Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты

Ранович А. Восточные провинции Римской империи в I—III вв.

ПОНТ И ВИФИНИЯ

Провинция Понт и Вифиния — искусственное соединение. Вифиния отошла к Риму, как и начальное ядро Азии, «по завещанию». В 74 г. до н. э. вифинский царь Никомед IV оставил Рим наследником своего царства. После победы над Митридатом Помпеи, по словам Страбона (XII, 3, 1), «то, что относится к Армении и Колхиде раздал династам, воевавшим на его стороне, остальное он разделил на одиннадцать городских общин (тгоХьте^а?) и присоединил к Вифинии, так что из обеих областей образовалась одна провинция. Часть лежащих посредине внутренних областей Пафлагонии он передал царям из потомков Пилэмена, как и галатов — родовым тетрархам. Позднее римские правители производили все новые и новые переделы, назначая царей и династов, освобождая одни города, подчиняя другие династам, а иные оставляя в непосредственном подчинении римского народа».

Учрежденная в 65 г. до н. э. новая провинция при Августе досталась сенату. Но императоры активно вмешивались в управление провинцией, занимавшей важное стратегическое положение, и назначали туда своих представителей либо наряду с сенатским проконсулом (так, в 49 г. Юний Цилон был прокуратором Понта одновременно с проконсулом Кадием Руфом), либо вместо проконсула; такими были Плиний Младший (1е-gatus Augusfci consulari potestate), вскоре после него Юлий Кор-нут Тертулл (legatus Ponti et Bithyniae), Юлий Север после победы над Бар-Кохбой (136—137 гг.). Помимо того, императоры назначали прокураторов для выполнения специальных поручений — по заготовке провианта, по надзору за транспортом и др. В правление Марка Аврелия провинция Понт и Вифиния окончательно стала императорской и управлялась legatus pro р гае to re до реорганизации ее при Диоклетиане.

Мы не знаем деталей lex Pompeia, на который ссылается Плиний в своих письмах к Траяну (79, 80, 112, 114, 115). 70

До словам Диоаа Кассия (XXXVIII, 20, 3), Помпеи в общем при конструировании нового порядка в Азии считался с местными законами и государственным устройством. Но постепенно и здесь проводилось уравнивание населения. Первоначально римляне опирались на существующие на местах установления; Помпеи насаждал царьков и династов, оставляя в неприкосновенности храмовые территории, прочие земли распределил между одиннадцатью городами (evSsy.a ¦коктлгТ.ал), которых, к сожалению, Страбон не перечисляет. По всей вероятности, это были важные стратегические пункты и экономические центры; важную роль, надо полагать, отвел Помпеи новым городам — Помпейополь, Магнополь (б. Евпатория), Неаполь (б. Фаземон) и др. Но в основном эллинизованные и эллинизующиеся города были опорой римской власти, как и в других восточных провинциях. Ведь именно города получили в первую очередь выгоду от включения в состав империи, а «величие Рима» зиждилось на блеске городов.

Города распределялись в основных частях провинции неравномерно. В суровой, малонаселенной и отсталой области Понта их было относительно меньше, чем в Вифинии. Главным городом, метрополией провинции и резиденцией проконсула и легата была Никомедия. С ней соперничала Никея, также именовавшая себя на монетах «первой». Речи Диона Хризостома, уроженца и общественного деятеля города Прусы в Вифинии, свидетельствуют о серьезных конфликтах на почве соперничества между Никомедией и Никеей, Апамеей и Прусой. В Понте значение имели города приморские или связанные с популярным храмом — Гераклея, Синопа, Амиса, Зела. Судебные округа (conventm iuridici) существовали в Никее, Апамее, Ге-раклее, Амастриде, Амисе.

Некоторые города сохранили или получили вновь кое-какие формальные привилегии. В Дигестах (L, 15, 1, 10) указывается, что Апамея и Синопа пользовались ius italicum. Ряд городов — Халкедон, Никомедия, Никея, Киус (Prusias ad mare), Гераклея Понтийская, Синопа, Амис, Кесарея — чеканили монеты с самого начала их включения в империю. Некоторые города были частично колонизованы римлянами (Гераклея, Апамея), другие преобразованы (Гордиу Коме превратилась в Юлиополь, Кабира— в Себасту, а затем в Неоке-сарию).

Роль городов и городской жизни в Понте и Вифинии до их включения в состав римского государства была не всюду одинакова. Понт представлял отсталую страну, населенную в некоторых местах еще варварскими племенами. В горах восточной части Понта, прилегавшей к Малой Армении и Колхиде, ¦«все горцы — совершенные дикари, но больше всего — гепта-

кометы; некоторые из них живут на деревьях и в башенках... Они питаются звериным мясом и жолудями, нападают на путешествующих, спрыгивая на них со своих подмостков» (Str. XII, 3, 18). При описании Понта Страбон чаще всего говорит об укрепленных местечках (^шрЕос Ipujxva XII, 3, 16; eputxvov TCoAiajxa, XII, 3, 17; xaivov ^cupsov, XII, 3, 31; ypoupiov ipu^vov, XII, 3, 38; в одном месте названо ^tXioxcupov («тысячеселье», XII, 3, 39). Помпеи распорядился разрушить tppoupia, он же начал политику создания городов греческого типа в Понте. Таким образом, даже после Митридата VI, за исключением районов прибрежных городов, втянутых в морскую торговлю, и древних греческих колоний, Понт представлял еще полуварварскую страну с «нерасчлененным единством города и деревни» по типу неразвитых древневосточных обществ. Включение Понта в состав Римской империи означало для него движение вперед. Что касается Вифинии, то здесь успела создаться в эпоху эллинизма городская жизнь, как и в других эллинистических странах Малой Азии.

В системе империи провинция Понт и Вифиния занимала очень важное место, так как являлась естественным путем связи между Азией и Европой, что символизировалось между прочим тем, что Византии на европейском берегу входил в состав провинции Понт и Вифиния. Вместе с тем эта провинция занимала важную стратегическую позицию по отношению к Армении и Парфии. Поэтому римляне уделяли провинции особое внимание, строили в ней дороги, содержали гарнизоны, назначали туда императорских легатов.

Понт и Вифиния не сохранили большого количества надписей, да и сохранившиеся мало выразительны — большей частью надгробия. Но зато дошла до нас переписка Плиния, в бытность его легатом Понта и Вифинии, с императором Трая-ном и речи Диона Хризостома из Прусы. Эти два источника позволяют близко ознакомиться с подробностями городской жизни в провинции в начале II в.

В провинции Понт и Вифиния, как и в других провинциях, городам были присвоены различные почетные звания. Никомедия в надписи III в. (IGRR III, 6) титулуется: «Величайшая метрополия, первая в Вифинии и Понте Адрианова Северова Никомедия, дважды неокор, священная, азильная, друг и верный союзник исстари римского народа». Некоторые города — Халкедон, Византии, Гераклея, Амис, Киус — считались «свободными», но, повидимому, недолго; это видно из того, что Византии вторично получил свободу от Нерона, отнятую затем Веспасианом. Но все эти привилегии были иллюзорны. Когда; Плиний захотел взять под свой контроль финансы «вольного» города Апамеи, апамейцы заявили протест, ссылаясь на свои 72

старинные привилегии; но Траян отклонил протест, и Плиний' стал осуществлять надзор над внутренними делами города» Вообще Плиний, как видно из его переписки с Траяном, вмешивается во все мелочи городской жизни. Едва вступив в . управление провинцией, он принимается за взыскание долгов частных лиц городу Прусе; даже вопрос о постройке бани в-этом городе и об изыскании средств на эту постройку Плиний считает относящимся к его компетенции. В Никомедии Плиний вмешивается в постройку водопровода, в которую вложены уже большие средства, и наместник опасается, как бы здесь не было затрачено слишком много денег. В Никее он предлагает законсервировать строительство театра, на которое затрачено уже больше 10 млн. сестерциев; между тем театр строился, повидимому, за счет частных пожертвований; здесь •; же, в Никее, Плиний приостанавливает постройку гимнасия *" взамен сгоревшего, находя проект гимнасия слишком роскошным для Никеи. В Клавдиополе наместник вмешивается-в вопрос о постройке бани, находя выбор места для бани неудачным.

О всех таких случаях мы знаем потому, что Плиний считал их важными и заслуживающими консультации у императора.-А сколько, надо думать, было случаев вмешательства в повседневные мелочи городского быта, о которых Плиний не видел надобности запрашивать императора!

Как и в других провинциях, в Понте и Вифинии местные органы управления либо упраздняются, либо лишаются реальной власти. Народное собрание, повидимому, перестало существовать как регулярно действующее учреждение. В Прусе оно было, надо полагать, запрещено, и Дион Хризостом считает нужным выразить благодарность проконсулу Варену Руфу «как вообще за проявленную им благосклонность к этому городу, так и за то, что, когда захотели устроить народное собрание, он вновь (uaXiv) разрешил это не только с готовностью, но и удовольствием» (Or. XLVIII). Из речей Диона мы узнаем, что для созыва собраний требовалось предварительное разрешение римских властей, которые могли запретить на неопределенное время всякие собрания. Но в тех случаях, когда собрание созывалось, оно представляло митинг, на котором выслушивали риторов, но не принимали обязательных для кого бы то ни было решений.

Постоянно действующими учреждениями оставались буле (советы) и герусии (сенаты).

О жалком состоянии буле свидетельствует одно из писем Плиния к Траяну (117): «Кто принимает мужскую тогу, устраивает свадьбу, вступает в должность или освящает общественное сооружение, созывает обычно всю буле, а также немалое

количество людей из плебса и раздает каждому по два или по одному денарию». Интересно при этом, что такие чисто семейные торжества представляются Плинию подозрительными, и он запрашивает Траяна, можно ли разрешать такие опасные сборища.

Что касается функций герусий и буле и городских магистратов, то, во-первых, самое их существование, конечно, зависело от воли императора. Во-вторых, от воли императора и его представителей зависит конституция и состав выборных учреждений. В Вифинии руководствовались конституциями Помпея и Августа, но и Плиний активно вмешивается в дело пополнения местных герусий, руководствуясь положением, что «лучше пополнять ряды сенаторов детьми почтенных граждан, чем допускать в курию выходцев из народа» (ер. X, 79). Наконец, как и всюду в провинциях, функции сенатов, советов и магистратов сводились к заботам о благоустройстве, финансировании и содержании гимнасиев, бань, театров, организации культа, посылке делегаций к императорам для выражения верноподданнических чувств. Впрочем, даже ив этом последнем пункте права городов были ограничены. В ин-¦ тересах экономии Плиний и Траян запрещают посылки делегаций в Рим, предлагая ограничиться поздравительными письмами.

Должности носили характер литургий, должностные лица выполняли свои функции не только бесплатно, а с конца II в. даже в обязательном порядке, но и несли расходы, связанные с их должностью. В первый период империи литургии для высшей знати не были обременительны; напротив, местные богачи домогались общественных должностей, обильно жертвовали на всякого рода сооружения; ведь в этом был единственный выход для их честолюбия. При вступлении в должность магистраты и члены герусии или буле вносили обычно пожертвование (summa honoraria), за что удостаивались более или менее пылких похвал, в зависимости от размеров пожертвованной суммы. Для богатых людей литургии были даже желанны, поскольку давали им почетное положение, популярность и смягчали ненависть к ним бедноты. Но для людей среднего достатка литургии становились все более тяжелым бременем по мере того, как римские власти превращали должности в повинности. Из письма Плиния к Траяну (112) мы узнаем, что как раз проконсул Вифинии, Аниций Максим, впервые, по-видимому, сделал summa honoraria обязательным взносом. Как показывает текст Dig. L, XII (de pollicitationibus), no крайней мере с Траяна всякого рода обещания магистратов пожертвовать на нужды городского строительства рассматриваются как обязательства, по которым, в случае их невы-74

полнения, взыскание производится даже с детей и внуков неосторожного жертвователя. С середины II в. начинает складываться сословие декурионов, несущих службу и связанные с ней расходы в обязательном порядке. Так совершается сначала уничтожение традиционного жизненного уклада и упразднение политической жизни провинции, а затем превращение населения в бесправных подданных, в податные и обязанные повинностями сословия.

В Вифинии существовало обычное в восточных провинциях объединение — xoivov, резиденцией главы объединения — вифиниарха — была Никомедия. Понт имел свое отдельное xoivov в Амастриде. Возможно, что в Понте было несколько таких организаций, так как надписи называют понтарха в Амисе ив Гераклее. Функции этих объединений заключались главным образом в обслуживании культа, особенно императорского, в представительстве по случаю каких-либо торжеств, в подаче петиций императорам.

Римская власть была в провинции гнетущей силой. Римляне здесь принимали меры к строительству дорог, благоустройству городов, «римский мир» содействовал подъему торговли; но все это достигалось за счет эксплоатации трудящихся и проводилось путем подавления всяких попыток к самодеятельности, а тем более -—к протесту. Плиний был человек образованный и порядочный, а его владыка Траян — человек туманный. Но и его рука тяжело давила провинцию. А ведь Плиний или Юлий Север были приятными исключениями. Дион Хризостом, очень богатый человек, будучи членом буле у себя в Прусе, естественно, держал руку римлян против своих сограждан и не склонен был выступать с обличением римских правителей. Но и из его речей можно видеть, сколь жестоким было владычество римлян. В одной из своих речей он защищает себя от обвинения в потворстве тирании: «Дион-де виновен в том, что не почитает богов ни жертвоприношениями, ни гимнами, нарушает отечественные праздничные процессии, склонил злодея правителя * мучить народ, изгнать кого только может, а некоторых убить, вынудив их наложить на себя руки, так как они, будучи стариками, не могли уйти в изгнание и перенести разлуку с родиной» (Or. XLIII, И). В другой речи, уговаривая никомедийцев прекратить спор с никейцами, Дион говорит:'«А как обстоит теперь с правителями, надо ли вам напоминать? Ведь вы это сами хорошо знаете»; он указывает, что распрями между городами умело пользуются правители,

* Имеется в виду, вероятно, Юлий Басc или Варен Руф (между 100 и 105 гг.), привлеченные затем к суду по жалобе населения.

чтобы безбоязненно осуществлять тираническую власть (Oiv XXXVIII, 36).

Притеснения проконсулов и их вымогательства иной раз: приводили к судебным процессам. Между 100 и 105 гг. были1 привлечены к ответственности Юлий Басе и Варен Руф. При Тиберии к суду привлекли Марцелла Гранин, при Клавдии — Кадия Руфа." Но добиться отдачи проконсула под суд можно было только в редких случаях и лишь по истечении срока его полномочий, когда от этого населению было уже мало пользы.

Немало притеснений чинили провинциалам расквартированные в провинции и проходившие через нее войска, фуражиры, сборщики налогов. В этом отношении интересно письмо Плиния и ответное письмо Траяна (77, 78) по поводу просьбы маленького города-колонии Юлиополя поставить там отряд воинов во главе с центурионом. Как видно из ответного письма Траяна, юлиополиты хотели иметь регулярную воинскук> часть для защиты от произвола солдат, проезжающих через город.

Вифиния и особенно Понт принадлежат к районам Малой Азии, позднее других подвергшимся эллинизации и не имевшим, следовательно, длительных традиций самостоятельного полисного устройства. Поэтому здесь Риму было легче проводить последовательную политику подавления политической и общественной жизни. Характерно, что до сих пор не найдено в провинции надписей коллегий ремесленников, столь частых в Азии. Две надписи —из Никомедии (IGRR III, 4) и Ама-стриды (BGH XXV, 36, № 184) касаются имущества (участка и дома) судовладельцев (vauxXirjpoi).

Именно вследствие относительной отсталости Вифинии и Понта их включение в состав Римской державы означало для внегородских территорий переход на более высокую ступень общественного развития, а для городов — возможность более полного и рационального использования производительных сил страны. Но все возрастающий гнет римского государства довольно быстро положил предел вызванному новой фазой развития росту и подъему.

Понт и Вифиния была провинция, богатая естественными ресурсами. Основными занятиями населения были земледелие, садоводство, разведение оливок, виноградарство. Стра-бон так описывает равнину, орошаемую Ликом и Ирисом и прилегающую с одной стороны к морю, с другой — к горам: «Равнина постоянно изобилует влагой и зеленеет и способна прокормить стада быков и коней; она обильно, скорее даже непрерывно, растит ?Хи[ло<; и просо; ибо хорошее орошение преодолевает всякую засуху, так что голод никогда не пости-76

гает тамошних людей; к тому же горы доставляют такое множество самородных дикорастущих плодов — винограда, груш, яблок, орехов, что входящие в лес могут в любое время года набрать их вдоволь; плоды висят на деревьях или лежат на толстом слое опавшей листвы или под ней. Благодаря обилию корма здесь и охота на разного рода дичь очень богата» (XII, 3, 15).

Хорошие пастбища давали возможность практиковать в широких размерах скотоводство. Особенно хорошие пастбища были в районе Клавдиополя (Вифиниум); здесь разводили коз. Страбон хвалит производившийся здесь салонский сыр, лучший и дорогой сорт (XII, 4, 7). Синопа славилась своими садами и обильными уловами рыбы. Прекрасные леса Понта доставляли строительное, в частности корабельное, дерево. Амастрида славилась судостроением. Рыба и лес составляли основной предмет вывоза из провинции. NauxXirjpoi и xujbsp-vvjToa из Никомедии встречаются в надписях Ликии, Кили-кии и даже в Неаполе.* В эдикте Диоклетиана о ценах на основные товары упоминаются понтийские ковры и краски.

В провинции были и полезные ископаемые. Правда, медные копи Халкедона, от которых город, повидимому, получил свое название, были уже исчерпаны во времена Плиния Старшего. Но Понт был богат железом. Плиний Младший (ер. X, 41) упоминает мраморщика (marmarius), в надписи из Пице-нума упоминается Хь&ёрторск;, в надписи из Рима — ттрпто? **

|p;

Включение Вифинии и Понта в состав Римской империи оживило и укрепило связи городов провинции с тогдашней ойкуменой. Рост городов особенно сказался в Вифинии, население которой, по исчислению (довольно,впрочем, проблематичному) Broughton'a, составляло 1 500 000 при общем населении провинции примерно 2 500 000.*** Никомедия — величайший город провинции — и его окрестности были, по словам Плиния Младшего, густо населены. Местоположение Никомедии на пути, связывающем Азию с Европой, ее значение как порта побудили Плиния, вообще очень осторожного и скуповатого, разработать проект сооружения канала, который расширил бы порт Никомедию и соединил ее с внутренними районами (письма к Траяну 41, 42, 61, 62). Город непрерывно застраивался общественными зданиями и после постигавших его стихийных бедствий — землетрясения, пожары—вновь ¦отстраивался и украшался. Диоклетиан сделал Никомедию

* L.Robert, Hellenica, Journ. Phil. XIII (1939), стр. 171. ** Ibid., стр. 170.

Т. R. S. Brought on, ук. соч., стр. 815.

своей резиденцией. Никомедийцы имели обширные связи, и их надписи встречаются в самых отдаленных от Вифиник городах Римской империи.*

С Никомедией соперничала Никея, где в 325 г. император Константин созвал первый христианский вселенский собор. Небольшой сравнительно город Пруса также тянулся за крупными городами и благодаря щедротам богачей, в частности Диона Хризостома, обзавелся портиком, водопроводом и различными общественными сооружениями, что вызвало, впрочем, протест населения, нуждавшегося больше в хлебе насущном, чем в разукрашенных портиках.

Города Понта развивались и росли не столь быстро, но и здесь сказались новые условия, сложившиеся в империи. Римское правительство уделяло большое внимание строительству дорог, связывающих Восток с северными пределами империи. Об этом строительстве свидетельствуют многочисленные милевые столбы, начиная с Нервы. Л. Робер, обследовавший перед войной участок дороги от Тиея до Амастриды, обнаружил здесь милевые столбы и надписи Антонина Пия и Септимия Севера.** Это строительство содействовало росту прежде всего старых городов. В частности, Гераклея Понтий-ская, тесно связанная не только со своей колонией, Херсо-несом Таврическим, но и с другими городами Северного Причерноморья, расширила, повидимому, свой порт. По убедительному предположению Л. Робера, на монетах Гераклеи периода Гордиана и Галлиена изображение многоэтажного пирамидального сооружения с пылающим огнем наверху представляет не костер, какполагают все нумизматы, а маяк;*** таким образом, Гераклея построила в своем порту маяк. Кое-какое строительство происходило в Амастриде (Плиний, Письма к Траяну, 98, 99), в Синопе (ibid., 90, 91).

Но в глубине страны городская жизнь в Понте не развилась. Да и в Вифинии наряду с крупными приморскими городами вдали от побережья возникали лишь небольшие торговые пункты (ёрлгбркх); например, в надписи указывается «проживающий в эмпории Прекрасное Поле» (olxcov Ь ёр-порЕш КосАй 'Аурй).**** Об известной самостоятельности сельских поселенийсвидетельствуют надписи IGRRIV, 11, 14 и др.,где штраф за нарушение покоя могилы устанавливается в пользу

* См. список W. Ruge в RE под словом «Nikomedeia», стр. 483— ¦485, и дополнение L. Robert, ук. соч., стр. 170.

** L. Robert, Etudes Anatoliennes, стр. 291 ел. *** Ibid., стр. 249 ел.

**** Ibid., стр. 243 ел. В соответствии с этим ёртор^рх?)? (ВСН, 1900, 407, № 91) надо понимать как титул высшего должностного лица в эмпории.

фиска, Никомедии, а также сельской организации хш^ Хг\-aavwv и т. п.).

О внешних связях городов провинции можно судить по сравнительно малочисленным эпитафиям чужеземцев, похороненных в провинции, и по вифинским и понтийским монетам, найденным в других областях империи.* Естественно, наиболее тесные связи существовали с городами Северного Причерноморья, о чем свидетельствуют надписи, упоминающие Никею, Халкедон, Прусу, Амис, Синопу, Амастриду, Гераклею, Никомедию, Византии (IOSPE Р 35, 40, 41, 174, 79, 351, 352, 357, 359, 362, 364, 544, 545; II 42, 21, 39, 44, 43, 2, 285, 286, 287, 298, 299). Интересна надпись IOSPE P, 40, где перечисляются города, увенчавшие ольвиополита Феокла: Оль-вия, Никомедия, Пикея, Гераклея, Византии, Амастрида, Тией, Пруса, Одесс, Томы, Истра, Каллатис, Милет, Кизик, Апамея, Херсонес, Боспор, Тира, Синопа. Очевидно, Феокл был дельцом крупного масштаба, имевшим солидные связи во всех городах Понта и Вифинии.** Некоторые дельцы этого рода были даже известны лично императорам, и в Прусиаде у Ипия (Бруса) отмечено даже прозвание аграатбууикттос (ср. IOSPE I2, 42: icpoyovuw <je(3aaToyvcoc7TU)v; 43: yevou? ае[Ьастто-; II, 43: as^aaToyvojo-T...; I, 79: [ле^Р1 T?-? T"v E3

рф)

В Бриксии, в Цизальпинской Галлии, найдена посвятительная надпись (CIL V, 4206) богу Surgastes; Zeus Surgastes был богом города Тиум в Вифинии. Очевидно, здесь были выходцы из Вифинии.***

Конечно, из таких единичных случаев было бы неосторожно делать общие выводы. Изменения коснулись главным образом городов; страна в основном оставалась земледельческой, и это отчасти послужило одной из причин некоторой устойчивости этой части Малой Азии в период великих потрясений IV—V вв.

Аграрные отношения в провинции не были одинаковы во. всех ее районах. Страбон передает сообщение о марианди-нах, что. «милетцы, первые основатели Гераклеи, заставили: мариандинов, ранее владевших этими местами, стать у них илотами, так что они могли быть проданы ими, но не за границу (на этот счет состоялось соглашение), как на критян работали так называемый класс мноитов, на фессалийцев —пенесты» (XII, 3, 4). Сохранилось ли такое примитивное рабство позднее, мы не знаем. Поскольку сельские территории по воз

* Материал собран у Broughton, ук. соч., стр. 372 ел. ** L. Robert, ук. соч., стр. 228. *** С. Е. F. Ghilver, Cisalpine Gaul, Oxf. 1941, стр. 194—195.

можности приписывались к городам, в них устанавливались обычные для полиса отношения; городская земля сдавалась в аренду (Плиний, Письма к Траяну, 108). Но еще во II в. были не замиренные племена, ?0v»), не приписанные к полисам и сохранившие, вероятно, общинный строй.

Существовали и храмовые земли, на которых работало зависимое население, которое Страбон называет iepoSouXoi — храмовыми рабами. В Комане их было не менее шести тысяч в самом городе (Str. XII, 3, 34). Джонс справедливо возражает против преувеличения Рамсэем роли. храмового землевладения.* На первых порах римляне в Понте опирались на местных династов и храмы, и Помпеи сохранил строй Команы без изменений, посадив лишь на место верховного жреца своего ставленника Архелая. Такая политика имела и экономическое значение ввиду того, что храмы служили экономическими центрами. «Комана,— пишет Страбон (XII, 3, 36),— густо населена и представляет знаменитый торговый пункт (eiuropwv) для прибывающих из Армении. К выходам богини сюда стекаются на процессию отовсюду из городов и из деревень мужчины и женщины». Но с течением времени римляне брали бразды правления в свои руки и к середине I в. почти повсеместно отказались от услуг местных правителей.'Возможно, что храмовые земли частично были конфискованы.

Надписи с упоминанием прокураторов или императорских вольноотпущенников или рабов свидетельствуют о наличии императорских имений. Интересна надпись IGRR III, 17: ...о 8-/}[loc, XocpfuSeavuSv e^eip-Tjaev AupvjXtov AioSotov 2ej3at7T5v arceXeu&epov хтХ. Повидимому, здесь императорское имение расположено было на земле, принадлежавшей раньше некоему Хармиду и от него получившей свое название.

Крупные частные землевладения засвидетельствованы надписями, упоминающими экономов. В одной надписи (середина' II в.) мы читаем: Ail 'OXujJwciw xal 'Аатратас-.ы xal Дг'^7]тр1 Кар-тго^оры (D'iAyjtoi; eu^vjv rrspl tiov Sscttcotwv xtX. Здесь интересно, что местные боги — земледельческие боги: Зевс Грозовой и Деметра Плодоносица.** В надписи SEG VI, 673 землевладелец из AuppwTcov y.MfAYj завещает матери в пожизненное пользование, а после ее смерти — богу Аполлону fiovaypiov и скот в разных местах. Вообще здесь, как и в Ликии и Азии, землевладельцы приобретали землю одновременно в разных районах. Дион Хризостом владел, по его словам, обширным имением, на котором тяготел крупный долг, не менее 400 000 де-

* А. Н. М. Jones, Greek cities from Alexander to Justinian, 1940, стр. 309.

** L. R о b e г t, Etudes Anatoliennes, стр. 243.

нариев; но в Прусе было много землевладельцев богаче Диона (Or. XLVI, 5 ел.).

У нас нет данных о том, в какой мере в сельском хозяйстве применялся труд рабов. В городах рабов было, повидимому, много. Городские рабы выполняли черные работы, несли обязанности полицейских и тюремной стражи (Р 1 i п., ер. X, 31, 32). Проблему составляло положение так называемых $рЕтгто1, т. е. подобранных подкидышей, обращенных в рабов. Плиний в письме к Траяну (65) указывает, что это «важный вопрос, относящийся ко всей провинции».

Литературные памятники свидетельствуют, что жизнь в провинции далеко не была спокойной и внушала тревогу римским властям. Римское владычество и вытекающие из него изменения в материальных условиях жизни порождали крупные имущественные различия, обогащали богатых, доводили до нищеты бедных. Этим создавались напряженные отношения к римской власти и острая борьба между богатыми и бедными. Гетерии — разного рода объединения граждан — внушали императорской власти страх. .Когда Плиний захотел учредить в Никомедии пожарную дружину в 150 человек, Траян ему написал (письмо 34): «Мы помним, что эта провинция и, особенно, эти Города были взбудоражены подобного рода партиями. Какое бы название по какому бы то ни было поводу мы ни дали тем, кто объединится в одно целое, они вскоре превратятся в гетерию». Траян поэтому запретил организацию пожарной дружины. Плиний боится (и его опасения разделяет Траян) разрешать устройство больших приемов с раздачей подарков по случаю какого-либо семейного торжества. В письме к Траяну (92) Плиний передает на усмотрение императора прошение вольного города — civitas libera et foederata — Амиса разрешить ему организацию кассы взаимопомощи (Ipavo?). Траян отвечает (письмо 93), что поскольку Амис пользуется особыми привилегиями, ему можно разрешить Ipavo^, «если собираемыми таким образом средствами они пользуются не для организации мятежей или каких-либо неразрешенных собраний, а для поддержания наиболее бедных своих сограждан. Однако ничего подобного не следует разрешать ни в каком другом городе, живущем по нашим законам». Как видно из письма Плиния по поводу христиан (96), он по распоряжению Траяна издал декрет, запрещающий гетерии. Из речей Диона можно заключить, что гетерии действительно иной раз давали организационную форму для выражения «мятежных» настроений.

Классовая борьба между богатыми и бедными приняла резкие открытые формы. Дион Хризостом сам принадлежал к эксплоататорскому классу, наживался на голоде, взвин-

чивая цены на хлеб, спекулировал торговыми помещениями. Он, однако, не отказывался от демагогических речей, выставляя себя другом народа. И вот даже этой лицемерной демагогии ему не хотели простить его классовые друзья. Дион оправдывается перед ними: «Если я пожалел народ (8т](ао-тиои?), когда он был достоин сожаления, и пытался насколько возможно успокоить его, то это отнюдь не доказывает, что он мне ближе» (Or. L, 3).

Обращаясь к демосу, Дион убеждает его, что «камни и огонь никому не страшны», что «сила народа — в другом, прежде всего в разумном поведении и справедливости». Дион сам едва не испытал на себе действия «камней и огня». Городская беднота в Прусе, возмущенная дороговизной хлеба, еще более взвинчиваемой спекулянтами, выступила против богачей и привилегированных групп населения. В частности, она пыталась поджечь дом Диона, а его самого побить камнями. Дион возмущается: «Чтобы разгневанные (справедливо или несправедливо — об этом умолчу) не давали и не требовали объяснений, а прямо етали бросать камни и поджигать дома, чтобы, если удастся, сжечь их вместе с детьми и женами,— какого рода люди способны на это?» (Or. XLV, 11). К счастью для Диона, толпа, попав в узкий проход (otsvcotto?), испугалась, что ее легко можно будет поодиночке разбить, и разбежалась. Дион, впрочем, заблаговременно укрылся с женой и детьми. XXIX речь Диона озаглавлена: «О согласии в Никее вследствие прекращения мятежа»; подробностей и обстоятельств этого мятежа мы не знаем, но дело, повидимому, было серьезное, так как Дион, льстя по своему обыкновению ни-кейцам, говорит, что, «когда настает мятеж и смута (атавеюс, ¦/ai ior.pa.yfic,), то опасность тем больше, чем сильнее и резвее кони» (XXIX, 15). Речь XLVIII также произнесена по случаю мира после подавления народных волнений, на этот раз в Прусе. В Прусиаде у Ипия (Бруссе) существовала особая полицейская должность филарха для поддержания внутреннего мира и согласия (oi tyJ? 6(aovoioc<; fjpvjpivoi — или aito&s-SeiYjiivoi —<pv»Xapxoi, IGRR IV, 60, 65, 67, 68, 1421).

Неоднократное назначение в сенатскую провинцию императорских легатов также служит показателем того, что внешнее процветание провинции в период «римского мира» скрывало под собой углубление классовых противоречий, обнищание масс трудящихся, которые выражали иной раз свои революционные настроения в прямых действиях.

Повидимому, христианство получило широкое распространение в Понте и Вифинии. Плиний в знэменитом письме к Трая-ну (X, 96), если даже учесть, что это письмо подверглось впоследствии христианской обработке,свидетельствует, что в его

время христиан в его провинции было много.* Из Понта вышел один из крупнейших христианских деятелей середины II в., «штурман Эвксинского моря» Маркион. К началу IV в. Нико-медия была наполовину христианским городом. Когда в 305 г. Диоклетиан и Галерий издали указ против христиан, некий знатный христианин в Никомедии, резиденции Диоклетиана, сорвал указ со столба и уничтожил его. В те же дни возник пожар в императорском дворце, и в поджоге заподозрили христиан — возможно, не без основания, так как вскоре дворец был подожжен вторично.,

В замечательном произведении Лукиана «Александр, или лжепророк», рассказывается, что когда этот шарлатан и лжепророк в Абонутейхе, небольшом городке Понта, приступал к своим мистериям, которыми успешно морочил людей, он возглашал: «христиан — вон», а толпа отвечала: «вон эпикурейцев». Отсюда мы узнаем, что в небольшом городе Абонутейхе были и эпикурейцы; можно думать, что греческая культура проникла и в далекие углы провинции. Из Вифинии вышли философ и оратор Дион Хризостом, софист Квирин, историки Арриан и Дион Кассий.

В течение III в. провинция сильно потерпела от военных действий, происходивших на ее территории. Уже в конце II в. ряд городов, примкнувших к Песценнию Нигеру, были сурово наказаны Септимием Севером. Крупные земельные владения были конфискованы, и таким образом возросли императорские имения. На города были наложены тяжелые контрибуции; отдельные лица и целые города должны были внести вчетверо против того, что они дали Нигеру (Dio Gass. LXXV, 8, 4; SHA, Sev., 9, 7). Византии был разграблен и разрушен. Никея, открыто примкнувшая к Нигеру, также пострадала, хотя вскоре оправилась. Зато Никомедия, не признавшая Нигера, пользовалась милостями Северов.

В середине III в. нашествия скифов и готов обрушиваются на Понт и Вифинию. В 257 г. готы опустошили Понт, в 258 г. они взяли, сожгли и разорили Халкедон, Никомедию, Никею, Прусиаду морскую, Апамею, Прусу (Zos. I, 31—35). Римская власть оказалась уже неспособной оказать реальную защиту городам, которые начинают вновь возводить стены (Никея IGRR IV, 39, 40). Возрастающая угроза со стороны новопер-

* Конец письма от слов «зараза этого суеверия» представляется мне явно христианской интерполяцией. Преувеличение численности христиан (прекращение жертвоприношений богам, запустение храмов) вполне в духе христианской пропаганды того времени, но совершенно немыслимо и неуместно в официальном письме к императору такого осторожного политика, как Плиний.

с адского царства, хотя не затрагивавшая непосредственно Ви-финию и Понт, отражалась на тяготах, какие несла провинция от военных постоев и поборов.

Для этого периода кризиса, охватившего всю империю, источники, освещающие историю провинции, иссякают. Отсюда было бы неосторожно делать какие-либо выводы. Такие источники, как надписи, могут быть еще обнаружены в ходе дальнейших археологических исследований. Все же симптоматично, что, по имеющимся материалам, исчезают надписи, восхваляющие щедроты магистратов; повидимому, закрепощаемое сословие декурионов не видит больше интереса в тратах на муниципальные нужды, да и строительство замирает. С середины III в., как видно по описаниям монет у Head'a, все большее количество городов, выпускавших ранее свою монету, не представлено в имеющихся собраниях; надо полагать, сокращение торговых оборотов, все возрастающая натурализация хозяйства делали чеканку монеты ненужной.

Первые три века существования империи произвели в провинции Понт и Вифиния существенные перемены. Исчезли пережитки общинного строя и формы древневосточных аграрных отношений; этому содействовал рост крупных императорских имений, где, надо полагать, утверждались колонат-ные отношения. Благоприятное положение приморских городов в системе империи дало возможность некоторым из них (Никомедия, Никея) укрепиться и сохранить кое-какую торговлю, о чем свидетельствует тариф Диоклетиана. Римское владычество, приводившее все к одному уровню, и здесь сыграло свою историческую роль, подготовив почву для ликвидации рабовладельческого строя общества. Те три рычага, которые, по выражению Энгельса, действовали с огромной силой,— военная власть, налоговый пресс, судебный аппарат — действовали и здесь, и общественные отношения в провинции приближались к типу отношений, существовавших в других частях империи. Но провинция сохранила в неприкосновенности свои богатые естественные ресурсы, и в период наступившей к концу империи разрухи это дало ей некоторое преимущество перед областями бедными, нуждавшимися в привозе жизненно необходимых товаров извне.

ЛИКИЯ И ПАМФИЛИЯ

Провинция Ликия и Памфилия была создана не сразу. Заняв в Митридатовой войне лойяльную позицию по отношению к Риму, Ликия сохранила свободу и благоволение римского правительства. Антоний и Август подтвердили свободу Ликии. Лишь в 43 г. Клавдий из-за каких-то внутренних раздоров в этой стране лишил ее автономии и создал из нее императорскую провинцию, присоединив к ней соседнюю Памфилию. Границы области Памфилии были довольно неопределенны. До 36 г. до н. э. Памфилия, полуварварская Писидия и Ликао-ния составляли одну провинцию, которую триумвир Антоний включил вместе с Галатией в эфемерное «царство» Аминты. В состав Памфилии входили в разные времена также части соседней Киликии. Еще в 50 г. она имела отдельного прокуратора. Окончательно провинция конституировалась в 74 г. при Веспасиане (Suet., Vesp. 8). В 135 г. император Адриан сделал провинцию сенатской, управляемой проконсулом. Однако и в 139—141 и в 149—155 гг. мы встречаем здесь в качестве управителя legatus Augusti pro praetore; очевидно, и здесь императоры не считались с конституцией, посылая в сенатские провинции своих уполномоченных. Мало того, одна надпись, относящаяся ко времени Адриана, называет некоего Карпа, вольноотпущенника императора, прокуратором провинции Ликии (IGRR III, 675; GlL III, 14179). Во многих надписях упоминается императорский фиск, куда должрш поступать штрафы за нарушения покоя могилы. Территория провинции Ликия и Памфилия занимала около 12 000 кв. км с населением (по довольно проблематическим исчислениям) в 1 млн. (Ликия— 200 000, Памфилия— 800 000).

О жизни этой провинции имеются очень скудные литературные данные. Ликия сохранила довольно много надписей — надгробные и посвятительные надписи в честь императоров, римских чиновников и местных деятелей. Памфилия даже таких надписей сохранила очень немного.

¦¦55

Ликия создала некогда свою самобытную культуру; до периода эллинизма (IV в. до н. э.) она не подвергалась греческой колонизации, сохранила свой язык и независимость. После Александра Македонского Ликия эллинизуется, ее города получают греческие имена (древняя Арна — Ксанф, Габес — Антифелл и др.); сам народ стал себя называть ликийцами, забыв свое прежнее имя — термилы.

К началу н. э. Ликия представляла, по Страбону, объединение 23 городов, из которых главные (метрополии) — Ксанф, Па тары, Пинары, Тлос, Миры, Олимп. В период империи выдвинулись и другие города, пользовавшиеся правом чеканки монеты (Термесс, Балбура и др.). Воспоминание о былой свободе и единстве городов Ликии выразилось между прочим в том, что на своих монетах города отмечали не только свое имя, но указывали на свою принадлежность к Ликии (ATKIQN). Когда Клавдий лишил Ликию свободы, ликийское объединение (xoivov) посылало делегацию в Рим ходатайствовать о сохранении свободы и автономии ([GRR III, 563), а город Са-галасс (в Писидии) еще при Антонинах продолжает называть себя «другом и союзником» Рима ([GRR III, 348, 350—353). В некоторых надписях говорится о каком-то судилище (ibid. 680, 736; ср. Str. XIV, 3, 3), во главе которого стоит местное выборное должностное лицо (ibid. 563: тсроотаута Щс, ScocnSt.-%'ia.q). Повидимому, римляне предоставляли ликийцам самим разбирать свои дела чести или передоверяли местным благонадежным магистратам маловажные судебные дела.

Как и в других провинциях, римские власти проводили политику усиления городов путем приписки к ним сельских территорий. Мелкие поселения включались в более крупные полисы (симполития, IGRR III, 640). В надписи из Поглы восхваляется Публий Целий Лукиан, который «в годы общинного строя (xoivwvfa^) судил местные судебные дела» и «давал раздачи в годы гражданственности» (IGRR III, 409). Очевидно, сельская территория Поглы незадолго до этого была организована вокруг полиса, ликвидировав сельскую общинную организацию. Ликия имела свою верховную организацию, которая обозначается в надписях (как это было и в других провинциях) xoivov (община, «коммуна»), 1Ьчос, (народ), xoivov то'О e&vou? (община народа). Эта вселикийская община делилась на две группы (auvTeAsiai).

Во главе ликийского xoivov и его совета (xoivoPouAwv, ibid. 556) стоял ликиарх, «архонт народа», при нем состоял секретарь объединения. В отличие от азиарха, вифиниарха и т. п. ликиарх не был только руководителем культа императора; должность архиерея, в . частности верховного жреца Августа, существовала отдельно от ликиархии и считалась 86

столь же почетной; в одной надписи из Эноанды (IGRR III, 1506) верховный жрец культа императора назван «вождем народа» (riyxxtap tmv eyvatiuv). Ликиарх председательствовал на ежегодном выборном народном собрании (apyoapeaiaxY) ix-xX-rjcria, IGRR III, 474, 649 и др.), в котором участвовали, помимо магистратов, депутаты от членов ликийского объединения — архостаты (ibid. Ill, 473). Выборы должностных лиц, присуждение тех или иных почестей заслуженным гражданам, посылка делегаций к императорам с поздравлениями, выражением верноподданнических чувств или прошением — таковы основные функции народного собрания.

По образцу ликийского xoivov были организованы органы самоуправления в отдельных городах, где были свои советы (буле) и те же должностные лица. В отдельных крупных городах (метрополиях) существовали также герусии, которые представляли нечто вроде клуба и не имели ни судебных, ни административных функций; упоминаются в надписях казначей, секретарь, гимнасиарх герусии.

По существу все многочисленные выборные должности представляли лишь почетные звания, обязывавшие их носителей тратить свои средства на общественные нужды; незаметно они переходили в повинность, так как римские власти использовали честолюбие и тщеславие местной знати и богачей, чтобы иметь даровых агентов, выполняющих полицейские функции, за свой счет обеспечивающих благоустройство городов, устраивающих игры и зрелища, отвечающих своим имуществом за регулярное поступление податей и налогов. Архифилак не только был почетным лицом, он также вносил авансом причитающийся с народа налог и потом уже взыскивал его по раскладке с населения (IGRR III, 488, 738); в этом ему помогали парафилаки и гипофилаки, выполнявшие также полицейские функции. Так как от кандидата на должность требовалось (во всяком случае с точки зрения римских властей) только богатство, то часто различные должности занимали женщины. Мы встречаем в надписях женщин гимнасиархов, декапротов, демиургов, пританов.

Многочисленные должности, несмотря на связанные с ними расходы, привлекали богатых людей, искавших выхода своему честолюбию в этих суррогатах власти и значения. Буле охотно вотировали всякого рода почести благодетелям, которые тешили свое самолюбие, увековечивая в надписях соответствующие постановления. С наивной откровенностью указывается, что награждаемый «взял на себя расход на статую и портрет» (ibid. Ill, 738, II, 85). Рекорд побил Опрамой из Родиаполя, оставивший надпись в 1900 строк! Здесь приводятся все постановления, одно на другое похожие, о присуждении ему тех

или иных почестей в течение 30 лет (124—153 гг.), переписка по этому поводу с легатами и с императором.

Вот образчик одного из таких постаноглешш. «В архие-рейство Клавдия Маркиана* ... месяца 8 дня. Постановление общего выборного собрания ливийцев. Так как Опрамой, сын Аполлония дважды Каллиада, гражданин Родиаполиса, муж знаменитейший и Ееликодушнейший, украшенный всякой добродетелью, происходящий от предков ликиархов и занимавших первое положение в народе, многократно награжденных не только своими родными городами, но и ликийским объединением за сделанные им дары, получивших гражданство во всех ликийских городах, стратегов и гиппархов, от отца Аполлония дважды Каллиада, мужа славного и великодушного, награжденного за должности, которые он выполнял для отечестЕа и народа за себя самого и за детей, пятыми почестями и председательствованием на играх,— а сам Опрамой, с ранней юности усердно занимаясь прекрасным, развив в себе благсмыслие, образованность и всякую добродетель, сорег.-нуется с достоинствами предков, постоянно оказывал отечеству много благодеяний как должностное лицо тратами и управлением, в ликийском объединении исполнял должность архи-филака с издержками несравненно, в заботах о мире и спокойствии отличился особенно, а в поручениях, доверенных ему тогдашним правителем Юлием Фруги, проявил всякое тщание и усердие, так что за все это он был награжден почестями в каждом городе, а всем народом уже раньше— первыми, вторыми и третьими почестями, города же почтили его и гражданством, и народ просил опять наградить его и в этом году четвертыми почестями, и посланной делегации архиерее в превосходительный правитель дал согласие,— в добрый час постановлено наградить сто и в настоящем году нижеуказанными почестями: Ликийское объединение наградило 1, 2, 3 и 4 почестями, золотым венком, медной ста ¦ /ei'r и писаным портретом золоченым Опрамоя, сына Аполлония дважды Каллиада, Родиаполита, прекрасного гражданина, благородного, великодушного, выдающегося разумом и всякой добродетелью, неоднократно получившего одобрение от xoivov, от городов в отдельности, от правителей и прокураторог» (IG.RR ИГ, 738, V, 1—56).

Чтобы сохранять за собой и членами семьи высокое место в полисе, честолюбивые должностные лица жертвовали крупные суммы на благоустройство городов и на раздачи населению. Так, Опрамой, как сообщает его надпись, сделал следующие пожертвования, не считая подачек отдельным лицам и группам:

* 131 г.

Ликийскому объединению . 55 000 денариев

Патарам разновременно . . 38 000

Тлосу на общественные

соо, ужения....... 60 000

Олимпу на устройство торжеств......... 12000

Коридалле на хлеб. . . , 60 000

Мирам.......... 22 000(кроме того,

возвел здесь ряд построек)

Телмессу........ 35 000

Кадианде......... 15 000

Пинарам........ 5 000

Ксанфу на постройку театра .......... 30 000

Эноанде на постройку бани 10 000

Калииде......... 9 000

Бубоиу.......... 2 000

Балбуре........ 7 000

Арнеям.......¦ . 6 000

Хомату......... 7 000

Ариканде......... 10 000

Лимирам........ 20 000

Феллу......... 5 000

Антифеллу........ 5 000

Фазелиде........ 10 000

Кнанам........ . . 15 000

Аперлам......... 30 000

Гагам........... 8 000

и нескольким другим городам, для которых сумма пожертвования в надписи не сохранилась.

В Силлиуме демиург Менодора, помимо раздач населению, пожертвовала 300 000 денариев на воспитание детей (алименты), соорудила храм и его святыни, возвела портики и мн. др. (IGRR III, 801—802). А в городе Аспенде декапрот и гимна -сиарх Эримней пожертвовал 2 млн. денариев (ibid. Ill, 804) на устройство водопровода (его развалины сохранились). Публий Целий Лукиан из Поглы, не ограничившись почетным положением в родной Ликии, пожелал прославиться и за границей и послал в голодный год хлеб в Александрию (ibid.

409).

При отсутствии настоящей политической жизни, которой положило конец римское владычество, соперничество из-за пустых, притом дорогостоящих титулов принимало уродливые формы. Так, некий Молей опротестовал перед прокуратором Юлием Пэтом постановление о награждении ликиарха Язона в 145 г. По этому поводу ликийская буле послала-делегацию к императору Антонину Пию, который подтвердил

постановление буле (ibid. 704). В 138 г. город Ксанф заявил протест перед римским правителем Сенекой против чрезмерных почестей, декретированных Опрамою; дело опять-таки дошло до императора, и в 139 г. легат Ликии Корнелий Прокул сообщает, что император дал свое согласие (ibid. 738, VII). Но и при отсутствии протеста ликийский сенат представлял свои постановления на утверждение римскому наместнику и самому императору. Рескрипт императора об утверждении присужденных тому или иному общественному деятелю почестей сам по себе был почетным документом, и Опрамой приводит в своей надписи семь таких императорских рескриптов в его пользу.

Конечно, ликийские магистраты понимали, что все эти почести— лишь блестящая мишура. Они в своих надписях вспоминают, что происходят от лиц, некогда занимавших высокие должности, дававшие реал ьную власть,— должности стратегов, гиппархов, навархов. Теперь, при римском владычестве, почесть и слава были связаны не столько с должностью, сколько с богатством. Рядовые должностные лица, не имевшие средств на щедроты и подарки, находились в жалком положении прихлебателей своих богатых сограждан. В надписи из Балбуры прославляется Троил, раздавший ар-хостатам, булевтам и должностным лицам ликийского xoi-vov по д в а денария (ibid. 473). Лициний Лонг из Эноанды раздавал 500 членам герусии ежегодно по 4 модия хлеба и по 2 денария (ibid. 492). Опрамой учредил фонд в 55 000 денариев, проценты с которого должны были итти на раздачи архоста-там, булевтам, должностным лицам xoivov и «другим получающим по обычаю».

Таким образом, в Ликии и Памфилии, как и в других азиатских провинциях, политическая жизнь замерла, лишь богачи могли тешиться призрачными почестями по общественным должностям, постепенно превращавшимся во все более обременительные литургии.

О Памфилии данных, касающихся общественной жизни, очень мало. В одной надписи упоминается памфилиарх — вероятно, возглавляющий организацию культа императора. Памфилия не имела тех традиций независимости и свободы, которые были еще живы в воспоминаниях ликийцев; поэтому здесь не развился даже тот суррогат общественной жизни, какой наблюдается в Ликии.

Ликия и Памфилия различались между собой и по природным богатствам и климату. В Ликии климат суровее, разница в температуре лета и зимы резче, чем в Памфилии, которая ограждена с севера горами и открыта в сторону моря к югу; климат здесь субтропический, вызревают даже бананы. 90

Помимо зерна, Памфилия производила сезам, оливки, пальмы, стираксу (Селга в Писидии). Гален хвалит целебные свойства местного вина. Памфилийская шерсть славилась своей мягкостью и белизной; желая дать читателю представление об индийском хлопке, Филострат сравнивает его с памфилийской шерстью (V. Ар. III, 15). Ликия была беднее Памфилии природными ресурсами; зато здесь был прекрасный строевой лес (кедры), что способствовало развитию в Ликии кораблестроения. В Ликии в качестве основного занятия сельского населения преобладало земледелие, в Памфилии значительное место занимало скотоводство.

О том, как распределялась земельная собственность, имеется очень мало данных. Возможно, что упомянутый выше Карп, вольноотпущенник Адриана, был прокуратором императорского имения; такое же заключение можно вывести из другой надписи (ВСН XXIV, 1900, 337), где упоминается rationalis августа. Больше сведений имеется о частных имениях. В надписи из Сидимы(Ю1ШП1, 584) восхваляется ликиархисса, отдав-шаядоходсо своих земельдля раздач гражданам. В одной сильно, фрагментированной надписи, перечисляющей ряд селений на территории Эноанды, Бальбуры и Бубона, речь идет, по-видимому, о крупных частных владениях.* Крупная земельная собственность обозначается обычным термином oua'ia, или же (/.ovaypiov, или у.т7ч<тц, земельный собственник называется хтудшр (собственник). Диотим завещает городу Ариассу свое имение «в виноградниках и пахотной земле, на равнине и в горах, со всеми постройками» (IGRR III, 422). В других надписях говорится об имении (ympiov) Тиберия Клавдия Агриппы (ibid. 451), об ouaia Мелеагрида (ibid. 499).

По всей вероятности, в Ликии и Памфилии рабский труд на земле применялся мало, а земля сдавалась в аренду крестьянам. В Пинарах, в честь землевладельца (xTyjopa twv /(op'icDv) Лициния Музея воздвиг надпись Зосим, называющий себя kxcpopwKJTy'i; — сборщик натуральных взносов (ibid. 576). Отсюда можно заключить, что крестьяне платили, по крайней мере частично, аренду натурой.

Источники содержат некоторые сведения о различных категориях населения. Мы и в этой провинции встречаем организацию римских граждан (oi xoctoixouvtEi; Фш^аТсн); в Комане и Олбасе упоминаются колонии (дуумвир колонии). В трех надписях уже упоминавшейся Менодоры и ее сына (ibid. 800—802) перечисляются в нисходящем по рангу порядке разные категории городского населения. Речь идет о ее раздачах: «Каждому члену буле по 20 ден., старейшинам и членам

L. Robert, Etudes Anatcliennes, P. 1936, стр. 382 ел.

экклесии по 18 ден.; гражданам по 2 ден.; вольноотпущенникам и парэкам * по 1 ден.»; «каждому булевту (члену буле) по 85 ден., каждому старшине ¦— 80 ден., каждому члену экклесии 77 ден., женам их по 3 ден. каждой, каждому гражданину 9 ден., виндиктариям (некоторая категория вольноотпущенников), вольноотпущенникам и парэкам по 3 ден.>; «каждому булевту 88 ден. и 1 модий зерна, каждому старейшине 81 ден. и 1 модий зерна, каждому члену экклесии 78 ден. и 1 модий зерна. Женам их по 3 ден. каждой, виндиктариям и вольноотпущенникам по 4 ден.».

Как видно из этих и подобных надписей, отдельные лица кладели крупными богатствами, а масса населения бедствовала, питаясь подачками богачей. Надпись из Эноанды (ibid. 493) говорит об «очень тяжелых временах», восхваляя Гая Ли-циния, отпустившего населению хлеб и раздавшего, кроме того, всем гражданам по 10 ден., «так что все жители города получили долю в этом благодеянии». В надписи из Ксанфа (ТАМ II, 1, 291) Марций Аполлоний учреждает фонд помощи беднякам, которые не в состоянии уплатить земельный налог. Опрамой роздал в Патарах всем мужчинам на хлеб по 1 ден. Как видно из большой надписи Опрамоя, существовала целая категория «получающих по обычаю». Тяжесть налогов усугублялась злоупотреблениями при взыскании их. Надписи не раз восхваляют архифилаков, которые внесли авансом в «священный фиск» причитающуюся в Ликии подать, потом взыскали ее с отдельных городов справедливо. Но это были, очевидно, исключения, особо отмеченные.

Приходилось терпеть и от военных постоев, и город Суры благодарит Антигона, жреца Аполлона, в частности, за то, что он взял на себя прием проходящих воинских частей (IGRR III, 714).

У нас нет данных о классовой борьбе в провинции; ведь только славословия и раболепную лесть властям предержащим и богачам сохранили нам надписи. Случайно Филострат в своем «Жизнеописании Аполлония Тианского» (I, 15) дает нам картину народных волнений в Аспенде в Памфилии. Во время голода, когда хлебные спекулянты придержали хлеб, народ с факелами устремился к правителю города, грозя поджечь город, если не будет положен конец хлебной спекуляции. Правители вынуждены были искать убежища в святилище, но возмущенный народ — люди всех возрастов — проник и туда.

теосрошн, по всей вероятности, представляют прежних сельских жителей, переселившихся в город после присоединения к нему сельской территории, но не получивших прав гражданства.

В биографии Адриана (SHA, Hadr. 5) сообщается, что в начале правления Адриана «Ликия... обнаруживала мятежные настроения».

В Ликии и Памфилии существовали коллегии актеров, красильщиков, ткачей, кожевников, «великое содружество» (jieya auvepyiov, IGRR, III, 810). О деятельности коллегий данных нет.

В условиях общего упадка античного общества ликийская самобытная культура не могла получить развитие, она погибла вместе с политической независимостью; но, даже судя только по надписям, можно отметить у ликийцев сохранение культурных традиций. Эллинистическая культура хорошо привилась в Ликии. В надписях мы встречаем интерес к философии. Мы находим в надписях софиста Модеста, гиперболически приравниваемого к «семи мудрецам» (Атталея); философа платоника (Термесс); ученого, поэта, эпикурейца и прославленного врача Гераклита (Родиаполь), получившего почести от эпикурейской философской школы в Афинах. Гераклит был «писателем и творцом произведений по медицине и философии, которого назвали Гомером медицинских произведений» (IGRR III, 733). Диоген из Эноанды начертал на стенах колонного зала своего замка изречения и фрагменты из писем и произведений Эпикура, представляющие значительный вклад в наши сведения об эпикурейской философии. Язык ликийских надписей, хотя и страдает орфографическими и грамматическими ошибками (многое надо отнести на счет резчика надписей), в общем чище и грамотнее, чем обычно в провинциальных надписях.

Религия ликийцев носит следы синкретизма. «Отечественным богом» надписи называют Аполлона. Наряду с ним почитанием повсеместно пользовалась Артемида под именем Eleu-thera («Свободная»). Зевс упоминается редко. Зато встречаются жрец «великих богов кабиров», типичного синкретического эллинистического бога Сараписа, Исиды, Песси-нунтской Великой матери богов; встречается жрец муз.

Императорский культ появился в Ликии рано, задолго до образования провинции. Культ воздавался не только императорам, но и членам их семьи. В Патарах засвидетельствован пожизненный жрец «видимых богов Германика и Друза и всего дома их>; речь идет о близнецах, внуках Тиберия, умерших в юном и даже младенческом возрасте. Отдельно почиталась богиня Рома (Рим), имевшая своих отдельных жрецов и жреческие коллегии. Часто жрец совмещает функции служителя культа императора с культом старых богов; встречаются жрецы Августа и Диониса, Афины Полиады и богов августов, богини Ромы и Диониса, богини Ромы и Зевса Солимского.

Христианство в Линии появилось сравнительно поздно — вероятно, эллинское просвещение оказывало здесь сопротивление христианскому «суеверию». Некоторые города Памфилии и Писидии упоминаются в «Деяниях апостолов». Может быть, не случайно дошедшая до нас в надписи петиция к императору Максимину Дазе против христиан происходит из Ариканды в Линии.

По сравнению с соседними провинциями — Киликией, Азией — провинция Ликия и Памфилия занимала в системе Римской империи небольшое место; но и здесь сказывалась нивелирующая сила империи, разрушавшая старый жизненный уклад; это вело, с одной стороны, к росту городов и вовлечению новых слоев населения в городскую жизнь, с другой— к углублению кризиса рабовладельческого общества.

Нам почти ничего не известно об истории провинции в III в, после Северов. Об императоре Пробе известно, что ему пришлось вести форменную войну с разбойничьими исавр-скими племенами, фактически подчинившими себе Линию и Памфилию. О тревогах в провинции говорит не вполне ясная по смыслу надпись из Термесса возле Эноанды, относящаяся ко времени правления Валериана: «Валерия Статилия Коста, превосходительного союзника августов, командира частей (тграпгоснтоу (3il;iXaTUi>vu)v = praepositus vexillationum),— совет и народ и герусия Термесса у Эноанды, благодетеля, озаботившегося о мире на море и на суше, пребывавшего в нашем славном городе со всяким благолепием 12 дней» и т. д. (IGRR III, 481). Повидимому, какой-то' независимый «союзник» Рима наводит порядок в провинции, и местное население восхваляет-его как благодетеля. М. Ростовцев полагает, что здесь мы имеем проявление некоторого сепаратистского движения: население пытается обеспечить свою безопасность без помощи римского правительства.* Это, однако, трудно согласовать с концом надписи,*где речь идет об установлении «священного изображения» императора Валериана.

* «Storia economica e scciale dell'impero Romano, стр. 555.

КИЛИКИЯ

Киликия в качестве римской провинции не сразу нашла себе место в системе империи. В этой обширной области, связывающей Сирию с Малой Азией, можно было встретить ряд контрастов. В то время как восточная равнинная часть (Pedias), хорошо орошаемая тремя большими реками (Пирам, Сар и Кидн), была страной изобилия, западная горная часть с единственной рекой Каликадн вполне заслужила свое название —«Суровая Киликия» (Cilicia Tracheia). Наряду с городами эллинского типа здесь были глухие районы, в которых еще сохранился родо-племенной общественный быт и разбойничьи племена жили в соседстве с крупными экономическими центрами, игравшими видную роль в торговле.

Киликия — страна древней культуры. Она упоминается под разными названиями (Hilakku, Kedi, Kode, Que) в древнеегипетских и ассирийских источниках. По сообщению Библии, Соломон закупал лошадей в Куе (I Цар. X 28; mqwh!). Гомер упоминает киликийцев и их город, «высоковратную Фиву» в Мизии (II. VI, 397, 415), а упоминание Kelekesh среди «народов северных стран», напавших на Египет, наводит на мысль, что киликийцы — ближайшие родственники эллинов и осели в Малой Азии в очень давние времена. Традиция связывала основание киликийских городов с героями греческого эпоса: Таре считал своим основателем Триптолема, Персея, Аякса; Мопсуестия —Мопса, сына Тирезия; Олба — Аякса, и еще в римское время здесь правила династия Тев-кридов; Солы у Гесиода (по Страбону) связываются с Амфи-лохом, сыном Амфиарая.

Конечно, легенды и традиция об основании городов могут, как это часто бывает, не содержать никакого исторического ядра, но во всяком случае правдоподобно, что многие кили-кийские города восходят к героическому периоду истории эллинов или по крайней мере к раннему периоду греческой

колонизации.* Даже под персидским владычеством некоторые города — Таре, Солы, Голмы и др.— чеканили монету е греческой легендой. Но в горах жили варварские племена, вероятно, местного происхождения. Об одном таком племени — клиты — Тацит сообщает, что когда Архелай, царь Каппа -докии, к владениям которого римляне причислили часть Киликии, попытался провести по римскому образцу ценз и установить подати, племя ушло в горы Тавра и оказывало серьезное сопротивление войскам Архелая (Ann. VI, 41). Позднее, при Клавдии, те же племена клитов,** как это уже не раз бывало и в других случаях, под водительством Тро-собора укрепились в горах и стали оттуда совершать нападения на земледельцев и горожан, на торговцев и моряков (XII, 45).

Наряду со старыми возникали и новые города. Селевкиды, в царстве которых большей частью находилась Киликия, построили (или обновили) ряд городов: Александрию на Иссе, Солы, Селинунт, Зефирий; Селевкия на Каликадне в Суровой Киликии стала одним из важнейших центров эллинистической культуры на южном побережье Малой Азии, о чем свидетельствуют еще сохранившиеся величественные могильники. Птолемеи, временно владевшие частью Киликии, также строили здесь города (Птолемаида, Арсиноя).

В период распада царства Селевкидов города приобрели автономию и возникли полунезависимые династы — топархи, царьки. Теократия в Олбе, во главе которой стояли верховные жрецы Зевса Олбийского, носившие имена Зенофанили Тевкр, сохранялась и в римское время.

С конца II в. до н. э. Киликия была центром пиратства, бывшего грозным бичом не только для морской торговли, но и для Равнинной Киликии, которой тоже не щадили пираты. Борьба с пиратами послужила поводом для римского вмешательства, и в 102 г. Марк Антоний получил в качестве провинции (в старом смысле слова) Киликию. В 92 г. Сулла в качестве претора получил провинцию Киликию, в 88 г. — Оппий. В 83 г. часть Киликии захватил Тигран, выселивший между прочим жителей города Солы, чтобы заселить новую армянскую столицу Тигранокерту. Помпеи после разгрома пиратов и победы над Митридатом и Тиграном восстановил провинцию. Солы были восстановлены и приняли название Помпейополь.

* А. Н. М. Jones, The cities of the eastern Roman provinces, Oxf. 1937, стр. 192 ел.

** Диттенбергер, следуя А. Вильгельму, полагает, что в обоих случаях у Тацита надо читать не clitarum, a eiltarum, ссылаясь на надпись OGIS. 574.

Однако организация провинции затянулась на двести лет. Киликия была слишком сложным конгломератом разнородных частей, чтобы ее можно было без труда организовать как единую провинцию. Если в прибрежных городах, организованных по типу греческих полисов, можно было ввести обычное римское провинциальное управление, то с глубинными районами дело обстояло гораздо сложнее. Здесь Помпеи предпочел оставить местных династов под наблюдением легата провинции Сирии.

В Гиераполе—Кастабалах—сидел Таркондимот, носивший вначале титул топарха, затем царя. Его династия довольно хорошо известна благодаря упоминаниям у историков (Тацит, Дион Кассий), в надписях и на монетах; после смерти Фило-п а тор а в 17 г. его владения были, повидимому, непосредственно включены в провинцию.

Суровая Киликия, в значительной части входившая в состав владений Аминты, царя Галатии, после его смерти в 25 г. до н. э. частью отошла к новой провинции Галатии, частью была отдана во владение каппадокийскому царю Архелаю, а после превращения Каппадокии в провинцию (17 г.) оставалась сначала за его сыном, а в 38 г. отдана Антиоху IV, царю Коммагены. Веспасиан окончательно присоединил эту область к провинции.

Наконец, в Олбе династия Тевкридов — верховных жрецов — продержалась до 41 г., когда Олба была отдана Поле-мону II, лишившемуся своего Боспорского царства. Опять-таки Веспасиан положил конец призрачной самостоятельности и этой области.

Одно время (между 58 и 47 гг. до н. э.) к провинции Киликии был причислен о. Кипр. С другой стороны, Равнинная Киликия в 27 г. до н. э. была включена в состав Сирии — Финикии. Веспасиан объединил и Равнинную и Суровую Киликии в одну провинцию. Но на этом процесс ее конституирования не закончился. Антоний Пий присоединил к ней Ликаонию и Исаврию, входившие ранее в состав Галатии.

Вообще там, где римляне не заставали уже установившуюся городскую жизнь, они долгое время опирались на местных династов, создавали эфемерные «царства», перекраивали многократно провинции, иногда по временным военным соображениям, пока, наконец, не находили наиболее, как казалось, удобного способа размежевания провинций. Это перекраивание провинций, при котором не считались с местными связями и традициями, в конечном счете немало содействовало нивелированию населения, забвению традиций, утрате старых и приобретению новых связей, укреплению представления у покоренных племен и народов о принадлежности их не столь-

ко к той или иной народности, племени, старому государственному объединению, сколько к единой Римской империи.

Как и в других провинциях, римская власть, упраздняя старые общественные условия жизни, опиралась по преимуществу на города, сохранившие в той или иной мере призрак муниципальной автономии. Некоторые города преуспевали, благоустраивались. Развалины киликййских городов, больших и малых, сохраняют остатки храмов, театров, цистерн, водопроводов; надписи сообщают о периодически устраиваемых играх с раздачей призов. Построенный после аннексии Олбы небольшой город Диокесария имел большую центральную улицу, окаймленную портиком с колоннами, театр и другие общественные сооружения. Главный город провинции, резиденция римского легата Таре, расположенный по обоим берегам реки Кидн, был крупным экономическим центром. «Нигде,— пишет филострат (V. Ар. I, 7),— так не велика роскошь, как здесь. Высокомерие и насмешливость здесь в чести, а изящное одеяние ценят выше, чем в Афинах мудрость». В надписи в честь Александра Севера Таре именуется «Александрина, Севери-ана, Антониниана, Адриана, первая, величайшая и прекраснейшая метрополия, стоящая во главе трех провинций — Киликии, Исаврии, Ликаонии, дважды неокор, единственный удостоенный демиургией и киликархией из префектов, свободным общим советом (xoivopouXiq)) и другими многочисленными, величайшими и изысканными дарами» (IGRR III, 879, 880).

С Тарсом соперничал Аназабр, который также титулуется «метрополия, стоящая во главе трех провинций, дважды неокор» (ibid. 898), Мопсуестия—ispa *ai eXsu&epa xal ai/rovojjicx; анХт] xai au[A{Aax°S "Pcop-a'tcuv (ibid. 915), Эги, «вольный город» с почитаемым храмом Асклепия и др. Дион Хризостом (Or. XXXIV) много потешается над соперничеством городов. При общем упадке муниципальной жизни это соперничество принимало уродливый характер; города нагромождали титулы один на другой, не брезгая и такими сомнительными, как Maximiniana или Macriniana, наперерыв учреждали игры, притом обязательно «вселенские» (oecumenici). *

Вначале, при организации провинции Помпеем, было, должно быть, немало civitates liberae; но римляне, как и всюду, отнимали постепенно у городов свободу; ее сохранили только Тя"~ \Эги, Мопсуестия. Буле засвидетельствована в надписях ^. городов: Иотапа (IGRR III, 833), Сиедры (ibid, уурий (ibid. 839), Солы (ibid. 875, у (ЗоиХт) xod 6 Sr,\i.oq, V просто St^cx;), Tape, Гиераполь — Кастабалы, Моп-

Historia numorum, № 715 ел.

Рядом с организацией полисов продолжала существовать, как и в Галатии, племенная организация. Надписи в честь «великого первосвященника» Зенофана в I в. до н. э. составляются от имени 'OXjBeiov 6 §r,\>.oc, xal xavva/rai (MAMA III, 64, 65), т. е. город Олба выступает рядом с племенем кеннатов; и в римское время на монетах фигурируют племена кеннаты и ла-лассеи. Города иногда сохраняли между собой родственные связи,* и на монетах фигурируют иной раз имена метрополий не городов, а племен. В Канителидах некоторые надгробия говорят о связях между этим городом и Элеессой Себастой: за нарушения покоя могилы налагаются штрафы «в казну господа Цезаря 10 000 денариев, городу Себасте 8000 денариев и народу Канителидов 2500 денариев» (W i I h e 1 m, Denkschr. Ak. Wien. XLIV, № 123), «фиску тысячу денариев и городу Себасте тысячу денариев» (ibid., № 129).

Администрация городов мало чем отличалась от администрации в других провинциях. Неясно, что разумеется в приведенной выше надписи из Тарса под «демиургиями и киликар-хиями из префектов» (SYjjuoupyiai? ts xal «iXixapxJat,? imxpxwwv). Во главе муниципального управления стоял демиург (IGRR III, 844, 851, Олба; 883 и др., Таре; 901 и др., Кастабалы). Из других должностей и литургий встречаются декапроты (ibid. 834), ситоны (ibid. 833, 834, Иотапа), Еруетгбгстг)? (надзиратель за работами, ibid. 849, Олба), гимнасиархи (ibid. 831, 833,834,883), парафилаки (834), иринархи (830), агораном (833). Особенно обильно все эти должности и литургии представлены в надписях из Иотапы.

Объединение городов провинции вокруг императорского культа (xoivov) прямо не засвидетельствовано, но в метрополии, Тарсе, существовал общий совет (xoivopouXiov, IGRR III, 879, 880) наряду с местным городским (883); упоминается киликар-хия и киликарх (883, 912). При городских буле была должность секретаря. При вступлении в дол?кность магистрат вносил sum-ma honoraria (в Олбе —1000 драхм, МАМА III, 103).

Функции буле, судя по дошедшим надписям, сводились, как обычно, главным образом к вотированию тех или иных почестей заслуженным общественным деятелям и благодетелям. О cursus honorum и щедротах магистратов может дать представление несколько испорченная довольно длинная надпись из Иотапы (IGRR III, 833): «Совет и народ почтили Кендея, сына Апатурия, благообразнейшего мужа из сословия (тбсу[А<хто<;) булевтов, отца Кендея Филопатрида, мужа многозаслуженного перед родиной... исполнявшего обязанности демиурга ревностно, притана непорочно, агоранома благопристойно, ситона

* А. Н. М. Jones, ук. соч., стр. 213.

Как и в других провинциях, римская власть, упраздняя старые общественные условия жизни, опиралась по преимуществу на города, сохранившие в той или иной мере призрак муниципальной автономии. Некоторые города преуспевали, благоустраивались. Развалины киликийских городов, больших и малых, сохраняют остатки храмов, театров, цистерн, водопроводов; надписи сообщают о периодически устраиваемых играх с раздачей призов. Построенный после аннексии Олбы небольшой город Диокесария имел большую центральную улицу, окаймленную портиком с колоннами, театр и другие общественные сооружения. Главный город провинции, резиденция римского легата Таре, расположенный по обоим берегам реки Кидн, был крупным экономическим центром. «Нигде,— пишет филострат (V. Ар. I, 7),— так не велика роскошь, как здесь. Высокомерие и насмешливость здесь в чести, а изящное одеяние ценят выше, чем в Афинах мудрость». В надписи в честь Александра Севера Таре именуется «Александрина, Севери-ана, Антониниана, Адриана, первая, величайшая и прекраснейшая метрополия, стоящая во главе трех провинций — Киликии, Исаврии, Ликаонии, дважды неокор, единственный удостоенный демиургией и киликархией из префектов, свободным общим советом (коио^оиХш) и другими многочисленными, величайшими и изысканными дарами» (IGRR III, 879, 880).

С Тарсом соперничал Аназабр, который также титулуется «метрополия, стоящая во главе трех провинций, дважды неокор» (ibid. 898), Мопсуестия—iepdc xal IXsuQipa xal auTovop.o<; <р?Хт) ml сгър.[хахо? 'Pwjmximv (ibid. 915), Эги, «вольный город» с почитаемым храмом Асклепия и др. Дион Хризостом (Or. XXXIV) много потешается над соперничеством городов. При общем упадке муниципальной жизни это соперничество принимало уродливый характер; города нагромождали титулы один на другой, не брезгая и такими сомнительными, как Maximiniana или Macriniana, наперерыв учреждали игры, притом обязательно «вселенские» (oecumenici).*

Вначале, при организации провинции Помпеем, было, должно быть, немало civitates liberae; но римляне, как и всюду, отнимали постепенно у городов свободу; ее сохранили только Таре, Эги, Мопсуестия. Буле засвидетельствована в надписях для ряда городов: Иотапа (IGRR III, 833), Сиедры (ibid. 830), Анемурий (ibid. 839), Солы (ibid. 875, 77 (ЗоиХт) xoci 6 Sr>o?, в других — просто Sysjack;), Tape, Гиераполь — Каста балы, Мопсуестия, Эги.

* Head, Historia numorum, № 715 ел.

Рядом с организацией полисов продолжала существовать, как и в Галатии, племенная организация. Надписи в честь «великого первосвященника» Зенофана в I в. до н.э. составляются от имени 'OXpetov 6 S^oc; xoci xowutou (MAMA III, 64, 65), т. е. город Олба выступает рядом с племенем кеннатов; и в римское время на монетах фигурируют племена кеннаты и ла-лассеи. Города иногда сохраняли между собой родственные связи,* и на монетах фигурируют иной раз имена метрополий не городов, а племен. В Канителидах некоторые надгробия говорят о связях между этим городом и Элеессой Себастой: за нарушения покоя могилы налагаются штрафы «в казну господа Цезаря 10 000 денариев, городу Себасте 8000 денариев и народу Канителидов 2500 денариев» (W i I h e 1 m, Denkschr. Ak. Wien. XLIV, № 123), «фиску тысячу денариев и городу Себасте тысячу денариев» (ibid., № 129).

Администрация городов мало чем отличалась от администрации в других провинциях. Неясно, что разумеется в приведенной выше надписи из Тарса под «демиургиями и киликар-хиями из префектов» (87]fuoupyiai<; ts xai 7uXixapxsai<; OTapx^wv). Во главе муниципального управления стоял демиург (IGRR III, 844, 851, Олба; 883и др., Тарс;901 и др., Кастаба-лы). Из других должностей и литургий встречаются декапроты (ibid. 834), ситоны (ibid. 833, 834, Иотапа), еруетсбтетг)? (надзиратель за работами, ibid. 849, Олба), гимнасиархи (ibid. 831, 833,834,883), парафилаки (834), иринархи (830), агораном (833). Особенно обильно все эти должности и литургии представлены в надписях из Иотапы.

Объединение городов провинции вокруг императорского культа (xotvov) прямо не засвидетельствовано, но в метрополии, Тарсе, существовал общий совет (-/owopouXtov, IGRR III, 879, 880) наряду с местным городским (883); упоминается киликар-хия и киликарх (883, 912). При городских буле была должность секретаря. При вступлении в должность магистрат вносил sum-ma honoraria (в Олбе -—1000 драхм, МАМА III, 103).

Функции буле, судя по дошедшим надписям, сводились, как обычно, главным образом к вотированию тех или иных почестей заслуженным общественным деятелям и благодетелям. О cursus honorum и щедротах магистратов может дать представление несколько испорченная довольно длинная надпись из Иотапы (IGRR III, 833): «Совет и народ почтили Кендея, сына Апатурия, благообразнейшего мужа из сословия (тау^ато^) булевтов, отца Кендея Филопатрида, мужа многозаслужённого перед родиной... исполнявшего обязанности демиурга ревностно, притана непорочно, агоранома благопристойно, ситона

* А. Н. М. Jones, ук. соч., стр. 213.

неослабно... который на свои средства соорудил отечеству храм бога Посейдона вместе с его изображением и относящимися к нему статуями, дав и для сооруженной общественной бани из своих средств 1025 денариев, проявив и другие большие щедроты, дав также на гимнасий вместе с Ма, дочерью Мопса, женой своей, 15 000 серебряных денариев и на раздачи булевтам и на раздачи вина и на гимнасиархии граждан; а эта самая Ма, будучи верховной жрицей богини Августы Фаустины,* еще соорудила отечеству на свои средства храм богини Мойры вместе со статуей».

Как ни жалка становилась под давлением бюрократизирующейся империи общественная жизнь городов, граждане дорожили своим гражданством, которого, повидимому, домогались. В Тарсе, по словам Диона (Or. XXXIV, 23), за прием в число граждан уплачивали 500 драхм. Возможно, что местный патриотизм коренился в старых племенных связях. Граждане Лама, проживающие в Харадре, в посвятительной надписи отмечают свое происхождение: o't, xoctoixouvte^ Xapoc&pov krcfvsiov Aajj.u)Twv (IGRR III, 838).

Римляне в Киликии имели свои организации (например, в Малле, GIL III, 12 223). При организации провинции их было, надо полагать, немало, и Цицерон, управлявший провинцией в 51—50 гг., сумел даже произвести здесь набор войска. В надписи близ пещеры у Корика на остатках храма Зевса имеется список, содержащий около тридцати римских имен (IGRR III, 861).

Киликия была императорской провинцией, управляемой легатом. Население было обложено податью в размере 1 % стоимости имущества. Но больше всего угнетали провинцию поборы и военные постои. Цицерон хвалится (ad Att. V, 21, 7), что за шесть месяцев своего управления он ничего не вымогал и не докучал постоями (ср. ad Qu. fr. 1,1, 26). Это, впрочем, не помешало Цицерону вывезти из Кипра, входившего тогда в состав Киликии, 2 200 000 сестерциев (ad fam. V, 20, 9; ad. Att. XI, 1,2), О тяжести постоев можно судить по тому, что Кипр заплатил 200 талантов за избавление от постоя. В период империи ограбление провинций было, как известно, упорядочено, но вряд ли было облегчено положение местного населения.

Об организации сельских поселений сведения чрезвычайно скудны. На территориях, приписанных к полису, организация в сельских поселениях, вероятно, в некоторой степени копировала городскую. Надпись в селении близ Тарса (IGRR III, 886) устанавливает штраф в 2000 денариев в пользу казны и 1000 де-

* Жена Марка Аврелия, умершая в 176 г.

100

нариев комарху (главе селения). В отдаленных районах сохранилась племенная организация и даже пережитки родовой. О финансовом положении городов нет сведений; надо думать, что финансовое благополучие городов зависело от щедрот литургов и частных жертвователей. Даже штрафы за нарушение покоя могилы взимались в первую очередь в доход казны. Куратор (XoyiCTTsumv) засвидетельствован в Олбе (IGRR III, 849).

Интересна надпись, найденная возле Канителиды (IGRR III, 264): «Решено: если будет обнаружен кто-либо мерящий ки-яикийской мерой, он уплатит в фиск двадцать пять денариев; мерить же надлежит мерами, которые применяются в городе» (т. е. римскими).

Наряду с полицейскими, исполнявшими обязанности в порядке литургии (парафилаки, иринархи), охрану порядка несли солдаты (ататю^арю?, ibid. 812). Вообще в Киликии стояло много солдат, судя по эпитафиям и другим надписям.

Об экономике Киликии в период империи сведений мало. Окончательно сконструированная провинция занимала большую территорию в 13 945 кв. миль (ок. 35 000 кв. км) с населением по предположительному расчету Broughton'a * в 900 000 чел., распределенным крайне неравномерно. В то время как Равнинная Киликия (Педиас) представляла плодородную, хорошо орошаемую страну с субтропическим климатом, Суровая Киликия была безводной областью с суровым климатом; ее основное богатство — леса, поставлявшие прекрасный строительный материал, в частности для пиратских судов. Только береговая полоса была богата естественными ресурсами. Кроме леса, Киликия славилась своими лошадьми.

В плодородной Равнинной Киликии, поразившей Ксено-фонта изобилием, сеяли просо, разводили виноград, сезам, сорго, пальмы. Особенно важной отраслью хозяйства было разведение пеньки и льна. Дион Хризостом называет массу населения Тарса Xtvoupyot (Or. XXXIV, 21). В эдикте Диоклетиана о предельных ценах названы происходящие из Тарса и его окрестностей далматики, плащи, ленты, пояса, головные уборы, каракаллы (цветные плащи). Климент Александрийский сообщает, что в его время (начало III в.) римляне закупали лен не в Египте, а в Иудее и Киликии. Открытые недавно в Афинах монеты города Солы ** косвенно свидетельствуют о торговых связях Киликии с материковой Грецией. Через Киликию пролегал основной путь из Сирии к западному берегу Малой Азии. Римское правительство заботилось о проведении дорог и со-

* «An economic survey of ancient Rome», IV, стр. 815. ** «Hesperia», V (1936), стр. 131 ел.

101

держании их в порядке. В 77 или 78 г. Веспасиан соорудил мост через Каликадн в Селевкии (IGRR III, 840). Надпись CIL III, 12 119 сообщает о восстановлении (ex integro restituit) дороги и моста у Киликийских ворот; о том же сообщает надпись CIL III, 21118 (Марк Аврелий); дорожные столбы у Аназарба (IGRR III, 898) и Тарса (ibid. 882) говорят о том же. В напыщенной стихотворной надписи (ibid. 387) восхваляется Авксентий, построивший новый мост через Кидн, взамен старого, неспособного выдержать натиск бурной реки. С течением времени дороги и мосты пришли в упадок, и только Юстиниан вновь их отстроил (Pro cop., de aedif. V, 5).

О существовании императорских имений Киликии говорят, может быть, надписи IGRR III, 928 (Аре) — iizitponoc, Трая-на — и CIL X, 8261, где местожительство некоего Валерия Фронтина указано vico Asseridi d(omini) n(ostri).

Как и в других городах Малой Азии, в городах Киликии существовали коллегии, от которых сохранились кое-какие надписи. Так, в Тарсе надпись на статуе Каракаллы гласит, что она воздвигнута средствами aovlpyiov twv h tyj asmxYj ыр-схроро» (коллегии носильщиков хлебного рынка).* В Аназарбе надпись упоминает аичтеуу'их Xivoopycov (IGRR III, 896), в Корике — auuTTfj^a twv X7j[X?vy|T(ov XivotoXcdv (организация портовых льно-торговцев).

То немногое, что сообщают наши источники о Киликии, рисует обычную картину постепенного затухания общественной жизни, внешний временный блеск городов, покупаемый ценой потери самостоятельности, рост богатств в руках немногих за счет обнищания масс. Даже Джонс вынужден признать: «Мы не можем исключить возможность того, что низшие классы в городах мало чем воспользовались, что внешнее благополучие скрывало много тревог и что щедроты богачей в городах в значительной степени надо рассматривать как социальную страховку».**

Города Киликии сохранили высокую культуру. Страбон (XIV, 3) отмечает , что жители Тарса обнаруживают ревностную любовь к философии и наукам, и в этом отношении превосходят Афины, Александрию и другие места, где находятся философские школы и учебные заведения. Если верить Фило-страту (V. Ар. I, 7), то даже в незначительном городе Эги были представлены все философские школы: платоники, стоики, перипатетики, эпикурейцы, пифагорейцы.

В религиозном отношении Киликия представляет пеструю картину. Греческие «отечественные боги» здесь держались проч-

но, но и местные боги пользовались почитанием. Иудейство было широко распространено,* а христианская традиция выводит апостола Павла из^Тарса; в «Деяниях апостолов» Павел совершает пропагандистскую поездку в Киликию. Судя по надписям, правда, вообще очень малочисленным, императорский культ имел здесь меньшее значение, чем в провинции Азия; архиерей упоминается редко.

Рассмотренные провинции Малой Азии представляют области, подвергшиеся длительному эллинскому влиянию. В системе эллинистических государств здесь развилась городская жизнь, завязались обширные деловые связи, поднялось производство. Но упадок эллинистических государств, вызванный новым кризисом 'рабовладельческого общества, сделал Малую Азию добычей римлян, сильно истощивших вначале накопленные Малой Азией ресурсы, но создавших затем условия для перехода на новый этап в новом политическом и экономическом целом, какое представляла собой, в тенденции во всяком случае, Римская империя.

Но не все области Малой Азии в одинаковой степени испытали на себе влияние имперского единства — результаты этого нового объединения зависели от исторических условий прошлого, от внутренней и внешней политики Рима, от конкретных задач, какие ставили себе римские власти при эксплоатации той или иной провинции. В этом отношении показательны несколько особняком стоящие провинции центральной и восточной части Малой Азии — Галатия и Каппадокия.

*Е. Schtirer, Geschichte des judischen Volkes, 4 изд., Ill, ср. IGRR III, 858 (Корик)—¦ эпитафия «Александра иудея».

* AJA 42 (1938), стр. 55—57. ** А. Н. М. Jones, ук. соч., стр. 812.

102

ГАЛАТИЯ

Галатия как римская провинция конституировалась чрезвычайно медленно. В течение двухсот лет римляне всячески перекраивали ее, и только при Антонине Пие она приняла окончательные границы, в которых оставалась до реформы Диоклетиана. Само название провинции долго не могло установиться. В надписи 1Ь31017(1в.)назван легатАвгуста пропретор Provinciae Galatiae Pisidiae Phrygiae Lycaoniae Isauriae Ponti Galatici Ponti Polemoniaci Armeniae. В греческой надписи времени Адриана (OGIS 535 = TGRR III, 316) назван пропретор етхрхе'юк ГаХоглос? HiaiSioic, IIa<pXayov[a<;. В состав провинции одно время (при Веспасиане) входила также Каппадокия, которую Траян сделал отдельной провинцией. Как показывает довольно убедительно Сайм,* в самом начале организации провинции Галатия она была объединена с Памфилией и, в частности, М. Плав-тий Сильван был одновременно правителем Галатии и Памфилии (25 г. до н.э.). Во всяком случае еще Гальба, по свидетельству Тацита, передал управление провинциями Галатией и Памфилией Кальпурнию Аспренату (Hist. II, 9); повидимому, объединение этих двух провинций представлялось естественным и удобным, и весьма правдоподобно, что северная, не прибрежная часть Памфилии входила в состав Галатии. Только при Антонине Пие встречается в надписи (IGRR III, 290) пропретор Киликии, Исаврии и Ликаонии; это значит, что последние две области отошли от Галатии к Киликии.

В сущности Галатия долгое время представляла не целостный политический организм, а скорее лишь географическое понятие. Характерно, что в «Деяниях апостолов» Галатия, в отличие от Фригии, называется лишь «страной галатийской» (tvjv Opuytav xal TaXaTixriv ^wpav, XVI, 6; ttjv TaXaxix^v ^

(19341 S 104

Galatia and PamPhilia under Augustus, «Klio», XXVII

xod tDpuyiocv, XVIII, 23). Название «галаты» также установилось не сразу. Первоначально римляне называли осевшие в Малой Азии кельтские племена галлами; у Цицерона под 56 г. впервые встречается название Gallo-Graeci.* Страбон (XII, 5, 1) говорит о стране, которая «ныне называется Галатией и Галло-Грецией». Это название дало повод к анекдоту о Калигуле: осудив в один день несколько галлов и греков , он хвастал, что «покорил Гал-ло-Грецик» (Sue t. Gai. XXIX). Но уже у Цицерона (ad Att. 6, 5, 3; 50 г. до н.э.) встречается термин «Galatae», а позднее название «провинция Галатия» чередуется с названием «провинция галатов».

Галатия подпала под римское влияние, как только римляне стали твердой ногой в Азии. Еще в 167 г. до н. э., по сообщению Полибия (31, 2), галаты направили посольство к римскому сенату, который «предоставил им автономию при условии, что они останутся в собственных поселениях и не будут воевать за пределами своей границы». В то время галаты еще сохраняли племенной строй и делились на три племени: толистобогиев (толи-стоагиев), тектосагов и трокмов. Каждое племя делилось на четыре тетрархии, все двенадцать тетрархий (союз племен) имели общий совет из трехсот членов, собиравшийся в местности, называемой у Страбона (XII, 5, 1) Spuvlu.ETov (дубовая роща). Племя толистобогиев было самым западным, его центром был фригийский Пессинунт с его знаменитым святилищем Великой матери богов; тектосаги концентрировались к северо-востоку от толистобогиев вокруг Анкиры; трокмы жили за рекой Галис, их центром было поселение Тавиум.

Галаты проявляли постоянство в сохранении верности римлянам; Митридат поэтому убил тетрархов и конфисковал их имущество. Помпеи сохранил за царьками (reguli) власть над их областями, но тетрарх Дейотар постепенно прибрал к рукам владения остальных двух и с 44 г. признан «царем». После смерти Дейотара (41 г.) Антоний передал Галатию Аминте, владевшему также Писидией, частью Ликаонии и Памфилии. За услуги в гражданской войне Октавиан после Акциума дал ему еще Суровую Киликию. Аминта выразил свою преданность Риму, подавляя местные разбойничьи племена, воюя с пиратами. Август охотно пользовался услугами Аминты, но когда, в 25 г. Аминта погиб в борьбе с племенем homonadenses, Август объявил себя его наследником и превратил владения Аминты в императорскую провинцию.

Галатия в тесном смысле слова (область трех племен) представляла для Рима сама по себе небольшую ценность. Это гор-

* См. F. S t a h I i п, 1907, стр. 1.

Geschichte der kleinasiatischen Galater,

106

ное плато, мало пригодное для земледелия. Климат континентальный, с суровыми зимами. Центральное плато безводно, только в очень глубоких колодцах можно найти воду. Озеро Татта настолько солено, что, по словам Страбона, птица, задевшая крылом воду озера, тяжелеет от осевшей на крыле соли и падает. ВСоатрах, отмечает.Страбон(ХИ, б, 1), вода продает-с я. Условия жизни здесь были примитивны. Война еще была промыслом. Городская жизнь не развилась. «Невдалеке от Пессинунта,— пишет Страбон (XII, 5, 3),— течет река Сангарий. Подле нее находятся другие места жительства фригийцев — Миды, а еще раньше Гордий и некоторые другие. Теперь они не представляют и следов городов; это —деревни, несколько обширнее прочих». Даже Анкиру Страбон не называет а лишь cppoupiov — укрепленное местечко. Соатры — ^, обе Исаврии (Новай и Старая) — xSjjuxi; «есть и другие, все они — разбойничьи поселки> (XyjcttSv auaaai xaioixiai). Исаврия вообще упорно держалась первобытной старины. Еще Аммиан Марцеллин говорит о исаврах (XIV, 2, 1), что «им привычно часто усмиряться и столь же часто неожиданными набегами вносить всюду смятение».

Писидия в северо-восточной горной своей части, входившей в состав Галатии, также была населена еще полуварварскими и варварскими племенами, жившими в небольших селениях, сохранивших общинную организацию; «города» здесь были скорее убежищами, чем политическими или экономическими центрами.*

Но эта полудикая страна — Галатия — была важна для римлян как форпост в борьбе с Парфией и Арменией. Прежде дорога от Боспора к Евфрату шла от Никомедии, пересекая Сан-гар, через Вифинион, Кратею, пересекала Амний и Ирис при слиянии с Ликом и только после этого отходила от побережья Понта и направлялась на юг к Никополю и затем к Евфрату. После замирения (при помощи галатов) непокорных варварских племен путь от Никомедии шел через Юлиополь в Анкиру, откуда открывались дороги на север к Понту, на восток —к границе, на юг — к Киликии. Строительство дорог здесь было одной из важных забот римского правительства. В 6г. до н. э. проложена дорога от Апамеи Киботос до Икония. На севере в 122 г. прокладывалась дорога, от которой сохранились столбы с надписью: «7 миль» и «16 миль» (IGRR III, 138, 145).

Перипетии борьбы на восточной границе империи определяли и изменения в территориальных границах Галатии. В 5 г. до н. э. к ней присоединена Пафлагония, во 2 г. до н. э.— Pont as

* См. А. Н. М. Jones, The cities of the eastern Roman provinces, стр. 127, 411.

106

Galaticus, в 64 г. — Pontus Polemoniacus, в 65 г.— Малая Армения. Веспасиан в 74 г. присоединил и Каппадокию, так что провинция называлась Галатия — Каппадокия — Армения — Пафлагония — Понт — Ликаония —• Фригия. Но для борьбы с Востоком не было надобности оставлять в пределах провинции Галатии внутреннюю область Писидии, и Веспасиан присоединил ее к Ликии —Памфилии. Траян возложил задачу обороны против Востока на Каппадокию, выделив ее в отдельную провинцию; наконец, Антонин Пий около 138 г. отделил от Галатии Ликаонию и Исаврию, вошедшие в состав Киликии. «История провинции Галатии — это история политики римлян в их постепенном продвижении к границе на Евфрате, длительный, медленный процесс, в котором римский ум до крайности изощрялся, чтобы влиять и давить, воспитывать и дисциплинировать население разнородных областей, включенных в провинцию Галатию».*

Присвоив наследство Аминты, Август, надо полагать, считал, что освоение новой провинции, замиренной благодаря энергичной деятельности Аминты, не представит затруднений. Верность галатских вождей выдержала все испытания, и императоры получили в них верных подданных. Вряд ли можно считать случайностью, что все три величайшие надписи, содержащие завещание Августа,— Monumentum Ancyranum, Monumentum An-tiochenum, Monumentum Apolloniense—найдены на территории провинции Галатии. Здесь же найден интересный текст присяги (OGIS 532 =IGRR III, 137): «На третий год после двенадцатого консульства императора, сына бога Цезаря, Августа накануне мартовских нон ** на (общем собрании |V]a[vr)Yupei] a[yopa]) в Ганграх, присяга, совершенная населяющими Пафла-гонию и торгующими у них римлянами: Клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, всеми богами и богинями и самым Августом быть преданным Цезарю Августу, его детям и потомкам в течение всей жизни и словом, и делом, и мыслью, считая друзьями тех, кого они сочтут, и признавая врагами тех, кого они признают таковыми, и за их интересы не щадить ни тела, ни души, ни жизни, ни детей, но всячески претерпевать любую опасность ради их пользы. И если я узнаю или услышу, что говорят, замышляют или совершают противное им, донести об этом и быть врагом говорящему, или замышляющему, или делающему что-либо в этом роде. А кого они сочтут врагами, тех (клянусь) преследовать и поражать на суше и на море оружием и желе-

* W. M. R а m s а у, Studies in the Roman Province Galatia, JRS XII (1922), стр. 164.

** 6 марта 3 г. до н. э. О датировке см. Dittenberger, ad locum.

107

зом. Если же я совершу что-либо противное клятве или не точно (атснхо^тш?!) в соответствии с клятвой, я сам призываю проклятие на себя, на мое тело, душу, жизнь, детей и весь мой род, гибель и пагубу на все преемство мое и всех моих потомков; и пусть ни земля, ни море не примут тела моего и моих потомков и не приносят им плодов. Подобным образом принесли присягу все в стране в храмах Августа по районам (хата та? и[тгарх''а?]—вряд ли здесь имеется в виду какое-то административное деление) у жертвенников Августа. Подобным образом Фазимониты, населяющие (город), ныне называемый Неаполем,* все принесли присягу в храме Августа у жертвенника Августа».

Культ императоров принял в Галатии необычайный размах. Судя по приведенной надписи, уже при Августе страна покрылась храмами и жертвенниками Августа. Народ галатов в целом, в лице его xoivov объявляет себя жрецами Августа (CIG 4039: то xoivov FocXaTav iepaaajAsvov {tew Иеросаты). На том же храме в Анкире, где высечена «царица надписей», имеется также надпись в честь императора и богини Ромы: TaXaTtov [т]о [xoivov] iepaaajievov {teui SefJaafwi xod &eai Рыр.7]1 (OGiS, 533). Культ был обставлен особенно торжественно, выработаны сложные церемонии. В составе жреческой коллегии имеется crspa-cTtxpavTT)? ** (IGRR III, 173, 194, 195, 204, 225, 230, 232) и <je(3a(7To<pavTiaaa (III, 162), выполнявшие, повидимому, какую-то мистерию, где жрец и жрица играли роль Августа и его жены или богини Ромы. Особенно интересен конец надписи IGRR III, 162: r/)v slxova тоъ xupiou 2е|3аатой xod tov titXov aw той? ypatpou? to"i? ispoupYcu;—«поставил на свои средства Тиб. К. Стратоник». Отсюда мы узнаем, что существовал какой-то письменный богослужебный устав (ypacpai) культа императора, во всяком случае в 101—102 гг.***

Как мы видим из надписи IGRR III, 230, а также по монетам, галаты в целом именовались SspaaTTjvoi; такой же титул приняли отдельные племена: 6 §у;[аос; SeBaaTTjvwv ToXictto-Pcoyiwv neaaivoovTttov (ibid. 226); 2s[3acrT7|vo't были и анкирские тектосаги, и трокмы в Тавии.**** Галаты иногда принимали имя даже императорского легата.

При таком положении вещей кажется удивительным, что Галатия совсем почти не получила от римского правительства никаких «благодеяний», а собственно Галатия, область трех

* Фазимон был переименован в Неоклавдиопополь. ** Себастофант встречается также в некоторых вифинских надписях IGRR III, 22, 63, 69.

*** Датировку надписи см. W. M. Ramsay, ук. соч., стр. 166—-168. **** Head., Historia numorum, стр. 629, 630.

108

племен,— меньше всего. Плиний насчитывал в провинции Галатии 195 populi ас tetrarchiae (NH V, 146—147); лишь несколько десятков из них известны по монетам, остальные нам совершенно не известны; по всей вероятности, плиниевы populi ас tetrarchiae в подавляющем большинстве были незначительными сельскими общинами. Но мы не видим усилий со стороны Рима создать здесь городскую жизнь. Лишь несколько городов получили звание колонии: Антиохия (Strab. XII, 8, 14), Герма (Head 748), Иконий (с Адриана), Листра и несколько других поселений на via Sebaste — Палаис, Олбаса, Кремна, Ко-мана (Strab. XII, 6,5; CILIII, 6974, 14410а, Ь, с). И только Антиохия получила iusitalicum (Dig. L, 15, 8, 10). Даже Анкира, резиденция легата провинции, долгое время продолжала оставаться tppoupiov; лишь с 80 г. она чеканит монету, но не от своего имени, а от имени 2г(Зосатг)У01 TsxToadyoi (вообще xoivov чеканило монету от Клавдия до Траяна).

Такое отношение к Галатии было в порядке вещей. Римляне на Востоке использовали греческие полисы в интересах управления и в интересах государственно-хозяйственных. Лишая их, с одной стороны, реальной свободы и самоуправления и награждая их, с другой стороны, пустыми титулами, римское правительство находило в них опору для своей власти и финансовую базу. Объективный смысл единства империи ускользал от внимания римских правителей; они еще в меньшей мере, чем Се-левкиды, делали ставку на урбанизацию провинций. Египет оставался при римлянах страной без городов в античном смысле этого слова; Египет был в первую очередь доходной статьей, и даже реформа Севера преследовала прежде всего фискальные цели. И в Галатии римские правители поддерживали только существовавшие до них города в юго-западной части провинции, тяготевшие к более развитым экономическим провинциям Фригии, Киликии, Линии и Памфилии; вместо того чтобы поднять Галатию до уровня этих провинций, римляне в конце концов просто отторгли от нее наиболее развитые области Писидии, Ликаонии, Памфилии и другие и ввели Галатию в ее естественные границы.

Управлял провинцией legatus Augusti pro praetore ( (Зеитт)? SsPao-тоъ (Ьткттратчуо? IGRR III, 184, 186; p xal avTiaTpaTTiyo? ibid. 223, 273; ттрваВеоту'?, ibid. 262', атратт)уо<; ibid. 221 и т. д.). Иногда он в надписях именуется в более общем' виде щгрыч (iGRR III, 154, 162, 171, 189). Правитель провинции был консуляром, когда приходилось вести военные действия; пропретор не имел в своем распоряжении легионов; созданное Дейотаром войско по образцу римского было преобразовано в легион (legio XXII Deiotariana), стоявший в Египте. Таким консуляром был Тиберий Юлий

109

Север во время парфянского похода 114—115 гг. (IGRR III,. 123).

При легате состоял прокуратор, ведающий, надо полагать, специально финансами. Он именуется кытрокос, ГаХатьх^ (IGRR III, 264, 54 г.), ётатротго^ twv SsBoccitSv Гос- (ibid. 181), гтитротсск; той ЕгВаатои (ibid. 317, 318). О канцелярии прокуратуры свидетельствует надпись IGRR III, 168 (Анкира), «вольноотпущенника трех августов» (Севера, Геты и Каракаллы), табулярия, в чесгь своего патрона «превосходительного прокуратора трех августов Авфидия Юлиана» (ср. ibid. 169, 170). В надписи из Тавии (ibid. 238) назван Si]op&o)T7)? [«rav]opdu)Tr'<; (т. е. corrector) FaXaTiov TpoxjAcov (III в.). В Иконии в 54 г. был тср^хеф xai Хотютг^-princeps et curator; куратор упоминается и для Антиохии (1GRR III, 264, 304). 'EiciTpojroi; twv xup'icuv r;[i5v etcI XouScuv (a muneribus) упоминается ibid. 187.

В собственно Галатии и под римским владычеством сохранилась племенная организация, и мы находим титул Ьитрсжо? ГосХост1ху!<; етгарх^осс; xoci. twv auvsyyu*; l&vwv («прокуратор галат-ской провинции и соседних племен», Ath. Mitt. XII, 182). Та Upa e&vt) •— три племени — продолжают фигурировать в источниках. В большой Анкирской надписи (OGIS 533) с перечислением благодеяний городу со стороны местной знати говорится между прочим о благодетеле, который раздавал угощение и масло «трем племенам»; другой «выдавал масло (для натирания) двум племенам целый год»; дальше говорится о всенародных угощениях двум городам (Пессинунт и Анкира); очевидно, eftvT) и тсбХек; совпадают здесь по значению, все же термин Iftvo? сохраняет еще реальное содержание не только при Тиберии, но и позднее, во II и III вв. Анкира — город тек-тосагов, Тавий — трокмов, Пессинунт — толистобогиев. Старые племенные традиции были устойчивы благодаря сохранению сельского общинного уклада; xmjxoitoXsK;, о которых говорит Страбон, не исчезли и позднее. В Галатии можно найти объединение нескольких селений с центром в (leaoxufjuov (IGRR III, 154).

Нивелирующая сила империи сказывалась в отсталых районах слабо, ибо они имели мало выгод от включения в состав мировой империи. Единства между разнородными племенами не получалось. В Аполлонии существовавшая там колония фракийцев, выходцев из Ликии, имела собственную организацию •»! ВоиХт) xai 6 Srip.o<; 'AtcoXXoovkxtmv Aox>,(dv 0pcpc<3v xo-XcuvSv, сохранявшуюся веками (IGRR III 314, 317, 318, 324). В Кесарее Адрианополе ВоиХт^ и S^jio? не забывают именовать себя 7rpoaeiX7][x(j.ev"ETou —«присоединенные» к Галатии из Ви-финии (ibid. 148).

НО

Даже внутри владений «трех племен» существовало племенное соперничество. В Пессинунтском храме высшие пять жреческих мест принадлежали, повидимому, местному жреческому роду, а галатам предоставлены были следующие пять мест.. Только этот смысл может иметь текст надписи (OGlS 540 = IGRR III, 230), по которой знатный галат Гера был «десятым после верховного жреца, пятым же из галатов пожизненным жрецом Великой матери богов в Пессинунте и Мидое». Здесь долго сохранялись местные языки. Еще Иероним («к Галатам» 2, 3) застал в живых галатский язык, сходный с диалектом, яа котором говорили в Трире. В «Деяниях апостолов» XIV, 11 народ в Листре <<возвысил свой голос, говоря по-ликаон-ски». В IV в. встречается еще эллинизированный кельтский бог Reus Boussaurigios.* Галатская знать не забывала своего происхождения от вождей и «царей». Конечно, вполне естественно, что в надписи времен Тиберия (OGlS 533) сын последнего царя Аминты — Пилэмен — напоминает о своем царском роде. Но и в середине II в. надпись в честь Юлия Севера подробно перечисляет его родственные связи: «Потомок царя Дейотара и тетрархов Аминты Брига та и Аминты Дориала, царя Азии Аттала» и т. д. (IGRR III, 173). Потомком царей названа и жена Юлия Севера, носящая галльское имя Каракилая ( ibid. 190). В стихотворной эпитафии, возможно, III в. покойник говорит о своем отце, что он Ъ Sr,y-o\.c, a.pxeiv ^eXev Ы B (ibid. 146, стр. 7).

В Анкире было двенадцать фил (IGRR III, 208: cpuXod), имевших своих филархов. Соблазнительно думать, что это — двенадцать тетрархий Страбона. Но они именуются либо по номерам (IGRR III, 192), либо трафаретными прозвищами (Nea Olympia и т. п.), лишь четыре имеют местного происхождения имена: (первая) MapoupayYjvrj (ibid. 194, 199), (седьмая) 7tapa-/a... livr, (ibid. 173), (третья) Mirjvopi^siTwv (ibid. 202), (пятая) Aiaye^cov (ibid. 191; ClG 4020). Эти имена не поддаются ясному толкованию. Фила MTjvopi^eiTuv, вероятно, связана с именем бога Мена; Мен был «отечественным богом» Антиохии (IGRR III, 303). Судя по посвятительным надписям, филы играли в Анкире значительную роль.

Превращение «городов» собственно Галатии в города римского типа было процессом медленным и длительным. Как на монетах, так и в надписях города продолжают оставаться центром племени, а не организованной по римскому образцу территории. Анкира называется в надписи (IGRR III, 180) «метрополия Галатии ИгЗаатт] TsxToadY«v», и даже просто пишут: у ВоиХт) хос! 6 87^05 SsSaaTTjvtov TsxToaaycuv (ClG 4010).

* JHS 1910, стр. 164.

Ill

В Пессинунте называется в надписи (IGRR III, 226) yj (ЗоиХ?) xocl 6 S^[ao<; SspaaxTjvwv ToXiaTo(3<Dyiu>v nsaaivoovrtiDV. О Тавии ничего не известно как о городской организации; в надписи ([GRR III, 238) назван «корректор ГаХос-rfiv Tpox^mv», т. е. город даже не назван, а только племя трокмов. Анкира с те^ чением времени (во II в.) получила обычную городскую конституцию — ведь это была метрополия, резиденция легата. Но не (ЗоиХт) xal Sr^o?, не политическая организация и муниципальные интересы, а императорский культ был организующим началом в создании городского строя Анкиры. Koivov, бывшее в провинциях с давно установившейся системой полисов объединением этих полисов, в Галатии было, наоборот, исходным пунктом для организации Анкиры как римского города. Судя по монетам и ранним надписям, xoivov FaXaTuv (или xoivov 2?(3a<7TY)v5v FooXoctSv), имевшее свой центр в Анкире как резиденции легата, играло руководящую роль в общественной жизни Анкиры;* xoivov было проводником эллинизации; галатарх, архиерей получал иной раз титул элладарха (IGRR III, 211, 202), «первого из эллинов» (ibid. 173).

В датированной надписи (ЬоиХт) xai 8щос, в Анкире встречается лишь с середины II в. Во II—III вв. Анкира приобретает городскую конституцию и получает соответствующие титулы «славнейшая метрополия» (LGRR III, 206), «метрополия Галатия, дважды неокор» (ibid. 237) и т. п. Аналогичные титулы имеют Антиохия, Листра и др. В городах Писидии, Ликаонии, Пафлагонии, тяготевших больше к Фригии, Ликии, Вифинии, в основе организации городского управления лежали эллинистические традиции. В Анкире эта организация насаждалась искусственно.

Что касается xoivov, оно, судя по спискам в надписях (OGlS 533; IGRR III, 162), состояло из отпрысков царского рода, земельной знати и богачей, и вполне справедливо предположение W. M. Ramsay (ук. соч.), что члены xoivov назначались Августом и его легатами, да это и вообще соответствовало римской политике подавления демократии в провинции.

Состав роиХу' определялся, вероятно, цензом и служебной карьерой, как это мы знаем по переписке Плиния для Вифинии. Списки булевтов составлялись и проверялисьбулографом (iGRR III, 179, 206). Гражданством в Анкире пользовалось не все городское население. Здесь существовала должность полито-

* Вряд ли галатское xoivov включало какие-нибудь области вне собственно Галатии. Но нет данных о xowa вне собственно Галатии. Пафла-гониарх IGRR III, 134 — конъектура; в надписи сохранилось только ... арх1/)?. Вышеприведенная присяга пафлагонцев в Гангре принята без участия xoivov. Позднее метрополией Пафлагонии называет себя Пом-пейополь.

112

графа (ibid. 179, 204), обязанность которого состояла, надо полагать, в ведении списка граждан, в периодической проверке и пополнении его. Диттёнбергер в связи с этим приводит (к 547) надпись CIL suppl. Ill, 6928, в которой завещатель оставляет денежный фонд civitati Nacolensium с тем, чтобы проценты с него шли на ежегодные раздачи гражданам politographia facta, т. е. после проверки списков.

В надписи OGlS 534 упоминается yJepovTsioc, но идет ли речь здесь о почетном звании или о членстве в герусии, по этой надписи нельзя установить. Упоминания экклесии (IGRR III, 192, Анкира: TifATjuevra ev exxXTjcua; ibid. 226, Пессинунт: ti-[A7]&6vtoc iv IxxXvjatai?) не говорят о том, что в Галатии функционировало народное собрание: речь идет о публичном провозглашении постановлений о награждении того или иного магистрата.

Городские должности в Галатии те же, что и в других провинциях: apxovT?? во главе с тгрыто^ ap^wv, агораном, гимнасиарх, эпимелет, иринарх; в надписях не встречаются названия должностных лиц, руководивших (ЗоиХу;: TZQoeSpot;, уросрр-атги? и т. п.; отсюда, конечно, рискованно было бы делать какой-либо вывод, тем более что надписей из Галатии вообще дошло мало; но если принять во внимание, что в посвятительных надписях обычно подробно перечисляются все honores чествуемого лица, отсутствие упоминания о руководящих должностях в (ЗоиХт) позволяет думать, что (ЗоиХу) не было постоянно функционирующим авторитетным учреждением.

Самыми почетными были должности, связанные с культом императоров: галатархи, архиереи (мужчины и женщины), себастофанты и т. п.

Как и в других провинциях, почетные магистраты жертвовали значительные суммы на раздачи хлеба, умащений, устройство игр, содержание общественных зданий. Щедроты магистратов были базой городских финансов.

Скудость источников о Галатии особенно чувствительна при попытке изучения ее экономики. Степной район собственно Галатии был не очень богат естественными ресурсами. Земледелие могло приносить мало выгод в безводных районах вокруг соленого озера Татты; зато здесь, по Страбону (XII, 6, 1), водились «изумительные овцы», правда, с жесткой шерстью. Некоторые лица составили себе из них огромные богатства; так, Аминта содержал в этих местах более 300 стад овец (iroi-(j-vai;). На обширных пастбищах еще бродили дикие ослы. Га-латских мулов Плутарх (de cupid. div. II) называет в числе предметов роскоши, которые доводят богачей до разорения. Наряду со скотоводством большое место занимали в хозяйстве земледелие и садоводство; вина здесь было мало, оливок не было,

8 А. Ранович 111

зато было много фруктовых деревьев (яблони, груши, орехи). В Пессинунте засвидетельствован союз садоводов ([ст]и[стт]у^а-[т]о<; xYjiroupwv). * Земля и скот были основным богатством галатских царей. Если Аминта имел триста стад, то и Дейо-тара Цицерон называет «прилежнеишим земледельцем и скотоводом».

В соответствии с природными условиями население Галатии было, надо полагать, редким. Никаких статистических данных в нашем распоряжении нет. Исходя из общих соображений, Broughton ** предлагает следующие цифры народонаселения провинции:

Писидия и Памфилия, площадь 8 515 кв. миль (плодородная равнина, несколько значительных городов) 800 000

Собственно Галатия, площадь 15 625 кв. миль (городов мало, преобладают пастбища) ....... 500000

Ликаония * . . .16 015 » * 400 000

40155

1 700 000

Наличие шерсти, которую хвалит Плиний (NH 29, 13), содействовало развитию текстильного производства и торговли готовым платьем. В сильно фрагментированной надписи (IGRR III, 228) Траян благодарит пессинунтцев за подарки: два tpip/.KTwpioc (fibulatoria —плащи с застежками, ср. эдикт Диоклетиана de pretiis XIX, 16), два воза Tpi[JUTu>v (trilix, «тройная» ткань из двух тонких и одной грубой нити, ср. эдикт Диоклетиана XIX, 28). В Expositio totius mundi (ок. 350 г.) говорится, что в Галатии много торгуют платьем.

Но основным занятием населения было сельское хозяйство. О том, как распределялось земельное владение и каково было положение непосредственных производителей, мы имеем мало данных. У рачительного «земледельца и скотовода» Дейотара и у владельца стад Аминты были, надо полагать, обширные земли, на которых сидели Xaoi paaiXixoi. Август, получив «наследство» от Аминты, сохранил, по всей вероятности, за собой право верховного собственника на царскую землю. Но потомки Аминты (Пилэмен, OGIS 533) остаются богатыми людьми. Очевидно, часть земли была им оставлена. Об императорских имениях в Галатии материалы случайны и невыразительны.*** Наличие рабов и вольноотпущенников Августа и Ливии с именем Amyntiani, раба Калигулы с именем Palaemenianus сви-

* «An economic survey of ancient Rome», v. IV, стр. 884. ** Там же, стр. 815.

*** См. О. Hirschfeld, Der Grundbesitz der romischen Kaiser in den ersten drei Jahrhunderten, Kl. Schrift., стр. 516 ел.; Т. R. S. Broughton, An economic survey of ancient Rome, v. IV, стр. 587 ел. Много внимания уделяет вопросу об императорских имениях в своих многочисленных исследованиях Малой Азии W. M. Ramsay.

114

детельствует, что земельные владения Аминты и его сына Пилэмена вместе с рабами достались императорам. Прокуратор Августа в Галатии, надо полагать, был управляющим императорскими имениями. В надписи IGRR III, 335 сообщается, что прокуратор Л. Пупий Презент (64 г.) произвел размежевание земель, «чтобы находящаяся справа была отнесена к сагалассийцам, а слева — к селению тимбрианассийцев>. В ликаонской надписи (ibid. 240) назван «верна (раб-выкорм-ленник) господина цезаря, иринарх». Полицейская должность иринарха была литургией, которую выполняли местные граждане. Иринарх = царский раб может означать только представителя полицейского надзора в императорском имении. Об императорском имении, возникшем путем «наследования» или конфискации частного владения, говорит надпись, опубликованная J. G. С. Anderson'oMj* здесь говорится о сооружении храма со статуями на средства прокуратора Клавдия Валериана, экономом (= вилик) ?<opia>v Ku)vcri[S]iavw[v. Очевидно, императорским имением было (при Адриане) земельное владение, принадлежавшее раньше Консидию,— praedia Gonsidiana. В Ли-каонии ряд надписей свидетельствует о существовании там императорских имений. «Вольноотпущенник прокуратор Августа» воздвигает надгробие рабу (Оретгты) (IGRR III, 243). Другая надпись (ibid. 250) посвящена вольноотпущенникам Августа Элием Тертием атсеХеи&ерм xal йре^тй Термофилу. Верна (раб, выращенный в доме) Августа xavxeM.apio<; (сап-cellarius) посвящает надпись отцу Аврелию Хрисанфу и матери рабыне (SouXy)) господа (т. е. императора) (ibid. 256). В Иконии стелу воздвигает 'Очг,ощос, Ко»старо*;, т.е. раб Цезаря (ibid. 266). В некоторых надписях упоминается верна без указания его владельца (ibid. 253, 254); но само применение латинского термина oLIpva? говорит о его принадлежности римскому владельцу, скорее всего императору.

Что касается крупного частного землевладения, то о нем прямых сведений еще меньше. Конечно, мы вправе утверждать, что лица, обогатившиеся, по словам Страбона, разведением овец, не перевелись при империи. Благодетели, раздававшие населению масло, хлеб, устраивавшие за свой счет игры и т. д., могли извлекать свое богатство только из эксплоатации земельных владений. Есть и прямые свидетельства. Кроме уже упоминавшихся praedia Considiana, известны и praedia Quadrati-ana, перешедшие во владение императора. Надпись (ClL III, 265) упоминает Юлия Фортуната, прокуратора Флавия Аудакса. О размере земельного владения Сергия Павла можно судить по тому, что относящиеся к нему надписи найдены в местах,

* «An imperial estate in Galatia», JRS XXVII (1937), стр. 18 ел.

на 20 км друг от друга. Женщина-эконом Валерия упоминается IGRR III, 279. Л. Септимий Аппиан чтит j'te угодившего ему прагматевта (ibid. 257). Крупное :te называется, как и в других местах, x(UP'-ov или хтт}ац. -нас нет данных о том, как велось хозяйство на земле, о "было положение непосредственных производителей. ей вероятности, на земле работали прежние Xowl p<x<u-з Качестве наследственных арендаторов, вносивших свою долю натурой,что давало возможность крупным собственникам,

КХдия Севера, царского сына Пилэмена или носителя ;кого имени Альбиорига, сына Атепорига, накоплять «:ио количества хлеба. Рабы, упоминающиеся в надпи-эта — управители, надзиратели, экономы. Раб Комод '¦с) в надписи IGRR III, 252 ставит памятник своему ад^атилетнему сыну и одновременно, еще при жизни,

дазне; он, следовательно, тоже не рядовой раб, а занимает •локированное положение.

[к жилось земледельцам, мы не знаем; при натуральном характере хозяйства ограниченные потребности покрывались \к, а в городах щедроты магистратов, подачки богачей

р р р

,вг1|; *лЯли необходимую статью бюджета; при первом стихий--а<'едотвии или неурожае население оказывалось на грани О б IGRR III 206

1. U нужде в хлебе говорит надпись IGRR III, 206; другая ci> говорит о многократно наступавших «тяжелых време-jbid. 226). Не малым бедствием были варварские наше-lftj,i (pappapixocl еФоЗоь, ibid. 206) и постои войска (например, 4 173).

Галатия не извлекла существенной пользы от включения ' ?ав империи. Масса населения только переменила хозяев, рещЪия более искушенных и беспощадных властителей, не "Них считаться со старым патриархальным укладом, сумевших поднять экономику страны. Императорский объединил высшие круги галатского общества и содей-1 их медленной эллинизации; но не видно, чтобы элли-или романизация коснулись широких слоев населения, вероятно, объясняется, что христианство туго приви-адесь. Хотя, по свидетельству «Деяний апостолов» XIV, CM,'* вел свою пропаганду в наиболее развитых районах про-йго1 ,%и-—в Антиохии, Иконии, Листре, Дербе, ему не удалось Д:'»г^;,;'оЛеть иудейскую пропаганду. «Послание к Галатам» говорит упорстве, с каким держались здесь ветхозаветного закона, а к язычникам в собственно Галатии христианство до середины II в., повидимому, вовсе не проникло.

КАППАДОКИЯ

В противоположность Галатии, сохранившей в общественном строе и в быту значительные элементы варварства, Каппадо-кия, самая восточная провинция Римской империи в Малой Азии,— страна, где цивилизация возникла в далекой древности. Еще в III тысячелетии до н. э. здесь была ассирийская колония. Возможно, что на ее месте возник в эллинистическую пору город Аниса, исчезнувший затем в I в. * Каппадокия составляла важную основную область Хеттского царства. Тем не менее природные условия, изолировавшие Каппадокию как от Черного моря, так и от южного берега Малой Азии и предоставлявшие неудобные пути сообщения с западным берегом, законсервировали Каппадокию, задержали и замедлили ее эллинизацию. После смерти Александра Каппадокия досталась Евмену; но ее еще только предстояло завоевать, так как сам Александр не захватил ее. Эллинизация слегка затронула высшие круги общества, но масса населения сохранила родной язык, старые условия быта. Как показывают немногочисленные надписи из Каппадокии, наряду с официальным греческим языком продолжал применяться арамейский, быв-щий официальным языком со времен ассирийского владычества в Передней Азии. И в римский период греческий и латинский языки не проникли в Каппадокии дальше городов, а в городах — дальше ограниченного круга лиц, которым приходилось непосредственно иметь дело с римлянами. ,

В Каппадокии особенно ясно проявляется административная политика римлян в организации провинций, отмеченная Страбоном (XIII, 4, 12); римляне не считались с этническими и с исторически сложившимися политическими делениями. До 17г. н. э. Каппадокия оставаласьпод властью царя Архелая, носившего, кроме греческого, местное имя Сисин. После почти

* См. F. С u m о n t, A propos d'un decret d'Anisa en Cappadoce, REA, XXXIV (1932), стр. 135.

117

пятидесятилетнего царствования Архелай был смещен Тиберием, а Каппадокия была превращена в прокураторскую провинцию. Хотя Архелай был вызван в Рим для ответа по обвинению в каких-то замыслах против империи (Dio Gass., LVII, 17), но процесс, невидимому, не привел к обвинению Архелая;* упразднение царства в Каппадокии было вызвано внешнеполитическими причинами.

История провинции Каппадокия тесно связана с историей взаимоотношений Рима с Арменией и Парфией. Эти взаимоотношения определяли и изменения границ провинции и ее статус в разное время.

Во время войны против Армении и Парфии при Нероне Корбулон, по сообщению Тацита (Ашь XV, 25), получил чрезвычайные полномочия, почти такие, «какие римский народ дал некогда Помпею, когда ему поручено было вести войну с пиратами». Гражданское управление при этом оставалось незатронутым, Каппадокия попрежнему управлялась прокуратором.** Но, повидимому, к Каппадокии была присоединена Равнинная Киликия, так как в надписи, опубликованной Колдером,*** мы находим посвящение некоему Прокулу, ргос (uratori) Nero[nis Cl]audii Ga[esaris] Aug(usti) Germa(nici) [prjovinciae [Capp]adociae et Giliciae.

Когда с парфянами был заключен длительный мир, а на престол Армении сел коронованный Нероном Тиридат, не было, казалось, оснований для усиления военной охраны Каппадокии. Однако, как сообщает Светоний (Vesp. 8), Веспасиан «из-за постоянных набегов варваров» дал сюда легионы и поставил во главе провинции правителя консуляра вместо всадника.**** Gwatkin склонен считать, что под «набегами варваров» надо понимать давление со стороны сарматских племен и особенно аланов.***** Гораздо более вероятно, что расквартирование в провинции двух легионов имело целью не защиту против варваров; легионы были предназначены Armeniae retinendae,

* См. W. S. Gwatkin, Cappadocia as a Roman procuratorial Province, The University of Missuri Studies, V, 4 (1930), стр. 7—16. Что Архелай, возможно, в самом деле был настроен против Рима, можно вывести из того, что в противоположность своим предшественникам, называвшим себя cpiXopro^aioi, Архелай в своих надписях (OGIS 357—361) именует себя <piX6roxTpis.

** См. W. S. Gwatkin, ук. соч., стр. 41 ел. *** JRS II (1912), стр. 99 ел.

**** Это обстоятельство подтверждает предположение Ф. Горовица («Le principe de creation des provinces procuratoriennes», Rev. Phil. XIII, 1939, стр. 47 ел., 218 ел.), что прокураторами управлялись пограничные провинции, в которых не было стоянки легионов. Когда в Каппадокии были размещены два легиона, управление перешло к легату. ***** Ук. соч., стр. 57 ел.

118

как в свое время именно для этого был назначен Корбулон (Т а с, Ann. VIII, 8); неудачи во время нероновых войн показали, что Каппадокия — уязвимое место, что здесь надо постоянно содержать сильное- войско и, следовательно, надо из прокураторской провинции превратить Каппадокию в провинцию, управляемую легатом консуляром. Вместе с тем надписи показывают, что Каппадокия была при Флавиях объединена с Галатией, Писидией, Фригией, Ликаонией и другими районами центральной и восточной части Малой Азии. Только после завоевания Армении и образования новой провинции — Армении, быстро, впрочем, ликвидированной, Каппадокия вошла, наконец, в постоянные границы, в которых оставалась до Диоклетиана, под управлением легата консуляра.

Кроме собственно Каппадокии, в состав провинции вхо-¦¦¦$ дили Pontus Galaticus, Pontus Polemoniacus и Малая Армения. I; Каппадокия и, особенно, Малая Армения занимали важное место в системе обороны восточных границ империи. Поэтому здесь велось интенсивное строительство стратегических дорог.* Об этом строительстве говорят не только древние географы и итинерарии, но и многочисленные надписи; особенно много этих надписей сохранилось от III в., когда угроза со стороны Парфии, а затем ново-персидского царства Сассанидов стала вполне реальной (CIL III, 12162—12211 и др.; IGRR III, 131). Узлами дорог в Малой Армении были на севере Сатала, на юге — Мелитена, откуда дороги расходились веером во все стороны.

Понятно, что строительство дорог имело последствием усиление связей как внутри провинции, так и с другими областями империи и с Великой Арменией. Вообще же Каппадокия в период империи, как и в период эллинизма, оставалась отсталой страной, где не развилась городская жизнь, а аграрные отношения долго сохраняли многие примитивные черты, свойственные древневосточным обществам.

Источники о Каппадокии очень скудны — случайные упоминания в литературе и очень небольшое число надписей, из коих большинство относится не к Каппадокии в собственном смысле, а к областям Понта, входившим в состав провинции. Лучше представлена Каппадокия в монетах, но этот источник по самому характеру своему мало выразителен.

Каппадокия — страна небогатая. Горное плато отличается континентальным климатом, неблагоприятным для произрастания южных злаков и плодовых деревьев. Страбон отмечает (XII, 2, 1),что Мелитена—единственная область в Каппадокии, занятая садовыми культурами, где растут оливы и произво-

* См. V- С h а р о t, La frontiere de l'Euphrate de Pompee a la conquete arabe, P. 1907, стр. 347 ел.

119

дится монаритское вино, соперничающее с греческим. О городе I Мазаке (позднейшей Кесарии) и его территории Страбон сообщает, что это непригодное для жилья место, ибо лишено воды, а окружающая земля, хотя и равнинная, совершенно бесплодна и не обработана. Скотоводство, повидимому, занимало больше места в сельском хозяйстве провинции (Str. XII, 7, 10). По сведениям Страбона (XII, 17, 8), Каппадокия давала персам ежегодно, кроме денежной подати, 1500 лошадей, 2000 мулов и 50 000 овец. Коневодство было развито в Каппадокии издревле, еще со времен Хеттского царства, и продолжало занимать видное место в хозяйстве провинции. В конфискованном императором Валерианом имении некоего Палматия разводили славившихся своей резвостью equi Palmatii, которые еще в V в. входили в состав grex dominicus, находившегося под управлением особых praepositi.*

В Каппадокии добывалось железо (Plm. NH 34, 142). Учреждение в Мазаке (Кесарии) как бы центра по чеканке римской монеты, притом серебряной, позволяет предполагать, что здесь разрабатывались серебряные руды. В Каппадокии добывались и минеральные краски; особенно хвалит Страбон минерал jjuXto? (XII, 3, 10). В Каппадокии добывался оникс и какой-то белый камень, цветом напоминающий слоновую кость, из которого изготовляли рукоятки для мечей и зеркала; этот камень экспортировался (ibid.). Этими камнями, которые Плиний (NH 36, 46) называет phengis, Домициан, как рассказывает Светоний (Dom. XIV), облицовал стены портиков, в которых обычно гулял, чтобы видеть на их зеркальной поверхности, что происходит позади него.

Каппадокия, таким образом, обладала естественными ресурсами, представлявшими значительный интерес для римского правительства, эксплоатировавшего их. Масса же населения должна была существовать на те скудные средства, какие скупо давали земледелие и скотоводство. Хозяйство было в общем бедное и не давало стимула для роста производства и обмена, для развития рабовладельческого способа производства. Включение провинции в состав империи здесь дало не столь заметные результаты в подъеме народного хозяйства, как в других провинциях Малой Азии.

Страбон указывает, что из десяти стратегий, на которые делилась Каппадокия во времена царей, только две имели города — Тианитис и Киликия. В первой метрополией был город Тиана, расположенный «у подножия Тавра перед Кили-кийскими воротами, где находятся самые удобные и обычные перевалы в Сирию» (XII, 2, 7). Другим городом была Мазака

* W. S. G w a t k i n, ук. соч., стр. 22.

120

(Кесария). Хотя этот город расположен в бесплодной и безводной местности, цари выбра-»1И э™ неудобное место для города, по предположению Страбона (ЛП, 2, 9), потому, что здесь был центр района, который и^ел <<а ДеРево, и строительный камень, и пастбище, в которой °.ни особенно нуждались как скотоводы». Других городов СтЯа"0Н не знает, даже Мелитены, Страбон называет «укрепленнь*е поселения» (^pouptoc spufivd), «местечко» (iroXt/viov), «укрепЛение> (?Ри!хк), хшцбгсоХц (XII, 2, 6).

Большое место занимали хрзмовь'е теРРитории с крупными центрами полугородского ти*та* то> во-первых, Комана Каппадокийская (Гиераполь), центр культа Ма; «там большое множество боговдохновенных (wsotpopr/rcuv) и храмовых рабов. Население — катаонцы, г'ообще подчиненные царю, но повинующиеся больше жрецу. Последний распоряжается храмом и храмовыми рабами, котор*"1Х во вРемя нашего пребывания там было больше шести тысяч; мУжЧин и женщин. К храму относится много земли, и дохо^ом ПОльзуется жрец, занимающий второе место в Каппадокии Росле Царя; да и большей частью цари и жрецы принадлежат к одному роду» (Str. XII, 2, 3). В Веназе находился храм Зевса (АгУРа~Мазды) с «поселением (хостоиаа) храмовых рабов около тРех тысяч и плодоносной землей, дающей жрецу годовой Д°ох0Я в пятнадцать талантов» (XII, 2, 6). Третий прославле?Гньш хРам принадлежал Зевсу Докиейскому.

Все это рисует нам картину t гоРазДо более близкую к древневосточным социальным отнои*еш1?М' чем к эллинистическим. В дополнение к сообщению, чТ° ^аппадокия делилась ранее на десять стратегий, мы узнаем от ^рабона, что после победы над Антиохом римляне заключи^11 ДРУжбу с племенами и царями (терб? ts та E&vT) xal тои<; (ЗаспХе^)' и честь эта была предостав-

цр

(терб? ts та E&vT) xal тои<; (ЗаспХе^)' и честь эта была предоставлена каждому царю в отдельн^0™ и самомУ народу в целом (xal аиты SITU s'&vet xoivrj, XII, %> П>' Отсюда можно заключить, что царская власть здесь не цРедставляла Централизованной монархии. «Стратегии», как и ВЬ1Деленные храмовые территории, представляли более ил0 мен<эе независимые области, лишь номинально подчиненны*3 верховной власти царя. Персидская монархия была плохо с:РаяннЬш к°нгломератом племен и народов, а в период развала ДеРжавы Ахеменидов сатрапы фактически стали независимым** правителями. В такой отдаленной и глухой области, как ^аппадокия, правители отдельных «стратегий» также больше были связаны с местной территориальной общиной, чем с центральной властью сатрапа. Примитивные формы государст^енноСти позволяли этим «стратегам», представителям знатнь*х Р°Д°В> осуществлять полупатриархальную власть над сззоими соплеменниками, переда-

121

вая ее по наследству. О таких наследственных «сатрапах» I в Малой Армении пишет Прокопий (de aedif. Ill, 1, 17): «Во главе остальной Армении, которая находится по сю сторону Евфрата, ... стояли пять сатрапов, армяне родом; в эту должность они вступали всегда по наследству и занимали ее до самой смерти. От римского императора они получали только знаки своей власти». О правителях соседней Софены говорится в God. Theod. XII, 13, 6, что они должны вносить aurum coronarium в пользу империи, как и все сатрапы, secundum consuetudinem moris antiqui (указ 387 г.).

Независимые фактически храмовые территории с порабощенным населением типичны для малоразвитого восточного общества е примитивными формами рабства. Низкий уровень производительных сил при небогатых естественных ресурсах страны не позволял использовать избыток рабов для расширения производства; храмы, цари и другие владельцы рабов находили больше выгоды в том, чтобы продавать рабов за пределы провинции. О каппадокийских рабах упоминают поэты Гораций, Персии, Марциал, Ювенал. Включение Каппадокии в состав империи содействовало разложению здесь старых более примитивных отношений. Известную роль здесь могло сыграть, наряду с развитием сети дорог, привлечение местного населения к службе во вспомогательных войсках и, быть может, даже в легионах.* Военная служба давала ветеранам римское гражданство, прививала им элементы греко-римской культуры, а поскольку auxilia располагались в самой провинции, они становились проводниками новых отношений и среди своих соплеменников. Само собой разумеется, что и в Каппадокии в той или иной степени сказывалась нивелирующая сила империи. Римляне отнюдь не были склонны делить власть с местными династами и храмами и оставлять в неприкосновенности старый уклад. Но романизация провинции продвигалась туго. Городская жизнь, через которую прежде всего проявлялось римское влияние, в Каппадокии не достигла такого роста, как в соседних более экономически развитых провинциях. Еще и во II в. Птолемей попрежнему находит в Каппадокии главным образом поселения сельского типа — xwjaoci. **

Но все же, хоть и слабыми темпами, города в Каппадокии росли. Если Страбон знает только два города Кесарию-Ма-заку и Тиану, то во II в. мы находим уже ряд городов, преимущественно в Малой Армении и Каппадокийском Понте: Сатала, Мелитена, Амасия, Себастополь, Себастия, Неокесария, Ко-

* Th. Mommsen, Gesammelte Schriften VI, стр. 20 ел. ** Е. К u h n, Stadtische und burgerliche Verfassung des romischen Reiches, II, стр. 233 ел.

122

мана. Однако не все эти города чеканили монету, не все они получили тип организаций эллинистических городов.

Как возникали города, об этом дает нам представление рассказ Прокопия (de aedif. Ill, 4, 15—18): «Было местечко в так называемой в древние времена Малой Армении, недалеко от реки Евфрата, где стоял гарнизоном отряд римских воинов. Это местечко называли Мелитеной, а отряд — легионом. Здесь в прежние времена римляне выстроили укрепление в виде че-тыреугольника, на ровном месте. Оно было вполне достаточным для воинов как убежище, и здесь они хранили свои военные знамена. Впоследствии по воле римского императора Траяна это место получило звание города и стало столицей здешней страны. С течением времени город Мелитена стал большим и многолюдным. Так как строиться внутри стен было уже невозможно (как я сказал, это укрепление занимало очень небольшое пространство), они стали строиться на равнине около этой крепости; здесь они выстроили себе храмы, здания, правительственные учреждения, торговую площадь, лавки для различных товаров; они проложили всюду городские улицы, выстроили галлереи, бани, театры и все другое, что служит для украшения большого города».*

Недостаточность имеющихся в настоящее время источников не позволяет установить, в какой мере в новых городах утвердился греческий тип их организации. Ничтожное количество надписей, найденных до сих пор в Каппадокии, само по себе может служить показателем слабого развития городской жизни. Почти нет вовсе надписей, восхваляющих щедрость магистратов. Единственная большая надпись в этом роде — OGIS 529 (Себастополь). pouXv) xoci Svi(io<; засвидетельствованы для Команы — Гиераполя (IGRR, 111,121, 125); здесь же засвидетельствованы пританы со смешанным именем Юлий Антоний Митра Anna (125) и с чисто местным именем Майбузан (121), гимнасиарх, коллегии пританов и эпимелетов, * * агораном (IGRR III, 115); архонты, fiou~kr, и 8r,iioc, упоминаются в Себастополе (ibid. Ill, 113, 114) и Себасте (ibid. 119). Амасия на монетах титулуется 'ASpiavstoc SeouTjpsia 'Avtwvivwcv/] 'Aixaaioc М^тротгоХц INscoxopo^ 7грытт] той Поутои. Неокесария также фигурирует на монетах как метрополия (ср. IGRR III, 115), а также, конечно, Кеса-рия-Мазака и Комана. Некоторые незначительные поселения получили звание колоний, но нет данных о том, как в них было организовано управление. В надписях упоминаются понтархи, руководители xoiva в Pontus Polemoniacus (IGRR III, 115,

* Перевод С. П. Кондратьева, ВДИ № 4/9.

** «Anatolian Studies presented to sir William Ramsay», Manch. 1924, I, стр. 399 ел.

123

116) и армениарх (ibid. 132), но каппадокарх, упоминаемый в Дигестах (XXVII, I, 6, 14), в надписях не встречается. Пови-димому, единственным действительно эллинизированным городом была Тиана, которую Филострат (V. Ар. I, 4) характеризует как «эллинский город», отмечая, что это был богатый город; это определялось, надо полагать, его местоположением у Киликийских ворот и связями с Азией и Киликией.

О том, в какой мере Каппадокия как римская провинция втянулась в торговый оборот, можно судить лишь по случайным данным эпиграфики и нумизматики. Заранее можно предположить, что страна, бедная ресурсами и с низким уровнем производства, вряд ли могла занять сколько-нибудь серьезное место в торговле. Монеты из Кесарии-Мазаки найдены в отдаленных местах — на Балканах и в Дунайских странах, в Палестине и на Кавказе, в Коринфе и Дура-Европос. Но это объясняется не торговыми сношениями Кесарии, а тем, что здесь был центр чеканки римской имперской серебряной монеты в две, одну и полдрахмы. Эти монеты имеют латинскую легенду, датируются по годам императора и соответствуют римскому стандарту.* Совершенно очевидно, что они предназначены не для местного обращения. Что касается бронзовых монет, то их выпускало немного городов.

Поразительный случай представляют клады монет в Дура-Европос. Здесь из 2817 монет найдено 518 бронзовых монет Амасии, больше, чем антиохийских (356); по количеству монет Амасия уступает только Эдессе (896) и Нисибису (643). Ама-сийские монеты все относятся к правлению Септимия Севера, и в этом, повидимому, лежит объяснение этого странного факта: в начале III в. в связи с событиями в Сирии чеканка монет для обращения в Месопотамии временно прекратилась и в оборот пошли монеты Амасии; ни до Септимия, ни после него монет Амасии в кладе Дуры нет ни одной.** Сам по себе город Амасия вряд ли имел обширные торговые связи, судя по тому, что этот город на Понте Эвксинском не упоминается в надписях Северного Причерноморья в IOSPE.

В CIL III и II встречаются упоминания каппадокиицев далеко от родины — на Балканах, в Италии; но эти случаи чрезвычайно редки. В надписи из Себастополя (IGRR III, 112, время Траяна) говорится о лице, построившем на свои средства портик и торговые ряды (1руа<тту'р1а).

Все эти данные недостаточны для категорических выводов, но сама их недостаточность в некоторой мере показательна.

* Head, Historia numorum, стр. 752 ел.

** A. R. Bellinger, The eighth and ninth Dure Hoards, N. Y. 1939, стр. 2, 68 ел. и табл. к стр. 14.

324

Заслуживает внимания и то обстоятельство, что в Каппадо-кии пока не найдено ни одной надписи, упоминающей распространенные в Малой Азии коллегии.

Римское владычество должно было внести изменения в земельные отношения. Прежде всего смещение Архелая привело к конфискации его земельных владений. По словам Тацита (Ann. II, 42), Тиберий, превратив Каппадокию в прокуратор-скую провинцию, уменьшил вдвое сбор с торгового оборота (centesima rerum venalium), рассчитывая, что его доход от новой провинции покроет ущерб, который получит aerarium mi-litare от этого уменьшения сбора. Земля составляла основной доход Архелая, который позволил ему накопить сокровище, укрытое в сильно укрепленном ерор.а — Норе (Нероассе). Ар-хелай написал даже трактат о земледелии, на который ссылает-i ся Плиний Старший (NH 18, 73). Вероятно, были конфискованы ' частично и во всяком случае реорганизованы храмовые владения. Надписи показывают, что Комана была превращена в полис (IGRR III, 121,125) и, следовательно, земледельческое население частично переходило на положение приписанных к полису и даже, может быть, проживавших в нем земледельцев. Созданные римлянами новые города также, конечно, получили свои земельные территории. При этом многочисленные 9роиркх, принадлежавшие раньше «частью царям, частью их друзьям» (Str. XII, 2, 9), упразднялись, хотя, как мы видели выше, владельцы крупных имений и «сатрапы» сохранились еще и в поздней империи. К сожалению, конкретных материалов, рисующих процесс изменения аграрных отношений и их приближения к римскому типу, источники не дают. Можно лишь предположить, что темп этих изменений был таким же медленным, как и темп роста городской жизни. В Каппадокии, надо полагать, и в римское время сохранилось немало элементов общинного и патриархального уклада, облегчивших здесь переворот, поведший к установлению феодальных отношений на Востоке.

Дух времени, однако, сказался и в Каппадокии. В стихотворной эпитафии из Амасии (IGRR III, 103) сообщается, что покойник Кисомброт был выдающимся юристом (sv vop.ixYj itpou^ovTa) и был еудебным заседателем при правителе Вифинии. В другой стихотворной эпитафии из Себастополя (ibid. 118) говорится об ученом грамматике Максиме. *• Новая религия, христиан-

* Для романизации провинции могла бы служить примером единственная в своем роде надпись IGRR III, 109 (Зела), где штраф за нарушение покоя могилы устанавливается в 474 сестерция. Нам представляется, однако, что здесь дело не в романизации. Странная цифра 474, по всей вероятности, представляет числовое значение букв арамейского имени или священного, магического слова; так как 474 драхмы

125

ство, также получила распространение в провинции, хотя позже, чем в других областях Малой Азии. В середине III в. кап-падокийская церковь в Кесарии становится одним из центров христианского богословия, и Киприан состоит в переписке с епископом кесарийским Фирмилианом.

В течение III в. Каппадокия сильно пострадала от военных нашествий. Нашествия варваров, о которых говорит Светоний, случались и раньше. Надпись 137 г. из Севастополя восхваляет знаменитого историка Арриана, который в качестве легата провинции отразил набег аланов и в связи с этим написал свое произведение ''Ехта^ц хат' 'AXavwv. В III в. Каппадокия часто становилась ареной военных действий. В 231 г. Ардашир, новый владыка Персидского царства, начал войну против Рима и при этом опустошил Каппадокию. Нашествие на Каппадокию совершил Ардашир и в 240 г., а его преемник Сапор I— в 257 г. После пленения императора Валериана персы заняли значительную часть Каппадокии и при этом разгромили метрополию провинции Кесарию. Одновременно понтийские области провинции подвергались опустошительным нашествиям с севера народов, которые в источниках называются готами и скифами. Каппадокия, как и другие области Малой Азии, была включена в Пальмирское царство Зенобии; когда Аврелиан вновь завоевал страну и уничтожил Пальмирское царство, Тиана оказала ему сопротивление, и император грозился отдать город солдатам на разграбление; он, впрочем, не привел в исполнение своей угрозы.

Все эти военные события могли бы окончательно подорвать силы провинции, и если в дальнейшем Каппадокия сумела оправиться, то в известной мере она обязана этим своему включению в состав единой империи.

История Каппадокии как римской провинции мало известна. Возможно, что дальнейшие открытия позволят яснее видеть перемены, какие произошли здесь под влиянием Рима. Но можно и сейчас считать, что из всех малоазиатских провинций Каппадокия меньше всего преобразовалась под римским владычеством.

или денария показались автору надгробия слишком высокой суммой, он заменил драхмы сестерциями. Наряду со столь низкой цифрой штрафа надпись ив Тианы (Rev. Phil. XIII, 1939, стр. 210) назначает штраф в 10 000 денариев.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история

Библиотека Гумер - история