal-i-Ros) следует отнести сведения из арабских и персидских источников, касающиеся Острова русов.
У Ибн-Русты сказано: «Страна русов является островом на озере (ср. Гардизи: „на море“); до острова три дня пути через леса и болота, и там такая влажная трясина, что когда человек наступает на почву, она вся колышется от сырости»1028. Согласно Мирхванду1029, некоторые острова были подарены русам хазарским каганом; по-видимому, это тот самый Русский остров, который описан Ибн-Рустой и Гардизи.
Гардизи определял количество русов в сто тысяч человек. Согласно как Ибн-Русте, так и Гардизи, «русы совершали набеги на славян на кораблях, и они брали славянских пленников и продавали их хазарам и булгарам. У них не было обработанных земель, и они получали пшеницу от славян»1030. Славяне, о которых идет речь, вероятно, – асо-славяне Донского и Азовского регионов. Несомненно, они платили дань русам пшеницей, как до этого мадьярам.
Говоря об отношениях между русами и хазарами, мы можем предположить, что ко времени первого появления скандинавов в Приазовье, около 739 г., хазары использовали их в качестве союзников против арабов. Миграция саварти, или севордиков, в Закавказье1031, возможно, была предпринята по совету хазар. Варяги, распространившие свой контроль над асами в азовском регионе, сначала, вероятно, стали вассалами хазарского кагана1032, как и сами асы до прихода варягов. В таком случае, вспомогательный отряд асов в хазарской армии, должно быть, был заменен «русским», а вождь русов – русский тархан – занял то положение, которое в хазарской системе принадлежало вождю асов – ас-тархану. Видимо, что рас-тархан, упоминающийся в книге Табари, на самом деле был рус-тарханом1033. Уже говорилось1034, что ас-тархан занял в Хазарии со временем положение помощника кагана (анша или айша). Представляется вероятным, что теперь рус-тархан добился той же чести, а если так, то отсюда и появился у русов титул кагана.
Мы можем предположить, что со временем стали вспыхивать ссоры между хазарами и русами, и рус-тархан, или помощник кагана, провозгласил себя независимым правителем с титулом кагана. Есть определенные основания к тому, чтобы датировать это событие 825 г.1035. На мой взгляд, именно к борьбе между хазарами и русами могут быть отнесены главы 10 и11 книги Константина Багрянородного De Administrando Imperii. Конечно, Константин не упоминает русов в этих главах, в которых речь идет об аланах. Но, как мы предположили, аланы, или асы, находились в это время под господством русов. Таким образом, можно утверждать, – конечно, в порядке пробы, – что «Правитель Алании», которого упоминает Константин, был русским каганом.
В главе 10 своего труда Константин говорит о народах, которых можно было бы использовать против хазар в случае войны между последними и Византийской империей. «Отметим, что узы могут вести войну против хазар, так как они живут поблизости. Также и правитель Алании, поскольку девять climata („областей“) Хазарии находятся рядом с Аланией, и Алан может, если захочет, разорить их, нанеся тем самым много вреда и разрушений хазарам, потому что именно из этих девяти областей Хазария черпает свое благосостояние и процветание». В следующей, 11 главе, Константин говорит, что правитель Алании может также напасть на хазар, когда те находятся на пути либо к Саркелу, либо к Херсонесу. Поскольку Саркел был построен в 833 г., глава 11, должно быть, описывает ситуацию позднее этой даты, в то время как глава 10 отражает положение до 833 г. Упоминание Саркела знаменательно, поскольку, как мы увидим1036, он был построен, чтобы препятствовать нападениям русов на Хазарию. Таким образом представляется вполне вероятным, что в главе 11 русы подразумеваются как возможные противники хазар, и рассмотрение этой главы добавляет аргументы в пользу нашего предположения, что правитель Алании может быть идентифицирован как русский каган.
В те времена, когда писал Константин, Киев уже стал более значительным русским центром, нежели Тмутаракань, а поскольку Константин уделял много внимания Киевской Руси, в ряде других глав своего труда он, возможно, предпочел упустить название «русь» из глав 10 и 11, в которых речь идет об азовской территории, чтобы избежать путаницы. Название Алания использовалось в этих главах скорее как географический, а не этнографический термин; кроме того, первоначально племя русов – так же, как и асов, – было, в любом случае, аланским, или алано-славянским.

6. Хазарское государство во второй половине восьмого и в начале девятого века

Арабское вторжение нанесло столь суровый удар хазарскому государству, что оно смогло от него оправиться только с течением времени. Баладури говорит, что верховный вождь (azim) хазар – то есть каган – был обуян страхом. Поэтому он принял предложение Марвана о переходе в ислам, как предварительном условии мира1037. Приняв ислам, каган попадал в подчиненное халифу положение. В этом отношении политика арабов была подобна византийской: любой народ, принимающий греческое православие от Патриарха Константинопольского, считался также находящимся под владычеством императора. Однако, обращение кагана в ислам явилось результатом не внутренних религиозных убеждений, а отчаянной военной и политической необходимости, этот переход не был ни искренним, ни долговременным. В любом случае, обращенные преемники халифа не были мусульманами, и лишь небольшая часть хазарского народа осталась верной исламу1038.
После успешной кампании 737 г. Марван потратил несколько лет на установление контроля над кавказскими горными племенами. В 742 г. он стал халифом – последним из династии Умайядов. Вслед за его смертью в халифате вспыхнула смута, которая привела к воцарению новой династии халифов – династии Аббассидов, под властью которой арабская политика стала менее воинственной. В период волнений и связанного с ними ослабления центральной власти в некоторых приграничных районах халифата началось оппозиционное движение, в Закавказье в том числе. Есть некоторые археологические свидетельства, иллюстрирующие беспокойную ситуацию в Закавказье того периода. Недавно около Гянджи был обнаружен клад арабских монет1039. Некоторые из них могут быть датированы 130 г. Хиджры (747 – 748 гг.) или раньше, в то время как другие относятся к 144 г. Хиджры (762 г.) или к более позднему времени, но в этом кладе нет монет, относящихся к периоду между 130 – 144 гг. Хиджры, и это можно объяснить тем, что владелец зарыл сокровища на эти годы из-за бурной ситуации в стране.
Именно к этому десятилетию (750-е гг.) может быть отнесено вторжение саварти (севордиков) в Закавказье1040. Возможно, что саварти – то есть, с нашей точки зрения, варяги – предприняли свою кампанию под покровительством хазар, поскольку последние были заинтересованы в подрыве арабского контроля над Закавказьем. Саварти разрушили город Шамкор к западу от Гянджи и захватили всю территорию в районе Гянджи1041. Им не удалось, однако, завладеть богатым городом Берда, несмотря на попытку осуществить это. Стоит заметить, что город Берда, привлекший внимание саварти, позднее станет целью русской кампании в Закавказье в 943 – 944 гг. Возможно, что русы середины десятого века в своем наступлении на Берду были в какой-то мере движимы старыми легендами и преданиями о походе саварти, возникшими среди русов середины восьмого века.
В 754 г. халиф Аль-Мансур стал проявлять беспокойство по поводу непрекращающихся волнений в Закавказье и назначил в качестве своего наместника в Армении Ясида бен Усаида ас-Сулами, чтобы тот восстановил арабскую власть над теми землями. Ясид начал новую кампанию против хазар, направив удар на Аланские Ворота, то есть на крепость Дарьял1042. Хазары были разбиты, и каган запросил мира, который был провозглашен и скреплен супружескими узами, поскольку Ясид женился на хазарской княжне, которая, согласно армянскому историку Левонду, была дочерью кагана1043. В 764 г. вновь вспыхнула война между арабами и хазарами, на сей раз с преимуществом хазар, которые захватили город Тифлис и разорили Армению1044. Именно в этой войне хазарскими войсками командовал рас-тархан. В некоторых источниках его называют хорезмским наемником1045. Маркварт1046 предлагает прочтение «ас-тархан». По нашему мнению, прочтение «рас-тархан» представляется более правдоподобным. Если это так, то он, возможно, был предводителем отряда русов, сражавшегося на стороне хазар. После этого случая между хазарами и арабами был установлен мир более чем на тридцать лет. В 182 г. Хиджры (798-799 гг.) дочь правящего кагана была помолвлена с армянским князем Бармакидом. Жених благополучно приехал в Берду, но там он заболел и умер до свадьбы. Хазары заподозрили отравление, и разгневанный каган послал войска в Закавказье (799-800 гг.)1047.
Хазарская армия снова вторглась в Армению, грабя страну и забирая много пленников. Арабы располагали недостаточными силами в Закавказье, поскольку они вынуждены были в то время направить много войск в Согдиану и Фергану для подавления оппозиции. Только в 822 г. положение в Закавказье стало более благоприятным для них, и халиф Мамун был готов начать наступление на хазар1048. В источниках мало сведений об этой войне. Мукаддаси, писавший в 375 г. Хиджры (985 – 986 гг.), сообщает следующее: «Я слышал, что Мамун напал на хазар из Гурджании и принудил их царя принять ислам»1049. Если это утверждение заслуживает доверия, то можно думать еще об одном случае обращения хазар в ислам – около 825 г. – но, как и первое (737 г.), оно не могло быть длительным. Вероятно русы воспользовались поражением кагана; стоит попробовать отнести к этой дате (825 г.) освобождение Русского каганата от хазар1050. Отметим, что Мукаддаси прибавляет к своему сообщению об обращении кагана следующие строки: «Я также слышал, что римские воины, известные как русы, завоевали хазар и захватили их землю»1051. Поскольку Мукаддаси писал свою книгу после нападения князя Святослава на хазар (969 г.), можно отнести вышепроизведенное утверждение к кампании Святослава. На мой взгляд, однако, Мукаддаси, видимо, смешал сведения о двух разных хазаро-русских войнах, одна из которых имела место около 825 г., а другая – в 969 г.
Обратимся теперь к отношениям между хазарами и Византийской империей. О периоде со второй половины восьмого до начала девятого века сведения скудны. В любом случае очевидно, что ходом хазарско-византийских отношений правили две противоположные тенденции. Из-за постоянной опасности со стороны арабов два государства склонялись к тому, чтобы восстановить дружественные отношения. С другой стороны, их интересы в Тавриде были антагонистичными. Мы указывали в предыдущей главке на возможность русского участия в военно-морской кампании Константина V в 773 г.1052. В то время рус-тархан, вероятно, находился еще под властью хазарского кагана, и если действительно русские были в византийском флоте, то послали их туда по приказу кагана.
Как мы знаем из жития Св. Иоанна Готского, около 787 г. хазары захватили главный город крымских готов Дорас, куда был назначен хазарский правитель (тудун)1053. Вскоре в Дорасе вспыхнуло восстание против хазар. Последним, однако, удалось подарить его, но, очевидно, ненадолго, поскольку в 790-е гг. город был уже под властью готского вождя (топарха), ответственного перед Византией1054. Можно приводить доводы в пользу того, что отступление хазар из Дораса явилось результатом взаимодействия византийцев и русов. Мы уже отмечали1055, что, согласно Константину Багрянородному, правитель Алании был готов помочь империи предупредить нападение хазар как на Херсонес, так и на climata. На наш взгляд, этот «правитель Алании», возможно, был рус-тарханом. Представляется вполне вероятным, что крымская кампания князя Бравлина началась при поддержке византийской дипломатии, поскольку целью византийцев было подорвать влияние хазар в Крыму.
Одним из результатов близких отношений между хазарами и византийцами стало распространение христианства в Хазарии. Христианство, как ранее и иудаизм, проникло в Хазарию из Закавказья и Тавриды1056. К восьмому веку Таврида была в значительной мере христианизирована. В манускрипте четырнадцатого века, впервые изданном Де Боором в 1894 г.1057, сохранился интересный список приходов готской епархии. До недавнего времени считалось, что этот список относится к середине восьмого века, однако, эта дата неприемлема, и список следует отнести к середине девятого века1058. С другой стороны, не может быть никакого сомнения в том, что еще в восьмом веке в Крыму было много хорошо организованных христианских общин.
Середина восьмого века – это период серьезного кризиса в религиозной жизни Византийской империи из-за иконоборческой политики императоров Исаврийской династии1059. Крым, как и Кавказ, стал местом ссылки многих византийских монахов, изгнанных из Константинополя за выступления в защиту икон. Другие монахи отправились туда добровольно, из-за неприятия императорских указов. Многие из этих пришельцев поселились в пещерах, которых множество в Крымских скалах, и превратили некоторые из этих пещер в церкви1060. Приток монахов-изгнанников способствовал усилению религиозного чувства у крымских христиан. Не случайно, что это усилило там эллинистические аспекты в христианской культуре.
В 787 г., во время правления императрицы Ирины, Седьмой экуменический собор, собравшийся в Никее, проголосовал за восстановление почитания икон1061. Хотя позднее был еще один период иконоборчества, с 815 по 842 гг.1062, решения Седьмого собора имели огромную важность как для византийской церкви, так и для крымских прихожан. Прекращение братоубийственной войны внутри церкви привело к значительному укреплению христианских общин в Крыму, что сделало возможным проникновение христианства далее на восток, в Хазарию.
К середине восьмого века традиционная религия хазар, которая представляла собой смешение алтайского шаманизма и поклонения небесному своду (tangri) с культами кавказских народов, исчезала, благодаря миссионерской деятельности христиан, мусульман и иудеев1063. Представители каждой из этих трех великих религий пытались обратить кагана каждый в свою веру. По политическим соображениям каганы не выражали желание принимать ни христианство, ни ислам, поскольку обращение в христианство обозначало бы признание высшей власти не столько патриарха, сколько императора, в то время как обращение в ислам в равной мере делало бы кагана вассалом халифа, в лучшем случае – номинально. С другой стороны, иудаизм был политически нейтральной религией, и обращение в эту веру не повлекло бы за собой никаких политических обязательств перед кем-либо из соседей. Таким образом, иудаизм постепенно становился религией кагана и его двора.
Точная дата обращения кагана в иудаизм неизвестна. Согласно расширенной версии письма, приписываемого царю Иосифу, каган принял иудаизм около 620 г.1064 что, однако, невозможно, ввиду общей исторической обстановки. Кроме того, как мы отмечали1065, так называемое письмо Иосифа – источник достаточно сомнительный. На основе утверждения Иегуды Галеви было сделано предположение, что обращение имело место не в 620 г., а веком позже, около 740 г.1066, но и эта дата также не вызывает доверия, поскольку из жития Св. Або мы узнаем, что каган еще оставался «язычником» в 782 г.1067. Согласно Масуди, хазары приняли иудаизм во время правления халифа Гаруна аль-Рашида (786 – 809 гг.)1068. Однако, мы можем вспомнить, что каган оставался «язычником» даже во время миссии Константина Философа (Св. Кирилла, славянского апостола) примерно в 861 г.1069. Таким образом, обращение в иудаизм не могло иметь места раньше, чем спустя некоторое время после этой даты.

7. Византия и булгары, франки и авары, 739-805 гг.

От судеб донской и азовской земли мы теперь должны обратиться снова к Дунайскому региону и Балканам, чтобы заняться рассмотрением булгаро-антского государства. Со смертью хана Севара (739 г.) прекратилась династия Дуло, и немедленно начались неприятности, поскольку бойлы никак не могли прийти к согласию в вопросе о избрании нового хана. Каждый клан бойлов поддерживал своего старейшину в качестве кандидата на трон. Наконец, ханом был избран Кормисош из клана Вокил (или Укил)1070.
Положение нового хана было очень сложным, известно, что в начале правления его власть была только номинальной. Влиятельные бойлы вовсе не считали себя обязанными подчиняться ему и всегда были готовы открыто выразить свое неповиновение. Вообще говоря, в то время среди бойлов было две партии. Одна поддерживала дружбу с Византийской империей и не возражала бы против полной византинизации своей страны. Другая партия, которую можно было бы назвать «старой гвардией», ненавидела как империю, так и христианство и призывала к войне. Не ясно, к какой из партий принадлежал сам Кормисош. В любом случае, он поддерживал мирные отношения с империей на протяжении почти пятнадцати лет.
В 755 г. произошло событие, которое положило конец эпохе мира. Император Константин V, сын и наследник царя Льва III, иконоборец, как и его отец, и такой же способный военный лидер, боготворимый войсками, решил укрепить фракийскую границу во избежание возможных непредвиденностей в будущем1071. До этого у него была цепь сильных крепостей, выстроенных во Фракии вдоль булгарской границы, здесь же жили несколько тысяч сирийцев и армян, на чью верность он мог полагаться. Эти действия были встречены враждебно со стороны булгар, усмотревших в них нарушение условий договора 716 г. Они потребовали нечто вроде компенсации, а когда Константин отказался, началась война между империей и булгарами, которой суждено было продлиться, с некоторыми перерывами, несколько десятилетий1072.
Война началась со стремительного набега булгар, которым удалось проникнуть вплоть до Длинной Стены. Однако, здесь они были атакованы и разбиты императорскими войсками Константина (756 г.). Вскоре после этой битвы хан Кормисош умер, и место на троне занял его сын Винек. Славяне (или анто-славяне) во Фракии и Македонии воспользовались столкновением между булгарами и империей и попытались восстать против обоих. Константину, возвращавшемуся с булгарской кампании, удалось подавить восстание (758 г.), но когда он вернулся в Константинополь, оставив на границе небольшое войско, славяне восстали снова, теперь уже призвав на помощь булгар. На этот раз византийское войско было разбито (759 г.), но раздоры между булгарскими вождями не дали булгарам и славянам целиком воспользоваться победой. В 762 г. хан Винек был убит вместе со всей своей семьей, а предводитель бунта, некто Телец из клана Угайн был избран ханом1073.
Готовясь к новой войне против империи, Телец решил использовать славян для усиления своей регулярной армии и потребовал от них поголовного набора. Славяне Южной Фракии и Македонии, уставшие от постоянных войн, неохотно подчинялись приказу, и чтобы избежать его исполнения, решили переселиться в более спокойные районы. Хотя в течение последних нескольких лет они колебались между империей и булгарами, теперь рассчитав, что подчинение последним будет тяжелее, они подали прошение императору Константину, заверяя его в своей верности и спрашивая позволения переместиться в какой-нибудь мирный район Малой Азии. Константин милостиво согласился, после чего несколько славянских племен, числом более двухсот тысяч, направились в Вифинию, на земли, которыми их наделили, вдоль реки Артан (762 г.)1074. Одновременно другие славянские племена, жившие в Северной и Центральной Фракии, приняли требования хана и собрали вспомогательное войско числом в двадцать тысяч. Со своей армией, усиленной таким образом. Телец вторгся в Южную Фракию, захватил некоторые византийские крепости и начал строительство новых, уже собственных1075.
Понимая серьезность положения, Константин переправил часть своей конницы морем к устью Дуная с целью совершить диверсию в булгарский тыл, в то время как сам повел основную армию к городу Анчьял, где состоялась кровавая схватка, закончившаяся поражением булгар (763 г.)1076. Однако императорская армия понесла столь большие потери, что Константин оказался не в состоянии преследовать врага, и решил вместо этого вернуться в свою столицу, где отметил триумф играми в цирке. Хан Телец заплатил за поражение жизнью, убитый враждебными ему бойлами таким же образом, как и сам он убил своего предшественника двумя годами раньше1077. В Булгарии начались мятежи, один претендент на трон сменял другого с непрерывной быстротой, а некоторые обращались к Византии за поддержкой. Сила булгар была серьезно подорвана, и в 768 г. они запросили мира1078.
Константин согласился на это, поскольку, по его мнению, они были так ослаблены, что не могли представлять из себя никакой угрозы империи. Он просчитался, однако, поскольку через мирные год или два они оправились от последствий своего поражения и под властью нового хана, энергичного Телерига вновь были готовы к любым авантюрам. Поэтому Константин вновь начал военные операции, и в мае 773 г. был набран флот в две тысячи кораблей и послан в устье Дуная. Именно в этот флот была включена «русская» или «красная» эскадра, о которой упоминалось выше1079. Одновременно имперская армия двинулась сушей. Оказавшись между двух огней, булгары опять запросили мира. Император согласился прекратить свои военные действия и принять булгарского посланника в Константинополе, куда и был отослан один из влиятельных бойлов. Пока тянулись долгие переговоры, не приносившие результата, хан Телериг подготовил экспедицию против славянского племени, проживавшего в Берзетии (или Верзетии) в Фессалии1080. В его планы входило принудить это племя переместиться в границы Булгарского ханства. В связи с этим булгарский отряд в двенадцать тысяч воинов был направлен в Фессалию. План Телерига стал заранее известен через шпионов императору Константину. Император тотчас же сконцентрировал армию в восемьдесят тысяч человек на окраинах Константинополя, солгав булгарскому посланнику, что она предназначается для кампании против арабов. Затем он тайно повел армию форсированным маршем к горному проходу, находившемуся на пути булгарской экспедиции, где и атаковал ничего не ожидавших булгар, которые поддались панике1081.
После этого события булгары подписали мирный договор, ни которому каждая из сторон торжественно клялась воздерживаться от любого акта агрессии по отношению к противоположной. На деле же, однако, обе стороны сразу стали готовиться к продолжению борьбы. Телеригу каким-то образом удалось добыть список византийских секретных агентов в Булгарии, и он приказал убить их всех, после чего император Константин направил свою армию против булгар1082. И только его непредвиденная смерть от пароксизма малярии в начале кампании (755 г.) спасла Булгарию от византийского вторжения. Булгарам, однако не удалось извлечь никакой пользы из этого счастливого для них события, поскольку на них накатилась новая волна внутренних беспорядков, а в 777 г. хан Телериг вынужден был бежать в Константинополь, где он сразу же окрестился и женился на греческой девушке1083. Больше ему никогда не предоставлялось случая вернуться в родную страну.
Затем наступило десятилетие мира между Византией и Булгарией, за которым последовали новые столкновения с переходным успехом для каждой из сторон. В 797 г. императрица Ирина села на трон, после того как ее сын Константин VI был арестован и ослеплен1084. Несмотря на это жестокое деяние, она проявила миролюбивый характер в международной политике, и ей удалось восстановить мир во Фракии. Не беспокоясь о возможной угрозе со стороны Византии, булгары перенесли свое внимание на среднедунайские проблемы. Пока аварская орда, сосредоточившаяся в Паннонии, была достаточно ослабленной, можно было удерживать ее земли вплоть до конца восьмого века, когда перед лицом встала угроза со стороны франков. В 791 г. Карл Великий после нанесения ряда поражений аварам проник на восток вплоть до Рааба. В 796 г. его сын Пипин разгромил аваров на берегах реки Тисы, захватив штаб-квартиру хана и огромную добычу. Чтобы защитить Франкское королевство от возможных в будущем набегов аваров, франками была образована новая приграничная область, известная как Ostmark (Австрия)1085.
Принятие Карлом Великим императорского титула (800 г.) было событием громадного значения для дальнейшего развития международной политики в Европе, и оно имело также большой отзвук на Ближнем Востоке. Теоретически, Карл Великий возродил Римскую империю; в действительности возникло новое политическое образование – Священная Империя Германской Нации1086. Можно было бы ожидать, что новая империя не будет признана византийским правительством, поскольку, согласно византийской доктрине, Римская империя никогда не умирала и продолжала существовать в Константинополе, «Новом Риме». Однако, императрица Ирина, которая в то время представляла Новый Рим, была не в том положении, чтобы остановить Карла Великого, и она выбрала компромисс1087. Действия Карла Великого, завоевателя аваров, внушавших некогда страх, и множества западно-славянских племен, произвели глубокое впечатление и на южных славян. Предполагается, что славянское слово «краль», «король» – не что иное как транслитерация имени Карла1088.
Что же касается франко-аварской войны, то булгары не замедлили воспользоваться ослаблением аваров. Как мы видели1089., после распада Великой Булгарии одна из булгарских орд мигрировала в Паннонию и покорилась аварскому кагану. Теперь эти паннонские булгары восстали против своих господ и вступили в связь со своими балканскими родичами. В 803 г. авары подверглись нападению с двух сторон: Карл Великий обрушился на них с запада, а булгарский хан Крум – с востока. Война окончилась полным уничтожением Аварского каганата, его владения были поделены между франками и булгарами1090. Последние заняли оба берега Дуная вверх по течению до устья Тисы. Выше Тисы левый берег удерживался франками, в то время как славянские племена, жившие на правом берегу вплоть до устья Дравы, признали над собой господство хана Крума, которому к 805 г. удалось очистить свои новые владения от остатков аварской орды.

8. Византия и булгары в период правления хана Крума

Падение Аварского каганата произвело мощное воздействие на весь славянский мир. Предание об этом было живо еще в одиннадцатом веке, и составитель первой русской летописи включил в свою рукопись следующее замечание: "Обры (т.е. авары) были велики ростом и горды духом, и Господь сокрушил их, и все они сгинули, и ни один из них не выжил. И до сих пор на Руси есть поговорка, которая звучит: «Они сгинули, как обры»1091.
Вполне естественно, что благодаря своей победе над аварами, хан Крум1092 воспринимался балканскими славянами как преемник некогда внушавшего страх аварского кагана, и булгары, действительно, стали в какой-то степени политическими наследниками аваров. Согласно византийскому лексикографу десятого века Suidas, после победы над аварами булгарская знать стала носить одежды в аварском стиле. Suidas также сообщает нам, что Крум спрашивал совета у аварских пленников относительно законодательства1093. Владения Крума простирались теперь далеко на север. Течение реки Тисы обозначало границу между франкским и булгарским государствами. От верховьев Тисы булгарская линия границы поворачивала на восток, а на восточных Карпатах доходила до верховьев реки Прут. Затем она шла вниз по течению Прута на юг до Леово, где снова сворачивала на восток, пересекая Бессарабию, до реки Днестр. Эта наземная линия границы через Бессарабию была укреплена рвом и земляным валом1094. Продолжаясь вдоль течения нижнего Днестра, граница доходила до Черного моря в устье Днестра. Следует заметить, что земли Молдавии и южной Бессарабии, включенные в булгарское государство, веками были населены – хотя бы частично – антами. В южной Бессарабии, вероятно, был размещен сильный булгарский гарнизон для наблюдения за перемещением мадьяр и славян в районе Днепра.
Установление булгарской власти над вновь приобретенными территориями к северу от Дуная и укрепление северной границы, видимо, потребовало нескольких лет. Одновременно хан Круп уделял много внимания как реорганизации армии, так и административным реформам, имеющим целью ослабить булгарскую аристократию – бойлов. Поэтому он решил увеличить роль своих славянских подданных, и при его дворе появилось несколько славянских старейшин (жупанов), которым были доверены разнообразные полномочия. Один из них, Драгомир, был посланником Крума в Константинополе в 812 г. Славянский язык был широко распространен при штаб-квартире Крума, и говорят, что на пирах он обычно произносил тост за здоровье гостей по-славянски1095. Трудно составить себе четкое представление о законодательстве Крума из положений Suidas, но ясно, что в его планы входило ограничение власти аристократии над простыми людьми. Таким образом, согласно Suidas1096, Крум приказывал богатым оказывать помощь бедным под угрозой конфискации их владений. Тем, кто укрывал «воров», грозила такая же расправа, как и над самим «вором», еще одному его закону, который, видимо, был направлен не столько против мелких воров, сколько против политических преступников, и который, в таком случае, мы можем истолковать как попытку остановить ставшие обычными междоусобицы между знатью1097. Что касается армии, она теперь была усилена за счет включения в нее регулярных славянских частей, однако, командовали ими булгарские офицеры.
Война с Византией началась в 807 г. и шла с переменным успехом, но в целом, преимущество было на стороне булгар. В 809 г. сдалась сильная византийская крепость Сардика (современная София). Среди пленников наиболее ценным оказался арабский инженер, который согласился поступить на службу Круму и занялся строительством машин, необходимых для осады крепостей1098. Чтобы отомстить за потерю Сардики, император Никифор осадил булгарскую столицу Плиску, которая была взята и разрушена, а большинство жителей – убиты (811). После этого, однако, византийская армия была окружена булгарами в узком горном ущелье и наголову разбита. Сам Никифор погиб в бою, и Крум приказал сделать кубок из черепа императора1099. Кубок был отделан серебром, и хан-победитель пил из него на пирах. На следующий год булгары двинулись на Константинополь, им удалось захватить несколько крепостей внешней линии обороны, защищавшей византийскую столицу. Не рассчитывая взять город осадой или штурмом, Крум предложил мир, основанный на условиях договора 716 г., которые были вполне разумными, но, несмотря на свое здравомыслие, новый император Михаил I отклонил предложение. Тогда Крум решил захватить важную крепость Месембрию на берегу Бургасского пролива, которая стала бы для него плацдармом для дальнейших действий. Захватив крепость при помощи осадных машин, булгары взяли много добычи, в которой оказался запас секретного состава «греческого огня» и тридцать шесть пламеметательных аппаратов1100. В 813 г. Крум вновь подошел к Константинополю. К этому времени произошла новая перемена на византийском троне, который занял лукавый Лев Арменин. Он изобразил готовность заключить мир, но потребовал частной беседы с Крумом, намереваясь вероломно схватить его во время встречи. Однако, умысел не сработал, и разъяренный хан отомстил тем, что опустошил окрестности столицы1101. Затем Крум переместил свое внимание на город Одрин (Адрианополь), который был уже окружен булгарами, но все еще держался. Когда хан приказал подвести осадные машины близко к стенам, жители города сдались, еще и потому, что у них больше не оставалось пищи. Город был разрушен, а оставшееся население, около десяти тысяч семей, было отправлено на север в Бессарабию. Среди этих депортированных был архиепископ Мануил и несколько византийских государственных чиновников с семьями, включая родителей будущего императора Василия I. Поскольку Адрианополь относился к македонской феме (военному округу), та часть Бессарабии, в которую жители Адрианополя были переселены, тоже стала носить название Македония1102. Переселенцев вооружили и организовали из них пограничную охрану для защиты границы от мадьярских набегов. А вместо того в районе Адрианополя были расселены славяне.
Под натиском булгар византийское правительство решило обратиться к франкскому королю Людовику I за помощью. Поэтому к нему были направлены посланники для переговоров о военном союзе Западной и Восточной империи против булгар1103. До того как византийские посланники прибыли к месту своего назначения, в Константинополе были получены сведения о смерти хана Крума. Наводящий ужас хан скончался от удара 13 апреля 814 г.1104.

9. Политика булгар при хане Омортаге (814-831 гг.)

Наследником Крума был его юный сын Омортаг. Пользуясь его юностью и неопытностью, бойлы захватили бразды правления. Их наиболее выдающимся лидером был Чок (??????)1105. Бойлы представляли консервативную булгарскую партию, враждебную христианству, а также, видимо, и славянству. Начались гонения на христиан, и многие из них были убиты, среди них – архиепископ Мануил, бывший архиепископ Адрианополя. Правящие бойлы, однако, оказались достаточно мудры, чтобы восстановить дружественные отношения с Византийской империей, и зимой 816 г. они заключили мирный договор сроком на тридцать лет с условием его обновления каждые десять лет1106. По условиям договора крепость Сардика была возвращена империи.
После этого внимание булгарского правительства обратилось на север. Согласно надписи, датируемой периодом между 818 и 820 гг.1107, булгарский копан (титул, который, вероятно, соотносится со славянским «жупан») по имени Окорс из клана Чакагар утонул в Днепре во время военной кампании. Из этого мы можем заключить, что булгары в то время предприняли кампанию, а возможно, и несколько кампаний против мадьяр и днепровских славян. Название клана, к которому принадлежал утонувший булгарский вождь, – Чакагар (это – множественное число) – можно сопоставить с именем Чок. В связи с этим следует заметить, что такое же имя сохранило древнее киевское предание, записанное в первой русской летописи1108. Согласно киевской легенде, одного из трех братьев, основавших Киев, звали Щок (двое других – Кий и Хорив)1109. Это имя со всей очевидностью схоже с булгарскими именами Чок и Чакагар. Естественно, возникает вопрос: не могли ли булгарские вожди (а может быть, и сам Чок или кто-то из его клана) дойти до Киева во время булгарской кампании того времени?
В начале царствования Омортага был построен новый дворец в древней ханской столице Плиске1110, чтобы занять место разрушенного греками в 811 г. Позднее Омортаг решил перенести свою ставку дальше на юг, ближе к балканским горным проходам, чтобы иметь лучшие позиции для наблюдения за событиями в Южной Фракии. Для этого, был построен новый дворец на берегу реки Туцы, притока реки Доцин, которая впадает в Черное море южнее Варны. Строительство завершилось к 821 г., и новая столица получила славянское название Преслав1111.
Омортаг поддерживал дружественные отношения с империей и смог оказать ей ценную помощь во время восстания Фомы Славянина (821 – 823 гг.)1112. Бунт Фомы явился результатом дворцового переворота, имевшим место в Константинополе в 820 г., когда император Лев V был убит капитаном своей гвардии, провозгласивший себя императором под именем Михаила II. Несмотря на то, что большинство государственных сановников и военачальников признали узурпатора, Фома отказался это сделать. Он командовал одним из корпусов византийской армии в Малой Азии, который состоял, главным образом, из славян, выходцев из тех славян, что поселились в Вифинии в восьмом веке1113. Возможно, и сам Фома был славянского происхождения. Его мятеж поддержали и некоторые другие военные корпуса, расположенные в Малой Азии, а также грузины и армяне. Ему также удалось воспользоваться недовольством части духовенства, да и населения, иконоборческой политикой константинопольского правительства, и он провозгласил своей главной целью восстановление почитания икон. Другой стороной восстания Фомы была социальная революция. Его поддержали крестьяне, большинство из которых стало к тому времени рабами.
Поскольку у него в подчинении была часть византийского флота, Фома мог осадить Константинополь как с моря, так и с суши. Как только он пересек Босфор, толпы македонских и фракийских славян ринулись под его знамена. При таком положении дел император Михаил II запросил хана Омортага о помощи1114. Последний, вероятно, сам был глубоко озабочен распространением революционного духа среди своих славянских подданных, и поэтому был готов угодить императору, послав булгарскую армию ему на помощь. В то время как булгары занялись сухопутными войсками Фомы, его флотилия была разбита той частью флота, что оставалась в распоряжении императора. Таким образом, неудавшаяся революция подошла к концу. Сам Фома был взят в плен и казнен1115.
Тем временем внимание булгар переместилось на северо-запад, где возникала угроза серьезных осложнений в отношениях с франками. Как мы видели1116, после падения аварского ханства славянские племена в Сремском регионе между Савой и Дунаем признали власть булгарского хана. Хорваты, однако, чьи поселения находились к западу от Срема, подчинились франкам. По-видимому, ни одна из этих двух славянских групп не была довольна своими сюзеренами, поскольку в 818 г. сремские племена попросили императора Людовика принять их под свое покровительство, в то время как в 819 г. хорватский князь Людевит восстал против него1117. Затем сремские вожди решили присоединиться к Людевиту, и казалось, будто возникает новое хорватско-сремское государство, но через несколько лет франкам удалось подавить восстание Людевита, и как Хорватия, так и Срем были оккупированы франками (822 г.)1118.
Здесь булгары, считавшие, что Срем находится в сфере их влияния, заявили свой протест. Переговоры между Омортагом и Людовиком тянулись несколько лет, но франки не желали делать никаких уступок, и между ними в 827 г. началась война1119. Булгарские войска на кораблях отправились вверх по Дунаю и Драве. Славяне изгнали франкскую администрацию, которая была заменена представителями булгар. Франки вернулись на следующий год, но лишь для того, чтобы быть изгнанными опять, после чего они согласились заключить мир. В 832 г. булгарских посланников принял Людовик, и мирный договор был заключен, точные условия которого неизвестны1120. В любом случае район Срема остался под контролем булгар, и именно с этого времени древняя крепость Сингидун на месте слияния Савы и Дуная стала известна под славянским названием Белград.

10. Политический кризис в северном Причерноморье, (831 -839 гг.)

Теперь нам снова следует обратить внимание на Русский каганат. К сожалению, сведения об этом периоде чрезвычайно скудны. Арабские географы уделяли мало внимания истории каганата, а ко времени, когда Константин Багрянородный писал свою книгу центр Руси переместился из азовского региона в Киев.
Можно предположить, что после захвата хазарами города Дорас в Крыму около 787 г., византийское правительство попыталось использовать русских против хазар1121. Как бывало неоднократно, варварский народ, вовлеченный византийской дипломатией в водоворот международной политики с целью использования его империей, позднее при первой же возможности нападал на владения империи. Именно так и произошло в Крыму после 787 г. Русские помогли изгнать хазар из Дораса и захватили Сурож (Сугдея), и тем самым стали представлять опасность для всех византийских владений в Крыму1122. В течение нескольких лет византийское правительство было не в состоянии отомстить, поскольку до 815 г. империя была вовлечена в гибельную борьбу с дунайскими булгарами. Затем восстание Фомы Славянина явилось угрозой самого ее существования, а после того была еще и война против арабов.
Только во время правления императора Феофила (829 – 842 гг.) византийское правительство оказалось в состоянии уделить больше внимания русской проблеме, и даже тогда инициативу взяли на себя хазары, которым немало беспокойств доставлял рост мощи Руси. Около 833 г. хазарский каган направил посланников к императору Феофилу с просьбой прислать опытных инженеров для строительства крепости на Дону, необходимой для защиты от врагов1123. К сожалению, ни автор продолжения хроники Феофана, ни Константин Багрянородный, записавшие этот эпизод, не объяснили, что за враги имелись в виду. Некоторые современные исследователи этой проблемы предполагали, что это печенеги, другие готовы были видеть в них мадьяр1124. Однако, набеги печенегов достигли своей кульминации значительно позже, а мадьяры во время хазарского посольства были все еще вассалами кагана. Поэтому нам следует согласиться с такими учеными, как Дж. В. Бери1125 и А.А. Васильев1126, которые отождествляли хазарских врагов с русскими (русами). Однако я не могу принять мнение этих ученых, что русские, о которых идет речь, были новгородскими варягами. Намного более правдоподобным представляется то, что русские, против которых хазары хотели выстроить крепость, были азовскими русами. Укрепление было необходимо, чтобы преградить им путь от Азовского моря к Волге; возможно также побочной целью было перерезать линии связи с их родичами в Северной России, которые, однако, пока еще не контролировали Новгород.
Император Феофил согласился помочь хазарам и послал к ним внушительную экспедицию, во главе которой стоял spatharocandidate Петронас Каматерос1127. Флотилия Петронаса направилась в Херсонес (Корсунь), где к ней присоединилась еще одна эскадра, посланная из Пафлагонии. В Херсонесе материалы были перегружены на корабли меньшего размера, на которых войска и инженеры переплыли через Керченский пролив и через Азовское море к устью Дона, а затем вверх по Дону к месту, выбранному для строительства крепости, в устье реки Цимлы, около современной станицы Цимлянская. Крепость была построена на левом берегу Дона1128. Центральный замок был из белого камня, в то время как внешняя стена была кирпичной с валунами, использованными под фундамент. Кирпичи изготавливались здесь же на месте в печах для обжига, выстроенных византийскими умельцами.
Крепость стала называться Саркел, что по-угорски значит «Белый Дом»1129. Русские летописцы называют ее «Белая Вежа»1130. Возможно, что крепости меньших размеров были построены вдоль Дона как вверх, так и вниз по течению.
Завершив свою миссию, Петронас представил своему правительству общий отчет, в котором подчеркнул желательность укрепления власти империи в Крыму, направив туда военного правителя – стратега. Такой план был утвержден императором Феофилом, и сам Петронас был назначен на этот пост с титулом «Военный Правитель Климатов», как называли горные районы Крыма, населенные готами1131. Город Херсонес, который имел самоуправление со времен Юстиниана II1132, теперь подчинялся новому правителю.
Мы можем предположить, что вскоре русские снова болезненно ощутили давление, оказываемое на них, и выразившееся как в строительстве Саркела, так и в укреплении военной власти империи в Крыму, и, вероятно, поэтому они решили отправить посланников в Константинополь для переговоров. Русское посольство прибыло в имперский город где-то в 838 г.1133. Ничего не известно о ходе переговоров, но ясно, что они зашли в тупик, поскольку посланникам не было дозволено вернуться домой, вместо того, под каким-то подходящим предлогом они были отправлены на запад. Можно предположить, что император не желал делать русским никаких уступок, посколько не в его интересах было ссориться с хазарами.
А предлогом, под которым посланникам воспрепятствовали отправиться домой, стало опасное положение, которое создалось на их обратном пути из-за нападений каких-то варварских племен. Вероятно, здесь имелось в виду появление мадьяр на нижнем Дунае. Все это было связано и с проблемами, возникшими у булгар. В 836 г. подошло к концу второе десятилетие с момента подписания мирного договора между Византией и булгарами, а, согласно условиям первоначального договора, он должен возобновляться каждые десять лет1134. Получилось так, что договор не был возобновлен в 836 г., и что булгарский хан Маламир, преемник Омортага, захватил Сардику и развязал кампанию против Салоника. Согласование событий и их хронологии не вполне осуществлено из-за некоторой путаницы в источниках1135. В любом случае, достаточно четко установлено, что в конце 830-х гг. отношения между византийским правительством и булгарами были напряженными, и что первые начали вести тайные переговоры с македонцами, которые были депортированы ханом Крумом из Адрианополя в Бессарабию1136. Теперь они стремились возвратиться на прежнее место жительства. С целью переправить их обратно император Феофил отправил флотилию кораблей к устью Дуная. Поскольку основная армия булгар в это время была втянута в салоникскую кампанию, у них не хватало сил, чтобы воспрепятствовать изгнанникам добраться до кораблей, посланных для их спасения, и булгары пригласили из-за Днестра мадьярскую орду, чтобы та напала на изгнанников. Однако, те были хорошо организованы и отразили атаку мадьяр1137. После этого «македонцы» сели на корабли и благополучно добрались до Константинополя, в предместьях которого им были выделены земли для расселения.
Вероятно, это и есть те самые тревожные события, которые послужили византийскому правительству предлогом, чтобы не позволить русским посланникам проследовать домой. Их обязали, вместо того, присоединиться к византийскому посольству, которое при таком стечении обстоятельств было направлено к императору Людовику I в Ингельхейм. О прибытии этого посольства записано в «Бертинских Анналах» под датой 17 января 839 г.1138, а резюме содержания письма, отправленного с посольством Феофилом Людовику, там, где оно касается русских посланников, гласит следующее:«Он (Феофил) также направляет вместе с ними (византийскими посланниками) неких людей, которые заявляют, что их племя зовется русь и что их правитель называется каганом (Chacanus); он (Феофил) просит императора (Людовика) позволить им вернуться домой через его владения, поскольку дороги, по которым они пришли в Константинополь, перерезаны дикими и жестокими племенами, и он не хочет, чтобы они подвергались опасности, если будут возвращаться тем же путем».
Согласно летописцу, эти люди (русские посланники) были шведами по происхождению (eos gente esse Suenorum). Посчитав их подозрительными, франкский император приказал арестовать их для более полного расследования. Мы можем предположить, что это действие было следствием тайного совета из Константинополя.