Поликарпов В. Если бы... Исторические версии

ОГЛАВЛЕНИЕ

БУДУЩЕЕ «НЕОСУЩЕСТВЛЕННЫХ СЦЕНАРИЕВ» ИСТОРИИ

Восток

История мировой цивилизации поистине парадоксальна, ибо она на локальном уровне неоднократно поворачивает к нам одно и то же лицо (на пример, термидор присущ был Великой французской революции 1789 года, он повторился и в нашей отечественной истории). Вполне вероятно, что спектр возможностей всемирной истории достаточно узок; поэтому некоторые неосуществленные сценарии цивилизации в прошлом теперь появляются в новых условиях и на новом уровне и имеют шансы воплотиться в жизнь. И если раньше центр мировой цивилизации перемещался с Востока на Запад (на это обратил внимание в свое время Гегель), то теперь начинается его движение с Запада на Восток. Известный американский футуролог О. Тоффлер пишет об этом несомненном факте следующее: «Меняется местоположение центров экономической и культурной жизни. Банковское дело уже не столь безусловно концен-трируется в Лондоне, Нью-Йорке или Цюрихе. Сегодня Мехико, несмотря на то, что является сверхурбанизированной, загрязненной клоакой, в интеллектуальном отношении живет более интенсивной жизнью, чем многие европейские столицы. Он кишит художниками, политическими беженцами, интеллектуалами. Возможно, лучшая в мире художественная литература создается в Южной Америке» (145, 279-280). Заслуживает внимания и то обстоятельство, что вестернизация Востока фактически не удалась, ибо он сумел продемонстрировать изумительную способность адаптироваться к современности, не только не меняя радикально своей цивилизационной структуры, но и опираясь на нее. Л. Васильев пишет: «Комплекс неполноценности, вызванный в свое время, особенно в XIX в.. наглядным сравнением отсталой Азии с передовой Европой, ныне остался в далеком прошлом. Традиционная структура Востока, опирающаяся на устоявшиеся веками нормы великих цивилизаций, в свою очередь санкционированные и освященные религиями, снова выходит на передний план и даже укрепляется в новых условиях» [30, 407]. Это значит, что убыстрение развития традиции-цивилизации Востока сегодня поро-ждает условия для осуществления несостоявшихся раньше альтернативных вариантов тех или иных локальных восточных цивилизаций.
Прежде всего рассмотрим такой неосуществленный в прошлом сценарий, как возникновение «Пакс Синика» (о нем шла речь выше). Именно этот сценарий имеет достаточно большую вероятность осуществиться в начале XXI столетия. Американские специалисты Дж. Грейсон и К.О'Делл в своей книге «Американский менеджмент на пороге XXI века» ставят вопрос о том, останутся ли США лидером в надвигающемся веке. Они подчеркивают, что новые индустриальные страны Азии — Южная Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур, или четыре «дракона», — уже наступают на пятки Соединенным Штатам, что за ними, подобно теням на стене, просматриваются Китай и Индия: «Конкуренция в Азии — это не просто более острая конкуренция. Это — совсем другая конкуренция. Это не вызов со стороны одной страны, это — вызов со стороны целого региона. Страны эффективно освоили и усовершенство-вали американскую технологию, наладили взаимодействие с правительством, подняли средний уровень образования, создали в стране дух экономического роста, научились мыслить категориями завтрашнего дня и добавили все это к не имеющей себе равных трудовой морали, целеустремленности, низкому жизненному уровню. Очень сильные обстоятельства для обеспечения конкурентоспособности» [46,309].
Американцы до сих пор находятся в плену западно-центристских догм и считают восточные страны неспособными достичь западного уровня жизни и мышления. Им как-то в голову не приходит, что ко времени высадки первых переселенцев на северо-востоке американского континента восточные цивилизации были уже древними и мудрыми, что они обладали для своего времени большим экономическим и военным потенциалом, имели высокоразвитую науку и технику [237]. Во всяком случае несомненно одно—не очень хорошее знание мира восточных цивилизаций или цивилизаций традиции Востока, с его совершенно отличными от западных концепций философии и религии, снижает конкурентоспособность Америки, а следовательно, ослабляет позиции Запада перед наступлением Востока.
Выводы Дж. Грейсона и К.О'Делла подкрепляются аналитическими размышлениями американского писателя и журналиста Р. Элеганта, хорошо знающего Азиатско-Тихоокеанский регион. Его книга «Тихоокеанская судьба. Современная Азия изнутри» посвящена событиям в огромном Тихоокеанском регионе, куда перемещается центр международного экономического и финансового влияния. Основная мысль этой книги такова— энергичная Азия занимает место, еще вчера принадлежавшее Европе, ибо в Азии концентрируются деньги, власть и технология будущего. Действительно, уже сейчас для областей Тихоокеанского бассейна (ТОБ) характерно динамичное развитие. Оно выявило парадокс: именно американские капиталы и американский рынок способствовали возрождению Азии в первые послевоенные десятилетия, а теперь эпоха безраздельного господства Старого Света и США в Азии ушла в прошлое.
В регионе ТОБ, включающем в себя Тайвань, Южную Корею, Японию, Сингапур, Малайзию, Индонезию, Австралию, Китай, Гонконг, Филиппины и Таиланд, проживает два миллиарда человек. Они производят около половины мирового ВНП (валового национального продукта). Япония а Тайвань прочно удерживают пальму первенства по размерам золотовалютных запасов—соответственно 97 и 75 млрд. долл. [244, 20]. Торговля США со странами ТОБ составляет 70% национальной торговли (308 млрд. долл. в год), а линия Токио — Сиэтл — наиболее оживленная в международной гражданской авиации [244, 4]. Наряду с этим растет дисбаланс американской внешней торговли., в первую очередь в торговле с Японией. Ряд азиатских государств вырываются вперед в области экономики и технологии.
В основе «восточной экспансии», продолжает Р. Элегант, лежат не только материальные факторы. Например, Японию не покидает чувство собственной уязвимости — «столетия отчаянной бедности» заставляют жителей страны Ямато опасаться, стать бедными. К тому же японцы сознают степень национальной зависимости от ввозимых извне сырьевых ресурсов, от «ненадежных и вздорных иностранцев». Вот почему «надо еще быстрее продвигаться вперед даже после того, как цель достигнута», вот почему «экспансия переходит в сверхэкспансию» [244. 99].
Значительное место Р. Элегант уделяет Китаю, и хотя им дается анализ осуществляемым там экономическим реформам, основное внимание сосредоточивается на причинах относительной устойчивости и могущества нынешней автократической власти, партийной и государственной бюрократии. Они, по его мнению, коренятся в древних национально-культурных традициях, системе мандарината: ничего не меняется и не изменится в Китае, ибо в 1988г. он был таким же, как в 1688 или 688 г. [244, 311]. Эти выводы отнюдь не являются бесспорными, однако они схватывают нечто реальное — ведь экономическое процветание и динамизм хозяйственного развития Китая и других стран Азии обусловлены стабильностью и постоянством политических структур, которые в регионе многие столетия тяготели к восточной деспотии.
Рассматривая особенности небывалого взлета Японии, четырех «драконов», Китая и других стран Юго-Восточной Азии, Р. Элегант выделяет такие явления, как сугубо азиатский прагматизм (равнодушие к социально-политическим и идеологическим спорам, всему тому, что мешает материальному прогрессу) и конфуцианство (трудолюбие, дисциплина, безусловное подчинение указаниям старших и пр.). Конфуцианство до сих пор является в этих странах своего рода государственной религией, моральным кодексом и учебником для правителей и чиновников. Однако оно составило лишь психологическую основу материального успеха, движущей силой которого стал авторитаризм, позволивший координировать различные факторы: амбиции технократов и предпринимателей, иностранную помощь, стремление народа покончить с нищетой и т. д. Р. Элегант отвергает точку зрения, что индустриальные страны Азии постепенно уходят от режимов диктаторского типа в сторону либеральной демократии западного типа: «Было бы чересчур самонадеянно, глупо полагать, что азиатам можно что-либо навязать —тем более англосаксонские институты» [244,74]. Прочность однопартийных режимов свидетельствует о тщетности их преодоления.
Несомненно, что в начале XXI столетия Китай займет одно из ведущих мест в ТОБе (прогнозы предрекают, что в 2010 году он по экономическому потенциалу будет находиться на втором месте в мире после Японии) и начнет уверенно восходить к доминированию в Азии (а значит, и во всем мире). Иными словами, весьма реальны шансы Китая создать «Паке Синика», синизировать по меньшей мере поп-мира, к чему он стремился издавна. Ведь идея господства в Азии никогда не покидала Китай, о чем и идет речь в пророческой работе В. Соловьева «Китай и Европа», опубликованной сто лет назад.
Одновременно с блестящим и шумным празднованием в Париже столетия «великой революции» на другом конце света произошло малозаметное, но важное по своим последствиям событие. Китайское правительство решило использовать достижения европейской цивилизации — в 1889 году декретом богдыхана было положено начало строительству железных дорог, способствующих процветанию и могуществу государства. Прочитав об этом сообщении, В. Соловьев вспоминает одно из заседаний Парижского Географического Общества, где выступали французские географы и египтологи, голландские и португальские путешественники, негр из Средней Африки и итальянский монах, а также китайский военный агент в Париже—генерал Чен Китонг. Именно он в толпе с разноцветными лицами, но в одноцветной европейской одежде, сохранил свой национальный наряд и был героем вечера. Его речь, произнесенная на чистейшем парижском наречии, показалась всем остроумным пустословием и вызвала шумную овацию. В. Соловьев тоже был восхищен остроумием желтого генерала, но вместе с тем его поразил полновесный смысл, скрывавшийся под видом легкомысленной болтовни. В его словах, по существу, выразилось целое исповедание тогдашнего 400-миллионного китайского народа, осуществление чаяний которого в будущем отечественный историк оценил как неизбежность.
Вот фрагмент той речи: «Мы готовы и способны взять от вас все, что нам нужно, всю технику вашей умственной и материальной культуры, но ни одного вашего верования, ни одной вашей идеи и даже ни одного вашего вкуса не усвоим. Мы любим только себя и уважаем только силу. В своей силе мы не сомневаемся: она прочнее вашей. Вы истощаетесь в непрерывных опытах, а мы воспользуемся плодами этих опытов для своего усиления. Мы радуемся вашему прогрессу, но принимать в нем активное участие у нас нет ни надобности, ни охоты: вы сами приготовляете средства, которые мы употребим, чтобы покорить вас» [179, 85]. Таков смысл речикитайского генерала Чен Китонга, и европейцы восприняли ее с тем легкомысленным восторгом, с каким иудеи маккавейской эпохи впервые приветствовали римлян.
Пророчество В. Соловьева начинает приобретать зримые формы, ибо Китай весьма эффективно проводит экономические реформы, осуществляет план «четырех модернизаций», чтобы превратиться в мощную и процветающую социалистическую страну.
Велика в этом роль архитектора преобразований — Дэн Сяопина. Намеченные им планы выполняются, и в итоге Китай к середине XXI века приблизится к уровню развитых капиталистических стран [6, 256-257].
Однако плановое управление, которое «реализуется и корректируется через рынок» [104, 167], позволит Китаю достигнуть доминирования в Азии уже в 2010 году, и занявшей первое место Японии придется затем потесниться.
Таким образом, несбывшееся в прошлом — создание «Паке Синика» — начинает осуществляться.
Не менее интересно и то, что в наши дни ставится вопрос о продолжении и развитии лучших традиций многовековой цивилизации империи инков при одновременной рецепции важнейших достижении современной науки и техники [253, 46-48].
Возрождение доколумбовой цивилизации народов государства инков следует рассматривать в контексте тех социальных и идеологических процессов, которые ныне происходят в Латинской Америке. Известный мексиканский мыслитель Л. Сеа в своей книге «Философия американской истории» подчеркивает необходимость самообретения и освобождения испаноязычных американцев, что предполагает знание собственной истории: «Осознание собственных сил и умение применять их — вот наиболее верный способ возрождения действительности нашей Америки». Испанцы, индейцы, метисы, негры — все они, безусловно принадлежат нашей собственной реальности и нашей истории. Поэтому любой проект, предусматривающий обновление Америки, должен исходить из нее же» [169, 321]. Эта история необычайна, ибо она сотворена из крови и жертв многочисленных народов, боровшихся с европейскими завоевателями, с сильными врагами.
По мнению Л. Сеа, Испанская Америка может обрести спасение не в напрасных попытках подражать Северной Америке, а в опоре только на саму себя, на свои традиции, на весь культурный опыт индейцев, негров, метисов и креолов: «Единственный способ достичь этого состоит в том, чтобы воспитывать латиноамериканцев в духе познания собственной действительности, чтобы они, по незнанию, не принялись бы вновь за поиски заемных, чуждых их собственной действительности образцов, которые могут привести их только к новым поражениям» [169, 324]. Это значит, что на смену европейскому образованию должно прийти американское, причем все должны знать назубок историю Америки от инков до наших дней. Разумеется, это не означает пренебрежения мировой культурой. Ее нужно ассимилировать и адаптировать по принципу «испаноязычная культура — ствол дерева, мировая культура — его черенок».
Л. Сеа подчеркивает, что Латинская Америка вошла в поток всемирной истории отнюдь не благодаря испанской конкисте, а в силу сопротивления народов Америки разрушительным действиям испанских конкистадоров и колонизаторов [169, 325]. Поэтому нужно обратиться к собственному прошлому во имя собственного свободного будущего.
В Андских странах (Боливия, Перу), расположенных на территории бывшей империи инков, сейчас начинает выявляться ранее скрытое противостояние, закрытого универсума» Сьерры и «анклавов европейской цивилизации».
Многие исследователи отмечают стремление коренного населения Сьерры сохранить свое видение мира, живучесть культурно-мировоззренческих и психологических стереотипов доколумбовых цивилизаций, что «проявляется в народной культуре индейцев, оказавшейся на положении субкультуры: в театрализованных праздничных представлениях, широко распространенной устной анонимной поэзии, исконных напевах и танцах (в то время как, по свидетельству специалистов в этой области, среди индейцев Сьерры почти не прививается музыка, услышанная по национальному радио)» [253, 43]. Однако наибольшая стойкость присуща онтологическим концепциям, выраженным в мифах о Вамани — вторых по значимости божествах в пантеоне доколумбовых кечуа, дающих людям воду, о Пачакути и особенно об Инкари (Инке-царе) [245, 32-33]. Последние два мифа несут ныне колоссальную идеологическую нагрузку — они носят мессианский характер и обосновывают возможность в не таком уж далеком будущем освобождение коренного населения.
В качестве примера приведем содержание мифа об Инкари. Согласно ему прежний подлинный мир коренных жителей Анд, зиждевшийся на извечных законах вселенной, гармонировавший с природой и разрушенный европейцами, не исчез окончательно — он скрылся то ли в недрах земли, то ли в глубинах гор и при новом, очередном по-вороте времени (напомним, что для мышления представителей доколумбовых цивилизаций характерно циклическое восприятие мира, когда мир циклически пульсировал) снова станет реальностью. По одной из версий, казненный испанцами последний Инка и теперь помогает своему народу «ночным присутствием», не давая ему погибнуть окончательно. При этом он обещает грядущее ниспровержение угнетателей и возвращение к исконному, единственно возможному на земле порядку вещей. Согласно же другой версии, отрубленная голова Инки (зарытая где-то то ли в Куско, то ли в Лиме, то ли даже в Испании) жива и из нее постепенно вырастает тело. Когда же все тело вырастет, тогда Инка вновь вернется в мир и восстановит прежнюю жизнь индейцев.
«В этих мифах, бытующих в селениях и среди маргинального населения яимских кварталов бедноты, — отмечает Т.Е. Гончарова, -— Инка — не исторический образ древнего правителя и тем более не казненный испанцами Атауальпа, но некий незыблемый архетип подлинно человеческого бытия, воплощение идеи порядка, культуры, неразрушенной природы, общей материальной устроенности и патриархального коллективизма. И даже раскрестьяненными маргиналами больших городов, судя по опросам, прошлое продолжает интерпретироваться как «золотой век» населения Анд: прошлое — это все высокое, положительное (порядок, богатство, человеческое братство), а настоящее — все низкое, отрицательное (социальный хаос, нищета, отчуждение)» [253, 44].
Характерно переосмысление древних архетипов, возникшее под влиянием знакомства с современными экономическими и политическими категориями. Инка отождествляется с «трудом», а его непременная победа над «капиталом» (существующей системой) и будет коммунизмом, тем самым коммунизмом, который уже имел место на этой земле до прибытия европейцев и основополагающие принципы которого продолжают сохраняться в мировидении и психологии коренного населения Перу и Боливии.
Не надо забывать, что эти надежды весьма сильны среди индейского населения Андских стран, что достаточно серьезна вера и возможность восстановления их прежнего мира, хотя бы в основных чертах. Вот почему этот вопрос настойчиво ставится в последние десятилетия, вот почему идея восстановления Туантинсуйю (империи инков), сопутствовавшая всем крупным индейским восстаниям прошлых веков, находится в центре большинства программных документов и многочисленных манифестов, выпущенных индейскими движениями Боливии и Перу в конце 70-х — начале 80-х годов («Манифест Тиауанаку», «Освобождение индейцев Боливии», «Манифест движения индейцев Перу» и др.) [236, 215-220].
Чтобы решить задачу духовно-психологической деколонизации коренного населения, воспитания «индейского самосознания», идеологи и руководители ряда индейских движений и организаций проводят работу по реабилитации своей древней культуры, наследия своей автохтонной цивилизации. Все это они подкрепляют тезисом о плюралистичности цивилизаций и многовекторности исторического процесса. Они отвергают европейскую модель развития как неприемлемую не только для индейцев, но и для всего человечества, выражая уверенность, что, преодолев пять веков угнетения и геноцида, индейским народам удастся «вернуться к самим себе».
Индейские движения требуют передачи им политической власти, возвращения исконных земель, полного освобождения от господства европейцев во всех областях жизни, возрождения древних коллективистских традиций и создания на их основе «совсем иного общества» [253, 46].
И весьма вероятно, что неосуществленный некогда сценарий отпора испанским конкистадорам наконец станет действительностью.

Запад
Западная цивилизация родилась и созрела в Европе, только потом она, совершив ряд скачков — Возрождение, Реформация, паровой двигатель, промышленная революция, —в ходе колониальной экспансии утвердилась на других континентах. К 1900 году большинство мыслящих людей считало, что только «западный» мир является цивилизованным.
Однако через 80 лет многие укрепились во мнении, что западная цивилизация вряд ли выступает источником прогресса человечества в будущем, что ее «трудно почувствовать» [265, 10]. Ведь именно старая Европа как сердце западного мира в XX столетии стала ареной двух кровопролитных мировых войн, именно теперь ей приходится уступать экономическую власть Азии. Может быть, правота на стороне О. Шпенглера, который в своем «Закате Европы» предрек ее конец?
Однако в конце жизни маститый немецкий исследователь изменил свою точку зрения — он, как уже отмечалось выше, пришел к мысли о возрождении Европы. Очевидно, на него оказало влияние никогда не исчезавшее стремление европейцев все-таки интегрироваться в единое целое. Не все принимали это стремление. Тот же Г. Уэллс писал: «При нашем подходе к истории Европы с более широкой точки зрения — истории всемирной, нам яснее видно, нежели историку,.описывающему судьбы отдельного народа, насколько пагубной и связывающей была традиция латинской Римской империи. Настойчивой и упорной борьбе за это призрачное превосходство предстояло поглощать силы Европы в продолжение целого тысячелетия. В течение всего этого периода можно проследить непрерывную борьбу различных стремлений, которая проходит через всю умственную жизнь Европы словно наваждение помраченного рассудка. Одним из таких стремлений было заветное желание удачливых правителей, примером которых является Карл Великий» [195, 191]. Go времен Карла Великого жила мечта о восстановлении Западной империи под названием Священная Римская империя. Правда, формально таковая существовала, но ведь реального единства Западной Европы она не дала [109].
Воплотить в действительность мечту Карла Великого не раз пытались на протяжении тысячелетий европейской истории — достаточно вспомнить устремления римских пап, монахов габсбургской династии, Наполеона, Гитлера. Все эти попытки так и остались неосуществленными сценариями мировой цивилизации, как это было показано выше. И вот теперь, в конце XX столетия, эта несостоявшаяся мечта обретает вполне реальные контуры в виде «Соединенных Штатов Европы», или Европейского сообщества (ЕС).
Западно-европейская интеграция с самого начала выражала стремление крупной буржуазии Старого Света консолидироваться в ее претензии играть ведущую роль в сложном и плюралистическом мире. К этому прибавилось желание избавиться от расхождения между международным политическим положением Западной Европы и ее весом в мировой экономике.
Все стремления к объединению во многом питались идеями европеизма, рожденными еще во времена Карла Великого. Эти идеи выдвигались в межвоенный период и получали новую жизнь после второй мировой войны. «Европеизм, — отмечает отечественный ученый А.И. Уткин, — это идеология обособления Западной Европы, образования западно-европейского союза как автономного центра на мировой арене. Это идейно-политическое явление, впитавшее центристские взгляды западно-европейской буржуазии, нацелено на возвращение узкому кругу бывших колониальных империй их прежнего мирового влияния. Европеизм... ориентируется на большую независимость... от США, отсюда вытекает определенная антиамериканская направленность европеизма» [185, SI-52]. При этом многие европеисты выступают с идеей полного перерастания сообщества в «Соединенные Штаты Европы» (любопытно, что Ленин считал данный процесс реакционным по своей сути).
Европейское экономическое сообщество («Общий рынок») возникло по Римскому договору в 1957 году, и практически сразу начало отгораживать себя от третьих стран повышенным тарифом. В ЕЭС с самого начала входили ФРГ, Франция, Италия, Бельгия, Голландия и Люксембург. Между ними проводилось взаимное внешнеторговое разоружение: отказ от квот, контингентирования товаров и тарифов. Условия «Общего рынка» способствовали сближению условий конкуренции, обострению взаимной конкуренции, что привело к переделу сфер сбыта товаров. В области продуктов сельского хозяйства для передела этих сфер был применен принцип единого решка, т. е. установление цен сверху, что стало инструментом вытеснения с рынка неконкурентноспособных хозяйств.
В рамках ЕЭС начались процессы миграции рабочей силы и капиталов, стимулируемые созданием европейской валютной системы и введением соответствующей валютной единицы (экю).
«Европейское экономическое сообщество выросло в мощный противовес Соединенным Штатам Америки. По ряду ключевых экономических показателей ЕЭС даже превосходило США. Особенно заметно это превосходство выразилось в темпах роста производства, объеме и темпах расширения внешней торговли и заграничных капиталовложений, возникновении рынка «евровалют», противостоящего долларовому кредитному рынку, и т. п.» [91, 191].
В 1973 году сообщество пополнилось Англией, Данией и Ирландией, что стимулировало переход в сферу притяжения ЕЭС ряда других европейских и заморских стран со значительным английским влиянием (прежде всего стран и территорий бывшей Британской империи). После ликвидации режимов профашистского типа к сообществу присоединились Греция (1981 г.), Испания и Португалия (1986 г.)- Органы ЮС и созданные ранее Европейское объединение угля и стали, Европейское сообщество по атомной энергии и межгосударственные организации стран «шестерки» в 1967 году слились в единую институциональную систему интеграционной группировки — с тех пор она стала именовать себя Европейским сообществом (ЕС).
Система ЕС не ограничивается членским составом. Она образовала «большую зону свободной торговли» (в ней отменены пошлины на импорт большинства промышленных изделий во взаимной торговле), куда входят 19 стран, в том числе Швеция, Финляндия, Австрия, Исландия, Норвегия и др. Далее к системе ЕС примыкает большая группа ассоциированных с ним стран (они имеют льготы во взаимных отношениях) — это большинство стран Африки и бассейна Карибского моря, многие страны Тихого и Индийского океанов, Ближнего Востока. Общая численность населения ассоциированных членов ЕС насчитывает порядка 300 млн. человек, проживающих в 66 государствах. И, наконец, ЕС заключило разного рода преференциальные или специальные торгово-экономические соглашения с рядом стран Средиземноморья (Тунис, Марокко, Алжир), Ближнего Востока (Египет, Иордания, Ливан, Сирия, Израиль), Южной Азии (Индия, Бангладеш, Пакистан, Шри-Ланка), Латинской Америки (Аргентина, Уругвай, Бразилия, Мексика).
«Интеграционная группировка, то есть непосредственно ЕС, — отмечает А. Сутулин, — теперь охватывает большую, а главное, наиболее мощную в экономическом и военном отношении часть Западной Европы — старейшей цитадели капитализма с глобальными связями и влиянием. Она объединяет, в частности, все крупнейшие державы этого региона, всегда игравшие значительную роль в мировой экономике, и ряд экономически развитых малых стран, которые прочно удерживают в некоторых областях (вывоз капитала, ме-ждународная торговля и др.) довольно солидные позиции в экономике империализма, в системе его мирохозяйственных связей. ЕС в составе 12 стран занимает территорию около 2,3 млн. кв. км с населением 322 млн. человек, со значительными и разнообразными природными ресурсами» [185, 54]. Достаточно сказать, что для крупнейшего лицензиара в мире — США основным партнером в технологическом обмене является Западная Европа, поскольку ЕС поставляет значительную часть научно-технических знаний (свыше 3/4 лицензионных платежей США переводят в этот регион) [177, 158-159].
В определенных пределах ЕС официально выступает как единый субъект международных отношений. При штаб-квартире ЕС в Брюсселе аккредитованы послы свыше 100 стран, а его представители аккредитованы не только в ассоциированных странах, но и во многих других государствах. Сообщество имеет единые торговые или экономические соглашения с 90 государствами мира, а в общей сложности выступает единым участником примерно 250 соглашений, через которые связано более чем со 100 странами; общее же число различных международных органов, с которыми ЕС поддерживает официальные отношения, почти равно 100 [185, 54-55].
В настоящее время ЕС является мощным объединением с крупнейшей зоной преференциальной торговли, охватывающей западно-европейские и больше половины освободившихся стран. ЕС имеет достаточно высокий экономический потенциал, чтобы конкурировать с Японией и США (другими двумя центрами мирового капиталистического хозяйства). Однако ныне происходит обострение экономического соперничества между этими тремя центрами, на что обращает внимание французский исследователь Т. де Монбриаль в своей книге «Что делать? Большие маневры на мировой арене». Он пишет об относительном ослаблении экономических позиций Соединенных Штатов в мире и усилении позиций ЕС и Японии, обвиняет последнюю и США в проведении протекционистской политики [243, 301].
Изменение соотношения сил в мировом хозяйстве, усиление конкуренции (в частности, в связи с возвышением Японии, «азиатских драконов», ряд новых других индустриальных государств), появление новых источников военной угрозы в регионах юга, нестабильность в Восточной Европе и пр., по мнению Т. де Монбриаля, представляют определенную угрозу западноевропейским интересам. Эти факторы придают ускорению западно-европейской интеграции и созданию в ЕС «оборонной общности» неотложный характер. Исходя, из этого и учитывая объединение Германии, он полагает невозможным вступление в сообщество в обозримом будущем не только восточно-европейских стран, но и Австрии и Швеции. На нынешнем этапе ЕС должно сосредоточиться на реализации положений Единого европейского акта, что позволяет сообществу подняться на качественно новую ступень интеграции [243, 330].
Сейчас, после развала Советского Союза, идет речь о создании Германией и Францией особого объединения вооруженных сил. Следует также отметить и возможность перехода стран ЕС в будущем к единому языку — им станет английский язык (проведенный социологический опрос в ряде стран сообщества показал, что многие высказались за английский в роли языка межнационального общения.
Таким образом, происходит осуществление несостоявшегося ранете сценария мировой цивилизации — создание единой Западной Европы.
Наряду с Западной Европой в мир Запада входят также и Соединенные Штаты Америки.
С будущим Америки опосредовано связан неосуществленный сценарий, рассмотренный выше, — Африка не колонизована европейцами, в результате чего в Америке нет негров-рабов, а ныне просто чернокожих граждан.
Соединенные Штаты Америки — это многонациональное государство, где живет множество этнических групп при доминировании англосаксов (не случайно здесь английский язык является государственным). Когда-то думали, что в американском огромном «котле» проварятся все этнические группы и в результате возникнет американская нация. Однако этого не произошло, ибо в Америке каждая этническая группа сохранила свое своеобразие и в языковом, и в культурном аспектах.
Среди многих проблем для Америки особую значимость имеют отношения между белыми, «этническими меньшинствами» и неграми (не следует забывать, что негритянская популяция составляет почти четверть населения). Время от времени Америку потрясают различной степени расовые волнения, примером чего служат расовый взрыв к конце 60-х годов. Вот здесь-то, «этнические меньшинства» предъявили свои требования находящимся у власти демократам: «Вы не делитесь с неграми своими успехами в обществе, своими директорскими постами и кабинетами, не пускаете их в свои фешенебельные районы: у них нет на это денег, и они не отправят свою ребятню в ваши прекрасные школы, как и мы не посылаем туда своих... Черные дети, по вашей милости отставшие в учении, ходят теперь в наши школы, а поскольку вы не даете денег, чтобы им помочь, качества образования это не повышает. Ведь это вы, управляющие страной, штатом, городом, отказывали им в праве на сносные бытовые условия и создали центры преступности. А сами держитесь от них подальше, и это рождает у вас ощущение безопасности...» [11, 186]. Тогда налицо была напряженность между «белыми» и «черными» районами. Не случайно в Милуоки, соединяющую два таких района, эстакад}' назвали «самым длинным в мире мостом, который построили между Африкой и Европой». Понятна враждебность и ненависть негров к белым, чей уровень жизни гораздо выше тех, кто живет в черных гетто.
И вот в мае 1992 года улицы Лос-Анджелеса были охвачены беспрецедентным за весь двадцатый век взрывом ненависти негритянского населения. «Приехав в Лос-Анджелес после окончания беспорядков,—пишет Дж. Шмальц в «Нью-Йорк Тайме», — Буш выглядел откровенно потрясенным — напуганный президент за бронированным стеклом автомобиля» [147, A3].
Расовое насилие и предрассудки поставили Америку, эту самую богатую страну в мире, в тяжелое положение, они превратили американцев в дикарей.
События в Лос-Анджелесе — это предупредительный звонок, предвещающий мало приятного для будущего США.
465
Ведь эти негритянские волнения связаны с экономическим положением дискриминируемого черного населения. И если Америка в начале XXI века утратит положение лидера в мировой экономике, то это снизит жизненный уровень ее населения, что обострит расовую проблему и может привести к развалу США.
Вот как может откликнуться когда-то неосуществленная альтернатива.
На пороге XXI столетия перед Россией снова стала проблема выбора одного из возможных альтернативных путей развития нашего отечества. В его истории уже имеется ряд неосуществленных сценариев, одни из которых уже начинают осуществляться, другие имеют определенную вероятность осуществиться. Речь идет о двух таких сценариях («Гитлер выиграл войну» и «В России устанавливается конституционная монархия»), чье возможное воплощение зависит от того, кто одержит победу в борьбе за власть из существующих реальных сил:— демократы или государственники.
Если первые возьмут в конечном счете верх, то возможно воплощение в жизнь модернизированного варианта генерального плана «Ост», имеющего на всякий случай «жесткую» и «мягкую» ипостаси.
Если придут к власти вторые, то резко возрастет вероятность развития страны по «евразийскому» пути, намеченного столыпинскими реформами.
В настоящее время публицистика и научная литература (правда, не вся) на уровень аксиомы возвели тезис о необходимости возвращения России на столбовую дорогу мировой цивилизации. Поэтому цель экономической реформы, проводимой методом шокотерапии, усматривается в переходе к социально-экономическим отношениям (а следовательно, и к общественному устройству), господствующим в развитых капиталистических странах (любопытно, что наши демократы стараются избегать слова «капитализм», тогда как его спокойно употребляют на Западе).
Но как-то упускается из виду тот немаловажный факт, что такому подходу присущи двоякого рода недостатки: «Во-первых, затушевываются принципиальные различия экономических систем, например, Великобритании, стран Скандинавии, Японии. Во-вторых, «общепринятая» модель рыночной экономики нередко отождествляется с американской» [134, 102}. Поэтому неудивительно, что средства массовой информации весьма настойчиво внедряют в массовое сознание американскую модель жизни.
Сейчас идет спор демократов и государственников (воспроизводящий по существу полемику западников и славянофилов прошлого века), что вызвано проблемой выбора Россией своего пути исторического развития.
Демократы выступают за то, чтобы страна развивалась по западному пути, так как он принесет нашему народу изобилие и поможет ему войти в круг цивилизованных народов. И хотя данная цель в общем-то заманчива, все-таки следует выяснить, что он может фактически нам дать. Оказывается, что здесь прорисовываются контуры генерального плана «Ост», который не удалось осуществить Гитлеру из-за поражения в Великой Отечественной войне (уже сейчас резко снизился уровень рождаемости россиян, больницы не очень-то снабжаются лекарствами, разрушается система образования, отечество членится на части и прочие напасти).
Это все объяснимо, ибо предлагаемый путь исторически и логически требует по крайней мере два-три столетия жесточайшей эксплуатации народа молодым и хищным капитализмом (в отличие от западного, цивилизованного, впитавшего в себя элементы социализма современного капитализма, российский капитализм на ранних этапах своего возрождения, может быть только диким).
Молодой хищник, представляющий собой слой дельцов теневой экономики, бывших партократов и так называемых «жирных котов», награбивших национальное богатство, по беспощадной безжалостности, если не превзойдет, то сравняется с лагерным социализмом. К. Маркс адекватно отразил природу молодого капитализма, когда утверждал: «Историческое назначение капитализма будет выполнено тогда, когда... всеобщее трудолюбие благодаря строгой дисциплине капитала, через которую прошли следовавшие друг за другом поколения, разовьется как всеобщее достояние нового поколения» [136, т. 46, ч. I, 280].
Известно, что вступившие с опозданием на западный путь страны превратились в сырьевые колонии, где Молох капитализма действует еще более жестко — рабочая сила оплачивается ниже минимальной границы ее стоимости, а это рано или поздно приводит к физическому вымиранию народов. Ярким примером служит Индия, где англичане насильно вводили земельную частную собственность и институт батрачества, чтобы разрушить общинный строй с традиционными формами производства. В одном только городе — корпоративно-ремесленной Дакке — население уменьшилось со 150 тысяч до 20 тысяч человек. Именно на эти ужасы искусственного внедрения капитализма извне обраша л внимание К. Маркс, когда писал о «... европейском деспотизме, взращенном британской Ост-Индской компанией на почве азиатского деспотизма, чо дает в результате сочетание более чудовищное, чем священные чудовища, которые нас пугают в храме Сальсетгы» [136, т. 9, 131]. И вместе с тем он научно доказал, что западная схема прогресса осуществляется на основе замены всех национально-своеобразных форм человеческих отношений чистоганом и голой экономической рациональностью.
Российские сторонники прогресса по-западному акцентируют внимание на изобилии, достигнутом Западом, но оставляют в тени тот неопровержимый факт, что оно получено потом и кровью многих поколений, которых индустриальная машина превратила в атомарную пыть. Достаточно вспомнить, что еще В. Соловьев критически относился тс современному ему западному обществу, культивировавшему индивида-атома. Многие наши демократы продуцируют при помощи средств массовой информации иллюзию западной модели существования России, на деле же осуществляя планы, разработанные в «мозговых» трестах Америки. Ведь еще 40 с лишним лет назад был разработан план психологической войны против нашего отечества, в котором отмечалось, что «психологическая война — чрезвычайно важное оружие для содействия диссидентству и предательству среди советского народа, которое подорвет его мораль, будет сеять смятение и создавать дезорганизацию в стране...» [231, 57].
V;
:"*V- '
Психологическая война, проводимая США, дала свои результаты — страна (великая и мощная держава — Советский Союз) теперь развалена. Осуществилось предвидение атамана П.Е. Краснова, который написал цикл романов. Один из «их называется «От 'Красного знамени к двуглавому орлу» [116]. Редактор журнала «Континент» Максимов в своем интервью телеканалу «Останкино» весной 1992 года высказал мысль о том, что развал Советского Союза, дестабилизация положения в обществе произошли как бы по заранее проду-манному плану. Еще более определенно об этом ранее высказался американский мультимиллионер, Дж. Сорос: «Уничтожение старой системы —вопрос более или менее решенный» [183, 8]. Но ведь это писалось еще осенью 1990 года! Теперь же Соединенные Штаты Америки приступили к расчленению самой России, о чем свидетельствует политика Америки и Японии.
С их стороны эта политика является продиктованной суровыми реалиями обстановки в мире. Дело в том, что мозговые тресты Запада «просчитали» надвигающийся энергетический кризис, тогда как наше отечество очень богато ресурсами (известно, что оно и Китай способны полностью обеспечивать себя ресурсами и энергией в отличие от других стран мира). Так как западной экономической машине грозит замедление темпов ее движения (особенно это касается США), то и была выработана программа превращения Советского Союза и соответственно России в сырьевую колонию с дешевой рабочей силой. Так, еще в 1990 году наш ученый С.Г. Кара-Мурзаев отмечал: «Даже в 60-е годы физики и математики корпорации РЭНД, разрабатывая методологию системного анализа, ввели понятие «истинной стоимости» ресурсов, основанное на учете лишь сиюминутной выгоды лишь небольшой части человечества — США» [92, 11]. Мозговые тресты Америки стараются управлять историей, используя политологию, социологию и компьютеры.
Рассмотрим случай, когда происходит осуществление несбывшегося гитлеровского сценария господства над Россией в его «жесткой» ипостаси, разработанной западными специалистами. Этот сценарий в глобальном масштабе излагается в статье Ю. Шишиной «Психодизайн — XXI. Технология Апокалипсиса», опубликованной в 1991 году. Она пишет: «События, разворачивающиеся в нашей стране, точь-в-точь напомнили мне программу «Барбаросса», подготовленную для нас полвека тому назад тайной канцелярией рейха. Если читатель не поленится заглянуть в протоколы Нюрнбергского процесса или книгу историка В.И. Дашичева, собравшего документы второй мировой войны, то он и сам без труда обнаружит, что А. Гитлер еще тогда за-программировал все сегодня происходящее: расчленение страны, натравливание народов друг на друга, отделение республик (и, кстати, первой — Грузии); даже отсутствие зубных и прочих врачей и развал начального образования для ослабления умственной и биологической силы нашего народа. Современные политологи приняли все его планы один к одному, даже не взяв на себя труд переработать. А ведь полвека назад не было ни технотроники, ни принципиально новых систем управления материальными процессами, текущими в ноосфере, мировыми денежными потоками, коллективным и индивидуальным сознанием, устрашающей генной инженерии» [225, 144].
Нам предлагают «новый мировой порядок», в чем же его предназначение для россиян?
На Западе стремятся осуществить идею «золотого миллиарда» избранных (к ним относятся американцы, евреи, немцы, французы, англичане и другие представители западной цивилизации), которые наслаждаются жизнью в «технотронных оазисах» (Бжезинский) на всех континентах. Остальные миллиарды, в том числе и россияне, находятся в «глобальном гетто». Наша страна становится гигантским концлагерем — зоной депривации, где все находящиеся искусственно лишаются нормальных жизненных потребностей. Россиян лишают пищи, лекарств, возможности к самоорганизации, налагается запрет на умственную деятельность. Иными словами, россиян посредством террористических способов держат в особых зонах, они влачат жалкое существование. «Но роптать нам все же не следует, ибо на примере Ирака и других «малоразвитых стран» понятно: шуток не будет. Если мы сами подобру-поздорову не обособимся в концлагеря, не будем помалкивать, станем заливать шахты, то и к нам прилетят технотронно управляемые ракеты, чтобы «разъяс-нить» нам, где истинная справедливость» [225,146]. Нарисованный сценарий будущего нашего отечества поистине мрачен и бесперспективен.
Здесь излагается то, что происходит в случае воплощения в действительность промоделированной на западных компьютерах программы овладения нашими национальными богатствами. Однако необходимо учитывать ограниченность компьютерной программы господства над нашим отечеством. Во-первых, компьютерное моделирование основано на математическом формализме, что позволяет «схватить» абстрактно-всеобщие моменты действительности, но упускает ее качественные аспекты. Во-вторых, для западного мышления характерны рационализм и позитивизм, на что обращали внимание русские мыслители XIX начала XX века, т. е. не учитывается иррациональная сторона и мышления, и действительности. Следует помнить и предостережение великого А. Пушкина о том, что русский бунт беспощаден и бессмысленен. Не исключено, что воплощение в реальность политиками западной модели развития России неизбежно приведет к очередному грандиозному кражу, к грядущему коллапсу, в результате которого может погибнуть и Запад (таким образом, может осуществиться пророчество о конце мира на пороге III тысячелетия).
Очевидно, что кое-кто на Западе понимает опасность воплощения в жизнь подобного рода «жесткой» ипостаси «гитлеровского сценария из-за проявления иррациональной стороны реальности».
Действительно, после распада Советского Союза, чье противостояние Соединенным Штатам Америки определяло весь фон мировых событий (заметим, что фактически это было противостояние не социализма и капитализма, а двух государств!), из тени вышел мусульманский мир. Влиятельные круги исламского фундаментализма стремятся к мировому господству, что представляет угрозу существованию Запада. Не следует забывать и растущую мощь новой сверхдержавы — Китая, который имеет ядерное оружие, спутники, новейшие ЭВМ, ракеты, колоссальный демографический потенциал и динамичную экономику. Перед его возрастающим могуществом начинает уже дрожать высокоразвитая Япония. А пробуждающийся африканский континент, а динамичные социальные процессы в Латинской Америке! Иными словами, на место противоборства СССР и США (американцы еще с сожалением вспомнят о непредсказуемых последствиях своей деятельности по развалу Советского Союза, ибо это им в будущем дорого обойдется) пришло непримиримое противоречие между полисной и неполисной цивилизациями.
Сейчас Атлантический океан, а не Средиземное море является центром полисной (западной) цивилизации. На периферии евроамериканской цивилизации происходит расшатывание традиционных структур (Россия «оказалась на периферии полисной цивилизации») [58, 13], связанное с явлением «озлобленной зависти», которая проявляется в антизападничестве и всплеске уравнительного пафоса (от большевистской революции до «пылающего ислама»). Ныне евроамериканская цивилизация находится перед лицом тех же проблем, что и Римская империя накануне своего краха. Однако условия несколько иные. Во-первых, полисная цивилизация теперь не находится в глухом «варварском» окружении, подобно греко-римской предшественнице. Во-вторых, масштабность неполисных цивилизаций перестает быть геополитической доминантой: включение России в систему демократического севера (объединенная Европа, Япония и Северная Америка) и осуществление плана Дж. Буша по созданию общеамериканского рынка приведут к выпадению Латинской Америки из контекста «третьего мира».
Вот именно включение России в систему евроамериканской цивилизации может спасти ее перед лицом опасности, идущей со стороны юга, представляющего собой совокупность неполисных цивилизаций.
Поэтому теперь просматривается возможность осуществления «мягкой» ипостаси неосуществленного фашистской Германией сценария. Вот почему Запад настаивает на энергичном создании в России многочисленного слоя собственников, требует решительного введения частной собственности, что возможно только за счет всего русского народа. «Полисная цивилизация втягивает в свою орбиту все новые регионы Д. Драгунский и В. Цымбурский, - посредством» Воспитания в них сильного и обширного среднего слоя, исповедующего и воспроизводящего традиционные полисные ценности труд как путь к преуспеянию и состязательность как путь к самоутверждению. В оптимальном варианте этот процесс должен сопровождаться рассасыванием массы низов, тяготеющих к разным версиям люмпен-идеологии» (58, 14). Именно этим объясняется приглашение России войти в семерку развитых стран Запада, стать восьмым членом могущественного клуба, вершащего дела в мировой экономике и политике, вот почему Россию приглашают принять участие в программе «звездных войн», вот почему не исключена возможность вхождения ее армии в блок НАТО. Этим самым Запад усилит свою мощь, к тому же раскрываются блестящие перспективы использовать в своих целях интеллектуальный потенциал России (финансирование программ для работы российских ядерщиков позволит американцам извлечь большую выгоду, не прибегая к «утечке мозгов») а ее ресурсы (трудовые, природные). Понятно, что Запад не даст России стать могущественной державой, как это произошло с Японией; достаточно будет того, что ей создадут режим сателлита Запада.
Весьма велика вероятность того, что Россия не воспримет западного пути.
В свое время Н. Бердяев писал в своей книге «Философия неравенства» о русском народе следующее: «Русский народ не есть народ западно-европейский, он — в большей степени народ восточно-азиатский. Душа русского народа — сложная и запутанная душа, в ней столкнулись и смешались два потока мировой истории, восточной и западной. И. эти две стихии в душе русского народа не были органически претворены в цельный характер, в единую волю и единый разум... И западники, и славянофилы не могли понять тайны русской души. Чтобы понять эту тайну, нужно быть в чем-то третьем, нужно вознестись над противоположностью двух начал, восточного и западного, и двух сознаний — славянофильского и западнического. Нужно знать Восток не только по смутным переживаниям восточной стихии и Запад не только по поверхностному западническому сознанию. Острота познания рождается от выхода в третье из двух противоположностей. Россия есть великий и цельный Востоко-Запад по замыслу Божьему, и она есть неудавшийся и смешанный Востоко-Запад фактическому своему состоянию, по эмпирическому своему состоянию [9,32-33]. Вот именно, русский человек не воспримет Запад во всей его полноте; в нем удивительным образом сочетаются немецкий гений и татарский размах [246, 442], что придает самобытность России.
Вполне реальна возможность развития нашего отечества по прерванному в начале века третьему пути—ни по пути западного капитализма, ни по пути государственного социализма, а по евразийскому пути.
Речь идет об осуществлении сценария мировой цивилизации, связанного со столыпинскими реформами. Российский философ Ю. Бородай в статье «Третий путь» аргументирование показывает, что Ленин со своими приверженцами пресекли поворот столыпинской России на путь агропромышленной модернизации, охарактеризовав его как неправильный, патриархально-реакционный, «бонапартистский» путь [21, 140-147]. Оказывается, что добуржуазные цивилизации, сохранившие свои традиционные отношения между людьми со всем набором старинных моральных ценностей, сумели прекрасно воспринять новейшие сложные технологии. Именно Япония первая продемонстрировала третий путь развития, который стал в наши дни всемирно-исторической реальностью (Южная Корея, Тайвань, Сингапур и другие страны азиатско-тихоокеанского региона успешно идут по этому пути).
Исследователи отмечают, что в отличие от США как эталона «общества потребления» в Японии с ее набором фундаментальных ценностей, противоположных американским, приоритетным является ориентация на твор-ческий труд, что японская экономика по эффективности превосходит западную, что в Японии нет безработицы [134, 109-110]. Японский опыт противоречит тезису о благотворности резкой социальной дифференциации в нашей стране. Ведь тенденция развития мировой экономики состоит как раз-таки
в сокращении неравенства доходов. «Характерно, что, уровень социального неравенства среди основных промышленных держав является наименьшим в наиболее динамично развивающемся государстве — в Японии» [134, 109]. Японский опыт свидетельствует о значимости наряду с материальными стимулами широкого спектра нематериальных.
Россия как евразийская страна имеет культуру, сочетающую в себе элементы восточных и западных культур, и поэтому русская и японская традиционные культуры имеют сходные черты—склонность к сотрудничеству, общинное™, коллективизму и т. д. Нам, чтобы по-своему осуществить третий путь, прежде всего необходимо внутри общинности вырастить Личность, о чем говорил А. Герцен, восстановить духовность. Евразийская доктрина, выражающая определенный способ мышления и мироощущения, имеет глубокие национальные, российские корни и сейчас происходит ее актуализация, связанная с деятельностью государственников, желающих построить сильную и процветающую Россию, как Столыпин в свое время.
Контуры планетарной Цивилизации
И настоящее время происходит становление глобальной цивилизации, очерчиваются ее контуры развитие человеческой цивилизации вступает в новый, во многом переломный период, для которого характерно обострение целого ряда проблем планетарного масштаба. Они охватывают чрезвычайно широкий круг вопросов, начиная экологическими, демографическими, экономическими и кончая вопросами социального (СПИД, терроризм, преступность, наркомания) и морального плана, связанных с общими мировоззренческими установками че-ловека, его культурными ценностями. «Нетрудно заметить, что становление глобальной цивилизации сопряжено с обострением трагического противоречия между различными ее зонами, в одной из которых человек располагает всеми ее благами и достижениями, а в другой—гораздо более обширной — царят голод, болезни, нищета. Именно это противоречие создает наиболее опасную угрозу, — считает Г. Дилигенский, —целостности глобальной цивилизации, без его разрешения вряд ли будет возможным ее дальнейшее поступательное развитие» [57, 30].
Многие социологи, политологи, культурологи, футурологи отмечают противоречия, связанные с формированием новой, планетарной цивилизации. В начале нашего столетия П. Сорокин дал великолепную и точную характеристику этого процесса, выражающегося в экстраординарном кризисе: «Это —не просто экономические или политические неурядицы, кризис затрагивает одновременно почти всю западную культуру и общество, все их главные институты. Это — кризис искусства и науки, философии и религии, права и морали, образа жизни и нравов. Это — кризис форм социальной, политической и экономической организации, включая формы брака и семьи. Короче говоря, это —кризис почти всей жизни, образа мыслей и поведения, присущих западному обществу. Если быть более точным, этот кризис заключается в распаде основополагающих форм западной культуры и общества последних четырех столетий» [182, 429].
Экстраординарность кризиса XX столетия связана, как уже говорилось выше, с космическими процессами и прежде всего с начинающимся возрастанием активности Солнца. В свое время А. Чижевский в книге «Физические факторы исторического процесса» объяснил волнения на Земле, коллективные психозы, войны процессами на Солнце [219]. Установленная П. Сорокиным закономерность смены типов культуры прекрасно коррелирует со структурами циклов Эдди, где прослеживается что-то вроде 900-1200-летнего цикла солнечной активности, слагающегося из длинного (600-700 лет) и короткого (200-300 лет) полуциклов. Во всяком случае имеется определенная синхронность между вызванными солнечной активностью изменениями на нашей планете и историческими событиями крупного масштаба (понятно, что не следует забывать и значимость чисто исторических и социальных факторов).
Несомненно то, что сейчас человечество и его цивилизация столкнулись с фундаментальными процессами планетарной шкалы, которые ставят вопрос о существовании нашей цивилизации. Одни из них связаны с жизнеспособностью общества на Западе в сложившейся ситуации.
Рассмотрим в связи с этим основные положения «Доклада» института всемирной вахты (Вашингтон), позволяющего бросить как бы «глобальный взгляд» на проблемы, возникшие сегодня перед человечеством. Без их решения невозможно создание экологически устойчивого общества.
Прежде всего требует своего решения в 90-е годы проблема преодоления бедности. В 1989 году, отмечает А. Дернинг, в мире насчитывалось 157 миллиардеров, примерно 2 млн. миллионеров и 100 млн. бездомных. Ежегодно 5 млрд. расходуется жителями США на соблюдение различных малокалорийных диет, в то время как 400 млн. человек во всем мире недоедают [239, 135]. По данным МБРР и ФАО, в абсолютной бедности на планете живет 0,7 — 1 млрд. человек. Но самое страшное — это усиление тенденции роста бедности. В 1989 году отмечено резкое снижение жизненного уровня во многих регионах Азии, Африки и Латинской Америки. Таким образом, еще раз можно констатировать, что богатые становятся богаче, а бедные — беднее.
Известно, что большинство современных экологических трудностей, начиная от отравления грунтовых вод и кончая изменениями климата, являются побочными продуктами нарастающего объема промышленного производства и потребления товаров и услуг. Бедность же ведет непосредственно к экологической катастрофе, причина которой — стремление отчаявшихся людей к сверхэксплуатации природных ресурсов. Ничто не может быстрее подтолкнуть людей к варварскому использованию лесных ресурсов, почв и водных источников, как страх потерять в ближайшей перспективе возможность доступа к ним. Отсюда и вывод доклада о необходимости в целях разрешения нынешних и будущих экологических проблем преодоления бедности на основе целого комплекса мер социального, административного и экономического порядка. В связи с этим актуально положение А. Дернинга о том, что «бедность — это роскошь, которую мы больше не можем себе позволить» [239,153].
В конце доклада Браун, Флейвин и Постел рисуют картину экологически устойчивого общества. Исходя из состояния окружающей среды, остроты современных и будущих экологических проблем, они считают, что у человечества для создания такого общества осталось не больше 40 лет. Авторы доклада полагают, что к 2030 году должна быть сформирована экологически справедливая и безопасная мировая экономика, чьи энергетические потребности будут полностью удовлетворяться благодаря использованию возобновляемых экологически «чистых» и весьма эффективных источников, преимущественно энергии Солнца. Для выживания человечества необходимо создать такое общество, как бы ни выглядело это утопически.
На международной конференции «К новой цивилизации», проходившей в июле 1992 года (Москва), выступил с докладом С. Лем, в котором он подчеркнул, что в результате человеческой деятельности непомерно перегруженная биосфера сама не способна вернуться к состоянию равновесия. По его мнению: «Неверно, что с арены истории уходит лишь коммунизм, не оправдавший себя как социотехническая идея. Классический капитализм тоже уже не в состоянии справиться с проблемами, которые он порождает» [124].
Самая фундаментальная проблема — это регулирование численности населения Земли путем активной деморегуляции. чтобы на протяжении жизни трех-четырех поколений снизить его до 2—2,5 млрд. человек. Вести борьбу с избыточной прокреационной способностью человека можно при помощи псевдогормональных препаратов, добавляемых в пищу, воду и даже воздух (в атмосферу). Но для этого необходимо решить острую проблему выбора между цивилизацией как глобальным правлением знатоков-экспертов и цивилизацией как правлением политических лидеров.
Сейчас формируется новая цивилизация. Она будет настолько глубоко революционной, считает О. Тоффлер, что изменит все наши старые представления: «Мир, который развивается в направлении новых ценностей и технологий, новых геополитических отношений, новых стиля жизни и форм коммуникации, требует новых идей и аналогий, классификаций и понятий» [276, 200]. Она—событие более глубокое, чем Первая волна, возникшая боле 10000 лет назад благодаря изобретению агрокультуры, или Вторая волна, вызванная промышленной революцией.
Новая цивилизация характеризуется «дамассированным» производством и распределением. Если традиционное индустриальное производство ориентируется на выпуск идентичных изделий в миллионах экземпляров, то «демассированное»—на выпуск небольших серий, рассчитанных на определенного потребителя. При этом продукция отраслей Третьей волны остается столь же дешевой, общедоступной и разнообразной, как и продукция массового производства.
Существенным является то, что в цивилизации третьей волны происходит (в определенном смысле) возврат к до-индустриальному производству, но на более высокой технологической основе. Здесь главным объектом собственности станет информация (наряду с собственностью на землю и средства производства). Вполне понятно, что основная масса людей в информационном обществе не будет заниматься принятиеем политических решений, их будут выбирать и проигрывать при помощи компьютеров представители правящей элиты. Вот и возникает вопрос о том, какая форма правления осуществится, кто будет доминировать в мире, сможет ли осуществиться сценарий глобальной «империи» Александра Македонского, выписанной А. Тойнби?
Рассмотрим различные возможности, связанные с необходимостью регулирования развития планетарной цивилизации. То есть речь идет об управляемой истории, что пытаются делать уже сегодня в разных регионах планеты те или иные силы, которые стремятся доминировать в мире.
На мировое господство теперь претендует ислам (выше шла речь о мировой экспансии ислама в средние века и о неосуществленном сценарии завоевания Западной Европы испанскими мусульманами). «Ислам вступает в XXI век, — отмечает Н. Жданов, — как одно из направлений человеческой цивилизации, как система воззрений и политической практики, материальной и духовной культуры. Ислам—это и миллионы верующих, партии, движения и международные организации» (74а, 4].
Ныне стоит в теоретическом и политико-практическом плане проблема исламской альтернативы мирового порядка.
Так как ислам является мировой, «универсальной» религией, то исламская концепция миропорядка исходит из универсализма, означающего необходимость принятия мировым сообществом ислама. Неудивительно, что Исламским советом в 1981 году была принята Всеобщая исламская декларация прав человека, нацеленная на установление исламского порядка. В ней изложено 14 пунктов, среди которых:
— равенство всех людей, независимо от происхождения, Цвета кожи, пола и языка;
-'т *•'
•it'
— сохранение, защита и почитание института семьи как основы общества;
— равная ответственность перед законом (шариатом) правителей и управляемых;
— священный характер любой земной власти, данной на время, определяемое законом;
— правовая защита каждого в соответствии с законом в случае нарушения его прав;
— избавление человечества от всякой эксплуатации, несправедливости и угнетения [74а, 10-11].
В августе. 1983 г. проходил международный семинар (Лондон) на тему «Государство и политика в исламе», организованный Мусульманским институтом исследований и планирования. На нем была принята декларация, которая детализировала исламскую концепцию миропорядка и пути ее достижения. Ее основные положения таковы:
— Вся власть принадлежит Аллаху, и поэтому любое мусульманское государство, которое по своей воле подчинилось неисламской власти или идеологии, выступает, по существу, против правления Аллаха.
— Религия и политика (политическая практика) составляют неделимое целое, и любое-отделение ислама от религии и политики является неприемлемым для «Уммы» (общины мусульман, которая является объектом «божественного откровения»).
— Политическая роль ислама и политическая роль богохульства (неверия) являются двумя противоположными тенденциями в истории, и ни одна из них не имеет ничего общего с другой.
— Концепция деятельности политических партий в западных демократиях приводит к расколу общества и, следовательно, не устраивает «Умму».
—- Джихад (борьба в защиту и распространение ислама) является основным долгом мусульманина во все времена и должен стать неотъемлемым элементом современного исламского движения.
Были сформулированы политические цели «Уммы»:
— Ликвидировать всякую власть, находящуюся в конфликте с Аллахом и его пророком.
— Ликвидировать национализм во всех его проявлениях и формах, и в особенности в форме «нация-государство».
— Объединить все исламские движения в единое глобальное движение с тем, чтобы создать исламское государство.
— Преобразовать исламский мир в систему исламских государств, связанных друг с другом такими институтами, какие являются необходимыми для выражения единства
Были сформулированы политические цели «Уммы»:
— Ликвидировать все политические, экономические, социальные, культурные и философские влияния западной цивилизации, которые внедрились в исламский мир.
— Возродить доминирующую, глобальную исламскую цивилизацию, основанную на концепции «таухид» (объединение).
— Создать необходимые институты, чтобы следовать принципу: «Не делай ничего греховного и сторонись постыдного».
— Установить справедливость во всех человеческих отношениях на всех уровнях в мире [74а, 11-12].
Панисламизм провозглашает исключительность и богоизбранность всех мусульман. Считается, что миру ислама противостоит мир «нового варварства», поэтому необходимо установить теократию. Не случайно в идеологической машине шиитского духовенства возникла идея «создания» великого исламского сообщества», или «великого исламского государства», сначала в пределах Азии, Африки и некоторых других развивающихся/стран, а затем и на всём земном шаре» [82, 126]. Панисламизм — теория мусульманского космополитизма. Из-за противоречий в мире ислама возникла гибкая концепция «исламской солидарности», конечной целью которой является образование единого исламского государства. Политики считают необходимым выход мусульманских стран и организаций из ООН и образование Организации объединенных му-сульманских наций со своим Советом Безопасности, создание мусульманского общего рынка» и объединенных вооруженных сил с единым военным командованием. Как в связи с этим не вспомнить В. Соловьева, который указывал на значимость Мухаммеда и основанной им религии в общих судьбах человечества: «Если же Признавать в истории внутренний смысл и целесообразность, тогда без сомнения такое огромное мировое дело, как создание Ислама и основание мусульманской культуры, должно иметь провиденциальное значение» [179,555J. Не случайно Запад ныне трепещет перед заревом, поднимающимся над мусульманским Востоком.
Не ослабевает и стремление Запада играть первую скрипку в становящейся планетарной цивилизации.
Дж. Роберте, показав в своей книге «Триумф Запада» причины ошеломляющего успеха западной цивилизации, делает вывод о том, что направление современной истории (рассматриваемой с 1700 года) характеризуется «доминированием» Запада. Под «доминированием» понимается два момента: во-первых, история всей мировой цивилизации под влиянием Запада приняла необратимый характер; во-вторых, неевропейские культуры воспринимают западные идеи, ценности и цели, изменяя тем самым локальное движение истории [265, 427-428]. И далее он утверждает: «Пара-доксально, что мы можем теперь войти в эру своего величайшего триумфа, но не через государственные структуры и экономические отношения, а через умы и сердца всех людей. Возможно, они все теперь вестернизируются» [265, 429]. Это утверждение основано на принципе, что «ничто в истории не повторяется». Это значит, что история изменена Западом, который сделал мир Единым Миром, что это совершено благодаря деятельности европейских администраторов, миссионеров и учителей. Ибо они принесли ценные дары неевропейцам, включающие в себя более мягкие стандарты поведения в отношении слабых, идеал более объективного правосудия, интеллектуальную строгость науки, дающую плоды в сфере здравоохранения и технологии и пр.
О возможности осуществления одного из вариантов Империи — «Паке Американа» — говорил наш отечественный мыслитель Г. Федотов: «В случае победы Америки, Англии и их союзников единство мира должно отлиться в форме действительной, а не мнимой федерации. Такова сама структура и Соединенных Штатов, и Британского Содружества, В настоящее время англосаксы и не представляют себе власти, организованной вне самоуправления. Даже молодой империализм Америки, при всей жадности к стратегический базам, начинает с освобождения своих старых колоний. Опасность Атлантического варианта Империи не в злоупотреблении властью, а скорее в бездействии власти. У свободных народов нет вкуса к насилию, и это прекрасно. Но в настоящее время у них нет и вкуса к власти, и это опасно» [199,194]. Не следует забывать, что это написано в 1947 году, поэтому поражает предвидение Г. Федотова, его удиви-тельная историческая интуиция.
Вероятно, отсутствие «вкуса к власти» не позволило Западу решить ряд проблем. Прежде всего существенно то, что на Западе не решена адекватно проблема «индивид — общество», это привело к утрате способности веры и духовного порыва. Известный западный ученый К. Леви-Стросс говорит: «Отлучив человека от всего остального мироздания, западный индивидуализм лишил его защиты. Человек, верящий в безграничность своих возможностей, обречен на самоуничтожение» [81, 7]. Далее, следует учитывать и происходящие процессы в сфере культуры Запада, особенно американской культуры. Оказывается, тот же американец вдруг обнаруживает неустойчивость своей культуры, которая стала трещать по всём швам. Ее идеи, служившие ему ориентиром в жизнедеятельности, превращаются в ненужные и бессмысленные «механизмы» (здесь проявляется закономерность развития культуры —• ее старение и деградация). Перед американцами стоит проблема создания аутентичной культуры—им, подчеркивает Л. Сеа, нужно вырастить древо культуры и выработать собственные концепции [280,4-5]. Необходимо учитывать и тот существен-ный момент, что, как заметил О. Тоффлер, начался конец «белой интермедии» — господства белых над всем остальным миром. Он пишет: «В действительности уже произошел сдвиг в расовом распределении власти в мире... непохоже, что мы когда-либо вернемся к прежнему исключительному положению. Арабское представительство является сейчас и будет продолжать оставаться частью мировой структуры власти. Прибавьте к этому драматический рост Японии, Тайваня, Гонконга, Сингапура и Южной Кореи в последние годы и чрезвычайно быстрый уровень экономического роста в большинстве регионов Восточной Азии и Океании... По мере того как компьютеры распространяются в Азии, по мере того как китайцы (и китайцы, проживающие за пределами) развивают свои собственные речеразличающие системы, способные обрабатывать их идеографический язык... по мере того, как дипломированные специалисты Индии или Сингапура создают программы для компьютеров в Манхэттене или Миннеаполисе, мы, вероятно, можем также стать свидетелями мощного потока финансовых, культурных и прочих влияний Востока на Запад» [145, 279].
Активное подключение незападных, восточных культур к проблеме компьютеризации, традиционным схемам западного мышления, может существенно изменить культуру Запада, может привести к громадным последствиям не в пользу Запада. Сложившейся ситуацией озабочен и Л. Сеа, размышляющий об опасности роста азиатского влияния в мире. Ведь то, что азиат взял из европейской культуры, не является собственно культурой, т. е. не является способом экзистенции, мировоззрением, а только орудиями и техникой. Азиат считается наследником престарой культуры, которая передавалась от отца к сыну; он чувствует себя господином собственной и аутентичной культуры. Его мировоззрение резко отличается от европейского, хотя он и вынужден был из-за экспансионистских устремлений европейца взять у него технику. «Современность показывает нам,—пишет Л. Сеа,— на что способен азиат, использующий европейскую технику и собственное, совсем иное, мировоззрение. Будущее европейской культуры ему безразлично и он, очевидно, будет стараться ее уничтожить, если она и дальше будет проникать в его собственный мир» [280,5].
Вспомним, что В. Соловьев в конце прошлого века пророчески заметил, что в будущем Китай будет господствовать над Европой, используя ее достижения в области науки и техники и собственное мировоззрение. Он также предсказывал предстоящее столкновение двух культурных миров — Европы и Китая [179, 134]. Во всяком случае, к аналогичным выводам пришел и О. Тоффлер: «Если говорить в долгосрочных исторических терминах, то я думаю, что белая интермедия будет заменена «трехцветным будущим» [280, 280]. Интересно, что прозрение В. Соловьева и прогноз О. Тоффлера получают неожиданную аргументацию и со стороны экологии. Отечественный биолог Г.Н. Симкин на основании четвертьвекового исследования природных экосистем всех уровней — от механизмов популяционного гомеосду: «Если человечеству действительно удастся избежать глобальной ядерной катастрофы, угрожающей планете расколом земного шара, то глобальной гибели биосферы не будет, а возможно и не быть: слишком сложны, устойчивы, многократно сдублированы ее функциональные биохимические блоки. Намного реальнее картина локальных (региональных) катастроф, на наш взгляд, в первую очередь угрожающих наиболее индустриально развитым странам и цивилизации «белого человека» вообще» [172, 96].
Во всяком случае несомненно одно — экономический рост Запада за счет неразумного, расточительного потребления невозобновляемых ресурсов приведет человечество к катастрофе. Если этот процесс удастся остановить, тогда можно поискать, считает А. Тойнби, инициатора следующего витка движения мира на Востоке, не исключено, что в Китае [188, 598]. Речь идет об общемировой значимости конфуцианства, т. е. об исторических судьбах конфуцианства в современном мире.
Историческое значение идей Конфуция уже по достоинству оценено многими учеными Востока и Запада. Они рассматривают его как учение, которое воплотило в себе разум и дух активности всего человечества и в своем поступательном развитии пересекло просторы Тихого океана, Европы и вторглось на американский континент. Некоторые из них даже считают, что «конфуцианство представляет собой наиболее выдающийся тип культуры во всей истории человечества» [111, 134].
Известно, что традиционное китайское конфуцианство оказало большое влияние на разные страны мира, и прежде всего на Юго-Восточную Азию. Все они в разной мере восприняли конфуцианские нормы и принципы в сфере культуры, политики и этики и даже усвоили их в качестве составной части собственных обычаев и образа жизни. Это историко-культурное явление квалифицируется как образование «пояса конфуцианской культуры». Именно в конфуцианской культуре усматриваются принципы происшедшего после второй мировой войны резкого скачка в экономическом развитии Японии, Южной Кореи, Тайваня, Сингапура и Сэнгана. Более того, иногда даже экономика этих стран характеризуется как «конфуцианский капитализм» [46, 312].
Существует точка зрения, что нормы и принципы конфуцианской этики, несмотря на их несовместим ость со многими сторонами жизни современного общества, могут сыграть активную роль в решении проблем современной цивилизации, морали, культуры, системы ценностей и социальной стабильности, с которой столкнулось «постиндустриальное общество» [Ш, 135]. Дело в том, что в странах с «постиндустриальным обществом» высокий уровень «товарности, сложившихся в обществе связей и отношений обусловил развитие этих стран, но одновременно нанес значительный удар традиционным межличностным отношениям, вытравив из них такие элементы, как родственные чувства, духовность, нормы морали и устои внутрисемейной жизни» [111, 13S]. В этом проявился фактически противоречивый характер отношений между материальной и духовной сторонами цивилизации, и обнажился тот факт, что высокий уровень развития материальной стороны отнюдь не всегда означает прогресс целого.
Многие специалисты поэтому считают, что присущий конфуцианским нормам и принципам высокий гуманистический дух обусловливает способность китайской философии не только стать средством решения проблем и преодоления кризиса западной культуры, но и задать новое направление развитию всей мировой культуры. Это окажет западной культуре существенную помощь в выполнении своей миссии регулятора духовной жизни общества. В этом усматривается новый будущий вклад китайской культуры в мировую культуру, в определение перспектив развития человечества в целом, в развитие его системы ценностей и его культуры [188, 599; 262, 183].
Не следует забывать и значимости России в становлении планетарной цивилизации.
Хотя Советский Союз развалился, однако интеграционные тенденции все равно возьмут верх и новые государства снова объединятся на качественно новой основе и уровне. Россия представляет собой мост, связывающий Европу и Азию, к тому же в ее культуре до сих пор идет синтез восточных и западных элементов. Именно евроазиатская двукрытностъ нашего отечества призвана самой историей сыграть роль интегрирующего начала между Востоком и Западом [198,165-166]. Не случайно еще А. Герцен прорицательно назвал Тихий океан, на берегах которого по соседству располагаются Россия и Китай, Средиземным морем Будущего. Китай ныне весьма успешно проводит экономические реформы (хотя здесь имеются и трудности) и движется по пути рыночного социализма, опираясь на тысячелетние традиции богатейшей культуры и нравственные устои народной жизни. И Россия пойдет своим путем, совершив переход к корпоративной системе [142, 234-237], что даст ей возможность дружить с Китаем и оказывать влияние на формирование планетарной цивилизации.
Человеческая свобода включает в себя способность «изобретать» будущее, управлять историей, насколько это возможно. Это значит, что сегодня стоящие перед человечеством проблемы требуют для своего решения координационного планирования. В отличие от прошлого человечество находится в уникальной ситуации, когда одновременно чрезвычайно обострились наши проблемы и расширились наши средства коммуникации и когда впервые в истории стали необходимыми и возможными подлинно коллективные и демократические решения. Чтобы осу-ществить правильный выбор, нужно осознать ситуацию и оказать на нее воздействие [251,9]. Сегодня идет движение к многополярному миру, где придется учитывать не только интересы Запада, но и интересы стран ТОБ, Африки, Латинской Америки, России.
На контуры формирующейся планетарной цивилизации указывает возникающая буквально на глазах новая культура — глобалтех: «Для последнего по времени возникновения из основных видов культур — глобалтеха — лучшей
ареной для выражения его мемов (эквивалент генов в применении к «видам» культур— В.П.), тем, сцен и грез оказалось не национальное государство, в жизни которого доминируют города (как у западно-европейского вида), не имперское образование, где доминирует великая бюрократия (как у восточноевропейского), не ареал какой-либо религии, живущей под контролем мулл (у вида афразийской зоны), и не какой-либо имей территориальный ареал. Скорее среда существования глобалтеха — это рынок, на котором доминируют раскинувшие сети связей во времени и пространстве, возглавляемые своего рода кшатриями и решающие судьбы экономики форумы посвященных, что именуются планетарными корпорациями. Последние связаны воедино через международные организации и профессиональные ассоциации» [94, 149].
Возникает социальный суперорганизм, способный формировать в определенной степени свою судьбу и несущий в себе многообразие культур разных народов.
Эта плантарная цивилизация осознает свое непосредственное окружение — Солнечную систему и начнет проникать в Галактику (все это очень похоже на разработанный А. Тойнби сценарий мировой империи Александра Македонского, сохранившейся до наших дней). Планетарная цивилизация будет представлять собой психоцивилизацию, ибо человечество, совершив научно-техническую и социальную революции, стоит на пороге психологической революции. Некоторые ее элементы уже проявляются в развитии американской культуры. Несомненно, что на контуры планетарной цивилизации, получившей возможность «проигрывать» альтернативные варианты собственного развития, наложат отпечаток компьютеризация, экологизация, космизация, генная инженерия и использование психотропных веществ, действующих на психику человека.
Одной из возможных альтернатив развития планетарной цивилизации может оказаться, в силу цикличности истории, возникновение социальной Мегамашины, подобной древневосточной монархии. Ведь западная цивилизация прервала естественный ход классического восточного пути развития цивилизаций: она — аномальное явление в кругу цивилизаций. И нереализованные потенции европейской истории могут обрести жизнь. Если обратить внимание на тенденции в функционировании западных транснациональных корпораций (большинство из них являются американскими), то можно прийти к выводу о том, что нарождающаяся планетарная цивилизация по своей сути имеет шансы стать неорабовладельческой. Ведь проблемы глобального характера настолько сейчас, усложнились, что демократические методы решения оказываются подчас уже неэффективными, и поэтому не исключена вероятность некоего «возврата» в прошлое, но на ином уровне. В отличие от физического принуждения классического рабства возможно применение (и это делается уже сейчас) мощных методов манипулирования психикой человека при помощи средств массовой коммуникации и информации, непосредственного воздействия на мозг человека и пр. Планетарная цивилизация вполне может оказаться «неорабовладельческой».

Заключение

В данной книге рассмотрен, вопреки точке зрения значительного числа историков, считающих, что история не знает сослагательного наклонения, целый ряд неосуществленных сценариев мировой цивилизации. Теперь уже очевидно, что это не совсем так, ибо их мнение основывается на описательном подходе к истории, ими не используется достаточно мощный философско-методологический инструментарий. Читатель смог увидеть, что из двадцати семи сценариев, о которых шла речь на предыдущих страницах, одни уже находятся в стадии реализации, например, мечта Карла Великого о создании Западной империи (теперь эта мечта, ее концептуальная основа о единстве Западной Европы осуществляется в других условиях), другие имеют, большую вероятность воплощения в действительность (Россия может пойти по собственному пути развития. Китай сможет образовать «Паке Синика» и пр.). Это связано с тем, что весь материал излагался в русле философии истории и здесь использовался гегелевский подход, который «схватывает» феномен «размытой реальности» — не все возможно-сти реализуются равновероятно, а также идея античной философии о правомерности существования разных мироустройств, а значит, и возможности стать действительностью несбывшихся альтернатив мировой истории.
В книге показывается связь исторических событий с космическими процессами, прежде всего солнечной активностью. Оказывается, что большинство неосуществившихся сценариев мировой цивилизации приходится на смену типов культур (в классификации П. Сорокина) и периоды изменений солнечной активности. И сейчас начинается увеличение активности нашего светила, с чем связано формирование планетарной цивилизации, для которой будут присущи свои экономические, технические, психологические и культурные изменения.
Однако имеется и противоположная точка зрения, представленная в модели цивилизацнонного процесса С. Хантингтона. Мировая политика вступает в новую фазу, что вызвало появление различных версий ее будущего облика: конец истории, возврат к традиционному соперничеству между нашими государствами, упадок наций-государств под напором различных тенденций — к трайбализму и глобализму и др. Каждая из этих версий «схватывает» отдельные аспекты нарождающейся реальности, но, по мнению С. Хантингтона, не выделен самый существенный, осевой аспект проблемы: «Я полагаю, что в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика. Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой. Нация-государство останется главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Линии разлома между цивилизациями — это и есть линии будущих фронтов» [205а, 33]. Таким образом, облик мира будет определяться в ходе взаимодействия таких крупных цивилизаций, как западная, японская, исламская, индуистская, конфуцианская, православно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская. Самые же значительные конфликты развернутся по линии разлома между цивилизациями.
Причины такого сценария будущего человечества С. Хантингтон усматривает в следующем: во-первых, различия между цивилизациями наиболее существенны, они несхожи по своей истории, языку, культуре, традиции и, самое главное, религии; во-вторых, мир становится все более тесным, усиливается взаимодействие между цивилизациями, что ведет к росту цивилизованного самосознания; в-третьих, процессы экономической модернизации и социальных изменений ослабляют традиционную идентификацию людей с местом жительства, ослабевает и роль нации-государства как источника идентификации; поэтому возрастает значимость религии, нередко в форме фундаменталистских движений (ислам, западное христианство, иудаизм, буддизм, индуизм); в-четвертых, рост цивилизационного самосознания обусловлен двойственной ролью Запада: он находится на вершине своего могущества, что влечет за собой возврат незападных цивилизаций к собственным корням (речь идет об идее «возврата в Азию» Японии, «индуизации» Индии, «реисламизации» Ближнего Востока и пр.); в-пятых, культурные особенности и различия более стабильны и фундаментальны, чем политические и экономические, поэтому гораздо сложнее их разрешить или свести к компромиссу; в-шестых, усиливается экономический регионализм, который успешен, если он коренится в общности цивилизаций [с. 205а]. Следовательно, тезис об «универсальной цивилизации» находится в противоречии с партикуляризмом азиатских культур. На наш взгляд, данная модель цивилизационного процесса действительно «схватывает» такую грань, как усиление самобытности цивилизаций, однако интеграционные процессы в мировом масштабе имеют тенденцию к возрастанию, и в конечном счете они в синтезе с противоположной тенденцией приведут к мировой цивилизации, которая будет состоять из ряда самобытных культур, взаимодействующих в своей неслиянности. На это указывает и концепция неархимедового времени, согласно которой континуум временных моментов слагается из упорядоченного множества; применение данной концепции времени к анализу цивилизационного процесса и позволяет сделать указанный вывод.
Заслуживает внимания проблема, относящаяся к существованию в конце XX века целого спектра сценариев мировой цивилизации, ее будущего развития, т. е. речь идет о возможных путях развития современного мира в начале III тысячелетия. Еще раз подчеркнем, сейчас происходят глубокие цивилизационные сдвиги, характеризующие конец цивилизации, сформировавшейся в эпоху Возрождения. Это вызвало к жизни целый ряд футурологических концепций, изложенных в работах Ф. Фукуямы, О. Тоффлера, У. Эко, Ж. Аттали, А. Шаффа, С. Хантингтона, Я. Кучиньского, Г. Дилигенского, Дж. Нэобитта, А. Тойнби, Ж. Гимпеля, А. Дугина и др. Осмысление всех этих концепций, выражающих альтернативные сценарии будущего человечества на основе идеи неархимедова времени, которая фиксирует природу социо-генеза и культурогенеза как взаимопроникновение порядка и хаоса, дает возможность очертить контуры будущего цивилизаций.
К возможным сценариям мировой цивилизации могут быть отнесены следующие: 1) достаточно вероятен альянс России и Германии, хотя этому будут противодействовать Соединенные Штаты Америки, используя Англию и Францию; 2) не исключена возможность реализации союза славян и тюрков, что имеет свои основания в исследованиях Л. Гумилева и просматривающихся реальных тенденциях после распада Советского Союза; 3) в зародыше находится современный восточный Ренессанс (типа нашхбандизма в Узбекистане), который может противостоять волне исламского фундаментализма; 4) победа негров в Южно-Африканской Республике представляет собой детонатор, способный «сработать» на Западе и прежде всего в США; 5) вполне возможен сценарий, согласно которому Восток (в основном Китай и Индия) демографическим путем «завоюет» Запад, не говоря уже об арабах и неграх; 6) имеет определенный шанс осуществиться и комбинация «Россия плюс Иран плюс...»; 7) геостратегические факторы с необходимостью усиливают ре-интеграционные тенденции стран СНГ, и тогда российская цивилизация имеет шанс стремительного развития в XXI столетии, вопреки прогнозам некоторых футурологов и политологов; 8) не исключен сценарий «нового средневековья», означающий крушение Суперсистемы Запада и т. д. Исследование этих альтернативных сценариев будущего мировой цивилизации требует отдельного рассмотрения.