Соловьев С. Наблюдения над исторической жизнью народов

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть первая. ДРЕВНИЙ МИР

I. ВОСТОК

5. АРИЙЦЫ В АЗИИ

а) Индийцы

Мы теперь начинаем иметь дело с знаменитым племенем, которое можно
назвать любимцем истории. При каких бы то ни было местных условиях всюду
это высокодаровитое племя оставило по себе заметный след, всюду заявило
свое существование чем-нибудь таким, что навсегда останется предметом
изучения для историка.
Мы не станем вдаваться в исследования о первоначальном месте жительства
арийцев; для нас важно одно, что богатая явлениями историческая жизнь в
Азии начинается движением арийского племени с севера на юг точно так, как
история новой Европы начинается движением с севера новых народов того же
племени, которые обновили одряхлевший греко-римский мир.
До сих пор мы произвели наблюдения над историческою жизнию нескольких
народов под различными местными условиями. Мы видели страны богатые,
призвавшие свое народонаселение к ранней цивилизации, но вместе с тем
обособившие это народонаселение, удовлетворившие его вполне, не давшие ему
побуждений к внешней деятельности, к подвигу, заставившие его поэтому
заснуть и остановиться в развитии: таковы Китай и Египет. Потом мы
наблюдали за жизнию народов, столкнувшихся с разными средствами на
небольших пространствах, и видели, что следствием была сильная борьба
между ними, сильная внешняя деятельность, обхватившая целый ряд народов в
одной общей жизни. Мы видели, наконец, народ, не успевший образоваться в
одно значительное целое, в одно государство, и увлеченный близостью моря к
широкой, но рассыпной торговой и колониальной деятельности.
Теперь перед нами новое племя, которое явится во всех рассмотренных
нами условиях и в странах, подобных Китаю и Египту, и в Передней Азии -
там, где совершали свои подвиги ассирияне и вавилоняне, и в стране
приморской и вместе с тем препятствующей образованию большого
государственного тела, приглашающей к рассыпной деятельности. Посмотрим
же, как это племя заявит свои особенности при всех этих условиях, чем
отличится от других племен, нам уже знакомых.
Одно из арийских племен проникло в Индию, которая, подобно Китаю,
составляет особый, отдаленный, обширный и богатый мир. Но разница с Китаем
состояла в том, что арийцы нашли Индию уже занятою другим, черным
племенем, с которым пришельцы должны были вести продолжительную борьбу и
наконец подчинили себе. Здесь сходство Индии с Египтом, и потому в обеих
странах замечаем одинаковое явление: разделение на касты, различие между
покорителями и покоренными, причем последние принадлежали к иному племени,
различия по цвету кожи (varna - краска и каста) легли в основание деления;
"черные судрасы", низшее народонаселение, противополагаются высшему -
"мужественным"
ариям.
Между ариями и судра находился особый отдел народонаселения, войсиа,
занимавшийся промыслами: по всем вероятностям, войсиа первоначально
происходили от браков ариев с женщинами судра,- браков, которые не
считались законными.
С течением времени благодаря более резкому разграничению каст
вследствие религиозных представлений люди, происшедшие от родителей,
принадлежавших к разным кастам, считались нечистыми, отверженниками и вели
самую печальную жизнь.
Но и между господствующим племенем, между ариями, образовались две
касты - воинов (кшатриа) и жрецов (браминов). Первоначально, в эпоху
движения и завоевания, это разделение ариев на воинов и жрецов если и
существовало, то не могло быть резко: в древних поэтических памятниках
встречаем известия о жрецах, которые вместе были и воинами. Когда
воинственное движение успокоилось и начали устанавливаться порядок,
гражданские отношения, скрепляющиеся обычным религиозным цементом, когда
начало развиваться и общественное богослужение, то жреческое сословие
должно было выдвинуться и обособиться.
Усилению его значения и уменьшению значения воинов благоприятствовало
стремление общества успокоиться после смут и движения, завоевания и
усобиц, происходивших непосредственно после завоевания, громадность,
отдаленность, замкнутость и богатство страны, что все отнимало побуждение
к новым движениям и подвигам, отодвигало, следовательно, подвижников,
воинов, на второй план.
Но, как видно из намеков древних памятников, воины не без боя уступили
жрецам первое место.
Таким образом, арийское племя в Индии, попавши в обширную, отдаленную и
богатую страну, подпало влиянию местности, вследствие чего Индия
относительно политического развития своего представляет одинаковые явления
с Египтом.
Но особенности арийского племени не дали изгладить себя и тут местным
условиям; они высказались не в громадных только и немых или полунемых
памятниках; они высказались в богатой литературе; высказались в
религиозно-философском миросозерцании и в религиозных движениях. Арийцы в
Индии не молча прожили свой героический период, период движения, подвигов;
они рассказали о них в Магабгарате и Рамаяне, дающих знать, что это то же
самое племя, которое рассказало нам про свой героический период в Илиаде и
Одиссее.
Когда прекратились движения политические, когда государство и общество
остановились в своем развитии, мысль не переставала работать, и следствием
этой работы было сильное религиозное движение, обхватившее не одну Индию и
не ограничившееся одной религиозной сферой.
Арийцы принесли с собой в Индию представление о добрых и злых божествах
и, что всего важнее, принесли представление о непрестанной борьбе их между
собой, представление об Индре, небесном воителе, поражающем злого Вритру,
который покрывает небо черными облаками. На индийской почве с течением
времени выработалось представление о двух началах: благодетельном,
зиждительном и хранительном - Вишну, и злом, разрушительном - Шива, и оба
начала, как у других народов, стали друг подле друга в равносильном
положении. Но индийские арийцы на этом не остановились; они не успокоились
на дуализме и начали стремиться подчинить оба противоположные начала
третьему, высшему, и явились представления о Браме, "из которого все
существа происходят, которым живут по рождении, к которому стремятся, в
которого снова возвращаются". "Как искры из пламени, исходят все существа
из неизменяемого, возвращаются в него".
Это представление, разумеется, не могло быть достоянием большинства,
относившегося равнодушно к божеству, которому не приносили жертвы, не
строили храмов, и продолжавшего поклоняться божествам добрым и злым
мужеского и женского пола. Но жрецы (брамины) воспользовались этим
представлением, чтобы освятить существующий политический порядок вещей как
происшедший из Брамы, освятить преимущества своей касты; они
воспользовались представлением о Браме, чтобы утвердить и нравственный
порядок: только чистая душа человека могла возвратиться к своему чистому
источнику; душа же, оскверненная преступными деяниями, должна была пройти
прежде чрез ряд низших существ, что повело к верованию в переселение душ.
Но мысль не могла остановиться и на этом.
Явились неизбежные вопросы: как и зачем? Как и зачем из единого,
сверхчувственного и неизменяемого произошел этот многообразный,
чувственный и изменяемый мир, которого целью все же осталось возвращение в
единое и неизменяемое?
Придумано было такое объяснение, что первоначальное, единое, истинное
существо, душа вселенной, актом самообольщения развилось в мире
многообразия, который потом сохранил как существенное качество свое -
обман; мир не имеет истинного существования, никакого права на него. Такое
уже слишком смелое объяснение происхождения чувственного мира не могло
быть принято многими; явилось другое учение, учение Капилы, где
утверждалось, что материя вечна и чувственный мир заключает в самом себе
жизненное начало.
Подле этого самостоятельного материального мира существует
самостоятельный мир духовный, которого бесконечные частицы -
бескачественные, бездеятельные и неразличимые - вращаются в мировых
пространствах и только посредством соединения с материальным миром
получают сознание, силу воли и другие качества.
Но, раз сознавши самого себя, свое превосходство над материею и свою
особенность от нее, дух стремится к освобождению себя от материи.
Уже в учении Капилы мы видим прямое отступление от браминского учения о
происхождении или истечении всего существующего из Брамы как души
вселенной:
в учении Капилы мир духовный и материальный существуют самостоятельно
один подле другого и вопрос о божестве обходится. Но это учение, достояние
немногих людей мысли, не имело влияния на политическую сферу, на тот мир
отношений, который если бы не был создан, то по крайней мере был освящен
брамаизмом.
Но вот явилось учение, которое не ограничилось сферой мысли, но
вооружилось против существующего порядка, освященного господствующей
религией: то было знаменитое учение Будды.
Особенность движения религиозной мысли арийцев в Индии состояла в том,
что она не могла успокоиться на дележе окружающих явлений между двумя
началами, двумя божествами, добрым и злым, на этом узаконенном, освященном
раздвоении мира и человека, обязанного поклоняться одинаково обоим
противоположным началам. Для освобождения от этого двойства, которое было
тяжело и для нравственного чувства человека, начали искать третье, высшее
начало, высшее божество; но где было его найти вне природы, как его
определить, какие дать ему качества?
До представления о Творце, отдельном от творения, человек сам собой
достигнуть не мог; так называемые языческие религии именно и состоят в
поклонении божеству в известном образе, идоле, в известном явлении
физическом или нравственном; вне этих явлений или образов язычники бога не
искали и найти не могли, и потому, поднимаясь к единому и наивысшему
божеству, они не могли иначе представить его себе как изображающимся,
воплощающимся в целой вселенной, находящимся к ней в таком же отношении,
как душа к телу.
Явился пантеизм. Но Брама не могла успокоить возбужденную мысль арийца,
ибо страшный вопрос поднимался с новой силой, вопрос: как вечное,
истинное, доброе могло выразиться в изменяемом, погибающем, ложном, злом?
Неотвязный вопрос о происхождении зла, страдания, смерти не давал покоя, и
вот является учение о том, что мир не имеет истинного существования, что
он произошел вследствие обмана, от которого надобно как можно скорее
избавиться. Другое учение, учение Капилы, опять пришло к двойству,
сопоставив мир материальный с миром духовным, обойдя вопрос о божестве и
закончив необходимостью для душ освобождаться от оков материального мира.
Оба учения одинаково подрывали браминский взгляд на освящение и
неприкосновенность известного политического порядка как истекшего
непосредственно из Брамы.
Отсюда понятно, почему третье учение, учение Будды, могло отвергнуть
религиозное освящение кастного состояния и провозгласить равенство прав
для всех относительно средств освобождения от зла. Молодой царевич Будда,
проводивший жизнь в наслаждениях, встретил однажды на прогулке старика,
больного, труп и жреца.
Эти четыре явления, как говорит предание, возбудили в молодом человеке
не усыпавшую между арийцами Индии мысль о происхождении зла, о средствах
избавления от него.
Эта мысль овладела Буддой, и он посвятил себя всецело решению великого
вопроса. Все в здешнем мире суета, все проходяще, и сознание этого есть
начало премудрости. Мир не имеет никакого основания, никакого права
существовать; он есть произведение мрачной силы и есть зло. Четыре главных
источника зла в мире: рождение, старость, болезнь и смерть; сюда для
человека присоединяются еще треволнения бытия, исполненного стремлений и
планов, обманов и потерь.
Все беды проистекают для человека от внешнего мира, от чувств, от тела;
отсюда необходимое стремление освободиться от них, освободиться от всех
связей, склонностей, привязанностей к миру и вкушать счастье и радости
покоя. Задача жизни состоит в отрешении души от вещей внешнего мира чрез
созерцание их ничтожества и преходчивости; потом в уничтожении личности, в
уничтожении самосознания, чтобы душа погружалась в абсолютную пустоту
(нирвана), где нет никаких элементов существования, где нет формы,
чувства, мысли, сознания и откуда нет возможности возвращения.
Здесь в основании учения нет ничего нового в сравнении с учениями
предшествовавшими, которые хотели объяснить происхождение зла, указать на
невозможность мириться с ним и определить отношения духа и материи. Но
важная новизна учения Будды состояла в том, что он признал равенство всех
людей относительно средств освобождения от бедствий и треволнений мира,
для всех людей было возможно погашение личности в нирване; таким образом,
религиозная основа каст, установленная в брамаизме, исчезала; Будда
обратился со своим учением ко всем кастам, ко всем людям без исключения.
Другие учения были для немногих, не для массы; учение Будды было для всех
и потому подрывало религиозное и тесно связанное с ним политическое
здание, возведенное брамаизмом.
Это, разумеется, произвело столкновение; старый брамаизм вооружился
против опасного соперника, и началось гонение на буддистов, которые должны
были оставить отечество и нести свое учение к чуждым народам. В Передней
Индии, или западном полуострове, буддизм был истреблен кровавыми
средствами, но зато распространился в соседних странах, по островам,
начиная с Цейлона, по восточноиндийскому полуострову, в Китае, в Японии,
Тибете, Монголии, причем это учение подверглось сильному искажению.
Китай, Египет, Индия представляют нам одну особую группу стран.
Обширность, богатство и отдаленность делают их особыми замкнутыми мирами с
богатой, но окаменевшей цивилизацией вследствие отсутствия сообщений с
другими народами, вследствие отсутствия постоянного подвига, исторической
жизни. Это три очарованные замка спящей красавицы. Но при всем сходстве
этих трех стран одна между ними, Индия, представляет особенность, которой
она обязана арийскому племени. Это даровитое племя, племя подвижников,
вошедши на очарованную почву Индии, в усыпленный волшебницей замок, также
подверглось чарам; несмотря, однако, на силу этих чар, оно не утратило
своего характера и выказало необыкновенную энергию в области мысли.
Оно схватывается с основными представлениями естественной религии о
божествах добрых и злых, на одинаковых правах сопоставленных друг с
другом; оно не переносит этого дуализма, этого страдательного,
безразличного поклонения добру и злу вместе и снова бросается на решение
вопроса о происхождении добра и зла, причем резко ставит вопрос об
отношении духовного и материального мира. Мало этого, благодаря движению
мысли, смене космогонических представлений происходит сильный переворот в
обществе, вследствие которого часть народонаселения принуждена выселиться
и несет свое учение в ближние и дальние страны; таким образом, движение не
ограничивается одним народом, одной страной, но обхватывает многие народы
и страны: явление, с которым мы встречаемся здесь впервые в истории.

б) Мидяне и персы

От далеких стран Китая, Египта, Индии, составивших по самому положению
своему особые замкнутые миры, мы переходим в Переднюю Азию, где на
небольшом относительно пространстве сталкиваются несколько отдельных
народов и где вследствие этого столкновения происходит сильное
воинственное движение.
Мы видели, что это движение исходило из области Евфрата и Тигра и
принадлежало народам семитического племени, ассириянам и вавилонянам. Но и
на эту сцену скоро являются народы арийского племени. Какая же будет здесь
их роль?
Говоря о борьбе между ассириянами и вавилонянами, мы уже упомянули о
мидянах, народе арийского племени. Сначала мидяне, явившиеся, как видно,
недавно в стране, обхватываемой Тавром и Антитавром, не успевшие
сомкнуться в одно сильное государственное тело, не выдержали воинственного
натиска семитов и подчинились ассирийским царям. Но мидяне, по словам
Геродота, первые стали подниматься против ассириян и, сражаясь таким
образом за свободу, сделались добрыми мужами и свергли иго; за ними и
другие народы сделали то же самое. Таким образом, арийцам принадлежит
здесь почин освобождения.
Освободившись, добрые мужи в свою очередь становятся завоевателями при
царях своих Фраоте и Киаксаре, но при сыне последнего, Астиаге, происходит
переворот между арийскими племенами: племя персов, прежде подчиненное
мидянам, приобретает независимость при царе своем Кире и подчиняет себе
Мидийское государство. Но мы уже заметили, что государства Передней Азии
составляют систему государств, живут общей политической жизнью, блюдут
друг за другом при опасности от чрезмерного усиления одного, другие
составляют союзы, скрепляемые брачными союзами государей.
Опасность начала грозить теперь от Кира Персидского, и вот против него
восстает самый могущественный из владельцев Малой Азии, Крез, царь
Лидийский, которого сестра была замужем за Астиагом Мидийским, но при этом
Крез заключил союзы с Набонетом, царем Вавилонским, и Амазисом Египетским,
даже с спартанцами.
Успех союза, разумеется, прежде всего должен был зависеть от личности
союзников.
Крез не дождался ни Набонета, ни Амазиса, хотя, как видно, поджидал их
движений к Каппадокии.
Союзники не двигались, но Кир воспользовался временем и приготовился к
походу один на один. Он остался победителем в борьбе; Лидия и вся Малая
Азия покорена была персами; потом точно так же, в борьбе один на один,
пало перед Киром и Вавилонское государство; Финикия перешла в такое же
подчиненное отношение к персам, в каком прежде находилась к вавилонянам.
Таким образом, семитическое племя, которому до сих пор принадлежало
господство в Передней Азии, должно было уступить это господство арийцам;
при сыне Кировом, Камбизе, и Египет был присоединен к персидским владениям.
Итак, обративши внимание на движения и столкновения племен в древней
Азии и отчасти в Африке, мы скоро усматриваем, что одно племя, именно
арийское, получает господство над другими. Оно господствует в отдаленной и
замкнутой Индии, но и отсюда распространяет свое духовное влияние,
духовное завоевание на окрестные и отдаленные страны посредством сильного
религиозного движения:
вся Юго-Восточная и Средняя степная Азия составляют область,
подчиненную влиянию арийского племени или западного полуострова Индии. В
Передней, или собственно исторической, Азии то же племя, явившись на
сцену, подчиняет себе все другие и образует небывалое по всей громадности
государство.
Внутренняя и внешняя жизнь этого государства нам гораздо более
известны, чем жизнь других азиатских и африканских государств, и потому на
Персии мы можем изучить это древнее восточное государство, представляющее
такое различие от государства западного, европейского.
Персы завоевывают многие обширные и цивилизованные государства, но при
этом не должно забывать, что эти завоевания совершаются царем персидским,
по его начинанию, направлению, воле. Персы, как завоеватели, становятся
народом привилегированным, не платящим податей, но они остаются у себя, в
своей стране, в прежнем положении; они не переселяются в страны
покоренные, не получают здесь богатого земельного надела, не становятся
через это самостоятельным высшим сословием, не составляют исключительной
военной силы, с которой царь должен считаться.
Царя окружают вельможи из знатных персидских родов, но эти люди не
имеют самостоятельного значения в целой монархии, которая подчинена царю
персидскому, а не народу персидскому. Царь рассылает этих вельмож
сатрапами, правителями областей с богатейшим кормлением, но это только
кормление: постоянных, наследственных владений они не имеют,
следовательно, не имеют самостоятельного значения. Таким образом,
вследствие акта завоевания из завоевателей-персов не могла образоваться
аристократия в нашем, европейском смысле; перс считался выше вавилонянина
и лидийца, он не платил податей; ему, следовательно, было лучше жить, но
относительно царя он был такой же раб, как лидиец или вавилонянин.
После прекращения Кировой династии беспотомственной смертью сына его
Камбиза мы видим аристократическое движение, стремление представителей
знатнейших персидских родов приобрести особые права относительно царя.
Это движение не могло иметь последствий, потому что персидское
могущество подверглось в это время страшной опасности: покоренные народы
восставали со всех сторон, и персам для удержания своего значения, для
единства в движениях и успеха в борьбе необходимо было отдать власть в
одни руки; и во все время существования Персидского государства опасность
от восстания покоренных народов была постоянной; сюда присоединилась еще
опасная борьба с греками; а государство, основанное на завоевании или
окруженное опасностями, принуждаемое к постоянной борьбе, требует
постоянной диктатуры.
Что касается жреческого класса, то, сколько можно заметить из
источников, в Персии жрецы не имели важного значения; жрецы, или маги,
имеют важное значение в Мидии и с самого начала ведут себя враждебно
относительно персов.
Их попытка возвести на престол одного из своих под именем сына Кирова
не удалась; против них направилось национальное персидское движение,
кончившееся истреблением магов и царя их самозванца. Это событие,
истребление магов, торжествовалось потом персами ежегодно, и, конечно,
такой национальный праздник не мог содействовать поднятию значения
жреческого класса; во время этого праздника ни один маг не мог
показываться на улице. С представлением о древних персах тесно связано
представление о так называемой Зороастровой религии, или учении.
Мы видели, что арийское племя, поклоняясь божеству в проявлениях
физических сил, не могло не признать, подобно другим племенам, различия
между полезными и вредными действиями этих сил и борьбы между
благодетельными и вредными силами: отсюда дуализм в религии, или
поклонение двум началам, доброму и злому. Мы видели, что другие племена,
несмотря на то что заметили борьбу между обоими началами, отнеслись
одинаково к обоим; арийское племя в Индии массой признало два начала и
отнеслось к ним одинаково, но некоторые из племен не могли на этом
успокоиться, и мы видим ряд попыток объяснить этот дуализм, причем
одинаковость отношения человека к обоим началам исчезла, законность
существования зла была отвергнута, и предложено средство избавления от
него: это средство есть бегство от зла, бегство из чувственного мира,
пропитанного злом. Но куда бежать?
В противоположность существующему эта противоположность иначе не могла
определиться, как уничтожением всех известных условий существования.
Арийцы, с которыми мы имеем дело в Передней Азии, также пришли к признанию
двух противоположных начал, доброго и злого, но также не успокоились на
безразличном отношении человека к ним. Признавши незаконность
существования зла, они отправились от борьбы между добром и злом,
признали, что борьба должна кончиться необходимо торжеством добра над
злом, и признали за человеком обязанность не оставаться безучастным в этой
борьбе, но становиться на сторону доброго начала и воспользоваться плодами
его победы.
Такова сущность так называемого Зороастрова учения. Когда сложилось это
учение, какую долю участия имел здесь Зороастр, когда жил он, каким чуждым
влияниям подверглось это учение в своих подробностях - этого наука по
настоящим своим средствам решить не может. Как видно, учение Зороастра
было протестом против тех чуждых влияний, которым первоначальная арийская
религия подверглась вследствие столкновения арийского племени с другими
племенами при известном движении мидян и персов. О степени распространения
Зороастрова учения в персидских владениях и даже в собственно Персии
судить трудно; любопытно, что Геродот, говоря о религии персов, описывая
поклонение их физическим божествам, небу, солнцу, луне, земле, огню,
ветрам, указывая на ту особенность, что персы не воздвигают своим
божествам статуй, храмов, алтарей, не упоминает о Зороастре и его учении.
Как бы то ни было, у западной азиатской отрасли арийского племени мы
видим стремление выйти из дуализма, встречаем верование, что борьба между
добром и злом должна кончиться торжеством первого, исчезновением
последнего.
Ариец Индии бежит от чувственного мира, в котором видит зло; ариец
Персии не бежит от врага, но хочет бороться с ним: здесь высказалось
различие в характере двух отраслей племени, различие их исторической
деятельности, причем местные условия и характер народов, с которыми
сталкивалось племя, разумеется, играют важную роль.
Мы видели, что сталось с арийским племенем в отдаленной, обширной и
богатой Индии: несмотря на усыпление, от этих условий происходившее,
характер племени высказался в силе религиозно-философской мысли и в силе
религиозного движения. В Западной Азии, вступивши в общество народов,
издавна мерявших свои силы в борьбе за самостоятельность и первенство,
арийцы в лице персов принимают участие в этой борьбе и побеждают всех,
становятся господствующим народом и теряют это господство в борьбе с
отраслью своего же племени, получившей высшее воспитание при более
благоприятных условиях, с арийцами европейскими, к истории которых и
обращаемся.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 В Рамаяне

2 Об этом любопытном сближении, сделанном жрецами, говорит
Диодор Сицилийский

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история