Библиотека
Теология
Конфессии
Иностранные языки
Другие проекты
|
Комментарии (1)
Парфентьев П., Безруков П. Четвертый Крестовый поход. Миф и реальность
МИФ О ЗАХВАТЕ КОНСТАНТИНОПОЛЯ
В разговорах со многими людьми на темы церковной истории, мне часто приходится касаться событий времен Крестовых походов. Иногда, говоря о них, я упоминаю «миф о захвате Константинополя в 1204 г.». Если мои собеседники – православные, то эти слова нередко вызывают возмущение: «Как же так? Вы отрицаете это историческое событие? Этот грех вашей Церкви?». Всякий раз приходится снова объяснять свое отношение к этому историческому событию и к тому, в каком виде отражается оно в массовом сознании. Необходимость раз за разом повторять эти объяснения и побудила меня к написанию этого очерка.
Разумеется, ни одному историку, находящемуся в здравом уме, не придет в голову пытаться отрицать тот факт, что в 1204 г. Константинополь был захвачен и разграблен совместно крестоносцами IV Крестового похода и венецианскими войсками, что дало начало истории т. н. Латинской Романии. Сам этот факт твердо установлен и хорошо документирован. Упоминая «миф о захвате Константинополя», я вовсе не имею в виду оспорить или подвергнуть сомнению это событие. Мифом является не оно само, а расхожие представления о нем, представляющие его во вполне определенном виде, в значительной мере ложном и одностороннем.
В очень простых словах изложить этот миф можно так: «В 1204 г., ослепленные жаждой наживы и папской пропагандой, крестоносцы, вместо того, чтобы идти на Восток и оказать помощь тамошним христианам, напали на православный Константинополь, утопив его в крови. В этом событии явлена ужасная сущность католичества и папства, и оно является ярким примером хищнической деятельности Католической Церкви в отношении православных». Варианты мифа могут, конечно, как всегда бывает с мифами, отличаться друг от друга – но суть его сохраняется. Нередко он проглядывает даже из?за текстов, которым не откажешь в некоторой серьезности. Среди мифологических представлений, используемых в целях антикатолической пропаганды в православной среде, он занимает одно из первых, если не первое, место – особенно в России.
Это представление имеет такую долгую историю и такое серьезное влияние, что его нередко без всяких сомнений принимают и сами российские католики. Иногда они исходят из навязанной средствами массовой информации уверенности в том, что Папа извинился от имени Церкви за Крестовые походы. На самом деле, это представление не соответствует действительности – было бы странно, если бы Папа одним росчерком пера осудил целиком такое сложное и многостороннее явление, как Крестовые походы, принесшее, кстати, миру немало благого. В действительности, в 2000 г., в своей проповеди, произнесенной 12 марта, Папа Иоанн Павел II сказал нечто иное: «<…> мы не можем не признать, что некоторые из наших братьев отклонялись от Евангелия, особенно во втором тысячелетии. Просим прощения <…> за методы насилия, которые использовали некоторые при служении истине».
Трудно отрицать, что среди чад Католической Церкви за ее долгую историю было немало тех, кто грешил – и подчас грешил тяжко. Среди них есть, конечно, и военные, и представители власти – полководцы, правители, епископы. Были среди них и замешанные в военных преступлениях. Отрицать это было бы безумием. С богословской точки зрения совершенно неудивительно, что грешники есть среди представителей любой конфессии – в конце концов, даже получая доступ к благодати Божией, люди остаются подвержены последствиям первородного греха – и грехам личным.
Однако, смотря на то, с какой легкостью некоторые католики бросаются признавать вину своей Церкви в самых разных злодеяниях, в которых ее обвиняют, им хочется напомнить, что не все эти обвинения правдивы. Комментируя один из ватиканских документов, кардинал Йозеф Ратцингер, будущий Папа Бенедикт XVI, небезосновательно заметил: «Действительные грехи Церкви многократно преувеличивались с помощью настоящей мифологии, так что история крестовых походов, инквизиции, колдовства вписывалась в единственно возможное представление об абсолютной вредоносности Церкви». Для наших российских читателей можно было бы добавить, не греша против истины – «об абсолютной вредоносности Католической Церкви».
На протяжении веков Церковь, Народ Божий, осознавала присутствие в своей среде грешников – более того, она осознавала себя Церковью грешников, постоянно совершая покаяние за грехи своих детей. Однако подлинное покаяние весьма далеко от ложной готовности каяться в чем угодно и от признания истинными ложных обвинений. Кардинал Ратцингер справедливо напоминал об этом: «<…> по святому Августину, каяться означает „творить истину“ <…> никоим образом не отрицать всего дурного, совершенного Церковью, но и не приписывать себе, с ложным смирением, грехов либо не совершенных, либо не имеющих точного исторического подтверждения». Подлинное покаяние всегда стремится следовать реальности и быть послушно истине.
Возвращаясь к сказанному в начале, я хочу согласиться с одним из положений моих возмущавшихся собеседников. Действительно – никто не может отменить исторических фактов. Более того, серьезное внимание к фактам само способно разрушить многие ложные мифы, которые к тому же часто используются для самооправдания или разжигания ненависти. Именно поэтому я и попытался составить очерк, излагающий некоторые исторические факты, относящиеся к истории IV Крестового похода и необходимые для подлинного ее понимания. Я надеюсь, что он поможет понять, что же я имею в виду, когда упоминаю «миф о разграблении Константинополя».
В этом очерке мне придется не раз говорить о далеких от благовидности и весьма грешных действиях не только католиков, но и православных христиан и правителей. Я бы хотел подчеркнуть, что, говоря о злодеяниях людей, принадлежавших к греческому православию, я вовсе не имею намерения сказать «вот, они?то гораздо хуже». В мире, запятнанном грехопадением, вообще едва ли имеет смысл выяснять, кто «хуже». Я лишь хочу несколько исправить явно односторонний характер расхожих мнений и представлений с тем, чтобы дать читателям возможность лучше понять мотивы и причины решений и действий участников исторической событий, не лишая их присущей им сложности.
Романией, т. е. «Царством ромеев» или «греков», восточную часть Римской империи называли на Западе задолго до Крестовых походов. Позднее, в европейской медиевистике, термином Латинская Романия стали обозначать «совокупность владений западноевропейских феодалов, а также итальянских морских республик, Генуи и Венеции, на территории Византии» (Карпов С. П. Латинская Романия. СПб, 2000. С. 9). См. также Wolff R. L. Romania: the Latin Empire of Constantinople // Speculum. 1948 (Jan.). Vol. 23, No. 1. P. 1–34.
Показателен в плане мифологизации сознания учебник Истории средних веков для 6 класса Е. В. Агибаловой и Г. М. Донского (по нему, с незначительными изменениями, учились поколения российских детей до недавнего времени, а многие продолжают учиться и сегодня). В разделе о IV Крестовом походе ничего не говорится о приглашении царевича Алексея и о промежуточных событиях похода, включая и разграбление Задара. После изложения истории о задолженности крестоносцев венецианцам, авторы сразу же, без какой?либо смычки переходят к событиям после второго штурма Константинополя: «Правитель Венеции уговорил рыцарей вмешаться во внутренние дела Византии, где в это время шла острая борьба за императорский престол. В 1204 году „освободители Гроба Господня“ штурмом овладели византийской столицей. Ворвавшись в христианский Константинополь, они стали грабить и разрушать дворцы и храмы, дома и склады» (Агибалова Е. В., Донской Г. М. История средних веков. М., 2005. С. 143). Вероятно, таким образом авторы учебника пытаются привить читателям критическое и последовательное историческое мышление и побудить их к лучшему пониманию всей сложности исторических событий.
Уже в этих словах заключается один из расхожих мифов. Современные исследования историков показали, что желание наживы практически не играло роли мотива в умонастроениях участников Крестовых походов. Дж. Райли?Смит пишет: «Крестоносцы понимали, что их предприятие может потребовать огромных затрат, и мы уже видели, насколько разорительными оказывались крестовые походы. Не сохранилось почти никаких сведений о том, что первые крестоносцы возвращались домой разбогатевшими, хотя они и привозили с собой разнообразные христианские реликвии <…> С другой стороны, вернувшиеся крестоносцы и их семьи должны были выкупать заложенные перед походом земли и имущество, отдавать долги <…>» (Райли?Смит Дж., и др. История крестовых походов. М., 1998. С. 92). В современной историографии, стоящей на надежной почве изучения источников и фактов, «наконец?то ищущие приключений и богатств младшие сыновья исчезли со сцены. Очень немногие современные историки продолжают верить в теорию о том, что в походы отправлялись в первую очередь младшие члены баронских семей, не имевшие владений и не находившие себе применения на родине» (Там же. С. 16). Крестовый поход был способом покаяния и искупления грехов. Война в крестовом походе рассматривалась, прежде всего, «как акт благочестия, форма религиозного служения, которое можно сравнить с вознесением молитвы» (Там же. С. 95).
Иоанн Павел II. «Прощаем и просим прощения» // Новая Европа. 2001. № 14. С. 24. Здесь мы не будем вдаваться в сложную богословскую проблематику различения между применением насилия и оправданным использованием силы.
Очень осторожно выражено и более раннее высказывание Папы Иоанна Павла II о событиях 1204 г. – в обращении к архиепископу Афинскому, во время визита в Грецию, от 4 мая 2001 г.: «Конечно, нас отягчают прошлые и нынешние противоречия, и продолжающееся непонимание. Но в духе взаимной любви мы можем и должны их преодолеть, ибо этого от нас требует Господь. <…> За прошлые и нынешние случаи, когда сыны и дочери Католической Церкви грешили действием или бездействием против своих православных братьев и сестер, да дарует нам Господь прощение, которого мы просим у Него. Некоторые воспоминания особенно болезненны, и некоторые события отдаленного прошлого оставили глубокие раны в умах и сердцах людей до сего дня. Я думаю об ужасном нападении на имперский град Константинополь, столь долго бывший оплотом христианства на Востоке. Трагично, что воители, направлявшиеся, чтобы обеспечить свободный доступ христиан в Святую Землю, обратились против своих братьев по вере. Тот факт, что они были латинскими христианами, наполняет сердца католиков глубокой скорбью. Как мы можем не увидеть здесь тайны беззакония, действующей в человеческом сердце? Богу одному принадлежит суд, и потому мы вверяем тяжкое бремя прошлого Его бесконечному милосердию, прося его исцелить раны, от которых до сих пор страдает дух греческого народа». (John Paul II. Address to Holy Synod [of the Orthodox Church of Greece] // L’Osservatore Romano: Weekly Edition in English. 9 May 2001. P. 3).
В 2004 г. константинопольский Патриарх Варфоломей I выразил свое положительное отношение к высказыванию Папы: «В этом году мы с глубокой скорбью вспоминаем разграбление Константинополя в 1204 г. Восемьсот лет назад западные крестоносцы вступили в город и разграбили его. Эта трагедия отражает сложные политические и коммерческие факторы того времени. Однако она серьезно отягчила отношения между Церковью Рима и Церковью Константинополя. Некоторые историки выражали мнение, что IV Крестовый поход и временное учреждение Римом западной иерархии на Востоке могли стать действительным знаком начала раскола. Нет никаких сомнений, что трагедия IV Крестового похода углубила враждебность между христианским Западом и христианским Востоком, особенно среди мирян. Мы глубоко ценим то, что Его Святейшество Иоанн Павел II признал катастрофические последствия IV Крестового Похода 1204 г. Во время своего визита в Грецию в 2001 г., Его Святейшество Иоанн Павел II заявил, что крестоносцы „обратились против братьев по вере“. Его Святейшество просил Господа о прощении за грехи, которые „сыны и дочери Католической Церкви“ содеяли „действием или бездействием против своих православных братьев и сестер“. Мы глубоко тронуты этой мольбой о прощении со стороны Его Святейшества Иоанна Павла II. Это еще одно выражение его желания исцелить разделение между нашими Церквями. С благодарением Господу, мы признаем искренность Папы и почитаем его просьбу о прощении. Дополняя его молитву, мы также возглашаем: „Да простит наш благой и милосердный Бог всех, согрешивших против единства Церкви, и да ведет он всех верующих по пути к воссоединению!“» (Bartholomew I. His All Holiness Ecumenical Patriarch Bartholomew On the Quest for the Unity of the Orthodox and Roman Catholic Churches. Wednesday, 12 May 2004 // Ecumenical Patriarchate of Constantinople [online]. 12 May 2004. URL http://www.patriarchate.org/making_peace/?id=16).
Несколько иной тон имели выступления высших иерархов Русской Православной Церкви на конференции «Православная Византия и латинский Запад», посвященной 950?летию разделения Церквей и 800?летию захвата Константинополя крестоносцами, которая состоялась 26–27 мая 2004 г. в Москве. Хотя в своем выступлении митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев) и признает, что Папа Иннокентий III осудил эксцессы крестоносцев при взятии Константинополя, он видит все же причину событий в духовном состоянии западной Церкви: «Между событиями разделения Церквей и разорения Константинополя много общего, ибо и то, и другое являют собой пагубные последствия оскудения любви, ложного понимания духовного авторитета, стремления утвердить свой частный взгляд на окружающее в качестве единственно верного, что неизбежно приводит к столкновениям и конфронтации» («Православная Византия и латинский Запад» (К 950?летию разделения Церквей и 800?летию захвата Константинополя): Сб. мат. М., 2005. С. 10–11). Те же мотивы слышатся и в обращении к участникам Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II: «Было бы непростительной ошибкой <…> разрушение Константинополя в апреле 1204 г. объяснять лишь жаждой обогащения участников IV крестового похода. Противостояние Рима и Константинополя и, как следствие, восточной и западной цивилизации, началось задолго до упоминаемых событий. Причины этого противостояния крылись в различном понимании и в различном толковании общего церковного Предания» (Там же. С. 7). Впрочем, непосредственно перед этим, Патриарх Алексий II замечает: «Долг каждого христианина, дорожащего наследием своей Церкви, каждого богослова, понимающего принципиальную значимость церковных догматов, каждого ученого, занимающегося церковной историей – знать и помнить первопричины, приведшие к катастрофам XI и XIII вв.» (Там же. С. 6–7.) Причинам – не духовным, но историческим – событий IV Крестового похода мы и посвящаем нашу работу.
Документ Международной комиссии при Конгрегации вероучения «Память и примирение: Церковь и прегрешения прошлого» (дек. 1999 г.).
Ратцингер Й. «Запятнавшая себя грехами, но прекрасная благодатью Твоей» // Новая Европа. 2001. № 14. С. 30.
Ратцингер Й. «Запятнавшая себя грехами…». С. 31.
В своем изложении я буду опираться на первоисточники и работы специалистов в рассматриваемой области. Я не ставлю себе задачу написать всеобъемлющий обзор истории IV Крестового похода – в этом очерке меня интересуют, прежде всего, факты, помогающие понять мотивы участников похода, дать некую «моральную оценку» их действиям и понять, насколько в событиях 1204 г. правомерно обвинять Католическую Церковь.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ ОТНОШЕНИИ КРЕСТОНОСЦЕВ К ВИЗАНТИЙЦАМ
Геноцид латинян 1182 г. в Константинополе
К основам исторической науки относится одно простое правило: чтобы правильно понять события истории, их необходимо рассматривать не по отдельности, а в контексте. Исключение исторического контекста, особенно в случае, когда мы имеем дело с мифологическим сознанием, приводит к плачевным последствиям. Образ жестоких и кровожадных крестоносцев, рисуемый в «мифе о захвате Константинополя», предполагает, в качестве самоочевидного, что «православные греки» не делали ничего такого, что могло бы послужить причиной какой?либо враждебности. Поддерживающие миф авторы подчеркивают такие события, как норманнское завоевание Фессалоник в 1185 г. или мелкие грабежи, которые совершали западные войска, проходившие по византийской территории. В популярном сознании византийцы предстают невинными жертвами алчных западных завоевателей. Между тем, часто обходятся молчанием другие события, которые могут пролить свет на причины настороженного и бдительно?враждебного отношения к византийцам со стороны латинян.
Читая латинские источники времен Крестовых походов, приходится то и дело натыкаться на упоминание «вероломства греков». Почему же столь часто латиняне рассматривали византийцев как людей вероломных и дурных? Было это отношение основано на простом неприятии чужой культуры, или имело иные, более веские, причины? Совершали ли православные византийцы по отношению к латинянам злодеяния, сравнимые с разорением 1204 г.? Ответ на этот вопрос побуждает современного западного историка писать: «Каким бы ужасным и не подлежащим оправданию ни был захват [Константинополя], справедливость требует упомянуть о том, что он не был совершенно неспровоцированным; более чем единожды (например при резне 1182 г.) греки Константинополя обращались с латинянами так, как теперь обходились с ними самими».
Что же такое произошло в 1182 г. в Константинополе? «Историки, красноречиво и возмущенно – и не без определенных причин – рассказывающие о захвате Константинополя, <…> почти не упоминают о резне западного населения в Константинополе в 1182 г., <…> о кошмарном уничтожении тысяч людей, <…> когда убийцы не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков, ни больных, ни священников, ни монахов. Кардинал Иоанн, посланник Папы, был обезглавлен, и голова его была протащена по улице, привязанная к хвосту собаки; младенцев вырезали из чрева матерей; над выкопанными телами западных совершали надругательство; те же 4000, что избежали смерти, были проданы в рабство туркам». Правда ли это, или измышление современного западного историка?
Увы, это правда. Направлял эти события и использовал ненависть возбужденной толпы к латинянам будущий византийский император Андроник I Комнин на своем пути к императорскому престолу. Об этом кошмарном событии сообщают нам современники. Один из этих современников – архиепископ и хронист Гийом Тирский, которого историки называют «хорошо осведомленным о ситуации в Константинополе». Вот что пишет он об этих событиях в своей хронике «История деяний в заморских землях»:
«Поэтому наши (латиняне – П. П.) были весьма испуганы, боясь внезапного нападения горожан на них, так как были предупреждены кем?то, кто знал о заговоре; те, кто был более силен, на сорока четырех галерах, которые находились в порту, убежали от греков; другие, поместив на корабли, которых в порту было большое множество, все свое хозяйство, избегли смертельной опасности. Те же, кто был стар, или не мог узнать [об опасности], или не был способен к бегству, остались в своих домах и перенесли бешенство нечестия из?за того, что другие бежали. Ибо многократно помянутый Андроник, тайно снарядив корабль, ввел в город все множество тех, кого увлек за собой; они, как только вошли [в город], вместе с гражданами ворвались в ту часть города, которую населяли наши, и остаток народа, который, когда другие уходили, либо не захотел, либо не смог бежать, буйствуя, перебили мечами; и лишь немногие, кто был в состоянии взяться за оружие, остались в тот день в живых, и сделали победу врагов небескровной.
Итак, забывшие верность и услуги, которые многие наши оказали империи, уничтожив тех, кто, как они видели, мог сопротивляться, предали огню их жилища и всю их область (район города – П. П.) немедленно обратили в пепел; женщины и дети, старики и больные погибли в огне. И не было достаточно их нечестию буйствовать в мирских (не священных – П. П.) местах; воистину, они вошли в церкви и чтимые места, к убежищу которых прибегали [латиняне], и вместе с ними сожгли дотла святые храмы. И не было различия между народом и клиром, но безжалостно растерзали тех, кто отличался религиозным саном и достоинством. Монахам же и священникам первым причинили несправедливость, и тех, кого нашли, жестоко убили. Среди них достопочтенного мужа по имени Иоанн, субдиакона святой Римской Церкви, которого по церковным делам господин Папа направил туда, схватив, ради поношения Церкви обезглавили, а его голову привязали к хвосту грязной собаки. Но и мертвые, которых обычно щадит всякое нечестие, среди настолько гнусных и злых отцеубийц и святотатцев не были оставлены в покое; их вытаскивали из гробниц и разбрасывали по улицам и дворам, словно чувствующих причиненную несправедливость.
Кроме того, ворвавшись в госпиталь, носящий имя св. Иоанна, сколько в нем ни нашли больных, всех убили мечами. Тех же, кто из долга благочестия справедливо был сохранен от нападавших, прежде всего священников и монахов, привлеченные к разгрому бродяги и разбойники искали, обшаривая ради награды убежища и укрытия в домах, чтобы те там не спрятались и не могли избежать смертельной опасности; найденные и насильно вытащенные передавались мучителям; те же, чтобы они не даром прилагали усилия, давали им награду за убийство несчастных. Более же добрые, видя, как действуют разбойники, тех, кто у них искал защиты и кому они дали надежду на спасение, продали в вечное рабство туркам и другим неверным народам; людей всякого пола, возраста и состояния, числом более четырех тысяч было увезено к варварским народам для получения награды. И вот, так нечестивый народ греков, порождения ехиднины, нравом подобные змее, пригретой на груди, и домовым мышам, отплатили злом своим соседям, ничего такого не заслужившим, ничего такого не боявшимся; тем, что отдавали им своих дочерей, внучек и сестер в жены и из?за долгого сожительства считали их своими родственниками».
Латинский хронист рассказывает правду. Его слова подтверждает даже враждебно настроенный к латинянам византийский историк Никита Хониат, тоже современник событий – не ужасаясь деяниям греков, он подтверждает, что латиняне, не успевшие вовремя спастись, «все были осуждены на смерть, и все без исключения лишились имущества». Куда более откровенен другой греческий хронист, также современник, православный архиепископ Евстафий Солунский в своем «Разорении Фессалоник»:
«На Андроника, однако, столица с самого его вступления в город могла только сетовать <…> Ибо он не избирал прямого пути, как и показало все дальнейшее. Едва лишь принял он наследство великого Константина, как его пафлагонцы, дикий народ, который эллины именовали варварами, тут же по команде набросились на латинян. Те жили, по древнему обычаю, обособленно на восточном берегу Златого рога, числом более 60.000. Были они обвинены в том, что держат?де сторону протосеваста и кесарини <…> и по этой причине враждебны ромеям <…>
Но, к несчастью, пафлагонцы в своей бездумной дерзости истребили большое зло посредством другого зла. Ибо, едва войдя в столицу, они набросились на латинян, – конечно, в союзе с другими бунтарями, – неожиданно напали на них и обошлись с ними самым жестоким образом. Тогда было посеяно семя, от которого мы, и многие с нами, собираем сейчас урожай, так сказать, подобно Персефоне. Ибо с этого и начались наши нынешние беды.
Много труда потребовалось бы для описания всех ужасов, что довелось тогда пережить латинянам: огонь, пожравший ту часть их имущества, что не была разграблена; пожары на море от огня, который ромеи низвергали на тех, что желали спастись на судах; происходившее на берегу и на улицах. Люди Андроника нападали не только на вооруженных противников, но и на тех, кто по слабости своей заслуживал снисхождения. Ибо и женщин, и маленьких детей они избивали мечом. Уже и это было ужасно, но всего ужаснее, когда железо разверзало материнское чрево и извергало плод его. Солнце сияло прежде времени на младенцев, и тьма Аидова принимала их, еще несозревших для жизни. Это скотство, и ни с каким иным преступлением не сравнимо. Тогда же погиб святой человек из латинян, приехавший по делам не то из Ветхого Рима, не то с Сицилии; в общем, римлянин или сицилиец. Он лишился жизни не просто так, а в полном священном облачении, которое надел для защиты от оружия, предполагая, что тогда разбойники постыдятся его тронуть.
Это тоже было предвкушением того, что потом пришлось пережить нам. <…> Но это произошло позднее; тогда же несчастье латинян было таково, что они, как мне кажется, взывали к небесам против Андроника, чтобы они отомстили нам, и Бог услышал прошения их».
Об этом эпизоде рассказывают и другие современные ему источники. Жестокость греков была ужасна – как мы видели, убивали женщин и детей, священников и монахов, у беременных вырезали плод, грабили и жгли церкви, варварски убили папского посланника, кардинала Иоанна, надругавшись над его телом. Историки указывают, что число жителей латинского квартала в Константинополе в 1182 г. составляло около 60.000 человек. Даже учитывая то, что некоторые из них успели бежать до начала или уже во время ужасного погрома, и даже с учетом тех 4.000 человек, которые выжили и были проданы в рабство, число жертв должно было быть огромным, в самом благоприятном случае – никак не менее 10.000 человек. Здесь стоит заметить, что и средневековые источники, и современные историки оценивают число греков, погибших при захвате Константинополя в 1204 г., примерно в 2.000 человек. Уже это позволяет сравнивать масштабы этих двух катастроф.
Даже русский историк Ф. И. Успенский, как правило, несколько односторонне – и отнюдь не в пользу латинян – излагающий события истории Византии, описывая конфликты и взаимодействие латинского запада и греческого востока, пишет, в частности, по поводу этих событий: «То не был только грабеж и расхищение богатых домов, то было беспощадное истребление целого племени». Соглашаясь с Евстафием Солунским, которого он выше процитировал, Успенский пишет дальше: «Событиями 1182 года действительно если не посеяно, то полито зерно фанатической вражды Запада к Востоку. С этими событиями нужно соединять и сицилийский поход в 1185 г., и завоевание латинянами Царьграда в 1204 г.».
См., напр.: Одон Дейльский. О странствовании Людовика VII, франкского короля, на Восток. Кн. IV // Памятники средневековой латинской литературы X–XII вв. М. 1972. С. 375; Виллардуэн Ж., де. Завоевание Константинополя. Гл. 211 // Он же. Завоевание Константинополя. М., 1993. С. 55.
Carroll W. A History of Christendom. Vol. 3: The Glory of Christendom (1100–1517). Front Royal, VA, 1993. P. 157. (Везде, где не указывается иное, перевод цитат из исследований на русский язык принадлежит автору статьи.)
Джованни Пиззути (ум. 1182), неаполитанец; каноник собора св. Виктора в Париже; кардинал?диакон S. Maria in Portico (1115–58); кардинал?пресвитер S. Anastasio (1158–82); апостольский легат во Франции, Англии и Константинополе
Carroll W. Op. cit. P. 131.
Андроник I Комнин (1123/4–1185), император Византии (с 1183). Двоюродный брат Мануила I, бульшую часть правления которого (1143–80) провел в изгнании, участвуя во многочисленных заговорах против него. После смерти Мануила I, воспользовавшись антилатинскими настроениями в Константинополе, захватил власть и провозгласил себя регентом при малолетнем Алексее II (1182). Через год он был провозглашен императором, а Алексей II умерщвлен по его приказанию. «Прославился» главным образом своими жестокостями к своим противникам из среды высшей знати, по словам Никиты Хониата, Андроник «считал день погибшим, если он не ослепил какого?нибудь вельможу». В его правление началась новая война с Сицилией, в 1185 г. норманны вторглись на территорию империи и разграбили Фессалоники. Был свергнут с престола в результате народного бунта и казнен.
О нем: Юревич О. Андроник I Комнин. СПб, 2004. Русское издание этой книги кажется, впрочем, не очень аккуратным как в отношении перевода исторических терминов, так и в отношении опечаток.
Гийом Тирский (ум. 1186), архиепископ Тира (с 1174). Приближенный Амори I, короля Иерусалима. Выполнял дипломатические поручения, был воспитателем будущего короля Бодуэна IV и канцлером королевства. Как архиепископ Тирский участвовал в работе III Латеранского собора (1179).
Главное его сочинение – «История деяний в заморских землях» (в 23 книгах) была написана по приказу короля Амори I Иерусалимского в 1169–84 гг. и охватывает историю королевства от его основания до современных хронисту событий. Уже после смерти Гийома, в 1194 г. его сочинение было продолжено Эрнулем и доведено до 1220 г.
О нем: Каждан А. П., Заборов М. А. Гийом Тирский о составе господствующего класса в Византии (конец XI–XII в.) // Византийский временник. 1971. Т. 32. С. 48–54; также на англ. яз.: Krey A. C. William of Tyre: The Making of an Historian in the Middle Ages // Speculum. 1941 (Apr.). Vol. 16, No. 2. P. 149–166; Edbury P. W., Rowe J. G. William of Tyre: Historian of the Latin East. Cambridge, 1988.
Kazhdan A. P. Latins and Franks in Byzantium: Perception and Reality from the Eleventh to the Twelfth Century // The Crusades from the Perspective of Byzantium and the Muslim World / ed. A. E. Laiou and R. P. Mottahedeh. Washington, DC, 2001. P. 95.
Guillelmus Tyrensis. Historia rerum in partibus transmarinis gestarum. XXII, 12 // PL. T. 201. Col. 859С–860D (пер. цит. – Ф. Л. Моисеев). Упомянутый здесь «субдиакон Иоанн» – кардинал Джованни Пиззути.
Никита Хониат (ок.1155–1213), византийский писатель, приближенный императоров Исаака II и Алексея III. После падения Константинополя бежал в Никею.
Его «История» охватывает период с 1118 по 1206 г. и, если в первой своей части основана на сочинениях других авторов (Иоанна Киннама, Евстафия Солунского и др.), то, начиная с 1180?х гг. основана на личных наблюдениях писателя.
О нем: Каждан А. П. Никита Хониат и его время. СПб, 2005; Dietren J.?L., van. Niketas Choniates: Erlдuterungen zu den Reden und Briefen nebst einer Biographie. Berlin, 1971; Harris J. Distortion, Divine Providence and Genre in Nicetas Choniates’s Account of the Collapse of Byzantium, 1180–1204 // Journal of Medieval History. 2000. Vol. 26, No. 1. P. 19–31.
Цит. по: Никита Хониат. История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина. СПб, 1860. Т. I. С. 322. Полное изложение событий у Хониата выглядит так: «Находясь еще по ту сторону пролива, Андроник объявил войну находившимся в Константинополе латинянам, выслав против них трииры, которые перешли к нему вместе с великим вождем, а равно и отборнейшую часть воинских отрядов, которые присоединились к нему на пути. А так как и жители города поднялись против них, согласившись между собой произвести дружное нападение, то в одно время началась битва и на море и на суше. Латиняне, будучи не в состоянии противиться окружившей и опоясавшей их отовсюду двойной толпе врагов, бросались кто как мог спасать себя, оставив на произвол грабителей свои дома, полные всякого богатства и многоразличных благ, каких обыкновенно ищут люди. Они не смели ни оставаться на месте, ни напасть на римлян, ни сколько?нибудь противиться их нападению. Поэтому одни рассеялись, как случилось, по городу, другие укрылись в знатных домах, иные же, добравшись до длинных кораблей, которые заняты были их единоплеменниками, кое?как избегли опасности погибнуть от меча. А кто был пойман, те все были осуждены на смерть, и все без исключения лишились имущества».
Евстафий Солунский (ок.1115–ок.1193), византийский филолог. Магистр риторов, митрополит Фессалоник. Автор комментариев к Гомеру, Пиндару, Аристофану, Дионисию Периогету.
Судя по такому выделению из числа убитого духовенства, речь идет о кардинале Иоанне.
Речь идет о норманнском завоевании Фессалоник в 1185 г. До 1204 г. Евстафий не дожил.
Новейшее издание оригинала (Eustathii Thessalonicensis Opera Minora. Berlin, 2000), к сожалению, было нам недоступно. Приведенная цитата дана по немецкому переводу: Die Normannen in Thessalonike / von H. Hunger. Graz, 1955. S. 41–43 (пер. цит. – Анна Лейцина).
См., напр.: Roberti Canonici S. Mariani Autissiodorensis Chronicon // MGH SS. T. XXVI. P. 246–247; Roberti de Monte Cronica // MGH SS. T. VI. P. 533.
Эту цифру дает Гунтер Пэрисский в своей «Истории завоевания Константинополя» (Guntherus Parisiensis. Historia captж a Latinis Constantinopoleos. Cap. XVIII // PL. T. 212. Col. 0245A; История крестовых походов в документах и материалах / ред. М. А. Заборов. М., 1977. С. 268).
Гунтер (ум. ок. 1210) был монахом цистерцианской обители в Пэрисе (Эльзас) и писал «Историю» со слов своего аббата Мартина Пэрисского, очевидца событий IV Крестового похода. До недавних времен многие историки считали хронику Гунтера не вполне точным источником, однако недавние исследования убедительно показали, что кажущиеся неточности объясняются сознательным решением стилиста, стремящегося создать параллель между своим текстом и классическими авторами – и что, следовательно, вполне возможно доверять вторичным деталям, не существенным для стиля текста, и определенно исходящим от аббата Мартина. Эдуард Гиббон, комментируя сообщения Гунтера, пишет, что «потоки крови, текущие по страницам Никиты Хониата, могут быть сведены к убийству двух тысяч его беззащитных сограждан», а ниже добавляет по этому поводу: «арифметика – великолепный пробный камень для испытания эмоций и риторики» (Gibbon E. The History of the Decline and Fall of the Roman Empire. London, 1887. Vol. VII. P. 313). Цифру в 2.000 убитых в 1204 г. при захвате Константинополя греков подтверждают и современные авторы – см., напр.: Durant W. The Age of Faith. New York, 1950. P. 605.
Лучшим изданием «Истории завоевания Константинополя» Гунтера Пэрисского на сегодняшний день считается: Gunther von Pairis. Hystoria Constantinopolitana: Untersuchung und kritische Ausgabe / hrsg. von P. Orth. Hildesheim, 1994. См. также англ. пер. с этого изд.: Gunther of Pairis. The Capture of Constantinople: The «Historia Constantinopolitana» of Gunther of Pairis / ed. and trans. by A. J. Andrea. Philadelphia, PA, 1997.
О нем: Andrea A. J. Cistercian Accounts of the Fourth Crusade: Were They Anti?Venetian? // Analecta Cisterciensia. 1985. Vol. 41. P. 3–41; idem. The Historia Constantinopolitana: An Early Thirteenth Century Cistercian Looks at Byzantium // Analecta Cisterciensia. 1980. Vol. 36. P. 269–302; Swietek F. R. Gunther of Pairis and the Historia Constantinopolitana // Speculum. 1978 (Jan.). Vol. 53, No. 1. P. 49–79.
В этом плане, конечно, немного странно читать слова православного епископа Каллиста (Уэра), впрочем, признающего некую ответственность православных за события 1182 г.: «Они (православные – П. П.) должны корить себя за такие инциденты, как бунт 1182 г., когда множество живущих в Константинополе латинян были растерзаны византийской чернью (хотя ни одно злодеяние византийской стороны нельзя сравнить с грабежом 1204 г.)» (Каллист, еп. Диоклийский. Православная Церковь. М., 2001. С. 67). Как видим из изложенных фактов – эти события вполне сравнимы.
Успенский Ф. И. История Византийской империи. М., 2002. Т. 4. С. 365. Необходимо отметить, что Успенский, по?видимому, ошибается, считая, что в этих событиях пострадали прежде всего венецианцы, и полагая это одной из причин желания их повести войска IV Крестового похода на Константинополь (Там же. С. 454). Эту, как и некоторые иные ошибки Успенского, весьма убедительно опровергает российский историк Соколов (Соколов Н. П. Образование Венецианской колониальной империи. Саратов, 1963. С. 307–308).
В тексте цитаты стоит 1181 г., но это очевидная опечатка.
Это, пожалуй, сильно преувеличенное выражение. Греческий Восток обыкновенно не настолько сильно занимал латинский Запад, чтобы можно было говорить о «фанатической вражде» – таковая требует, как минимум, постоянного внимания.
Успенский Ф. И. История Византийской империи. Т. 4. С. 366. Из современных историков, помимо уже цитированного Кэррола, о резне 1182 г., см. также, напр.: Юревич О. Андроник I Комнин. С. 117–119. Весьма интересно и характерно то преломление, которое это событие получило в мусульманской историографии. Согласно изложению Ибн Джубайра, константинопольский императорский престол был узурпирован неким человеком. Он влюбился в близкую родственницу и, поскольку христианство запрещало брак в таком случае, бежал к иконийскому султану Масуду, где принял ислам. Затем, с армией мусульман он возвратился и занял Константинополь, убив порядка 50.000 его жителей, а богатства города отошли к султану Масуду. Летописец прибавляет, что эти события – знак приближения победы ислама. См.: El?Cheikh N. M. Byzantium through the Islamic Prism from the Twelfth to the Thirteenth Century // The Crusades from the Perspective of Byzantium and the Muslim World / ed. A. E. Laiou and R. P. Mottahedeh. Washington, DC, 2001. P. 60.
Некоторые эпизоды взаимодействия византийцев с крестоносцами
События 1182 г., как бы страшны они ни были – не единственное, что омрачало историческую память латинян о византийцах. Помимо них, все хорошо помнили, насколько вероломно, и не раз, вели себя греки по отношению к христианским воинам с Запада. Приведем здесь только два примера, впрочем, довольно ярких.
Один из них относится ко времени III Крестового похода. Одним из руководителей этого предприятия был, как известно, император Фридрих I Барбаросса. Вот как излагает эти события американский историк Кэрролл: «[в 1188 г. ] Фридрих <…> потребовал у восточного императора Исаака II Ангела позволения на проход своих войск по византийским владениям на пути в Святую Землю и права закупать в них провизию для своих отрядов. Исаак дал согласие, <…> однако в действительности он решил помешать движению крестоносцев и вошел в соглашение с Саладином с тем, „чтобы задержать и уничтожить германскую армию“. Это „византийское предательство“ несомненно, даже враждебные к Крестовым походам и симпатизирующие Византии современные западные историки вынуждены соглашаться с этим <…>». Действительно, этот предательский союз православного императора с Саладином против крестоносцев хорошо документирован и неплохо изучен историками.
Итак, православный император Византии заключает соглашение с Саладином против западных христиан, идущих на помощь христианам Святой Земли. С тем самым Саладином, о котором российский византинист А. А. Васильев писал: Услышав о подготовлявшемся крестоносном походе, Саладин призвал мусульман к неутомимой борьбе с христианами, этими «лающими псами», «безумцами», как он их характеризовал в своем письме к брату. Это был своего рода контркрестовый поход против христиан. Средневековая легенда рассказывает, будто сам Саладин перед тем объездил Европу, чтобы ознакомиться с положением христианских стран. По выражению одного историка, «никогда крестовый поход не имел еще столь ясно выраженного характера поединка между христианством и исламом». Показательно, в этой связи, что еще до событий III Крестового похода, когда в 1187 г. Саладин отбил у христиан и захватил Иерусалим, император Исаак II Ангел… направил к нему посольство с поздравлениями по этому поводу. Между прочим, именно измена некоторых православных жителей Иерусалима, которые договорились открыть ворота города Саладину, была одной из причин его печального падения. Тем, кто упрекает латинян в отъеме греческих храмов в будущей (после 1204 г.) Латинской Романии, следовало бы помнить и о том, что условия договора императора Исаака с Саладином включали обращение в греческий обряд (и передачу православным) всех существующих к тому моменту в Святой Земле латинских храмов.
Послы императора Фридриха в Константинополе были схвачены и заключены в тюрьму. Когда следующему посольству удалось, все?таки, вызволить их, и они возвратились в Филиппополь, где находилось тогда крестоносное войско, они поведали вождям Крестового похода о том, что происходило в византийской столице:
Согласно рассказу послов, византийский император не только заключил их в тюрьму и опозорил, морил голодом и оскорблял, но и «еще усугубляя их страдания <…> жеребцов, лучших, каких они имели, отдал в дар послам сарацина Саладина, а те на них взобрались и так и сяк крутились на них, издеваясь <…> Затем они передали, как патриарх Константинопольский, псевдоапостол того времени, в праздничные дни в речах к народу называл паломников Христовых псами, и что он обыкновенно проповедовал, что любого грека, обвиненного в убийстве десяти людей, если он убьет сотню паломников, от прежнего обвинения в убийствах и от всех его грехов освободит».
Узнав о греческой измене, Фридрих безмерно разгневался. Он «сообщил об этом своему сыну Генриху <…> чтобы тот просил дозволения у Папы на Крестовый поход против Восточной Империи, по причине ее предательства и сношений с врагом. Папское дозволение не было дано<…>». Эта показательная история вероломства византийцев долго не забывалась на Западе.
Она, однако, не была первой. Так, в 1111 г., послы от византийского императора со схожими намерениями посетили багдадского султана Мухаммада I. Об этом в подробностях сообщают мусульманские историки:
«В том году посол от так называемого греческого царя прибыл с дарами, ценными подношениями и письмами, в которых выражалось желание напасть и покарать франков: мы могли бы объединиться, чтобы изгнать их из местностей, где они находились, но действовать предстояло не с той беспечностью, с какой мы выступали против них прежде, а, наоборот, приложив все усилия, внезапно напасть на них, пока их позиция не стала для нас опасной, а вред, какой они наносят, не достиг высшей точки. Грек добавлял, что он с оружием в руках помешал им пройти к мусульманским территориям через его государство, но если, дабы удовлетворить свое желание завоевания, они созовут огромную армию и отправят подкрепление к мусульманским землям, он будет вынужден в силу необходимости пощадить их, разрешить им пройти и помогать им во всех начинаниях и намерениях; поэтому он настойчиво предлагал заключить союз и соглашение, чтобы бороться против франков и изгнать их из этих мест». (Ибн аль?Каланиси. История Дамаска.)
«Правоверные мусульмане Багдада воспользовались прибытием византийского посольства, чтобы упрекнуть султана за медлительность, с какой он начинал священную войну: „Значит, ты не боишься кары Аллаха, – кричали они султану, – ты допускаешь, чтобы аль?Мелик аль?Рум (правитель греков) с большим рвением выступал за ислам, ты ждешь, пока он отправит тебе посла и воодушевит тебя начать священную войну?“». (Ибн аль?Асир. Всеобщая история.)
Трудно сказать, насколько такое отношение греков к крестоносцам могло быть вызвано локальными дурными деяниями со стороны самих западных воинов (а они, разумеется, также имели место), а насколько – характерным отношением греков к инородцам, о котором российский историк А. П. Лебедев писал: «Нужно знать, как греки всегда презирали и гнушались всем тем, что лежало за пределами их благороднейшей, как им казалось, нации<…>». Во всяком случае, зная обо всем этом, можно лучше понять некоторые события дальнейшей истории и, может быть, даже допустить, что есть доля истины в следующих словах Пьера Виймара: «Участники четвертого крестового похода (1204 г.) сделали свои выводы из подобного поведения, быть может, трудные, но единственно возможные с логической точки зрения». Никоим образом не оправдывая событий 1204 г., все это может помочь нам лучше понять мысли и побуждения людей, в них участвовавших.
Фридрих I Барбаросса (ок.1125–1190), король Германии (с 1152), император Священной Римской Империи (с 1155). Из династии Штауфенов. Герцог Швабии (1147–52). Участвовал во II Крестовом походе. После смерти своего дяди Конрада III (1152) был избран королем Германии (1152), а Папа Адриан IV три года спустя провозгласил его императором (1155). Совершил пять походов в Италию (1154–55, 1158–62, 1163–64, 1166–68 и 1174–78), в результате которых многие города северной Италии признали его власть, но его поражение от Ломбардской лиги в битве при Леньяно (1176) восстановило status quo. В 1189 г. возглавил III Крестовый поход. Утонул в р. Салеф в Малой Азии.
Исаак II Ангел (1056–1204), император Византии (1185–95 и 1203–04). Основатель династии Ангелов. Пришел к власти в результате народного бунта против деспотии Андроника I (1185). Заключил выгодный для себя мир с Сицилией (1185). Все его правление прошло в подавлении мятежей в провинциях и войнах с Болгарией, окончившихся провозглашением ее независимости от империи. Во время последней болгарской компании, взбунтовавшееся войско провозгласило императором старшего брата Исаака II – Алексея Ангела, по приказу которого императора ослепили и заключили в темницу. Вновь вернулся на трон после бегства Алексея III во время первой осады Константинополя, разделив власть со своим сыном Алексеем IV. Умер вскоре после переворота Алексея Дуки.
Салах ад?Дин Юсуф ибн Айюб (1138–1193), султан Египта с 1171. Основатель династии Айюбидов. Полководец сирийского султана Нур ад?Дина, участвовал в освобождении Египта от крестоносцев (1164–69). Везир последнего фатимидского халифа в Египте (1169–71), после смерти которого сделался фактически независимым правителем Египта (султан с 1174). В 1174–86 гг. завоевал Сирию и часть Ирака. В 1187 г. Салах ад?Дин разбил крестоносцев в битве под Хиттином и в том же году захватил Иерусалим, что привело к организации III Крестового похода. По мирному договору 1192 г. за Иерусалимским королевством сохранилась только узкая береговая линия. Умер в Дамаске.
Carroll W. H. Op. cit. P. 130–133.
См., в частности: Brand Ch. M. The Byzantines and Saladin, 1185–1192: Opponents of the Third Crusade. Speculum. 1962 (Apr.). Vol. 37, № 2. P. 167–181. «С 1185 по 1192 г. союз с Саладином был краеугольным камнем византийской внешней политики» (Ibid. P. 178), в статье приведен текст писем Исаака Саладину, где он обещает всячески вредить крестоносному войску (Ibid. P. 175–176), одно из посольств Саладина привозит с собой отравленную пищу, чтобы ею причинять смерть крестоносному войску, есть свидетельства того, что она пускалась в ход (Ibid. P. 171–172).
Васильев А. А. История Византийской империи: От начала Крестовых походов до падения Константинополя. СПб, 2000. С. 93. Васильев там же (с. 94) подтверждает, что, несмотря на договор, заключенный представителем императора Исаака с Фридрихом, он действительно вступил в вероломный союз с Саладином.
См.: The History of the Crusades. Vol. I: The First Hundred Years / ed. by M. W. Baldwin. Madison, WI, 1969. P. 620; Виймар П. Крестовые Походы: Миф и реальность священной войны. СПб, 2006. С. 360; Ришар Ж. Латино?Иерусалимское королевство. СПб, 2002. С. 175.
Об этих двух фактах см.: Brand Ch. M. Op. cit. P. 170.
См., напр.: Васильев А. А. Указ. соч. С. 94
Это изложение содержится в письме Фридриха I Барбароссы своему сыну Генриху: Historia de expeditione Friderici imperatoris // MGH SS rer. Germ. N. S. T. 5. P. 48–49 (пер. цит. – Ф.Л. Моисеев). Общее содержание сообщения подтверждается и другими источниками – см.: Brand Ch. M. Op. cit. P. 167–181. В сообщении послов речь, по?видимому, идет о Патриархе Константинопольском Досифее [1189–1191] – о нем см., напр.: Никита Хониат. История со времени царствования Иоанна Комнина. СПб, 1862. Т. 2. С. 65–70. Досифей был личностью, конечно, сомнительной, и возведен на константинопольскую кафедру был фактически с нарушением канонов – хотя видимым образом все канонические формальности были соблюдены согласно процедуре, созданной Антиохийским Патриархом Феодором Вальсамоном, великим греческим канонистом. Хониат пишет, что Досифей вел свой род от некоего венецианца. Так или иначе, в это время патриарх Досифей стоял во главе греческой Церкви (впрочем, это не единственный в православной истории патриарх поместной Церкви «инородного» происхождения). Это, однако, мог быть и Патриарх Константинопольский Никита II Мунтан [1186–1189] (именно так героя сообщений послов идентифицировали авторы «The History of the Crusades» (The History of the Crusades. Vol. II: The Later Crusades, 1189–1311 / ed. by R. L. Wolff and H. W. Hazard. Madison, WI, 1969. P. 103) или Леонтий Феотокрит [1189]. Об этой своеобразной «индульгенции» за убийство крестоносцев известно нам только из этого источника – сообщение послов, однако, может быть признано точным во всех других деталях – заключение договора с Саладином, его послы в Константинополе; нет оснований поэтому сомневаться в точности и этой любопытной детали
Генрих VI Штауфен (1165–1197), король Германии (с 1190), император Священной Римской Империи (с 1191). Старший сын императора Фридриха I Барбароссы. Подавил восстание герцога Саксонии Генриха Льва (1190). Присоединил к владениям Штауфенов королевство Обеих Сицилий (1194). Планировал организацию нового Крестового Похода и войну с Византией, но неожиданно скончался в возрасте 32 лет.
Carroll W. H. Op. cit. P. 130–133
Гийас ад?Дин Мухаммад I Тапар (1082–1118), 5?й великий султан сельджуков (с 1105). Эмир Азербайджана и Аррана (1092–1104). В 1099 г. поднял восстание против своего брата великого султана Бёркийаука и в 1104 г. получил западную часть его владений (Сирию и часть Ирака). После смерти Бёркийаука и его сына Малик?шаха II (1105) сам стал великим султаном. Он был последним правителем Сельджукской державы и после его смерти империя распалась.
Цит. по Виймар П. Указ. соч. С. 194.
Цит. по Виймар П. Указ. соч. С. 195.
Лебедев А. П. История Греко?Восточной Церкви под властью турок: от падения Константинополя (в 1453 году) до настоящего времени. СПб, 2004 // Библиотека католической информационной службы «Агнуз» [online]. [Cited 30 Nov. 2006.] URL http://www.agnuz.info/library/books/lebedev_history_GRC/page08.htm.
Виймар П. Указ. соч. С. 194.
Мы не рассматриваем (как это случалось с некоторыми историками) события IV Крестового похода в качестве прямого следствия или результата описанных выше событий. Однако, они, несомненно, составляли часть фона отношений между Византией и Западом, о которой часто предпочитают умалчивать.
.
Комментарии (1)
Обратно в раздел история
|
|
