Миронов В. Древний Рим

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 2. Власть диктаторов и императоров

Одной из интереснейших проблем в истории древнего мира является решение вопроса о том, как и в силу каких причин римское государство, построенное на основах античного народоправства, то есть свободного гражданского строя, и просуществовавшее на этих основах ряд столетий, в результате процесса, длившегося всего несколько десятилетий, оказывается в руках носителей абсолютистской власти и притом не преходяще, как это наблюдается в ряде греческих городов?государств, а длительно. Раз появившись и укрепившись, Римская империя, все более и более выявляющая свое абсолютистское лицо, существует непрерывно ряд столетий, погибая только вместе с гибелью римского государства или, вернее сказать, переживая эту гибель и возрождаясь в новой обстановке и при новых условиях.
М. И. Ростовцев. Рождение Римской империи.

Путь к диктатуре: Сулла, Помпей, Цезарь, Брут

Если Карлейль прав хотя бы частично и история мира это действительно биография великих людей, то историку, писателю, а уж тем более политику или государственному мужу не обойтись без обращения к именам Суллы и Цезаря, хотя нас (да и вас) собственная жизнь волнует куда «больше, чем жизнь Юлия Цезаря».
Сулла – молот, что нанес первый весьма ощутимый удар против Республики… Говорят, он был человеком огромной физической силы. Хотя он и не получил систематического образования, отличался высокой культурой, писал сочинения по естественной истории и якобы знал 22 языка. События, приведшие его на вершину власти, развивались так. Римский сенат поручил оптимату вести войну против Митридата. Он разгромил войска противника в битвах за Афины и при Херонее. В первом случае римляне не встретили особого сопротивления. Когда же во время переговоров греки стали напоминать ему о славном прошлом Афин, он рассердился и выгнал послов, заявив, что римляне пришли побеждать, а не слушать уроки по истории. В городе его солдаты вели себя как варвары. Ведь Сулла предоставил им полное право грабить и убивать. Солдаты грабили все, что попадалось под руку. Многих афинян просто задушили. Многие покончили жизнь самоубийством. Сулла присвоил богатства из сокровищницы Парфенона (60 золотых и 600 серебряных талантов), увез в Рим колонны храма Юпитера Олимпийского. Еще худшей участи подвергся захваченный Пирей. Этим дело не ограничилось. От жестокости и жадности Суллы пострадали Делос, Дельфы, Олимпия. Он буквально стер с лица земли целый ряд городов. «С похода Суллы в Грецию началось ее падение и уменьшение ее народонаселения, – открыто писал Г. Финлей. – Опустошения, произведенные им в Аттике, до такой степени уничтожили там всякую собственность, что Афины с тех пор утратили не только свое политическое, но и торговое значение. Раса афинских граждан была почти совсем истреблена, а права гражданства перешли к новому населению, состоявшему из массы разнородных поселенцев». Хотя Сулла оставил Афинам как союзному государству свободу и автономию, но это была лишь призрачная свобода. С тех пор Греция исчезла как самостоятельная национальная сила, став добычей тиранов и пиратов. Отныне ее судьба решалась Римом и Востоком.

Диктатор Сулла

О том, как действовал Сулла, писал и Аппиан… Когда его войска ворвались в Афины, началось ужасное и безжалостное избиение: «Ни бежать они не могли вследствие истощения, ни пощады не оказывалось ни детям, ни женщинам. Сулла приказал всех попадавшихся на пути избивать, в гневе за их поспешный и нелепый переход на сторону варваров и раздраженный их неумеренными оскорблениями. Очень многие, услышав об этом приказе, сами бросались к убийцам, чтобы они скорее выполнили свое дело. Лишь у немногих хватило сил добежать до Акрополя. Сулле удалось остановить пожар города, он отдал его на разграбление войску. И римские воины во многих домах находили человеческое мясо, приготовленное для еды. На следующий день Сулла продал рабов. Гражданам, которые в течение прошлой ночи не успели быть убитыми, – их было очень мало, – он объявил, что дарует свободу, но право голосования, камешками ли, поднятием ли рук, он отнимает, так как они воевали с ним, но их потомкам обещал вернуть это право. Так в полной мере беды постигли Афины. Сулла поставил гарнизон в Акрополе, так как Аристион и бежавшие сюда вместе с ним под гнетом голода и жажды в скором времени сдались. Из них Аристиона и его свиту, равно и тех, которые несли какую?либо официальную должность и совершили что?либо против того, что было ранее установлено, когда Эллада была завоевана римлянами, – этих Сулла наказал смертью; других же он пощадил и установил для всех них законы, близкие к тем, которые раньше были определены им римлянами. Из Акрополя было вывезено золота около сорока футов, а серебра – около шестисот. Но эти события в Акрополе произошли несколько позднее» (Аппиан Александрийский). Но Сулла говорил, что прекратил разграбление Афин, сказав, что «милует живых ради мертвых».

Митридат VI Евпатор, царь Понта

Удачливый военачальник, успешно закончивший войну против Митридата, царя Понта, и заключивший с ним Дарданский мир (85 г. до н. э.), он был подготовлен к роли диктатора. Сулла уничтожил 200 тысяч воинов Митридата. В глазах римлян это был типичный восточный деспот, весьма жестокий и коварный. Он приказал убить тетрархов Галатии, своих верных друзей. Пригласил на банкет с женами и детьми и всех их уничтожил. Италиков он убивал повсюду, несмотря ни на возраст, ни на пол. При оценке этой очередной схватки Рима с Азией надо учесть, что Митридат в глазах многих обитателей Малой Азии выступал в роли освободителя, ибо освобождал подвластные Риму территории и города. Когда же он стал терпеть поражения, те вновь становились зависимыми от Рима. Рабы должны были вернуться к ненавистным римским хозяевам. Борьба с ним стала для Суллы важной ступенью на пути к венцу императора. В результате побед Суллы были созданы еще 44 фискальных округа, для разверстки и получения налогов. Союзники Рима – Хиос, Лиция, Магнесия, Родос и другие – объявлены свободными и исключены из каких?либо фискальных и военных обязательств. Ряд городов получили почетные грамоты. К диктатуре Суллу подталкивала не только война с Митридатом VI Евпатором (120–63 гг. до н. э.), но и политическая обстановка в самом Риме. Суллу оскорбило то, что его, победителя Митридата, ждал не триумф, как следовало бы предполагать, а преследование со стороны сената Рима. Тот осмелился поставить его вне закона. Диктаторы появляются в том случае, когда социальные силы в обществе разделены или расколоты столь глубоко, что не в состоянии выполнить ключевые задачи нации и государства. В схожих условиях произошло и призвание Цинцинната к власти диктатора.

Дж. Б. Тьеполо. Призвание Цинцинната к власти диктатора

История превращения Суллы в диктатора довольно тривиальна. Победы дали ему власть и поддержку войска. Так он стал «солдатским императором». Этим титулом солдаты приветствовали вождя?победителя на полях сражений. Нравы тогда были жестокими и соответствовали времени. Для празднования триумфа надо было убить в сражении не менее 5 тысяч врагов. По подсчетам Р. Вернера, за период с 435 г. по 350 г. до н. э. из 19 назначенных из?за внешней войны диктаторов 11 справляли триумф. В воздухе носилась идея диктатуры. Власть в столице из?за непрекращающихся гражданских смут и убийств пошатнулась. Не останавливаясь перед чудовищными преступлениями, претенденты на власть рвали друг у друга собственность, деньги, земли и посты. Путем проскрипций тогда делались огромные состояния. Сулла был умелым демагогом. Формально он вроде бы даже ратовал за демократию. Состав сената увеличил с 300 до 600 членов. На деле это был оплот олигархов и плутократов (как и Ельцин в России). Сулла фактически уничтожил опору реальной народной демократии, ограничив права народных трибунов. Он создал себе опору в лице 10 тысяч рабов (корнелиев).

Гай Марий – полководец Рима

Дав свободу этим элементам, он манипулировал ими, как манипулировал Ельцин коррумпированным чиновничеством и полууголовным сбродом. В конце концов он восстановил олигархическую республику, на деле выступая в роли монарха при этом строе. Что же касается господ сенаторов, то они исполняли при нем роль говорящих и голосующих статистов. Российский правовед и социолог Б. А. Кистяковский писал: «Со времени Суллы сенат оказался обладателем государственной власти, но лишился авторитета; «он имел право приказывать, но его приказания не имели силы». Ему были противопоставлены авторитеты или заговорщиков и революционеров, как Катилина и Спартак, или новых повелителей, как Красс, Помпей и Юлий Цезарь. Наконец, после возникновения принципата римский сенат утратил и авторитет, и власть, которые оба перешли к императорам. Но в правление неспособных императоров к сенату снова возвращалась тень былого авторитета». Примерно в таком же духе складывалась судьба сената и в России.

Сцены из римской жизни

Естественно, при нем крупные собственники вконец распоясались… Соперник Суллы Марий выстроил роскошную виллу в Кампании. Власти открыто занимались спекуляциями, вовлекая в сей бизнес своих детей и родственников. Дочь Суллы Корнелия купила виллу Мария за 75 000 денариев и продала ее за более чем 500 000 денариев. По данным тех, кто смог пережить семь лет гражданской войны, властью было роздано около 2,5 миллиарда сестерциев. В Италии брали всё, что плохо лежит (точно как у нас, в России). Марк Лициний Красс обладал 200 миллионами сестерциев, однако не желал считать себя богачом на том основании, что не мог содержать армию на годовой доход. Страну грабили те, что пришел к власти на волне народных чаяний и надежд. В Риме марианцы пытались сопротивляться, но офицерам и солдатам надоела власть демократов в столице. Явившиеся в армию их парламентарии были растерзаны солдатами на месте. Ненависть к былой власти была всеобщей. Ее никто не хотел защищать. В ходе гражданской войны произошел передел собственности среди римской аристократии. Это, так сказать, «материальная подкладка» любой гражданской войны и любых реформ.

Знаменосец с портретом императора и воин с орлом

Одержав ряд побед в Азии и Греции, Сулла вернулся в Италию. Он ввел режим неприкрытого террора. По некоторым данным, при нем перебили 90 сенаторов и 2600 всадников. Приближенные Суллы, его солдаты и вольноотпущенники, устроили кровавый передел имуществ казненных (таким путем многие из них стали богатыми). Целые города были отданы им на разграбление. И Сулла стал первым, кто составлял списки приговоренных к смерти, назначал подарки тем, кто их убьет, деньги – кто донесет, наказания – тем, кто приговоренных укроет. В 82 г. до н. э. впервые был принят закон, по которому Суллу назначили диктатором с неограниченными полномочиями на неопределенное время. Такого Рим еще не видел. Поэтому он сумел так легко прибрать Рим к рукам. Республика погибла. «Как только потребность в общем для всех законе и праве исчезает из сердца народа, на место закона и права становится отдельный человек. Поэтому люди не замечают тирании даже тогда, когда она уже наступила». Тирания Суллы, это надо учесть, стала ответом на другую тиранию. Марий?младший хотел бежать из Пренесте, где укрывался, но, узнав, что все выходы охраняются, предпочел покончить собой. Когда находящемуся в Риме Сулле принесли голову молодого «демократа» Мария, тот произнес по?гречески: «Надо сначала научиться грести, прежде чем держать руль» (Ф. Инар). Стоило бы это сказать в XX в. и «головам демократов» в России, тогда мы ныне не стали бы жертвой стольких трагедий.

Представления на Колизее

В столице диктатор устроил всё по своему желанию. Не было и речи о каких?либо законах, голосованиях и выборах по жребию. Римляне «от страха дрожали, попрятались, безмолвствовали», воздвигли конную статую с надписью: «Статуя Корнелия Суллы, счастливого императора». Это был тиран «не по избранию, а по силе и мощи». Чтобы оправдать свою диктатуру в глазах народа, он заявил собранию, что, по мнению его, Суллы, для Рима в настоящее время было бы полезно диктаторское правление, хотя этот обычай и прекратился 400 лет тому назад. Диктатура эта должна существовать до тех пор, пока римская держава, потрясенная междоусобицами, распрями и войнами, не укрепится. И чтобы у народного собрания не было сомнений в отношении того, кто же должен быть этим диктатором, он прямо заявил, что, по его мнению, именно он, Сулла, в настоящее время будет наиболее полезен для Рима. После долгого периода власти царей, а затем консульской демократии (в течение 100 олимпиад Римом управляли по году консулы) Рим вновь испробовал царскую власть. Многие называли власть Суллы общепризнанной тиранией. О том, что на деле представляла собой его власть, ни у кого не было сомнений: он истребил более 100 000, убил и изгнал многих. С тех пор то, что можно было бы назвать Terror Antiquus, стало обычной практикой Рима.
В Риме это была первая успешная попытка захвата власти с помощью армии, вооруженным путем. Создан кровавый прецедент, который и стал популярен в дальнейшем. Как бы там ни было, Сулла пользовался огромным авторитетом у солдат. В 79 г. до н. э. он неожиданно добровольно уступил власть. Аппиан считал, что диктатор пресытился войнами, властью и Римом, а потому и уступил власть. Такая власть не могла держаться долго. В 78 г. до н. э. он умер, и говорят, был страшен даже после своей смерти. Полагаю, даже противников он удерживал не только террором.
Кто такой Сулла? Одни клеймят его, видя в нем «кровавую руку олигархов». Моммзен, говоря о роли твердой руки, называл его «оплотом олигархов», что не совсем верно, ибо он почему?то ставит на одну доску олигархов и пролетариев. Он пишет: «Став самым абсолютным властелином, Сулла вместе с тем всегда твердо стоял на почве формального права; он обуздал ультрареакционную партию и уничтожил гракховские учреждения, которые в течение сорока лет ограничивали олигархию, т. е. капиталистов и столичный пролетариат, а затем и зазнавшихся военных в своем собственном штабе. Сулла создал для олигархии самое независимое положение, он отдал в ее руки в качестве послушного орудия государственные должности, отдал в распоряжение олигархии законодательство, суды, высшую военную и финансовую власть, создал для нее своего рода телохранителей в лице освобожденных рабов и своего рода армию в лице военных колонистов. А когда дело было завершено, творец уступил место своему творению». Олигархия – дьявольское творение. Однако со времен Суллы многие вожди станут опираться не на деньги, а на армию как на главную силу. В то же время Моммзен отмечал полнейшее отстутствие в нем политического эгоизма и почему?то ставил его на одну доску с Вашингтоном (пример явно неудачный, ибо Вашингтон, как и все политики Америки, крайне честолюбивы).
Другие видели в нем борца с несправедливостью, бюрократией, даже чуть ли не народного мстителя (возможно не без оснований). Инар пишет: «Следовательно, объявляя задолго до окончательной победы то, что он рассчитывает отомстить за всех те, кто был жертвой марианских жестокостей, а также отомстить за Республику, подвергшуюся их лихоимству, Сулла в некотором роде заранее взял на себя возможность повышенного наблюдения за операциями по очистке: он был Мститель, и многие древние авторы свидетельствовали о реальности этой пропаганды. Когда Сулла, победитель, приказал убить Дамасиппа и весь сброд, увеличивший свое состояние на несчастьях Республики, был ли кто?нибудь, кто не приветствовал эту меру? Говорили, что они преступники, что эти мятежники, чьи опасные действия не прекращали тревожить государство, заслуживали смерти. И действительно, радикализация марианского режима в 83 и 82 годах напомнила всем, кто забыл, что он устанавливался на трупах…»
Сулла – личность чрезвычайно яркая и неординарная. В культурном плане он был образованный человек (превосходно знал греческую литературу, философию). Когда один бездарный поэт преподнес ему стихотворный панегирик, он велел дать ему денег с одним условием, чтобы он впредь никогда больше не писал стихов. Как его оценивать? Дело не в том, был ли он холодным и расчетливым честолюбцем (да в политике иных, пожалуй, и не бывает), а вот важнее то, что он привнес в общество, что в нем изменил, как повлиял на судьбы Рима и историческое развитие ойкумены. Понимая всю спорность подобного вердикта, мы склонны считать, что Сулла выступил детонатором накапливавшейся годами народной ненависти к сенату, олигархам и аристократам… Сулла презирал не государственные учреждения, и не людей, а коррумпированных римских чиновников, зажравшихся богачей и правителей. Остерман так пишет о действиях Суллы: «Пожалуй, придется даже признать, что именно это спокойное попрание общепринятых нравственных основ общественных взаимоотношений явилось наиболее серьезным вкладом Суллы в эволюцию общественно?политической жизни Рима. Действительно, впервые в его истории доносительство и убийство политических противников с такой циничной откровенностью оплачивалось наличными деньгами. С неведомым до той поры бесстыдством имущество жертв тут же продавалось с молотка. А гнусное зрелище окровавленных голов, наваленных кучей на плитах римского форума! И, наконец, проскрипции – дьявольское изобретение, породившее отвратительную охоту на людей. А вокруг всего этого – бесчинство разнузданной солдатни, стихия насилия, разбоя, грабежей и убийства граждан, вовсе не причастных к политической борьбе. Да, после Суллы уже все было возможно! Через сорок лет проскрипции будут повторены Октавианом и Антонием в еще более отвратительном виде». Здесь многое верно схвачено и отмечено (в отношении тех, кто стал его жертвой), хотя ничего не говорится о тех, кто в свою очередь были жертвой чуть более мелких тиранов и кровопийц.
Разве не так же нынешние «мудрецы» ломают голову над феноменом Сталина? Ведь он также презирал общепринятые нормы буржуазной «морали», впрочем, как и многих политиков?коллег. В нем также возобладало сатанинское начало, но дело свое он знал: политическая элита боялась его, как огня, и работала как бешеная.
Понятно, что традиционная буржуазная историография (в лице ее корифееев) не могла простить Сулле жестокого обращения с привилегированными кругами римского общества (сенаторами, патрициями и богачами). Вольтер в «Письмах Меммия к Цицерону» (1771), в воображаемых эпистолах якобы обращенных к Цицерону, наряду с признанием заслуг Лукреция и призыва к материализму утверждает: «После Суллы Рим должен был возбуждать жалость мира, бичом которого он являлся. Мы плавали в собственной крови. По всему тому, что я вижу и слышу, я предчувствую: Цезарь вскоре будет убит… И что увидел и создал в течение всей своей жизни сам Цезарь? Он видел и творил несчастных». Так зарождался цезаризм.

Римские легионеры

Историк Аппиан (ок. 85/100–163/180), автор знаменитых «Гражданских войн», для которого демократия – «слово красивое, но всегда бесполезное», отметил, что после того как римляне в течение 100 олимпиад пользовались демократией, то есть управлялись консулами как годичными представителями государства, они познали царя или тирана в лице Суллы. Но то был царь или тиран «не по избранию, а по силе и мощи». Ранее мы сказали, что в глазах простого народа слово «тиран» часто звучало как сладкая музыка. Как так?! Не верите? Поверить действительно трудно, особенно если учесть, что в победоносной гражданской войне было истреблено более 100 000 «цветущего населения». Он убил и изгнал 90 сенаторов, до 15 консулов, да еще 2600 так называемых всадников. Причем у многих он конфисковал их имущество, а тела многих из них просто выбросил из могил! Но дело в том, что многие из них были ненавистны народу. Народ желал их смерти. Невозможно понять феномен Суллы, если не знать, что он даровал свободу 10 000 молодым крепким рабам, ранее принадлежавшим как раз тем самым убитым римлянам. Мало того – включил их в состав народного собрания! Кто был ничем – тот стал всем ! Он наделил солдат 23 легионов, служивших в его армии, большим количеством земли в городах, частью еще не подвергшейся переделу, частью отнятой в виде штрафа от города. После всего этого он вдруг добровольно сложил с себя власть, отставил своих телохранителей и преспокойно появлялся везде один, без охраны. Можете себе представить появление одного Сталина?!


Колизей. Современный вид

Близилась эра Цезаря, одного из самых прославленных деятелей Рима. Цезарь (100 – 44 гг. до н. э.) – интереснейшая и, бесспорно, знаковая личность, потомок древнего рода, одной из наиболее знатных семей Лация. Он сам возводил свою родословную к героям «Илиады» и царям Рима. Цезарь – истинный сын того времени. В молодости, как и подобает юношам, он вкусил «от чаши модных наслаждений и пену и осадок». Занятия литературой чередовал с любовными интрижками, овладевал искусством поэзии. Неплохо ездил верхом и фехтовал. Умеренно попивал вино. Интересовался астрономией и естественными науками. И что естественно – женщинами… Будучи авантюристом и человеком хладного рассудка, он никому не платил долгов, никогда до конца не доверял женщинам и политикам. И тут был прав: первые наградили лысиной (за юношеские кудри он готов был впоследствии отдать все свои военные победы), вторые же – убили.

Цезарь переходит Рубикон

Начинал он с популистских шагов, что характерно для всех политиков. Будучи избран эдилом, то есть тем, кто должен был наблюдать за благоустройством и порядком в городе, Цезарь украсил форум и Капитолий новыми сооружениями. Позже он возвел Колизей. Возведя его руками рабов, он скажет: «Наконец?то я буду жить вечно!» Колизенй стал местом массовых зрелищ и пышных игр. Он окружил себя преданными ему лично людьми, подкупал сенаторов, против чего те, конечно, отнюдь не возражали. Не чуждый реформаторских устремлений, он довольно быстро уразумел, что реальных улучшений жизни для всего римского народа достичь непросто. И тогда он стал стремиться к перевороту. Помпей не без оснований упрекнул его в том, что именно обман народа и боязнь расплаты вынудили его на всеобщую смуту и переворот. Отсюда его участие в заговорах Катилины. Он расшатывал государство изнутри, жаждал личной власти. Катулл скажет: «Цезарь покушается теперь на государство уже не путем подкопа, но с осадными машинами». Правда, время от времени он с громкими лозунгами демагогического содержания обращался к народу. Хотя на самом деле глубоко презирал плебс. Позже Сенека скажет в письмах к Луцилию: «Ты спрашиваешь, чего тебе следует больше всего избегать? Толпы! Ведь к ней не подступиться без опасности!» И далее: «Нет врага хуже, чем толпа, в которой ты трешься… Чем сборище многолюдней, тем больше опасности». Но призывы держаться от народа подальше, возможно, еще допустимы для философа или писателя, но не для политика. Ведь Рим жил толпой. Цезарь не мог обойти ее своим вниманием. Впрочем, он не был бы цезарем, если бы не пытался Рим возвысить. Он одержал ряд ярких военных побед, взяв за 10 лет войны в Галлии штурмом 800 городов, покорив 300 народностей (сражался с 3 миллионами людей: из них 1 миллион уничтожил и столько же взял в плен). Его фраза о военной победе стала крылатой: «Пришел, увидел, победил» (veni, vidi, vici). Отважный и умелый воин, он передвигался быстро и стремительно, и не боялся опасностей. Был неприхотлив и прост в обращении. Хотя он и не отличался здоровьем (страдал головными болями и падучей болезнью), в решающие моменты боя вел себя достойно. Понимая, что власть становится добычей лишь решительных людей, он смело перешел речку Рубикон и вторгся в Италию. Тогда он и произнес фразу – «Жребий брошен!»
19 января 49 г. до н. э. до Рима дошло известие о переходе Цезаря через реку Рубикон и о занятии им пограничного города Аримина. И тут надо отдать должное его решимости. Хотя он знал, что в Риме царит анархия и противная сторона не готова к борьбе, решиться на столкновение со своими соотечественниками было все же непросто. И он решил сыграть ва?банк: ночью силами одного легиона и 300 всадников перешел реку, не сообщив об этом остальной армии. Тогда он произнес знаменитую фразу: «Жребий брошен!» (Iacta alea est!) Он пообещал войску щедрые награды (солдатам всадническое состояние в 400 тысяч сестерций, всадническое кольцо, офицерам вдвое больше). Со времен Цезаря власть покупают!
Его «корона» была добыта в долгой и изнурительной борьбе с Помпеем и его сторонниками… Помпей (106–48 гг. до н. э.) – сложная фигура, землевладелец и аристократ, прославленный воин и консул. За три месяца очистил Средиземное море от пиратов. В 67 г. до н. э. сенат дал ему на три года чрезвычайные полномочия. Вернувшийся в Рим Помпей оказался в политической изоляции. Сенат боялся блистательного полководца. Замечу, что в основе спора Цезаря с Помпеем лежало не только столкновение личных честолюбий, но и борьба за власть. Можно сказать, что на кону оказалось политическое устройство Рима. Помпей – представитель аристократической республики, тогда как Цезарь олицетворял собой будущую империю. «Оружием Помпея служил авторитет сената, Цезарь же был вооружен признанием и самоотверженностью солдат», – писал историк. Сенат как всегда занимал уклончивую позицию, смотря в сторону того, кто сильнее или больше даст. Что же касается солдат и офицеров, те, получив от Цезаря щедрые подачки, готовы были поддержать его претензии оружием. Плутарх писал, что когда один из военачальников Цезаря, посланный им в Рим, стоя перед зданием сената, услышал, что сенат отказывает Цезарю в продлении срока полномочий, он, положив руку на рукоять меча, воскликнул: «Ну, что ж, тогда вот это даст ему продление». В дальнейшем в Риме развернулась ожесточенная, упорная борьба между членами триумвирата, куда входили Помпей, Красс и Цезарь.

Римский полководец Гней Помпей

Судьба Помпея представляет для нас интерес прежде всего в том смысле, насколько судьба личности в политике зависит от обстоятельств, в которых он доказывает право на лидерство, а в какой степени эта судьба зависит от личных способностей и талантов, от дара политика убеждать и побеждать. Помпей представлял собой довольно часто встречающуюся фигуру политика, который большее значение придает внешним признакам власти (уважение, почет, должности, награды). Он всегда стремился к этой феерии, к этому празднику власти. В Риме прожженные олигархи?демократы сумели ловко использовать эти его человеческие слабости, осыпая его наградами и почестями. Помпей, стремясь к короне, но будучи по форме демократом, вынужден был выдавать себя за поборника народных прав. Ему казалось, что вполне достаточно прошлой громкой славы, чтобы на волне былой популярности прийти к власти. Однако в политике былые заслуги мало что значат. Там идет каждодневная, ежеминутная, ежесекундная битва, и в ней зачастую нет места компромиссам. Тут никакими волшебными заклинаниями не помочь.

Легионер с орлом

Помпей имел на руках все карты – и прежде всего армию. Моммзен заявляет: «Если может считаться счастьем получить корону без труда, то ни одному смертному счастье не улыбалось так, как Помпею; но человеку, лишенному мужества, не поможет и милость богов». Верно сказано. Он не смог объединить даже своих сторонников и перессорился со всеми. За ним была военная слава, влияние среди его солдат, но он медлил и колебался. Как скажет один из его политических противников, характеризуя политическое положение Помпея, он попытался в тиши сохранять свой «вышитый плащ триумфатора», пребывая в молчании и в бездействии. Бездействие же в политике это примерно то же, что и бездействие на поле сражения (и даже еще страшнее и губительнее). Вскоре у Помпея исчезла поддержка даже его ветеранов. Ведь демократы и аристократы, соединившись вместе, провалили предложение аграрного закона, по которому предусматривалось наделение солдат?ветеранов землей. Инициатива стала день за днем переходить к Цезарю. «Люди вдумчивые, без различия взглядов, давно уже поняли, что спор партий может быть разрешен не гражданской борьбой, а только военной силой», – пишет Моммзен. В Риме это вскоре станет правилом.
Помпей покинул Италию, дошел до Брундизия, переправился на восточный берег Адриатического моря. «Какой позор, – восклицал римский историк Флор. – Помпей, глава сената, вершитель мира и войны, бежал из Италии без охраны на разбитом корабле, на котором он еще недавно справлял триумф». Далее по?следует ряд сражений. В одних из них успех был на стороне Цезаря, в других – на стороне помпеянцев. После разгрома легатов Помпея при Илерде (49 г. до н. э.) Цезаря в первый раз провозгласили диктатором. В битве при Диррахии Цезарь потерпел поражение. Солдаты его в панике бежали, оставив войску Помпея 32 знамени. Самого Цезаря тогда едва не убили. Однако Помпей не сумел наилучшим образом распорядиться победой, а предпочел ждать. Цезарь скажет после битвы: «Сегодня победа осталась бы за противниками, если бы у них было кому победить».
Однако уже в Фарсальской битве, в Фессалии (48 г. до н. э.), Цезарь наголову разбил войско Помпея. Хотя соотношение сил в этом сражении явно было в пользу Помпея (у Помпея – 40 тысяч пехоты и до 4 тысяч кавалерии, а у Цезаря – 30 тысяч пехоты и 1 тысяча кавалерии). На поле боя осталось лежать 6 тысяч человек, 24 тысячи было им взято в плен. Тогда погибло большое количество рабов. Цезарь потерял, по его словам, всего 200 человек, в том числе 30 центурионов, захватив при этом 180 знамен и 9 серебряных орлов. Вот как сам Цезарь описал всё увиденное им в захваченном лагере Помпея: «В лагере Помпея можно было увидеть выстроенные беседки; на столах стояла масса серебряной посуды; пол в палатках был покрыт свежим дерном, а палатки Л. Лентула и некоторых других были даже обвиты плющом; много было и других указаний на чрезмерную роскошь и уверенность в победе. Ясно было, что люди, стремившиеся к ненужным наслаждениям, нисколько не боялись за судьбу этого дня. И такие люди упрекали в излишестве несчастное и выносливое войско Цезаря, которое всегда страдало от нужды в предметах первой необходимости! Когда наши были уже в лагере, Помпей сел на коня, снял с себя императорские отличия, бросился из лагеря задними воротами и точас же рысью поскакал в Ларису. Но и там он не стал задерживаться. Вместе с немногими друзьями, которые в бегстве присоединились к нему, и в сопровождении тридцати всадников он все с той же быстротой скакал день и ночь к морю. Здесь он сел на корабль с хлебом и, как говорили, часто при этом жаловался на то, что обманулся в своих предположениях: как раз те части, от которых он ожидал победы, обратились в бегство и предали его». Исход битвы при Фарсале решил шестикогортный резерв Цезаря и его искусство полководца.

Триумфальная процессия на римском форуме

Конечно, многие граждане Рима встретили победу Цезаря без воодушевления. Горько им было наблюдать за схваткой соотечественников. Многие откровенно сожалели о гражданской смуте. «Я здесь не стану, – заметил Веллей Патеркул по поводу битвы, – описывать бедствия этого столь кровавого для римского имени дня, потоки крови, которые лились с обеих сторон, столкновение двух вождей римского государства, конец великого человека, одного из светочей Рима, вместе с которым погибло столько помпеянцев». Большую часть пленных Цезарь включил в свои легионы, многим знатным римлянам даровал прощение (в том числе и Катону). Помпей бежал в Египет, где был предательски убит по приказу Птолемея XIII. Убили и его старшего сына Гнея. Возможно, заслуги Помпея иные историки превозносили не по праву. О роли Помпея Маркс писал Энгельсу в язвительном тоне: «Помпей… незаслуженно вошел в славу сначала благодаря присвоению успехов Лукулла (против Митридата), затем успехов Сертория (в Испании) и т. п. Как генерал – римский Одиллон Барро. Как только пытается показать в борьбе против Цезаря свои таланты – ничтожество» (1861).
На Цезаря же уже работала его слава непобедимого полководца. Когда Цезарь направился на Восток, желая узнать, куда бежал Помпей, и стал переправляться через Геллеспонт на маленьких судах, его противник Кассий случайно вышел на него с большими военными кораблями. Если бы Кассий напал на Цезаря со своими 70 триремами, он наверняка бы разбил его и тот бы погиб. Но страх перед Цезарем был столь велик, что тот сдался (отомстив потом, коварно убив всевластного диктатора). Дальше последовала громкая победа Цезаря в Африке. Здесь он уничтожил последнего защитника Республики – великого Катона. Это была легендарная личность, которого Сенека называл существом «чистейшим» и «святейшим», коего Саллюстий причислил к двум великим героям (одним из них он назвал друга, Цезаря), о котором Веллей Патеркул, придворный историк Тиберия, сказал, что тот духом приближается «уже не к людям, а к богам».

Э. Делакруа. Смерть Катона

Узнав о поражении армии помпеянцев, Катон, это римский Дон Кихот, решил не сдаваться Цезарю на милость, хотя и не препятствовал невольному общему бегству войск. Он принял ванну, сел за ужин, а затем отошел ко сну, не изменив привычкам. Тем же, кто попытался его уговорить примириться с Цезарем, он, смеясь, ответил, что не нуждается в этом совершенно. От близких потребовал дать ему кинжал, ибо не желал, чтобы его передали врагу живым. Аппий в «Граждан?ских войнах» говорит, что, окончив читать диалог Платона и полагая, что все близкие заснули, Катон поразил себя кинжалом в сердце. Когда выпали внутренности и люди услышали его стон, врачи попытались было вернуть его к жизни, сшив разорванные части, но упрямый Катон разбередил свою рану – и вскоре умер. Узнав о смерти Катона, Цезарь с досадой скажет: он погубил себя из?за зависти, не дав шанса совершить красивую демонстрацию помилования. После столь весомых побед Цезарь справил четыре триумфа зараз. Денег в этих триумфах, сообщают, было взято 65 000 талантов, а 2822 золотых венка весили около 20 414 фунтов. Цезарь щедро расплатился с войском, перевыполнив все свои обещания: каждому солдату дал он 5000 аттических драхм, центуриону – вдвое больше, трибуну, равно как и начальнику конницы, вдвое больше. Не забыл и плебс, дав каждому плебею по аттической мине, при этом подарив народу еще и красивые зрелища.
Укрепившись во власти, Цезарь стал господином в Риме и на Востоке. Будучи еще консулом, он принял ряд важных политических мер, укреплявших Римское государство: провел закон о муниципиях, предоставлявший городам автономию в разрешении местных вопросов, установил правила проведения ценза, порядок выборов городских магистратов, предоставив ряд привилегий ветеранам, ограничил право плутократических ассоциаций, принял законы, ограждавшие права должников, для пресечения ростовщичества и спекуляции Цезарь ограничил денежные суммы, что были в ведении отдельных лиц, упорядочил налоговую систему, провел строгий закон против вымогательств в провинциях (направленный против поборов со стороны местных властей и чиновников), выселил бездомную и безработную бедноту из Рима в колонии (80 тысяч). Он же попытался провести ряд аграрных законов и приструнить могущественных и всесильных римских сенаторов.

Г. Летьер. Смерть Катона Утического

Можно перечислить и ряд других весьма конструктивных шагов Цезаря… Прежде всего он постарался смягчить остроту долговой проблемы римского народа. Так, он отменил задолженность по квартирной плате за минувший год, если эта плата не превышала 2000 сестерциев за месяц в Риме и 500 сестерциев в италийских городах. Тогда же общая сумма долга граждан была сокращена примерно на треть (им зачли уже выплаченные проценты). Ростовщикам было запрещено повышать процентные ставки свыше нормы (0,5 % в месяц, 6 % в год). Он смог изыскать средства для выплаты щедрых нраград воинам (20 тыс. сестерциев каждому легионеру и в 2–3 раза больше центурионам). Сыграла роль и та добыча, что была получена в результате побед над галлами, конфискации больших состояний Помпея и его сторонников, а также богатства Птолемеев и Клеопатры. Осуществил он и одну из крупнейших римских золотых эмиссий, приказав чеканить монеты из золота. Цезарь упорядочил систему местного самоуправления. Ему удалось вернуть на земли массы римских легионеров (свыше 100 тыс. человек он вывел на земельные участки). Частично это было сделано за счет конфискаций земель Помпея и его сторонников (Агенобарба и др.), но главное благодаря тому, что он скупил остатки государственных земель (ager publicus), а также наладил раздачу земель в провинциях. Свободной земли было много, и он мог ее законно распределять среди его ветеранов. Тем самым он обеспечил поддержку армии и углубил процесс романизации провинций, поддержав сельское хозяйство.

Кельтский вождь из Галлии времен Цезаря

Простой люд он привлек пышными зрелищами и раздачей подарков. Знатных привлек тем, что расширил состав сената до 900 человек (при Сулле тот возрос с 300 до 600 человек). В то же время он пытался активизировать хозяйственную деятельность. Одни получили землю. Другие занялись доходными хозяйствами или торговлей. Восстанавливались ранее разрушенные крупнейшие торговые порты (Коринф и Карфаген). Порт Остия был реконструирован. В то же время им был принят закон против роскоши (дорогостоящих погребений, роскошных пиршеств, помпезных домов и т. д.). Запрещалось иметь при себе наличными свыше 60 тысяч сестерций. Число римских граждан – люмпен?пролетариев – при Цезаре сократилось с 320 тысяч до 150 тысяч человек (т. е. тех, кто был включен в списки получателей бесплатного хлеба из закромов государства). Одним словом, сделано было немало, чтобы реально улучшить жизнь значительной части римлян.

Капитолийская площадь

Немалые усилия предприняты им и в сфере образования. Иные утверждают, что он произвел чуть ли не революцию в данной области. Хотя это утверждение представляется натянутым. Правительство выступало с позиций просвещенного абсолютизма. Создавалась по сути дела новая империя (италийско?эллинская). А чем же славны цезари и премьеры как не усилиями по развитию образования, наук и культуры?! Цезарь предоставил всем преподавателям свободных наук и столичным врачам право римского гражданства. Мудрый шаг, способствоваший тому, чтобы под сень Рима тут же устремились лучшие головы и умы. С этого закона начиналось строительство системы высшего образования в Риме. Однако в целом ситуация была скорее негативной. «Вообще же образование находилось скорее в упадке, чем прогрессировало. Разорение италийских городов, наплыв массы чуждых элементов, политическое, экономическое и нравственное одичание нации, а главное, разрушительные гражданские войны более искажали язык, чем могли поправить дело все школьные преподаватели на свете», – заключает Моммзен. Возможно, стоит напомнить о том, что после его смерти в Римской империи была введена новая система летосчисления (45 г. до н. э.), получившая название юлианского календаря. Система (автор – александрийский астроном Созиген) просуществовала до XVI–XIX вв. (а в России до 1918 г.).

Юлий Цезарь

Были у Цезаря и другие полезные деяния. Недаром многие авторы считают его революционером в политике и культуре. Он основал в столице знаменитую публичную библиотеку, назначив главой ее энциклопедиста Марка Теренция Варрона (116 – 27 гг. до н. э.). Варрон был крупнейшим и наиболее плодовитым римским ученым. Количество написанных им сочинений поистине огромно (их свыше 600, в том числе, увы, утерянное произведение в 41 книге «Человеческие и божественные древности»). Всю свою жизнь он посвятил науке как филолог, антиквар и историограф, пытаясь сохранить от забвения славное прошлое своего народа, защищая староримские законы и нравы против чуждых влияний. Научный авторитет его был неоспоримым. Следует добавить, что его труды подготовили блестящий век Августа. Все эти достижения были отмечены сенатом и народом. В 63 г. до н. э. Цезарь был избран великим понтификом (духовным главой народа), в 48 г. получил пожизненную трибунскую власть. Наконец, в 44 г. сенат дает ему титул пожизненного, вечного диктатора (dictator in perpetuum).
Подобно Помпею и Сулле он сосредоточил в руках должности несовместимые с точки зрения римских правовых норм. Их совокупность означала пожизненную монархическую власть (распоряжение казной, правом войны и мира). При всей не?ординарности натуры, Цезарь стал жертвой самовластья. Оттолкнув от себя и республиканцев и демократов, испытывая глухую неприязнь народа (который, как известно, крайне непостоянен в своей любви и ненависти), он был обречен. Дорога братоубийственному кинжалу была открыта. Где цезари и бандиты, там всегда где?то поблизости и кинжал!

Бюст Катона Утического. I в. до н.э.

Ему вменяют в вину то, что он стал одним из основателей цезаризма (синоним – бонапартизм). Действительно, если сначала он был назначен диктатором на 10 лет, то в 45 г. до н. э. римский сенат провозгласил его «вечным диктатором», то есть постоянным правителем. Он получил и пожизненные права народного трибуна. Его особа стала считаться священной. Никто не имел права покуситься на его особу. Став цензором, великим понтификом, императором, постоянным проконсулом, он обрел право рекомендовать сенату людей на важнейшие посты (консулов, преторов, эдилов). Одним словом, Цезарь сделался всевластным, что было дополнено соответственно всеми внешними атрибутами (пурпурный плащ триумфатора, лавровый венок, особые сапоги красного цвета и специальное кресло из слоновой кости с золотыми украшениями). Правда, Маркс презрительно характеризовал подобное явление, говоря о несколько легковесно и пренебрежительно о «так называемом цезаризме». Однако и наше время показывает – «цезаризм жив»!
Так что же это такое? Узурпация власти не только одной партией, властной группой, но и отдельной личностью с опорой на армию (на силовые структуры). Кстати говоря, опять же приведу пример из античности… Величайший воин и герой античности, Эпаминонд, разбивший доселе непобедимую Спарту, также в некий исторически судьбоносный час оказался перед выбором. Дело в том, что срок его власти как главнокомандующего (беотарха) истек, а в Фивах смертной казни должен был быть подвергнут всякий, кто затягивал срок ее сложения. Но Эпаминонд, думая в первую очередь о судьбах родины, счел несвоевременным сей закон, в трудные для страны дни продолжая оставаться главой (беотархом). И когда положение казалось многим безнадежным, войска вновь выбрали его вождем. Судьи, которые, казалось бы, должны были осудить его за превышение срока нахождения у власти, отказались даже поставить вопрос на голосование и утвердили его. Эпаминонд, преступив букву закона, вернул Элладе свободу и независимость.
Обычно цезаризм отличается тираническим антидемократическим правлением. Иные римляне характеризовали режим Цезаря как тиранию. Катон Младший (Утический) заявил, что «сенат сам устраивает тирана в своей цитадели». Но кто виноват в том? Ведь, проявив готовность следовать за Цезарем, римский народ и парламент сами же возвысили его. Они намеревались воздвигнуть ему статую, у ног которой лежала бы вся земная сфера. Там должно быть начертано: «Полубогу»! Так же повела себя и обезумевшая римская толпа, посвящавшая ему (живому) храмы, переименовавшая месяцы в его честь (квинтилий в июль). Цезарь принимал почести без всякой меры: бессменное консульство, титул отца отечества, пожизненную диктатуру, имя императора и т. д. Власть его готова была сделаться царской. Окружение потворствовало. На что оно рассчитывало?! На то, что власть, добытая с помощью меча, будет вечной? Цезарь надеялся на это, ибо армия обожала своего талантливого стратега, отличавшегося к тому же щедростью. Однако тут Соломон абсолютно прав: «Придет гордость, придет и посрамление». Меч, который порой обеспечивает доступ к власти, плох лишь одним – он же с легкостью ее и отнимает (нередко вместе с жизнью диктатора).
Время Цезаря – время сплошных завоевательных походов и грабежей. Он и сам признает в своих «Записках», что покорил всю Галлию и опустошил земли германцев и других племен («вся эта местность была опустошена»). Солдаты легионов, если убрать героический фон, предстают в наших глазах грабителями и наемниками, искателями удачи, покушающимися на свободу галлов… Он пишет: «Солдаты Цезаря самоотверженно выносили все лишения в зимние дни от очень трудных походов и невыносимых холодов. В награду за эти лишения и выносливость он обещал, в виде денег от добычи, каждому рядовому по двести сестерциев, а центуриону – по тысяче». В его голове рождались амбициозные планы. Уже в его бытность императором он заявил: «Я прикажу перенести пирамиды в Рим».

Римский корабль идет в атаку

Войны доставляли Риму массу рабов, лишая работы свободных земледельцев. Потеряв работу, те направлялись в Рим, где пополняли собой толпы люмпенов.
В «Записках» Цезаря, написанных, казалось, в объективистском духе, сквозь постоянные упоминания о своем якобы милосердии и человеколюбии, нет?нет да проскальзывают реальные оценки тех ситуаций… Так, Цезарь говорит о том, что посланные им римские легионы и вспомогательные войска во все стороны земли галльского вождя Амбиорига «разорили всю страну убийствами, пожарами и грабежами, перебили и взяли в плен много народа». Конечно, галлы ненавидели римлян, поскольку их выселяли из городов или вынуждали бежать оттуда. Как могли относиться они к римлянам, к тому же Цезарю, чья «мягкость всем известна» (это слова самого Цезаря), если он «решил устрашить остальных примерной карой: всем, кто носил оружие, он приказал отрубить руки, но даровал им жизнь, чтобы тем нагляднее было наказание за их преступление». Он приказал держать пленников в цепях. Знаменательно то, что в борьбе против галлов «благородные римляне» не останавливались перед посылкой убийц во время официальных переговоров о мире (им под видом послов посланы были центурионы?убийцы). И все?таки галлы продолжали упорно сопротивляться.

Вождь галлов – Верцингеторикс

Конечно, никого не могли ввести в заблуждение ни его стремление «сохранять дружественные отношения с общинами», ни обращение к галлам «в лестных выражениях». Несмотря на то что в 53 г. до н. э. Цезарь провел в Лютеции (Париже) общегалльский съезд, где союзные Риму вожди осудили повстанцев, несмотря на то что римляне разбили сенонов, треворов, другие мятежные племена, огонь освободительной войны не утихал. Вскоре восстание разгорелось с новой силой. Восстали карнуты и перебили всех римских граждан в городе Ценаб (Орлеан).

Верцингеторикс сдается на милость Цезарю

Восстание охватило страну. Во главе его стоял талантливый полководец галлов – вождь авернов Верцингеторикс. Вскоре его провозгласили царем. Он умело использовал тактику партизанской войны, нападал на мелкие римские отряды, перерезал маршруты снабжения римской армии. Чтобы лишить врага мест для отдыха и пополнения сил, галлы даже сожгли несколько десятков собственных городов и поселений. В битве за крупнейший город Галлии, Аварик (Бурж), Верцингеторикс сражался отчаянно и мужественно. Город был взят Цезарем только после долгой и тяжелой осады. О том, сколь жестокой и кровавой была битва, говорят и цифры: из 40 тысяч жителей города уцелело лишь 500 человек. В последней решающей битве, у города Алезия, галлы потерпели поражение. Римляне захватили 74 знамени противника и отважного Верцингеторикса. Вождя держали в плену долгих шесть лет, провели в триумфальной процессии в качестве живого трофея, а затем «благородные римляне» убили славного галла.
Цезарь утверждает, что «не налагал никаких тяжелых повинностей и вообще старался смягчить для истощенной столькими несчастливыми сражениями Галлии условия подчинения римской власти». Увы, наш славный Цезарь в данном случае нагло и откровенно лжет… Кроме римских союзников среди галлов (ремы, лингоны и эдуи), все остальные племена были обложены единым фиксированным налогом. Сумма налога (трибута) для Трансальпийской Галлии в его времена достигала астрономической суммы в 40 миллионов сестерциев (или 10 миллионов денариев).
В историографии ученые поделились на сторонников и противников Цезаря. Первых, вероятно, гораздо больше, чем вторых. Для одних он безусловно – «наш герой» (Р. Этьен), для других – политический авантюрист и диктатор (Р. Виппер). Первый из них так оценивает его политику. Цезарь оказался прекрасным правителем и способным военачальником. Он постарался искоренить последние проявления «варварства», уменьшал подати, устанавливал правосудие, проявлял гуманность по отношению к беднякам и уроженцам провинции. Он проявил себя как очень искусный дипломат и способный военачальник. Он способствовал принятию законов о земле, в результате которого получателями наделов стали солдаты и городские пролетарии. Он стал по сути дела единоличным хозяином страны, ибо ему на пять лет вручили бразды правления и войско, имея право начинать войну. Это позволило ему, как заметил историк, «всех оседлать». Свою власть он, похоже, воспринял слишком буквально, однако Цезарь бесспорно был умным и тонким стратегом и сильным тактиком в военном деле, а не только обладал «харизмой полководца».

Богиня победы. 70?е–80?е гг. н.в.

Цезарь принимал решения после тщательного обдумывания, приходя к ним логичным и рациональным путем. Был стремителен и физически вынослив. Передвигался быстро… Будучи отличным наездником, он, чтобы нагнать свое войско, преодолевал верхом невероятные расстояния. Умея без устали ходить, он продвигался вперед днем и ночью. Во время сражений он постоянно был на виду как у противника, так и у своих войск: его красный плащ командующего привлекал к себе удары первых и надежды последних. Будучи смелым до безрассудства, он личным примером поддерживал храбрость в своих людях. Он часто рисковал собственной жизнью для того, чтобы показать войску, что жизнь солдата ценнее его собственной жизни. Так, он без колебаний вырвал щит из рук одного из солдат и вышел на передовую линию. Во время битвы при Мунде в Испании все видели, как он в одиночку ринулся вперед с обнаженной головой, отражая щитом брошенные противником дротики, и приблизился к вражескому строю на расстояние шести метров! Увидев безумную храбрость их вождя, римские легионеры перестроились и вновь пошли в решительную атаку. Требовательно относясь к самому себе и никогда не отдыхая, он мог требовать жертв и от других, но старался при этом беречь своих людей и избегать бессмысленных потерь (Р. Этьен). Будучи прост в общении, Цезарь знал по имени каждого центуриона. Он всегда лично поздравлял своих воинов с победой, проявлял неустанную заботу о снабжении войск и старался сберечь их в битвах. Мог ли такой военачальник, столь близкий солдатам, не стать популярным и среди всего рим?ского народа?!

Встреча Цезаря и юной Клеопатры

О любовных похождениях Цезаря ходили легенды. Цезарь преследовал своими ухаживаниями и домогательствами многих семейных женщин, так что Курион Старший называл его «мужем всех жен и женою всех мужей», а один из современных историков – «гениально безнравственной личностью». Оседлав едва ли не большую часть знатных женщин из римского сенатского клана, он частенько соблазнял также и жен знатных провинциалов, но, видимо, при этом щедро оплачивал любовные ласки и развлечения. Не зря же среди его солдат в ходу была песенка, которую те во весь голос распевали во время галльского триумфа Цезаря в 46 г. до н. э.:

Прячьте жен: ведем в город
лысого развратника.
Деньги, занятые в Риме,
проблудил ты в Галлии.

Известно, что среди его любовниц были царицы: это и Клеопатра, и царица Мавритании Эвноя, жена Богуда. Говаривали, что он соблазнил Сервилию, мать Марка Брута. Ходил слух, что тот являлся ему сыном. Во всяком случае, он осыпал ее дорогими подарками, помог в ее пользу отсудить огромные владения, продававшиеся с аукциона. Он умел обольщать женщин и толпу. Те и другие живут эмоциями, а не разумом. Кроме того, Цезарь был создан для завоеваний. Толпа и женщины схожи: они обожают тех, кто хочет повелевать и умеет это делать. «Сила соблазнителя не ограничивалась сферой чувственности. Умея пленять сердца и тела, он (Цезарь) стремился, благодаря свойственной ему харизме, управлять миром и хотел установить в нем свое царствие (regnum)». Сомнительная репутация Цезаря (как содомита или гомосексуалиста) возникла после пребывания того в гостях у царя Никомеда, которому он якобы в виде шутки, прислуживал виночерпием на большом празднике и которому, опять же якобы дважды отдавался. Слух этот никто не подтвердил. Хотя факт любовных связей Цезаря опровергать никто и не пытался. Помимо трех?четырех законных жен, он имел бесчисленное множество любовниц. Поэт Байрон точно заметил:

Любовь! Сам Цезарь был твоим
ценителем,
Рабом – Антоний, Флавий – знатоком,
Катулл – учеником, Назон – учителем,
А Сафо – синим ревностным чулком…

Представим позицию и другой стороны… «Антицезарианцы» выступают с более серьезными обвинениями. В книге Р. Виппера «Рим» говорится о том, как Цезарь открыл путь политическому подкупу и скандалу. Он получил возможность организовать средства подкупа в доселе неслыханных размерах. Из награбленного в Галлии золота им давались ссуды задолжавшим сенаторам, сыпались подарки господам и клиентам, и даже рабам, которые имели влияние на своих патронов. Светоний не скрывает от нас нисколько, каков был круг тех людей, что стремились к этим щедрым подачкам колониального императора: все, кто находился под судом, те, кто запутался в долгах, промотавшаяся молодежь и т. п. Если только преступления и долги не превосходили всякие меры, все подобные элементы находили в Цезаре лучшую защиту и покровительство; а тем, кому помочь было невозможно, он прямо говорил: «Вам нужна гражданская война». Цезарь угощал римский народ из тех же неисчерпаемых запасов храмовых и других сокровищ Галлии. Он забавлял его играми. Число праздничных дней заметно возросло. Кругом наживались его подчиненные и военачальники, пользуясь предоставленными им правами… Как пример тогдашних нравов и порядков, напомним, как некий Лабиен выстроил в Пицене целый город на свои средства. По мнению Р. Виппера, Цезарь впервые встал в центре грандиозной аферы римского грюндерства, то есть открытой торговли должностями или проституирования республиканских учреждений. Притчей во языцех стала неразборчивость Цезаря в средствах: похитил с холма Капитолия 3000 фунтов золота, заменив их медью (в Риме, в храме Сатурн, хранилось 13 тонн золота и 144 тонны серебра). Светоний напишет: «Уже и народ (вначале бурно приветствовавший его избрание. – В. М .) не был рад положению в государстве. Тайно и явно возмущаясь самовластием, он искал освободителей. В XIX в. поэт Байрон скажет, что Цезарь, если называть вещи своими именами, должен был бы сам в конце концов устыдиться всех своих деяний.

Юлий Цезарь. Берлин

А вот как охарактеризовал деяния Цезаря другой «антицезарианец» (известный историк М. М. Покровский): «Стремясь к полному единовластию, Цезарь не только относится с полным пренебрежением к сенату, но не уважает и демократических учреждений. Так, он смещает неугодных ему народных трибунов Цесетия и Марулла, нарушает основные права комиций, которые теперь должны беспрекословно набирать его собственных кандидатов на должности. Мало того, в последний год своей жизни он назначает высших магистратов на несколько лет вперед; далее он оставляет в составе присяжных только сенаторов и всадников и исключает плебеев – эрарных трибунов , входивших в него со времен первого консульства Помпея (70 г.); он распускает демократические клубы, учрежденные Клодием, а главное – он сосредотачивает в своих руках все высшие государственные должности вместе с трибунской властью и пожизненной диктатурой, которая и вообще была немыслима в прежнем республиканском строе и стала особенно одиозной со времени Суллы. Кончилось дело тем, что он вооружил против себя даже своих ближайших помощников, которые выросли в атмосфере большой республиканской свободы, а теперь оказались простыми адъютантами и чиновниками всемогущего властелина. Началось дело с отпадения еще в начале гражданской войны его главного легата Лабиэна и кончилось заговором на его жизнь со стороны его близких «друзей». Политика вообще редко позволяет себе такую роскошь, как дружеские отношения между субъектами политического процесса (в любой стране и в любое время).
Интересно, кто именно поддержал приход Цезаря во власть. Ясно, это были не труженики, скорее авантюристы: спекулянты, воры, политические проходимцы, задолжавшие сенаторы, алчные и по уши погрязшие в коррупции чиновники, торгующие должностями в Риме, вассальные царьки некоторых восточных регионов, военные, коих он одаривал подарками, порой отдав в их руки столько суверенитета, «сколько они проглотят». Его, как и Ельцина при расстреле им Белого дома, поддержали уголовные элементы (вроде Клодия)… Вооруженные банды рабов устраивали убийства несогласных с Цезарем граждан, осаждали дома, устраивая погромы на улицах (плебс). Цезарь – это царь и харизматик, ставший главой республики. В достижении цели он не стеснялся обращаться к самым гнусным и откровенно бандитским элементам, подкармливая банды Клодия.

Голова так называемого Брута

Наличие в жизни Рима такого рода полуофициальных банд, на которые власть закрывала глаза, конечно, имело под собой серьезные экономико?политические мотивы. Нам представляется, что Клодий выступил в те времена своего рода тараном, который должен был добить старую Республику (точнее, ее останки) в конституции, аппарате, в традициях. Р. Виппер отмечает этот важный момент: властители, не имея сил подчинить себе центральный правительственный орган, старались терроризировать его, устранить возможность правильных дебатов, фактически упразднить его. У Цезаря был искусный агент, Клодий, организатор вооруженных банд, способных расстроить любое собрание. Клодий с его бандами был «очень нужный человек». Сей трибун был нужен Цезарю примерно так же, как были необходимы российской денежной олигархии банды «демократов», «правозащитников» и воров в конце XX в., чтобы с их помощью, на волне демократии, выйти из тени и утвердиться при Горбачеве и Ельцине. Словно стая шакалов и гиен, бросились они на институты власти и государства (при благосклонном отношении к их деяниям со стороны преступных вождей).
А разве тому, что происходило в Чечне (с приходом к власти Дудаева, Масхадова и Басаева, бандитов и дружков иных олигархов), не подошли бы слова, характеризующие действия в Риме Цезаря и Клодия: «Разгон всех собраний и заседаний с помощью вооруженного сброда, осада граждан в их домах, погромы на улицах – весь этот аппарат Клодия имеет мало общего с политикой… Но по этому же самому он не имеет ничего общего с демократией; с другой стороны, никак нельзя отделить Цезаря от Клодия; это были теснейшие союзники, причем один работал для другого». Цезарь присылал погромщикам обильные средства, те фактически управлялись из центра и правительства. Мы помним и разгром КГБ, и взрвыв домов в Москве и России, Беслан и Нальчик (наглые действия банд, махинации с авизо и т. д.). Банды «демократии» делали всё, чтобы окончательно уничтожить Россию.
Кстати, Клодий работал на Цезаря не только на политической, но и домашней арене. Видимо, все же по наущению самого хозяина , тот, переодетый арфисткой во время праздника богини Bona Dea, пробрался к жене Цезаря и соблазнил ее. Так что и Цезаря условно можно назвать рогоносцем. Но тот развелся с женой, ограничившись знаковой фразой: «Жена Цезаря должна быть вне подозрений».
Времена тогда были, конечно же, дикие и очень далекие от цивилизованности. Вспомним, как ранее Митридат перерезал всех римских граждан, захватил часть владений Рима в Малой Азии, или то, как затем Сулла ужасающим образом расправился с «демократами» под равнодушное молчание и аплодисменты римского народа. «Величайшее поощрение преступления – безнаказанность», – говорил Цицерон. Если сама эпоха преступна, то одно преступление будет открывать путь другим. И не было видно им конца и края. И Цезарь – вовсе не исключение в истории.

Форум Юлия

Однако, разумеется, не только эти несомненные слабости привели Цезаря к гибели. Были и личностные мотивы у противников. Цезарь, будучи человеком талантливым и довольно?таки одаренным, не учитывал роли ничтожеств и завистников в человеческой истории. А эта роль всегда была велика. Ведь значительное число людей крайне болезненно воспринимает достижения и успехи других. И если эти успехи растут и множатся, если человек идет от победы к победе, то найдутся сотни, тысячи завистников (и прежде всего из ближайшего окружения победителя, героя, таланта). Они приложат все усилия, чтоб погубить яркую и героическую личность. И здесь трудно найти средство, которое могло бы предотвратить подобный заговор (хотя бы даже внутренний и неявный). В итоге Цезарь встал на путь компромиссов с властью, который его и погубил.
В работе «История Древнего Рима» (под ред В. Кузищина) о политике Цезаря авторы пишут: «Как опытный и дальновидный политик, Цезарь понимал опасность и непредсказуемость радикальных мер. Вот почему многие его реформы носят компромиссный, примиряющий интересы различных социальных прослоек характер. Вообще Цезарь рассматривал в качестве руководящего принципа всей своей деятельности социальный консенсус (concordia ordinum) и примирение противоборствующих сил на основе раскаяния побежденных и пощады со стороны победителей (clementia et misericordia). Помня былой ужас сулланских проскрипций и террора марианцев, Цезарь стремился максимально смягчить ужасы граждан?ской войны. Конечно, и ему приходилось прибегать к наказаниям, конфискациям, изгнаниям, в битвах погибло большое число его противников. Но Цезарь уже с самого начала гражданской войны стал проводить политику милосердия по отношению к сдавшемуся противнику, и первый тому пример – отношение к воинам Домиция Агенобарба под Корфинием. Цезарем были прощены и приближены, в том числе получили высшие магистратуры, многие его самые фанатичные противники из среды римской аристократии, например Кассий, Марцелл, Брут. Это была гуманная дальновидная политика. Цезарь, возможно, один из немногих политиков мировой истории (может быть, единственный), который не дал развиться в своей душе жесткости, мести и ненависти и всеми доступными ему средствами стремился к согласию и консолидации во имя высших государственных интересов». Можно бы целиком и полностью согласиться с этой посылкой. Если бы речь шла не о политике, где слабых и гуманных людей тут же сжирают, как если бы он попал к воинственно?кровожадным каннибалам.
Заговор против Цезаря, почти неизбежный, вызревал в среде республиканцев. В самом начале карьеры Цезаря консул Гай Марцелл бросил в лицо сенаторам фразу в каком?то смысле пророческую: «Радуйтесь своей победе и получайте в Цезаре деспота». С приходом к власти Цезаря республика была похоронена. В заговоре против Цезаря участвовало более 60 человек (Гай, Кассий, Марк Брут, Децим Брут, другие). Была ли так уж случайной его гибель? Р. Этьен считает, что причины гибели Цезаря лежат скорее в нем самом, чем в его противниках. Но попытки убить его предпринимались и ранее (это пытался сделать один раб в 59 г.). В действительности заговорщики восстали как раз против диктатуры правления одного человека. Цезарь опирался на единственную свою партию, прочих отстранив от власти. Это обстоятельство приблизило трагедию. Когда убийцы напали, Цезарь отбивался голыми руками отчаянно и пал «с яростными криками, как дикий зверь». К сожалению, рядом с ним не было охраны (он ее терпеть не мог). Марк Антоний в этот решающий момент бежал вместе со всеми друзьями Цезаря. На теле покойного Цезаря впоследствии насчитали двадцать три ножевых раны.

Убийство Цезаря заговорщиками

Убивший Цезаря Брут считал, что он происходит от того Брута, который изгнал последнего римского царя Тарквиния Гордого. Кем в действительности был Брут? Был ли он, как это утверждала молва, незаконнорожденным сыном Цезаря? Известно, что на позиции признания отцовства Цезаря стояли историки Плутарх, Аппиан, Веллей Патеркул и многие другие. Как подтверждение этого приводят знаменитые предсмертные слова Цезаря: «И ты, сынок» (которые тот произнес по?гречески). Однако такое родство все же маловероятно (по многим причинам). Брут родился в 85 г. до н. э. Его матери Сервилии было 14, а Цезарю всего 15 лет. В столь ранние сроки римлянки не рожали, а римляне не становились отцами. Но главное даже не в этом. Сам Брут был твердо убежден, что род его ведет происхождение от Луция Юния Брута – основателя республики. Кроме того, никто бы и не привлек его к заговору, если хотя бы на одно мгновение кто?то мог предположить, что тому придется убивать собственного отца. Это просто было немыслимо, зная то уважение, что испытывали римляне к своим отцам.
При всех личных качествах наших героев (хороших и плохих), надо понимать ту ситуацию, в которой оказался Рим в эпоху Цезаря. Рим фактически уже был империей. И то, что Цезарю окружение трижды предложило царскую корону, как предлагают ее ныне Путину, в политическом плане означало нечто гораздо более важное, чем сам по себе знак уважения к власти. В действительности, Рим был уже совсем иным, нежели во времена республики. Заговорщики этого или не видели, или не понимали. Они думали, что стоит им физически устранить Цезаря, как всё вернется на круги своя и старая республика сама собой оживет и возродится. Тогда вновь настанет равенство, к жизни вернутся былые ценности. Но этого не могло случиться (как не может возродиться к жизни и советское государство). Можно было бы привести еще одно сравнение, близкое к реалиям российской ситуации. Ведь против Цезаря тогда выступили не только левые республиканцы, но и правые сенаторы?консерваторы. В глубине души как те, так и другие ненавидели Гая Юлия (но совсем по разным причинам). Первые страстно желали вернуться к ранней республике, вторые – к олигархической эпохе. Первые хотели восстановления идеального «равенства» народа, вторые – полного господства сенаторско?олигархической власти. Среди шести или семи сот сенаторов, пишет А. Берне в книге «Брут», «не нашлось ни одного, кто бы согласился пожертвовать своими личными благами ради общего дела». Им было наплевать на народ, но ими овладевала просто дикая ярость «при одной лишь мысли, что кто?то посмеет лишить их теплых местечек». Так вскоре два эти стана, открыто и люто ненавидевшие друг друга (не менее чем наши «левые» и «правые»), на каком?то отрезке эпохи оказались невольными «союзниками».
Природа же империи такова, что она не может управляться демократически или коллегиально. И то, что Цезарь объявил о конце республики, вытекало из вполне конкретных задач нового государства. Цезарь был убежден, что он с легкостью удержит власть, ибо в сенате всё теперь в руках у его партии, убежденных цезарианцев. Уж эти?то всем ему обязаны. Политики оппозиции? Но те – жалкие трусы. Всё, что они умеют, только болтать. Таков даже их Цицерон. В конце концов, разве дело в том, как величает себя правитель?! Хоть цезарь, хоть монарх, хоть президент, хоть канцлер, хоть диктатор, хоть император. Народу же важен не покрой тоги, мундира или френча, а то, что сделал для него тот, чье тело они облекают…
Фактически речь в литературе идет о пяти разных Цезарях – невинный Цезарь Николая Дамасского, убиенный злодеями; Цезарь Светония, убитый по праву; Цезарь Плутарха, раздираемый между славой и милосердием; Цезарь Аппиана, стремящийся к царской власти и заслуживающий того, чтобы исчезнать с лица земли; и наконец Цезарь Диона Кассия – «идеальный образ монарха, которого погубила лесть» (Этьен). Все пять историков на разных должностях, в разных званиях служили Империи. Поэтому убийство Цезаря их беспокоит и смущает. Это понятно. Однако, думаю, они все же забыли про «шестого Цезаря» – Цезаря народа . А как раз в отношении к своему народу  Цезарь и «вел себя безупречно»: отсылал охрану, приглашал народ на пиры и хлебные раздачи, приступил к выведению колоний и т. д. Главное же, как нам представляется, заключалось в том наследии, которое оставил Цезарь… Надо учитывать, что Цезарь вознес Рим на вершину славы. Это прекрасно понял Марк Антоний, который, когда иные предложили «проклясть и осудить тирана» (как это предлагают сделать в России в отношении Сталина представители бездарной, воровской лжедемо?кратии и ненавистники великой Россий?ской державы, едва ее не погубившие), сказал им: «Вы заслужите ненависть людей и богов, если позволите надругаться над памятью человека, простершего нашу империю до океана и проникшего в неведомые прежде земли». Он прямо заявил им: негоже обливать грязью того, кого боялись и почитали даже враги. И это знаменательно, что спустя две тысячи лет мы столкнулись с близкими подходами и мотивировками при определении роли личности тирана, каковыми (конечно, в разной степени) были Цезарь и Сталин.

Триумф Цезаря. Гобелен

Цезаря помнили и после его смерти… Римский плебс его жалел и уважал; и не только за то, что он завещал народу свои сады и по 300 сестерциев на человека после смерти… В России также помнят, что при Сталине жизнь после войны становилась дешевле, а сейчас все дороже и дороже. Сталин ушел из жизни в сапогах и старой шинели, а нынешние министры и олигархи бегут из России, таща всё, что можно. Останки убитого Цезаря сожгли, но Август построил храм в честь его обожествленной души aedes divi Iulii, между арками триумфа. Не по этой ли причине даже наш великий Суворов сказал: «Если бы я был Цезарь, старался иметь бы всю благородную гордость души его, но всегда чуждался бы его пороков»?

Дж. Тинторетто. Минерва и Марс

То, сколь противоречива и неоднозначна фигура Цезаря, видно даже из слов Аппиана, который старается объективно и честно описать то, что происходило в Риме после убийства Цезаря. Брут в своей речи перед народом попытался, естественно, выделить негативные стороны политики Цезаря. В частности, он указал на то, что Сулла и Цезарь роздали народу имущество их товарищей и соплеменников, которых послали на войну против галлов, то есть по сути дела отдали им чужие земли и имущество. В итоге граждане будут теперь жить из?за этих ловушек в вечной тревоге, а те, у кого все это отобрали, будут им лютыми врагами. Они же, напротив, гарантировали им землю, которой они владеют, и будут гарантировать в будущем. В то же время он заметил, что правительство выплатит деньги за землю всем тем, кто ее лишился в прошлом. Толпа слушала речи Брута с вниманием и восторгалась, решив быть с заговорщиками заодно и впредь. В результате убийц Цезаря амнистировали, Цицерон посвятил длинную хвалебную речь амнистии. Но чтобы понять, сколь непоследовательна и крайне непостоянна толпа, желательно, как говорится, выслушать и другую сторону.

Портрет Брута. I в. до н.э. Рим

А дальше вынесли завещание Цезаря. Приемным сыном Цезаря, а, значит, его наследником, был назван Октавиан, внук его сестры. Народу же (для прогулок) предоставлялись сады Цезаря и каждому римлянину, находящемуся в городе, без исключения, было назначено 75 аттических драхм. Настроение изменилось. Народ пришел в ярость, видя, что завещание написано человеком, его любившим. Крайне возмутило людей и то, что из убийц Цезаря вторым по очереди в числе его наследников стоял Децим Брут (все вспомнили и его фразу: «И ты, Брут!»). И даже если эта фраза скорее всего является домыслом, позднейшим апокрифом (ни один из первых историков, свидетелей или близких к событиям тех лет ее не приводит), то Децим Брут действительно являлся родственником Марка Брута. Дело в том, что у римлян существовал обычай: наряду с прямыми наследниками указывать еще и других, на тот случай, если бы первые не получили наследства. Всех возмутило то, что Децим Брут злоумышлял против Цезаря, хотя указан им в завещании как приемный сын. Всё это сочли низостью и кощунством. Когда Пизон принес тело мертвого Цезаря на площадь, сбежалась масса вооруженного народа (для его охраны). С шумом и большой торжественностью тело Цезаря поставили на ростры. Тут опять поднялся плач, послышались горькие рыдания. Вооруженный люд громко бил в щиты, раскаиваясь в том, что принял амнистию.

Микеланджело. Брут. 1537–1538 гг.

Правда, и Брут не сумел отстоять ни идеалов Республики, ни свою жизнь в битве против Антония. Отступив после поражения в долину, он мужественно покончил с собой. Образ и деяния его навсегда запечатлелись в памяти потомков. И хотя, как мы знаем, то была далеко не идеальная фигура, как не был идеальным великий Катон, воспитавший его, тем не менее, думаю, все же Г. Ферреро прав, говоря: «Он имел гордость до конца нести бремя своей ответственности, но был раздавлен им. Однако его жертва не была бесполезна. В последний момент он должен был признаться, что великий классический идеал той республики, которому он отдал свою жизнь, с этих пор был мертв; что мир, который он покидает, был слишком развращен для тех, кто еще верил в этот идеал. Брут не мог угадать человека, предназначенного воспринять этот идеал и сумевшего применить его к новым условиям политической жизни. Этот человек был, однако, недалеко от него…»

И вообще порою мне кажется, что всякому великому «цезарю» непременно нужен «свой Брут»! Думаю, что даже век Августа в конечном счете никогда бы так и не состоялся, если бы Октавиану, будущему Августу, не пришлось бы все время, и даже во сне, лицезреть перед собой тень грозного республиканца! Эта славная и величественная фигура постоянно незримо присутствует на римском форуме – даже мертвая… Казалось, его голова, погребенная в пучине моря, вглядывается своими огненными очами в лица сенаторов и императоров Рима! Брута, вождя республиканцев, помнили и почитали даже более, чем Катона. Его воспел Лукан в поэме «Фарсала» (хотя и поплатился за свою смелость при Нероне жизнью). И даже историк Плиний Младший, служивший принципату самым добросовестным образом, признавался: он постоянно держит на своем рабочем столе бюст Марка Брута. Громогласно воспевавший строй Августа Плутарх тем не менее ставил героя?республиканца «выше всех великих греков и римлян вместе взятых» (А. Берне). И пусть Данте поместил Брута в последний круг своего ада, римский народ, как и французский или русский, в стихах и образах воспел его как борца за народ!

Вот и теперь – в объятьях
праздной неги,
Колпак шута надев на гордый Труд, –
Смеется «свет» – и нет на вас Риеги…
Но месть близка – кинжал
готовит Брут!

Конечно, за всеми колебаниями рим?ской толпы видны «уши» организаторов этого заговора. Каждый по?своему оценивал заслуги или преступления Цезаря, Брута, Антония, Цицерона, храня в памяти то, что лично им понятнее, выгоднее или ближе. Тут уместно напомнить и слова императора Траяна. Вручая (по обычаю) префекту претория по имени Сабуран знак его власти – кинжал, Траян сказал ему с доверительной прямотой, достойной солдата и великого правителя: «Даю тебе это оружие для охраны меня, если я буду действовать правильно, если же нет, то против меня». Пожалуй, это лучше объясняет, чем же был так привлекателен Рим.

Комментарии (4)
Обратно в раздел история