Ковалев С. История Рима. Курс лекций

ОГЛАВЛЕНИЕ

С. И. КОВАЛЕВ И ЕГО «ИСТОРИЯ РИМА»

Имя профессора Сергея Ивановича Ковалева (1886—1960 гг.) неразрывно связано со становлением советской науки об античности. С юных лет связав свою судьбу с революционным движением в России, он после победы Октябрьской революции целиком отдал себя делу распространения и утверждения марксистских исторических идей. Блестящий лектор-пропагандист, вместе с тем крупный оригинальный ученый, наконец, великолепный организатор, он был одним из самых выдающихся строителей новой советской исторической науки, одним из главных создателей современной марксистской концепции Древней истории. Чтобы представить себе величину того .вклада, который ученые-историки, подобные С. И. Ковалеву, внесли в строительство советской науки об античности, полезно вспомнить о тех общих переменах, которые привнесла с собой революционная эпоха в отечественное антиковедение, о тех ответственных новых задачах, которые победа социализма в нашей стране поставила перед учеными, представлявшими столь редкостную область исторического знания.

В самом деле, как и во всех других областях исторической науки, в отечественном антиковедении с победой социалистической революции начался новый, качественно иной и несравненно более высокий этап развития. Революция принесла с собой торжество новых идей и в этой, казалось бы, самой консервативной области исторического знания. Под воздействием революционной обстановки, под натиском новых, марксистских идей произошел коренной сдвиг во взглядах отечественных антиковедов на предмет, цель и задачи своей науки, на методы изучения древней истории, на относительную значимость отдельных периодов и проблем.

Прежде всего существенно изменился самый предмет исследования. Наметившийся еще до революции поворот в сторону изучения социально-экономической истории древности (работы М. И. Ростовцева, М. М. Хвостова, И. М. Гревса) стал теперь свершившимся фактом. Жизнь и быт народа, положение трудящихся масс, социальная борьба и революционные движения в древности—вот те проблемы, которые неизбежно должны были стать и действительно стали центральным объектом изучения.

Но сдвиги коснулись не только предмета исследования, изменился сам метод (в его историко-философском понимании), изменились исходные представления о сущности исторического процесса, о задачах и пределах его познания. На смену достаточно расплывчатому, туманному представлению о естественной целесообразности пришло стройное марксистское учение об

4

исторических закономерностях в общественном развитии, о последовательном ряде социально-экономических формаций, закономерно возникающих и сменяющих Друг друга. Рабству, в частности и античному, в этом ряду было отведено место первой классовой формации.

Одновременно изменились требования, предъявляемые и к форме изложения. Революция пробудила к культурной жизни многомиллионные массы народа. Впервые аудитория, к которой обращались ученые, стала действительно массовой. В этих условиях колоссально возросли роль и значение популярных способов изложения, лекций и литературы, способных в простой и доходчивой форме донести до масс необходимые им знания. Все наши крупные ученые в 20-х и 30-х годах были не только исследователями, но и популяризаторами, учитывавшими в своей работе интересы широкой народной аудитории.

Перелом произошел не только .во взглядах ученых и в манере преподавания, решительной перестройке подверглись организационные формы научно-исследовательской и учебной работы. Вследствие тех преобразований, которые были произведены в этой области в два первых десятилетия Советской власти, отечественная наука об античности перестала быть делом отдельных университетских профессоров и академиков. Впервые она получила надежную и прочную основу в виде академических институтов и университетских кафедр с большими коллективами сотрудников, чей труд был объединен и координирован наличием единой научной программы или плана. Но в силу этого резко возросло значение таких ученых, которые могли совмещать в своем лице не только оригинального исследователя и популярного лектора, но и авторитетного организатора нового, крупномасштабного научного и учебного дела. К числу таких именно ученых и принадлежал С. И. Ковалев.

Биография С. И. Ковалева, внешне почти лишенная каких-либо особенных перепадов, по-своему весьма интересна.* Она типична для человека, вышедшего из средней русской интеллигентной прослойки, традиционно тяготевшей к революционному движению. С. И. Ковалев родился в 1886 г. на Урале в семье управляющего имением. В нем рано проснулся интерес к общественной жизни, и еще в юношеские годы он включился в революционную деятельность. До 1904 г. он учился в Уфимской гимназии, когда, как он сам пишет в автобиографии, «в связи с участием в революционном движении, вышел из VIII класса».** Весной 1908 г. он сдал экстерном экзамены на аттестат зрелости и осенью того же года поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. Через два года С. И. Ковалев перешел на историко-филологический факультет, и с этих пор занятия историей — изучение, преподавание, исследование — становятся главным .делом его жизни.

__________

* Краткие биографические сведения о С. И. Ковалеве можно найти в хроникальных заметках (без имени авторов): К 70-летию со дня рождения профессора С. И. Ковалева.—Вестник древней истории (далее—-ВДИ), 1956, № 3, с. 158—159; Профессор С. И. Ковалев. [Некролог].—ВДИ, 1960, № 4, с. 249. Более подробный обзор дают статьи: Колобова К. М. Профессор С И Ковалев (1886—1960).—Ежегодник музея истории религии и атеизма, т. V. М.; Л., 1961, с. 358—375; Кубланов М. М. С. И. Ковалев (1886—1960).—В кн.: Ковалев С. И. Основные вопросы происхождения христианства. М.; Л., 1964, с. 5—20. В приложении к последнему изданию дан также полный список трудов С. И. Ковалева, составленный Е. В. Ковалевой и М. М. Кублановым (с. 234—243, в общей сложности, включая то, что осталось в рукописи, 145 номеров).

** За возможность воспользоваться этой рукописной биографией, как и некоторыми другими неопубликованными материалами, выражаем глубокую признательность дочери С. И. Ковалева Ирине Сергеевне Ковалевой.

5

Не кончив университетского курса, С. И. Ковалев в 1915 г. оказался на военной службе и только после демобилизации, в 1918 г., сумел возобновить свои занятия в университете. Тогда же он начал преподавать в средних школах и школах рабочей молодежи Петрограда. С 1919 г. С. И. Ковалев вновь на военной службе в Красной Армии, где, находясь на культурно-просветительной работе в качестве преподавателя истории на различных курсах, а более всего в Военно-политической академии имени В. И. Ленина, оставался до 1938 г. Без отрыва от службы в РККА он в 1922 г. окончил историко-филологический факультет Петроградского университета, с 1924 г. стал преподавать в университете и Педагогическом институте, а в 1930 г. был приглашен на работу в Государственную академию истории материальной культуры (ГАИМК), где возглавил сектор истории древнего мира. Сотрудником ГАИМК С. И. Ковалев был вплоть до 1937 г., а в системе Академии наук СССР работал и позже, в частности в ЛОИИ АН СССР, откуда ушел только в 1950 г.

Между тем решениями Коммунистической партии и Советского государства в 1934 г. были восстановлены—разумеется, на новой основе — правильное преподавание и изучение гражданской истории в средней и высшей школе. В том же году С. И. Ковалев был назначен заведовать кафедрой истории древнего мира (позднее — истории Древней Греции и Рима) на вновь открытом историческом факультете Ленинградского университета. На этом посту он проработал (с некоторыми перерывами) до 1956 г., а вообще в университете—до 1958 г; В последние годы жизни С. И. Ковалев работал также в Музее истории религии и атеизма АН СССР, где был директором с 1956 г. и до самой смерти.

Таков внешне достаточно сухой послужной список С. И. Ковалева. Однако как на самом деле была насыщена трудами и интересными, важными свершениями жизнь этого человека! Годы первоначальной преподавательской деятельности в средней школе, в университете, а более всего в Военно-политической академии, были временем выработки того великолепного педагогического и, конечно же, лекторского мастерства, которое позднее так восхищало в С. И. Ковалеве его многочисленных слушателей в университете, на курсах повышения квалификации для учителей, в различных популярных аудиториях. Вместе с тем это было время первых научно-популярных литературных опытов, выросших из обработки лекционных курсов. Мы имеем в виду, в частности, обширный, в двух частях, «Курс всемирной истории» (Пг.; Л., 1923—1925) и пособие «для самообразование—«Всеобщая история в популярном изложении» (ч. 1. Л., 1925), оба посвященные главным образом истории древнего мира.

С другой стороны, годы активного сотрудничества в ГАИМК были для С. И. Ковалева временем интенсивной теоретической работы, собственного глубокого проникновения в марксистско-ленинскую концепцию исторического процесса и энергичного приобщения к этой теории других, временем первоначального опробования марксистского учения в приложении к истории древнего мира. Образованная еще в 1919 г. взамен прежней Археологической комиссии Государственная академия истории материальной культуры сыграла выдающуюся роль в жизни молодого советского антиковедения.* Это учреждение, работавшее в тесном контакте с Академией наук СССР и позднее (в 1937 г.) вошедшее в ее состав в качестве Института истории материаль-

__________

* О ГАИМК см.: Очерки истории исторической науки в СССР, т. IV. М., 1966, с. 579; Историография античной истории. М., 1980, с. 329. О работе античного сектора ГАИМК интересные воспоминания см.: Колобова К. М. 1) Профессор С. И. Ковалев, с. 361—364; 2) Восстания рабов в античном обществе V—I вв. до н. э. (историографический очерк).—В кн.:Проблемы всеобщей истории. Л., 1967, с. 8—10.

6

ной культуры (ныне Институт археологии), в 20-е и 30-е годы было практически крупнейшим в нашей стране центром по изучению древней истории.

Сотрудниками ГАИМК были и старые филологи-классики типа академика С. А. Жебелева, и новые крупные ученые, приобретшие известность именно в эти годы (академики А. И. Тюменев и В. В. Струве, профессора Б. Л. Богаевский, Е. Г. Кагаров, Т. Н. Книпович, С. И. Ковалев, О. О. Крюrep, M. И. Максимова), и молодые ученые и аспиранты, еще только набиравшиеся сил (M. С. Альтман, Н. Н. Залесский, Д. П. Каллйстов, К. M. Колобова, А. В. Мишулин, Р. В. Шмидт и др.). Для всех них, независимо от возраста и ученых заслуг, ГАИМК была высшей научной школой: именно здесь свершился фактический переход отечественного антиковедения на марксистскую почву. В приобщении к марксизму старых заслуженных ученых, в воспитании нового молодого поколения советских исследователей античности — большая заслуга ГАИМК. Ныне существующие секторы античной истории и античной археологии в академических институтах — родные детища этого учреждения. Равным образом, выработанные здесь идеи и воспитанные на них ученые стали тем живительным ферментом, который помог возродить на новой основе университетскую науку об античности.

Надо подчеркнуть, что эта идейная и научная трансформация отнюдь не была делом простым и гладким. Первые попытки пересмотреть античную историю с марксистских позиций не были свободны от серьезных недостатков и даже ошибок: древнюю историю старались объяснить главным образом с точки зрения социально-экономической, но при этом не учитывали специфичности античной экономики; модернизируя отношения, сближали античное общество с феодальным и даже капиталистическим.

Эти недостатки в полной мере были присущи и ранним работам С. И. Ковалева, его упоминавшимся выше обзорам древней истории (в рамках всеобщей истории). Как общества Древнего Востока, так и ранняя Греция и ранний Рим трактовались там как типично феодальные. Расцвет феодальных отношений в Древней Греции был отнесен к VIII в. до н. э., последующее время, отмеченное развитием товарно-денежных отношений, связывалось уже с кризисом феодализма, а классическая эпоха (V—IV вв.) изображалась как эра господства торгового капитала. Афины периода расцвета представлялись буржуазно-демократической республикой, Перикл — вождем торговой партии, а Пелопоннесская война — столкновением соперничающих капиталистических групп в лице Афинского и Пелопоннесского союзов.* Надо, однако, заметить, что подобного рода взгляды на античную историю были вообще широко распространены в тот период. Исключение составляли разве что работы А. И. Тюменева, который первым, уже в начале 20-х годов, выступил против модернизации античности .и стал трактовать древнегреческое общество — но только его одно — как особенное, в отличие от феодального или капиталистического, основанное преимущественно на рабстве.**

Огромную роль в деле преодоления модернизаторских концепций и выработки правильного взгляда на античность сыграло опубликование в 1929 г. знаменитой, прочитанной еще в 1919 г., лекции В. И. Ленина «О государст-

__________

* См. развернутую критику этих представлений в кн.: Очерки истории исторической науки в СССР, т. IV, с. 581. Ср. также собственную авторскую критическую переоценку: Ковалев С. И. Сорок лет советской историографии по Древнему Риму.— ВДИ, 1957, № 3, с. 42.

** Тюменев А. И.: 1) Очерки экономической и социальной истории Древней Греции, т. I—III. Пг„ 1920—1922; 2) Существовал ли капитализм в Древней Греции? Пг., 1923; 3) Введение в экономическую историю Древней Греции. Пг. 1923. Для оценки ср. также: Очерки истории исторической науки в СССР, т. IV, с. 579—580; Историография античной истории, с. 333.

7

ве», где была дана четкая схема развития человеческого общества (рабовладельческий, феодальный, капиталистический, социалистический периоды). Развернувшаяся вслед за этим в ГАИМК в 1929—1933 гг. дискуссия об общественно-экономических формациях способствовала выработке окончательного взгляда на античность как на определенную стадию в развитии человеческого общества, как на античную рабовладельческую формацию.

С. И. Ковалев стоял в центре этой большой работы. Обладая ясным, логичным умом, несомненной эрудицией и талантом оратора-полемиста, будучи от природы человеком энергичным и целеустремленным, он как нельзя лучше подходил на роль научного руководителя. Умело сплачивая в единую исследовательскую группу историков и археологов, ученых старой формации и новых молодых специалистов, тактично, но твердо руководя научными спорами и задавая им тон собственными принципиальными выступлениями он был. по отзыву современников, душою свершавшегося творческого процесса.* Свидетельствами его собственных огромных усилий по переводу науки о классической Древности в новое, прогрессивное русло, по внедрению марксизма в антиковедение, по выработке научно обоснованной концепции античного рабовладельческого общества являются осуществленные им в ту пору многочисленные и важные публикации. Это прежде всего две знаменитые, хорошо известные каждому советскому антиковеду хрестоматии — «К. Маркс и Ф. Энгельс об античности» (Л., 1932) и «Античный способ производства в источниках» (Изв. ГАИМК, вып. 78. Л., 1933, совместно с С. А. Жебелевым) а также целый ряд других оригинальных теоретических работ — брошюр и статей.**

Разумеется, эти работы С. И. Ковалева тоже не были еще свободны от некоторых недостатков: теперь, с расстояния в полстолетие, это хорошо видно. В обращении ученого к наследию основоположников марксизма чувствуется известный формализм (преимущественное внимание к цитате); основные построения отличаются схематизмом, что наглядно демонстрируется положением о революциях формационного уровня, необходимо обусловивших рождение и гибель античного рабовладельческого общества, в особенности же — тезисом о социальной революции низов, якобы сокрушившей античный мир;

конкретные выводы также страдают излишней прямолинейностью и категоричностью. Однако сейчас, в той связи, в какой ведется наше изложение, важно подчеркнуть другое: в пору становления марксистской науки об античности, в период ожесточенной борьбы с модными ранее концепциями буржуазной науки, с искажениями, порожденными крайним модернизаторством или его дурным антиподом — примитивизацией античности в духе К. Бюхера, труды С. И. Ковалева, фиксируя внимание на главном, а именно на своеобразии социальных отношений, на формах собственности, на фундаментальном значении рабства в античности, бесспорно, сыграли большую положи-

__________

* Колобова К. M. Профессор Q И. Ковалев, с. 363—364.

** Ковалев С. И.: 1) Учение Маркса и Энгельса об античном способе производства. (Изв. ГАИМК, т. XII, вып. 9—10. Л., 1932); 2) Об основных проблемах рабовладельческой формации (Изв. ГАИМК, вып. 64). Л., 1933; 3) Классовая борьба и падение античного общества.— В кн.: Из истории докапиталистических формаций (Изв. ГАИМК, вып. 100). M.; Л., 1933, с. 345—354; 4) Проблема социальной революции в античном обществе. — В кн.: К. Маркс и проблемы истории докапиталистических формаций (Изв. ГАИМК, вып. 90). M.; Л., 1934, с. 295—328; 5) Экономика античного общества. — В кн.: Краткое введение в историю докапиталистических формаций (Изв. ГАИМК, вып. 99). M.; Л., 1934, с. 89—99; 6) О некоторых проблемах рабовладельческой формации.—Проблемы истории докапиталистических обществ, 1934, № 2, с. 70—80.

8

тельную роль.* Формулируя новое кредо автора, они выражали вместе с тем и общее мнение авторитетной группы советских антиковедов, объединенных сотрудничеством в ГАИМК, усвоенное ими новое марксистское представление об античной рабовладельческой формации.

Выработанная, таким образом, в общих чертах концепция древней истории нашла естественное приложение в университетском преподавании. Вообще в жизни С. И. Ковалева с момента, когда он возглавил вновь созданную кафедру истории древнего мира (1934 г.), университет стал постепенно выходить на первый план. С. И. Ковалева всегда тянуло к преподаванию, к общению с широкой молодежной аудиторией; он умел и любил читать лекции. С увлечением отдавался он также новому и важному делу — составлению полноценных, опирающихся на факты и проникнутых марксистскими идеями учебников по древней истории. Ему было поручено руководить работой группы специалистов по написанию первого такого учебника для средней школы, который и вышел в свет в 1940 г. под редакцией А. В. Мишулина. Позднее, уже после войны, С. И. Ковалев издал собственный учебник для средней школы (История древнего мира. М., 1954), который отличали добротность и ясность изложения, наличие содержательного исторического рассказа, простое, но не в ущерб науке, объяснение хода древней истории, т. е. качества, которые безусловно необходимы, но не всегда присутствуют в современных пособиях.

Еще более трудоемким делом, если не сказать — более ответственным, являлась разработка нового университетского курса античной истории. С. И. Ковалев оказался тут в полном смысле слова новатором: такой курс, составленный из лекций, читанных на историческом факультете Ленинградского уни верситета, был им издан уже в 1936 г.** Это был первый созданный в советское время полноценный учебник по античной истории для высшей школы.

Конечно, не все в этом курсе было удачно; некоторые из развитых, в нем идей были данью распространенным в то время социологизаторским построениям. Так, в 1-й части курса С. И. Ковалев, прямолинейно толкуя ход греческой истории как движение от безусловно более примитивного состояния к более развитому, вслед за Б. Л. Богаевским признавал крито-микенское общество первобытнообщинным, а в угоду стадиальному учению Н. Я. Марра отрицал значение миграций, в частности факт дорийского переселения, и в критянах, микенцах и последующих греках видел лишь исторические уровни одного и того же, в общем, эгейского массива. Во 2-й части столь же прямолинейным было утверждение о единой социальной революции, сокрушившей Рим. Начало этой революции, ее первый этап, С. И. Ковалев считал возможным видеть в восстаниях рабов II—I вв. до н. э., несмотря на то, что эти выступления были отделены от позднейших смут III—V вв. н. э. полосой стабилизации в целых три столетия и явно не имели никакого прямого продолжения в век Империи.***

Однако эти очевидные теперь слабости должны рассматриваться скорее как издержки роста, нежели как некий органический порок. Богатство поднятого исторического материала, как и его общая глубокая интерпретация с позиций марксизма, яркая демонстрация своеобразия античной цивилизации, в отличие от обществ Древнего Востока, особенностей ее развития в Греции и Риме, значимости ее вклада в историю европейской культуры,

__________

* Ср.: Тюменев А. И. Изучение истории Древней Греции в СССР за сорок лет (1917—1957 гг.).—ВДИ, 1957, № 3, с. 30—31.

** Ковалев С. И. История античного общества. Л., 1936 (часть I— Греция, часть II—Эллинизм. Рим).

*** Ср. оценку и критику этих положений в кн.: Очерки истории исторической науки в СССР, т. IV, с. 587—588; Историография античной истории, с. 340—341.

9

наконец, живость и простота самого изложения сделали этот курс С. И. Ковалева своего рода образцом, на который равнялись потом многие аналогичные издания. А для самого С. И. Ковалева этот курс явился важным этапным произведением, позволившим заново пересмотреть всю античную историю в свете недавно выработанной общей концепции и наметить новые темы для последующей специальной разработки. В несомненной связи с этим изданием стояли и последующие обобщающие труды по древней истории, осуществленные при участии и под руководством С. И. Ковалева. Мы имеем в виду опубликованную тогда же, т. е. еще в 30-е годы, в качестве одного из последних предпринятых ГАИМК коллективных трудов «Историю древнего мира» в 3-х томах, из которых один был посвящен Древнея»у Востоку, а два других—Древней Греции.* История Рима будет обработана и издана несколько позднее, уже после войны; это и будет та книга, новое издание которой предлагается теперь вниманию читателей.

С. И. Ковалев был редактором названной «Истории древнего мира» и автором двух разделов в томе, посвященном классической и раннеэллинистической Греции: «Возвышение Македонии и завоевание Азии» (глава XV) и «Философия и искусство Греции эпохи расцвета» (глава XVII). Интерес к вопросам античной культуры не требует пояснений — он всегда был характерен для выдающихся исследователей античности, а С. И. Ковалеву был присущ, может быть, даже в большей степени ввиду его особенного внимания к общим историческим проблемам и в этой связи — к тому вкладу, который античность внесла в историю европейской цивилизации вообще. Что же касается греко-македонской державы Филиппа и Александра, то здесь мы несомненно сталкиваемся с более специальным научным интересом к политике, давшим, кстати, и первые специальные плоды.

Еще в 1930 г. С. И. Ковалев напечатал большую статью, посвященную складыванию Македонского государства при Филиппе и Александре.** Анализ своеобразного патриархального уклада древней Македонии, выражавшегося в существовании унаследованной от героических времен царской власти, в одновременном засилье родовой знати, но также и в большой роли крестьянской массы и войскового собрания, привел С. И. Ковалева к важным, безусловно, заслуживающим вниманиявыводам о характере политических отношений и борьбе группировок в правление Филиппа и Александра. Эти выводы были им развиты и уточнены как в названном разделе в «Истории древнего мира» и в вышедшей тогда же научно-популярной монографии об Александре,*** так и в серии статей, опубликованных уже в послевоенное время.****

В убийстве Филиппа в 336 г. до н. э. С. И. Ковалев справедливо усмотрел последствия непрерывно развивавшейся конфронтации македонского царя, строившего сильное централизованное государство, с родовой знатью, цеплявшейся за свои древние, прямо-таки княжеские привилегии. Устранение Филиппа было делом рук представителей этой аристократии, тешившей себя надеждой, — как оказалось, совершенно напрасной, — на восстановление прежнего своего положения при новом юном царе. В свою очередь, недоразумения

__________

* История древнего мира/Под ред. С. И. Ковалева, т. I—III. М., 1936—1937 (т. I—Древний Восток, т. II—III—Древняя Греция, части I—II).

** Ковалев С. И. Македонская оппозиция в армии Александра — Изв ЛГУ, т. II, 1930, с. 148-183.

*** Ковалев С. И. Александр Македонский. Л., 1937.

**** Ковалев С И.: 1) Переговоры Дария с Александром и македонская оппозиция.-ВДИ, 1946, № 3, с. 46-56; 2) Заговор «пажей».-ВДИ 1948 № 1, с. 34—42; 3) Александр и Клит. - ВДИ, 1949, № 3 с 69—73. 4) Александр, Филота и Парменион. — Учен. зап. ЛГУ, № 112, серия ист. ВДИ, 1949, №4, с. 280-308; 5) Монархия Александра Македонского. -

10

между Александром и его ближайшим окружением во время восточного похода явились следствием разногласий между царем-завоевателем и новой македонской знатью «филипповской формации», с тревогой следившей за опасной, как им представлялось, трансформацией Македонского государства в наднациональную мировую державу, а их царя — в монарха восточного стиля. Устранение недовольных оказалось для Александра делом нетрудным, поскольку основная масса македонских воинов осталась на первых порах равнодушна к выступлениям оппозиции. Недовольство этой массы проявилось лишь позднее—отчасти во время стоянки у Гифасиса, когда усталые солдаты отказались следовать за царем в глубь Индии, а в особенности по возвращении из похода, в Описе, в связи с развернувшейся реорганизацией армии и широким привлечением к военной службе восточных элементов.

По сравнению с этим интересом к македонской политике специальное обращение С. И. Ковалева к проблемам римской истории обнаруживается чуть позже. Это обращение несомненно было связано с теми общими историко-философскими, или методологическими, исканиями первого поколения советских антиковедов, для реализации которых римский материал оказался особенно благодатной почвой. И первой естественно явилась тема рабских восстаний, позволившая на конкретном материале опробовать важнейшие положения марксизма о ведущей роли классовой борьбы и социальных революций в истории. Первым опытом С. И. Ковалева в этой области стала большая статья, написанная в содружестве с С. А. Жебелевым, о великих восстаниях рабов в Риме в период поздней республики.* К этому сюжету в плане конкретно-историческом С. И. Ковалев вернется и позднее в статье, специально посвященной датировке спартаковского восстания.**

В теоретическом плане проблема великих восстаний рабов в Риме во II—I вв. До н. э., трактуемых как первый этап социальной революции, подведшей черту под античной рабовладельческой формацией, была обстоятельно рассмотрена С. И. Ковалевым в методологическом этюде 1934 г.,*** а затем, как было уже сказано, в университетском курсе 1936 г. Позднее, в послевоенное время, С. И. Ковалев пересмотрел этот свой тезис и, считаясь с исторической реальностью, высказал более осторожное и более обоснованное мнение как о восстаниях рабов, так и в целом о гражданских войнах в Риме в последние века республики. «Гражданские войны II—I вв., — писал он в 1947 г.,—не были социальной революцией. Они являлись очень сложным революционным движением, направленным против всей системы социально-политических отношений той эпохи. Это были восстания рабов против господ, восстания провинциалов против римских угнетателей, это была борьба за землю деревенской бедноты, борьба италиков за права гражданства, борьба римской демократии, городской и сельской, против олигархии нобилей. Это было мощное, сложное и длительное революционное движение, но оно не могло перерасти в революцию. Оно было подавлено благодаря стихийности восстаний рабов и их изолированности от движений свободного населения, благодаря слабости римской и италийской демократии, благодаря крепости всей римской рабовладельческой системы. Оно было подавлено и, в конечном результате, привело только к созданию военной диктатуры, к новой

__________

* Жебелев С. А., Ковалев С. И. Великие восстания рабов II— I вв. до н. э. в Риме.—В кн.: Из истории античного общества (Изв. ГАИМК, вып. 101). М.; Л., 1934, с. 139—180.

** Ковалев С. И. К вопросу о датировке начала восстания Спартака.—ВДИ, 1956. № 2, с. 12—27.

*** Ковалев С. И. Проблема социальной революции в античном обществе.—В кн.: К. Маркс и проблемы истории докапиталистических формаций (Изв. ГАИМК, вып. 90). М.; Л., 1934, с. 295—328.

11

политической системе, известной под названием „империи"».*

Подлинная социальная революция, знаменовавшая конец античного мира, развернулась, как указывал теперь С. И. Ковалев, лишь в III—V вв., и носила она гораздо более сложный характер, поскольку наряду с рабами и вместе с ними выступали уже и колоны, а наряду с низами римского общества — еще и соседствовавшие с Римом племена варваров. Эту революцию С. И. Ковалев по-прежнему именовал «революцией рабов», хотя у него одновременно уже появилось и более развернутое определение: «социальная революция рабов и колонов».**

Эта точка зрения нашла отражение и в опубликованном С. И. Ковалевым в 1948 г. университетском курсе истории Рима. Позже он еще раз вернулся к названной проблеме. В статье 1955г. он предельно уточнил характер антагонистических противоречий, подрывавших античное рабовладельческое общество в эпоху империи, состав и взаимодействие тех сил, которые направляли развитие кризиса.*** Не называя более разрушавшее античный Рим движение «революцией рабов», он, однако, не счел обязательным отказываться от более общего, принципиального положения о социальной революции, сокрушившей античную рабовладельческую формацию.****

Другие специальные темы римской истории, неоднократно привлекавшие к себе внимание С. И. Ковалева,—это две, так сказать, крайние точки— становление римской гражданской общины и падение западной Римской империи. Разработка первой темы нашла отражение в ряде работ, посвященных проблеме патрициев и плебеев, в особенности проблеме формирования этих двух римских сословий.***** С. И. Ковалев справедливо критиковал распространенные в науке теории происхождения патрициев и плебеев за их односторонность, обусловленную опорой на какой-либо один пласт античной традиции. В противовес им он выдвинул то, что он назвал «комплексной теорией»: патриции первоначально были просто коренным населением Рима, но затем стали римской знатью, между тем как слой плебеев составился за счет переселения — добровольного или принудительного — в Рим жителей соседних подчиненных общин, может быть, .даже благодаря чужеродным этническим привнесениям (этруски), а также—не исключено—вследствие социально-экономической деградации части коренного римского населения.

С другой стороны, С. И. Ковалева всегда интересовала и противоположная «горячая» точка римской истории — ее трагическое завершение. Он касался этого вопроса и в связи с обсуждением общей проблемы социальной революции в античности, и в более конкретном историческом контексте, при разборе социально-экономических сдвигов в период поздней империи,****** и, наконец, в связи с изучением такого оригинального феномена, своего рода итогового продукта античной цивилизации, как христианство.

Античное христианство, и прежде всего его генезис, его происхождение,— еще одна, наряду с ранним эллинизмом и собственно римской историей, важная сфера научных изысканий С. И. Ковалева. В последние годы жизни она стала для него важнейшей — и вследствие самой природы античного хрис-

__________

* Ковалев С. И. Две проблемы римской истории.— Вести. Ленингр. ун-та, 1947, № 4, с. 96.

** Там же, с. 97—98.

*** Ковалев С. И. Опыт периодизации римской истории.— ВДИ, 1955, № 4, с. 113 слл.

**** См. там же, с. 116.

***** Ковалев С. И.: 1) Две проблемы римской истории, с. 86—91; 2) Проблема происхождения патрициев и плебеев.—В кн.: Труды юбилейной научной сессии [Ленинградского университета]. Секция ист. наук. Л., 1948, с. 202—244; 3) Опыт периодизации римской истории, с. 108—109.

****** Ковалев С. И. К вопросу о характере социального переворота III—V вв. в западной Римской империи.— ВДИ, 1954, № 3, с. 33—44.

12

тианства, соединившего в себе творческие импульсы угасавшей древней цивилизации и потому предоставлявшего возможность наблюдать, как через фокусирующую линзу, само это угасание, и вследствие задач современной пропаганды, современной полемики с христианством, от которой С. И. Ковалев никогда не отгораживался. В особенности естественными и необходимыми стали для него занятия античным христианством с тех пор, как он возглавил работу Музея истории религии и атеизма. Эти занятия нашли отражение в массе работ — в популярных лекциях, публиковавшихся в виде отдельных брошюр обществом «Знание»,* в ряде научных статей и рецензий,** наконец, в большом обобщающем исследовании по истории античного христианства, опубликованном уже посмертно в составе сборника избранных трудов С. И. Ковалева по проблемам христианства.*** По теме античного христианства С. И. Ковалев на протяжении ряда лет читал также в Ленинградском университете специальный курс, который с тех пор остается традиционным в учебном комплексе кафедры истории Древней Греции и Рима. Автор этих строк дважды прослушал курс С. И. Ковалева о происхождении христианства, и, хотя оба раза лектор так и не пошел дальше обстоятельного разбора источников и литературы вопроса, впечатление было огромное: это было подлинное введение в научное изучение проблемы, доставлявшее надежное основание для дальнейших занятий тем, кто пожелал бы вслед за учителем, опираясь на его работы, углубиться в историю раннего христианства.

В чем заключалась суть того научного подхода к теме христианства, который демонстрировал в своих лекциях и трудах С. И. Ковалев? В постановке и исследовании, в точном соответствии с указаниями основоположников марксизма, проблемы исторических предпосылок, т. е. тех объективных, закономерно действовавших факторов — социально-экономических, политических, идеологических, психологических,— особенное сочетание которых и вы звало к жизни новую форму мировой религии, отвечавшей потребностям в утешении клонившегося к упадку античного мира,— религии Христа.

Этот подход вырабатывался в полемике с буржуазной наукой. Разбирая один из новейших трудов по истории христианства, опубликованный в рамках очередного западного руководства по всемирной истории, С. И. Ковалев писал: «Для подавляющего большинства буржуазных исследователей раннего христианства вопроса об его исторических предпосылках вообще не существует. В лучшем случае представители так называемой мифологической школы изучали происхождение мифа о Христе, но они никогда не ставили по-настоящему вопроса даже об идеологических предпосылках христианства как религии, не говоря уже о предпосылках экономических и социально-политических. Тем менее могли серьезно заниматься проблемами генезиса христианства богословы и представители „исторической школы". Для них христианство — либо божественное откровение, для которого не нужно никаких исторических предпосылок, либо творение гениальной личности, стоящей, строго говоря, также вне времени и пространства».****

__________

* Ковалев С. И.: 1) Происхождение христианства. Л., 1948; 2) Происхождение и классовая сущность христианства. Л., 1951; М., 1952; 3) Миф о Христе. Л., 1954, и др.

** Ковалев С. И.: 1) Основные вопросы происхождения христианства.—Ежегодник Музея истории религии и атеизма, т. II, 1958, с. 3—25; 2) Из истории критики христианства (мифологическая школа).—Там же, т. III, 1959, с. 46—61; 3) Причины возникновения христианства.—ВДИ, 1962, № 3, с. 78—95, и др.

*** Ковалев С. И. Основные вопросы происхождения христианства. М.; Л., 1964, с. 49—185.

**** Ковалев С. И. ВДИ, 1957, № 4, с. 169. [Рец. на кн.:] Historia Mundi, Bd. IV. Bern, 1956.

13

В собственных занятиях С. И. Ковалева по теме античного христианства отчетливо выделяются три сюжета: проблема объективных исторических предпосылок христианства; возникновение первых христианских общин, их состав, организация и идеология, включая и такой особенный вопрос, как идея и образ новозаветного мессии Христа; эволюция и так называемое перерождение первоначального христианства. В последние годы жизни он живо откликнулся также на новые находки в районе Мертвого моря, справедливо усмотрев в самом факте возникновения и существования на рубеже старой и новой эры религиозных общин, подобных кумранской, еще одно подтверждение научного, материалистического взгляда на закономерность и естественность возникновения христианства.*

Рассмотрением трудов С. И. Ковалева по истории христианства мы практически исчерпали круг его специальных занятий. Разве что следовало упомянуть еще о повышенном внимании к проблемам историографии, что придавало особенную глубину его научным суждениям.** Так или иначе, очевидно, сколь глубоко и плодотворно разрабатывал он и общие, принципиальные вопросы научной методологии, и конкретные, но притом, что было для, него всегда характерно, именно проблемные сюжеты античной истории, в особенности же—истории Рима. Не удивительно, что обращению С. И. Ковалева уже в послевоенные годы к составлению нового полнокровного университетского курса римской истории сопутствовала удача.

Но успех опубликованной в 1948 г. «Истории Рима» объясняется не только ее фундаментальными научными качествами, в немалой степени этому способствовала также и превосходная манера изложения. Мы уже говорили, что С. И. Ковалев был великолепным мастером устного выступления. Его лекции — ясные, точные, логичные, умело сочетавшие строгость научного изложения с яркостью образных зарисовок,—пользовались большим успехом у слушателей. Не подлежит никакому сомнению, что С. И. Ковалев тщательно готовился ко всем своим выступлениям. При нем всегда был конспект, записанный характерным крупным почерком на узких полосах бумаги, разрезанных в длину половинах тетрадных страниц. До выступления или в перерыве он мог сверяться с этими листками, но лекцию читал свободно, не прибегая к помощи текста. Обладая отличной, тренированной памятью, живостью воображения и хорошо разработанной литературной речью, он с видимой легкостью прослеживал развитие событий или мысли, рисовал четкие исторические картины, которые производили большое впечатление и надолго запоминались. Но что особенно важно и что встречается не так уж часто: он мог сохранить эти качества и в своих письменных произведениях. Его «История Рима» — это один из самых обширных и содержательных, но вместе с тем самых ярких, и интересных университетских курсов по древней истории, изданных в советское время.

«Историю Рима» С. И. Ковалева отличают: зрелая научная методология, практически свободная от социологизаторства и догматизма предыдущей поры; большая внутренняя добротность, проявляющаяся во внимании к историческим фактам и тем источникам, на основе которых только и возможно

__________

* В частности, см.: Ковалев С. И., Кубланов М. М. Находки в Иудейской пустыне (Открытия в районе Мертвого-моря и вопросы происхождения христианства). М., I960.—Главы, написанные С. И. Ковалевым, перепечатаны также в указанном выше сборнике трудов (примеч. 26).

** Отражением этого интереса, помимо отдельных опубликованных работ — вступительных статей к русским переводам трудов Т. Моммзена (1936 г.), В. Тарна (1949 г.), А. Робертсона (1956 г.) и некоторых рецензий, является также обширная рукопись (до 12 авторских листов) специального курса по историографии античности, подготовленная к печати, но так, к сожалению, и не увидевшая свет.

14

их воссоздание; глубокая, нередко весьма оригинальная трактовка отдельных явлений или событий (таких, например, как происхождение и борьба патрициев и плебеев, конституция римской республики и, особо, устройство Римско-италийской федерации, сицилийские и спартаковское восстания рабов, движение Гракхов и др.); далее, умение представить перед читателем—как ранее перед слушателем — не только события древней истории, но и их героев (великолепные характеристики Пирра, Ганнибала, Митридата, Суллы, Серторня, Цезаря и Др.); наконец, общая убедительная, вполне соответствующая духу марксизма, концепция римской истории. Книга была высоко оценена в нашей печати,* она вызвала большой интерес и за рубежом и дважды, между прочим, была переиздана в Италии (в 1953 и 1955 гг.).**

Разумеется, не все в книге С. И. Ковалева выдержало проверку временем. Наука непрерывно развивается, и за годы, прошедшие со времени опубликования труда С. И. Ковалева, многие важные моменты и явления римской истории подверглись пересмотру и уточнению. Вообще старение научного произведения—процесс естественный и неизбежный; важна, однако, степень этого старения: одни устаревают безнадежно, другие долго еще продолжают оставаться полезными и могут вызывать интерес. Книга С. И. Ковалева относится к числу таких долгожителей. Она и сейчас может служить ценным пособием для основательного знакомства с заключительным этапом древней истории—с историей Рима, и достаточно лишь некоторых указаний, чтобы ввести читателя в курс свершившихся перемен и обеспечить ему возможность ориентации в современном потоке мнений.

Здесь необходимо прежде всего указать на некоторые общие положения С. И. Ковалева, впрочем, не влиявшие существенным образом на ход изложения, которые с точки зрения современной науки являются несколько схематичными и прямолинейными. Это, во-первых, встречающееся в разделе о гражданских войнах II—I вв. до н. э. определение «массы пауперов и пролетариев, начиная с крестьян, умирающих с голоду на своих карликовых наделах, и кончая городскими люмпен-пролетариями», как «части рабовладельческого коллектива», как «фракции рабовладельческого класса» (с. 322—323), что выдает упрощенное представление о структуре античного рабовладельческого общества. Современные советские ученые различают в массе свободного населения, противостоявшего в античном обществе рабам, два класса: класс крупных собственников — рабовладельцев; и класс мелких свободных производителей — крестьян и ремесленников. На долю последних, коль скоро они были гражданами, перепадали некоторые блага от рабовладельческого государства, но от этого они все-таки не становились частью рабовладельческого класса.***

Далее, упрощенной выглядит трактовка понятий «оптиматы» и «популяры» как обозначений четких политических групп—соответственно нобилитета и народной партии (см., в частности, с. 357, примеч. 1). И здесь современная наука придерживается более осторожного и дифференцированного подхода: оптиматы и популяры—скорее обозначения известных политических линий, находивших воплощение в отдельных ярких политиках, в какой-то

__________

* См. рецензии: Бокщанин А. Г.—ВДИ, 1949, №3, с. 129—136; Ре дер Д. Г.—Советская книга, 1949, № 5, с. 91—94; Штаерман Е. М.— ВДИ, 1952, № 3, с. 71; Голубцов а Е. С.— ВДИ, 1952, № 4, с. 60—66.

** О реакции итальянской печати — в целом весьма положительной — на эти издания книги С. И. Ковалева см.: Кубланов М. М. С. И. Ковалев, с. 15 и 18.

*** О структуре римского рабовладельческого общества, как и по целому ряду других принципиальных вопросов истории Рима, см. теперь кн.: Утченко С. Л.: 1) Идейно-политическая борьба в Риме накануне падения республики. М., 1952, с. 12 слл.; 2) Цицерон и его время. М., 1972, с. 57 слл.

15

степени в формировавшихся вокруг них группировках, но не определения правильных политических партий, сама возможность существования которых в античности весьма проблематична.*

Другое уточнение касается сюжета, тоже относящегося к эпохе гражданских войн, но более частного свойства — деятельности народного трибуна Клодия. С. И. Ковалев видит в нем орудие, или агента. Цезаря в Риме в годы, когда сам триумвир находился в Галлии (с. 427). Однако не исключено, что действия Клодия в Риме отличались большей самостоятельностью, что он опирался на широкие слои городского плебса и что его выступление было одним из последних всплесков римского демократического движения.**

Наконец, еще один сюжет — тоже из времен гражданских войн в Риме, но не из римской жизни. Мы имеем в виду выступление Савмака на Боспоре, которое С. И. Ковалев, вслед за С. А. Жебелевым, толкует как «восстание рабов-скифов» (с. 369). Работа С. А. Жебелева вышла еще в 30-е годы.*** Развернувшаяся в послевоенное время дискуссия сильно поколебала главные положения С. А. Жебелева: были высказаны сомнения и в рабском статусе самого Савмака, и в общей трактовке его выступления как «восстания рабов-скифов».****

Другая группа вопросов, требующих известных оговорок и уточнений, связана с историей христианства. Подход С. И. Ковалева к античной традиции о христианстве отличался гиперкритицизмом: придерживаясь теории интерполяций, он отвергал, в частности, свидетельства Тацита и Светония о гонениях на христиан при Нероне (с. 519, 678), вопреки преданию, отстаивал мнение о возникновении первых христианских общин за пределами Палестины, в Малой Азии (с. 676). Надо, однако, заметить, что позднее С. И. Ковалев сам пересмотрел свои крайние взгляды, признав подлинность свидетельств Тацита и Светония и согласившись отнести возникновение первых общин иудеохристиан к Палестине.*****

Наконец, еще одна проблема, которая заслуживала бы сейчас специального разбора, если бы мы, по существу, не сделали этого ранее,—проблема социальной революции в античном обществе. Укажем лишь, что тема эта продолжает оставаться дискуссионной и что лучшим пособием для ознакомления с ведущимися здесь спорами являются работы С. Л. Утченко.****** В одной из последних книг С. Л. Утченко—«Цицерон и его время»—читатель может найти содержательный обзор главных тенденций римской истории,

__________

* Ср.: Утченко С. Л.: 1) Идейно-политическая борьба в Риме, с.20— 23, 39—40; 2) Кризис и падение римской республики. М., 1965, с. 156—173; 3) Цицерон и его время, с. 133—140.

** Утченко С. Л.: 1) Кризис и падение римской республики, с. 73— 82; 2) Древний Рим (события, люди, идеи). М., 1969, с. 117—135; 3) Цицерон и его время, с. 208—216.

*** Ж е б е л е в С. А. Последний Перисад и скифское восстание на Боспоре (Изв. ГАИМК, вып. 70). Л., 1933.—Позднее эта работа была перепечатана, с некоторыми изменениями и дополнениями автора, в ВДИ, 1938, № 3, с. 49—71, а затем в кн.: Жебелев С. А. Северное Причерноморье. Исследования и статьи. М.; Л., 1953, с. 82—115.

**** Колобова К. М. Восстания рабов в античном обществе, с. 10—15 (обзор дискуссии с заключительным выводом о сомнительности главных положений С. А. Жебелева).

***** Ср.: Ковалев С. И. Основные вопросы происхождения христианства. М.; Л., 1964, с. 72 слл. (об античной исторической традиции), с. 160 слл. (о месте возникновения первых христианских общин).

****** Утченко С. Л.: 1) Кризис и падение римской республики, с. 17— 32; 2) Древний Рим, с. 22—29; 3) Цицерон и его время, с. 5—9, 115—116.

16

рассмотренных с современной точки зрения, что могло бы служить превосходным общим коррективом к курсу С. И. Ковалева (по крайней мере к первой его части).

Могут спросить: а почему, собственно, все эти необходимые поправки нельзя было внести в текст книги при подготовке ее к новому изданию? На это надо ответить прежде всего, что высказанные выше замечания не носят безусловного характера, т. е. что обсуждавшиеся только что положения не являются просчетами в собственном смысле, а служат выражением определенных научных установок, пусть ныне и оспариваемых. С другой стороны, и именно поэтому, труд С. И. Ковалева должен рассматриваться как произведение, отразившее усилия и достижения, идеи и даже манеру изложения, характерные для целого, весьма важного этапа в истории советской науки об античности; в этом смысле он ценен для нас как памятник своей эпохи. Так или иначе, переиздаваемая нынче «История Рима» — книга полезная и интересная. Она по-прежнему может служить источником добротной информации об античном мире, и ей, несомненно, суждено еще долго оставаться эталоном высокой исторической культуры.

Э. Д. Фролов

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история